Три года спустя…

— Айрин!

Выбежав из кабинета настоятельницы, я не обратила никакого внимания на удивленные взгляды обитателей монастыря. Все застыли, не смея сделать ни шага вперед, пока я пронеслась мимо.

За спиной громко хлопнула дверь. Даже я никогда не позволяла себе такой дерзости, но сейчас было не до соблюдения приличий. Хотелось спрятаться в своей комнате и никогда не выходить, но я знала, что там меня будут искать в первую очередь.

Мевил тоже выскочила из кабинета, громко и четко выкрикивая на ходу мое имя, но не успела догнать.

— Айрин, стой! Мы не договорили.

Я совершенно не желала ее слушать. Что бы она сейчас ни сказала, все равно не смогла бы исправить то, что уже произошло. Каждое новое слово лишь подкидывало бревна в огонь моего гнева, и я задыхалась от боли, будто пробившей в теле зияющую рану.

Я стремительно пробежала по лестнице вниз, едва умудряясь не запутаться в подоле платья. Эхо разносило крик настоятельницы по пролету, безжалостно напоминая о неприятной беседе. Из-за хорошей слышимости создавалось ощущение присутствия Мевил рядом. Казалось, оглянешься — а она стоит за плечом.

По лицу текли горькие слезы. Горячие капли стекали по щекам, боль и обида жгли изнутри. В горле стоял ком. Как он мог меня предать?! Как он мог?.. Демоны!

Я оперлась на стену и закрыла лицо руками, никак не переставая рыдать. Кто угодно, только не отец. Это Дамиан Грасаль его вынудил. Ненавижу!

— Айр-и-ин! — глухо разносилось по монастырю Алого утра.

Я подобрала юбки и снова побежала, пока крик настоятельницы совсем не стих. Не хотелось никого видеть, даже ее. Наигранное сочувствие в глазах Мевил до боли претило. Я ни на секунду не забывала, чьи приказы она на самом деле выполняет, несмотря на желание со мной сблизиться. Ей меня не обмануть.

Я бежала до боли в боку, до сухости в горле и горького пота, стекающего по спине. Бежала и бежала куда глаза глядят, пока меня не сломило пополам и я не стала, прерывисто дыша, жадно глотать воздух. Лишь тогда перешла на шаг.

Отвыкшие от нагрузок голени отозвались болью. Я неожиданно осознала, что в мягких туфельках набила ноги, и окончательно остановилась, безуспешно пытаясь выровнять дыхание. Я слабо понимала, где нахожусь, не видя ничего перед собой за пеленой слез. Желая оглядеться вокруг, протерла воспаленные глаза. Сердце бешено стучало в груди.

В носу засвербело от покрывавшей все вокруг пыли, и я оглушительно чихнула. Отголоски звука пронеслись по коридору, и снова вернулась звенящая тишина. Я поняла, что оказалась в уголке, отрезанном от остального монастыря. Даже эхо, гулявшее по его коридорам, не доносило сюда обычного шума. Присутствия людей совсем не ощущалось: не раздавалось благоговейного шепота послушниц, не ощущалось легкого флера духов настоятельницы, не протерся до блеска каменный пол. Я наконец-то осталась одна.

С трудом сфокусировав взгляд, я рассеянно посмотрела перед собой и обнаружила вход в подземную галерею, охраняемый грозными мраморными стражами с опущенными клинками. Забыв обо всем, я подошла к ним вплотную и, не сдержавшись, положила руку на щеку ближайшего. Под теплой ладонью холодный камень быстро нагрелся.

Даже в подземелье некуда было деться от мрачных мыслей. Поняла неприятный факт: на самом деле я хотела сбежать не от Мев, а от себя самой.

А ведь когда смута постигла царство Льен, в бытии монастыря Алого утра практически ничего не изменилось: как и раньше шли службы, на которых возносились молитвы Треокому богу, и во все языки звенели медные, переливающиеся на солнце колокола. Жизнь в обители шла своим чередом, без суеты и тревоги. Но все же кое-что произошло: сначала появилась я, а потом сменилась и настоятельница, которая теперь следила как сыч за каждым моим шагом.

Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу!

Я зачарованно оглядела каменные статуи, попытавшись ненадолго забыть о постигшем меня несчастье. Без постоянного надзора Мевил даже дышалось легче. Мне чудилось, будто внешне столь совершенные творения неизвестного скульптора способны ожить и заговорить.

Глаза стражей, обрамленные тончайшими ресницами, словно внимательно наблюдали за нежданной гостьей. Я прошла между ними, всем телом ощущая рядом чужое присутствие. Затылок буравил чей-то внимательный взгляд.

Вздрогнула.

— Айр-и-ин… — раздалось за спиной, и я не узнала голоса Мевил. Обернулась, но никого не увидела. Тело покрылось внезапно появившимися мурашками, и волосы встали дыбом. Неужели померещилось?

Я обхватила себя за плечи, чувствуя несвойственный помещениям монастыря холод. Внутреннее опустошение мешало быстро собраться и трезво мыслить. Изо рта вырвалось облачко пара, а ноги заледенели. Мне стало не по себе, и я развернулась назад, чтобы все-таки вернуться в комнату, но, когда подошла ближе к мраморным стражам, они резко подняли клинки и перекрыли проход.

Я ощутила, как кровь отливает от лица. Ладони резко вспотели, и я сжала их в кулаки. Ногти иглами впились в кисти.

— Демоны! — не сдержалась я. — Что происходит?

Стало по-настоящему жутко. Ничто не выдавало того, что всего мгновение назад статуи шевелились, словно живые люди, состоящие не из мрамора, а из плоти и крови. В них явно дремала древняя магия, и нельзя предположить, как именно она себя поведет. Не оказалась ли я здесь запертой навечно?

Не на шутку перепугавшись, попыталась пролезть под скрещенными мечами, но скульптуры зашевелились и грубо оттолкнули меня, полностью загораживая проход. Я упала в пыль, больно ударившись спиной о каменный пол.

Лица застывших статуй, как и прежде, ничего не выражали. Они выглядели отрешенными и хладнокровными, и я не знала, что мне теперь делать. Глаза давно высохли, и лишь все еще влажные щеки напоминали об охватившем недавно отчаянии. Я не понимала, что происходит, но страх резко сменился решимостью вырваться из подземелья во что бы то ни стало. Меньше всего мне хотелось умереть по собственной глупости.

Зло посмотрев в сторону каменных изваяний, я развернулась в противоположную сторону, надеясь отыскать другой выход, и пошла по темному туннелю. За спиной не раздавалось ни звука, а когда я посмотрела назад, то увидела, что стражи все так же стоят во вновь приобретенных позах, загораживая проход. Казалось, будто все случившееся мне лишь померещилось, но отсутствие выхода в зоне видимости свидетельствовало об обратном.

Сердце замерло от тревожного предчувствия. С каждым шагом становилось все темнее. Свет, проникавший с лестницы, практически не попадал сюда. Когда я уже передвигалась практически на ощупь, обнаружила висящие на каменной кладке светильники. Ими явно давно не пользовались, но это не помешало магии, когда-то вживленной в механизм, откликнуться на мой зов и зажечь пламя. Я часто заморгала от яркого света, ударившего в глаза, и от неожиданности вскрикнула, обнаружив себя невольно опирающейся о каменный саркофаг. Он оказался не единственным: ряды других простирались по всей галерее, похожие на стройные лодки, на которых усопшие отправляются в чертоги мира мертвых.

И вот тогда мне действительно стало по-настоящему жутко. Зная историю обители, догадалась, где именно очутилась. Крипта Фальксов. Огромный некрополь царской семьи Льен занимал подземелья монастыря Алого утра. Я проходила склеп за склепом, чувствуя себя будто во сне. Не верилось, что в мраморных ящиках лежали мои предки. С тех пор, как я узнала, кто на самом деле мой отец, так и не свыклась с мыслью, что и в моих жилах течет благородная кровь.

Но для государей лишь сыновья — надежда и опора. Дочери же лишь пешки, которыми можно при необходимости пожертвовать. Вот и я оказалась слабой фигурой, когда дело касалось политических интриг…

Любящий папа, баловавший меня в детстве, превратился в угрюмого тирана, который потворствует Дамиану Грасалю. Именно благодаря уловкам князя отец занял престол, хотя тот по праву должен был принадлежать его племяннику — Лирану Красный Сокол.

Я ничуть не сомневалась, что это Грасаль нашептал царю избавиться от незаконнорожденной дочери, выгодно выдав ее замуж. Отец даже не удосужился сообщить мне об этом лично, отправив сухое письмо, сообщившее, что карета приедет через три дня.

«Пришло время выполнить свой долг перед семьей и царством», — сама собой вспомнилась строчка из ненавистного послания. Дорогая бумага горела ничуть не хуже любой другой…

Равнодушие родителя злило больше навязанного брака. Мне хотелось лично увидеть отца и заглянуть в глаза, чтобы достучаться до человека, которого знала раньше. Я верила, где-то за этой бордовой мантией и золотой короной прячется мой папа, рассказывавший в детстве истории о заколдованном Тьмой царстве и дожидающийся, пока я усну, прежде чем уйти. Не может быть, чтобы новый советник так его ослепил!

Нет ничего ужаснее предательства родного человека…

Больше не беспокоясь о сохранности платья, я села на пол и помассировала уставшие ноги. Усталость после всего пережитого лишала всяческих сил. Глаза предательски увлажнились, но в этот раз я не позволила себе слабости зарыдать. Достаточно и того, что весь монастырь стал свидетелем моего позора. Как бы ни потрудились в свое время учителя, в нужную минуту я так и не сдержала обуревавшие меня чувства. Да и не хотелось этого делать… Разве я царевна? Всего лишь незаконнорожденная дочь.

Проклятая крипта исподтишка ударила по больному месту. Род Фальксов принес мне больше горя, чем добра. Из-за внезапно обнаруженного родства я лишилась всего, чем дорожила, а получила вместо этого только придворные интриги и незавидное положение бастарды.

Отовсюду на меня смотрели застывшие лица членов царской семьи, высеченные из мрамора. Скульптуры лежали на крышках саркофагов. Рука невольно потянулась к ближайшему, и, увидев сбоку табличку, я стерла пыль, мысленно читая надпись: «Ее Величество Илис II».

В тот же миг что-то невидимое ударило меня в солнечное сплетение, ненадолго парализовав тело. Я вскрикнула, резко ощутив, как в голове нарастает давление и появляется боль. Прижала ладони к ушам и спрятала лицо в коленях, не в силах с ней бороться. Из носа пошла кровь, окрашивая руки, платье и каменный пол алым цветом. Неприятные ощущения все усиливались, и я взвыла, неспособная с ними справиться.

Раздался непонятный скрежет, но я не сразу его услышала и лишь только позже поняла, что этот громкий шум — звук отодвигающейся крышки саркофага. Она съехала набок и упала, разбившись на множество мелких осколков.

Боль в голове резко исчезла, растворившись, будто и не возникала. Я поднялась с пола, пытаясь успокоиться и прийти в себя. Тяжело дыша, осторожно посмотрела в сторону распахнутого саркофага и зачарованно подошла ближе. Мною двигало непонятное чувство. Голова немного кружилась, но это не помешало мне ясно разглядеть женщину, лежащую внутри.

На мгновение мне показалось, будто я увидела… себя. Но это ощущение было обманчиво.

Черные локоны незнакомки разметались по бледно-розовой шелковой подушке. Лицо выглядело абсолютно расслабленным и спокойным. Казалось, она просто спала и вот-вот откроет глаза — такие же, как и у меня, — васильково-синие. На щеках застыл ненастоящий румянец, оставленный мягкой пуховкой. Платье из золотой парчи выглядело совсем новым, блестящим и не померкшим от времени.

А на голове лежала сапфировая диадема, от которой я не могла отвести взгляд, как ни пыталась. Несмотря на крупные камни, она смотрелась изящной и нежной, будто созданной для своей хозяйки.

Слишком невероятно для правды.

На секунду я забыла, как дышать, и протянула руку, чтобы убедиться — все это реально. Но не успели пальцы коснуться насыщенных сапфиров, как женщина резко открыла глаза, действительно синие, и сказала:

— Наша кровь — сила, наша душа — расплата.

Я почувствовала, что слабость окончательно одерживает надо мной верх. Все померкло, и я упала навзничь, ощущая, будто меня затягивает в синее марево. Перед глазами все поплыло, и краски смешались, оставляя лишь один цвет — сапфиров из диадемы ее величества, а потом и он исчез, растворившись во тьме.

Пробуждалась я нелегко: с трудом подняла свинцовые веки — перед глазами плясали огни. Я часто заморгала, пытаясь сосредоточить взгляд. Воспоминания возвращались неохотно, отрывками. Сначала воскресила в голове визит к настоятельнице, потом вспомнила, как в чувствах бежала не глядя вниз и оказалась в подземелье. Когда в голове возник эпизод с мертвой королевой, я подскочила, забыв о слабости, и ошарашенно уставилась на саркофаг.

Он был закрыт. Плита, абсолютно целая, лежала на нем, словно и не падала на пол. Я подошла ближе, желая окончательно убедиться в отсутствии трещин. Я бы решила, что все произошедшее померещилось в забытьи, если бы не сапфировая диадема, лежащая возле рук ее величества Илис II.

Синие камни так и манили…

Я чувствовала, что не стоит этого делать, чувствовала буквально всем нутром, но все равно не сдержалась, взяла в руки и надела на себя. Жаль, поблизости не оказалось зеркала, и я лишь могла предположить, как она смотрится. В то мгновение, когда украшение оказалось на голове, на меня снизошло такое спокойствие, которое можно ощутить лишь тогда, когда прибрежный шум ласково баюкает, а небо, даруя чувство защищенности, возвышается сверху темным шатром с миллиардами мерцающих звезд. Но я подозревала, что это обманчивое ощущение.

Несмотря на инстинкт, скребущийся под кожей и напоминающий, что ни принадлежность к царской семье, ни ее дары не принесут мне ничего хорошего, появилась подспудная мысль оставить диадему себе. Ведь как-то же она появилась на саркофаге? Не верилось, что, даже если мне почудилась Илис, дорогое украшение просто лежало здесь много времени, никем не тронутое.

Я посмотрела на мраморную королеву. Она выглядела такой же, как в моем видении, даже мраморная диадема-двойник была прочно закреплена в волосах.

Демоны! Я потянула за украшение, красующееся на моей голове, желая его снять, но оно никак не поддавалось, точно запутавшись в прядях. Сколько бы я ни дергала, диадема не сдвигалась в сторону. После бесчисленных тщетных попыток вернуть ее туда, откуда взяла, я прочно уверилась, что во всем замешена магия. Только непредсказуемых заклинаний мне не хватало!

Теперь безмятежное лицо мраморной королевы казалось уже не таким умиротворенным, а в изгибе ее губ мерещилась ехидная улыбка.

В отчаянии я вспомнила о Мевил и подумала, что будет, если я вернусь с неожиданным приобретением. Хотелось надеяться, что маги смогут его снять. Хотя… я ведь еще не вышла. Удастся ли мне найти выход из этого проклятого места?

Чутье подсказывало, что с этим больше не будет проблем. Я оставила саркофаг покойной королевы и направилась туда, откуда все началось, — к каменным стражам.

Увидев статуи, я заскрежетала зубами от злости и одновременно схватилась за спину, вспомнив об ушибе. Скульптуры стояли вдоль входа в крипту с опущенными клинками, как будто не чиня препятствий, чтобы забредшая путница смогла наконец выйти. Я медленно к ним приблизилась и с осторожностью сделала первый шаг. От напряжения задержала дыхание, опасаясь повторять предыдущий опыт.

Но то ли сапфировая диадема сделала свое дело, то ли причина заключалась в другом, стражи не шелохнулись. Спокойно пройдя через проем, перевела дух.

Я коснулась «подарка» королевы, механически проверяя, не растворился ли после выхода из крипты, но он все еще оставался на месте. Несмотря на крупные сапфиры, диадема казалась совсем невесомой и не давила на голову. Кинув последний взгляд на оставленные позади захоронения царской семьи Льен, я поспешила к лестнице, не веря, что приключение подошло к концу.

Но на самом деле оно только начиналось.

Казалось, будто я бежала по лестнице, получив злополучное письмо из рук настоятельницы, целую вечность назад. С тех пор эмоции поутихли, хотя все равно кровь в жилах закипала, стоило вспомнить, как отец со мной обошелся.

Монастырь гудел как никогда. Все разом кричали, перебивая друг друга. Я зажала уши руками, не в силах это терпеть, и зажмурилась.

— Луиза, что происходит? — окликнула я знакомую.

Она развернулась, теребя глухой ворот серого платья, и пробормотала:

— До чего колючий, ух! Как обычно кому все, а кому — ничего. Царская дочка-то поди в шелках ходит… Айрин?!

Я ошарашенно уставилась на Луизу, обычно не поднимающую глаз от пола и боящуюся слово сказать поперек, хотя я общалась с ней, как и с другими девушками, на равных. Да они и не были обязаны передо мной робеть. Хотя отец, обеспечивший мне счастливое детство, не скрывал наше родство, это не делало меня царевной.

— Айрин, куда ты пропала? Тебя уже три дня по всей обители ищут!

— Как три дня?!

Я резко вдохнула. По моим подсчетам прошло всего несколько часов. Загадок становилось все больше. Время в подземелье текло совсем не так, как снаружи, и мне еще повезло, что прошло всего несколько дней, а не, к примеру, лет. В воздухе крипты витало древнее колдовство, непредсказуемое и капризное. Три дня… Демоны, отец! За мной ведь послали карету… Наверное, настоятельница решила, что я сбежала из монастыря, испугавшись навязанного брака. Но я не могла так поступить совсем не потому, что боялась перечить отцу, — хотела сама до него достучаться и отговорить от опрометчивого шага.

— Что произошло? Явилась! В грязи, как последняя оборванка, но зато корону нацепила всем свои драгоценности продемонстрировать. Глаза — сама невинность, но я-то знаю, какая она дрянь… И еще эти пятна на платье… кровь?!

— Что ты себе позволяешь?! — вырвалось у меня. Я смерила Луизу разгневанным взглядом, заставляя ее виновато потупиться.

— То же мне царская дочка… Что-то царь не торопится дать ей титул, видно, даже ему она не нужна.

— Да как ты смеешь? Мои отношения с отцом тебя не касаются, — потребовала я и уже сама себе пробормотала, устав от непривычно разносящегося по обители гомона: — Боги, что за шум? Как в этом хаосе вообще можно что-то услышать?

Луиза вздрогнула и растерянно на меня посмотрела. И тут я поняла… Она не разжимала губ. Она вообще не разжимала губ. А я… Кажется, только что я услышала чужие мысли.