— Что? Кто продает замок? Дедушка продает замок? Мама, ты сошла с ума!

— Ну что ты, Хелен, дорогая, конечно, я не сошла с ума. Но ведь замок съедает так много средств, гораздо больше, чем мои операции. И дедушке нечего будет оставить твоему папе, если он станет содержать замок и дальше.

— Но ведь это же наше фамильное достояние! Наш дом, в конце концов! Как он может так поступать? Может, я захочу там жить?

— Милая, конечно, ты не захочешь жить в таком старье. У тебя же есть прелестная квартирка в Лондоне, зачем переезжать в какое-то захолустье? К тому же после вашей с Дэвидом свадьбы вы купите себе отличный домик. Может быть, на Лазурном берегу? Приезжайте сюда, деточка, здесь просто чудесно, ты даже не представляешь, кого я встретила на прошлой неделе…

Хелен заскрежетала зубами. Дед продает фамильный замок, а матери хоть бы что!

— Дай папу, — перебила она, видя, что от матери ничего не добиться. — Папа, скажи мне, что это неправда насчет продажи Сент-Невилла.

— Конечно, правда, сладкая. Дед больше не может содержать замок.

— Да не говорите вы все время эту ерунду! — вспылила Хелен. — У Лоуренсов достаточно денег, чтобы содержать свой дом.

— Ну, может, и было раньше, — протянул отец, и Хелен поняла, что стоит за этим невысказанным: «Нет средств», — роскошная жизнь папочки и мамочки.

От злости Хелен шваркнула трубку прямо на стол.

Из трубки еще слышалось: «Алло, детка, милая!» — поэтому пришлось-таки поднять ее и положить на аппарат.

Посидев минуту, она набрала номер деда. Бесполезно, одни гудки без ответа. Нет, она еще выяснит, что все это значит! А пока ее ждут дела. Собравшись, Хелен поехала в университет.

Завтра в научном журнале выходит очередная ее статья о годовых раскопках в Ливии, и по этому поводу состоится презентация найденных артефактов в университете с показом диапозитивов и с большой лекцией. Нужно все хорошенько проверить. Своим ассистентам, Марку и Карен, она не доверяла. Хелен вообще не любила, чтобы кто-то вмешивался в ее работу. К тому же ей пришлось вписать их имена рядом со своим в статье. Ну и что они сделали для этого? Только путались под ногами и создавали проблемы. Карен с ее вечным насморком и боязнью змей и Марк, самовлюбленный павлин. Да он не отличит критскую вазу от римской подделки!

Едва кивнув на входе двум пожилым профессорам, остановившимся, чтобы поприветствовать ее, она стремительно прошла к лифтам.

— Доброе утро, мисс Хелен, — поздоровалась с ней одна из молодых сотрудниц.

Хелен недовольно оглянулась. Кто эта пигалица, что смеет обращаться к ней столь фамильярно? Она дважды доктор наук, и к ней следует обращаться соответственно, особенно тем, кто еще ничего не добился в жизни.

— Доктор Лоуренс, — подчеркнула Хелен с гримасой легкого презрения.

Девушка мгновенно стушевалась:

— Извините.

Хелен уже не слышала ее слов, она вышла из лифта и направилась в свой кабинет.

Вот, все так, как она и предполагала. Марк и Карен сидели на столе и любовались друг другом. Стоит взять в команду одного смазливого парня и одну дурочку, так у них сразу же начинаются эти сопли. Она с силой хлопнула дверью, и студенты резко соскочили со стола.

— Доктор Лоуренс!

Хелен с той же недовольной гримасой, что и с утра, начала с шумом выкладывать папки на стол.

— Нет бы разобрать дела, сидят бездельничают, — пробурчала она. — А я думала, Марк, что ты пришел в мою команду, чтобы вырасти как профессионал, а ты, оказывается, пришел увиваться за Карен, — съязвила она. — Если не будешь работать, станешь таким же неудачником, как и все остальные, которые протирают штаны и зря едят свой хлеб. Посмотри на доктора Кроника и доктора Стенли! Я встретила их в коридоре. Сколько лет они здесь работают? И до сих пор не продвинулись ни на йоту! Чем они занимались, хотела бы я знать? Неужели они не понимают, что, для того чтобы оставить какой-то след в истории, нужна каждодневная кропотливая работа?

Студенты молча слушали ее, пока Хелен носилась по кабинету, расставляя папки по полкам.

— Но даже если они будут работать как пчелы, то все равно ничего не добьются. Здесь нужно чутье, талант! А этого у них нет и никогда не будет. Но, по крайней мере, они могли бы брать пример с меня. Ну… — Хелен на минуту оглянулась на своих безмолвных слушателей, — не только с меня. Вспомнить хотя бы Гертруду Катон-Томпсон или сэра Чарльза Вулли. Вот примеры для подражания! Я всегда следую их заветам, и посмотрите, чего я добилась в свои двадцать пять… нет, пока еще двадцать четыре года. Обо мне уже говорит весь мир, и будьте уверены, что через пять лет равных мне в области археологии не будет.

Хелен закончила расставлять папки и повернулась к студентам.

— А может, Марк, тебе стоит заняться чем-то другим? — ехидно поинтересовалась она. — Уверена, из тебя получится отличный бухгалтер. Да и из тебя, Карен, тоже. Будете сидеть друг напротив друга целыми днями и считать ворон, вместо того чтобы работать. Где мои экспонаты? Кто будет их проверять? Я что, должна всем заниматься сама?

Карен с Марком вскочили от неожиданности.

— Сейчас все сделаем, доктор Лоуренс, не волнуйтесь, — пролепетала Карен, сдерживая готового начать ругаться Марка, и, заикаясь, добавила: — Вам звонили с «БиБиСи», они хотят снять фильм о Христофоре Колумбе и приглашают вас в качестве консультанта… И еще из шоу Опры Уинфри, она хочет видеть вас в своей передаче на следующей неделе… А еще прямо сейчас вас ждут доктора Гейтс и Ли из Университета Алабамы, они хотят проконсультироваться с вами по поводу найденной ими статуэтки женщины со змеями…

— Я перезвоню Опре и на «БиБиСи», — величественно кивнула Хелен. — Но почему ты записываешь ко мне на консультации ученых с таким артефактом, как женщина со змеями? Это не относится к сфере моих интересов. Хотя… в любом случае моя консультация им не помешает, — самодовольно добавила она. — И чтобы экспонаты были готовы к моему приходу! — отдав последние указания, Хелен вышла из кабинета. После нужно будет вернуться и все перепроверить. Нельзя доверить организацию столь значимой для ее карьеры презентации каким-то неопытным студентам.

Хелен проснулась с ощущением, что забыла сделать что-то очень важное. Ах, да! Дед продает замок! Нужно ему позвонить. Вчера она заработалась допоздна и совсем забыла об этом. Снова послушав гудки в трубке, Хелен отправилась в ванную.

Сегодня большой день. Она представляет коллекцию собранных на последних раскопках артефактов, фотографии и, самое главное, свою статью, которая приблизит ее к самым знаменитым археологам мира. Конечно, предстоит еще большая работа, чтобы она могла встать в один ряд с Гертрудой Катон-Томпсон или с сэром Чарльзом Вулли, но ректор университета намекнул ей, что если она и дальше будет так трудиться, то, возможно, ее пригласят заведовать кафедрой археологии, и тогда… и тогда ей будет открыт путь к директорству в Институте археологии. Хелен выскочила из дома, воодушевленно напевая. Да, перед ней открывается светлое будущее!

Хелен с силой захлопнула дверь своей квартиры. Так ее еще никогда не позорили! Подумать только! И кто, этот сопляк Марк! Как он мог сказать, что всю работу сделала Карен и доктор Лоуренс якобы отдает должное своей ученице и признает ее заслуги в столь масштабном деле? Ха! Да эта Карен рукой пошевелить не может, чтобы муху согнать! И она сделала всю работу?

Конечно, Хелен возразила. Это полностью ее работа, а Карен, как всегда, лишь ее ассистент. Но тут на защиту студентки встал доктор Кроник. Он сказал, что не понимает, из-за чего такой шум. Статья Карен заслуживает большой похвалы, а если доктор Лоуренс хочет урвать себе кусочек славы, ей придется довольствоваться тем, что работа была проделана под ее руководством. Хелен попыталась объяснить всем, что исследованием занималась она сама, но никто не стал ее слушать. Презентация, на которую она возлагала столько надежд, закончилась скандалом.

Ректор, к которому Хелен поспешила с объяснениями, тоже не стал ее слушать. Вместо этого он просто отчитал ее, как школьницу:

— Если я еще хоть раз услышу, что вы намереваетесь присвоить себе работу вашего студента, доктор Лоуренс, то можете забыть о должности завкафедрой. Да и вопрос о вашем докторстве я тоже обязательно подниму, если подобное повторится. Я был о вас лучшего мнения, Хелен!

И теперь она приползла домой, как побитая собака. У нее уже не было сил искать Марка и Карен, чтобы заставить их объяснить все ректору. Голова раскалывалась от тяжелых мыслей. Подумать только, ведь она так возилась с этими предателями! Учила их, отдавала им все силы… Ну, может, ругала иногда, но ведь это для их же пользы!

И теперь результат почти годовой работы в пустынях Ливии, вся эта мука на жаре, в песках, почти без воды и еды, а иногда и без сна — все насмарку! Разве Марк копался там? Нет, он помогал ей лишь здесь, в Лондоне. А Карен? Конечно, она ездила вместе с ней, но в пустыне она пробыла лишь два месяца в общей сложности, по неделе на каждый приезд. И постоянно жаловалась на духоту, плохую воду, москитов, верблюдов… И так далее, до бесконечности.

Хелен в бессилии ударила кулаком по подушке. Но почему в ее защиту никто не выступил? Ведь многие знали, как на самом деле обстояли дела с раскопками. Нет, все промолчали. Да они просто завидуют ей! Завидуют, что она знаменита, что у нее есть чутье, что ее любит общественность, что ее считают лучшим экспертом в мире археологии. Если бы они сами работали хотя бы вполовину так же, как она, то, возможно, смогли бы тоже выйти из тени. Но… они никогда не смогут приблизиться к ней, никогда. Потому что у нее есть талант, а у них нет. Поэтому они завидуют ей. И будут пакостить при любом удобном случае.

Она свернулась калачиком на диване и укрылась пледом. Скоро должен прийти Дэвид, а у нее на ужин ничего нет. Ладно, сам приготовит, тем более ей сегодня кусок не полезет в горло. Невозможно представить, как она завтра опять придет в университет и все будут показывать на нее пальцем — дескать, она пыталась украсть научную работу у своего студента. Нет, завтра она никуда не пойдет. А может, вообще туда не вернется. Ее уже давно приглашал к себе Институт археологии Британии. Может, стоит им позвонить? Хотя наверняка весть о том, что произошло сегодня, дойдет и до их ушей, точнее, уже дошла, ведь на презентацию она приглашала ученых и оттуда тоже.

Хелен сжала голову ладонями. Что же делать? Как доказать, что это ее работа, и вернуть себе честное имя?

Она проснулась в полночь от непонятного звука, как будто где-то трубил горн. Хелен внимательно прислушалась, но звук не повторился. Списав это на шум в водосточных трубах, она поднялась с дивана и поплелась в спальню.

На кровати что-то белело. Недоумевая, что это может быть, Хелен зажгла ночник. На покрывале лежала записка. Она развернула ее и прочла:

«Дорогая Хелен!

С любовью, твой Дэвид».

Я понял, что мы с тобой не подходим друг другу, и решил уйти. Так будет лучше для нас обоих. К тому же я теперь помолвлен с Кэтрин О'Брайен, так что можешь меня поздравить.

Дрожащими руками Хелен поднесла записку ближе к свету. О чем там пишет этот олух? Что помолвлен с Кэтрин О'Брайен и его надо поздравить? Она с шумом выдохнула. Да, она как следует поздравит его… их обоих. Как только доберется до этого лицемера и вытрясет из него душу! Как он мог обманывать ее столько времени? Ведь только вчера она думала, что у них с Дэвидом все хорошо, готовилась к свадьбе, заказала приглашения в типографии. Да неделю назад он сам вместе с ней ходил их выбирать! И вот — он уже помолвлен с Кэтрин О'Брайен. И кто такая эта О'Брайен? Хелен вспомнила, как не так давно Дэвид получил приглашение на свадьбу своей кузины. Естественно, из-за работы она не могла с ним поехать, и поэтому он отправился в Ирландию один. А эта Кэтрин не та ли самая наследница отелей «О'Брайен», крупнейшей сети гостиниц в Ирландии? Что ж, Дэвид оказался не промах.

Хелен скомкала записку и уткнулась в подушку. После сегодняшних переживаний это стало последней каплей. Все кругом предают ее. Родители, коллеги, а теперь еще и жених! Слезы сами покатились по ее лицу. И зачем только она решила выйти замуж? Ребенка можно родить и не будучи замужем за каким-нибудь слизняком вроде Дэвида.

Даже такая трезвая и хорошая мысль не успокоила ее, и она уснула, все еще всхлипывая от жалости к себе.

На следующий день Хелен не нашла в себе силы выйти на работу и вместо этого поехала к своей подруге Рите.

— Хватит жаловаться на жизнь, Лоуренс! Ты ведь все равно своего добьешься, так зачем лишний раз плакаться? — не выдержала Рита, выслушивавшая рассказы о коллегах-завистниках по пять раз в неделю.

Хелен удивленно посмотрела на подругу. Обычно Рита всегда ее поддерживала.

— Не хватало, чтобы еще и ты была против меня, — сказала она.

— Я не против тебя. Уверена, в университете все наладится. Если хочешь, я могу позвонить своему брату, он адвокат, помнишь? Подашь на них в суд. Наверняка у тебя полно свидетелей, что это ты работала на раскопках, — более миролюбиво продолжила Рита.

— У меня много свидетелей. И не только в Ливии. Но никто не встал на мою защиту, Рита. Наоборот, все упивались моим поражением, моим позором, были рады уязвить меня.

Рита присела на диван и обняла подругу за плечи.

— Ты покажешь им, кто прав. Тебе лишь нужно собраться с силами. Ты ведь как кошка, забыла? Всегда приземляешься на все четыре лапы. У тебя все получится.

Хелен шмыгнула носом.

— Даже в моем гороскопе сказано, что не стоит унывать, что я смогу найти выход из любой ситуации. А сейчас то же самое говоришь мне ты. Может быть, ты пишешь гороскопы?

— Нет, Хелен, я не пишу гороскопов. — Рита рассмеялась. — Вот увидишь, ты найдешь способ восстановить статус-кво.

— Но это еще не все. У меня еще две плохие новости. Вчера от меня ушел Дэвид, и я узнала, что Сент-Невилл продается.

Рита, ахнув, так и села в кресло. Она не знала, по какому поводу начать выражать сожаления, поэтому смогла проговорить только:

— Э-э-э…

— Вот тебе и э-э-э, — передразнила подругу Хелен. — Теперь ты понимаешь, что на этот раз я не смогу так легко приземлиться на все четыре лапы, как ты выражаешься. Я даже не знаю, с чего начать.

Рита продолжала ошеломленно смотреть на нее. Три плохие новости — и все в один день. Это способно выбить из колеи даже такого закаленного человека, как Хелен.

— Предположим, я найду Дэвида и набью ему мор… лицо, — смягчила свои слова Хелен, видя, как подруга начинает оживать и предостерегающе поднимает брови. — Но чего я этим добьюсь? Только заголовка в ирландской газете: «Отвергнутая невеста обладает неплохим правым хуком». Хотя, с другой стороны, это было бы неплохо. — Она мечтательно прищурилась, представляя, как Дэвид грациозно сползает на пол прямо у алтаря к ногам своей новоявленной невесты. Она удовлетворенно вздохнула и откинулась на диван. — Ладно, черт с ним. Он мне никогда не нравился.

Рита снова удивленно открыла рот:

— Но ведь ты собиралась выйти за него замуж!

— Не ты ли мне говорила, дорогая, что наследнице Сент-Невилла не пристало иметь незаконнорожденных детей? Должна же я была выйти замуж хоть за кого-нибудь? К тому же Дэвид подходил мне по всем статьям. Образованный, из хорошей семьи, никогда мне не перечил, мы все делали по-моему. Меня устраивала его генетическая наследственность.

Рита в ужасе уставилась на подругу.

— Ты говоришь о нем, как о племенном жеребце!

— Ну, как оказалось, он вовсе не племенной жеребец, а самый обыкновенный тюфяк. Если бы приготовления к свадьбе не зашли так далеко, я, возможно, задумалась бы о его замене.

— После твоих слов мне остается лишь порадоваться за Дэвида, — сказала Рита.

— И за меня тоже, — кивнула Хелен. — Я не совершила ошибку. Может, стоит послать им поздравительную открытку? — презрительно улыбнулась она.

— Хелен! — возмутилась Рита. — Забудь о них. Живи дальше. Кстати, как теперь твоя идея насчет семьи?

— Что ж, придется подыскать другого кандидата, благо их предостаточно.

— А ты не хочешь найти свою любовь? Своего мужчину? Человека, который предназначен именно тебе?

— Любовь? Это не для меня, — отмахнулась Хелен. — Мой разум сильнее сердца, и даже если бы я захотела, то не смогла бы влюбиться. Я должна сначала узнать человека со всех сторон, взвесить все «за» и «против», просчитать все варианты развития отношений…

— Когда ты встретишь своего человека, то не будешь просчитывать варианты, дорогая, — улыбнулась Рита, но Хелен перебила:

— Конечно, буду. Ведь мне нужен муж, соответствующий всем требованиям моего круга. Ты можешь ждать своего принца на белом коне, а я тем временем продолжу свой род. Я так решила.

Рита снова покачала головой. Подругу никогда нельзя было переубедить. Если она приняла решение, то уже его не изменит.

— Ладно, — подытожила Хелен. — Займусь этим позже. Что у нас еще на повестке дня? Ах да, обвинение в попытке присвоения моей же собственной научной работы. Думаю, я действительно позвоню твоему брату. После выходных. А сейчас самая главная проблема — Сент-Невилл.

— Я не понимаю, как твой дед решился его продать, Хелен. Ведь в этом огромном доме жили ваши предки, начиная с пятнадцатого века, — сказала Рита.

— Я тоже. К тому же я со вчерашнего дня пытаюсь дозвониться до деда, но никто не подходит. Неужели он уже съехал?

Хелен снова принялась названивать деду. Она слушала гудки еще несколько минут, пока Рита не предложила позвонить на телефонную станцию и узнать, работает ли его номер. Номер работал, но к телефону по-прежнему никто не походил.

— Боюсь, там что-то неладно, — сказала Рита, с тревогой глядя на Хелен. — Даже если сэра Лоуренса нет дома, где же Молли?

Хелен улыбнулась. Молли, их домработница, предпочитала все свободное время проводить у себя дома, а не заниматься наведением чистоты в замке.

— Насчет Молли не беспокойся. Уверена, она сидит в своем маленьком прелестном домике и в ус не дует. Но то, что дедушка не отвечает уже второй день, это странно. Может, стоит туда съездить? Ведь по телефону все равно это дело не уладить.

Рита согласно кивнула:

— Я свободна несколько дней. Могу составить тебе компанию.

Хелен на минуту задумалась. Несколькими днями тут наверняка не обойтись. А значит, ей придется звонить в университет и сообщать, что ее не будет где-то с неделю. И конечно же они подумают, что все это из-за вчерашнего скандала. Ее невыход на работу будет выглядеть как бегство, капитуляция. Представив ликующих коллег, Хелен внутренне съежилась.

— Только не сегодня, — сказала она, усаживаясь обратно на диван. — Я должна прийти в себя. Давай завтра.

— А если завтра уже будет поздно? — возразила Рита.

— Я не думаю, что сделки с недвижимостью решаются так быстро, Рита. Поэтому все это вполне может подождать до завтра. А теперь дай мне поспать. Я всю ночь не сомкнула глаз.

— Хелен, нельзя же быть такой! — возмутилась Рита.

Хелен сердито посмотрела на подругу, но под ее проницательным взглядом встала.

— Какой?

— Черствой! Может, сейчас твой дед ждет помощи хоть от кого-нибудь, и твое присутствие ему совсем не помешает!

— Ах да! И чем же может помочь незадачливая внучка, у которой, как у беззубой собаки, без единого выстрела украли годовую работу и от которой сбежал жених?

— Сохранить Сент-Невилл — твой прямой долг, — твердо проговорила Рита и, отняв у Хелен плед, аккуратно застелила диван и подтолкнула подругу к выходу.

— Мой долг перед обществом — пролить свет на его историю, — торжественно произнесла Хелен, надевая красновато-коричневое пальто, очередной шедевр своей подруги. Сунув ноги в черные кожаные туфли на высоких каблуках, она улыбнулась и провозгласила: — Ну хорошо, я готова, едем.

Рита посмотрела на подругу. Та выглядела сногсшибательно. Хелен была высокой и снисходительно относилась к людям маленького роста. Женщинам она прощала этот недостаток, но мужчин, которые были ниже ее, не считала полноценными. Хелен была худощавой, но крепкой, последнее доказывал уже тот факт, что из своих безумных экспедиций она возвращалась целой и невредимой, тогда как остальным участникам приходилось порой даже отлеживаться в больнице. Слегка волнистые волосы глубокого темно-каштанового оттенка, доходившие почти до пояса, темно-карие миндалевидные глаза, прямой тонкий нос… В ранней юности все пророчили ей карьеру фотомодели, но Хелен не относилась к этой профессии серьезно. Гораздо больше ей нравилось копаться в земле и находить какие-нибудь древние окаменелости, которые приводили ее в восторг.

— Подожди, пожалуйста, я соберу сумку, — сказала Рита, прекрасно знавшая, что Хелен блефовала. Возможно, подруге хотелось, чтобы ее немножко пожалели, но она готова ринуться в бой в любую минуту, особенно, если дело касается ее драгоценного Сент-Невилла.

Дружба с Хелен приучила Риту мгновенно срываться с места за новыми идеями, как случилось и в этот раз. Впрочем, сейчас они ехали не куда-нибудь в Камбоджу, а в родовой замок Лоуренсов, а там можно было найти все, что нужно для жизни. По сравнению с прежними поездками это была лишь легкая прогулка.

Путь до Солсбери прошел не как обычно, в веселых разговорах, а в тягостном молчании. На вокзале они пересели в такси и выехали за город. Отсюда начиналась другая Англия, совершенно отличная от суетно-шумного Лондон-Сити. Здесь царило спокойствие, которое мог нарушить только ветер. Зеленая равнина расстилалась, насколько хватало глаз.

И тут Рита вскрикнула, выведя Хелен из раздумий:

— Как же я могла забыть!

Таксист обернулся:

— Мне остановиться?

— Опять? — Хелен уже начинала сердиться. Сколько всяких проволочек на вокзале: то Рита забыла купить лосьон для лица, то газету, а то еще подарки для деда и Молли. Как будто они едут что-то праздновать!

Рита посмотрела на сердитое лицо подруги и смолкла. Если сама Хелен ничего не помнит, тем лучше. Значит, это будет настоящий сюрприз. А торт можно заказать и в Сент-Невилле. Сейчас служба доставки работает очень хорошо.

— Нет-нет, ничего, я просто кое-что вспомнила, — отвертелась она.

— Ты, кажется, сказала, что, наоборот, что-то забыла, — напомнила подруге Хелен.

— Да нет, ничего важного. Кстати, как ты собираешься помочь деду?

Хелен недовольно нахмурилась. Именно об этом она думала всю дорогу, но ничего путного на ум не приходило. Если дед намерен продать замок, то его не спасут ни ее деньги, отложенные на свадьбу и не пригодившиеся, ни продажа квартиры. В лучшем случае это отсрочит неизбежное на пару лет. А потом вопрос снова всплывет. Хелен знала, почему замок нужно продать. Без надлежащего ухода и ремонта, требовавших огромных затрат, средств на которые у их семьи уже не было, Сент-Невилл быстро придет в упадок и разрушится. Конечно, дед предпочтет видеть родовое гнездо в хорошем состоянии, пусть даже в чужих руках. Она вздохнула. Тут нужно более долгосрочное решение.

Они добрались до места ближе к вечеру и застали в замке только Молли. Дед, оказывается, уехал в Лондон уже три дня назад. Ищет новых кредиторов, но пока безуспешно. Хелен хотела звонить в отель, но Молли успокоила ее, сказав, что сэр Лоуренс обещал вернуться завтра утром. Устроившись в своих детских спальнях, подруги вышли на общий балкон. Далеко на востоке виднелись остатки древнего замка. Хелен обеспокоенно вздохнула:

— Вот оно, будущее Сент-Невилла, если его не продать, — сказала она.

— Да, его хозяева не слишком-то о нем заботились, — заметила Рита. — А разве такие объекты не берутся под охрану ЮНЕСКО?

— К сожалению, наш Сент-Невилл не дворец Эдуарда Первого. Это всего лишь обычный замок. К тому же он совсем не старый. Ему всего пятьсот лет.

— А разве не ты мне говорила, что Сент-Невилл стоит на месте одного из замков короля Артура?

— Это семейная легенда, — вяло отозвалась Хелен. — Вряд ли она может быть правдой.

Рита вдруг хлопнула ее по плечу.

— А разве ты не зарабатываешь себе на жизнь поиском таких доказательств?

До Хелен не сразу дошел смысл слов подруги, затем она покачала головой.

— Нет, в Сент-Невилле искать нечего. У нас есть бумаги, в которых говорится, что наш предок, первый граф Роберт Лоуренс Невилл, приказал построить будущее родовое гнездо на месте большого пустыря. Здесь не было никаких древних развалин. Это просто красивая легенда, которую придумали мои предки.

Но Рита не собиралась отступать.

— Но ты сейчас ничем не занята. Почему бы тебе просто не попробовать? Знаешь, сколько туристов бывает в аббатстве Гластонберри, там, где похоронен король Артур?

Хелен мрачно отмахнулась.

— Все это пустая болтовня. Никакого короля Артура не существовало, а тем более Камелота и его рыцарей. Лучше пройдемся по замку. Кажется, я не была здесь целую вечность.

Изнутри замок ничем не отличался от обычных домов. Отделка деревянными панелями, немного потемневшими от времени, хрустальные люстры, красивая мебель, картины. Современный интерьер заставлял забывать, что здание построено в пятнадцатом веке. Кухня тоже была современной: газовая плита, гарнитур под белый мрамор. В доме имелся водопровод и централизованное отопление.

Здесь было четырнадцать комнат для жилья, две гостиные — большая и малая. В большой гостиной можно было разместить до шестидесяти человек и при этом еще оставалось место для танцев. В малой в прежние времена предпочитали собираться всей семьей. И, как и прежде, везде стояли фотографии бабушки Хелен, леди Кассандры. Она тоже была историком и пропала в одной из своих экспедиций, когда ей едва исполнилось двадцать пять. Дед остался с трехлетним сыном, отцом Хелен, и больше не женился. Он до сих пор любил свою пропавшую жену, и Хелен каждый раз становилось грустно, когда она видела свидетельства столь преданной любви.

— Жаль, что ты так редко бываешь у деда, — вздохнула Рита, глядя на портреты предков Хелен, развешанные на стенах большой гостиной. — Помню, в детстве я каждое лето приезжала к тебе. В Сент-Невилле было так мило, и уютно, и как-то таинственно. Будто здесь остановилось время. А помнишь, как мы искали привидения?

— И именно тогда ты научилась шить средневековые наряды. И шьешь их до сих пор.

— Да, этим я обязана славной миссис Смит, вашей поварихе. Она не признавала новомодных штанов и ходила в старинных платьях. Они меня восхищали больше, чем ее яблочный пирог или даже шоколадный пудинг! А помнишь, я нашла камень с расщелиной посередине? Твой дед говорил, что там находился Эскалибур.

— Эскалибур? — Хелен удивленно подняла брови. — Я не помню, чтобы дед когда-либо рассказывал о нем.

— Конечно, вместо того чтобы спокойно сидеть дома и слушать дедушкины рассказы, ты скакала вместе с мальчишками на улице.

Хелен невольно улыбнулась. Она прекрасно помнила то время. Какой счастливой она тогда была! Каждый день был полон солнца, тепла, веселья и новых открытий. И теперь она снова чувствовала, как становится прежней — веселой и бесшабашной, чувствовала, как к ней возвращаются силы.

— Расскажи мне еще что-нибудь, — попросила она.

— Я почти ничего не помню, но, по-моему, твоя бабушка хранила какие-то вещи вроде бы со времен короля Артура. Возможно ли такое, я плохо себе представляю, ведь этим вещам должно быть не меньше полутора тысяч лет! Твоя бабушка считала их тряпками, но выбрасывать все же не решалась. Возможно, это были платья тех времен, которые она где-то нашла.

— И откуда ты все это знаешь? — удивилась Хелен. Бабушка пропала через четыре года после свадьбы, и, естественно, ни Рита, ни Хелен никогда ее не видели. Даже отец не знал своей матери.

— Если ты помнишь, твоя бабушка Кассандра тоже была историком. А про вещи мне рассказал твой дед.

— А тебе это не приснилось, дорогая? — скептически уставилась на нее Хелен.

— Честно говоря, теперь я начинаю сомневаться, что все это было на самом деле, — улыбнулась Рита.

Хелен подошла к самому большому портрету. Роберт Лоуренс, первый граф Невилл, храбрый воин, заслуживший графство в боях. Конечно, он не был простолюдином — за преданную службу Генрих Седьмой пожаловал барону новый титул.

— Даже если где-то тут хранятся старинные тряпки, много пользы они мне не принесут. Историки уже давным-давно знают, как одевались люди того времени, — проговорила Хелен.

— Но попробовать не мешает! — настаивала Рита.

— Поиски могут занять слишком много времени, Рита. А деньги нужны прямо сейчас. Жаль, что дедушка не рассказывал мне о проблемах Сент-Невилла.

Рита вдруг рассердилась.

— Раньше ты не была такой упрямой. Нет, не упрямой, а безвольной, слабой и покорной судьбе! Послушай себя: разве в другое время ты бы отказалась от раскопок, которые обещают сенсацию? Даже если бы весь мир уговаривал тебя не делать этого, ты бы все равно взялась за дело! А сейчас?

Хелен все больше начинала злиться на подругу. И почему ей так нравится совать нос не в свое дело?

— Ты думаешь, все так просто? — вскипела она. — Пошла на задний двор, покопала там пару метров, и все — нашла замок короля Артура? Знаешь, меня уже тошнит от того, что ты пытаешься поучать меня, хотя сама ничего в этом не смыслишь. Ты хоть представляешь, каким слоем земли покрыты остатки сооружений тысячелетней давности? И сколько людей нужно, чтобы все это раскопать? Да проще продать Сент-Невилл, чем организовать такую экспедицию!

Рита удивленно глядела на подругу. Она уже не раз за последнее время видела, как Хелен оскорбляет других, но с ней она так не обращалась. Похоже, теперь дошла очередь и до нее.

— Что ж, хорошенькое спасибо я получила за то, что пыталась тебе помочь, — проговорила она. — Может, мне и приезжать не стоило?

— Может, и не стоило, — зло огрызнулась Хелен, прекрасно сознавая, что обидела подругу, но не желая в этом признаваться. Пусть не лезет не в свое дело.

Рита резко повернулась.

— Тогда, полагаю, я могу собирать вещи. А ты, если намерена так легко сдаться, тоже можешь уезжать. Но не со мной.

И, не дав подруге ответить, ушла.

Хелен постояла еще с минуту и медленно пошла за ней. В дверях комнаты Риты она остановилась.

— Надеюсь, у тебя хватит здравого смысла остаться на ночь, а не срываться отсюда только потому, что тебе сказали правду.

Рита ответила, даже не повернув головы:

— Да, полагаю, я останусь. Но не потому, что мне страшно уезжать на ночь глядя. Я хочу завтра встретиться с твоим дедушкой и рассказать ему о моем плане.

— О твоем плане? Каком? Что на месте Сент-Невилла нужно проводить раскопки? А слова профессионала для тебя пустой звук?

— Профессионала, который совсем выдохся! Потерял чутье! У тебя под ногами лежит клад, а ты ленишься заняться им!

— Рита, я вижу, тебе нужны доказательства. Так вот, пойдем в нашу библиотеку, и я покажу тебе первый документ, относящийся к строительству Сент-Невилла.

— Мне не нужно никаких доказательств. Это тебе они нужны. Так вот, поищи хорошенько в замке, возможно, ты найдешь те вещи, что хранила твоя бабушка. Может, хоть тогда ты поверишь мне.

Хелен постояла еще немного, но, видя, что Рита не намерена продолжать разговор, пошла к себе.

За ужином обе они молчали, и даже словоохотливая Молли, суетившаяся вокруг них, не сумела разрядить обстановку.

Утром Хелен, чтобы не встречаться с Ритой, извиняться перед которой вовсе не собиралась, отправилась на прогулку. Ей снова приснился странный сон. Она видела древних рыцарей, не таких, какими их сейчас изображают — в латах и с копьями, а гораздо древнее. Описать их она не смогла бы, но точно знала, что они спешат кому-то на помощь, и звук трубы звал их на битву. Проснувшись, Хелен списала все на завывающий в каминной трубе ветер. Нужно будет сказать Молли, чтобы позвала кого-нибудь для его починки.

Она отправилась дальше, на осмотр замка. На стенах кое-где облупилась штукатурка, но этого не было видно под разросшимся плющом. Вокруг замка раньше были разбиты замечательные клумбы, но сейчас они потеряли свою форму, а на розовых кустах среди распустившихся бутонов было слишком много высохших цветов. Обычно на лето дед нанимал садовников, но, похоже, в этом году дела стали совсем плохи.

Хелен прошла за замок, где раньше был фруктовый сад. В детстве она часто залезала вот на эту старую яблоню, теперь покореженную, с пожухшей листвой. Сейчас уже нет подобных сортов, иначе можно было бы посадить новую. О чем она говорит? Замок больше не будет принадлежать им, и ей не придется сажать здесь яблони.

Раздался звук подъезжающей машины, и Хелен бегом пустилась к парадному подъезду. Из машины выбрался высокий, довольно крепкий старик в элегантном пальто и с тросточкой. Никто не дал бы ему его семидесяти пяти лет.

— Дедушка!

Хелен с разбегу кинулась ему в объятия и, не давая деду открыть рта, затараторила, как в детстве:

— Скажи, что это неправда! Ты не продашь наш Сент-Невилл! Смотри, он такой крепкий, может простоять еще тысячу лет!

Сэр Лоуренс похлопал внучку по спине, затем оторвал от себя ее руки и, внимательно посмотрев, с деланым укором произнес:

— Ты все такая же, Хелен. Веди себя соответственно своему положению.

Хелен немного отдышалась и сияющими глазами взглянула на деда. Затем сделала маленький книксен:

— Доброе утро, милорд.

— Доброе утро, дорогая, с приездом. А теперь можешь поцеловать своего дедушку.

— Дедушка!

Хелен снова стиснула его в объятиях.

Сэр Лоуренс закашлялся, стараясь скрыть смех. Сколько бы ему ни говорили, что Хелен изменилась, для него она была все такой же любопытной веселой девочкой, как и двадцать лет назад. Жизнерадостность, доброта, ум светились в таких дорогих ему глазах.

— Ну же, рассказывай, что привело тебя в Сент-Невилл? — спросил он, входя вместе с ней в замок.

— Как что, дедушка! Ты же продаешь наш замок! Я приехала, чтобы отговорить тебя. Уверена, мы найдем способ сохранить Сент-Невилл.

Сэр Лоуренс тяжело опустился на стул в гостиной и оглядел комнату. Всей обстановкой когда-то занималась его давно пропавшая жена, Кассандра, и как бы тяжело ему ни было расставаться с дорогими сердцу вещами, но выхода нет.

— Кредиторы не желают дать ни дня отсрочки, дорогая. А сроки уплаты прошли.

— Но ведь раньше мы прекрасно справлялись со всеми долгами.

— С тех пор как компания перешла в руки твоего отца, мы терпим порядочные убытки. Не обижайся, дорогая, ведь это не твоя вина. Я не смог вырастить его достойным преемником. Не смог воспитать его в любви к Сент-Невиллу.

Сэр Лоуренс горестно вздохнул. Тяжело признавать свои ошибки.

— Да, я понимаю, — тихо проговорила Хелен. — И он, и моя мать, они…

— Что ж, по крайней мере, они любят друг друга, верно?

Хелен обняла старика. Какой же он хороший! Всегда умеет найти слово утешения.

— Но дедушка, — вкрадчиво продолжила она за завтраком, ожидая, пока дед примется за свои любимые тосты с маслом и джемом, — может, нам все же стоит обсудить несколько вариантов? У меня есть пара идей…

— Нет, дорогая, все решено, — прервал ее сэр Лоуренс.

— Уже? — Хелен была шокирована. Известие о продаже замка поступило лишь пару дней назад и уже найден покупатель? — И кто же покупает наш Сент-Невилл?

— Один американец. Он должен приехать на днях. Я договорился с ним по телефону.

— По телефону? Ты заключил сделку по телефону? — Хелен просто кипела от ярости. — Разве можно покупать вот так — даже не видя объекта продажи? Он что, Рокфеллер? Думает, что за деньги можно получить все? Да такие сделки должны обсуждаться годами! А может, он хочет купить его по дешевке?

— Хелен, ну почему ты всегда плохо думаешь о людях? — вставила Рита.

— Зато ты всегда думаешь о них только хорошо, — парировала Хелен. — И скажи, дедушка, как это тебе удалось так быстро найти покупателя?

Сэр Лоуренс немного помолчал, но затем, решившись, махнул рукой. Все равно она узнает. Лучше сейчас и лучше от него, чем из «желтой прессы».

— Честно говоря, это он меня нашел. В первый раз он предложил мне продать замок два месяца назад, но тогда я думал, что мои дела идут довольно хорошо, и отклонил его предложение. Но месяц назад ко мне начали приезжать один кредитор за другим. Все они напомнили о сроках уплаты и сказали, что не будут продлевать мне кредит. Я стал выяснять, что случилось, и оказалось, что наша компания близка к банкротству. Поэтому кредиторы перестали доверять мне. Проверив все счета, я обнаружил, что мой сын разорил меня! — Он в отчаянии с такой силой ударил ложкой по яйцу, которое собирался есть, что скорлупа разлетелась во все стороны.

Молли, взволнованно бормоча, побежала на кухню за тряпкой. Сэр Лоуренс сосредоточенно вытер салфеткой испачканный пиджак. Хелен и Рита сидели, застыв, как статуи. Хелен даже предположить не могла, что дело зашло так далеко.

— Промотать за свою короткую жизнь все состояние Лоуренсов, которое мы собирали пятьсот лет! — Сэр Лоуренс возвел руки к небу, как бы прося объяснений. — Вот почему, когда американец позвонил мне вчера, я сразу согласился. Будет неимоверным позором, если замок продадут за долги с молотка. Пусть лучше так.

Посидев с минуту в молчании, Хелен не выдержала:

— Но дедушка, почему ты решил продать замок именно ему? Возможно, другие дали бы больше?

— Он предложил неплохую цену, дорогая. К тому же замок попадет в хорошие руки, а для меня это немаловажно. Он сказал, что его предки владели этой землей до того, как Генрих Седьмой отдал их первому графу Невиллу. Мы ведь не знаем, у кого отняли эти земли, вполне возможно, что у предков этого американца. А если это так, то он будет хорошо заботиться о замке.

— И это все?

— Нет. — Сэр Лоуренс поколебался, но недолго. — Еще он сказал, что его род идет от самого Ланселота, первого рыцаря короля Артура. Ты ведь знаешь, Сент-Невилл стоит на землях, где раньше правил наш знаменитый король. Я вполне допускаю, что какой-нибудь предок этого американца мог быть рыцарем короля Артура. Так почему бы не Ланселотом?

Хелен вскочила так резво, что стул под ней опрокинулся. Какое чудовищное нагромождение лжи! Вот каким обманом сегодня совершаются сделки! Достаточно сказать старому человеку, искренне верящему в старые легенды, то, что он желает услышать, и все — замок у вас в кармане!

— И сколько же он тебе предложил? — грозно прошипела она, прямо через стол склоняясь к деду.

Сэр Лоуренс, не ожидавший такой ярости, слегка опешил, но, видя перед собой решительное лицо внучки, назвал сумму. Хелен что-то прикинула в уме и села обратно.

— Так, хорошо. А кто сказал ему, что наш замок якобы стоит на землях королевства Артура?

Сэр Лоуренс аж покраснел от такого предположения.

— Ты что же, Хелен, считаешь, раз я стар, так выжил из ума? Думаешь, какой-то молодчик с Уолл-стрит может меня облапошить? Вспомни-ка, кто вытащил нашу компанию в кризис, после бездарного правления твоего прадедушки? А, теперь я, кажется, понял, в кого пошел твой отец, — подытожил он.

Но Хелен не собиралась отступать.

— Так кто же выдал эту лживую информацию?

— Не я. И информация не лживая, Хелен. Наш замок стоит на землях Артура, и тебе как историку это прекрасно известно.

— Мне прекрасно известно, что Ланселота не существует в древних кельтских преданиях, откуда берут начало легенды об Артуре. Его придумали французские куртуазные романисты, чтобы облагородить внебрачные связи. И уже потом его включили в цикл артуровских легенд. Только спустя много лет он стал одной из центральных фигур легенд. Это для вас Ланселот и Артур неразделимы, как близнецы-братья, но я историк, не забывай об этом! Возможно даже, что и Артур — всего лишь миф!

— Артур не миф! — Сэр Лоуренс взревел, как не ревел, наверное, со дня своего двадцатилетия, и стукнул кулаком по столу, отчего вся посуда на нем подпрыгнула.

— Скажи еще, что он вернется с острова Авалон, когда над Британией сгустятся багровые тучи! — не сдержавшись крикнула в ответ Хелен.

Рита, с тревогой наблюдавшая ссору деда и внучки, схватила Хелен за руку и силой усадила обратно.

— Помолчи! Смотри, что ты наделала!

Сэр Лоуренс тяжело осел на стул и схватился за сердце. Хелен кинулась к нему.

— Дедушка! Прости меня! Молли, быстрее, сердечных капель!

— Что бы ты ни говорила, Хелен, — прохрипел сэр Лоуренс, — но я сдержу свое слово. Он будет здесь через две недели, и сделка состоится.

Сэра Лоуренса уложили в его комнате. Приехавший семейный врач успокоил Хелен и напоследок пригрозил, что если она еще раз посмеет так расстроить старика, то он сам ее отлупит, раз у ее родителей не было на это времени. Рита сидела около дедушки и читала ему роман, а Хелен обеспокоенно ходила у окна.

Как же так получается — любой теперь может заявить, что его род происходит от знаменитых рыцарей короля Артура? Тогда каждый индиец может заявить, что его род идет от Будды, еврей — что от Христа, мусульманин — от Магомета и так далее? А доверчивые люди, выросшие на этих легендах, будут попадаться на удочку этих мошенников? Одними бумажными доказательствами тут не обойтись. Дед не станет разбираться в мифологии. Он считает, что происходит от бриттов и кельтов, хотя коренное население Британии вымерло, наверное, в веке эдак шестом-седьмом, во время англосакского завоевания. Жалкая горстка уцелевших бесследно растворилась в сакских племенах. Так что ни о каком потомке Ланселота, даже если он существовал, да еще сумевшем сохранить свой замок до правления Генриха Седьмого, и речи быть не может. Саксы вырезали или выгнали с острова почти весь кельтский народ, чтобы обосноваться тут самим.

Нужно найти такое доказательство, которое сразу убедит деда — на землях Сент-Невилла никогда не существовало никаких поселений. И тем более рыцарских замков. Она решительно направилась в библиотеку.

К ужину Хелен ничего не нашла и легла спать в отвратительном настроении. Расстроенная, она ворочалась в своей кровати, но едва успела задремать, как снова услышала этот странный звук. Будто где-то трубили в рог. Ее охватила злость. Мало того, что на нее за одни сутки свалилось столько неприятностей, так и уснуть нормально нельзя. Она решительно накинула халат и вышла в коридор. Нужно попить теплого молока. Говорят, это успокаивает.

Проходя мимо двери на чердак, она вдруг вспомнила слова Риты о вещах, которые хранила бабушка. Вполне возможно, это что-то находится либо в ее комнате, либо на чердаке. Хелен почувствовала, что впервые за эти дни, когда она день и ночь думает над решением неразрешимой задачи, она наконец-то близка к ответу. Ее охватил азарт. Забыв о молоке, Хелен устремилась на чердак.

Так было всегда, когда она чуяла «добычу», то есть новую историческую сенсацию. В университете сначала шутили насчет ее необычайного нюха, но после нескольких лет сенсационных находок шутки стихли. Если бабушка действительно хранила какие-то артефакты, то они могут натолкнуть ее на верный след.

Хелен обвела взглядом чердак. В полумраке он казался особенно таинственным. Здесь стояли сундуки, в которых было полно всяких вещей: старые журналы, книги, клубки ниток, свитера, платья, одеяла, покрывала, обувь и даже часы. Всевозможные будильники, которые раньше собирал дедушка, были уложены в отдельный сундук. Хелен даже удивилась, как много сундуков было у ее предков. Вдоль стен выстроились полки и шкафы. На антресолях лежали дедушкины инструменты, в шкафах висели шубы и пальто в специальных полотняных мешках. Повсюду стояла старая мебель: стулья и столы, кресла и диваны. Хелен прошла в дальний угол чердака, где находились старинные напольные часы из дерева. Стрелки на них остановились без пяти двенадцать. Хелен взглянула на свои наручные часики. Они показывали то же время. Хелен слегка притронулась к маятнику. Он был весь в пыли, но качнулся ровно. Часы вдруг затикали. Она удивленно посмотрела на них. Их вполне можно спустить в гостиную. Надо только показать мастеру.

Под часами стоял необычный сундук, полностью окованный узорчатой бронзой. Он скорее напоминал небольшой сейф. Когда-то на нем были скобы для навесного замка, но какой-то грабитель, видимо, отбил их. Внимательно оглядев находку, Хелен провела рукой по крышке, стирая пыль. Надпись, казалось, появилась сама по себе.

«Артур».

Хелен вздрогнула. Без сомнения, это король Артур! Любой другой Артур подписался бы и фамилией тоже. Так вот что нашла бабушка. Сундук с его именем, и наверняка принадлежавший ему. Хелен дрожащими руками откинула крышку. Почему этот сундук пылится здесь? Почему бабушка не рассказала всем о своей находке, которая помогла бы ей прославиться?

Хелен посмотрела на вещи, лежавшие в сундуке. Длинное платье из тяжелого темно-синего бархата с полоской золотой вышивки, которая спускалась от квадратного выреза на груди до самого пола. Расшитый золотом и драгоценными камнями пояс. Маленькие туфельки из кожи, обтянутые той же тканью, что и платье, и тоже вышитые золотой нитью. Длинное просторное одеяние, украшенное по краям черным мехом, видимо, что-то вроде плаща. Какая красота! Почему же бабушка прятала все это?

Вытащив одежду, она машинально приложила платье к себе, примеряя. Повинуясь порыву, стянула с себя халат и майку и надела платье, от которого пахло какой-то травой. Возможно, это была полынь, ее клали, чтобы отпугнуть моль. Одежда оказалась нежной и чистой. Надев пояс, Хелен посмотрела на себя в зеркало. Она была похожа на знатную госпожу со старинных гравюр. Хелен взяла туфельки и переобулась. Вся одежда, казалось, была шита по ней. Даже обувь подошла идеально. Этот наряд, безусловно, очень шел ей.

Взяв накидку в руки, она примерила, как лучше ее надеть. «Надо сказать об этой вышивке Рите», — подумала она, когда раздался бой часов. Хелен обернулась. Часы показывали ровно полночь. Внезапно тошнота подкатила к горлу, и она пошатнулась. Голова безумно кружилась, и, чтобы не упасть, она опустилась на сундук, однако через мгновение обессиленно сползла на пол и потеряла сознание.

Очнувшись, Хелен услышала какие-то голоса за дверью. «Быстрее, закрыть дверь», — почему-то мелькнула мысль. Она подбежала к двери и схватила первый попавшийся под руку предмет — доску. Времени, чтобы подумать о том, куда подевался замок на двери и почему ей нужно закрываться от тех людей, что кричат внизу, у нее не было: топот ног по лестнице становился все ближе. Она продела доску сквозь скобы на двери и на косяке и отошла назад. В дверь колотили так, словно собирались выбить.

Хелен даже в голову не пришло спросить, кто так сильно хочет до нее добраться. Вместо этого она огляделась в поисках оружия. Только тут она заметила, как изменился чердак. Здесь уже не было шкафов и прочей мебели, остались одни сундуки. Халат, майка и тапочки тоже исчезли. А ведь несколько минут назад все здесь выглядело иначе. Несколько минут? Хелен посмотрела на чердачное окно — на улице вовсю светило солнце, если можно так сказать об Англии. Она не знала, что и думать.

Пока она осматривала изменившийся чердак, за дверью немного притихли, но ненадолго. Вновь раздались мерные и мощные удары. Хелен поняла, что дверь выбивают и оставаться здесь ни в коем случае нельзя. Единственным выходом с чердака было узкое зарешеченное окно. Хелен открыла его, благо решетка запиралась изнутри, а не была закреплена в стене, и посмотрела вниз. Высоты она не боялась, поэтому вид с башни, в которой она находилась, не испугал ее.

Обескуражило ее другое. Во дворе суетилась кричащая толпа. Откуда-то взялись непонятные постройки, которые сейчас горели; какие-то грязные и бородатые люди в звериных шкурах и с нелепыми шлемами на голове убивали тех, кто от них убегал. Хелен выругалась. Что здесь происходит, в конце концов? Может, Рита, пытаясь вытащить Лоуренсов из долговой ямы, в отчаянии пригласила сюда съемочную группу и сейчас тут снимают какой-то средневековый фильм? Но как они смогли так быстро приехать? А разрешение у деда они спрашивали? Она обернулась к двери, чтобы немедленно выяснить, что происходит, как дверь начала проламываться под ударами бревна. Да эти киношники еще и разрушают ее дом! Хелен гордо выпрямилась и уперла руки в бока. Сейчас она им покажет, как портить чужое имущество!

Дверь разлетелась вдребезги, и в проеме показались такие же лохматые и грязные люди, как те, что орудовали во дворе. Они хотели было кинуться к Хелен, но один из них удержал своих дружков:

— Стойте, она может нам понадобиться!

— На что может сгодиться британская девка? — загалдели другие.

Хелен не поняла, о чем они говорят, но что бы это ни было, это нужно было прекратить.

— Кто ваш режиссер? — строго спросила она. Ворвавшиеся сделали вид, что не поняли, и она крикнула еще раз, гневно чеканя слова: — Кто у вас главный?

Тут разбойники оживились и заорали разом:

— Седрик!

— Так вот, давайте сюда вашего Седрика, — продолжила Хелен. — И пусть он показывает мне бумагу, по которой мой дед разрешил вам производить здесь съемки.

Но «актеры» почему-то полезли на нее, размахивая мечами. Хелен только сейчас заметила, что у них в руках было оружие. Она отступала к стене, пока не оказалась прижатой к ней спиной. Только тут до нее дошло, что у них на чердаке толпа чужих людей и что она совершенно беззащитна: вряд ли старый дед и Рита сумеют ей помочь. Но она не успела испугаться, как на чердак ворвались еще люди. Те, кто наступал на нее, вновь заорали и кинулись на пришедших. Один из них ударил другого по руке мечом, и на ней появилась кровь, причем раненый закричал так, будто ему в самом деле было больно. Хелен в ужасе смотрела, как на чердаке идет самый настоящий кровавый бой.

Она не успела крикнуть, чтобы прекратили рушить ее чердак, как кто-то схватил ее за руку и потащил прочь от этого места. Ей достаточно было бросить один взгляд на своего похитителя, чтобы начать вырываться. Он ничем не отличался от тех, кто хотел напасть на нее: заросший черной бородой, в грязной рваной одежде, испещренной пятнами крови. Похититель не обратил никакого внимания на ее протест, а просто взвалил ее на плечо и понес вниз, попутно отбиваясь от нападающих. Во дворе он бросил ее на землю и ринулся обратно. К ней тут же подошел еще один человек и что-то сказал, но Хелен не слышала. Она смотрела, как горит ее Сент-Невилл, а ведь там были Рита и дедушка. К тому же нужно остановить это побоище, пока они не разрушили весь замок, и быстрее начать тушить пожар. Она вскочила и кинулась обратно.

Из-за дыма она почти ничего не видела, слышала лишь, как продолжается сражение. Ей уже не очень верилось, что здесь снимается кино, слишком все было настоящим. К тому же разве кино снимается единым кадром, без всяких остановок? Где камеры, операторы, режиссеры? А эти крики, будто умирают люди? И зачем по-настоящему сжигать замок?

Хелен на ощупь добралась до лестницы, ведущей на второй этаж, закрывая рот рукавом. Только вот лестницы на прежнем месте не было. Она попыталась оглянуться, но в дыму очертания комнаты казались какими-то странными, непохожими на те, к которым она привыкла с детства. И тут ее снова схватили. В ужасе она обернулась и столкнулась нос к носу с тем человеком, что вынес ее из замка в первый раз.

— Леди, — прогремел он, — обычно я спасаю только один раз. Если хотите сгореть здесь, пожалуйста.

— Но там Рита и дедушка! — воскликнула Хелен, настойчиво вырываясь из рук мужчины.

— В замке больше никого нет. Слуги выбежали давным-давно.

— Нет, не слуги! Мой дедушка и моя подруга!

Он снова схватил ее и вытащил на улицу.

— Леди, говорю вам: там больше никого нет. Сейчас выйдет Персиваль, он вам подтвердит. Я послал его проверить правое крыло.

Хелен закрыла глаза. Что он несет? Какое правое крыло? Их замок квадратной формы, без пристроек.

— Там мой дед. И моя подруга, — разделяя слова, продолжила она, стараясь не кричать на этого тупого человека. — Вы что, позволите им там сгореть? И вообще, кто вы такие? Что здесь делаете? Почему сожгли мой замок? Что здесь вообще происходит?

Огромный черный человек снисходительно наклонился к ней.

— Вы иностранка? Я плохо понимаю вас. Говорите, пожалуйста, помедленнее.

Хелен сжала кулаки от бешенства. Эти люди рушат ее дом, а она еще и иностранка? Может, это он иностранец?

— Кто вы? — Она решила начать сначала.

Незнакомец недоуменно взглянул на нее:

— Я Ланселот.

Он произнес это так, словно был удивлен тем, что она сама его не узнала.

Хелен нервно рассмеялась. Ланселот! Хорошо еще что не король Артур! Здесь что, снимается очередной фильм о рыцарях Круглого стола?

— Это съемки фильма, да?

— Что это — семки филма? — искажая слова, спросил «Ланселот».

Тут к ним подошел еще один, видимо, такой же «рыцарь», и сказал что-то «Ланселоту».

— Вот видите, леди, внутри больше никого нет. И саксов тоже. Но, думаю, жить здесь вы пока не сможете. Предлагаю поехать в мой замок или же в Камелот. Артур с радостью приютит вас.

Он развернулся и направился к рыцарям, устало опускавшимся на траву.

— Я не собираюсь никуда ехать! — крикнула ему вслед Хелен.

Его язык напоминал валлийский, на котором Хелен автоматически начала говорить, услышав первые обращенные к ней слова, а еще корнский, вплоть до девятнадцатого века бывший в ходу в Корнуолле. Она знала эти языки, но в речи странного незнакомца понимала лишь основные слова, другие же были настолько искажены, что смысл сказанного доходил до нее с трудом.

Хелен не стала долго размышлять над этим обстоятельством, ведь ее замок горел, и побежала к испуганной толпе, собравшейся среди полусожженных хижин.

— Что стоите? Живо тушить замок! — крикнула она им.

Когда они не побежали выполнять ее приказ, Хелен повторила еще раз, затем пошла к «Ланселоту».

— Скажите вашим людям, чтобы тушили замок, иначе я предъявлю вам такой иск, что мало не покажется. И давайте сюда вашего главного.

«Ланселот» снова недоуменно взглянул на нее, будто не понимая, чего от него хотят. Затем, видя, что она показывает на горящий замок, обернулся и что-то крикнул «крестьянам», и люди нехотя побежали к пожарищу, захватывая по пути ведра. Затем так же надменно повернулся к ней.

— Главный? А как вы думаете, кто здесь главный?

— Неужели вы? — ехидно спросила Хелен. Ей уже начинало надоедать это представление. — Тогда я требую объяснений. Вы знаете, сколько стоит этот замок? Теперь на ремонт уйдет кругленькая сумма, которую я вытрясу из вашей компании. Кто разрешил вам проводить здесь съемки? И кстати, где мой дедушка?

— Я не знаю, где сейчас ваш дед, леди, но в замке точно никого больше нет.

— Ладно, пусть там никого нет, наверное, они вышли. Но кто вам дал право так свободно распоряжаться моим имуществом? Неужели не существует каких-то ограничений по безопасности съемок? Вы ведь запросто могли сжечь весь замок!

— Леди, неужели вы думаете, что это мы подожгли его? — совершенно искренне удивился «Ланселот».

— Конечно, кто же еще? Вы же руководите съемками.

— Какими семками? Я вас не понимаю.

— Прекрасно понимаете. Подожгли мой замок и пальцем не шевелите, чтобы его потушить. Отправьте ваших людей тоже, а то эти «крестьяне» слишком медлительны.

— Ваш замок подожгли не мы, а саксы, — разделяя слова, медленно проговорил Ланселот. Неужели эта женщина так глупа, что не замечает очевидных вещей?

— Какие саксы? Что вы несете?

— Вон те, что напали на ваши владения, — махнул рукой Ланселот, и Хелен обернулась.

«Крестьяне», тушившие пожар, выносили из замка окровавленные тела тех самых грязных лохматых типов, что напали на нее на чердаке. Она недоуменно повернула голову к «Ланселоту».

— Что это значит? Кто эти люди? Вы что, их убили?

— А вы полагаете, мы должны были пригласить их отужинать с нами? Это саксы, леди!

Она с трудом понимала его, но до нее все же дошло, что ответ утвердительный. От страха внутри у нее все похолодело. «Ланселот» только что признался в убийстве двух десятков человек! Это явно не съемки фильма!

Обернувшись, Хелен заметила, насколько сильно изранены «рыцари», следовательно, бой был настоящим. Тут она бросила взгляд на замок и испытала настоящее потрясение — это был не ее Сент-Невилл! В ужасе от своего предположения, Хелен обернулась. Местность также не была ей знакома. Не было видно коттеджа ближайших соседей — Адамсов и телевизионной вышки недалеко от дома. Вокруг высилась стена из заостренных кверху бревен. Где она находится?

Хелен снова посмотрела на человека, стоявшего рядом. Получается, ее похитила банда этих убийц? Она оглянулась назад, в сторону ворот, — там никого не было, и, подхватив юбку, побежала. Ланселот выругался, но все же догнал ее.

— Леди! Вам не нужно убегать. Мы не причиним вам вреда, — сказал он, но с такой злостью сжал ее плечо, что его словам невозможно было поверить.

Зубы у нее стучали от страха, однако Хелен не подала виду и даже довольно спокойно пригрозила:

— Тронете меня хоть пальцем, и я вас уничтожу.

Как уничтожит, она не знала, но что-то ведь должна была сказать?

Он рывком усадил ее на стул, принесенный кем-то из его подчиненных, и подал белоснежный платок. Хелен даже удивилась, как в таком бою, дыму и пожаре платок остался таким чистым. Это послужило для нее еще одним доказательством того, что она имеет дело с сумасшедшим. Только у маньяков, убивающих людей пачками, такие патологии. То они безумно любят своих четвероногих питомцев, то подвержены перфекционизму, в общем, могут убить любого, кто испачкает их белоснежные платочки. Поэтому Хелен не приняла его дар.

— У вас испачкано лицо, — сказал он и бросил платок ей на колени. — Боюсь, это моя вина. Когда я выносил вас из замка, то обошелся с вами не совсем как с леди. Прошу меня простить.

Она видела, что он зол на нее, но не знала почему. Это она должна быть на него зла! Только посмотрите, во что они превратили ее прекрасный Сент-Невилл! То есть не ее Сент-Невилл, а черт знает чей замок… Но почему он просит прощения? По его тону никак не скажешь, что он искренне извиняется. Ах да, он же просто швырнул ее на землю, когда вынес из замка в первый раз. Вспомнив об этом, Хелен посчитала себя вправе воспользоваться его платком и старательно вытерла лицо. Она не намерена дать запугать себя какому-то преступнику, даже не знающему английского!

— Я сейчас же звоню в полицию. И чтобы мне помешать, вам придется убить и меня тоже, — с вызовом сказала она.

Хелен вся дрожала внутри, ведь ей не хотелось умирать так рано. Однако «Ланселот» удивленно произнес:

— Леди, мы не собираемся вас убивать. Мы приехали спасти вас.

— Спасти меня? — Сказать, что Хелен была удивлена, это ничего не сказать.

Ланселот, снова собравшийся было уйти, остановился. Когда эта сумасшедшая поймет, что они ей не враги?

— Два дня назад до меня дошли слухи, что Седрик собирается напасть на ваш замок. Как будто мало ему того, что он захватил еще у Вортигена. Я поспешил к вам на помощь. Ваши земли находятся в неудачном месте — здесь часты нападения, хотя раньше леди Кассандра сама неплохо управлялась. Но сейчас она сказала мне, что должна приехать ее племянница, то есть вы, и что вы совсем беспомощны. Насчет последнего, как я вижу, она была абсолютно права.

Это она-то беспомощна? Хелен ужасно возмутилась. Что он мелет? Какая леди Кассандра, какой Седрик? Она припомнила сцену на чердаке, когда она спросила у лохматых, кто у них главный, и они ответили: «Седрик». Так этот Седрик надумал напасть на ее замок? Хелен ничего не понимала. «Ланселот» приехал спасти ее, племянницу неизвестной леди Кассандры, от саксов. Чушь какая-то! Даже самый сумасшедший маньяк не сможет выдумать такую глупую историю, да еще повести за собой толпы людей, обряженных в древние костюмы. А еще найти актеров на роль крестьян и так далее.

Она снова взглянула на замок, на окружающий ландшафт. Как она могла здесь оказаться за одну ночь? А если предположить, что она заснула и ей просто снится сон? Хелен ущипнула себя и ойкнула от боли. Нет, все слишком реально. Может, над ней решили подшутить и перенесли сюда, чтобы устроить розыгрыш? Но почему?

Хелен чуть не хлопнула себя по лбу. Сегодня же день ее рождения! Возможно, зная ее страсть ко всему средневековому, Рита вместе с дедом устроили ей это представление?

Обернувшись к замку, Хелен отметила, что шоу продолжается. Крестьяне по-прежнему суетились, что-то вынося и пытаясь затушить пожар, подчиненные «Ланселота» накладывали на раны повязки, наверное, для того, чтобы все выглядело натуралистичнее. Единственное, что заставляло ее сомневаться в том, что это шоу, — трупы «саксов». Она подошла к ним и даже потрогала. Нет, настоящие люди, не какие-нибудь манекены. А значит, это вовсе не шоу.

Ланселот склонился над ней. Оказывается, он шел следом.

— Вам их жаль? — спросил он по-прежнему на своеобразной смеси валлийского и корнского. — Они сожгли ваш замок, убили ваших людей. Они пришли сюда за смертью и получили ее. Не стойте здесь. Леди не пристало смотреть на мертвых грязных саксов.

Хелен поднялась. Она должна получить логическое объяснение произошедшему, и если этот человек, называющий себя Ланселотом, здесь главный, то он должен дать ей ответы на все вопросы. Она встала и заглянула ему в глаза, правда для этого пришлось запрокинуть голову, все же он был довольно высок. Да, честно говоря, он был очень высок. Ведь она и сама не маленькая.

— Во-первых, сэр «Ланселот», — грозно начала она, — я хочу знать ваше настоящее имя. Во-вторых, потрудитесь объяснить, что все это значит? Почему вы убили этих людей? И наконец, я требую объяснений на нормальном английском языке.

«Ланселот» уставился на нее, снова изображая, что не понимает. Хелен отметила его неплохие актерские способности.

— Английском? Вы не британка? — медленно произнес он.

— Я британка! Я…

— И наверное, вы даже не племянница леди Кассандры! Где она? Куда вы ее подевали?

Хелен не знала, что ответить, и, пока она придумывала ответ, который не причинил бы ей вреда, «Ланселот», обернувшись, крикнул особенно огромному своему «рыцарю»:

— Персиваль! Тут шпион англов! Взять ее под стражу!

— Под стражу? — Хелен попятилась. — Я свободная гражданка свободной страны! Вы не смеете брать меня под стражу, да еще в моем собственном… — Она обернулась на замок и смолкла. Она даже не знала, где находится.

Огромный рыцарь широкими шагами подошел к ней и схватил под локоть.

— Прошу, леди.

«Ланселот» вдогонку добавил:

— Нет нужды обращаться с ней как с леди. Она из англов. Вряд ли у них есть леди.

— Я британка! — Крик Хелен потонул во всеобщем гуле.

Крестьяне окружили их и потрясали в ее сторону кулаками. Рыцари недовольно встали.

— Конечно, — насмешливо сказал «Ланселот». — А я сакс.

Все рассмеялись, а Хелен никто не стал слушать.

— Я могу доказать, что я британка, — сказала она, все больше начиная злиться.

— И как же?

— Я знаю британский язык.

— Думаю, шпионы должны знать язык своих врагов.

Хелен задумалась. Что еще она может привести как доказательство? Она решила идти от противного:

— Тогда почему эти саксы напали на меня?

Настал черед «Ланселота» задуматься.

— Может, они не нападали на вас? Всего лишь хотели увести с собой?

Хелен уже откровенно взбесилась.

— Где вы слышали о шпионках — женщинах саксов? Их женщины — забитые существа, они сидят дома и каждый год рожают по ребенку! Думаете, саксы позволили бы женщине выучить чужой язык да еще поехать одной в чужую страну? К тому же зачем им добывать сведения о вас? Их там как муравьев, с разведкой или без, они все равно придут сюда! Им не нужны шпионы!

«Ланселот» мрачно потер подбородок. Рыцари вокруг него хором заговорили, и Хелен удалось понять общий смысл. Многие согласились с ней. Женщина — шпионка саксов? Это неслыханно. Ему пришлось признать ее правоту, но он нисколько не смутился и даже не извинился.

— Тогда почему вы сказали мне, чтобы я разговаривал на английском?

Хелен вздохнула поглубже, чтобы хоть как-то успокоиться и не заорать.

— Потому, что мы в Англии, сэр.

«Ланселот» в задумчивости остановился.

— Вообще-то наша страна называется Британия, но ваша тетя предупредила нас, что вы немного со странностями.

— Со странностями?

Хелен захотелось как следует врезать по этой самодовольной физиономии. Как он смеет? В запальчивости она забыла об осторожности и выкрикнула:

— У меня нет тети! Мой отец — единственный ребенок в семье! И это не мой замок!

«Ланселот» с минуту смотрел на нее, как на сумасшедшую, а затем сказал:

— Хорошо, мы выясним все это позже, а сейчас мне нужно заняться моими людьми.

Воины разбрелись по сторонам и принялись разводить костры. «Ланселот» ходил между ними, о чем-то спрашивал и осматривал раненых. К нему подошли двое крестьян и, поклонившись почти до земли, о чем-то заговорили, указывая в сторону замка. «Ланселот» выслушал их и что-то крикнул своим рыцарям. Несколько человек отправились вместе с крестьянами и вскоре принесли тушу вола, которую тут же разделали и начали готовить.

Хелен сидела на своем стуле, как на троне, и наблюдала за воинами. Все они были в грязных темных одеждах, но, вглядевшись, можно было заметить, что на некоторых, как и на «Ланселоте», одежда была более дорогой и качественной. В основном на социальное положение «рыцарей» указывали пояса, украшенные золотыми звеньями и драгоценными камнями, и заколки на плащах. Хотя Хелен очень сильно сомневалась, что эти вещи были из настоящего золота и с настоящими драгоценными камнями.

Вскоре ей надоело сидеть и ждать, когда же наконец закончится это представление и из кустов выскочат гости с поздравлениями. Она решила снова поговорить с «Ланселотом». Подойдя к нему, Хелен увидела, что у костра один из «оруженосцев», видимо выполняющий у них обязанности врача, зашивает рану на плече одного из рыцарей. «Ланселот», сидевший рядом, иногда делал оруженосцу замечания, наверное, учил, как лучше проводить эту процедуру. Сейчас, умытый, он не был похож на черта. «А если сбрить бороду, он может оказаться довольно милым», — почему-то подумала Хелен. И тут же одернула себя. Ей нужно помнить только одно: он легко признался в убийстве двадцати с лишним человек, поэтому ей нужно быть очень осторожной.

«Ланселот» поднял голову и насмешливо взглянул на нее:

— Леди, может, у вас тоже есть какая-нибудь рана? Вы ведь тоже «сражались» с саксами. Садитесь, Эрик и вас подлатает.

Хелен лишь частично улавливала смысл его слов, поэтому не могла понять, из-за чего вдруг все захохотали. Решив не обращать на это внимания, а твердо идти к своей цели, она снова спросила:

— Кто вы? И что здесь делаете?

«Ланселот» скривился, словно от зубной боли.

— Может, поговорим обо всем позже?

— Куда уж позже?! — снова вскипела Хелен. — Я жду уже полчаса. И бог знает сколько времени я здесь. Я даже не знаю, где я! Меня, наверное, уже все ищут!

— Успокойтесь, ведь вас нашел я, — самодовольно бросил «Ланселот», и при этих словах «рыцари» снова захохотали.

Хелен сердито посмотрела на него. Как ей добиться внятного ответа? Если бы только знать, где она находится, уж она бы сумела добраться домой. Наверняка ее увезли не так далеко. И к тому же сейчас везде автомобильные трассы, а по ним ездит куча автобусов. И тут Хелен поняла, что у нее с собой нет денег. И еще поняла, что сидит и спокойно разговаривает с убийцей! Она хотела было уйти, но «Ланселот» схватил ее за подол платья.

— Сядьте, маленькая злючка.

Последних слов Хелен не поняла, однако по смеху окружающих догадалась, что это явно не комплимент. Он еще смеет оскорблять ее! Конечно, сейчас он чувствует свою безнаказанность. Видно, прийти в чужой дом, сжечь его, да еще и убить пару десятков людей — для него раз плюнуть. А она должна благодарить его, что оставил ее в живых. Хелен чуть не пнула его ногой, однако вовремя сдержалась. Кто знает, что может прийти на ум этому сумасшедшему? Она вырвала подол платья из его рук и осталась стоять.

— Ну, раз вам нравится делать вид, что вы ничего не знаете, я могу повторить, — сказал он, поднимаясь. — Я вам уже говорил, что я — сэр Ланселот из Бенвика, союзник короля Артура. Могу добавить — владелец всех этих земель. Напавшие на замок вашей тетушки люди — саксы. Как будто вы не знаете, что вот уже полвека они совершают набеги на Британию. И мой отряд приехал сюда, чтобы защитить вас. Что до того, что нам пришлось убить их… В противном случае они убили бы нас.

Он говорил медленно, так что Хелен понимала все. Она была шокирована. Где-то она читала, что люди, сошедшие с ума, видят и слышат все вокруг в соответствии со своим заболеванием. Может, она двинулась на почве артуровских легенд и сейчас разговаривает с Ритой, а ей кажется, что с рыцарем? Она помотала головой. Нет, сойти с ума она не могла.

А может, это окружающие — сумасшедшие? Устраивают что-то вроде древних побоищ. Она знала о клубах исторической реконструкции. Там на первый взгляд вполне здоровые молодые люди переодевались в старинную одежду и молотили друг друга деревянными мечами. Но здесь ведь настоящие убийства! Кто согласится играть в такую игру, где тебя будут убивать?

Хелен обвела всех странным взглядом.

— Вы что, действительно верите в то, что вы Ланселот? Вы сумасшедший! Вы знаете, что Ланселота даже не существовало? Его выдумали французские романисты одиннадцатого века! Даже не пятого!

— Меня не существовало? — «Ланселот» изумился. — Да вы в своем уме? Конечно, леди Кассандра сказала, что вы со странностями, но, по-моему, вы совсем плохи. Извините, но мне кажется, вам нужно немного отдохнуть.

Хелен действительно становилось дурно. Она в неизвестном месте, в окружении банды сумасшедших убийц, воображающих себя рыцарями короля Артура. Нет, она не позволит этой шайке бандитов себя запугать. Ее имя Лоуренс, а оно что-то да значит в Англии. Она медленно обвела всех взглядом.

— Меня зовут Хелен Лоуренс. Мой дед — Роберт Лоуренс Третий, граф Невилл. Похитив меня, вы ничего не добьетесь, так что советую меня отпустить. У нас нет денег, чтобы заплатить выкуп, а мое убийство ничего вам не даст. Обещаю: если вы добровольно сдадитесь полиции, я скажу им, что вы обращались со мной гуманно.

«Ланселот» и «рыцари» смотрели на нее, вытаращив глаза.

— Леди, — слегка ошарашенно произнес «Ланселот», — вы не в себе. Объясните мне, с чего вы решили, что мы собираемся убивать вас? Не для того мы рисковали жизнью, спасая весь этот замок, чтобы потом избавиться от вас!

— Но я не понимаю, что здесь происходит! — закричала Хелен. — Скажите же мне, наконец, что это розыгрыш, скажите, где Рита, и я смогу посмеяться вместе с ней! Скажите, что вы не убивали тех людей!

Она смотрела по сторонам и видела, что ни один человек не может ей ответить. Большинство даже не понимало ее. Она закрыла глаза. Ей снова вспомнилось все: позор в университете, письмо Дэвида, ссора с Ритой и дедушкой. А теперь еще и это! Становится все хуже и хуже! Она не удивится, если, проснувшись завтра, обнаружит себя в адском котле!

Ланселот был готов схватиться за голову от отчаяния и бешенства. Он в первый раз видел такую странную особу, не считая леди Кассандры, разумеется. Но она хотя бы в своем уме, а эта даже не радуется тому, что осталась жива, что саксам не удалось захватить ее дом (если это ее дом), а требует каких-то объяснений. По тому, сколько раз она спрашивала его, кто он такой и что здесь делает, можно сделать выводы, что она не очень-то ему верит. И если бы не обещание, данное леди Кассандре, он бы даже не приезжал сюда, послал бы Гавейна. Но ничего, скоро он отправит эту «леди Хелен» ко двору Артура, пусть разбирается, пока леди Кассандра не приедет за ней. Он вздохнул, представив, что снова нужно разговаривать с этой сумасшедшей. Иногда он был бы весьма рад передоверить свои обязанности кому-нибудь другому.

Ланселот тронул ее за плечо.

— Пойдемте, леди. Мы уже собрались в дорогу.

— В какую дорогу? Вы отвезете меня домой? — с надеждой посмотрела Хелен на Ланселота.

— Да, в мой замок.

— В ваш замок? Я думала, все закончилось и вы меня отпустите!

— Я не могу отпустить вас, леди. Я обещал леди Кассандре, что буду защищать вас, а оставить вас в этом замке означало бы обратное.

— Защищать? А кто защитит меня от вас? Немедленно отпустите меня!

— Леди, вы не в себе. Зачем кому-то защищать вас от меня? Мы же выяснили, что я вам не враг.

— Конечно, враг! Вы же захватили меня в плен! — Хелен была готова накинуться на этого тупицу с кулаками.

— Я вас спас, а не захватывал в плен!

Все рыцари уже собрались в путь и теперь с улыбкой наблюдали за этой перепалкой. Впервые за свою жизнь Ланселот получает отпор от хорошенькой дамы, и на это стоило посмотреть. Весельчак Гилфорд уже принимал ставки.

Ланселот беспомощно оглянулся на своих рыцарей, но все они сделали вид, будто не замечают, как туго ему приходится. Особенно веселился Гавейн, черт бы его побрал. Вместо того чтобы помочь, наверняка получает удовольствие, ведь он не раз говорил, что хотел бы посмотреть на женщину, которая не упадет к ногам Ланселота при первой встрече. Что ж, такая появилась, но как с ней справиться? Как уговорить ее поехать с ними? Ведь он не может оставить ее здесь, в полуразрушенном замке.

Он решил прислушаться к ее словам, чтобы она успокоилась.

— Хорошо, леди, если это не ваш замок, тогда где же он?

— Мой замок — Сент-Невилл! В пятнадцати милях от Солсбери! Можете отвезти меня на любую автостанцию и дать денег на билет? — яростно закончила Хелен. Наконец-то до этого тугодума дошло, что она не шутит. В этот момент она не думала о том, что выдвигает требования убийце двадцати с лишним людей.

Ланселот потер переносицу.

— Никогда не слышал о таком замке. Но Солсбери я знаю.

Хелен недоверчиво посмотрела на него. Неужели он и вправду хочет помочь? Но от следующих его слов ей вовсе не стало легче.

— Это мой замок, — сказал он.

У нее уже не осталось сил выслушивать эту ложь. Сколько можно издеваться? Она выпрямилась и со всей силы врезала в челюсть этому самодовольному мужлану. Ланселот от удара чуть покачнулся, но, конечно, не упал. Он задумчиво потер подбородок, словно ее удар лишь пощекотал его, а затем, повернувшись к рыцарям, которые вскочили, увидев это, сказал:

— Связать ее! Персиваль, Тристан, она поедет с вами, головой отвечаете. Я не хочу, чтобы леди Кассандра обвинила меня в ненадлежащем обращении с ее племянницей. А видит бог, я сейчас очень к этому расположен, — прорычал он, склонившись к Хелен и зловеще сверкнув глазами. Затем отдал короткий приказ: — По коням!

И все воины как один вскочили на коней. Хелен попыталась увернуться от рыцарей, которые подошли к ней, однако ее ловко схватили и без труда обмотали веревкой. Огромный воин, названный Персивалем, взвалил ее на коня, сам взгромоздился сзади, и они тронулись в путь. Куда? Хелен кричала и пыталась вырваться, но все было напрасно. Она поняла, что ударить Ланселота было большой ошибкой. Теперь за ней будут очень хорошо следить и вряд ли ей удастся сбежать.

Они ехали так до заката, и у Хелен было время хорошенько подумать. Она еще раз попыталась вспомнить все, что делала до того, как очутилась в этом неизвестном месте. Сначала она полезла на чердак, зачем-то завела старые часы. Затем достала из сундука одежду, которая как нельзя лучше подходила женщине пятого-шестого века, того самого времени, что сейчас изображают эти сумасшедшие. Затем часы пробили полночь, и она потеряла сознание. Но почему? Она не ела и не пила ничего такого, от чего могла бы почувствовать себя плохо до такой степени, чтобы упасть в обморок. Всю жизнь у нее было отменное здоровье.

У Хелен немного кружилась голова от всех этих приключений. Подобного с ней еще не случалось. Хелен снова вспоминала сгоревший замок. Он совсем не был похож на те замки, к которым она привыкла. Некоторые элементы декора, такие, как колонны, портик и лепнина на фасаде, были явно с римским уклоном, но ведь сейчас не строят дворцов в римском стиле, и в пятнадцатом веке тоже не строили. Хотя с чего она взяла, что этот замок был построен в пятнадцатом веке, ведь это не ее Сент-Невилл? Скорее можно предположить, что так строили при римлянах, в первом-пятом веках нашей эры.

Неужели клубы реконструкции так любят точность в декорациях, что возводят строения, похожие на замки времен короля Артура? Но если они играют в раннее средневековье, то почему ушли оттуда? Может ли быть такое, что у них не один замок, а несколько? Ведь тот, кто называет себя Ланселотом, сказал, что они поедут в Солсбери. Хелен знала, что Солсбери построен на месте старого города, основанного еще в доримские времена, и что там до сих пор сохранились древние руины. Возможно, они едут туда? Тогда ей нужно просто дождаться приезда и попытаться бежать там. Сейчас в лесу это не имеет смысла. Ее вмиг изловят и бог знает что еще сделают.

Хелен бросила взгляд вперед, на Ланселота, сидевшего на огромной черной лошади как властитель вселенной. Как она могла ударить этого страшного человека? Заросшее неопрятной бородой лицо, горящие глаза, шрам на лбу. Сразу понятно, что это преступник. Она не слышала, о чем разговаривает Ланселот с другим рыцарем, выглядевшим более спокойно, но по тому, как они оборачивались на нее, поняла, что разговор о ней. Чтобы не встречаться с ним глазами, Хелен демонстративно отвернулась и принялась разглядывать окрестности, разрабатывая план побега.

Всю дорогу Ланселота подмывало обернуться и посмотреть на эту необычную женщину. Кто она такая? Не верит, что он Ланселот. Не верит, что они сражались против саксов. Требует какую-то полицию и просит отвезти ее домой, однако, где этот дом находится, объяснить не может. Но все время чего-то требует. Конечно, она иностранка, наверное, поэтому не может толком объяснить, что же ей все-таки надо. С любой другой дамой он бы знал, что делать. Да и делать ничего не было нужно, за одну его улыбку женщины были готовы идти за ним хоть на край света. И спасать их было одно удовольствие. А эта набросилась на него, как фурия. Он потер подбородок. Скоро там расцветет еще один синяк. Как будто ему не хватает тех, что наставили саксы. Как он появится у Артура в таком виде?

— Что, угостила тебя маленькая злючка? И чего бы тебе не освободить ее и не отвезти домой? — раздался рядом веселый голос Гавейна.

— Хоть ты не трави душу. Мне хватит и той, что едет с Персивалем, — кивнул Ланселот назад, мимоходом отметив злобное лицо своей пленницы.

— А тебе нужно было самому везти ее, мы бы посмотрели, как ловко ты укрощаешь женщин.

Тут рыцари захохотали, и Хелен мгновенно подняла голову, думая, что смеются над ней.

— Расскажи-ка, Ланселот, как ты управляешься с ними? Придворные дамы прямо в обморок падают при твоем появлении! — захохотал Гилфорд.

— Да, открой нам секрет, — загалдели рыцари, обступив Ланселота кольцом, благо, ширина дороги позволяла.

Хелен недоуменно смотрела на них. Похоже, они подтрунивают над своим предводителем.

— А заодно покажи нам, как это делается. Можешь начать с этой леди!

И снова дружный хохот сотряс деревья. Один из рыцарей толкнул молодого блондина в бок.

— Тебе, Тристан, это ни к чему. Через годик-другой на тебе будет виснуть не меньше женщин, чем на Ланселоте, поэтому он откроет свой секрет только мне.

— С чего это вдруг?

Хелен поняла, что молодого рыцаря зовут Тристан. Если их глава — Ланселот, то кто же этот Тристан? Конечно, и сейчас можно встретить людей, которых так зовут, но наверняка он взял имя в честь того самого Тристана, который любил Изольду.

— Угомонитесь. — Ланселот бросил это, не повысив голоса, но шум тотчас прекратился.

Гавейн не отстал, он наклонился к Ланселоту и, показав глазами на Хелен и Персиваля, тихо спросил, так, чтобы никто не услышал:

— Ты не слишком суров с ней?

Ланселот даже не повернул головы.

— Она получила по заслугам. Теперь я думаю, что зря поехал сюда спасать ее. Надо было оставить ее саксам. Уверен, она бы выпуталась, — сказал он.

— Конечно, ты сердит на нее. Девушка посмела ударить тебя, самого Ланселота. Но ты же слышал, что она сказала. Она боится, что мы похитили ее, — постарался достучаться до него Гавейн, но Ланселот был непреклонен.

— Она сумасшедшая. Не отличает саксов от британцев. Она должна благодарить нас, а не накидываться с кулаками, — ответил он, все еще хмурясь.

— Согласен, она немного не в себе. Но ты не думаешь, что все это от страха? — заметил Гавейн. — Смотри, она вся дрожит.

— От страха? От страха даже мужчины не кидаются на меня с кулаками.

— Ну, ей не откажешь в храбрости.

— С чего вдруг ты взялся защищать ее? — обернулся к Гавейну Ланселот и посмотрел другу в глаза. — Раньше прекрасные дамы тебя не интересовали. Кроме твоей жены, разумеется.

Гавейн довольно усмехнулся.

— Так ты признаешь, что она красива?

— Речь сейчас не об этом. Почему ты защищаешь ее?

— Во-первых, она благородная дама, — объяснил Гавейн, — во-вторых, племянница леди Кассандры. Почему тебе хотя бы не развязать ее? Не думаю, что она кинется на тебя снова, если ты не станешь оскорблять ее.

— Она ударила меня после того, как я назвал Солсбери своим замком. Что же в этом оскорбительного? — заметил Ланселот.

Гавейн потер подбородок. Вот уже четыре года он счастливо женат, но и его жена иногда ведет себя совершенно необъяснимым образом.

— Вряд ли женщин всегда можно правильно понять, Ланселот, — развел он руками. — Наверное, они и сами иногда не знают, что и зачем делают.

— Что подтверждает мою мысль о том, что эта женщина сумасшедшая, — повторил Ланселот.

Гавейн похлопал его по плечу.

— Мы присмотрим за ней. И не дадим на тебя кидаться.

Ланселот хотел было ответить, но Гавейн уже отдалился от него. Подъехав к Персивалю, он попросил его развязать Хелен руки. Рыцарь с охотой выполнил просьбу друга, хотя прекрасно видел, какой неободрительный взгляд бросил на них Ланселот.

— Давно пора, — пробурчал он, и Хелен с удивлением поняла, что огромному воину не нравилось играть роль ее стражника.

Гавейн подозвал своего оруженосца.

— Приведи коня для леди Хелен.

Когда она перебралась на коня, он грациозно склонил голову и представился:

— Сэр Гавейн Оркнейский.

Хелен не особо удивилась. Раз их предводитель — Ланселот из Бенвика, то здесь должны быть и Гавейн, и Галахад, и Тристан, и остальные.

— Рада познакомиться, — поджав губы, произнесла она. Не хватало еще любезничать с ними.

— Позвольте представить вам моих друзей, леди Хелен.

К ним подъехал молодой симпатичный блондин.

— Это Тристан из Арагона.

— Подозреваю, прибыл сюда прямо со двора короля Марка? — съязвила она, но Тристан лишь согласно склонил голову.

— Для меня честь познакомиться с вами, леди Хелен.

Гавейн продолжал представлять:

— Это сэр Персиваль, — указал он на большого рыцаря, бывшего ее охранником.

Далее шли сэр Гилфорд, веселый и неугомонный рыцарь, который даже поцеловал ей руку, сэр Бриан, сэр Риогалл, сэр Баэдан, сэр Тэдриг и так далее. Она машинально начала считать, но после третьего десятка сбилась.

— А где же сэр Галахад? Что, никому не подошло его имя? — не удержалась она от язвительного вопроса.

— Сэр Галахад сейчас при дворе короля Артура, — ответил Гавейн.

— Ах, ну конечно. А я думала, что его попросту не существует. Ведь, по одним источникам, Галахад является безгрешным сыном самого Ланселота, — с сарказмом произнесла она, не замечая удивленного взгляда Гавейна.

— Леди Хелен, понимаю, что вы слегка напуганы, но рядом с нами вам ничего не угрожает, — заметил Гавейн, списав ее язвительность на испуг.

Хелен вскинула голову. Чтобы она, Хелен Лоуренс, кого-то испугалась! Никогда.

— Я вас не боюсь, — сказала она и тут же почувствовала легкий укол совести. Одна среди незнакомых, возможно, неадекватных людей — здесь есть чего бояться.

— Вот и отлично, — сказал обрадованный Гавейн. — Ведь мы в этой глуши уже соскучились по хорошему обществу. После того как саксы возобновили свои нападения, все семьи в округе предпочли увезти своих женщин подальше. Кто ко двору Артура, а кто и в другие королевства.

— В другие королевства? — машинально переспросила Хелен. — Какие другие королевства?

— Да, сейчас тяжелые времена, — продолжил Гавейн. — Саксы снова захотели новых земель. Столько лет мы сдерживали их, но на большом континенте им, видимо, не хватает земли, поэтому они зарятся на наш маленький остров.

Хелен только хмыкнула. Она прекрасно знала, почему саксы стремились на этот «маленький остров». Плодородная почва и покровительство римлян позволило британским землям первого-четвертого веков существенно обогатиться. Здесь так же добывались важнейшие металлы того времени. В Корнуолле до сих пор есть оловянные рудники, а олово играло важнейшую роль в изготовлении оружия в то время.

— Вы не представляете, как мы обрадовались, когда леди Кассандра сказала нам, что ее племянница приезжает из Рима, и попросила нас привезти вас в Камелот, — продолжал Гавейн. — А за два дня до похода мы узнали, что на ваш замок собираются напасть люди Седрика, и леди Кассандра уже слезно умоляла самого Ланселота приехать сюда.

— Умоляла Ланселота? — пробормотала удивленная Хелен. Безусловно, фантазия у этих ребят отменная.

— Да, перед этим я хотел приехать один с небольшим отрядом. Вы не обижайтесь на Ланселота. Он превосходный рыцарь. Благородный и честный. Он никогда не обидит даму. Хм, — споткнулся он на полуслове, но продолжил, — даже если дама ударит его.

Хелен вспомнила свой удар. Кисть до сих пор болела, а на подбородке Ланселота наверняка уже появился синяк.

— Пусть приложит лист подорожника, — пробурчала она. — Не нужно было издеваться надо мной.

— Но он не издевался над вами. Клянусь.

— Ладно, оставим эту тему, — прервала его Хелен, опасаясь, что снова начнутся уверения в том, что она не в себе. Ведь, конечно, он не будет на ее стороне. Так к чему эти разговоры?

— Хорошо, — согласился Гавейн. Ему тоже не хотелось продолжать эту щекотливую тему. — Расскажите нам о Риме. Правда, что он так же красив, как утверждают?

Хелен удивленно посмотрела на него, затем, вспомнив слова о том, что она якобы племянница какой-то леди Кассандры и якобы приехала из Рима, вздохнула. Ей не стоит снова ссориться с ними. Если они хотят услышать о Риме, что ж, можно и рассказать.

— Да, поведайте нам о Риме, леди Хелен! — восторженно поддержал Тристан, ехавший рядом. — Скажите, там и правда, каменные дома высотой до небес и в каждом дворе стоят статуи?

Хелен обернулась — оказывается, рыцари собрались вокруг нее, лишь Ланселот отдалился, напоследок снова взглянув на нее темными, полными подозрения глазами. Что ж, без его присмотра ей гораздо спокойнее. Хелен постаралась вспомнить все, что смогла, о памятных местах Рима. Слушая про прекрасный город с фонтанами и статуями из белого мрамора, каждый рыцарь спрашивал что-то свое, и, в конце концов, рассказ получился не таким уж плохим.

— Город мечты, — вздохнул Гавейн. — Так и не удалось побывать, пока стоял мир. А сейчас и подавно не съездишь.

— А чем тебе не нравится наша Британия, Гавейн? — со смехом спросил подъехавший Персиваль. — Тоже со всех сторон море, тоже нужно драться с варварами, а хочешь статую — лепи, сколько влезет, — уж чего-чего, а глины хватает.

Воины только усмехнулись, а Тристан притворно жалостливо посмотрел на Персиваля.

— Сразу видно — некультурный, необразованный человек. Леди Хелен, позвольте оградить вас от подобных неучей, — и попытался конем отодвинуть от нее большого рыцаря.

Завязалась было дружеская потасовка, но Гавейн остановил горячие головы. Тристан, извиняясь, склонил голову перед Хелен, и Персиваль сделал то же самое.

— Леди Кассандра сказала нам, что вы приехали к ней погостить. Что бы вы хотели увидеть в Британии? — спросил Гавейн, вновь заняв место справа от нее.

Хелен не успела ответить, да она еще и не придумала ответ, чтобы как следует подыгрывать этой глупой постановке, как вмешался Ланселот.

— Ну как вам в гостях, леди Хелен? — Голос его был полон сарказма. — Эй! — вдруг крикнул он. — Кто-нибудь слышал о том, что сейчас в Британии можно «погостить»? Может, кто из ваших родственниц разъезжает по гостям в разгар войны с саксами и прочими пришельцами?

Все дружно захохотали.

— Конечно, Ланселот! — раздалось со всех сторон. — Разве мы не в гостях у тебя и Артура?

— Ага, каждый день пиры и увеселения!

— Саксы — вот увеселение для тебя, Гилфорд!

Ланселот повернулся к Хелен.

— Это полная чушь, леди Хелен, если вас так можно назвать, что вы здесь в гостях. Что вы с леди Кассандрой задумали, я не знаю, но уверяю вас: вашим планам не суждено сбыться, — прошипел он, склонившись прямо к ее уху, отчего у нее мурашки пошли по спине.

Хелен возмутилась: в чем это он ее подозревает?

— Сэр! — холодно сказала она, глядя прямо в его ужасные глаза. — Я не знаю, о каких планах вы тут говорите, скорее это я должна подозревать вас!

— В чем же? Что мы спасли вашу неблагодарную шкуру? — Ланселот уже совершенно разозлился.

Хелен резко натянула поводья.

— Ваше представление меня уже достало! Скажите тому, кто это заказывал, что я умываю руки!

Она хлестнула коня и помчалась вперед. Ланселот выдохнул и нехотя стегнул своего коня, который сразу сорвался с места. Догнав ее, он схватил ее лошадь под уздцы. Хелен закричала, вырывая поводья из его рук:

— Отпустите же меня, в конце концов! Я вам заплачу! Сколько хотите!

Ланселот молча схватил ее за запястья, сжал их одной своей ладонью, другой рукой достал веревку из переметной сумы и вновь связал ей руки, а затем привязал поводья ее лошади к луке своего седла.

— Чтобы больше никаких выходок, леди Хелен, иначе я оставлю вас здесь на съедение волкам. И саксам, — угрожающе прорычал он.

Хелен, внезапно сникнув, замолчала.

Рыцари, наблюдавшие за всем этим, тоже замолчали. Затем начали потихоньку переговариваться. Они еще не видели своего предводителя таким и недоумевали, почему он так обращается с женщиной. Конечно, она не подарок и даже слегка не в себе, но она — благородная дама. Наверное, следовало бы быть с ней помягче. Однако Ланселоту виднее, в конце концов решили они, и он сам знает, что ему делать.

Они остановились на привал на небольшой поляне и сразу начали ставить палатки и разводить костры. Хелен тоже сняли с коня и усадили на голую землю. Когда благоустройство лагеря завершилось, к ней подошел Ланселот. Он не присел рядом с ней, и ей пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть на его хмурое лицо.

— Что еще? — сердито бросила Хелен. Она все еще кипела от того, что он снова связал ей руки. Вспоминая свой отчаянный крик, когда она просила, чтобы он ее отпустил, ей становилось стыдно, из-за чего она еще больше злилась. Какой-то бандит заставляет ее бояться!

Ланселот опустился на траву рядом с ней.

— Понимаю, мы начали не совсем хорошо, но давайте попробуем сначала. Я сказал вам, кто я, что делал в замке и почему убил тех людей. Вы ведь это хотели узнать?

Хелен кивнула. Он, конечно, не сказал ей правду, но, по крайней мере, ответил.

— Но вы тоже должны быть со мной откровенны, чтобы мы могли понять друг друга. Согласны?

Хелен внимательно посмотрела на него. Если она ответит на его вопросы, может, сумеет расположить его к себе? А ей это нужно, чтобы усыпить его бдительность до приезда в Солсбери. Она вновь кивнула.

— Ну вот, я вам сказал, кто я. А кто вы? Что-то я не верю леди Кассандре, что вы ее племянница из Рима.

— Меня зовут Хелен Лоуренс, и у меня нет тети.

Ланселот покрутил головой, словно говоря: «Начинается», — и продолжил:

— Вы сказали, что ваш дед — граф Невилл, но я не знаю такого человека. Из какой вы страны?

Хелен чуть было не сказала — из Англии, но вовремя поправилась:

— Из Британии.

— В Британии нет графа Невилла. Здесь всего пять графов, и я всех их знаю в лицо.

— Всего пять? Как вы можете так утверждать?

— Леди, кроме Британии на нашем острове еще куча королевств. И не все они находятся с нами в дружбе, поэтому в ваших интересах сказать мне, откуда вы.

Все это больше напоминало допрос, нежели беседу, и Хелен начала беситься.

— Нет, я не из другого королевства. И наша королева — Елизавета Вторая, если вы не забыли! А Артур — всего лишь миф!

— Артур — миф! Не говорите ерунды. На прошлой неделе этот «миф» чуть не проткнул меня насквозь! Так, становится все интереснее. Рассказывайте дальше. Как вы говорите, называется ваш замок и где он находится?

— Недалеко от Солсбери. Сент-Невилл. Построен в пятнадцатом веке от Рождества Христова.

— В пятом, вы хотели сказать? Но вообще-то там все равно нет никакого замка, кроме моего.

— Почему в пятом? В пятнадцатом! Его построил первый граф Роберт Лоуренс Невилл, чье имя мы до сих пор носим. Я Хелен Лоуренс, я вам уже говорила.

Ланселот с сожалением и даже презрением посмотрел на нее.

— Я всегда говорил, что женщинам не нужно давать образование. Вот достойный пример. Кто учил вас? Ваше летоисчисление в корне неверно. Сейчас пятый век от Рождества Христова, и там только мой замок. И еще раз повторяю, никакого графа Невилла нет.

Хелен продолжала смотреть на него во все глаза. Пятый век?

— Вы с ума сошли… — прошептала она, забывая, что сумасшедшим нельзя говорить об этом. — На дворе двадцатый век!

— То пятнадцатый, то двадцатый, — раздраженно пробормотал Ланселот. — Вы, леди, нехорошо себя чувствуете. Сейчас пятый век, и в Британии правит король Артур. А до него правил его отец, Утер Пендрагон, а до него…

Хелен закрыла глаза. Что он несет? Какой пятый век? Они совсем свихнулись на своих ролевых играх! Конечно, свихнулись, раз убивают тех, кто играет вместе с ними.

— Если вы мне не верите, так нечего было и спрашивать, — сказала она, собрав последние силы. — А теперь развяжите меня, у меня руки затекли. К тому же мне нужно в туалет.

При этих словах Ланселот внимательно посмотрел на нее, затем все же развязал веревку.

— Не вздумайте убегать, здесь полно волков. И не только, — предупредил он.

Ланселот поднялся и пошел к своей палатке, а Хелен, растирая затекшие руки и ноги, отправилась за ближайшие кусты.

К тому времени как она вернулась, рыцари сели ужинать и для нее тоже приготовили место. Видимо, они окончательно уверились в том, что она больная на голову, потому что все внятно и медленно разговаривали с ней и обращались так, будто она была стеклянная и могла разбиться. «Или могла разбить им носы», — подумала Хелен, вспомнив, как ударила Ланселота. Конечно, они относятся к ней с опаской. Или боятся, что она снова попробует сбежать.

Теперь, когда рыцари умылись и перевязали раны, они стали более похожи на нормальных людей. Почти все они были темноволосы и худы. Волосы почти у всех были длинные, до плеч, одежда кое-где в заплатках, грязная. Ели они руками, но не чавкали и не раскидывали вокруг себя кости. Что ж, и на том спасибо. Она тоже ела руками. Еда была простой: мясо и хлеб. После ужина Ланселот снова подошел к ней.

— Вы можете ночевать в моей палатке, — сказал он.

Хелен недоверчиво взглянула на него. Ночевать в его палатке?

— Что вы задумали? — напрямик спросила она, подозревая самое худшее.

Казалось, Ланселот удивился.

— Что я задумал?

— Да! Зачем вы приглашаете меня в свою палатку? Я туда не пойду.

— Леди, вы не можете ночевать снаружи. Я вам просто предлагаю переночевать в моей…

— В вашей постели! Да вы просто хам! Сначала похитили меня, а теперь предлагаете…

— Леди, заткнитесь! — взревел Ланселот. Как его достала эта глупая девица! И зачем он только согласился поехать за ней! Послал бы Гавейна, уж точно, его бы она так не доставала.

Хелен в ужасе уставилась на него. Он, конечно, и с утра был злой, но сейчас она его просто взбесила. Похоже, она снова перестаралась.

Ланселот развернулся и пошел прочь, иначе задушил бы эту несносную курицу прямо на месте. Вообразить, что он предлагает ей свою постель! Да она, наверное, именно из-за этого и потребовала у своей тети, чтобы ее спас именно он. Точно! Вот почему леди Кассандра так настаивала, чтобы за ее племянницей отправился именно он. Но на что она надеялась? Что увидев ее ангельское лицо, он упадет к ее ногам и предложит руку и сердце? Как бы не так! От такой «замечательной» невесты нужно бежать не оглядываясь, как бы она ни была хороша собой.

Гавейн нашел его у реки.

— Что, не по зубам тебе этот орешек? — раздался его голос.

— Мне не до шуток сейчас, Гавейн, — отозвался Ланселот. — Я думаю над тем, за что Бог послал мне такое наказание. Еду спасать прекрасную даму, как расписала мне леди Кассандра, а нахожу чудовище.

— Ну, не такая уж она страшная.

— Не с лица, ты меня понял. Я с самого начала заподозрил неладное, когда она попросила, чтобы ехал именно я, а не ты. Уверен, если бы ты спас эту несносную девицу, она бы тебя так не изводила.

Гавейн рассмеялся.

— Что еще она тебе сделала?

— Вообразила, что я намереваюсь затащить ее в свою постель.

— А ты не намереваешься?

— Конечно нет. При одной мысли об этой женщине у меня зубы сводит, так хочется свернуть ей шею.

Гавейн расхохотался и хлопнул его по спине.

— Ладно, скажу ей, что она может переночевать в моей палатке.

Он еще раз хлопнул Ланселота по плечу и пошел обратно в лагерь.

На следующий день они тронулись в путь сразу после завтрака, который был в невообразимую даже для Хелен рань. Она спала в палатке Гавейна и, как ни странно, даже не подумала обвинить его в том, в чем обвинила Ланселота. С чего бы это? Хелен не стала заострять на этом внимание, у нее были более важные дела.

Она думала о том, что с ней сейчас происходит. Какое объяснение можно найти? Она вспомнила, что сказал ей Ланселот о времени. Но разве можно перемещаться во времени? Такое бывает только в фильмах или сказках. Она решила не думать об этом до приезда в Солсбери, но, конечно, не могла не обращать внимания на происходящее, ведь рыцари и Ланселот никуда не исчезли. Ей приходилось мириться с действительностью, которая окружала ее, и она чувствовала, что ее мозг долго не выдержит. С одной стороны, она четко знала, какой сейчас год, с другой — все вокруг говорило, что это не так. Так и свихнуться недолго!

Хелен решила пока не задерживать внимание на том, что Ланселот со товарищи убил напавших на нее людей. Возможно, эти люди действительно были разбойниками. К тому же она сама видела, как они сражались, вполне можно представить это как самозащиту. С натяжкой, конечно. Нужно разобраться во всем этом получше. Не стоит сразу обвинять. А вдруг, в конце концов, все это окажется простым розыгрышем? Как же все будут над ней смеяться, если она попадется на эту удочку.

— Сколько времени займет путь до Солсбери? — осведомилась она у Гавейна, снова ехавшего рядом.

— К вечеру будем на месте, — услышала она сзади голос Ланселота и, как ни странно, обрадовалась. После вчерашней ссоры он не разговаривал с ней, и ей было не по себе. Но ей совсем не понравилась собственная странная реакция, и, чтобы скрыть смущение, она пробурчала:

— Скорее бы, и тогда я покажу вам свой замок.

— Ах да, Сент-Невилл, — лениво протянул Ланселот и, подъехав ближе, спросил: — А вы знаете, как называется мой замок?

— Нет. И не хочу знать.

— Вообще-то я вам уже говорил. Он называется Солсбери.

Ланселот специально упомянул это, почувствовав, что Хелен вновь взбесится. Он не понимал, почему она ударила его в тот раз за эти слова, и хотел понять. Что такого в том, что Солсбери принадлежит ему? Не все же ей измываться над ним. Ее прямой хорошенький носик сморщился от недовольства, и лицо вдруг стало каким-то особенно милым. Ланселот поспешно отвел глаза. Он видел немало красивых женщин на своем веку, но эта была особенно красива. Даже совершенна. Только с головой у нее точно не все в порядке.

— Солсбери — город, — зло поправила она.

— Да, его действительно можно назвать городом. Гавейн, сколько людей у меня проживает, по прошлогодней переписи? — мягко продолжил Ланселот. Ему понравилось поддразнивать ее. Если она бесится от упоминания Солсбери, то он будет говорить о нем всю дорогу.

— Три с половиной тысячи. Вы правы, леди Хелен, это настоящий город. Даже Лондон уступает ему размерами, — ответил Гавейн.

— Лондон? — переспросила Хелен.

— Не говорите мне, что не слышали о Лондоне. Иначе я снова буду думать, что вам нехорошо. — Ланселот с ехидной улыбкой склонился к ней. — И тогда мне снова придется связать вас. Для вашей же безопасности.

— Ах вы… — Хелен сжала кулаки, и он, увидев это, улыбнулся.

— К вашим услугам, — шутливо склонил он голову, держась от нее подальше.

— Вы злостный похититель. По вам тюрьма плачет. Я этого так не оставлю. Мое похищение не сойдет вам с рук! — Хелен не приближалась к нему, но ее глаза испепеляли его. — И только посмейте еще раз сказать мне, что вы рыцарь короля Артура, я…

Ланселот, не выдержав, издал протяжный стон.

— Леди, сколько раз можно повторять: я действительно Ланселот…

Хелен зло усмехнулась:

— Ну да, сэр Ланселот, рыцарь короля Артура. И Солсбери ваш личный город. Какие еще сказки вы тут придумали?

— Солсбери — мой замок, — обреченно заявил Ланселот, видя, что эту сумасбродку ничем нельзя убедить.

— Да, ваш замок, превышающий размерами Лондон, — язвительно продолжила Хелен.

Ланселот постарался усмирить ее:

— Так говорит Гавейн, а он в этом разбирается. Он был в Лондоне в прошлом году.

— Всего лишь в прошлом году? Как прекрасно.

Тут в их перепалку снова вмешался Гавейн:

— Ничего прекрасного, леди Хелен. Лондон — ужасный город. После ухода римлян там все разрушено, везде грязь. Народ уходит оттуда, и никто не желает восстанавливать там порядок. Такой утонченной леди, как вы, там бы не понравилось.

— Спасибо за «утонченную леди», сэр Гавейн.

Неожиданно для себя Хелен начала говорить: «Сэр». Ну что ж, раз они играют в такую игру, почему бы и ей не поиграть. Вреда не будет.

— Вряд ли Лондон такой уж грязный город, — добавила она. — Хотя с Солсбери по чистоте и не сравнится. А вот о том, что он меньше Солсбери, не могу согласиться. Ведь там проживает около семи миллионов человек. В Солсбери сколько?

— Три с половиной тысячи, — охотно подсказал Гавейн.

— А я думала, вы сказали, тридцать с половиной тысяч.

— Нет, три.

— Вообще-то там живет именно тридцать с половиной, — снисходительно сообщила она.

Ланселот презрительно помотал головой.

— Леди, вы не только путаете время, но и не умеете считать. Вот почему я полагаю, что женщинам не следует заниматься математикой, у вашего пола нет к этому способностей, — съязвил он.

Хелен снова начала сердиться. Мало того, что они упорно продолжают играть в свои «рыцарские игры», они снова оскорбляют ее!

— Я могу вам доказать, что в Солсбери гораздо больше народу, чем вы думаете, — сказала она, уверенная, что, как только они выйдут из леса, то увидят нормальный современный город и наконец вынуждены будут раскрыть себя.

— Так же ловко, как доказали, что вы британка? — Ланселот пренебрежительно приподнял бровь. — Поверьте, если бы леди Кассандра не назвала вас своей племянницей, вы бы до сих пор были связаны.

— А если леди Кассандра сказала вам, что я ее племянница, то почему вы приняли меня за шпионку?

— Потому что вы не из Британии. Это, во-первых, а, во-вторых, леди Кассандра сказала, что никогда вас не видела. Так что вы могли похитить настоящую племянницу леди Кассандры и предстать перед нами в ее виде.

— Но почему вы все же решили, что я племянница вашей леди Кассандры, а не шпионка? — Хелен решила выяснить все до конца. Должны же они где-то допустить промах. Не все в их сценарии должно быть гладко!

— Потому, что леди Кассандра сказала нам, что вы немного не от мира сего. Я вам об этом уже говорил. Вообще-то я думаю, что вы не «немного», а очень даже много не от мира сего.

— В каком смысле? — Хелен понимала, что он снова начинает ее оскорблять.

— Я понял это сразу, как только вы начали спрашивать у меня, почему я убил тех саксов, что напали на ваш дом. Любая нормальная хозяйка поместья выбежала бы нам навстречу со словами благодарности. Потом вы просили не убивать вас…

— Я не просила вас не убивать меня.

— Ну да. А затем вы сказали, что ваш замок стоит недалеко от Солсбери, но я-то знаю, что это не так. К тому же ваш дед, граф Невилл, — его тоже не существует.

Хелен глубоко вздохнула. Опять двадцать пять.

— Вы слишком хорошо играете. Скажите, кто вас нанял?

— Играю? Что вы имеете в виду?

— Но ведь все это просто розыгрыш, так? Вчера у меня был день рождения, и я думаю, что мне устроили розыгрыш. Представление с актерами, понимаете?

Про похищение Хелен решила не заикаться, вдруг окажется, что это на самом деле так. Ланселот смотрел на нее с минуту, чрезвычайно удивленный, затем сказал:

— Вы считаете, что мы актеры? А то, что мы вчера чуть не погибли, спасая вас, это тоже представление, по-вашему? Не злите, меня, леди, иначе я не довезу вас до замка, а оставлю здесь одну.

Он еще смеет ей угрожать! Оставит одну! Хелен рассмеялась. Да она только этого и ждет! К тому же ей ли, опытной путешественнице, бояться одиночества во вполне безопасных лесах родной Англии. Здесь ведь даже волки не водятся.

— Сэр Ланселот, — с издевкой произнесла она, — да будет вам известно, что я в одиночку объездила почти пол земного шара, так что леса Британии меня не пугают.

— Еще как испугают, леди. Здесь кругом отряды саксов, если вы еще не поняли.

Не успел Ланселот это произнести, как идущие впереди кони заржали, и Хелен увидела, как выскочившие на дорогу люди в лохмотьях схватили их под уздцы, а рыцари начали отбиваться. В ту же секунду со всех сторон появились такие же разбойники и завязалась драка. Хелен пыталась отвести своего коня в сторону, но на нее тоже наскочили два оборванца. Она изо всех сил ударила бока лошади пятками и понеслась вскачь в лес. Разбойники отшатнулись от нее, испугавшись, что лошадь их задавит.

В лесу Хелен ударилась головой о сук и остановилась, едва дыша. Что же это такое? Снова такие же люди в одежде из шкур, что взломали дверь на чердаке, нападают на них! Она уже второй день слышит: «Саксы то, саксы сё…» Может, это на самом деле они? Да, эти люди очень похожи на те образы, что сохранила история. Их одежда из шкур, подходящая для холодного и сырого климата, а также для устрашения врага, была обычной одеждой сакских племен. Волосы и бороды, заплетенные в косы у старых, и распущенные у молодых, также были отличительным признаком саксов. Все они были высокими, по большей части светловолосыми. И по некоторым выкрикам можно было узнать древнесакское наречие.

Хелен поспешила обратно. Она должна посмотреть на них поближе и уяснить для себя, представление это или настоящий бой. Она должна понять, что здесь происходит.

Выйдя из леса, она увидела, что саксы сдают свои позиции, а рыцари теснят их к противоположной стороне дороги. Тут она краем глаза заметила, как над Ланселотом занесся меч.

— Ланселот! Сзади! — крикнула она, видя, что сакский воин сейчас поразит рыцаря.

Он не услышал, и, не помня себя от страха, Хелен побежала к нему и успела как раз вовремя, потому что Ланселот сражался с другим саксом и не видел того, что был за его спиной. Она схватила какой-то сук и со всей силы опустила его на голову стоявшего позади Ланселота сакса. Тот не успел еще упасть, когда рыцарь ловким движением меча назад проткнул его и лишь затем обернулся. Хелен стояла перед ним с палкой в руке и смотрела на упавшего сакса.

Она застыла, вся похолодев от того, что прямо у нее на глазах убили человека. Ланселот резко оглянулся в поисках врагов, но, увидев, что их больше нет, снова повернулся к ней. Он даже не запыхался в этом коротком бою, хотя в глазах еще горел огонь битвы.

— Женщина! — прогремел он. — Ты должна была сидеть в лесу. Что ты здесь делаешь?

Хелен возмутилась. Она спасла ему жизнь! Ведь вряд ли бы он успел увидеть того сакса, что нападал сзади. Когда она высказала ему это, он рассмеялся. А Хелен захотелось огреть его той веткой, которую она все еще держала в руке. Их обступили другие рыцари, один из них привел ее коня и помог забраться в седло.

— Леди Хелен спасла нашего Ланселота, — весело объявил Гилфорд подошедшим рыцарям, те дружно рассмеялись и стали поздравлять своего предводителя, похлопывая его по плечу.

— Вот кого тебе нужно сделать своим телохранителем, Ланселот.

— Она спасла твою шкуру, чем расплатишься?

— Придется жениться!

— Хватит галдеть, никто меня не спасал, — оборвал веселье Ланселот.

Хелен зло поджала губы. Вот ведь неблагодарный! Как и все мужчины, боится, что женщину признают способнее его. Видя, как она кидает в его сторону яростные взгляды, Ланселот решил объяснить, чтобы снова не выяснять отношения:

— Я вас даже не слышал. А сакса за своей спиной приметил еще до того, как он поднял свой меч.

— Могли бы сразу так сказать, а не смеяться, — сквозь зубы сделала ему замечание Хелен.

Ланселот понял, что она не отстанет. И даже, наверное, расскажет об этом при дворе. Как будут веселиться его недоброжелатели! Великого Ланселота на поле брани спасла женщина! Лучше признать это сейчас и дать ей успокоиться.

— Ладно, леди Хелен, давайте закончим нашу перепалку. Признаю, что вы очень храбрая, раз смогли подобраться к саксу и даже ударить его.

Рыцари заулыбались и даже крикнули: «Ура леди Хелен!» Она немного подумала, стоит ли снова портить отношения с Ланселотом, и решила, что лучше не надо: так у нее будет больше шансов усыпить его бдительность и убежать, когда они подойдут ближе к городу.

— Хорошо, я принимаю ваши извинения, — сказала она.

Хелен посмотрела на лежащего сакса. Она знала, что победитель забирает себе оружие поверженного врага. Увидев, как оруженосцы снимают с убитых саксов мечи, она решилась. Помогла она Ланселоту или нет, но этого сакса победила она, поэтому его клинок принадлежит ей. Кто знает, может, он пригодится ей в этом сумасшедшем месте, куда она попала.

— И я забираю его меч.

Ланселот удивленно оглянулся на нее, но кивнул, соглашаясь. Хелен подождала, пока оруженосец Ланселота снимет ножны с мертвого сакса и подаст их ей вместе с мечом. Опоясавшись и взяв оружие в руки, она внимательно рассмотрела его. Меч был не слишком длинным и не слишком широким. Одни историки считали, что именно от названия этого короткого меча — сакса и произошло объединенное название сакских племен. Одно ей было непонятно, почему мужчины в древности предпочитали короткие клинки широким и длинным. С другой стороны, не стоило забывать и о том, что именно этим мечом были завоеваны огромные территории как на континенте, так и на острове. Она вложила оружие в ножны и тронула коня вслед за рыцарями. Теперь она чувствовала себя в большей безопасности, чем прежде.

Хелен посмотрела на вооружение Ланселота и остальных рыцарей, сравнивая их оружие со своим. Меч Гавейна был длинным, тонким и слегка изогнутым и напоминал саблю. Клинок Тристана был более привычного вида — прямой, длинный, с широким лезвием, похожий на поздние германские образцы. Сравнив фигуры обоих воинов, Хелен пришла к выводу, что Тристан, пожалуй, физически сильнее Гавейна, поэтому ему сподручнее сражаться более тяжелым мечом, а Гавейну — более маневренным и легким. На плечах у обоих воинов висели луки и колчаны со стрелами, а за пояс был заткнут нож вроде кортика. У Гавейна еще был маленький топорик. У Персиваля меч был таким же большим, как он сам, и выкован из металла необычного темного цвета, с широким, слегка изогнутым лезвием и скошенным наискосок острием.

А у Ланселота было целых два меча, покоившихся в заплечных ножнах. Клинки были более тонкими, чем меч Тристана, но более широкими, чем у Гавейна, прямые и с одинаковыми рукоятями, в центре которых было по одному красному камню, как подозревала Хелен — намек на рубины. Но главное — мечей было два. Это означало, что он экипировался согласно легенде — Ланселот был обоеруким воином, то есть мог сражаться обеими руками. Но сейчас он бился только одним мечом, а значит, это все же не настоящий Ланселот. Нужно воспользоваться шансом и разоблачить поднадоевшее шоу.

— Сэр Гавейн. — Она направила своего коня к этому рыцарю, показавшемуся ей наиболее дружелюбным из всех. — Я вижу, что у досточтимого сэра Ланселота два меча. Один про запас?

Гавейн усмехнулся. А эта леди весьма остра на язык. Досточтимый сэр Ланселот! Меч про запас!

— Почему бы вам не спросить у него самого?

Хелен скривилась.

— Вы же знаете, он меня не выносит. Опять скажет какую-нибудь гадость.

Гавейн обернулся на ехавшего позади Ланселота, мирно покачивавшегося в седле. Честно говоря, он тоже заметил, как Ланселот относится к леди Хелен, но, конечно, она сама не подарок.

— У него два меча, потому что он сражается обеими руками, — объяснил он.

— Но он не сражался сейчас так.

— Слишком мало врагов. Да еще и слабых. — Поняв, почему она спросила об этом, Гавейн решил извиниться: — Прошу прощения, леди Хелен, если наш смех показался вам обидным. Подумайте сами: вы, хрупкая леди, спасаете лучшего воина Британии. И возможно, не только Британии. У него самая быстрая реакция в бою. Потому-то он и великий воин.

— Великий воин?

— Да. К тому же рядом был его оруженосец.

— Что-то я не видела никаких оруженосцев, когда тот сакс напал на Ланселота сзади.

— Как, Эрика там не было?

— Нет. Вы считаете, если бы Ланселоту не угрожала опасность, я бы ринулась в гущу битвы?

Гавейн слегка призадумался. Где же отсиживался Эрик, паршивец? Оруженосец нужен в бою, чтобы защищать воина с тыла, а он оставил своего господина. Он посмотрел вперед — Эрик беспечно ехал впереди, болтая с другими оруженосцами, тогда как должен занимать место позади своего господина.

— Но зачем вы кинулись спасать Ланселота?

Хелен удивилась. Она, конечно, злая, по мнению многих, но не может же позволить убить человека. Хотя убить сакса она позволила. Ответить ей было нечего, поэтому она промолчала. От подозрительного взгляда Гавейна ее спасло то, что они выехали из леса.

Ее ждал сюрприз. На равнине прямо перед ней расстилалось большое селение. Но это был не город. К тому же к поселку не вела ни одна автомобильная дорога, и вообще не было видно никаких признаков цивилизации, хотя бы электрических столбов. В конце деревни на небольшом возвышении стоял огромный каменный замок.

Хелен придержала коня и дождалась, пока подъедет Ланселот.

— Это и есть ваш Солсбери?

Ланселот с любовью взглянул на родной замок.

— Да, — просто ответил он.

— Но Солсбери — город!

— А разве это не город, по-вашему? — вскипел Ланселот. — Самый настоящий город. Не хуже Лондона или Йорка. А вы чего ожидали? Башен из белого мрамора?

— Но ведь это не настоящий Солсбери! — Хелен все еще не верила своим глазам. Конечно, ее должно было насторожить, что они слишком долго ехали и, когда вышли, эта деревня оказалась прямо-таки совсем рядом с лесом. В Англии уже нет таких больших лесных массивов, и вокруг Солсбери одна равнина.

— Леди Хелен, не начинайте сначала, — пригрозил Ланселот. — Мы все поняли, что вы не из Британии и не хотите говорить, откуда вы, но можете нам поверить — это наш дом. И конечно, мы знаем, что это Солсбери.

Хелен готова была закричать от досады. Почему все вокруг стараются убедить ее в том, что это Солсбери? Нужно доказать им, что они ошибаются. Она быстро определила, где север, пришпорила коня и помчалась на северо-запад. Все рыцари во главе с Ланселотом поскакали за ней. Догнав ее, Ланселот схватил ее лошадь под уздцы.

— Куда вы направились?

— Вы утверждаете, что это Солсбери! А я вам докажу, что это не так! — крикнула Хелен. — Хватит меня дурачить! То мы в пятом веке, то Британией правит король Артур! Вы что, за сумасшедшую меня держите? Думаете, я не понимаю, что вы лжете?

Хелен вырвала из его рук поводья и пришпорила лошадь. Ланселот вновь поскакал следом. Остальные рыцари не спеша ехали за ними, решив не упустить случая еще раз насладиться очередным поражением своего лидера.

— Но куда вы едете? — Ланселот сейчас скакал на полшага позади Хелен.

Она не оборачиваясь крикнула:

— Если это Солсбери, как вы утверждаете, то скоро мы подъедем к Стоунхенджу!

— Тогда вам нужно свернуть немного налево!

Хелен резко остановила коня, так что Ланселот чуть не столкнулся ней.

— Так вы утверждаете, что здесь есть Стоунхендж?

— Конечно. Видите, вон там, верхушки камней? Да и вряд ли он мог куда-то деться за те три дня, что мы ездили за вами.

Хелен немного подумала. Современный Солсбери стоит на пересечении двух рек.

— А здесь есть реки, которые пересекаются? — спросила она, почему-то заранее уверенная в положительном ответе.

— Они текут на юго-востоке отсюда. Зачем они вам? Хотите туда доехать тоже? Если вам нравится бесцельная скачка по моей земле, то можете ехать, а я отправляюсь домой. Я чертовски устал и проголодался.

Хелен напряженно застыла. Солсбери стоит на месте слияния рек Эйвон и Уайли. К северо-западу от него на равнине стоит Стоунхендж. Если реки и древний памятник здесь есть, а города нет, то что это означает? Неужели Ланселот прав и она на самом деле во времени короля Артура? Ведь Стоунхендж и реки не могли никуда сдвинуться, и ей придется поверить этим доказательствам.

Современный Солсбери основан на месте древнего города кельтов, называвшегося римлянами Саремом, и остатки этого города давно уже изучены историками. Возможно, это остатки как раз той деревни, что она видела. Нужно добраться до Стоунхенджа. Только увидев его, она будет уверена в том, что все происходящее с ней сейчас реально.

— Я все же доеду туда, — твердо сказала Хелен. — Я должна знать, что вы говорите мне правду.

— Какую правду?

— Что вы — рыцари короля Артура, что я в пятом веке, что вы сражаетесь с саксами. И что эта деревня — Солсбери.

Ланселот покачал головой. Ну почему она не может просто поверить им? Ведь видно же, что она иностранка, однако утверждает, что знает местность лучше него. Он был готов схватить ее за плечи и как следует потрясти, чтобы она очнулась.

— Почему вы думаете, что мы говорим неправду? — Ланселот чуть не заскрежетал зубами от злости и бессилия.

— Потому что позавчера я легла спать в своем доме, а наутро очутилась в неизвестном месте и вокруг меня все изменилось! Я должна все выяснить! — крикнула в отчаянии Хелен и хлестнула коня.

Ланселот решил за ней не ехать и остался дожидаться остальных рыцарей.

Гавейн на полном скаку остановился перед Ланселотом.

— Почему ты отпустил ее?

— Она поехала к Стоунхенджу. Скоро вернется.

— Почему ты так уверен, что она вернется? Разве мы не обещали леди Кассандре привезти ее? — Гавейн с недоумением поглядел на своего друга. Ланселот уже два дня твердит ему, что эта леди не в своем уме, а сейчас отпустил ее одну.

— Она вернется, потому что ей некуда идти, — спокойно ответил Ланселот.

— Она своенравная, ты же знаешь. Еще выкинет какую-нибудь штуку, — заметил Гавейн.

— Уже выкинула. Сказала, что должна проверить, правду ли мы ей говорим, что мы рыцари короля Артура и что сейчас пятый век.

— Проверить, говорим ли мы правду? Что за чушь?

— Она сказала, что позавчера легла спать в своем доме, а когда проснулась, то оказалась в неизвестном месте и все вокруг изменилось. Она хочет выяснить, что все это значит.

— Ничего не понимаю, — покачал головой Гавейн. — Она еще сумасброднее, чем я думал.

Ланселот обернулся к рыцарям.

— Тристан, возьми пару человек и проследи за ней. Я не хочу, чтобы леди Кассандра оторвала мне уши из-за этой сумасшедшей.

На обратном пути Хелен не торопила лошадь, ей нужно было время подумать. До сих пор все вокруг казалось ей ненастоящим, наигранным. Размышления о происходящем с ней не приводили к какому-либо понятному объяснению, а только усиливали сумбур в ее мыслях. Теперь же перед глазами были неопровержимые доказательства. Стоунхендж на месте, а поблизости нет города Солсбери, который она знала как свои пять пальцев. Неужели она каким-то невероятным образом очутилась в прошлом? Сейчас, по прошествии двух дней, это уже не казалось сумасшествием. Если бы ей сказали об этом позавчера, когда она только столкнулась с Ланселотом и его отрядом, тогда она просто высмеяла бы это предположение. Но сейчас отрицать реальность происходящего было бессмысленно. Приходилось признавать факты: она не в своем времени. И как она сюда попала — неизвестно.

Подъехав к ожидавшим ее рыцарям, она со злостью заметила, что Ланселот улыбается. Радуется, что оказался прав. Но тут ее осенила совершенно другая мысль. Если она на самом деле во времени короля Артура, то почему бы ей не изучить столь потрясающую эпоху? Ведь в истории не осталось следов существования Артура, и она сможет узнать почему. А еще сможет встретиться с самим королем. С его первым рыцарем она уже знакома, теперь остается лишь попасть в Камелот. Затем она должна придумать, как ей вернуться домой.

Ланселот приветствовал ее снисходительной улыбкой:

— Ну как, леди Хелен, Стоунхендж на месте?

Хелен сжала зубы. Ей придется признать свою неправоту, а он снова будет насмехаться над ней. Вот заноза. Никогда бы не подумала, что легендарный Ланселот окажется таким. В фильмах и книгах он представлен как настоящий благородный рыцарь, а этот не упускает случая позубоскалить. Интересно, чем он привлекает женщин? Ведь легенда описывает его как умопомрачительного красавца, за которым охотились орды прекрасных дам. Правда, он никому не отдавал предпочтения, кроме королевы Гвиниверы, даже невзирая на то что ее муж был его самым лучшим другом. И зря легенда описывает его как благородного рыцаря, ведь благородные рыцари, по мнению Хелен, не должны были спать с женами своих друзей.

— Хорошо, вы оказались правы, — сказала она, не поворачивая к нему головы. — Здесь нет моего замка.

— Вы хотели проверить именно это?

— Да.

— Но почему вы не могли поверить мне на слово? Я здесь живу всю жизнь и знаю округу как свои пять пальцев.

Что ему сказать? Что она тоже здесь выросла? Что купалась в реке Эйвон и бегала ребенком в Стоунхендж? Кто же ей поверит, что она из будущего? Скорее примут за сумасшедшую, как едва не приняли. Она промолчала.

Ланселот, видя, что она не желает разговаривать, отъехал к началу колонны и начал что-то обсуждать с Персивалем и с еще одним рыцарем, имени которого она не запомнила.

К Хелен с двух сторон подъехали Гавейн и Тристан.

— Что же вы выяснили, леди Хелен? — спросил Гавейн. Он не слышал, как она разговаривала с Ланселотом.

Хелен покачала головой.

— Вы были правы, а я — нет. Можете посмеяться.

— Я не собираюсь над вами смеяться, леди Хелен, с чего вы это взяли?

— Ваш дорогой предводитель, храбрый сэр Ланселот, все время насмехается надо мной.

Тут Гавейн не выдержал и в самом деле рассмеялся.

— Нашла коса на камень. Да ведь вы ему ничуть не уступаете.

Хелен взглянула на Гавейна, но, увидев, что он не шутит, успокоилась. Значит, она тоже его достает? Она посмотрела вперед, на Ланселота, ехавшего на вороном коне, и вдруг поняла, где видела эту картину: рыцарский отряд с развевающимися знаменами, а впереди — высокий темноволосый всадник. Она видела это во сне. В том самом, где слышала звуки трубы. Как бы отвечая на ее мысли, затрубил один горнист, затем другой.

Хелен вздрогнула. Так вот что ей снилось. Отряд Ланселота, спешащий на выручку. Как оказалось, он спешил на выручку именно к ней, возможно, поэтому и приснился. Не желая сильно задумываться об этом, Хелен просто любовалась знаменами, отмечая про себя, что в пятом веке, вопреки известным историкам фактам, они все же были. Знамен было шесть, и на четырех из них был изображен олень, бегущий по краю озера. На двух других красовались иные гербы. Она спросила у Гавейна, что это значит.

— Четыре знамени — это знамена Ланселота, по одному на каждый десяток воинов. Один флаг — синий с крестом — флаг содружества Британии, другой мой.

— Ваш? Я думала, вы в подчинении у Ланселота.

Гавейн по обыкновению хмыкнул, но все же объяснил:

— Мое королевство хоть и не так велико, как у Артура, но тоже имеет собственный флаг.

Хелен вспомнила: по легенде, Гавейн является племянником короля Артура, сыном его сестры Моргаузы и короля Лота Оркнейского. Что же еще здесь соответствует легенде, а что нет? Интересно было бы выяснить.

— Понятно, — сказала она. — А почему флаги подняли сейчас, а в лесу ехали без них?

— В лесу могут быть засады, незачем привлекать к себе лишнее внимание. Мы и так были не очень осторожны. Не каждый день воинам удается увидеть такую прекрасную и образованную даму, как вы. Заметили, как каждый норовит проехаться рядом с вами?

Хелен довольно улыбнулась. Ей было приятно, что ее назвали прекрасной дамой. В двадцатом веке комплиментов не допросишься, а если к тому же женщина хороша собой, то ее либо обходят стороной, либо нагло пристают. Здесь же рыцари, хоть и были грязные и в рваных одеждах, все как один вели себя пристойно и учтиво, хотя сначала и относились с опаской.

— А почему вы, сэр Гавейн, едете со мной рядом все время?

Гавейн усмехнулся.

— Приказ Ланселота защищать вас.

— Защищать от кого?

— Мало ли кто может выскочить из этого леса.

Хелен впервые со времени своего появления в этом времени как следует огляделась. Она-то думала, что здесь все как всегда! Так же, как и в ее время. Оказалось, нет. Сейчас они ехали по широкой утоптанной тропе, которая вела прямо через луг, заросший тысячами видов трав. По крайней мере, так показалось Хелен. В ее время трава на лугу просто зеленая и как будто подстриженная, как на газоне. А здесь цветут цветы.

А лес, который они прошли! Он был густой и темный, словно чаща. Да, наверное, это чаща и есть. Раньше ведь в лесах Англии водились медведи и кабаны, олени и волки. Не зря Ланселот предупредил ее, чтобы она не заходила слишком далеко. Сейчас этих животных можно увидеть лишь в зоопарках или заповедниках. Да и сам лес так вычищают, что он становится похож на парк в городе. Хотелось бы ей побывать в настоящем английском лесу. Хватит с нее иностранных джунглей. Когда ей удастся вернуться домой, она обязательно уговорит деда не продавать Сент-Невилл, а на землях не будет ничего трогать, пусть превращаются в девственный лес.

Некоторое время они ехали молча. Хелен не знала, о чем думали Гавейн и Тристан, но лица воинов мрачнели с каждой минутой. Она поняла, что веселое выражение на их лицах предназначалось для нее, чтобы она не боялась, а на самом деле все они в первую очередь воины. Люди, которые убивают других людей. Вообще рыцари казались ей еще более усталыми и грязными, чем накануне. Она вдруг с ужасом вспомнила, что и сама не очень-то заботилась утром о том, как выглядит, и поспешно заправила волосы за уши, приглаживая их руками. Расправив платье, Хелен отметила, что тяжелый бархат ничуть не помялся за эти два дня. Успокоившись насчет внешнего вида, она снова принялась изучать воинов. Но взгляд ее все чаще устремлялся вперед, туда, где ехал Ланселот.

В легендах о короле Артуре Ланселот — храбрый, сильный и прекрасный рыцарь, спасший несчетное количество прекрасных девиц и победивший несметные полчища рыцарей. Еще он беззаветно влюблен в Гвиниверу, жену своего короля, но ради чести дамы никто об этом, естественно, знать не должен. Честно говоря, Хелен не нравились эти легенды, превращенные в куртуазные романы. Ей больше нравился первоисточник, и она всегда восхищалась Артуром, а Ланселот оставался на вторых ролях. Ей казалось, что он, возможно, вполне храбрый и верный рыцарь, но все же не годится на роль лидера, как Артур, и она не понимала, что же такого в нем нашла Гвинивера, раз смогла изменить своему королю с этим пусть и красивым, как дьявол, но простым рыцарем.

Теперь она могла видеть, что Ланселот вовсе не «простой рыцарь», а рыцарь, командующий целым войском, хотя и не такой красавец, как описывали легенды. Причем командовал он наверняка успешно, раз сумел отбить замок леди Кассандры, не потеряв ни одного своего воина, и спас ее. Да, спас, теперь это уже невозможно отрицать. Не прибудь он вовремя, Хелен либо зарубили бы саксы, либо она сгорела бы на чердаке. Конечно, он груб и невоспитан, но он ее спас. И ей придется ненадолго смириться с его характером, если она хочет добыть как можно больше сведений об этом времени.

Гавейн заметил, что она все время смотрит вперед, и, как всегда, решил все объяснить.

— Вы извините его, леди Хелен. Просто после недавнего случая, что произошел с нашим дорогим другом Ланселотом, он не слишком расположен к дамам.

Хелен тут же оживилась. Она узнала уже о трех рыцарях, по легенде принадлежавших Круглому столу. Гавейн спокоен и рассудителен, Тристан весел и дружелюбен, Персиваль немного неуклюж, но у него доброе сердце. А вот каков Ланселот, самый приближенный к Артуру рыцарь?

— Расскажите, пожалуйста, сэр Гавейн, — попросила она, но рыцарь и сам был настроен к беседе.

Услышав, о чем Гавейн собирается рассказывать, Тристан и остальные, ехавшие сзади, подтянулись поближе. Видимо, истории о Ланселоте нравились не только последующим поколениям, но и современникам знаменитого рыцаря.

— Ланселота везде преследуют дамы, — начал Гавейн, делая вид, что не заметил собравшихся вокруг рыцарей. — Всегда так было, но сейчас женщины пошли одна хитрее другой. Что только не делают, лишь бы заполучить нашего Ланселота себе в мужья, а то и просто в… хм, — смутился он, поняв, что такие подробности не для ушей благовоспитанных леди, и взглянул на Хелен.

Та, поняв его положение, сделала вид, что не уловила смысла, и Гавейн продолжил.

— Однажды некая леди переоделась мальчиком и поступила к нему на службу в качестве оруженосца. Меч таскать она не могла, поэтому Ланселот хотел отправить ее обратно, а она возьми и залезь к нему в постель. Потом он выяснял отношения с ее отцом.

Потом была еще одна, которая подделала подпись Артура и составила документ, по которому Артур приказывает Ланселоту жениться на этой даме. Когда обман обнаружился, Ланселот в гневе уехал на Адрианов вал и не появлялся при дворе три месяца.

А месяц назад Артур попросил нас освободить один замок на юго-востоке. Приехав туда, мы не обнаружили никаких следов саксов, и Ланселот, понятно, был в гневе. Столько проехать, и все впустую. Тем более наши силы могли понадобиться в это время в другом месте. Оказалось, что дружину вызвала леди, владелица замка, которая была влюблена в нашего Ланселота и таким образом надеялась обратить на себя его внимание. Конечно, она нас хорошо приняла и уговорила остаться на ночь. Вообще-то мы не планировали оставаться, но было уже темно, и нам все равно пришлось бы остановиться где-нибудь на привал. Спим мы ночью и вдруг слышим такой крик. Все просто вскочили: думали, саксы напали. Оказалось, эта старая шл… Э-э-э, эта леди залезла в постель к нашему доблестному Ланселоту, а он испугался.

Тут Тристан не выдержал и рассмеялся. Очевидно, это было его любимым местом в рассказе. Молодой рыцарь повернул к ней сияющее лицо:

— Леди Хелен, не верьте вы ему. Наш Ланселот ничего не боится.

— Ага, — согласился Гавейн, — кроме прекрасных дам, которые его везде преследуют.

Тут он сам не выдержал и засмеялся.

Хелен улыбнулась. Надо же, Ланселот испугался. Не похоже, чтобы он мог испугаться какой-то женщины. Скорее принял ее за нападающих врагов.

Гавейн поспешил объяснить то, что Хелен уже поняла.

— Он думал, что это саксы. Мы теперь и во сне их видим. А уж когда к тебе в постель лезет какое-то косматое чудовище!..

Глядя на заливающуюся смехом Хелен, Тристан снова прыснул. Но все смешки смолкли перед грозным взглядом поравнявшегося с рыцарями Ланселота.

— Что здесь происходит, Гавейн? А ты, Тристан? Я уж думал, ты не умеешь смеяться. Или это леди Хелен умеет так здорово всех веселить?

Гавейн похлопал Ланселота по плечу.

— Ну что ты, мы ведь уже подъехали к замку. Можно не бояться засады.

Это прозвучало настолько двусмысленно, что Хелен едва сдержалась, чтобы снова не расхохотаться. Когда Ланселот, гневно зыркнув глазами, проследовал к концу колонны, продолжая свой объезд, Гавейн добавил:

— Ну вот, теперь вы знаете, почему он так допрашивал вас.

Хелен не понимала одного — почему Ланселот не пользуется своей популярностью у дам? Поломав голову, она решила спросить об этом Гавейна. Тот только хмыкнул.

— В первую очередь мы воины и только потом мужчины. Да и вообще, говорят, что сердце Ланселота уже занято.

— И кем же?

Хелен знала ответ — он влюблен в леди Гвиниверу. Но если она уже жена короля, то от Гавейна об этом не узнать.

— Говорят, он увидел портрет на дне озера, и влюбился без памяти, и думает теперь только об этой красавице. Но кто она — никому не известно.

— А как же он мог увидеть портрет на дне озера, сэр Гавейн?

Тут Гавейн склонился к ней и шепотом сказал:

— Говорят, его воспитала Дева Озера.

Хелен удивленно уставилась на Гавейна. Она знала эту легенду, но неужели люди и в самом деле в это верили?

— А теперь скажи, что у меня жабры под мышками и я могу дышать под водой, Гавейн, — вдруг раздалось рядом с ее ухом.

Хелен так и подпрыгнула в седле. Она и не заметила, как Ланселот вернулся назад.

Гавейн согнулся в беззвучном хохоте. Она подумала, что Гавейну не поздоровится — так подшучивать над своим военачальником, но Ланселот только улыбнулся. Хелен впервые видела его улыбку, которая совершенно преобразила его суровое лицо. Оно по-прежнему оставалось мужественным, но глаза стали более нежными, мягкими. Хелен поняла, что Ланселоту самому нравятся эти подшучивания Гавейна, и, вполне возможно, на досуге он и сам не прочь подшутить над кем-нибудь.

— Это все сказки, леди Хелен, — добавил он спокойным голосом. — Никакой Девы Озера нет. И портрета тоже, — с нажимом продолжил он. — Специально для тебя говорю, Гавейн. Чтобы больше не рассказывал дамам об этом. Они от этого еще больше…

— Охотятся за тобой, Ланселот? — съязвил Гавейн, продолжая веселиться.

— Не сомневаюсь, леди Хелен, что сэр Гавейн успел вам многое обо мне рассказать. У него весьма длинный язык. А вас хочу предупредить, как и всех остальных леди, — держитесь от меня подальше.

Хелен просто задохнулась от ярости. Такого она не ожидала! Думала, вот он какой — благородный, мужественный, отважный, да еще и с чувством юмора… А он! Да как он только посмел подумать, что она охотится за ним? Как будто он настолько хорош, что и устоять нельзя! Как будто она только и думает, чтобы… чтобы…

— Вы просто невыносимы! — крикнула она, силясь подобрать более подходящее слово. — Да как вы только посмели вообразить, что я похожа на этих… на ваших… потаскушек! Да будь вы хоть последним мужчиной на земле, я бы не приблизилась к вам! И с чего вы взяли, что я, что я… охочусь за вами? Вы грубый, невоспитанный, несносный… мужлан!

Хелен с силой дернула за поводья и хлестнула лошадь. Она не собирается и минуты оставаться в обществе, где ее считают охотницей за мужчинами! Лошадь понеслась вперед, словно только и дожидалась удобного случая вырваться на волю. Она еще слышала крики за спиной, когда оторвалась от отряда. Проехав немного, Хелен остановилась. Это надо же до чего додуматься — вообразить, что она залезла в замок с саксами в надежде, что приедет именно этот восхитительный красавец, напыщенный павлин! Да он просто чистой воды нарцисс!

Спустя минуту ее настиг Ланселот.

— Леди Хелен, мне надоело гоняться за вами. Вы никогда не устаете мучить людей?

— Да вы просто невозможны! — снова крикнула она. — Как вы вообще могли такое вообразить? Да вы знаете, сколько мужчин ко мне сваталось? Я наследница Сент-Невилла, будущая носительница титула! И вы мне нужны, как собаке пятая нога!

Хелен все еще злилась. Вот ведь выскочка! Вообразить, что все женщины мечтают быть рядом с ним и на все готовы ради этого. Она ему еще покажет! Она снова хлестнула коня и поскакала дальше. Пусть подумает немного над тем, что не всем женщинам он нужен.

— Леди Хелен!

Хелен не собиралась останавливаться. Ярость охватывала ее. Да она в жизни ни за кем не бегала. Наоборот, все мальчики бегали за ней. Она была самой популярной девчонкой и в школе, и в университете, и не только из-за своей внешности. Она издавала самые популярные газеты, вела вечеринки, она была королевой выпускного бала! И это она отыскала записки Колумба. Она нашла древние хроники Тибета. Она покорила Аннапурну и одна спустилась по протокам Эссекибо! И, в конце концов, она ученый, доктор исторических наук! Никто не смеет говорить, что она охотится на мужчин!

Она остановилась, только когда въехала в деревню, и принялась ждать отряд. Как же ей дальше разговаривать с Ланселотом? Напыщенный павлин.

Но, увидев перед собой деревянный город, она сразу забыла обо всем. Родовое имение Ланселота, первого рыцаря короля Артура, никогда не описывалось в легендах.

На горе возвышался огромный замок. Он не походил на замок леди Кассандры и вообще ни на один из виденных ею замков. Стена, окружающая его, была построена из воткнутых в землю огромных деревянных столбов, заостренных кверху. Перед стеной был широченный ров, наполненный водой. Через ров был перекинут мост — это была дорога в замок. Ворота также были сложены из толстенных бревен, заостренных кверху, а по бокам были установлены сторожевые башни. За деревянной стеной виднелась еще одна — каменная, по которой расхаживали воины. Расчет был прост — если даже противнику удастся залезть на деревянную ограду, он не сможет перепрыгнуть на каменную — помешает либо расстояние, либо воины. И тогда они упадут вниз, где попадут в ловушку между двумя стенами. Хелен еще не знала, что там тоже была вода.

Сам замок, сложенный из огромных серых глыб, окружала еще одна каменная стена. Четыре башни гордо возвышались над всем окружающим пространством, словно подавляя его своей мощью. Флаги, такие же, как у их отряда, развевались на них. При приближении к замку Хелен услышала, как затрубили трубы, и тяжелые ворота начали открываться.

Вокруг замка были беспорядочно разбросаны хижины и дома, в основном деревянные, но Хелен приметила и каменные, наверняка принадлежавшие местным купцам. В середине скопления домов виднелся просвет, в котором толпилось больше всего народу — Хелен сначала подумала, что это рынок. Но, как оказалось, это была главная дорога, которую купцы и впрямь превратили в рынок, раскладывая свой товар прямо по обочинам.

Хелен так старалась рассмотреть людей, сновавших вокруг нее, товар, разложенный на дороге, одежду купцов, что не заметила, как отряд нагнал ее.

Ланселот ехал впереди с ослепительной улыбкой, и Хелен тотчас отвернулась. Он еще смеет улыбаться!

— Извините меня, леди Хелен, — сказал он миролюбиво. — Я сам не понял, что сказал. Я не это имел в виду.

— А что же? — пробурчала Хелен.

— Э-э-э, просто простите меня. Я вижу, что ошибся.

— Значит, вы все-таки имели в виду именно то, что сказали?

Ланселот понял, что попался. Но хорошо хоть то, что это не очередная охота.

— Да, признаю, — нехотя выдавил он.

— Тогда вам долго придется просить у меня прощения. Меня еще никто так не оскорблял. — Хелен вздернула нос и сделала вид, что смотрит куда-то вдаль.

Ланселот мысленно вздохнул. Сейчас начнутся обычные дамские штучки.

— Что я могу для вас сделать?

Хелен задумалась. А что он может для нее сделать? Отвезти ее домой он не может, потому что ее дома здесь нет. А как вернуться обратно в свое время, она и сама не знает.

— Я подумаю над этим, — надменно сказала она. О! Она еще найдет способ заставить его расплатиться.

— Ваше слово — для меня закон, — с насмешливой улыбкой склонил голову Ланселот. Наконец-то эта колючка стала обычной женщиной. Она решила поиграть с ним в кошки-мышки и насладиться его временным поражением? Что ж, он прекрасно знает правила. И может быть, эта игра даже доставит ему удовольствие.

Хелен недоумевала. Что с ним случилось? Два дня он огрызался и накидывался на нее, как на врага, а сейчас изображает благородного рыцаря.

От дальнейшего обмена любезностями ее спас какой-то всадник, внезапно появившийся на дороге. Он так гнал коня, что сразу стало понятно — вести плохие. Ланселот извинился и поспешил навстречу всаднику.

Вести действительно были плохие. Горела деревня неподалеку. И тут Хелен увидела то, что всегда считала выдумкой: господа и их рыцари ехали спасать простых жителей. Конечно, крестьяне платили подати владельцу земель, чтобы тот защищал их от врагов, но тушить пожары… Однако Ланселот приказал Персивалю, тому большому рыцарю, что одно время был ее стражником, заботиться о ней и вместе со всем отрядом отправился вслед за гонцом.

Хелен въехала в огромные ворота, чувствуя себя как в сказке — огромный каменный замок, стража на стенах, развевающиеся флаги. Закатное солнце отражалось в немногочисленных окнах, и ей казалось, что все происходящее немного нереально. Во дворе собралась куча народа, очевидно, чтобы приветствовать своего хозяина, но, увидев, что его нет, толпа не стала расходиться. Всем было любопытно узнать, что за особа пожаловала в Солсбери.

Персиваль помог ей спуститься с лошади и повел по каменной лестнице. Хелен удивленно оглядывалась вокруг. Она не предполагала, что в пятом веке в Британии строили такие большие каменные замки. Но, как историк, могла и догадаться — ведь почти четыре века здесь правил Рим, а римляне не стали бы возводить недолговечные постройки из дерева. Темнота внутри сначала ослепила ее, но глаза постепенно привыкли, и Хелен различила, что стоит в огромном зале, где тоже собрались люди. Персиваль подвел ее к ним.

— Леди Хелен, позвольте представить вам управляющего сэра Ланселота, Хогана.

Она кивнула, затем оглядела других. С остальными Персиваль ее не стал знакомить, но они все равно склонились в низком поклоне. Хелен оглянулась. Неужели Ланселот так беден, что не может позволить себе зажечь пару лишних свечей?

— Почему здесь так темно? — спросила она, не обращаясь ни к Персивалю, ни к Хогану конкретно, однако давая понять, что нужно зажечь еще свечи.

— Сэр Ланселот велел экономить, — пояснил управляющий, снова поклонившись.

Хелен прищурилась. Как это он сказал? Что он может для нее сделать? Для начала осветить помещение, где она находится.

— Зажгите побольше свечей, — приказала она управляющему и, когда он запротестовал, холодно взглянула на него. — Здесь можно ноги переломать, ничего не видно. И немедленно!

Управляющий дал какому-то мальчишке подзатыльник, и тот в мгновение ока прибежал с зажженной свечой. Сопровождаемая Персивалем, Хелен дошла до помоста в конце зала, где были установлены столы, и села там. Тем временем вся прислуга носилась по залу, зажигая факелы на стенах. Двое мужчин-работников спустили на веревках большую люстру и стали зажигать на ней свечи. Когда ее подняли, зал понемногу осветился, и Хелен увидела, что он нуждается не только в освещении, но и в уборке. На полу лежала солома, темная и сырая, и что за мусор на ней только не валялся! Тут же бегали собаки, а значит, в соломе запросто могут быть блохи. Люди все нечесаные и наверняка немытые, в грязной одежде. Она чувствовала запах грязных тел, когда проходила мимо них. А стены, наверное, вообще никогда не мыли. И с потолка свисает паутина. Еще чудо, что она не загорелась, когда туда подняли зажженную люстру! А столы? Такие черные, будто на них слой земли. Она постаралась не думать о стуле, на котором сидит. Остается надеяться, что до нее на нем сидел кто-то в чистых штанах.

Хелен грозно взглянула на управляющего. Да она бы выгнала его в два счета! Такой прекрасный замок снаружи и такой запущенный изнутри! Она подозвала его к себе и начала зачитывать список того, что он должен сделать к завтрашнему утру:

— Немедленно вынести всю эту солому и сжечь, собак выгнать, полы и стены вымыть, столы помыть с песком!

Хоган поднял на нее удивленный взгляд.

— Вы что, никогда не моете столы? Может, вы и тарелки не моете? — рассердилась Хелен.

— Моем, госпожа, — склонился управляющий.

— Раз в сто лет? И чтобы когда я проснулась, здесь все сияло чистотой! Не дай бог я увижу хоть одну паутинку!

— Да, госпожа.

— И прикажите всем вымыться и одеться в чистую одежду.

— Да, госпожа.

— А теперь — когда будет ужин?

Управляющий повернулся и крикнул, чтобы подавали ужин.

— И чтобы тарелки вымыли как следует! — крикнула ему Хелен.

После ее слов Хоган направился на кухню.

Персиваль сидел, удивленный действиями Хелен, и не мог ничего сказать. Она сама повернулась к нему.

— Замок сэра Ланселота всегда в таком ужасном состоянии?

— Э-э-э, он редко бывает дома, — с трудом выдавил рыцарь.

— Понятно, — протянула Хелен. — Очевидно, комнаты для гостей столь же запущенны. Хоган! — крикнула она управляющему, когда он вернулся, самолично неся блюдо с едой. За ним шли гуськом еще трое слуг с огромными блюдами.

— Да, госпожа, слушаю вас. — Хоган поставил перед ней блюдо, и она увидела, что на нем лежало — запеченная голова свиньи.

Хелен вся передернулась.

— Как это можно есть? Ладно, неважно. Отправьте еще людей прибраться в комнате, где буду ночевать я. И зажгите там свечи тоже. Я хочу сама осмотреть состояние белья.

— Чего? — не понял Хоган.

— Состояние постели!

Хоган послушно согнулся и отправился отдавать приказы. Тем временем перед Хелен и Персивалем поставили еще три блюда, на одном из которых лежала вареная репа, как смогла понять Хелен, на двух других в горшках было что-то вроде каши.

— Что это? — Она никак не могла понять. — Как вы это едите?

Персиваль взял в руку нож, что лежал перед ним на серебряном блюде, и начал резать свиную голову. Затем положил себе немного каши и одну репу и принялся все это есть.

— Очень просто, леди Хелен, попробуйте, — сказал он.

Она последовала его примеру и нашла, что репа недосолена, каша отвратительна, а про свиную голову и говорить нечего — Хелен даже пробовать такое не решилась.

— А где хлеб? — недовольно пробурчала Хелен. — Хоть хлеб-то у вас есть?

Стоявший рядом с ней слуга встрепенулся и послал мальчишку за хлебом. Огромный каравай принес сам управляющий.

— Простите, госпожа, что мы забыли подать вам хлеб. Я послал людей в вашу комнату, она скоро будет готова. Свечи мы там зажгли.

Затем повернулся и едва слышно шепнул на ухо Персивалю:

— Сэр Ланселот меня убьет! Кто эта важная дама?

Увидев, как Персиваль о чем-то шепчется с управляющим, Хелен поняла, что разговор о ней.

— Неприлично в обществе дамы разговаривать шепотом, — назидательным тоном протянула она. — Не так, ли сэр Персиваль?

— Конечно, леди Хелен, простите. Хоган спрашивает, что вам подать — виноградное вино или эль?

— Он мог бы спросить об этом у меня, — проворчала Хелен. — Пусть несет и то и другое. Я не знаю, что здесь у вас можно есть, не рискуя заработать несварение желудка, кроме хлеба. Да и тот недосоленный.

Кое-как справившись с ужином, а затем обследовав комнату, которая выглядела относительно опрятной, по крайней мере, так казалось в неясном свете свечей, Хелен осмотрела кровать. Кроватью называлось деревянное ложе, устланное шкурами. Укрываться тоже нужно было шкурами. Но она прекрасно знала, что в пятом веке римляне пользовались пуховыми подушками и перинами. Неужели эти удобства не достигли Британии? Или все это только для господ? Она позвала служанку, стоявшую за дверью.

— У вас что, нет простыней?

— Чего нет, госпожа?

Промучившись с благоустройством спальни почти час, Хелен наконец-то смогла вздохнуть спокойно. Вместо простыней она догадалась использовать холсты, предназначенные для рубашек. Видя, как служанка режет материю, трясясь над каждым сантиметром, Хелен поняла, что ткань здесь — довольно дорогое удовольствие. Но спать на шкурах она не может. Придется Ланселоту потерпеть.

Другой кусок холста она хотела превратить в пододеяльник, но ткани не хватило, так что одну простыню она постелила как обычно, а другую положила поверх себя, чтобы одеяло из шкур ее не касалось. В таком плохом освещении нельзя было увидеть, есть на кровати какие-нибудь насекомые вроде блох или клопов, поэтому, ложась спать, Хелен внутренне содрогнулась. Служанка положила шкуры поверх ее второй простыни и поклонилась.

— Доброй ночи, госпожа.

— Нет, не уходи, — остановила ее Хелен. Спать одной в таком огромном замке, да еще зная, что она не в своем времени, было не только странно, но и страшно. Вчера в палатке она спала спокойно, потому что думала: утром она доедет до Солсбери и оттуда попадет домой. А сейчас… А сейчас рядом нет даже этого несносного Ланселота, ведь он еще не вернулся. Сама не зная почему, она беспокоилась о том, что его до сих пор нет. Возможно, разгадка состоит в том, что он руководит большим отрядом, способным ее защитить? Да, решила она, ее беспокойство вызвано только этим.

Селина, так звали служанку, устроилась на полу у двери, а Хелен, поворочавшись на непривычно жестком ложе, пусть даже и устланном шкурами, еще долго не могла заснуть. Она думала о странном стечении обстоятельств, которые привели ее в этот древний мир. Даже если бы путешествия во времени были возможны, она никогда не думала, что Артур и его рыцари существовали на самом деле. Ведь это всего лишь миф, легенда. Однако же она в месте, где имеется Стоунхендж, но отсутствует город Солсбери. Зато есть имение человека, называющего себя рыцарем короля Артура, Ланселотом. И даже целый деревянный городок рядом с ним. Она попыталась представить общий план местности и не смогла. Солнце уже садилось, когда она подъехала к замку. Завтра нужно будет как можно подробнее все осмотреть и попытаться представить, в каком именно направлении от современного Солсбери находятся руины древнего города кельтов. Возможно, деревня Ланселота и эти руины — одно и то же место?

Утром Хелен проснулась от яркого солнечного света. Она потянулась и спустила ноги с кровати, однако вспомнив, какие здесь полы, подняла их обратно. Интересно, как определяют время в этом веке? По солнцу?

Служанка копошилась в углу, и Хелен решила ее спросить:

— Сколько времени сейчас?

Селина испуганно вздрогнула и мгновенно повернулась к ней.

— Который час? Пора завтракать или пора обедать? — недовольно нахмурилась Хелен. Она где-то потеряла свои наручные часики, которые, она точно помнила, были на ней, когда она заводила те злополучные часы на чердаке. Уж наверняка они показывали бы правильное время и здесь.

— Да, госпожа, — ответила служанка. — Время завтрака уже подошло. Но мы все ждем вас. И сэр Персиваль ждет.

— А сэр Ланселот? Он вернулся?

— Нет, госпожа, от него еще не было никаких вестей.

Служанка поклонилась и подала ей платье темно-бордового цвета, украшенное искусной вышивкой.

— А где моя одежда? — с подозрением поинтересовалась Хелен.

— Я постирала и заштопала его, госпожа.

— Заштопала? — Хелен вспомнила, как что-то треснуло, когда она убегала от тех саксов, что напали на них в лесу. — Ладно. Давай сюда это. И принеси воды умыться. И где здесь у вас туалет?

Через полчаса она была готова к выходу. Она была бы готова и раньше, если бы служанка не решила заняться ее волосами, которые теперь были уложены в какую-то замысловатую прическу, но Хелен, естественно, не видела, что у нее на голове. Она попыталась посмотреться в воду, но у нее это плохо получилось.

— У вас здесь что, нет зеркал?

— Есть, госпожа. — Бедная Селина не знала, куда деваться от страха перед грозной гостьей. — Но оно у сэра Ланселота в кабинете. А пока сэра Ланселота нет, мы туда не заходим.

Ах так, единственное во всем замке зеркало в его кабинете, а она должна ходить с этим вороньим гнездом на голове? Хелен решительно вышла из комнаты и спустилась в зал. Там стояли, наверное, все слуги, так их было много, и ждали, когда она сядет за стол и начнет трапезу. Хелен внимательно осмотрела зал. Он был большой, почти квадратной формы, и, как и во всех средневековых замках, имел очень высокий потолок. Наверху с балок спускались знамена и огромная люстра, которую вчера она заставила зажечь. В середине были поставлены столы, на помосте — еще один, специально для господ. На передней стене над входом имелось небольшое окно с решеткой и со стеклом. Конечно, света оно пропускало мало, как вчера убедилась Хелен, скорее это была дань моде. Окно словно говорило, что хозяин этого замка — весьма зажиточный человек, раз может позволить себе стекло. А свет в помещение пропускали другие окна, без стекол, на ночь глухо закрывавшиеся на ставни с засовами и к тому же расположенные на приличной высоте.

Пол сверкал чистотой, соломы не было. Очевидно, Хоган не решился постелить ее, не получив одобрения Хелен. Собак из зала выгнали, но столы были по-прежнему черны. Она подошла к ним и потрогала пальцем. Конечно, они вымыты, но, если деревянную доску тереть с речным песком, она становится белой.

— Хоган, что это? Разве я не приказала вам вычистить столы песком?

— Да, госпожа, но мы не успели. Мы вычистим их сейчас же, если хотите.

Хелен нахмурила брови. Если давать слугам поблажку, то они в следующий раз вообще не выполнят приказ. Так было и с ее помощниками в университете — постоянно приходилось следить за их работой.

— Вы не сядете есть, пока не вычистите столы. И приведите в порядок двор. Подметите и приберите его. А также соберите кур в одно место. Пусть они не копаются, где попало.

Она проплыла мимо согнувшегося в поклоне Хогана.

— Так, что у нас на завтрак? Неужели опять пареная репа?

Она брезгливо потрогала ее.

— Где ваш повар?

Хоган, приказавший слугам убирать столы и выносить их, чтобы начать чистить, привел к ней полную женщину средних лет.

— Что вы подаете господам обычно? Перечислите, я слушаю. — Хелен села на стул на возвышении, как королева. Поздоровавшись с Персивалем, она приготовилась слушать повара.

Женщина склонилась перед ней.

— Мясо жареное оленя, дичь или домашнюю птицу, пироги с дичью, со сладкими кореньями, с яйцами, рыбой, овощи запеченные, тушенные с мясом, хлеб пшеничный, хлеб ржаной, рыбу жареную, рыбу маринованную, суп из окуня, суп из…

— Ладно, ладно, — остановила Хелен повариху. — Так почему же вы не подали всего этого вчера? Или я и сэр Персиваль для вас люди второго сорта? Почему мы были вынуждены давиться холодной свиной головой и пареной репой?

— Леди Хелен, вам не понравился ужин? По мне, так он был вполне обычным, — вставил Персиваль, опасаясь, что она вновь устроит разнос прислуге.

Хелен сжала зубы. То, что она по какой-то неведомой причине оказалась в этом древнем мире, еще не означает, что она должна дышать пылью, спать в грязи и недоедать по причине того, что еду невозможно взять в рот!

— Хлеб недосолен и подгорел. Каша разварена, и в ней нет ни капли масла. А свиную голову разве можно подавать господам?

— Но там вкусное мясо… — попытался переубедить ее Персиваль, но Хелен было не остановить.

— Я знаю, что можно сделать из свиной головы, не нужно учить меня кулинарии, и варить кашу я тоже умею. Сегодня же проведу ревизию на вашей кухне. И вычистите там все к тому моменту, как я приду. А пока подайте, что есть, — повелела она, отослав Хогана величественным взмахом руки, и пробурчала: — Надеюсь, я не умру с голоду к возвращению досточтимого сэра Ланселота и смогу высказать все претензии относительно подобного гостеприимства.

Персиваль незаметно покачал головой, а слуги разбежались во все стороны. Хелен довольно улыбнулась: вот как нужно с ними разговаривать! Вчера дала хороший нагоняй — сегодня замок просто сверкает чистотой. Нигде ни паутинки, полы блестят, даже стены вымыты — молодцы, не забыли. Сегодня нужно заставить их спустить люстру и тоже отмыть. А также постирать флаги, наверняка пыльные до невозможности.

На завтрак ей принесли жареное мясо, как и обещала повариха, и хлеб, однако мясо было пережарено и все в жиру, а хлеб подгорел и был клеклый. Она едва проглотила два маленьких кусочка, которые запила отвратительным вином. Хелен нормально не ела с тех пор, как попала в это время, поэтому сейчас она по-настоящему рассердилась. Кинув недоеденный кусок обратно на блюдо, она решительными шагами отправилась на кухню. По дороге она встретила Хогана и, схватив его за плечо, повела с собой. Персиваль не успел ее остановить, да и не хотел. Сам Ланселот не может справиться с ней, а ему не стоит и пытаться.

На кухне царил бардак. В многочисленных чанах и сковородках варилось и жарилось огромное количество еды. Привыкшая в своих походах рассчитывать съестные припасы, Хелен обошла все и примерно подсчитала в уме, на сколько человек этого должно хватить, затем потребовала у Хогана амбарные книги. После часа подсчетов, осложнившихся тем, что все записи велись на латинском языке, который она немного подзабыла, она вызвала управляющего.

— Для кого вся эта еда?

Хоган испуганно пожал плачами.

— У нас много народу, миледи.

— А что, мы должны кормить людей еще и с улицы? Сколько человек на довольствии у сэра Ланселота?

— Сейчас здесь проживают пятьдесят шесть рыцарей сэра Ланселота и сорок восемь сэра Гавейна, — начал считать Хоган, понимая, что ему сейчас не поздоровится. — С ними их оруженосцы и слуги, еще почти сто человек. Слуг в самом замке сорок пять человек, считая меня.

— А стража на воротах и стенах?

— Двести шестнадцать. Они тоже на довольствии, хоть у них есть свои дома.

— В отряде сэра Ланселота, что приехал за мной, было около пятидесяти рыцарей. А где же остальные? — Хелен насторожилась. Не преувеличивает ли Хоган реальное число людей на довольствии?

— Двадцать рыцарей с сэром Галахадом в Камелоте, а остальные, как обычно, патрулируют на восточной окраине Бенвика. Они приезжают сюда раз в два-три дня, — оправдался управляющий, и Хелен оставалось лишь поверить ему на слово.

Она быстро подсчитала в уме. Многовато народу здесь живет. Может быть, поэтому замок Ланселота такой огромный?

— Итого четыреста шестьдесят пять человек. И еды примерно на столько же. Но вы выдали продукты и для тех рыцарей, которые сейчас отсутствуют. Вы ожидаете их приезда сегодня? — Увидев побледневшее лицо Хогана, Хелен догадалась: — Куда уходит еда? — резко спросила она.

Она наступала на управляющего, а за его спиной был кипящий котел. Ему некуда было деваться.

— Подозреваю, что свечи тоже куда-то исчезают? Поэтому сэр Ланселот «велел экономить»? Еще в чем вы его обкрадываете? Кормите пареной репой и свиным салом, а куда деваются те деликатесы, о которых говорила ваша повариха? Вы уволены!

Хоган побледнел, потом покраснел.

— Да кто вы такая? — наконец удалось ему выжать.

— Кто надо! Убирайтесь сейчас же. И можете прихватить с собой вашу повариху. И не смейте что-либо уносить отсюда, я прослежу. А еще прикажу страже сходить в ваш дом и принести оттуда все вещи, что вы уже унесли отсюда.

Хоган весь затрясся и выбежал из кухни. Толстая повариха удалилась вслед за ним.

Хелен обернулась и посмотрела на затихших работников.

— Итак, кто верен сэру Ланселоту? И умеет готовить?

С минуту все молчали, потом одна женщина начала хлопать в ладоши, а за ней захлопали все остальные.

— Ну что, умеет кто-нибудь готовить или нет? Мне нужно идти, решайте быстрее, — поторопила их Хелен.

— Я умею, госпожа, — сказала женщина, которая захлопала первой. — Белинда и Хоган всех обижали, поэтому мы все вам благодарны. Я буду готовить для вас лучшую еду.

— Хорошо, тогда начинайте прямо сейчас. У нас много работы, а я голодная как волк.

Когда Ланселот въехал во двор, ему показалось, что он попал в другой замок. Всюду сновали люди, но они сновали не как всегда. Двор чистили! С десяток слуг с метлами и совками в руках подметали двор, дети сгоняли кур, собак, обычно выбегающих с громким лаем, тоже не было видно. В одном углу группа людей старательно терла и мыла какие-то доски. Он соскочил с коня и, кинув поводья оруженосцу, взбежал по ступенькам. Зайдя в замок, он снова подумал, что попал не туда. Всюду слуги что-то чистили, скребли и мыли. Наверху несколько человек снимали флаги и люстру, даже Персиваль был занят — он считал столовые приборы, разложенные перед ним на столе. А руководила всем этим, конечно, эта маленькая выскочка, называющая себя леди Хелен. Люди постоянно подходили к ней и что-то спрашивали, а она одним взмахом руки отправляла их еще куда-то. Девушки с ярдами материи носились взад и вперед по лестницам, дети путались под ногами, таща какие-то охапки трав, в общем, здесь царил полный сумбур.

Как он мог забыть об этой девице? Вместо того чтобы приехать в свой замок после целой ночи на пожаре в придачу к трем походам в разные концы Британии и спокойно отдохнуть, он вынужден наблюдать это безобразие! Кто разрешил ей распоряжаться его слугами и переворачивать вверх дном его дом? Он попробовал продраться к ней, но она уже исчезла. Он схватил первого попавшегося слугу:

— Где Хоган? Что здесь происходит?

— Госпожа выгнала его. А мы все чистим.

— Чистите?! Леди Хелен! — взревел он на весь замок так, что все застыли и затихли, наконец-то увидев, что приехал хозяин.

Хелен, выходившая из кухни, тоже услышала этот рев. Сейчас начнется! Она так и думала, что вместо благодарности за свою работу снова услышит эти придирки! Хелен решительно направилась в зал.

— Я здесь, сэр Ланселот, — объявила она.

Все слуги и рыцари, находившиеся в зале, уставились на них. Рыцари уже знали, какое зрелище их ожидает, но слуги замерли в испуге.

— Что здесь происходит? — тщательно разделяя слова, проговорил Ланселот. От злости он едва сдерживал себя, чтобы не накинуться на нее и не начать трясти, как сливу.

— Я устроила небольшую уборку. Разве не видно? — как можно спокойнее сказала Хелен.

— Ты выгнала моего управляющего!

— Он обворовывал тебя!

— Обворовывал? — сказать, что Ланселот был шокирован, было бы преуменьшением. Он уставился на нее, открыв рот. Впрочем, как и его рыцари.

— Да! И повариху я тоже выгнала! И отправила к ним домой слуг. Посмотри, что они мне принесли! Не узнаешь свои вещи? — Хелен выхватила у стоявшего с охапкой одежды слуги красивую рубашку с монограммой Ланселота и сунула ему под нос.

— Да, это моя рубашка…

— И, полагаю, эти серебряные приборы тоже твои? — Она указала на стол.

— Но… — Ланселот не знал, что сказать, затем нашелся. Она хозяйничает в его замке! Да какое она имеет на это право? — Ладно! Черт с ним! Но что ты устроила в моем замке? Тут все вверх дном!

— Ты так редко бываешь дома, что даже не заметил, в каком он состоянии! Да он просто кричит о том, чтобы его привели в порядок!

— А ты, значит, приводишь его в порядок!

— Да!

— И кто тебе это разрешил?

— Если я хочу спать на чистых простынях, мне не нужно твое разрешение!

Они уже стояли нос к носу, когда Гавейн втиснулся между ними.

— Успокойтесь, успокойтесь. Ланселот, иди сядь на свое любимое кресло.

— Думаю, его уже нет, — прорычал он, отодвигаясь в сторону камина и действительно не находя кресла. Он в ярости повернулся, но Гавейн уже уводил Хелен в другую сторону.

Ланселот прошел к Персивалю и сел на свое место за главным столом, гневно оглядывая зал.

— Вы можете здесь все уладить? — спросил Гавейн, отведя Хелен подальше от Ланселота. — Думаю, он не успокоится, пока не увидит, что здесь все в порядке.

Хелен возмутилась:

— Это я привожу здесь все в порядок, а раньше был полный бардак!

— Я вам верю. Ланселот действительно редко бывал дома, не следил за замком. Но согласитесь, никто не ожидал, что вы начнете тут все обустраивать по-своему. Представьте, к вам домой приехал кто-то чужой, да еще в ваше отсутствие, и начал распоряжаться вашим замком?

Хелен притихла. Конечно, она была бы недовольна.

— Ладно, — проворчала она. — Я сейчас приведу все в порядок и велю подать обед.

Ланселот сидел за столом в той же одежде, в которой провел четыре предыдущих дня и еще тушил пожар, поэтому Хелен сморщила нос, проходя мимо него. Да и от его вида она тоже не была в восторге. Черная борода, покрывавшая его лицо, не стала опрятнее от ночного пожарища, глаза покраснели, а на виске виднелся след от ожога. А уж когда он кричал на нее, у нее сердце в груди подскакивало, но теперь она знала: он — благородный рыцарь и не обидит ее, даже если очень сильно рассердится.

— Я велела приготовить для вас ванну. Она в ваших покоях. Можете пойти помыться перед едой, — сообщила Хелен, усаживаясь на стул рядом с ним и оглядывая остальных рыцарей. Они были еще более грязными, чем когда она их встретила. Неужели в этом веке никто никогда не моется? — И рыцарям, разумеется, тоже приготовят ванны, — добавила она.

Ланселот тяжело опустил кулак на стол.

— Сначала я поем.

Хелен подала знак стоявшим сзади слугам, и они начали обносить рыцарей тазами с водой для умывания.

— Можете вымыть руки, господа, — сказала она. Но, видя, что Ланселот начинает злиться, сама показала пример, слегка смочив руки в воде.

Вымыв руки и сполоснув лицо, рыцари вытерлись полотенцами, поданными слугами. Перед Ланселотом и всеми рыцарями, сидевшими рядом с ним за главным столом, поставили золотые блюда с золотыми ложками, ножами и кубками. Перед всеми остальными рыцарями — серебряные.

В зал начали вносить кушанья. При виде такого количества и разнообразия пищи у Ланселота открылся рот от удивления. Попробовав первое блюдо — запеченный олений окорок, он почувствовал, что был несправедлив к Хелен и зря на нее накричал. Оленина была великолепной. Он знал, что ему нужно извиниться, однако слова застряли у него в горле. Остальные рыцари дружно начали хвалить Хелен и называть ее прекрасной хозяйкой.

Постепенно насыщаясь, Ланселот осматривал свой замок. Столы были белыми, словно только что вытесанными, пол и стены радовали глаз необычной чистотой, камин был вымыт и вычищен. Но, попробовав вина, он не сдержался. Ведь это было то самое вино, которое, как утверждал Хоган, они выпили еще в прошлом году!

— Что еще вы сделали? Признавайтесь, — потребовал он.

— А вы не хотите сначала извиниться? — спросила Хелен, заранее зная, каким будет ответ.

— Нет. Вам не следовало все это делать, не сказав прежде мне.

— Когда я сюда ехала, я не знала, что ваш замок в столь запущенном состоянии.

Ланселот стиснул кубок, но Хелен успела схватить его за руку.

— Вы помнете кубок!

От ее прикосновения ему вдруг сделалось не по себе. Он поспешил отдернуть руку.

— Что еще вы сделали? — повторил он.

— Велела прибрать в комнатах. И в комнатах рыцарей тоже. А также обнаружила, что у вас есть домашняя птица, но нет пуховых перин и подушек. Разве вы не делаете их?

— Подушки? — Тут Ланселот вспомнил, что во дворце Артура он всегда спал на мягких пуховых перинах вместо шкур и соломенных матрацев. — Я не знаю, что Хоган делал с ними.

— Зато я, кажется, знаю. Я велела нанять несколько деревенских женщин, чтобы они набили вам перину и подушки. Думаю, через некоторое время они будут у всех рыцарей. Но пока для всех пуха не хватит, к сожалению.

— Еще что?

— Как вы понимаете, нашла ваше вино в погребе Хогана. Кстати, он сидит под стражей в нижней темнице.

— Вы и там побывали?

— Конечно. Я посмотрела все ваши запасы. Сегодня же займусь их ревизией.

Ланселот как-то странно посмотрел на нее, и она поспешила исправиться:

— Если вы позволите.

— Ладно. Если вы так в этом разбираетесь, делайте что хотите. А теперь я иду спать. И не вздумайте мне мешать!

Он встал, но Хелен снова остановила его:

— И, сэр, прежде чем залезть в вашу чистую постель, не забудьте принять ванну.

Остальные рыцари тоже начали вставать со своих мест, и Хелен пришлось крикнуть:

— Всех остальных это тоже касается!

Они не обратили на ее слова ни малейшего внимания, поэтому она позвала Селину и велела ей проследить за этим. Та передала приказ девушкам-служанкам, толпившимся у дверей, и они, хихикая, побежали вслед за рыцарями. Хелен удовлетворенно улыбнулась и снова подозвала к себе слуг. Работы еще непочатый край.

Ланселот проснулся от того, что кто-то его тихонько тормошил.

— Милорд, проснитесь. Время ужина.

Он сладко потянулся на кровати, вновь наслаждаясь приятным ощущением чистоты и удобства. А эта иностранная злючка неплохо умеет управлять замком. Он потрогал рукой простыню. Сам бы он никогда не додумался использовать ткани для рубашек таким образом. Увидев сначала, что она сделала, он снова хотел разругаться, но сил у него уже не оставалось. А после горячей ванны его и вовсе разморило. Но он удивился, когда его принялись мыть две хорошенькие служанки. Вот уж не ожидал такого подарка от леди «язвы». Он-то думал, что она ханжа, как некоторые дамы при дворе, а она сразу поняла, что нужно мужчине. Еще раз потянувшись, он спустил ноги с кровати и снова мысленно поблагодарил Хелен. Ноги его коснулись не холодного камня, а мягкой шкуры, постеленной вместо ковра. Служанка, улыбаясь, подала ему одежду.

Ланселот спустился в зал, предвкушая, что за ужин его ждет. Он вспомнил, что ел на обед, и улыбнулся. Она нашла вино! А ей не откажешь в храбрости. Ни тогда, в бою с саксами в лесу, ни сейчас, когда она не задумываясь выгнала управляющего, даже не испугавшись гнева хозяина замка. А когда она послала слуг обыскать дом Хогана! Он усмехнулся, представив лицо своего бывшего управляющего. Позже он с этим разберется.

Спустившись вниз, он с удовлетворением отметил, что зал принимает свой прежний вид, разумеется, более чистый. Флаги вернулись на свои места, люстра снова висела под потолком, а его любимое кресло стояло перед камином. Там же сидел Гавейн и строгал деревянную игрушку. Увидев Ланселота, он не встал, а махнул рукой, приглашая сесть рядом.

— Смотри, что сделала твоя маленькая колючка. — Он похлопал по креслу, обитому тканью.

— Она не моя, — пробурчал Ланселот, усаживаясь в кресло. Странно, оно показалось ему очень мягким.

— Но колючка? — уточнил Гавейн.

— Это правда. Очень большая заноза в одном месте, — кивнул Ланселот, соглашаясь. Затем потрогал сиденье. — А что она сделала с креслами?

Гавейн довольно захохотал.

— Так тебе нравится? Вот увидишь, она еще не то придумала. А здесь подушки с овечьей шерстью.

— Где все? — спросил Ланселот, откидываясь на спинку кресла.

— Приходят в себя, как и ты.

Он с удовольствием отметил, что зал действительно стал красивее. А на большой стене рядом со столом появился огромный гобелен.

— А это откуда? — спросил он, изумленно указывая на него. — У меня нет такого гобелена.

— Она покопалась в вещах твоей матери, — с улыбкой ответил Гавейн, ожидая очередного взрыва, который незамедлительно последовал.

Ланселот вскочил с кресла и закричал:

— Что она сделала?

— А разве вам не нравится? — вдруг раздался голос Хелен. — Вы бы предпочли, чтобы эта красота гнила в сундуках?

Только тут она заметила, что он не только умылся и переоделся, но и побрился. Нет, она, конечно, знала из легенд, что Ланселот красивый мужчина, но он был не просто красив. Он был божественен! Хелен смотрела на него, не отрывая глаз. Густые длинные брови вразлет, прямой нос, исключительно мужественный подбородок и огромные темные глаза, взгляд которых, казалось, проникал в душу! И почему она думала, что этот взгляд жесткий и суровый? Наверное, это все его страшная черная борода. Она вдруг представила со стороны, что, должно быть, выглядит как дурочка, с раскрытым ртом уставившаяся на своего кумира. Краем глаза она успела заметить смеющийся и все понимающий взгляд Гавейна. Наверное, она не первая, на кого так ошеломляюще действует красота Ланселота.

Хелен снова ринулась в атаку, чтобы скрыть свое смущение.

— Я и в вашем кабинете повесила гобелены, — с вызовом сказала она. — Вы еще не видели их?

— В моем кабинете? Что вы там делали?

— То же, что и везде. Убиралась!

Ланселот вдруг замялся. Он не знал, как достойно ответить ей. Похоже, каждый раз она одерживает над ним победу. Гавейн встал и, проходя мимо, шепнул:

— Думаю, тебе нужно перестать перечить ей. Если выгонишь ее, уверен, рыцари поднимут восстание, — и ушел, довольно посмеиваясь.

Ланселот опустился обратно в кресло.

— Ладно, ваша взяла, — проворчал он.

Хелен решила проявить снисходительность, ведь он признал поражение.

— Обещаю впредь уведомлять вас обо всех предпринимаемых мною действиях, если хотите.

Ланселот недоверчиво взглянул на нее. Что это с ней? Разве она не должна радоваться своей победе?

— Хотелось бы, но вряд ли это возможно, — ответил он, подумав.

Хелен тут же встала в позу.

— Вы хотите сказать, что я не сдержу слова? Снова сделаю что-нибудь важное, не посоветовавшись с вами?

— Да нет же, — Ланселоту не хотелось ссориться. — Я просто хотел сказать, что в замке много женских дел, в которые мужчине незачем вникать. Например, я рад, что вы переделали мое кресло. И вы смогли это сделать, не спрашивая моего совета, который здесь не был нужен.

Хелен немного подумала. Она не совсем понимала его. То он орет на нее из-за того, что она распоряжается без его разрешения, то говорит, что она может заниматься этим, не ставя его в известность. Странный человек. Ну да ладно. Она ведь старается не ради него, а для того, чтобы ей самой было комфортно жить здесь. Кто знает, когда она еще поедет в Камелот, и кто знает, когда она вернется домой.

— Хорошо, сэр Ланселот, — сказала она. — Но предупреждаю вас: еще раз на меня накинетесь без повода, я заберу все свои рецепты и вас будут кормить по-прежнему.

Совершенно неожиданно для себя при этих словах Ланселот вскочил.

— Кормить по-прежнему?

Гавейн, наблюдавший за ними, чуть не рассмеялся. Самого великого воина Британии купили едой! Тристан, подошедший сзади, хмыкнув, толкнул его в бок. Оказывается, он тоже все слышал.

— Я так понимаю, это и есть полная капитуляция, о которой нам столько раз рассказывал Ланселот? — произнес он с улыбкой.

— Она самая, Тристан. Только на этот раз капитулировал он сам.

— Хорошо, что ты не позволил ему бросить ее тогда в лесу.

— Я и сам несказанно рад.

И друзья, посмеиваясь, прошли к столам, которые устанавливали слуги.

После ужина Ланселот отправился в свой кабинет и не удивился, обнаружив перемены. Здесь переставили мебель, и он, усевшись за стол, нашел это расположение мебели более удобным, чем раньше. Стены украшало старинное оружие, доставшееся ему еще от деда. Гербы семей его отца и матери висели на прежних местах, и обещанные гобелены тоже были здесь. А над камином появился большой портрет отца. Ланселот долго не вешал его сюда, считая незаконченным, но Хелен, видимо, думала иначе. Ланселот решил: пусть висит. Даже незаконченный, он служил ему напоминанием о славных делах его отца.

Он часто приходил в кабинет размышлять, и никто из слуг не мешал ему здесь. Им было запрещено заходить сюда. Однако он сомневался, что кто-либо из слуг посмел бы ослушаться эту маленькую язвочку Хелен, даже помня о наказании, которое он присудил ослушникам. Поэтому в его кабинете сейчас было чисто и светло. Окна, которые он с таким трудом заказал из Рима, были чисто вымыты. Бронзовая люстра на потолке тоже была вычищена и блестела. И к тому же все свечи на ней были зажжены. С трех огромных книг, что так любил читать Галахад, была стерта пыль, и они заняли свои места на высоких подставках.

За ужином Хелен поведала ему о ревизии, которую провела в его амбарах, и сказала, что нет нужды экономить на свечах. Ведь свечи они производят сами, а не закупают. Она много о чем ему рассказывала, однако он слушал вполуха, наслаждаясь вкусом еды, поданной к ужину. Он также отметил, что его рыцари тоже выглядят чистыми и ухоженными, и из разговоров мужчин понял, что всем им помогали купаться. И вот тогда он похвалил Хелен за ее сообразительность. Лучше бы он этого не делал! Он вспомнил, как она мгновенно вскипела.

— Вы воображаете, что я послала вам служанок для утех? — задохнулась Хелен от изумления. — Да вы просто невообразимы! За кого вы меня принимаете? За сутенершу? Разбирайтесь сами со своими потаскушками, а я леди! Не впутывайте меня в ваши интрижки!

— Но… — лишь сумел он пробормотать, чувствуя, что снова свалял дурака.

Рыцари, посмеиваясь, ждали продолжения. Ланселот уже готов был их всех отослать прочь. И ведь никто, никто не допускает ни единого промаха, только он! И черт дернул его за язык!

— А вы не видели, что на ваших кроватях постелено чистое белье? — Ее голос уже почти сорвался на крик, хотя она старалась себя сдерживать. — А в каком состоянии вы приехали с пожара? И ведь никто не обратил внимания на мои слова о том, что неплохо было бы помыться, прежде чем заваливаться в кроватку!

Последние слова он не понял, но общий смысл был ему ясен. Она трудилась над чистотой и не позволит им ее портить.

— Я послала служанок проследить за тем, что вы вымоетесь, а не для утех! — снова заявила она, в то время как рыцари откровенно давились от смеха.

Гавейн даже подавился косточкой и долго кашлял. Ланселот бросил на него суровый взгляд, однако это ни к чему не привело.

Закончила она отповедью, из-за которой он и ждал ее сейчас в своем кабинете.

— Вот из-за вашей излишней приязни к хорошеньким женщинам о вас в истории и останется дурная слава, — заявила она.

Он не сразу понял, о чем это она, и переспросил:

— Что останется?

— Дурная слава! — воскликнула Хелен. — Да, вас все запомнят как храброго рыцаря, великого воина, но все это ничто по сравнению с тем, как вы своей пагубной страстью к хорошеньким женщинам загубите целое королевство!

Он сидел некоторое время молча, обдумывая услышанное. Затем попросил ее объяснить эти загадочные слова, но Хелен уже поняла, что у нее только что вырвалось, и стойко молчала, лихорадочно придумывая, как выкрутиться. Произнесла она все это достаточно четко и ясно, так что все рыцари и даже слуги, что были поблизости, замерли, ожидая объяснений.

Не зная, как быть, Хелен резко встала и ушла, прежде чем он смог остановить ее. Еда уже не лезла в горло. Гавейн наклонился к нему и спросил, о чем это она. Но Ланселот не имел ни малейшего понятия. Поэтому он велел служанке Хелен передать, что ждет ее госпожу в своем кабинете. Немедленно. Конечно, она не пришла немедленно, он мог бы догадаться. И теперь он терпеливо ждал, заинтригованный ее словами.

Хелен чуть не била себя по губам. Надо же так проговориться! Теперь придется объясняться. И что ему сказать? Как повернуть ненароком вылетевшие слова в другую сторону? Вот так всегда. Она не умеет держать язык за зубами. И ведь сколько раз наступала на эти грабли, пора бы извлечь урок.

Она шла по залу, и рыцари, попадавшиеся ей на пути, кланялись ей и сообщали, что такого вкусного ужина они не ели со времен свадьбы короля Артура. Она обрадовалась. Если Рита училась у миссис Смит старинному шитью, то Хелен всегда интересовало, кроме истории, конечно, то, как из сырых яиц, муки и прочих ингредиентов получались такие вкусные вещи. Даже из простой картошки миссис Смит умудрялась стряпать великолепные блюда, а ее доведенные до совершенства десерты можно было подавать к королевскому столу. Конечно, готовка Хелен была далека от искусства миссис Смит, но здесь, в эти древние века, еще не избалованные фуа-гра, тирамису и прочими деликатесами современности, даже простой бисквитный торт казался верхом совершенства.

Хелен улыбалась, получая комплименты буквально отовсюду. И по поводу блюд, и по поводу чистоты и красоты замка, а некоторые с улыбкой благодарили ее за ванну. Вспомнив свою перепалку с Ланселотом по этому поводу, она и сама теперь улыбнулась.

Проходя мимо Гавейна и Тристана, она остановилась. Может быть, сначала посоветоваться с рассудительным Гавейном? Он-то не станет сразу накидываться на нее и орать. Или объявлять сумасшедшей. Гавейн увидел, что она замешкалась.

— Леди Хелен, — сказал он с улыбкой, — если он захочет причинить вам вред, только крикните. Мы все на вашей стороне.

Он указал на рыцарей, смотревших на них.

— Еще ни одной женщине не удалось сделать так много, как удалось вам. Поэтому идите смелее, мы поддержим вас, что бы вы ни сделали. Если, конечно, вы не решите выгнать самого Ланселота отсюда.

Рыцари захохотали.

— А что, Гавейн, леди Хелен не хуже Ланселота сможет повести нас в бой!

— Ты только посмотри, что она сделала с замком за один день!

— Да мы этих саксов в порошок сотрем, если с нами будет леди Хелен!

Хелен чуть не заткнула уши от оглушительного шума. Снова ей влетит от Ланселота. Ведь он тоже слышит все это. Она натужно улыбнулась и, кивнув в знак благодарности, поспешила в кабинет.

Ланселот встретил ее, красный от гнева. Конечно, он все слышал.

— Вы настраиваете моих людей против меня? — свирепо прорычал он, хватая ее за плечо и силой усаживая в кресло. — Не хотите присоединиться к Хогану в темнице?

Хелен уже в который раз за сегодняшний день возмутилась. Похоже, это становится привычным ее состоянием.

— Вы глупы, — спокойно сказала она, решив не поддаваться на провокацию. — Они шутят.

— Надо мной никто не шутил до вашего появления! — прогремел он. — Я не какой-нибудь бродяга без роду и племени, я уважаемый…

Тут он внезапно замолк, вспомнив, зачем позвал сюда эту невыносимую особу.

— Так о чем вы говорили за ужином? Я требую объяснений.

Хелен заерзала в кресле. Как она сможет объяснить? Если сказать ему правду, он снова посчитает, что она лжет. Она молчала, а Ланселот ходил вокруг нее.

— Ну же? Вы считаете, что в истории обо мне останется дурная память? Почему? Из-за того, что я слишком люблю хорошеньких женщин? И каких же женщин я люблю? Говорите!

Он схватил ее за плечи и рывком поднял. Теперь он смотрел ей прямо в глаза, и Хелен снова в который уже раз поразилась тому, как он красив. В неясном свете свечей его дьявольская красота воспринималась еще острее. Его глаза, казалось, пронзали ее насквозь, читая все ее сокровенные мысли об идеальном мужчине, рыцаре, о котором она так долго мечтала, который снился ей по ночам и из-за которого она не могла уснуть. Черные как смоль волосы были коротко подстрижены и крупными волнами спадали на глаза. Высокий лоб у правого виска пересекал шрам, придававший Ланселоту сходство с пиратом. Рот был немного широковат, но это совсем не портило его, а придавало особый шарм, губы, немного пухлые и чувственные, вдруг изогнулись в измученной улыбке.

— Я устал с вами бороться, — прошептал он внезапно. — Я действительно люблю хорошеньких женщин, а вы — самая хорошенькая женщина, которую я когда-либо встречал…

Последние слова его утонули в тишине, и Хелен завороженно смотрела, как его ровно очерченные, мужественные губы медленно приближаются к ее лицу. Его глаза притягивали к себе как магнит и не отпускали, так что она не могла отвести взгляд и высвободиться из их плена. Хелен почувствовала, как ноги медленно подгибаются, а руки цепенеют, а еще поняла, что сама подается навстречу ему. Ее мозг кричал, чтобы она сейчас же остановилась, но тело не слушалось, и, когда мягкие губы Ланселота коснулись ее губ, она уже не хотела подчиняться приказам разума.

Он прижался к ней в таком страстном поцелуе, что последние остатки мыслей вмиг улетучились, и она могла думать только об одном — о великолепном мужчине в ее объятиях. Конечно, она его обнимала. В тот же миг, как он коснулся ее губ, ее руки сами собой обхватили его за шею, а сама она прижалась к его сильному и тренированному телу. Она вся задрожала от своих ощущений.

Ланселот продолжал целовать ее, словно не мог оторваться, и прижимал все сильнее и сильнее, тем самым лишь распаляя жар внутри. Он и не думал, что так сильно желал ее. Он считал, что ненавидит ее, но оказалось, она ему нравится. И настолько сильно, что он не смог бы оторваться от нее сейчас, даже если бы сами саксы ворвались сюда.

Его губы переместились на ямочку на ее шее, и Хелен выдохнула. Руки Ланселота перекочевали со спины на ее ребра, поднялись выше, и она почувствовала, как его крепкая ладонь сжала ее грудь, отчего ее тело мгновенно выгнулось навстречу ему. Он ответил ей в тот же миг, просунув ногу между ее ног и прижав к стене. Его руки беззастенчиво блуждали по ее телу, и она прижала его к себе еще крепче.

— Хелен, — услышала она как во сне и вдруг открыла глаза.

Боже! Что она делает? Она попыталась оттолкнуть Ланселота, но у нее это плохо получалось. Наконец она сумела это сделать, и хозяин замка посмотрел на нее затуманенным взором своих прекрасных темных глаз.

— Почему ты меня отталкиваешь? — хриплым шепотом спросил он, не желая ее отпускать.

— Мы не должны этого делать, — дрожащим голосом ответила Хелен.

Ланселот не обратил на ее слова ни малейшего внимания и снова склонился за поцелуем, но она принялась так энергично отталкивать его, что ему пришлось сдаться.

Хелен опустилась на стул и закрыла лицо руками. Еще немного, и она отдалась бы ему прямо здесь! Господи, что с ней происходит?

— Ты мне нравишься, я тебе тоже. Я могу попросить твоей руки у Артура завтра же, — по-своему истолковал ее отчаянный жест Ланселот.

Хелен изумленно подняла голову. Попросить ее руки! Да они ссорятся каждый день по нескольку раз, а он делает ей предложение!

Ланселот, видя, что Хелен не отвечает, тоже немного протрезвел. Насчет руки он погорячился. А если она сейчас примет его предложение? Холодный пот прошиб его. Как он мог вообще такое сказать? Он, закоренелый холостяк! Как во сне, он вспомнил слова Гавейна о том, что найдется такая женщина, с которой он позабудет все на свете. И вот такая нашлась. Своенравная злючка, которую он сначала даже считал сумасшедшей и клялся себе, что, как бы ни была хороша эта женщина, нужно держаться от нее подальше. И что же он сделал? После первого же поцелуя предложил ей выйти за него! Следующие слова Хелен немного успокоили его.

— Не нужно просить моей руки. Ни ты, ни я не годимся для брака.

Ланселот облегченно выдохнул, но в то же время почему-то почувствовал некоторое огорчение. Раньше женщины не отказывали ему ни в чем.

— Да я и не могу выходить здесь замуж, — продолжила Хелен. — Ни за тебя, ни за кого другого.

Ланселот принес себе кресло из-за письменного стола и сел перед ней. Она все прятала лицо в ладонях. Он бережно отодвинул ее руки от лица и сжал их.

— Конечно, найдется мужчина, который пожелает взять тебя замуж, — тихо проговорил он. — Ведь один уже нашелся. Хоть ты ему и отказала.

При этих словах он замер, ожидая подвоха, но его не случилось. Хелен, отводя глаза, снова проговорила:

— Нет, я не выйду замуж, — и, наконец, решившись, отрывисто бросила: — Ни в вашем времени, ни в своем.

Ланселот резко отпустил ее руки. Он не ослышался? Что она имела в виду, говоря это? Он взял ее лицо в ладони и заставил посмотреть себе в глаза.

— Что это означает?

Хелен твердо встретила его взгляд.

— Только не надо считать меня сумасшедшей, — с вызовом заявила она, вырываясь из его рук. — А понимать это нужно так, что я не из этого времени. Не из пятого века, — пояснила она, видя, что Ланселот отказывается верить.

— Не из пятого века? Тогда откуда же?

— Из двадцатого. Через пятнадцать столетий, считая с сегодняшнего дня. Я пришла сюда из тысяча девятьсот восемьдесят пятого года.

Ланселот глядел на нее во все глаза. А Хелен, боясь, что он прервет ее и объявит сумасшедшей, продолжала:

— Я родилась двадцать первого августа тысяча девятьсот шестидесятого года в замке Сент-Невилл, в пятнадцати милях от города Солсбери. Я всю жизнь прожила в этих местах, поэтому можете представить мое недоумение, когда вы сказали, что здесь нет никакого замка. Я думала, вы разыгрываете меня. Обманываете зачем-то. Вот почему я так долго не верила вам и спорила с вами. Теперь я вижу, что все это: рыцари, борьба с саксами, ваш замок — правда.

— Но как ты оказалась здесь? — ошеломленный Ланселот не знал, что и думать.

— Видишь ли, я историк, — начала объяснять Хелен. — Изучаю жизнь людей, живших за много лет до появления меня самой. Так же я изучала эпоху короля Артура, но в мое время люди мало знают о нем…

Ланселот прервал ее:

— И ты решила больше узнать, придя сюда?

— Это произошло не по моей воле. Я не знаю никого из своего мира, кто мог бы перемещаться во времени вперед или назад. Я всего лишь поднялась на чердак, начала разбирать старые вещи и случайно наткнулась на часы. Теперь я думаю, что они сыграли главную роль в том, что я здесь. Я искала бабушкины вещи и нашла старинную одежду, то платье, в котором я была, когда вы меня спасли. Кстати, теперь я могу поблагодарить вас.

Ланселот нетерпеливо кивнул, показывая, что благодарность принята и она может рассказывать дальше.

— Но перед тем, как примерить платье, я зачем-то завела часы, висевшие на стене. Затем они пробили полночь, и мне почему-то стало плохо. Я потеряла сознание, а когда очнулась, мир вокруг меня уже изменился. Кто-то пытался ворваться на чердак, как оказалось, это были саксы. А потом пришли вы и спасли меня.

Несколько минут они сидели в молчании.

Ланселот думал. Он слышал неоднократно, что Мерлин мог появляться в любое время в любом месте, и никто не знал, как он это делает. Люди говорили, что это настоящий волшебник. Но как здравомыслящий человек, давным-давно выросший из того возраста, когда верят в сказки, он не мог воспринимать эти слова всерьез. Ланселоту вдруг вспомнилось, как Хелен отказывалась верить ему, когда он говорил, кто он. Как боялась, что он убьет ее, как убил саксов, требовала, угрожала, просила отвезти домой, отпустить ее. Разве можно было сыграть это? И зачем?

— Так вот почему вы думали, что я не настоящий… — проговорил он, не веря, что произносит эти слова. Неужели эта сумасшедшая заставила его воспринимать всерьез подобные сказки?

— Да, именно поэтому я не поверила, что вы настоящий Ланселот. Я не верила, что люди, которых вы убили, саксы. Я думала, что вы — банда убийц.

Ланселот со свистом выдохнул воздух. Да, такого с ним еще не случалось. Всю жизнь он воюет с саксами и в каких только передрягах не побывал, да и интриги при дворе тоже не шуточное дело, но все это просто ерунда по сравнению с тем, что рассказывает леди Хелен.

— Затем я предположила, что это розыгрыш, а вы — актеры. А потом я уже не знала, что и думать. И когда увидела Стоунхендж, а города рядом не было, я решила, что сошла с ума. Разве можно попасть в прошлое? Но я тут, как ни странно мне это сознавать.

Конечно, — продолжала Хелен, — я не ожидаю, что вы мне поверите, ведь я и сама с трудом в это поверила, и лишь после того, как получила доказательства. Но вы-то таких доказательств насчет меня получить не можете. Мне нечего вам предъявить.

Ланселоту тоже нечего было сказать. Так они и сидели еще несколько минут, пока дверь не открылась и не показался Гавейн.

— Я решил проверить, — сказал он, а глаза его смеялись. — Как вы тут, не поубивали друг друга?

Но тут Хелен, вспомнив, что случилось как раз после ссоры, залилась краской и выбежала из кабинета. Гавейн остался стоять с раскрытым ртом.

— Ты победил? — спросил он у друга, но тот промолчал, а затем так же молча вышел из комнаты.

Ланселот смотрел из окна на поле, где каждый день тренировались его воины. На сегодня они закончили занятия и отдыхали в замке, но поле не пустовало. Там была Хелен. Со вчерашнего дня они почти не разговаривали друг с другом, лишь вежливо обменивались общими фразами за едой. Гавейн удивленно смотрел в их сторону, сначала пытался отпускать шуточки, но затем, видя удрученное состояние Ланселота, перестал шутить. Рыцари тоже заметно притихли, ведь они никогда не думали, что их глава может потерпеть поражение от женщины. Многие начали считать, что он влюбился. Гавейн даже подходил к нему с таким вопросом, но Ланселот лишь изумленно посмотрел на него, давая понять, что подобное невозможно.

Приехал Галахад, и ему сразу же поведали обо всем, что случилось в его отсутствие. И похоже, младший братец тоже принял сторону этой невесть откуда появившейся дамочки, потому что сейчас он учил ее сражаться на мечах. Глядя с балкона на Хелен, снова и снова пытавшуюся идти в атаку на Галахада, наблюдая, с какой решимостью она пытается научиться этому тяжелому искусству, он думал о тех словах, что она сказала ему в кабинете. Она из другого времени. Он сразу заметил, что она не такая, какой положено быть обычной женщине. Но как можно поверить в подобное?

Внизу рассмеялись, и он тут же вспомнил и другое, что произошло в кабинете. Ланселот сжал кулаки. Она заигрывает с его братом! А Галахад тоже хорош!

Он вздрогнул от прикосновения и резко обернулся. Гавейн положил ему руку на плечо.

— Нехорошо подглядывать, сэр Ланселот, — заметил он с улыбкой.

— Неужели мне нельзя просто подышать свежим воздухом в моем собственном замке? — огрызнулся Ланселот и отвернулся от друга.

— Они там уже час. И ты здесь почти столько же.

— Да он даже меч не умеет держать правильно.

— Ты сам его учил.

Ланселот собрался уйти, но Гавейн удержал его.

— Раньше ты был другим. Если тебе нравилась женщина, ты просто шел к ней. А сейчас ты убегаешь. Почему?

Что Ланселот мог ответить? Что Хелен утверждает, будто прибыла из будущего? И он не может взять и пойти к женщине, которая ему нравится, если не знает, кто она такая.

Вдруг снизу его окликнули:

— Сэр Ланселот!

Кричала Селина, служанка Хелен.

— Сэр Ланселот! Леди Хелен подвернула ногу! Сэр Галахад просит вас и сэра Гавейна прийти!

Он взглянул на поле и увидел, как Хелен сидит на земле, схватившись за ногу, а Галахад топчется вокруг нее, не зная, что делать. Конечно, этот хилый малец не сможет ее поднять, а тем более донести. Ведь они практически одного роста. Ланселот зло усмехнулся и длинными шагами направился туда. Гавейн предпочел остаться на балконе.

Узнав, что у Ланселота есть младший брат, по имени Галахад, Хелен сразу поняла, что именно этот молодой рыцарь послужил прототипом сына Ланселота в легенде, особенно учитывая немалую разницу в возрасте между братьями. Такой же идеалист, как и описанный в легенде, увлеченный наукой и литературой, древними философами, очень набожный для своего времени, этот молодой рыцарь вполне мог хоть сейчас поехать на поиски Святого Грааля.

Галахад сразу понравился Хелен. Он не видел ее истеричной и злой, какой она была, когда остальные рыцари спасали ее из замка леди Кассандры, поэтому сразу отнесся к ней как обычный романтичный средневековый рыцарь. Конечно, все воины обращались с ней весьма вежливо, но Галахад ею прямо-таки восхищался. Как только он узнал о том, как она добыла в бою с саксами меч, то сразу предложил научить ее владеть им. Хелен с радостью согласилась. Мало ли где ей понадобится это умение? К тому же замок Ланселота она уже привела в порядок, нашла толкового слугу, который будет исполнять обязанности управляющего, пока Ланселот не присмотрит себе нового. Да и вообще, хозяйство ее не особо привлекало, поэтому, поставив дела на поток, она предпочла более интересные вещи.

Теперь Хелен собиралась заняться изучением замка, его истории, истории каждого рыцаря и семьи Ланселота. Правда, с самим Ланселотом она на эту тему еще не разговаривала, а расспрашивать остальных рыцарей за его спиной считала неприличным. Она понимала, что, если хочет больше узнать о семье легендарного рыцаря, ей придется обратиться к нему самому, но все время откладывала разговор, собираясь с духом. Она буквально не узнавала себя. Раньше ей ничего не стоило подойти к любому важному человеку и в правлении университета, и в правлении любой страны, где ей хотелось производить раскопки, но сейчас каждый раз, когда она собиралась завести разговор с Ланселотом, ее охватывала необъяснимая робость. Возможно, это происходило потому, что каждый раз, глядя на его пронзительно мужественное, прекрасное лицо, она вспоминала его поцелуй? Именно из-за этого она вчера ворочалась час или два перед тем как наконец заснуть.

Сейчас она сидела на земле и ждала Ланселота. Конечно, он снова рассердится. Но лучше пусть он сердится, чем целует ее. Хелен ожидала новых насмешек, но хозяин Солсбери, подойдя к ней, зло взглянул не на нее, а на Галахада, что-то отрывисто бросил ему, отчего молодой рыцарь сразу побежал по направлению к замку. Затем Ланселот наклонился и легко поднял ее на руки. Хелен еще никогда не поднимали на руки так легко. Каждый раз, когда мужчина пытался это сделать, она чувствовала, как его руки начинают мелко дрожать от напряжения. Ведь она немало весила. Даже будучи худощавой, она была очень высокой для девушки — пять футов десять дюймов, и к тому же кавалеры ее современности отнюдь не отличались силой. Впрочем, как поняла она, и древние рыцари тоже. Галахад не стал даже пытаться помочь ей, а сразу послал за старшим братом. Хелен не успела возразить против вмешательства Ланселота, как Селина уже умчалась.

Ланселот нес Хелен ровно и спокойно, так что нога ничуть не болела. Его лицо было совсем близко, и она видела, как черная щетина вновь пробивается на щеках и подбородке. Как она испугалась в первый раз, когда увидела его! Он появился в дыму, как сам дьявол, схватил ее за руку, а когда она попыталась сопротивляться, просто закинул на плечо. А сейчас ей вдруг захотелось дотронуться до этих жестких волос на его лице. От мысли об этом Хелен залилась краской и решила о чем-нибудь заговорить, чтобы отвлечься от маячившего прямо перед глазами дьявольски красивого лица.

— Как вы думаете, что с моей ногой? — спросила она, чувствуя, что голос слегка охрип от волнения. Хотя с чего бы это ей волноваться?

— Пока сказать не могу, — ответил Ланселот, не глядя на нее. — Но если вы не орете от боли, значит, не сломана.

— Я бы не орала, даже если бы она была сломана, — отпарировала Хелен, мгновенно возвращая себе свою уверенность. — Вы думаете, раз я женщина, то должна быть слабой?

— Все женщины, которых я знаю, визжали бы от боли. — Ланселот вдруг понял, что она снова становится такой же, какой была до разговора в кабинете, и его это почему-то обрадовало.

— А я не все женщины. Я уже ломала ногу. И сама сделала перевязку. И дошла до лагеря.

— До какого лагеря?

— Я же вам говорила, что я историк. Даже больше археолог. Это такая профессия.

— Профессия?

— Вы — воин, Артур — король, а я — археолог.

— Что это означает?

— Я ищу следы древних цивилизаций. Копаюсь в земле, раскапываю древние поселения, курганы. Нахожу свидетельства прежней жизни.

— И как же это связано с вашей ногой?

— Чтобы искать все это, нужно выезжать из дома. Древние артефакты не лежат у меня дома. Я собираю экспедицию, отряд работников, — пояснила она. — Мы едем в поле, или в лес, или еще куда-нибудь, где предположительно есть древние поселения, встаем там лагерем и работаем.

— Вы, женщина, руководите отрядом?

— Экспедицией, — поправила Хелен.

— Называйте как хотите.

— Да, я руковожу всеми работами. Я там главная.

Ланселот искоса взглянул на нее, но решил больше не смотреть. Ее нежные губы были всего в нескольких дюймах от него, волнистые мягкие волосы касались его шеи, а соблазнительное тело покоилось у него на руках. Он отчетливо ощутил, как она напряглась под его взглядом.

— Расскажите, как вы работаете, — попросил он, отворачиваясь.

Хелен поспешно согласилась. Когда же он ее донесет?

— Копаем землю, — начала она. — Очень осторожно, чтобы случайно не повредить ценности, которые могут там быть. Кстати, я видела недалеко от вашей деревни какие-то полуразрушенные стены, что это?

— Старое поселение кельтов.

Хелен встрепенулась.

— Так это же чудесно! Я завтра же съезжу туда.

— С больной ногой?

— Это пустяки. Я уверена, там небольшое растяжение, и все. Вы ведь дадите мне коня и пару рыцарей?

— Вам так хочется туда съездить?

— Конечно, ведь вполне возможно, что через пятнадцать веков от этих стен и пыли не останется, поэтому я хочу осмотреть их сейчас.

Галахад, прибежавший в замок раньше, держал двери открытыми, а слуги и рыцари собрались у входа, желая узнать, что случилось с леди. Ланселот коротко приказал всем заниматься своими делами и понес ее наверх, в ее комнату.

Хелен отметила про себя, что он совсем не запыхался. А ведь от тренировочного поля до замка не меньше полумили, а ее покои находятся на втором этаже.

Ланселот опустил ее в кресло, услужливо пододвинутое Селиной, и присел на корточки.

— Давайте сюда вашу ногу. — Он сказал это довольно грубо, но Хелен в волнении не обратила внимания. Она даже не заметила, как Селина тихонько вышла и закрыла за собой дверь.

Ланселот нежно взял ее ступню в свою руку. На улице было тепло, поэтому Хелен надевала туфельки на голую ногу. К тому же они были тканевыми и совсем не натирали ноги.

— Вы не носите чулок? Почему? — Голос Ланселота вдруг стал приглушенным, и Хелен сразу вспомнила, когда он с ней так разговаривал. Кровь ударила ей в голову, щеки раскраснелись.

Она попыталась отдернуть ногу, но вряд ли смогла бы вырваться из его стальных рук. Но эти сильные руки не причиняли ей боли. Он медленно погладил гладкую кожу на ее ступне, взбираясь выше по голени и мягко массируя ее. Затем вдруг резко отпустил ее ногу, так что она даже стукнула об пол, и встал.

— Там ничего нет. Возможно, небольшое растяжение, как вы и предполагали. Приложите холодный компресс, и все пройдет.

И быстро вышел из комнаты. Хелен осталась сидеть с горящими щеками и с горящей ногой, которая теперь в самом деле заболела. Тихонько зашла Селина.

— Что-нибудь принести, госпожа? — спросила она сама, видя, что Хелен ничего не приказывает.

— Да, — медленно повернула голову в ее сторону Хелен. — Холодной воды и кусок ткани, чтобы забинтовать ногу.

Нужно было наложить фиксирующую повязку на стопу, чтобы связки находились в постоянной поддержке.

В прошлый раз, в кабинете, ее охватили совсем неуместные чувства, и Хелен ощутила, как они снова накатывают на нее. Нет, она должна быть твердой. То, что это весьма романтическая эпоха, не означает, что она пришла сюда за тем, чтобы влюбиться в рыцаря. Даже если этот рыцарь сам Ланселот.

И тут Хелен впервые с момента своего появления здесь задумалась о том, зачем она вообще попала в это время. Неужели только для того, чтобы убедиться в существовании Камелота и рыцарей Круглого стола? Каким-то образом это можно было бы понять, если бы в двадцатом веке она упорно искала следы их существования. Если бы она была зациклена на артуровских легендах, то можно было бы предположить, что ей снится сон из-за чрезмерной занятости ее мозга образами рыцарей. Но она никогда не интересовалась этой легендой, раз и навсегда решив, что это лишь сказка, не имеющая под собой никакой реальной основы.

Тогда зачем ей здесь появляться? Что за странный скачок времени и почему это произошло именно с ней? Может, какие-то временные аномалии присутствуют в самом Сент-Невилле? Но с самого основания замка не было отмечено ни одного подобного явления, ни одного исчезновения человека. Значит, это не связано с замком. Но почему именно она оказалась здесь?

Поломав порядком голову и не придумав более-менее подходящего объяснения своему появлению здесь, Хелен решила: что бы ни произошло в дальнейшем, возможность выяснить правду об эпохе короля Артура упускать нельзя. К тому же все то, что она видела сейчас, настолько ей нравилось, не считая, конечно, отсутствия ванной и туалета, что она решила пока не задумываться о возвращении домой.

Но влюбляться здесь нельзя. Категорически. Хелен подумала над этой стороной вопроса и успокоилась. Сколько раз она говорила Рите, что у нее не голова, а машина. А вместо сердца — кусок льда. Она слишком расчетлива и слишком разумна, чтобы влюбляться с первого взгляда. Сначала она должна полностью убедиться в том, что человек ей подходит, и лишь потом можно позволить себе испытывать к нему какие-то чувства. Рита смеялась над этими ее утверждениями и говорила, что когда-нибудь Хелен встретит такого человека, влюбится в сей же миг, как только увидит его. Ну, насчет Ланселота она могла не волноваться. Даже по теории Риты, она ведь не влюбилась в него в тот же миг, как увидела? Скорее, наоборот.

Селина принесла холодную воду и сделала компресс. Туго обвязав ступню, Хелен села в кресло перед окном. Ноге нужен покой, поэтому она не сможет сегодня много ходить. А впереди еще полдня. Чем же заняться?

Хелен велела принести к ней в комнату сундуки и занималась тем, что разбирала старые вещи (то есть старые даже для этого времени) и старалась как можно подробнее запомнить детали нарядов. Самой большой бедой для нее было отсутствие возможности все это записать и зарисовать. Даже если бы она сделала чернила из чернильных орешков, что в изобилии встречаются летом на дубовых листьях, то писать все равно было не на чем. Она помнила — бумагу придумали китайцы в первом веке, и она даже до арабов дошла примерно только в восьмом, что уж говорить о древней Британии. Хелен постаралась вспомнить, на чем писали древние римляне, и вспомнила о пергаменте и церах — деревянных навощенных дощечках, прикрепленных друг к другу наподобие книги. Пергамент был слишком редким и дорогим материалом, так что придется использовать церы.

Она позвала Селину и велела идти в кабинет Ланселота. Наверняка там должно быть что-то для письма. Служанке так же было велено позвать к Хелен рыцарей, которые пожелают поведать ей какие-нибудь занимательные истории. Таким образом она надеялась записать истории их семей.

Хелен сидела в ожидании Селины, когда дверь распахнулась и вошел Ланселот. Он был немного зол, впрочем, как всегда.

— Вы и минуты не можете просидеть, чтобы не взбаламутить моих рыцарей? — недовольно произнес он.

Хелен удивленно уставилась на него. Что еще она сделала?

— Все рвутся к вам, — объяснил он. — Скажите, что вы задумали?

— Ничего особенного, — с вызовом ответила Хелен. Он всегда подозревает ее в каких-то недобрых делах. А ведь она уже столько сделала и для него самого, и для рыцарей!

— Так что же все-таки?

— Мне просто скучно сидеть здесь одной.

— Вы можете спуститься.

— Я не могу. У меня болит нога. Особенно после того, как вы уронили ее на пол!

— Нужно было держать ее, а не пялиться на меня.

Хелен в ярости и возмущении вскочила, забыв про ногу.

— Ах вы напыщенный павлин! — вскричала она. — Вон из моей комнаты!

— Это пока еще мой замок! — ответил ей Ланселот, не двигаясь с места.

— Тогда уйду я!

— Посмотрим, далеко ли, — с насмешкой продолжил Ланселот, глядя, как она хромает.

— Я обошла пешком почти пол-Европы, так что не испугаюсь, будьте уверены.

Хелен уже дернула ручку двери, когда Ланселот остановил ее.

— Извините меня, — сказал он. — Я всегда говорю не то в вашем присутствии. Возможно, это ваша красота так действует на меня.

Хелен гневно обернулась. Он еще смеет делать ей комплименты, очевидно, для того, чтобы разжалобить ее!

— Вы действительно очень красивы, это невозможно отрицать. А я мужчина. И вы мне нравитесь. Но я не знаю, как к вам относиться. Возможно, поэтому я говорю все эти глупости.

— Это не глупости, а оскорбления, — сердито сказала Хелен.

— Прошу меня простить. Я постараюсь более не оскорблять вас.

— Верится с трудом.

— В знак моих извинений могу отнести вас на ваш стул.

— Не трогайте меня. — Хелен прохромала к своему креслу. — Вы уже в который раз оскорбляете меня. А разве я давала вам повод? Скажите.

Ланселот не мог думать, глядя в эти прекрасные глаза цвета заморской корицы, поэтому отвернулся. Все это слишком далеко заходит. Пора от нее избавляться. Он завтра же выступает в Камелот и сдаст ее там Артуру. А может, удастся отправить ее с Гавейном? Тот давно не был дома. Съездит, побудет со своей семьей и заодно отвезет Хелен. От этой мысли у Ланселота на душе стало одновременно и радостно, и грустно.

— Нет, — сказал он. — Это все я. Обещаю больше не оскорблять вас, потому что завтра вы едете в Камелот, ко двору Артура. Вас отвезет Гавейн.

Хелен в удивлении открыла рот. Он отправляет ее в Камелот? Да еще и не сам будет сопровождать, а поручит это Гавейну? Он так сильно хочет избавиться от нее? Что ж, у нее тоже есть гордость.

Она не смогла ничего сказать, лишь кивнула головой, стараясь держаться как можно прямее. Он снова оскорбил ее и даже не подозревает об этом.

— Увидимся за ужином, леди Хелен. Я надеюсь, к тому времени вы уже будете чувствовать себя лучше и сможете к нам присоединиться.

Гавейн покачал головой, когда Ланселот сказал о своем решении.

— Вряд ли она так спокойно согласится, чтобы я ее отвез, — заметил он.

— Она уже согласилась, — холодно бросил Ланселот.

— Ты научился наконец с ней обращаться? — поинтересовался Гавейн с улыбкой.

Ланселот нахмурился.

— Это не твое дело.

Гавейн удивился. Его друг никогда не был груб ни с ним, ни с кем другим. С появлением этой девушки Ланселот стал сам не свой.

— Да что с тобой? — схватил он друга за руку. — Она так охмурила тебя, что ты забываешь, кто друг, а кто враг?

Ланселот с силой сжал руку Гавейна и отвел ее от себя.

— Никто не охмурял меня. Но ты отвезешь ее. Это приказ.

— Извини, Ланселот, но это твое личное дело. Ты не можешь отдавать мне подобный приказ.

С этими словами Гавейн развернулся и ушел. Ланселот с минуту смотрел ему вслед. Что с ним происходит? Только что поссорился с лучшим другом. И все эта чертовка. Все встанет на свои места, когда она уедет.

Он направился вниз, в зал, на ходу приказав слуге подавать ужин. Сев на свое место за столом, он отметил, что Хелен нет. Значит, она будет сидеть в своей комнате, ссылаясь на боль в ноге? Трусиха. Но тут по залу прошел шепот, и Ланселот невольно поднял голову. Хелен спускалась по главной лестнице, одетая в такое красивое платье цвета красного вина, что все слуги и рыцари уставились на нее. Ее волосы против обыкновения были распущены и колыхались темным вересковым облаком. Глаза сверкали, как рубиновое ожерелье на шее. За ней шел Гавейн. Ланселот понял, что спокойно поужинать ему не дадут. Очевидно, Хелен снова взялась за свое.

— Добрый вечер, господа, — поздоровалась она с рыцарями, усаживаясь между Гавейном и Тристаном и посылая в зал ослепительную улыбку.

Ланселот, видя это, сжал золотую ложку, и она медленно согнулась.

— Не смейте заигрывать с моими рыцарями. Я не хочу, чтобы они потеряли голову из-за такой вертихвостки, как вы, — предупредил он, не поворачивая к ней головы.

— Как ты, Ланселот? — раздался насмешливый голос Гавейна.

Ланселот резко повернулся к нему.

— А может быть, ты? Это ведь ты защищаешь нашу дорогую леди Хелен всякий раз, когда она…

— Когда что? — вмешалась Хелен. — Я не сделала ничего во вред вам. Но вы по-прежнему видите во мне только врага. Я не собираюсь терпеть это и дальше.

— И что же вы сделаете?

— Я поеду в Камелот, когда закончу свои дела здесь.

— Это какие же? Разрушение моего замка и захват моих рыцарей?

— Я собираюсь изучить остатки поселения кельтов недалеко от вашей деревни, и вы не сможете мне помешать.

— Еще как помешаю. Если Гавейн не отвезет вас в Камелот, то это сделаю я. Возможно, мне придется провести в вашем несравненном обществе еще два-три дня, но потом мои мучения закончатся, и я стану самым счастливым человеком на свете.

Хелен с яростью бросила ложку на стол.

— Да как вы смеете? Вы снова оскорбляете меня, а ведь совсем недавно обещали не делать этого!

— Вы тоже оскорбляете меня.

— Интересно, чем же? Тем, что хочу осмотреть какие-то заброшенные остатки деревни?

Ланселот не нашел, что ответить, поэтому просто встал и ушел. Конечно, это выглядело как капитуляция. Куда ни повернись, всюду была права она, и это порядком начинало его бесить. Но зачем он сам все время придирается к ней? Почему в ее присутствии он говорит и делает не то?

Он стоял на балконе, выходящем на тренировочное поле, и вновь вспоминал, как она лежала на его руках, когда он нес ее, как ее лицо было так близко к нему, что надо было лишь чуть наклониться, чтобы коснуться ее мягкой щеки. Его руки до сих пор помнили упругость ее тела, а кончики пальцев горели, будто он касался ее лишь минуту назад. Что с ним делает эта ведьма? Он видел ее волосы распущенными тогда, в замке, но не представлял, что они так прекрасны. И неужели она надела это платье, чтобы подразнить его? Он вспомнил ее тонкую талию и огромные карие глаза с длинными, загнутыми кверху ресницами. С каких пор он запоминает такие подробности? Сзади кто-то подошел, и он резко обернулся. Опять Гавейн. Что же он хочет от него на этот раз?

— Ты даже не поужинал как следует, — проговорил его друг, вставая рядом.

Ланселот удивленно посмотрел на него. В походах они не едят как следует по нескольку дней, однако тогда это Гавейна не беспокоит. Что же сейчас?

— Зачем ты пришел? — с подозрением поинтересовался он.

— Чтобы услышать твои извинения и извиниться самому, — спокойно объяснил Гавейн.

— Извиниться?

— Да, мне не следовало вмешиваться в ваши отношения.

— У нас нет никаких отношений.

— Я не слепой, Ланселот. Ни с одной женщиной ты не вел себя так.

— Грубо и отвратительно? — Ланселоту вдруг захотелось все рассказать, посоветоваться с другом. И не просто другом, ведь Гавейн всю жизнь был ему вместо старшего брата. — Я сам не знаю, что на меня находит, — признался он. — Каждый раз, когда я заговариваю с ней, какой-то черт толкает меня сказать гадость, которая все портит. Только что мы беседуем совершенно спокойно, а потом раз — и я делаю глупость. Отчего так происходит?

Гавейн понимающе улыбнулся.

— Так к некоторым из нас приходит любовь.

— Любовь? Чушь.

— Мы злимся на самих себя, что не можем контролировать себя по-прежнему, и выплескиваем эту злость на других.

Ланселот недоуменно посмотрел на друга. Он не шутит? Его слова так похожи на то, что происходит с ним. Он протянул Гавейну руку.

— Извини меня. Я не должен был говорить, что это не твое дело. Похоже, ты разбираешься в этом лучше меня.

Гавейн рассмеялся и обнял его.

— Так-то лучше. Расскажи-ка мне еще, что случилось между вами? Почему ты решил так быстро избавиться от нее? Она так сильно тебя волнует?

Ланселот почувствовал, как начинает гореть лицо, что бывало с ним нечасто, если не сказать никогда, но, к счастью, темнота скрыла это, поэтому Гавейн услышал лишь его взволнованное дыхание:

— Еще как.

— Так в чем же дело? Почему ты не начнешь ухаживать за ней вместо того, чтобы отсылать от себя?

Ланселот вздохнул. Если он скажет, что Хелен утверждает, будто явилась из будущего, его друг посчитает ее сумасшедшей.

— Я не могу. Она мне не подходит.

— И как ты это понял? Из ваших ссор? — снова усмехнулся Гавейн.

— Я это знаю, — стоял на своем Ланселот.

— А я вижу, что вы оба похожи, как две капли воды. А для хорошего брака лучше и не придумаешь. Муж и жена должны быть из одного теста.

— Ты собрался меня женить?

— А что? Тебе уже тридцать лет, пора завести семью и подумать о наследниках.

Ланселот задумчиво потер подбородок. Конечно, он задумывался об этом, но редко. Все же постоянная война с саксами не оставляет времени на то, чтобы улаживать личную жизнь. Конечно, любая дама при дворе Артура с удовольствием примет его предложение, но готов ли он отдать кому-либо свое сердце? Ведь брак без любви — мучение для обоих супругов.

Сравнивая формальные браки многих рыцарей, включая Артура, со счастливым браком Гавейна, Ланселот понимал, что настоящая семья должна строиться на любви. Он еще помнил свое счастливое детство, помнил, какая теплая атмосфера царила в их доме, а это было возможно потому, что его родители любили друг друга. В браках по расчету любви не было, и Ланселоту даже со стороны было заметно напряжение, сквозившее между супругами. К тому же большинство женатых таким образом пар предпочитали жить раздельно, а Ланселот не одобрял этого. В его представлении идеальная семья была тем местом и теми людьми, к которым он мог бы обратиться в любое время с радостью или болью, с победой или поражением, которая бы поддержала его и порадовалась вместе с ним. А со стороны супруга, выбранного по расчету, вряд ли можно было всего этого ожидать. Такие союзы приносили деньги и связи, и этого было достаточно.

Но, несмотря на счастливый брак Гавейна и своих родителей, в женитьбу по любви для себя он не верил. Любовь — эфемерное, быстро проходящее чувство, он убедился в этом на собственном горьком опыте и лучше навек останется холостым, чем снова испытает ту боль и унижение. А наследники? Ланселот покачал головой. Чем больше он думал на эту тему, тем больше запутывался.

— Еще успею, — пробурчал он.

— Ты можешь погибнуть в любом бою, и тогда твой род прервется.

— Есть еще Галахад.

— Я говорю не о твоем брате, а о тебе. Неужели великий Ланселот не оставит после себя ничего? Если ты погибнешь, твой замок отойдет к Галахаду, это его семья будет здесь жить.

— Но это будет и моя кровь тоже.

Гавейн вздохнул. Как объяснить Ланселоту, что иметь племянников и иметь собственных детей — совершенно разные вещи? Видно, рана, оставленная Гвиниверой, все еще кровоточит, и можно лишь надеяться на то, что появление леди Хелен наконец вытеснит из его головы все мысли о прежних неудачах.

— Думаю, тебе все же стоит поразмыслить над этим. — Гавейн похлопал друга по плечу и удалился.

Ланселот еще некоторое время раздумывал над словами Гавейна. В них есть своя правда, но вступать в брак только для того, чтобы оставить наследников? При мысли о женитьбе он невольно вздрогнул. Он подумает об этом позже. А пока нужно снова идти просить прощения.

Нога у Хелен почти не болела, и она с удовольствием лазила по старым, развалившимся стенам. Когда вчера Ланселот постучался к ней в комнату и снова извинился, она не знала, как это воспринять. Днем он извинился, вечером вновь оскорбил, а сейчас снова просит прощения. Она не стала его слушать, а просто захлопнула дверь перед его носом, но Ланселот, против обыкновения, не стал ругаться дальше, а просто ушел. Затем вернулся, но не один. Он привел с собой Гавейна. Гавейну она доверяла. Ей сразу понравился этот спокойный рыцарь, в отличие от своего предводителя ни разу не усомнившийся в ее рассудке. И когда Гавейн попросил ее выслушать Ланселота, ей ничего не оставалось, как согласиться. Ланселот вновь извинился и сказал, что в знак этого предоставляет ей право жить в замке, сколько она захочет, и сам лично отвезет ее на те развалины, которые она так хотела увидеть. Хелен, конечно, подозревала, что этим дело не ограничится и он все равно найдет какую-нибудь зацепку, чтобы поругаться, но наука требует жертв. Если, вернувшись, она сможет написать новый научный труд, то небольшая ссора с Ланселотом, который к тому же научился извиняться, того стоит. Царственным кивком головы она согласилась.

И вот они сразу после завтрака отправились сюда. Ланселот был тих и ни к чему не придирался, только запретил Галахаду их сопровождать. А Гавейна, который выехал вместе с ними, чтобы, как он выразился, они не поубивали друг дружку, на полпути к развалинам отозвали, сообщив о прибытии гонца от жены. Хелен думала подождать его возвращения — она вовсе не хотела ехать с Ланселотом одна, прекрасно зная, что, если они не «поубивают друг дружку», то определенно могут заняться кое-чем другим, что страшило ее еще больше. Но Ланселот не стал ждать, и Хелен пришлось ехать следом. Она должна была догадаться, что ее безупречный план держаться от него подальше пойдет наперекосяк.

— Вас в самом деле интересуют эти развалины? — Ланселот сидел на камне и смотрел на Хелен, сосредоточенно ковырявшуюся в земле маленькой деревянной лопаткой, которую она взяла на кухне, несмотря на протесты кухарки, узнавшей, как именно Хелен собирается ее использовать.

— Конечно, — невнятно отозвалась Хелен, занятая своим делом. Кажется, она нашла что-то вроде глиняного горшка. Вряд ли горшок ей многое даст, кроме того, что она узнает, из какой посуды тогда ели. Но, как ни странно, это оказалась глиняная табличка, испещренная какими-то знаками. Вот это удача.

— Вы не знаете, кто конкретно здесь жил? Ремесленники? Купцы? Это был большой город? — Хелен засыпала Ланселота вопросами, не ожидая ответа. Она бы удивилась, если бы он смог ответить.

Ланселот покачал головой.

— Наверное, старые люди в деревнях еще хранят предания об этом, они могут вам рассказать.

— Где они живут? — встрепенулась Хелен. — Мы можем поехать туда?

— Леди, вы в самом деле хотите все это узнать?

Хелен вдруг опомнилась. С кем она разговаривает? Он ведь не знает, что такое археология. А еще она рассердилась, что он все время называет ее «леди», это звучало как кличка.

— Хватит называть меня «леди», — оборвала она его. — У меня есть имя. Если не хотите называть меня леди Хелен, можете называть «ваша светлость».

— Это еще что означает? Вы совсем не светлая.

— Это уважительное обращение к графине. Если вы еще не забыли — я графиня Невилл.

— Да, и ваш дедушка — граф.

— Я же вам все объяснила. Я так и думала, что вы не поверите мне. Зря я вам все это рассказала.

Ланселот вздохнул. Он думал о том, что она сказала, но не пришел ни к какому выводу.

— Значит, вы продолжаете утверждать, что прибыли к нам из… какого века?

— Из двадцатого.

— Я даже не предполагал, что в своей любви к войнам человечество сможет просуществовать так долго.

Хелен удивленно обернулась. А он вовсе не глуп, этот Ланселот.

— Значит, вы тоже против войны? — удивленно спросила она, забыв про свою работу.

— Конечно, — так же удивленно ответил Ланселот, — а вы думали, раз я сражаюсь с саксами, то люблю убивать?

— Нет. — Хелен слегка смутилась. Она не думала, что он воспримет ее слова как оскорбление, и поспешила объяснить: — Я не это имела в виду. В преданиях о вас осталась память как о великом воине, и Гавейн отзывается о вас так же. Поэтому я подумала, что война для вас — привычное дело…

— И кроме этого я ничего не умею? Вы это хотели сказать?

Хелен почувствовала, как краснеет. Да она в жизни столько не краснела! Даже в детстве. Слегка разозлившись на себя, она с вызовом ответила:

— Да, я так считаю.

Ланселот поднялся с камня, на котором просидел последние полчаса, пока она занималась своими «исследованиями», и залез на полуразрушенную стену. Развалины деревни кельтов стояли на небольшом возвышении, и отсюда хорошо было видно окружающую местность.

— Что вы там делаете? — Хелен подошла к нему, видя, что он не собирается ей отвечать.

— Что я делаю? — переспросил он, затем вдруг наклонился и подал ей руку. — Забирайтесь сюда.

Особо не задумываясь, она приняла его руку, и он помог ей забраться на стену. Отсюда открывался такой же великолепный вид, как из замка: золотистое поле ржи, которую скоро нужно будет убирать, зеленый лес вдалеке и голубое небо над головой. Легкий теплый ветерок касался их лиц, довершая идиллию.

— Мой отец правил этими землями много лет. Затем его место занял я.

— Вы неплохо управляетесь, — сказала Хелен, злясь на себя за то, что не может просто по-хорошему сделать ему комплимент. — Если и остальные земли так же ухожены, то остается только удивляться, как вам удалось так пренебрежительно относиться к вашему замку.

Ланселот рассмеялся и спрыгнул на землю, затем протянул ей руки.

— Спускайтесь, маленькая злючка. Не можете удержаться, чтобы не уколоть меня?

Хелен не взяла его руку, понимая, что если она спустится отсюда с его помощью, то буквально окажется в его объятиях. Она прошла немного дальше по стене и спустилась там, где стена почти врастала в землю. Ланселот, увидев это, сложил руки на груди и понимающе ухмыльнулся, но, к счастью, Хелен этого не видела.

Она думала над словами, что его отец правил этими землями. Но по легенде Ланселот родом из Бретани. Неужели легенда врет? Вот подходящий момент узнать настоящую историю первого рыцаря Британии. К тому же сегодня он в хорошем настроении. Тут она почему-то замялась. Очевидно, ему будет нелегко рассказывать о своей семье, ведь его родителей уже нет в живых. Но ей дан единственный в истории шанс узнать правду, и она не должна упустить его. Но Ланселот опередил ее.

— Вы все время говорите: «В преданиях о вас осталась память, о вас осталась слава». Хотелось бы узнать подробнее, — сказал он.

— Вы же мне не верите. Зачем мне вам что-то рассказывать? — возразила Хелен.

— Вы можете рассказать что-нибудь, что поможет мне вам поверить.

Хелен прищурилась и пристально посмотрела на него. Он снова смеется над ней или в самом деле хочет узнать? Что ж, в любом случае она ничего не теряет.

— Что конкретно вы хотите услышать?

— Ну, для начала объясните вот это: моя любовь к хорошеньким женщинам погубит целое королевство.

Хелен думала, что он уже забыл эти неосторожно брошенные слова. Но Ланселот продолжал смотреть на нее, и ей захотелось куда-нибудь скрыться. Ведь наверняка нельзя рассказывать человеку его будущее, от этого может измениться и его жизнь, и жизни других людей. Не приведет ли это к эффекту бабочки, как в рассказе Брэдбери?

— Ну же? Неужели ваша фантазия иссякла? — поддразнил ее Ланселот.

Хелен вздернула голову. Значит, он не верит ей. Ну хорошо, если нельзя рассказывать человеку его будущее, то ведь можно рассказать ему сказку? Почти все в легендах об Артуре и рыцарях Круглого стола Хелен считала вымыслом. Чего стоила одна только чудовищная выдумка о том, как Ланселот побеждал великанов, или о том, как его воспитала Дева Озера, поэтому ему дали прозвище — Озерный. Довольно несуразное и не харизматичное, на взгляд Хелен. Она вспомнила, как Гавейн упоминал как раз эту историю, и решила начать с развенчания этого мифа.

— Ну, могу сказать, что ваш друг сэр Гавейн прав насчет Девы Озера. В преданиях это сохранилось. Там вы проходите большей частью под прозвищем Озерный, — сказала она, внимательно глядя на него. Как он воспримет такую правду?

Ланселот фыркнул.

— Вы сами придумали это со слов Гавейна.

— Вовсе нет. В легенде ваша мать после бегства вашего отца Бана, кстати, в легенде вашего отца зовут Бан, а вашу страну — Бенвик, современная Бретань, это во Франции…

— Где?

— Во Франции, на континенте. — Хелен вспомнила, что Франции еще не существует. — В Галлии, — поправилась она.

— Зачем меня приписали к Галлии? — удивился он.

— Не знаю, может, потому, что многие бритты после… — Она замялась, ведь нельзя было говорить, что саксы завоюют Британию. — Многие бритты уехали туда и основали там новое королевство.

— После чего они туда уехали? — Ланселот был более внимателен, чем она думала.

— Не знаю, — отвертелась Хелен. — Вы будете слушать дальше или нет?

— Ладно, только давайте пойдем в тень.

Ланселот прошел к одной из стен и растянулся на траве. Хелен поколебалась, но присела недалеко от него.

— Рассказывайте дальше, — потребовал он.

— Так вот, после бегства вашего отца… — начала снова Хелен, но Ланселот прервал ее:

— От чего он бежал?

— В легенде об этом не говорится, — соврала Хелен. — После бегства вашего отца ваша мать отдала вас на воспитание Деве Озера. Я не знаю, почему Деве Озера и какое озеро это было, — поспешно произнесла Хелен, видя, что Ланселот снова хочет что-то спросить.

Но он сказал другое:

— Меня действительно воспитала женщина с озера. Она была моей кормилицей и жила в домике на озере, вон там. — Он показал на юго-запад. — Я тоже жил там вместе с ней, когда родители куда-то уезжали. Но мой отец никуда не убегал. Он умер зимой от лихорадки. Моя мать так сильно любила его, что не смогла этого вынести и вскоре заболела и отправилась вслед за ним. Галахад был тогда совсем младенцем.

Он замолчал и уставился вдаль, а у Хелен неожиданно для самой себя выступили слезы. Между братьями разница целых десять лет, и если Галахад был тогда младенцем, то сколько же лет было самому Ланселоту? Очевидно, он тоже был тогда всего лишь ребенком. Она украдкой посмотрела на него. Потерять родителей в столь юном возрасте, да еще заниматься всем этим: замком, маленьким братом, отражать бесконечные атаки саксов…

Но Ланселот вскоре пришел в себя и посмотрел на нее.

— Что с вами? Неужели всесильная Хелен плачет?

— Как вы меня назвали? — Хелен украдкой стерла слезинки с уголков глаз.

— Всесильная. Вы ведь все можете делать. Мужчина вам не нужен.

Тут Хелен не выдержала и рассмеялась. Ланселот с удовольствием смотрел на нее. С момента их знакомства она только и делает, что спорит и ругается с ним, и он не помнил, чтобы она так смеялась.

— Вы говорите, как моя подруга Рита. А вас обижает то, что я все могу делать сама? — вдруг спросила она.

— Немного, — тихо проговорил Ланселот, не сводя с нее глаз.

Хелен отвела взгляд, ощущая, как на нее вновь накатывают неуместные здесь чувства.

— Я не смогла сама дойти с тренировочного поля. Вам пришлось меня нести, — напомнила она ему.

— Это было незабываемое удовольствие для меня, — так же тихо проговорил он и потянулся к ней, но Хелен успела отдернуть подол своего платья.

— Вы будете слушать? — грубовато бросила она. Ей нужно держать его как можно дальше от себя.

Ланселот кивнул, и она продолжила:

— Вы считались самым храбрым и искусным воином, поэтому множество рыцарей мечтало сразиться с вами. Конечно, вы всех побеждали.

— Вот теперь вы говорите правду, — совсем по-мальчишески улыбнулся Ланселот. — Слишком много воинов хотят сразиться со мной, чтобы показать свою доблесть. Но я не сражаюсь с ними. Я считаю: хочешь показать свою доблесть — защищай свою страну.

— От скромности вы не умрете, — покачала головой Хелен и продолжила: — Также в легендах говорится о великанах, которых вы побеждали. Это тоже было?

— Не выдумывайте! — Ланселот приподнялся на одном локте. — Великанов не бывает. Это вы уже сами сочинили.

— Вовсе нет. Может, вспомните еще одно чудесное совпадение? Я ведь в Деву Озера тоже не верила.

Ланселот задумался, затем медленно начал говорить:

— Не знаю, великаны или нет, но давно, лет десять назад, я тогда был еще совсем юн, как сейчас Галахад, мы защищали одну крепость, почти на самой границе с саксами. К тому времени они уже захватили Кент и прорывались вперед. Саксы встали под нашими стенами и выслали три осадные башни. Нас, защитников крепости, было совсем мало, и, если бы они добрались до нас, нам пришел бы конец. Артур шел к нам на помощь, но не успевал.

Хелен слушала, обхватив колени руками. Она никогда не думала, что хоть что-то в этих легендах было правдой, кроме того, что действительно шла длительная борьба бриттов против саксов и ее возглавлял благородный и сильный человек, впоследствии получивший имя короля Артура. А сейчас история оживает перед ней.

— Меня послали в подземный ход, поскольку я был самый худой из всех.

Хелен посмотрела на него, спокойно разлегшегося на траве. Он и сейчас не толстый. Но, конечно, и не худой. Широкие плечи, стройный длинный торс, узкая талия, длинные, сильные ноги. Она вдруг вспомнила, как прижималось к ней это великолепное тело, и поспешно отвела глаза.

— Мне удалось вылезти перед самыми башнями и поджечь их. Не знаю, как я добрался до третьей башни, ведь она была самая дальняя, и когда я бежал к ней, то чувствовал, как стрелы свистят у меня над головой. Одна все же догнала меня. Хотите посмотреть шрам? — вдруг спросил он с хитрой улыбкой.

Перед мысленным взором Хелен автоматически предстало его сильное, мускулистое тело, наверняка оно и должно быть таким! Осознав, о чем ей только что подумалось, она залилась краской, что явилось для Ланселота очевидным доказательством направления ее мыслей. Он понимающе усмехнулся и вновь растянулся на траве. Опомнившаяся Хелен попыталась было вскрикнуть:

— Да как вы смеете… — но рыцарь прервал ее счастливым смехом, и Хелен, не выдержав такого позора, кинулась на него с кулаками.

Ланселот с готовностью схватил ее за руки и притянул к себе, отчего она упала прямо на него. Голова у нее закружилась от такой близости, и память услужливо подсказала, что произошло в прошлый раз, когда он так же держал ее в объятиях. Но сейчас они не стояли, а лежали…

Ланселот в один миг перевернул ее и оказался сверху. Хелен завороженно смотрела в его глаза, а его губы вновь приближались к ней. Она уже не могла выдержать эту сладкую пытку. Ее губы сами раскрылись навстречу ему, и тело выгнулось в немой просьбе. Ланселот не заставил себя ждать. Его губы накрыли ее рот, а руки — ее тело. Теперь уже нельзя было остановить это, и оба они накинулись друг на друга, целуясь так исступленно, словно от этого зависела их жизнь.

Но вдруг вдалеке отчетливо послышался стук конских копыт. Хелен едва успела поправить платье, а Ланселот — рубашку, когда всадник показался из-за деревьев на дороге. Это был Гавейн. Он издалека крикнул, словно предупреждая их, и Хелен подумала, что он знает, что здесь могло произойти, и не хочет их смущать. Наверное, именно поэтому он и вернулся в замок, сославшись на гонца. Она не успела рассердиться на Гавейна и Ланселота, что они подстроили ей такую ловушку, как рыцарь уже подъехал к ним.

— После вашего отъезда приехал еще один гонец — от Артура, — сказал Гавейн, вручая свернутое в трубочку письмо Ланселоту, и Хелен поняла, что это объяснение предназначалось ей. Она сразу перестала сердиться.

— Артур призывает нас с Гавейном к себе, и я собираюсь выехать завтра же. Если хотите, можете поехать с нами, леди Хелен, — сообщил Ланселот, сворачивая пергамент и отдавая обратно Гавейну.

— Конечно, — кивнула она, совершенно забыв о том, что только вчера артачилась и не хотела уезжать из замка. Увидеть Камелот своими глазами — что может быть важнее для историка?

Они въехали в Камелот ранним утром, и Хелен во все глаза глядела на невиданное зрелище. Вовсе не белоснежный каменный город, который так любили описывать средневековые романисты во главе с Мэлори, Камелот был, конечно, больше из дерева, нежели из мрамора, но все равно производил грандиозное впечатление. Увидев ее изумление при виде открывшегося вида, Ланселот довольно улыбнулся.

— Впечатляет, не так ли?

Хелен кивнула. Она сожалела, что с собой у нее не было фотоаппарата. Вряд ли кто-нибудь поверит ей, когда она начнет рассказывать, каким был настоящий Камелот.

Легендарный город был обнесен двумя стенами: каменной и деревянной. Ланселот объяснил, что со стороны реки стена только деревянная, но Артур собирается ее достроить. Перед стеной был ров, заполненный водой. На воротах и на стенах через равные промежутки были установлены многочисленные флаги, и Хелен в восхищении уставилась на них.

— Как будто какой-то праздник! — воскликнула она, а Гавейн, ехавший всю дорогу рядом, только ухмыльнулся. Она заметила это, и ему пришлось объяснить:

— Конечно, праздник. Ведь мы вернулись. До похода к вам мы ездили освобождать еще три замка.

Вскоре на стены высыпало огромное количество людей, которые махали и кричали им. Ланселот приказал развернуть флаги, чтобы стража видела, кто едет, и подъемный мост медленно опустился. Народ вышел на дорогу, чтобы приветствовать воинов.

— Ланселот! Великий Ланселот! — кричала толпа и совала цветы ему в руки, а женщины и девушки посылали ему воздушные поцелуи. Впрочем, некоторые поцелуи были вовсе не воздушными, но Ланселот совершенно этому не противился. Он принимал поцелуи, букеты и радостно улыбался и махал рукой.

Хелен удивилась тому, как встречают Ланселота. Все это торжество слегка напоминало древнеримские триумфальные вступления полководцев-победителей, не хватало лишь золотого лаврового венка и процессии сзади с захваченной добычей. Безусловно, Ланселот — великий рыцарь, но здесь все выглядело так, словно народ встречает своего короля с великой победой.

— Они так его любят? — Хелен удалось протиснуться к Гавейну. — Или здесь всех так встречают?

Гавейн улыбнулся.

— Он олицетворяет для них мир. Они знают, кто сражается на границах и кто сдерживает саксов.

— Но ведь он не один. Вы тоже сражаетесь вместе с ним. И вообще, я думала, что Британия обязана мирной жизнью Артуру.

— Артур — мудрый правитель. Его законы справедливы. Но они действуют лишь в мирной жизни, а мир обеспечивает Ланселот со своими войсками. Пока он не пришел к командованию, Британии приходилось довольно туго. Он великий военачальник, так же, как Артур — великий правитель.

Хелен задумалась над словами Гавейна. Значит, Артур объединил британские земли, но без помощи Ланселота все его королевство развалилось бы? В принципе, похоже на правду. Мудрый правитель приводит соседей в союз, объединяя их силы, но ему нужен талантливый полководец, чтобы этими силами правильно распорядиться. Вот почему в легенде об Артуре Ланселота называют первым рыцарем! Он действительно первый, то есть самый главный, воин.

— Без Ланселота весь союз, над созданием которого так упорно трудились и отец Артура, и он сам, и мы все, давно бы развалился. За ним воины готовы идти хоть в огонь, хоть в воду, и вожди остальных земель безоговорочно доверяют ему своих людей, когда бы он ни попросил и куда бы ни послал. Еще ни разу Ланселот не подвел тех, кто ждал от него помощи.

Хелен с невольным уважением посмотрела на ехавшего впереди и продолжавшего принимать почести Ланселота. Рыцарь, побеждавший драконов и великанов, был великим полководцем?

Они довольно долго ехали по городу в сопровождении ликующей толпы, пока не показался дворец Артура. Сам замок был окружен стеной так же, как и весь город. И перед въездом их тоже окликнула стража на воротах, хотя они прекрасно видели, кто едет, так же, как и стража на внешней стене. Конечно, в военное время подобная предосторожность была необходима.

Въехав во двор, они остановились у длинной парадной лестницы и спешились. Ланселот подал руку Хелен, и они вошли в замок первыми, за ними следовали Гавейн, Тристан и Персиваль, а затем отряд из двадцати рыцарей. Галахад с остальными воинами остался дома на случай внезапного нападения саксов.

Хелен жадно разглядывала внутреннее убранство. Гладкие каменные стены, украшенные бронзовыми подсвечниками, колонны, гербы, флаги, маленькие столики с древнегреческими вазами и цветами, гобелены на стенах залов, через которые они проходили, мелькали перед ее взором, как в калейдоскопе. Она вертела головой во все стороны — так ей хотелось все это получше разглядеть. Ланселот остановился, лишь достигнув особенно большого зала, и у Хелен наконец появилась возможность рассмотреть убранство хоть одной комнаты. Но теперь ее внимание больше, чем предметы интерьера, привлекла пестрая толпа придворных дам и рыцарей, которые почтительно склонили головы перед Ланселотом. До Хелен донеслись восторженные вздохи и шепот дам, глазевших на Ланселота, как на чудо. И тут Хелен услышала:

— Ланселот, король Бенвика, и Гавейн Оркнейский — к королю Британии Артуру!

Сначала она даже не поняла, что сказал высокий худой человек, очевидно, выполнявший роль дворецкого в этом огромном замке, а когда открылись двустворчатые, обитые кованым железом и украшенные золотом двери и вышел Артур, она забыла обо всем на свете и во все глаза уставилась на легендарного короля. Она первый человек в современном мире, кто знает, что Артур существовал на самом деле! Хелен, разинув рот, пожирала короля глазами.

Артур широко улыбнулся и двинулся навстречу Ланселоту. Они дружески обнялись, затем король обнял Гавейна. Хелен осталась стоять во главе остальных рыцарей, как по команде одновременно опустившихся на одно колено, держа шлемы в руке. Ей это вновь напомнило римский обычай встречи воинами своего императора, хотя удивляться не стоило — британское население в здешних местах в основном было романизировано и, конечно, на протяжении нескольких поколений воспитывалось по римским обычаям, которые живы и сейчас, когда Рим уже покинул эти края.

После приветственных речей Ланселот вспомнил и о ней. Он подвел Артура к Хелен и представил ее:

— Племянница леди Кассандры, леди Хелен.

Она открыла было рот, чтобы сказать, что у нее нет тети, однако решила не спорить с Ланселотом хотя бы здесь, в присутствии самого Артура. Вместо этого она снова принялась рассматривать короля. Он был очень высок, выше Ланселота. Если исходить из того, что рост Ланселота составлял примерно шесть футов и четыре дюйма, то Артур был почти шесть футов и восемь дюймов, что вполне соответствовало легенде. Брюнет, слегка начал седеть. Мужественное, даже несколько суровое лицо. Видно было, что трон он не занимает формально, а является настоящим сильным правителем.

Артур слегка склонил голову, приветствуя ее, и Хелен запоздало присела в реверансе, отчего у короля поднялись брови. Хелен вспомнила, что реверансы еще не вошли в моду. Пока даже знатные дамы приветствовали правителей поклоном. Но королю понравилось ее новшество, он крякнул от удовольствия и сказал:

— Сразу видно, благовоспитанная дама.

Ланселот невольно издал короткий смешок.

— Чем тебе не угодила леди Хелен, Ланселот? — посмеиваясь, обернулся к нему Артур, но рыцарь уже не слушал его.

Он смотрел в сторону все еще открытых двустворчатых дверей, из-за которых минутой ранее вышел король. И Хелен, и все остальные разом повернули головы в ту сторону. В дверях стояла ослепительно красивая женщина и вызывающе-надменно смотрела на собравшихся.

Хелен сразу догадалась, что эта высокая блондинка с волнистыми волосами почти до пят, в прекрасном шелковом платье бирюзового цвета, украшенном драгоценными камнями, с золотыми браслетами на руках и с диадемой на голове — Гвинивера. Правда, Хелен всю дорогу надеялась, что королева окажется и вполовину не так хороша, как описывали ее легенды, но увы. Теперь она понимала Ланселота.

Но тут Ланселот что-то резко буркнул, едва кивнул в сторону красавицы королевы и стремительно вышел из зала, забыв о Хелен, Гавейне и своих воинах. Гвинивера тотчас же скрылась за золочеными дверями. Хелен даже показалось, что она гневно фыркнула.

Артур задумчиво посмотрел вслед своему первому рыцарю и снова повернулся к Хелен.

— Путешествие не утомило вас? Не желаете пройти в ваши покои? Я прикажу предоставить вам голубые, в которых останавливается ваша дорогая тетушка. Она обещала прибыть ко двору, но не уверен, что мы дождемся ее сегодня. Она немного… э-э-э, необычная.

Хелен пропустила слова насчет тетушки мимо ушей и обрадованно уставилась на короля. Она будет жить в замке? Но чего еще она ожидала? Ведь здесь нет отелей.

— Да, ваше величество, — сказала она и снова присела в реверансе.

Артур еще раз довольно хмыкнул.

— А после того как отдохнете, я попрошу вас научить наших дам этому искусству, — сказал он, и Хелен, зардевшись, выпрямилась. Безусловно, с такого ракурса мужчинам приятнее всего разглядывать женщину.

Но с королем спорить она не решилась и только беспомощно оглянулась на Гавейна.

— Леди Хелен прямо из Рима, — поддержал он. — Уверен, она будет рада обучить наших дам.

— До встречи за ужином, леди Хелен, — сказал король, целуя ей руку. — Хаммерсфилд отведет вас в ваши покои.

Тут слуга, которого она сначала не заметила, указал ей рукой направление. Хелен испуганно оглянулась. Неужели она должна идти туда одна? Ведь здесь она никого не знает. Гавейн снова улыбнулся и негромко сказал:

— Смелей, леди Хелен. Неужели вы хотите, чтобы Ланселот узнал, что здесь вы тише воды, ниже травы?

Хелен гордо вскинула подбородок и повернулась к слуге:

— Ведите меня, Хаммерсфилд. Милорд, сэр Гавейн, до встречи. — Она слегка склонила голову и величественно удалилась, слыша за собой смешок Гавейна.

Артур удивленно посмотрел на рыцаря.

— Неужели это то, о чем я подумал? — поинтересовался он.

Гавейн лишь молча кивнул головой. Артур погладил свою бороду.

— Что ж, я одобряю его выбор.

Гавейн покачал головой.

— Он пока отрицает, но и слепому видно, что эти двое неравнодушны друг к другу.

Артур задумчиво посмотрел в сторону закрывшихся двустворчатых дверей.

— Думаю, это было бы всем на пользу, — медленно проговорил он. Затем, спохватившись, подошел к рыцарям.

— Приветствую вас, храбрые воины. Тристан, Персиваль, рад видеть вас в добром здравии.

Затем повернулся к Гавейну.

— Пройдем в мои покои. Мне нужно обсудить с тобой кое-что. Надеюсь, и Ланселот к нам присоединится.

Хелен сидела в своей комнате, уже принявшая ванну, переодевшаяся в красивое красное платье, что она надевала в замке Ланселота, причесанная, как следует, и ждала приглашения к ужину. Селина, которую она взяла с собой, хлопотала вокруг нее, убирая несуществующие пылинки и что-то восторженно щебеча. Она была в Камелоте в первый раз, и все вокруг ее восхищало. Но Хелен интересовало только одно — что происходит между Ланселотом и королевой? Все знают легенду, но кто знает правду?

Но кроме желания узнать правду Хелен вдруг ощутила некое внутреннее беспокойство, похожее на злость. С чего ей на него злиться? Ни вчера, ни сегодня он не подавал ей ни одного повода для ссоры. И все же его поспешный уход после появления прекрасной королевы заинтриговал ее. Тут была какая-то тайна. Решив во всем разобраться, Хелен не стала ждать приглашения и потащила Селину вниз. Служанка, делая круглые глаза и уговаривая Хелен подождать, неохотно шла следом. Навстречу им попался Хаммерсфилд и сообщил, что его величество приглашает леди Хелен присоединиться к их скромному ужину.

«Скромный ужин» оказался настоящим пиром. Ее поместили за одним из нижних столов, расположенных у помоста, где сидели сам король и приближенные к нему люди. Почему ей досталось столь почетное место, Хелен не поняла. Она устроилась между Тристаном и Персивалем.

— Мне поблагодарить сэра Ланселота за это место? — шепнула она Тристану, но молодой рыцарь лишь улыбнулся ей.

— Ваша тетя, леди Кассандра, весьма уважаема здесь, в Камелоте. Говорят, она дружит с Мерлином.

Хелен сделала вид, что поняла. Ее таинственная тетя дружит с Мерлином? Так он действительно существовал?

— Мерлина не существует. Это сказки для младенцев, вроде тебя и Галахада, — поддел молодого рыцаря Персиваль.

Но Тристан, очевидно, привыкший к подобным поддразниваниям, лишь миролюбиво улыбнулся.

Хелен поняла, что за верхним столом, кроме короля и королевы, сидят союзники. На данный момент это были Ланселот с Гавейном, находившиеся по правую руку от Артура, остальные же места пустовали. Тристан объяснил, что другие вожди должны прибыть сегодня-завтра. Артур собирает большой совет.

По левую руку от короля сидела его жена, красавица Гвинивера, и лучезарно всем улыбалась. Она улыбалась и Ланселоту, и даже отсюда Хелен видела, как тот отводил взгляд и хмурился. Он едва притрагивался к еде, зато вино в него помещалось в огромном количестве. В Солсбери она ни разу не видела, чтобы он так много пил, даже когда она нашла его лучшее вино в погребах Хогана. Наверху засмеялись, и король многозначительно взглянул на Хелен. Она увидела, как Гавейн что-то рассказывает ему. Без сомнения, речь шла о ней. Король поднял кубок и попросил тишины.

— За прекрасных дам! — провозгласил он.

Рыцари начали вставать и поддерживать этот тост.

— За дам! За прекрасных дам!

Хелен улыбалась в ответ на многочисленные взгляды и улыбки, обращенные к ней, как рыцарей Ланселота, так и незнакомых. Краем глаза она увидела, что Ланселот отодвинул свой стул и начал спускаться. Он должен был пройти мимо нее, и она отодвинула свой стул, намереваясь перехватить его по дороге, но он так свирепо взглянул на нее, что она осталась стоять на месте. Усаживаясь обратно, она подняла глаза на верхние столы и увидела, как безупречный рот Гвиниверы кривится в ядовитой ухмылке и ненавидящие глаза упираются в нее. Королева будто о чем-то предупреждала.

— Не беспокойтесь о нем, леди Хелен, — сказал Тристан, желая успокоить ее.

— Да, наш Ланселот крепок на желудок, — выдал Персиваль, из чего Хелен стало ясно, что рыцарь и впрямь много выпил.

Остаток ужина прошел для нее как в тумане. Загадка отношений Ланселота и Гвиниверы сверлила мозг Хелен. Неужели легенда права и они были любовниками? И теперь королева приревновала своего верного рыцаря к ней, явившейся из ниоткуда? Но почему она должна ревновать? Между Хелен и Ланселотом ничего нет и быть не может.

Тристан с Персивалем ухаживали за ней весь ужин, а после Тристан пригласил ее танцевать. Придворные дамы бросали на нее завистливые взгляды, а кавалеры — вожделенные, так что Хелен вдруг почувствовала себя неуютно. Она все время оборачивалась, словно пытаясь кого-то рассмотреть в толпе, и лишь к концу вечера поняла, что невольно искала Ланселота.

Находиться совершенно одной в чужом веке, среди абсолютно чужих незнакомых людей было странно и довольно неприятно. Но она совершенно забывала об этом рядом с Ланселотом. Почему-то в его присутствии ей было очень спокойно. Даже дружелюбные Гавейн и Тристан не могли внушить ей подобного спокойствия. Возможно, это чувство появилось у нее оттого, что Ланселот знал правду о ней?

Придя к такому выводу, Хелен захотелось немедленно увидеть Ланселота. А также проконтролировать, что он не с королевой. Почему-то ей важно было это знать. Она извинилась перед Тристаном и вышла из зала, по пути прихватив Селину, разинув рот наблюдавшую за танцами.

Эта часть замка, видимо, была предназначена для привилегированных особ, — войдя в комнату Ланселота, она нашла ее более богато убранной, чем предоставленные ей голубые покои. Но сейчас было не время рассматривать обстановку. Рыцарь лежал на кровати, и она быстро подошла к нему. Селина осталась стоять в коридоре. Остановившись около кровати, Хелен вдруг задумалась. А что она, собственно, хочет узнать? Почему королева смотрит на нее с ненавистью? Что происходит между ним и королевой? Последнее явно не ее дело, о чем рыцарь не преминет ей сообщить.

— Пришли поиздеваться? — раздался вдруг голос Ланселота, приглушенный подушками. — Давайте, вы ведь не издевались надо мной целых два дня.

Хелен опешила. Что сказать ему? К тому же, судя по голосу, он основательно пьян. Она развернулась, чтобы уйти, но он поймал ее за подол накидки. Черт ее дернул надеть эту развевающуюся накидку! Не нужно было слушать Селину, утверждавшую, что такие носят все дамы при дворе. Но, что скрывать, ей хотелось выглядеть красивой, хотя затмить ослепительную Гвиниверу вряд ли было возможно.

— Отпустите меня, — сказала она, пытаясь вырвать накидку.

Но Ланселот не собирался отпускать ее. Он сел на кровати, притянул Хелен к себе и зажал ее между коленями. Затем медленно запустил руки в ее волосы. Она замерла от его прикосновений.

— Вы ведь за этим сюда пришли? Так давайте, валяйте.

Он вздохнул и уткнулся лицом в ее грудь, обняв за спину обеими руками. Хелен медленно закипала. Подумать, что она пришла, чтобы переспать с ним?

Но Ланселот нашел в себе силы оторваться от нее и продолжил:

— Скажите какую-нибудь гадость. Что же вы молчите? Я жду. — Его руки медленно начали скользить от талии к ребрам.

Почувствовав, как в ней поднимается желание в ответ на его действия, Хелен резко вырвалась.

— Вы пьяны, — сказала она. — Я поговорю с вами завтра.

— Конечно, Ланселот никому не нужен, — вдруг выдал он и снова упал на кровать.

Хелен остановилась. Он пьет, потому что не нужен? Кому? Неужели королеве? Конечно, кому же еще.

Она уже взялась за ручку двери, когда Ланселот снова заговорил:

— Я скажу, чтобы завтра вас посадили рядом со мной. Я видел, где вы сидели сегодня.

— Не нужно, — отказалась Хелен. — Мне хорошо на моем месте. Сэр Тристан и сэр Персиваль — учтивые рыцари.

— Мне нужно, — рявкнул Ланселот, по-прежнему не поднимая головы. — Я сказал: вы сядете рядом со мной. Никаких возражений, иначе я вас… — Он запнулся. — Я вас отшлепаю. Маленькая злючка. — Последние слова он пробормотал, уже проваливаясь в сон, так что Хелен пришлось подойти ближе, чтобы услышать.

— Маленькая колючка, — разобрала она. — Злючка-колючка.

Хелен от злости сжала кулаки. Вот так и треснула бы его по пьяной башке! Но она взяла себя в руки и вышла из комнаты. В коридоре тряслась от страха Селина.

— Госпожа, я никогда не видела сэра Ланселота таким… Он в порядке? Вы не руга… — Она поспешно проглотила последнее слово.

Но Хелен прекрасно поняла и довольно зло ответила:

— Нет, Селина, мы не ругались. Он и двух слов связать не может. Ты говоришь, что никогда не видела его таким?

— Нет, госпожа.

— Тогда завтра ему будет очень, очень плохо, — мстительно проговорила она. — Ты присмотришь за ним сегодня ночью.

— Но, госпожа, — испуганно попыталась возразить Селина, но Хелен властно прервала ее:

— Ему понадобится помощь. Возьми тазик, воды, будто сама не знаешь, как ухаживать за пьяными господами, — и, не обращая внимания на изумленное лицо Селины, поспешила прочь. Она должна узнать, что происходит между Ланселотом и Гвиниверой. Надо найти Гавейна, он наверняка не откажется ей помочь.

Селина постояла еще минуту после ухода Хелен, затем медленно побрела в покои Ланселота.

Хелен нашла Гавейна по-прежнему сидящим в большом зале. Он оживленно беседовал с королем, а королевы не было видно. Немного подумав, она решила, что расспросить обо всем можно и завтра, к тому же завтра Ланселот протрезвеет и сможет сам ответить на многие вопросы.

Ланселот просыпался тяжело, голова гудела, во рту был отвратительный привкус. Рядом кто-то копошился, и он схватил этого человека за руку. Наверняка это Хелен. Вечно ей неймется. Совершенно не похожа на приличную даму. Но услышав: «Милорд, вы проснулись!» — тут же отпустил руку.

— Селина, это ты? — Голос с утра никак не прорезался, поэтому вышел какой-то хрип.

— Да, милорд.

— Что ты здесь делаешь?

— Ухаживаю за вами, милорд. Как приказала леди Хелен.

— А она здесь при чем?

— Она приходила вчера сюда, видела, в каком вы состоянии, и попросила меня присмотреть за вами.

Селина намочила тряпку в холодной воде и приложила ее ко лбу Ланселота. Рыцарь с облегченным вздохом откинулся на подушки.

— Подай воды.

Получив воду, Ланселот жадно ее выпил, затем снова приступил к расспросам:

— А что леди Хелен делала здесь? И почему оставила тебя ухаживать за мной? Где Эрик?

Селина отвернулась. Она еще помнила слова Хелен о том, что ей не привыкать ухаживать за пьяными господами.

— Я не знаю, господин. — Это был верный ответ на все его вопросы.

— Иди найди Эрика, — приказал Ланселот, вставая с кровати и обнаруживая, что он спал в той же одежде, в которой был вчера. Конечно, молоденькая служанка не решилась его раздеть. Ланселот с отвращением сдернул мятую одежду. Черт бы побрал Гвиниверу! Не нужно было вчера напиваться из-за нее. Она того не стоит. Но что здесь делала Хелен? Подумав немного, он пришел к выводу, что она, как всегда, совала свой прелестный нос не в свое дело.

Дождавшись оруженосца, который помог ему одеться, и как следует отчитав его, Ланселот спустился в большой зал. Король с королевой уже сидели на своих местах, рыцари и оруженосцы тоже уселись за столы, а слуги разносили еду. Хорошо, что он не пропустил завтрак. Иначе до обеда здесь не допросишься и куска хлеба.

Он прошел на свое место между Артуром и Гавейном, ощущая на себе взгляды не менее трехсот человек, находившихся в зале. Отчего-то он чувствовал себя сегодня виноватым и не мог смотреть в глаза Артуру. Но, увидев насмешливый взгляд сначала Гавейна, а затем Гвиниверы (это разозлило его еще больше, нежели дружеская улыбка Гавейна), он гордо поднял голову. Проходя мимо своих рыцарей, он поприветствовал их, и зал огласился дружным приветственным криком в честь Ланселота. Ну, хоть рыцари за него. Взойдя на помост, он не обнаружил за столом Хелен. Где же эта колючка?

— Доброе утро, сэр Ланселот, — нарочито медовым голосом поздоровалась королева.

Ланселот хотел проигнорировать ее, но вдруг передумал.

— Доброе утро, королева, — бросил он ей. — Надеюсь, вам хорошо спалось?

Артур и Гавейн удивленно подняли брови. Ланселот не разговаривал с королевой с того самого дня, когда объявили о свадьбе Артура и Гвиниверы.

— Лучше, чем вам, дорогой Ланселот, — парировала Гвинивера. — Мы слышали, вам вчера было очень плохо.

И засмеялась хрустальным смехом, который он когда-то так любил. Ланселот сжал кубок, что держал в руке. Очнулся он от легкого прикосновения к плечу чьей-то маленькой, но твердой руки.

— Полагаю, это мое место, сэр Ланселот, — услышал он знакомый голос и с облегчением обернулся.

— Доброе утро, ваше величество. — Хелен с улыбкой присела в реверансе, отметив, как король с радостью уставился на нее. Она сделала реверанс и в сторону Гвиниверы. — Доброе утро и вам, ваше величество. Сэр Ланселот вчера был так любезен, что пригласил меня сегодня занять за завтраком место рядом с ним.

Пока король и королева приходили в себя от подобной наглости, Гавейн встал и поспешно поставил стул для Хелен между собой и Ланселотом. Она грациозно уселась и приказала стоявшему сзади слуге:

— Принесите мне приборы, пожалуйста.

Король наконец очнулся и с улыбкой кивнул, соглашаясь. Но королеве подобное самоуправство Хелен вовсе не понравилось. Она скривилась и отвернулась в другую сторону. Ланселот же, напротив, улыбнулся своей спасительнице и наполнил ее кубок вином. Кто знает, что он мог наговорить в порыве гнева, если бы Хелен не отвлекла на себя внимание короля и королевы.

Артур наклонился к нему:

— Теперь я вижу, что она во всем походит на свою тетю, леди Кассандру.

— Вы знаете леди Кассандру лучше, чем я. Вам и судить.

Хелен, слышавшая этот разговор, не удержалась:

— Невежливо разговаривать в присутствии дамы о ней в третьем лице.

Артур и Ланселот поспешно извинились, затем король поднял свой кубок и встал.

— Предлагаю тост! За прекрасных дам!

Хелен скривилась, видя, как все рыцари встают снова, как и вчера, и произносят этот тост. Она склонилась к Ланселоту и яростно прошептала:

— Только посмейте сегодня напиться. Да еще с утра.

— И что же будет? — немного удивленно скосил глаза в ее сторону Ланселот.

— Я из вас душу вытрясу, — прошипела Хелен, кромсая мясо на своей тарелке.

— Зачем вам моя душа? — Ланселот тихонько посмеивался, затем принялся помогать ей разделываться с мясом.

— Почему вы не сказали мне, что вы король? — снова прошипела она.

— О чем вы? — Ланселот все еще был занят мясом на ее тарелке.

— Когда вы вошли к Артуру, вас объявили: «Ланселот, король Бенвика». Что это означает?

— Это означает, дорогая Хелен, что наш бесстрашный рыцарь, гроза всех саксов — король Бенвика, — вдруг раздался насмешливый голос Гвиниверы. — Как можно об этом не знать? Где вы ее нашли, досточтимый сэр Ланселот?

— Как я вчера уже говорил, леди Хелен — племянница леди Кассандры, а леди Кассандру вы ведь хорошо знаете? — с некоторой долей язвительности ответил Ланселот.

Гвинивера в очередной раз скривила свой хорошенький ротик.

— Кто из нас не знает достопочтенную леди Кассандру. Ну, если леди Хелен ее родственница, тогда я не удивляюсь ее поведению.

Хелен медленно вскипала. Обсуждать ее, как какую-то вещь. И о каком поведении она говорит? Стараясь выглядеть холодной и спокойной, Хелен медленно пошла в атаку. Никакая безмозглая красотка, будь она хоть трижды женой короля, не смеет ее оскорблять.

— Чем же мое поведение вам не угодило, ваше величество? — с не менее величественными нотками в голосе поинтересовалась она.

— Вы покинули нас вчера за ужином, даже не попрощавшись, дорогая леди Хелен. Воспитанные дамы так не поступают. — И Гвинивера бросила на нее победный взгляд.

— Я брала пример с вас, ваше величество. Ведь вы поступили точно так же вчера, когда ваш супруг приветствовал нас. Ах, нет, — с притворным удивлением продолжала Хелен, видя, как прекрасное лицо Гвиниверы заливает краска гнева. — Вы поступили много хуже, даже не поздоровавшись с нами. Выглянули из двери, как на бродячих циркачей.

Гавейн под столом дергал ее за рукав, но Хелен уже вошла в раж. Ланселот откинулся на кресле и с удовольствием наблюдал за этой пикировкой. Похоже, счет пока в пользу Хелен. Он почувствовал некоторое удовлетворение от того, что теперь ее яд направлен не на него.

Артур закашлялся, как бы подавляя в себе смешок, и Хелен это показалось удивительным. Она ожидала, что сейчас он накинется на нее с громким окриком и прикажет выгнать из дворца, как собаку, но нет, король отпил вина, пытаясь заглушить смех.

— Ну, ну, довольно, дамы, — наконец сказал он, видя, как каменеют лицом его придворные, ожидая бури. — Ланселот, Гавейн, жду вас в своем кабинете после завтрака. Не торопитесь, подкрепитесь немного. Пойдем, дорогая. Признай же свое поражение.

Он, посмеиваясь, подал руку Гвинивере, и той ничего не оставалось, как встать и взять его под руку.

— Приглашаю вас в мой будуар, леди Хелен, — проговорила королева, не глядя на нее. (Но Хелен успела заметить, как Артур сжал ее ладонь, покоившуюся в сгибе его руки, и поняла, что получает это приглашение лишь по приказу Артура.) — До встречи.

— До встречи, ваше величество, — ответила Хелен, понимая, что победа осталась за ней и незачем прилюдно оскорблять Гвиниверу отказом. К тому же после такого оскорбления ее бы точно попросили из дворца.

Рыцари, вставшие при уходе королевы, сели обратно. Гавейн притворно шумно выдохнул.

— Ну, леди Хелен, теперь я понимаю Ланселота.

Ланселот улыбнулся, видя участливо обращенные к нему лица своих друзей и рыцарей. Но улыбаться ему пришлось недолго. Хелен вновь повернулась к нему.

— Мы не закончили разговор, сэр.

— Опять? Что еще вы хотите от меня?

— Правду. Вы король?

— Да, я король. Бенвик — моя земля.

— Почему вы не сказали мне об этом, когда я рассказывала вам легенды о вас?

— Легенды? Я думал, что вы говорите правду. Все знают, что я король Бенвика. И вы тоже должны это знать. Только я не понимаю, зачем вам понадобилось придумывать, что Бенвик в Галлии.

— Я же говорю вам: так сохранилось в легенде.

Ланселот покачал головой.

— Ешьте. В последние дни вы совсем ничего не едите.

Хелен опустила глаза на тарелку. Мясо было аккуратно разрезано. Ей вдруг стало приятно, что Ланселот так заботится о ней. Замолчав, она начала есть. Оказывается, то, что она подает как легенду, самая настоящая реальность. Тогда чтобы заставить Ланселота поверить, ей нужно рассказать что-то, что должно произойти в ближайшем будущем. Но что? Ведь она сама не знает, что выдумка, а что правда. Хелен постаралась вспомнить наиболее известные истории о рыцарях Круглого стола. Прочитав легенды первый раз в детстве, она приняла их за обычную сказку и, став историком, не считала нужным изучать с точки зрения отражения в них исторических фактов. А ведь должна была! Любая легенда хранит в себе реальные события, они лишь искажены и скрыты под слоями народной фантазии.

— Как мне доказать вам, что я говорю правду? — прошептала она, снова склоняясь к Ланселоту. — Мне нужно, чтобы мне кто-то верил. Я не сумасшедшая.

— Я верю, что вы не сумасшедшая. Просто фантазерка.

— И как вы думаете, может не сумасшедший человек жить полностью в мире своих фантазий? — разозлилась она. — Вы должны поверить мне. Хотите, еще что-нибудь расскажу о вас?

— Не нужно, — ответил Ланселот, но Хелен не отставала.

— Тогда я расскажу об Артуре.

Ланселот покачал головой.

— Ничего не получится. Об Артуре всем все известно.

Хелен с негодованием бросила подцепленное было мясо обратно на блюдо.

— С вами ничего не случится, если вы послушаете еще раз! — крикнула она.

Тут Гавейн и Тристан, переговаривавшиеся между собой, немедленно обернулись к ним.

— Леди Хелен хочет поведать одну забавную историю, — нашелся Ланселот. — А я отказываюсь.

— Ты болван, а мы с удовольствием послушаем леди Хелен. Не так ли, друзья? — обратился Гавейн к рыцарям, и те дружно закивали головами и застучали кубками.

Хелен беспомощно взглянула на Гавейна. Хорошо, конечно, что он таким образом заставляет Ланселота выслушать ее. Но ведь она хотела рассказать это только Ланселоту, а не всему народу при дворе. Но рыцари напряженно ждали, и Хелен начала свой рассказ, стараясь подражать древним бардам:

— Я расскажу вам сегодня о славном короле, ставшем легендой на многие века. В чем некоторые сидящие тут весьма сомневаются.

Ланселот хмыкнул, но его тут же одернули.

— Жил на свете славный король, правил он своей страной Логрией честно и защищал ее от врагов. Но напала на него в один день сильная страсть к одной прекрасной замужней даме, и ничем не мог он обуять своего желания. И пошел он к волшебнику, что помог ему завоевать эту даму, и родился у него сын.

Все в зале притихли. А Ланселот, услышав это, дернул ее за рукав.

— Думайте, о чем рассказываете. Логрия и есть королевство Артура. А про связь отца Артура с замужней дамой всем известно. Не нужно раздувать здесь скандал.

Хелен обернулась к нему и прошипела:

— Вы не пожелали выслушать меня наедине, теперь терпите. Не волнуйтесь, я не назову имен.

Итак, его сын был отдан на воспитание одному старому, но весьма благородному и умелому рыцарю. Постепенно рос он и мужал и учился искусству битвы вместе со своим названым братом. Его названый брат был уже рыцарем, и приехали они однажды на большой турнир. Вдруг сломался меч у названого брата королевича, и королевич вспомнил, что он видел прекрасный меч на площади, воткнутый в камень. Пошел он на площадь, и вытащил меч, и принес его своему названому брату, дабы тот мог продолжить свой поединок. Но тут восхитились все, кто увидел меч в его руке, и сказали: «Откуда, юноша, ты взял этот меч?» Сын короля рассказал все, как было, но никто ему не поверил, ибо было написано на камне том: «Кто вытащит сей меч из камня, тот и есть по праву король Британии». Тогда попросили его еще раз вставить меч в камень, и попытались все рыцари и бароны, кто был на том турнире, вытащить меч, и вновь это удалось сделать лишь сыну короля. Тут преклонили перед ним все колени и сказали: «Ты есть наш король. Правь же нами справедливо и честно».

Хелен замолкла и оглядела притихший зал. Неужели все так и было на самом деле? Неужели Артур подтвердил свое право на трон, лишь вытащив меч из камня? Но, увидев заинтересованные лица Ланселота и остальных рыцарей, Хелен облегченно вздохнула. Они действительно приняли ее рассказ лишь за историю, сказку.

— Мы не ожидали, леди Хелен, что вы такая замечательная рассказчица, — захлопал в ладоши Гавейн, и остальные рыцари последовали его примеру. — Я попрошу вас вечером повторить эту историю для Артура. Уверен, ему понравится.

Но тут Ланселот схватил ее за руку и потащил из-за стола. Хелен решила не противиться, ведь ей давно уже не терпелось поговорить с ним и расспросить обо всем, что здесь происходит, поэтому, извинившись перед рыцарями, она послушно последовала за ним.

Ланселот остановился лишь в своих покоях.

— Садитесь и рассказывайте все, что знаете. — Он буквально впихнул ее в кресло.

— Но что вас заставило поверить мне? — Хелен хотела узнать, в чем причина столь необычного его поведения.

— Пока ничего. Но если вы мне расскажете все, я подумаю.

Хелен не собиралась отступать.

— Но что-то все же заставляет вас выслушать меня? Так, и что в моем рассказе правда?

Ланселот вздохнул, затем вытащил какую-то бумагу из своих вещей.

— Это документ, в котором говорится, что мать Артура — Игрейн.

— То есть он действительно незаконнорожденный? — удивилась Хелен.

— Да.

Потрясенная Хелен уставилась на Ланселота.

— В легенде говорится, что муж Игрейн умер в ночь, когда бы зачат Артур, — сказала Хелен, но Ланселот покачал головой.

— Нет, они еще долго враждовали, прежде чем он умер. Что было в легенде дальше?

— Дальше короли других стран начали войну с Артуром, оспаривая его право на трон Британии, но ему помогли короли Бан и Борс.

— Так и было, — подтвердил Ланселот. — Утер Пендрагон не был женат, и, когда объявился Артур, немногие приняли его сразу. Утер не хотел позорить Игрейн и говорил, что мать Артура была тайно обвенчана с ним и умерла при родах, чему большинство вождей, конечно, не верило. Они не желали отдавать трон какому-то пришельцу, ведь они сами претендовали на него. Если бы у Утера не было законного наследника, Логрию разорвали бы на части. Мой отец и его брат Борс, заключившие союз с Утером много лет назад, пришли Артуру на помощь после смерти его отца. Война продолжалась несколько лет, я тогда был совсем маленьким, поэтому почти не помню деталей. С тех пор Артур занимается объединением земель Британии, и мы все: я, Гавейн, Тристан, все мои рыцари — вместе с ним с самого начала, как и наши отцы. И до самого конца.

Ланселот вновь посмотрел на нее.

— И я должен вас просить более не рассказывать эту вашу легенду. Народ любит Артура и верит ему, но многие из вождей только и ждут, когда он оступится. Они будут рады узнать, что Артур — незаконнорожденный. Ведь тогда они смогут снова начать оспаривать его власть.

— Полагаете, из моего рассказа им все станет понятно? — Хелен не знала, что и думать. Если этих легенд еще нет, то получается, родоначальницей всей этой истории является она?

Ланселот подтвердил ее мысли.

— Все знали про страсть Утера к Игрейн, но никто не знал, что от этой связи родился ребенок и что этот ребенок — Артур. Теперь благодаря вашей прекрасной и запоминающейся истории многие получили возможность сложить два и два.

— Мне очень жаль… — прошептала она, представляя грядущие войны за трон. Теперь враги Артура получат еще один козырь в борьбе за власть.

— Ладно, хорошо, что вы рассказали об этом не в присутствии короля и тем более его союзников. Да и придворных сплетников за завтраком тоже не бывает. В основном в зале присутствовали мои рыцари и рыцари Гавейна. Я попрошу их держать языки за зубами. И если вы больше не будете рассказывать эту историю, то, возможно, она сама собой забудется, — попытался успокоить ее Ланселот, видя, как она расстроилась.

Но Хелен покачала головой. Слишком привлекательная была история, слишком яркая. Ведь недаром она прожила столько веков и до сих пор волнует умы не только простых людей, но и ученых.

— Не забудется, — возразила она.

— Да, — согласился с ней Ланселот. — Рассказывать вы умеете, даже я запомнил. Очень красиво. Особенно то, как Артур вытащил меч из камня, даже не задумываясь о его значении, и принес его своему названому брату. Очень похоже на Артура. Кстати, как имя названого брата Артура? И воспитателя?

— Воспитателем был старый рыцарь сэр Эктор. А названым братом — его сын Кей или Кай.

Ланселот задумался.

— Нет, сэров Экторов я не знаю, и Каи мне тоже не известны.

— Думаю, здесь вступает в игру народное воображение, населившее легенду великанами, феями и волшебниками, а также многочисленными мелкими рыцарями, которых вы побеждали одним взмахом руки, — попыталась пошутить Хелен. И увидела, как Ланселот улыбнулся.

— Рассказывайте дальше, — потребовал он. — Я хочу услышать все, что вы знаете. Может, парочку историй я все же разрешу вам поведать за ужином, и тогда все забудут утреннюю, — объяснил он.

— Честно говоря, легенды о вас мне не слишком нравились, поэтому не скажу, что я знаю много, — замялась Хелен, но Ланселот просто рассмеялся.

— Не верю. Вы — и чего-то не знаете. Мне кажется, вы знаете все на свете.

— Ну, не будете же вы слушать легенду том, как сэр Гавейн победил Зеленого рыцаря?

Ланселот снова рассмеялся и попросил все же рассказать. После рассказа о Зеленом рыцаре Хелен рассказала о поисках Святого Грааля и вообще выложила все, что помнила, включая и то, что у Ланселота появится сын, и будут его звать Галахад. Когда Хелен закончила рассказ, он покачал головой.

— Я вам говорил, что у вас богатая фантазия. Но чтобы такая! Я не ожидал.

Хелен понимала, что поведала Ланселоту лишь сказку, а не привела доказательства своего прихода из будущего.

— Но прошу вас все же не рассказывать их. Мало ли какие последствия они будут иметь.

Хелен хотела было разозлиться, но поняла, что если здесь не слышали этих легенд, то они появятся из-за нее, а не родятся в народной фантазии. Поэтому ей ничего не оставалось сделать, как согласно кивнуть.

— Вы рассказали все, что знали? — допытывался Ланселот, видя, с какой охотой согласилась Хелен.

Она хотела кивнуть, когда вдруг вспомнила, что рассказывала лишь самые безопасные и сказочные истории. Саму же легенду, состоящую из прелюбодеяния и предательства, она пропустила. Ланселот, увидев, как она запнулась, сел напротив.

— Так, что еще вы скрываете?

Хелен взглянула на него. Как она может сказать ему, что он погубит Артура своей страстью к королеве?

— Это все, что я знаю, — твердо проговорила она, но Ланселот не поверил.

Он взял ее за подбородок и силой заставил смотреть на себя.

— Вы не умеете лгать, леди Хелен, — сказал он, глядя ей в глаза.

— Вы правы, — парировала она, вырываясь из его рук. — Я не умею лгать и не лгу вам.

— Лжете! Говорите. Говорите же! — Он встряхнул ее за плечи.

— Вам не понравится то, что я скажу, — тихо сказала Хелен. — Но если это поможет предотвратить беду, что надвигается на вас, я сделаю это. Только обещайте…

— Что обещать?

— Не трогать меня.

— Не трогать вас?

— Не сажать в темницу, не кидаться на меня с кулаками…

— Я рыцарь, а не дикарь, — с недоумением проговорил Ланселот. — О какой беде вы говорите?

Хелен вздохнула и села в кресло. Как начать? Что бы она сама почувствовала, если бы ей сказали, что своей любовью она погубит дорогого ей человека? А ведь король дорог Ланселоту. Он сам сказал: он с Артуром с самого начала и до самого конца.

— Обещайте, — вновь потребовала Хелен.

— Клянусь. Выкладывайте.

Хелен посмотрела на него. Если половина легенды правда, то другая половина со временем тоже может стать правдой. И если она сможет отвести беду, то ее пребывание здесь принесет хоть какую-то пользу. Она решила все рассказать.

— Есть продолжение легенды, — начала она. — Вернее, конец. Все начинается с похищения королевы Гвиниверы. Вы спасете ее и пробудете наедине несколько дней. После этого королева влюбится в вас, а вы в нее. Она изменит Артуру с вами.

Ланселот при этих словах аж вскочил. Но Хелен, не обращая внимания на его пылающее от гнева лицо, продолжила:

— Об этом узнает Мордред, племянник Артура, и доложит королю. Король пошлет его с отрядом привести тебя и Гвиниверу и будет судить вас. На суде он велит казнить вас, но ты сбежишь из-под стражи и спасешь ее. Вы вместе покинете Британию. Артур кинется за вами вдогонку и оставит королевство на Мордреда. Но его племянник предпочтет захватить трон и объявить себя королем, нежели дожидаться возвращения Артура. Гавейн попытается остановить его, но будет убит. Король узнает обо всем и возвратится. Войска Артура и Мордреда встретятся в битве на Каммланском поле, и все воинство Британии падет там. Артур убьет предателя, но и сам будет смертельно ранен. Воины перенесут его на остров Авалон, где, по легенде, он дремлет, чтобы проснуться в час великой нужды Британии. Так заканчивается легенда.

Ланселот с минуту сидел молча, затем взглянул на Хелен.

— Все это неправда. У Артура нет племянника. Никто не собирается похищать Гвиниверу. А я не собираюсь ее соблазнять. Твоя легенда лжет.

— До сих пор она не лгала, — мягко возразила Хелен, представляя, как Ланселоту хочется сейчас придушить ее. Она прекрасно понимала его. Она ведь только что обвинила его в том, что он хочет соблазнить жену своего друга.

— До сих пор ты говорила правду, которую все знают, — твердо проговорил Ланселот, не желая верить ей.

Но Хелен не отступала. Ей нужно, чтобы он поверил ей. Нужно, чтобы он не совершил роковой ошибки. То, что будущее Британии и всего мира может измениться после этого, ее в данный момент не особо заботило.

— Но откуда тогда эта легенда о великой любви Ланселота и Гвиниверы? — снова возразила Хелен.

Ланселот резко вскочил, в его потемневших от гнева глазах промелькнула боль, а затем ненависть.

— Никакой великой любви нет. И никогда не было, — хрипло прорычал он и стремительно вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

Хелен с изумлением посмотрела ему вслед. Никогда не было великой любви? Что это значит?

Время до обеда Хелен пришлось провести в будуаре королевы. Комнаты здесь, как и на первом этаже, располагались анфиладой, одна за другой, и соединялись длинным коридором. Розовая комната переходила в зеленую, зеленая в красную, красная — в голубую, голубая в оранжевую. От вызывающе яркого смешения красок у Хелен закружилась голова. Она поразилась явному отсутствию вкуса у королевы, хотя о ее нарядах этого нельзя было сказать. Похоже, китч был в моде, поскольку придворные дамы и кавалеры, насколько она успела заметить за ужином, придерживались такой же кричаще безвкусной цветовой гаммы, как и интерьер будуара. Хелен оставалось лишь радоваться тому, что королева не успела преобразить нижние залы, напоминавшие древнеримские дворцы. Или это Артур, увидев, во что превратила королева свои покои, запретил ей заниматься убранством остальной части дворца?

Гвинивера встретила Хелен довольно прохладно, поинтересовалась лишь, умеет ли она вышивать, и, получив отрицательный ответ, пошла перешептываться и хихикать с особо разряженными, наверняка и особо приближенными дамами. Хелен было здесь не только неуютно, но и неинтересно. Гораздо любопытнее было бы сидеть за Круглым столом, обсуждая с мужчинами политические вопросы. Но ее туда не пустили, и сэр Гавейн, который вышел к ней оттуда, любезно напомнил ей, что приглашение исходило от самой королевы и что после утреннего разговора неплохо было бы загладить свою вину приятной беседой. Попытки Хелен объяснить, что королева сама начала, были прерваны Ланселотом, который велел ей не вмешиваться в мужские дела. Обиженная Хелен надула губы и отправилась вслед за слугой в покои королевы. Лишь после обеда ей удалось отвязаться от скучных дам и ядовитой Гвиниверы.

Собираясь идти на ужин, Хелен в бешенстве перебирала платья. Ни одно из них, взятое Селиной из замка Ланселота, не подходило для подобного случая. Она уже два раза накричала на Селину и сейчас заводилась снова.

— Почему ты не взяла то прелестное розовое платье, что я надевала в замке сэра Ланселота? — кричала она на бедную служанку, почти забившуюся в угол.

— Я забыла, госпожа, — лепетала та, снова зарываясь в сундук и понимая, что все платья, что она переделывала из платьев матери Ланселота для леди Хелен, она уже показывала.

— Забыла! Ты голову свою забыла, а не платье, — проворчала Хелен, вспоминая, какой наряд вчера был на королеве. Единственное достойное платье, которое могло соперничать с нарядом Гвиниверы, было красное, но его Хелен уже надевала.

В отчаянии она плюхнулась на кровать, заваленную синими, зелеными и кремовыми платьями.

— Неужели ты не видишь, что кремовый — не мой цвет? — снова начала она, схватив платье и кидая его в сундук через голову служанки. — Я не выйду отсюда, пока у меня не будет достойного наряда. Так и передай сэру Ланселоту, если он вздумает послать за мной слугу.

— Но, госпожа, синее, например, очень идет вам, — снова попыталась возразить Селина, но Хелен даже не двинулась.

— Оно меня полнит. Ты плохо ушила его. А сиреневое я надевала сегодня днем. Почему ты взяла так мало платьев? Ведь сэр Ланселот разрешил мне пользоваться ими всеми. Я помню, там было еще несколько. И кстати, где мое прекрасное платье, которое ты взяла на починку?

Селина обрадованно кинулась к другому сундуку. Слава богу, она догадалась взять его!

Увидев свое платье, то, которое она нашла на чердаке Сент-Невилла, перед тем как попасть сюда, Хелен чуть не прослезилась. Ведь это единственная вещь, что связывает с ее настоящим временем. К тому же бархат еще не появился, и у королевы нет ничего похожего. Хелен поспешно оделась и села на стул, чтобы Селина могла сделать ей достойную прическу.

— И побольше лент, Селина, я хочу выглядеть как можно лучше.

— Лучше королевы все равно не удастся, — вдруг вырвалось у служанки, и она испуганно отпрянула, закрыв рукой рот.

Хелен в изумлении привстала.

— Что? — прошептала она. — Что ты сказала?

Селина вдруг кинулась ей в ноги.

— Простите, госпожа! Я нечаянно! Я не хотела этого говорить! Просто королева как солнце… — И она зарыдала.

Хелен постояла минуту в раздумье. Конечно, она не хотела сравниться с Гвиниверой, слишком яркая красота у королевы. Но ведь она тоже не уродина! И что плохого в том, что она хотела выглядеть как можно лучше? Почему же Селина, все время такая мягкая и добрая, вдруг так враждебно отреагировала на обычные слова?

— Иди отсюда, — сказала Хелен. — И остынь. Я сама спущусь вниз. Придешь, когда успокоишься.

Когда служанка вышла, Хелен распустила волосы. Без зеркала ей не удастся уложить волосы в хорошую прическу, а плохую она не хотела. К тому же замужние дамы в этом времени не могут распускать волосы, так что хоть в этом плане она будет в выигрыше перед Гвиниверой, вынужденной все время накидывать на волосы вуаль.

Хелен снова прошла к столам на помосте и уселась на стул между Гавейном и Ланселотом. Ей до смерти хотелось узнать, о чем они беседовали с королем, к тому же ей не терпелось поговорить с Гавейном о том, что происходит между королевой и Ланселотом. Но она понимала, что друг Ланселота вряд ли расскажет об этом ей, чужому человеку. От самого Ланселота этого тоже не узнаешь. Кто же может предоставить нужную информацию? Хелен внимательно оглядела зал. Но рыцари, заметив ее присутствие и засыпав комплиментами, тут же наперебой начали просить, чтобы она рассказала утреннюю историю. Она открыла было рот, когда перехватила предупреждающий взгляд Ланселота и вспомнила о запрете. Но король уже был подогрет к ее приходу рассказами рыцарей, и ей ничего не оставалось, как с улыбкой согласиться. Ланселот сжал ее руку, но она успела прошептать ему:

— Я расскажу им про Гавейна и Зеленого рыцаря. Вы же сказали, что такого никогда не было. Так что это будет просто сказка.

Ланселот, взглянув на Артура и убедившись, что тот решительно настроен выслушать сегодня интересную историю, хмуро кивнул.

— Я хочу рассказать кое-что более интересное, — начала Хелен.

Когда через несколько минут она закончила рассказ, не упоминая имени Гавейна, конечно, рыцари вдруг снова начали требовать утреннюю историю, Артур тоже неоднократно упомянул об этом, а королева ехидно улыбалась, видя замешательство Хелен.

— Наша дорогая леди Хелен что-то скрывает, дорогой супруг. Наверное, это была совершенно неблаговидная история, — елейным голоском проговорила она. — Что еще можно ожидать от племянницы леди Кассандры?

Хелен вскипела, но Ланселот сжал ее руку под столом, пытаясь предотвратить ссору. Его лицо застыло в каменной маске. Похоже, он все еще был сердит на нее.

— Что, сэр Ланселот, не можете удержать вашу новую пассию на коротком поводке? — засмеялась королева, и Хелен почувствовала, как Ланселот непроизвольно сжал ее руку еще сильнее. Она даже предположить не могла, что Гвинивера была такой отвратительной. — Думаю, вам следовало оставить ее саксам, в их обществе ей было бы привычнее, — добавила королева.

Хелен вскочила. Ланселот вскочил вслед за ней и, не отпуская ее руку, поволок из-за стола. Но Хелен вырвалась. Она не позволит публично оскорблять себя. А Артур сидит и лишь посмеивается. Вот тебе и благородный король!

— Во-первых, дорогая королева, не мешало бы вам освежить в памяти правила поведения в общественном месте, а особенно с гостями. А во-вторых, я не новая пассия вашего дорогого Ланселота. А вам, благородный король, желаю набраться наконец мужества и заняться воспитанием вашей супруги! — крикнула она, забывая, где находится.

Тут вскочил Артур, но Ланселот встал между ним и Хелен. Король яростно взглянул на него, но Ланселот не отступил, лишь проговорил через плечо:

— Гавейн, уведи ее. А с тобой, Артур, нам лучше поговорить без свидетелей.

Гавейн взял Хелен за руку и вывел из зала. Они шли по длинным коридорам, пока не вышли на балкон, засаженный цветами.

— Какая наглая эта королева… — начала было Хелен, но Гавейн остановил ее:

— Ничуть не хуже вас. Вы не замечаете, как обижаете людей, и она тоже. Если бы я не знал вас и увидел впервые вместе, я бы подумал, что вы сестры, несмотря на разный цвет волос. Королева любит унижать и обижать людей. Как и вы.

Хелен задохнулась от ярости. Это она-то обижает и унижает людей? Когда это было? Это самая настоящая клевета! Она повернулась, чтобы уйти, но Гавейн удержал ее за руку.

— Не хотите взглянуть правде в глаза? Сегодня ваша служанка приходила ко мне, потому что побоялась идти к Ланселоту и пожаловаться на вас. Она считает, что он будет выгораживать вас. Теперь я и сам это вижу. Он разговаривает сейчас с Артуром и, уверен, защищает вас. Леди Хелен, мы с вами происходим из старинных и благородных семей, но наше происхождение и знатное положение не позволяет нам быть грубыми и невежливыми с теми, кто ниже нас по положению. Наоборот, мы должны показывать пример благородства, порядочности и воспитания. Мы должны быть благородны со всеми, будь то человек, что работает на нас, наш король или наш враг.

Вы не должны были так невежливо вести себя с королем, ведь вы гость в его доме и королевстве. Что с того, что у него невоспитанная жена? Он сам разберется с ней, без ваших советов. Это он предоставляет вам жилье, еду и защиту. Хотя бы в благодарность за это вы могли бы вести себя вежливее.

Хелен попыталась что-то возразить, но разгоряченный Гавейн продолжал:

— Вспомните еще одно — как вы распоряжались в замке Ланселота, не спросив его разрешения. Каково это? А ваше поведение после того, как мы рисковали жизнью, освобождая замок леди Кассандры? Вы даже не поблагодарили нас и лишь чего-то требовали. Вы мне нравитесь, леди Хелен, но не в те минуты, когда бездумно обижаете людей. Я провожу вас в ваши покои и, надеюсь, сегодняшняя беседа хоть немного поможет вам осознать, в чем вы были неправы.

И теперь Хелен сидела одна у себя, и никто не приходил к ней. Даже Селина. Ей уже давно было пора ложиться спать, к тому же и свеча потухла, но она все еще надеялась, что кто-нибудь придет навестить ее. Ждала, конечно, Ланселота. Ведь они так хорошо разговаривали сегодня. Она вспомнила, как он защищал ее перед самим королем. Почему же он не приходит?

Сидя одна в темноте, Хелен невольно вспоминала обидные слова Гавейна. Она считала его самым дружелюбным из всех рыцарей! А он, оказывается, отмечал все ее промахи и в нужный момент нанес ей удар. Тут Хелен задумалась. Ведь он мог сказать ей все это публично, однако предпочел поговорить с ней наедине. Почему? Неужели пощадил ее гордость? На ум все время приходили его слова, что Селина приходила к нему жаловаться на нее. Что же она такого сказала или сделала, что обидела Селину? Она, наоборот, считала, что более лояльна к крестьянам и слугам, чем здешние бароны. Ведь они-то наверняка недалеко ушли от рабовладельческой системы ценностей, а она, как современный человек, давно уже научилась относиться к ним как к равным.

Но тут Хелен почему-то почувствовала укол совести. Нет. Она вовсе не относилась к ним как к равным. Вспомнить хотя бы Карен, ее помощницу. Почему Хелен относилась хорошо к Сьюзен Кармайкл с соседнего с Карен потока? Только лишь потому, что родители Сьюзен были богатыми и уважаемыми людьми в городе? А родители Карен были простыми рабочими на фабрике. Но тем не менее Карен по учебе шла намного впереди Сьюзен. И почему Хелен так сильно разделяла их? Возможно, потому, что Сьюзен покупала вещи в одном с ней бутике и ездила на красивой дорогой машине? Ведь она даже несколько раз говорила Карен, что еще одна ее ошибка — и вместо нее будет работать Сьюзен, иногда даже доводя до слез свою помощницу.

А как она завидовала их отношениям с Марком! Хелен не признавалась себе в этом вплоть до того дня, когда получила ту отвратительную записку от Дэвида. Она плакала тогда и от обиды на всех, и от жалости к себе. Ну почему у нее все не как у всех? Почему другие люди не могут понять ее? И почему эти люди, вроде бы глупее и некрасивее, и происхождение их оставляет желать лучшего, почему они счастливее ее? Хелен каждый раз злилась, когда думала об этом. Эти люди гораздо меньше достойны счастья, и все же у них все хорошо и в личной жизни, и в карьере. Ну ладно, на карьеру она до недавнего времени не могла жаловаться, но в личной жизни ей совсем не везло.

Тут она вспомнила, что ни один мужчина в мире не может соответствовать ее требованиям, ни один не может быть достаточно хорош для нее, и почувствовала грусть. Неужели ей так и суждено всю жизнь быть одной? Может быть, стоит снизить планку? Хелен гордо вздернула голову. Нет. Она никогда не купит нестоящий товар и никогда не снизит планку требований к мужчине. Если каждый раз при таких размышлениях снижать планку, то до чего же можно докатиться?

Хелен словно вновь услышала слова Гавейна о том, что они с Гвиниверой похожи. Любят обижать людей, показывая свое превосходство над ними. Она вдруг вспомнила, как кричала на Селину вечером. Если вдуматься, разве служанка была виновата в том, что здесь у Хелен нет подходящих платьев? Селина и так перешила почти все платья матери Ланселота и позаботилась отдать туфельки на переделку обувщику. Она также поговорила с Ланселотом о драгоценностях к каждому наряду. Конечно, Хелен должна была вернуть эти украшения, но какое удовольствие они доставляли ей, делая наряд законченным. И то, что Селина подумала об этом, многое сказало сейчас Хелен.

Она также вспомнила неосторожно брошенные ею слова, когда она приказала Селине присмотреть за Ланселотом. Вспомнила свои слова, сказанные здесь королеве, и ссоры с Ланселотом, причем с самого начала. И как она обращалась со слугами в замке Ланселота, и даже с его рыцарями. А как она обидела Риту, когда сказала ей, что той не стоило приезжать? Да и дедушке досталось от нее. Хелен вдруг изумилась. Она считала себя всегда и во всем правой, поэтому думала, что другие беспрекословно должны подчиняться ее решениям.

И когда она успела стать такой — тщеславной, эгоистичной, высокомерной? Грубой даже с самыми родными и близкими людьми? Она стала абсолютно невоспитанной, а ведь всегда считала себя истинной леди. Хелен вспомнила свое поведение за последние два года, с тех пор, как стала известной, и ей вдруг стало неимоверно стыдно. Как хорошо, что дедушка не знает всего этого! Не знает, как она зазналась и перестала общаться с людьми, помогавшими ей подняться на первые ступеньки к славе. Как отказывалась им помогать, когда они обращались к ней. Как обижала и унижала их, считая себя выше и лучше. Не потому ли многие профессора в университете стали обходить ее стороной и не звали на свои конференции? И на свадьбы, дни рождения, юбилеи и презентации ее тоже перестали приглашать.

Раньше Хелен думала, что они ведут себя так из зависти, ведь они не были такими удачливыми, как она. Их имена не печатали на первых страницах известных журналов, их не приглашали в шоу на телевидение, у них не брали интервью и автографы. А может быть, они просто не хотели видеть ее, ведь она при каждом удобном случае «ставила» их на место, кичась своей известностью и похваляясь тем, что она знаменита.

«Мисс Совершенство», так она называла себя. Гвинивера тоже была совершенством. Но настолько ядовитым, что никто не хотел с ней общаться, кроме таких же, как она сама. А у Хелен еще остались любящие друзья и близкие, если Рита и дедушка ее простят, конечно. Ей нужно, просто совершенно необходимо стать такой, какой она была раньше. Нет, Гавейн прекрасный друг. Он сказал ей все это лишь потому, что хотел помочь. Лишь настоящие друзья хотят, чтобы ты стал лучше. Но возможно ли это? Не слишком ли поздно?

Уже лежа в постели, Хелен вспомнила еще об одном человеке, которого обижала. Она относилась к Дэвиду, как к тряпке. По сути, он таким и был, но зачем она его выбрала и заставила быть с ней? Он мог спокойно найти себе подходящую пару, что и сделал сейчас. Ведь он был с ней несчастен. Она была слишком сильной личностью для него, и ему каждый раз приходилось прогибаться под нее, еще больше доказывая, что он ни на что не годен в сравнении с ней. Он просто не поспевал за ней — ни в принятии решений, ни в нахождении ответов, поэтому каждый шаг их совместной жизни просчитывала Хелен, а он все время оставался позади. Ей приходилось тащить его, и это иногда так бесило ее, что она готова была тут же порвать с Дэвидом. Она облегченно вздохнула. Хоть он и был мямлей, но все же сумел, в конце концов, принять правильное решение и не только освободился сам, но и освободил ее.

Утром Хелен проснулась от осторожных шагов. Она каждое утро теперь так просыпалась. Селина ходила по комнате, прибираясь, подбирая наряд на новый день, подготавливая воду для умывания. Увидев, что Хелен открыла глаза, Селина подошла к ней, но не улыбнулась, как делала это каждый день.

— Доброе утро, госпожа. Вода для умывания готова. Ваше платье на сегодняшний день тоже.

Она поклонилась и хотела выйти, но Хелен остановила ее. Ей показалось, что это Карен, которую она так же много раз и весьма незаслуженно обижала. Если она когда-нибудь вернется домой, то постарается загладить свою вину.

— Постой, — сказала Хелен. — Я обидела тебя и хочу извиниться. Я прошу прощения и за то, что накричала на тебя вчера, ведь ты не была виновата в том, что у меня здесь нет достаточного количества платьев. Если у тебя еще есть обиды, скажи мне, я попрошу прощения и за них.

Хелен постаралась, чтобы слова были как можно более искренними, но почувствовала, что у нее это довольно плохо получается. Возможно, потому, что она уже давно ни у кого не просила прощения.

— Я постараюсь быть внимательнее к тому, что я говорю. Но мне нелегко. Мне нужна будет поддержка. — Видя, как служанка в нерешительности застыла у двери, Хелен продолжила. — Я буду рада, если ты поможешь мне.

Селина посмотрела на нее.

— Я свободный человек, госпожа. Не раб.

— Я знаю. Но я считаю, что и рабства не должно быть. Все люди должны быть равны, независимо от происхождения и общественного положения.

Селина смутилась.

— Я не думала, леди Хелен, что вы так считаете.

— Просто я, наверное, не умею выражать эти свои взгляды, — сказала Хелен. — Но в дальнейшем я постараюсь не только так думать, но и действовать. Так ты прощаешь меня?

— Да, госпожа. — Селина улыбнулась. — Вот теперь вы такая же хорошая, когда выгоняли Хогана и повариху.

Хелен встала с кровати и пошла к стулу, на котором было разложено зеленое платье.

— Сегодня ты причешешь меня не хуже королевы?

Селина резко вскинула на нее испуганные глаза.

— Вы тоже простите меня, леди Хелен, что я так сказала. Сегодня я причешу вас так, что сама королева вам позавидует.

— Неужели? — с улыбкой обернулась Хелен.

За завтраком она не застала ни короля с королевой, ни Ланселота с Гавейном. За верхним столом сидел лишь Персиваль. Она посмотрела на него и постаралась вспомнить, не обижала ли она его тоже?

— Доброе утро, сэр Персиваль, — начала Хелен. — Я хочу поблагодарить вас за то, что вы спасли меня тогда, в замке леди Кассандры. Я так и не сделала этого, поэтому приношу свои извинения.

Суровый рыцарь заулыбался, и его лицо преобразилось, стало мягким и простодушным.

— Ну что вы, леди Хелен, для нас честь помочь такой прекрасной даме, как вы, — сказал он.

— Спасибо. — Ей было приятно, что рыцарь на нее не обижается. — А где сегодня сэр Ланселот и сэр Гавейн? И сэр Тристан?

— Они уже позавтракали, — объяснил Персиваль. — Артур собирает королей и вождей всех земель вокруг Британии с целью объединения против саксов.

— Разве он не сделал это много лет назад? — заинтересовалась Хелен.

— Союзников мало. Каждое королевство боится, что потеряет свою независимость, и не хочет присоединяться к нам. Саксам это только на руку. На прошлой неделе они захватили земли севернее Кента. Тамошний вождь много лет отказывался вступать в Союз, а сейчас приехал за помощью, — усмехнулся Персиваль.

Хелен решила на всякий случай уточнить, что он имел в виду.

— Если я правильно поняла, то и сэр Ланселот, и сэр Гавейн — короли? — спросила она.

Персиваль вновь усмехнулся и развалился на стуле, отчего тот слегка затрещал под его тяжестью.

— Вы, леди Хелен, иногда ведете себя так, будто ничего не знаете о наших делах. Но вчера вы рассказали историю, которая знакома каждому из нас. Вы, конечно, не называли имен, но все догадались, о ком она, — сказал рыцарь.

Хелен ужаснулась. Если все поняли, кто сын короля в этой истории с мечом в камне, то они должны сделать вывод, что Артур — незаконнорожденный, следовательно, не имеет права на трон. Что же ей делать? Как исправить эту ошибку?

— О чем вы? — сумела она прошептать. Ей нужно узнать, что известно рыцарям.

— Об Артуре, конечно. Ведь эта история с мечом о нем, не так ли?

Хелен схватила Персиваля за руку.

— Кто еще догадался об этом?

Персиваль изумленно посмотрел на нее.

— Не знаю. Но, по-моему, все.

— Но как? Я ведь не называла имен! Только хотела рассказать легенду… — Хелен в отчаянии посмотрела в зал, желая, чтобы сейчас появился Ланселот и спас ее. Ей даже в голову не пришло, как он будет это делать, но он должен был ее спасти. — И что же говорят рыцари? — продолжила она шепотом.

— Ничего не говорят. Они просто восхищены вашей фантазией.

— И все?

Хелен внимательно посмотрела на Персиваля, но, не найдя признаков лжи на добродушном бородатом лице, с облегчением вздохнула. Они поняли, что история про Артура, но не поняли, что он незаконнорожденный. Она откинулась на спинку кресла и взяла кубок слегка дрожащими руками.

— Сэр Персиваль, убедительно вас прошу, не рассказывайте больше эту историю никому. И попросите рыцарей, тех, кому вы доверяете, тоже никому ее не рассказывать. Это была тайна, а я ненароком ее выдала. Сэр Ланселот меня убьет, — взмолилась она.

— Клянусь, — серьезно ответил Персиваль. — Но как быть с теми, кому я не могу запретить рассказывать эту историю?

— Будем надеяться, они сами ее забудут, — предположила она, но рыцарь с сомнением покачал головой.

После завтрака Хелен решила погулять в саду и заодно посмотреть на город. Селина, как и раньше, везде ходила вместе с ней и вела себя так же мило. Она рассказывала, сколько сортов роз цветет в этом саду, и Хелен просто диву давалась, как во время беспрестанных войн с саксами Камелоту удается выглядеть таким процветающим городом.

Хелен полюбовалась видом города со стены вокруг дворца и спустилась в сад. Многочисленные дорожки терялись среди яблонь, слив и вишен. Цветочные клумбы пестрели яркими осенними цветами. Листва кое-где уже начала желтеть, и на дорожках лежали первые опавшие листья, шуршавшие под ногами. Хелен вспомнила, что, когда она попала сюда, в ее времени было двадцать первое августа, день ее рождения. С тех прошло уже… сколько дней?

— Какое сегодня число, Селина? — поинтересовалась она.

— Двадцать девятое августа, леди Хелен.

Она тут уже девять дней? Хелен изумилась. Ей казалось, что она только вчера попала сюда, таким все было ненастоящим. Ощущение, что она на огромной съемочной площадке, не покидало ее почти все время, и, возможно, именно поэтому она не боялась спорить с самой королевой и давать указания королю. И лишь когда она была наедине с Ланселотом, чувство иллюзорности происходящего исчезало. Может, поэтому ей хочется быть рядом с ним?

Из раздумий ее вывела Селина, неожиданно дернувшая ее за рукав. Она уже не трепетала перед ней и вела себя вполне естественно и свободно, что нравилось Хелен гораздо больше, чем поклоны до земли и раболепное обращение «госпожа».

— Что случилось, Селина?

Служанка приложила палец к губам и указала на стоявшую под раскидистой яблоней беседку, увитую плющом и почти со всех сторон скрытую от чужих взглядов высоким кустарником. «Хорошее убежище для влюбленных», — успела подумать Хелен, когда услышала знакомый голос.

— Ты не можешь требовать от меня того же отношения, что было раньше, — мягкий бархатистый голос врезался в уши Хелен острым ножом.

Ланселот! Но с кем он встречается? Она сразу вспомнила, как он целовал ее в кабинете, как целовал в поле, на развалинах среди цветов. Неужели он такой же ловелас, как утверждают легенды? Нет, легенды этого не утверждают. Наоборот, предания говорят, что он любит только одну женщину на свете — Гвиниверу.

Тут до них донесся еще один знакомый голос. Серебристый, как звон колокольчика.

— Я же вижу, Ланселот, что ты по-прежнему ко мне неравнодушен. Так почему бы нам не продолжить встречаться?

— Как ты можешь так говорить? — уже в полный голос крикнул рыцарь, но Гвинивера на него зашикала.

— Что ты кричишь, дурачок? Лучше поцелуй меня.

Хелен не сомневалась, что Гвинивера выглядит, как всегда, божественно, и не просто божественно, а божественно сексуально. Она даже представила, как королева поводит тонким белым плечиком — и прозрачная ткань ползет вниз.

— Артур мне как брат. Я не могу…

Слова Ланселота утонули в каком-то звуке, весьма похожем на поцелуй. Такого Хелен выдержать не могла. Раз уж он строит из себя дурака, пожалуйста, но при чем здесь Артур? Ведь именно из-за шашней этих двоих величайший и благороднейший король в истории (по крайней мере, так говорят легенды) может умереть! Хелен более не стала терпеть этих звуков из-за цветочной ширмы и решительно направилась туда. Селина, испуганно ойкнув, попыталась ее удержать, но она вырвалась.

Хелен специально прошла сквозь ломкий кустарник, создавая как можно больше шума, и к тому моменту, как добралась до беседки, застала там только Ланселота. Правда, со слегка затуманенными глазами, горящими после поцелуя губами и полурасстегнутой рубашкой. Увидев ее, он вскочил.

— Ага, — ехидно протянула Хелен. — Значит, никакой великой любви? С кем же вы тут обжимались?

Ланселот немного замялся, но Хелен его остановила:

— Не надо ничего придумывать. Я все слышала. Вы что, не помните, о чем я вам вчера рассказывала? А еще говорили, что не собираетесь никого соблазнять. Посмотрите на себя! — Она указала на его полурасстегнутую рубашку. — Не думаете о себе, об Артуре, подумайте хотя бы, что станет с Британией после того, как король умрет.

Ланселот прервал эту тираду и схватил ее за плечи.

— Что за чушь вы несете? Зачем вы шпионили за мной?

Хелен возмутилась. Она спасает его шкуру и, возможно, всю Британию, а ее обвиняют в шпионаже!

— Да кому вы нужны! — вскипела она. — Неужели нельзя просто выйти в сад прогуляться? И я не виновата, что вы так громко шептались! Вас было слышно на целую милю вокруг!

— То, что здесь происходило, вас не касается. Могли пройти мимо, — огрызнулся Ланселот, поправляя рубашку.

— Очень даже касается, — парировала Хелен. — Будущее всего мира — в моих руках. И если вы мне не верите — ваше дело, но я буду продолжать в том же духе. Вы что, думаете, я сюда просто так попала? А вдруг моя миссия как раз в этом?

— В чем? Чтобы шпионить за мной?

— Чтобы спасти Британию!

— Все, что вы рассказали мне вчера, не более чем ваша выдумка!

— Никакая не выдумка! Из-за ваших шашней с королевой Артур умрет, а Британию завоюют саксы!

— Британию завоюют? — взревел Ланселот, вновь схватив ее за плечи. Он так крепко сжал ее, что ей казалось — его пальцы продавят ее насквозь. Черные глаза буравили ее с такой ненавистью, что Хелен по-настоящему испугалась. — Пока я жив, никто не завоюет Британию!

Он оттолкнул ее и ушел, даже не оглянувшись. Селина тут же примчалась в беседку и помогла ей сесть на скамейку.

— Британию завоюют, — сказала Хелен скорее самой себе, чем ушедшему и не имевшему возможности ее слышать Ланселоту. — Сюда вторгнутся орды сакских племен. Бритты вынуждены будут бежать в Ирландию и на континент, в Арморику. Лишь жалкие остатки их останутся на Британских островах, бесследно растворившись в племенах завоевателей.

Селина потрогала ее лоб.

— С вами все в порядке, леди Хелен? Вы говорите что-то не то.

— Нет, Селина, я говорю то. Самое то. Так и будет, если я не остановлю Ланселота и Гвиниверу. А если остановлю? Что будет тогда?

Она сидела и размышляла вслух, не замечая, что Селина ушла.

Как сложится история Британии, если сейчас саксы не сумеют завоевать страну? Возможно ли такое? Если Артур с помощью Ланселота сдерживает их натиск в течение десяти лет, то сейчас, объединив еще несколько королевств, не сможет ли он и вовсе выгнать их с острова? А если ему это удастся, то как повернет история дальше? Ведь вряд ли сакские племена успокоятся и прекратят свои притязания на остров.

Экспансия саксов, как знала Хелен, продолжалась более двух веков, пока почти вся территория современной Англии не оказалась в их руках. Бритты были постепенно оттеснены в Уэльс, Корнуолл, на север, откуда их впоследствии также вытеснили. Остатки бриттских племен переселились в Ирландию и на территорию нынешней Бретани, а большинство были попросту уничтожены и порабощены.

Так что же будет, если сейчас она предотвратит смерть Артура? Хелен с грустью подумала: вряд ли что-то глобально изменится. Британия будет завоевана, ведь прекрасно известно: как только умирает сильный лидер, объединявший своей властью множество окружающих земель, на смену его правлению приходят хаос и раздор. Каждое мелкое королевство будет стремиться либо захватить власть себе, либо снова станет независимым, а следовательно, уязвимым для иностранной экспансии. И пройдет еще довольно много времени, прежде чем появится новый сильный лидер, способный объединить их всех.

Пока Хелен размышляла над судьбой Британии, находящейся в ее руках, и, соответственно, над судьбой всего мира, поскольку Британия — наверное, единственная страна, так существенно повлиявшая на весь мир в целом, Селина ходила за Гавейном. Они застали Хелен сидящей в беседке и вертящей в руках цветок.

Гавейн сел рядом с ней и потрогал ее лоб.

— Вы нездоровы, леди Хелен? Селина обеспокоена вашим состоянием. Она утверждает, будто вы говорили какие-то странные вещи.

Хелен вздохнула. Неужели ей снова придется все повторять?

— А еще она сообщила мне, что вы с Ланселотом вновь поссорились.

Хелен согласно кивнула. Разве бывает день без ссор с Ланселотом? Гавейн усмехнулся.

— Когда вы перестанете ссориться, солнце встанет с запада, — с улыбкой заметил он.

Хелен не выдержала и устало улыбнулась.

— Он не верит мне. А я просто пытаюсь помочь ему, — попыталась объяснить она. — И всем вам. То есть нам. Это все так сложно. Я даже думаю, нужно ли мне во все это вмешиваться? Но что, если меня послали сюда именно за этим? Чтобы я исправила эту ошибку?

Гавейн переглянулся с Селиной. Затем подал руку Хелен.

— Пойдемте с нами. Вы приляжете, отдохнете. Селина заварит вам успокаивающие травы.

Хелен вскинула на него глаза. Они тоже не верят ей! Но ведь они ничего не знают. Возможно, стоит рассказать обо всем Гавейну. Нет, он тоже сочтет ее сумасшедшей. А ей хотелось, чтобы ее здесь хоть кто-то поддержал. Может, стоит рассказать лишь часть истории? Тогда он подумает, что она просто приревновала Ланселота. Хелен, как никогда остро, ощутила свое одиночество здесь. Как же ей вернуться обратно, в двадцатый век?

Она снова сидела между Гавейном и Ланселотом, но на этот раз король не приставал к ней с просьбой рассказать ту историю, да и рыцари заметно поутихли. Королева лишь иногда бросала на нее странные взгляды, а Ланселот разговаривал с Артуром и так же не обращал на нее никакого внимания. На помощь Хелен пришел Гавейн, начав рассказывать о своей жене, замке и своих сыновьях.

За разговором она незаметно следила за королевой и заметила, какие взгляды та бросает на Ланселота, когда думает, что ее никто не видит. А король увлечен беседой со своим первым рыцарем и не замечает, что творится за его спиной. Ланселот же, видевший все взгляды, посылаемые ему прекрасной королевой, постепенно начал отвечать односложно, затем и вовсе на один из вопросов Артура не смог ответить. Хелен пришлось толкнуть его в бок. Королева, увидев это, с победной ухмылкой повернулась к своей соседке.

Гавейн слегка наклонился к Хелен и шепотом сказал:

— Не вздумайте снова поссориться с ней.

Хелен презрительно подняла брови.

— Я не собираюсь ни с кем ссориться.

— Смотрите же, Ланселот очень долго убеждал Артура в том, что в дальнейшем вы будете вести себя соответственно.

— Почему же он сам мне об этом не сказал?

— Достаточно того, что об этом сказал вам я, — спокойно проговорил Гавейн и повернулся к Тристану, сидящему по другую сторону от него.

Хелен осталась без собеседника. Ланселот разговаривал с Артуром, Гавейн с Тристаном, и она сосредоточилась на еде. Но, перехватив очередной презрительно-насмешливый взгляд королевы, Хелен не выдержала и тронула Гавейна за рукав, привлекая внимание.

— Я всего лишь хотела помочь сэру Ланселоту. От созерцания прекрасного лица королевы он забывает слова, — сказала она.

— Ваша язвительность не делает вам чести, — заметил Гавейн. — А Ланселот сам разберется.

— У него нет ни единого шанса устоять перед ней. Посмотрите сами.

— Леди Хелен, я понимаю, что сэр Ланселот оказывал вам знаки внимания в Солсбери, — слегка раздраженно начал Гавейн. — Но…

— Как вы смеете предполагать, что я его ревную! — шепотом прервала его Хелен. — Я всего лишь хочу предотвратить возможный конфликт между ним и Артуром.

Гавейн недоверчиво посмотрел на нее, а затем наконец обратил внимание на откровенные взгляды королевы на Ланселота.

— Извините меня, если я оскорбил вас, — сказал он. — Но вы не можете отрицать: в Солсбери между вами промелькнула искра.

— Ничего подобного, — отвергла его предположения Хелен, невольно заливаясь краской. — Просто ваш дорогой друг сэр Ланселот не может пропустить ни одной мало-мальски привлекательной юбки.

— Мы в замке уже три дня, а он пока не заинтересовался ни одной.

— Ошибаетесь, одной он все же заинтересовался.

— Это она им заинтересовалась. С его стороны ничего не будет. Это я вам гарантирую.

— Будет или нет, никто этого достоверно не знает, свечку никто не держал. Но его обвинят в этом, если мы не вмешаемся.

— Что вы такое говорите? В чем его обвинят?

Хелен поняла, что чуть не проговорилась, но тут Гвинивера встала и объявила, что разговоры всем уже наскучили, так не потанцевать ли им, особенно когда столь достойные рыцари вернулись с победой?

Зал одобрительно загудел. Гвинивера вышла из-за стола и оглядела зал.

Гавейн шепнул Хелен:

— Королева выбирает самого достойного рыцаря и оказывает ему честь, приглашая на танец.

— И наверняка не только на танец, — едва слышно пробурчала Хелен, глядя на ослепительную красавицу в платье цвета меда, с перевитыми золотыми лентами волосами, спадающими почти до пола. На голове ее, слегка прикрывая волосы, блестела вуаль из золотых нитей.

Королева кокетливо колебалась, дразня рыцарей, которые кричали со своих мест, хлопали в ладоши, а самые нетерпеливые даже вскочили со своих мест, забыв о дамах, сидящих рядом с ними. Но Гвинивера отвернулась от них и, с кошачьей грацией обойдя своего мужа, слегка поклонилась Ланселоту, отчего в вырезе платья показалась ее алебастровая кожа. Ланселот сидел не шелохнувшись. Как заметила Хелен, хоть он и потерял дар речи от откровенных взглядов королевы, но по-прежнему был хмур и, видимо, не собирался поддаваться на ее чары. Гавейн сказал: «Гарантирую, ничего не будет». Откуда эта уверенность? В саду, в беседке, похоже, у Ланселота не было такой решимости сопротивляться чарам королевы.

— Я приглашаю вас, сэр Ланселот. Если вы еще не забыли нужные па. — Королева так посмотрела на него, что слепому стало бы ясно, куда она его приглашает. И будто взгляда было мало, она прикусила нижнюю губу, как бы в нетерпении ответа.

Ланселот вскочил так стремительно, что стул позади него чуть не упал. Хелен, зачарованно смотревшая на эту пикантную сцену, услышала за спиной тяжкий вздох Гавейна.

— Вот почему Ланселот бывает в Камелоте весьма редко, предпочтительно в отсутствие королевы, — сказал он полушепотом.

У Хелен не было времени размышлять над словами Гавейна. Королева, ведущая Ланселота за руку вниз, где уже освободили место для танцев, казалась ей удавом, гипнотизирующим кролика. Поэтому Хелен вскочила, не задумываясь о том, что она грубо нарушает придворный этикет, повернулась к Артуру и выпалила:

— Ваше величество, позвольте пригласить вас!

И была удовлетворена, когда Гвинивера обернулась и в ее холодных голубых глазах отразилась досада и враждебность. Хелен возмутилась. Так, значит, королеве нужен и Ланселот, и Артур? Почему бы ей не удовлетвориться только одним из двух самых могущественных и прекрасных рыцарей, которых знала история? Почему ей нужны они оба?

Вопреки ожиданиям Хелен король оказался превосходным танцором. Она с удовольствием кружилась в танце, искоса поглядывая на сладкую парочку. Рядом с ними танцевал Тристан с какой-то весьма привлекательной девушкой и, похоже, был доволен. Гавейн и Персиваль не танцевали, но тоже спустились вниз и сейчас беседовали с какими-то дамами.

Тут до нее донесся довольный серебристый смех Гвиниверы, и Хелен вновь обратила внимание на эту парочку. Похоже, все разногласия были позади, и теперь Ланселот с Гвиниверой очень мило беседовали, и он даже улыбнулся ей! Хелен ощутила, как Артур непроизвольно сжал ее плечо. «Значит, ему не все равно», — подумала Хелен, глядя на хмурое лицо легендарного короля. Нужно отвлечь его от плохих мыслей. Она решительно остановилась и попросила музыкантов закончить играть. Танцующие пары недовольно уставились на нее. Но Хелен не смутилась. Она должна любыми способами предотвратить беду.

— На днях король пожелал узнать, чему учат молодых девушек в Риме. Разумеется, всего ему знать не нужно, особенно того, как мы учимся обольщать рыцарей, — с улыбкой начала она, видя, как люди успокаиваются, а потом начинают смеяться. — Но кое-что я все же могу рассказать. И научить вас, если желаете.

Артур улыбнулся.

— Это то, что вы сделали, когда мы в первый раз встретились? — Он слегка поклонился, неуклюже изобразив реверанс, но Хелен помогла ему, повторив самый изящный, на какой была способна.

— Это приветствие для знатных господ. Для барона, для графа, для короля, — за каждым объяснением следовал реверанс, и Хелен закончила демонстрацию самым глубоким, повернувшись к Артуру.

Все восторженно захлопали.

— Но это также благодарность дамы. Например, в ответ на приглашение на танец. Ваше величество, пригласите меня еще раз.

Артур склонил перед ней голову и подал руку. Хелен изящно присела в реверансе, уже начиная думать о своих бедных коленях, и так же изящно вложила свою руку в ладонь короля.

— А теперь я хочу научить вас одному танцу.

Она попросила музыкантов проиграть пару мелодий, которые они исполняли за обедом, и, отобрав наиболее подходящую, приказала играть в темпе танца, который она будет показывать. Затем вновь подошла к королю и положила одну его руку себе на талию, в другую, вытянутую, вложила свою ладонь. Свою руку она положила ему на плечо, встав, таким образом, в классическую позу для вальса.

— Я буду вас вести, а вы двигайтесь в такт мне, — сказала она королю и начала танец.

К концу вечера популярность Хелен буквально зашкаливала. Все рыцари мечтали танцевать с ней, и ей не хотелось никого обижать. Хелен потанцевала со всеми, кроме Ланселота, который вдруг куда-то исчез. Королевы в зале также не было.

Обеспокоенная, Хелен вырвалась из объятий очередного кавалера и побежала в покои Ланселота. Она вошла стремительно, даже не постучавшись, и увидела, как Ланселот вскочил с постели. Он был без рубашки, и вид его голого торса заставил Хелен отвести взгляд. Она не сомневалась, что в постели он был не один.

— Что вы здесь делаете? — спокойно сказал он.

— Спасаю вашу шкуру, а заодно и Британию, — зловещим шепотом ответила Хелен. — Я сейчас отвернусь, а она пусть уходит.

— Здесь никого нет, кроме меня и вас.

— Неужели? — язвительно проговорила Хелен и, подойдя к кровати, отдернула полог. Там в самом деле никого не было.

— А кого вы ищете? — с полуулыбкой поинтересовался Ланселот, становясь рядом с ней и прижимая ее к кровати.

Хелен попыталась его оттолкнуть, но ничего не вышло. К тому же как только она прикоснулась к нему, по ее телу прошла мелкая дрожь. Она поспешно отдернула руки.

— Вы ведь думаете, что у меня шашни с королевой, — продолжил он, а его руки обхватили ее за талию. — Как вы говорите: из-за этого может погибнуть Британия. Неужели вы думаете, что я враг своей стране? И враг своему названому брату?

Он схватил ее лицо в ладони.

— Неужели вы думаете, что я настолько бесчестен, что пересплю с женой своего брата? — прошептал он. — Да, Гвинивера приходила ко мне. Вчера, сегодня, год назад. И каждый раз я отсылаю ее. Год за годом мне становится все труднее, я не замечаю других женщин, кроме нее.

Хелен смотрела в его темные, бездонные глаза и боялась ошибиться. Что она видит в них — страсть? К ней или это осталось от визита Гвиниверы?

— Не замечал, — прошептал Ланселот. — До того дня, пока не вынес вас из горящего замка. Пока вы не ударили меня. Пока не улыбнулись мне. Пока не поцеловали меня…

Она знала, что должно произойти сейчас, и дернулась в его сильных руках. Нет, этого не должно случиться! Но Ланселот так крепко сжал ее в объятиях, что она лишь сильнее ощутила, как разгорается в ней желание. И не просто желание. Ей хотелось не только любить его сейчас, ей хотелось быть с ним все время. Она не признавалась себе, отрицала предположения Гавейна, но она ревновала его к Гвинивере. Еще как ревновала! Если бы это было в ее время! Возможно, тогда она не противилась бы своему чувству. Но здесь у нее не было будущего.

— Мы не должны этого делать, — выдохнула она, вырываясь из его объятий и отходя на безопасное расстояние, если таковое было в его комнате.

— Почему? Вы нравитесь мне, я вам тоже. Мы подходим друг другу… Нам никогда не будет скучно вместе, можем ссориться, сколько хотите, — с усмешкой добавил он, по-прежнему приближаясь к ней.

Теперь Хелен оказалась прижатой к стене. Ланселот уперся руками в стену над ее головой и посмотрел в ее глаза.

— Перестаньте паясничать, — как можно строже произнесла Хелен. — Это очень серьезно. Если вы с королевой продолжите в том же духе…

— Сколько можно повторять? Я не собираюсь спать с этой расфуфыренной самовлюбленной особой! — взорвался он и отошел в сторону.

— Зато она собирается. И я не знаю почему. Неужели ей не хватает одного прекрасного и достойного рыцаря? — проворчала Хелен, глядя в его обнаженную, мускулистую спину.

— Вы считаете Артура красивым? — тут же вскинулся Ланселот.

— Конечно.

— Поэтому вы приседали перед ним так, что он мог видеть все, что находится внутри вашего платья? — взъярился вдруг Ланселот, поворачиваясь к ней.

— Это не ваше дело! — вспыхнула Хелен, ощущая, что ей приятна его ревность. — Я пыталась отвлечь внимание Артура от вас с королевой.

— Мы просто беседовали, — возразил Ланселот, усаживаясь в кресло перед камином. — Я не юнец, впервые увидевший красивую женщину. Почему бы мне не поговорить с дамой, с которой я танцую?

— Слепой увидит, что между вами что-то есть, — скрепя сердце продолжила Хелен.

Ей нужно выяснить все до конца. Испытывает ли Ланселот какие-то чувства к Гвинивере или нет? Рыцарь сидел некоторое время молча, затем глухо произнес:

— Ничего нет. Все в прошлом. То, что когда-то Гвинивера была моей невестой, ничего не значит теперь, когда она замужем за Артуром.

Хелен едва не упала от удивления и с раскрытым ртом уставилась на Ланселота.

— Что вы сказали? Гвинивера была вашей невестой?

Ланселот устало кивнул и закрыл глаза.

— Но этого нет в легенде, — едва слышно прошептала Хелен, не переставая удивляться. Вот откуда эта история о великой любви! Они были помолвлены! Но что же случилось? Почему Гвинивера вышла замуж за Артура, хоть и продолжала любить Ланселота? То есть это в легенде она продолжала любить Ланселота, а на самом деле кто ее знает, что было у нее на уме.

— Снова вы со своими легендами, — вздохнул Ланселот. — Когда, наконец, вы перестанете играть в эту игру?

— Я не играю. Все это правда. Поэтому я предупреждаю вас: если ваша бывшая невеста попросит вас о помощи или еще о чем-нибудь подобном, бегите от нее подальше. Это погубит и вашу жизнь, и Артура, и все королев…

— Все, хватит, — резко прервал ее Ланселот и встал. — На сегодня довольно. Думаю, вам лучше уйти. Я не собираюсь в очередной раз выслушивать этот бред.

На глаза Хелен навернулись слезы от такой несправедливости. Минуту назад он сжимал ее в своих объятиях, а теперь гонит прочь. Она гордо вскинула голову. Он не увидит ее слез. Степенно и с достоинством она покинула его покои.

Ланселот долго лежал без сна, не зная, о чем думать в первую очередь — о новом союзе, ради которого Артур пригласил его и Гавейна в Камелот, или о своих запутанных чувствах к женщинам.

При встрече с Гвиниверой его охватывали злость и ярость. Ему не хотелось видеть ее, не хотелось находиться с ней рядом, наоборот, он снова и снова вспоминал, как она его предала. И все же в какой-то степени она до сих пор была небезразлична ему. Они выросли вместе и, став подростками, узнали, что предназначены друг другу в супруги. С того момента Ланселот начал проявлять к ней повышенное внимание, начал заботиться о ней, защищать ее — ведь это была его нареченная. Никогда ни словом, ни делом он не позволил себе обидеть или оскорбить ее. Он всегда был на ее стороне во всех ее шалостях и начинаниях. И даже когда она ругалась с отцом, тоже был на ее стороне, стараясь найти компромисс между ними.

Он был не просто безразличным женихом, которому в один прекрасный день суждено взять ее в жены, он был ее другом с детства, и постепенно дружба переросла в более сильное чувство. Их отношения не были мимолетны, они были проверены временем. Так, по крайней мере, он думал. Именно поэтому ему было сложно простить ей эту измену, усугубившуюся еще тем, что Гвинивера быстро охладела к Артуру и вновь начала проявлять интерес к нему. Особенно после того, как он пришел в себя и опять стал появляться в Камелоте, где, конечно, дамы не обделяли его вниманием. Возможно, она его ревновала? Но теперь он не принадлежал ей. Поняв, что Гвинивера не отступится, и не желая портить отношения с Артуром, Ланселот проводил в Камелоте очень мало времени, и преимущественно в отсутствие королевы.

С тех пор прошло уже три года, а Гвинивера все никак не успокоится. Вчера она попросила его прийти в беседку в саду, сказав, что нужна его помощь. Как он мог ей отказать? На вопрос, какая помощь требуется, Гвинивера не ответила, но снова начала давнюю игру.

Хелен говорит, что он не должен соглашаться оказывать помощь королеве, это может быть чревато. Но откуда ей знать, что произойдет? Если хоть на минуту допустить, что она все же знает, то придется поверить ее россказням насчет будущего. Нет, гораздо проще думать, что эта девица не в своем уме. Однако если не принимать во внимание ее бредовые идеи насчет будущего, она весьма здравомысляща. Но не стоит также забывать, что она племянница леди Кассандры, которая утверждает, что дружит с Мерлином. Да каждый ребенок знает, что Мерлин не более чем волшебник из сказок. Если ее племянница такая же выдумщица, то верить ей наверняка не стоит.

Но, если отбросить в сторону неуемные фантазии, которыми наполнена голова Хелен, приходится признать, что она волнует его. В самом деле, он никогда не встречал женщины, подобной ей. Все дамы, которых он знал, безоговорочно были готовы уступить ему, потому что он — Ланселот. А Хелен с самой первой их встречи перечила ему и шла наперекор, в то же время утверждая, что все это делается для его же блага. А теперь вот решила спасти его от Гвиниверы! Он усмехнулся. Эта штучка вполне может заставить его забыть о Гвинивере, стоит лишь вспомнить, как она реагирует на его взгляды и прикосновения. Да и он сам не может сдержать рук, когда они оказываются наедине. Его будто магнитом притягивает к ней, и остается лишь удивляться, как это они продержались так долго, не оказавшись в постели.

Ланселот вспомнил, как недавно держал Хелен в объятиях и ее темные волнистые волосы, пахнущие розами, окутывали его руки. Она так беспомощно пыталась оттолкнуть его, прижимая маленькие ладони к его голой груди, но это лишь сильнее распаляло его желание. Вспомнив, как безотчетно она подалась к нему, Ланселот с протяжным стоном перевернулся на другой бок и яростно взбил подушку. Опять из-за этой ведьмы он не будет спать всю ночь. И уж если он не сможет заснуть, то лучше подумать о новом Союзе, будет хоть какая-то польза.

На следующий день наконец приехали остальные приглашенные вожди, и уже можно было начинать серьезный разговор. Артур предлагал объединить не только земли вокруг его королевства, но все земли Британского острова, за исключением, естественно, северных племен, против саксов. Саксы, захватив Кент, как будто успокоились, но это лишь видимость. На континенте не утихают войны в сакских племенах, им нужны новые земли, и они могут последовать за своими сородичами, уже обжившимися в Кенте. На этот случай и нужен новый, более могучий Союз.

— А кто же будет главным над всеми нами? Не ты ли, Артур? — раздался голос одного из вождей.

Другие зашумели, кто соглашаясь, кто отрицая. Ланселот недовольно оглядел собравшихся. Каждый из них трясется за свою власть, думая, что Артур хочет просто увеличить свое королевство. Шум все не утихал, и Ланселот встал. Остальные вдруг затихли. Почти все из них побывали в боях за свои земли, но ни один не командовал огромным войском, не сражался почти ежедневно с сакскими отрядами, и поэтому каждый здесь уважал и боялся Ланселота — ведь это он сдерживал натиск саксов на границе своих земель, защищая, таким образом, все их королевства тоже. В их глазах он был равен Артуру. Ему симпатизировали даже те, кто не переносил главу Союза, ведь Ланселот в отличие от Пендрагона, не претендендовал на их королевства. Он был отличным воином и полководцем, но не жаждал власти.

— Много лет я состою в Союзе с королем Логрии, — начал Ланселот. — И Гавейн Оркнейский тоже, и другие короли, собравшиеся здесь. Скажите, кто из вас хоть раз сомневался в честности Артура Пендрагона?

Вожди закачали головами. Никогда Артур не давал повода усомниться в своих намерениях.

— И скажите, кто первым предложил объединиться, чтобы одолеть саксов? Кто не побоялся за свою власть, когда пригласил Марка Корнуоллского вступить в Союз? Ведь тогда король Марк был самым могущественным среди нас. Но Артур не дрожал за свою власть. Он понимал, что лишь вместе можно одолеть врага.

Посмотрите, к чему привело наше объединение! — продолжал Ланселот, пристально глядя на сидящих перед ним вождей. — Вот уже почти десять лет мы с вами живем в мире. Наши дети не знают ночных набегов саксов, наш хлеб не вытаптывают, наши дома не сжигают. Мы бываем друг у друга в гостях, ведем торговлю с другими странами. Разве десять лет назад, когда горела наша земля, а саксы бесчисленными полчищами устремлялись все дальше на север и запад, мы могли об этом мечтать? Скажи, Лоарн, разве не думал ты, что саксы в один прекрасный день доберутся и до тебя? А ты, Маноган, разве сейчас ты не жалеешь, что не принял предложения Артура, ведь твое королевство лежит в руинах?

Король, к которому он обратился, горестно покачал головой. Слишком многие настраивали его против Артура, говоря, что тот отстранит его от власти и захватит его землю, именно поэтому он не принял предложения о помощи раньше.

Ланселот вновь обвел всех взглядом.

— Мы должны быть как пальцы в кулаке — поодиночке их легко сломать, но если они сожмутся в кулак — это грозная сила! — Он сжал собственный кулак и поднял руку, наглядно демонстрируя весомость своих слов. — Лишь объединившись, мы сможем сохранить мир на наших землях!

Последние его слова утонули в одобрительных криках. Вожди начали поднимать вверх руки, голосуя за новый Союз.

Ланселот, усаживаясь обратно, посмотрел на Артура. Тот улыбался. Наконец-то осуществится его мечта — объединить все земли Британии и дать отпор врагам извне. Теперь будет гораздо легче охранять границы и с юго-запада, где королевство саксов, и с севера, от диких племен пиктов и скоттов.

Тристан и Гавейн похлопали Ланселота по плечу.

— А я и не знал, что ты умеешь говорить с вождями. Думал, ты только простых воинов можешь вдохновлять на бой, — с улыбкой произнес Гавейн, надеясь, что его шутка заставит Ланселота улыбнуться. Однако друг был мрачен.

— Осуществилась наша мечта, Ланселот, почему же ты не рад?

Задумавшийся рыцарь даже не увидел, как нему подошел Артур. Он лишь мельком взглянул на своего названого брата и нехотя встал. Артур обнял его, затем обнял Гавейна.

— Я рад. — Ланселот собрался уйти, но Гавейн удержал его.

— Нужно выбрать военачальника, — предложил один из новых членов Союза, но его тут же перебили.

— Ланселот! Кто же еще!

— Да! Он столько лет командует войсками, пусть продолжает дальше!

— Мы верим тебе, Ланселот!

Ланселот, уже вырвавшийся из рук Гавейна, взглянул на Артура, вопросительно смотревшего на него.

— Хорошо. Я согласен, — сказал он и покинул зал, сопровождаемый одобрительным гулом.

— Какая муха тебя укусила? — Гавейн, против обыкновения сердитый, прервал тренировку Ланселота.

Тот, сосредоточенно махавший мечом, от неожиданности чуть не задел своего друга.

— Что с тобой случилось? Разве ты не слышал, как я к тебе шел? — Гавейн едва успел увернуться от меча. — Давай-ка сядем, и ты мне все расскажешь. И Артур, и мы с тобой давно ждали объединения с остальными королевствами. А сейчас ты выглядишь так, словно тебе и не нужно ничего этого! Почему ты избегаешь Артура? В прежние времена мы бы сидели вместе за праздничным столом и попивали мед, празднуя успех.

— В прежние времена все было по-другому. Мы были молоды и…

— Ты и сейчас молод, — возразил Гавейн. Но увидев, какими сердитыми стали глаза друга, все понял. — А, Гвинивера. Что еще она сделала?

— Снова взялась за старое.

Гавейн вздохнул. Неужели королева так никогда и не успокоится?

— Получается, леди Хелен права? У вас вспыхнули старые чувства? — спросил он.

Ланселот от ярости аж взвился.

— Да когда вы отстанете от меня со всем этим? Сколько раз можно повторять? Ничего между нами нет!

Гавейн с силой посадил Ланселота на скамью.

— Тише ты. Еще бы выкрикнул ее имя на всю округу.

— Как же вы с Хелен меня достали! — сквозь зубы прорычал Ланселот, сжимая меч.

— Но ведь Гвинивера не перестает виться вокруг тебя.

— Пусть вьется, ей ничего не перепадет.

— Но почему она снова начала эту игру? Может, ей что-то нужно от тебя?

Ланселот немного замялся, затем все же решил поделиться с другом своими соображениями:

— Вчера она попросила меня встретиться с ней в беседке, сказала, что нужна моя помощь.

— И ты, как всегда, решил сыграть роль благородного рыцаря и помчался к ней?

— Она не чужой человек мне. Мы выросли вместе, и я обещал ее отцу заботиться о ней. И если ей нужна помощь, а я могу помочь, то я сделаю это.

— Теперь у нее есть могущественный муж для любой помощи, — заметил Гавейн. — Ладно, и какой помощи она от тебя хочет?

— Она не сказала. Может, и сказала бы, не появись эта ведьма Хелен.

— Ну, леди Хелен вовсе не ведьма. Я бы сказал, что она просто ревнует тебя к королеве.

Ланселот усмехнулся:

— Никакой ревности. Она втемяшила себе в голову, что спасает Британию. Вообразила, что между мной и Гвиниверой может что-то быть и от этого вся Британия погибнет. Чушь какая-то. Называет это легендами.

Гавейн призадумался.

— В этом есть своя правда. Если вдруг ты вновь сойдешься с Гвиниверой… да сиди ты спокойно, я ведь просто размышляю. Если вдруг такое случится, то весь новый Союз распадется. Между тобой и Артуром начнется война. Весь наш труд пропадет. А саксам и противникам Союза это только на руку.

— Я тоже думал об этом, — согласился Ланселот. — Вот почему я уезжаю из Камелота завтра же. Пока Гвинивера не придумала еще чего-нибудь. Мне кажется, она ни перед чем не остановится.

— Но зачем это все королеве? Неужели она до сих пор любит тебя? — задумался Гавейн.

— Любит! Ха. Она так же крепко любила меня, когда приняла предложение Артура, — скривился Ланселот. — Хелен думает, что я глуп и попадусь на удочку Гвиниверы, как юнец, не видавший красивой женщины. Но я не собираюсь повторять эту ошибку. Королева что-то задумала, но я не допущу, чтобы она вновь использовала меня в своих целях.

Ланселот встал, схватив рубашку, лежавшую на скамье, вскочил на коня и поспешил прочь. Гавейн задумчиво посмотрел ему вслед. Если Ланселот так легко согласился помочь Гвинивере вчера, то что его остановит в следующий раз, когда королева поманит пальчиком? Не похоже, что он вылечился от этой болезни.

Хелен сидела на балконе, выходящем на тренировочное поле, и думала. И чем больше она думала, тем больше приходила к выводу, что попала сюда не случайно. Как раз примерно в это время (ну что такое два-три года в тысячелетней истории?) должно произойти похищение королевы, после которого идиллическая жизнь в Камелоте и во всей Британии, описанная в легендах о короле Артуре, пойдет наперекосяк. Ведь не может Ланселот спасать королеву в пятьдесят лет? Не может. Значит, он должен спасти ее в пору, когда он в расцвете сил. Интересно, сколько ему? На вид не больше тридцати. Она повернулась к Селине, занятой вышивкой.

— Сколько сэру Ланселоту лет? — переспросила удивленно Селина, но затем ответила: — Тридцать.

— Ага. А Гвинивере?

— Я точно не знаю, но могу узнать. А зачем вам это, леди Хелен?

— Любопытной Варваре нос оторвали, — скороговоркой произнесла Хелен, наслаждаясь видом того, как обнаженный по пояс Ланселот тренируется.

Селина сначала покачала головой, когда Хелен попросила ее найти такое место, откуда можно было наблюдать за рыцарями, но все же привела ее сюда. Хелен нужно было без помех записать, как тренировались рыцари этой эпохи. Но оказалось, что тренировки в Камелоте такие же, как в Солсбери, и поэтому она сейчас просто наслаждалась видом. Хелен увидела, как к Ланселоту подошел Гавейн, и насторожилась. Нет, они не могут видеть ее, к тому же ее загораживают цветы, во множестве высаженные на балконе. И Хелен с удовольствием продолжила свой шпионаж.

Так, если она единственная во всем этом мире, кто знает, что может произойти в скором времени, значит, она единственная, кто может это предотвратить. Может, это и есть ее миссия, как она сказала об этом Ланселоту? И может, после выполнения этой миссии кто-то или что-то наконец вернет ее обратно? Или она попросту проснется от этого долгого и красочного сна.

Нужно разработать план действий. Но с чего же начать? Хелен посмотрела на Ланселота, который вдруг вскочил на коня и направился в замок. Может, пойти поговорить с ним? Но, вспомнив, чем закончился вчерашний разговор, Хелен передумала. Нужно начать с того, что она делает всегда, — собрать информацию, а затем действовать. Пока она знала лишь, что Гвинивера зачем-то решила соблазнить своего бывшего жениха.

Она посмотрела на поле, где сидел Гавейн. Он хороший друг и не откажет ей в помощи, особенно если это будет на пользу Ланселоту. К тому же там их никто не сможет подслушать.

К тому времени, как она выехала из дворца, Гавейн уже собрался обратно, поэтому Хелен встретила его на полпути.

— А я спешила к вам, сэр, — с улыбкой произнесла Хелен, стараясь выглядеть как можно любезнее.

— Зачем же, леди Хелен? — с такой же дружелюбной улыбкой осведомился Гавейн.

— Я хотела поговорить с вами в таком месте, где нас никто не смог бы подслушать. Увидела вас здесь и решила приехать, пока нет рыцарей.

— Вы заставите мою жену ревновать, — вновь улыбнулся Гавейн. — Прекрасная дама ищет моего общества в пустынном месте.

Хелен с досадой поморщилась. Она совсем забыла о нравах этой эпохи.

— Но где же мы можем поговорить наедине?

— А что вы хотели узнать? Мы можем поговорить по дороге обратно в замок.

Хелен поколебалась, не решаясь задать свой вопрос. Опять ее посчитают излишне бесцеремонной, любопытной и бестактной. Но наука требует жертв.

— Я узнала, что Ланселот и Гвинивера были помолвлены, — начала она.

— Откуда вы это узнали? — Гавейн мгновенно насторожился. Ланселот прав: вечно эта леди Хелен сует свой нос не в свои дела.

— Сэр Ланселот сам сказал мне об этом. Но больше я ничего не знаю. Почему Гвинивера предпочла Ланселоту Артура? А сейчас она снова пытается подобраться к Ланселоту. Зачем ей это нужно? Ведь в свое время она отказалась от него.

Гавейн задумчиво погладил бородку.

— Зачем вам это знать? Это все в прошлом.

Что могла ответить Хелен? «Я знаю, что произойдет в ближайшем будущем и могу это предотвратить?» Она лишь умоляюще посмотрела на Гавейна.

— Он больше ничего мне не скажет. Не заставляйте меня обращаться за информацией к служанкам.

— Вам до такой степени нужно это знать? — приподнял брови Гавейн.

Хелен лишь кивнула. Гавейн придержал коня, останавливаясь.

— Лучше бы вам услышать все это от самого Ланселота. Рассказывать любовную историю друга за его спиной — в этом мало чести. Но хорошо же.

Их королевства находятся рядом, и вопрос объединения путем женитьбы своих отпрысков давно был решен между их отцами. Но Ланселот и Гвинивера к тому же любили друг друга. По крайней мере, так думали мы все. Они были прекрасной парой. На всех турнирах и балах их избирали королем и королевой торжества. Ланселот — бесстрашный воин, безупречный рыцарь и, наверное, как вы успели заметить, весьма хорош собой, — начал Гавейн, бросая на нее мимолетный взгляд.

Хелен немного покраснела, вспомнив, что случилось на старинных развалинах перед тем, как приехал Гавейн. Хорошо еще, что он их не видел.

— А Гвинивера — просто солнце, луна и звезды, вместе взятые. Ланселот боготворил ее. Готов был носить на руках, совершать ради нее немыслимые подвиги. Он даже пел ей баллады, — с печальной улыбкой продолжил Гавейн.

Хелен удивленно вскинула брови. Представить грозного, мрачного Ланселота с лицом, заросшим бородой, полузажившим шрамом и дьявольскими глазами сидящим у ног прекрасной дамы с лютней в руках казалось ей немыслимым. Увидев изумленное лицо Хелен, Гавейн поспешил объяснить:

— Это было давно. Тогда он еще был восторженным влюбленным, хоть и настоящим воином, не раз участвовавшим в боях.

Хелен представила себе лицо молодого Ланселота. Без неизменной щетины, которую при ней он брил всего один раз — после пожара, без шрама на лбу, и, конечно, взгляд его глаз не был таким мрачным и угрюмым — ведь любимая женщина еще не успела бросить его.

— Что же случилось дальше? Почему они не поженились?

— После смерти отца Гвинивера не могла управлять своим королевством так же хорошо, а ее воинство было слишком малочисленно, и ей пришлось бы выйти замуж за Ланселота как можно скорее, чтобы он помогал ей. Хотя, зная своего друга, могу сказать, что он помогал бы ей, даже не будучи ее мужем.

Ланселот предложил ей сыграть свадьбу, но тут Гвинивера замялась. Затем ответила, что не давала согласия на брак, что все решили их отцы, сосватавшие их еще в младенчестве, и заявила, что обойдется без его помощи. Видели бы вы его лицо, когда он это услышал! Я был там с ним. Я знал, как сильно его горе. Она ударила его в самое сердце. Столько лет он думал, что она любит его, но все оказалось не так. И тем сильнее были его ярость и боль, когда через месяц мы узнали, что она приняла предложение Артура! Ланселот почти полгода не ездил в Камелот.

— Но почему Артур, зная об отношениях Ланселота и Гвиниверы, сделал ей предложение? — удивилась Хелен. — Вы сами сказали, что Артур Ланселоту как брат. Разве брат так поступает с братом?

Гавейн огорченно вздохнул. Он и сам долгое время не мог простить королю его поступка, ведь это было так похоже на обычное предательство.

— На Гвиниверу в очередной раз напали саксы, и на подмогу она вызвала не Ланселота, ведь она уже отказалась от его помощи, а Артура. Король, знавший, что она отказала Ланселоту, приехал сам. И в тот же день сделал ей предложение. Как он впоследствии говорил, он потерял разум в тот момент. Он долго извинялся перед другом, но, с другой стороны, Гвинивера ведь уже была свободна от обязательств по отношению к Ланселоту.

— Все равно это нечестно, — заметила Хелен. — На месте Ланселота я бы вызвала короля на поединок. Не ради Гвиниверы, а ради своего доброго имени.

— Не сомневаюсь, что Ланселот бы тоже так сделал, если бы я не удержал его. — Гавейн грустно покачал головой. — Они бы сражались насмерть. Оба прекрасные воины, но Артур намного старше Ланселота. И кто бы ни выиграл тот поединок, смерть одного из них изменила бы судьбу всей Британии. Но Ланселот хоть и понимает, что я действовал из лучших побуждений, до сих пор не может простить мне, что я тогда не пустил его в Камелот.

— А что же вы сделали, чтобы удержать его?

— Напоил и запер в его комнате с парой дев… — Гавейн закашлялся. — Э-э-э, напоил и запер в комнате. И держал его там несколько дней. Потом он постепенно начал приходить в себя, а тут и саксы напали. Никогда прежде и никогда после я не видел, чтобы он так яростно сражался.

— Я бы и сама дралась, — задумчиво сказала Хелен. — Хотя нет, я не дралась. У меня тогда появилась более важная проблема.

Гавейн вопросительно посмотрел на нее.

— Что вы имеете в виду?

— Ничего важного. Меня тоже бросили почти у алтаря.

— Поэтому вы так настроены против королевы? Хотя нет, вы были настроены против нее еще до того, как все узнали.

— Я знаю леген… — Хелен поспешно проглотила слово. — Я просто хочу отблагодарить сэра Ланселота за спасение от саксов и сделать что-нибудь полезное.

— Отгоняя от него королеву? — Гавейн чуть не рассмеялся, представив эту сцену.

— Гвинивере зачем-то понадобился Ланселот, но вряд ли это вновь вспыхнувшая любовь. Она что-то замышляет, я чувствую это, — продолжила Хелен, не обращая внимания на иронию в голосе рыцаря.

Гавейн, услышав это, сразу стал серьезным. А эта леди Хелен, хоть и кажется взбалмошной и непредсказуемой, все же сумела понять, что королева что-то замышляет, и, между прочим, обратила его внимание на это обстоятельство. Иначе бы он даже не заметил, что Гвинивера вновь заинтересовалась Ланселотом, считая, что это простое кокетство красивой женщины, знающей себе цену. Однако королева, особенно такая могущественная, не может позволить себе кокетничать с рыцарями, тем более с королями других земель.

— И что же, по-вашему, она хочет от него? — заинтересовался он.

Хелен посмотрела на Гавейна, однако, увидев, что он вполне серьезен, ответила:

— Вы посчитаете меня сумасшедшей.

— Разве я давал вам повод думать, будто считаю вас сумасшедшей?

— Все равно, — заупрямилась Хелен. — Я не скажу вам этого. Постараюсь разобраться во всем сама.

— Вы выведали у меня нужную вам информацию и теперь скрываете от меня, что собираетесь делать? Скажите честно, зачем вам была нужна эта история?

— Просто так, из любопытства.

— Вы сказали, что попытаетесь разобраться во всем сами. Что это означает?

— Ничего.

Хелен рванула поводья, но Гавейн успел их перехватить.

— Я вас не отпущу, пока не ответите.

— Я же вам говорю: вы мне не поверите. Еще подумаете, что я вам не друг, а враг.

— Почему я должен думать, что вы наш враг?

И тут они увидели всадника, изо всех сил скачущего к ним. Он крикнул еще издалека:

— Королеву похитили! Сэр Ланселот просит вас быстрее приехать во дворец!

Хелен побледнела. Слишком быстро развиваются события! Она еще не успела придумать, как будет отговаривать Ланселота от спасения королевы! С силой хлестнув коня, Хелен понеслась следом за сорвавшимся с места Гавейном.

Ланселот и его отряд уже гарцевали во дворе, вокруг них собралось множество рыцарей из других королевств. Хелен протиснулась к Ланселоту вслед за Гавейном.

— Вы не должны ехать за ней! — выпалила она, хватая его за рукав, отчего рыцарь резко повернулся к ней.

— Что вы здесь делаете? Это не женское дело!

— Вы не должны спасать королеву! — снова крикнула Хелен, отчего Ланселот зашипел на нее:

— Вы в своем уме? Почему я не должен спасать королеву?

— Но это начало конца! Позвольте же все объяснить! Королеву похитил рыцарь Мелегант, ты приедешь туда и спасешь Гвиниверу, а потом начнется самое страшное! — скороговоркой проговорила Хелен, боясь, что Гавейн сейчас утащит ее отсюда, что и случилось. — Ланселот! — крикнула она вслед отряду, галопом помчавшемуся к раскрытым настежь воротам замка.

Но рыцарь, скакавший впереди всех, уже не слышал ее.

— Успокойтесь, леди Хелен. Они найдут королеву и приедут обратно, — постарался вразумить ее Гавейн.

Но Хелен вырвала из его рук поводья и поскакала к замку. Она должна остановить Ланселота, пока он не пошел в одиночку спасать королеву! Она должна узнать, где находится замок этого Мелеганта.

Хелен вихрем ворвалась в свои покои, схватила холщовую сумку Селины и вытряхнула из нее все. Служанка лишь изумленно глядела на свою госпожу. Хелен заметалась в поисках нужных ей вещей. Так, по легенде, им придется заночевать в лесу. Она сдернула покрывало, сложила его и запихнула в сумку. А еще ей понадобится ее меч. Она надела поверх платья ножны и вложила в них меч.

— Госпожа, куда вы собрались? — изумленно проговорила Селина.

Хелен накинула на себя накидку и схватила служанку за плечи.

— Где замок сэра Мелеганта, знаешь?

Та лишь кивнула, но Хелен этого хватило. Сунув сумку и накидку для Селины в руки служанки, она вытащила ее из комнаты.

В конюшне их застал Гавейн.

— И куда же вы, дамы, собрались? — удивленно спросил он, увидев, как Хелен хватает двух коней.

— В замок Мелеганта.

— Зачем? — еще сильнее удивился он.

— Это он похитил королеву, — ответила Хелен, помогая Селине взобраться на коня. — Я должна предотвратить беду.

— О какой беде вы говорите? Стойте! Селина, слезай с коня.

Селина с радостью слезла на землю с помощью Гавейна.

— Леди Хелен, вы, конечно, взволнованы, но можете толком объяснить, куда и зачем вы собрались? — настаивал Гавейн.

— Вы все равно мне не поверите, — заупрямилась Хелен, усаживаясь на своего коня, но Гавейн схватил его под уздцы.

— А вы попробуйте для начала рассказать.

Хелен в сомнении посмотрела на него и его рыцарей, стоявших в воротах конюшни. Помощь ей не помешает. Но согласятся ли они?

— Хорошо, — кивнула она. — Только, чур, не называть меня сумасшедшей, шпионкой и так далее. Селина, иди отсюда.

Селина отошла от них, и Хелен немного наклонилась к Гавейну, чтобы ее больше никто не услышал.

— Королеву похитил сэр Мелегант. Ланселот спасет ее, и они проведут ночь вместе. Об этом узнает племянник Артура, который донесет королю об этом. Артур возьмет Ланселота и королеву под стражу, будет судить их и вынесет смертный приговор. Ланселоту удастся сбежать и освободить королеву. Вместе они убегут из Камелота. Артур отправится вслед за ними и оставит все королевство на племянника. Тот захватит власть, пока Артур будет рыскать в поисках Ланселота и Гвиниверы. Вернувшись, Артур сразится с племянником и умрет! Все воинство Британии поляжет в том бою! И саксам останется лишь подобрать страну.

Глаза Гавейна все расширялись по мере того, как он слушал рассказ Хелен.

— Все начнется сейчас. И я должна это предотвратить. Вы поможете мне или будете стоять столбом? — спросила Хелен, выдергивая поводья у донельзя изумленного Гавейна. — Жизнь и честь вашего друга на кону. Вся судьба Британии на кону.

— Если вы говорите правду… — очнулся Гавейн. — Слишком многое должно совпасть, чтобы все, что вы сказали, превратилось в правду.

— Это уже превращается в правду! — воскликнула Хелен. — Верите вы мне или нет, а я еду туда. Селина, быстро садись на коня!

— Значит, вы настроены весьма решительно? — осведомился Гавейн, затем повернулся к рыцарям, ждавшим его решения. — В любом случае я не отпущу вас одну. К тому же как только мы приедем к замку Мелеганта, вы увидите, что все оказалось лишь выдумкой.

— Посмотрим, — сказала Хелен, удовлетворенно наблюдая, как Гавейн садится на коня и приказывает рыцарям следовать за ними.

Селина едва успела кинуть ей сумку, как они выехали с конюшни.

Гавейн не переставал изумляться Хелен. Она была готова ехать с одной лишь служанкой в такую даль, в незнакомую местность, без еды, без защиты, лишь бы спасти Ланселота, как она утверждает. Возможно, она и отрицает, что Ланселот ей нравится, но теперь очевидно, что она к нему весьма неравнодушна.

Замок Мелеганта оказался очень далеко от Камелота, им пришлось останавливаться на ночлег два раза, и Хелен поняла, что сильно бы пожалела, если бы выскочила из города, как намеревалась, с одной Селиной, не взяв с собой даже еды. Теперь же у нее была палатка, любезно предоставленная Гавейном, пища и защита.

К тому времени как они добрались до сумрачного серого замка, стоявшего у подножия скал на берегу моря, Гавейн успел еще раз расспросить ее о том, о чем она рассказала ему в конюшне. Он не верил ей, но все же послушно вел к замку Мелеганта. Они подъехали к нему на вечерней заре и не обнаружили не только отряда Ланселота, но даже флагов на стенах. Казалось, здесь никого нет. Это было подозрительно, потому что на стенах любого замка обычно стояла стража и окликала всех, кто приближался к нему. Гавейн приказал не подходить близко, чего доброго, там могли оказаться саксы, и расположился лагерем в лесу, напротив дороги в замок. Отсюда они будут видеть любого, кто въезжает в замок или выезжает из него.

Ночь прошла неспокойно, так как Хелен все время казалось, что к замку подъезжает конный отряд, и она два раза будила Гавейна. В конце концов, ранним утром, практически затемно, когда она разбудила его в очередной раз, он рассердился и сказал, что прекрасно понимает Ланселота, который хотел оставить ее саксам. Хелен обиделась и ушла в лес прогуляться и подумать.

Согласно легенде, Ланселот въезжает в замок Мелеганта в тележке для заключенных. Но это произведение Кретьена де Труа появилось много позже пятого века. Не исключено, что автор выдумал тележку и все остальное, не зная истинных деталей похищения и спасения прекрасной королевы. Хелен внимательно оглядела серые стены, возвышавшиеся в предрассветной мгле под огромной темной скалой. Судя по тишине, окружавшей его, было похоже, что замок заброшен. Но где же тогда живет сэр Мелегант? Ведь его существование никто не отрицает. А если бы у него был другой замок, то Гавейн не стал бы привозить ее сюда.

Тут до нее донеслись крик и шум со стороны лагеря. Она подхватила юбку и побежала обратно.

К тому времени как Хелен прибежала в лагерь, там уже развернулась настоящая битва. Она увидела среди сражающихся Ланселота и оглянулась. Если он здесь, то где же остальные его воины? Где Персиваль, Тристан? Позади нее, под деревом, дрожа от страха, сидела Гвинивера. Хелен кинулась к ней.

— Что случилось? Откуда вы здесь?

Королева подняла на нее глаза и опять залилась слезами. Хелен поняла, что внятного ответа от нее не добьется, и снова побежала к сражающимся. Через пять минут все уже было кончено. Люди Гавейна быстро разобрались с немногочисленными нападающими, а Ланселот с перекошенным от злости лицом шел к ней.

— Что вы здесь делаете? — взревел он издалека.

— Спасаю вас, не видите? — парировала она, инстинктивно кладя руку на меч и отступая.

Тут вмешался Гавейн:

— Это леди Хелен привела нас сюда. Иначе тебе пришлось бы туго. Кстати, где твои люди?

Ланселот еще смотрел на Хелен бешеными глазами, затем медленно повернулся к Гавейну.

— Мог бы не тащить ее сюда. Здесь небезопасно.

— Я не тащил ее. Если бы не я, она приехала бы одна, лишь со служанкой.

— Ты же знаешь, она сумасшедшая. Мог бы запереть ее в комнате, как сделал это со мной.

Хелен уже надоело слушать эти пререкания, поэтому она вытащила меч и помахала им перед носом Ланселота.

— Эй! Я вообще-то здесь. Не смейте разговаривать обо мне, будто меня здесь нет. И если бы не я, то эти, — она указал рукой на поверженных врагов, — разделались бы с вами в два счета.

— Может, хватит ругаться? — одернул их Гавейн. — И скажи же, наконец, где твои люди?

— На другой стороне скалы, — ответил Ланселот, все еще не сводя глаз с Хелен. — Мы шли по следам похитителей. Ты была права, ее похитил Мелегант. Откуда ты это знала?

Он снова начал наступать на нее, но Хелен уперла меч в его грудь.

— Предупреждаю, сэр Ланселот, я умею обращаться с мечом, — спокойно сказала она.

— Думаешь, уроки моего младшего братишки тебе помогут?

— Я все объяснила тебе. И не раз. А если ты считаешь, что я знаю о похищении потому, что я твой враг, то глубоко ошибаешься!

— Тогда откуда ты могла все это знать, если не была в сговоре с ними?

Хелен в ярости топнула ногой.

— Ты просто болван! — крикнула она и побежала в лес.

Ланселот устремился было за ней, но Гавейн удержал его.

— Ты несправедлив к ней. Леди Хелен готова была в одиночку приехать сюда. Я не верил ей, когда она говорила, что тебе нужна помощь, но она оказалась права.

Ланселот покрутил головой, будто не знал, что ему делать — радоваться или злиться. Все эти игры с предсказаниями будущего смертельно ему надоели.

— Позаботьтесь о королеве, мне нужно отдохнуть, — наконец сказал он и пошел к палаткам.

— Можешь занять мой шатер, — крикнул ему вслед Гавейн.

Хелен пробежала мимо уже успокоившейся королевы и снова пошла по тропинке, где недавно гуляла.

— Он все равно будет моим, — услышала она голос Гвиниверы. Оказывается, королева шла следом за ней.

— Кто? — машинально переспросила Хелен, впрочем, уже догадавшись, о ком идет речь.

— Ланселот. Он всегда был моим. И снова станет принадлежать мне.

— Но зачем он тебе? — спросила Хелен, не оборачиваясь и продолжая идти. — У тебя есть Артур.

— У него не может быть детей, — просто сказала королева, и до Хелен вдруг дошло. В легенде ведь тоже говорится, что у Артура и Гвиниверы не было детей.

— И ты хочешь, чтобы Ланселот сделал тебе ребенка? — ужаснулась она.

— В его жилах течет королевская кровь. Он красив, умен, мужественен, добр и благороден. Назови еще хоть одного рыцаря, обладающего этими качествами. — Королева покачала головой. — Такого нет. Мне подходит только Ланселот.

Хелен, даже будучи чужой в этом мире, могла бы назвать еще с десяток рыцарей, подходящих под эту характеристику, но решила выяснить, зачем королеве вновь понадобился Ланселот. Неужели только из-за ребенка?

— Ты сумасшедшая, — сказала Хелен. — Почему же ты не вышла за Ланселота, когда он тебе предлагал?

— Он не так могущественен, как Артур.

— То есть тебе нужен и тот, и другой? А ты не боишься, что я все расскажу Ланселоту? — спросила Хелен.

Гвинивера рассмеялась.

— Вы с ним двух слов сказать друг другу не можете, чтобы не поссориться. Да, я знаю об этом. В Камелоте в последнее время вы оба довольно популярные фигуры у сплетников. К тому же он считает тебя чуть ли не врагом, ведь ты знала, что меня похитил Мелегант.

— Ланселот сказал тебе это? — с подозрением уставилась Хелен на королеву.

— Я все слышала. Тихо разговаривать вы не умеете. И знаешь, мне тоже любопытно, откуда ты знала о похищении?

Гвинивера недобро сощурила глаза, и Хелен впервые поняла, на кого королева похожа. На лису. Рыжую и коварную. Хелен не стала ей отвечать, вместо этого повернула обратно в лагерь. Когда же она, наконец, вернется к себе домой? Все вокруг видят в ней только врага. Она зашла в палатку Гавейна и устало села на топчан, но тут же вскочила от страха — там уже кто-то был.

— Да дайте же поспать, наконец, — пробурчал знакомый голос, и Хелен поняла, что это Ланселот прилег отдохнуть.

Прежде чем он откинул плед и увидел ее, она выскользнула из палатки и убежала за ближайший куст. Неужели здесь нигде нельзя уединиться?

— Где Хелен?

Ланселот оглядел воинов, уже сидевших на конях. Его рыцари подошли с другой стороны скал, и пора было трогаться, однако этой чертовки нигде не было.

— Леди Хелен, — поправил его Гавейн, видя, как переглядываются рыцари.

— Да, где леди Хелен? Кто ее видел? Черт, вечно она выкинет что-нибудь, — проворчал он себе под нос, слезая с коня. — Я всыплю ей по первое число, когда найду.

Гавейн сначала хотел отругать его, а затем рассмеялся.

— Не думаю, что тебе это удастся. Как бы тебе самому не попало за то, что собрался уезжать без нее.

— Иногда я действительно считаю, что ее нужно бросить где-нибудь. По крайней мере, моей печени это пошло бы на пользу, — сказал Ланселот без тени сожаления, но все же отправился в лес, к тому месту, где раньше располагался лагерь.

Хелен сидела у ручья и плакала. Здесь ей никто не верит, и домой она попасть не может. Как ей дальше жить в этом мире, где единственные люди, которых она знает, считают ее то сумасшедшей, то врагом? Ей было очень, очень обидно. Ведь она только хотела помочь Ланселоту, но он так несправедлив к ней! Все время орет или целует, а потом отталкивает. И это тоже обидно, будто она не достойна его! Может быть, она недостаточно красива для него? В упоении своим горем Хелен совершенно забывала, что отталкивала его сама, помня о разнице между их эпохами.

Как ей хотелось сейчас оказаться дома! Хотя, с другой стороны, зачем ей возвращаться? Разве там есть хоть кто-то, кому она нужна? Даже дедушка настроен против нее. Он тоже не верит ей. От отчаянной жалости к себе Хелен чуть не разрыдалась в голос.

Ланселот нашел ее сидящей на камне у ручья и вытирающей слезы. Он уже хотел было отчитать ее за то, что из-за нее весь отряд задерживается, но слова застряли в горле. Если хоть на миг предположить, что она действительно та, за кого себя выдает, то можно представить, как ей одиноко в этом мире. И все же она не растерялась и даже дважды спасла его. Да, в той короткой стычке с саксами она ведь тоже пришла к нему на помощь. И от Гвиниверы защищала, и замок его привела в порядок. Нужно отдать ей должное — она действительно не заслуживает его упреков. Он подошел к ней и присел рядом на корточки.

— Ладно, — сказал он. — Спасибо вам. Вы меня спасли.

Не слышавшая, как к ней кто-то подошел, она от неожиданности чуть не свалилась в воду, но Ланселот успел удержать ее. Хелен удивленно подняла на него заплаканные глаза.

— Не за что, — пробурчала она в ответ. — А теперь уходите. Я еще не простила вас.

Ланселот вздохнул.

— Если мы хотим до захода солнца добраться до следующего замка, нужно трогаться немедленно.

Хелен встала и высвободилась из его рук — он все еще обнимал ее после того, как не дал упасть.

— Идите, я сейчас приду.

Хелен ехала в середине кавалькады, рядом с Персивалем. Ланселот, Гавейн и Тристан следовали впереди, а между ними ехала королева. Она о чем-то оживленно болтала, вовлекая в разговор то Гавейна, то Тристана и украдкой строила глазки Ланселоту. Хелен осточертело смотреть на ее игры, и она отвернулась, разглядывая лес по краю дороги.

Осень вступала в свои права, листья потихоньку желтели и опадали, на земле под дубами лежали груды янтарных желудей, а по веткам скакали белки, которые проворно спускались на землю, хватали желуди и мчались обратно на деревья. Там и тут мелькали боярышник и рябина, радующие глаз ярко-красными ягодами. Хелен пригляделась к орешнику, но, очевидно, орехи уже осыпались, и ей не удалось заметить ни одного орешка. Она поделилась своим открытием с Персивалем, отчего огромный рыцарь отъехал немного в сторону и вскоре вернулся с гроздьями ягод боярышника. Хелен слегка обтерла их и принялась есть. Тут к ним подъехал Тристан.

— Не могу там ехать, — пожаловался он. — Леди Хелен, позвольте следовать рядом с вами.

— Чем же тебе не угодила королева? — насмешливо поинтересовался Персиваль.

— Сам поезжай, узнаешь. Сейчас и Гавейн прискачет, даю слово.

Словно услышав его, Гавейн придержал своего коня и, встав на обочину, стал ждать, пока Хелен и остальные не поравняются с ним.

— Что с вами со всеми, сэр Гавейн? — настала очередь Хелен поинтересоваться странным поведением рыцарей.

— Леди Хелен, вы, конечно, немного необычная леди, но все же, приходится признать, весьма рассудительны. Не расскажете нам, как вы догадались о Мелеганте? — перевел разговор в другое русло Гавейн, не отвечая на ее вопрос.

— Вы мне не поверите.

— Где-то я это уже слышал, — с улыбкой покачал головой рыцарь.

— Но все-таки, сэр Гавейн, почему вы все убегаете оттуда? — Она кивнула, показывая на Ланселота и Гвиниверу, ехавших впереди на некотором расстоянии от других.

Гавейн как-то криво улыбнулся.

— Думаю, это не наше дело.

— Понятно, — начала закипать Хелен. — Вы хотели сказать: не мое дело.

— Нет, я сказал именно то, что хотел сказать.

— Тогда я поеду туда и сама все узнаю.

— Вы не сделаете этого.

— Поспорим? — Хелен натянула поводья, и конь послушно помчал ее вперед.

Она на полном скаку вклинилась между Ланселотом и Гвиниверой, заставив их лошадей шарахнуться в стороны.

Ланселот против обыкновения посмотрел на нее с улыбкой. Гвинивера же скривилась и пробурчала что-то на непонятном Хелен языке. Но она не смутилась.

— Сэр Ланселот, вот мы интересуемся, — начала Хелен, видя, что рыцарь не собирается накидываться на нее с упреками, — почему вы так редко бреете бороду? — выпалила она первое, что пришло ей в голову.

Подъехавшие вслед за ней рыцари захохотали. Гавейн не преминул вставить свою шпильку:

— А это потому, леди Хелен, что сэр Ланселот боится, как бы все дамы Британии не потеряли голову от его неземной красоты.

— Саксы тогда перестанут его бояться! — добавил Тристан.

— А их женщины пойдут на нас войной ради него! — крикнул Гилфорд, ехавший следом за своим сюзереном.

Рыцари, уже все подтянувшиеся, разразились смехом.

— Не могу согласиться с этим мнением! Я видела его без бороды всего раз и, боюсь, не успела рассмотреть! — весело крикнула Хелен.

— Ах так, леди Хелен? Тогда сегодня мы попросим сэра Ланселота сбрить бороду, чтобы вы могли рассмотреть его хорошенько!

Ланселот снова усмехнулся в бороду и потрогал ее. Пожалуй, она правда стала слегка длинновата. Дамы при дворе начали шарахаться от него в темноте. Он посмотрел на развеселившуюся Хелен. Значит, не успела его рассмотреть?

Гвинивера, злясь, что не она в центре внимания, оттиснула лошадью коня Хелен и встала рядом с Ланселотом.

— А я считаю, что настоящий мужчина не бывает без бороды. И сэру Ланселоту она очень идет.

Рыцари тут же смолкли, но Хелен не так-то просто было остановить.

— Мы все знаем, что у вашего мужа тоже очень красивая борода, — сказала она с легким сарказмом.

Гвинивера резко дернула поводья лошади, отъезжая в сторону.

Гавейн наклонился к Хелен.

— Боюсь, этого она вам не простит, — шепотом сказал он.

— Она не простит мне еще много чего. Но я не собираюсь расстраиваться. Я сюда не из-за нее приехала. И кстати, сэр Ланселот рассказал вам, как ему удалось спасти королеву? — также шепотом спросила Хелен.

— Я пока не спрашивал. Сначала он отдыхал, а потом мы искали вас.

— Спросите вечером на привале. Боюсь, мне он не расскажет.

— Почему же? Я смотрю, вы налаживаете отношения — со времени отъезда из замка Мелеганта ни разу не поссорились.

Хелен улыбнулась и посмотрела на Ланселота. Может, он перестал считать ее своим врагом? Тут рыцарь повернулся и улыбнулся ей в ответ. Хелен от неожиданности опустила глаза, вспомнив, когда он в последний раз смотрел на нее так — в его покоях в Камелоте.

— Хорошо, леди Хелен, раз вы соскучились по моему лицу, я побреюсь, — сказал он и поспешил пришпорить коня.

Хелен разинула рот от такого нахальства и, хлестнув лошадь, помчалась вслед за ним.

Гавейн с улыбкой посмотрел им вслед. Тристан и Персиваль от радости хлопнули друг друга по плечу, и никто не заметил, каким ненавидящим взглядом проводила эту парочку королева.

Вечером они встали на привал около опушки леса, не доехав до ближайшей деревни совсем немного. Хелен нравилось ночевать на открытом воздухе. Когда она не находилась в замке, Солсбери или Камелоте, ей казалось, что время никуда ее не забрасывало, что она снова в двадцатом веке, ведь лес и поля вокруг были такими же, как и в ее время. И костры разводились так же, и даже котелки, в которых варилась еда, были почти такими же. Если закрыть глаза и не видеть одетых в старинную одежду людей, то запросто можно представить, что она не в пятом веке.

— А теперь, Ланселот, расскажи-ка нам, как тебе удалось спасти нашу прекрасную королеву, — начал Гавейн, увидев, что все расположились вокруг костра.

Ланселот знал, что ему придется отвечать на подобные вопросы, поэтому заранее продумал то, что будет говорить. Но о самом главном он не собирался никому рассказывать. О том, что произошло в замке Мелеганта.

Он, наконец, добрался до Гвиниверы и освободил ее, и им нужно было лишь выйти назад к ожидавшим их у внешней стены рыцарям, когда она вдруг заупрямилась. Заявила, что видит в коридоре стражников Мелеганта. И Ланселот поверил ей и пошел вслед за ней. Выйдя на другой стороне замка, Гвинивера вдруг припала к нему и начала говорить такое!.. Она умоляла его бежать вместе с ней, умоляла не возвращать Артуру, утверждала, что до сих пор любит его и хочет быть с ним. А потом накинулась на него и стала срывать с него одежду, говоря, как сильно соскучилась по нему.

Сказать, что Ланселот был удивлен, значило не сказать ничего. Он был изумлен, ошарашен, сбит с толку так сильно, что Гвинивера, пользуясь его замешательством, успела расстегнуть его рубашку и приникла к нему в страстном поцелуе, одновременно срывая одежду с себя и утягивая его на траву. Когда он, наконец, оторвал ее от себя и объяснил, что не собирается предавать Артура, что бы она ни предлагала, она закричала. И тут же на ее крик выбежала вся стража Мелеганта и сам он во главе. И если бы не рыцари Гавейна, так вовремя оказавшиеся на другой стороне замка, кто знает, что случилось бы.

Ланселот вспомнил, как Хелен предупреждала его о том, чтобы он не соглашался помогать королеве ни в коем случае. А затем вспомнил, как отчаянно Хелен кричала во дворе Камелота, когда он уже готов был выехать на поиски королевы, чтобы он не спасал Гвиниверу. Неужели она знала, что королева затевает что-то нехорошее? Ведь не зря Гвинивера закричала рядом с замком. Если бы она действительно хотела спастись, то не стала бы устраивать сцену с его соблазнением прямо у ворот. И не кричала бы, привлекая к себе внимание. Ланселот задумался еще больше. Если бы похищение было настоящим, вряд ли бы ему удалось так легко проникнуть в замок. Стражи почти не было, а та, что была, сопротивлялась не сильно. Да и комната, где сидела Гвинивера, не была заперта.

Ланселот оглядел друзей, посмотрел на Хелен. Так какого рассказа они ожидают от него?

— Нечего рассказывать, — проворчал он, отводя глаза и вставая.

— Ланселот! — начали кричать тут со всех сторон, и ему пришлось сесть обратно.

Как можно более сжато, придерживаясь лишь сухих деталей, он поведал о том, как ему удалось спасти королеву. Весь его рассказ уложился в пару фраз. Некоторые рыцари, ожидавшие длинного и красочного повествования, разочарованно вздохнули. Честно говоря, Хелен была готова к ним присоединиться, но, увидев, как вновь нахмурилось лицо Ланселота, решила промолчать. Вместо этого она сходила в свою палатку, то есть в палатку Гавейна, и притащила горе-оруженосца Ланселота.

— А теперь сэр Ланселот сдержит свое слово — сбреет свою ужасную бороду. А то я без страха не могу смотреть на него, — пошутила она.

Рыцари оживились, а Ланселот послушно уселся на стул, принесенный Эриком.

Через несколько минут, когда Эрик вытер полотенцем лицо Ланселота, раздались одобрительные крики.

— Иногда я забываю, как ты выглядишь, дружище, — хлопнул его по плечу Персиваль, отчего Ланселот едва не упал.

— А я понял, как тебе удается столько лет сдерживать саксов! Это их женщины не позволяют своим мужьям убивать тебя! — крикнул Гилфорд, всю дорогу веселивший окружающих.

Все рассмеялись, видно, подшучивать над невероятной красотой Ланселота было у них в привычке. Хелен вдруг пришло в голову, что легендарный рыцарь, похоже, редко брил свою бороду именно из-за того, что стеснялся своей внешности. Но красота Ланселота не была изнеженной и не делала его похожим на мальчика или девицу, это была истинно мужская, суровая красота, производящая впечатление именно своей ярко выраженной мужественностью, так что Хелен не могла оторвать от него глаз.

— Ну, леди Хелен, теперь вы не будете меня бояться? — насмешливо спросил он, поворачиваясь к ней.

Ее будто огнем обожгло от его взгляда. Запоздало она поняла, что все видели, как она таращилась на Ланселота, но наверняка им не привыкать к такому поведению дам рядом с их предводителем. Она медленно покачала головой. Теперь она точно будет бояться. Будет до смерти бояться, что влюбилась в него. И зачем она придумала эту тему для отвлечения от Гвиниверы?

— Теперь тебя, Ланселот, будут преследовать не только дамы при дворе, но даже звери и птицы в лесу, — обнял его за плечи Гавейн, видя, что Хелен не в силах выдать достойный ответ.

Рыцари снова рассмеялись, и она под шумок исчезла в темноте.

В Камелоте их ждали. Но, подъезжая к замку, Хелен почувствовала что-то недоброе. Стража на воротах приветствовала их сдержанно, будто они приехали как обычные гости, а не спасли королеву. Из замка никто не выбегал с приветствиями и поздравлениями.

Артур встречал их в тронном зале, так про себя для удобства Хелен называла большой зал, где король восседал на огромном, изукрашенном резьбой и золотом стуле. Вечером зал превращался в обеденный и танцевальный. Впрочем, он был так огромен, что места хватало для всего.

Когда они всей процессией — впереди Гвинивера, за ней Ланселот и Гавейн, а потом уже остальные рыцари и Хелен — вошли туда, Артур не встал. Придворные, которые, как всегда, толпились здесь, уставились на них и зашептались, украдкой поглядывая на двух королей и королеву, стоящую между ними. Хелен это подозрительное поведение придворных сплетников совсем не понравилось.

Артур дождался, когда Гвинивера приблизится к нему, и неожиданно сказал:

— И где же ты была, дорогая?

Гвинивера слегка опешила, это видела даже Хелен из-за спин рыцарей. Ланселот и его воины тоже застыли. Придворные зашушукались с новой силой.

— Мне нужно поговорить с тобой наедине, Гвинивера. И с тобой, Ланселот, — сказал Артур, затем встал и величественно направился к дверям позади трона.

Гвинивера и Ланселот поспешили вслед за ним. Гавейн отпустил рыцарей, и придворные, видя, что продолжения не последует, удалились под холодным взглядом Гавейна. В зале кроме него и Хелен остались только Тристан и Персиваль. Она взволнованно прошептала:

— Помните, что я вам рассказывала? Возможно, мы и спасли их, но кто-то уже успел рассказать Артуру другую версию истории.

Гавейн с сомнением посмотрел на закрытые золоченые двери, но вдруг оттуда вылетел красный от гнева Ланселот.

— Что случилось? — Гавейн и остальные сразу устремились к нему.

Ланселот застыл на месте, от ярости словно потеряв дар речи. Он только сжимал и разжимал кулаки, желваки так и ходили на его точеных скулах. Хелен объяснила:

— Думаю, Артур обвинил Ланселота.

— В чем? — не понимая, спросил Тристан.

— В прелюбодеянии.

— Вот именно! — взревел, наконец, Ланселот. — Чертова ведьма…

Гавейн поспешно перебил его:

— Мы сейчас все пойдем к Артуру и объясним ему, что это не так. И с чего это вдруг он так подумал?

— Мне тоже интересно, — сказала Хелен, но Ланселот так посмотрел на нее, что она прикусила язык.

— Ты ведь с самого начала знала, что так будет! Почему ты не предупредила меня? — заорал он на нее, понимая, что не прав. Она предупреждала его, и не раз.

— Мы все: и ваши рыцари, и рыцари сэра Гавейна, поклянемся, что вы и минуты не были наедине, так что вас не в чем будет обвинить, — сказала она, пытаясь успокоить его.

— Нужно сказать сейчас же, пока Артуру еще чего-нибудь не донесли, — сказал Гавейн. — Рыцарей не нужно. Я не хочу, чтобы этот скандал раздули во всем королевстве. Ждите здесь, я схожу за Артуром и королевой.

Через несколько минут взбешенный король сидел на своем троне, Гвинивера не появилась.

— Мы знаем, Артур, в чем ты обвинил нашего друга и короля Бенвика Ланселота, — начал Гавейн. — И все подтверждаем, что этого не было. Ни минуты Ланселот и королева не находились наедине. Возможно, они находились одни в замке Мелеганта, когда он освобождал королеву, но, согласись, им нужно было убежать оттуда, а не заниматься… хм, в общем, у них не было времени на эту ерунду.

Тристан с Персивалем подтвердили слова Гавейна, и Хелен тоже присоединилась к ним. Артур продолжал хмуриться, но затем кивнул:

— Хорошо, я верю вам. Приношу свои извинения, Ланселот.

Но он не спустился к другу, не обнял его и даже не поблагодарил за спасение жены. Вместо этого поспешно встал и удалился в свои покои.

Ланселот тоже развернулся и направился прочь из тронного зала. Он шел впереди, гордо подняв голову, а придворные, что толпились в длинных коридорах, в молчании расступались перед ним и склоняли головы, точно так, как если бы шел Артур. Хелен подумала, как хорошо, что она заставила его побриться. Он выглядел как король, чего ему не удалось бы с этой ужасной бородой. И именно этот его гордый королевский вид заставлял злые языки умолкать.

Гавейн вдруг усмехнулся, Тристан с Персивалем толкнули друг друга в бок, а Ланселот обернулся, заметил Хелен, шедшую вслед за ним, и предложил согнутую в локте руку, а она автоматически вложила туда свою. Ей было ужасно приятно пройтись с ним под руку перед всеми. Ведь они уходили как победители.

Хелен полагала, что они уедут из Камелота в тот же день, но Ланселот все не присылал за ней. Стало ясно, что сегодня они останутся здесь. Теперь нужно удержаться от ссор с королем и королевой. Ведь сейчас они не будут рады ни ей, ни Ланселоту. Артур хоть и принес извинения, не сможет так быстро забыть ту грязную ложь. Червячок сомнения все еще будет бередить ему душу, и Хелен должна сделать все от нее зависящее, чтобы Артур ни на минуту не усомнился в честности Ланселота.

Селина красиво причесала ее, и Хелен надела к ужину свое коронное красное платье.

За ужином их посадили подальше от Артура, но все же спустить их вниз король не посмел. Просто рядом с ним сегодня сидел не Ланселот, а Гавейн. А Хелен и вовсе досталось место с краю стола. Но она была рада этому, так как сюда не доносились язвительные смешки королевы, на удивление быстро пришедшей в себя после похищения и обвинения в прелюбодеянии.

Но Хелен было не до королевы. Она удивлялась произошедшим с Ланселотом переменам. Обычно мрачный и даже злой, вечно насмехающийся над ней, после того, как он признал ее правоту у ручья, Ланселот перестал говорить ей гадости. Он даже не рассердился на нее, когда она вмешалась в его разговор с королевой на обратном пути. Не сказал, что она сует нос не в свое дело, когда она буквально заставила его побриться. И сейчас он был с ней весьма любезен и галантен. За нижним столом на расстоянии руки от нее сидели Персиваль с Тристаном, так что собеседников у Хелен сегодня хватало. Они рассказывали ей истории, шутили и смеялись, будто ничего не произошло, а когда объявили танцы, Ланселот пригласил ее.

— Вы уже научили всех рыцарей вашему новому танцу, леди Хелен. Остался только я, — сказал он, и она с удовольствием принялась его учить.

Музыканты не забыли мелодию и тотчас же принялись наигрывать ее. Вокруг них закружились пары.

— А вы неплохо танцуете, — сказала Хелен, чтобы скрыть смущение. Ведь вальс — это такой танец, где партнеры обнимают друг друга, а она слишком хорошо помнила его объятия.

— У меня хороший учитель, — ответил Ланселот, сильнее прижимая ее к себе. — Не хотите подышать свежим воздухом после танца?

— Да, конечно, — пробормотала Хелен, чувствуя, как уши начинают гореть.

В двадцатом веке, кто бы ни говорил ей комплименты, с кем бы она ни встречалась и ни танцевала, она никогда не краснела. Да она не краснела, даже когда ей было стыдно! А здесь, похоже, это становится нормой для нее. Хелен поспешно отвела взгляд и стала смотреть на других танцующих.

После танца Ланселот действительно повел ее на открытый балкон-террасу, причем как раз на тот, откуда она наблюдала за его тренировками. Хелен покраснела еще больше, вспомнив, как шпионила за ним. Хорошо, что темнота скрыла яркую краску на ее щеках.

— Не хочу сегодня говорить о том, откуда вы знаете все, что происходит с нами, — сказал он полушепотом, склоняясь над ней, отчего Хелен шарахнулась в сторону.

— И о чем же вы хотите поговорить? — слегка дрожащим голосом осведомилась она.

— Ну, может, я захочу узнать, почему, когда вы на меня смотрите, мне хочется одновременно наорать на вас и обнять вас?

Хелен отошла от него еще дальше, но Ланселот не стал приближаться к ней. Он подошел к краю балкона и посмотрел вдаль.

— Ну, что ж, не говорите, я и без вас знаю ответ на этот вопрос, — сказал он, отвернувшись от нее. — Сейчас меня интересует другое. Что будет дальше?

Хелен немного успокоилась. Он весь ужин соблазнял ее взглядами, улыбками, и теперь она боялась, что он перейдет в более основательное наступление, а она не знала, сумеет ли устоять перед ним.

— Я не знаю, — сказала Хелен. — Думаю, мы сумели немного изменить историю. Если бы все пошло как раньше, то вас с королевой уже судили бы и заперли в темнице.

— Но почему Артур посчитал, будто мы с Гвиниверой… были вместе?

— Думаю, ему кто-то донес. И нам нужно узнать, кто это был. В легенде это тот же самый человек, который потом захочет захватить трон Артура.

— Вы сказали, что это был его племянник. Но у Артура нет племянников.

— У него нет ни сестер, ни братьев?

— Есть сестра, но она не замужем и никогда не была. У нее нет детей.

Хелен задумалась. По другой версии легенды, у Артура был сын, о существовании которого он даже не подозревал. И этот сын был как раз от его сестры. Хотя, опять же по легенде, Артур не знал, что девушка, с которой он провел ночь, была его сестрой. Хелен заколебалась, выдавать ли Ланселоту столь шокирующую версию, и не решилась.

— А у него нет каких-нибудь внебрачных сыновей? — уклончиво спросила она. — Может, он встречался в молодости с кем-то, и девушка утаила от него факт рождения сына?

— Ну, леди Хелен, ваша фантазия снова работает, — недоверчиво усмехнулся Ланселот. — Даже если и так, то как мы узнаем о существовании этого самого сына?

— Да, вы правы, — признала Хелен. — Тогда нам нужно приглядеться ко всем при дворе Артура, кто может управлять его армией. Или у этого человека была своя армия. Или за ним могли пойти враги Артура и предоставить ему армию. Я запуталась, — сказала она наконец.

— Похоже, найти его будет довольно трудно, — подытожил Ланселот, и Хелен кивнула.

Ее интересовал еще один вопрос, и она, конечно, задала его.

— Если бы мы уехали сегодня, леди Хелен, весь двор говорил бы только о нас, — ответил Ланселот. — И все ваши старания предотвратить создание легенды — ведь вы утверждаете, что сегодняшние события создадут легенду, которую вы с таким упорством рассказываете мне, — пошли бы прахом. Мы пробудем здесь, по крайней мере, еще неделю, чтобы слухи утихли и все увидели, что между мной и королевой ничего нет. К тому же я обещал леди Кассандре сдать вас с рук на руки.

— Да кто такая эта леди Кассандра? — не удержалась Хелен от вопроса.

Она должна наконец выяснить, что за таинственная благодетельница у нее в этом мире.

— Не говорите мне, что не знаете ее. Она ведь вас знает, — заметил Ланселот.

— Нет, я ее не знаю. И мой отец — единственный ребенок в семье, поэтому у меня нет ни теть, ни дядь, — парировала Хелен.

— Может, это ваша двоюродная тетя, — упорствовал Ланселот.

— Нет, — твердо повторила Хелен.

Ланселот покачал головой. Как всегда, Хелен не переубедить.

— Но при дворе хотя бы этого не отрицайте. У леди Кассандры огромное влияние здесь. В Камелоте вас приняли лишь потому, что вы ее племянница.

Хелен кивнула головой, она поняла это еще в первый день.

— Так что будем делать дальше? — с улыбкой продолжил Ланселот.

— Что вы имеете в виду? — Хелен попятилась назад, видя, что Ланселот вновь собрался очаровывать ее.

— Может, нам вернуться к танцам? А заодно заняться поисками таинственного «племянника» Артура?

Хелен чересчур облегченно выдохнула, и Ланселот понимающе улыбнулся.

— А вы что подумали? — сказал он, за что получил легкий тычок в плечо.

— А вы бы что хотели услышать? — ответила она и вышла с террасы в коридор.

Он догнал ее в коридоре и, обняв за плечи, шутливо чмокнул в щеку.

— Вы не поверите, — прошептал он и быстро поцеловал ее в ушко.

Хелен попыталась вырваться и оказалась в его объятиях. Его глаза откровенно сказали ей, что бы он хотел услышать, но тут в коридоре раздались голоса, и они поспешно отпрянули друг от друга. Ланселот искрящимися весельем глазами посмотрел на нее и чинно предложил руку:

— Леди Хелен, позвольте проводить вас в зал.

— Сэр Ланселот, это честь для меня, — в тон ему ответила Хелен и, не выдержав, рассмеялась.

Хелен проснулась на следующее утро с ощущением счастья. Они с Ланселотом танцевали вчера допоздна, а потом он проводил ее до покоев и поцеловал, правда, в щеку.

— Доброе утро, леди Хелен, — поздоровалась Селина, и Хелен повернула к ней сияющее лицо.

— Доброе утро, Селина! — восторженно сказала она. Пятый век больше не казался ей мрачным и враждебным. Наоборот, в нем можно найти много приятного. Особенно если это приятное — мужественный прекрасный рыцарь, ухаживающий за тобой. Она с удовольствием потянулась.

— Сэр Ланселот уже присылал за вами слугу. Он приглашает вас на прогулку.

— В такую рань? — Хелен вскочила и, наскоро умывшись, поспешно надела первое попавшееся платье. Селина, улыбаясь, спросила:

— А вам очень нравится сэр Ланселот, правда, леди Хелен?

Хелен счастливо взглянула на нее и выбежала из комнаты.

Все утро они с Ланселотом катались на лошадях. Ей иногда приходило в голову, что она поступает неразумно, ведь ей не следовало заводить здесь близких отношений. Но стоило ей взглянуть на Ланселота и увидеть его счастливые глаза, и она тут же забывала, где находится. Он рассказывал ей о своем королевстве и о рыцарях, но о сражениях, как она его ни просила, он говорить не захотел. Вместо этого стал расспрашивать ее о будущем. Хелен тоже заупрямилась, отчего Ланселот пообещал перекинуть ее через седло и отшлепать. Она, смеясь, ускакала от него, а он попытался ее догнать. Оба они не замечали, что за ними напряженно следит пара холодных голубых глаз.

После обеда Ланселот повез Хелен показывать город, и она восторженно носилась в лавках, выбирая себе ткани на платья, забыв, что, возможно, они ей и не понадобятся. Вместе с ними ходил и Тристан, который просил совета у Хелен, что подарить девушке, и Персиваль, который смеялся и говорил ему, что его девушка уже успела его разлюбить: так много времени он проводит в походах с Ланселотом. Они подтрунивали друг над другом, а Хелен и Ланселот лишь с улыбкой переглядывались. Так непривычно было смотреть на других спорящих, ведь обычно это была их прерогатива.

Гавейн с ними не поехал, и Хелен знала почему: сейчас их друг старался больше времени проводить с Артуром. Легендарный король общался с Ланселотом лишь через Гавейна, и за эти два дня ни разу не присылал за своим верным соратником и другом. Даже во время трапезы он лишь кивком приветствовал Ланселота, видимо, никак не мог простить его до конца, хотя прощать было не за что. Гвинивера тоже оставила свои шуточки, она даже не смотрела на рыцаря. Зато Хелен несколько раз ловила на себе ненавидящий взгляд королевы и задумывалась: а не рассказать ли Ланселоту об их с Гвиниверой разговоре в лесу? Но каждый раз останавливала себя. Вряд ли Ланселот поверит ей. А если поверит, то ему будет еще сложнее налаживать отношения с Артуром.

Главная роль сейчас была у Гавейна. Ведь стоит ему узнать, кто подсунул королю ложную информацию, и сразу станет ясно, кто этот предатель, скрывающийся в легенде под видом племянника Артура, Мордреда. Но разговоры Гавейна с королем пока успеха не имели. Артур не желал об этом разговаривать, потому что стало ясно, что его выставили дураком, и хорошо, что Ланселот не стал позорить его на всю страну, а ведь мог.

Весь этот день и следующий Хелен даже не задумывалась о своих изысканиях на благо истории. Вместо этого она тщательно собирала информацию обо всех приближенных Артура, с помощью Ланселота, Гавейна, Тристана и Персиваля узнавая в некоторых реальных людях персонажей легенды. Но ни один из них пока не подходил на роль Мордреда.

Ее по-прежнему поражало изменившееся к ней отношение Ланселота, но Хелен решила, что он пересмотрел свои взгляды, оттого что понял: она ему не враг. Более того, она начала замечать, что действительно нравится ему. Хотя это началось еще в Солсбери и продолжалось здесь, никогда он не показывал своих чувств к ней На людях. А тут и вечерами он сидел лишь рядом с ней, осыпая комплиментами, и танцевал только с ней, и на прогулку ходил только с ней. Из мрачного и грозного военачальника он превратился в настойчивого ухажера. Придворные рыцари теперь старались особо не любезничать с Хелен, ловя на себе тяжелый взгляд короля Бенвика, а дамы вовсе перестали разговаривать с ней. Хелен даже пожаловалась Селине, на что служанка со смехом ответила:

— Что же вы хотите? Вы не только переманили на себя внимание всех рыцарей Камелота, но еще и украли лучшего жениха, которого здешние дамы могли себе найти.

— Украла лучшего жениха?

— Сэра Ланселота. После того, как Гвинивера его бросила в свое время, все придворные незамужние дамы только и ждали, когда он оправится и начнет вновь приезжать в Камелот. А тут появились вы и захватили его.

Хелен рассмеялась, но тут же другая мысль пришла ей в голову. Если простые придворные дамы, с которыми Ланселот не более чем здоровался при встрече и которым вовсе не на что было рассчитывать, так невзлюбили ее, то что же королева? Хелен вспомнила ее слова: «Он все равно будет моим». Теперь, когда стало понятно, что Ланселот отдает предпочтение неизвестно откуда взявшейся сопернице, демонстрируя это всему Камелоту, она должна быть в ярости. Хелен все же решила рассказать Ланселоту о разговоре с Гвиниверой в лесу.

Ланселот вопреки ее ожиданиям не начал обвинять ее в бурной фантазии, а вновь стал таким же, каким был раньше — мрачным и серьезным.

— Значит, она не оставит меня в покое, — проговорил он. — И что же еще она вам сказала?

— Сказала, что хочет от вас ребенка, поскольку детей от Артура иметь не может.

Ланселот закрыл глаза, словно ужасно устал от всего этого. Неудивительно, если это было на самом деле так — столько интриг, а вокруг непрекращающаяся война с саксами.

— Что еще она придумает? Почему не оставит меня в покое? — прошептал он.

Хелен покачала головой. Неужели одна женщина может так исковеркать судьбу двух королей и целого континента? Но, похоже, Гвинивере это с легкостью удается.

— Леди Хелен, — сказал вдруг Ланселот, — вы должны помочь мне. Станьте моей женой. Тогда она отстанет от меня.

Хелен в недоумении уставилась на него. Выйти замуж в пятом веке? Нет-нет, она и в двадцатом больше не подумает о замужестве. А уж здесь…

— Я должен остановить ее. Вы сами сказали — от этого зависит судьба Британии. Соглашайтесь. Нам ведь хорошо вместе, мы будем счастливы, — продолжал Ланселот, беря ее руки в свои. Затем, видя ее нерешительность, опустился на одно колено. — Леди Хелен, — торжественно сказал он. — Я прошу вас стать моей женой.

В таком виде их и застали Артур, Гавейн и Тристан.

Мужчины, открыв рот, смотрели на них, а позади уже собиралась толпа. Хелен не знала, как реагировать. В замешательстве она вырвала руки и убежала в гардеробную, служившую комнатой служанки. За ее спиной раздались голоса:

— Что она сказала, Ланселот?

— Она согласна?

Как сквозь сон до нее донесся его ответ:

— Она согласна.

Хелен не знала, что ее удержало тогда не выскочить и не опровергнуть это заявление Ланселота, но потом, когда она обдумала все, то поняла, что он был прав. Гвиниверу нужно остановить, к тому же ей не обязательно выходить замуж. Они могут быть помолвлены несколько месяцев, а потом она, возможно, вернется к себе домой.

Когда все ушли, она тихонько вышла из своего убежища и размышляла, пока не пришла Селина с охапкой выстиранных платьев и не зажгла свечи.

— Что с вами, госпожа? — Селина снова перешла на «госпожу», и это напомнило Хелен, где она находится. Она опять почувствовала себя совсем чужой в этом странном мире, где везде враги, и друзья лишь кажутся друзьями, а на самом деле готовы использовать тебя в своих целях. Эти два дня, наполненные смехом, весельем и страстными взглядами Ланселота, — неужели они тоже были неправдой? Может, он использовал ее влечение как ширму от королевы? И решил идти до конца, объявив о помолвке, чтобы Гвинивере стало совсем уж ясно, что ей ничего не светит?

— Ничего, Селина, — сказала она. — Сегодня я не пойду вниз ужинать. Принеси мне еду сюда.

— Ты пойдешь, — раздался с порога голос Ланселота. — Иначе все подумают, что я лгал.

Служанка, увидев сердитое лицо хозяина, опрометью выскочила из комнаты и закрыла за собой дверь.

— Но ты лгал, — спокойно возразила Хелен, продолжая сидеть на кровати.

— Раньше ты хотела мне помочь. А теперь, когда твоя помощь необходима, прячешься в кусты? Разве не ты заварила всю эту кашу?

— Какую? Ту, где твоя бывшая невеста старается испортить тебе жизнь? Это твои проблемы, а я здесь ни при чем! Разбирайся сам, мне все надоело! Ты даже не верил мне сначала, а теперь, оказывается, тебе нужна моя помощь!

— Да, нужна! — Ланселот схватил платье, которое приготовила Селина, и подошел к ней. — Если тебе не безразлична судьба Британии, ты сейчас же оденешься и пойдешь со мной вниз. И будешь разыгрывать из себя счастливую невесту!

— Нет!

— Тогда мне самому придется тебя одеть!

Он схватил ее в охапку, перевернул на живот, придавил коленом, чтобы она не вырвалась, и принялся развязывать шнурки на платье. Хелен отчаянно сопротивлялась, и, по мере того как завязки развязывались, она все больше освобождалась. Наконец она перевернулась на спину, но не учла того, что смогла освободиться лишь потому, что платье с нее сползло. Ланселот посмотрел на нее таким страстным взглядом, что ее будто током ударило.

— Ты, пожалуй, права, — глухо прошептал он, — мы никуда не пойдем.

Хелен, внезапно поняв, на что он так восхищенно смотрит, дернула вверх сползшую сорочку, выхватила из его рук платье и принялась лихорадочно одеваться. Ланселот закрыл рот и отошел от кровати.

— Это в последний раз, когда я тебе помогаю, — гневно сказала Хелен, не глядя на него. — А потом ты отвезешь меня в замок леди Кассандры, и я постараюсь найти там выход обратно в свой мир. Тебя я больше знать не хочу!

Ланселот все еще смотрел на нее невидящими глазами и машинально кивнул. Перед его взором все еще стояла восхитительная картина обнаженной груди Хелен. Он вспомнил тот прекрасный день на старинных развалинах, когда они чуть было не занялись любовью, и подумал: а не жениться ли на Хелен по-настоящему? Завести детей и зажить спокойной жизнью? Но тут он вспомнил о саксах. Для окраинных земель, таких, как его Бенвик, спокойная жизнь — только мечта. Но разве это может помешать его браку стать счастливым? Вот Гавейн вполне счастлив в браке, хотя бывает дома очень редко. А он в отличие от Гавейна сможет бывать дома почти все время, ведь его лагерь находится в Солсбери.

К тому моменту, как Хелен закончила натягивать платье, он уже все обдумал.

— А может, нам действительно пожениться? — сказал он, но Хелен с такой яростью посмотрела на него, что он понял: сейчас не время для таких разговоров. Вот когда он увезет ее из Камелота, тогда посмотрим…

Первое, на что обратила внимание Хелен, войдя в зал, был сияющий Артур, спустившийся с трона навстречу Ланселоту с распростертыми объятиями. Видно, наконец, успокоился, поверив в безгрешность своей жены.

— Дорогой брат, как я рад за тебя! Леди Хелен не только прекрасна и добра, но и умна. Тебе безмерно повезло, впрочем, как и вам, дорогая леди Хелен.

— Да уж, — проворчала Хелен, но Ланселот толкнул ее в бок, и ей пришлось широко улыбнуться королю и всем остальным, чтобы у них не осталось никаких сомнений, что она действительно счастлива.

Королева делано улыбнулась в ответ, но, следуя примеру мужа, приобняла соперницу и поцеловала в щеку.

— Поздравляю вас, дорогая леди Хелен. Вы отхватили самого лучшего рыцаря на свете.

— После короля Артура, разумеется, — с улыбкой поправила ее Хелен.

— Разумеется, — подтвердила Гвинивера, улыбаясь всем присутствующим. — Я имела в виду — из свободных.

— Конечно, ваше величество.

Все уселись за праздничный стол, и снова Ланселоту с Хелен были уготованы прежние места рядом с Артуром.

Рыцари не переставая произносили тосты за будущую счастливую жизнь обрученных, и Хелен каждый раз приходилось им улыбаться и вставать, так что к концу вечера у нее заболели не только мышцы лица, но и колени. Пару раз она намеревалась принять поздравления сидя, но Ланселот железной рукой поднимал ее, не переставая улыбаться сам и принимая комплименты.

Ее слегка удивила излишне бурная радость по поводу обручения Ланселота. Рыцари не переставали благодарить судьбу за то, что он послал такому «храброму, благородному, бесстрашному и т. д.» воину такую прекрасную леди Хелен. Наконец Гавейн объяснил Хелен, в чем причина столь бурного веселья.

— Они радуются, что теперь, когда Ланселот окольцован, дамы начнут обращать внимание и на них.

Рыцари не стали опровергать это замечание, а, наоборот, горячо поддержали Гавейна, говоря, что теперь-то дамы должны образумиться, отчего сидящие рядом с ними женщины начали сердиться. Но рыцари тут же исправились и начали поднимать тосты за всех прекрасных дам. А леди, как заметила Хелен, поглядывали на нее кто с завистью, кто с враждебностью, но многие, видимо, смирились с тем, что самый лучший рыцарь достанется не им, и веселились со своими кавалерами. Даже королева не снимала с лица маску улыбки, которую нацепила с их приходом в зал.

Хелен танцевала с Ланселотом все танцы, и, когда она наконец попала в свои покои, было уже далеко за полночь. Ей показалось, что в комнате кто-то есть, но это наверняка была Селина. Она не любила полуночные танцы и всегда приходила на полчаса-час раньше своей хозяйки. Хелен решила не будить служанку и стала сама развязывать шнурки на платье, благо они были спереди. Но тут чья-то рука зажала ей рот, а другая обхватила поперек туловища. Ее мгновенно опутали веревками, а в рот вставили кляп, так что она успела лишь приглушенно вскрикнуть. На голову ей накинули мешок и потащили прочь из комнаты. Хелен попыталась вырваться, но тут ее ударили по голове чем-то тяжелым, и она потеряла сознание.

— Где леди Хелен? — взревел Ланселот, врываясь в покои Хелен. — Я посылал за ней полчаса назад.

Селина испуганно посмотрела на него.

— Сир, я думала, что она с вами… Она не пришла вчера ночевать, — краснея, выдавила она из себя.

— Конечно, она не со мной, раз я послал за ней сюда Эрика! — вновь прогремел Ланселот.

— Никто не приходил, сир…

Ланселот еще раз осмотрел пустую комнату и стремительно вышел.

Никто из слуг сегодня еще не видел Хелен, не видели ее и Гавейн с остальными рыцарями.

— Ты думаешь, она сбежала? — удивленно спросил Гавейн.

— Да. — Ланселот нервно ходил из угла в угол. — Но куда? Обратной дороги в Солсбери она не знает.

— Если она сбежала от тебя, то в Солсбери точно не поедет, — заметил Гавейн. — А почему ты думаешь, что она могла так поступить?

Ланселот замялся.

— Вы вчера снова поссорились? — спросил Тристан, за что получил легкий тумак от Персиваля.

— Вообще-то ей не понравилась идея с обручением, — наконец признался Ланселот, виновато глядя на друзей.

Рыцари удивленно уставились на него.

— То есть она не соглашалась выходить за тебя? — уточнил Гавейн.

— Нет. Она чертовски рассердилась. Сказала, что это в последний раз, когда она мне помогает, и просила… Она просила отвезти ее в замок леди Кассандры! — вспомнил Ланселот. — Сейчас же едем туда.

— Но как она могла отправиться туда одна? — удивился Гавейн.

— Наверное, кто-то из рыцарей согласился ее сопровождать, — вмешался Тристан. — Мы сейчас же узнаем, кто выехал сегодня из замка.

Они с Персивалем ушли, а Ланселот продолжил мерить шагами комнату.

— Но почему она решила уехать так внезапно? Да еще ночью? — недоумевал Гавейн.

— Она сумасбродка. Может сделать все, что взбредет ей в голову.

— Да, когда похитили королеву, она в одиночку собралась отправиться за тобой. Постой! А если она не сбежала? Ее вполне могли похитить! — осенило вдруг Гавейна.

— Да кому она нужна? — возразил Ланселот.

— Тебе.

— Да, она мне нужна, чтобы отбиваться от королевы, но я же не мог похитить ее для себя! Она и так была рядом со мной.

Теперь уже Гавейн принялся взволнованно ходить из угла в угол. Невероятные мысли приходили ему в голову.

— Если леди Хелен уехала сама, то она в замке леди Кассандры. Это во-первых. Значит, беспокоиться нет причин. Но если предположить, что ее похитили… Кому это было нужно? Хелен никому не мешала здесь.

— Никому, кроме Гвиниверы, — мрачно подытожил Ланселот.

Гавейн ошеломленно посмотрел на друга, ведь эта мысль тоже пришла ему в голову. Но уж больно невероятной и дикой она казалась, чтобы ее озвучить.

— Ты не можешь пойти и предъявить ей обвинение. Артур едва отошел от предыдущего похищения. Я даже не знаю, что он сделает с тобой, если ты придешь к нему с такой идеей.

— Я не собираюсь совершать такую глупость. Но я могу обшарить все ее тайники.

Тут вернулся Тристан и сообщил, что сегодня замок Артура никто из рыцарей и королей еще не покидал, а Персиваль сейчас собирает рыцарей Ланселота, чтобы ехать на поиски леди Хелен. Ланселот удовлетворенно кивнул. Если Хелен не уезжала ни с кем из рыцарей и королей, значит, она покинула дворец не по своей воле. Он повернулся к Гавейну.

— Ты со мной?

Гавейн задумался.

— Если ты найдешь ее там, где предполагаешь, то тебе придется объяснить это Артуру. Тебе понадобится непричастный к произошедшему союзник здесь.

— Ты прав.

Ланселот крепко пожал другу руку, но Гавейн притянул его к себе и обнял. Стремительно развивавшиеся события все меньше нравились ему. Бывшие неразлучными друзьями, он, Ланселот и Артур сейчас оказываются по разные стороны. Если Ланселот окажется прав, то даже подумать страшно, к чему это может привести. Разлад между двумя сильнейшими соратниками, Артуром и Ланселотом, приведет к развалу Союза, мощь которого позволяет им сейчас держаться в неравном противостоянии с саксами. Все, что создавалось упорным трудом и беспрестанной борьбой против внешних и внутренних врагов, против косности и недоверия недальновидных вождей — государство-мечта, оплот справедливости и свободы, — неужели все это разрушится лишь из-за одной женщины?

— Где думаешь искать леди Хелен, Ланселот? — спросил Тристан, когда они выехали из ворот Камелота и скрылись в лесу.

— Поверни людей, но так, чтобы из города не заметили. Едем в Лодегранс.

Тристан недоуменно посмотрел на своего друга и предводителя. Лодегранс был королевством Гвиниверы. Ланселот не ответил на его взгляд. Он напряженно думал.

Когда он сообщил Артуру, что, возможно, его невесту, леди Хелен, похитили, король Британии вполне искренне удивился и огорчился. А вот Гвинивера, напротив, едва сумела скрыть улыбку. Но, может быть, она лишь радовалась его неудаче, а не ликовала от того, что ее план с похищением удался.

— Чем же ты так не угодил леди Хелен, что она сбежала от тебя? — язвительно поинтересовалась она, но умолкла под яростным взглядом Артура.

— Дорогая, вырази же немного сочувствия сэру Ланселоту. Ведь это он спас тебя от коварного Мелеганта, и леди Хелен тоже немало для этого сделала, — одернул он жену. — Я дам тебе столько людей, сколько посчитаешь нужным взять, дорогой брат.

Ланселот поблагодарил Артура и пообещал прибегнуть к его помощи, если не найдет Хелен в замке ее тети.

Но когда он уже выходил из замка, Гвинивера внезапно появилась перед ним и прошептала:

— Вспомни, что я тебе говорила. Мое предложение в силе, если вдруг не вернешь свою строптивую невесту.

Удачи в поисках, сэр Ланселот! Привезите дорогую леди Хелен обратно живой и невредимой! — сказала она громче, теперь уже для всех, кто желал подслушать.

Ланселоту не нужно было гадать, какое предложение имела в виду королева. Он вновь вспомнил, как она плакала и умоляла его убежать вместе с ней. Была ли она тогда искренна с ним, говоря, что не любит своего мужа и по-прежнему любит его, Ланселота? В какой-то миг он уже готов был поверить ей, но тут она поцеловала его сильно и яростно, так же, как прежде. Раньше он думал, что так выражается ее непреодолимая страсть к нему, и желание мгновенно охватывало его. Но теперь, после того, как он встретил Хелен, он знал, что такое истинная страсть, и его было не обмануть этими дешевыми трюками. Как он мог быть таким слепым столько лет! Гвинивера никогда не любила его. Возможно, желала, но не любила.

В глазах Хелен, даже когда она сердилась, светился огонь, даже когда она отталкивала его, ее глаза говорили обратное. Ее тело само подавалось навстречу ему, когда он был рядом, и дрожь пробегала по ее телу, когда он просто брал ее за руку. Он чувствовал все эти моменты и видел, как безуспешно Хелен пытается их скрыть. А как она мило краснела, когда видела такие же знаки страсти с его стороны? Можно было подумать, что у нее никогда не было кавалеров, но Ланселот знал, что это не так. Гавейн сказал ему, что ее бросил жених. И после этого она не озлобилась на мужчин, а снова начинает любить. Любить? Ланселот вдруг поднял голову. Почему он так подумал о ней? Не потому ли, что он страстно желал, чтобы Хелен полюбила его?

Нет, чувства Гвиниверы не были похожи на чувства Хелен. Королева была расчетлива и холодна, хотя старалась казаться мягкой и доброй. Хелен же, наоборот, хотела, чтобы ее считали холодной и расчетливой, но все время совершала необдуманные поступки, идущие от самого сердца. И когда он найдет ее, то не отпустит от себя никогда. Как бы она ни противилась, он женится на ней. Хотя, зная Хелен, можно утверждать, что она не примет его решение так просто. Ему придется потрудиться, чтобы переубедить ее. Представив, как они снова ссорятся, а потом мирятся, Ланселот улыбнулся. Да, так и будет.

Едва они подъехали к замку Лодегранс, стало ясно, что их здесь ждали, поскольку вместо приветствия на воинов обрушился град стрел. Вообще-то Ланселот предполагал, что они будут скрывать ото всех, что похитили его невесту. Но руководивший обороной Лодегранса еще со времен отца Гвиниверы старый сэр Бодивер сразу крикнул своим воинам:

— Ланселоту ворота не открывать! — и приказал лучникам стрелять.

Ланселот не стал выяснять причины столь внезапного изменения настроения человека, которого знал с детства, поспешил увести своих рыцарей на безопасное расстояние от стен замка и лишь тогда начал переговоры. Прежде всего его интересовало, почему в него стреляют, даже не поинтересовавшись целью визита.

— Бодивер! Почему ты стреляешь в меня? Разве я враг тебе? — крикнул он.

— Ты враг моей госпоже! И нам приказано не впускать тебя в замок! — ответил старый рыцарь.

— Что же случилось? Почему ты получил такой приказ?

— Ты сам прекрасно знаешь, Ланселот, что случилось!

— Значит, вы признаете, что украли мою невесту?

— Какую невесту? — искренне изумился Бодивер.

Признаться, такой ответ немного удивил Ланселота. Если дело не в похищении Хелен, почему тогда он вдруг стал врагом Гвинивере?

— Объясни толком, Бодивер, почему меня не велено впускать в Лодегранс, — потребовал Ланселот. — Иначе я войду сам, и тебе это не понравится.

— У тебя всего пятьдесят человек. У меня — двести. Что ты можешь сделать?

— Ты знаешь, Бодивер, что я могу сделать, поэтому ответь мне.

Старый рыцарь отошел от края стены и с кем-то посовещался. Вернувшись, он сказал;

— Твоей невесты тут нет, но мы все равно тебя не впустим.

Тристан и Персиваль, слышавшие каждое слово из переговоров, мрачно переглянулись.

— Они явно что-то скрывают, — сердито сказал Тристан. — Нам бы давно позволили въехать в замок, если бы леди Хелен не было там. И с чего это вдруг ты стал врагом Лодегранса? Не ты ли защищал их паршивое королевство всю свою жизнь?

Персиваль поддержал его:

— Давай, Ланселот, наподдадим им хорошенько. Пускай не забывают, кому обязаны своей тихой жизнью.

Ланселот оглядел укрепления замка. С этой стороны подступаться опасно. Лучники, хоть их и мало, все же нанесут его отряду урон, а он не хотел терять ни одного человека. Со стороны реки вход охраняется хуже, но нужно идти вброд. Нападать на знакомый с детства замок, на человека, бывшего верным другом его отца, да еще со спины, Ланселоту казалось предательством. К тому же старый Бодивер лжет, у него нет сейчас двухсот воинов. Даже в лучшие времена, когда был жив отец Гвиниверы, набиралось не более ста пятидесяти. А после его смерти осталась лишь половина, и большая часть войска — такие же старые рыцари, как и сам Бодивер.

Ланселот посмотрел на своих воинов, испытанных в многочисленных боях. Пойдут ли они за ним на штурм родового замка королевы Британии? Ведь это прямое нарушение клятвы, которую они все, включая самого Ланселота, приносили Артуру в момент заключения Союза. Персиваль заметил этот тревожный взгляд и похлопал его по плечу:

— Мы с тобой, Ланселот. Все, как один. Не сомневайся.

Тристан тоже поддержал его.

— Да ради леди Хелен — хоть в огонь и в воду! — крикнул он. Затем обернулся к воинам и повторил свой клич.

Рыцари дружно ответили, гремя оружием и потрясая мечами в сторону замка.

Ланселот улыбнулся.

— За что же вы так любите леди Хелен?

— Она спасла тебе жизнь! — раздалось со всех сторон.

— Дважды!

— И не побоялась выехать одна, чтобы уберечь тебя от Мелеганта!

— А еще она прогнала твою повариху и сейчас в Солсбери можно нормально поесть! — добавил в конце неугомонный Гилфорд, отчего все рассмеялись.

На стене замка возникло какое-то суматошное движение. Видимо, боевые выкрики и смех подъехавших рыцарей там восприняли как начинающийся штурм и принялись готовиться к сражению. Ланселот вновь подъехал поближе к замку, чтобы его было хорошо слышно. Но не успел он сказать и слова, как какой-то особо нервный лучник пустил в него стрелу, которая вонзилась ему в кольчугу между плечом и ключицей, не причинив вреда. Ланселот вытащил стрелу и с недоумением бросил ее на землю. Неужели лучники Лодегранса разучились стрелять? По силе полета можно сказать, что в него выстрелил младенец. Он вновь бросил взгляд на стены и вдруг увидел, с какой отчаянной надеждой смотрит на него старый Бодивер. Или ему только показалось?

Ланселот оглянулся на своих воинов — все они с нетерпением ждали сигнала к наступлению. Если он верно истолковал взгляд Бодивера и эту стрелу, то боя не будет. Он вернулся и поделился своими соображениями с соратниками. Рыцари вначале не поверили, но согласились с доводами Ланселота не убивать охрану замка, если там не будет других воинов, кроме рыцарей сэра Бодивера. Ланселоту хотелось выяснить правду, не нанеся ущерба старому другу отца.

Он подал сигнал к наступлению и тут же, не медля ни секунды, его отряд бросился на штурм замка. Несколько стрел еще просвистело мимо них, но лучники, похоже, действительно получили приказ не убивать, и Ланселот, обернувшись у ворот замка, чтобы понять ситуацию на поле, не увидел, что кто-нибудь из его воинов упал.

Ворота выбили со второй попытки, видимо, их не укрепляли с последнего нашествия саксов, а было это три года назад, да и, судя по всему, не хотели укреплять. Бой был коротким и по большей части показным — немногочисленные защитники замка поспешно сдались через пять минут, посчитав, что с их стороны все обязательства по защите выполнены. Но Ланселот взял сэра Бодивера на острие меча и не собирался отпускать, пока тот не скажет, что они тут устроили.

— Я рад, что никого не пришлось убивать, Бодивер, — сказал Ланселот. — Ты принял мудрое решение. Теперь я желаю услышать правду. Кто приказал тебе не впускать меня в замок? Кто объявил меня врагом Лодегранса?

— Что случилось с этим миром, мой мальчик? — сказал вдруг сэр Бодивер, и глаза его увлажнились. — Ты нападаешь на замок старого друга своего отца. Гвинивера просит не впускать тебя ни при каких обстоятельствах. Почему вы враждуете друг с другом? Разве вы не были друзьями раньше? Разве ее отец не любил тебя так сильно, что обещал ее тебе в жены?

— И хорошо, что он успел умереть и не видел позора, который принесла ему его дочь, — сказал Ланселот, опуская меч и склоняясь к старому рыцарю. — А теперь скажи мне, что здесь происходит? Почему ты трясешься от страха и где все твои воины?

Бодивер встал и быстро зашептал, оглядевшись по сторонам:

— Ночью какие-то люди привезли молодую женщину, очень красивую молодую женщину, и заперли ее здесь. А затем приехала Гвинивера. Она велела выгнать всех из замка, оставила только нас. — Он показал рукой на десяток старых воинов. — Велела не впускать никого в замок, особенно тебя, и пошла к пленнице. Она заперлась там с ней и не позволила мне войти, как я ни просил. Я боюсь, что Гвинивера сошла с ума, Ланселот.

— Где те люди, что привезли молодую женщину? — поспешно перебил его Ланселот.

Похитители могут быть опасны, ведь они способны оказать сопротивление воинам Ланселота. Он посмотрел на своих рыцарей, но они знали свое дело. Гилфорд и Персиваль расставляли часовых.

— Они уехали еще вчера. А королева осталась, — ответил Бодивер. — Она сказала, что должна исправить ошибку, которую сделала много лет назад.

— Где она? — взревел от нетерпения Ланселот, хватая старого сэра за грудки и приподнимая. — И где леди Хелен?

— В северной башне, — пролепетал тот, испуганный силой гнева Ланселота.

Ланселот взял с собой лишь Тристана и Персиваля, остальные остались на страже, на случай, если у Гвиниверы окажутся другие, более верные ей слуги.

Они обежали все комнаты северной башни, не найдя никого, пока Тристан не крикнул:

— Ланселот! Они здесь!

Он держал дверь распахнутой, а на его лице застыл ужас. Ланселот заглянул в комнату, и сердце его сжалось от страха. Гвинивера держала Хелен за волосы и прижимала лезвие меча к ее горлу.

— Ланселот, — прошептала Хелен, на глаза ее навернулись слезы.

— Я здесь, любимая, все будет хорошо, — быстро ответил он, стараясь успокоить ее. — Не двигайся, Гвинивера не сделает тебе ничего плохого.

— Здравствуй, Ланселот, — произнесла королева, и ее голос больше не звучал серебряным колокольчиком, который так манил его когда-то. Теперь он был похож на карканье ворона. Глаза ее лихорадочно светились. Гвинивера улыбнулась ему, и он увидел, какая звериная у нее улыбка. Хищная и беспощадная. — Ты все-таки пришел за ней, — продолжила она. — Но, боюсь, ты опоздал. Теперь ты снова станешь моим. Ведь ты всегда был моим. С самого детства. С самого рождения.

— Отпусти ее, Гвинивера. Ты ничего этим не добьешься. Ты сама отказалась от меня три года назад, и я никогда уже не буду принадлежать тебе, — как можно спокойнее сказал Ланселот, стараясь не злить ее.

— Будешь! — взвизгнула Гвинивера, еще сильнее прижимая меч к горлу Хелен. — Иначе она умрет.

— Зачем я тебе? — Ланселот надеялся отвлечь Гвиниверу разговором, пока Тристан пытался зайти сбоку.

— Зачем? Может, я до сих пор люблю тебя? А может, мой старый муж не удовлетворяет меня! И прикажи своему красивому молодому рыцарю отойти подальше, иначе… — Она легонько провела лезвием меча по шее Хелен, и на коже выступили капельки крови.

Хелен испуганно охнула и ухватилась руками прямо за клинок, инстинктивно стараясь отодвинуть его подальше от себя. Ланселот сделал предостерегающий жест, но с ее ладоней уже закапала кровь.

— Ты не любишь меня, Гвинивера, признай это. Зачем же я так сильно понадобился тебе? — продолжил он, не спуская глаз с меча, который все сильнее впивался в кожу Хелен.

— Люблю! И ты меня любил, пока не встретил эту ведьму. Я убью ее, и мы снова будем вместе, — топнула ногой королева, и в глазах ее зажегся безумный огонек.

— Ты сумасшедшая, — выдохнула Хелен. — Ты погубишь всех.

— Молчи, ты недостойна быть его женой! И недостойна быть королевой! Ты хочешь избавиться от меня, чтобы выйти замуж за Ланселота!

Хелен закрыла глаза от ужаса. Гвинивера сходит с ума. Она уже начинает путать действительность со своим бредом.

— Гвинивера, успокойся. Никто не собирается избавляться от тебя, — произнес Ланселот. — Отпусти Хелен, и мы спокойно поговорим.

— Я не хочу с тобой говорить. Я хочу, чтобы ты стал моим мужем.

— У тебя есть муж — Артур.

— Скоро я избавлюсь от него. Он слишком слаб и стар. Он не хочет расширять земли Британии. А мне нужен молодой и сильный король, чтобы взять все земли на острове! Мне нужен ты. Тебя все уважают и боятся. У тебя огромная армия. Кто может сравниться с тобой?

— Ты хочешь избавиться от Артура? — Ланселот был настолько удивлен, что не расслышал вторую часть ее слов. — Но почему?

— Ты глупец! — вскричала Гвинивера, хватая Хелен за волосы еще крепче, так что та от боли опустилась на колени. — Ты не слышал, что я сказала? Он стар, он слишком слаб! Я предлагаю трон тебе! Я предлагаю тебе власть, которой нет ни у одного человека во всей Британии! Вместе мы будем править миром!

Гвинивера в запале опустила меч, но этого мгновения хватило, чтобы Ланселот одним прыжком оказался рядом с ней и выбил оружие из ее рук. Тристан и Персиваль схватили королеву. Гвинивера не стала отбиваться, а лишь зло усмехнулась.

— Ты не можешь убить меня. Что ты будешь делать со мной? — насмешливо спросила она.

Ланселот, не обращая на нее внимания, обнял Хелен, сидящую на полу, и лихорадочно осмотрел ее горло и руки.

— Все в порядке, милая, ты цела и невредима. Я с тобой. — Он прижал ее к себе, гладя по волосам.

Хелен обняла его за шею обеими руками и уткнулась лицом в плечо.

— Свяжите королеву, — бросил Ланселот. — Сегодня же выезжаем в Камелот.

Он поднял Хелен на руки и направился вон из этой страшной комнаты.

— Зачем она тебе? — кричала идущая сзади Гвинивера, которую за связанные руки вел Персиваль. — Она никто! Ее тетка сумасшедшая, все это знают! А я королева Лодегранса, королева Логрии и буду королевой Великой Британии, такой, какой ее не удалось сделать ни Утеру, ни Артуру! Мое королевство будет простираться до самого Северного моря! Я уничтожу пиктов и захвачу их земли, я прогоню саксов! Ни одно королевство в мире не будет равным моему! Ты можешь стать великим королем!

Тристан, шедший рядом с королевой с обнаженным мечом, бросил на нее презрительный взгляд. Гвинивера вдруг смолкла. Этот хорошенький рыцарь всегда смотрел на нее с таким обожанием, но сейчас она смогла прочесть в его глазах лишь ненависть и презрение.

— Он и так великий король, — сказал Тристан.

Она не сумела найти достойный ответ.

Воины Лодегранса выстроились во дворе, чтобы проводить свою хозяйку, плененную Ланселотом. Гвинивере было достаточно одного взгляда на них, чтобы понять, почему рыцарям удалось так быстро захватить замок.

— Я припомню тебе это, старый Бодивер! Ты посмел ослушаться свою королеву! — крикнула она.

— Госпожа… — только и прошептал тот, провожая глазами связанную королеву.

Ланселот перевязал ладони и шею Хелен, посадил ее на своего коня и сам сел сзади нее.

— Гилфорд, Бриан, отвечаете за Гвиниверу. Все, уходим. Благодарю, старина Бодивер, и не волнуйся, ты все сделал правильно, — сказал он напоследок старому рыцарю.

На обратном пути Ланселот не торопился. До приезда в Камелот нужно было решить, что делать с королевой. Вряд ли Артуру понравится, если он привезет Гвиниверу связанной и скажет, что это она похитила Хелен и пыталась убить. Еще свежи в памяти отголоски того скандала, что случился из-за похищения королевы Мелегантом, а теперь не прошло и пары дней, как снова скандал. И снова замешана королева. Но теперь она не пострадавшая, она — обвиняемая. Артур столько лет правил на землях Британии справедливо и честно, что к нему стали приезжать за справедливым судом даже из иных королевств, но сумеет ли он взглянуть на это дело беспристрастно? Ведь Гвинивера его жена.

Но с другой стороны, если он не расскажет правду, то подставит под удар самого Артура. Слова Гвиниверы стучали в мозгу снова и снова: «Я скоро избавлюсь от Артура, трон будет моим, мне нужен новый, сильный король». От ощущения бессилия Ланселот сжал кулаки. Он не в силах оградить Артура от того, что должно случиться. Он может лишь предупредить его, хотя вряд ли старый друг ему поверит.

Хелен, ехавшая в его объятиях, сразу почувствовала, как он напрягся. Она знала, о чем думает Ланселот, ведь она и сама думала об этом. Нельзя скрыть от Артура, что Гвинивера желает мужу смерти и готова предать его в любой момент. И как бы ему ни было больно это услышать, он должен об этом знать. Даже если Артур рассердится на Ланселота, даже если не поверит ему, тот обязан раскрыть ему глаза на истинную сущность Гвиниверы.

Хелен думала еще и о том, как изменится история в результате ее вмешательства и как эти изменения отразятся на современном ей мире. К тому же легенда умалчивает о том, что произошло после гибели Артура на Каммланском поле. Действительно ли именно после этого состоялось окончательное завоевание Британии сакскими племенами? А если ей удастся предотвратить смерть короля? Что будет потом? Эти вопросы не давали ей покоя, и Хелен начинало казаться, что ей не следовало вмешиваться ни во что, но, с другой стороны, зачем же она попала сюда? Чтобы стоять и смотреть, как злодейка Гвинивера губит хороших людей? Хелен глубоко вздохнула от таких тяжелых мыслей.

— Скажи мне, о чем ты думаешь? — раздался над головой голос Ланселота, и Хелен вспомнила, что она едет в объятиях самого красивого и мужественного рыцаря на свете.

Она вспомнила, что он сказал, войдя в ту комнату в Лодегрансе, когда Гвинивера держала меч у ее горла. Он, наверное, думает, что она ничего не услышала из-за страха, но она услышала. Он сказал: «Не бойся, любимая». И сейчас, вспомнив это, Хелен захотелось одновременно и прижаться к нему, и попросить пересадить ее на другую лошадь. Но свободных лошадей не было, поэтому Хелен ничего не стала говорить. Когда еще она прокатится с прекрасным рыцарем? В двадцатом веке таких нет.

Проглотив ком в горле, она слегка откашлялась. Ланселот тут же встревожился:

— Горло все еще болит?

Хелен улыбнулась.

— Она ведь порезала его снаружи, а не внутри. Нет, почти не болит. А думала я о Гвинивере. Что же теперь делать? Это не шутка — бросить обвинение жене короля Британии.

— Я тоже думал об этом, — сказал Ланселот. — Легкомысленно отнестись к ее словам мы не можем. Если Артур не поверит нам, он будет все время находиться в опасности. Кто знает, когда и как она нанесет следующий удар.

— Нам нужно найти человека, который преподнес Артуру ложную информацию о произошедшем в замке Мелеганта. Этот человек — ключ ко всему.

— Артур сказал, что выслал его из страны. Он не открыл мне его имя, чтобы я не мог сразиться с ним.

— Ты разговаривал с Артуром об этом? Когда?

— В день нашей помолвки. Ты, кажется, танцевала в это время с полудюжиной рыцарей одновременно. — Ланселот улыбнулся и слегка щелкнул ее по носу. — Когда ты станешь моей женой, я не буду позволять тебе вытворять такое. Ты будешь танцевать только со мной.

— Я не собираюсь выходить замуж… — начала было она, обернувшись к нему, но Ланселот, воспользовавшись тем, что ее губы совсем близко, быстро поцеловал ее. Затем еще и еще раз.

Уже стемнело, но рыцари, ехавшие рядом с ними, все равно увидели, что происходит, и раздались одобрительные крики.

— Ланселот, тут поблизости есть монастырь, может, заедем туда и обвенчаем вас прямо сейчас? — раздался веселый голос Гилфорда, и Хелен поспешно отвернула пылающее лицо.

— У нас будет роскошная свадьба, Гилфорд, и если ты не хочешь пропустить ее, то сейчас тебе лучше помалкивать, — в тон ему ответил Ланселот.

Что бы ни случилось дальше, сейчас его радовало одно — Хелен жива и рядом с ним.

— Лучше остановимся, иначе, боюсь, вы свалитесь с лошади, — снова подколол их Гилфорд.

— Или забредут куда-нибудь, ведь Ланселот совсем не смотрит, куда идет его конь, — добавил другой.

— Зачем ему смотреть, куда он едет, когда он может смотреть на прекрасную леди Хелен?

— А может, они как раз и хотят куда-нибудь забрести?

Тут Ланселот не выдержал и сделал знак остановиться.

— Замолкните, неугомонные, — строго сказал он, но Хелен видела, как он улыбается.

Ланселот подхватил ее за талию и спустил с коня, на мгновение прижал к себе, взглянул сияющими от счастья глазами и шепотом, так, чтобы никто не услышал, сказал:

— А может, и правда потеряемся где-нибудь в этом лесу? Я слышал, тут недалеко есть прекрасная поляна…

Она ткнула его в бок и пошла к рыцарям, расставлявшим палатки.

Перед въездом в Камелот Ланселот велел развязать руки Гвинивере, но Персиваль по-прежнему вел под уздцы ее коня, а два рыцаря ехали по обеим сторонам от нее. Стража на воротах, возможно, и удивилась, увидев королеву без обычной свиты, в сопровождении отряда Ланселота, но ничего не сказала, а свободно пропустила их, да и как иначе?

Ланселот все еще не знал, как рассказать эту историю, слишком неприглядной она была. Он поставит Артура в очень трудное положение, но по-другому нельзя. Если он скроет то, что произошло, это будет предательством по отношению к другу.

Но едва они вошли в тронный зал замка, Гвинивера вырвалась из рук Персиваля и побежала к Артуру.

— Дорогой муж! — закричала она. — Сэр Ланселот напал на мой замок в Лодегрансе и взял меня в плен! Он перебил моих рыцарей и выгнал жителей моего замка! Он хочет захватить его!

Артур вскочил, вне себя от гнева, и обнял жену, картинно прижавшуюся к нему. Все присутствующие рыцари и дамы ахнули и пододвинулись поближе. Гавейн сосредоточенно нахмурился и подошел к Ланселоту и Хелен.

Ланселот изумленно покачал головой на это нелепое обвинение и развел руками.

— Если я взял ее в плен, то зачем привел сюда? — спросил он.

Артур, поняв, что здесь что-то не так, слегка отстранил жену и посмотрел на нее.

— Вот, смотри, он связал меня! — снова крикнула она и протянула ему руки, чтобы он мог увидеть следы веревок.

Гавейн оглянулся, увидел, с каким нетерпением в ожидании скандала стоят придворные, и махнул рукой рыцарям Ланселота. Те тут же начали выпроваживать любопытных.

— По какому праву ты распоряжаешься в моем замке? — начал Артур, но Ланселот остановил его:

— Думаю, ты не захочешь, чтобы посторонние услышали то, что я сейчас тебе скажу.

— А твои рыцари? — возразил Артур.

— Мои рыцари уже все знают. Садись и прикажи своей жене помолчать. Она вылила на нас достаточно лжи.

Артур напрягся, но опустился на трон. Гвинивера, изображая жертву, села у его ног, крепко ухватив супруга за руку.

— Не верь им, дорогой, они хотят причинить вред нам и нашему королевству, — сказала она.

Артур взглянул на жену сверху вниз, а затем кивнул Ланселоту:

— Говори.

— Ты знаешь, почему я уехал из Камелота два дня назад, — начал Ланселот.

— Да, ты полагал, что леди Хелен или похитили, или она бросила тебя, — ответил Артур. — Я вижу, ты нашел ее, но почему она перевязана? Она была ранена?

— Ее действительно похитили, — продолжил Ланселот. — Я обнаружил ее в Лодегрансе, поэтому мне пришлось взять замок штурмом, но пострадавших нет. Сэр Бодивер сказал мне, что Гвинивера выслала из замка всех людей. Сам сэр Бодивер и остальные достойные рыцари предпочли не умирать, защищая похитителя леди Хелен.

— Но кто же это был? И почему он держал твою невесту в Лодегрансе?

— Ты еще не догадался, почему твоя жена, едва войдя сюда, начала лгать тебе? Это она похитила леди Хелен. Более того, она пыталась убить ее, вот откуда раны у моей невесты.

— Нет, он лжет! Я бы никогда не причинила вреда леди Хелен! А вот она мне могла бы! — Гвинивера вырвала руку у супруга и вскочила.

Артур нахмурился и удержал королеву:

— Твои обвинения очень серьезны, — сказал он Ланселоту. — У тебя есть свидетели?

— Вот мои свидетели. — Ланселот показал рукой на своих рыцарей, которые все стояли здесь. — Все они штурмовали замок, а Персиваль и Тристан освобождали вместе со мной леди Хелен из рук королевы.

— Они угрожали мне! Я просто пыталась защищаться! И леди Хелен я не похищала, она сама пришла, чтобы… — Гвинивера на миг остановилась, как будто ей было тяжело говорить об этом, но затем выдохнула: — Чтобы убить меня.

— Какая наглая ложь… — возмутилась было Хелен, но Гвинивера продолжила, не давая никому открыть рта:

— Когда меня похитил Мелегант, леди Хелен знала, где меня искать. Подумай, дорогой муж, откуда она могла это знать, если не была замешана в этом?

Артур посмотрел на Хелен, которая от ярости и негодования то краснела, то бледнела.

— А рыцари дорогого сэра Ланселота присягнут на что угодно ради своего любимого предводителя, — продолжала Гвинивера. — И наверняка не только они. Подумай, сколько у него сторонников? Все вожди с радостью выбрали верховным военачальником Ланселота, так неужели они пойдут против него? У него армия, а армия — это власть. Он может делать все, что угодно. Но я не верю, что дорогой Ланселот может так просто предать тебя. Это все подстрекательства леди Хелен. Иначе как объяснить, что Ланселот так резко переменился после того, как она появилась здесь?

Тут уже все рыцари и сам Ланселот онемели от гнева.

— Как смеешь ты, лгунья, предавшая меня у алтаря, говорить, что мои рыцари — лжецы? — прорычал Ланселот, но тут вмешался Артур:

— Я всегда знал: ты не простишь мне и Гвинивере, что мы полюбили друг друга и поженились. Я думал, ты радуешься за меня, но ты завидовал мне. И сейчас, обвиняя мою жену, ты лишний раз подтверждаешь свои черные мысли. Напасть на замок Гвиниверы! Связать королеву, как врага! Неужели твоя невеста имеет над тобой такую власть, что ты готов предать старого друга и оклеветать его жену?

Ланселот с яростью взглянул на Артура.

— Никто и никогда не посмеет обвинять меня в измене моей клятве. Скорее ты сам не видишь, что творится у тебя под носом. И если ты продолжишь доверять своей лживой жене, то это будет твоей самой большой ошибкой.

Он развернулся и готов был уйти, не говоря более ни слова, но Хелен молчать не собиралась. Она вспомнила сцену в университете, когда ректор также несправедливо обвинил ее и она не смогла ничего сказать в свою защиту. Но теперь-то она не позволит так просто унижать себя! Она отодвинула предостерегающую руку Ланселота:

— Вы просто глупец, Артур, если думаете, что ваша жена здесь ни при чем. Знаете, что она сказала мне, когда мы спасли ее от Мелеганта? Что намеревается вернуть себе Ланселота. Вы не можете иметь детей, и она решила родить от Ланселота! А знаете, что она сказала ему тем же утром, когда он вызволял ее из плена? Сказала, что любит его, и просила убежать вместе с ним! Ланселот отверг ее тогда. Какие вам еще нужны доказательства?

Хелен выдохнула и продолжила. Голос ее дрожал от справедливого гнева:

— А в Лодегрансе она намеревалась убить меня, чтобы вернуть себе его любовь! Она думала, что я стою между ней и Ланселотом. Она рассказала о своих намерениях захватить союзные королевства и сделать Британию еще больше. Она предлагала Ланселоту ваш трон! Она сказала, что вы — слабый и старый, а Ланселот молод и силен! И знаете, как она намеревалась посадить его на трон рядом с собой? Она задумала избавиться от вас!

Тут Гвинивера взвизгнула, как дикая кошка, и подскочила к Хелен, намереваясь расцарапать ей лицо, и Артур едва удержал ее, пораженный услышанным.

— Леди Хелен знала, что меня похитил Мелегант, значит, она была замешана в моем похищении! Она ненавидела меня и хотела избавиться, потому что Ланселот не обращал на нее внимания! — орала Гвинивера, стараясь вырваться из рук своего супруга. — Но ты, Ланселот, мы дружили с тобой с детства! Как ты мог пойти у нее на поводу! Почему она стала тебе дороже меня? Вспомни, сколько добра я тебе сделала!

— Да, бросив меня у алтаря, ты оказала мне величайшую услугу, — процедил Ланселот, с презрением глядя на эту истерику. — Пойдем, Хелен.

— Ты не можешь просто обвинить мою жену и уйти, — крикнул им вслед Артур. — Если ты не возьмешь свои слова обратно, Ланселот, я разрываю с тобой союз!

— Я рад, что среди моих воинов не будет предателей, — сказал Ланселот. — Но все же прошу тебя прислушаться к моим словам и словам леди Хелен. Все, что мы сказали тебе, правда.

Король еще что-то ревел, но они уже не слышали его. Хелен даже не стала заходить в свои покои за вещами — хорошо, что верная Селина уже ждала их на улице со всем скарбом.

— Сбылось предсказание, — мрачно сказал Ланселот, взбираясь на коня.

Гавейн, который вышел вместе с ними, хмуро посмотрел на него.

— Какое предсказание? — не поняла Хелен.

— Предсказание моей кормилицы. До тех пор, пока Артур служит Британии, он — король, но когда он станет служить себе, он потеряет свое царство.

— Ты имеешь в виду, что он использует власть для личных целей? — не поняла Хелен.

— Разве это не очевидно? Раньше люди любили его за справедливость и мудрость. Где это теперь? Все утонуло в лживых речах Гвиниверы и в лести придворных, ее прихвостней, — горько сказал Ланселот и оглянулся на Гавейна, стоявшего, понурив голову.

— Ты со мной, мой друг? — спросил он.

Гавейн поднял голову, и Хелен увидела в его глазах невыразимую печаль. Она знала, что конец неизбежен, и все же ей было безумно жаль их светлой мечты в справедливое царство Артура.

— Ты прав, Ланселот. Артур больше не тот король, которого мы все знали, — сказал Гавейн. — Я не знаю, когда это началось. Может, ты прав, и все стало рушиться с момента, когда Гвинивера вступила в Камелот. Но я останусь здесь. Я хочу помочь ему, если это еще возможно, но ты поезжай. Ты выполнил свой долг.

Ланселот кивнул ему и подал знак трогаться. Колонна с пятьюдесятью рыцарями двинулась в обратный путь в Солсбери.

Выехав за город и углубившись в лес, Ланселот заговорил.

— Что с ним случилось? — удрученно сказал он. — Я помню Артура десять лет назад. Он летал по полю, подбадривая нас перед боем, он говорил о свободной Британии, в которой все будут равны. Он мечтал создать королевство справедливости и чести.

Для Хелен, жившей в мире коррупции и постоянной борьбы за власть, все было ясно. За примером даже не нужно было далеко ходить — едва став знаменитой, она сама получила некое подобие власти и вот во что превратилась.

— Власть всегда портит людей, — сказала она. — Лишь очень сильные и чистые душой люди могут противостоять ей, но даже они совершают ошибки, Ланселот.

— Откуда ты можешь знать?

— Я совершила такую ошибку, — просто сказала Хелен. — Нет, я не говорю, что я безупречно чиста душой, но с тех пор, как я стала знаменита, я стала зазнаваться. Я забыла, что шла к вершине не одна. Я забыла тех людей, кто помог мне достичь моего величия. И поплатилась за это. Меня тоже предали. Никто не захотел мне помочь. У меня почти не осталось друзей дома. И даже дедушку я обидела. Я сказала ему, что Артура не существует. И что ты вообще придуман куртуазными романистами тринадцатого века.

— Кем придуман?

Хелен объяснила, что историю о похищении и спасении Гвиниверы первым подытожил и записал французский романист Кретьен де Труа, и Ланселот грустно улыбнулся.

— Ты все знала с самого начала. Что наше королевство развалится и что наши мечты пойдут прахом.

— Я хотела это предотвратить.

— Но все возвращается на круги своя. Мы не знаем имен сообщников Гвиниверы, ведь вряд ли она сама поведет армию против мужа. И если мы не помешаем ей, то Артур погибнет, как ты и рассказываешь. Британия окажется на коленях перед врагами.

— Может, и не окажется, — возразила Хелен. — В легенде ничего не говорится о том, что произошло дальше. Вдруг кто-то возьмет власть в свои руки и отгонит врагов прочь?

— Кто же?

— Может, другой сильный и добрый король?

— Снова твои сказки? Где ты видела сильных и добрых королей? Ты сама сказала: власть портит людей.

Хелен мягко улыбнулась ему. И как она раньше все время спорила с ним? Сейчас ей этого совсем не хотелось. А хотелось, наоборот, сесть рядом с ним и прижаться к нему.

— Я знаю одного такого короля, — сказала она, глядя ему в глаза. — Тебя.

В Солсбери все было тихо. С момента их отъезда саксы больше не тревожили Бенвик. Ланселот соскочил с коня и поздоровался с выбежавшим им навстречу Галахадом, затем помог Хелен спуститься.

— Что с вами, леди Хелен? — запричитал Галахад, увидев повязку на шее и руках Хелен.

— Все разговоры после, — прервал его Ланселот. — А сейчас прикажи подать ужин, мы все чертовски голодны, и пусть для леди Хелен приготовят ее комнату.

Селина уже подбежала к ним и повела Хелен за руку в замок.

— Я позабочусь о ней, сир.

Хелен хотела напомнить Ланселоту, что он обещал отвезти ее в замок леди Кассандры, но вдруг передумала. Она знает здесь всех, и ей было радостно вновь вернуться сюда. А там, в том замке, что и кто ждет ее? Хотя бы на сегодня она должна остаться в Солсбери, а завтра посмотрит, что делать дальше.

Умывшись и переодевшись, Хелен спустилась вниз и прошла на свое место во главе стола между Ланселотом и Тристаном. По другую руку Ланселота устроились, как всегда, Галахад и Персиваль. Остальные рыцари сидели за нижними столами, и чем дальше от главного стола, тем меньше был их чин. Все рыцари поприветствовали ее, и Хелен с радостью улыбнулась им. Она чувствовала себя так, словно вернулась домой.

Ланселот поднял кубок и встал.

— Мои рыцари! — сказал он. — Я принес вам печальную весть. Король Логрии, Артур, разорвал союз с нами. Но я верю, что он одумается и поймет, что совершил ошибку. Поэтому хочу сказать вам: кто хочет остаться верен слову, данному Артуру, могут завтра ехать в Камелот, я не стану никого удерживать. Но если вы верны мне, я буду рад это узнать.

Все рыцари встали как один и подняли кубки.

— Мы с тобой, Ланселот! — воскликнули они.

— Мы верны тебе!

— Да здравствует король Ланселот!

Их троекратное «да здравствует» раздалось эхом в высоких сводах зала, и Хелен увидела улыбку на лице Ланселота.

Он оглядел рыцарей и кивнул им, выражая признательность.

— Я рад, друзья, что вы со мной. Теперь мне не страшна никакая беда. А сейчас я хочу поделиться с вами хорошей новостью.

Он взял Хелен за локоть и заставил ее встать. Она уже знала, что он собирается сказать, и у нее язык не повернулся отказать ему при всех. Рыцари напряженно ждали, но, увидев, как она встает, одобрительно захлопали ладонями по столу.

— Я попросил леди Хелен стать моей женой, и она согласилась, — сказал Ланселот и положил руку ей на талию, показывая, что теперь Хелен принадлежит ему.

Галахад отодвинул свой стул, подошел к ней и, обняв, поцеловал ее в щеку.

— Я так рад за моего брата. Он не мог сделать выбора лучше. За Ланселота и леди Хелен! — крикнул он, поднимая кубок.

Все рыцари вновь наполнили кубки и подняли их с поздравлениями и пожеланиями счастья и удачи. Хелен, уже прошедшая через подобную церемонию в Камелоте, спокойно воспринимала это. Но в отличие от Камелота рыцари не стали поздравлять их по многу раз. Она слегка удивилась, и Ланселот, заметив это, объяснил:

— Тогда нас чествовали люди разных королей и вождей, а также сами вожди, а сейчас это только мои воины. Тебе не хватает поздравлений? В прошлый раз ты жаловалась, что у тебя болят колени.

— Сейчас у тебя заболит голова, если ты не прекратишь поддразнивать меня, — улыбнулась Хелен.

— А может, мне нравится поддразнивать тебя? Помнишь, когда ты приехала сюда в первый раз, тебе до смерти нравилось доводить меня до белого каления?

— Может, стоит продолжить? — кокетливо предложила Хелен, вспомнив все сцены ссор.

— Думаю, сейчас я бы не рассердился на тебя, что бы ты ни сказала, — улыбаясь в ответ, заметил Ланселот.

Хелен прекрасно знала, от чего он мог рассердиться, но решила не омрачать его радость сейчас.

— А если я скажу, что захочу перекрасить твой замок? — Она хитро посмотрела на него.

— Только не в розовый, милая, я знаю, он тебе ужасно нравится, но подумай, каково будет саксам? Они придут сюда, а здесь пряничный домик, — поддразнил ее Ланселот.

Хелен рассмеялась.

— Тогда в красный, чтобы отпугивать их, — предложила она.

— Как твое красное платье? Кстати, почему ты не надела его сегодня?

— Я надевала его в Камелоте бесчисленное множество раз. Тебе не кажется, что оно должно было мне слегка надоесть?

— Бесчисленное множество раз? Я помню всего два вечера, когда ты была в нем.

— Всего два? — Хелен подумала и признала его правоту. — А мне показалось, раз пятнадцать точно.

Ей было приятно узнать, что он обращал на нее такое пристальное внимание при дворе, особенно учитывая, как блистала королева.

— Мы пробыли там меньше двух недель, — улыбнулся Ланселот.

— Неужели? Как быстро летит время. Значит, я в вашем времени уже… — Хелен подсчитала и ужаснулась. — Интересно, а как там, в моем времени? Меня считают пропавшей? Или все это мне просто снится? Может, завтра я проснусь, и не будет ни твоего замка, ни рыцарей, ни тебя…

Последние слова Хелен произнесла еле слышно, начиная опасаться, что накличет своими словами беду. Ланселот, словно тоже это почувствовав, взял ее за руку.

— Не говори так. Иначе я всю ночь буду сидеть у твоего изголовья и сторожить тебя. Я никуда не собираюсь тебя отпускать, — сказал он, сжимая ее ладонь.

— Я думаю, это не зависит от нас… — еще тише прошептала Хелен, чувствуя, как на глаза невольно наворачиваются слезы.

Но тут раздалась музыка, и Хелен с Ланселотом подняли головы. Нижние столы уже убирали, и откуда-то появились музыканты.

— Они забрели к нам, пока ты ездил в Камелот, — объяснил Галахад. — Я разрешил им остаться до твоего приезда, подумал: после дворца Артура тебе тоже захочется иметь придворных музыкантов.

— Придворных? Тех самых, что льстивыми речами могут задурить голову любому правителю? Нет, мне этого добра не надо, — улыбнулся Ланселот и подал Хелен руку. — Но сегодня мы можем просто потанцевать, не так ли, милая?

Хелен приняла его руку и спустилась с ним в зал.

— Жаль, недостаточно партнерш для наших рыцарей, — заметила она, оглядывая зал и замечая, как мало в нем женщин.

Здесь были жены и дочери воинов, живших около замка. Но костяк армии Ланселота составляли холостые рыцари, еще не успевшие обзавестись семьями. А на пограничных землях, таких, как Бенвик, жило слишком мало молодых незамужних девушек для них. Таких девиц обычно отправляли к родственникам, подальше от опасных мест.

— Пока ты не стала моей женой, я разрешаю тебе потанцевать с ними. Но только сегодня, — вновь подколол ее Ланселот, за что получил легкий тычок в бок.

— Чтобы танцевать с твоими рыцарями, мне не нужно разрешения от тебя, — парировала она.

— Пока не нужно, — возразил он, кружа ее в танце.

Хелен сделала пару пируэтов и вырвалась из его рук.

Она танцевала поочередно почти со всеми рыцарями без пары, а их было около сотни. К концу вечера и она, и музыканты просто выдохлись, но воины светились от счастья, и Хелен посчитала это достаточной наградой за потраченные усилия.

На следующее утро Хелен проснулась лишь к полудню, что было неудивительно, учитывая произошедшее с ней за последнее время. То одно похищение, то другое. Да и жизнь в Камелоте, наполненная интригами, ей совсем не понравилась. Вспоминая, как по дороге в Солсбери Ланселот рассказывал ей о прежней жизни при дворе Артура, она не верила, как все могло так измениться. Хотя она прекрасно знала, что ничто не длится вечно, особенно хорошие времена. Рассказы Ланселота напоминали легенды о добром и справедливом царствовании, и, возможно, вначале так оно и было. Но как бы ни старался Артур делать для своего государства и Союза только добро, любое действие имеет две стороны — хорошую и плохую. И очень трудно удерживаться посередине, не впадая в крайности.

Хелен лежала, прислушиваясь к тому, что делается снаружи. Ей нравилось так отдыхать в Сент-Невилле. По выходным можно было долго не вставать с постели и ждать, пока в постель не принесут чашку горячего шоколада. В это время, осенью, дедушка обычно нанимал садовников, чтобы они подстригли деревья и кусты, и было здорово просыпаться под их неспешный говор, слышать шелест начавших желтеть листьев на деревьях и, открыв окно, вдыхать чистый и прозрачный, по-осеннему свежий бодрящий воздух. Тогда она надевала старые джинсы и шла в сады, где сгребала деревянными граблями опавшую листву или срезала сухие ветки с розовых кустов. А потом они все пили чай с кексами или яблочным пирогом на лужайке и говорили каждый о своем. Эти неспешные дни ранней осени шли из ее детства и были неотъемлемой частью ее жизни, и она находила покой в таких днях.

Хелен уткнулась в подушку. Больше это не повторится. Даже если она вернется, дедушка продаст замок, и Сент-Невилл больше никогда не будет ее домом, если она не примет соответствующие меры. А для этого первым делом нужно вернуться домой.

Она встала, оделась, не дожидаясь Селины, и спустилась вниз. Наскоро позавтракав в одиночестве, поскольку все рыцари и Ланселот встали давным-давно, Хелен решила проверить работу нового управляющего. Но счетные книги не поддавались ее пониманию, и, обнаружив, что дела пока совсем не плохи, а новый управляющий не спешит идти по стопам старого, она вышла во двор. Хелен слышала, что оттуда доносятся какие-то звуки, но не придала этому значения за завтраком, но сейчас увиденное сильно удивило ее.

Во дворе шла стройка, и Ланселот вместе с рыцарями принимал в ней живейшее участие. Оказалось, старый сарай для ловчих птиц, примыкающий к конюшне, давно нужно было отстроить заново, но каждый раз дело откладывалось. А скоро наступят дожди и холода, и птицы могут заболеть и умереть.

Глядя, как Ланселот в расстегнутой на груди рубашке таскает и укладывает камни, Хелен залюбовалась. Она не понимала, почему он решил сам заняться этой стройкой, но видимо, ему нужна была тяжелая физическая работа, чтобы отвлечься от мыслей об Артуре и Гвинивере.

Галахад первым увидел ее:

— Леди Хелен! Доброе утро!

Он бросил камень на землю и подбежал к ней, помогая спуститься с лестницы. Тут же, улыбаясь, подошел Тристан, затем другой, третий рыцарь, все желали ей доброго утра и спрашивали о самочувствии. Ланселот, уже находившийся на стене, весело крикнул им:

— Бездельники! Отстаньте от моей невесты! Нужно было охмурять ее до того, как она согласилась стать моей женой!

Хелен удивленно взглянула на него. Она видела, как он шутил в Камелоте, но сейчас он показался ей совсем другим, незнакомым, его веселая мальчишеская ухмылка очень молодила его. Такой человек, пожалуй, мог петь серенады любимой.

— Да разве вы кого-нибудь замечали вокруг? — послышался веселый голос Гилфорда. — С того момента, как ты спас ее, вы все время пытались перегрызть друг другу глотки! А чтобы это сделать, нужно находиться очень близко друг к другу…

— Да! Ты не дал нам ни единого шанса! — закричали рыцари.

— А ведь мы тоже спасали ее от саксов в замке леди Кассандры!

— Но ведь из пожара ее вытащил Ланселот, вот леди Хелен и влюбилась в него!

— Да он тогда был похож на черта со своей бородой. Я был гораздо привлекательнее его!

Рыцари, пошучивая и посмеиваясь, продолжали свою работу. Хелен подошла к стене и встала как раз перед Ланселотом.

— Что же ты не дал им ни одного шанса? — спросила она, улыбаясь.

— А может, я опасался за них.

— Опасался?

— Я сразу понял, как только увидел твои ведьмовские глаза, что это не к добру.

— Не к добру?

— Ну да, ведь сейчас мне придется распрощаться со своей холостяцкой жизнью.

Ланселот сказал это с такой притворной грустью, что Хелен рассмеялась. Неужели она ему понравилась с первого взгляда? А как она его доставала вначале! Сейчас смешно вспоминать, но тогда…

— Я не сказала тебе, что согласна. Это ты всем растрезвонил, — заметила она.

— Я не думаю, что ты мне откажешь, — самодовольно парировал Ланселот.

— Это еще почему? — возмутилась Хелен.

Ланселот вдруг спрыгнул прямо перед ее носом и быстро поцеловал ее в губы, отчего рыцари радостно засвистели и захлопали.

— Потому что я тебе нравлюсь.

— Нравиться может любой, а для прочного брака нужно… — Хелен запнулась. Раньше она точно знала, что нужно для прочного брака, но сейчас, когда все ее планы по поводу замужества пошли прахом, она не знала ничего.

— Что же нужно? — допытывался Ланселот, продолжая держать ее в объятиях, хотя она пыталась высвободиться.

— Леди Хелен, кухарка просит вас на кухню, — спасла ее от ответа Селина.

— Что там еще? — недовольно проворчал Ланселот, выпуская Хелен из рук.

— Сюрприз, — ответила она и пошла вслед за Селиной, напоследок еще раз оглянувшись на Ланселота.

Даже сейчас, в испачканной одежде, с двухдневной щетиной на щеках и с грязными руками, он был похож на принца ее мечты: высокий, сильный, красивый и благородный. Она заметила, что его волосы, раньше доходившие лишь до воротника рубашки, сейчас спускаются на него и вьются. Почему-то это открытие, говорящее о том, что с их первой встречи прошло уже немало времени, удивило ее и одновременно испугало. Он продолжал смотреть на нее, и в его взгляде промелькнула грусть. Хелен вспомнила свои вчерашние слова, что сегодня утром все это может оказаться лишь сном, и облегченно выдохнула. И тут же одернула себя. Разве она не хочет вернуться домой? Разве она не вышла из комнаты с твердым намерением попросить Ланселота отвезти ее как можно скорее в замок леди Кассандры? А вместо этого учит повариху готовить торт. Хелен повернулась и пошла в замок.

После обеда Хелен занималась мелкими домашними делами, наблюдая в окно за работающим Ланселотом. Сейчас ей не казалось особенно важным то, что она могла бы сделать для его замка или изучить эту эпоху, ее тревожило, что она скоро покинет этот необычный мир и расстанется с людьми, ставшими близкими ей, а в особенности с одним… Каждый раз, когда Ланселот поднимал голову и смотрел на замок, он мог видеть ее то на балконе, то на крыльце, ведь она специально старалась побольше бывать именно в той части замка, которая выходила во двор. И каждый раз в его взгляде она замечала настороженность и грусть.

Хелен запрещала себе влюбляться здесь с самого начала, зная, что все это либо сон, либо она все равно вернется в свое время. Но он-то не запрещал. Он не сдерживал своих чувств, и сейчас было видно, что эти чувства становятся сильнее день ото дня. И если бы она тоже не сдерживала своих чувств с самого начала, то сейчас была бы влюблена в него по уши. Хелен с сожалением смотрела на Ланселота, в темноте уже почти не видя его лица. Она уйдет в свой мир и покинет его. Оставит одного. И он снова должен будет искать свою любовь заново, как после предательства Гвиниверы. Хелен опустила голову и медленно побрела в свою комнату. Нет, здесь она ничем не может помочь ни ему, ни себе. Она не властна над временем.

Поздно вечером, уже лежа в своей кровати, Хелен задумалась. А что, если бы это было в ее власти? Осталась бы она в этом времени с Ланселотом?

— Почему ты пригласил меня прогуляться? — спросила Хелен, не зная, что сказать.

— А почему ты согласилась? — парировал Ланселот.

Хелен улыбнулась.

— Разве тебе не нужно достраивать помещение для птиц?

— Его закончат другие, те, что вчера не могли таскать камни. К тому же я и мои воины неплохо потренировались вчера, но сегодня нам нужна другая тренировка. — Ланселот показал рукой на ристалище, недалеко от которого они гуляли и где сейчас находились рыцари. Оттуда доносились звон оружия и ржание коней.

— Почему ты не там? — поинтересовалась она.

— Я хочу провести это время с тобой. — Он посмотрел на нее с такой милой улыбкой, что Хелен решила больше не выпытывать у него, почему же все-таки он пригласил ее сегодня на луг.

Вместо этого она решила наслаждаться хорошей погодой и прекрасным пейзажем. Если в прошлый раз все поля вокруг замка колосились золотистой рожью, то сейчас урожай был убран, и голое жнивье придавало ландшафту ощущение простора и свободы. Поля окружали леса и холмы, уже начавшие окрашиваться в яркие осенние цвета. Небо было прозрачно-голубым, без единого облачка. Неужели такая же погода стоит сейчас и в ее времени?

Хелен улыбнулась Ланселоту в ответ.

— Ты любишь осень?

— Я вижу, что ты ее очень любишь, — сказал он.

— Мне кажется, что осенью я начинаю жить заново. Будто у меня много-много сил, чтобы начать большое дело, — объяснила Хелен.

— Какое же большое дело ты хочешь начать сейчас?

Хелен покачала головой.

— Все пропало. Я хотела найти способ, который позволит мне сохранить Сент-Невилл. Но вместо этого оказалась здесь. Теперь я ничем не могу помочь дедушке.

— Расскажи мне, что тревожит тебя. Иногда, когда рассказываешь кому-то о своих проблемах, начинаешь лучше их понимать, — предложил Ланселот.

— И быстрее приходят на ум их решения. Я знаю, — ответила Хелен, — но вряд ли это относится ко мне.

Ланселот сел на пригорок и посмотрел на нее снизу вверх, затем похлопал по траве рядом с собой, приглашая ее сесть.

— Я хочу знать. Ты помогла мне, может быть, и я смогу помочь тебе.

Хелен села. Ничего не случится, если она расскажет Ланселоту все, что произошло с ней до того, как она попала сюда. К тому же ей действительно нужно с кем-то поговорить об этом, и лучше Ланселота собеседника в этом веке не найти.

— Все началось, когда я узнала, что дедушка продает Сент-Невилл. Это был дом нашей семьи на протяжении нескольких веков, и я не могла представить, что мы когда-нибудь лишимся его. Потом случились неприятности на моей работе. Я рассказывала тебе, что я историк, археолог, ищу свидетельства жизни прежних цивилизаций. Я веду раскопки, затем пишу о своих находках большой труд, который оценивают другие ученые.

Хелен старалась говорить понятными Ланселоту словами и успокоилась, когда увидела, что он кивнул, показывая, что понимает.

— В тот день, когда я готовилась рассказать о своей работе, мой помощник украл ее у меня. Он объявил, что всем занималась моя помощница, и поэтому я не могу присвоить все себе. Что я лишь курировала работу по раскопкам, то есть помогала, но не делала сама. Но это неправда! Эта работа полностью моя, я сама жила почти год на раскопках в Ливии, в пустыне, порой без воды и пищи. Это тяжелый каждодневный труд, когда не знаешь, добьешься ли успеха. Но я добилась, я нашла то, что искала. А потом, когда я все свела в один большой труд, его объявили не моим. Ректор, это главный человек на моей работе, сказал, что я пытаюсь присвоить заслуги своей помощницы! Но это она и ее дружок присвоили мои заслуги!

Ланселот взял ее за руку, показывая, что поддерживает ее.

— Почему же ты не сказала им, что они ошибаются?

— Там были люди, которые знали, что я все сделала сама, но они не выступили в мою защиту. Я думаю, это сильно обидело меня. То есть я была так сильно удивлена и оскорблена, что у меня отнялся язык. Потом я пыталась все объяснить ректору, но он не стал слушать. Сказал, что, если я еще раз попытаюсь присвоить работу помощников, они лишат меня степени доктора. — Хелен опустила голову.

— Неужели нашелся человек, которого ты не смогла заставить выслушать тебя до конца?

Хелен уловила в его словах насмешку и подняла глаза. Ланселот действительно улыбался.

— Ты такая храбрая, не испугалась меня даже тогда, когда думала, что я убийца. Почему же ты испугалась какого-то рактора? — продолжил Ланселот.

— Ректора, — машинально поправила его Хелен.

— Не важно. Ты высказала в лицо Артуру все, что думаешь о нем и его жене, а ведь это было очень опасно. А в твоем времени, если бы ты высказала ректору все, что считала нужным, что бы тебе за это было?

— Наверное, уволили бы. Выгнали с работы.

— Но не убили?

Хелен помотала головой.

— Я не понимаю. Ты храбрая здесь, а там позволяешь обижать себя. Но это еще не все. Что там с твоим женихом, который бросил тебя?

— Это случилось в тот же вечер. Я пришла домой, уснула, а ночью обнаружила лишь письмо, в котором он просил меня поздравить его, так как он женится на одной богатой девице.

Ланселот с удивлением посмотрел на нее.

— И ты не выдрала этой особе все ее жидкие волосенки и не проткнула его мечом?

Хелен расхохоталась.

— Я хотела, — призналась она. — Правда. Но потом я о многом думала и поняла, что мне бы не понравилось быть за ним замужем.

— Он был такой негодный?

— Негодный для чего?

— Чтобы быть с тобой, нужно быть очень сильным. Думаю, он был слабаком, — довольно произнес Ланселот, растянувшись на траве и заложив руки за голову, отчего одежда на нем натянулась, обтягивая мощное тело. Хелен с улыбкой отвела глаза. Так беззастенчиво демонстрировать ей свои мышцы! Поиграв мускулами еще немного, Ланселот хитро посмотрел на нее.

— Физически он не был слаб, но ты, наверное, прав, у меня довольно тяжелый характер. Нужно быть очень сильным человеком, чтобы выдержать меня, — все еще улыбаясь, заметила Хелен.

Ланселот ухмыльнулся и продолжил:

— Я мог бы выдержать тебя. Ты почти ничего не весишь.

— В каком это смысле? — притворно возмутилась Хелен, поняв двойственность его слов.

Ланселот мгновенно вскочил и подхватил ее на руки, а затем закружил.

— Мужчина ни на что не годится, если не может унести свою невесту! — крикнул он весело.

— А если он может, но у него дрожат руки? — еле-еле выговорила Хелен, задыхаясь от смеха.

— Тогда он хилый. Тебе ни к чему такой. Посмотри на меня, у тебя может быть самый лучший!

Хелен снова рассмеялась.

— Да ты просто хвастун!

Ланселот все еще держал ее на руках и приблизил лицо к ее лицу так близко, что их носы чуть не соприкоснулись.

— А разве это не правда? Не ты ли рассказывала мне легенды о том, что я самый лучший воин на свете?

— Но я не говорила, что мне нужен воин, — едва прошептала Хелен, не отрывая глаз с его губ, которые приближались.

— Разве мужчина не должен защищать свою женщину и своих детей?

— Детей?

— Ты будешь прекрасной матерью нашим детям, — прошептал он прямо в ее губы, прежде чем накрыть их поцелуем.

Хелен снова почувствовала, как нежный водоворот страсти закручивает ее все сильнее, и знала, что у нее скоро не останется сил противиться этому. Она оттолкнула его сразу, как только он оторвался от ее губ.

— Опусти меня, — попросила она срывающимся голосом.

Оказавшись обеими ногами на земле, Хелен машинально поправила юбку.

— Мы не должны этого делать, — сказала она, отворачиваясь. Ей было больно смотреть на него и отказываться быть с ним, когда она больше всего на свете хочет именно этого.

— Почему? — потребовал Ланселот, хватая ее за плечи и заставляя смотреть на него.

— Потому что я не из этого мира! — отчаянно закричала Хелен. — Потому что я скоро уйду! Ты вновь останешься один. — Она закрыла глаза руками, словно пытаясь удержать слезы. — А я не хочу этого, не хочу, чтобы ты вновь тосковал…

Ланселот обнял ее и прижал к себе. Они стояли некоторое время молча, пока она не успокоилась.

— Мы всегда будем вместе, — сказал он, затем приподнял ее лицо за подбородок и заставил ее посмотреть на себя.

Слезы застилали Хелен глаза, и она видела все как в тумане, и, наверное, ей просто показалось, что его глаза тоже были влажными.

— Мы всегда будем вместе, — повторил он. — Клянусь.

Теперь уже Хелен не смогла сдержать себя, порывисто обняла его за шею и прижалась к нему. Как ей хотелось верить в это! Ей хотелось, чтобы они были вместе. Всегда. Всегда. Когда же к ней пришло это чувство? Ведь раньше она думала, что не умеет любить.

На обратном пути они сначала молчали, но потом до нее вдруг дошло. Если ей осталось провести с Ланселотом так мало времени, почему бы не прожить его в радости, а не сожалея о том, что может произойти? К тому же неизвестно, когда нужно будет прощаться. Неизвестно, когда она должна будет покинуть его. Хелен улыбнулась своим мыслям и взяла Ланселота за руку.

Он взглянул на нее и увидел, что она улыбается. Он тоже улыбнулся ей, поняв, о чем она подумала, и сказал:

— Но ведь сейчас мы вместе?

Хелен кивнула, бросаясь с головой в омут. Ведь раньше она постоянно пыталась доказать и себе, и ему, что не испытывает к нему каких-либо чувств. Отрицала их помолвку, не объявляя об этом лишь рыцарям, но сейчас одним коротким кивком она словно призналась во всем. Ланселот понял это и сжал ее ладонь.

Рыцари, увидев, что они возвращаются, побросали свои дела и снова уставились на них.

— Леди Хелен, не хотите посмотреть, как тренируется лучший воин Британии? — крикнул Гилфорд.

— Да, Ланселот, покажи леди Хелен свое мастерство! Пусть она узнает, за какого доблестного рыцаря выходит замуж!

— Жаль, сейчас нет турниров, леди Хелен! Иначе бы вы увидели нас во всей красе, — добавил Тристан, подходя к ним.

— Я видела вас на поле боя, сэр Тристан, — возразила Хелен. — Уверена, на турнире вы смотрелись бы ничуть не хуже.

— Мы можем устроить турнир на свадьбе Ланселота и леди Хелен, — нашелся Галахад. — Разошлем приглашения в соседние королевства.

— Боюсь, никто не захочет приехать, брат, — сказал Ланселот. — А тренироваться я сегодня не буду. У меня есть более важные дела.

Он снова взял Хелен под руку и направился к замку.

— Конечно, я бы тоже не захотел тренироваться, будь здесь моя невеста, — послышался сзади смешок Гилфорда.

— И я, и я! — раздалось со всех сторон.

— Надеемся, вы пригласите на свадьбу много девушек, леди Хелен! — крикнули им вслед. — Иначе твоей невесте, Ланселот, снова придется танцевать со всеми нами!

Ланселот обернулся и, усмехнувшись, крикнул:

— Если не будет девушек, будете танцевать друг с другом!

За обедом рыцари начали рассказывать разные истории из жизни королевства, и Хелен стоило больших трудов удержаться от рассказов о своем доме.

— Твой торт великолепен, — сказал Ланселот, доедая второй кусок. — Вчерашний был откровением, но сегодняшний — просто чудо.

— Предупреждаю, от него толстеют, — заметила Хелен.

— Толстеют? — переспросил Галахад, не донеся кусок до рта.

Увидев, что Хелен не смеется, он положил недоеденный кусок обратно на блюдо. Персиваль засмеялся и хлопнул его по плечу так, что Галахад чуть не слетел со стула.

— Настоящего мужчины должно быть много, чтобы его не сдуло ветром. А такого, как ты, может унести даже девчонка, — сказал он.

— А может, он хочет, чтобы его унесла девчонка? — крикнул Гилфорд. — Я видел, как деревенские девчушки строили ему глазки.

— Я просто не хочу разжиреть, — пробурчал Галахад.

— Просто не нужно есть сладкое в больших количествах, — попыталась объяснить Хелен, с тревогой глядя, как Ланселот берет еще один кусок.

— При образе жизни, который мы ведем, твой торт не успеет сделать нас жирными, — сказал Ланселот, видя, что Хелен с недовольством наблюдает за его действиями.

— Но от этого еще может заболеть голова и может затошнить, — продолжила Хелен.

Ланселот положил торт обратно и с подозрением посмотрел на нее.

— Ты не говорила, что это отрава.

— Это не отрава. Разве вам не бывает плохо, когда вы переедаете жирного мяса? Или когда слишком много пьете? — убеждала Хелен.

— Я никогда не переедаю мяса и не напиваюсь, как свинья, — сказал Ланселот.

Рыцари за столами торжественно кивнули, подтверждая его слова.

— Никогда, леди Хелен. И мы тоже.

Хелен едва сдержала улыбку. Она-то помнила, что случилось в первый же вечер в Камелоте. Но она, конечно, понимала, что это скорее исключение, чем правило, и тем смешнее было видеть, как мужчины выгораживают друг друга. Вот она, мужская солидарность!

— Тогда вы знаете меру, — сказала Хелен. — Но мера должна быть во всем. И в вине, и в мясе, и в сладостях.

— Ладно, ты права, — бросил нож Ланселот. — Но почему ты всегда права, объясни мне это?

Хелен пожала плечами и отвела смеющиеся глаза. Ланселот взял ее за руку.

— Так, скажи мне, в чем ты была не права хоть раз в жизни. Скажи, я не отстану от тебя. Не может быть, чтобы ты никогда не совершала ошибок.

Хелен задумалась. Она была не права во многом, что касалось ее отношений с коллегами, друзьями и родными, но привести конкретный пример? Она вспомнила, как поссорилась с дедушкой перед тем, как попасть в этот мир.

— Я думала, что Артур и вы все — миф, сказка. Я была не права в этом, — наконец сказала она. — Я была не права, распоряжаясь здесь без твоего разрешения, я была не права, когда указывала тебе, что нужно делать, и я была не права, думая, что все должны беспрекословно подчиняться моим решениям.

Ланселот с минуту молча смотрел на нее, затем встал и, взяв ее за руку, тоже заставил встать.

— Твои извинения приняты, — сказал он. — А теперь пойдем танцевать.

— С чего ты взял, что это извинения? — возмутилась Хелен.

— Прочел в твоих глазах, — сказал Ланселот, ведя ее вниз. — Давай же растрясем твой торт.

На рассвете Хелен разбудили крики со двора. Едва накинув халат, она успела выскочить на балкон как раз в тот момент, чтобы увидеть, как последний рыцарь на полном скаку скрывается за воротами. Прибежала запыхавшаяся Селина и сообщила, что из соседнего королевства прислали гонца с просьбой о помощи, и Ланселот с рыцарями уехали туда.

Два дня Хелен не находила себе места и упрашивала Галахада, которого оставили для защиты Солсбери, поехать к Ланселоту. Но Галахад, несмотря на молодость и кажущийся мягкий характер по сравнению со старшим братом, твердо отказывал ей раз за разом. Хелен показалось, что он даже повзрослел, таким серьезным он выглядел, сидя на месте Ланселота. Возможно, лет ему прибавляла и щетина, которую он забыл сбрить. Хелен неожиданно заметила, как он похож на Ланселота. Тот же упрямый, сильный подбородок, прямой нос, густые брови вразлет, только волосы светлее и черты лица мягче. Но, возможно, через десять лет он будет таким же, как его брат.

Ланселот с отрядом вернулся вечером через день. Мрачный, грязный, как тогда, когда она увидела его в первый раз. Одежда многих рыцарей была так же, как у него, порвана, на некоторых были окровавленные повязки. Хелен приказала служанкам приготовить ванны для рыцарей, но Ланселот рявкнул:

— Сначала еды и лекаря для воинов!

Она велела накрыть на стол как можно скорее и послала служанку за знахаркой, намереваясь позднее также осмотреть раны рыцарей.

Ланселот сидел за столом мрачный и машинально запихивал еду в рот. Он был так сердит, что Хелен против обыкновения не стала начинать разговор первой. Галахад и остальные рыцари тоже лишь молча взирали на него. Первым тишину нарушил Тристан:

— Что будем делать, Ланселот? Артур вновь не поверит нам.

Хелен встрепенулась. Снова какие-то интриги?

— Мы не в Союзе более. Мы не обязаны ему помогать, — сказал Ланселот. Затем с такой силой стукнул кулаком по столу, что несколько кубков упало на пол.

— Теперь я знаю, кто предатель. Объявился племянник короля. Сын его сестры. Она прятала его от всех под личиной неизвестного рыцаря. И теперь, когда Артур разорвал союз со мной, она вывела его и показала всем. Чтобы он занял мое место!

— Мордред? — шепнула Хелен, но Ланселот услышал ее.

— Ты была права! Он действительно существует. И он прибыл с войском на поле сражения, якобы помощь от Артура королю Дунлангу. И стоял в стороне, когда моих воинов и воинов Дунланга убивали саксы! После боя я подошел к нему и спросил, почему он не бился. Он улыбнулся мне и сказал: «Зачем посылать на смерть моих воинов, когда можно посылать твоих?»

Ланселот с силой сжал ее плечи:

— Ты знаешь все. Скажи, как победить его?

— В легенде побеждает он, — прошептала Хелен, чувствуя, как горло сдавливает горечь. Она ничем не могла ему помочь.

— Нет, — твердо сказал король Бенвика. — На этот раз твоя легенда лжет. Он не победит. Это говорю я, Ланселот.

Ланселот ожесточенно рубил мечом, наседая на своего противника. Тристан отступал назад, сколько мог, пока не споткнулся о бревно и не упал. Ланселот едва успел остановить свой меч, направленный в горло другу. Подошедший к ним Персиваль похлопал его по плечу.

— Успокойся, друг, ты вымотал уже всех и вымотался сам. Сядь.

Тристан, все еще лежа на спине, осторожно отвел лезвие меча от своего горла. Ланселот невидящими глазами посмотрел сквозь него, но затем, словно очнувшись от тяжелых дум, подал ему руку и рывком поднял на ноги.

— Ты думаешь о Мордреде, ведь так? — спросил Персиваль. — Но Тристан не Мордред, не нужно его убивать.

— Неужели Артур не видит, что за люди рядом с ним? — возмутился Тристан, усаживаясь рядом с друзьями. — Раньше он не был таким.

— Артур прежний и сегодняшний — два разных человека, — сказал Ланселот, глядя вдаль. — Но мы все равно должны помочь ему.

— Ты снова попросишься в Союз? — удивился Тристан.

— Нет. Но там остался Гавейн. Уверен, он еще имеет какое-то влияние на Артура, — ответил Ланселот.

— Если Пендрагон не изгнал и его, — пробурчал Персиваль. — Эта змея Гвинивера не смирится с его присутствием при дворе.

— Я пошлю сообщение жене Гавейна сегодня же. Гонца от нее пропустят в Камелот, — сказал Ланселот и встал, собираясь уйти. — И, Персиваль, пусть наши воины готовятся как следует, чувствую, это еще не конец.

Ланселот сидел в своем кабинете и размышлял. Даже если жена Гавейна доставит своему мужу послание от него, сумеет ли старый друг убедить Артура в том, что это правда? К тому же нельзя исключать, что Артур мог изгнать из Камелота и его тоже. Но как помочь Артуру? Ведь, судя по рассказам Хелен, именно Мордред попытается захватить власть в Британии. И если Гвинивера будет действовать с ним заодно, то Артур в страшной опасности.

Раздался стук в дверь, и, как он и думал, вошла Хелен. Никто из его слуг и воинов не стучится.

— Ты не будешь ужинать? — спросила Хелен, видя, в каком мрачном настроении пребывает Ланселот.

— Присядь со мной, — попросил он, светлея лицом. — Расскажи, о чем ты думаешь. Твои мысли всегда помогают мне.

Хелен опустилась в кресло рядом с ним, и Ланселот взял ее за руку.

— Ты ведь думаешь, как помочь Артуру?

Он кивнул. Да, он размышлял об этом, пока не пришла Хелен. Сейчас он думал о том, как хорошо было бы, если бы в Британии все шло как раньше. Он бы уже разослал гонцов во все королевства Союза, приглашая на свадьбу, и готовился к турниру. Некоторые короли уже прислали бы своих рыцарей, и на полях стояли бы разноцветные шатры, а по утрам играли трубы, созывая гостей на пир. Он бы представил свою невесту всем, а Артур благословил бы их. И его рыцари гордились бы своей госпожой. Впрочем, они и сейчас гордятся Хелен.

— Я послал гонца к жене Гавейна, — сказал он. — В Камелоте бы не приняли гонца от меня. Леди Рагнелл сообщит Гавейну о Мордреде, и он сможет проследить за предателем. Я боюсь за Артура: как бы Гвинивера не решила избавиться от него, не прибегая к помощи армии.

Хелен не думала о подобном варианте, сосредоточенная на соответствии действительности сохранившимся легендам.

— Ты прав, зачем ей поднимать против него армию, настраивая против себя жителей Британии? Она может убить его любым другим способом, — догадалась она.

— Я попросил Гавейна еще раз поговорить с Артуром. Но уверен, что это ни к чему не приведет, поэтому попросил его также приглядывать за Гвиниверой и приставить к королю верного человека.

Тут Хелен вспомнила еще одну важную деталь из легенды и, испуганно охнув, сжала руку Ланселота.

— Что с тобой? — взволновался он.

— Гавейн! Он в опасности! Помнишь, я рассказывала тебе, что Мордред решит захватить власть в отсутствие Артура? По легенде, именно Гавейн постарается остановить его и будет убит!

Ланселот вскочил.

— Я должен предупредить его! Ему необходимо покинуть Камелот!

Хелен удержала его.

— Ты думаешь, он покинет Камелот и оставит Артура одного с Гвиниверой и Мордредом?

Ланселот в отчаянии сжал кулаки.

— Ты права. Он так не поступит. Я сам поеду туда.

— Тебя не пустят.

— Я принесу извинения. Я сделаю все, что угодно, лишь бы попасть туда! Я должен спасти Гавейна. И Артура!

Он сел в кресло и стал размышлять.

— Я выезжаю в Камелот утром. Король должен знать, что за человек его племянник. Если он не послушает меня, я буду стоять лагерем у города, сколько понадобится. И попрошу Гавейна присоединиться ко мне. Так он будет в безопасности, на случай если Мордред решит захватить власть. У Артура еще остались надежные люди, я найду способ связаться с ними, чтобы обеспечить охрану короля.

Хелен опустилась на колени рядом с ним и взяла его руки в свои.

— Ты думаешь, тебе удастся что-то изменить?

— В твоей истории? А по-твоему, я должен сидеть здесь и наблюдать, как рушится наш мир?

Хелен грустно опустила глаза, но Ланселот приподнял ее лицо за подбородок.

— Извини, я был резок. Не обижайся. Я не могу спокойно сидеть здесь, зная, что моих друзей могут убить.

Хелен прижалась щекой к его сильным рукам. Как ей хотелось помочь ему сейчас! Но что еще она могла сделать? Все, что знала, она ему уже сообщила. Теперь настал его черед действовать.

— Я поеду с тобой, — вырвалось у Хелен.

Ланселот ласково посмотрел на нее сверху вниз.

— Ты очень храбрая. Но сейчас тебе лучше остаться здесь. Я и так должен спасать двоих, я не смогу приглядывать еще и за тобой.

— Я сама могу о себе позаботиться, — начала было Хелен, но Ланселот прервал ее:

— Как тогда, когда Гвинивера похитила тебя? Нет, я не хочу еще раз рисковать тобой.

— Но я могу тебе помочь! Может, еще какая-нибудь информация из легенды пригодится!

— Твоя легенда уже давно перестала быть выдумкой. Все изменилось, как только ты появилась здесь, разве ты еще не поняла этого? Если бы не ты, я был бы все еще влюблен в Гвиниверу, я бы не только спас ее, я бы убежал вместе с ней, как она уговаривала меня. История, которую ты рассказываешь, снова повторилась бы. Но сейчас все по-другому. Сейчас ты рядом со мной, и я… — Он на миг замолчал, останавливая слова, готовые сорваться с языка. — Сейчас мне нужна лишь ты.

Он протянул к ней руки, и Хелен с готовностью прижалась к нему. Она нужна ему! Ощущение давно забытой любви нахлынуло на нее. Кто и когда обнимал ее с такой любовью? Даже в детстве ее любил лишь дед. Родителям было не до нее, они все время были где-то далеко. Став взрослой и начав заводить романы, Хелен никогда не теряла голову, никогда не отдавалась чувствам полностью. Она и сейчас не может это делать, но восхитительное ощущение, что в ней нуждаются, что ее любят, кружило ей голову и заставляло забывать обо всем. Голова пока соображала и удерживала ее от еще более безумного шага, но поцелуй Ланселота заставил разум умолкнуть.

Они снова были здесь, в его кабинете, где он поцеловал ее в первый раз, но сейчас все было иначе. Они оба знали, что нужны друг другу и что больше подобного шанса у них может и не быть. Хелен забыла, что за стеной зал, полный рыцарей, она ощущала лишь его руки и губы и отдавалась им полностью, не замечая ничего вокруг. Лишь когда Ланселот сбросил ее накидку на пол и внезапно стало холодно, она опомнилась и слегка оттолкнула его. Ланселот посмотрел на нее горящими страстью глазами:

— Почему?

— Но мы в твоем кабинете.

Ланселот оглянулся, словно только сейчас осознав, где они находятся, затем улыбнулся и поднял ее на руки.

— Не волнуйся, сейчас мы будем в моей спальне.

Хелен, представив, как он несет ее через огромный зал на виду у всех, окончательно опомнилась и заставила опустить себя на пол, и как раз вовремя, потому что дверь открылась и вошел Гилфорд. Против обыкновения, его лицо было серьезным. Он слегка замешкался, увидев столь щепетильную сцену, однако не вышел.

— Прибыл гонец от Гавейна, Ланселот, — сообщил он. — Саксы собрали огромное войско и идут на нас.

При этих словах Ланселот застыл, Хелен увидела, как желваки заиграли на его твердых скулах.

— Сколько их и когда они будут здесь? — спросил он, мгновенно превращаясь из пылкого влюбленного в командующего многотысячным войском.

— Пятьдесят тысяч, не меньше. Будут здесь через два-три дня. Артур собирает армию Союза, но Гавейн просит и твоей помощи тоже.

Ланселот задумался и потер подбородок.

— Так вот почему саксы притихли в последнее время. Они готовились к новой войне. Но почему мы ничего не знали? Откуда у Артура эти сведения?

— Это не те саксы, что в Кенте. Они приплыли морем. Артуру стало известно об этом вовсе не от наших людей. Случайно забредший бродяга поведал об этом.

— Теперь мы отдаемся на милость каких-то бродяг, — гневно заметил Ланселот. — Где были наши сторожевые отряды?

— Говорят, это был не простой бродяга, а сам Мерлин, — шепотом сообщил Гилфорд, слегка косясь в сторону Хелен.

При упоминании имени Мерлина Хелен встрепенулась. Неужели этот волшебник все же существует?

Ланселот повернулся к рыцарю.

— Ты хоть раз видел Мерлина или встречал человека, который его видел, кроме леди Кассандры, конечно?

Гилфорд потупился.

— Мерлин для нас — сказка, которую мы давно оставили в детстве, — отчеканил Ланселот. — Где гонец от Гавейна?

— Ждет тебя в зале, — ответил Гилфорд.

Хелен вышла в зал вслед за Ланселотом и оглядела собравшихся рыцарей. Видно было, что всех взволновало это известие — все громко переговаривались и что-то обсуждали. Хелен заметила, что воинов больше, чем обычно, наверняка здесь собрались не только те, кто располагался в замке.

— Говори, Вогерн, я тебя слушаю, — произнес Ланселот, обращаясь к гонцу от Гавейна.

— Мой король просит тебя о помощи. Саксы собрали большое войско и идут сюда, опустошая все на своем пути. Они не жалеют даже своих сородичей, живущих в Кенте. Они гораздо сильнее, чем были десять лет назад.

— Мы тоже, — сказал Ланселот. — Где Артур и Гавейн собираются их встретить?

— У реки Каммлан, на границе королевства Дунланга. Они выехали сразу вслед за мной. Союзники присоединятся к ним по дороге.

Хелен напряглась. По легенде, у реки Каммлан состоялась битва между войсками Мордреда и Артура, где они оба умерли, а Британия осталась без защиты.

— Я был там позавчера, и саксов оказалось не так много, — заметил Ланселот.

— Артуру стало известно, что это отбившийся отряд, который не пожелал ждать основное войско и решил сам захватить себе землю, — попытался объяснить гонец.

Ланселот удивленно посмотрел на своих рыцарей.

— Как же Артур узнал обо всем этом? Я бился с саксами, и они ничего мне не сказали. А Артур, даже не присутствуя на поле и не видя их, уже знает все.

Хелен начала догадываться. По одной версии, Мордред, чтобы захватить власть, заключил сделку с сакскими вождями. Возможно, именно поэтому он не участвовал в битве против них позавчера. И наверняка, раз Артур доверяет ему, он использует это доверие сполна, ведя двойную игру.

Гонец покачал головой, показывая, что не знает, откуда у Артура такие сведения.

— Когда Артур прибудет к Каммлану? — спросил Ланселот.

— Через два дня.

Ланселот внимательно оглядел всех собравшихся. Все лица выражали решимость, никто не сомневался в его намерении повести их в бой.

— Выходим завтра после полудня, — сказал Ланселот. — Гилфорд, пошли людей на западные заставы, к назначенному времени они должны быть здесь. Тристан, Персиваль, утром общее построение. Нужно все проверить. Галахад, на тебе, как всегда, провизия. А ты, Вогерн, завтра на заре отправишься к Гавейну, сообщишь, что мы выступаем и будем там вовремя.

Хелен лежала в постели и думала о предстоящей битве. Пятидесятитысячное войско саксов против войск Союза. Она не считала воинов Ланселота, но их должно быть от трех до пяти тысяч, не больше. Бенвик — очень маленькое королевство, к тому же в пятом веке здесь проживало гораздо меньше народу, чем в двадцатом. А сколько воинов у Камелота? И сколько воинов у всего Союза? Она начала беспокоиться. Мордред может предать Артура и в битве против саксов, и тогда Артур все равно погибнет, и его воинство тоже.

Она вдруг подумала о Ланселоте. Различные варианты легенды по-разному описывают его судьбу после Каммланской битвы. По одной версии, он женится на Элейне, матери своего сына Галахада, и спокойно живет до старости. По другой — скитается по миру, не в силах забыть Гвиниверу. Но, что произошло на самом деле, не знает никто. А если ему суждено погибнуть в этой битве? Ведь нет никакой уверенности, что он останется жив. Хелен задрожала, словно от холода, и обхватила себя за плечи. Завтра он уйдет на величайшую битву, с которой домой вернутся далеко не все, если вообще будет куда возвращаться. Она почувствовала себя так, будто завтра должен начаться Судный день. Послезавтра не существовало. Впереди не было вообще никакого будущего, и это заставляло ее сердце сжиматься от страха.

Хелен вышла на балкон, чтобы немного освежить голову и успокоиться. Ее будущее не исчезнет, как бы ни завершилась эта битва. Саксы все равно завоюют Британию, и Англия будет такой же, какая она есть сейчас. Но мысли о Ланселоте, обо всех людях, что живут здесь, не давали ей покоя. Каково будет им потерять свою землю, свой дом? И сколько бы Ланселот и другие ни бились, все равно рано или поздно они потерпят поражение. Она не может сказать ему об этом. Это слишком страшно — знать, что все усилия напрасны, что борьба против захватчиков тщетна. Но она может сказать ему другое — что история с Каммланским полем может повториться и Мордред все равно сумеет убить Артура. Хотя, вполне вероятно, Ланселот и сам догадался. Но ведь можно сходить к нему и убедиться в этом.

Хелен прекрасно понимала, для чего придумала этот повод — чтобы увидеться с Ланселотом наедине перед завтрашней неизвестностью. Еще раз побыть вместе с ним, прежде чем, возможно, потерять его навсегда. Она не хотела думать, что он может погибнуть, старалась даже не допускать подобных мыслей, но они все-таки лезли ей в голову, и от этого никуда нельзя было деться. Не совсем сознавая, что делает, она накинула халат и вышла в коридор.

В коридоре тускло горели факелы, и у Хелен при свете слегка прояснилась голова. Что она делает? Почему идет ночью в спальню к едва знакомому мужчине? Раньше она никогда не навязывалась, и сейчас это тоже казалось ей неправильным. Что если она ошибается в его чувствах к ней? Ведь если бы они были настоящими, сейчас он бы пришел к ней, а не наоборот.

— Кого-то ищешь? — вдруг раздался рядом с ней голос Ланселота, так что она даже подпрыгнула от неожиданности. Но сердце тут же обрадованно подскочило. Он пришел к ней!

— Нет, — прошептала она, сияя от радости. Он пришел к ней!

Ланселот, не отрывая от нее горящих глаз, поднял ее на руки и понес в свои покои. За всю дорогу они не сказали друг другу ни слова, да в этом и не было необходимости. Все, что ей нужно было знать, она увидела в его глазах.

Он медленно опустил ее на кровать и пристально посмотрел на нее.

— Любимая, — прошептал он охрипшим от страсти голосом.

Хелен судорожно сглотнула, в который раз поражаясь его мужественной, благородной красоте. Никогда и ничего в своей жизни она не желала больше, чем быть сейчас с этим мужчиной. Мужчиной ее мечты.

Ланселот накрыл ее губы своими, и весь мир перестал для нее существовать.

— Я люблю тебя, — прошептал он, прижимая ее жаркое тело к себе. — Люблю.

Услышав ее ответ, он еще сильнее прижал ее к себе, если только это было возможно, так что у Хелен перехватило дыхание. Но сейчас это не имело значения, важны были лишь его слова, лишь то, что он был рядом с ней, что он любил ее. От безмерного счастья на глаза ее навернулись слезы, и она спрятала лицо на его широкой груди.

— Ты плачешь? Почему? — Он приподнял ее лицо за подбородок и заставил посмотреть на себя.

— Просто я счастлива, — прошептала она, снова пряча лицо на его груди и обнимая его обеими руками. — Я так люблю тебя.

— А как я тебя люблю, — счастливо улыбнулся Ланселот, с силой сжимая ее в объятиях. — Как я раньше этого не понимал? Я ведь влюбился в тебя, как только увидел.

— Неужели? — Хелен подняла на него улыбающиеся глаза, все еще блестевшие от слез. — А мне казалось, что поначалу ты меня просто возненавидел.

— Я думаю, что злился на тебя, потому что ты оказалась совсем не такой милой, какой я тебя представил вначале.

— А я сначала думала, что все это розыгрыш. Костюмированное представление. А о том, что я приняла вас за банду сумасшедших убийц, даже говорить не хочу.

Ланселот тихонько рассмеялся и запустил руки в ее волосы.

— Как я мечтал это сделать, — прошептал он, снова накрывая ее тело своим и целуя. — Твои волосы сводили меня с ума. Твоя улыбка сводила меня с ума. Твои губы сводили меня с ума.

Он вновь поцеловал ее, но теперь уже мягко и спокойно. Затем его губы перебрались на ее шею, и Хелен поняла, что ночь еще не закончена.

— Ланселот, — тихо позвала она.

— Да, любимая, — отозвался он.

Хелен проснулась задолго до рассвета. Ланселот всю ночь прижимал ее к себе, словно боялся, что она ускользнет, и лишь сейчас отпустил, забывшись наконец глубоким сном. Она смотрела на него и понимала, что подобного в жизни у нее никогда не будет, и хотела запечатлеть в памяти черты лица, ставшего ей таким дорогим. Одеяло слегка откинулось, и она могла видеть при слабом отблеске огня в камине его широкие плечи и твердую мускулистую грудь. Ночью при свете свечей он казался божеством, и ей сейчас захотелось вновь убедиться, что этот великолепный мужчина не был ее сном.

Но Хелен также знала, что впереди его ждет великая битва и ему понадобятся все силы, которые он сейчас отдает ей. И кто знает, какова плата? Что, если именно этой доли силы ему не хватит, чтобы одолеть последнего противника? Она осторожно прижалась к нему, чтобы нечаянно не разбудить, и закрыла глаза, вновь погружаясь в одновременно сладкий и тревожный сон.

Хелен еще долго стояла на башне над воротами, провожая взглядом последние трепещущие вдали стяги войска Ланселота, пока они не скрылись в лесу. Прощальный поцелуй его все еще горел на ее губах. Она закрыла глаза, представив себе их трудный путь. Весь день и всю ночь они будут идти, останавливаясь лишь ненадолго, чтобы успеть к началу битвы на Каммлане. Что произойдет там? Ни один историк не может сказать это точно, не осталось ни одной записи о том дне. Никто из ее современников не знает даже, что эта битва произошла на самом деле, а не была придумана искусными рассказчиками. И чем она закончится сейчас, после всех ее вмешательств? Победой британцев или вновь поражением? Не придется ли им бежать на континент, как было в настоящей истории? Но больше всего Хелен волновало то, что она не знала, чем закончится эта битва для Ланселота. Она знала, что Артур может умереть. Знала, что Мордред может умереть. Тысячи воинов Британии могут умереть. Но Ланселот? Что случится с ним?

Селина, стоявшая все это время рядом с ней, осторожно тронула ее за рукав.

— Госпожа…

— Да, Селина, — отозвалась Хелен, все еще глядя на далекий лес, где скрылся Ланселот, словно желая притянуть любимого обратно, заставить вернуться.

Верная служанка накинула на ее плечи тяжелый, подбитый мехом плащ и молча повела вниз.

Селина заварила чай, зная, что новый для этих мест напиток успокаивает ее госпожу, но еда сейчас не интересовала Хелен, хотя кухарка приготовила ее любимые пирожные. Хелен все еще не могла принять тот факт, что битва на Каммлане вот-вот состоится, а она не знает ничего, что могло бы помочь ей успокоиться. В замке не осталось никого из ее друзей. И Персиваль, и Тристан, и Галахад уехали. Поговорить она могла лишь с Селиной, но вряд ли служанка разбиралась в военном деле.

Пришел управляющий со счетными книгами, но Хелен не могла на них сейчас смотреть, зная, что скоро начнется жесточайшая битва, из которой, может быть, вообще никто из ее новых друзей не выйдет живым. И самое главное, Ланселот… Что, если он не вернется? Лишь с ним ее существование здесь имеет смысл. Без Ланселота ей в этом мире совершенно нечего делать.

И тут Хелен осенило. Она давно не задумывалась над тем, зачем попала сюда, и сейчас эти мысли снова пришли ей в голову. Она считала, что, предотвратив побег Ланселота с Гвиниверой, выполнила свой долг. Но если она послана сюда, чтобы исправить давнюю ошибку, то что делает здесь до сих пор, ведь эту ошибку она уже исправила? Что, если ее миссия, если таковая имеется, не закончена? Что, если она нужна Ланселоту?

Хелен вскочила от неожиданной мысли. Она нужна Ланселоту! Иначе зачем она вообще оказалась здесь? Если бы ей нужно было помогать какому-нибудь другому рыцарю, то она бы не встретила Ланселота.

— Селина! Сейчас же позови Ховарда! Прикажи седлать коней! Собери мои вещи! — крикнула она.

Селина испуганно вскочила, шитье выпало из ее рук.

— Но, леди Хелен, что вы хотите делать?

— Немедленно! Беги сейчас же!

Через минуту Ховард, старый рыцарь, оставшийся во главе небольшого отряда для защиты Солсбери, был в зале, его позвали слуги, услышавшие приказ Хелен.

— Сэр Ховард, седлайте коней для меня и для пары рыцарей, которые согласны проводить меня на Каммланское поле.

— Но, миледи, сэр Ланселот ясно сказал, чтобы я никуда вас не отпускал, — возразил Ховард.

— Если вы не дадите мне коня и рыцарей, клянусь, я пойду пешком, — яростно сказала Хелен, выходя из-за стола. — И вы знаете, сэр Ховард, я способна это сделать.

Старый рыцарь лишь покачал головой.

— Пусть все будет готово к тому моменту, как я спущусь, — добавила Хелен, быстрым шагом направляясь в свои покои.

Селина носилась по комнате, собирая вещи в дорогу. Хелен с сожалением посмотрела на свое платье. Если бы она знала, что попадет сюда, то надела бы брюки. И сапоги.

— Селина, — попросила она, — ты можешь достать мне мужскую одежду? И сапоги? Не думаю, что платья и тряпичные туфли пригодятся мне на поле боя.

— Вы тоже будете сражаться?

— Нет, глупая, но платье будет мне мешать. Так ты можешь достать мне одежду или нет?

Через полчаса, переодетая в мальчишеские штаны, рубашку и дублет, а также добротные кожаные сапоги, которые нашлись среди старых вещей Галахада, и подпоясанная своим мечом, добытым в бою с саксами, Хелен уселась на коня.

— Госпожа, возьмите накидку, становится холодно, — заботливая Селина передала ей плащ, подбитый мехом.

Хелен накинула плащ на плечи, завязала ремешки и, укрепив сумку с вещами и едой на седле, окинула взглядом мальчишку, вызвавшегося отвести ее на Каммланское поле. Небольшая защита, если не сказать никакая. Но если предположить, что саксы на этот раз идут единым войском, а не отдельными отрядами, то опасности по дороге на Каммлан не будет. Если бы она сама знала дорогу, возможно, этот мальчик ей бы даже не понадобился.

Ховард приказал открыть ворота, и Хелен с сопровождающим выехали за пределы замка. Пока они проезжали по деревне, раскинувшейся вокруг Солсбери, она еще была уверена в том, что собиралась сделать, но, проехав пару миль от окраины деревни, Хелен немного приуныла. Мальчишка, следовавший рядом с ней, выжидательно посмотрел на нее, и Хелен опомнилась. С ней ничего не может случиться. Она все равно вернется домой. А сейчас она нужна Ланселоту. Хелен пришпорила коня, удовлетворенно отметив удивленное лицо своего «рыцаря».

Две огромные армии стояли друг напротив друга на огромном поле у реки Каммлан. Первые лучи солнца, пробиваясь сквозь утренний туман, золотили их кольчуги, щиты и обнаженные мечи. Вороны в ожидании трупов расселись на вершинах деревьев, лошади нетерпеливо фыркали и рвали узду, словно почуяв близость смерти. Воины напряженно ждали, когда дадут сигнал к атаке и уже никто и ничто не сможет спасти их. Их жизнь и их смерть окажутся в руках неведомых богов.

К тому моменту, как Ланселот выехал из леса, битва уже началась. Британцы и саксы сошлись в смертельном бою за право обладать землей, на которую сейчас так щедро лилась их кровь. Все его воины увидели это и пришпорили коней. Ланселот на скаку отыскал взглядом флаги Гавейна. Войско его друга сражалось в самой гуще. Он собрался отдать приказ Тристану, чтобы тот присоединился к Гавейну, но вдруг увидел, как левый фланг британского войска стремительно отступает и в обороне образуется брешь. В голове его мелькнуло лишь одно объяснение — Мордред. И тут же в подтверждение его мыслей Тристан крикнул:

— Мордред отступает! Артур больше не может сдерживать саксов!

Центральная часть британского войска разделилась надвое, стремясь закрыть левый фланг, но тем самым оказалась лишь более уязвимой. Ланселот на полном скаку выхватил меч, показывая своим воинам направление атаки. Ворвавшись на место центральной части артуровского войска, его люди замкнули строй.

Рубя направо и налево, Ланселот едва успел заметить, как Мордред отводит воинов в сторону леса. Пробившись к Артуру, сражавшемуся наравне со своими рыцарями, он услышал его крик:

— Мордред! — Король указывал на предателя, оставившего его без левого фланга.

— Он не сможет далеко уйти! — крикнул Ланселот в ответ. — Сейчас важнее всего победа!

Рыцари, защищавшие их с обеих сторон во время этого короткого разговора, услышав его слова, победно закричали и с удвоенной силой кинулись на противника.

Хелен гнала коня без устали, так что мальчик едва поспевал за ней. Ей было не привыкать к таким трудностям, к тому же конные походы в течение этого месяца вместе с Ланселотом лишь улучшили ее умение ездить верхом. Она сердцем чувствовала, что что-то не так, и с каждой минутой, задерживавшей ее, волновалась все сильнее. Но уже через пару-тройку часов пришлось остановиться на ночлег, поскольку была уже середина сентября и рано темнело. Хелен не могла сомкнуть глаз, зная, что совсем немного отстает от Ланселота и могла бы догнать его, если бы не темнота.

Хелен подняла мальчика задолго до рассвета, когда небо лишь начало немного сереть. Можно было различать деревья и тропу, и ей этого было достаточно. Наверное, он удивлялся ей, но вряд ли она смогла бы объяснить ему, что она не леди, всю жизнь проведшая за шитьем золотыми нитями, и вполне может выдерживать такие нагрузки. К тому же она уже не могла ни о чем думать, кроме того, что, возможно, как раз в этот момент Ланселот сражается в смертельной схватке. В легенде битва при Каммлане шла всего день, но сколько она продлится сейчас? Сколько воинов собрал Артур? Сколько на самом деле саксов? Все эти мысли бешено вертелись у нее в голове, когда она снова гнала своего коня вперед.

Они скакали долго, лишь с небольшим перерывом, чтобы кони могли отдохнуть. После полудня слабый звон мечей донесся до их ушей, и мальчик крикнул:

— Это Каммлан! Я слышу их!

Внутри у Хелен все похолодело. Давно ли идет битва? Что сейчас откроется ее взору?

Вылетев из леса, она резко остановилась. Перед ней развернулась огромная жуткая картина кровавого побоища. Крики раненых и умирающих, ржание коней, звон железа наполняли воздух. Хелен застыла, не зная, куда кинуться в первую очередь. Подоспевший сзади мальчишка взял ее лошадь под уздцы.

— Это зрелище не для леди, — сказал он.

— Я не леди! — срываясь, крикнула Хелен, чувствуя, как страх жестким холодом сковывает ее сердце.

Увидев, как совсем недалеко от нее страшный сакский воин срубил рыцарю голову, она чуть не потеряла сознание. Везде на поле рубили, убивали, калечили без малейшей жалости, ведь жалость к врагу означала собственную смерть, и смотреть на это море крови было выше ее сил. Хелен стало дурно. Она как в тумане сползла с коня и села в высокую траву. В голове звоном раздавалось: Ланселот, Ланселот. Она не могла смотреть на поле и выискивать его высокую фигуру, его вороного коня, его стяги.

Мальчик опустился на траву рядом с ней, и Хелен ухватила его за руку:

— Посмотри ты и скажи мне, что он жив, — едва прошептала она.

Она все еще сидела с закрытыми глазами, преодолевая дурноту, когда услышала слова:

— Он жив! Я вижу его!

Хелен мгновенно вскочила:

— Где он?

Мальчик указывал на дальнюю сторону поля. Хелен больше не видела ужасных подробностей битвы, она видела лишь его — лучшего воина на свете, рубившего своих врагов. Она с силой прижала руки к груди, словно пытаясь унять бешено колотившееся сердце. Он был жив, и его воины были рядом с ним. Но саксы наступали, словно приливная волна, нескончаемым потоком, и Хелен вновь сделалось страшно. Если бы у нее тоже было войско! Но войска у нее не было, и она сама не умела сражаться.

— Вон там сэр Гавейн со своим войском! — продолжал рассказывать ей мальчик. — А там сэр Тристан! И сэр Галахад! Я вижу их!

— А сэр Персиваль?

— Я не вижу его, госпожа.

Бой переместился на дальнюю сторону поля, и Хелен вытащила меч из ножен. Нужно найти Персиваля или любого другого рыцаря-британца и оказать им посильную помощь. Она направилась к полю битвы, усеянному телами погибших и раненых. Мальчик последовал за ней.

Хоть бой и переместился на другой край поля и перед ней лежали беспомощные люди, все же не следовало недооценивать опасность, которую представляли раненые саксы, и Хелен старалась огибать их как можно дальше.

— Ищи сэра Персиваля, но, если кто-нибудь другой из наших нуждается в помощи, не отказывай ему, — сказала она мальчишке, старательно высматривая мощную фигуру Персиваля.

Она не сразу нашла его, и даже прошла бы мимо, если бы не увидела его огромный меч — слишком большой по меркам этого времени и сделанный из необычной черной стали. Могучий рыцарь лежал под телом не менее могучего сакса, и Хелен позвала мальчика на подмогу. Сначала они проверили, действительно ли сакский воин мертв, затем освободили Персиваля от тяжелой ноши. Пульс его был слабым, но ровным, поэтому Хелен потрясла его за плечи.

— Сэр Персиваль! Сэр Персиваль!

Воин открыл глаза и, увидев Хелен, попытался встать.

— Лежите, вы ранены. Но я не знаю куда. Крови нет.

— У него шишка на голове, госпожа! — крикнул мальчик, шаривший по телу Персиваля в поисках раны.

— Значит, вы просто были без сознания, лежите тихо, вам нужно прийти в себя, — сказала Хелен, но Персиваль сел.

— Что вы здесь делаете? — спросил он. — А, можете не говорить. Ланселот не зря опасался, что вы можете приехать, и вижу, он был прав. Но я должен идти. Я должен помочь своим друзьям.

Хелен со страхом взглянула в сторону непрекращающегося жестокого побоища. Вздрогнув, она повернулась к Персивалю.

— Саксов слишком много. Вы не знаете, Артур ожидает подмогу от кого-нибудь еще?

Персиваль помрачнел еще больше.

— Подмоги не будет. Мало того, Мордред предал нас. Он со своим войском покинул поле битвы. Хорошо, что мы успели вовремя, иначе Артур сейчас был бы уже повержен, а так у нас есть шанс.

— Где он?

— Мордред? Должно быть, уже добирается в Камелот! Каким слепцом оказался Артур! Приютил у себя на груди не одну, а целых две змеи!

Персиваль тяжело встал, опираясь на меч.

— Нет, я не могу позволить вам сражаться и дальше, — испуганно сказала Хелен, видя, как рыцарь поправляет доспехи. — Сейчас вы ничем не поможете своим друзьям, и к тому же вас в таком состоянии могут убить. Чьи владения ближе всего к этим местам? Есть ли у здешнего короля войско?

— Все короли и вожди Союза здесь. Все британское воинство здесь, — сказал Персиваль, отстраняя ее руку. — Мальчик, найди моего коня.

— Нет, вы не поедете туда! — взволнованно продолжила Хелен. — Вы пойдете со мной.

— Не в лазарет ли? Леди, я никогда не отказывался от славного боя…

— Мы едем за войском Мордреда.

Хелен вскочила на своего коня, а Персиваль сел на лошадь, которую привел для него мальчишка.

— Леди Хелен, вы с ума сошли, — сердито бросил он.

— Я знаю, — сказала Хелен и, бросив взгляд на сражающееся британское войско и стяг Ланселота, мелькавший в стороне реки, решительно посмотрела на Персиваля. — Либо вы едете со мной, либо я еду одна.

— Но что вы задумали?

— Не все рыцари в его войске предатели. Мы должны вернуть их. Хоть малую часть. Сейчас здесь важен каждый воин.

Персиваль покачал головой, но послушно пришпорил своего коня и последовал за Хелен.

Как ни странно, отряд Мордреда они нагнали через час. Половина войска стояла против другой и отчаянно спорила. Они уже схватились за мечи, когда появились Хелен с Персивалем. Воины удивленно переглянулись, и один из них выступил вперед.

— Кто вы и что здесь делаете?

— Мы британцы, которые сражаются за свою землю, — зло сказала Хелен. — А кто вы?

Воины зашумели.

— Мы хотим вернуться обратно! Наш долг — быть сейчас на поле битвы! — раздалось с одной стороны.

— Можете умирать за Артура, если хотите, но вас ждет бесславная смерть! — сказал воин, выступивший вперед. — Саксов слишком много, и сейчас вы нужнее всего у себя дома! Кто будет защищать ваши семьи, если вы умрете сегодня?

Хелен возмутилась. Подлый манипулятор!

— Храбрые воины! — крикнула она. — Сейчас защитить свои дома вы можете лишь в одном месте — на Каммлане, рядом с Артуром и другими храбрыми рыцарями! Если сегодня британское войско падет, завтра саксы придут к вам! Что вы будете делать против тысячного войска противника одни?

Рыцари, собиравшиеся обратно на поле битвы, еще больше зашумели, одобрительно кивая.

— Друзья! Храбрые воины! — прогремел над поляной бас Персиваля. — Я знаю, что вы сделали, но еще не поздно искупить свою вину! Король Артур нуждается в вас! Британия нуждается в вас! Кто пойдет вместе с нами сражаться за свою землю? А трусы могут отправляться вслед за предателем!

Хелен видела, как войско разделяется. Большая его часть развернулась к ним, а другая, под предводительством воина, уговаривавшего не ехать на Каммлан, двинулась дальше к Камелоту.

— Вы едете на смерть! — крикнул он.

Хелен не сдержалась:

— Смерть ждет всех нас! Но разница в том, как умереть — как предатель или сражаясь в честном бою за свою землю!

По дороге обратно к Хелен подъехал один из рыцарей, примкнувших к ним.

— Мне стыдно, что я поверил Мордреду, — сказал он.

— Ты можешь искупить свою вину в битве, — ответил Персиваль.

— Это был он? — спросила Хелен, имея в виду того человека, что пытался манипулировать воинами.

— Нет, Мордред уже далеко. Мы остановились давно, хотели вернуться обратно, но Легий не пускал нас.

— Это тот выскочка?

— Да.

— Наверняка прихвостень Мордреда, — добавил Персиваль.

— Это точно, — ответил воин.

Они бешено гнали коней и, доехав до Каммлана меньше, чем за час, увидели безрадостную картину отступления британцев. Персиваль взревел, приказывая воинам немедленно вступать в бой, но Хелен удержала его.

— Не держите меня! Вы что, не видите, что творится на поле? — прогремел он, но Хелен быстро разъяснила ему свой план.

Персиваль поджал губы. Стрел было не так уж много, да и рыцари рвались в бой, чтобы искупить свое предательство.

— Главное — смять их ряды, потом можно наступать, — настаивала Хелен.

Она с тревогой посмотрела на едва видневшийся стяг Ланселота. Они сражаются уже бог весть сколько времени, и конца битве еще не видно. Как там, должно быть, страшно!

Персиваль построил воинов, и Хелен приказала стрелять как можно дальше, отрезая задние ряды саксов от передних, чтобы те не получали поддержку. Подобная тактика была описана в «Илиаде», при защите Трои от наступающих греков, и Хелен очень хорошо помнила эту сцену.

Стрелы тучей взмыли вверх, поражая противника. Здесь не нужна была меткость — саксов было слишком много, в них можно было попасть, закрыв глаза. Раз за разом натягивали воины луки, и Хелен отдавала приказы: направо, налево, в центр. Мальчишка, пока они ездили, помог нескольким раненым рыцарям добраться до края поля и сейчас собирал стрелы, чтобы можно было осуществить еще одну атаку.

Саксы не ожидали подобной тактики, это явилось для них полным сюрпризом, их ряды смешались. Еще один такой маневр — и саксы на фланге, где сражалось войско Ланселота, начали отступать.

Она заметила, как ее рыцарь поднял меч и с криком ринулся в бой на отступающих саксов. Вслед за ним отступление противника увидели Артур, Гавейн и остальные вожди. С таким же воодушевляющим воинов криком они двинулись вперед. Саксы, увидев, как их правый фланг стремительно отступает, дрогнули, ряды их смялись, и туда уже врывались британцы, почувствовавшие вкус победы.

Хелен видела, как войска Союза стремительно теснят саксов к дальнему краю поля, и поняла, что сражение приняло совсем иной оборот. Но вожди саксов не повернули назад, чтобы бежать, наоборот, они кинулись в гущу сражения, тем самым подбодрив своих воинов. Саксы воспряли духом, и Хелен показалось, что им снова удалось переломить ситуацию в свою пользу, но тут Персиваль, поняв, что стрелы закончились, поднял меч и повел своих рыцарей в бой. Британцы, увидев, что к ним идет помощь, окончательно воодушевились и погнали врага назад.

Хелен осталась стоять на пригорке на краю поля. Зоркий мальчик докладывал ей обо всем, что происходит. Но она и сама видела, как один за другим поднимаются стяги британских вождей, а особенно радовало ее то, что она видит среди них флаги своих друзей и, самое главное, несколько стягов Ланселота. Саксы сражались практически до последнего человека и сдались лишь тогда, когда их осталась жалкая кучка, которую быстро окружили британские воины. Трубы возвестили окончание боя.

Мальчик дернул за рукав Хелен, закрывшую глаза от ужаса и отвращения, поскольку она знала, чем раньше заканчивались подобные битвы: победившая сторона убивала проигравшую, и эти убийства вызывали в ней даже больший ужас, чем честная борьба на поле боя.

— Мы победили, госпожа.

Хелен открыла глаза, и первое, что увидела, был Ланселот на своем огромном вороном коне, летевший к ней по кромке поля. Не задумываясь она пришпорила коня и помчалась навстречу. Он подхватил ее и перетащил к себе, уткнулся лицом в волосы и целовал, целовал, как исступленный, обезумевший от жажды человек. Он выиграл битву со смертью, и он выиграл битву за свою страну.

Она от счастья не знала, плакать или смеяться, поэтому у нее все это получилось одновременно. Она не могла наглядеться на него, гладила его волосы, мокрые от пота, и целовала его щеку, заросшую черной щетиной, и не обращала внимания, что его жесткие усы до боли колют ее губы, а ее одежда пачкается кровью поверженных врагов.

— Почему ты здесь? — наконец выдохнул он, беря ее лицо в ладони и отстраняя от себя, чтобы заглянуть ей в глаза.

— Я была нужна тебе. Я знала это, — шептала она, лихорадочно ощупывая его, чтобы проверить, не ранен ли он.

— Ты была нужна мне живой и невредимой дома. — Он сжал ее руки.

— Дома, — мечтательно произнесла Хелен. — Но я была нужна тебе и здесь. Я нашла Персиваля. Мы привели бежавших с поля боя воинов обратно.

— Так это была ты? — Ланселот удивленно оглянулся, будто впервые видя перед собой стяги бывшего войска Мордреда. — А где он сам?

— Воины сказали, что он давно их покинул. Они не осмеливались вернуться, решив, что стали предателями и что их больше не захотят видеть в рядах британцев. Персиваль и я убедили их в обратном.

— Ты правильно сделала. Мы могли проиграть эту битву, — похвалил ее Ланселот.

— Я опять вмешалась в историю, — сказала она, все еще счастливо глядя на него.

— И тебя это беспокоит? — насмешливо поинтересовался он.

Хелен обняла его обеими руками и прижалась к нему.

— Ничуть.

К ним с победным гиком подъехал Тристан, выгреб Хелен из объятий Ланселота и поцеловал отнюдь не как друг, за ним приехал Галахад, повторивший этот маневр, но остальных рыцарей Ланселот успел остановить. Взяв под уздцы коня Хелен, он отъехал к пригорку, где собрались Артур и остальные вожди.

Хелен отметила уставшее, но радостное лицо Гавейна, и такое же уставшее, но отнюдь не счастливое лицо Артура.

— Леди Хелен, я и мой народ безмерно благодарны вам за нашу победу, — тем не менее сказал он, подходя к ней и склоняя перед ней голову.

— Сэр Персиваль был со мной, — заметила Хелен.

— И сэру Персивалю тоже. Но если бы вы не появились на поле боя и не нашли его, мы могли проиграть; и страшно представить, что стало бы тогда с нашей страной.

Хелен самой было страшно это представить. Она постаралась не думать о последствиях своего беззастенчивого влезания в историю и просто наслаждалась тем, что Ланселот жив, что бритты победили и им не нужно спешно бежать на континент.

— Необходимо заняться ранеными, — сказал Ланселот, прижимая Хелен к себе. — Тристан получил рану, и Галахад тоже. А сколько моих рыцарей полегло, я даже не успел сосчитать, — добавил он, оглядывая огромное поле, усеянное трупами и ранеными, где сейчас ходили британские воины в поисках своих соратников.

В первую очередь Хелен занялась ранами Гавейна и Тристана, которые, к счастью, оказались не страшными. А у Галахада была рана посерьезнее — его проткнули мечом в бок. И хотя в пылу радости от победы он еще смог доскакать до них, потом он сразу повалился на траву. Хелен нашла, что внутренние органы не задеты, но лучше ему будет не вставать. И если бы у нее была иголка с ниткой, она бы предпочла зашить рану во избежание осложнений.

Взглянув на Ланселота, она вновь спросила, все ли с ним в порядке, поскольку вся его одежда была залита кровью, и снова получила утвердительный ответ. На немой вопрос в глазах Хелен ответил Тристан:

— Он лучший воин на свете. Разве я не говорил вам? — с гордостью добавил он.

Лица Галахада и Гавейна тоже засветились гордостью за своего брата и друга. Но Хелен продолжала изумляться. Сколько часов продолжалось сражение, скольких врагов поразил Ланселот — неужели ни один из них не сумел достать его мечом?

— Он слишком быстр для них, — проворчал Персиваль, усаживаясь рядом с ней и протягивая ей руку для перевязки. На предплечье зияла страшная резаная рана.

— Мне нужна иголка с ниткой, — заявила Хелен, тут же забывая о Ланселоте. — И где мой мальчишка? Элот!

Мальчик тотчас же прибежал, в глазах его светилось безмерное уважение к ней. Надо же, только вчера он считал эту надменную и крикливую госпожу никчемной особой, а сегодня она переломила ход битвы, и это он привел ее сюда! Хелен прекрасно видела, что он ужасно горд этим, и ей стало даже смешно.

— Элот, ты знаешь травы? Тысячелистник, подорожник, пижму, зверобой? Неси их сюда, и, если найдешь свободных оруженосцев, возьми их с собой, пусть помогают. И надерите ивовой коры. Затем разведите костры, нужно приготовить много отваров. И найди мне иголку с ниткой!

Мальчишка тотчас же умчался.

— Зачем это, леди Хелен? — спросил Галахад, растянувшийся на траве рядом с Тристаном.

Оба молодых воина лежали на земле, в то время как их старшие товарищи, Ланселот и Гавейн, что-то обсуждали с Артуром. Взглянув туда, она увидела, что сакских вождей и пленных воинов не убили, они стояли связанные, под присмотром британцев.

— Это нужно, чтобы раны не загноились, — ответила она, вновь поворачиваясь к Галахаду.

— Вы не сердитесь, что я поцеловал вас? — спросил вдруг Тристан.

— И я? — поднял голову Галахад.

— Конечно нет, — улыбаясь, ответила Хелен.

Она прекрасно понимала, почему они так сделали. После боя адреналин в крови зашкаливал, и они не боялись своего старшего товарища и брата, на женщину которого посягнули, но не только — они чудом избежали смерти и хотели убедиться в том, что живы.

— А вот Ланселот сердится, могу поспорить, — проговорил Персиваль, морщась от боли.

Элот принес иголку с шелковой ниткой, и Хелен даже предположить не могла, где он смог ее найти, но расспрашивать не стала, а пошла к кострам, чтобы прокалить.

Зашив раны Галахада и Персиваля и увидев, что нитки еще вполне достаточно, она уговорила Тристана позволить ей оказать помощь и ему. У Тристана было три резаных раны: одна на бедре, другая на руке, а третья на груди. Затем она занялась с травами, попросив здоровых оруженосцев и воинов относить своим раненым товарищам противовоспалительные отвары.

Провозившись так довольно долго, Хелен, наконец, села около своих друзей отдохнуть. Оруженосцы готовили еду, очевидно было, что войска собирались здесь переночевать, а не трогаться в путь на ночь глядя. Многие рыцари рыли могилы по краю поля, Персиваль и другие люди Ланселота тоже ушли хоронить погибших товарищей. Тристан с Галахадом не могли ходить из-за своих ран, поэтому они лежали, не имея возможности помочь своим друзьям.

Хелен огляделась, разыскивая Ланселота. Не обнаружив ни его, ни Артура с Гавейном, а также некоторую часть их рыцарей, она встревожилась, но затем вспомнила о Мордреде. Все ясно, они поехали вслед за предателем.

Тристан, увидев ее грустный взгляд, понимающе взял ее за руку.

— Не волнуйтесь, леди Хелен, с ним ничего не случится. Они скоро вернутся.

— Но почему он не сказал мне, куда едет?

— Потому что хотел, чтобы вы остались здесь. Нам без вашей помощи не обойтись. Видите? — Тристан улыбнулся, и Хелен не смогла не улыбнуться в ответ.

Что ж, Ланселот поймал ее на чувстве долга. Если в Солсбери ее ничто не удерживало, то сейчас она действительно не может бросить Тристана и Галахада. И обо всех других раненых рыцарях она тоже должна позаботиться. В эти времена слишком много людей умирало от заражения крови, и она надеялась, что отварами трав сумеет предотвратить смерть многих храбрых воинов.

К тому же разбирательство с Мордредом и Гвиниверой ее не касается. Она сделала свое дело, дальше должен решать Артур. А Ланселот и Гавейн, конечно, поехали с ним, ведь они его друзья. И вообще, все это мужские дела. Успокоив себя таким образом, Хелен принялась за еду, которую ей принес Элот.

— Госпожа, можно я буду вашим оруженосцем? — вдруг спросил мальчик, отчего рыцари расхохотались, но Персиваль, закончив смеяться, положил руку на ее плечо.

— Вы были сегодня настоящим рыцарем, леди Хелен.

— Я бы не удивился, если бы увидел ее с мечом в руках, сражающейся рядом с нами! — добавил Галахад.

— Она и сражалась. Только делала это, как всегда, своим умом, а не мечом, — подытожил Персиваль.

— Ура леди Хелен! — крикнул Галахад, и рыцари, сидящие вокруг нее, подхватили этот крик.

Хелен почувствовала себя одновременно и на вершине счастья и ужасно неловко. Умалять значимость ее вклада в победу нельзя. Но все ли она сделала правильно? Представив необратимые перемены в будущем, которые повлекла за собой сегодняшняя победа, Хелен на миг закрыла глаза, но перед ее внутренним взором предстало безмерно дорогое лицо Ланселота, и она отмела все опасения. Ради того чтобы он был жив, она готова изменить хоть всю историю человечества.

Утром Хелен приказала собрать лагерь, чтобы наконец покинуть поле битвы. Ей хотелось уйти подальше от страшного места, где над разлагающимися трупами недавних врагов кружили вороны. Но сборы затянулись, и к тому времени, как Хелен с последним отрядом выехала с Каммлана, было далеко за полдень.

Она раздумывала над тем, что сейчас происходит в Камелоте. Нашли ли Артур с Ланселотом Мордреда и причастна ли к его вчерашнему предательству королева? Хелен сама бы поехала в Камелот, но Тристан и Галахад не отпускали ее, жалуясь на раны, так что она была вынуждена все время проводить с ними, готовить им обезболивающие отвары из трав, менять повязки и обтирать лоб холодной водой. Персиваль подтрунивал над ними, лежащими на носилках, которые были привязаны к лошадям, и скакал на своем коне туда-сюда, контролируя колонну, но Хелен видела, что раненую руку он тоже старается не напрягать.

Она заметила, что все время прислушивается, не раздастся ли в лесу стук копыт. Но даже если в Камелоте все идет хорошо, нельзя ожидать возвращения Ланселота раньше, чем через три дня, а к тому времени они уже доберутся до Солсбери. Поэтому необходимо успокоиться. Рыцари прекрасно видели, в каком она состоянии, и кое-кто из них вызвался съездить к Артуру и узнать, что там происходит. На это Персиваль ответил им, что, пока они доберутся до Камелота, Ланселот успеет приехать в Солсбери.

Они двигались очень, очень медленно, но Хелен не хотелось никуда торопиться. Ведь путь с Каммлана до Солсбери обычно занимает в два раза меньше времени, чем до Камелота. Так что Ланселот сейчас, может, до Камелота даже не доехал. И беспокоиться об исходе дела с предателями рано.

К вечеру они подъехали к замку леди Кассандры, мимо которого лежал путь из Солсбери на Каммлан и мимо которого промчалась ночью Хелен, даже не подумав о том, что там может быть выход в ее мир. Но теперь эта мысль посетила ее, и она уставилась на замок, сияющий в закатных лучах солнца. Она не заметила, как Персиваль с Тристаном переглянулись; она просто смотрела на этот замок и вспоминала свою первую встречу с Ланселотом.

— Сэр Персиваль, мы заедем в замок, — твердо сказала Хелен и направила коня вперед.

— Но стоит ли, леди Хелен? У нас много раненых, нужно торопиться, — почему-то возразил Тристан, хотя было очевидно, что раненым как раз и нужно отдохнуть и подкрепиться в замке.

Хелен не обратила на его противоречивые слова ни малейшего внимания и как завороженная продолжала вести коня туда, где все началось.

Где-то там, в глубине этого таинственного замка, скрывается не менее таинственная леди Кассандра, которая ее знает. Ведь это она попросила Ланселота спасти Хелен от саксов. Кто такая эта леди? Откуда она ее знает? И конечно, Хелен хотелось вновь подняться на тот самый чердак. Но в то же время ее страшило неизвестное: а вдруг она попадет обратно в двадцатый век, лишь оказавшись в этом замке? Или поднявшись на чердак? Что, если она даже не успеет попрощаться со своими друзьями? И навсегда покинет Ланселота…

Хелен придержала коня и оглянулась. На лицах Персиваля, Тристана и Галахада было написано одно — страх. Неужели они думают точно так же, как она? Что она может исчезнуть, едва войдя туда? Но откуда они могут это знать? Ланселот никому не говорил, что она из будущего.

— Я поеду одна, — вдруг вырвалось у нее. И она пустила коня галопом, более не оглядываясь.

Всю дорогу до замка Хелен старалась уверить себя, что все произошедшее с ней сказка, сон и ей не стоит беспокоиться из-за расставания с кукольными персонажами. Ведь это все равно как закончить читать понравившуюся книгу. Когда закрывается последняя страница, хочется, чтобы жизнь, что была в этой книге, оказалась реальной и вновь окружила тебя. И этого легко можно добиться снова — нужно лишь вновь открыть этот роман. Так и здесь. Она вернется домой, перечитает легенды о короле Артуре и рыцарях Круглого стола, и все будет хорошо.

Слезы вдруг застили ей глаза. Конечно, не будет! Зачем она обманывает себя? Разве книжные персонажи будут обнимать и целовать ее? Разве будут заступаться за нее, спасать ее, подтрунивать над ней и поддерживать ее? Разве они смогут стать ее друзьями или ее… любимым?

Она едва заметила, как въехала в ворота; кто-то взял ее коня под уздцы и помог ей спуститься. Хелен наконец подняла глаза. Перед ней стояла очень красивая, но уже немолодая женщина и протягивала к ней руки.

— Добро пожаловать, моя дорогая, — сказала незнакомка. — Я так долго ждала тебя.

Хелен вдруг принялась лихорадочно вытирать слезы — эта женщина напоминала ей… напоминала ей… Наконец, в глазах ее прояснилось, и она ахнула. Хозяйка замка как две капли воды была похожа на ее пропавшую черт знает сколько лет назад бабушку! И, словно услышав ее мысли, женщина улыбнулась и сказала:

— Я твоя бабушка, Хелен, Кассандра Лоуренс.

Мир завертелся перед глазами Хелен, она еще смутно сознавала, что уцепилась за чье-то плечо, но больше ничего не помнила.

Чем ближе они подъезжали к Камелоту, тем печальнее выглядел Артур, и тем тревожнее становилось на душе Ланселота. Один лишь побег с поля брани мало указывает на связь Мордреда с королевой. Мордред мог просто испугаться, и в таком случае он предатель, но не захватчик трона, как утверждает Хелен. Ланселот еще не рассказывал королю об этой стороне дела, потому что знал: у него нет доказательств и друг снова не поверит ему. Подтвердится или нет история Хелен, он и сам увидит, лишь когда прибудет в Камелот, а пока не стоит вновь настраивать Артура против себя пустыми домыслами о связи его жены с предателем.

— Ты что-то скрываешь от меня, — услышал он за спиной голос Гавейна. — И думаю, я должен это знать.

Ланселот придержал коня, чтобы Гавейн мог подъехать ближе.

— Мы едем за предателем, это ты и так знаешь, — ответил он.

— Нет, что-то еще. Леди Хелен что-то недоговаривала в Камелоте, и я полагаю, тебе известно, что именно.

Ланселот посмотрел вперед, на Артура. Все его рыцари знали, что Мордред предатель, но никто не догадывался, что его предательство можно связать с предательством Гвиниверы. Да он и сам не знал этого. Рассказы Хелен — лишь рассказы, хоть и подтверждаются каждый раз. А вдруг сейчас окажется по-другому? Но, посмотрев на Гавейна, Ланселот понял, что должен поделиться с другом своими соображениями. Если все пойдет так, как предсказывает Хелен, Артуру понадобится помощь их обоих.

— Помнишь, как кто-то пытался очернить меня перед Артуром? Хелен полагает, что это был Мордред. Она считает, что все это было задумано королевой, чтобы избавиться от Артура. Сначала Гвинивера хотела убежать вместе со мной, чтобы стравить меня и Артура. Затем, когда ее план не удался, она похитила Хелен и пыталась заставить меня перейти на ее сторону, угрожая убить Хелен. А сейчас я думаю, что она подговорила Мордреда оставить поле боя, чтобы саксы могли нас разбить и, возможно, убить Артура. Тогда все королевство досталось бы ей одной.

— Но если бы саксы победили, они вряд ли оставили бы трон за ней, — возразил Гавейн.

— Вот об этом я и думаю сейчас. И мы наверняка все узнаем, как только прибудем на место. У меня много вопросов к Гвинивере.

Вид Камелота поразил их. На внешних стенах не было стражи, ворота стояли настежь открытыми. Когда они въехали в город, люди начали выходить им навстречу, но не приветствовали как победителей, а смотрели как-то странно и печально.

Артур остановил свой кортеж.

— Что здесь произошло? — обратился он к жителям.

— Артур! Король Артур жив! — вдруг раздалось со всех сторон, и народ возликовал.

— Артур жив! Артур жив! — гремела толпа.

Ланселот схватил одного человека за руку.

— Что здесь происходит? Где стража? Почему ворота открыты?

Толпа начала утихать. Раздались голоса, перебивавшие друг друга.

— Приехал сэр Мордред, сказал, что вы убиты, что саксы перебили всех и что теперь он король, — сказал один.

— Начальник городской стражи пытался его остановить, но был убит. Мордред приказал убивать всех, кто не подчинится ему, — добавил другой.

— А вчера он… — говоривший запнулся, и все снова смолкли.

— Говори же! — Артур сам схватил человека за плечи и потряс.

— Вчера была свадьба, — наконец сказал кто-то.

— Свадьба? Какая свадьба?

— Он сказал, чтобы стать королем, ему надо жениться на королеве, — раздался голос какого-то ребенка.

Артур взревел и хлестнул коня. Вся колонна рыцарей помчалась за ним к дворцу.

Ланселот и Гавейн переглянулись. Чтобы стать королем, Мордреду нужно жениться на Гвинивере. Но добровольно ли она пошла на это?

Первое, что донеслось до Ланселота и остальных, когда ворвались во дворец, был серебристый смех королевы. Артур, услышав его, взревел на весь замок:

— Гвинивера!

Они сидели в тронном зале: Гвинивера на коленях у предателя. Их приспешники вскочили, увидев Артура и его рыцарей. Королева тоже поднялась и залепила Мордреду пощечину.

— Ты говорил, что он мертв! — закричала она, не сдерживая себя и не пытаясь притворяться, что Мордред захватил ее силой.

Мордред вскочил, и на его лице отразилось сначала изумление, затем ужас. Он пытался бежать через золоченые двери, но рыцари Артура успели его задержать.

— Ты говорил, что все уладил! Ты сказал мне, что видел, как саксы рвут британцев на части! — продолжала кричать Гвинивера, пока ее тоже не схватили.

Артур подошел к ней и пристально посмотрел ей в глаза — в них полыхала лишь ненависть. Мордред тем временем корчился в руках рыцарей, пытаясь вырваться.

— Я не виноват! Это она меня соблазнила! — закричал он. — Обещала сделать меня королем! Да, я хочу быть королем, но ты ведь никогда бы не признал меня своим сыном! Я бы никогда не получил твою корону!

Артур замер от этих слов.

— Своим сыном? — не веря тому, что слышит, он повернулся к говорящему. — Но ты сын моей сестры!

Ланселот и Гавейн напряженно переглянулись. Мордред не в своем уме? Что еще выпадет на долю их многострадального друга?

Предатель, задыхаясь, вырвался наконец из рук изумленных рыцарей.

— Да, я твой сын. Вспомни себя двадцать шесть лет назад, вспомни, как тебя избрали Майским королем, а мою мать — твою сестру, Майской королевой! — крикнул он.

— Моргана… — прошептал Артур. — Это была… она?

Он внезапно опустился на колено, схватившись рукой за сердце. Ланселот и Гавейн подбежали и подхватили его. Король тяжело откинулся на их руки, едва дыша.

— Я не знал… Она ничего не сказала мне, — прошептал он.

— Конечно, не сказала! — в ярости кричал Мордред. — Я животное! Плод любви брата и сестры! Ты мой отец и дядя! Я хочу убить свою мать за это! Я хочу убить тебя!

Он внезапно кинулся на Артура, выхватив кинжал, и его едва успели остановить стоявшие за ним рыцари. Ланселот с жалостью посмотрел на него. Каково быть таким, как он? Не отсюда ли его ненависть ко всем? Что бы он сам чувствовал на месте Мордреда? Ланселот мысленно содрогнулся. Такого никому не пожелаешь, даже врагу. Артур обмяк в их руках, и Гавейн встал.

— Пошлите быстрее за лекарем, — сказал он. — А этих двоих — в темницу. Когда король придет в себя, он будет судить их.

Рыцари перенесли Артура в его покои, пришел лекарь и дал выпить королю какой-то отвар, отчего тот заснул.

Гавейн и Ланселот остались с ним.

— Я даже представить не мог, — сказал Гавейн. — Должно быть, он жил все это время с одной лишь ненавистью в душе. Но что мог сделать Артур, даже если бы узнал о том, что Мордред его сын? Вряд ли он мог объявить его престолонаследником. Слишком чудовищна сама мысль о том, что Мордред — его сын от сестры.

Ланселот тяжко вздохнул.

— Хелен не говорила мне об этом.

— Откуда она могла знать?

— Поверь мне, она знала многое из того, что случилось с нами.

— Ты хочешь сказать, она предсказательница? Как леди Кассандра?

— Не зря же они родственницы, — криво усмехнулся Ланселот, думая, что предсказательница не совсем то слово, которое можно применить по отношению к Хелен.

— Но я хочу понять, как они собирались оставить Британию себе, если бы мы проиграли битву? Ведь тогда саксы пришли бы сюда в первую очередь? — продолжил Гавейн.

— Мы можем спросить это на суде, когда Артур очнется.

— Ты думаешь, он придет в себя? — с тревогой спросил Гавейн, подходя к едва дышащему Артуру.

— Не сомневаюсь, — ответил Ланселот.

Хелен лежала в большой уютной постели, заботливо укрытая красивым стеганым одеялом. В камине весело потрескивали дрова, а рядом с кроватью стояла настоящая тумбочка. И на ней — настоящий чай. То есть Хелен хотелось так думать.

— Я так ждала тебя, но не думала, что когда-нибудь дождусь, — услышала она и повернула голову.

В кресле у камина сидела леди Кассандра, то есть ее бабушка. Женщина повернула кресло к Хелен и снова устроилась в нем.

— Моя мать была исследователем, ты знаешь. Она любила путешествовать и совать свой нос в дела, которые считались в ту пору мужскими. Профессора ее недолюбливали. Ведь она была женщиной, притом феминисткой. И она решила доказать всему миру, что женщина тоже кое-что может, и отправилась ни много ни мало — в Алжир, он ведь был французской колонией, а твоя прабабушка — француженкой. Она хотела изучить жизнь и обычаи местных племен и написать о них огромный научный труд. Но потерялась так же, как мы с тобой, — едва ей исполнилось двадцать пять лет. Она сумела вернуться, но с тех пор Врата времени открыты для нас, женщин, ведущих род от нее, первой, кому удалось вернуться оттуда.

— Откуда? — переспросила Хелен, не уловившая мысли.

— Из Врат времени. Всякий, кто попадал туда, оставался в прошлом навечно. Лишь твоя прабабушка нашла способ преодолеть притяжение былого.

— Но почему же тогда не вернулась ты? Дедушка так ждет тебя до сих пор…

— Каждой из нас суждено выполнить определенную миссию. Я свою не выполнила и осталась здесь ждать тебя. Я молилась о том, чтобы мой сын вырос и женился и чтобы у него появилась дочь. Мои молитвы были услышаны. Ты попала сюда и прекрасно справилась со своей миссией, и теперь мы обе можем вернуться домой.

— Вернуться домой… — Хелен задумалась.

История становилась все нелепее и неправдоподобнее. Прабабушка, прошедшая сквозь какие-то Врата времени и сумевшая вернуться обратно, и с тех пор женщинам ее семьи выпадает честь оказаться в прошлом. А если не выполнишь свою миссию, то тебя оставят здесь! Сначала Хелен содрогнулась, но затем перед глазами встало лицо Ланселота. Остаться здесь… это довольно заманчиво, но… как быть с ее настоящей жизнью? И не достаточно ли уже вмешательств в историю?

— Но кто нас сюда приводит? — спросила Хелен, пытаясь во всем разобраться.

— А ты не хочешь узнать, в чем заключалась твоя миссия? — с улыбкой ответила бабушка.

— Я спасла Артура, Ланселота и многих других. Я разоблачила Гвиниверу. Я принесла победу британцам. Думаю, я успела сделать здесь много полезного.

— Твоя миссия заключалась в спасении Ланселота от многовекового позора, а Артура — от смерти.

— Не слишком ли много задач для ничего не подозревающей девушки? — огрызнулась Хелен.

— Да, эти задачи были трудными, но ты справилась, — примирительным тоном сказала бабушка. — А это правда, что твой дедушка все еще ждет меня? Как ты думаешь, он обрадуется, когда я появлюсь после стольких лет?

— Что ты хочешь сказать, бабушка? Что время там течет так же, как и здесь? И что я пропадала почти месяц?

— А я — почти всю жизнь, — вздохнула леди Кассандра, глядя в окно.

Хелен вспомнила, о чем говорила ей бабушка.

— А какая миссия была у тебя?

— Я должна была помешать Утеру полюбить Игрейн.

— Но в таком случае король Артур не появился бы на свет! — удивленно возразила Хелен.

— Появился бы другой. Утер готов был жениться, он даже нашел себе невесту, когда увидел Игрейн. И с этого момента все полетело в тартарары. Союз развалился, начались войны. И сейчас произошло бы то же самое. Все из-за красивой женщины.

— Как Троянская война… — задумчиво произнесла Хелен.

— Да, красивые женщины толкают благородных людей на безумные поступки, и недоброжелатели с радостью этим пользуются. Если бы Гвинивере удалось стравить Артура и Ланселота, как она хотела, то сейчас вся Британия лежала бы в руинах.

— Я изменила историю, вмешавшись в ее естественный ход, — сказала Хелен. — Как это отразится на моем будущем? На будущем всего человечества?

Бабушка лишь покачала головой и улыбнулась.

— Кто может сказать, что было бы естественнее для истории — смерть Артура или его жизнь? — спросила она.

— Но цивилизация, прогресс… А если дома все изменилось и мы вернемся в незнакомый мир? — не отступала Хелен.

— Наша семья никуда не исчезла, иначе тебя здесь не было бы, — возразила бабушка. — А прогресс… Все всегда идет своим чередом. Ты думаешь, если бы колесо не изобрел какой-то неизвестный шумер, его бы никогда не изобрели? Ты же ученый, вспомни, сколько было случаев одновременных одинаковых открытий. Разные исследователи работали независимо друг от друга и все же приходили к одному результату. Уверена, мир, который ты оставила месяц назад, такой же, как при тебе. Возможно, изменились некоторые исторические детали, но это не отразится на твоей жизни.

— Но как мы вернемся домой? — спросила Хелен, внезапно вспомнив, где находится.

— Домой, — лицо леди Кассандры осветилось счастьем. — Прямо сейчас.

Хелен вдруг ужаснулась. Она даже не успела попрощаться с Ланселотом, а ей так много нужно сказать ему!

Тут тьма окутала ее, и она куда-то провалилась, отчаянно пытаясь уцепиться хоть за что-нибудь. В безмерной тоске, охватившей все ее сознание, она услышала чей-то отчаянный крик, а затем как-то спокойно, слишком спокойно поняла, что кричала она сама. И закричала снова, теперь уже осознанно:

— Нет! Ланселот!

Но безжалостная тьма вновь потянула ее вниз, голова безумно закружилась, Хелен казалось, что она летит в бездонный колодец и дна его не достигнет никогда.

Суд начался рано утром, на помосте, где Артур обычно разговаривал с народом. Король был бледен, но твердо отвел руки Ланселота и Гавейна, пытающихся помочь ему взобраться на помост. Связанных Гвиниверу и Мордреда доставили рыцари Артура; толпа, увидев это, зашумела и зашепталась.

Рыцари выстроились вокруг помоста, так что никому не удалось бы помочь предателю бежать, даже если в толпе и были его приспешники. Воинов, помогавших ему захватить власть, тоже доставили сюда связанными. Их также охраняли рыцари. Ланселот с Гавейном и другими королями встали рядом с Артуром.

— Народ Британии! — раздался над площадью все еще мощный голос Артура. — Мы собрались здесь, чтобы судить людей, предавших свою страну и своего короля!

Гвинивера не смотрела на него, с надменным видом отвернувшись в другую сторону, Мордред же, напротив, не сводил с Артура глаз.

— Что вы можете сказать в свою защиту? — спросил король, и толпа яростно закричала, показывая, что не дает предателям права на защиту. Артур поднял руку, и крики смолкли.

Гвинивера повернула голову, и в глазах ее снова вспыхнула ненависть.

— Ты думаешь, что ты великий король. Но я вижу, что все твое королевство, весь твой хваленый британский Союз держится лишь на одном человеке! Вот он, стоит рядом с тобой! — выкрикнула она, показывая на Ланселота. — Да, я совершила ошибку, приняв твое предложение, но я могла исправить ее, если бы ты отпустил меня! Но ты бы никогда не сделал этого!

Ты слаб и беспомощен без Ланселота, — продолжала Гвинивера. — Если бы он ушел ко мне, кто стал бы защищать твои земли? Мы с Ланселотом вмиг захватили бы всю твою Логрию и прибрали к рукам Союз. Моя империя простиралась бы до самого Северного моря, я бы уничтожила пиктов, выгнала бы саксов с Кента. Весь остров был бы моим! Разве ты не хотел объединения всех британских земель? Но у тебя никогда не хватало духу! Ты не мог сказать своим жалким союзникам, что отныне их земли принадлежат тебе. И если бы ты только отпустил меня к Ланселоту…

— Так ты справила свадьбу с Мордредом, чтобы быть вместе с Ланселотом? — немного насмешливо перебил ее Артур, и Гвинивера в ярости топнула.

— Он отказался от меня! — крикнула она, и толпа заулюлюкала, наслаждаясь унижением предательницы.

Гвинивера опустила голову, закрывая лицо золотыми волосами, но тут же выпрямилась.

— Лучше быть с Мордредом, чем с таким стариком, как ты, — сказала она.

Но Артур уже оправился от оскорблений.

— Итак, ты хотела соединить земли Британии под своим началом? — немного задумчиво спросил он. — И хотела снова быть с Ланселотом? Но он не хотел быть с тобой. У него есть невеста, леди Хелен. Значит, это правда, что ты похитила ее и пыталась убить?

Гвинивера со злостью посмотрела на Ланселота.

— Он сошел с ума. Она околдовала его! Он всегда был моим! Я лишь хотела, чтобы он забыл о ней!

— Я люблю ее, — сказал Ланселот, с жалостью глядя на Гвиниверу, некогда прекрасную, а сейчас изуродованную злобой и ненавистью.

— Нет! Не любишь! Ты всегда любил только меня! Только меня!

Артур поднял руку, и Гвинивера умолкла. Взор ее безумно блуждал, останавливаясь то на Артуре, то на Ланселоте.

— Значит, все, что говорила леди Хелен о тебе, правда, — сказал Артур. — И как же ты собиралась избавиться от меня?

Гвинивера застыла, не в силах заставить себя признаться. Но тут заговорил Мордред:

— Она подговорила Мелеганта устроить похищение. Она знала, что Ланселот тут же помчится ей на выручку. Она велела мне, чтобы я шел к тебе и сказал, что они провели эту ночь вместе. Ты бы приехал туда, сразился с Ланселотом, и Ланселот бы убил тебя! А ей достались бы трон и рыцарь, — скороговоркой проговорил он, словно боялся, что его остановят.

Но Артур внимательно слушал его.

— А когда Ланселот отказался от нее, она велела мне похитить леди Хелен, — продолжил Мордред. — Она сказала, что сама разберется. Она думала, что, когда Ланселот увидит ее рядом с леди Хелен, он поймет, что она красивее, и выберет ее! Ты глупа! — вдруг крикнул он Гвинивере. — Неужели ты думала, что хоть один мужчина на свете выберет такую злобную и лживую гадюку, как ты!

Гвинивера рванулась было к нему, но ее остановили стражники.

— Зачем же ты тогда женился на мне? — прошипела она.

— Чтобы получить трон, конечно. Но ты же не надеялась, что я дам тебе управлять страной вместо меня? — засмеялся Мордред, отчего Гвинивера бешено закричала и едва не вырвалась из рук державших ее рыцарей. — А когда Ланселот вновь отказался от нее, она привела меня к тебе и сказала, что я искусный полководец и могу повести твоих воинов на битву. А ты поверил ей, старый дурак! Да, я искусный воин, ты даже представить не можешь какой. Я привел к тебе всех воинов живыми и невредимыми после боя у Дунланга, скажи, какой военачальник может этим похвастать?

Артур недоуменно обернулся к Дунлангу.

— Что он имеет в виду?

— Он не потерял ни одного воина в стычке с саксами, когда я просил у тебя помощи несколько дней назад, — объяснил Дунланг. — Но не потому, что он искусный полководец, а потому, что не пустил своих людей в бой. На поле сражались лишь мои воины и воины Ланселота.

Мордред рассмеялся.

— Глупцы! Зачем тратить свои силы, когда можно использовать чужие? Вы же выиграли сражение!

Артур побагровел.

— Я доверил тебе войско, чтобы ты прославлял Британию как могучего и надежного союзника, а ты вздумал порочить мое доброе имя?

— Твое доброе имя! — вновь рассмеялся Мордред. — Если бы все прошло, как я задумал, о тебе бы никто и не вспомнил. Я уже договорился с саксами, что они оставят за мной твой трон. Я стал бы следующим королем Британии! Гораздо более могущественным, чем ты! Я объединил бы все земли этого несчастного острова, я захватил бы земли саксов на континенте, я захватил бы Ирландию и земли викингов! Обо мне осталась бы слава в веках!

Артур махнул рукой.

— Твои планы не удались, так зачем сотрясать воздух пустыми словами? — сказал он. — С кем из сакских вождей ты договорился?

Мордред важно насупился.

— Со всеми! Они так же глупы, как и ты! Поверили, будто я удовлетворюсь одним троном, когда мне нужен весь остров! И не только!

— И как же ты собирался возвращать британские земли, если бы сдал их саксам? — спросил Артур.

Мордерд кивнул в сторону Ланселота.

— Я не рассчитывал, что он придет к тебе на выручку. У него осталось бы войско. Неужели он не захотел бы помочь бритту отвоевать обратно родные земли?

— А ты не думал, что первым делом я выкину с трона Британии тебя? — не выдержал Ланселот.

Гавейн рядом с ним покачал головой.

— Ну и кашу заварили эти двое сумасшедших, а ты еще называл сумасшедшей леди Хелен.

Артур молчал, и Гавейн вышел вперед. Как бы эти двое снова не настроили Артура против Ланселота.

— Ты не права, Гвинивера, говоря, что Артур слабый король и его могущество держится лишь на военном искусстве Ланселота, — начал он. — Артур удерживал саксов, когда мы были еще малыми детьми, тебе следовало бы вспомнить это, прежде чем бросать обвинения. И он делает как раз то, что ты видела в своих мечтах, — объединяет британские земли. Но не мечом и войной, а миром и дружбой. И этот союз гораздо крепче, чем построенный на крови.

А что касается твоей любви к Ланселоту — ты сама отказалась от него, и тебе давно следовало забыть о нем. У тебя своя жизнь, у него своя. Ты должна была смириться с тем, что когда-нибудь он найдет себе пару, как смирился он, когда ты вышла за Артура.

Теперь ты, Мордред. Если бы ты пришел к Артуру с чистым сердцем и стал бы ему хорошим воином и племянником, он бы никогда не обидел тебя. Но ты решил предать его, поддавшись на уговоры Гвиниверы, и сейчас тебе некого винить за то положение, в котором ты очутился. А по поводу того, что Ланселот пришел бы к тебе на помощь, чтобы отвоевать земли бриттов у саксов, ты, конечно, прав. Ланселот предан родной земле всей душой. Но если бы он узнал, что ты захватил трон Артура при помощи предательства, то ты и дня не просидел бы на нем.

Все молча слушали Гавейна, и, когда он закончил говорить, Артур встал.

— Я рад, что у меня есть такие верные соратники, как вы, — сказал он, обращаясь к Гавейну и Ланселоту, а также ко всем вождям. — Гавейн, Ланселот, прошу у вас прощения, я слишком долго не верил вам. Вы доказали, что вы настоящие друзья.

Он склонил голову в знак признательности, и Гавейн с Ланселотом ответили ему тем же. Затем Артур повернулся к площади, где народ с нетерпением ждал его решения.

— Я объявляю предателям смертный приговор! — крикнул он.

Ланселот сидел на своем обычном месте — по правую руку от Артура, а слева вместо прекрасной королевы сидел Гавейн.

— Думаю, теперь на наших землях воцарится долгожданный мир, — сказал Артур. — Пора тебе, Ланселот, объявить дату свадьбы. Леди Хелен, наверное, не будет возражать, если мы устроим торжество в Камелоте.

Ланселот, погруженный в свои думы, не сразу услышал слова Артура, но за него ответил Гавейн, радостный оттого, что его жена прибыла в Камелот.

— А я думаю, Артур, что вряд ли леди Хелен согласится с твоим предложением. Она очень своенравная особа, не так ли, Ланселот?

— Когда же вы наконец познакомите меня с вашей таинственной леди Хелен? — вмешалась леди Рагнелл. — Весь Камелот только о ней и говорит. А ты, дорогой муженек, обещал, что она приедет погостить у нас.

— Ну, теперь у нее не будет времени, дорогая леди Рагнелл. Скоро свадьба, если только Ланселот очнется и объявит нам дату свадьбы, — повторил Артур, внимательно глядя на притихшего Ланселота, затем покачал головой и грустно улыбнулся. — У него от счастья немного помутился разум, — сказал он, затем вдруг встал и поднял кубок. — Друзья! Вожди земель Британии! Вот уже который год вы просите меня назначить преемника. Все вы знаете, что я мечтал о сыне, чтобы он сохранял наш Союз и наши традиции и ратовал за процветание Британии. Но боги были суровы ко мне. У меня нет сыновей, теперь же нет и жены, что могла бы произвести их на свет. Я уже не так молод, как раньше, и, хоть надеюсь прослужить моему народу еще долгое время, сегодня решил объявить вам, кого избрал своим преемником.

Все вы знаете его. Никто больше него не трудится на благо сохранения Союза, на благо сохранения неприкосновенности наших земель от посягательств чужеземцев. Этот человек мне как брат, как сын, которого у меня никогда не было!

Гавейн посмотрел на Ланселота. Догадывается ли его друг, о ком идет речь? Но лицо первого рыцаря было сурово и, как всегда, не выражало ничего, кроме мрачной решимости. Понимает ли он, какой властью наделяет его Артур? Ведь сколько ни говори о том, что союзные королевства независимы, в действительности они все ничто без государства Артура.

Глядя на вождей, внимательно слушавших короля, Гавейн понял, что они тоже догадались, о ком ведет речь Артур, и не были разочарованы. После сегодняшней казни вожди союзных земель не могли не думать о том, кто станет править Логрией после Артура. Каждый из них имел какое-то право на трон, в том числе и сам Гавейн. После смерти столь могущественного короля, как Артур, неизменно разгорелась бы битва за его страну, которая привела бы к ослаблению всего Союза. Конечно, об этой проблеме вожди тоже не могли не знать. И сейчас Артур нашел, как всегда, самое мудрое и верное решение. Против Ланселота не будет возражать ни один участник Союза. Ланселот для них воплощает честь, благородство и, самое главное, безопасность. Для их народа и для их трона.

— Этот человек верный товарищ, он никогда не бросит в беде, он честен и справедлив, бесстрашен в бою и мудр в жизни. Он будет достойным правителем моего народа и достойным вождем союза! Ланселот! Встань! — закончил Артур, простирая руку к рыцарю.

Все воины и вожди встали, приветствуя Ланселота, который медленно поднялся. Овации постепенно стихли, все ждали от него речи. Ланселот обвел глазами зал и сказал лишь одно слово:

— Хорошо.

Его голос потонул в овациях.

Артур обнял его, а за ним Гавейн. Его поздравляли вожди союзных земель, рыцари, леди Рагнелл. Словно во сне, он услышал, как Артур говорит кому-то:

— От Ланселота-то мы дождемся наследников. Ведь у него скоро свадьба. А леди Хелен — это не такая женщина, чтобы в чем-то подвести. Верно я говорю, леди Рагнелл?

Ланселот не понял, при чем тут жена Гавейна, но в этот момент вдруг ясно ощутил, как сердце сковывает необъяснимый холод и какая-то сила тянет его куда-то. Ему захотелось выйти из-за стола и уехать. Но куда? Ответ пришел сам собой. Он должен ехать за Хелен. С ней что-то произошло.

Гавейн первый заметил, что с другом что-то не так.

— Что случилось, Ланселот? Слишком тяжела участь преемника? — с улыбкой спросил он, но на душе было тревожно.

— Я должен ехать в Солсбери, — ответил тот. — Передай извинения Артуру. Вернусь, как только смогу.

Он встал и вышел из-за стола. Артур сосредоточенно посмотрел ему вслед, но Гавейн уже склонился к нему.

— Леди Хелен? — понимающе спросил король.

— Она.

— Поезжай и ты вместе с ним, — сказал Артур. — Он с утра сам не свой. За жену не беспокойся, я о ней позабочусь, к тому же мы с ней давно не сплетничали.

Гавейн криво усмехнулся.

— Боюсь, она больше любит махать мечом, чем сплетничать.

— И где вы находите таких жен? — притворно пробурчал Артур, но в глазах его отразилась грусть. — Леди Хелен спасает Ланселота, леди Рагнелл спасает тебя. А кто спасет меня?

— Ты великий вождь. Ты сам должен спасать, — сказал Гавейн и, поцеловав жену на прощание, вышел вслед за другом.

Хелен очнулась на чердаке с жуткой головной болью, и несколько минут ей понадобилось, чтобы выяснить, что она действительно находится в двадцатом веке. Затем она прошла в свою комнату и переоделась. После бархатных платьев и хлопковых сорочек тянущийся трикотаж казался чем-то фантастическим, а плотные джинсы — изобретением мучителя. Лишь спортивные тапочки принесли ей удовлетворение после ненадежных тряпичных туфель с тонкими кожаными подошвами, сквозь которые чувствовался каждый камешек под ногами.

Судя по тому, что ее вещи все еще находились здесь, новый владелец не вступал в свои права. Если верно то, что сказала бабушка по поводу времени, то сделка должна была состояться как минимум две недели назад. И кто, интересно, сейчас находится в замке? Неужели дедушка все еще живет здесь? Ведь если бы он съехал, Рита забрала бы и ее вещи тоже.

Хелен спустилась в гостиную и увидела подругу, читающую книгу. Как объяснить свое отсутствие и, что еще сложнее, свое внезапное появление здесь?

— Хелен, когда ты приехала? Я не слышала машины и не слышала, как ты зашла в дом. — Удивленная Рита подняла голову от книги, увидев Хелен.

— Э-э-э, я… — только и смогла пролепетать та.

— Хорошо, что ты здесь! — перебила ее попытки оправдаться Рита. — Кредиторы дали дедушке отсрочку, и он отложил сделку до твоего возвращения. А где ты пропадала? Мы все волновались за тебя. Ну говори же, ты ездила к Дэвиду?

Ездила к Дэвиду? Зачем? Хелен как в тумане вспомнила, что Дэвид когда-то был ее женихом и даже бросил ее. Могла ли она ездить к нему? Нет. Она помотала головой.

— Я ездила в Лондон, по делам, — промямлила она. — Зашла с черного входа. А машину отпустила, не доезжая до поместья. Захотелось прогуляться, знаешь ли.

После этого нагромождения лжи, которую, она была уверена, Рита разгадает в два счета, Хелен приготовилась отражать атаку, но подруга, казалось, решила не устраивать ей допрос, а просто приняла ее версию.

— Дедушка здесь? — спросила Хелен после минуты замешательства.

— Да, отдыхает после обеда. Скажи, тебе удалось найти что-нибудь?

— Что? — удивилась Хелен, все еще не придя в себя.

— Что-то, что может спасти Сент-Невилл от продажи.

Значит, Рита считает, будто она уезжала в Лондон, чтобы собрать какую-нибудь информацию, связанную с замком. Хелен все еще неважно себя чувствовала, и тошнота прошла не полностью, поэтому она извинилась и пошла обратно в свою комнату.

Кажется, ее беззастенчивое вмешательство в историю ничего не изменило в современном мире. Все достижения цивилизации: электричество, телефон и так далее были такими же, как и до ее попадания в пятый век. Хелен все же вернулась и взяла с журнального столика газету.

— Это сегодняшняя?

Рита кивнула.

Сегодня было двадцать первое сентября. Значит, она пробыла в том мире месяц. Хелен пробежалась глазами по страницам. Политические деятели были те же самые. Обстановка в мире была та же самая. Хелен молча прошла в библиотеку и подошла к карте мира. Изумленная Рита последовала за ней.

Все государства были на своих местах. И язык, на котором она разговаривала, был обычным английским. Неужели та победа бриттов над саксами не оставила никаких изменений в истории? Но, с другой стороны — ей все это могло присниться. Она могла уехать из Сент-Невилла после ссоры с дедушкой, заболеть чем-нибудь и проваляться в больнице в Лондоне или где-нибудь еще. Но как тогда она оказалась здесь? Приехала в бреду и выздоровела сразу же, как только оказалась на чердаке? Полная чушь. Легче поверить в путешествия во времени.

— Тебя что-то беспокоит? Или ты собираешься, как всегда, искать сенсации в других странах? — спросила Рита, наблюдавшая за ней. — Неужели ты не можешь использовать свой талант на благо собственного дома?

Хелен сосредоточенно искала на карте Великобритании новые географические названия и не находила. Возможно, стоит просмотреть книги. Не обратив внимания на слова Риты, она начала листать тома по истории Англии.

Внезапно она вспомнила счастливое лицо бабушки, когда та отправила их обратно в двадцатый век, и свой отчаянный крик. Как леди Кассандра могла так поступить? Неужели она не знала, что Хелен полюбила Ланселота? Она положила книги и вышла из библиотеки. Наверное, Ланселот еще не знает, что она исчезла, а когда узнает… Что он о ней подумает? Что она бросила его? Или что говорила правду и вернулась в свое время?

Хелен не помнила, как добрела до своей комнаты и упала на кровать. Очнулась она оттого, что плакала. Плакала так сильно, что тряслось все тело. Она уткнулась лицом в подушку, чтобы заглушить рыдания. Она не хотела, чтобы кто-нибудь на земле, на этой земле, узнал, что ее сердце разорвано на части. Всесильная Хелен. Где она теперь?

Весь остаток дня она пролежала в кровати, глядя в потолок и не думая ни о чем. Думать было очень больно, потому что с каждой мыслью приходили воспоминания: вот Ланселот спасает ее, вынося из горящего замка, вот они с Ланселотом гонятся наперегонки на лошадях, вот он сидит у костра, и отблески огня играют на его безумно красивом и мужественном лице. Как он тогда посмотрел на нее! Сердце в груди перевернулось. С тяжким вздохом Хелен уткнулась в подушки и приказала себе не думать.

А когда она увидела его в первый раз без его ужасной бороды? Ей показалось, что всю свою жизнь она ждала только его, и сейчас она была уверена, что это было именно так. Ее руки сами собой потянулись к нему. Все ее тело само собой потянулось к нему.

А как он попросил ее руки в первый раз! В его кабинете, когда впервые поцеловал. А во второй — сам же за нее ответил. Как она тогда злилась на него! И как он стягивал с нее платье, чтобы переодеть к ужину в честь их помолвки, как смотрел на нее восхищенными глазами.

Как они целовались на старых развалинах среди цветущего иван-чая, среди золотых пшеничных полей, и как Гавейн чуть не застал их полураздетыми.

Как она застукала его с Гвиниверой в беседке в Камелоте. Она не признавалась себе тогда, но безумно ревновала его к королеве.

Хелен вспомнила, как они гуляли в поле после приезда из Камелота, и над ними было пронзительно голубое небо, а вокруг — золотые леса. Именно тогда она в первый раз признала, что он ей тоже дорог.

А как она подсматривала за ним, когда он тренировался!

И как они любили друг друга перед тем, как он уехал на Каммлан.

И в последний раз она видела его там. Она перевязывала кому-то из рыцарей рану, а он стоял на пригорке, разговаривал с Артуром и другими вождями и все время смотрел на нее, будто знал, что не увидит ее больше. А она… а она даже не заметила, когда он уехал. Даже не успела проститься с ним.

Ну почему бабушка оказалась такой жестокой? Разве она сама не любила? Как засветились ее глаза, когда она узнала, что дедушка все еще ждет ее! И кстати, где она сейчас?

Хелен вытерла слезы, нахлынувшие от воспоминаний. Ей все равно, где сейчас эта бессердечная женщина. Она никогда в жизни не примет ее как свою бабушку.

Она снова вспомнила, как Ланселот целовал ее после битвы на Каммлане, как она ощупывала его тело в поисках ран, как радовалась, что он жив и невредим. Ведь это она спасла его! Они должны быть вместе! Для чего еще она должна была спасти его, если не для того, чтобы быть вместе? Не может провидение быть таким жестоким. Ну почему их разлучили, почему? Хелен уткнулась в насквозь мокрую подушку и снова разревелась от горького отчаяния. Неужели она никогда больше не увидит его? Невыносимая боль пронзила ее сердце. Какое страшное слово — никогда…

Хелен знала, пройдет время, может быть, много времени — о, да, очень много времени — и все произошедшее станет казаться ей сном, и поэтому ей нужно… ей нужно все записать. Но она пролежала в постели до вечера, пока к ней не поднялась Рита и не потрогала лоб.

— Ты не заболела? Ты какая-то не такая, — сказала она. — Ты плакала? Потому что не можешь спасти Сент-Невилл?

Рита присела рядом с ней на кровать, и Хелен захотелось рассказать ей все. Как она попала в пятый век и жутко испугалась, потому что думала, что ее похитили убийцы, и как потом обнаружила, что находится в настоящем пятом веке, и как потом влюбилась в Ланселота… Но Рите такое нельзя было рассказывать. Любой нормальный человек посчитал бы, что она сошла с ума. Да она и сама бы так посчитала. Раньше. Хелен отвернулась и укрылась одеялом с головой, желая только одного — заснуть и забыть все-все-все…

Ланселот гнал своего коня так, словно снова спешил на Каммлан, пока Гавейн не остановил друга, указав тому на взмыленного скакуна под ним.

— Я понимаю твое нетерпение, Ланселот, — сказал он с улыбкой. — Но леди Хелен никуда не исчезнет.

Ланселот соскочил с коня и принялся ожесточенно вытирать его.

— Ты говоришь так, будто не знаешь ее.

— А ты говоришь так, будто боишься, что она убежит от тебя, — парировал Гавейн, но, увидев, что друг по-прежнему хмурится, удивленно добавил: — Ты в самом деле считаешь, что она может так поступить?

Ланселот промолчал. Как он мог объяснить Гавейну, что его невеста явилась из другого времени и когда-нибудь туда вернется? И щемящее сердце подсказывало ему, что расставание очень, очень близко. Вот почему он загнал своего любимого коня до полусмерти.

— Гилфорд! Подай мне свежего коня. — Ланселот передал своего скакуна подошедшему рыцарю. — Думаю, мне лучше поторопиться, — сказал он, мрачно глядя вперед.

Гавейну стоило лишь коротко кивнуть, как он пришпорил коня.

С каждой минутой, приближавшей его к дому, Ланселот чувствовал, как неясная тревога, охватившая его сердце еще в Камелоте, становится все сильнее. Даже перед битвой на Каммлане, да и никогда прежде, он так не тревожился. Прошло уже пять дней с того времени, как он видел Хелен в последний раз. Она давно должна быть в Солсбери, но что-то подсказывало ему, что это не так. Ланселот не остановился на ночлег, лишь дал коню немного отдыха и снова поехал дальше. При свете луны дорога через луга была видна так же ясно, как и днем.

После полудня Ланселот въехал в деревню около своего замка. Жители приветствовали его, на стенах замка привычно поднялись флаги, затрубили трубы. Из ворот навстречу ему выехал отряд во главе с Персивалем. Стяги с его фамильным гербом развевались на ветру, крестьяне радостно выкрикивали его имя, но Ланселоту все веселье казалось каким-то ненастоящим.

— Приветствую, Ланселот, — сказал Персиваль, подъехав к нему, и протянул руку.

Ланселот сжал руку друга и по одним его глазам понял, что произошло.

— Где она? — услышал он свой голос будто со стороны.

— Лучше тебе проехать в замок. Галахад и Тристан тоже ждут тебя, — уклонился от ответа Персиваль.

По дороге ни одна мысль не посетила Ланселота. Он ехал, будто во сне, и как во сне вошел в родной замок и увидел брата и друга. Они сидели за столом, уставленным едой. Но более за столом не было никого.

— Сядь, дорогой брат, — сказал Галахад.

Ланселот опустился на скамью у нижних столов, не в силах двинуться дальше. Персиваль сел напротив него.

— Мы возвращались с Каммлана. Выехали на следующий день после тебя, после полудня. Раненых нельзя было тревожить, и мы ехали довольно медленно, — начал рассказывать Персиваль, не глядя на потемневшее от тревоги лицо Ланселота. — Лишь на следующий вечер мы добрались до замка леди Кассандры. Не нужно было ехать туда, я знаю. Но путь там ровнее, чем по лесу, и леди Хелен сказала, что раненым будет лучше, если мы поедем той дорогой. Когда мы туда прибыли, я не хотел, чтобы она заходила туда. Никто из нас не хотел. Я не знаю почему. Было такое чувство, что… что случится что-то плохое. Но вы же знаете леди Хелен. Она не послушалась нас, взяла и прямиком направилась туда. И когда вошла, то увидала леди Кассандру и упала в обморок. Так нам потом рассказали люди леди Кассандры. Старушка отвела ее в свои покои и уложила спать. Мы встали лагерем около замка, но леди Хелен утром не вышла к нам. Я поехал туда с парой рыцарей, но в замке уже никого не было — ни леди Кассандры, ни леди Хелен. Слуги сказали, что они не выходили из замка. И никто не видел их после того, как леди Кассандра утром отнесла к леди Хелен чай.

— Мы обыскали весь замок, искали следы лошадей на дорогах из замка, послали людей в лес. Но никого не нашли. Нам очень жаль, Ланселот, — добавил Тристан.

— Я никогда не доверял этой леди Кассандре, — проворчал Галахад. — Не зря говорят, что она водила дружбу с Мерлином.

— Мерлина не существует, — машинально сказал Ланселот. Затем встал и отправился в свои покои.

Хелен нигде нет. Неужели это означает, что она вернулась в свое время? Даже не простившись с ним? Что заставило ее так поступить? Не она ли говорила ему, что не хочет, чтобы он снова остался один? Не она ли говорила, что любит его?

Тяжелые мысли разрывали голову, и Ланселот без сил сел на кровать.

Гавейн приехал вечером и тоже узнал печальную новость. Ланселот не выходил из своих покоев и никого не пускал к себе.

В замке было тихо, как на похоронах. Все слуги и рыцари переговаривались шепотом, и, если кто-нибудь вдруг забывался и начинал шутить, его тут же одергивали. Ужин прошел в тяжелом настроении, и даже новость о казни предателей не принесла радости воинам Ланселота.

— Так вы считаете, что бесполезно посылать розыскные отряды? — в который уже раз спросил Гавейн своих друзей.

— Мы искали ее два дня. Никаких следов, — снова объяснил Тристан.

— Леди Хелен — умная женщина, она могла не оставить следов, — возразил Гавейн.

— Если она убежала так, что не оставила следов, значит, не хотела, чтобы ее нашли, — вдруг раздалось над ними, и друзья обернулись.

На лестнице стоял Ланселот, в полном вооружении, будто собрался на очередную битву.

— Куда ты идешь? — выпалил Галахад, прежде чем старшие товарищи успели его одернуть.

Ланселот оглядел своих друзей, с искренней тревогой смотревших на него.

— Не знаю, — сказал он. — Не знаю.

После ухода Ланселота Галахад, как любящий брат хотел отправить вслед за ним людей, чтобы те незаметно охраняли его, но Персиваль положил ему на плечо тяжелую руку, удержав от ненужного поступка.

— Ему надо побыть одному, — добавил Гавейн. — Он вернется.

Ланселот не знал, куда едет на ночь глядя, но знал, что ему нужно было покинуть замок. Он не мог больше оставаться там, где каждая вещь напоминала ему о Хелен. Медвежья шкура, заботливо постеленная на каменный пол у кровати, простыни из ткани для его рубашек, пуховые подушки. Он горько улыбнулся, вспомнив, как ссорился с ней из-за этих пустяков. Но ни разу она не испугалась и не уступила ему.

Он снова вспоминал тот единственный раз, когда они были вместе, и ему казалось, что постель все еще пахнет ею, хотя с той чудесной ночи прошло уже бог знает сколько времени. Все это сейчас представлялось таким далеким, словно он увидел прекрасный сон и никак не мог забыть его. И он мог бы считать все произошедшее сном, если бы окружающие его люди не помнили Хелен. Но они искали ее для него, а сейчас грустили вместе с ним.

Ланселот очнулся, когда понял, что приехал на те самые развалины, где они с Хелен чуть не занялись любовью, и лишь приезд Гавейна с письмом от Артура удержал их. Он спешился и отпустил коня пастись, а сам сел на ту самую стену, откуда показывал Хелен свой край.

Он не знал, что умеет плакать. Даже в самых страшных боях, когда он раз за разом терял верных друзей, слезы не приходили к нему. Тогда с ним были лишь ярость и ненависть, и решимость сокрушить врага становилась все сильнее. В последний раз он плакал, когда умерла его мать, но сейчас Ланселот не смог сдержать слез. Они падали ему на руки и, казалось, обжигали их. Он постарался сморгнуть их и посмотрел вверх. Наверное, небо и через полторы тысячи лет будет таким же, и звезды так же будут смотреть вниз на тех, чье сердце разбито в последний раз.

На следующий же день после возвращения из пятого века Хелен прочла заново легенды об Артуре и рыцарях Круглого стола. Сначала все было как обычно — король Артур, в юном возрасте вытащивший меч из камня, Ланселот, спасший Гвиниверу, Мордред, то ли племянник, то ли сын Артура от его собственной сестры. Но о «великой» любви между знаменитым рыцарем и прекрасной королевой не было сказано ни слова. Наоборот, во всей легенде рассказывалось о величайшей любви между Артуром и его женой. А Ланселот был помолвлен с некой леди Элейной. По версии, которую Хелен читала до своего попадания в пятый век, именно эта прекрасная леди затуманила разум Ланселота, опоив рыцаря зельем и заставив того поверить, что она и есть Гвинивера, и сначала завлекла его в постель, а потом связала узами брака.

Читая дальше, Хелен не сдержала удивленного восклицания. В легенде упоминалась битва на Каммланском поле, но не та, где Артур сражался против Мордреда, а настоящая историческая битва, где бритты сражались против саксов. В легенде также было описано, как Мордред предал своего короля и отвел войска, за что и был впоследствии казнен. О связи предателя с королевой не было сказано ни слова, и Хелен оставалось только догадываться об этом, ведь никаких подтверждений их связи в пятом веке она не добыла. У нее были лишь предположения.

В конце история вновь разветвлялась на разные версии, по одной из которых Ланселот стал королем Британии после смерти Артура на Каммланском поле. Хелен вновь удивленно подняла брови: ведь Артур остался жив после этой битвы. По другой версии Артур и Гвинивера жили долго и счастливо, а о Ланселоте более не было сказано ни слова.

Хелен закрыла книгу. Нельзя отрицать очевидное — она действительно побывала в прошлом и изменила историю. Но поскольку настоящее не изменилось, то ее вмешательство не принесло человечеству ничего дурного, и осознание этого факта немного успокоило Хелен. Спустя некоторое время до нее дошла еще одна мысль: и Ланселот, и Артур — реальные исторические личности, так же, как Камелот — реально существовавший город. Она мгновенно соскочила с кровати. Она первый историк в мире, который докажет, что рыцари Круглого стола не легенда!

Именно с этой благородной целью Хелен каждый день ходила на холмы вокруг Солсбери и искала замок Ланселота. Сначала ей никак не удавалось сосредоточиться, за каждым холмом ей чудилось, что навстречу скачет отряд рыцарей, а убедившись, что это не так, она долго приходила в себя или просто сидела и вспоминала те прекрасные дни. Но потом, очнувшись от воспоминаний, она снова пристально вглядывалась в местность. В холмах Британии и в самом деле скрывалось много всего: древние города, захоронения вождей вместе со всем золотом, лошадьми и слугами и так далее, но ее интересовало не это. Разложив карту Солсбери и сопоставив примерное расстояние от Стоунхенджа до древних развалин, которые она осматривала во времени Ланселота, она пришла к выводу, что эти развалины были заново заселены, поскольку именно они и были остатками старого Сарема, лежащего неподалеку от современного Солсбери.

Но где же тогда деревня и замок Ланселота? Она вертела карту и так и эдак, прикидывала расстояние от рек, что текли в городе, от развалин и от Стоунхенджа, и по всему выходило, что имение Ланселота и деревня находятся…

Тогда Хелен смотрела на свой замок и вспоминала текст первого документа в истории Сент-Невилла: первый граф Роберт Лоуренс Невилл отдал приказ застроить пустырь. А если на месте Сент-Невилла стоял замок, то где же его остатки? Никак не может быть, чтобы от такого огромного замка, как Солсбери Ланселота, от всей его деревни не осталось ничего к тому времени, как первый граф Невилл решил заложить здесь свой новый дом.

На следующий день ее ждало очередное тяжкое испытание. Им позвонили полицейские и сказали, что нашли пропавшую сорок девять лет назад бабушку Хелен. Дедушке снова стало плохо, и пришлось снова вызывать врача, но Хелен знала, что раз бабушка вернулась вместе с ней в это время, то должна была объявиться со дня на день. Она пропала на раскопках древнего Карфагена и наверняка должна была появиться там же, как Хелен — на чердаке.

Леди Кассандра приехала, немного постаревшая, но такая же прекрасная, как на фотографиях полувековой давности, и было очень трогательно видеть, как они с дедушкой вновь встретились. Но это было все, чему радовалась Хелен. Вместо того чтобы ахать около новообретенной бабушки, на глазах у изумленных Риты, дедушки и доктора Хелен бесцеремонно схватила ее за руку и повела в библиотеку, решительно закрыв за собой двери.

— Как ты могла? — яростно прошептала Хелен, когда осталась наедине с бабушкой. — Ты даже не спросила меня, хочу ли я вернуться? Ты не дала мне ни единой минуты на размышление. Не дала мне проститься с друзьями, людьми, которые стали дороги мне. Не дала мне проститься с… — Горло сдавило от воспоминаний, и она едва сдержала готовые пролиться слезы.

Бабушка стояла рядом, не зная, что сказать.

— Я понимаю, — шептала Хелен, не в силах заговорить в полный голос, — ты прожила там почти всю жизнь, я понимаю, ты любишь дедушку и очень хотела вернуться домой. Но как можно было поступать так со мной? Со всеми людьми, которые любили меня там? Ведь они думают сейчас, что я их бессовестно бросила. Ты должна была спросить меня, прежде чем переносить нас обратно!

Леди Кассандра села рядом с ней и взяла руку внучки в свою.

— Прости меня, дорогая. Все эти годы там я мечтала вернуться и думала, что ты мечтаешь о том же. К тому же ты бы все равно не смогла там остаться.

— Я не говорю, что могла бы там остаться! — крикнула Хелен, вырывая руку у леди Кассандры. — Я говорю, что ты не дала мне даже проститься с ним! Разве ты не знала, что я полюбила? — добавила она горьким отчаянным шепотом. — Полюбила в первый раз в жизни и, поверь, в последний…

С этими словами, не в силах сдержать слезы, Хелен вышла из библиотеки и, как была в одной рубашке, пошла в сад. Она еще долго стояла там, обнимая старую яблоню, пока не вышла Рита и не отвела ее в дом.

— Я не знаю, что произошло с тобой за этот месяц, — сказала она, заботливо укрывая Хелен одеялом. — Но с тобой явно что-то случилось, и, думаю, тебе нужно просто выговориться. Если помнишь, я все еще твоя лучшая подруга. Когда захочешь рассказать мне все, я буду готова тебя выслушать.

Рита поправила на ней одеяло и вышла, оставив ее наедине со своими воспоминаниями.

— Мы уезжаем, Хелен. Нам с твоей бабушкой нужно многое сказать друг другу, и, я думаю, лучше всего это можно сделать во время второго медового месяца, — вот что сообщил ей дедушка наутро после этого замечательного события.

Лицо его сияло от счастья, впрочем, как и у бабушки. Та немного виновато смотрела на нахмурившуюся внучку, но все равно светилась от радости. Хелен понимала, каково им сейчас, и не собиралась омрачать им этот день, поэтому просто кивнула. Но на бурные эмоции ее бы сейчас не хватило. А последние слова деда совершенно ей не понравились.

— Покупатель будет здесь на следующей неделе, все бумаги у моих адвокатов. Они свяжутся со мной, когда он приедет. И тогда мы с Кассандрой сделаем маленький крюк в эту сторону.

По выражению лица деда Хелен поняла, что тому совершенно не жаль продавать свой дом, ведь у него сейчас было то, о чем он мечтал всю жизнь, — его Кассандра. Хелен снова хмуро кивнула. Она не собиралась рассказывать им, что, возможно, нашла самую настоящую сенсацию, при помощи которой можно спасти замок от продажи. У нее еще не было ни одного доказательства. К тому же будет гораздо лучше проводить раскопки, когда все уедут. Никто не станет мешаться под ногами и следить за ней, злорадно приговаривая: «Ага, я же говорил, что стоит заняться раскопками Сент-Невилла, и сразу найдется что-то стоящее». Этот камешек был, конечно, в огород Риты, которая тоже уезжала. Начиналась какая-то новая канитель с показами, и ей нужно было заканчивать работу над моделями.

Вскоре дом опустел, и Хелен наконец почувствовала себя свободной. Прошла почти неделя после ее возвращения, а она еще толком ничего не сделала. Пора приниматься за работу. Но сначала ей нужно немного подышать свежим воздухом.

Она поднялась на башню и вышла на балкон. Вдали красными огоньками горели фары уезжавшей машины, воздух был наполнен готовым вот-вот пролиться дождем, и невыразимая грусть уже в который раз охватила Хелен. Точно так же она стояла в тот день, когда провожала Ланселота на Каммлан. И вдруг видение словно пронзило ее. Да это же тот самый ландшафт! Вон там маленький холм, за которым начинался лес. Сейчас его нет, но ведь был пятнадцать столетий назад. А там другой холм, побольше. Он и тогда был голым так же, как и сейчас. И даже дорога извивалась почти так же, как тогда, только сейчас она, конечно, покрыта асфальтом.

Хелен быстро прикинула расстояние отсюда до Стоунхенджа и до старых развалин, хотя могла и не делать этого. Как раз перед приездом бабушки она вычислила это по карте, но сама себе не поверила. Ведь в документе говорилось… Хелен оборвала себя и побежала вниз. Мало ли что написано в этом старом документе? Возможно, здесь и был пустырь, может, камни замка за такое количество времени растащили на строительство местные жители или другие бароны. Подобное воровство в то время было обычным делом. Да и кто стал бы защищать старый бесхозный замок? Хелен взяла инструменты и спустилась в подвал.

Гавейн смотрел с балкона, как Ланселот таскает под дождем тяжелые бревна вместе с крестьянами. Прошла уже неделя, как леди Хелен исчезла, а Ланселот по-прежнему был угрюм и мрачен. Он не закрывался более в своих покоях и не сидел один в темном кабинете вечерами, но он также не шутил и не смеялся, как раньше. Гавейн вспомнил, сколько времени его другу понадобилось, чтобы прийти в себя после предательства Гвиниверы три года назад. И сейчас ситуация повторяется. Не важно, почему Хелен решила уехать и бросить Ланселота, даже не попрощавшись с ним, важно, что его сердце снова разбито. И сейчас не было нападений саксов, чтобы его друг мог отвести душу в битвах. Вместо этого он решил построить очередную конюшню.

Увидев, как бревно упало в грязь, а Ланселот наклонился за ним, Гавейн внутренне содрогнулся. Сам он был закутан в теплую накидку, подбитую мехом, а его упрямый друг работал лишь в одной рубашке под пронизывающим осенним дождем. Климат у них и так не подарок, а он еще больше усугубляет свое состояние. И Гавейн, и все остальные обратили внимание, что Ланселот немного простужен, когда друг вернулся наутро после того, как узнал об исчезновении Хелен. В строительстве не было никакой нужды, но хозяин Солсбери, не привыкший сидеть без дела, после дня бесцельного блуждания по замку придумал, что ему нужна новая конюшня.

— Все еще не отказался от своей затеи? — услышал Гавейн за спиной голос Галахада.

— Мне кажется, с каждым часом, проведенным на этом проклятом дожде, его решимость построить эту конюшню становится все больше, — ответил он.

— А мне кажется, с каждым часом, проведенным на этом проклятом дожде, он заболевает все больше, — вмешался Тристан.

— Это точно, — пробурчал Персиваль.

Гавейн оглянулся. Все его друзья и друзья Ланселота были здесь.

— Думаю, от своей затеи он не откажется, даже если мы все выйдем туда и попросим, — заметил он.

— А я считаю, нам нужно не просто выйти туда, а выйти и помочь ему, — сказал Тристан. — Тогда это строительство быстрее закончится, и он быстрее сможет зайти в дом.

— Полагаешь, он не возьмется за новую, еще более сумасбродную идею, чем строительство под дождем? — снова проворчал Персиваль. — А ведь я могу просто взять и унести его оттуда.

Тристан и Гавейн улыбнулись, представив эту сцену. Конечно, их могучий друг может это сделать, но вряд ли Ланселот позволит Персивалю взгромоздить его на плечо.

— Сейчас нам нужно, чтобы он не разболелся еще больше, — сказал Галахад. — Думаю, окончание конюшни загонит его в дом, по крайней мере, на один день.

Согласившись с ним, все четверо вышли на улицу. Строительство продолжалось уже четыре дня. Стены из массивных камней были подняты, и оставалась только крыша, поэтому за этот день им действительно удалось закончить начатое и загнать отчаянно кашляющего Ланселота в замок. Усадив его перед горящим камином и сунув в руки кружку с горячим элем, друзья расселись вокруг него.

— Чем собираешься заняться теперь, Тристан, когда саксов больше не осталось? Наймешься к какому-нибудь королю? Ведь тебе жизнь не мила без войн, — поддел друга Персиваль, старательно не глядя на Ланселота. Они договорились не вовлекать Ланселота в разговоры о будущем, чтобы не бередить раны.

— А я думал, это ты жить не можешь без того, чтобы не убивать в день по дюжине грязных саксов, — улыбнулся в ответ Тристан.

Гавейна они не спрашивали, ибо все знали, что он скоро отправится домой, к жене и сыновьям, а упоминание о них могло вновь напомнить Ланселоту о несостоявшейся женитьбе. Ведь наверняка он, будучи так сильно влюблен в леди Хелен, что было видно невооруженным глазом, мечтал о семейной жизни со всеми ее радостями.

Они не винили Хелен, хотя никто из них не знал, куда она пропала, но она не могла исчезнуть просто так, не могла бросить Ланселота. Все они прекрасно видели, что она тоже любит их друга, хотя сначала и казалось, что эти двое готовы оторвать друг другу головы.

— А ты, Галахад, снова поедешь к монахам? — спросил Тристан, уже зная, что его друг, пользуясь затишьем в борьбе с саксами, собрался отправиться в монастыри Ирландии.

— Смотри, как бы тебя там не заставили принять постриг, иначе все девочки Британии пойдут на твоих монахов войной, — поддразнил Галахада Персиваль. — Да и что ты находишь в этих изъеденных мышами древних манускриптах? Они ведь написаны варварами, да еще и не на нашем языке.

— Это труды древнейших философов, Персиваль! — возмутился Галахад, принявший слова друга за чистую монету. — К тому же не вижу ничего зазорного в том, чтобы быть грамотным. Ты-то вообще не умеешь даже писать.

Персиваль хлопнул по плечу Тристана, и они покатились со смеху. Гавейн, глядя на них, тоже улыбнулся. Галахад, поняв, что друзья шутят, заулыбался в ответ. Ланселот, глядя на веселящихся друзей, криво усмехнулся и встал. Чувствовал он себя неважно, но старался скрыть это от своих друзей, которые вдруг ни с того ни с сего начали хлопотать вокруг него.

— Я иду спать, — объявил он. — А вы можете продолжать веселиться.

Он сказал это как обычно, но друзья вскочили.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — забеспокоился Тристан.

— Может, позвать знахарку? — добавил Галахад.

— Тут пришел какой-то старик, пока ты пытался построить очередную конюшню. Он говорит, что умеет лечить травами, — вмешался Персиваль.

Друзья, услышав эти слова, разом поддержали его.

— Позовите врачевателя, — приказал слугам Гавейн.

— Чего вы все расквохтались? — недоуменно бросил Ланселот, стараясь скрыть кашель и опускаясь обратно в кресло. — Я в жизни ни дня не болел.

— А сейчас заболел. — Галахад заботливо укрыл его плечи плащом.

Ланселот недовольно посмотрел на друзей. Но, увидев их решительные лица, понял, что быстрее отвяжется от них, если согласится.

— Хорошо, пусть придет в мои покои, я поговорю с ним, — кивнул он.

Ланселот с подозрением посмотрел на вошедшего. Тот был высок и держался прямо, как человек благородного происхождения. Серый плащ укутывал его, а лицо скрывала длинная седая борода. В руке он держал посох. И он вовсе не выглядел старым и изможденным, как полагается выглядеть пилигриму, бродящему от замка к замку, из одной страны в другую и полагающемуся на милость людей.

— Твои друзья говорят, что тебе нужна моя помощь, — сказал старик, подходя к Ланселоту, сидевшему у камина в своих покоях.

— Они так считают.

— А ты как считаешь? Тебе нужна моя помощь?

— Ты хочешь спросить, нуждаюсь ли я в твоих травах от кашля, что так беспокоит моих друзей? Нет.

— Я говорю о другом, Ланселот.

— Что же мне, по-твоему, нужно, странник? — Ланселот встал и удивился, обнаружив, что незнакомец ростом почти с него и не склоняется в поклонах, оказавшись лицом к лицу с королем.

— Ты потерял любовь, — просто ответил старик.

От неожиданности Ланселот на мгновение растерялся.

— Ты потерял любовь и теперь не знаешь, как вновь найти ее. Ты думаешь, что больше никогда не найдешь ее, и ты прав. Она ушла туда, куда путь простым смертным заказан. Лишь боги могут повелевать временем, — продолжил странник.

Ланселот настороженно вгляделся в лицо старца. Этот пилигрим говорит странные вещи. Совсем как Хелен когда-то… Он говорит о времени, которое недоступно смертным, говорит, что его любовь ушла туда… Пронзительная и невероятная догадка мелькнула в голове Ланселота. Никому не было известно, что Хелен из другого времени. Если старик знает, что она явилась сюда из будущего, то он не кто иной, как…

— Мерлин? — Имя само сорвалось с его уст. Не веря сам себе, Ланселот пристально смотрел на незнакомца. Но Мерлина не существует. Это детская сказка, легенда, вроде тех, что рассказывают барды холодными зимними вечерами у камина.

Старик лишь усмехнулся.

— У меня сотни имен. Мерлин ничем не хуже других. Так говори же, тебе нужна моя помощь?

— Помощь в чем? Ты думаешь, я поверю, что ты волшебник и способен управлять временем? Но даже если и так, как ты собираешься помочь мне? Ты вернешь сюда Хелен? — В голове у Ланселота все смешалось, ему казалось, что старик смеется над ним. А еще казалось, что все это лишь снится ему, ведь такого не бывает на самом деле. Впрочем, тогда нужно признать, что все рассказы Хелен — ложь, а сама она просто сбежала от него.

— Она действительно явилась сюда из будущего, — словно прочитав его мысли, сказал старик. — И ты прав, я не могу возвратить ее сюда. Но я могу отправить тебя к ней. Если тебе это нужно.

Ланселот сел обратно в кресло и потер виски. Ему все это снится. Нужно попросить Гавейна, или Тристана, или Галахада, да любого другого человека прийти сюда и послушать весь этот бред!

— Куда отправить? Через пятнадцать столетий? — выдавил он, не веря, что произносит эти слова.

— Ты знаешь это? Я не думал, что она рассказала тебе все.

— Ты сумасшедший, странник. Хелен тоже была сумасшедшей. А может быть, это я сошел с ума?

— Ты должен решать быстрее. Время идет слишком быстро. Я могу не успеть отправить тебя туда.

— Ты хочешь, чтобы я поверил во все это…

— Как ты поверил своей возлюбленной.

Ланселот вспомнил, как скептически он относился к словам Хелен долгое время и как постепенно начал задумываться об их правдивости. Как начал прислушиваться к ней и, в конце концов, поверил так сильно, что сразу понял, куда она пропала. Нет, она не могла бросить его, он чувствовал, он понимал — они встретились в этом времени, чтобы быть вместе. Навсегда. Он не сможет больше никого полюбить, и он знал, что она тоже не сможет. Время и этот чертов волшебник отняли ее у него. При мысли об этом ярость переполнила его душу. Он вскочил и схватил старика за грудки.

— Зачем? Зачем вы отняли ее у меня? Зачем понадобилось разлучать нас? Неужели вы не могли оставить ее здесь? — прошептал он срывающимся от ярости голосом.

Мерлин легко отстранил его руки.

— Каков будет твой ответ? — спокойно спросил он.

— Но я не принадлежу ее времени! Как ты собираешься отправить меня туда?

Ланселот даже не хотел задумываться над тем, что говорит. Он хотел лишь узнать, есть ли хоть один шанс снова увидеть Хелен.

— Ты откажешься от своих друзей? — спросил старик. — От борьбы, что ведет твой народ против захватчиков? Ты оставишь своего брата, своих друзей и свой народ ради одной женщины? Если ты готов, я могу отправить тебя к ней прямо сейчас. Это будет твоей платой перед временем.

Ланселот закрыл глаза, пытаясь понять. Что предлагает ему этот странный старик, возомнивший себя чуть ли не богом? Он должен предать своих друзей и свой народ? Как он сможет быть счастлив, зная, что здесь продолжится война и, возможно, его друзей, весь его народ убьют, а он не сможет ничем помочь им? Это не та плата, которую он может заплатить за свое счастье с Хелен.

Он глубоко вздохнул и отвернулся, чувствуя, как сдавливает горло. Голос его звучал глухо, но уверенно, когда он произнес:

— Нет.

Ланселот смотрел на огонь в камине и мысленно прощался с Хелен. Он помнил, как отблески пламени играли на ее волосах в ту ночь, когда они были вместе. Он просыпался тогда, смотрел, как она спит и все время ощущал в груди какое-то беспокойство. Теперь он понимал, что это значило. Конец его счастья был слишком близок. Он повернулся к Мерлину и повторил:

— Я не предам свою страну, свой народ и своих друзей. Ты можешь уходить. Мне не нужна твоя помощь.

Старик склонил голову в знак уважения:

— Я знал, что ты не отступишь от своего предназначения.

Он направился к двери, но у выхода обернулся и сказал:

— И помни, Ланселот, время все расставляет по своим местам.

Хелен решила начать с подвала, поскольку он шел вниз на гораздо большую глубину, чем она могла бы выкопать одна у внешних стен в поисках фундамента, на котором был построен замок. Она полагала, что первый граф Невилл, не будучи богатым человеком, вполне мог использовать оставшийся от замка Ланселота фундамент в качестве основного. Подтверждение своим догадкам Хелен получила на удивление быстро. Углубившись всего на два метра, она уже могла видеть, где заканчивается кладка пятнадцатого века. Из-под земли явственно проступали гораздо более древние камни. В том месте, где она копала, сейчас располагалась башня, поэтому фундамент пятнадцатого века должен был быть более двух метров, чтобы выдержать вес башни, но неизвестный строитель обнаружил остатки древнего здания и счел их вполне крепкими, чтобы использовать в качестве глубинной части.

Хелен копала еще и еще, забыв о том, что не ела с утра, а сейчас было уже за полночь. Она будто наяву слышала звуки труб, когда-то раздававшиеся здесь. Звуки, что звали ее вперед, к самому важному открытию в ее жизни.

Еще через несколько часов напряженной работы перед глазами Хелен предстало то, ради чего она трудилась весь прошедший день и всю ночь. Яма, вырытая в подвале, была уже почти три метра, и она удивилась, поняв, что сделала все это одна. Неужели она и раньше была такой упорной? Или сейчас ей придавало силы то, что она сможет найти доказательства существования Ланселота?

Когда Хелен выбралась из подвала, уже рассвело. Она дозвонилась в университет и попросила к телефону доктора Стюарта Джексона, человека, который когда-то помог ей взобраться на вершину славы. Ей нужна была помощь в проведении анализа ее находок, и Стюарт был единственным человеком, кто мог сделать это быстро.

Доктор Джексон был не в настроении. Они с Хелен давно не разговаривали, хотя раньше считались больше, чем коллегами — друзьями, и она теперь знала, почему их дружба прекратилась. Но она собиралась сделать то, чему ее научил Ланселот.

— Стюарт, это я, Хелен, — начала она, немного волнуясь. Ведь раньше она ни у кого ничего не просила. Ей достаточно было дать указание, и все его выполняли. — Мне нужна твоя помощь, — добавила Хелен, слыша в трубке недовольный выдох. — Я была не права и хочу попросить у тебя прощения, Стюарт. Я поняла, какой эгоистичной и высокомерной я была. И как тебе было обидно, что я присвоила всю славу себе. Но сейчас мне очень нужна твоя помощь, и я знаю, что ты единственный человек на свете, который может сделать это, и сделать как можно быстрее.

— Что тебе нужно? — раздалось в трубке, и Хелен поняла, что еще не прощена, но помощь будет оказана. Радость переполнила ее.

— Мне нужно подтверждение, что найденный мной фундамент относится к пятому веку. Ты сможешь сделать анализ?

— Я сотни раз делал подобный анализ, Хелен.

— Обещаю, в этот раз я не оставлю тебя, — сказала Хелен, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы благодарности и облегчения. — Спасибо. Я вышлю образцы сейчас же.

Немного перекусив и отправив Молли со срочной посылкой в курьерскую службу, Хелен принялась составлять примерный план замка Ланселота, чтобы сопоставить его с современным замком. Изучив в свое время историю постройки Сент-Невилла, она знала, что других документов, рассказывающих хронику этого места, нет. Были ли здесь какие-либо развалины древнего замка, кому они принадлежали — на этот счет не осталось ни малейшей информации. Поэтому невозможно было узнать, что произошло с прежними постройками. Даже если деревянные части сгорели, каменные стены должны были остаться. Единственным разумным объяснением их исчезновения было то, что их могли разобрать и использовать на других стройках. Замок Ланселота был построен из добротных камней, еще во времена Римской империи, и после ухода римлян этот строительный материал на долгое время стал большим дефицитом.

Составив план, Хелен обнаружила, что Сент-Невилл намного меньше своего древнего предшественника. Внешние стены старого замка лежали далеко за пределами сада. Здесь, на территории нынешнего здания, находились покои хозяев и приближенных рыцарей, а также ее спальня. С балкона ее спальни в замке Ланселота открывался превосходный вид. Хелен подошла к восточным окнам и посмотрела вдаль. Неужели всего неделю назад она была там? Находилась в центре грандиозных исторических событий, рядом с величайшими рыцарями и королями? Более того, она стала частью их жизни. Все считали ее немного сумасшедшей, но своей. Осталась бы она там, если бы у нее был выбор? Хелен колебалась недолго. Перед глазами промелькнуло все, что произошло с ней в пятом веке, все, что было между ней и Ланселотом. Да, осталась бы. И прожила бы вместе с ним всю жизнь.

Хелен не думала о том, что ее жизнь здесь прекратилась бы. Ее родные и друзья смогли бы обойтись без нее. Дед нашел бабушку, родители были счастливы вместе всегда, и им никогда не нужен был третий, Рита рано или поздно найдет свою любовь и выйдет замуж, а работа… Интересно, почему ее всегда так привлекала история и археология? Может, это было у нее в крови? Предначертано судьбой, чтобы она могла попасть в пятый век и изменить ход истории? И к тому же чем ей заниматься теперь, когда она потеряла смысл жизни? Разве ей интересны сейчас какие-то древние развалины на Ближнем Востоке или в Центральной Америке? Они ей не нужны. Единственное, что ее интересует по-настоящему, так это то, как попасть обратно к Ланселоту.

Хелен села на широкий подоконник и обхватила колени руками. Там, во времени Ланселота, она могла бы сейчас смотреть на густые леса, окружавшие замок, могла бы перестраивать его, чтобы сделать удобнее для жителей, ведь она многое не успела сделать. А еще она просыпалась бы и засыпала вместе с любимым человеком…

Чтобы не расплакаться, Хелен решительно встала и направилась на южную сторону замка, где располагались старые хозяйские покои. Дед не любил их, и они всегда держались закрытыми. Именно на южной стороне располагалась комната Ланселота. Она вошла туда и будто заново увидела огромный камин на всю стену, гобелен с изображением древней битвы, кровать Ланселота, застеленную медвежьими шкурами. Но она знала, что под ними настоящая простыня, которую она сделала из дорогой ткани для его рубашек. На каминной полке у Ланселота стояла бронзовая статуэтка, видимо, оставшаяся со времен римлян, как и бронзовое зеркало в его кабинете, как его церы, которые он не хотел давать Хелен, и поэтому ей пришлось выкрасть пару, чтобы показать слугам, как их нужно делать.

Хелен стало грустно при мысли о том, что она больше никогда не увидит вещей, которые бы напомнили ей о Ланселоте. Его серебряная и золотая посуда, часть которой она отняла у вора-управляющего; мечи, включая ее маленький, тот, что она забрала у побежденного сакса; люстры, подсвечники, кубки — все это было превосходной работы, потому что королю полагалось иметь все самое лучшее.

Хелен вспомнила и о Камелоте, но не могла сейчас заниматься им, все ее мысли были только о Ланселоте. Если бы удалось найти хоть одну вещь, принадлежавшую ему! Даже если радиоуглеродный анализ покажет, что древний фундамент относится к пятому веку, как она докажет, что здесь жил именно Ланселот?

Вооружившись инструментами, Хелен вновь спустилась в подвал.

Ее отвлекла Молли, пришедшая, чтобы сообщить, что обед готов и что ее просит к телефону доктор из университета. Она неодобрительно посмотрела на Хелен, показывая, что недовольна тем, что ее работу игнорируют. Хелен понимала ее чувства, ведь она вчера даже не притронулась к великолепной индейке под соусом и шоколадному пудингу, но честно говоря, деликатесы ее не волновали. Она бросила сито, которым просеивала землю в поисках мелких деталей, и побежала к телефону.

— Стюарт? Я слушаю тебя, — почти выкрикнула она.

— Твои предположения насчет древности подтвердились, — сказал доктор Джексон. — И даже больше. Фундамент заложен примерно в конце третьего — начале четвертого веков. Состав цемента похож на тот, что обычно использовали римляне. Не хочу лезть не в свое дело, но, похоже, ты раскопала еще одну сенсацию. Давненько в Британии не находили постройки римского времени.

— Спасибо, Стю! Можно я пришлю тебе что-нибудь еще, если найду? Обещаю, того, что было раньше, не повт…

— Кто старое помянет, тому глаз вон, — перебил ее доктор Джексон. — Я верю, что ты изменилась, иначе бы не позвонила мне. С нетерпением жду новой сенсации.

— Я тоже надеюсь на это, — взволнованно продолжила Хелен. — Так ты поддержишь меня, если я отправлю план раскопок на утверждение?

— Ты начала раскопки без утверждения плана? — немного удивился Стюарт, но вспомнив, что Хелен никогда не любила заниматься бумажной работой, вздохнул. — Так и быть, приготовлю для тебя пакет документов. Отправь мне всю имеющуюся информацию, только предупреждаю, это займет по крайней мере месяц.

Хелен мысленно рассмеялась. Ох уж эти правильные работники! Неужели они думают, что такими темпами можно совершить хоть одно сенсационное открытие? Пока ты будешь готовить кипу документов для разрешения на раскопки, другие три раза успеют опубликовать свой труд.

— Присылай свою команду завтра же, — сказала Хелен. — А насчет утверждения плана не волнуйся. Я обо всем позабочусь.

Хелен положила трубку и некоторое время стояла в раздумье. Ее простили. Неужели просто потому, что она попросила прощения? А может, на Стюарта повлияла та история с презентацией месяц назад? Или то, что она попросила его о помощи? От размышлений ее отвлекла Молли, многозначительно стоявшая перед ней с подносом.

— Ваш дедушка взял с меня слово, что я буду кормить вас на убой.

Хелен улыбнулась.

— Хорошо, Молли, я только сделаю еще один звонок.

Секретарь ректора сразу же соединила ее со своим боссом, как только услышала ее голос.

— А, Хелен, это вы! — раздался в трубке немного заискивающий голос обычно сурового профессора Линдтропа. — Я так рад вас слышать. Я еще раз приношу свои извинения за то недоразумение, я хочу сказать: мы гордимся, что в нашем университете работает такой блестящий ученый, как вы, мы все дорожим этим. Я уже объявил выговор вашей помощнице и выгнал того нерадивого студента, Марка, как там его фамилия… Мы очень рады, что вы работаете у нас, вы приносите нашему университету мировое признание… Вы знаете, что ваша статья произвела фурор? Американские и французские ученые уже…

— Профессор Линдтроп, сейчас речь не об этом, — наконец сумела вклиниться Хелен. — Я высылаю вам план раскопок, он будет у вас завтра, и вы утвердите его завтра же, поскольку раскопки уже начаты.

— Но вряд ли я смогу убедить комиссию утвердить его так скоро, ведь у меня на руках нет даже предварительного плана для ознакомления… — нервно проговорил профессор. — К тому же многие члены комиссии пока отсутствуют, обычно мы рассылали им письма за неделю…

— Вы меня знаете, профессор, и знаете, что я не буду работать просто так, на пустом месте. Либо вы обещаете, что утверждаете мой проект завтрашним числом, либо я отдаю свой труд в другой университет. Уверена, они рады будут принять специалиста, который обеспечивает им «мировое признание»…

После обеда Хелен занималась бумагами, нужными для разрешения раскопок, и, закончив работать над ними под вечер, не стала снова спускаться в подвал, а вышла в сад. Для доказательства существования Ланселота ей нужны были его личные вещи и какие-нибудь документы той эпохи, а в подвале их не могло быть, поскольку там и раньше находился лишь подвал, где хранилась еда и сидели заключенные. К тому же если саксы все же захватили Британию, то они разграбили замки. Но драгоценные вещи не теряются просто так. Они переходят из рук в руки, пока не попадут в какую-нибудь коллекцию или в музей… Хелен подскочила от этой гениальной мысли. Как же она не подумала об этом раньше? Золотая и серебряная посуда пятого века, кубки, инкрустированные камнями, женские украшения, старинное оружие — где они могут быть сейчас? Хелен схватила телефон и заказала такси до Лондона. Хорошо, что сегодня Британский музей работает до одиннадцати вечера.

Хелен стояла перед витриной, где была представлена средневековая серебряная посуда. Ей казалось, что пара блюд ей очень знакома, но уверенности она не испытывала. Все ее радужное настроение куда-то улетучилось. Ведь даже если она найдет в музее пару вещей, принадлежавших Ланселоту, то как докажет, что они именно его? Настроение вновь испортилось, и ей ничего не хотелось делать, как в первые дни после возвращения. Она отошла от витрины с блюдами и начала бесцельно осматривать остальные экспонаты. Многочисленные кубки, с драгоценными камнями и без, казались ей знакомыми, но стоило подойти к ним ближе, как они оказывались не теми, что она помнила. Заколки, подвески и ожерелья даже не напоминали те, что она носила в пятом веке.

Хелен устало присела на скамейку. После трех часов поисков у нее не было ничего. Ни единого следа, ни одной зацепки. Она вышла из музея и поймала такси. Уже поздно возвращаться в Сент-Невилл, придется переночевать в Лондоне. А завтра ей нужно начать все сначала. И она должна найти следы существования Ланселота на месте его замка, иначе никто не поверит, что он жил на самом деле.

Наутро Хелен проснулась с тяжелым сердцем. Срок, данный кредиторами деду, истекает в конце недели, и наверняка приедет покупатель, а она к этому времени не успеет исследовать даже десятую часть территории. Хелен еще размышляла, вставать или поваляться подольше, потому что весь ее энтузиазм сошел на нет, когда услышала осторожный стук в дверь, а в комнату просунулась голова Риты.

— Рита! Что ты здесь делаешь? — удивилась Хелен.

— Я позвонила в Сент-Невилл, и Молли сказала, что ты в Лондоне. Посмотри, кого я привела с собой.

Хелен поспешно накинула халат и вышла из спальни. Стюарт Джексон, такой же подтянутый, как и всегда, одетый в безупречный костюм-тройку, приветствовал ее.

— Сегодня утром мне доставили твои бумаги. Стоило мне лишь заикнуться о них Линдтропу, так он сразу побежал за ручкой, чтобы подписать их! Как это тебе удалось? — улыбнулся он.

— Так быстро? — снова удивилась Хелен. — Сколько сейчас времени?

— Дорогая, уже полдень, — ответила ей Рита. — Ты всегда была соней. Собирайся, едем раскапывать твой старинный замок!

Хелен зашла обратно в спальню, чтобы одеться, и затащила Риту с собой.

— Я не знала, что Стюарт и ты… что вы поддерживаете отношения, — проговорила Хелен, пытаясь влезть одновременно в джинсы и натянуть свитер.

Рита заботливо помогла ей попасть головой в горловину и хитро подмигнула.

— То, что ты не разговаривала с ним, не значит, что и я тоже.

— А, я вспомнила, он тебе всегда нравился, но я никогда не понимала, что можно найти в таком занудном ученом, как Стюарт, — проговорила Хелен, закидывая вещи в сумку.

— Ну да, ведь тебе нравились занудные аристократы, которые бросают своих невест, — парировала Рита.

— Эй, это удар ниже пояса! — крикнула Хелен, выталкивая Риту с Джексоном за дверь. — Быстрее, быстрее, нас ждет сенсация! Вы, ребята, просто ахнете, когда я вам расскажу, что именно я нашла…

К тому моменту, как они доехали до Сент-Невилла, автобус со студентами и сотрудниками Джексона уже прибыл, и Хелен радостно потерла руки. С таким количеством рабочих за неделю в таком маленьком замке, как ее, можно найти все, что угодно.

Выйдя из машины, Хелен пожала руки сотрудникам, кивнула студентам.

— Нас ждет еще одна сенсация от доктора Лоуренс, — объявил Стюарт, улыбаясь. — Ну, с чего начнем?

К концу третьего дня Хелен уже уверилась в том, что ее надежды были тщетными. Студенты находили все, что угодно, но не вещи пятого века. Учитывая то, что Сент-Невилл был построен в пятнадцатом веке, их радость от находок была понятна Хелен, но ее не интересовали предметы другого периода.

Рита не уезжала на свои показы и оставалась с ней все это время, как и Стюарт, с которым, похоже, у подруги все было хорошо. Они беспрестанно улыбались и делали вид, что ужасно стесняются друг друга, но Хелен было не до них. Она сосредоточенно осматривала каждый предмет, найденный работниками, и откладывала в сторону. Работы на третий день углубились, но это все равно не давало результата.

Хелен окинула взглядом прежде такой ухоженный и красивый двор. Что скажет покупатель, когда вместо прекрасного английского газона и кустов роз обнаружит разрытую землю? Что ж, пока это ее земля и она имеет право делать с ней все, что пожелает. А если этот богатый покупатель хочет аккуратный английский дворик, то пусть сам сажает себе розы.

— Доктор Лоуренс! — услышала она за спиной и обернулась.

К ней спешила одна из студенток, и в руке у нее было нечто, похожее на кубок.

— Одна из стен в саду немного обвалилась, и мы нашли под ней тайник. Там еще много вещей, ребята сейчас достают. Посмотрите, какая красота! Эдди сказал, что это точно пятый век…

Хелен, уже не слушая девушку, осторожно счистила грязь с кубка. Вот олень, бегущий по краю озера. Она вспомнила флаги Ланселота и изображение на них. Там был точно такой же рисунок. Вот монограмма с виноградной лозой. Она вспомнила, как искала украденную посуду в доме управляющего и опознала ее по полустертым монограммам именно в виде виноградной лозы.

А этот камень в центре кубка — рубин. Любимый камень матери Ланселота. Он пил вино только из этого кубка. Хелен вдруг прижала кубок к груди и побежала к указанной стене. К тому моменту, как она добежала туда, студенты уже раскладывали на земле свои находки: серебряная и золотая посуда с теми же монограммами в виде виноградной лозы, кубки, подсвечники. Кто-то из студентов подал ей перстень с рубином. Это был перстень Ланселота.

Хелен сидела в своей комнате, по-прежнему прижимая к груди кубок и перстень. Конечно, никто не поверит, что они принадлежали именно Ланселоту, но ей этого и не нужно. Ей достаточно знать, что все это не приснилось ей, что все было настоящим. Она плакала, глядя на эти вещи, пока Рита не пришла к ней.

— Ты рада, что можешь спасти замок? — спросила она тихо, садясь рядом. Она не понимала подругу, которая рыдает над находками. Здесь скрывается что-то другое.

— Это его перстень, — прошептала Хелен сквозь рыдания.

Она должна поделиться с кем-то своей тайной, иначе сойдет с ума.

— И его кубок. Он пил только из этого кубка, потому что это был кубок его матери. Она любила рубины. У нее еще было рубиновое ожерелье, я надевала его с красным платьем.

— О чем ты говоришь, дорогая?

— Эти вещи принадлежат Ланселоту. Настоящему Ланселоту, который жил в пятом веке. Сент-Невилл действительно построен на месте замка Ланселота.

— Но ты ведь говорила, что образ Ланселота придуман куртуазными романистами в каком-то там веке…

— Его образ действительно вошел в литературу позже. Но это лишь потому, что не было никаких интриг. Он был настоящим рыцарем и никогда бы не стал иметь никакой любовной связи с женой своего друга. Гвинивера хотела использовать его в своих целях, за что и поплатилась, в конце концов.

— Хелен, с тобой все в порядке? Ты говоришь странные вещи.

— Вот-вот, он тоже так считал. Думал, что я сумасшедшая. Он не верил, что я из будущего, — продолжала Хелен.

— Кто?

— Ланселот! Я не уезжала в Лондон на месяц, я была в пятом веке. Я помогла Ланселоту не попасть в ловушки Гвиниверы, я помогла британцам победить саксов в битве при Каммлане. И я полюбила его. Всем сердцем.

Рита настороженно потрогала лоб Хелен.

— Тебе нужно лечь и выспаться. Все эти потрясения не прошли для тебя даром. Поспи, завтра все будет хорошо.

— Он мне тоже не верил. Называл сумасшедшей. Спроси у бабушки! Она тоже там была! — отчаянно прошептала Хелен, видя, что подруга ей не верит.

Рита укрыла одеялом Хелен и пригладила ее волосы.

— Спи, дорогая. Мы со Стюартом позаботимся о найденных вещах.

Вечером, к тому времени как Хелен проснулась и спустилась вниз, находки из тайника были тщательно уложены в специальные контейнеры и снабжены этикетками с полным описанием и указанием места их нахождения. Стюарт и несколько сотрудников заканчивали опись и карту раскопок, а Рита фотографировала древние артефакты.

— Сейчас закончим бумажные дела и можно ужинать, — подвел итог Стюарт. — Надеюсь, Хелен, вы не выгоните нас отсюда сегодня же? И кстати, что вы думаете обо всех этих вещах? Кому они могут принадлежать? Знати, оставшейся после ухода римлян?

— А может быть, даже потомку римлянина? — добавила одна из студенток.

— А я думаю, они принадлежат рыцарю Круглого стола, — вмешался другой студент.

— Почему ты так думаешь, Эдди? — заинтересовался Стюарт.

— Я осмотрел мечи. По описаниям, что остались в легендах, два из них очень похожи на мечи Ланселота.

Хелен встрепенулась.

— Вы нашли мечи?

— И доспехи, если их можно так назвать, — добавил Эдди.

Хелен обернулась посмотреть туда, куда он показывал. Несколько студентов упаковывали кольчуги и щиты. В длинных коробках, очевидно, находились мечи. Хелен быстро подошла к ним. Они все были немного похожи, но мечи Ланселота она узнала без труда. Длинная темная рукоять с рубином в центре, окруженном теми же завитками виноградной лозы, что и на кубках. Оба меча были одинаковыми, но на одном из них, она знала, есть длинная царапина, оставленная топором сакского воина, когда Ланселот отразил его. Хелен перевернула оружие. Так и есть. Это его мечи.

— Так в легенде есть описание его мечей, Эдди? — переспросила она, не веря, что предания могли сохранить столь мелкие подробности.

— Да, там говорится, что Ланселот был обоеруким воином и оба его клинка были одинаковыми, с той лишь разницей, что на одном из них имеется длинная царапина, которую оставил коготь дракона, когда Ланселот сражался с ним. А рубины на рукоятях — глаза этого дракона.

— Драконов не существует, Эдди, — машинально поправила Хелен, все еще глядя на мечи и вспоминая, как лихо орудовал ими Ланселот. Они не были такими уж длинными и тяжелыми, но для обоерукого воина это не было нужно. В первую очередь ему требовались маневренность и острота меча. Хелен потрогала клинки. Они потемнели от долгого лежания под землей и стали похожи на черный меч Персиваля.

Она вновь оглядела находки. Ни тяжелого меча Тристана, ни огромного черного оружия Персиваля, ни длинного и тонкого клинка Гавейна она не обнаружила. Конечно, они и не должны быть здесь. У каждого рыцаря был свой замок.

— Конечно, доктор Лоуренс, мы знаем, что все это легенды. Но эти два меча очень точно подходят под описание. Как вы думаете, он мог существовать на самом деле? — спросил Эдди, очевидно, очень любивший легенды о рыцарях Круглого стола.

— Первое упоминание о Ланселоте гораздо позднее, чем об Артуре, Эдди, — вмешался Стюарт, видя замешательство Хелен. — И это указывает на то, что его образ, очевидно, был выдуман.

Рита обеспокоенно поглядела на подругу. Днем она что-то бормотала о том, что влюбилась в Ланселота, а теперь прижимает к себе эти мечи, которые, как утверждает студент, принадлежали именно этому храброму рыцарю.

Хелен очнулась и положила мечи обратно.

— Мы не можем сказать точно, принадлежало ли все это Ланселоту, Эдди, — сказала она. — Ведь он — всего лишь мифический герой.

— Почему бы вам не опровергнуть этот миф и не доказать, что в пятом веке существовали рыцари? А если были рыцари, то почему не рыцари Круглого стола? — продолжил настаивать Эдди.

— Но это сказка, — неуверенно начала Хелен, но тут Рита перебила ее:

— Да, но Троя тоже считалась сказкой, выдумкой Гомера. Хелен, Эдди прав. Ты сделала сенсационную находку. Я уверена, ты найдешь способ доказать, что это все принадлежало рыцарю Круглого стола.

Хелен задумчиво посмотрела в окно. Когда-то там, давно, Ланселот, Артур и остальные рыцари сражались за свою родину. Неужели их доблесть, их самоотверженность останутся лишь сказкой? Нет, она должна найти достаточно доказательств и показать всем, что в жилах современных англичан течет кровь не только саксов и норманнов, но и бриттов. Что это был храбрый народ с храбрыми предводителями, что он не канул в небытие, сдавшись натиску завоевателей. Он жив до сих пор, раз жива легенда об Артуре, великом короле бриттов.

Прошла неделя с визита Мерлина, а Ланселот все еще не мог успокоиться. Правильно ли он сделал, отказавшись от дара, что предлагал ему волшебник? Но предать свою страну и друзей он не мог. Глядя, как мирная жизнь вновь налаживается, он думал о том, что его жертва не будет напрасной.

Приходили вести из Камелота, Гавейн передавал, что Артур вновь стал прежним и жизнь Британии течет в привычном русле. Прошли переговоры с саксами из Кента, был заключен мирный договор, по которому Британия не будет воевать за эти земли, а взамен саксы обязуются не пропускать сородичей с континента по своей земле. Неужели Британия обретет долгожданный мир, хотя бы на несколько лет как было после большой битвы при Бадонской горе? В любом случае он обязан продолжать защищать свою страну и бороться за ее процветание. Ланселот не собирался распускать войска и знал, что Артур последует его примеру. Саксы могут улыбаться тебе в лицо, а за спиной держать готовый к бою топор.

— Становится довольно скучно у тебя в гостях, Ланселот, — пожаловался за ужином Персиваль, лениво ковырявший жареную оленину.

— А тебе, Персиваль, жизнь не мила, если не срубить пару сакских голов перед завтраком, — поддел его Тристан, но Ланселот, вопреки его задумке, не улыбнулся. Раньше их друг и сам был не прочь принять участие в шутливой беседе, но тот прежний, веселый Ланселот изменился еще после предательства Гвиниверы, и теперь друзья боялись, что он еще больше уйдет в себя.

— Саксы еще придут, вы это знаете не хуже меня, — мрачно заметил Ланселот. — Напротив, вы должны радоваться, что пока наши дома никто не сжигает и никто не убивает наших людей. А если тебе скучно, Персиваль, я тебя не держу. И тебя, Тристан, тоже. Можете съездить в Камелот развеяться.

С этими словами он встал из-за стола, не замечая хмурых взглядов друзей, но уйти ему не пришлось: в зал вбежал один из стражников.

— Из замка леди Кассандры прибыл гонец с просьбой о помощи! На них движутся саксы! Один из сторожевых отрядов обнаружил их утром переправляющимися через реку, — выпалил он.

— Саксы? Они ведь подписали мирный договор! — раздалось со всех сторон, взгляды воинов устремились на Ланселота.

— Персиваль, Тристан, собирайте людей, выезжаем сейчас же, — отдал приказ Ланселот, и оба друга радостно вскочили.

Персиваль, проходя мимо Ланселота, хлопнул того по плечу.

— Вот теперь у тебя не скучно. А о мире не беспокойся. Надерем саксам задницу и снова заживем мирно и дружно.

— Доктор Лоуренс, вы вновь доказали, что по праву считаетесь самым удачливым археологом своего времени! Но неужели вы думаете, что король Артур существовал на самом деле? Не ошибаетесь ли вы, столь прямо заявляя об этом? Может быть, нужно найти еще доказательства, провести дополнительные раскопки?

— Ваша находка совершила революцию в умах англичан! Как вы думаете, есть надежда найти потомков Артура?

— Когда будут проведены раскопки Камелота? Вы планируете сами их возглавить?

— Что натолкнуло вас на поиски в собственном саду? Не хотите провести раскопки других древних замков? Возможно, они тоже построены на остатках крепостей рыцарей Круглого стола?

Хелен поспешила зайти в подъезд. После пресс-конференции, устроенной руководством университета в ответ на публикацию ее работы о раскопках в Сент-Невилле, репортеры преследовали ее всюду. Без внимания не остался и Стюарт со своей командой, и даже у студентов, участвовавших в работах, беспрестанно брали интервью. Англия будто сошла с ума. Ведь история, так долго считавшаяся легендой, сказкой, вдруг начала оживать.

У Хелен голова шла кругом от всех этих интервью и ученых споров, и она снова уехала из Лондона в Сент-Невилл, но обнаружила там не только толпу зевак, но и своих родителей, а еще бабушку с дедушкой, которые на радостях прервали свой второй медовый месяц и вернулись в родовое имение. Дед долго тряс руку внучки, пока Хелен приходила в себя от потрясения: она намеревалась спрятаться здесь от мира, который каждый день требовал от нее новых ответов, но вместо этого вновь попала под град вопросов.

Мать, которую она не видела уже почти год, немного изменилась, очевидно, вследствие очередной пластической операции, но была так же мила и весела, как и каждый день своей жизни, и неустанно хлопотала вокруг Хелен. Отец радостно обсуждал с дедом планы переустройства дома под небольшую гостиницу, и лишь бабушка не принимала участия в этой феерии. То, что Сент-Невилл построен на месте замка Ланселота, не было для нее новостью на протяжении полувека.

Хелен выдержала в обществе родственников не больше часа, затем, под аккомпанемент дедушкиных слов: «Я знал, что здесь жил Ланселот», отцовских: «Теперь мы сохраним Сент-Невилл» и материнских: «Золотко, ты просто умница», — она убежала в свою комнату. Как и предполагалось, публикация работы об обнаружении возможного замка одного из рыцарей Круглого стола наделала много шума, и многие ученые склонны были считать ее последнее открытие больше авантюрой, нежели настоящим научным трудом, но тем не менее результата она добилась — кредиторы отстали от деда, и Сент-Невиллу перестала угрожать продажа. Скоро сюда нагрянут толпы туристов, и нужно лишь подготовить им надлежащий прием, чтобы замок начал окупать себя.

Все найденные артефакты принадлежали семье Хелен как собственнику земли, на которой проводились раскопки, поэтому все они после презентации ее работы были возвращены сюда и сейчас хранились в библиотеке. Дед собрался заказать специальные выставочные столы, чтобы туристы могли рассматривать экспонаты, а также представить в своеобразном музее все генеалогическое древо семьи, начиная с первого графа Роберта Невилла. Он уже загорелся этой идеей и заразил своим энтузиазмом всю семью.

Хелен вновь захотелось увидеть мечи Ланселота. Из всех найденных вещей она умолчала лишь о перстне, который носила не снимая с того самого дня, когда он был найден, но ближе всех к Ланселоту ей почему-то казались мечи. Когда она смотрела на них, он представлялся ей в гуще битвы, и она видела его перед собой, как живого. Она выглянула за дверь и прислушалась. Было уже за полночь, и семья наконец-то угомонилась и разошлась по спальням. Хелен спустилась в библиотеку и включила свет.

Мечи лежали на столе в обитых красным бархатом длинных деревянных футлярах, изготовленных для презентации. Хелен со вздохом коснулась одного из клинков рукой.

— Ланселот…

Не проходило и дня, чтобы она не вспоминала о нем, и каждый день, ложась спать, молила о том, чтобы увидеть его хотя бы во сне, но сны ей больше не снились.

Раздался звук открывшейся двери, и Хелен резко обернулась. В дверях стояла ее бабушка, леди Кассандра.

— Что тебе нужно? — вырвалось у Хелен, все еще не простившей бабушку за то, что та вернула их в настоящее, не дав попрощаться и объясниться с Ланселотом.

— Я знала, что ты придешь сюда, — сказала леди Кассандра, не обращая внимания на недовольный тон внучки. — Я много думала над твоими словами, что ты полюбила кого-то… там… Кажется, теперь я знаю, кто ты.

— Кто я? — Хелен недоуменно подняла брови. О чем говорит бабушка?

— Помнишь ли ты первоначальный вариант легенды, тот, который был в этом мире до того, как ты изменила историю?

Хелен кивнула. Куда клонит бабушка?

— Помнишь ли ты, что случилось с Ланселотом после битвы при Каммлане?

— Существуют две версии продолжения легенды относительно судьбы Ланселота, — прервала ее Хелен. — О каком варианте ты говоришь?

— Оба варианта реальны, и оба зависят от тебя. Я поняла это лишь сейчас и поспешила к тебе, чтобы сказать. В одном варианте Ланселот становится странствующим рыцарем, не в силах забыть Гвиниверу. В другом — женится на Элейне, дочери короля Пелеса из Корбеника. Я жила в его мире почти полвека, никакого короля Пелеса нет.

— Почему ты рассказываешь мне все это? При чем здесь несуществующий король Пелес?

— Пелеса нет, но есть Элейна, вызвавшая ревность королевы Гвиниверы. Элейна, спасшая Ланселота, исцелившая его от тоски по королеве. — Леди Кассандра перевела дыхание. — Дорогая, ты и есть Элейна.

Хелен изумленно уставилась на бабушку. Как она сама не догадалась! Ведь она перечитывала легенду после возвращения из пятого века. Там до сих пор неясная концовка, но Элейна присутствует во всех вариантах.

— Я и есть его возлюбленная Элейна? Но, бабушка… — Хелен не знала, что сказать, что думать.

— Твоя миссия еще не закончилась, Хелен, — загадочно улыбаясь, продолжила бабушка. — Ты можешь воплотить в жизнь одну из версий легенды. Либо Ланселот останется один, либо ты выйдешь за него замуж и сделаешь его счастливым.

— Выйду замуж? Но каким образом?

Вместо ответа леди Кассандра достала из выреза платья золотой медальон.

— Мерлин дал мне его на случай, если я не смогу жить в этом мире и захочу вернуться обратно. Сила медальона действует один лунный цикл. Когда мы вернулись сюда, было новолуние, и завтра оно наступит снова и Врата времени навсегда захлопнутся для нас. Возьми. — Она протянула медальон Хелен, и та машинально взяла его. — Ты должна решить сама, что делать дальше. Но перед тем, как принять решение, я должна предупредить тебя: вернуться в двадцатый век ты не сможешь, поскольку не оставишь после себя ни одного потомка. Род Лоуренсов прервется с твоим уходом.

С этими словами леди Кассандра вышла из библиотеки. Хелен ошеломленно смотрела ей вслед, пока до нее не дошел смысл слов бабушки. Она может вернуться обратно! К Ланселоту! Безумная радость охватила ее на мгновение, но тут же угасла. С ее уходом в пятый век род Лоуренсов прервется. Вот почему она так торопилась с выбором жениха, что даже не обращала внимания на чувства! Ее толкало к этому то проклятие, которое отправляет женщин семьи Лоуренсов в прошлое. Все они оставляли после себя детей, чтобы те могли продолжить их род дальше, и лишь она, эмансипированная женщина прогрессивного двадцатого века, не смогла выполнить это условие. Хелен сжала медальон. Путь к Ланселоту открыт, но она все равно не может воспользоваться им. И даже если бы у нее были дети, как она смогла бы бросить их?

Хелен взглянула на мечи, на кольцо с рубином.

— Прощай, мой рыцарь, — еле слышно прошептала она. — Прощай, мой Ланселот.

Затем открыла окно и выбросила медальон в темноту.

На следующее утро ей не хотелось вставать. Она не знала, что будет делать дальше, чем будет заниматься. Археология больше не интересовала ее. Она нашла главную сенсацию для себя и не хотела более находить для других.

Хелен лежала так до тех пор, пока к ней не начали стучаться.

— Дорогая, уже обед! Ты пропустила завтрак!

«Большое дело», — подумала Хелен. Даже будучи англичанкой, она не любила английские завтраки. Что может быть привлекательного в овсянке? Вот в Солсбери Ланселота она устраивала настоящие пиры. Вспомнив выражение лиц рыцарей, впервые попробовавших ее торт, Хелен грустно улыбнулась. Нет, она больше никогда не увидит их. Ни Тристана с Персивалем, постоянно подкалывавших друг друга и так любивших славные битвы. Ни Галахада, который, живи он в ее время, считался бы настоящим ботаником, впрочем, в пятом веке его тоже называли книжным червем, но, несмотря на тягу к учению, он был не менее храбрым рыцарем, чем остальные. Ни Гавейна, сразу ставшего ее другом и не раз помогавшего ей. О Ланселоте она старалась не вспоминать, потому что при каждом воспоминании боль в сердце вновь давала знать: чувства никуда не ушли.

Хелен со вздохом перевернулась на другой бок. Кого она обманывает? Она никогда не забудет его. Она никогда не полюбит другого. Разве есть на свете еще один мужчина, способный сравниться с ним? Она с тоской посмотрела на перстень. Даже если найдется, это все равно будет не он. Не ее Ланселот. Не ее лучший рыцарь всех времен и народов.

— Дорогая! Вставай же! Угадай, кто к тебе приехал! Здесь Рита!

Хелен нехотя шевельнулась. Пожалуй, действительно нужно встать. Появился хоть один человек, который не заражен энтузиазмом родственников, и поэтому с ним можно нормально поговорить. Но, услышав, что дедушка во дворе объясняет ее подруге, как будут производиться восстановительные работы, а Рита восторженно внимает каждому его слову, она снова завернулась в одеяло. В конце концов, Рита до вечера никуда не денется.

— Дорогая, к тебе можно войти? — снова раздался за дверью голос матери, и Хелен все же пришлось встать.

Проходя мимо зеркала, она автоматически отметила всклокоченные волосы и красные от бессонницы и невыплаканных слез глаза. Мать будет недовольна. Сюзанна де Мейер-Лоуренс никогда не позволяла себе показываться на людях в неподобающем виде и того же требовала от окружающих. А больше всего — от собственной дочери.

— Милая, что с тобой? — были ее первые слова, когда Хелен открыла дверь.

Как она и предполагала, мать ужаснулась ее внешнему виду. Не спрашивая далее ни о чем, она затащила дочь обратно в комнату и отвела ее в ванную, сунула Хелен в руки зубную щетку и принялась подбирать наряд на сегодняшний день.

— Вообще-то я хотела поговорить с тобой, но ты сегодня ужасная соня, — сказала мать после того, как Хелен вышла из ванной и села за туалетный столик.

Сюзанна взяла щетку и принялась расчесывать волосы дочери.

— Обычно ты встаешь раньше всех, но еще со вчерашнего дня была сама не своя. Понимаю, тебе не очень нравится наше общество, ты наверняка хотела побыть одна, отдохнуть от всей этой шумихи вокруг твоего имени. Но что поделаешь, дорогая, слава — это тяжелая вещь, и, чтобы ее нести, нужно быть очень сильным человеком.

Хелен от удивления чуть не обернулась посмотреть, ее ли мать говорит эти слова.

— Да-да, дорогая, можешь не удивляться, я знаю, что такое слава. Может быть, ты забыла, но ведь я была «Мисс мира».

Хелен действительно забыла сей знаменательный факт из жизни матери, поэтому недовольно скривилась. Сейчас мать начнет рассказывать о временах своей молодости, когда она была красива и, конечно, не позволяла себе выглядеть так, как выглядела Хелен этим утром.

— О чем ты хотела со мной поговорить? — поспешила она сменить тему.

Мать вдруг покраснела и села рядом с ней на стул. Хелен ждала, что она сейчас вновь разразится одной из своих длинных и цветастых речей, но Сюзанна молчала.

— Что случилось, мама?

— Ты не поверишь, дорогая. Никто не поверит. Мне ведь уже… — Мать снова замолчала и Хелен поняла, что она считает в уме, сколько ей лет. — Не важно, сколько мне лет. Главное, слишком много, чтобы вновь становиться матерью. Но так случилось, и мы с папой подумали, что это грех — отказываться от божьего дара, к тому же я всегда мечтала о сыне… Разумеется, я тебя очень люблю и о тебе я тоже мечтала, но если бы у меня был еще и сын, то я была бы просто счастлива…

— Мама, ты хочешь сказать, что ты… что вы с папой…

Сюзанна подняла на дочь счастливые глаза.

— Да, дорогая, мы с твоим папой ждем еще одного ребенка.

— У вас будет… сын? — Хелен все еще не могла оправиться от потрясения.

— Да, дорогая. Доктор говорит, что это мальчик. Ты не рада, что у тебя будет братик?

— Конечно, я рада, мама! — Хелен порывисто обняла мать и тут же отшатнулась, ошеломленная внезапным открытием. Она не последняя в своем роду! У нее будет брат! — Это же просто чудесная новость, мама! — закричала она от радости. Она свободна! Свободна от всех обязательств перед своей семьей и может распоряжаться своей жизнью, как пожелает!

Но тут же перед глазами встала прошлая ночь в библиотеке, и Хелен внезапно вспомнила, что сама отказалась от единственного пути, который мог привести ее обратно к Ланселоту. Она сама, своими руками выкинула золотой медальон бабушки! Хелен вырвалась из объятий матери и побежала вниз, на ходу крикнув ей, что спешит поздравить отца, чтобы не огорчить ее своим внезапным уходом.

Она пробежала мимо удивленных отца и деда, сидевших в гостиной, на ходу крикнув слова поздравления, и выбежала в сад. Перед окнами библиотеки стояла бабушка. Хелен резко остановилась.

— Сегодня чудесный день, дорогая, не так ли? — сказала леди Кассандра. — И утро тоже было чудесное.

— Да, конечно, — только и сумела выдавить Хелен. Как сказать бабушке, что она выкинула ее волшебный медальон?

— И знаешь, я гуляла здесь утром и кое-что нашла. Ты случайно ничего не теряла?

— Теряла, — снова промямлила Хелен.

Леди Кассандра протянула к Хелен руку и раскрыла ладонь. Там лежал золотой медальон Мерлина.

— Бабушка! Ты нашла его!

— Да, нашла и теперь думаю, правильно ли я сделала, что рассказала тебе о нем. Я так поняла, что он тебе не нужен.

Хелен завороженно смотрела на бабушкину ладонь, где в лучах солнца блестел медальон.

— Нет, бабушка, — наконец сказала она. — Он мне нужен. Я возвращаюсь туда, где осталась моя жизнь.

Обернувшись, Хелен увидела, как на ступеньках собрались все ее родные, взволнованно смотревшие на нее и будто догадавшиеся о том, что она задумала. Хелен вспомнила, что точно такими же взглядами ее провожали Персиваль, Тристан и Галахад, когда она въезжала в замок своей бабушки после битвы при Каммлане. Как будто они знали, что ей не следовало туда идти, чувствовали, что за этим стоит нечто большее, но, что именно, они не могли догадаться, иначе непременно остановили бы ее. И сейчас родители, дед и Рита смотрели на нее с таким же опасением. Хелен взяла медальон у бабушки и медленно пошла к ним.

— Мама, я выхожу замуж, — без предисловий объявила она.

— Замуж? За Дэвида? Но ведь он…

— За Ланселота. Рыцаря Круглого стола.

Минуту все молчали, пытаясь осмыслить эту информацию, затем Хелен продолжила:

— Я не уезжала в Лондон, когда пропадала. Я провела этот месяц в пятом веке нашей эры, во времени короля Артура.

Рита хотела что-то сказать, но Хелен не дала ей открыть рот:

— Не надо считать меня сумасшедшей. Это правда. Сейчас я хочу сказать вам, что решила вернуться туда. Навсегда. Я полюбила Ланселота и хочу прожить с ним всю свою жизнь.

— Но, дорогая… — пролепетала мать, но отец прервал ее:

— Сюзи, она полюбила. Не ты ли мечтала об этом?

— Вы можете прочитать обо мне в легендах, — добавила Хелен. — Меня там называют Элейной, женой Ланселота.

При этих словах дедушка радостно вскрикнул:

— Ланселота! Я знал, что он наш предок!

— Если Хелен — его жена, то вряд ли его можно считать вашим предком, — неуверенно возразила Рита.

— Не важно, — прервала всех Хелен. — Там — моя жизнь, мое будущее. И я жду лишь вашего благословения. Мне важно, чтобы вы помнили обо мне, чтобы вы продолжали считать меня частью своей жизни. Представьте, что я уехала в очередную экспедицию…

Папа, мама, я уверена, что мой брат будет достойным продолжателем рода Лоуренсов. Расскажите ему обо мне, о Ланселоте. Рита, желаю тебе счастья со Стюартом, он замечательный человек. Передай ему, что я была рада работать с ним, он лучший среди профессионалов. А тебе, дедушка, я вернула то, о чем ты мог мечтать, — бабушку. Думаю, она объяснит вам то, что не успела объяснить я. Прощайте, мои родные, мои любимые.

После объятий и слез все они поднялись вместе с ней на чердак, чтобы проводить. Хелен переоделась в платье, в котором пришла из пятого века и надела медальон на шею.

— Береги, себя, родная. — Мать обняла ее, и слезы сами собой потекли из глаз Хелен.

— Не забывай о нас, дорогая, и будь счастлива. — Глаза отца тоже увлажнились, когда он обнял ее.

— Всегда помни, кто ты такая, Хелен, гордись тем, что ты Лоуренс. Покажи им там, что значит быть настоящим британцем. — Дедушка от нахлынувших чувств закашлялся, тщетно пытаясь скрыть навернувшиеся на глаза слезы.

— Милая, я знала, что ты найдешь свою судьбу, только не знала, что так далеко. Неужели я никогда больше не увижу тебя? — плакала Рита. — Ты оставляешь меня без моей лучшей подруги.

— Уверена, у вас со Стюартом будет куча детишек и тебе будет не до меня, — сквозь слезы улыбнулась Хелен. — К тому же если ты поторопишься, твой первенец будет почти ровесником моего брата, и вам с моей мамой найдется о чем поговорить.

— Нужно идти, Хелен, — вмешалась леди Кассандра. — Если не воспользоваться медальоном до восхода луны, его сила исчезнет.

— Бабушка! — Хелен порывисто обняла леди Кассандру. — Спасибо тебе за все!

Бабушка оглянулась на своего мужа и улыбнулась:

— Это тебе спасибо, дорогая.

Хелен еще раз посмотрела на всех. Мать с отцом стояли, крепко обнявшись и держа друг друга за руки. Дед гордо глядел на нее. Он был уверен, что она не посрамит гордое имя Лоуренсов даже в диком пятом веке. Рита смотрела сквозь слезы, с нескрываемой печалью, но вдруг улыбнулась, и эта улыбка подбодрила Хелен. Она ведь идет не куда-нибудь в незнакомое место, а к своему Ланселоту! Она еще раз посмотрела на бабушку, и та кивнула ей. Хелен медленно открыла медальон.

— Они ошиблись! Какого черта? Персиваль, разворачивай воинов! Эти олухи не могут отличить сакса от обыкновенного бродяги! Боятся собственной тени! И кстати, где ваша хозяйка? Она мне должна еще за прошлый визит!

Голоса доносились будто бы из ниоткуда, и Хелен попыталась открыть глаза, чтобы понять, где разговаривают. Где она? Мгновенно вспомнив, что она сделала минуту назад, Хелен вскочила, но от головокружения чуть не упала. Внезапная радость охватила ее, когда она поняла, что слышит родной голос. Все еще пошатываясь, она подошла к окну. Счастье разлилось по всему ее телу. Она смотрела и видела то, о чем мечтала столько времени, — своего рыцаря, своего Ланселота. Она хотела крикнуть, но из горла вырвался лишь хрип.

Разъяренный Ланселот гарцевал на своем коне, и крестьяне едва уворачивались от мощных копыт.

— Я спрашиваю: где леди Кассандра? — вновь прогремел он.

— Ланселот, в прошлый раз мы обшарили здесь всю округу, — вставил Тристан, желая успокоить друга.

— Я сейчас сам все проверю!

— Если бы им в амбаре встретилась мышь, они и тогда бы вызвали нас на подмогу, — проворчал Персиваль, подъезжая к Ланселоту и беря его коня под уздцы. — Раз уж мы здесь, пусть нас хоть накормят.

Ланселот недовольно оглянулся. Его воины готовы ехать обратно хоть сейчас, но он гнал лошадей от самого Солсбери, и сейчас нужно отдохнуть, пока есть такая возможность. Взгляд его невольно обратился к дверям замка, и от внезапного удивления он едва не упал с лошади. Там стояла… Хелен.

Он не помнил, как слез с лошади, как поднялся по ступеням, он видел лишь ее лицо, такое дорогое и такое недоступное… Их разделяли пятнадцать веков, и, возможно, она лишь привиделась ему. Наверное, со стороны он выглядит настоящим дураком, если ее нет на самом деле, но ему было все равно. Она не приходила к нему даже во сне, а ему так хотелось увидеть ее еще раз. Ланселот взял ее лицо в ладони и изумился тому, что она настоящая.

— Ты вернулась? — выдохнул он. — Ты вернулась…

Хелен смотрела на него, не в силах оторвать глаз.

— Как? Как ты смогла? — Ланселот все еще не верил своему счастью. Ему казалось, что она вот-вот растает в его руках, и поэтому он с силой обнял ее и прижал к себе. — Нет, больше я тебя никуда не отпущу. Никогда, никогда.

У Хелен на глазах выступили слезы, и, еле проглотив комок в горле, она прошептала:

— Ланселот…

— Ты бросила меня, но вернулась. Почему? — Ланселот вдруг с недоверием отстранил ее от себя и заглянул в бездонные, полные слез радости глаза.

— Я вернулась, потому что поняла: мой дом здесь, с тобой. Я поняла, что люблю тебя, и Мерлин позволил мне вернуться, — сумела выговорить Хелен, обеими руками обнимая его.

— Наконец-то, — вдруг недовольно сказал он, — наконец-то ты поняла, что любишь меня. Теперь-то ты согласна стать моей женой?

Хелен счастливо улыбнулась, пряча лицо на его широкой груди.

— Я согласна, — еле слышно сказала она.

— Что?

— Я согласна!

Ее слова потонули в горячем поцелуе, но троекратный боевой клич рыцарей за их спиной заставил обоих обернуться, и у Хелен на глазах вновь выступили слезы. Тристан, Персиваль, Галахад и еще множество воинов, ее воинов, приветствовали ее возвращение и их союз. Вот теперь она точно была дома!