Когда за спиной захлопнулась дверь, прозвучал раздраженный голос:

— Довольна?

Дамиан Грасаль недовольно разглядывал меня, поджав губы. Тень падала на его лицо, делая скулы резче, а глаза — ярче.

Мне хотелось сказать ему, что он заблуждается: не я приняла постыдное решение, а проклятая сагасская магия, заставившая надеть платье и помутившая рассудок. Не хотелось распыляться на бессмысленные споры. Князь уже сделал нужные выводы, жаль, что они далеки от истины.

— Будете отчитывать? — отгрызнулась я.

— Не мне заниматься твоим воспитанием, но сегодняшний поступок перечеркнул все, к чему ты стремилась.

— Откуда вам знать о моих желаниях? — прошептала я. — Может, это именно то, в чем я нуждалась.

Дамиан впился в меня взором. Секунду он рассматривал мое лицо, точно заметил в нем нечто новое, ранее не замеченное, а потом сухо произнес:

— Ты еще пожалеешь об этом решении.

Он развернулся и быстро зашагал по коридору. Черный бархат камзола делал советника похожим на ворона с переливающимися синевой крыльями. Слишком темная, по меркам дворца, одежда выделяла князя среди всей остальной знати и подчеркивала, что он другой. Может быть, так и было. Вот только это не делало Грасаля лучше остальных.

— Дамиан! — воскликнула я, желая высказать все накопившееся в душе, но он даже не повернулся, чтобы посмотреть назад.

Если бы не следящие за каждым шагом стражи, я бы решила — князь навсегда вычеркнул меня из своей жизни, но выпускать из виду ценную пленницу — безрассудство, на которое главный советник не мог пойти.

— Отлично! — раздраженно выкрикнула я, поправляя диадему на голове. Ее тяжесть как никогда давила, вызывая бьющую по вискам боль.

Злость на пренебрежительное отношение советника огнем пролилась по жилам. Не я должна просить прощения. В конце концов, он даже не пожелал выслушать, чтобы узнать истинную причину столь недальновидного поступка!

Решительно направилась по коридору в противоположную сторону. Перед глазами плясали пятна от безудержной ярости. Я шла, не замечая никого вокруг.

— Миледи, с вами все в порядке? — забеспокоился какой-то слуга.

Кинула на него хмурый взгляд и невольно увязла в чужих мыслях, затянувших зыбучими песками в бездну. Глазами прислуги узрела свою шатающуюся походку. Выглядела так, точно в голову хмель ударил.

— Миледи, давайте помогу… — протянул руку мужчина и тут же резко отпрянул от ужаса: — Треокий! Ваши глаза! Они… они… светятся!

— Со мной все хорошо. Я… замечательно себя чувствую, — заплетающимся языком пробормотала я и ощутила, как ноги подкосились.

Слуга был только рад сбежать.

— Я сейчас же позову лекаря!

Когда я осталась одна, передо мной снова из ниоткуда появилась Илис, таинственным образом возникнув из чистого воздуха. Царица, неожиданно обретшая плоть и кровь, осуждающе покачала головой и протянула руку, указывая на нечто неведомое впереди.

— Опять… — с подкатившей к горлу ненавистью пробормотала я. — Опять ты! Да сколько можно!

Она сделала шаг навстречу. Черные волосы длинными ужами вились за спиной, словно в лицо женщины бил сильный ветер. Синие глаза горели, точно подсвеченные изнутри.

— Уходи! Не смей приближаться!

Я выставила руки в защитном жесте, ограждаясь от призрака. Но Илис это не остановило. Она подошла совсем вплотную. Цветочный аромат, источаемый ее кожей, резко потух, уступив место резкому запаху гнили. Я попыталась дернуться в сторону, чтобы спрятаться от ее хватки, но царица все равно вцепилась пальцами в плечи, заставляя заглянуть в глаза.

— Слушай.

Все звуки разом стихли, оставив нас наедине. Даже сердце как будто перестало биться в груди, чтобы не мешать. Я обо всем забыла, все мысли выпорхнули из головы, как мотыльки из поднятой со стола перевернутой банки. Когда я целиком очистилась от переживаний, услышала странный гудящий звук, исходящий из-под пола, откуда-то из недр земли. Илис указывала туда, где он усиливался.

— Слышишь? Слушай…

Тело покрылось мурашками. Ощущение чего-то злого, нехорошего скреблось по жилам. Я попыталась вырваться, но холодные пальцы сильнее сжались на обнаженных плечах. Не хотелось вслушиваться в эти жуткие, первобытные звуки. Я нутром чуяла, что от этого странного воя стоит держаться подальше.

— Теперь ты знаешь… — сказала Илис и в тот же миг померкла и полностью растворилась в воздухе, словно никогда и не появлялась. С ее исчезновением все вернулось на круги своя.

Я поднялась с пола, с облегчением вслушиваясь в привычный гул чужих голосов. Громкие переживания других людей заглушили зловещий звук, исходящий снизу. Поправив платье, я положила руку на стену в поисках опоры и на ослабевших ногах дошла до покоев, не дожидаясь обещанного появления лекаря. С каждым шагом я крепла и прочнее становилась на пол, хотя дух недомогания все еще кусал тело.

В комнате слепящая ярость внезапно ударила в голову. Взгляд сразу же упал на нож, некогда ранивший в тайном ходе. Я взяла его и с остервенением начала разрезать роскошное платье, чтобы как можно быстрее, не дожидаясь появления служанки, снять его с себя. Руки дрожали от возбуждения, когда очередная завязка распадалась на части. Наконец мне удалось избавиться от проклятого дара и раздеться, но даже не это не позволило немедленно вздохнуть с облегчением.

Я смяла истерзанные останки наряда, взяла в руки и стремглав бросилась в соседнюю комнату, где из-за пришедших вместе с нагрянувшей осенью холодов разожгли камин. Волчьи морды гневно оскалились, желая отпугнуть от себя огненные языки, быстро расползающиеся по платью, но немилосердное пламя все равно поглотило их, с жадностью сжирая серебряную вышивку. Только когда совсем не осталось нетронутых участков ткани, сердце согрелось в груди, обретя покой. Будь ты проклята, Шанталь!

Совсем одна, лишившись поддержки последних союзников, я вернулась в спальную комнату и погасила свет. В темноте веки быстро сомкнулись от накатившей усталости. Хотелось растянуть сон на как можно продолжительный срок, чтобы отложить момент новой встречи с жестокой реальностью в долгий ящик.

Наверное, это желание оказалось столь велико, что боги решили посмеяться над глупой смертной. Я провалилось в такой глубокий сон, полный тревоги и напрасных терзаний, что с трудом проснулась, ощутив на плечах чужие руки. Веки, налитые тяжестью, нехотя поднялись, и я не сразу узнала в встревоженном человеке, стоящем напротив, Грасаля. Взволнованная Ксана выглянула из-за его плеча и с облегчением вздохнула, поняв, что я проснулась.

— Миледи! Я не смогла до вас добудиться. Пришлось даже обратиться к помощи князя, — извиняющимся тоном пояснила она его присутствие.

— Я выпила вчера успокаивающие капли, — быстро нашлась с ответом.

Перед глазами все еще стояли страшные видения, преследовавшие ночью. Непроглядно-черные тени впивались языками в тело, разрывая его на части. Леденящий холод прожигал плоть, превращая внутренности в студеный камень. Не верилось, что все это позади. Кошмары, реалистичными иллюзиями ворвавшиеся в явь благодаря магии покойной царицы, пробрались во сны, не позволяя отдохнуть.

— Успокаивающие капли? — недоверчиво хмыкнул главный советник.

— Взяла у лекаря для крепкого сна.

Не удовлетворенный таким объяснением, Дамиан Грасаль повернулся к служанке и невозмутимо приказал:

— Выйди.

Ксана сделала быстрый книксен и скрылась за дверью.

— Я не учился лекарскому делу, но все равно понимаю, что после обычных снадобий никого не требуется будить несколько часов.

Несколько часов… Он шутит? Судя по серьезному взгляду, нет. Боги, что же творится? Что делает со мной сапфировая диадема? Точно почувствовав подозрения, опалившие разум отрезвляющим холодом, венец недовольно загудел. Я ощутила давление. Неугодные древней магии мысли быстро улетучились из головы, словно и не появлялись. «Отпирайся до последнего», — раздалось в ушах.

— Я выпила слишком много. Прошлой дозы оказалось слишком мало, чтобы меня сморил сон, и ее пришлось увеличить. Довольны? Не понимаю, какое вы имеете право меня отчитывать?!

— Хочу напомнить, что твое благополучие все еще лежит в моих руках, — опасно сощурился князь.

— Так было раньше. Теперь я подданная Сагасса.

— Смотри, как бы это не стоило головы. Ты слишком наивная, если полагаешь, что так просто смогла улизнуть из-под моего надзора.

— Угрожаете?

— Предупреждаю. Снова.

— Где было ваше благородство, когда вы кувыркались в постели с моей служанкой? — не сдержалась я. — Вы даже не уволили ее, как я приказывала.

— Лишь один царь смеет мне приказывать. Я не собираюсь угождать ничьим прихотям и утирать сопли истеричной девчонке, почему-то решившей, что может быть ровней государю.

Я вспыхнула. Магия диадемы развязывала язык, как крепкий виски. Я сама не понимала, зачем говорила все это, но слова сами выскальзывали из горла. Чары ударили в голову, будоража рассудок.

— Ненавижу вас!

— Повторяешься, фиалка, — опостыло довольно улыбнулся он. Мне хотелось заставить князя ощутить хотя бы крупицу тех чувств, от которых изнывала сама, но об этом можно было только мечтать. Нельзя заставить Дамиана страдать так, как я жаждала.

— Тогда зачем это все? — признавая поражение, спросила я.

Дыхание перехватило в ожидании ответа. Берегиня, неужели в самом деле все кончено? Опасная связь с главным советником и так достаточно вымотала. На мгновение забывшись и представив, что в его каменном сердце есть чувства, я едва не уничтожила себя. Он просто играл мной, ловко манипулируя переживаниями, зарождающимися в душе.

Опыт и сила не прогнутся ради сиюминутного удовольствия. А ведь Дамиан предупреждал… Но лишь манящий взгляд зеленых глаз мог прояснить творящийся сумбур в моей голове и отличить истину от заблуждений. Меня сводила с ума придворная жизнь, и только твердо стоящий на своем князь служил точкой опоры в этом безумном хаосе.

— Не знаю, — пожал плечами советник. — Но этого больше не повторится. Переодевайся. Тебя ждет разговор с отцом.

Я судорожно сглотнула, понимая, что следующие несколько часов будут самыми тяжелыми в моей жизни.

Дамиан Грасаль вышел из комнаты, предоставляя время прийти в себя, и Ксана занялась моим внешним обликом. Я молчала, быстро пресекая все неудобные расспросы. Ни к чему ей знать, о чем шла беседа. Но, тем не менее, я не сдержалась, заглянув в мысли служанки и отыскав ответ на давно волновавший вопрос. Повторения того вечера не последовало. Впрочем, даже сама Ксана думала об этом с облегчением. Места при дворе она желала гораздо больше короткой интрижки, хоть и с притягательным мужчиной. Теперь она не сомневалась, что отношения с Дамианом Грасалем лишат ее всего того, чего добивалась всю жизнь.

«Правильно боится… Я забуду о жалости, снова узнав о подобном».

Бессердечность собственных мыслей испугала. Когда я успела так очерстветь? Я махнула головой, отчего гребень в руках Ксаны соскользнул, невольно дернув за волосы, и замерла от нехорошего присутствия.

В коридоре, за дверью, совсем знакомо плясала вьюга и кружил ветер, поднимая снег…. Думы Шанталь заставляли застучать зубами от холода. Я проникла в мысли царицы, пытаясь узнать, что она забыла в этом крыле дворца.

Ее величество растянула губы в улыбке, точно увидев старого друга. Дамиан Грасаль не разделил ее радости и, заметив шагающую впереди царицу, ответил брезгливо поджатыми губами. Он даже из вежливости не задержал на жене Викара взгляда, словно ему было противно на нее смотреть. Обычно купающаяся в чужом восхищении, Шанталь ощутила легкую досаду, но это чувство быстро померкло. Она знала, что уже победила.

«Скучаете, князь?»

«Едва ли могу себе позволить подобную роскошь, ваше величество».

Дамиан поклонился, дерзко смотря в глаза своей государыне. «Странно, — подумала сестра королевы Сагасса, — преклонил колени он, но ощущение, будто я. Мастер своего дела… Но даже опытному интригану когда-нибудь приходит пора отойти в тень».

«Дворец переполнен слухами о ваших любовных похождениях, — с наигранным сочувствием в голосе сообщила царица. — Надеюсь, ваше дежурство возле покоев дочери его величества не будет стоить ей репутации».

«Переживаете о девичьей чести или волнуетесь, что какая-то девчонка обошла особу королевских кровей?» — хитро ухмыльнулся Грасаль.

Погруженная в их разговор, я нахмурилась, не сразу поняв намека князя. Но его слова быстро попали в цель. Шанталь взвилась, точно ужаленная. Гнев моментально поднялся в ее душе. Хотя она попыталась сохранить равнодушие, ярость все равно отразилась в опасном блеске в глазах. Царица Льен подошла вплотную к князю и провела острым ногтем по его щеке, царапая кожу. Дамиан не дрогнул, насмешливо созерцая ее метания. Превосходство отражалось в осанке непреклонного князя, пряталось в горделивом развороте плеч и таилось на дне темно-зеленых глаз.

«Мне не интересны мужчины, довольствующиеся обществом служанок», — наконец ответила она. Но это было ложью. Тело Шанталь дрожало от возбуждения. Ей хотелось наклониться ближе и прикоснуться к губам Дамиана, притягивающим взор, но в тот самый миг, когда азарт, туманя разум, успел смешаться с решимостью, князь отвел ее руку от лица и сделал шаг в сторону.

«Говорите себе это почаще».

Главный советник открыто потешался над царицей. Не удивительно, что его поведение вызывало в ней неизменное раздражение. С трудом утихомирив чувства, она произнесла:

«Слуги нашептали, что Айрин отказалась от услуг этой… служанки еще в тот же вечер, как стала известна ваша интрижка, но вы поступили по-своему, оставив любовницу во дворце. Неужели грязный передник так запал в душу?»

«Слишком много внимания к моей личной жизни, ваше величество. Еще немного и у царя появится повод для ревности. Думаете, сможете манипулировать мной, наседая на служанку? Пожалуйста, ваша воля. Хотите — казните девушку. В честь ее памяти я даже подниму бокал виски, но дальше вернусь к делам. Привязывайся я к людям, никогда бы не стал тем, кем являюсь сейчас».

«Вы сами заточили себя в ловушку, Дамиан. Теперь никто не придет на помощь. Даже бастарда Викара не сделает ничего, чтобы вас спасти».

«Я не нуждаюсь в ничьей милости, ваше величество. Что до Айрин… Она слишком неопытна для открытого противостояния с царицей. Мы оба понимаем, что это наша личная партия. На доске и так достаточно много лишних фигур».

«Думаете, я не догадалась? Все специально подстроили, чтобы бастарда застала вас двоих, — зло рассмеялась Шанталь. — Разбить узел одним ударом — умно. Но этим вы лишь показали, что дорожите девушкой гораздо сильнее, чем кажется».

Я до боли сжала пальцы в кулаках. Принцесса Сагасса явно провоцировала советника, побуждая его сделать осечку. Дамиан Грасаль приблизился к противнице, впиваясь в нее предостерегающим взглядом. Мне не хотелось думать о предположении Шанталь, притягивающем меня к себе, как мышеловка грызуна куском сыра. Соблазн поверить царице вскружил голову, но даже если она не лгала, это еще ничего не значило. Князь не опустится до такого опасного чувства, как любовь, делающего человека слабым.

«Не ослышался ли я? Вы только что признали, что какая-то легкомысленная выскочка дала вам фору? — снисходительно фыркнул он. — Теряете хватку, ваше величество. Так и царь в скором времени любовницу заведет. Чем строить заговоры при дворе, лучше бы озаботились вопросом наследника. Царица-пустышка лишь на словах жена государя».

В душе Шанталь бушевала пурга. Если бы буран ее негодования вырвался наружу, он бы уничтожил все вокруг — такой сильной была ярость. Прошло совсем немного времени после свадьбы, и всех, разумеется, еще не успел обеспокоить вопрос приемника государя, но пока чрево царицы оставалось пустым, ее благополучие висело на волоске. Царю нужен сын, царству Льен — сильный наследник. Шанталь это прекрасно понимала.

«Викар прекрасный и чуткий любовник. Мое тело с готовностью откликается на его ласки, и, я уверена, ждать придется совсем немного. Как бы вам не хотелось этого, вскоре я укреплю свое положение. Люди боготворят меня и презирают вас. Любовь народа может сделать и из пастуха уважаемого человека, но не каждый в силах ее заслужить».

Я ощутила дрожь волнения Шанталь. Она сумела быстро отразить выпад князя, но внутри вся замерла от страха. Почему? Разве ей стоит беспокоиться о наследнике, если еще не прошло много времени со свадьбы? В поисках ответа пришлось нырнуть глубже в зимнюю вьюгу, царящую в душе жены Викара. Правда оказалась вполне ожидаемой: сегодня Шанталь провела далеко не первую ночь в объятьях царя. Об этом догадывались многие, но чего никто не знал — никаких трав принцесса Сагасса, всем сердцем желавшая поскорее понести от государя, не принимала. Она хотела уже в первый месяц правления публично заявить о зачатии, но пока не достигла в этом успеха.

«Глупо», — сперва решила я, но потом осознала: Шанталь не боялась отмены свадьбы. Достаточно уверенная в себе, она не сомневалась в неистовом желании царя побыстрее назвать любимую женой. А если бы что-то пошло не так, ледяные иглы магии безжалостно бы расправились в зародыше былых чувств, пока о положении принцессы не стало известно.

Шанталь не находило девство поводом для гордости, как считали в Льен. Она, выросшая в искушении сагасской придворной жизни, не гнушалась заводить любовников и предаваться постельным утехам. Хотя это не выставлялось напоказ, никто не сомневался, что приехавшая из заморской страны сестра королевы не столь чиста, как требовали традиции царства Льен. Происхождение невесты делало этот вопрос не стоящим внимания.

Но самоуверенность Шанталь вышла ей боком. Дни все шли, а чрево избранницы государя оставалось пустым, вопреки чаяниями. Намеки Дамиана Грасаля оказались слишком близкими к истине. Догадывался ли он о страхах царицы или просто случайно попал словами в цель?

«Избавьте меня от лишних подробностей. Если потребуется подержать свечку, обратитесь к служителям Треокого, а не ко мне. А теперь прошу извинить. Айрин пожелал видеть отец. Викар не обрадуется долгому ожиданию».

Я вынырнула из мыслей Шанталь, как из ледяной проруби. Все тело сотрясала нервная дрожь. С удивлением отметила, что, пока мыслями унеслась далеко отсюда, Ксана успела привести меня в порядок. Не успела я прийти в себя, как дверь открылась, и на пороге появился Грасаль. Лишь красная полоса на его щеке да свежесть морозного воздуха, хлынувшая из коридора, напоминали о визите царицы. Шанталь точно растворилась в полумраке сети ходов дворца.

— Ждала кого-то другого? — необычно задумчивый после общения с ее величеством сказал князь.

— Нет, — покачала головой.

Советник словно уже и забыл о своем вопросе, погрузившись в раздумья.

— Пошли, Айрин.

Я сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Стоил ли сагасский титул ненависти отца? Я публично высказала свое пренебрежение его власти. Такое не прощают. Умышленно или нет, но я надела то злополучное платье, и вина за этот поступок будет преследовать меня всю жизнь.

Путь прошел в сводящей с ума тишине. Возле заветных дверей князь ускорил шаг и, оказавшись внутри быстро поклонился, явно не намереваясь задерживаться здесь надолго.

— Оставь нас.

Голос отца оброс инеем, на мгновение напомнив о Шанталь.

— Как прикажете, ваше величество, — коротко кивнул советник и скрылся за дверью.

Без молчаливого присутствия Грасаля я почувствовала себя еще хуже. Один на один с царем было страшно находиться. Глаза обжигал стыд. Я боялась поднимать голову и смотреть на монарха, неловко переминаясь с ноги на ногу.

— Айрин, как ты могла?! — после долгого безмолвия произнес отец. Тяжелый взгляд заставлял поежиться и согнуться, прячась от сквозившего в очах родителя порицания. — Подними голову, когда разговаривает царь.

— Простите… ваше величество, — понимая, что прежде всего навлекла на себя гнев государя, а не доброго папы, растившего в Сагассе, невольно перешла на официальный тон.

— Ты еще не осознаешь последствий своего поступка, но они не заставят себя ждать.

«Такая же своенравная, как и мать, — пронеслось в мыслях Викара. — Та тоже противилась неравным отношениям. Глупая девчонка! Что же теперь делать? Королева Сагасса не пойдет на уступки. Кто знает, как она собирается манипулировать Айрин… Придется уповать на лазейки в законе и, демоны его раздери, Дамиана Грасаля. Его хитрость может весьма пригодиться».

Я ясно видела — отец твердо намеревался лишить меня новоприобретенного титула. Ради этого, он пойдет на многое. Моим мнением никто даже не собирался поинтересоваться. Гнев опалил разум, провисая пеленой перед взором.

— Айрин, твои глаза! — со священным ужасом воскликнул Викар, резко оборвав размышления на полуслове.

— Знаю, синие, — голос прозвучал каким-то неживым и искусственным, хотя бушевавшая внутри ярость сводила с ума. — Ты не имеешь права отбирать у меня титул. Он мой. Королева Сагасса даровала его, оказав величайшую милость. В отличие от тебя она хотя бы озаботилась моим положением.

В ушах стучало от негодования, а кровь бурлила в жилах, подталкивая к поступкам, о которых, весьма вероятно, вскоре могла пожалеть, но я ничего не могла с собой сделать. Что-то неведомое туманило разум, вселяя опасные мысли, ядом оседающие на языке.

— Не смей перечить мне, Айрин! Твое поведение… Оно уже перешло все границы.

— Это ты забыл о семье, увязнув в политических интригах. Публичное унижение — меньшее, чем я могла ответить, — несправедливые обвинения сами выскальзывали из горла, как отравленные стрелы из заряженного лука. — Ты должен был увидеть истинную натуру Шанталь. Почему сагасской принцессе все сходит с рук?

— Невоспитанная девица будет учить меня править? — огрызнулся Викар. — Я до последнего надеялся — произошло недоразумение: ты в каком-то помешательстве надевала платье или по глупости забыла, на гербу какого рода изображены серебристые волки. Но ты… Это измена, Айрин.

— Отрубишь голову? — заносчиво вскинула подбородок.

— Нет, сгоню лишнюю спесь и укажу на место, — окончательно разозлился Викар. — Стража! Немедленно сюда. Запереть миледи в башне и не выпускать оттуда, пока я не велю!

— Но Грасаль… — охнула я, потрясенная решением отца.

Никогда бы не подумал, что Викар может применить ко мне силу. Но времена менялись, а мы вместе с ними, и от доброго родителя давно не осталось и следа. Он научился принимать неприятные решения, встающие комом в горле, и достигать цели быстро отсекая малейшие проявления слабости. Царь как всадник, сидящий на строптивой лошади, должен твердо держать поводья управления страной в своих руках, но чем ближе Викар подбирался к этому желанному образу, тем дальше отдалялся от меня.

— Советник без сомнения поддержит мое решение. Ты заигралась, дочь. Если ты сама не в состоянии отличить зерна от плевел, придется научить.

Быстро подоспевшие стражи, не колеблясь ни минуты, схватили меня под руки. Чужие пальцы повисли железными кандалами на запястьях, скручивая непокорную пленницу. Я дернулась, безуспешно вырываясь из сильной хватки, и громко выкрикнула, в глубине души понимая, что этим еще больше разозлю отца.

— Вы не имеете права! Я верноподданная Сагасса…

— Ты забыла уроки географии, Айрин, — холодно произнес царь. — Сагасс лежит за морем, а здесь царство Льен. Пока ты на территории этой страны, мое слово — закон.

Я до последнего надеялась, что Викар затеял все это не в серьез, и в конце концов стражи выпустят меня, грубо указав на место. Но никаких пресекающих действий со стороны государя не последовало, и мужчины грубо поволокли мое тело по дворцу, не отвлекаясь на вялое сопротивление схваченной бастарды. Я кричала, но все будто ничего не слышали. Придворные разом оглохли, с любопытством наблюдая унижение царской дочери, и гадали, не стесняясь обсуждать вслух, чем именно я так прогневала его величество. Большинство злорадно усмехалось, считая, что выскочка получила по заслугам.

Наконец, мы поднялись по винтовой лестнице. Меня затолкали в башню и бросили внутрь. Я залетела мешком картошки и упала на заботливо постеленную на полу солому. Стряхнув сухую траву с лица, быстро подскочила, но было уже поздно: замок снаружи защелкнулся. Раздались удаляющиеся шаги.

— Выпустите! Сейчас же! Царь просто пошутил… — я истерично рассмеялась. — Это все нарочно! Я его дочь, выпустите!

Кулаки в отчаянии ударили по двери. Костяшки пальцев раздирало от боли, но я не останавливалась, яростно колотя по дереву. Горло саднило от крика, но никто не спешил на помощь. Не сразу поняла: отсюда меня не услышат.

Я рухнула на солому и закрыла лицо руками. Говорят, глупость лечится лишь еще большей глупостью, но в моем случае это принесло только большие разрушения. Берегиня, да я сама не понимала, что творю! Это была не я!.. Снова.

Все тело ломило в преддверии готовых выступить синяков. Я шмыгнула носом, плача от досады и боли. Пальцы сами собой нащупали диадему. Я содрала венец с головы и швырнула его в стену, понимая, откуда растет корень всех зол. Сапфиры горестно зазвенели, ударившись о камень. Все внутри напряглось, стянутое непонятно откуда взявшейся жалостью. Всхлипывая от осознания собственного унижения и бессилия, я поползла вперед и подняла с пола дар Илис. Отряхнув с диадемы пыль и солому, я вернула ее на голову. В тот же миг слезы остановились, а гнев на возмутительный поступок отца заставил сжать кулаки.

Он не посмеет лишить меня титула и поплатится за то, что позволил себе лишнее. Сегодня Викар совершил непоправимую ошибку.