Ларе снились ее родители, причем снились так отчетливо, будто она реально видела их своими глазами, стоя в шаге от них. Мать с отцом сидели в больничной палате, держа за руку саму Лару, которая лежала в постели, хотя видела все так, будто стояла у стены.
— Когда же ты очнешься, девочка наша? — шептала мать белыми губами. — Я же чувствую, что ты жива! Сейчас я чувствую это даже сильней, чем раньше! Твоя душа горит, живет и бьется где-то рядом, а раньше она будто спала…
— Очнется. Вот и Дамиан Сантеро уверен в этом, — заметил отец.
— Не говори мне об этом испанце! Это он виноват в Лариной болезни, я уверена, что бы там ни говорили твои факты и доказательства! Хорошо, что он теперь уехал и не появляется. Надеюсь, он окончательно бросил нашу девочку и больше не вернется.
— Не думаю, — покачал головой отец. — Он полностью оплатил пребывание Лары в больнице и все процедуры на полгода вперед — это огромная сумма. Я хотел вернуть ему эти деньги, но он не взял. Именно он первым потребовал подключить Лару к аппарату искусственного дыхания, когда она стала угасать. Я знаю, что главврач отделения ежедневно пишет ему отчет о состоянии Лары, а это никак не свидетельствует в пользу твоей версии, что он ее бросил и не собирается вернуться.
«Конечно, он собирается вернуться, гад! Ждет, что я на коленях к нему приползу и он милостиво вернет меня в мое тело! Нет, я САМА вернусь, обломлю ему все планы! — зло подумала Лара. — Видимо, я и в самом деле себя вижу. Что ж, хоть знаю теперь, что со мной в родном мире происходит, что никакая кошка в мое тело не вселилась. И на родителей посмотрела. Ох и соскучилась я по ним, по родным моим!»
В палату вошли Гаврилов, Маринов и Муравьев. С букетом мелких розовых гвоздичек. Поздоровались с родителями Лары. Помолчали.
— Без изменений? — откашлявшись, спросил Алексей Иванович.
Родители кивнули.
— Директриса Фонда помощи больным детям, ну… того самого фонда, где Лара волонтером была, обещает любые лекарства из-под земли достать, если надо… — сказал Олег Маринов.
— Не надо, — вздохнул отец Лары. — Алексей Иванович, можно вас на минутку?
Отец со следователем вышли из комнаты. Лара подумала и попробовала пойти за ними. Перед ней качнулась и растворилась стена, и — гоп! — она уже в коридоре больницы.
— Как там дело Латвинова и его приспешников? Никакой связи с Ларой не выявили? — сосредоточенно спросил отец.
Гаврилов развел руками:
— Увы, о причинах такого состояния Лары им ничего не известно, никаких заказов на нее не поступало. Да и когда бы они успели поступить?! Она только за два часа до этого узнала всю подоплеку дела и решилась подать на отвод Громыкина. Она ничего и сделать-то не успела! Наш судмедэксперт брал на анализ кровь Лары и…
— Знаю, — нетерпеливо перебил его отец. — Вы же не думаете, что ваш эксперт мог бы взять на анализ кровь моей дочери без моего ведома и согласия?!
— Не думаю, — кивнул Гаврилов. — Я даже не думаю, что вон те два медбрата имеют хоть какое-то отношение к персоналу этой больницы.
«Папа в своем репертуаре, — улыбнулась Лара, — все держит под контролем!»
— Верно не думаете. Я знаю, что ваш судмедэксперт ничего крамольного не нашел, никаких признаков отравляющих или психотропных веществ, но ведь технологии ни секунды не стоят на месте…
— Поверьте, мы проверили всё. И спасибо вам за помощь в этом деле: без нее нам вряд ли удалось бы так быстро накрыть эту шайку и вернуть деньги из офшора. Теперь Латвинова и его дружков точно посадят, а Громыкина наконец-то отдадут под следствие и как минимум уволят. К Латвинову в камеру подсадят опытного человека: если он хоть что-то скажет о Ларе, мы сразу все выясним. И еще раз — спасибо.
Отец кивнул.
— Я уверен, что Лара очень бы переживала, если бы эти проныры ушли от правосудия. Она всегда радела за больницы, детские центры… — Голос отца прервался. Он вздохнул и жестко продолжил: — Связь Латвиного с Сантеро установлена?
— Нет, — признал Гаврилов. — Возможно, я зря сказал Ларе о его причастности, это всего лишь неподтвержденные догадки наших айтишников.
«Как же, догадки! Самая взаправдашняя правда!» — хотела крикнуть Лара, но сон развеялся, и остаток ночи прошел без сновидений.
Утром Лара проснулась от того, что ее подняли с постели, на которой она сладко спала всю ночь, и аккуратно переложили на меховую шкуру. Потом раздался шорох одежды — это одевался Леон. Потом хлопнула дверь: Леон вышел, а в спальню влетела служанка, которая начала расторопно перестилать постель, открывать ставни и окна, чтобы проветрить помещение.
«Спокойно полежать не дадут даже кошке, — вздохнула про себя Лара и потянулась. Ночной сон принес ей чувство светлой тоски по родителям и умиротворения, так как теперь она знала, что ничего непоправимого в родном мире не произошло. — Ничего, сейчас эта девица уйдет, и поваляюсь я в тишине и покое. — Мысли текли медленно и лениво, как бывало в последние недели жизни в дупле. — Поваляюсь… поваляюсь… Поваляюсь?! Опять кошачья сущность знать о себе дает?! Получается, за последний месяц, что я кошкой жила, звериный дух во мне все-таки пробудился?! Эй, ты тут? — Лара внимательно прислушалась к себе, но никакого отклика не получила. — Хм, самопознание оставим на потом. Нечего разлеживаться, надо скорее информацию об этом мире и его обитателях собирать, особенно о наличии в нем магов, колдунов и о месте обитания той Слепой Ведуньи, о которой в селе говорили. Кстати, куда это генерал направился? Никак завтракать пошел и меня не позвал?»
Лара вскочила и понеслась по наводке кошачьего нюха, который привел ее в рабочий кабинет. К счастью, дверь кабинета была не заперта, а только прикрыта, и Лара легко просочилась в оставленную щель.
— И сколько у генерала Герстена солдат? — спрашивал тем временем Леон.
— Около трех тысяч, ваше высокородие. И вооружены хорошими ружьями.
— О лесочке сведения подтвердились?
— Да, ваше высокородие, там в самом деле топи сейчас непроходимые.
— Хорошо, ступай, — сказал Леон, и Лара отошла от двери, давая дорогу человеку в черной форме с серыми нашивками. Кажется, она его видела в селе после ликвидации бандитской банды. — Огаст!
В кабинет заглянула вихрастая голова:
— Да, ваше высокородие?
— Командиров звеньев ко мне позови.
Огаст втянул голову в плечи и нерешительно спросил:
— А позавтракать прежде никак не успеть?
«То есть как это — не успеть?!» — возмутилась Лара и поддержала Огаста громким мяуканьем. Потом вспомнила, что женщина куда большего может добиться лаской, чем криком, подскочила к генералу и приветливо потерлась головой о его брюки.
— Хм, ты тоже голосуешь за завтрак, Кошка? — Рука Леона погладила кошачью голову. — Ладно. Огаст, вели накрывать.
«Вот это верное решение, — думала Лара, шагая в гостиную. — Сейчас подкреплюсь и в разведку подамся: послушаю, о чем люди говорят. Но первым делом узнаю, что генерал с этими болотами решил».
Командирами звеньев оказались военные с оранжевыми нашивками. В кабинете они расселись вокруг круглого стола, на котором Леон разложил большую карту. Кошке очень хотелось посмотреть на эту карту, но прыжок на стол был чреват тем, что ее не только сгонят с него, но и выставят из кабинета. Лара осмотрелась: подоконник расположен слишком низко — стол не увидишь, все стулья заняты, на гардинах повиснуть никто ей не позволит, тумбочки тоже низкие, но одна из них стоит рядом со шкафом, на который вполне можно с тумбочки вскочить и наблюдать за всеми с высоты. Так она и поступила: два тихих бум-бум от кошачьих прыжков, и Лара лежит на шкафу, свесив вниз любопытную голову.
— Не обращайте внимания, — укоризненно посмотрев на кошку, сказал Леон, — это животинка домашняя у меня завелась.
Командиры кивнули, покосились на «животинку» и вновь сосредоточились на карте.
— Сейчас уже ясно, что солликийцы планируют захватить крепость Буртан, которая является единственным укрепленным пунктом в этой местности. Далее почти двести миль только села да деревни — вражеская армия с комфортом пройдет почти до столицы, если только мы не вздумаем атаковать их лоб в лоб в открытом поле, — начал излагать Леон. — А это обязательно приведет к огромным потерям, может погибнуть половина личного состава нашего корпуса или даже больше.
— А разве сейчас у нас есть другие варианты? — недоуменно спросил один из командиров и ткнул карандашом в карту. — Они уже стоят почти под стенами крепости — не завтра, так послезавтра подойдут вплотную. Это открытое место, засаду поставить негде, только прямо атаковать. Каковы сведения об их численности?
— Три тысячи штыков. И пять легких пушек.
— Три тысячи?! Но у нас здесь только четыре звена по триста человек. Надо вызывать подкрепление, ввязываться в бой с противником, который в два с половиной раза превосходит тебя количеством, — это самоубийство!
— Подкрепления придется ждать долго. Король неосмотрительно решил, что войну мы выиграли, несколько оставшихся отрядов солликийцев ничего поделать уже не смогут, и преждевременно распустил две трети всех звеньев, — мрачно сказал Леон. — Есть некоторые идеи, как избежать гибели корпуса, на месте посмотрим, какие из них легче реализовать. В крайнем случае будем атаковать в лоб, но Буртан им уступать нельзя, а в осаде крепость больше недели не продержится: людей мало.
С этим умозаключением согласились все командиры и Лара тоже: на карте было отчетливо видно, что от крепости идет отличная дорога вглубь страны через малозаселенные земли, и остановить вражескую армию на этом пути можно будет только через кровавое побоище. Было решено, что весь корпус выдвигается в поход на заре через два дня. Командиры отправились снаряжать свои звенья всем необходимым для длительного военного похода: до Буртана было трое суток пути.
Покинув наблюдательный пост на шкафу, чтобы посидеть на плечах Огаста во время очередного урока чтения, Лара внимательно всматривалась в книгу: она уже могла читать простые слова, не содержавшие большого числа символов с особыми правилами прочтения. И уж точно на данный момент она уже умела читать лучше Огаста. Пока он мучился с самыми простыми буквенными сочетаниями, Лара быстро заучивала всю таблицу наизусть. То, что в родном мире она успела отлично изучить три иностранных языка, сильно помогало ей разобраться в структуре нового языка. К тому же при знании устной речи письменность выучить куда легче.
Только после обеда, когда Леон ушел по своим делам, Лара решилась обследовать городок, в котором теперь временно поселилась. Постройки здесь преимущественно бревенчатые, в один-два этажа, каменными были только несколько центральных зданий: церковь, ратуша, торговые дома. Из камней сложена и городская стена, широкими крыльями окаймлявшая город. Выйдя за калитку приютившего ее дома, Лара окунулась в шумное море незнакомых лиц. Сразу бросалась в глаза многочисленность людей в форме, которые с сосредоточенным видом сновали в разных направлениях: похоже, уже всем известно, что скоро выдвигаться в боевой поход. Лара бодренько бежала по краю выложенной камнями дороги, чутко прислушиваясь к словам людей и внимательно смотря по сторонам: ей все больше казалось, что она участвует в массовке, собранной на съемки исторического фильма, и только чуть не задавившая ее телега вернула ощущение реальности. Разговоры, доносившиеся со всех сторон, были лишь о «проклятых солликийцах», о том, что «генерал Ардамас им всем покажет», о преимуществах нового вида ружья, которое демонстрировало хорошую меткость на расстоянии до трехсот шагов против прежних двухсот, о выносливости разных пород лошадей и так далее. Никто не рассуждал о колдунах, ведуньях и политике! Лара походила по центральному рынку, стараясь не приближаться к мясным рядам, где ее сразу встречали градом палок и камней, и послушала разговоры женщин, но те говорили только о домашних делах.
«Жаль, что здесь не ходят по площадям мудрецы и не обсуждают со всеми желающими проблемы современности, как в Древней Греции. Где же можно почерпнуть сведения о мире?.. О-о-о! Как же я забыла! Все самые громкие высказывания и суждения о судьбе человечества, о будущих катастрофах, о жизни гадов-правителей, о том, „как трудно жить“ и „кто во всем виноват“, можно узнать только из бесед полупьяных приятелей, остальным такими глобальными вопросами озадачиваться некогда. Надо таверны искать, а не по улицам бегать!» И Лара понеслась в ближайший кабачок. Едва распахнулась входная дверь, она пулей проскочила внутрь помещения.
Идея оправдала себя. Еще как оправдала! Через два часа Ларе, осторожно шмыгавшей под столами и прятавшейся за занавесками от служанок и многочисленных кошек, которые тоже хотели поживиться в кабачке, только не сведениями, а едой, уже было известно следующее (если убрать все красочные эпитеты, ругань и личные мнения участников застольных бесед, а было этих мнений так много, что целую книгу написать можно).
Королевством Картум правил король Варт Зоилар. Династия Зоиларов пришла к власти лет сто двадцать тому назад, совершив кровавый переворот, в результате которого погиб глава рода Драгейдов, занимавший в то время престол. Переворот был совершен не просто так: Драгейды развязали войну сразу с двумя соседними странами — Солликией и Ардалией — и увязли в ней на долгие годы, неся разорение и горе всем жителям своей страны. Первый представитель Зоиларов, узурпировавший власть после свержения Драгейдов, сразу подписал мирный договор с обеими странами, который обошелся Картуму в кругленькую сумму золотыми монетами и привел к потере обширных земельных угодий на юге и юго-западе страны. Люди вначале вздохнули спокойно, довольные тем, что война завершилась, но не прошло и десятка лет, как все те, кто раньше облегченно вздыхал, начали негодовать по поводу столь огромной цены за мир. Снова поднялись волнения, подогреваемые аристократами, которые не меньше Зоиларов мечтали о короне на голове. Предок нынешнего правителя был вынужден взяться за меч, и ему даже удалось отвоевать земли Картума у Ардалии. А вот солликийцы оказались обескровленной стране не по зубам. Чтобы не стать колонией Солликии и укрепить свою недавно обретенную власть, первый король династии Зоиларов заключил с королем Солликии договор о взаимном прекращении военных действий и в качестве гарантии соблюдения этого договора отдал свою единственную дочь замуж за второго сына короля Солликии.
И вот тут случилось первое событие, которое привело к нынешнему конфликту: кронпринц Солликии умер бездетным, его брат, женатый на картумской принцессе, занял престол своей страны, в результате чего нынешний король Солликии, являясь дальним родственником Варта Зоилара, мог претендовать на престол не только Солликии, но и Картума, тем более что близкой родни у короля Варта водилось немного.
Вторым событием, спровоцировавшим солликийского короля Эрдана Бортейпа на попытку занять престол предков по крови Зоиларов, было усыновление Вартом Зоиларом своего пасынка, что автоматически делало Гильдара Зоилара (принявшего при усыновлении фамилию отчима) наследником престола. Король Эрдан считал, что он как кровный родственник имеет больше прав на престол Картума, чем сын жены короля от ее первого брака, ни капли крови Зоиларов в себе не несущий.
О самом короле Картума говорилось мало, зато упоминалось, что свою первую жену, которая за шесть лет брака так и не смогла забеременеть, он сослал в далекий монастырь, где она таинственно погибла, освободив место для второй жены. Лартипа Зоилар тогда уже имела пятилетнего сына от первого мужа, который оставил ее вдовой через год после свадьбы, упав с лошади и свернув себе шею. Лартипа тоже далеко не сразу родила Варту сына и наследника: Милору Зоилару было сейчас всего семь лет, тогда как старшему сыну Лартипы уже стукнуло двадцать, и Гильдар Зоилар был по-прежнему первым в очереди наследования престола Картума, хотя бурлили слухи, что Варт хочет объявить кронпринцем своего родного сына, но ждет его совершеннолетия.
«Все это очень интересно, но ко мне никакого отношения не имеет, — пригорюнилась Лара. — Но раз развеселые компании ни слова не говорят о таинственных колдунах и других расах, то вряд ли такие тут обитают. Вот Слепую Ведунью несколько раз упомянули: она, дескать, и нынешнюю войну с Солликией предсказывала, и о будущей трагической судьбе первой жены короля Варта еще до их свадьбы сокрушалась… Может, конечно, это сейчас так привирают для солидности и пущей рекламы этой Ведуньи, а может, и правда непроста эта женщина. Вот научусь читать и всю библиотеку генеральскую перечитаю!» Тут Лара вспомнила про лапки, представила, как она пытается листать страницы книги, и едва не приуныла, но вовремя спохватилась, что не стоит давать кошачьей сущности шанс опять завладеть ее сознанием.
«Уныние оставим на потом! Вот верну человеческое тело, проживу насыщенную и интересную жизнь, стану бессильной старушкой — и начну унывать. Тогда у меня много времени на это дело будет!» — решила Лара.
Она внимательно осмотрелась напоследок: не забыла ли кого послушать. На улице уже стемнело, кабачок освещался теперь свечами, которые установили на столах служанки-разносчицы. Голоса в зале становились все громче, шутки — все неприличнее, ругань — все забористее, еду на столы приносили все реже, а пиво и самогон — все чаще. Лара оценивающим взглядом пробежалась по раскрасневшимся потным лицам собравшихся в кабаке мужчин и чуть насторожилась: два человека, сидящие с кружками за маленьким столиком в укромном уголке, казались такими же пьяными, как и все остальные, — чуть покачивались, время от времени кричали ругательства и стучали кружками по столу, призывая разносчиц, но адвокатско-сыщицкий опыт уверенно говорил Ларе, что тут что-то не так. Лара всмотрелась: лица этой парочки не были красными, руки с кружками не тряслись, головы не свешивались периодически на грудь, а держались прямо, а главное — взгляд исподлобья, который они частенько бросали в зал, был кристально трезв и насторожен.
Никакая сила на свете не смогла бы сейчас удержать Лару от попытки прояснить темные замыслы этой парочки. Крадучись прошмыгнула под стол подозрительных мужчин, стараясь стать как можно более незаметной, но ее рассекретили.
— Мяу-у-у! — злобно заверещала ободранная серая кошка, которая уже сидела под этим столом и спокойно грызла косточку до вторжения Лары.
«Ах, чтоб тебя! Да не нужна мне твоя кость, сиди тихо!» — взмолилась про себя Лара и дружелюбно заурчала, всеми доступными способами демонстрируя мирные намерения. Кошка притихла, искоса поглядывая на Лару.
— Куда только хозяева смотрят — такую ораву кошек развели, — проворчал один из мужчин за столом и пнул ногой Лару в бок.
Лара взвыла от неожиданности и боли, но не ушла из-под стола, вслушиваясь в разговор мужчин.
— Пес с ними, с кошками этими. Зато здесь нас никто не подслушает, сюда солдаты не заглядывают, только работяги всякие. А если хоть один солдат услышит, что мы замышляем, головы нам с плеч мигом поснимают, они ведь за красноперого в огонь и воду идти готовы, — сказал второй мужчина.
— Дураки эти солдафоны, я в огонь и в воду только за золотом идти готов.
— Вот золото и получишь. Задаток пересчитал? — Недолгая тишина, видимо, первый мужчина кивнул. — После дела в два раза больше получишь, так что постарайся не промахнуться.
— Не промахнусь. У меня новое ружье аж на триста пятьдесят шагов прицельно бьет, у самого Зарила заказывал — уникальная вещь!
Его собеседник невнятно проворчал что-то и стал, покачиваясь, подниматься.
— Па-а-шел я-a, дру-у-ган, — сказал, подражая пьяному, и Лара пронаблюдала из-под стола, как его сапоги прошагали к выходу.
«Вот и довелось вам стать свидетельницей по делу о заказном убийстве, Лариса Васильевна, — хмыкнула про себя Лара. — Мир другой, а приемчики те же. Жаль, лиц не видела, хотя какая разница — какой из кошки свидетель?! С моего мяуканья даже фоторобот составить не смогли бы. Вот чисто профессиональный интерес: кто этот красноперый, которого солдаты любят?»
Лара посмотрела, как вторая пара сапог потопала к выходу, а под освободившийся стол нырнули еще два кота.
— Мяу-у-у!
— Яу-яу-уау!!!
— Уау-у! — раздалось под столом, когда серая кошка воспротивилась новым налетчикам, которые, в отличие от Лары, были намерены забрать себе все огрызки.
Гениальная идея Лары побежать за киллером и рассмотреть его как следует была погребена под разноцветным клубком сцепившихся котов, которые с рычанием и воплями выкатились из-под стола, прихватив с собой и Лару. Шар из четырех котов был весьма увесист и с шумом сбивал пустые стулья, а еще с большим шумом — не успевшую увернуться служанку. Девица, несшая поднос с десятком полных кружек, растянулась на полу, с грохотом уронив поднос и разбив-расплескав все его содержимое.
— Яу-яу-уау!!! Уау-у! — радостно присоединились к драке остальные столовавшиеся в кабачке котики.
Посетители свистели и улюлюкали, подзадоривая котов, а служанки причитали, что из их заработка все разбитое вычтут.
«Хорошенького помаленьку! — выбралась наконец из общей кучи Лара и встряхнулась. — Кошачьи драки — это без меня, пожалуйста, я кошечка воспитанная… тьфу, даже и не кошка вовсе, прошу заметить! Я — умная, образованная девуш…»
— А-а-а!!! — хором завопили служанки. — Черная кошка!!! Это она во всем виновата, это она погром устроила!!!
В бедную Лару полетели все недобитые кружки. Лара взвыла и бросилась наутек.
«Местное население имеет явную склонность к скоропалительным решениям! — уворачиваясь от летящих в нее снарядов и пробиваясь с боем к открытому окну, критиковала суеверие служанок Лара. — Почему сразу я виновата?! Тут куча кошек, почему же виноваты именно черные?! Это расизм, дискриминация по цвету шерсти! Я требую толерантного отношения! Презумпции невиновности, в конце концов!»
Дипломированный адвокат, покрытый черной шерстью, вылетел в окно и припустил к своему единственному другу в этом непросвещенном мире: генералу Леону Ардамасу.
Дорогу до дома Лара нашла быстро — кошачье чутье уверенно привело ее к нужным воротам. Лара пролезла под уже закрытыми на ночь створками, подбежала к персональному крыльцу генерала и обнаружила, что дверь опять заперта.
— Мя-ау!!! — обиженно завопила Лара.
Что за день сегодня неудачный! Усталая, голодная, потрепанная кошка с выдранной шерстью должна опять мерзнуть на крыльце?!
Послышались тяжелые шаги: большинство солдат из личной охраны генерала еще не спали.
— Петкось, глянь-ка, это же генеральская кошка? — подошел к Ларе солдат в форме с серыми нашивками.
— А я почем знаю? — лениво ответили ему. — У генерала кошка черная, полностью черная.
— Дык в темноте не отличишь черную кошку от серой!
— Огаста кликни, он лучше эту животину генеральскую знает.
«Вот это верное решение», — согласилась Лара и, обернув мерзнущие лапки хвостиком, уселась ждать вихрастого.
Приплелся полусонный Огаст, удостоверил личность кошки и впустил ее в комнаты генерала.
Влетев в дом, Лара первым делом бросилась к заботливо оставленной у стены полной миске тушеного мяса. Вторым делом — направилась на поиски Леона: пусть шерсть причешет, а то несолидно девушке вылизываться, пусть она и кошка (временно, просьба заметить!!!).
Генерала Ардамаса в комнатах не обнаружилось. Лара прошлась по второму кругу, даже под кровать заглянула — нет никого.
«Вот те раз! Куда это он на ночь глядя запропастился? Мне тут скучно вообще-то. Пойду на улице поищу. — Лара двинулась к двери: та была плотно закрыта. — Чтоб вас всех!!!»
Лара пободала головой массивную дверь, побилась в нее боком — никакого эффекта. Даже не запертая на засов дубовая дверь кошачьими силами не открывалась. Окна закрыты были, а в камине горел огонек, так что вылезти через трубу (крайний, но все-таки вариант) тоже возможности не представлялось.
«Ну и ладно, буду лежать на шкуре, бездельничать… НЕТ! Лучше стихи Пушкина вспоминать буду. Я помню чудное мгновенье, передо мной явился ты!..
То есть явилась, а не явился. Но красив этот демон тоже был до умопомрачения. Вот теперь и умопомрачаюсь: даже расслабиться после тяжелого дня боюсь, а то опять в кошачью сущность засосет».
Полчаса Лара цитировала наизусть всю школьную программу пушкинской поэзии, потом опять забеспокоилась, где это генерала носит.
«Что за мода — по ночам по городу шляться, в котором уголовных элементов больше, чем приличных граждан? Тут киллер на киллере сидит и киллером погоняет. И не спасут вас красные генеральские нашивки, господин Леон… — Тут в мозгу мелькнула мысль, которая показалась Ларе важной. — Красные нашивки… — повторила она еще раз. — Елки-палки, красноперый! Которого любят солдаты!!!»
Лара вскочила и с воем заметалась по комнатам. Это же точно его, Леона, убить хотят! Дура она, как есть кошка безмозглая! Лара посмотрела на оставленное ей широкое ведерко с водой: сможет она дотащить его до камина, чтобы огонь залить? А труба-то еще долго горячей будет… Думай, Лара, думай! Хороших людей на свете мало, жаль будет, если такого умного, смелого, благородного человека убьют!
Придумать план спасения своего нового друга и защитника Лара не успела: с крыльца донесся шум шагов, и дверь распахнулась, явив взору Лары целого и невредимого генерала.
Не описать чувство огромного облегчения, которое накатило на Лару. Она бы никогда не простила себе, если бы из-за собственной недогадливости не смогла предотвратить убийство человека. Радостно мурча, кошка бросилась к Леону: тыкалась мордочкой в его ладони, терлась лбом о колени, а когда он присел перед ней на корточки, ласково лизнула в щеку.
— Привет, Кошка! Где тебя весь день носило? — спрашивал Леон, гладя пушистую шерстку. Потом подхватил на руки и захлопнул дверь. — Эх, Кошка, ты даже не представляешь, как приятно, когда тебя дома кто-то ждет! — И мужчина прижался щекой к теплой шерсти мурлыкающей кошки.
«О, да вы в подпитии, ваше высокородие, — усмехалась Лара, улавливая отчетливый запах спиртного. — Но это не важно, важно — что живой!»
— После смерти матери меня никто у порога не встречает, — продолжал изливать душу генерал, тяжело плюхаясь на постель вместе с Ларой и раздеваясь.
«А это еще что за запах?» — повела носиком Лара.
«Духи, — охотно подсказал кошачий нюх, — женские, дешевые. А еще запах секс…»
Лара с шипением соскочила с кровати. Ах он, зараза! Она тут переживает, а он по борделям шляется?!!
— Ты куда, Кошка? — Леон протянул к ней руку, и его ощутимо цапнули зубами. — Ай! Ты чего? — недоуменно спросил он.
Леон смотрел, как кошка разозленно шипит и рычит на него, как брезгливо морщится ее носик, как она гордо разворачивается и, подхватив медвежью шкуру зубами и упираясь в пол лапками, тянет свою «постель» в дальний угол комнаты.
«Вот это встретила так встретила! — ошарашенно рассуждал Леон. — Ясно, что она учуяла, где я вечер провел, но… НО!!! Какое кошке дело до моих мужских гулянок? Смотрит, будто жена на мужа-изменника. Черт, я в самом деле себя виноватым ощущаю?! Что за бред?!»
Леон досадливо вздохнул и завернулся в одеяло. Сон не шел. Эта странная кошка за несколько дней умудрилась стать ему нужной, и Леону была неприятна их размолвка. Она так радовалась, когда он пришел… Леон снова вздохнул и повернулся на другой бок. В углу обиженно сопела кошка.
Спустя час ситуация не изменилась: кошка сопела, Леон не спал. В конце концов мужчина не выдержал:
— Хватит дуться, Кошка! Я месяц в походах был и опять уходить собираюсь. И какого дьявола я сейчас тебе это говорю?! Иди ко мне, хватит сопеть!
«И в самом деле, чего я так на него взъелась? Он ведь понятия не имеет, что я заказ на его убийство подслушала. — Раздражение уже улеглось, и Лара смогла рассудить здраво. — Он одинокий мужик, постоянной женщины явно нет, невеста тоже вряд ли имеется, если только помолвка по расчету не заключалась. Почему я так в этом уверена? Не похож он ни на влюбленного, которого дама сердца где-то дожидается, ни на галантного кавалера, у которого любовница в каждом городке. Да чего уж там: даже служанки более заинтересованно смотрят в сторону Огаста, чем на генерала. Побаиваются его, что ли? А в итоге никто, кроме меня, его дома и не ждет…»
Женская жалость и сентиментальность — это те слабости, которые чаще всего используются хитрыми мужчинами для достижения коварных целей. Лара встала со своей шкуры и потопала к кровати. Через минуту и Леон, и Лара крепко спали, и генерал прижимал к своему боку теплую пушистую кошку.