Следующее утро мало чем отличалось от предыдущего: в общем ряду также стояла леди Ардамас, не опоздавшая ни на минутку, только теперь на ней было не платье благородной леди, а простенький льняной сарафанчик голубого с синим цвета. И такой она выглядела свеженькой, миленькой и бесхитростной в этом сарафанчике, что Леону долго пришлось напоминать себе, что это та самая коварная, стервозная и пронырливая принцесса, которую он так сильно ненавидел еще шесть дней тому назад. Правда, теперь его мнение о жене стало меняться.
Десятка его лучших солдат, Дригор, Огаст и лекарь остались прежними, а вот обоз сильно пополнился: теперь он состоял из пяти телег и кареты. Пришлось не только Огасту в роли кучера выступать, но и половину солдат из десятки на телеги посадить, а их боевых коней в поводу повели конные солдаты. Леон прикинул, что таким караваном они долгонько до дома добираться будут. Ничего, зато не с пустыми руками приедут.
Лара ехала в карете со всеми возможными для позднего средневековья удобствами и думала, что надо хоть по полчаса в день приучать себя к езде верхом, иначе у нее совсем не будет возможности видеть своего генерала с близкого расстояния, а будет она видеть только пышный хвост его коня из окна кареты.
Местность, проплывавшая за окном, была Ларе уже знакома: сравнительно недавно она ехала тут в обратном направлении, направляясь из Буртана в Шарилу. Всего две недели назад это было, а казалось — несколько лет прошло. Пышное бело-розовое цветение кустов и деревьев успело облететь, молодая светло-зеленая листва успела потемнеть и запылиться у дороги. Заросли вдоль тракта шли густые и Лара порадовалась, что теперь ей не нужно опасаться за жизнь Леона и старательно высматривать в отдаленных кустах притаившегося киллера, как это было больше месяца тому назад при походе к Буртану.
Не желая терять времени даром, Лара задернула занавески на окнах кареты и начала эксперименты по выявлению собственных паранормальных способностей. Сконцентрировавшись, Лара напрягла зрение, стараясь разглядеть мелкую медную монетку в полумраке кареты. Слезы выступили на глазах, но надписи на монетке оставались нечитаемыми. Лара разозлилась — и зрение прояснилось, как по волшебству: и витой узор по краю монетки стал отчетливо виден, и номинал проступил, и герб Зоиларов на обороте она рассмотрела в мельчайших подробностях. Злость прошла, но кошачье острое зрение осталось.
«Ага, значит, нужен только первоначальный толчок», — запомнила Лара и вытянула вперед руку, стараясь трансформировать ноготки в когти.
Тут дело застопорилось. Как ни пыталась вызвать в себе Лара яркие эмоции, ноготки оставались ноготками. Даже воспоминания о том, как она поймала Леона на лестнице при попытке того в бордель наведаться, не помогали. А вот слух не подвел: стоило сосредоточиться — и сразу стали слышны тихие разговоры солдат, обрывок приказа Леона двум солдатам отправиться куда-то на разведку, скрип зерна в мешках, журчание ручейка где-то вдалеке. За плеском воды Лара расслышала шаги нескольких человек и коней. Это были самые отдаленные звуки, которые она еще воспринимала, и девушка сосредоточилась на них, проверяя и тренируя чуткость ушек. Время шло, карета Лары и шаги за ручьем сближались. Стало ясно, что шаги принадлежат четверым людям. Потом шаги сменились шелестом травы — молчаливые люди прилегли отдохнуть, а Лару вывели из состояния полной концентрации слова Леона:
— У ручья на постой встанем. Обедать пора.
Острый слух и зрение сменились на привычные, человеческие. Лара распахнула шторки на окнах и зажмурилась от ударившего в глаза ослепительного солнечного света.
Ручей был широкий и полноводный с кристально чистой водой. Он протекал по зеленому лугу, на котором обоз Ардамасов встал на стоянку. Телеги и карету поставили кругом, а внутри этого круга развели огонь. Лара смотрела на то, как даже временный лагерь в мирное время солдаты Леона превращают в укрепленный блокпост, и улыбалась: генерал — он всегда генерал. С этой стороны ручья берег был песчаным, пологим, а с другой: холмистым и заросшим кустами. Густые заросли на другом берегу были выше человеческого роста и покрывали всю равнину до самого горизонта. Ниже по течению пили воду кони, которых почему-то не привязали, как всегда, к деревьям, и не расседлали.
По оставленной узкой тропе между телегами Лара хотела спуститься к ручью, чтоб умыться и напиться воды, но ей преградил путь солдат.
— Не выходите с территории лагеря, леди. Это приказ генерала. Воды вам принесут.
Лара обескуражено посмотрела на него, потом перевела взгляд на Леона, который шел к берегу.
«Сам в ручье плескаться будет, а мне из ковшика умываться? А равноправие? Или он полагает, что я в ручье утонуть могу?!» — раздраженную духотой и жарой Лару неудержимо влекла к себе чистая и наверняка теплая водичка, в которую можно было бы хоть по колено зайти и руки-плечи скатить как следует.
Потом ее мысли потекли в другом направлении:
«С чем связаны такая неожиданная гиперопека и повышенные меры безопасности на простом привале? У Леона посттравматическое стрессовое состояние после войны? — забеспокоилась Лара, не понаслышке знакомая с этим синдромом: оно иногда наблюдалось у бойцов спецназа после тяжелых контртеррористических длительных операций, в которых погибало много людей и их товарищей. Друг Олега Маринова долго лежал в военном госпитале после того, как у него на глазах серией взрывов разметало на части несколько человек. И лечили его не только от контузии. — Не замечала раньше плохих симптомов. Но в столице они могли и не проявляться, а тут, на открытой местности… Леону нужно помочь адаптироваться к мирной жизни, нельзя его в таком взвинченном состоянии оставлять!»
Взволнованная Лара неосознанно перестроилась на острое кошачье зрение и слух, пристально наблюдая за поведением мужа. И тут в кустах за ручьем, где она слышала раньше движение четверых людей, послышались звуки взводимых курков.
— Ложись!!! — истошным голосом на весь луг завопила Лара, с неожиданной силой оттолкнула стоящего перед ней солдата и метнулась к Леону, сбивая его с ног и накрывая своим телом. Ой, какой он твердый! Каменный, что ли?!
Над лугом разнесся звук одиночного выстрела. Леон с раздраженным шипением скинул с себя жену.
— Вперед! — рявкнул он и свистнул.
Свистел не только Леон, свистели и солдаты, а на этот свист к ним неслись галопом кони. Генерал взлетел на гнедого и ринулся через ручей в заросли. Лару подхватили под руки и поволокли под прикрытие телег.
— Что ж вы творите, леди! — укоризненно выговаривал ей Петкось (рядовой из личной охраны Леона, не желавший пускать ее к ручью). — Всю операцию провалили! Эх!
«Операцию?! У них тут у всех посттравматический стресс?! Или не в стрессе дело? Выстрел-то был!»
Лара осмотрелась: три воина и лекарь Нарас с ружьями наперевес сидели недалеко от нее, укрывшись за телегами и сторожа лагерь со всех четырех сторон света. Леон с остальными воинами уже скрылся в зарослях, откуда до чуткого слуха Лары доносился звук погони: много коней мчались по зарослям на юго-запад. Ларе не удавалось разобраться в количестве убегающих и догоняющих людей, но она предположила, что удирают те четверо, которых она слышала раньше. Перестав прислушиваться, Лара села на траву.
В центре лагеря мирно потрескивал костер, вокруг которого валялись мешки, стояли ведра с водой, и была рассыпана какая-то крупа. Три котла разных размеров тоже лежали рядом — их не успели ни над костром подвесить, ни водой наполнить, только крючки на палках над огнем болтались.
«Война — войной, а обед по расписанию!» — вспомнилось Ларе известное изречение и ей захотелось хоть в чем-то быть полезной. Девушка подняла самый большой котел и прикинула, сколько каши нужно сварить на пятнадцать человек, большинство которых — голодные взрослые мужики немаленьких размеров. Выходило — полный котел.
На звук льющейся в котел воды обернулись солдаты.
— Бросьте, леди, мы все потом приготовим, — укоризненно сказал Нарас, — сейчас мы не можем нарушить приказ генерала, бросить пост и начать кашеварить!
— Я и не прошу вас бросить пост и нарушить приказ вашего высокоуважаемого генерала! — огрызнулась Лара. Ее совсем тут за полезную единицу не считают? — Я и сама умею «кашеварить». Сидите спокойно, с ружьями в руках нервничать опасно.
Солдаты примолкли, сосредоточились на слежении за местностью, лишь изредка бросая на нее косые взгляды. А Лара заглянула в брошенный у костра мешок с крупой: что-то тут послали ей муж и Высшие Силы?
Перловка, чтоб ее!!!
Это ж надо — целый мешок перловки, на четверо суток!!! Перловки, черт!!! Хоть бы гречки взяли!
«Эх! Тяжела жизнь генеральской жены!» — мысленно застонала Лара.
А что делать? Помешивая булькающую кашу, Лара посмотрела в сторону других мешков с продовольствием: у нее еще два котла свободны, в одном чай вскипятить надо, а в другом можно и чего-то попривлекательней перловки наварить. Неужели ВСЕ мешки только этой жуткой крупой заполнены, которую в мире Саир даже в королевском дворце порой варят?
Убедившись, что крупа промешана хорошо и каша не пригорит, Лара закрыла котелок, подвесила над огнем второй котел и наполнила его водой для чая. Порывшись в запасах, девушка облегченно выдохнула: нашлись картофель и колбаса к нему и каше. Усевшись у костра и периодически помешивая кашу, Лара начистила картошки, а очистки закопала в землю, как это всегда делали на привалах солдаты Леона.
Погоня явно затягивалась, даже злосчастная перловка свариться успела и запыхтела под крышкой. Лара все тарелки, ложки, чашки уже нашла и достала, когда послышался шум от возвращения отряда.
Спешившись и в этот раз расседлав коней и пустив их пастись на луг, солдаты со своим генералом во главе вошли в лагерь. Леон ледяным строгим голосом обратился к четверым охранникам лагеря:
— Это кому вздумалось прямой приказ об охране лагеря нарушить? Взыскание всем выдать?
Воины вытянулись в струнку и Петкось отчитался:
— Не нарушали приказа, ваше высокородие! Глаз с окрестностей не спускали!
— А это как образовалось? — кивнул Леон на полные котелки и «накрытую поляну».
— Это леди Ардамас тут управиться изволила, — разъяснил Петкось и прибывшие с погони солдаты ахнули изумленно.
Леон недоверчиво осмотрел полянку и указал на холмик свежеразрытой земли:
— Картошку чистила и очистки закапывала тоже принцесса?
— Так точно, ваше высокородие!
Леон обернулся к Ларе:
— Как же вы все закопали? — недоуменно спросил он.
Лара пожала плечами:
— Как все — взяла лопату и закопала. Великое дело — с лопатой управиться!
Муж и солдаты посмотрели на нее так, будто она не с лопатой, а с адронным коллайдером управиться сумела.
Нет, ее тут в самом деле за бесполезный груз принимали?! В семье Савельевых хоть и имелись помощники по хозяйству, но члены семьи тоже не бездельничали: и готовили частенько сами, и картошку сажали-выкапывали на своей «фазенде»!
— Вольно! — скомандовал Леон, и все уселись обедать. Лара отметила, что только половина солдат разделяет истовую любовь генерала к перловке — остальные положили себе картошечки.
Соблюдая тишину во время еды, Лара мучилась любопытством: догнал отряд кого или нет, что выяснили? Пленных не привезли, но это не показатель: их могли застрелить или повесить. Лара невольно поежилась, несмотря на свою полную убежденность в справедливости и благородстве мужа: тот всех подряд жизни лишать не будет, если повесил — значит, было за что. Просто ей, как адвокату, было трудно принять такой единоличный суд: без следствия и защиты обвиняемых.
Пока солдаты быстро собирали вещи, Лара подошла к Леону и попросила разрешения немного на коне проехать.
— Зачем? И женского седла у меня нет, — нахмурился Леон.
— Затем, что мне необходимо научиться ездить верхом, а седло я с собой взяла — оно у меня в карете. Буду потихоньку приучать себя на нем ездить, тренироваться. Я недолго, не задержу нас сильно. Телеги все равно не очень быстро едут, я поспею за ними.
Леон задумчиво посмотрел на нее и согласился. Когда обоз тронулся в путь, Лара скакала рядом со своим генералом в самом конце, чтоб не тормозить отряд. Вот тут Лара и начала выпытывать у супруга подробности об этом инциденте у ручья.
Оказалось, солдаты Леона еще на выезде из Шарилы заподозрили слежку и двух человек отправили вперед — обследовать местность вокруг намеченного пути и места предполагаемого привала. Этот ручей — единственный источник питьевой воды на многие мили вперед, так что остановка возле него была легко прогнозируема любым врагом. По донесению этих солдат в кустах за ручьем было обнаружено четверо вооруженных мужчин, за которыми было решено установить слежку. Установили. Леон вызвался сыграть роль приманки, расхаживая вдоль берега на расстоянии выстрела. Предполагалось, что когда стрелки сосредоточатся на цели и будут долго прицеливаться, четверо солдат Леона их быстро захватят, подобравшись из отдаленных кустов (подобраться сразу совсем близко было невозможно и нужно было выиграть немного времени, чтоб подползти незаметно). Но стоило стрелкам взвести курки и поднять ружья, как развопилась леди Ардамас, и подползти не удалось! Стрелки побросали ружья и кинули наутек. В итоге эти сволочи успели ускакать на конях и скрыться, пока все остальные собирались в погоню. Догнать их не удалось, отыскать в огромных по площади зарослях тоже. Спасибо леди Ардамас!
— Роль приманки играл, говоришь?! — рассвирепела Лара. Она тут с демоном за лишний месяц торговалась, а он хочет половину лета в бессознательном состоянии с ранением проваляться или вовсе на том свете от нее спрятаться?! — А если бы тебя застрелили?!
— Да никто б не дал им времени хорошо прицелиться, — несерьезно отнесся генерал к переживаниям супруги, — а навскидку из ружья палят только в плотный строй наступающих солдат, в одиночную фигуру так не попадешь.
— Баран легкомысленный! — вырвалось у Лары. — Как только таких в генералах держат! Случайным выстрелом не раз людей убивали! Один-то гад выстрелить в тебя успел!
— Нет, — опроверг генерал вывод Лары, — это одно ружье от удара о землю в воздух разрядилось. Кстати, хотел спросить: откуда вы про стрелков на том берегу прознали? — и взгляд его стал острым и пронзительным.
— Услышала, как курки они взвели, — объяснила Лара.
— С расстояния в сто семьдесят метров? При том шуме, что стоял в лагере? Да ни в жизнь не поверю! — категорически заявил Леон и продолжил пронзительно смотреть на Лару.
— Ну и не верь, — устало отмахнулась Лара. Сколько можно доказывать, что она не верблюд?! В смысле, что не интриганка она, и не враг ему! Ведь ни единого словечка неправды никогда ему не сказала, а он только и знает: «не верю, не верю», — будто в игру детскую верю-не-верю играет. — Ты мне вообще ни в чем никогда не веришь, так чего мне силы тратить на то, чтоб с пеной у рта очевидное доказывать?
Леон зло и раздраженно цокнул языком:
— Мне очевидно, что вы многое скрываете и о многом умалчиваете. Не хотелось бы обременять Дригора обязанностью следить еще и за вами. Может, уже расскажете, какие заговоры творятся под вашим чутким руководством? Обещаю, что никаких жестких мер в отношении вас принимать не буду, о чем бы вы не поведали. Даже прошение о расторжении неконсумированного брака подавать не стану, раз уж вам так нужно числиться моей женой, но мне нужны ответы на мои вопросы!
Лара задохнулась от прилива негодования: расторжение неконсумированного брака?! Так вот почему он ее избегает — тут брак, оказывается, расторгнуть под таким предлогом можно! Ну, муженек, ты попал! Вот реально попал! Кто предупрежден, тот вооружен! Да ни одна дверь ее теперь не остановит, а хороший кляп и веревки она из постельного белья легко накрутит! Легко! А на вопросы его она ответит, вот прям сейчас и ответит!
— Ну так все же ясно, как белый день, Леон, — всплеснула руками Лара. — Удивительно, как ты сам еще не сообразил, что за заговор я готовлю! Ты же такой умный ! Это Дэмьен Раус подговорил Аскара Зоилара поактивнее проталкивать к трону Милора, очерняя кронпринца перед королем. Дэмьен хотел в последний момент рассказать Варту о тайне рождения его «сына», а в итоге: Гильдар обвиняется в покушении на тебя, Аскара с Милором отправляют в ссылку, и Варт остается без наследников. Тут, правда, Драгейд не ко времени вмешался. Но ничего, Гильдара и теперь «убрать» не поздно. Потом Раус женится на мне, дожидается смерти Варта и сам становится королем или регентом при нашем сыне, который будет единственным прямым наследником Зоиларов. А так как единственное препятствие на этом пути — ты, так как можешь захотеть себе корону забрать или Гильдара от врагов защитить, то мне и велено тебя обезвредить: подставить и крупно рассорить с королем, потом уехать вслед за тобой из столицы и проконтролировать твое убийство. А как только новые наемники справятся со своей задачей — отправить послание Раусу и поскорее обвенчаться с ним. Так герцогу еще и все земли твои достанутся — у тебя ведь кроме меня, твоей вдовы, других наследников не будет.
— Это правда? — Леон свел брови и посмотрел на Лару. Собственно говоря, ему самому нечто подобное в голову приходило. Точнее, после этого покушения он почти уверен, что так оно и задумывалось.
— Нет, не правда, — вздохнула девушка и безнадежно махнула рукой, — это я так виртуозно вру.
— Зачем?!
— Ты же сам требуешь объяснить тебе мотивы! Обещаешь запираться от меня в спальне до тех пор, пока я не расскажу тебе о своих «коварных замыслах»! Шпионить за мной обещаешь! Вот мне и приходится напрягать фантазию.
Леон раздраженно дернул поводьями, и гнедой неодобрительно заржал. Погладив по шее коня, Леон с досадой спросил:
— А правду сказать не проще?
— А правде ты не поверил! — обиженно напомнила жена о своем признании, сделанном в день свадьбы.
«Тьфу, опять двадцать пять!» — Леон пустил коня в галоп и вырвался в авангард их кавалькады.
Вечером обоз встал на ночлег на опушке соснового бора. Ларе устроили довольно удобную постель в карете, закидав узкое пространство между сиденьями мешками с овсом и постелив поверх рогожи. В итоге все внутренне пространство кареты превратилось в полноценную двуспальную кровать, но второе место в ней пустовало всю ночь: генерал в спальном мешке спал под открытым небом среди своих солдат, а Лара не решилась на захват военнопленного при таких многочисленных свидетелях. Пришлось отложить проблему консумации брака на потом.