В поместье Ардамасов были приняты исключительные меры предосторожности против вторжения демонских орд и их приспешников: помимо полного вооружения каждому воину-охраннику были выданы бутыльки со святой водой и объяснена диспозиция сил: демоны не могут пройти в дом и на придомовую территорию, но могут напасть за воротами особняка, а вот их верные прислужники среди людей могут проникнуть куда угодно, и нужно следить в оба, чтобы этого не произошло. Солдат убедил в серьезности ситуации сам тот факт, что их генерал, который всегда с открытым пренебрежением относился к всяческим суевериям, сейчас так уверено говорит о происках Темных Сил и раздает им святую воду. Дригор с Еремием, которым поведали всю подоплеку повышенных мер безопасности, с серьезными лицами обвешивались крестами и рисовали их краской на клинках холодного оружия. Слуг пугать излишними подробностями не стали и только строго наказали никого из посторонних на территорию господского дома не пускать и тут же сообщать охране обо всех замеченных неизвестных людях. На фоне этих волнений особой радостью стали приезд Тельда и готовящееся освящение старого храма, отремонтированного тремя приезжими монахами с помощью местного населения.
Брата Тельда супруги встречали на крыльце дома. Лара без стеснения бросилась обнимать спешившегося с коня монаха, попутно интересуясь, как прошла поездка, все ли здоровы у Килосов и разрешилась ли вчера от бремени любимая кобыла виконта, любит ли Тельд заварные пирожные с ванильным кремом и что он предпочитает на обед: рыбу или мясо?
— Счастье мое, ты огорошила своим напором нашего друга, — рассмеялся Леон. — Проходи, Тельд, долгожданным гостем будешь.
— Спасибо. Мир вашему дому, — пробасил Тельд. — Рад видеть, что вы так откровенно счастливы вместе.
— Счастливы, счастливы, не сомневайся, — честно признался Леон, проводя Тельда в гостиную, — я был слепым упрямым ослом и рад, что мой друг оказался куда прозорливее меня.
Тельд кивнул довольно:
— Значит, вы все прояснили и уладили промеж собой. Это хорошо, теперь ты не будешь выпытывать у меня тайну исповеди, а мне не придется иносказательно и долго объяснять тебе очевидные вещи.
За обедом Тельд рассказывал, что знал, про столичную жизнь. Рассказал, что к нему время от времени заходит побеседовать о жизни Гильдар, что молодого кронпринца понемногу отпускают боль и горечь предательства близких людей, что он готовится принять на себя бремя власти, так как Варту становится все хуже и хуже и он уже готовится отойти в мир иной. Гильдар дал распоряжение подготовить родовое имение своего родного отца к приему его матери и брата, так как намерен перенести их ссылку из монастыря в имение, как только пройдет положенный срок траура по Варту Зоилару. Гильдар планирует по достижении Милором тринадцатилетнего возраста забрать его к себе во дворец и обучать как принца, пусть и не наследного. Про Диалу кронпринц не говорил, но точно не собирался менять что-то в условиях ее ссылки или ссылки ее отца. Рассказал Тельд и о волнениях среди членов бывшего Святого Воинства, и что эти волнения были жестко подавлены королевскими войсками под предводительством Гильдара. О последнем Леону было известно: он вел с Гильдаром регулярную переписку и помогал ему советами в его первой военной кампании.
— Слава Богу, что остатки этого жуткого «воинства» теперь проведут свою жизнь в тюрьмах: они достаточно поиздевались над людьми в своих подвальных казематах, — подвела Лара черту под обсуждением прошлых дел «святого воинства». — А у нас завтра на рассвете заново отремонтированный храм освящать будут. Оставайтесь, Тельд, погостите и у нас маленько, ваш брат в претензии не будет.
— Благодарю за приглашение, погощу, — улыбнулся Тельд, — грех не погостить у такой замечательной хозяйки! Впервые я попробовал такую вкусную фаршированную щуку, леди Ардамас! Давно мечтал попробовать — мне не раз о ней брат писал.
— Да, это рецепт Лары — она несколько раз сама готовила, пока кухарка опыт не переняла, — похвастался Леон талантами жены.
— Вы тоже можете называть меня просто по имени, Тельд, — я же зову вас так, — предложила перейти на неофициальное общение Лара.
— Спасибо, Солара, — согласился монах.
— Просто «Лара», — поправила девушка и подкупающе улыбнулась.
Брата Тельда разместили в светлой и солнечной комнате гостевого крыла. За сменой вещей для него отправили слугу в имение Килосов. С тем же слугой монах передал родным записку, что задержится в гостях у Ардамасов. Ближе к вечеру вещи доставили. Устроившись в отведенных ему комнатах и отдохнув, Тельд пошел искать друга, с улыбкой размышляя о том, что никогда раньше он не видел Леона таким умиротворенным и сияющим внутренним светом. Светом взаимной любви и доверия. Не обманулся он тогда на исповеди в этой девочке, не обманулся! Впрочем, он убедился в правдивости всех признаний принцессы еще во время венчания, видя, какими глазами она смотрит на Леона. Его друг заслужил свое счастье.
Безрезультатно обойдя первый этаж в поисках хозяев дома, Тельд вернулся на второй и постучал в двери рабочего кабинета Леона.
— Одну минуту! — раздалось в ответ.
Дверь распахнулась, впуская Тельда в комнату. Леон был в кабинете один, если не считать сидящей на диване кошки. К кошке Тельд и подошел, погладил ее:
— Хорошо, что прислужники Ормонда обознались и твоя Кошка жива, — порадовался Тельд, — ты так горевал о ней, а она не только выжила, но и твой дом найти смогла. Действительно, удивительное животное!
Тельд сел на диван, посадил на колени кошку, стал ее гладить, не замечая слегка раздраженного взгляда друга. Когда его рука сдвинулась и стала почесывать животик довольно мурлыкающей кошки, раздался резкий окрик:
— Лара, иди ко мне!
Тельд вздрогнул, обернулся, но леди Ардамас в комнате не увидел. Пронаблюдав, как черный хвостик бежит в сторону хозяина, как Леон подхватывает на руки кошку и укоризненно ей говорит: «Лара, Тельд мне, конечно, друг, но веди себя прилично!» — Тельд возмущенно выпалил:
— Ты кошку зовешь тем же именем, что и жену?! Леон!
— А что такого? Зато не перепутаешь, как кого зовут! — вывернулся Леон, а кошка на его руках отрывисто зафыркала, смотря на сердитое лицо монаха и смущенного собственными словами мужа: он понял, что сказал, и как это прозвучало для ушей непосвященного в тайну друга. Расслабился Леон в присутствии товарища — раньше таких проколов у него не было.
— Кажется, ты злоупотребляешь безумной любовью к тебе твоей жены, — пробормотал Тельд, а Леон поспешил перевести разговор на другую тему, пока друг не развил из мелкого эпизода целую проповедь о взаимном уважении супругов:
— Поверь, она тоже частенько злоупотребляет моей безумной любовью к ней, — кошка негодующе мявкнула, а Леон продолжил: — Я не стал писать об этом в письмах, но сейчас должен рассказать тебе о тех серьезных происшествиях, что случились в начале лета.
И Леон кратко сообщил о попытке нападения на их обоз по дороге к дому, о предательстве управляющего, о похищении его жены.
— Есть достоверные сведения, что сейчас готовится еще одна попытка покушения на Лару, — предупредил друга Леон, — у нас в поместье вся охрана начеку. Говорю об этом, чтоб ты тоже был готов к возможному нападению и смотрел в оба.
Тельд встревожился, спросил о мотивах этих бандитов. Леон отговорился тем, что многие хотят отомстить ему за победу и за то, что с его подачи расформировали Святое Воинство. Его слова не до конца убедили Тельда, но монах согласился быть максимально бдительным.
* * *
Освящение храма должно было проходить на рассвете, а летом рассвет наступает очень рано. Зевающая Лара вяло плескалась в ванне, искренне восхищаясь энергичным и свежевыбритым мужем, который так бодро курсировал по ванной комнате, будто проспал не пять часов, а минимум десять.
— Ты сейчас заснешь в воде и утонешь, — проворчал Леон, вытаскивая жену из ванны и обматывая ее полотенцем, — тогда придется начинать службы в освященном храме не с венчания, а с отпевания, а это очень плохая примета.
— Фу, как цинично ты относишься к возможному утоплению жены, — попеняла весело Лара. — Хорошо, что Тельд твоих шуточек не слышит, а то пилил бы тебя да на путь праведный наставлял все утро.
Стоя смирно перед трюмо в ожидании, пока муж застегнет десяток мелких пуговичек на ее спине и завяжет сзади поясок на пышный бантик, Лара думала, что ее супруг бессовестно лишил почетной должности камеристок двух ни в чем не повинных девушек. Бедняжки быстро поняли, что лакомая должность камеристки навечно уплыла в загребущие ручки их лорда, а им придется удовольствоваться прежним званием горничных. Ежедневные прически Лара делала себе сама, привыкнув управляться с длинными волосами еще в бытность свою самостоятельной землянкой. В этом мире помощь горничных требовалась только в случае «выхода в свет», так как высокие прически-башни, что вошли сейчас в картумскую моду, сделать самой было нереально.
Отремонтированный храм сиял под звездами новой крышей, новыми дверьми, начищенными коваными перилами крыльца. Вокруг него уже собирались жители Ардовки и соседних деревень с охапками цветов и дубовых веточек в руках (дуб считался в Картуме священным деревом, отпугивающим злых духов). Тут и там виднелись вооруженные воины Леона, зорко высматривавшие среди толпы неизвестных, а во всех кустах вдоль дорог посверкивали в лунном свете штыки. Высоких гостей — лорда и леди Ардамас, брата Тельда — монахи пригласили дождаться начала церемонии внутри храма, на скамеечках исповедальни. Один из монахов составил им компанию и завел с Тельдом мудреную дискуссию о первоистоках веры. Лара до сих пор не нашла времени (и желания) прочитать местные Библию и Евангелия, так что быстро заскучала. Поэтому предложение второго монаха пройтись по храму и осмотреть его приделы, в которые только вчера завезли новые иконы и утварь, было воспринято с большим энтузиазмом. Леон не был увлеченным ценителем иконописи, так что решил остаться на своем удобном месте, строго предупредив жену, чтобы из храма она никуда без него не выходила. Лара пообещала и пошла вслед за святым отцом.
Свернув в правый придел, Лара подошла к огромному полотну, занимавшему половину стены и освещенному светом факелов. На картине был изображен мрачный угрюмый мужчина в монашеской рясе с пронзительными глазами и крючковатым носом.
«Очень неприятное лицо, странно видеть такое у монаха», — подумала Лара и спросила у сопровождающего ее святого брата:
— Кто изображен на этом полотне?
— Морт Самхейн, — с непонятным торжеством в голосе ответил Ларе монах.
Перетряхнув свои познания об истории религии Саира, Лара удивлено сказала:
— Морт Самхейн? Тот, что основал Святое Воинство?!
— Именно так, — усмехнулся «святой брат».
На полотно наползла высокая тень, но Лара не успела крикнуть — сзади ее ударил по голове третий «монах».
«Что творится в мире! Монахи — бандиты, это же надо! Вот почему именно мы на них нарвались и куда смотрел наш кошак, когда эти типчики тут нарисовались и принялись храмы восстанавливать?! Где «фэйсконтроль», служба безопасности с досье на каждого? Что за разгильдяйство в охранных службах?!» — бубнила в многострадальной Лариной голове кошачья сущность.
«Не бухти, нас и так теперь сотрясение мозга не минует, хоть ты лишние колебания своими воплями не создавай», — простонала Лара.
Она лежала связанная по рукам и ногам, во рту был кляп. В общем, как всегда, даже скучно. Хоть бы какое-то разнообразие в ее похищениях наблюдалось! А, нет: разнообразие есть — она не в спальне мужа, а в темном подвале, на каком-то камне. Она на алтаре?! Твою…
— Быстро ты в себя пришла, девица, минутка всего прошла, только вниз спуститься успели, — заговорил с Ларой один из двух склонившихся над ней монахов. — Это хорошо, что ты в сознании — мы не только обряд провести успеем, но и объясним все.
Лару стали окуривать благовониями, надевать на нее какие-то подозрительные амулеты и браслеты, один из «монахов» принялся читать молитвы. Или заклинания? Лара все больше убеждалась, что молитвами здесь и не пахнет. Она попробовала обернуться кошкой и поняла — не может! Не так «не может», как раньше, а словно ее принудительно что-то удерживает в человеческой ипостаси.
— Не суетись, мы все делаем, как предписано, сбежать не сможешь, — сказал тот монах, что был занят не чтением заклинаний, а опрыскиванием и окуриванием Лары какой-то дрянью. — Сам Морт Самхейн явился к нам, недостойным, и поручил нам великую миссию: возродить его дух в новом теле!
«Вот уверена, что ваш Самхейн тут и рядом не пробегал, а постарался вам мозги замутить демонский папочка, тот который весь из себя Темный! — билась в веревках Лара. — Кто еще вам мог подсказать способ, как оборотня в одной ипостаси удержать, если даже я, оборотень, такого способа не ведаю? И что он там лопочет? Надо послушать: разговорчивый бандит — находка для следствия!»
А «монах» просвещал свою жертву, что они сейчас проведут ритуал призыва по методу, сообщенному им Мортом Самхейном. Ритуал, в результате которого дух Самхейна вселится в ее утробу и возродится в ее первенце. Этот первенец будет иметь законное право на престол, которое даже Гильдар Зоилар оспорить не сможет, поскольку завещал его отчим прямых потомков Зоиларов на трон посадить.
«Ну, это не новость, нашим с Леоном будущим первенцем кто только не интересуется, весь Лискор замер в ожидании, какую фамилию мы старшему сыночку дадим. И Гильдар, зараза, действительно намерен с трона через десяток лет слинять и на нашего дитятку все проблемы королевские перевесить. Фиг вам всем! Мой сын будет расти в любящей семье, а не в королевском гадючнике! Сами со своими интригами разбирайтесь, нам и в деревне отлично живется! Уж всяко лучше, чем в Шариле! А духа никакого этот ритуал не призовет, он мою душу на Землю отправит, но вам-то об этом не сообщили, у вас другая информация «свыше».
Да, дезинформировали «монаха» знатно: он говорил о том, что возрожденный дух Морта Самхейна сядет на престол, подчинит себе все Братство и возродит Святое Воинство, поставит это Воинство во главе своей страны, а потом во главе всего объединенного Саира.
«Гигантомания и страсть к покорению мира кочует по всей Вселенной, — скривилась Лара. — Скоро Леон спохватится, что жена опять исчезла?!»
Ритуал явно подходил к заключительному этапу: речь «монаха», читающего заклятья, становилась все размеренней и торжественнее, опрыскивать и окуривать Лару перестали, вокруг ее тела на алтаре разложили какие-то блестящие темные камешки. Вот оба монаха дружно вскинули вверх руки…
В этот момент произошло несколько событий одновременно. Одномоментно .
«Монахи» громко выкрикнули последнее слово ритуала на неведомом Ларе языке, и от камешка к камешку зазмеились вокруг Лары огненные молнии.
Дверь в подпол вылетела от бешеного удара, и к алтарю подлетел муж с совершенно невменяемыми глазами и выражением озверевшего безумия на лице.
Прямо над лицом Лары соткалось из серебристых нитей лицо Дамиана и исказилось гримасой ужаса.
Последний миг ритуала на этом завершился, над Ларой вспыхнула огненная воронка, и ее сознание заволокло тьмой.
* * *
Все события и персонажи вымышлены, никаких совпадений с реальными событиями на Земле быть не может. Это вариация на тему того, как могли бы сложиться обстоятельства, если бы люди находились под тяжелым давлением Владыки демонов.
У ворот одного из крупных медицинских центров на черноморском побережье собралась воинственно настроенная митингующая толпа. Бледный заведующий этого центра толковал главбуху центра и заведующему отделения, в котором лежало тело Лары:
— Она почти полгода лежит в глубокой коме без признаков улучшений! А у нас волнения, проверки! На меня «сверху» знаешь, как давят?! Ты в курсе, что это не Росздравнадзор курирует проверки, а ФСБ?! ФСБ!!! Нас не в профнепригодности обвинят, а в саботаже правительственных программ по качественной и доступной медицине! Это государственной изменой попахивает! В этой измене нас и обвинят, чтоб народ успокоить, мигом обвинят, глазом моргнуть не успеешь! И чего мы ждем? Девчонка точно не выздоровеет, помрет, а у нас очередь в эту палату, очередь из живых , понимаешь?! И проверка, чтоб ее! Отключаем Савельеву, немедленно!
— Игнат Игоревич, там в августе вперед на полгода все проплачено, еще месяц остался! Давайте подождем до весны, а то нас Сантеро так по судам затаскает, что проверка цветочками покажется! Вначале его уведомить надо о расторжении договора! — верещал главбух.
— Нет, вы мне скажите: активность мозга есть или нет? — настаивал на своем руководитель центра, обращаясь к заведующему отделением.
— Минимальная. Физических нарушений в работе мозга нет, но активность меньше, чем обычно бывает в коме, — ответил заведующий.
— То есть, активности нет, — отрезал руководитель, — про минимальную и прочее забудьте, сейчас не до нюансов! Соберем консилиум и констатируем смерть мозга — точка. Вы знаете, что в стране творится?! Ролики эти чертовы видели?! Как они людей взвинтили — видели?! Консилиум и отключаем!
— Проплата, — застонал главбух, но тут у него зазвонил мобильный. — Света, я занят!!! Что? КТО?! Немедленно оформляй возврат, немедленно!!! Да-да, ты верно услышала! НЕТ, ТУТ НЕЧЕГО ДУМАТЬ! Никаких претензий выдвигать не надо! Возвращай, а то уволю!
Главбух утер лоб большим клетчатым платком и выдохнул облегченно:
— Дамиан Сантеро прислал требование о возврате неиспользованной части предоплаты за лечение Савельевой. Слава Богу! Отключайте! Я теперь вам не нужен, у меня все чисто и законно. Я пойду?
Заведующий центра радостно подскочил в кресле:
— Идите, идите! Так, Григорий Германович, собирайте всех необходимых для консилиума специалистов.
Специалисты собрались. Анестезиолог-реаниматолог думал о том, что по поводу этой Савельевой ему уже звонили и угрожали расправой над членами его семьи, если он и дальше будет препятствовать «освобождению палаты от полутрупа». Невролог думала о том, что эта молодая женщина, почти полгода проведшая в коме, возможно все осознаёт и понимает, но при этом не может ни видеть, ни слышать, ни рукой шевельнуть: какая жуткая полу-жизнь! И шансов на полноценную жизнь после такой комы у девушки нет, даже если она когда-нибудь чудом очнется. Лучше уж мирно уйти за грань жизни, чем так мучиться. Кто-то думал о том, что не по-христиански насильно удерживать душу в умирающем теле, что бы там ни было написано в законах, и что если есть возможность освободить хоть эту душу — то нужно эту возможность использовать. Кто-то, как и пикетчики у входа, думал, что при выборе между лечением больного, имеющего шанс на выздоровление, и поддержанием жизни в теле, которое вряд ли сможет снова стать разумным человеком, следует выбрать первое.
В результате долгого диалога с самими собой и под давлением перепуганного руководителя, врачи консилиума диагностировали смерть мозга у пациентки Савельевой Ларисы Васильевны. Оснований для такого решения в самом деле было много, врачи никогда не пошли бы на сделку с собственной совестью, если бы не стопроцентная убежденность в том, что Савельева все равно не сможет выжить.
Руководитель центра выдохнул облегченно:
— Спасибо, все свободны! Григорий Германович, вы задержитесь, мы с вами к Савельевой пойдем, вот только распоряжение подпишу. Так, заключение консилиума врачей, медицинская карта, и эти бумаги тоже надо взять… — я готов! Пойдемте.
У палаты Ларисы Васильевны Савельевой стоял целый кордон из мужчин средних лет брутального вида. Мужчины были невозмутимы и непоколебимы, никак не реагировали на крики прорвавшихся к палате пикетчиков с транспарантами. Пикетчики требовали освободить место в палате для детей-бесплатников, люди Василия Ильича и бровью не вели. Меж двух огней стояли офицеры полиции и не знали, что им делать: прорвавшихся митингующих из помещения выдворять или незаконную охрану от дверей палаты с ОМОНом отгонять. Алексей Иванович Гаврилов безуспешно пытался урезонить все противоборствующие стороны.
Руководитель медицинского центра посмотрел на творящееся безобразие и придумал «гениальный» выход из положения. Нырнув в комнату охраны центра, он потребовал:
— Вызовите сюда главного инженера здания, быстро!
Инженер пришел. Руководитель озвучил задание: полностью обесточить палату Ларисы Васильевны Савельевой, так чтоб ни один резервный генератор не смог питать медицинское оборудование в палате. Охранники и инженер неуверенно переглянулись. Григорий Германович возмущенно сказал:
— Так не делается! Решили отключить девушку, изволили подписать соответствующее распоряжение, так действуйте и дальше по инструкции, а не втихаря! Поставьте в известность ее родных, дайте им возможность принять такой исход, пришлите к ним психологов, дайте возможность перевезти ее в другой медицинский центр, в конце-то концов! То, что сейчас делаете вы — это незаконно!
— Чушь, — зашипел руководитель, — в такой накаленной обстановке, как сейчас, ее даже самая захудалая больничка не возьмет! Думаешь, только у нас проверки?!
— Я в этом не участвую, — твердо сказал Григорий Германович. — Я иду в палату и все говорю родным Савельевой. Они имеют право знать, что принято решение отключить их дочь от аппаратов жизнеобеспечения. Хотите меня уволить — увольняйте!
Заведующий отделения ушел, хлопнув дверью. Зазвонил мобильный телефон руководителя медцентра. Увидев на экране, кто звонит, Игнат Игоревич побелел, потом оглянулся на двух охранников и инженера, показал им высветившиеся на экране должность и звание звонящего, и включил громкую связь.
— Игнат Игоревич, — зазвучал голос Важной Персоны, — если вы немедленно не разрешите ваши затруднения и не освободите незаконно занимаемые в центре места для больных, нуждающихся в срочной терапии, то проблемы будут не только у вас, но и у всего персонала вашей больницы. В первую очередь — у руководящего состава и охраны, которая допустила, чтоб в коридорах больницы «братки» у дверей палат дежурили и мешали слаженной работе всего учреждения! У вас пять минут, дальше будут действовать наши люди.
Раздались короткие гудки. Руководитель выключил телефон.
— Отключайте, это приказ, — скомандовал он и главный инженер, судорожно сглотнув, трясущейся рукой потянулся к тумблерам на панели.
* * *
«Очнись! Очнись! Быстрее, а то поздно будет!» — орал во всю глотку мужской голос в Лариной голове.
«Слушай, уважаемый, иди в свою голову и ори там, — простонала мысленно Лара. — С семи утра и до одиннадцати вечера ори, а потом заткнись в соответствии с новыми поправками в гражданском кодексе РФ. Кстати, если сегодня выходной, то временные рамки меньше!»
«Очнись! Приди в себя, начни управлять телом! Тебя сейчас убьют!»
«Я в квартире Карины ночую? Это телевизор у ее соседей так орет?»
«Лара! Открой глаза, твою…!!!»
«Фи, как некультурно!»
Тут до слуха Лары донесся другой голос, от которого ее немедленно бросило в жар и тут же захотелось проснуться и увидеть обладателя этого замечательного хрипловатого низкого голоса:
«Лара, счастье мое, где ты?!»
«Леон!» — вспомнила Лара.
— Леон! — закричала она и рывком села на постели, распахивая глаза.
Вначале по ним резко ударил слепящий свет, а потом наступила кромешная тьма, в которой раздались громкие крики нескольких людей. Рядом с Ларой кричали ее родители, за стеной кричало множество голосов, потом распахнулись двери и помещение тускло осветил свет из длинного белого коридора.
«Это тот самый коридор, что видят при клинической смерти? — удивилась Лара. — Тут всегда такие толпы бродят?»
— Доченька, очнулась! — истерически завопил голос матери, и Лару стиснули в объятиях.
— Всем разойтись, я врач! Дайте осмотреть пациентку!
Вокруг Лары засуетились. Включили аварийное освещение. Ошарашенные таким воскрешением из мертвых пикетчики снимали на камеры телефонов воссоединение Лары с семьей и лили слезы умиления. Офицеры полиции под шумок тихонько выводили из больницы всех посторонних и любопытствующих. Следователь Гаврилов добавил Ларе еще одну порцию объятий и скупых мужских слезинок и стал названивать в отделение, чтоб обрадовать сослуживцев счастливым известием. Растерявшаяся и дезориентированная Лара опасливо осматривала знакомые лица и предметы родного мира, которые казались ей теперь жутко странными и непривычными. Кошачья сущность внутри испуганно молчала, забившись в самый дальний уголок Лариной души. Что ее так сильно испугало, Лара не разобралась, предположив, что все дело во множестве незнакомых для Кошки вещей и людей вокруг.
Спустя час про митинг уже все забыли, демонстранты мирно разошлись, перекачав себе с чужих айфонов сенсационное видео, как приходят в себя после долгой комы. Мышечный тонус Лары благодаря ежедневным процедурам был на хорошем уровне, и она могла передвигаться на своих ногах. Быстро проверив основные жизненные показатели девушки и убедившись, что они в норме, Лару со всей не возможной поспешностью выписали из больницы и отпустили домой, попросив забрать с собой и всех «неучтенных медбратьев».
— Это не больница, это концлагерь с принудительной газовой камерой в конце, — не мог успокоиться Василий Ильич Савельев. — Они же Лару убить хотели: электричество только в ее палате отключили! Сволочуги! Если бы дочь не очнулась, я б им напомнил про «лихие девяностые»! Всех бы в землю закопал!
— Папа, не произноси при мне таких речей, — нервно пресекла Лара преступные разговоры отца, — и при Алексее Ивановиче тоже!
— То, что это была попытка убийства — это точно, тебе надо сразу написать заявление, Лара. Можешь прямо здесь и сейчас написать, — мрачно посоветовал Гаврилов, вышедший вместе с Савельевыми на крыльцо медицинского центра.
— Не надо никаких заявлений! Я очнулась, все хорошо, сейчас другие проблемы решать надо! — взмолилась Лара, гладя по волосам мать, которая как приникла к ней с первой секунды, так и не выпускала дочь из рук. — На все руководство центра наверняка давили и давили сильно, уж Темный тут расстарался как мог, гад. Умеет же демон народ взбаламутить и озлобленную толпу собрать!
Гаврилов встрепенулся:
— Темный? Это что за авторитет? Лара, а что ты помнишь о том дне, когда впала в летаргический сон, перешедший потом в кому? Ты кому-то умудрилась перейти дорожку? Эта кома была искусственной, а сейчас тебя попытались убрать, когда поняли, что ты в себя приходить начала? Врачи не сообщали об улучшениях твоего самочувствия! Это…
Лара тихонько взвыла:
— Я отказываюсь от своих показаний, имею право! Ничего не знаю, ничего не помню! Дайте в себя прийти!
— Я без всяких заявлений в полицию свою дочь защитить смогу и отомстить тоже, — заявил Василий Ильич, а Лара снова взвыла: — Папа!!!
— Я этого не слышал, — открестился Гаврилов. — Лара, поправляйся, выздоравливай окончательно и возвращайся к нам — мы все страшно по тебе соскучились. Карина сейчас в Турции, но уже отправила тебе на WhatsApp кучу восторженных поздравлений с возвращением в мир живых и мне весь телефон оборвала. Ну, я пойду, не буду вам мешать, — Гаврилов наклонился к Ларе и прошептал тихо: — Отца успокой и присмотри за ним, а то наворотит дел — не расхлебать потом.
Лара обняла следователя и тепло попрощалась с ним. Гаврилов уехал. Савельевы тоже сели в машину и тронулись домой. Лара посмотрела на осунувшиеся за эти месяцы лица родителей и почувствовала себя последней эгоисткой: за нее переживали, с ума тут сходили, а она в другом мире жила себе спокойно и счастливо! Эгоистка и есть! Ведь даже сейчас мечтает вернуться в мир Саир. И вернется обязательно, недаром же ей Ведунья номерок телефончика передала. На Саире тело без души девять дней прожить может, нужно быстро успокоить родителей и возвращаться к мужу. Вопрос один: как успокоить родителей?! Сказать: «Не беспокойтесь, родные мои, я через пару дней помру, так вы не переживайте, так оно и задумано было»?!
«Не уверен, что твой муж на Саире, — как гром с неба раздался голос в голове Лары, — кажется, его тоже заклинанием переноса зацепило. Перестарался мой папочка с силой заклинаний-то».
ЧТО?! Этот голос в ее голове — голос Дамиана?! Это его она в бессознательном состоянии слышала? С какой такой стати он в ее голове разговаривает? Своей головы нет?!
«Вот и я о том же, — пробухтела глубоко внутри испуганная кошачья сущность, — ты, дурища, общежитие-то тут не разводи, душа не резиновая! Пусть этот демонюка в свое тело чешет, в нашем и так тесно!»
«А я не по своей воле тут! В астральном теле я слаб, не смог воспротивиться заклинанию переноса, вот меня и зашвырнуло к вам! Теперь моя сущность тоже сидит в этом теле, самостоятельно я отсюда уйти не могу! Я помочь хотел, когда на Лару настраивался!»
«Донастраивался! Выкатывайся отседова, внятным кошачьим языком говорю!» — возмущалась Кошка.
«Слушай, хвостатая…»
«Отставить пререкания! — завопила Лара. — Боже, если я когда-нибудь сойду с ума, то это точно не будет шизофренией с раздвоением личности — против раздвоения личности мне уже многократная прививка сделана! И от растроения личности тоже!»
«Кошек своих лучше воспитывать надо…»
— Дамиан! — предупреждающе прорычала Лара, не желая давать в обиду демону свою кошечку, но мать с отцом поняли ее возглас иначе.
— Появлялся твой Дамиан, только недавно надолго исчез, — проворчал отец, а мать спросила: — Ты еще не забыла его, доченька?
— Забудешь тут, — вздохнула Лара.
— Сильно он тебе в душу запал, — задумчиво сказала мать, — но и он к тебе, кажется, неравнодушен.
Дальнейшие рассуждения матери на эту тему Лара не слушала: ее пробил нервный смех. «В душу запал!» Вот уж запал, так запал! Никогда раньше она не думала, что это высказывание можно использовать в прямом смысле слова! В наипрямейшем смысле. Как его теперь из этой души вынуть?!
«Я не в душе, я в теле. Демон и душа несовместимы. Кстати, свет твоей души меня не обжигает — это доказывает, что я без злого умысла и совершенно случайно сюда залетел!» — растолковал все по порядку Дамиан.
«Крупнее всех залетела тут я, — вздохнула Лара. — Как я устала от этой всей ерунды, только месяц и пожила спокойно! — тут она вспомнила замечание Дамиана про Леона и завопила мысленно: — Где мой муж, демонюка проклятый?!»
«Скорее всего — на Земле и где-то близко. Его ведь тем же самым заклинанием, что и нас, перенесло, но он был не внутри круга, как мы, а снаружи, там другой магический фон заклинания, плюс его тело не удерживали на месте и в неизменной форме, как твое, на нем не было нужных артефактов, понимаешь?»
«Вывод, вывод какой?!»
«Я ж говорю: на Земле он, рядом с нами и в своем теле. А твое тело на алтаре осталось, на нем артефактов множество, которые и обороту препятствуют, и переносу тела…»
«Ясно. Вернусь — поснимаю все и в огонь швырну. Где Леона искать?!»
«А я откуда знаю? Я не встроенный GPS-навигатор!»
— Пап, останови машину, — попросила Лара, — и телефон дай позвонить: надо Гаврилова попросить одного человека разыскать.
Василий Ильич внимательно слушал, как дочь подробно описывает внешность неизвестного мужчины, который не говорит по-русски и совсем не знает город и страну. Забирая назад свой телефон, он спросил:
— Это кто?
Лара вздохнула в очередной раз:
— Вы не поверите: муж мой, причем венчанный, нас в церкви браком сочетали.
Мать всплеснула руками:
— Да как же?! Да что же?! А когда?! И это не Дамиан?
— Вот точно не Дамиан, — фыркнула Лара и эхом внутри фыркнула кошачья сущность.
«Не думал, что так сильно может ранить пренебрежение любимого человека», — тихо откликнулся Дамиан и замолчал.
Но совесть у Лары даже не шелохнулась. Ишь — любимого! Да этот демон близко не представляет, какова настоящая любовь! Любовь — это прежде всего доверие, нежность, взаимная поддержка, совместное будущее, а не желание добиться своего во что бы то ни стало! Нет, Лара была благодарна демону за его помощь: и тело принцессы он вылечил, и про договор напомнил, но ее доверие к рогатому было подорвано раз и навсегда еще в жарком августе черноморского лета. А уж любовь ее и вовсе давно другому отдана.