Время тянулось бесконечно. Я все думала, вот-вот откроется дверь и появится царь, готовый заключить в свои объятья, но этого не происходило. В полутьме я лежала на мягкой соломе и смотрела в потолок, вслушиваясь в шорохи вокруг.

Маленькое окошко, расположенное слишком высоко на стене, не оставляло шанса вылезти наружу и пройти по карнизу. Запертая в башне, я чувствовала себя так, будто осталась одна в целом мире. Комната давила, высасывая силы. Я успела несколько раз задремать. Когда живот уже свело от голода, в двери открылась небольшая заслонка и какая-то служанка быстро сунула тарелку с кашей.

— Пожалуйста, подождите! — закричала я, но гостья исчезла так же стремительно, как и появилась. Только стоящая на доске еда говорила о том, что ее приход мне не померещился.

Я взяла ложку и с неожиданным аппетитом накинулась на пищу. Дно тарелки показалось гораздо быстрее, чем хотелось. Поставив ее на место, тоскливо огляделась, почувствовав низменные желания собственного тела. В углу оказался спрятанный горшок, в который я, горя от стыда, справила нужду. К счастью, мне не пришлось наслаждаться ароматами собственных испражнений, так как содержимое сосуда моментально испарилось. Жаль, все удобства на этом заканчивались. О простом умывальнике приходилось лишь мечтать, не говоря уже о мягкой кровати и чистом белье.

Я сходила с ума от безделья. Книги и время от времени почитываемый дневник Илис остались в покоях, куда не могла добраться. Я засыпала, а затем просыпалась снова. О проведенном в башне времени могла лишь только догадываться по пище, приносимой молчаливой служанкой. Ее рука мелькала в узком отверстии в двери, а затем раздавались торопливые шаги и девушка исчезала, уходя по лестнице.

Когда за стеной пронесся звук чужой поступи, я даже не пошевелилась, думая на прислугу, хотя походка явно выдавала перемещение не худой девушки, а зрелого мужчины. Раздался щелчок, и дверь со скрипом отворилась. Мой взгляд упал на черные туфли, а затем переместился выше, мазнув по штанам и расшитому золотисто-зелеными нитями темному камзолу.

— Дамиан! — неожиданно обрадовавшись, подскочила я.

— Выглядишь кошмарно, — как всегда честно сообщил он, сморщив нос, вдыхая затхлый запах спертого воздуха и аромат немытого тела.

Я могла лишь догадываться, как долгое заточение отразилось на внешнем облике, но равнодушно махнула рукой, с надеждой вглядываясь в глаза спасителя. Если кто и может дать достойный отпор царю, то только главный советник.

— Дамиан, — забыв об обидах, с надеждой вгляделась в его лицо, — ты вызволишь меня отсюда?

Грасаль обвел взором скудно обставленную комнату и снова повернулся ко мне, чтобы задумчиво рассмотреть грязное платье и задержаться на венчающих голову сапфирах.

— Фиалка, ты прочитала дневник покойной царицы? — сказал князь и с опаской сделал шаг навстречу, словно подбираясь к маленькому, испуганному, но от того не менее свирепому зверьку.

— Не полностью, — слабо осознавая, чего добивается советник, осторожно сообщила я.

Дамиан Грасаль приблизился совсем вплотную. С каждым вдохом я все явственнее вдыхала терпкий аромат его тела и все сильнее слышала биение сердца в широкой груди. Вот оно, спасение. Совсем близко. Осталось лишь сделать так, чтобы грозный князь поддался моей воли. Перед глазами поплыло. Я знала, что советника утягивает в этот синий омут. Он упал в воду и тонул, не в силах всплыть под натиском волн. Мое сознание грубо сметало все преграды. Слушай и подчиняйся!

— Вызволи меня отсюда, — прошептала в его распахнутые губы, грубо вталкивая эту мысль в чужой разум.

Я действовала так, как велело чутье, и чувствовала себя нечто большим, чем просто человеком. Власть над рассудком другого пьянила. От ощущения своего превосходства тело размякло и расслабилось, теряя бдительность, и поэтому схватившие за плечи и вжимающие в стену руки стали полнейшей неожиданностью.

Дамиан Грасаль был зол как никогда.

— Неужели ты думаешь, что раз не смогла прочитать мои мысли, то в состоянии применить другую сторону своего дара?

— Дамиан…

— Айрин, сними диадему. Немедленно.

Безжалостный взор зеленых глаз давал понять — спорить бесполезно. Дрожащими пальцами коснулась сапфирового венца. Все внутри бунтовало против приказа князя. Нет, я не должна расставаться с даром Илис… Только не сейчас, когда он еще более важен.

— «Наша кровь — сила, наша душа — расплата», — процитировал главный советник его величества надпись на ноже. — Снимай диадему, пока не стало слишком поздно. В отличие от тебя я прочитал целиком имеющиеся записи царицы и знаю все, что ты скрыла. Я не виню за решение молчать о приобретенной возможности снимать венец, фиалка. Ничто не дается просто так, не удивительно, что и эта древняя магия потребовала плату.

— Плату? — рассеянно переспросила я.

Мысли смешивались в бушующий ураган. Сметающие все на своем пути чувства восставали против распоряжения Грасаля. В голове зрел беспечный план, как убрать князя с дороги и сбежать из башни. Точно чуя бунтарский настрой, его пальцы сильнее вжались в плечи.

— Обо всем поговорим позже. Снимай проклятую диадему, Айрин!

Я дернулась, ужом пытаясь вывернуться из его хватки, и со всей силы всадила каблук в ногу князя.

— Демоны, фиалка! — выругался сквозь зубы Дамиан, но не убрал рук, удерживая меня на месте. — Ты сама не понимаешь, что творишь!

В ушах звенело от кружащейся вокруг бури безумия. Горячая кровь бурлила в жилах, как у загнанного в угол зверя. Я сомкнула челюсти на запястье советника, издав поистине животный рык. Камни в диадеме верещали и пели, моля как можно быстрее выскочить наружу из башни.

Все-таки мне удалось одержать маленькую победу — пальцы Дамиана разжались, выпуская на свободу. Я тут же бросилась к двери и яростно потянула за ручку.

— Я велел стражам запереть замок, — протирая пострадавшую конечность, спокойно сообщил неприятную новость Грасаль. — Ты не выйдешь отсюда, пока я не буду уверен, что магия сапфиров полностью выветрилась из головы.

Я оскалилась на князя, тяжело дыша. Ярость туманила рассудок. Он не имеет права держать меня в клетке!

— Тише, Айрин. Я понимаю, как это тяжело. Поверь мне, чувства, раздирающие сейчас на куски, — чужие. Это не ты дерзила царю и бросила вызов высшему свету. Это диадема. Она как обоюдоострый меч. С одной стороны, дает неслыханное могущество, а с другой — обостряет все дурные черты, усиливая алчность и подпитывая гордыню. Позволь мне помочь. Сними диадему. Я не могу ее коснуться, но она подчинится хозяйке.

— Платье, присланное Шанталь, было заколдованно. Вы верите мне? — дрожащим голосом неуверенно произнесла я.

— Конечно, верю, фиалка. Прости, что не выслушал раньше.

Мягкий тембр его речи обволакивал меня, как теплый плед, накинутый на плечи холодным днем. Не сводя взора с Дамиана, я протянула руку и медленно сняла с головы сапфировую диадему. Как только она перестала касаться моих волос, князь облегченно выдохнул. Я бросила венец в солому, и в тот же миг в уме все прояснилось. Я вздрогнула от внезапного осознания, как сильно насланное колдовство давило на трезвость рассудка. Теперь все выглядело иначе, будто в мир вернулись яркие краски.

— Дамиан! — потрясенно выдохнула я и бросилась в его объятья.

Грасаль притянул меня к себе и крепко обнял. Его ладони успокаивающе заскользили по спине. Все было ясно без слов. Все те ошибки, которые я совершила под натиском магии диадемы, теперь обнажились и выступили на поверхность, как грязь под растаявшим снегом. За дар проникновения в чужие мысли приходилось платить чистотой своих помыслов. Пока сапфиры венчали голову, я слабо понимала, насколько велико их влияние. Волшебство камней делало меня зависимой от их силы. Я сходила с ума, сгорая изнутри от магии Фальксов, но благодаря Дамиану все вернулось на круги своя.

— Легче?

— Да, — тихо ответила на вопрос.

Его рука коснулась моих волос. Дамиан перебирал темные пряди, задумчиво уйдя в себя. Я молчала, размышляя обо всем, что натворила за время, пока проклятый дар венчал голову. Воспоминания о последней встрече с отцом, подернутые легкой дымкой неведения, воскрешались тяжелее всего. Я плохо помнила несправедливые обвинения, выкрикнутые в лицо государю.

Грасаль вдохнул воздух и, невольно сморщившись, отстранился.

— Прости, фиалка, но тебе нужно принять ванну. Я распоряжусь, чтобы сюда принесли бадью.

— Отец не..?

Князь покачал головой.

— Вы слишком громко ругались. Ссору услышало несколько придворных, и теперь слухи разнеслись по дворцу. Пока все смакуют подробности конфликта, Викар не может спустить его с рук. Но он не держит на тебя зла — трудно долго сердиться на родную дочь.

Я кивнула, принимая это объяснение. В конце концов, сама виновата в бедах — не почуяла чужеродного вмешательства в сознание и позволила диадеме управлять разумом. И как я только допустила подобное и наговорила лишнего царю?!

— Не кори себя, — быстро догадался о моих тревогах советник. — Это я виноват, не заметил.

Князь надел перчатки, присел на пол и осторожно приподнял венец. Очистив сапфиры от налипших кусков соломы, он завернул диадему в отрез ткани. Черный шелк скрыл яркость синих камней от моего взора, и я вздохнула с облегчением. Несмотря на снятый с души груз, все равно ее еще отягощало страстное и необъяснимое желание вернуть дар Илис назад.

— Побудет пока у меня, — прокомментировал Дамиан Грасаль свои действия.

Как и обещал, князь отправился в поисках прислуги. Я села на солому, вытянув ноги во всю длину и прислонившись спиной к двери. Без ощущения присутствия диадемы на голове в сердце образовалась пустота. Словно пьяница, у которого отобрали бутыль дешевого пойла, я тосковала по наделенным неслыханной силой сапфирам, будто за это время они успели стать моей частью.

Я сперва не придала значения звукам, доносящимся из-за закрытой двери, привыкнув к постоянному гудению чужих мыслей, но потом догадалась, что невольно подслушала ведущийся на повышенных тонах разговор. Громкая речь заставила насторожиться. Эхо столь отчетливо разносило голоса по пролету башни, словно беседующие люди стояли совсем рядом.

— …Доверие! Вы, князь, говорите мне о доверии! — я могла лишь представить, как Канор Сельм-Рамст брызгал слюной, раздраженно переругиваясь с Дамианом Грасалем. — Только полный глупец в царстве Льен не задался вопросом, почему вы так интересуетесь артефактами царской власти! Ваше увлечение бастардой тоже явно возникло не на пустом месте. Думаете, я поверю, что вы так заботитесь об Айрин лишь по причине ее родства с монархом?

Я зажала рот рукой, удерживая себя, чтобы не вскрикнуть. Неужели противник догадался о могуществе диадемы?

— Да, лекарь проболтался о силе крови девочки. Станете утверждать, что не слышали? Целители создали эликсир, одолевающий «белый мор», лишь благодаря нескольким каплям, выуженным из ее сосудов. Кто знает, какие еще секреты таятся в жилах бастарды!

Я не расслышала ответа главного советника, но не сомневалась — его невозмутимость не пошатнулась после услышанных обвинений. Дамиан Грасаль умел держать лицо. Но новости не могли не воодушевлять. Радостно осознавать, что моя кровь пошла на благо. Теперь можно спать спокойно — страшный недуг уничтожен, а жители царства освобождены от жуткой беды. Теперь жизнь продолжится своим чередом, без внезапных смертей и калечащих мук.

— В чем еще обвините? — с трудом разобрала сердитые слова, брошенные главным советником его величества. — Может быть, это я организовал побег Лирана Фалькса?

— Вам ни в чем нельзя доверять. Слава Треокому, Милошу Дульбраду удалось взять Вижский град, отстояв право государя на северное княжество.

— Ваша забота о благополучии леди Айрин похвальна, князь. Но смею вас заверить, наше общение никогда не проходило за закрытыми дверьми, — не моргнув и глазом, солгал Грасаль. — Рядом постоянно кто-то присутствовал, как велит этикет. Решение же поместить бастарду в башню принимал не я. Выскажите свое недовольство государю.

— Леди Айрин — подданная Сагасса!

— Не забывайте, кому служите, — мрачно сказал князь. — Слова присяги государю выжжены на сердце… и… — окончание фразы не удалось расслышать из-за поднявшегося снаружи ветра. Он завывал и бил снаружи по башне, упрямо пытаясь попасть внутрь, но, к счастью, толстые стены служили хорошей защитой от холодных сквозняков. Непогода все усиливалась, и вскоре пролился дождь. Завершение разговора князей померкло за звоном капель. Как я не пыталась, так и не расслышала их голоса.

Сельм-Рамст так и не появился в моей камере, но вскоре привычное за время заточения уединение все-таки нарушили: сквозь открытые двери внутрь зашла вереница слуг. Занесли не только бадью с водой, но и мебель: я не сумела скрыть восхищенного удивления, созерцая шкаф, ширму, кровать и даже маленькую кушетку. Позаботились и об освещении: зачарованный светлячок взлетел с рук колдующего над местом моего заточения мага и вознесся к потолку, где засиял еще ярче, озарив помещение, как лучи полуденного солнца. За короткий срок тюрьму в башне превратили в уютную комнатку.

Когда все откланялись, Ксана помогла мне залезть в бадью. Ее присутствие неожиданно придало сил. Хотя служанка мало говорила, ее решительность и надежда подпитывали, не позволяя опускать руки. Я забыла о былых обидах и недомолвках, черной тенью пробежавших между нами.

— Айрин… Вам что-нибудь нужно? Помощь… Может быть, я в силах что-то сделать, — робко предложила служанка.

— Не думаю, что ты можешь повлиять на государя, — печально улыбнулась я.

— Возможно… Я бы могла передать записку тому, кто это сделает.

Ксана воровато оглянулась, хотя мы находились в комнате одни. Но ощущение безопасности было обманчиво — за дверью дежурили стражи, и каждое неосторожное слово могло достигнуть их ушей. Намек на Шанталь угадывался и без умения читать чужие мысли. Ксана ступала по хрупкому льду, предлагая объединиться с царицей против государя.

— Не стоит. Я уже совершила достаточно ошибок, не нужно и без того усугублять шаткое положение.

— Как скажете, миледи, — служанка сделала книксен, признавая мою волю, и скрылась за дверью.

Я вздохнула, созерцая перемены, постигшие башню. Не без удивления обнаружила притаившийся в углу шахматный стол. Интересно, с кем предполагалась я буду играть — с живущими во дворце призраками? Даже дух Илис не почтит своим присутствием, пока мою голову не венчает сапфировая диадема.

О чем бы я не думала, мыслями все равно возвращалась к дару царицы. Без него я ощущая себя слишком беззащитной, слишком слабой. Эмоции клокотали внутри. Яркие и сильные, они ненасытно взывали к себе, будто пробудившись после длительного сна.

Я погасила свет и заснула, впервые за долгое время чувствуя себя по-настоящему свободной.

Дальше дни шли своим чередом. Без кандалов могущественной маги даже дышалось лучше. Я отдыхала и читала принесенные слугами книги. Дневников Илис среди них не обнаружилось, но я все равно не могла не думать о послании, сквозь строки посланном сквозь века. Я пыталась связать все подсказки воедино: детскую сказку, с особым трепетом оставленную в записях, видения царицы и образы, ворвавшиеся в душу после ее визита. Но чувствовала — чего-то не хватает, какой-то маленькой, но от того не менее значимой детали.

Однажды мой покой нарушился появлением долгожданного гостя. Я уже начала изнывать от тоски, а приход Дамиана Грасаля обещал развеять ее новостями.

— Завтра. Тебя высвободят завтра. Но я все равно ограничу твое перемещение по дворцу. Диадема будет изводить и вводить в искушение, пока выросшая между вами связь не оборвется. Я должен быть уверен, что древняя магия больше не представляет опасности.

Я кивнула, признавая его правоту. Малейшее напоминание о сапфировой диадеме вселяло жажду немедленно вернуть ее назад. Я сама не понимала, зачем это нужно, но испытывала такое же стойкое желание, как мечта бредущего по пустыне странника о воде.

— Как ты? Что-нибудь нужно?

— Нет. Не считая грызущего душу одиночества, все отлично, — слукавила я.

— Не хочешь сыграть? — махнул рукой Дамиан в сторону шахмат.

— Вы знаете, что я не сильна в плетении интриг.

— Не это главное. Важнее — стратегия. Если четко видишь цель перед собой, то рано или поздно ее достигнешь.

Мы сели за стол. Я улыбнулась, занеся руку над пешкой:

— Белые ходят первыми.

— Знаешь, какую ошибку делают многие, постигающие азы фехтования? — сказал князь, делая ответный маневр. — На выпад противника они начинают обороняться, забывая об атаке.

Ему потребовалось всего несколько ходов, чтобы побить одну из моих фигур. Я восприняла это совершенно спокойно, заранее готовая к проигрышу в партии.

— Я плохо играю в шахматы. В Сагассе больше интересовало постижение лекарского искусства, чем игра. Я и помыслить не могла, что судьба бросит меня в царство Льен.

— Ты никогда не задавалась вопросом, почему не носишь сагасское имя? — переставляя коня, спросил Грасаль.

— Нет. Обычные люди не так чтят традиции, как аристократы. Мы жили недалеко от порта. На западе Сагасса чувствуется веяние чужих обычаев, и в ходу много непривычных для обычного уха слов и имен.

Советник сложил ладони и опер на них подбородок, размышляя о чем-то неведомом. Он играл в шахматы практически не задумываясь, без труда уничтожая мои фигуры. Наконец, и мне удалось одержать маленькую победу, убирая с доски черного «слона».

— Молодец! — похвалил Дамиан, хотя я подозревала, что опасный для него момент возник неспроста. — Но главное…

— Не расслабляться? — весело хмыкнула я, подозревая, что он хочет сказать.

— Не забывать, в чем цель игры. Нужно не уничтожить мое королевство, а пойти против короля.

— Все как в жизни, — пробормотала я, — Одни против других, завоевания и победы.

— Поэтому придворные и столь ценят партии в шахматы. Эта игра не только учит мыслить на несколько шагов вперед, но и заставляет раскрыть противника с иной стороны.

— Странно… При этом король одновременно самая сильная и слабая фигура. Хотя нет… — тут же осознала свою ошибку и вскинула голову на князя, внезапно ощутив озарение. — Самая сильная — ферзь.

— Быстро учишься, — произнес Дамиан Грасаль, делая свой ход.

Я занесла руку над доской и замерла. Как пойти дальше? Князь загонял меня в ловушку. Королю, нуждавшемуся в защите больше всего, угрожала опасность. Переставь советник коня, и он объявит мне «шах». Найдя выход из этой патовой ситуации, вздохнула с облегчением. Но совсем расслабляться было рано: игра продолжилась, и не хотелось, чтобы победа далась Дамиану Грасалю слишком легко.

За неспешной беседой я не сразу заметила, что черный ферзь находится в опасном положении. Неужели советник допустил столь серьезный промах? Он равнодушно поглядывал на доску, словно и не помышлял об ошибке. Сжав белую ладью в руке, собралась с духом и убрала самую сильную фигуру противника.

— И как вы могли допустить подобное!

— Иногда стоит пожертвовать одним человеком, чтобы сохранить власть. Шах и мат, Айрин.

Я опустила взгляд вниз и увидела, что партия завершилась и совсем не в мою пользу. Дамиан Грасаль снова меня обхитрил. Черный король был повержен. Но несмотря на ожидаемый исход, слова князя что-то задели в душе. Тревога обвила сердце жалящими щупальцами. Не хотел ли Грасаль намекнуть, что ему самому угрожает опасность? Я задержала взор на расслабленном лице советника. Вряд ли. Кто кто, а Дамиан Грасаль не уязвим.

Князь вышел из-за стола. У самой двери он обернулся и внимательно посмотрел в мою сторону:

— Ты достойна большего, чем просто короткая интрижка, фиалка. Я позволил себе слабость, поцеловав тебя. Этого больше не повторится. Обещаю. Мне жаль, что ранил твои чувства.

Я ничего не ответила, провожая его взглядом. На душе было неспокойно. Я чувствовала, что во дворце затевается нечто опасное, но не могла этому помешать. Скатывающаяся с горы лавина все приближалась, готовая подмять нас под себя.