Слуга, застигнутый врасплох, захлопал белесыми ресницами, точно юная дева в первую брачную ночь. Появление советника царя явно не предвещало для него ничего хорошего, особенно на месте преступления. Я кинула короткий взгляд за его спину: кубок со злополучным вином все еще находился на месте. Мы успели вовремя. Наверное, еще немного и начнется пир.

— Ваша светлость! — нашелся юноша и торопливо поклонился князю, абсолютно игнорируя мое присутствие.

— Как тебя зовут?

— Марн, ваша светлость.

— Скажи мне, Марн, как в царстве Льен карают за измену?

Слуга резко побледнел. Его взгляд панически забегал по комнате, не зная, за что зацепиться. Все это время князь пристально разглядывал парня, что не добавляло тому уверенности.

— В-высшая мера, ваша светлость.

Дамиан Грасаль никак не отреагировал на слова Марна, и тот тихо добавил:

— Смерть.

— Кто приказал тебе отравить вино его величества? — холодно бросил князь.

Марн замешкался и зачем-то посмотрел в мою сторону, будто я могла подсказать верный ответ. Но он даже не подозревал, что на самом деле уже выдал того, кто за всем стоит. Я поразилась своей недогадливости, когда по привычке заподозрила кузена, Лирана. Он больше всех выигрывал от внезапной кончины царя. И упустила главное: монарха повсюду окружают враги. Если одни желают заполучить престол, то другие, недовольные его властью, так же неистово мечтают о мести.

Как и Гарун Калунский… Сын мятежника, чьи дни сейчас сочтены, никак не смирился с незавидной судьбой отца. У Гаруна достаточно причин травить государя. Он ненавидит его всем сердцем. Я слышала злой приказ Калунского сквозь мысли слуги: «Уничтожь его и получишь все, чего желаешь».

— Гарун Калунский, — спустя долгое время выдавил из себя Марн.

Советник вопросительно взглянул на меня, желая окончательно убедиться, что слуга не соврал. Я неохотно кивнула, понимая, что момент, о котором упоминал Дамиан Грасаль, наступил.

— Айрин, — вкрадчиво прошептал в ухо змей-искусителя, — твой выбор.

«Будешь ли ты до конца верна своим словам?» — незаданный вопрос так и остался повисшим в воздухе. Я оцепенела от страха. Советник вожделел преподать мне жестокий урок и вылепить из податливой глины некое подобие себя. Илис II сделала меня лучшим оружием, которое только смел пожелать князь. Теперь мне намеревалось стрелять лишь по его мишеням.

Пальцы судорожно нащупали мешочки. Какой мне выбрать — тяжелый, со звенящими монетами внутри или невесомый, обманывающий пальцы своей мягкостью? Кого убить — слугу или господина?

Князь мог смело обойтись без помощи незаконнорожденный дочери царя, но предпочел втянуть меня в эту авантюру. Интриги царского двора не обходятся без пролитой крови.

— Миледи? — интуитивно догадываясь, что его судьба в моих руках, взмолился Марн.

Я сделала шаг назад и покачала головой, чувствуя, как одинокая слезинка скатывается по щеке, точно первая дождевая капля из неба в преддверии грозы. От отчаяния в горле пересохло.

— Я так не могу.

— Вышла из своих покоев в поисках приключений, не захотев быть тепличным цветком, — умей отвечать за свои поступки, — жестко отрезал князь. — Дочери царей не проводят жизнь в забавах и празднествах, а зачастую принимают серьезные решения, которые могут стоить кому-то головы.

Слуга еще сильнее побледнел и с ужасом уставился на меня, внезапно осознав, кем я прихожусь царю.

— Помилуйте, миледи! У меня семья!

Дамиан Грасаль умел жестоко наказывать за непослушание. Но на что он рассчитывал? Я не имею права вершить судьбы людей. Мне всегда претили мысли о смерти.

«Но ведь это справедливо…» — осознала я. В глубине души развернулась безжалостная борьба совести и жажды мести. Мелькнула страшная мысль: что было бы, если б не мой дар? Переживания за отца заставили сжать кулаки от злости. Иногда ярость способна застилать глаза, толкая на чудовищные поступки. Я испугалась саму себя. Это не я. Во что превратил меня советник?

Я не сводила с него взгляда, оцепенев точно перед катящейся с горы лавины. Нервно теребя пальцами один из мешочков, я невольно задела завязки, развязав их. Шайларе просыпался тонкой струйкой из ладони, словно зачерпнутый на побережье песок. Кожа моментально зазудела от соприкосновения с ядом. Я опустила голову, остолбенело смотря под ноги. Желтоватый порошок выделялся на темном полу, как пудра на шоколадном торте.

— Знаешь, как говорят: случайностей не бывает, есть только то, что хочется так назвать.

Я ошарашенно уставилась на князя. Мне явно померещилась его забота во время пути во дворец. Сквозь зеленые человеческие глаза на меня смотрела бездна. Даже демон способен на большие чувства, чем расчетливый советник его величества. Впрочем, иные и не могут выдержать придворную жизнь.

Ничто не мешало Дамиану Грасалю самому поступить так, как нужно, но в этот раз вся черная работа легла на мои плечи. Приподняв занавес, он позволил мне заглянуть в мир лицедейства и безжалостных интриг. Ненадолго в руки протянули поводья, позволив самой поиграть в кукловода.

Охотник или жертва?

Слова какого-то слуги — не более чем клевета против аристократа, а других доказательств нет — никому не выгодно оповещать об опасных способностях незаконнорожденной дочери монарха. Нам не поверят и не решат, что род Калунских попросту решили окончательно низвергнуть. Грасаль прав, выбор давно сделан.

Губы князя дрогнули, и я увидела, как по ним расползается довольная усмешка. Он снисходительно улыбнулся, словно мудрый наставник, созерцающий успехи ученика. Стало мерзко. Я ощутила себя так, будто откусила кусок спелого и сочного яблока, с блестящими, будто натертыми воском боками, а обнаружила внутри жирного червя. Меня всю передернуло от неприятных ассоциаций.

Но ради любви можно отважиться на многое — даже потерять себя. Я долго балансировала на грани и теперь бесстрашно бросилась в пропасть. Прежняя Айрин ни за что бы не выдержала жизнь в столице. Новая — может научиться запирать сердце на ключ.

Мешочек с деньгами со звоном упал на стол. Несколько монет выпало, позволяя лицезреть портрет монарха. Профиль отца подбадривал, вселяя сил. Добрые глаза смотрели без укора, будто оправдывая отвратительный поступок.

Мы все заложники положения, в котором оказались. Только в сказках добро обязательно побеждает зло, никогда не уподобляясь врагу. В реальности же обстоит все по-другому: главное — победа, а не средства. Нет такой справедливости, что угодила бы одинаково каждому.

Мой голос был как никогда тверд:

— Подай это вино тому, о ком шла речь, и, возможно, царь простит тебя.

— Да благословит вас Треокий, миледи! — облегченно воскликнул Марн. Я не сомневалась — он в точности исполнит приказ. Дамиан Грасаль наградил предателя таким пронзительным взглядом, что никакие угрозы не требовались.

Мы направились к выходу. Рука советника как бы невзначай легла на мою талию. Так гладят по холке собаку, идеально выполнившую команду. Но я не считала себя покорным зверем и сбросила ладонь князя, как только представилась такая возможность.

— Не думайте, что сможете превратить меня в свою копию, — резко бросила ему. От нервного возбуждения пальцы дрожали, и я сцепила их в замок, скрывая проявления чувств от Грасаля. — Сегодня я пошла у вас на поводу, но это не будет продолжаться вечно.

— Только безумец чтит смерть больше, чем жизнь, — не задетый моими словами, философски заметил он. — Я не такой кровавый тиран, как ты думаешь. Мне совершенно не доставляет удовольствия переступать грань, но, когда это требуется, я не строю из себя невинную жертву, а просто выполняю свой долг.

— Долг?! Вы уверены, что знаете значение этого слова?

В змеиных глазах сверкнул опасный огонек.

— К несчастью, побольше многих. А теперь вернись в покои и приведи себя в порядок. Сейчас самое время представить тебя ко двору.

— Вы действительно хотите, чтобы мое первое официальное появление в высшем свете состоялось во время убийства?

— Тем лучше запомнят, — хладнокровно пожал он плечами.

Я не нашлась с ответом. Его цинизм как всегда разбивал любые аргументы. Когда я уже опередила князя, чтобы направиться в свое крыло, то услышала, как мне вслед раздалось тихое:

— Празднества — это обязанность, а не удовольствие.

Мурашки побежали по обнаженным плечам. Я уже смирилась с тем, что в столице ничего не происходит просто так. Но я даже не подозревала, как сильно недооценивала истинную величину закулисных игр…

* * *

Лица стражей просто непередаваемо вытянулись. Я никогда не думала, что кто-то действительно может от удивления нараспашку разинуть рот или, подобно выброшенной на берег рыбе, выпучить так сильно глаза, что, кажется, они наружу выпадут. Если бы не подавленное состояние, я бы точно рассмеялась над растерянным видом мужчин, но сейчас лишь вяло приподняла уголки губ.

— Добрый вечер. Разрешите пройти?

Они молча отскочили, не сводя с меня потрясенных взглядов. До меня донесся легкий флер чужого страха. Дамиан Грасаль — не из тех, кто готов прощать чужие промахи. Князь держит подле себя только тех, кто достаточно полезен.

Как и следовало ожидать, прозрачная стена, запершая меня с одной стороны, спокойно пропустила с другой. Я зашла в комнату и, захлопнув дверь перед носом у потрясенных стражей, устало облокотилась на стену. Диадема лишь усугубляя нехваток сил и, пока никто не видит, я сняла ее с себя. Некоторое время простояв просто так глядя в пустоту, я вернула украшение на место и открыла створки шкафа в поисках чистого платья. В этот самый момент в дверь постучали.

— Войдите!

Я озадаченно повернулась в сторону незваного гостя и с облегчением увидела Ксану. Помощь служанки будет как раз кстати.

В этот раз голову девушки закрывал чепец, но несколько непослушных прядей все равно выбились из него, огненными языками скользя по коже. Ксана близоруко сощурилась, разглядывая меня как опытный образец. Наконец она резюмировала, разочарованно покачав головой:

— Времени слишком мало, но придется работать с тем, что есть.

Меня резанула такая бесцеремонность, но вскоре я поняла, что она сказала чистую правду: после скитаний по тайным ходам дворца я выглядела далеко не самым лучшим образом. Служанка приготовила мне ванну. Пройдя в купальную комнату, я довольно втянула носом воздух, уловив ароматы полевых трав.

— Спасибо, Ксана.

Она кивнула, но не сдвинулась с места. Я недоуменно замерла. Стеснения, чтобы раздеться перед малознакомой девушкой, я не испытывала. Наблюдая за работой лекаря в Сагассе, я повидала всякого и избавилась от боязни наготы. В конце концов Треокий создал нас всех одинаково, поместив свет души в глиняный сосуд тела.

Правда, тету… Клотильда не разделяла моего мнения. Сколько крику было, когда она раскрыла одну из одолженных у целителя книг! Наверное, ее громкие причитания потом услышали даже в царстве Льен. По крайней мере у меня заложило уши от повышенных тонов в голосе женщины. Тогда накалившаяся ситуация заставила вмешаться в дело отца, обычно доверявшего все связанное с моим образованием «сестре». К счастью для меня, он неохотно, но разрешил учиться у лекаря, пока это не мешало урокам Клотильды. Ему хватило одного взгляда на мой упрямо задранный подбородок, чтобы понять: от своего я не отступлюсь.

Но поведение служаки меня насторожило. Чего она дожидается? В ее мыслях не проскользнуло даже намека на то, что она собирается делать.

— Можешь приготовить пока платье? — миролюбиво попыталась разрешить неприятную обстановку. Молчание слишком затянулось.

Ксана нахмурилась, сведя острые, точно стрелы, брови на переносице. Я закусила губу, пытаясь не рассмеяться. Как я могла забыть, что леди даже не в состоянии помыться без помощи прислуги? Служанку приставили ко мне, чтобы не бросить тень на короля неопрятным видом его незаконнорожденной дочери, но та чересчур ответственно подошла к заданию. Я на принадлежу к числу тех особ, что думают, будто сладкие пирожные растут на деревьях, ведь для их создания «не требуется» особого труда, и падают от усталости, сделав пару шагов в парке. Нет, я сама могу о себе позаботиться.

— Боюсь, что отдых в ванной значительно увеличит время сборов и вы опоздаете, миледи.

— Я сама помоюсь, Ксана, но буду очень признательна, если ты поможешь с остальными приготовлениями.

Она широко распахнула глаза.

— Вы уверены, миледи?

— Да, иди.

Девушка неохотно попятилась назад, явно до конца не уверенная в том, что ей не померещились мои слова. Когда за служанкой закрыла дверь, я облегченно выдохнула и, не желая терять время даром, опустилась в воду.

Вскоре, посвежевшая и немного отдохнувшая, вернулась в комнату, где застала Ксану распрямляющей складки на платье необыкновенной красоты. Оно было нежного цвета, будто взбитые сливки на торте, атласное, с пышным воланом из сельмского кружева. Я так и застыла, разглядывая наряд. Служанка тоже смотрела на него с благоговением, втайне мечтая надеть.

— Откуда? — только и смогла выдохнуть я.

— Только что для вас доставили, миледи.

На губы скользнула мягкая улыбка. Я почувствовала, как сразу потеплело в душе, словно солнце вышло из-за туч. Забота отца невероятно растрогала. Мне не терпелось увидеть его, чтобы поздравить с коронацией и поблагодарить за подарок лично.

Я быстро приложила к себе платье, любуясь отражением в зеркале, и нетерпеливо избавилась от банного халата, желая поскорее облачиться в обновку. Служанка помогла справиться с корсетом, так туго затянув его, что я только подивилась, как такое возможно. Судорожно сделав вдох, убедилась, что все еще могу дышать.

Корсаж так плотно облегал тело, словно вторая кожа. Его заостренный мыс спускался на пышную юбку. Я не сдержала порыва и довольно покрутилась, наблюдая, как она колоколом кружится вокруг ног. В жизни не носила ничего подобного! Кинув взгляд на зеркало в позолоченной раме, совсем не удивилась порозовевшим от возбуждения скулам и озорному огоньку в глазах.

Служанка хотела завить локоны и так и не поняла, почему я отказалась. Мне не хотелось при ней снимать диадему. Никто не должен знать, что это возможно, даже тот, кто и не догадывается о ее возможностях.

Когда приготовления подошли к концу, Ксана сделала быстрый книксен и удалилась, а я осталась дожидаться Грасаля. Долго томиться в покоях мне не пришлось: совсем скоро князь появился.

Царский советник мазнул равнодушным взглядом по глубокому декольте, открывавшему плечи, критически оглядел мою фигуру и наконец заглянул в глаза:

— Выглядишь хорошо. Для первого выхода в свет вполне не дурно.

Его снисходительный тон что-то задел у меня в душе. Я поджала губы, почему-то уязвленная его недостаточно, по моему мнению, высокой оценкой, но все же спокойно произнесла:

— Я рада, что вы так думаете.

— Пошли, — сказал князь и даже подставил локоть. Его как всегда безукоризненные манеры лишь разозлили. Я знала: за идеальной оболочкой скрывается прогнившая душа.

Мы вышли безо всяких видимых трудностей. Я не представляла, когда Грасаль успел снять заклинание, препятствовавшее мне прежде выйти, но не решилась спросить, пока желая оставить это загадкой. Стражи тоже покинули свой пост. Теперь лишь присутствие советника рядом напоминала о моем положении.

Странно… Я так мечтала оказаться на приеме, но чем сильнее мы приближались к залу, тем быстрее возрастало волнение в душе. Я непроизвольно стала покусывать губы, внутренне дрожа перед встречей со знатью. Князь молчал, будто выстроив между нами ледяную стену и лишь нагнетая нервную обстановку. Я знала, что происходящее совершенно не приходится ему по вкусу. Я гораздо желаннее в качестве тайного оружия, а не выставленного напоказ.

Когда мы подошли к высоким дверям, тревога лишь усилилась, а ноги задрожали.

— Соберись, — тихо процедил советник, и в тот же миг в глаза ударил яркий свет. Меня едва не снесло волной обрушившегося шума. Мысли людей и их голоса смешались в единый гул, который не заглушала даже игра нааля — распространенного в царстве Льен музыкального инструмента.

— Его Светлость князь Дамиан Грасаль, лорд Семи Скал и советник Его Величества! — высокопарно объявил глашатай. — Айрин Сольн из Сагасса!

Я словно очутилась в ином мире и беспокойно огляделась вокруг, не зная, на что обратить внимание в первую очередь. Зал украшали живые цветы с широко распахнутыми венчиками, красными пятнами скользящие по стенам. Бархатные лепестки цепляли взгляд, и я не удержалась, чтобы не потрогать их рукой. Шершавая поверхность защекотала кожу, будто посыпанная сахаром, а золотистые тычинки оставили густой желтый след на подушечках пальцев. Пыльца издавала дурманяще-сладкий запах, кружащий голову своей пронзительной яркостью. С трудом оторвав взгляд от вьющихся растений, перевела взор на кружащихся в танцах людей.

С удивлением обнаружила среди них и своего отца. Его спутница, изящная леди со столь светлыми волосами, что даже пепел от пламени кажется темнее, уверенно держалась рядом с государем, не испытывая страха или смущения. Меня удивило, что и отец смотрел на нее с явным интересом. Я никогда не видела, чтобы какая-нибудь женщина так на него влияла. Раньше его не волновали никакие красавицы, и он оставался равнодушным к явному вниманию с их стороны. Заинтригованная необычным поведением Викара, я тихо спросила у князя:

— Как ее зовут?

— Шанталь, — с явной неохотой ответил Грасаль.

Прозвучавшее имя что-то всколыхнуло у меня в душе. Я задумалась, пытаясь вспомнить, где его слышала, но в царящей суматохе это давалось не без труда. Как на зло, советник тоже больше ничего не произнес. Это лишь сильнее напрягло, заставив заподозрить неладное. Что он скрывает?

Я не успокоилась, желая выведать как можно больше, и продолжила разговор:

— Красивая.

— Опасная, — мрачно отрезал князь и повел меня в сторону.

Я нехотя отвела взгляд от очаровавшей царя незнакомки и пошла за Грасалем, все еще раздумывая, почему имя девушки показалось мне знакомым. Что-то в его звучали ненароком пробудило воспоминания о доме, и в душе немного потеплело, вызвав приятные ассоциации. Но это продолжалось недолго.

Я резко остолбенела. Осознание обрушилось на меня ледяной волной, и я инстинктивно вцепилась в руку князя, пытаясь совладать с чувствами. Шанталь! Конечно же, я слышала это имя, ведь оно сагасское. Так звали сестру правящей королевы. Глупо предполагать, что царь пригласит на танец неровню себе.

— Его величеству нужны наследники, — заметив, как изменилось выражение моего лица, вкрадчиво сообщил очевидное Дамиан Грасаль.

Я понимала, что царь не может долго оставаться холостым, но все равно оказалась неготовой к такому быстрому развитию событий. Отец только завладел всей мощью магии Льен, наконец-то завершив коронацию, и уже обдумывает будущее.

Я повернулась, уже по-другому смотря на принцессу. Льдисто-голубые глаза тоже нашли меня в толпе, и по ее нежным губам скользнула мягкая улыбка. Я всем нутром ощутила исходящую от нее угрозу. Шанталь выглядела расслабленно и благосклонно, но при это ее взор оставался холодным, будто чувства в душе давно разбились на осколки льда.

По коже поползли мурашки. Похоже, характеристика князя оказалась как никогда точной. Такая царица может как возвысить государя до небывалой величины, так и буквально низвергнуть, захватив поводья управления страной в свои руки. Хрупкая снаружи, но твердая, будто кремень, внутри, она явно ставит холодный расчет выше слепых эмоций.

Музыка смолкла, и царь медленно опустил руки партнерши по танцу, явно не желая с ней расставаться. Шанталь изящно склонилась в реверансе. Я поймала мысли царя, и на меня резко хлынуло чужое воодушевление. Принцесса умело задела нужные струны в душе Викара, шаг за шагом все больше пленяя его сердце.

Дамиан Грасаль протянул мне тарелку с закусками. От возбуждения я не ощущала голода, хотя давно не ела. Сперва мне показалось, будто блюдо украшено жемчужинами, но потом поняла, что это серебристо-серые икринки. Они лежали на маленьком ломтике хлеба, вырезанном в виде круга и помазанном маслом. Я опустила в рот порцию и ощутила нежный, чуть солоноватый вкус деликатеса.

— Что это?

Князь не сдержал улыбки, созерцая мое удивление.

— Белужья икра. Вкусно?

Я кивнула.

— Возьми еще.

Я последовала его совету, заглушая неприятные мысли. Но утоляя голод, подняла голову наверх и едва сдержала потрясенный возглас. Под потолком, будто призрак, зависла золотистая иллюзия, изображавшая корону, скипетр и хризолитовую шкатулку. Призванная демонстрировать чужеземцам могущество царства Льен, она оставила неизгладимое впечатление и в моей душе.

— Побудь тут. Мне нужно кое с кем поговорить, — бросил мне Грасаль, и его рука, придерживавшая меня за талию, соскользнула и исчезла.

Я непроизвольно кивнула, поглощенная чудесами, сотканными придворными магами и поджидающими гостей в самых неожиданных местах. Вот принесли очередное блюдо и приподняли крышку, а оттуда выпорхнули эфемерные бабочки, взмахивающие золотистыми, полупрозрачными крыльями. Вот из ниоткуда пронесся сокол, точно стрела пронзая воздух.

Птица облетела зал по кругу, красуясь перед гостями, и приземлилась на спинку царского трона. Снисходительно посмотрев сверху на гостей черными глазами, она пронзительно вскрикнула, привлекая к себе внимание, и принялась чистить темно-бордовые, отороченные золотистыми полосами перья. Одно из них выпало из крыла и мягко опустилось на пол, но когда кто-то попытался поднять — растворилось без следа.

— Поразительно, не правда ли?

Чужой голос резко выдернул меня из наваждения. Я невольно вздрогнула.

— Простите, не хотела вас пугать.

Это было ложью.

— Ваше высочество, — вспомнив об этикете, почтительно поклонилась я, одновременно размышляя, зачем понадобилась принцессе.

От ее дум по коже побежали мурашки, но не потому, что я испытала страх, а потому, что действительно от них замерзла. На мгновение тепло дворца будто исчезло, рассеявшись в воздухе, и я перенеслась куда-то еще, где не было уюта и ярких красок, но зато властвовали всепоглощающий холод. «Так выглядит вечность… — отрешенно подумала я, — Однажды застывший лед больше не меняется, и все остается неизменным».

— Сокол будто сошел с герба Фальксов, не правда ли? — когда Шанталь улыбалась, возле ее губ появились такие очаровательные ямочки, что несколько мужчин забылись и восхищенно уставились на принцессу, слишком надолго задержав на ней взгляд.

— Птица получилась очень красивая, ваше высочество, — аккуратно заметила я. — Маги потрудились на славу.

Ее интерес к моей персоне не обманывал. Невеста царя хотела упрочить свое положение среди знати и показать мне, как мало я стою. Шанталь укрепляла пьедестал своей власти, по которому намеревалась взойти на престол и стать царицей. Ее можно понять — она готовилась к этому всю жизнь. Невольно завидуя сестре, родившейся раньше нее, она тоже мечтала сесть на трон, и вот ей выпал невероятный шанс отправиться в страну, лежащую по ту сторону Вльнистого моря.

В предложении Викара, которое получила принцесса, было все прекрасно, кроме одного: в отличие от Сагасса, в царстве Льен жена государя не имеет права повелевать подданными на равных с супругом. Но Шанталь не слишком печалилась по этому поводу: она знала, что истинный правитель может дергать за ниточки, оставаясь в тени. К несчастью для нее, эта роль уже занята.

Но едва ли проницательная принцесса об этом не догадалась.

— Вы уже выбрали герб для себя?

Я нахмурилась, слабо понимая, куда она клонит. Шанталь давно все рассчитала и теперь постепенно, шаг за шагом, вытворяла план в жизнь. Я неожиданно оказалась одной из важных деталей, без которой все было бы гораздо сложнее.

— Простите, ваше высочество, но, честно говоря, я несколько обескуражена вашим вопросом.

— Обычно фавориткам правителей подбирают хорошую партию, чтобы бастарды получили звучный титул и завидное положение в обществе. Если же это невозможно, внебрачные дети либо обретают герб родителя с левой перевязью, либо им позволяют избрать собственный геральдический знак.

— В царстве Льен последнее касается только сыновей, ваше высочество, — сказала я, чувствуя, как приливает кровь к щекам. Конечно же, она об этом знала! И не упустила случая уколоть меня…

На лице принцессы расцвела довольная улыбка. Задев мое самолюбие, она ощутила небольшое торжество, хотя и умело это скрывала. Правда, ее воодушевило не столько ощущение превосходство над бастрадой, сколько осознание того, что она все рассчитала верно.

— Законы пишутся королями. Отец любит вас. Неужели он откажет в титуле? Или… — она изобразила искреннее сочувствие, — …Викар уже сделал это?

Я помрачнела и опустила глаза, коря себя за неумение сдерживать эмоции, когда это крайне необходимо.

— Бедняжка, мне так вас жаль! Должно быть, это ужасно постоянно чувствовать на себе косые взгляды. Эти люди вокруг даже не подозревают, что вам пришлось пережить.

— Не стоит, ваше высочество. Я привыкла, — соврала ей.

Я бы не составила конкуренции жене или детям царя даже в случае официального признания меня его дочерью. Шанталь не боялась, что я буду представлять угрозу. Для нее я никто.

— И все же вам стоило бы подумать о гербе. Всегда есть вероятность, что царь передумает. Мужчины куда более непостоянны нежели мы, женщины, хотя и корят нас за ветреность. Знаете, как говорят? В других заметнее всего то, что вызывает ненависть в себе.

— Не думаю, что это возможно, ваше высочество, — сказала я, — но обязательно последую вашему совету.

Разумеется, я слукавила, но принцесса, в отличие от меня, не умела читать чужие мысли. Я удивилась, во что вылился наш разговор, и с нетерпением ожидала финала, наконец-то выяснив истинные намерения Шанталь. Перекинув серебристо-белые волосы за плечо, она произнесла таким покровительственным тоном, словно разговаривала с младшей сестрой:

— Правильно. Если не метить на большее, то можно вечность топтаться на одном месте. Но знаете, кто быстрее всего достигнет цели?

Я покачала головой, понимая, что невеста царя и не рассчитывает услышать ответ.

— Тот, кто не идет пешком, а садится в седло.

Вот он — момент истины, то, ради чего все затевалось. Снежный буран, который я чувствовала, но не видела, усилился, подхватывая меня в воздух, чтобы ударить спиной по земле, покрытой толстой коркой льда. Предложение Шанталь, еще не высказанное вслух, дурманило разум, вызывая прогорклый привкус ядовитой опасности на губах.

— Вы родились в Сагассе, а не в Льен, — понизив голос, сладко пропела принцесса. — Всегда можно попросить о милости свою королеву.

У меня пересохло в горле. Владычица страны, в которой я появилась на свет, слыла справедливой, но не милосердной. Ее уважали и боялись. Страх вызывал дрожь в коленях и заставлял подданных падать ниц перед ее величеством, но зато за время царствования королевы Сагасс возвысился до небывалых высот. Все жили в тепле и достатке, как никогда раньше.

Мне даже не пришло в голову, что с иноземной невестой царя можно заключить выгодную сделку, но Шанталь все рассчитала еще до того, как увидела меня в толпе. Даже глупцу понятно, что просто так никому не дадут титул в Сагассе. Но если к королеве обратится ее сестра… Что же, такое вполне допустимо.

— Боюсь оскорбить ее величество подобной просьбой.

— Уверенна, королева отнесется с пониманием к вашей ситуации. Мы обе осознаем, что, если бы не один человек, ставящий многим палки в колеса, никаких затруднений бы вообще не возникло. Он имеет слишком большое влияние на царя.

Конечно, имеет. Ведь даже сейчас, когда Дамиан Грасаль в дальнем углу зала поглощенно беседует с арманьельским послом, за мной пристально наблюдают сразу несколько стражей, вышколенных князем. Отцу не вывести меня из столицы, не спрятать нигде в царстве. Где бы я ни оказалась, моя жизнь везде будет висеть на волоске, ведь шпионы советника есть по всему материку.

— Едва ли я могу ему помешать, — опустошенно ответила я, слабо понимая, что хочет извлечь Шанталь от общения со мной. Она видела во мне нечто больше, нежели я сама. Какую помощь может оказать «пешка» «королеве» на шахматной доске?

Но принцесса искренне верила, что я на что-то способна, хотя даже и не догадывалась о могуществе сапфировой диадемы, венчающей мою голову. Если бы только я могла слышать мысли Грасаля!

— Вместе мы справимся, — с нажимом произнесла Шанталь, взяв мои горячие от возбуждения руки в свои — холодные, как кубики льда, плавающие в шампанском.