Совсем скоро исполнится полгода моей службы в армии ДНР. Что я могу сказать по этому поводу?

Первое и самое важное: ни тени разочарования от службы я не испытываю, не взирая на нелестные отзывы о современной форме и о прочих отрицательных сторонах армии. Напротив, я доволен и рад такому необычному повороту судьбы, при котором оказался на кадровой военной службе в зоне боевых действий. Срочная служба в советские годы была учёбой, а нынешняя служба стала применением на деле полученного мною ранее.

Часто вспоминая срочную службу, сравниваю её со службой в армии ДНР. Конечно, в советской армии всё было гораздо основательнее, но и достигнутое армией ДНР тоже заслуживает уважения. При всех своих недостатках армия ДНР есть, и она не просто существует, но продолжает укрепляться и развиваться. На глазах уходит в прошлое прежняя вольница, ужесточается дисциплина, вводится всё больше уставного порядка. Эти требования диктуются самой жизнью, они не являются плодом чьего-то воображения или какого-то самодурства. Любому здравомыслящему командиру становится ясно, что жить дальше с прежним беспорядком нельзя: либо мы станем настоящей армией, либо разложимся и погибнем.

Лишь один камень преткновения по-прежнему трудно сдвинуть с места — это идея употребления алкоголя. До сих пор очень редко удаётся встретить трезвое понимание одной простой истины: в армии должен быть сухой закон! Такой же строгий, какой давным-давно существует на транспорте. Очень мало кто из командиров понимает эту простую истину, подавляющее большинство убеждено в обратном.

Когда пытаешься с ними спорить, встречаешь самый обычный набор оправданий алкогольной идеи: природные тяготы службы и душевные потрясения требуют алкоголя. Здесь мы подходим к ещё одной очень важной стороне, — к собриологии, то есть науке о трезвости.

Ранее собриология опровергала все оправдания алкогольной идеи главным образом умозрительно, собирая сведения из различных источников. Теперь же, прослужив полгода в рядах армии ДНР, побывав на передовой, изведав обстрелы и смертельную угрозу, недосыпания и переутомления, столкновения с сослуживцами и командирами, испытав на собственной шкуре все прочие тяготы службы, я заявляю с полной ответственностью: в армии должен быть сухой закон, алкоголю здесь места нет!

Употребление спиртного в армии не имеет никаких серьёзных оправданий, все оправдания алкогольной идеи на деле являются либо желанием получить приятные ощущения от опьянения, либо, если говорить откровенно, попыткой скрыть свою зависимость от алкоголя.

Ранее я уже писал, с каким неприятием встретили противоалкогольную работу бойцы моей роты. Летом я пытался объяснить им неизбежный конец беспробудного пьянства, но никто не хотел и слышать об этом. Предупреждения не воспринимались всерьёз, ответом были лишь кривые ухмылки, плоские шуточки и презрение. Однако прошло немного времени, нас сняли с боевых позиций и мы попали в поле зрения командира части и его заместителей. Несколько человек было сразу уволено, некоторые попали под арест за неповиновение командирам, другие просто сбежали из части, ещё несколько человек переселилось в стоящую на улице клетку, некое подобие ментовского «обезьянника», только ещё более неудобного и позорного. У других же началась самая настоящая наркотическая и психологическая ломка, когда из уст начальника штаба они услышали то же самое, о чём их предупреждали накануне. В конечном счёте часть пьяниц отсеялась, другая часть притихла и либо совсем перестала употреблять спиртное, либо стала делать это очень осторожно стараясь быть как можно незаметнее. Таким образом, по пьянству был нанесен очень сильный удар, и будь этот удар подкреплен идеологической работой, употребление алкоголя могло быть подавлено почти полностью. Но именно для этой работы нам постоянно чего-то не хватает….

Всё произошедшее наглядно показывает, насколько важна позиция власти: пьют командиры вместе с подчинёнными — подразделение разлагается, не пьют командиры с бойцами, но позволяют им употреблять спиртное — пьянство стремится принять скрытые формы, отвергает начальник штаба алкогольную идею и жёстко карает её последователей — пьянство низводится до того, что даже производившие впечатление спившихся начинают приобретать человеческий облик.

Таким образом, совершенно очевидной становится одна очень простая вещь: ключ к трезвости находится в умах командиров. Поймут они необходимость трезвости, отвергнут алкогольную идею, согласятся не внешне, а по своему убеждению ввести тот же порядок в отношении спиртного, что давно действует на транспорте — употребление алкоголя станет в воинской части досадным исключением, и все ссылки на средний возраст солдат, которым якобы поздно перевоспитываться, окажутся на самом деле несостоятельными. Как показал опыт, решительные противоалкогольные меры могут отрезвить даже некоторых спившихся. Следовательно, необходимо проводить нужную противоалкогольную работу с командирами. Ей мешает моё положение рядового солдата: армейская субординация не позволяет мне работать с офицерами так, как я работаю с рядовыми. Несколько раз я уже предлагал командованию части собрать офицеров и провести с ними хотя бы разовую работу, при которой я мог бы рассказать необходимое, а командование сказало бы своё веское слово. В итоге офицеры должны будут искоренить употребление алкоголя и требовать трезвости от подчинённых. Идея вроде бы поддерживается командованием, но не осуществляется из-за множества неотложных дел.

…Сегодня ходил по поселку Новогригоровка, что под Дебальцево. Война оставила здесь свои отвратительные, страшные следы. Большинство домов брошено жителями, порушенными оказались как скромные хаты, так и солидные особняки. В Новогригоровке есть очень красивые места с небольшим озером и стоящими на его берегу многоквартирными домами, но и они сильно пострадали от войны. Многие квартиры брошены, в некоторых всё же живут люди. В брошенном жилье всюду наблюдается одна и та же печальная картина: имущество разграблено, остатки его раскиданы в беспорядке, всюду лежит печать разрухи. Еще недавно здесь жили целыми семьями, годами упорного труда создавая и обустраивая свои жилища, и вот теперь все это брошено на произвол судьбы. В окнах выбиты стекла, сломаны двери, в когда-то уютных комнатах теперь гуляет ветер, повсюду кучи мусора и какого-то хлама.

Однако во всем этом запустении бросается в глаза одна очень неприглядная черта: во всех домах оказались разобраны… печи! Все чугунные детали их вынуты и сданы в металлолом, а в многоквартирных домах срезаны все батареи отопления вместе с трубами. С сожалением надо признать, что помимо обычных жизненных трудностей в этом повинна табачная зависимость. Именно она, ежечасно требуя своего удовлетворения, заставляет искать любые средства для покупки сигарет. Ради неё разрушаются долговечные металлические конструкции, причем именно они и привлекают к себе внимание в первую очередь: дырявые ведра и корыта с их небольшим весом куда как менее интересны сборщикам. Зато тиски, кувалды, ломы, наковальни все до единого исчезли из оставленных хозяевами частных домов. На металлолом ещё охотнее идёт цветной металл, поэтому в брошенных домах не осталось ни одного электромотора, все они разобраны на медь и железо. В другом поселке разобранным оказался трансформатор:

Правда, он ранее был уже пробит осколками разорвавшихся снарядов и мин, но и неповреждённые обстрелами алюминиевые кабели со столбов постигла та же участь.

Вот так набитая сухой травой бумажная трубочка крушит, рушит, уничтожает сталь, чугун, медь, алюминий. При неблагоприятном стечении обстоятельств табак оказывается способным уничтожить то, что осталось после артиллерийско-миномётных обстрелов, причём уничтожить выборочно, сделав невозможной жизнь там, где совсем недавно выросли целые поколения.