Братец у нее — реальный скупердяй! К этому выводу пришла Лара после длительного обсуждения фасона и украшений ее свадебного платья, после страдающих гримас Варта при напоминании, что и гардероб ей нужен, хотя бы мало-мальский, и нужен срочно, так как Лара сильно сомневалась в том, что Леон хоть на день после свадьбы во дворце задержится. Хорошо, если ей на пару с лекарем удастся уговорить его в городском особняке неделю пожить, пока раны хорошо не затянутся, а то ведь он сразу в долгий поход рвануть может. Когда же Лара украшениями «своей» матушки поинтересовалась, которые всяко должны были к ней по наследству перейти (эти драгоценности к наследию Зоиларов отношения не имели, вообще-то!), то на лице Варта явственно читался горький вывод, что даже самые пышные похороны сестры ему обошлись бы куда дешевле, чем ее неожиданное «восстание из полумертвых».

Обедать Лара осталась в кабинете короля, а потом двинулась кормить своего нареченного. Когда она, вооруженная подносом, сплошь уставленным тарелками, и с бутылью противовоспалительного отвара под мышкой, решительно вошла в его спальню, генерал даже не попробовал воспротивиться действиям «сестры милосердия». Леон был заметно чем-то раздражен, но колкостями, как утром, не сыпал, только посматривал на Лару исподлобья с неприкрытой враждебностью.

«Ничего, от любви до ненависти один шаг, значит, и в обратную сторону столько же», — утешала себя Лара, у которой сердце щемило от неприязненных взглядов любимого человека.

— К ужину нам с тобой вместе в тронный зал спуститься надо: Варт будет о нашей помолвке объявлять, — передала Лара указ короля. — Нарас обещал тебя развязать, под мою ответственность: я поклялась, что не позволю тебе руками размахивать и швы портить. Сам оденешься, как подобает, или проконтролировать?

Леон агрессивно прищурился, на его скулах заиграли желваки, он начал медленно багроветь, закипая как чайник, разве что струйки пара из ушей не шли.

— Не нервничай, — безмятежно посоветовала Лара, наливая женишку чая, — чайку вот мятного хлебни — успокаивает, а то не дай Бог давление поднимется, а это при ранениях грозит возобновлением кровотечения.

— Что может знать принцесса о ранениях? — презрительно буркнул Леон.

— Поверь, милый, много может знать! — хищно улыбнулась Лара.

Леон поверил. Черт его задери: до самых кончиков пальцев на ногах поверил! Ажно дрожь прошла. Что за ерунда творится, вообще?!

Леон был зол: солдаты, его лучшие воины, отказались мешать принцессе общаться с ним! Отказались не пускать ее в его покои! Мол, пусть генерал свои временные размолвки с любимой девушкой (!!!) улаживает без их участия: ее высочество так трепетно за него переживает, так старательно ухаживает, что они не намерены мешать ей в этом благом начинании. Еще и посоветовали с самого начала налаживать в семье дружную и мирную жизнь, канальи! И ухмылялись так «понимающе»! Чтоб им самые вредные бабы в жены достались и они бы с ними «дружную» жизнь налаживали, советчики фиговы!

Леон покосился на Солару: с каждым днем она выглядела все здоровее и… красивее. Лицо чуть округлилось, щечки порозовели, глаза стали яркими и блестящими и даже волосы перестали быть тусклой копной, а переливались в лучах солнца как соболий мех. Скоро она и вовсе писаной красавицей станет. Красивая, беспринципная, умная интриганка-обманщица — это самый ужасный вариант жены! Она даже его солдат под свою дудку плясать заставила! Леон содрогнулся, его снова затопила глухая ненависть к этой девице голубых кровей.

* * *

— Кажется, громкого скандала и в самом деле удалось избежать, — облегченно выдохнул король Варт Зоилар в конце праздничного вечера, посвященного помолвке лорда Леона Ардамаса и принцессы Солары Зоилар. — Если кто и слышал краем уха о ночном происшествии, то вслух никаких намеков не высказывает. Удивительно, что все придворные дамы сегодня столь необычайно вежливы и тактичны.

«Или просто не рискуют больше язвить по поводу принцессы Солары, — предположил про себя Леон, — она еще вчера показала им свои острые зубки и коготки, так что осторожность дам вполне понятна».

Леон стоял рядом с королем под руку с невестой и старался не смотреть в ее сторону, боясь, что может не сдержать порыва переломить ее тоненькую шейку. Леона бесила сложившаяся ситуация, бесило, что король, с которым он всегда был в дружеских отношениях (даже если и критиковал многие его решения), теперь так разочарованно и холодно смотрит на него. Варт — не Гильдар, его так легко в своей невиновности не убедишь. Хотя, Гильдар тоже не был убежден до конца, в его глазах время от времени еще проскальзывала отчетливая тень сомнения — и это тоже бесило. Раздражало и осознание того, что его — генерала, прославившегося во время войны своей смекалкой — провела как воробья на мякине эта тощенькая юная девица, только-только вышедшая из подросткового возраста и не видевшая в жизни ничего, кроме стен дворца. И горьким соусом к этой мешанине негативных эмоций шла печаль по его Кошке: такой разумной, такой понимающей и ласковой, которая своим мурчанием и искренней сердечной привязанностью к нему так скрашивала его одинокую жизнь. Не уберег он свое пушистое сокровище, не уберег…

— Новый гардероб Солары будет готов только через месяц, — известил Варт негромким голосом, не забывая улыбаться многочисленным лордам и леди, заполнившим тронный зал. — Честно говоря, я рад, что ты, Леон, в итоге задержишься в столице и поможешь мне разобрать весь тот бедлам, что ты устроил в день подписания мирного договора.

— В день подписания мирного договора я не дал заговорщикам отнять у тебя престол и корону, Варт, — тихо процедил Леон.

— Зато на все королевство ославил дураком-рогоносцем. Обязательно было таким образом добиваться признаний? Нельзя было заранее арестовать Драгейда и обсудить все без присутствия посторонних?

Леон оскорблено промолчал. Зато высказалась Солара:

— Бесспорно, что нельзя! Какие обвинения могли бы ваши сыскари выдвинуть против Драгейда до его попытки захватить власть?! Ровным счетом никаких. Тайну рождения Милора он бы тогда тоже не раскрыл — приберег бы напоследок, когда Леон покинул бы столицу, и последствия могли бы быть куда печальнее, чем теперь. И Гильдара бы вчистую оправдать не удалось.

— Как быстро вы спелись, — проворчал король, — как только я проглядел ваши шашни, понять не могу! Впрочем, если уж измену собственной жены не заметил… — и Варт, тяжело ступая, отошел от помолвленной пары.

Лара посмотрела на мрачное ожесточенное лицо Леона и прокляла всех демонов и все интриги на свете. Почему все так сложно, а?!

Лара с Леоном стояли на возвышении у всех на виду и молчали, застыв в напряженных позах, как две статуи.

— Советую хотя бы иногда улыбаться, иначе весть о том, что между вами уже начались конфликты, мигом облетит все королевство, — предупредил подошедший Гильдар. — А нашему королевскому дому уже предостаточно скандалов и конфликтов. Мою мать отправляют в далекий монастырь вместе с моим братом, мою бывшую невесту ссылают в суровую северную ссылку на окраину страны, так могу я хотя бы за тетушку и друга быть относительно спокоен?

Леон скривился и желчно сказал:

— Если хочешь быть спокоен, то в будущем обязательно следуй моему совету. Этот совет принято давать девушкам, но я дам его тебе, Гильдар: всегда закрывай дверь в спальню на засов! А не то окажешься внезапно принудительно женат и покоя в твоей жизни уже не будет никогда.

Леон увидел, как Солара побледнела, Гильдар вспыхнул, и его кольнула совесть. Но совесть-то должна была бы проснуться не у него! Не он тут главный лгун и притворщик, добивающийся неведомых целей.

Кронпринц тоже отошел от жениха с невестой.

Эта пытка праздничным вечером, который ни одно из главных действующих лиц не считало праздничным, продолжалась до самой ночи. Лара чувствовала, что ее ноги с неокрепшими еще мышцами вот-вот подогнутся, и она рухнет на паркет тронного зала. Леону пришлось буквально втаскивать свою невесту на второй этаж и отводить в ее покои, где он с огромным облегчением, как надоедливую муху, стряхнул ее со своей руки.

«Замечательно, — едва сдержала слезы Лара, смотря вслед уходящему и хлопающему дверью жениху. — Трагедия любви даже не в измене — она в равнодушии любимого!»

Бабушка-сиделка тихо посапывала на кушетке. Ноги Лары подогнулись, и она с превеликим удовольствием упала на четвереньки. Представила себя кошкой: выгнула спину, рыкнула утробно, и ей полегчало. Кошки не переживают о глупых возлюбленных, они философы по натуре и не понимают человеческих любовных терзаний. Пышное парадное платье не позволяло перемещаться на четвереньках, в отличие от повседневного (в Картуме незамужние девицы могли носить платья длиной чуть ниже колена, только платье «на выход» обязано было иметь юбку до щиколоток), так что Ларе пришлось снова встать и опять вдоль стеночки добираться до кровати.

Утро вечера мудренее и многие проблемы, казавшиеся непреодолимыми еще вчера вечером, с утра уже не выглядят таковыми: они теряют добрую половину своей видимой сложности и почти весь свой депрессивно-мрачный ореол. Сытный завтрак еще больше добавляет человеку оптимизма, а после кружки горячего чая жизнь и вовсе видится в розовом свете. Особенно когда в зеркале замечаешь, насколько похорошело твое новое тело, потихоньку набирающее недостающий вес. Крутнувшись напоследок перед высоким трюмо и одобрив собственный наряд, Лара решила, что сегодня стоит меньше напрягать своим обществом Леона: руки у него теперь свободны, в ее срочной помощи он не нуждается, а ей нужно сходить к портнихам, которым для шитья принцессиных нарядов выделили большую комнату во дворце, нужно потренироваться писать по-картумски, благо, образец написания букв у нее теперь есть — пространное письмо Варта Зоилара. И прогуляться по свежему воздуху тоже не помешает. А после обеда можно и к жениху заглянуть.

Дворец бурлил подготовкой к свадьбе, сад благоухал цветами, небо сияло голубым цветом, а солнышко светило вовсю — и Лара всеми силами держалась за свое хорошее настроение, не давая ему сбежать от нее в далекие дали печали.

Способствовали ее позитивному настрою и воины Леона, которые безоговорочно признали ее любимой невестой своего военачальника. Суровые солдаты из личного звена генерала Ардамаса расценили все последние события, как доказательства романтичной любви принцессы и генерала. Принцесса предпочла их сурового командира придворному хлыщу! Это дорогого стоит! Она не побоялась прибежать на тайное свидание к своему возлюбленному, невзирая на будущий гнев короля и сговоренного за нее уже жениха! Их генерал бился на мечах с соперником и победил его в тяжелом бою! Герцог позорно сбежал из дворца, а их обожаемый командир теперь выздоравливает под присмотром заботливой невесты. С точки зрения солдат все было проще пареной репы: они связывали мрачность генерала с недавней гибелью любимой кошки и с ранением, а не с Ларой, а его просьбу не пускать к нему принцессу расценили как нежелание мужчины показывать свою временную слабость перед любимой женщиной. И решительно пренебрегли такой глупой просьбой.

Солдаты нажаловались Ларе, что Леон мается на постельном режиме, на котором решительно настаивает лекарь, недовольный вчерашним выходом генерала «в свет», что страже уже не раз приходилось отгонять его высокородие от дверей и скоро они его не удержат на этом самом постельном режиме, так что только на вмешательство ее высочества и уповают.

«Мне и тут неплохо гуляется, — посопротивлялась Лара желанию немедленно бежать в покои Леона. — С фрейлинами со всеми познакомиться успела, они весьма неглупые и милые девочки, оказывается. Да и с признанными пираньями королевского двора — женой казначея и сестрой начальника дворцовой стражи — тоже общаться можно. Чего это я сломя голову побегу развлекать изнывающего от вынужденного безделья жениха? И куда это меня ноги тащат?! Ах, уже бегу? Нет-нет, иду спокойно и степенно, с кучкой фрейлин на хвосте».

Леон действительно маялся. Нарас после последней генеральской попытки сбежать из спальни стребовал с него честное слово, что он пролежит весь день в постели, и Леон пал жертвой собственной благородной привычки всегда держать данное слово. Читать книгу ему надоело, писать письма и разбирать деловые бумаги ему было запрещено, пообщаться к нему один лишь Огаст заскочил на минутку и сразу убежал на занятия с братом Бартом (монахом, который учил грамоте подрастающее поколение в поместье Леона и иногда сопровождал его звено во время военных действий), а попытки просто поразмышлять о жизни погружали генерала в беспросветную тоску этой самой жизни, в которой вдруг все так невесело и непонятно завертелось. В итоге, увидев на пороге свою ненавистную невесту, Леон даже немного обрадовался. Как бы он ни относился к этой девице, но собеседником она была неплохим.

Тем не менее, вид Леон принял самый недовольный.

— Добрый день, ваше высочество. Какими судьбами в этих краях?

— Добрый день, ненаглядный мой. Просто проведать тебя пришла. Ты уже обедал?

Получив утвердительный кивок в ответ и уточнив, пил ли он отвар Нараса, Лара стала рассказывать последние придворные новости, старательно выбирая самые смешные и никак с темами свадьбы и брака не связанные. Фрейлины и придворные дамы вовсю старались сегодня заслужить благосклонность принцессы и смешили ее от души.

Больше всего Лару позабавила история, приключившаяся с монахом королевского храма. Храм этот стоял на территории дворца, у самой ограды с восточной стороны, а за воротами ограды начиналось древнее кладбище с усыпальницами всех лиц королевской крови и важных придворных вельмож, заслуживших место на королевском погосте своими деяниями на благо государства. Следует отметить, что ночью на столбах всех ворот королевского дворца устанавливались в чугунных держателях горящие факелы, освещавшие дорогу припозднившимся посетителям высочайшей резиденции.

В начале мая старшая повариха королевской кухни праздновала свой день рождения и праздновала на широкую ногу — чай, не последний человек во дворце. До поздней ночи в дальнем флигеле на территории дворца, где она проживала со своей семьей, сидели гости и выпивали за здоровье именинницы. Два ее кузена, проживающих в Нижнем городе, дойдя до «полной кондиции», решили отправиться домой уже далеко за полночь и заплутали в королевском саду. Темно, холодно, на затянутом тучами небе ни луны, ни звездочки.

— И куда нам двигаться? — спросил один.

— Видишь свет от факелов? Они на воротах горят — вот на этот свет и пойдем, — сообразил второй.

Пошли они. Бредут, раскачиваются спьяну, спотыкаются, кряхтят, друг друга поддерживают. Бормочут под нос новомодную песенку с припевом «Кровь, как красное вино…» Собственно, один припев и бормочут, так как дальше память отказывает. Бредут на огоньки факелов, в сторону восточных ворот, тех самых, за которыми кладбище. Навстречу им монах шагает: «Так, мол, и так, что тут делаете, да куда путь свой держите?» — спрашивает.

Мужики ему и отвечают честно хриплыми да сиплыми голосами:

— Домой возвращаемся, а то уж утро скоро. Вот и идем до дому, на тот свет.

И рукой в сторону кладбищенских ворот указывают.

Тут с монахом обморок приключился. Впечатлительный он оказался. Суеверный. Еле отходили потом.

Радуясь, что ей удалось вызвать бледную улыбку на лице Леона, Лара решила закрепить первый шаг в сторону нормальных взаимоотношений и предложила сыграть в настольную игру. Однако тут возникли сложности: местные подобия шашек и шахмат довольно сильно отличались от земных собратьев, и Ларе не удалось в них с ходу разобраться. С картами вышла такая же история: здесь было шесть мастей, много разных значений карт и совершенно незнакомые правила игр с ними.

— Неужели вы никогда ни во что не играли? — изумленно спросил Леон, и Лара невнятно пробормотала, что длительная болезнь лишила ее возможности обучиться этим играм.

— Зато дала возможность обучиться интригам, — вновь насупился Леон, и Лара еле удержала порыв стукнуть его по упрямой голове дощечкой для игры.

— В крестики и нолики играть умеешь? — Лара принесла со стола разлинованный в мелкую клетку лист и карандаш.

Не умел. И не слышал про такое диво. Но быстро обучить этой игре можно даже малого ребенка. Леон сразу разобрался в принципах игры на девяти клетках, и Лара предложила сыграть на бесконечном поле:

— Выигрывает тот, кто сможет выставить по горизонтали, вертикали или диагонали пять крестиков (или ноликов), ясно? Поле ограничено только краями листа, начинаем с середины, — растолковала Лара, кладя бумагу посреди кровати на дощечку для местных шашек и усаживаясь на покрывало напротив Леона. — Руку береги, показывай, куда ходишь, а крестики я сама ставить буду.

«Отличная игра крестики-нолики! — счастливо смотрела Лара на разгорающийся на лице Леона азарт. — Самое то для генерала: тут способности и к тактике и к стратегии проявить можно».

В первых двух играх победила Лара, и Леон загорелся желанием ее обыграть. За время третьей игры они испещрили крестиками и ноликами весь лист, но в итоге снова победила Лара. Леон чуть не взвыл и тут же потребовал реванша. Когда четвертый лист уже наполовину покрылся мелкой вязью темно-серого графитового узора, игроков прервали:

— А что это вы тут делаете, а?! — с интересом спросил Гильдар. — Меня стража к вам пускать не хотела: «Примолкли они там, — говорят, — не мешайте, ваше высочество!» А я в ответ: вот именно, что срочно помешать надо, ведь не женаты еще, чтоб примолкать на целый час! А теперь вижу — зря переживал!

Гильдар шкодливо усмехнулся, нагнулся к Леону и тихо-тихо прошептал ему на ушко (Лара подивилась, как это ей каждое словечко услышать удалось):

— Тебе подсказать, для чего кровать люди используют? А то вы на ней или просто спите вместе, как Солара раньше признавалась, или в игры играете… Зря герцог так взбеленился прошлой ночью — я теперь абсолютно уверен, что вы в самом деле просто мирно спали! Может, мне лекарю на некие твои проблемы намекнуть, а, Леон?

Леон побагровел. Лара мысленно послала кронпринца по известному направлению самым витиеватым маршрутом. Гильдар осмотрел их возмущенные лица, хмыкнул что-то типа «Ну-ну!», и ушел.

Дальнейшая игра застопорилась. Слова друга слишком о многом напомнили Леону, а в Ларе пробудили слишком жаркие воспоминания о той единственной ночи, когда они совсем не собирались спать.

Леон почувствовал, что принцесса стала играть куда рассеянней, чем прежде, и стал бросать на нее испытующие взгляды: о чем призадумалась? Оказалось, что она тоже посматривает на него и посматривает на…

«Если она еще раз посмотрит на мои губы ТАК — я ее поцелую, — от этой неожиданной мысли Леона кинуло в жар. Он ужаснулся собственным желаниям в отношении этой коварной девицы и сделал вывод: — Надо Огаста в гостиной спать на кушетке положить, а то при незапланированном ночном визите невесты и яркий свет мне не поможет».

Быстро обыграв в этот раз принцессу, Леон, желая напомнить себе о женском коварстве, заговорил о судьбе Гильдара:

— Надеюсь, кронпринц уже перестал переживать о Диале. Настроение у него неплохое.

Лара несогласно покачала головой, припоминая все малозаметные признаки печали на лице Гильдара:

— Не показалось мне, что принц успел позабыть свою любовь к этой предательнице. Он похудел, его щеки чуть ввалились, резче обозначив скулы. Уголки рта всегда слегка опущены, если только он вынужденно не растягивает их в улыбке. Внутренние уголки бровей приподняты и слегка сведены — раньше такого не было. Он все еще сильно переживает, но старается этого не показать. Ему еще долго придется переживать эту горькую любовь: увещевания разума не способны в единый миг изменить наши чувства. Ему поможет то, что надежды окончательно оставили его и в своей дальнейшей жизни он места для Диалы уже не оставляет.

Леон пораженно посмотрел на принцессу: она не только коварна, но и проницательна! Он сам тоже замечал страдания Гильдара, но он-то близкий друг. И хорошо знает кронпринца.

— Он сумеет пережить это разочарование, — уверенно сказал Леон, — хоть Диала и порядком подорвала его веру в людей. Он теперь не скоро сможет кому-нибудь довериться и женится наверняка по сухому расчету, хотя всегда планировал создать семью по любви. Эта стерва лишила счастья будущего короля Картума.

Лара философски заметила на это:

— Пусть лучше кронпринцем, а впоследствии королем, станет хлебнувший горя и боли предательства мужчина, чем наивный, доверчивый, восторженный, романтичный юноша. Умение даже в родных людях подозревать возможных предателей — неприятное, но необходимое умение (и обязанность) короля, который имеет право верить только самым-самым близким, которые не изменят ему даже под угрозой смертной казни.

Леон не сдержал горькой иронии:

— Я не планирую стать королем, но этим умением вы меня уже обеспечили: я всегда буду подозревать в своей жене возможного предателя!

При этих словах все напряжение последних дней взметнулось в Ларе мутной волной, рождая в ней желание взвыть по-кошачьи и куснуть эту заразу как следует, чтоб неповадно было невесту обижать! В груди ее поднялось глухое ворчание, острые коготки вспороли ткань покрывала.

«Мне опять кажется, что ее глаза стали ярко-зелеными кошачьими глазами! А ноготки?!! Они превратились в острые когти?! Мне следует перестать пить коньяк в качестве обезболивающего средства», — поверил Леон в преимущества стопроцентной трезвости.

— Я уже не раз доказала, что никогда не предам тебя! — прошипела Лара. — И мне безумно жаль, что ты этого не помнишь… не знаешь! Хоть раз прислушайся к своей интуиции, Леон: разве она говорит тебе, что я твой враг ?!

Леон заглянул в яростно сверкающие глаза невесты и почувствовал окутавшее его тепло и доверие: его интуиция голосовала «ЗА» принцессу Солару!

«Пусть голосует далеко и молча, — разозлился Леон, — а я доклада Дригора дождусь!»

Он посмотрел, как торнадо в пышном платье пронесся по его комнате и выскочил за дверь, громко хлопнув ее. Посмотрел на раскиданные по постели игры. Вот зачем она все-таки приходила? Чего добивается?! На покрывале остались следы, как от кошачьих когтей… Чего он то ли не помнит, то ли не знает?! Леон потер лоб. Неприятно понимать, что ты ничегошеньки не понимаешь! Причем, уже не первый день. Какой-то сюрреализм вокруг него творится… Или мистификация еще продолжается?

Остаток вечера прошел у Леона скучно. Солара больше не появлялась (вот и хорошо, не очень-то и ждали…), Гильдар тоже, а солдаты решительно запрещали ему покидать пределы комнаты и смотрели на него неодобрительно: ах-ах, он обидел такую замечательную принцессу, которая вся из себя такая святая, а он — грубиян, который не ценит свою замечательную невесту! Тьфу!

Вечером пришел вызванный им Огаст, составил Леону компанию за ужином и сразу завалился в гостиной спать: ему рано утром надо было идти на тренировку к сотенному звена. А Леон маялся в постели без сна, то думая, как лихо провела его Солара и обманула всех его друзей, выставив его перед ними последним негодяем, то вспоминая, как она прикасалась к нему, как смотрела сегодня… и не только сегодня…

Леон решительно спрыгнул с кровати: ему срочно нужно расслабиться, прочистить голову и отвлечься от жарких воспоминаний о ласках вероломной принцессы! И есть очень простой способ сделать все три дела одновременно: он пойдет в дом доступных женщин. Тут близко, за два часа обернется.

Бесшумно одевшись и проскочив мимо спящего оруженосца, Леон вышел в коридор.

— Кудыть это вы навострились, ваше высокородие? — удивленно пробасил стоящий на страже солдат. Второй стражник встрепенулся и протер заспанные глаза. — Ночь-полночь на дворе!

И вот тут Леон впервые в жизни солгал! У него язык не повернулся признаться солдатам, куда он намеревается пойти. Они так свято верят в его скорый счастливый брак, а тут такое! Да они его скорее всего свяжут, к кровати прикрутят и Солару позовут, а та… Ух, Леона опять в жар бросило. Бежать, бежать надо, пока он сам невесту свою ненавистную искать не пошел!

— В сад выйти хочу, воздухом подышать. Не спится что-то. Вы меня совсем скоро-то не ждите, — через силу выдавил Леон. Врать — сложное дело, особенно с непривычки.

— А мне всегда спится, — зевнул разбуженный Леоном второй солдат.

— Ты еще молодой, — сказал первый, — я, когда женился, так переживал, что три ночи спать не мог. Сам не понимал, чего переживаю, но не спал.

Леон скорым шагом двинулся к лестнице. За его спиной молодой солдат тихо спросил у «бывалого»:

— А чего скоро-то не ждать? Холодно ночью на улице!

— Когда вдвоем — не то что не холодно, а жарко! — просветил «бывалый».

— О, ты думаешь, что…

— А че тут думать? Дело молодое. Да и поженят их через два дня.

В Леоне опять зашевелилась совесть, а интуиция проснулась и буквально завопила, что он совершает большую, ну просто громадную ошибку! Леон разозлился: он вправе поступать, как хочет! Ему даже Гильдар советовал любовниц завести! А интуиция пусть спит! Это на войне она нужна, а в мирной жизни он и без нее разберется!

И Леон стал спускаться по лестнице на первый этаж.

* * *

«Что-то непонятное со мной творится, — испуганно размышляла Лара, бегая на четвереньках по комнате. Дверь в ее спальню была закрыта и для надежности подперта креслом: мало ли, сиделке шум померещится и решит она принцессу проведать. — Стоит понервничать побольше — и сразу ноги не держат, рычание пробивается и когти, кажется, отрастают! Надо завтра глянуть на покрывало Леона — есть следы от когтей или все привиделось. Что со мной происходит?! Это же человеческое тело, откуда вдруг в нем кошачьи повадки взялись? Или это мой мозг еще не перестроился окончательно, не все животные рефлексы изжил? Но рефлексы рефлексами, а когти-то откуда?! Возможно, что это последствия лечения Дамиана: это он в меня какую-то заразу подселил, точно! Боже, он же не превратил меня в демона?!!! У них тоже когти! Демон я или не демон, Господи, дай мне ответ! Лучше уж мудрой улиткой быть, чем демоном! Так, надо успокоиться и все обдумать. Но как тут успокоишься?! Ой-ой, точно когти! А-а-а!!! Лара, перестань нервничать, Лара, перестань нервничать, ЛАРА, ПЕРЕСТАНЬ НЕРВНИЧАТЬ!!! Черт, мне еще Кошка советовала научиться в транс впадать, почему я ее не послушалась?! Как тут успокоиться без транса?! А когти уже весь ковер полосами избороздили, что горничная скажет? Впрочем, если она тут утречком вместо принцессы демонессу найдет, то говорить после такого перепугу сможет не скоро…»

Лара рухнула посреди комнаты, свернулась клубком и зажмурилась. Сперва было тихо. Потом стало слышно сопение сиделки за массивной дверью, шуршание мышей где-то под полом, шум ветерка за плотно закрытыми ставнями. Дальше — хуже: негромкие голоса расходящихся по домам и комнатам слуг и их шаги на первом этаже, храпы лордов с третьего этажа и тихие переговоры стражников по всему крылу дворца. А средневековый замок — это вам не панельная многоэтажка! Тут стены такие, что звукоизоляция полнейшая должна быть! В бытность свою кошкой настолько острым слухом Лара не обладала. Неужели она все-таки демон?! Нахлынуло на Лару и множество разнообразных запахов: влажного полотенца в ванной, мышей, что скребутся под полом, пыльной ткани гобелена и тысячи других. Запах мышей показался Ларе на удивление привлекательным и вкусным…

«Демоны питаются негативными эмоциями (теряемой при них энергией души), а не мышами, а эмоции я совсем не ощущаю, — с облегчением вздохнула Лара. — Получается, это кошачьи инстинкты и способности сохранились и усилились: острый нюх, чуткий слух, ночное зрение, любовь к мышам. — На последнем выводе Лару передернуло: — Фу! Так, стоило успокоиться — и когти тут же превратились в обычные ноготки. На ноги тоже встать теперь могу. Интересное дело… Может, я при сильных эмоциях и вовсе в кошку превратиться смогу? Кошечка, ты здесь, во мне? — от попытки обнаружить свою внутреннюю сущность Лару отвлекли звуки голосов: — А чей это знакомый голос с третьего этажа слышен? Леон в сад выйти собрался? Что он там забыл?»

Лара плавно поднялась, отряхнула свое повседневное платьице, в которое переоделась после ужина, и решила просто одним глазочком глянуть: тепло ли оделся суженый, не от жара ли начавшегося ему душно в комнате стало, не от раны ли разболевшейся бессонница мучает. Нюх у нее чуткий, болезнь легко распознает.

Неслышно ступая, Лара вышла на широкую площадку второго этажа. У стены полукругом стояли диванчики, рассеянный свет от горящих в фойе на первом этаже факелов тускло освещал пространство площадки. С верхней лестницы сошел вниз Леон и нос к носу столкнулся с невестой. Жар от него действительно шел, но, судя по всему, это был отнюдь не жар болезни, а жар совсем иного плана! Этот негодяй опять в бордель собрался?!!!

Неожиданное столкновение с Соларой перемешало все мысли в голове Леона. Ее приветливое поначалу лицо вдруг исказилось гневом, болью и обидой, и Леон почувствовал себя самой распоследней сволочью на свете. Глаза невесты снова вспыхнули ярким зеленым светом, зрачок хищно вытянулся, а пальчик, которым она ткнула ему в грудь, острым коготком проткнул его рубашку и царапнул по груди. Выражение ее лица стало таким устрашающим, что Леон невольно сделал шаг назад и припомнил, как уверенно говорила Солара, что хорошо разбирается в ранениях. Недаром у него тогда мороз по коже прошел от ее слов, недаром!

— Ненаглядный мой, впредь не советую соверш-ш-ш-ать паломничества в известные дома, — прошипела принцесса, — иначе я отреж-ж-жу тебе все, что меш-ш-шает тебе хранить невесте верность. Нарас перебинтует, конечно, но назад уже не приш-ш-ьет.

Леон сглотнул:

«Ничего себе, сколько злости в ее взгляде! Мои солдаты с такими злющими глазами насильников на деревьях вешали. Пустой совет мне Гильдар намедни дал: любовниц заведи! Похоже, не сложится у меня в этом браке с любовницами. Жена узнает — и мне уже никогда любовницы не нужны будут! Надо очень молчаливых любовниц выбирать и селить их подальше от дома. Как другие с женами договориться умеют?! Моя невеста никакой надежды на компромисс с первых же слов не оставила! Такую ярость не подделаешь, поймает на «горячем» — точно в монахи навечно служить отправит, никакая стража ее не удержит. И откуда она узнала, куда я собираюсь?!»

Последний вопрос Леон решил озвучить и, подавив все угрызения совести, холодно посмотрел на принцессу и спросил:

— Откуда такие познания о моих планах? Может, я по саду захотел пройтись?

Ответом ему было злобное рычание. Солару вдруг заколотило крупной дрожью, ноги ее подогнулись, и она ухватилась за перила. Часто и глубоко дыша, она смотрела на него перепуганными глазами, которые беспрерывно и хаотически меняли цвет с темно-карего на желтый и зеленый, переливаясь как бериллы в королевском венце. Ураганом налетевшее желание (а правду молвить, так потребность!) защитить, помочь, уберечь — толкнуло Леона к принцессе, заставило подхватить ее под руку и повести к ее покоям.

Проводив невесту до ее дверей и попрощавшись, Леон посмотрел, как она шагает в распахнутую перед нею дверь, оборачивается к нему и коротко, глухо говорит:

— НЕ СМЕЙ!

Солара скрылась в своих комнатах. Леон скрипнул закрываемой дверью, а потом чуть приоткрыл ее, решив проверить, как невеста до кровати дойдет: девочка молоденькая, слабенькая, только начала оправляться от долгой болезни (совесть генерала разошлась не на шутку). По мере наблюдения за невестой глаза Леона округлялись и округлялись, пока не заломило веки:

Принцесса наклонилась над дремлющей в кресле сиделкой и, убедившись, что та спит, со вздохом огромного облегчения опустилась на четвереньки, порычала утробно, выгнула спину, еще раз рыкнула грозно, потом встряхнулась всем телом и бойко посеменила в свою спальню, пофыркивая на ходу.

«Сумасшедший дом», — покачал головой Леон.

В глубокой задумчивости он прошел мимо удивленных его скорым возвращением стражников, лег в постель и долго смотрел в потолок, на котором пробившийся сквозь щель в занавесях лунный лучик рисовал причудливые кренделя и фигуры.