Глава 1. ПОРУЧЕНИЕ

"…было трудно сделать. Я не надеялся тут же найти его. И, надо сказать, оказался прав. Потому что на Поиск мне понадобился почти год.

Год, с тех пор, как я оставил его остывшее тело в пустом доте на Левобережном Секторе Периметра. Первое время я остро чувствовал свое одиночество. Не уходил с Кордона, хотя там все знали, кто я. Они смотрели на меня, как на предателя. Я даже был удивлен, что меня не пристрелили, как бездомную собаку…

Я кантовался в деревне Сидора. Заплатил ему за сухой погреб в полуразрушенной избе и зажил там. Я загнал Сидору уникальную куртку Черного всего за полторы штуки, и почти все время в течение первого месяца пропивал их в баре "Кордон". Почему удалось пропить всего полторы штуки за целый месяц? Возможно, потому что водяра в том баре дешевая. А возможно…

Я напивался с первых двух стаканов, с неохотой поданных мне барменом Володькой, редкостным болваном. После чего садился за мой любимый стол в углу и молчаливо уставлялся в одну точку. Не удивлюсь, если мне скажут, что в такие моменты я бормотал себе что-то под нос, как те живые мертвецы на Янтаре. В-общем, сидел я в углу до двенадцати ночи, после чего в бар заваливался Сидор и повелевал Володьке довести меня до дома…

Так продолжалось бы и дальше, если бы к концу моего первого месяца на Кордоне не закончились деньги, полученные мной за куртку Черного. Я немного побузил тогда в баре, но потом остепенился и попросил у всех прощения. Это, к сожалению, не помогло. Вечером того дня я был жестоко избит четырьмя бывалыми одиночками на заднем дворике бара. Придя потом в свой погреб (а это было, как вы, наверное, понимаете, сложно, в моем-то состоянии), я обнаружил свои вещи распотрошенными и перетряхнутыми. Взято ничего не было (странно!), однако вскоре оказалось, что я ошибся.

Весь тот месяц я и не помнил про два документа, взятые мной у Черного. Все-таки Зона иногда проделывает с памятью странные вещи, верно? Я, надо сказать, вообще с трудом помнил, что мне надо куда-то идти и кого-то искать. Но примерно через две недели после избиения я все же обнаружил пропажу: пропала простреленная фотография, залитая кровью, и записка от Ныряльщика.

Тут же мне вспомнился и "дом на острове". Я решил во что бы то ни стало найти его и обследовать. Вдруг Черный не успел там побывать? Была, однако, проблема: я не знал места в Зоне, где бы нашелся остров. Судя по старым картам Зоны, составленным еще до Первой катастрофы, много островов было на Припяти, около Чернобыля. Однако постоянные дожди Зоны, да еще и позапрошлогодний взрыв отморозками из "Греха" узкой полосы между рекой и прудом-охладителем заставили реку выйти из берегов и затопить большинство островов неподалеку от Чернобыля и места впадения Припяти в Киевское водохранилище. Поэтому вариант с рекой исключался. К тому же там еще и военные патрулируют.

Но если не на Припяти, то где?! Я с трудом выпросил у Сидоровича карту приграничья Зоны в ее нынешнем состоянии. Я излазил в своем погребе с лупой всю карту в поисках достаточно широкого озера с маленькой точкой острова посередине. Однако мои поиски успехом не увенчались.

А в Зоне тем временем начиналось лето, поэтому мы чаще видели чистое небо над головой и яркое солнце. Однако началось лето с неприятного события - умер Сидорович. То есть, это всей Зоне было объявлено, что он умер от старости, но мы-то знали, в чем дело. А дело в том, что на Кордоне в те дни часто видели наемника Гороха, который заходил и к Сидору. Потом он ушел, а Сидор через полдня умер. Не Горох ли это подсунул ему что-нибудь несъедобное? Н-да…

Да и глаза у Волка бегали больше, чем обычно (а как говорил товарищ Сталин - глаза бегают, значит на душе нечисто). Он тут же занял бункер Сидора и начал командовать, мотивируя тем, что "Сидор ему завещал". Сидора, по его приказу, не закопали в землю, чтобы тварей не привлекать, а бросили в "жарку" вместо крематория. Настоящая сталкерская смерть, то есть, я хотел сказать, похороны. Хотя Сидор, надо сказать, и сталкером-то никогда не был, а из бункера выходил очень редко.

Лето выдалось богатым на встречи со старыми знакомыми и на новые знакомства. В середине июня приходили на пару дней свободовцы, Табак и Снайпер. Первый был так прозван, потому что не курил (странная логика, однако!), а второй - потому что не расставался с СВД и много времени проводил на вышке, охраняя базу "Свободы". Они, как оказалось, были хорошими друзьями Черного, и за моим угловым столиком мы втроем его немного повспоминали. Потом Снайпер стал крайне нелестно отзываться о Мастере, новом лидере "Свободы", причем я так и не понял, почему. На следующий день они ушли. Я вновь остался один, но ненадолго. Вскоре в деревне появился некий Паркет, который, подсев к моему столу, нервно оглядываясь, вытащил из кармана фото какой-то девушки и какого-то мужика. Мужик оказался отцом девушки, и фамилия его была Стрелков. Паркет спросил меня, не видал ли я их, я ответил, что в Зоне знал только одного мужика, у которого дочь тоже в Зоне - главаря "Долга", но то был явно не он. На том и расстались… Слышал я, кстати, не так давно, что Паркет этот подался в "Монолит". Ну что же, каждый сам выбирает свой путь.

Лето тянулось и тянулось, знакомые приходили и здоровались, незнакомые приходили и знакомились, а я так и сидел на Кордоне и палец и палец не ударил, чтобы найти Черного… ну или как там его теперь… Довольно часто брал плевую работенку у Волка, а он довольно прилично за нее приплачивал (заказ заказом, но все быстро ощутили и оценили разницу между ним и Сидором в этом плане). В-общем, до конца августа я так и сидел на Кордоне, ничего не делая…

…В начале сентября, когда лето уже агонизировало и уступало дорогу сырой и промозглой осени, в нашей скромной компании появился Тростник. Выглядел он, прямо скажем, не очень. Рука забинтована, правый глаз налит кровью и дергается, на левом виске был довольно хорошо заметный след от пули, прошедшей по касательной. Но главное - куда-то делись очки, придававшие ему такой интеллигентный и спокойный вид. Он подошел (прихромал) к моему столу, уселся напротив меня и, не здороваясь, произнес почти шепотом:

- Они окончательно съехали…

- Кто? - спросил я недоуменно.

-…дальше уже и ехать некуда… - продолжал он, даже не услышав моего вопроса. Впрочем, я и так уже понял, что он о своих бывших соратниках.

Я заткнулся и позволил ему выговориться. Оказалось, когда "Грех" якобы уходил из Зоны, на их базе в Темной долине осталась довольно внушительная часть группировки. Когда основные силы вернулись обратно, отщепенцы попросту не пустили их на базу. "Отказников" возглавил некий Коготь - когда-то он командовал всеми расчетами на стенах базы, так как базу раньше атаковали всевозможные группировки: от "долговцев" до приснопамятных "стервятников". Сейчас же Коготь возглавил отщепенцев и прямо во время штурма объявил – «отказники» - де и есть настоящий "Грех", а "основники" - изменники веры, собравшиеся сбежать из Зоны, и сбежавшие бы, если бы Катаклизм вовремя не остановился. Тростник и его люди, наоборот, объявили Когтя со сторонниками предателями, трусами, которым совсем башню снесло во время Катаклизма. Весь май и все лето в Темной долине велись вялые перестрелки "отказников" с "основниками". Силы были примерно равны, и кардинального успеха ни одна из сторон не добилась. А в августе…

…В августе произошло неожиданное событие для всех, и для "основников", и для остальных группировок, с тревогой наблюдавших за событиями в Темной долине, ведь этот район был заветным куском для всей Зоны… "Отказники" заключили союз с "Монолитом". Монолитовцы прорвали Барьер на Милитари, прошли всю территорию Армейских складов, оказавшись в Темной долине. Монолитовцы заняли базу "Греха" с севера и предприняли успешную минометную атаку "основников".

В тот день "основники" были уничтожены. Многочисленных раненых и изувеченных добивали. Те, кто остался цел, сдавались "отказникам" и клялись служить им вечно. Те же, кто не соглашался сдаться, подвергались изуверским пыткам, и затем их убивали. Теперь "отказники" объявили, что они и есть истинный "Грех", и в сопровождении монолитовцев выбили с Милитари остатки свободовцев, после чего заняли заброшенную военную базу где-то в глубине Милитари.

Тростнику повезло. Относительно, конечно, но повезло. Весь израненный, он еле добрался до Кордона. И теперь сидел передо мной и молчал.

- Что делать? - вопросил он.

- Не знаю, - нагло ухмыльнулся я. - Я к твоим бывшим соратникам уже давно не отношусь.

- Я в курсе, ты теперь ненавидишь "Грех", как до этого возненавидел "Долг". Я всего лишь прошу совета, - пробормотал Тростник. - Коготь хочет найти меня и убить. Я думаю, среди вас есть крыса, которая уже шепнула ему, что здесь, на Кордоне. Поэтому я и прошу совета.

Он замолчал. Я заметил, что все посетители бара явно прислушивались к нашему разговору. Они, безусловно, знали, кто он такой, как знали и то, что опасности он не представляет.

Несколько минут в баре стояла тишина. Затем весь бар одновременно взорвался голосами. Я поднялся со своего места и практически без замаха метнул свой боевой нож, доставшийся мне как-то трофей. Я забрал его у одного мертвого американского морпеха на Юго-западном секторе. Так вот, я метнул нож, почему-то целя в Володьку. Тот взвизгнул и нырнул под стойку, что впрочем было ни к чему. Нож воткнулся в барную стойку, пробив пятисантиметровую доску насквозь с красноречивым звуком, достаточно громким, чтобы все замолчали.

- Тихо все! - закричал я, подойдя к стойке и выдернув из нее нож. - А теперь говорите, но по одному и по очереди.

Я сел на место, перед испуганным Тростником. Пара мгновений шепота, затем из толпы вышел Гвоздь, сталкер-ветеран, всегда таскающийся по Зоне с братом по прозвищу Циркуль. Гвоздь оглядел присутствующих и заговорил:

- Первым делом, надо оказать Тростнику медицинскую помощь - глядите, он весь изранен. Второе - немедленно сообщить Волку. И где его носит, раздери его псевдопес?

- На Болото уехал, - донесся голос молодого сталкера Спирита. Его так прозвали из-за того, что в дозонной жизни он проводил спиритические сеансы. - Сталкеры из "ЧН" хотят загнать ему какое-то новое оружие, чрезвычайно мощное. Им оно не нужно, Болота свои от ренегатов они давно очистили, но нам оно пригодится для борьбы с военными. Ну и с "Грехом", если что, - Спирит умолк.

- Ясно, - проговорил Гвоздь. - Он велел мне остаться за него, и поэтому…

- Ой, не ври, Гвоздь, не ври, - крикнул я, поигрывая ножом. - Как он мог оставить тебя за главного, а ты даже не знаешь, где он? Да и он всегда нам сообщает, когда уходит куда-нибудь, и всегда говорит, кто за главного остается.

…Ситуация грозила выйти из-под контроля, потому что Гвоздь кипел, недовольный тем, что его раскусили. Однако в этот момент послышался звук шагов у входа, все расступились, и мы увидели Волка. Он поприветствовал всех кивком головы, подошел ко мне и спросил вполголоса:

- Что произошло?

Я вкратце рассказал ему историю Тростника, а также о том, что произошло в баре. Он внимательно выслушал, затем объявил всем:

- Тростнику мы поможем! Мы вылечим его, потом он временно поживет в погребе у Ворона! Скорее всего, Коготь уже знает, что Тростник здесь, поэтому мы должны быть готовы встретить отряд "Греха", который он, скорее всего, пришлет сюда. Оружие от "Чистого неба" должны скоро привезти, но ЧН-овцы просят, чтобы кто-то из наших был в сопровождении. На Болота отправятся Ворон, Циркуль и Спирит, отправятся уже завтра.

С этими словами он повернулся и вышел из бара.

***

Тростнику оказали помощь, и он уже обустраивался в моем подвале. Он вновь надел очки - оказалось, что они просто лежали у него в кармане все это время. Тростник сидел на койке в углу и молчал. Я сидел на своей койке, которую занимал до этого и наконец не выдержал:

- Ну? Что скажешь?

- О чем говорить? - отозвался Тростник. Об этом подвале, который ты обустроил? Или, может, о предстоящем походе на Болота? - он вскочил и бросился ко мне. Схватив меня за рукав, он выпалил:

- Ты не ищешь Черного.

Это не был вопрос. Тростник просто констатировал факт. Я хотел было что-то сказать в свое оправдание, но он перебил меня:

- Ты обещал вернуться за ним! А теперь, вместо того, чтобы прикладывать все силы на поиски, ты сидишь здесь, заплываешь жирком, и гордишься своим обустроенным подвалом! Ты лжец, Ворон! Ты - предатель!

Я молчал, не зная, что сказать. Тростник же продолжал:

- В конце концов, мне пришлось самому взяться за дело. Пока четверо "грешников" избивали тебя, еще двое копались в твоих вещах! - он выудил из кармана два листка: пробитый пулей и окровавленный фотоснимок и записку. - Мне уже не нужно. Я некоторое время думал, и понял, что это его Константа. Постоянная, которая поможет ему Вспомнить. Как и "Дом на острове". Искал ли ты этот дом?

- Да. Но не обнаружил.

- Правильно. И не обнаружил. Потому что лицезрение разлившейся Припяти на карте тебя удовлетворило! Ты не знаешь, где дом. Ты не знаешь, где Черный. Ты ничего не знаешь…

Тростник умолк. Он лег на свою койку и отвернулся к стене. Минуты две я смотрел на его спину, затем сказал:

- Завтра я отправляюсь на Болота. Оттуда и начнем.

Еще минуту Тростник притворялся, что не слышит меня, но не выдержал и повернулся ко мне лицом:

- Похвальное решение. На Болотах его можно обнаружить. Главное - искать тщательно. А теперь надо спать. Утром…"

 

Глава 2. ВЫХОД

"…меня разбудили двое сталкеров-новичков, что охраняют бункер Си… тьфу ты, Волка. Один новичок осторожно тряс меня за плечо, второй стоял у лестницы наверх и нерешительно мялся. Тростника на соседней койке не было.

Я, вскочив, оттолкнул салагу, трясшего меня за плечо, и спросил:

- Время?!

Тот, что нерешительно мялся у лестницы, вытащил дрожащей рукой дешевый ПДА и сказал:

- Пять тридцать восемь…

Я собрал снарягу в рекордный срок, оттолкнул сопляков и выскочил наверх. Яркий солнечный свет на мгновение ослепил меня, но я не обратил внимания на это, и повернул направо, в сторону бара. У входа меня поприветствовали Циркуль и Спирит.

- Опаздываешь, Ворон, - сказал Циркуль, довольно ухмыляясь.

- Заткнись-ка, Циркуль, - ответил я, - ты без своего тупоголового братца и шагу в Зоне сделать не сможешь.

Спирит молчал и нервно курил. Я отобрал у него сигарету и вдавил в землю.

- За что? – завопил Спирит.

- Во-первых, я главный, и этого, - я указал на сигарету, - не терплю. Во-вторых, запах может привлечь мутантов, а нам это не нужно, верно?

Спирит проворчал что-то и полез в карман за другой сигаретой. Я вырвал ее у него из руки, затем выдернул из его кармана и пачку. Бросив сигареты в костер, я сказал:

- Бросай курить, дольше проживешь. Теперь идите в бар и по 50 граммов выпейте, для храбрости.

- Мы не хотим, - сказал Циркуль.

- А мне плевать! Я сказал – выпить, значит, надо выпить! Я к Волку, скоро вернусь и пойдем.

Оба нехотя повернулись и зашли в бар. Я обернулся и посмотрел на небо. Сколько не провел в Зоне, а все гляжу по утрам на небо. Все время смотрю. Что-то притягивает меня в нем. Возможно, непохожесть на небо в других частях мира. Свинцовые облака, что носились по небу, изредка открывая кроваво-красное солнце. Может, отсутствие в небе следов от самолетов и дыма заводов, которые я привык видеть там, на Большой земле… Может, желтеющие листья, которые носились в воздухе под действием ветра, закручиваясь в воздушных "каруселях" и поджариваясь в "жарках". Не знаю. Однако все время любуюсь небом перед выходом в Зону. Вдруг это приносит мне удачу? Вдруг я не вернусь из рейда, если не посмотрю на небо перед выходом?

Вокруг стояла тишина… Опытные сталкеры ушли вместе с отмычками еще на рассвете. Вернувшиеся из рейдов отсыпались. Завсегдатаи бара уже подтягивались к нему, здороваясь со мной. А больше в деревне никого не было. Не было слышно ни пьяных голосов, ни хлопанья аномалий, ни визга кабанов-мутантов… Зона еще не проснулась. Зона притихла. Зона ждала чего-то…

Я прошел через всю улицу и вышел к бункеру, уже открывшему свои двери. Спустившись вниз, увидел Волка, сидящего за столом перед ноутбуком. На этом месте все уже давно привыкли видеть Сидоровича, но теперь его не было, и ничья толстая туша не закрывала внутреннее убранство бункера. Худощавой фигуры Волка едва хватало, чтобы скрыть спинку массивного кресла…

Увидев меня, Волк встал, протянул руку и поздоровался. Я пожал ему руку, и он впустил меня за стойку. Мы прошли в дверь и оказались в комнате, служившей Волку кабинетом. Мы сели за стол, и Волк спросил:

- Как дела, Ворон? Что снилось ночью? Как самочувствие?

- С каких это пор тебя интересует мое самочувствие, и что мне снилось?

- Просто пытаюсь отвлечься, - ответил Волк.

- Что-то произошло?

- Да… Фаната нашли… Мертвый, как тот дедок, которого вы повстречали в Чернобыле…

Я вздрогнул. Не помню, чтобы рассказывал кому-нибудь про того зомби в Чернобыле. Но не подал виду, что удивлен, и попросил:

- Продолжай. Что там с Фанатом?

Волк помолчал. Вздохнув, он сказал:

- Сегодня группа Макса нашла его и его "отмычек" на границе Свалки. "Отмычек" было трое, и все трое с пулями в голове. А рядом Фанат – лежит лицом вниз, а в шее глубоко засело вот это, - Волк достал из ящика стола какой-то металлический предмет и передал его мне. Я повертел его в руках – это оказалась стальная четырехконечная звездочка, шириной примерно сантиметров шесть. Я спросил:

- Сюрикен?

Волк усмехнулся:

- А ты, я вижу, знаешь в этом толк. Кто мог такое использовать?

- Наемники, и только они, - ответил я. – А точнее, вполне известный тебе Горох…

- С чего ты взял, что мне он известен?

- Надеюсь, ты не будешь врать мне, что не знаешь ничего о смерти Сидоровича? Ты очень хотел занять его место, вот и заказал его Гороху, разве не так?

- Ворон, ты ведешь себя, как следак. А в Зоне нет ментов, ты же знаешь. Это Зона, тут другие законы. Здесь слишком большая конкуренция, и слабаки тут вымирают. Хочешь выжить, плюй на правила и устанавливай свои! Только так можно здесь добиться уважения!

- Ну хорошо. Фаната тоже ты заказал?

- Нет! Он же мой друг, мы вместе в Зону пришли, вместе находили артефакты, вместе зарабатывали авторитет. Ты за кого меня принимаешь?

- Я – ни за кого. Я знаю, кто ты. Ты – ничтожная крыса, которой все мало, которой подавай еще! Убили Сидора, заняли его место – мало, давайте еще и Фаната завалим! И кто у тебя следующий на очереди? Я? Тростник? Кстати, где он?

- Ушел за железку, посмотреть чего-то. Сказал, не успеет вернуться до вашего ухода, поэтому передал тебе вот это, - Волк вытащил из кармана синюю флешку и отдал мне.

- Не позволишь ли занять твой ноутбук на некоторое время? – спросил я, издеваясь.

- Пожалуйста, - произнес Волк угасшим голосом.

Я вышел к стойке, сел за ноутбук, вставил флешку и попытался открыть. Однако, вместо списка файлов, содержащихся на флешке, на экран выскочило окно с надписью: "Ответьте на вопрос:". Вопрос был таким: "Что "долговец" "грешнику" сказал?" Я подумал. Вопрос, конечно, был в духе Тростника – великого параноика, но, однако, предполагал, что я должен знать ответ. Ответ должен был как-то относиться к моему пребыванию в "Грехе", поэтому я стал шариться в памяти в поисках возможного варианта. И тут вспомнил – не очень-то остроумная шутка кого-то из высшего состава "Греха" насчет переговоров с "Долгом". Этот кто-то был противником договора, мотивируя его тем, что "Долг" договариваться не станет, и сказал однажды на совещании: "Они нам скажут, мол, идите-ка вы отстреливать для нас мутантов из Темной Долины, а потом, быть может, договоримся". Я вспомнил точную формулировку и ввел: "Идите отстреливать вместо нас мутантов из Темной долины, а мы подумаем пока, а потом договоримся". Пароль был принят, и мне открылся список файлов. Их было всего два.

Первый файл - "Прочитай сначала". Я открыл, и на экране появились какие-то закорючки. Я вспомнил - шифр "Греха", поэтому оглянулся и посмотрел, не видел ли Волк, чем я занимаюсь. Волк был в комнате, и меня видел только со спины. Я достал из кармана бумажку с ключом к шифру. Однако после небольшого повторения шифр вспомнился и я, убрав бумажку, стал читать:

"Ворон! Это Тростник. Я ушел на Болота и на Кордон больше не вернусь. Советую тебе последовать моему примеру. Волк собирается тебя пришить, и меня в том числе. Что-то ему известно о вашей апрельской прогулке с Черным. И он, похоже, собирается найти его первым. И убить, невзирая на то, что его самого убьют потом. А может, он просто не знает… В любом случае, ты у него на пути, и убрать он тебя обязательно попробует. Кордон он приберет к рукам, только если избавится от тебя. Ты известен в Приграничье, ты пользуешься авторитетом среди бродяг. И у Волка авторитета тоже много, однако бродяги пожелали бы иметь тебя в лидерах, чем его. Он знает об этом, поэтому собирается устроить нападение. По его плану, живым ты с Болот не выберешься. Тебе действительно не стоит возвращаться, однако в живых ты должен остаться. Отправь в обратный путь только Спирита с Циркулем, они должны справиться. Наври им чего-нибудь. Типа, у тебя неотложное дело появилось. Это все. Прочитай второй файл. Будь осторожен. Тростник".

Содержание первого файла не удивило меня. Тростник все точно и лаконично описал, в своем фирменном стиле. А пока я открыл второй файл. Он назывался "О цели". И в нем было написано:

"Ворон! Надеюсь, теперь ты настроен серьезно, и Черного искать будешь. Забери все свои вещи из погреба и уходи на Болота. На Болотах, говорят, объявился один новый тип. Зовут - Бешеный. Появился примерно с месяц назад. Видеть его я не видел, но говорят, на Болотах он частый гость. Внешность у него стереотипная - обычный сталкер, таких много. Говорят, на Болотах откопал где-то ВСС и теперь считается одним из самых крутых новичков. То есть, не в смысле, что снаряжение супер, есть оно и получше у иных. А в том смысле, что везет ему страшно и так просто к нему не подступиться. Бешеным его прозвали из-за характера. Такого злого сталкера давно никто не встречал. Он нелюдим, в барах не засиживается. Интриг не плетет, в "Чистом небе" влияния не имеет. Уважают его, естественно, но не до фанатизма. Узнаешь Черного? Будь уверен, это он и есть. Найди его обязательно, завоюй его доверие. А потом покажи ему флеш-карту из его ПДА, фотографию, записку и блокнот, расскажи о том, что вы делали в апреле, и о "Доме на острове". И он Вспомнит, я гарантирую. Удачи тебе. Тростник".

Собственно, получалось, что Тростник все сделал за меня, а мне оставалось только найти Бешеного? И это, по его словам, было не так-то легко. Я оглянулся и увидел, что Волк смотрит на меня с подозрением. Так и оказалось:

- Что ты задумал? - спросил он.

- Я - ничего, - ответил я. - Просто послание от Тростника меняет дело. Я отправлю Циркуля со Спиритом обратно, а сам на некоторое время задержусь на Болотах.

- Что тебе там понадобилось? Уговорить "ЧН-овцев" пойти с войной на Кордон? Или что-то еще?

- Что-то еще, - ответил я, выдергивая флешку из ноутбука и надевая рюкзак. - Обещаю, если дело выгорит, ты узнаешь об этом первым.

Я вышел из бункера, прошел мимо бара и зашел в свой погреб. Мне предстояло проститься с этим довольно-таки удобным жилищем и забрать из него все свои вещи. Я спустился вниз и открыл шкафчик, стоявший у стены слева от лестницы. Из него я вытащил несколько запасных аптечек и разобранный "Абакан" Черного, вместе с другими его вещами: блокнотом в красной обложке, фотографией, запиской и флеш-картой. Коробки со спецпатронами я вытащил из-под койки вместе с "Береттой" Черного. Затем я отогнул одну половицу и вытащил оттуда артефакт "Грелка", бесполезный и несерьезный, кроме одного: он теплый, а значит, его можно положить за пазуху и согреться. Я нашел его в одном из чернобыльских схронов Черного, единственном, который я сумел-таки обнаружить, несмотря на то что все они были у него обозначены на карте. Как бы то ни было, артефакт я нашел, и не пропил, а оставил себе, как напоминание…

Больше в моем погребе ничего не было. Я кое-как уместил все это добро в своем рюкзаке, а "Грелку" положил во внутренний карман своего обычного сталкерского комбинезона, из тех, что носят одиночки, но вполне обеспеченные деньгами и хабаром, и вышел. Больше я в этот погреб не возвращался…

Зайдя в бар, я нашел Циркуля и Спирита - они сидели угрюмые, уже узнав об участи Фаната. Спирит курил, и я не стал мешать ему. Привычного оживления в баре не было, даже новички, которые еще мало знали о Зоне, сидели тихо и не приставали ни к кому со своими, надо сказать, уж очень дурацкими вопросами. Хотя опытные сталкеры считают такие вопросы дурацкими, зачастую забывая, что сами когда-то были новичками и задавали вопросы ничуть не умнее нынешних новичков.

Я тронул Циркуля за плечо и проговорил:

- Пора идти.

- Да, да, пойдем, - засуетился Циркуль.

Оба сталкера поднялись, и мы вышли на крыльцо, провожаемые взглядами остальных сталкеров, сидевших в баре. Выйдя из бара, я повел группу направо, в сторону Болот. Вскоре за бункером Волка начиналась тропа, которая вела к небольшой полуразрушенной деревеньке на окраине Болот. Там нас должен был встретить проводник из местных и довести до базы "Чистого неба"…

***

Мы вышли на тропу и не успели пройти и пары десятков метров, как путь нам преградила аномалия "трамплин" - не очень опасное, но все равно довольно-таки мерзопакостное аномальное образование, которое подкидывало любое существо вверх на пару метров, если, конечно, могло поднять его. "Трамплины" сейчас были не такими, как раньше. Те "трамплины", которые усыпали весь Кордон в начале десятилетия, были гораздо опасней. Однако Зона это целый мир, не правда ли? А значит, в Зоне существует и эволюция. "Трамплины" измельчали в буквальном смысле слова - теперь эта аномалия превратилась в аттракцион для сталкеров-новичков, а иногда и опытные сталкеры подпрыгивали на аномалии специально.

Нам, однако, было не до веселья. Поэтому подпрыгивать мы не стали, а, аккуратно обкидав аномалию болтами, обошли ее по широкой дуге. Разговаривали мало. Говорить не хотелось, мне - из-за предательства Волка и предупреждения Тростника. Сталкеры, шедшие за мной, молчали по иной причине - все их мысли занимала гибель наставника всех новичков Кордона, который относился к ним не с презрением, как некоторые, а с уважением, и который стремился передать им хоть часть своего опыта. Если бы не Фанат, то Циркуль так и остался бы бесполезным братцем Гвоздя, и, скорее всего, сгинул бы в том же "трамплине". А после подготовки у Фаната он действительно стал сталкером - трусливым, правда, но сталкером.

Потом мои мысли перенеслись к Черному/Бешеному. Если я собрался его искать, то надо бы как-то предупредить Циркуля и Спирита. Все же, использовать их втемную не хотелось. Я пропустил их вперед, как более опытный, и заговорил, начав издалека:

- Эй, сталкеры, а как вам Волк? И как ко мне относитесь?

- Мы хорошо к тебе относимся, Ворон, - ответил Циркуль. Спирит, похоже, так и собрался весь поход отмалчиваться. - А Волк… Волк лично мне не нравится.

- Так же, как и твоему брату? - решил я его поддеть.

- Да, именно так, - сказал Циркуль, чем удивил меня. Я-то думал, он в бутылку полезет. - Гвоздю он не нравится совершенно, а меня он убедил, что Волк плохой руководитель.

- И что еще он сказал?

- Если ты добиваешься, чтоб я сказал это, я скажу - он сказал, что ты был бы дучше на месте Волка.

- Вот как? - спросил я, ничуть не удивившись. - А как вам, тот факт, что Волк собрался меня убить? И что при возвращении на Кордон объявит нас предателями, а может, убьет раньше, чем мы вернемся.

Циркуль остановился и обернулся ко мне:

- ЧТО ТЫ СКАЗАЛ?

- Я сказал, он собрался убить нас всех.

- Откуда ты знаешь?!

- Также он убил Фаната. Нанял наемника и тот убил его из засады, а отмычек казнил уже потом. Тот же наемник чуть раньше отравил Сидора. И Волк теперь где? Правильно, на его месте.

- Ты лжешь!

- Ну вот, а я-то думал, ты правду говорил, что Волк тебе не нравится, - сказал я, притворно вздохнув, не зная, что пока мы тут стоим, мы теряем шансы сохранить жизнь со стремительной быстротой.

- Я говорил правду. Но ты лжешь, говоря так о Вол… - внезапно голова Циркуля дернулась, и из шеи вырвало солидный кусок. Я ухватил его падающее тело, прикрылся им, как щитом, и начал стрелять в ту сторону, откуда убили Циркуля. Спирит тоже стрелял в ту сторону, но тут пуля пробила ему переносицу, и он упал мертвый. Я остался один, против неизвестных невидимых врагов. Впрочем, неизвестность прошла, как только я услышал голос: "*ерачь их, пацаны!" Голос пришелся как раз с той стороны, куда я стрелял. Затем я бросил тело Циркуля, скинул с плеч рюкзак и взял винтовку поудобнее. Из-за высоких камышей, росших по обе стороны тропинки, показалась голова, и я метким выстрелом снес ее. Однако тем самым я себя обнаружил, и по мне стали стрелять прицельней. Причем стреляли уже и со стороны Кордона, откуда мы шли. Я попал в кольцо. Не желая быть подстреленным, я упал на землю прямо в лужу крови, натекшую с тела Циркуля, и быстро нажал на одну кнопку на экране ПДА, которая отправляла в сеть ложное сообщение о том, что "Сталкер Ворон, Болота, огнестрел". И затем притворился мертвым. Однако преследователей это не удовлетворило, и вот на тропинке появился отряд бандитов, вооруженных "калашами" с глушителями. Один из них, по-видимому, самый главный, поднял руку и сказал безо всяких бандитских нот в голосе:

- Готов, пойдемте.

Я узнал наемника, и понял, что "бандиты" были фальшивыми. Лежа в луже крови, я подумал: "А Волк-то порядочной сволочью оказался…" И с этой мыслью я отрубился…"

 

Глава 3. СТЕНА

"… и проснулся, обнаружив себя лежащим на спине и глядящим в деревянный потолок. С трудом повернув шею, увидел справа мертвое лицо Циркуля. Вместо шеи было кровавое месиво, рот был раскрыт, ведь пуля оборвала его на полуслове. В зеленых глазах сталкера застыло самое обыкновенное выражение - спокойное, но с нотками бешенства. Повернув голову налево, я увидел, что осталось от лица Спирита - бесформенный кусок обугленных разрывом пули мышц, перелопаченные кости черепа и над всем этим глазницы, от которых остались только верхние дуги. Вслед за сожалением пришла новая мысль: "Почему это меня между трупов положили?" Тут же пришел ответ: "Потому что тебя тоже посчитали трупом." Я вспомнил все - как притворился мертвым в луже чужой крови и как отсылал ложное сообщение в сеть. Теперь следовало узнать, где я нахожусь. Я набрал воздуха в легкие и крикнул со всей силы:

- Где я, черт возьми?

Ответом была тишина. Вдруг я услышал топот бегущих ног, и в комнату ворвался боец в небесно-голубом камуфляже - молодой сталкер из "Чистого неба". Выпучив глаза, он посмотрел на меня, затем развернулся и выбежал из комнаты. Из-за стены я услышал его торопливый голос с нотками паники, ему ответил другой голос - явно командирский. Вскоре голоса стихли, и дверь вновь распахнулась.

На меня глядел хорошо знакомый мне сталкер - Джотто, который должен был встретить нас на южном хуторе и довести до базы "ЧН". Увидев, что я, по-видимому, не представляю опасности, он отослал молодого бойца и закрыл за ним дверь. Я вновь повторил свой вопрос, но уже тише и повежливей:

- Где я?

Джотто с опаской посмотрел на меня, затем спросил:

- Ворон? Какого лешего? Ты же умер!

- Ну, живой, как видишь. Я отправил ложное сообщение с ПДА, чтобы запутаеть нае… нападавших. Кстати, где мой ПДА и мои вещи?

Джотто кивнул в угол, я повернул голову и увидел там три рюкзака, мой "Винторез", АК-103 Спирита и "MP-7" Циркуля. На каждом из рюкзаков лежали ПДА. Похоже, нас собирались уже похоронить, а снаряжение положить, по сталкерской традиции, под крестами…

- Ничего не трогали? - спросил я.

- Ничего, только ПДА сняли, чтоб не поломалось ничего. Эти ПДА, ты же знаешь, все китайские, малейшее давление, и уже ломаются.

- Мой не поломается, у меня лицензионный, - сказал я, спрыгнув с деревянного стола, на который меня положили, и подойдя к снаряжению. Вытащив карты из ПДА, я слил с них не разбираясь все данные на свой. Затем, отдав два дешевых Джотто, сказал:

- На, новичкам своим отдашь. Каким-нибудь везучим.

Затем я приступил к осмотру рюкзаков своих товарищей по отряду. Ничего полезного для себя я там не обнаружил, поэтому тоже отдал их Джотто. После чего собрал свое снаряжение, и вышел на улицу.

На улице было тепло и солнечно. Я огляделся и увидел бескрайние болота вокруг. Южный хутор ничем не отличался от других деревенек на Болотах, кроме, разве что, своего стратегического положения - кто владеет им, тот контролирует южный путь на Кордон. Вокруг, по радиоактивным топям, хутор не обойдешь, на такое решался только наемник Шрам, но тот вообще псих какой-то был… Он, говорят, Болота от ренегатов чуть ли не в одиночку зачистил. В любом случае, лезть в камыши равносильно самоубийству. Как говорили "ЧН-овцы", хочешь глупо умереть - не ползай по топям, а оденься лучше в костюм "Свободы" и зайди на огонек на базу "Долга".

Я посмотрел время на ПДА. 10.38. Оказывается, в отключке я провалялся не меньше четырех часов. Теряю форму. В свое время в Темной долине я валялся без сознания, контуженный выстрелом из РПГ Меченого, всего два с половиной часа… Отмахнувшись от тяжелых воспоминаний, я пошел по центральной дороге на запад, в направлении базы болотных. Я прошел мимо четырех домов и посмотрел направо. Посмотрев, тут же остановился. Один из домов был полуразрушен, однако одна кирпичная стена сохранилась - и кто-то уже давно, но уже после Второй Катастрофы, заштукатурил ее. Неизвестный штукатурщик старался положить штукатурку ровно, но немного не преуспел. Однако достаточно большая поверхность на стене была.

Это была знаменитая на всю Зону "стена общения". Каждый сталкер, проходивший через Южный хутор мог оставить на ней свой привет Зоне. Я остановился и стал читать. Я и сам когда-то что-то написал на стене, но это было так давно, что я уже и не помнил, что именно написал. Точно помню, начало этому писательству положил Шрам, который сначала перечертил верх стены шрамом из пулевых попаданий, а затем подписал черной краской: "Я Шрам, наемник. 11.09.11 г."

Ответ был таков: "Что ж ты стену колупаешь, Шрам? Не для твоего автомата старался. Пень-штукатурщик, 12.09.11 г." Рядом другая надпись: "Хочу колупать - колупаю, не твое это дело. Шрам. 13.09.11 г." Неизвестно, что бы ответил на это Пень, мой отряд как раз был в рейде в тот день, и Пня именно один из моих товарищей убил из "Абакана". После чего подошел к его телу, достал ПДА и сказал: "Этого сталкера звали Пень!".

Я стал читать дальше. "Это Стрелок!", "Твою мать, Стрелок, Ты что творишь-то?!", "Эй, вы, что за хрень вы тут на стене пишете??", "Мишка-Абразив был здесь!". На следующей строчке уже кривые буквы черной краской: "Санька Косой со своей командой резал здесь глотки "Чистым"!" Санька Косой был единственным грамотным командиром ренегатов, и его большой и очень дисциплинированной команды боялись в свое время даже на Кордоне, когда он захватил Южный хутор. Однако дальше, после нескольких малограмотных записей членов команды Косого, широко и размашисто было написано: "А Джотто резал глотки ВАМ!" "Чистое небо" теперь держит хутор!", "Ренегаты, прочь с Болот!"

На следующей строчке: "Опа, а тут и для меня нашлась бы работенка! Снайпер". "Долг - УГ! Отаге УГ! ТаБаК!" Я усмехнулся. Этих двоих я знал. "Понаписали-то! Черный". "А что тебе не нравится? Пророк". "Ничего мне не нравится! Я вообще к Доктору иду!" "Ну и иди," - пишет Пророк. Дальше я увидел свою запись: "Проходили мимо. Ворон и Малек." Я помрачнел. Мы написали это во время того рейда вместе с Мальком, будущим Седым. Это было за три дня до того, как на нас напал контролер. Вновь отмахнувшись от дурных мыслей, я перевел взгляд на самый низ стены. И замер. "А что будем делать, когда стена закончится? Серый", "Новую рядом поставим. Колотун", "Ухожу отсюда. Бешеный". Я остолбенел. Последняя запись мне не понравилась. Бешеный был как раз тем, кого я должен был найти. А он тут был, оказывается, совсем недавно, потому что краска еще не потускнела, еще не облезла от кислотных дождей и выбросов. Я обернулся, собираясь пойти к Джотто, и увидел его самого. Я не заметил даже, как он подошел. Он усмехнулся и спросил:

- Нашел знакомых?

Я подумал и ответил:

- Да вот, вспомнил кое-кого. На этой стене записана вся история Зоны, судьбы разных сталкеров, в свое время бывших здесь. Тут и Черный отметился, и я сам… Однако сейчас меня интересует только один сталкер.

- Кто же это? - спросил Джотто, подняв брови.

Я ничего не сказал, подошел к стене вплотную и молча показал на слово "Бешеный". После чего спросил:

- Знаком?

Джотто стушевался. Казалось, он не находил себе места от волнения. Он переводил взгляд то на меня, то на стену, и, наконец, выдавил:

- Да.

- И почему такое волнение? Он что-то натворил?

- Он… был здесь… с неделю назад. Действительно бешеный, псих полнейший. Настоящий параноик. Пойдем-ка, я тебе расскажу о нем подробно.

Мы пошли в тот же дом, в котором я проснулся. Выпустив всех, кто там находился, Джотто запер дверь и сел за столик у окна, предложив мне сесть напротив. Я сел. Тут Джотто меня удивил. Рядом с ним стоял маленький холодильник "Минск", который, как ни странно, работал. Заметив мой вопросительный взгляд, Джотто сказал:

- У нас небольшой генератор здесь, от него и электричество, - после чего вновь обернулся к холодильнику и достал оттуда что-то, закутанное в полиэтиленовый пакетик. Я подумал, что это колбаса, однако, когда он развернул пакет, я увидел что это сыр, заплетенный косичкой. Видимо, на моем лице было такое недоумение, что Джотто вновь заговорил. - Вроде бы, давно уже не маленький, а все люблю этот сыр. У нашей группировки большие связи за Периметром, вот нас и снабжают продуктами, не только оружием, - и снял со стены чистый нож и разделочную доску, отрезал три раза от сыра, затем положил его обратно в холодильник и закрыл его. Я взял одну щепотку, попробовать. Сыр оказался соленым, однако я не удивился, что Джотто он нравится - мне тоже понравился. Джотто, тем временем, продолжил:

- Этот Бешеный, как увидел сыр, сразу напросился в этом доме поселиться, чтоб сыр можно было есть. Мы, вообще-то не пускаем сюда сталкеров-одиночек ночевать, для этого другой дом есть, однако для него я сделал исключение. Подумал, почему бы сталкеру не порадоваться частичке того мира? Вот и поселился он в комнате наверху. Показать потом?

Я кивнул и сделал знак продалжать. Джотто продолжил:

- Ну вот, значит, первые пару дней вел он себя спокойно, мы с ним тут чаи гоняли, болтали о жизни да о хабаре. А потом, значит, увидел он в окошко, как пришел к нам Тростник, бывший командир "Греха", знаешь такого? Вижу, знаешь. Спускается ко мне, глаза выпучил, весь дрожит, как будто знобит его, и шепотом таким, ужасным: "Там Тростник, Тростник, не пускай его, не говори, что я здесь, не говори!" И наверх бросился. Ну, думаю, с кем не бывает, Тростника впустил, поговорил с ним, ну и он осторожно так, не навязываясь, спрашивает, а не видал ли я такого-то сталкера - и про Бешеного мне подробно рассказал, и кто он такой, и как выглядит. Я думаю, ну, расскажу если, во-первых, предателем буду, крысой, а во-вторых, Тростник мне сам не понравился. Вроде как избитый весь, а чувствует себя нормально, бодро и резво, а глаза бегают, и на меня он не смотрел совсем, вечно куда угодно, но не в лицо мне. Подозрительный, короче. Ну и говорю ему, нет, таких не видел. Ну, он допытываться не стал, поднялся, поблагодарил за прием, попрощался и ушел.

- Куда ушел? - перебил я его, и Джотто ответил:

- На Кордон он ушел. А как ушел, Бешеный вылез. Не сдал, спрашивает, не сдал? Нет, говорю, не сдал. Он мне тогда чуть ли не на шею бросился. Спасибо, говорит, хабаром отплачу. Но не ушел, не. Вот только изменился совершенно. Чаи со мной гонять перестал, "косичку" жевать тоже. Целыми днями где-то пропадал вокруг хутора. Пугливый стал, до невозможности. Один парень его по плечу хлопнул, так он развернулся, и очередью его. Парень жив остался, а Бешеный извинялся потом, просил не убивать его (а тот парень с дружками отомстить хотел, ну и ко мне пошли, разбираться). Не убили его, но пришлось поговорить. Зато Бешеный совсем параноиком стал. Везде первым вызывался. Заметят группу бандюков - тут же Черный мочить их идет. Кабан где, или тварь болотная - Бешеный тут как тут, и возвращается вскоре, с кабаном за спиной. И всегда один. Захочет кто-нибудь ему помочь - Бешеный сразу настораживается, "Не подходи!" кричит, говорит, что один пойдет. Парни в конце концов его бояться стали. "Винторез" с разрывными это все же серьезно, под пулю никто лезть не хочет. Парню тому повезло просто, что Бешеный тогда автомат свой простыми патронами зарядил. Наконец, ровно неделю назад подходит он ко мне и говорит, мол, на хуторе ему нельзя больше, его боятся все, и скоро обозлятся и нападут на него. Я говорю, ладно, иди если хочешь, никто тебя не держит. А он такой: ты, Джотто, если кто придет, не говори никому, что я был здесь. Меня не существует, понял? Я говорю, понял. А уходя он нелогично поступил совершенно. Сам сказал не говорить, что был тут, и сам же сделал надпись на стене, да еще и подписался. Может, для наших, чтоб знали?.. - он пожал плечами. - Вот такая вот история. И почему это он тебя так интересует?

- Да так, просто. Нужно мне найти его, а он неуловим. А если ты дал ему слово не рассказывать о нем, почему же нарушил и рассказал?

Джотто задумался. Потом сказал, медленно, растягивая слова:

- Мне просто показалось, что ты поймешь, если тебе рассказать. К тому же ты так смотрел на эту надпись, что я сразу понял - этот не отступится, ни за что. Хоть голову даст на отсечение, но до цели дойдет. Да и, к тому же, мы знаем друг друга, хотя бы по тем боям, в которых бок о бок воевали. Ты не такой, как другие. Есть в тебе что-то такое, что выделяет тебя среди других. Даже не знаю, как это назвать…

Сказать на это мне было нечего. Некоторое время мы сидели молча, а потом я сказал:

- Проводник мне нужен, до базы. Есть кто?

- Да, конечно, - ответил Джотто. Мы вышли из избы и вскоре проводник (тот самый Колотун) уже вел меня по Болотам…"

 

Глава 4. КОТ

"… на базу "Чистого неба". Я тут уже бывал - ничего особенного. Несколько кое-как подлатанных домишек, в середине довольно большое пространство, очищенное от растительности и мусора, на котором сталкеры устраивались вокруг костров, и все это было окружено едва укрепленным забором.

Подойдя к воротам базы, Колотун остановился и сказал, что база вот она, а он идет обратно. Я пытался было бы заплатить ему по обычному для чужаков тарифу, но он тут же пресек эту попытку, сказав, что платы с меня велено не брать. Наконец, попрощавшись, мы разошлись. Я пошел к воротам базы. Поприветствовав дозорных, я хотел было пойти к бару, но меня остановил крик: "Ага, вот и он!" И уже через мгновение ко мне подошел глава "болотных" Кот. Он был широкоплеч, с огромными руками, на которых были накачаны устрашающего вида мышцы. Лицо его было загорелым и добрым, но выпученные голубые глаза портили впечатление. Из-под капюшона виднелась рыжая шевелюра, такая рыжая, что казалась неестественной.

Кот - бывший десантник. Повоевал изрядно, был и на Кавказе в одиннадцатом, и в Крыму в четырнадцатом, в-общем, там, где было горячее всего. Однако войны не испортили его, сквозь поля сражений он так и пронес свое добродушие и чувство юмора. Демобилизовавшись, он сразу поехал в Зону - приключений снискать. На Периметре его вояки поймали, однако по его поведению поняли, что он такой же, как и они. И отпустили на все четыре стороны - он, естественно, выбрал ту, в которую и направлялся, - в Зону. Пройдя Периметр, он тут же примкнул к "Чистому небу". И не для того, чтоб Зону изучить (на это ему наплевать было), а для того, чтобы основать свое дело. В Зоне много видов бизнеса - кто-то торгует снаряжением, кто-то водит экскурсии, а кто-то идет к наемникам и получает деньги, убивая людей. Способов получения прибыли много, но у Кота был свой план - создавать новые виды оружия, а потом продавать их, не важно, кому, главное, чтобы заплатили выгодную цену. Из-за подобной трансакции я и появился на Болотах. Клан "Чистое небо" быстро превратился из изучающих Зону в монополистов на рынке оружия в Зоне. Поэтому клан стал пользоваться нейтралитетом, так как торговал со всеми. А хорошие связи за Периметром обеспечили "болотным" надежное снабжения всем - от продовольствия до журналов определенной тематики для суровых сталкеров, истосковавшихся без женщин.

Пока Кот выражал свой восторг от моего прибытия, я успел продумать свою линию поведения. Мы зашли в штаб и сели в главной комнате.

- В чем дело, Ворон? - спросил Кот, садясь в кресло. - Почему один? Что означает эта твоя "смерть" сегодня утром? Сделка отменяется?

Я помолчал, наконец покачал головой:

- Нет. Не отменяется. Однако я к ней больше не имею отношения. Сигнал о смерти - обманка, чтобы запутать напавших на нас наемников. Двое сталкеров, что шли со мной, убиты в перестрелке. Джотто похоронит их.

- А почему ты больше не имеешь отношения к сделке? - удивился Кот.

- У меня нашлось другое дело. На Болотах я не задержусь. По поводу сделки свяжись с Волком и договорись о новых сопровождающих. Но не сейчас! - подчеркнул я, заметив, что Кот вытащил свой ПДА. - Только когда я уйду. До этого - ни в коем случае, и среди своих тоже особо не афишируй мое присутствие. Лады?

- Хорошо, - проговорил Кот. - Какие у тебя сейчас планы?

- Схожу в бар. Выпить пару стаканов и кое с кем поговорить.

- С кем?

- Тут… Тростник, часом, не появлялся?

Кот подумал.

- Да, он до сих пор здесь. И как раз в баре. Уж не с ним ли ты собрался говорить?

- Именно с ним, - сказал я и вышел.

***

Бар "Чистое небо" расположился по левую руку от выхода из штаба. Быр был устроен в одноэтажном здании из белого кирпича, примостившемся с краю базы. Первое, что видел посетитель, входя в бар, это массивная барная стойка, самая настоящая - не то что в баре на Кордоне. За стойкой стоял черноволосый бармен Холод. Первоначально у него была просто маленькая лавчонка. Но потом, когда Кот возглавил "ЧН", Холоду обустроили бар - и прибыль потекла к нему рекой. Часть сдавалась в общак клана, а часть шла Холоду. Бар быстро завоевал популярность среди всех сталкеров Зоны, во многом из-за того, что цены здесь были недорогими, а еда и напитки - качественными. Нередко в баре можно было увидеть долговца со свободовцем, что то живо обсуждавших.

Обслуживала сталкеров красивая официантка Света - и где только Холод ее откопал? Причем была она самой настоящей сталкершей - ходила и на Милитари, и в Чернобыль, посещала Рыжий лес и Радар. Ходили слухи, что была она и в легендарной Пустоши - да только кто поверит? Как бы то ни было, приносила она иногда такие артефакты, что сталкеры-мужики только диву давались.

Сейчас, однако, в баре было тихо - большинство столов пустовало. Лишь в углу, у окна, сидел спиной ко всем какой-то худой сталкер, да стоял у стойки сталкер в плаще с капюшоном. "Плащ" о чем-то беседовал с Холодом, который завидев меня, вскинул руку в приветствии. Человек в плаще с капюшоном обернулся, и какое-то время мы смотрели друг на друга. Лицо незнакомца было скрыто капюшоном, а на груди висела зеленая полумаска с большими фильтрами - настоящий раритет, сейчас таких и не делают. Незнакомец вновь отвернулся, продолжил тихий разговор с барменом, а я встревожился, почувствовав, что незнакомец меня узнал. Ненавижу, когда кто-то меня узнает, а я его нет. И все же меня не не оставляло ощущение, что этого сталкера я знал, однако он отчего-то не хотел быть узнанным. Я сел за столик неподалеку от стойки, вынул ПДА и стал изучать информацию, слитую с ПДА моих мертвых напарников, одновременно стараясь выудить крупицу из еле слышного разговора за стойкой.

- … не появлялся здесь? - спросил незнакомец у Холода. Тот ответил:

- Нет, не было такого здесь.

- А… уверен? Может… видел?

- Нет, говорю же. Слушай, Се…

- Тсс… - оборвал его "Плащ", - обойдемся без имен. Просто у нас с ним…

Тут, как назло, а может, специально, рука Холода потянулась к полке за его спиной и прибавила громкости к магнитофону. Какая-то электроника, до этого еле слышная из динамиков, теперь заглушила и без того тихий разговор. Я чертыхнулся про себя и продолжил изучать содержимое чужих ПДА. Однако мои поиски чего-то ценного наконец стали напоминать поиски жемчужины в куче навоза, и я убрал ПДА. Затем, уже не таясь, посмотрел на незнакомца. Тот, похоже, узнал, что хотел, и уже собирался уходить. Он еще что-то сказал Холоду. Тот кивнул. Человек в плаще повернулся и пошел к выходу. Его лица я снова не увидел, однако почувствовал на себе его леденящий взгляд и невольно поежился. Странных личностей в Зоне хватало, однако этот человек выходил за рамки моего понимания. Кто он такой? Чсто ему надо? И почему, черт возьми, он кажется мне знакомым?

Из задумчивости меня вывел голос Холода:

- Ворон?

Я поднялся и подошел к стойке:

- Кто это был?

- Я не вправе сейчас говорить это. Но, думаю, скоро ты узнаешь. Ты зачем пришел?

- Поговорить надо. Тростник… он здесь?

- Да. Он здесь, - он указал в угол под окном. Сидевший там человек повернулся и помахал мне рукой. Ну конечно же, это Тростник. Знал, что я появлюсь, и ждал меня. А Холод спросил:

- Есть, пить будешь? Вот только у нас сегодня самообслуживание. Светка в загуле.

"Светка в загуле" означает не то, что Светка пошла по мужикам, а то, что Светка пошла в Зону. И не вернется, как минимум, до вечера.

- Кружку пива. И бутерброд с тунцом.

- Как жизнь-то? - спросил Холод, наполняя кружку пивом и кладя на хлеб рыбу из консервной банки.

- Да так… День сегодня тяжелый, причем с самого начала. А потом ведь уже в Зону идти.

- Ты и так уже в Зоне.

- Болота не Зона, Болота "предбанник".

- Пустошь тоже "предбанник", А ее если насквозь пройти, тоже к Периметру выйдешь. Там немцы стоят. Стой они на юге, или у нас, на Юго-западном секторе, в Зону проникали бы все кто хочет. Знают в ООН, кого куда ставить, ничего не скажешь. Со стороны Пустоши за десять лет ни одного прорыва, ни извне, ни изнутри.

- Неудивительно, ответил я. Пиво и бутерброд уже оказались на стойке, но я не спешил. С Холодом приятно поговрить на неприятные темы.

- Эх, Пустошь… Сколько ребят там сгинуло, и наших, и чужих, - продолжил бармен. - Все за артефактами лезут, за богатством. Знаешь Кота?

- Конечно, - кивнул я.

- Я удивляюсь, почему он сам до сих пор туда не пошел… Ему же только бы приключений на свою задницу.

- - Что ж поделаешь, натура у него такая, - пожал я плечами. - А ты не знаешь, тот, что сейчас передо мной тут стоял, случайно не в Пустошь собрался?

Теперь была очередь Холода пожимать плечами.

- Кто ж его разберет? Такие, как он, редко делатся с посторонними своими планами.

Однако я понял, что он врет. На его лице появилось беспокойство, он не находил себе места. Он явно хотел, чтобы я прекратил этот разговор. И тут же он нашел себе предлог - дверь распахнулась, и в бар вошли четверо сталкеров. Холод шепнул мне:

- Ладно, Ворон, иди. Тростник ждет тебя, - и он показал в угол, где все еще сидел худой человек. Однако теперь он повернулся ко мне, и я увидел хитрую ухмылку Тростника. Он помахал мне рукой. Я подхватил свой заказ и поспешил в к столу в углу.

- Здравтсвуй, Ворон, - поприветствовал меня Тростник в своей обычной едкой манере.

- И тебе не хворать, - ответил я, присаживаясь.

- Ты у нас, значит, "умер" сегодня с утра, верно?

- Да. Мои напарники погибли по-настоящему, Циркуль и Спирит.

- Я с ними незнаком, - ответил Тростник. - И пришел не слезы лить по ним. Я пришел проинструктировать тебя, потому что ты должен догнать Бешеного уже сегодня к вечеру, поэтому не будем терять время.

- Догнать? - переспросил я, прихлебывая пиво из кружки.

- Да. Он взял у Кота задание и отправился не куда нибудь, а в…

- … Пустошь, - перебил я его, чувствуя, что судьба вновь затягивает меня в водоворот событий.

- Именно. Ты догадлив, совершенно так же, как и тогда, когда был моим помощником. Так вот, в Пустошь он идет не один. С ним идет сталкер по имени Зендер, он немец. И идут они за артефактом "Цепь". Артефакт для Кота очень ценный, потому что он разработал технологию, связанную с этим артефактом. Но вот беда: артефакт существует лишь в легендах. А один сталкер, который побывал в Пустоши, рассказал Коту, что есть там такой артефакт, и что он его видел собственными глазами, и даже держал в руках.

- Если он его видел, почему же не принес?

- Я не рассказал тебе самого главного. Я не сказал тебе имени сталкера. Думаю, вопросы исчезнут сами собой, когда ты узнаешь, кто он такой.

- Кто же?

- Уверен, что хочешь знать это?

- Уверен. На все сто.

- Хм… Ну тогда держись крепче, чтобы не упасть со стула. Сталкера зовут Седой…

Нет, со стула я не упал, даже не покачнулся. Однако минуты две смотрел на Тростника, не в силах сказать ни слова. Наконец, выдавил:

- К-как?..

- Что тебя удивляет? Вот ты, например, как выбрался с Периметра?

- Мост… Мне пришлось пройти вдоль берега, а потом я пересек реку по мосту. Он обвалился, но с краю узкая полоса осталась целой.

- А лодка? Та, на которой вы переплыли реку?

- Оставил… И Седого рядом положил.

- Вот-вот. Рядом положил. А потом он проснулся, увидел лодку и поплыл, так что ли?

- Вряд ли. Черный его из автомата расстрелял, он не мог выжить.

- Но, тем не менее, выжил. И сейчас говорил с Холодом.

- Это он?

- Верно. Я следовал за ним по всем Болотам. А он искал Черного. Он явно знает то же, что и мы. И в Пустоши он побывал неделю назад. Артефакт он положил в схрон на другом берегу речки. То есть, идти, по идее, недалеко - только пройтись по тому месту, где многие сталкеры передумывают и поворачивают обратно.

- Откуда ты все это знаешь?

- У меня полно знакомств по всей Зоне, не забывай. А теперь к делу. Бешеный не знает, что это подстава - в схроне артефакта нет. А он сам напросился, хоть Зендер его и отговаривал. И, разумеется, не желая подорвать доверие Кота к себе, из кожи вон полезет, чтобы найти артефакт. А для этого пойдет вглубь Пустоши.

- И мне надо выдвигаться прямо сейчас?

- Да. Прямо сейчас.

- Ну тогда пойдем.

Я заплатил Холоду, торопливо допил пиво и доел бутерброд. Когда я подошел к стойке, Холод шепнул:

- Его зовут Седой.

- Я уже знаю, - ответил я и вышел за Тростником.

***

Мы покинули базу и пошли на север. Тростнику была известна одна тропинка, проложенная прямо по топям, и идти по ней было малоприятно. Грязь чавкала под ногами, а счетчик тикал так, что казалось, что он скоро лопнет. Я сообщил Тростнику, что если и дальше радиация будет повышаться, я пойду другим путем, как в свое время сделал дедушка Ленин. Тот мои слова проигнорировал, и мне ничего не оставалось, кроме того, чтобы принять уже третью по счету антирадовую таблетку. Они оставляли на языке горечь, и я постоянно сплевывал. После третьей таблетки Тростник сказал не оборачиваясь:

- Таблетки береги, в Пустоши понадобятся. А уколы ты не любишь, я ж знаю.

- Побережешь тут, когда ты меня по самой грязи ведешь, - проворчал я.

- У нас нет выбора. Время дорого.

- Неужели, чтобы пробраться в Пустошь, надо идти на самый север Болот?

- Да. Южнее железки и моста ты ни за что не пересечешь реку. Радиация убьет тебя раньше, чем ты доберешься до середины. Это если вплавь.

- Ты что, псих?! Вплавь! Через реку, в которой вода завязла настолько, что напоминает радиоактивное желе!

- А лодок здесь нет, разве что сгнившие. И вообще, какой же ты сталкер, если не понимаешь юмора?

- Специфический у тебя, однако, юмор.

Дальше шли молча. До насыпи, продолжавшей ту, что была на Кордоне, добрались, когда на часах уже было пять вечера. Багровое солнце закатывалось вниз, а с севера сплошной стеной по небу поползли тучи.

- Дождь будет, - сказал Тростник, посмотрев на небо. - Впрочем, в Пустоши солнце может светить так, как будто сейчас полдень. Я думаю, Пустошь находится не в Зоне, и не совсем на нашей планете. Посмотри налево. Что ты видишь?

- Реку. Мост. Дым.

- Не дым. Туман. Пустошь всегда скрыта туманом, и это видно даже на спутниковых картах. А для немцев на Периметре Пустошь наверно выглядит выжженной землей. Ладно. Дальше ты идешь один. Желаю удачи. Прощаться не буду. Вернись и расскажи всем, что видел. Я верю в тебя, Ворон.

Я надел противогаз, накинул капюшон и пошел к насыпи."

 

Глава 5. ПУСТОШЬ

“… Подняться на насыпь оказалось проще простого - она была здесь невысокой, а проволока, некогда ограждавшая пути, была уже давно изрезана, и теперь валялась на земле ржавыми плетями. Ноги вязли в гравийке, но я ухватился за деревянный столбик и встал на ржавый рельс. Сверху топи были видны довольно далеко, а внизу стоял Тростник. Он смотрел на меня. Я помахал ему рукой, он помахал в ответ, потом развернулся и исчез в топях. Некоторое время я смотрел ему вслед. Увидев, как он уходит, лишая меня надежды самому выбраться отсюда (обратной дороги я не знал), я отвернулся и посмотрел на мост, который мне предстояло пересечь.

Когда-то на мосту стояла сцепка из четырех вагонов, причем один из них стоял на насыпи, а остальные три - на мосту. Теперь от сцепки остался только тот вагон, что стоял на насыпи - белый, с потеками ржавчины, рефрижератор. Мост обвалился ровно на середине, по-видимому, не выдержав многочисленных выбросов. Два вагона упали вниз, а один скатился, и теперь балансировал на двух рухнувших половинках моста. По его крыше можно было вполне перейти на ту сторону, однако сейчас там обосновалась "карусель". Детектор показывал ее вполне явственно, да и характерное подрагивание пыли на крыше вагона говорило само за себя. Чтобы окончательно удостовериться, я бросил горсть камешков на крышу вагона. Аномалия тут же раскрутилась и расшвыряла камешки во все стороны, так что мне пришлось даже пригнуться, чтобы эта шрапнель не снесла мне голову.

Плохо.

И как, спрашивается, перебираться? Как перебирались предыдущие сталкеры, шедшие в Пустошь? Как туда попал Бешеный с Зендером? Как туда попасть мне?

Все оказалось не так плохо. Обследовав вагон, я понял, что когда-то это был вагон электрички, однако теперь, из-за кислотных дождей, вагон превратился в бесформенный желто-бурый объект. Но что самое главное - на торце вагона была дверь. Ее недавно открывали, это было видно. Я подошел поближе и взялся рукой за ручку. Дверь раскрылась с протяжным скрипом, от которого заломило в ушах. Изнутри пахнуло такой гадостью, что чувствовалось даже сквозь фильтры противогаза. Пройдя в дверь, я оказался в тамбуре. Раздвижные двери были раскрыты. Я включил фонарь и направил луч внутрь. Деревянные скамейки давно сгнили, стекла в окнах давно разбились. А пол был покрыт вязкой мутной гадостью – по-видимому, той же самой, что заменила воду и в речке.

Наступать в эту жижу не хотелось. Она покрывала пол не очень далеко от раздвижных дверей, и некоторое относительно чистое пространство у меня было. Скамейки справа вроде выглядели более целыми, поэтому я осторожно встал на крайнюю. Она слегка прогнулась подо мной, но выдержала. Я перелез через спинку и остановился с другой стороны. Теперь передо мной было пространство между скамейками, и пол был залит все той же гадостью. Надо было так рассчитать свой прыжок, чтобы и скамейка не сломалась, и нога мимо не промахнулась. Впрочем, перепрыгнуть на скамейку оказалось достаточно легко. Сначала я перебросил рюкзак, затем уже перепрыгнул сам. Вновь перелез через спинку и повторил свои действия. Вдохновленный успехами, я расслабился. И зря, как оказалось.

Я преодолел таким манером почти все сидения, и мне осталось перепрыгнуть через один проем, а затем перелезть через спинку последнего сиденья. Я перебросил рюкзак. Упади он потише, я бы может, и услышал, как скрипит скамейка. Но я не услышал. Перепрыгнул, встал обеими ногами на сиденье, поднял рюкзак…

Резкий треск – и меня повело в сторону, а затем куда-то вниз. Я взглянул себе под ноги и заметил с ужасом, что гнилое сиденье ломается подо мной. Но было уже поздно. Я шлепнулся спиной прямо в лужу этого самого дерьма, что было разлито по полу. Счетчик, который за все время моего путешествия по старому пассажирскому вагону от электрички изредка потикивал, теперь стал просто разливаться соловьем. И более того, из жижи выбраться было не так просто. Она была вязкая и скользкая, и даже кое-как приподняться было тяжело. Наконец, полностью изгваздавшись в радиоактивной грязи, я поднялся. Подобрал свой рюкзак, но одевать не стал. Я вышел в проход прямо по грязи (мне теперь было уже все равно) и пошел к тамбуру. Последний раз оглянувшись, я вдруг заметил на спинке моего последнего «успешного» сиденья какой-то росчерк. Осветив его фонарем, я прочитал: «Не прыгайте на следующую, она подозрительно скрипит. Лучше прыгайте на левый ряд, в этой части вагона вроде не сгнило. А вообще, ходите по крыше, если аномалий нет. Целее будете.

Жижа на полу радиоактивна, и купания в ней противопоказаны. Мы здесь с новичком, идем в Пустошь, за «Цепью» для Кота. Если не вернемся, знайте – в вагоне мы были еще живы, а это не так уж и просто. Зендер и Бешеный. 19.09.16 г.»

То есть они тут были позавчера… Докуда они могли дойти за это время? И дошли ли?

А потом я расхохотался. И было отчего – хоть эта надпись, сделанная белым маркером, и выделялась на фоне спинки, сверху она была почти незаметна. И было бы лучше, если бы ее сделали на сиденье. А то так ее можно было увидеть только уже после происшествия. Впрочем, теперь и надобность в предостережении пропала – разломанная скамейка говорила сама за себя.

Решив обязательно рассказать об этом случае Зендеру с Бешеным, я развернулся и поковылял к тамбуру. Спина ныла, так как удар был ощутимым, а грязь на защитном костюме заставляла чувствовать себя неуютно. Надо бы счистить ее поскорее, да вот только где?

Впрочем, стоило благодарить кого угодно, хоть Черного Сталкера, хоть Аллаха и Будду, что на полу вагона оказался не «студень» или «холодец». Тогда бы точно были проблемы. Впрочем, я сразу выкинул эти мысли из головы, когда вышел в тамбур. Как и в первом тамбуре, сдвижные двери, предназначенные для выхода на платформу, были закрыты, а вот дверь для перехода между вагонов была раскрыта настежь. Я прошел через нее и уперся в упавшее вниз полотно моста. Ржавые рельсы вроде бы еще крепко держались костылями на железобетонных шпалах, а сами шпалы, в силу своего почти отвесного положения, могли легко сойти за лестницу. Я закинул рюкзак и винтовку на спину, взялся руками за шпалу, а потом пополз вверх, перебирая руками и ногами, как обезьяна на дереве. И уже скоро я оказался на насыпи. Я встал на ноги, сбросил рюкзак с винтовкой с плеч, и посмотрел вперед. Пустошь. От самого этого названия веяло чем-то зловещим, опасным. А пейзаж впереди полностью подтверждал это.

Две колеи так же уходили вперед, по бокам насыпи раскинулись какие-то болотистые поля, а впереди, далеко-далеко, виднелись какие-то давно заброшенные строения; все пространства впереди меня навевали тоску. Всеобщее запустение, заброшенное и ржавое… Это вроде была и Зона, и в то же самое время, на Зону это совсем не было похоже, как будто вагон на мосту был порталом, перенесшим меня в другой мир. Отчасти это так и было, Тростник что-то говорил об этом. Погода подтверждала это – вместо заката небо было затянуто тучами, сыпал мелкий мокрый снег, земля была вся в слякоти. Где я?..

Между двумя колеями виднелся полосатый столбик с цифрой 18, отмечавший когда-то километры железной дороги. Я присел и вновь увидел надпись все тем же белым маркером на черной полоске: «Вышли, слава Богу. Идем на юг (по крайней мере, нам кажется, что это юг). Там должен быть тайник того сталкера, где он оставил «цепь». Зендер и Бешеный, 19.09.16(?)»

А на следующей полоске, как я и ожидал, еще одна надпись: «Ничего нет. Нашли тайник, но он пуст… Зверь? Или человек? Идем по дороге вглубь, других путей не знаем… Зендер и Бешеный, 21.09.16(?)»

Уже интересней… Сегодня они были здесь, значит, еще не поздно догнать их. Я поднялся, кое-как отчистил костюм от успевшей немного подсохнуть грязи, взял рюкзак и «Винторез» и пошел по дороге, вслед за Бешеным.

***

То есть это я так говорю, что пошел. Я направился вперед по железной дороге, однако уже через два метра путь мне преградила «Жарка». Ее я аккуратно обошел слева, однако дальше было еще хуже. Полотно было залито лужами, однако, едва наступив в одну такую, я тут же отдернул ногу – лужица оказалась полной кипятка, от которого не шло абсолютно никакого пара. А дальше лужица стала вести себя совсем неадекватно. Жидкость запузырилась, забурлила, потом над лужей возникло едва заметное марево; бурлящий кипяток вдруг начал смешиваться с маревом, поднялся куполом и тут, наконец, выстрелил.

Хорошо, что я успел отпрыгнуть вправо, иначе были бы проблемы – кипяток взлетел и разлетелся во все стороны. Я вспомнил – кто-то что-то неясно упоминал про «Водный трамплин». Редкая аномалия. Тут, правда, похоже, такая аномалия в порядке вещей.

Аккуратно проходя между лужами, я добрался до столбика с надписью «19». По моим ощущениям, прошло не меньше двух часов с моего прибытия в Пустошь. Два часа на преодоление одного километра пути! Это, однако, слишком. Ходить медленно я не люблю, но что поделаешь? Это Пустошь…

ПДА работал с перебоями. На карте краснела огромная надпись «ЗА ПРЕДЕЛАМИ ЗОНЫ», а вот дата и время меня удивили. Если поверить ПДА, сейчас было 25 часов 78 минут 32 десембрия 2189 года. Именно такая надпись висела на экране. Что за чертовщина? Неужели временная аномалия?.. Этого мне и не хватало для полного счастья…

На нажатие кнопки ПДА реагировал с тридцатисекундной задержкой. Сталкерская сеть не работала. Сигнала не было, то есть я ничего не мог отправить. Я оказался полностью отрезан от Зоны, и не был даже уверен, придет ли мой некролог в общую сеть в случае чего…

Не сталкерское это дело – раздумывать над необъяснимыми проблемами. Большинство сталкеров принимают Зону такой, какая она есть. Раз есть в ней аномалии – значит, так и должно быть. Есть мутанты? – плевать. Пси-излучение – необъяснимо, но факт, оно есть, и нечего даже соваться туда, где оно есть. Сталкеры предпочитают не ломать голову. Зачем? Главное, чтобы патрон не переклинило, да хабар чтоб добрый шел. Давно прошло то время, когда первые сталкеры, лезшие в Зону безо всякой защиты, пытались понять, отчего зависит количество аномалий, почему в одних местах ими перегорожены целые поля, а в других нет ни одной. Зона тогда только зародилась, кланы только формировались, Выброс мог случиться либо два раза в неделю, либо раз в два месяца. Сети не было, да ничего не было! Те сталкеры были легендарными, о них и сейчас слагают легенды. И я застал то время – я был с Зоной практически все время ее существования. Я лично знал знаменитого Дезертира – он вскоре пропал, и что с ним случилось, так никто и не узнал…

Из размышлений меня вывел окрик:

- Эй, сталкер!

Я встрепенулся. Кто бы это мог быть? Голос знаком. Но где он? Я стал бешено озираться, и, наконец, увидел. Передо мной стоял Горох – тот самый наемник, что в одно прекрасное утро 173 года назад пытался меня убить.

Я поднял камешек с насыпи и бросил его в лицо Гороху. Камешек рассек его губу до крови. Он невозмутимо стер кровь с лица и сказал:

- Что ж ты так плохо встречаешь меня, Ворон?

- Я… я, просто хотел узнать…

- …не призрак ли я, - понимающе ухмыльнулся Горох. – Вынужден тебя разочаровать – я настоящий. Но убивать тебя я не намерен. Волк купился и награда уже ждала меня в обещанном схроне. Но я – нет. Я – наемник, и убил не одного человека, чтобы узнать, как он мечется в предсмертных судорогах. Не умеешь ты изображать смерть.

- Почему же не добил?

- Зачем? Я не зверь. Мы, наемники, такие же люди, как и остальные сталкеры. Это только в дерьмовых фильмах про Зону, что снимают на Большой Земле, мы говорим «Ничего личного» и «Это просто бизнес, ты же понимаешь». На самом деле личное часто перевешивает. Пока это так, мир будет жив, и люди не превратятся в зверей. Я с самого начала не хотел убивать тебя, Ворон. Мне было плевать на Сидора – кто он такой? – на твоих отмычек тоже было наплевать. Если человек не сделал мне ничего плохого, но так же не сделал ничего хорошего, почему бы не получить навар с его смерти? А если человек - твой друг? И его заказали убить? Как поступать? Что делать в таком случае? Убьешь ты друга ради выгоды, и что? Кто ты тогда такой теперь? Я не убил еще ни одного человека, который был мне другом.

Он замолчал. Я не знал, что ответить на это. Наконец, выдавил:

- Разве мы друзья? Я видел тебя несколько раз в жизни. Я с тобой не общался, никак не контактировал, не оказывал тебе услуг… Почему ты считаешь меня другом?

- У тебя есть Цель, и ты должен ее выполнить. У меня тоже есть Цель. А какова цель у них?! Нагреть побольше прибыли, вот какая у них цель. А моя Цель – чистить Зону от таких элементов. Считай меня макрофагом, который уничтожает вредные клетки в организме. В организме Зоны таких клеток полно. Но есть и другие. У которых не цель, а Цель. Которые готовы стремиться к ней. И таких я считаю своими друзьями. Ты можешь идти дальше. К своей Цели. А я буду стремиться к своей.

Признаться, я был ошарашен. Наемник, специалист по убийствам, стоит тут и рассуждает о Цели, распинается перед человеком, которого должен был убить, по идее. Все это было странно, как-то неправильно.

- Это на тебя Пустошь так влияет, Горох?

Горох помолчал, глядя мне в лицо, а потом вдруг расхохотался. Он смеялся аж до слез, чуть не падая в аномалию от смеха. Наконец, успокоившись, он сказал:

- Думай, как хочешь, Ворон. Когда-нибудь ты поймешь.

С этими словами он спрыгнул с насыпи вниз и пошел по направлению к выходу из Пустоши.

***

Я долго смотрел ему вслед, пока он не исчез в тумане. Я пошел дальше по рельсам, а из головы у меня не шли последние слова Гороха: «Когда-нибудь ты поймешь». Но когда пойму? Когда буду валяться на холодной земле, удерживая руками кишки, лезущие из распоротого живота? Или когда буду падать с простреленной головой? А может, когда буду захлебываться в радиоактивной жиже? Ведь самые важные мысли зачастую приходят именно перед смертью. Но тогда какой от них толк? Воспользоваться ими не успеешь, какой же тогда смысл?

Я привычно обходил «водные трамплины». Дальше их вроде бы стало поменьше, во всяком случае, уже скоро я прошел столбик с цифрой 20, скоро были уже пройдены «21» и «22». Записей на них не было. Вокруг тянулся все тот же однообразный пейзаж, по бокам висел туман и пузырились болота. С неба все сыпалось непонятно что, а полотно было залито слякотью. Аномальные лужи попадались все реже, и я насторожился. В Зоне действует правило – «Хорошие новости зачастую тоже плохие». Поэтому отсутствие аномалий меня не обрадовало. Зато обрадовало другое – по земле стали тянуться две цепочки человеческих следов. Я пошел быстрее, не забывая, естественно, об осторожности. При этом я напрягал зрение, пытаясь увидеть в тумане впереди два неясных силуэта. Следы между тем становились все четче, что означало, что я догоняю их обладателей. И вот…

… впереди проявился маленький костерок, а рядом с ним сидели двое человек. Рядом с одним из них лежал «Винторез», у второго был «Печенег», установленный на сошках куда-то вглубь Пустоши. Будь я проклят, если это не они!

Я припустил чуть ли не бегом, закинув винтовку за плечи. Вот он! Нашелся!

- Бешеный! – крикнул я, проигнорировав «Черного», который уже готов был сорваться с моего языка. Бешеный посмотрел в мою сторону, поднялся, взяв «Винторез» на изготовку, и направил ствол на меня. Я остановился и медленно поднял руки.

- Спокойно. Опусти ствол, я не враг.

- Все враги! Всем моя смерть нужна! Та, падла, «Цепь» из тайника вытащил?! Из-за тебя мы лезем в самую задницу?!

- Нет! Не я… Ты что, я же за вами шел… Через Пустошь, только по вашим следам ориентировался!

- Зачем шел?

- За… тобой.

- Какого черта? Зачем я тебе нужен? Ну-ка, вытряхивай рюкзак, наверняка там и «Цепь» найдется!

- Бешеный, прекрати, - прервал его Зендер, показывая, что я поднял руки.

- Какого? – отозвался Бешеный. – Зендер, он же один из них!

- Из кого? – поспешил я поинтересоваться.

- Заткнись! – рявкнули оба.

- Думаю, стоит все же выслушать, что он нам скажет, - предложил Зендер, не глядя на меня.

- Он один из них, и не надо меня разубеждать. Я убью его, и даже слушать не стану! – ответил Бешеный. Он не смотрел на Зендера, он смотрел только на меня. И его винтовка смотрела прямо на меня. Я не шевелился, зная, что даже одно резкое движение будет стоить мне жизни.

- Я… могу показать свой рюкзак, - нерешительно начал я. – Ты же сам этого хотел, Бешеный.

- Для начала брось винтовку! – приказал Бешеный.

Я медленно снял «Винторез» с плеча и положил себе под ноги на шпалы.

- Теперь рюкзак!

Я снял и рюкзак. Бешеный смотрел на меня, выжидая.

- Ну, чего же ты ждешь?! Открывай, показывай, - сказал он, продолжая целиться в меня.

- Для начала опусти винтовку. Потом открою.

- Молчать! Либо ты вытаскиваешь содержимое, либо я стреляю! Раз… Два… Тр…

- Спокойно, - прервал я его. – Я показываю.

Я опустился на корточки и начал доставать содержимое. Сначала на шпалах оказались пустые контейнеры – лишь в одном валялась та самая «грелка» из чернобыльского схрона. Я украдкой посмотрел на Бешеного: не Вспомнит ли? Нет, не Вспомнил. Ладно, я и не рассчитывал особо на это. Потом я вытащил аптечки, следом из рюкзака были извлечены коробки с патронами. Потом – «Беретта», разобранные части «Абакана». Я посмотрел на Бешеного. Тот глядел на свое оружие и патроны, лежащие на шпалах, а на его лице отразилась крайняя степень задумчивости. Ну что ж, посмотрим, что ты скажешь на это.

Я протянул Черному блокнот в красной обложке. Он взял его, а на лице задумчивость сменилась смятением. Это значит, Черный уже начал с Бешеным конфликтовать. Наконец, я его добил: вытащил маленький прямоугольник – флеш-карту, прямоугольник побольше – записку Ныряльщика, и, наконец, простреленный насквозь и залитый кровью прямоугольник фотографии.

- Может, уже опустишь «Винторез», Черный?

- Будь я проклят, - ответил Бешеный (или уже Черный?) на это. Винтовку опустил. Он разглядывал свои вещи, взятые мной из ДОТа на границе Зоны. Я подумал, что, возможно, ему стоило бы увидеть и свое мертвое тело, однако отмел эту мысль.

- Что это значит, а? - спросил Зендер, по-прежнему сидевший у костра за Черным, однако теперь уже державший «Печенег» в руках и направивший его в мою сторону.

- Зендер, я не тот. Я Черный, Носитель Устройства.

- Что за чушь ты несешь?! – от волнения и раздражения Зендер стал говорить с акцентом, до этого успешно прятавшимся в его речи.

- Зона держится на двух Устройствах, - заговорил Черный. – Одно у кого-то, кто зовет себя Хозяином, и никто не знает, где он находится. Второе – у любого из населяющих Зону существ – неважно, у мутанта, или у человека. Оно вживлено в тело Носителя, причем он об этом даже не подозревает. Носитель очень удачлив, часто находит редкие артефакты, либо оружие, и убить его не так легко. Однако у меня весной это получилось… Если кто-то убивает Носителя, Зона должна уничтожить убийцу в течение полутора суток с момента убийства, а если сделать это не успевает, тогда Зона умирает. Апрельский Катаклизм – наших с Вороном рук дело. Однако в последний момент ему пришлось убить меня. Я стал Носителем. Ворон подобрал кое-какие из моих вещей, чтобы я смог Вспомнить. У каждого Носителя есть Постоянная, которая необходима ему для того, чтобы его сознание вернулось к нему.

Черный закончил свою речь. Затем он вставил флеш-карту в свой ПДА и с удовлетворением увидел, как на экране появлялись нужные ему данные. Он положил ПДА в карман, мельком посмотрел на фотографию, и она отправилась вслед за ПДА. А потом он стал читать записку. Ему потребовалась для этого всего минута, после чего он свернул бумажку, бросил ее в костер и сказал:

- Мы отправляемся в «Дом на острове».

***

Зендер уже ничего не понимал. Я тоже был удивлен.

- Ты знаешь, где он находится? – спросил я.

- Да, знаю, - ответил Черный.

- Откуда?

- Ныряльщик рассказал мне. Он был уникальным сталкером. Он считал, что истинная Зона не в Центре, а на периферии. Просто надо уметь откопать ее. Дальше Свалки он никогда не заходил, бывал, правда, в Баре несколько раз, но в-основном он ходил по Чернобылю, Пустоши, Левобережью. Именно в Пустоши он и построил свой дом. Я там не был. Я только знаю путь, мне Ныряльщик рассказывал. Сам он меня в Пустошь не пускал, говорил, рано еще, поэтому я вытряс Чернобыль, Кордон и Свалку. Мой максимум – Милитари, и то, я там бывал редко и сильно не забирался. Болота я изучил только в последнее время. А вот в Пустоши я ни разу не был…

- И что делать? Ты собрался вести нас по Пустоши, при этом не побывав здесь ни разу? – возмутился Зендер.

- А что делать, - ответил Черный. – Нам сейчас нужно только туда.

- Как туда идти? – спросил я.

- Ныряльщик рассказывал – нужно идти по железке до 25-ого километра, затем повернуть налево, то есть на условный юг, пройти через небольшой поселок, а дальше уже, собственно, и озерцо, прямо посередине которого маленький остров, на котором стоит дом. Это в теории. Как все выйдет на практике, я не знаю. Пока что давайте собираться.

Я вновь наполнил свой рюкзак, а Черный положил в свой коробки со спецпатронами. Потом он стал довольно ловко собирать свой «Абакан». На выполнение трудоемкой задачи Черному потребовалось совсем немного времени, после чего он положил свой «Винторез» между шпал и присыпал немного галькой. Зендер тушил костер. Тут я заметил, что в паре метров от костра торчит черно-белый столбик с надписью «23». Черный вынул из кармана тот самый белый маркер, подошел к столбику и что-то написал на нем. Я не стал смотреть. А Черный, закончив писать, положил маркер в карман и ухмыльнулся:

- Подкинул потенциальным последователям задачку: раньше мы подписывались «Зендер и Бешеный», а теперь я подписал «Черный, Зендер и Ворон». Пусть гадают, откуда взялся третий, и что стало со вторым.

- Кто пойдет первым? – спросил Зендер, не желавший размышлять на тему потенциальных преследователей.

- Пожалуй, я, - отозвался Черный и повел нас.

Шел он спокойно, лужи обходил очень осторожно, пару раз засомневался и стал бросать болты. Аномалий на дороге было не так много, мы проходили их идеальной сталкерской цепочкой: ведущий, ведомый, замыкающий. Я шел в середине, Зендер со своим «Печенегом» был замыкающим.

Мы прошли метров пятьсот, когда сквозь туман, обволакивавший дорогу, протянулся долгий, надсадный вой. Черный остановился и стал водить «Абаканом» из стороны в сторону, пытаясь определить, откуда ждать опасность. Ситуацию усугубляло еще и то, что из-за тумана видно было совсем недалеко. А вой тем временем повторился, только уже с другой стороны.

- Зендер, держи ту сторону! Все ложимся на рельсы, чтобы не маячить! – крикнул Черный, заряжая автомат своими любимыми спецпатронами.

Зендер установил «Печенег» на сошках в левую сторону, мы с Черным держали правую. Вой повторился, и мне показалось, что я видел какую-то неясную тень в тумане. Я дернул Черного за рукав и показал в ту сторону, прошептав о тени. Он что-то ответил, но не выглядел особо встревоженным. Мы лежали на шпалах и ждали неведомых врагов.

Прямо передо мной метрах в пятнадцати от рельс переливался «Трамплин». Тень вновь показалась в тумане, и вдруг выбежала оттуда и понеслась в нашу сторону. Стрелять я не стал, потому что неведомая тварь была прямо за аномалией, и пули полетели бы в никуда. За мной застучал «Печенег», я обернулся и увидел, что Зендер поливал огнем такую же тварь с той стороны. Черный между тем вскинул автомат и стал стрелять по несущемуся у нам существу, и я явственно видел, что его пули разрывают грудь мутанта, однако на него это никак не влияло. Он все так же продолжал бежать к нам.

- Целься в голову! – крикнул я.

Мутант на полном ходу влетел в аномалию, описал в воздухе параболу и очутился метрах в десяти передо мной. Существо это напоминало гориллу, вот только шерсти, да и мяса на его теле особо не наблюдалось. Его предки явно были когда-то людьми, потому что явно можно было различить руки и ноги, вот только выглядели они как кости, обтянутые тонкой кожей. Мутант бежал, используя все четыре лапы, и развивал достаточно большую скорость.

Я стал стрелять из «Винтореза» прямо в голову твари, и она упала прямо под насыпью. Сзади все надрывался «Печенег», а Черный палил из «Абакана» по все новым существам. Было ясно, что долго нам так не продержаться.

Некоторые существа использовали тот же «Трамплин», чтобы очутиться поближе, и я решил, что каким-то разумом они явно не обделены. Я стрелял короткими точными очередями и уже многие мутанты валялись под насыпью и в поле перед нами. А патроном между тем становилось все меньше. «Печенег» вообще умолк – Зендер использовал последнюю ленту и теперь лежал рядом с бесполезным пулеметом, глядя в поле. Я бросился на ту сторону. Здесь поле было без аномалий, только кое-где поблескивали лужи. Сразу пять мутантов неслись к нам, разбрызгивая воду. Я судорожно стрелял, чувствуя, что патронов почти не осталось. Так и оказалось – я взял из подсумка последний магазин. Тут я вспомнил, что Черный закопал рядом с костром свой «Винторез» и патроны и заметил, что Зендер все так и лежал рядом с пулеметом.

- Зендер, у тебя есть другое оружие? – спросил я, перекрикивая непрерывный вой.

- Только пистолет, - отозвался немец.

- Бери пистолет и иди назад до нашей стоянки. Там Черный закопал «Винторез» и патроны. Бери их и беги сюда.

Зендер кивнул, поднялся и побежал назад. Мы с Черным остались одни.

Больше ко мне никто не бежал по полю; Черный тоже не стрелял. Я обернулся:

- Что, больше нет?

- Вроде нет, - ответил Черный. – Где Зендер?

- Я отправил его назад, за твоим «Винторезом» и патронами. У меня последний магазин, у него для «Печенега» тоже закончились.

- Понятно. В маленьком поселке, который нам надо будет пересечь, Ныряльщик устроил тайник. Если я вспомню, как его найти, мы сможем затариться оружием.

- Откуда ты знаешь это?

- Он же рассказал мне, как добраться до острова, ну и про тайник тоже рассказал. Если за полтора года он остался цел, значит это хорошо. Если нет…

Он не закончил. Это и так было понятно. Остаться без оружия в Пустоши было равносильно самоубийству. Поэтому мы сели и стали ждать…”

 

Глава 6. ПСИ-РЕЛЬСЫ

“…ежась от холода. Зендер не появился ни через полчаса, ни через час. Мы еле-еле развели чахлый костерок и глядели назад, туда, куда ушел Зендер. Туман очертил маленький круг, в котором мы сидели не шевелясь, прислушиваясь к дыханию Пустоши. Не было слышно ни шагов, ни воя мутантов. Между тем, организм требовал сна, хотя небо было светлым, несмотря на нависшие тучи. Мы молчали. Наконец, через час после ухода немца, я нарушил молчание:

- Как думаешь, сколько времени сейчас в Зоне?

Черный ответил, продолжая всматриваться вдаль:

- Мы в Пустошь вошли девятнадцатого.

- И что? – не понял я.

- А то, что ты пошел в Пустошь вечером двадцать первого. Как думаешь, я должен ощущать время в остальной Зоне, проведя тут два дня?

- А-а, нет, наверное, - ответил я. - Тут вообще что-то с временем происходит. По-моему, прошло уже часов шесть, а небо как было светлым, так и сейчас такое же. Странно?

- Конечно, - Черный даже не смотрел на меня, и я понял, что он думает о чем-то своем, не желая разговаривать. Я замолчал.

Прошло еще полчаса. Зендера не было, а с неба вновь посыпалась крупа. Вот только это была явно не крупа.

- «Жгучий пух»! - вскричал я.

Мы натянули противогазы и уткнулись в землю. «Жгучий пух» летел с неба и вскоре покрыл землю белым покрывалом. В «водных трамплинах» он застревал, потом на месте падения вспучивался маленький пузырь, и пушинка пропадала в воде. Черный приподнял голову в капюшоне и сказал невнятно:

- Теперь-то у него точно нет шансов…

Я ткнул его кулаком в бок, чтоб не каркал, и вновь уткнулся лицом в землю. Вскоре пух перестал обстреливать нас с неба, и мы поднялись. Наши силуэты отпечатались на земле, окруженные сплошным белым пологом. Было тихо, и лишь трещал костер, сжигая попавшие в него пушинки. Черный поглядел на костер (все сталкеры знают, что огонь от «жгучего пуха» разгорается лучше всего, да только как его, сволочь такую, собрать?) и сказал:

- Зендер в беде. Идем.

- Ты псих! – воскликнул я. – Зендер мертв, чтобы пятьсот метров и обратно не суметь пройти за полтора часа, надо уж очень постараться!

- На него могли напасть!

- И мы не услышали бы выстрелов? Бред!

- Туман скрадывает здесь звуки, Ныряльщик рассказывал мне. Тут можно не услышать пулеметную очередь, раздавшуюся в пяти метрах, что уж говорить о пистолетных выстрелах в пятистах!

- О чем спорим? – раздался вдруг голос позади нас, и мы обернулись. Перед нами стоял Зендер, относительно целый. Его правая рука была замотана какой-то красной тряпкой, на лице сочилась кровью длинная царапина, а на правом виске багровело пятно ожога от «жгучего пуха». Да, досталось ему порядком, тем более, приглядевшись, я заметил, что тряпка, которой была замотана его рука, когда-то была белой, а красной стала от крови. Однако выглядел он бодрым, и глядел на нас с некоторым удивлением.

- О том, идти тебя спасать, или ждать пока ты сам выберешься, - кисло проговорил я.

- Что случилось? – спросил Черный.

- Ничего, - ответил Зендер. – На меня просто напало несколько гориллоподобных скелетов, однако я им вмазал от души. А как обратно пошел, меня «пух» застиг, пришлось отлеживаться. Но винтовку и патроны я принес.

Винтовку мы оставили Зендеру, патроны поделили на троих. Затем немец размотал, морщась и шипя, тряпку на руке, и я стал обрабатывать ему рану. За то время, что я служил на Периметре, я успел привыкнуть к самым разнообразным ранениям бойцов, но эта выглядела действительно ужасно. В предплечье была пропахана полоса длиной сантиметров тридцать-сорок. Среди крови и мяса просвечивала кость. Я вколол немцу в руку три шприца обезболивающего, после чего стянул рану специальными скобками (таких не было в бытность мою военврачом, но за время моего жительства в Зоне прогресс ушел вперед). Затем крепко забинтовал Зендеру руку и сказал:

- Бойцом тебе долго не быть, но если не будешь сильно напрягать руку, стрелять сможешь. На весу ничего не держать. Стрелять по возможности лежа, да и то – лучше тебе с таким ранением сейчас в госпитале лежать. Но госпиталя под рукой у нас нет, поэтому осторожней надо. Все понял?

- Понял, - буркнул Зендер.

Быстро собрались и пошли, но теперь замыкающим шел я – Зендер со своей рукой вряд ли бы мог быстро среагировать в случае чего. Свой пулемет он разобрал и положил в рюкзак – сказал, в тайнике могут быть патроны. Мне же в этом виделось лишь обыкновенное упрямство – немец настолько привык к своему «Печенегу», что не соглашался расстаться с ним, даже после его превращения в кусок стали, пригодный лишь для использования в качестве дубины. Так мы и дошли до двадцать четвертого столбика. Остановившись, Черный проговорил:

- Еще километр, и свернем. Все пока по плану.

Мы двинулись дальше. Небо темнело, а туман постепенно расступался, открывая все то же самое болото. Впереди показались какие-то серые строения. Посмотрев в бинокль, я увидел, что это был достаточно большой городок, а здание прямо перед нами было станцией. Аномалий на полотне дороги было мало, но было ощущение какой-то тревоги. Города посередине Пустоши я увидеть как-то не ожидал. А город был уже недалеко. Каких-то семьсот метров – и вот, станция уже прямо перед нами. Однако эти семьсот метров Черному, так же как и мне, не нравились. Он остановился и стал рассматривать рельсы. Они в этом месте слегка изгибались, так что станция оказывалась на вираже. Из-за виража не было видно, что происходит за станцией. А было там что-то любопытное, потому что рельсы, до этого бывшие такими, какими и должны быть рельсы, простоявшие без использования в течение тридцати лет – ржавыми и рассыпающимися – здесь блестели так, будто это Октябрьская железная дорога. Причем блестели они и перед нами, и дальше, до самой станции.

- Не нравится мне это, - проговорил Черный. Он присел на корточки перед тем местом, где ржавые рельсы переходили в блестящие, и как бы случайно пнул носком ботинка маленький камешек. Тот подпрыгнул, ударился о блестящий рельс и со звоном отлетел вправо. Черного это не удовлетворило, он достал из кармана болт и бросил, только уже на соседнюю пару рельсов, так же блестевшую. Болт упал на шпалы и затерялся среди камешков.

- Совсем не то, - сказал он, доставая «Беретту». Нам с Зендером все эти манипуляции показались странными. Черный же на нас не смотрел. Он выстрелил. Пуля со звоном отрикошетила от рельса и улетела в небо.

- Черный, что ты делаешь? – спросил я, окончательно сбитый с толку. Я понимал, что Черному наша дорога не нравится, но зачем доходить до крайностей, совершая бессмысленные действия? Черный, впрочем, мое недоумение сразу же развеял:

- Это аномалия. Опасная. Ныряльщик рассказывал, что надо обладать очень сильной волей, дабы пройти по ней. Однако перед этим надо ее «задобрить», так сказать. А точнее, проверить, какое нынче у нее настроение.

- Что это такое? – спросил я вновь, ничего не поняв из его слов.

- Вы оба множество раз слышали об этой аномалии, но ее видели лишь те, кто шел в Пустошь. Можно сказать, это местный эндемик, вроде как кенгуру, которые живут только в Австралии. Эта аномалия называется «пси-рельсы», а на карте Ныряльщика была обозначена вот так, - и он начертил на мелких камешках рукояткой пистолета странную букву, похожую на трезубец со скругленными боковыми зубцами. – Это буква «пси» греческого алфавита, принятая учеными для обозначения на картах Зоны местностей типа Радара и Янтаря, известными своей, так сказать, отличительной особенностью. И если Ныряльщик обозначил так эту часть железки на своей карте, значит нужно принимать меры.

- Ну и что ты предлагаешь? – спросил я.

- Нам ничего не остается, кроме как идти вперед. Однако «пси-рельсы» так просто нас не пропустят. Будьте готовы к непредвиденным последствиям, - Черный вдруг усмехнулся, но тут же принял серьезный вид. – Аномалия сильно давит на мозги. Я точно не знаю, как, каждый раз все по-разному. Но мы должны так закрепить на себе свое оружие, чтобы до него было трудно добраться.

- Спятил?! – воскликнул Зендер. – А вдруг мутанты?

- Мутантов тут нет, и радуйтесь, что это так, иначе «пси-рельсы» было бы трудней пройти раз в тридцать. Оставить оружие вне прямой досягаемости нужно для того, чтобы кто-нибудь из нас, обезумев, не стал палить во все стороны. Для стрельбы оружие должно быть в руках, а чтобы не стрелять, оружия в руках быть не должно. Нам стрелять не нужно, верно? Дальше: это место вызывает негативные образы из памяти, причем усиливает их так, что человеческое сознание как будто разделяется на две половины, причем та, что ушла в прошлое, обычно доминирует. Нельзя ни за что углубляться, иначе уже не выберетесь. Ныряльщик пришел как-то из Пустоши со своим напарником. Напарник был жив, но сознание утянуло его в прошлое, и он не смог вернуться обратно. Он сошел с ума. Вроде жив и поныне, известен всей Зоне как Псих.

Психа я знал. Он обитал где-то на базе «Свободы», и анархисты заботились о нем, причем не ради каких-то корыстных целей, а просто из-за того, что больше он нигде уцелеть не мог. Свободовцы вроде даже к Болотному доктору его водили, но безрезультатно. Доктор лишь головой покачал и сказал, что такое не лечится. Так до сих пор Псих и живет где-то в каком-то подвале на базе «Свободы». Я видел его – сидит, глаза на всех таращит и бормочет постоянно о каком-то Луне, который судить его собирается, да все никак не засудит. Так все и говорил: «Лунь, прости меня, не хотел я, ну прости». Так и мучиться ему всю оставшуюся жизнь, оправдываясь перед неведомым Лунем. От перспективы стать таким же психом меня передернуло. Черный заметил это, и сказал:

- Вот-вот, так что будем очень осторожны.

Я-то знал, что я буду вспоминать – нашу ходку, после которой я приобрел себе вечного врага в лице некоего сталкера-новичка.

- К кому что придет? – спросил Зендер, оглядывая нас. – Ко мне расстрел пойманного дезертира. Мне доверили убить его, после того, как тот пытался убежать в Зону с Периметра. Молодой совсем парень был, до сих пор иногда перед глазами у меня стоит во сне. Я после того расстрела как раз из Бундесвера и ушел – да не куда-нибудь, а сюда, в Зону. Здесь, наверно, и останусь.

Черный вздохнул:

- А ко мне Катаклизм. Возможно, Рельс, из-за которого весной все и началось. Хм, каламбур какой – и тут рельсы, и там Рельс. Я как-то необоснованно убил его. Просто вспылил, и вот – готовый труп. И что на меня тогда нашло?

- Не надо вспоминать плохое раньше времени, - сказал я. – А то еще приблизим плохую развязку.

Мы поднялись с корточек, закрепили оружие на рюкзаках так, чтобы тянуться до него было очень неудобно. После чего встали так: слева Черный, Зендер посередине, а я справа. И пошли, выстроившись в линию, так чтобы никто не наступил в аномалию первым. Однако в последний момент я заметил, что немец слишком ускорил шаг, и его нога ступила на шпалы между блестящими рельсами первой…

***

Сначала ничего не было. Мы прошли метров двести средним шагом, и никаких инцидентов не произошло. Станция виднелась все ближе, рельсы загибались и блестели, как и раньше. Я даже начал немного успокаиваться, но ненадолго.

Первым напало на Черного. Он вдруг замедлил шаг, остановился и стал бормотать. Он бормотал долго, прежде чем я смог понять, что он бормотал. Я подошел к нему, и услышал его слова: «Ныряльщик, почему ты уходишь? Ныряльщик, стой! Ты никуда не пойдешь! Я не пущу. Останешься в Зоне, как миленький, никуда не денешься». И дальше в том же духе. Взгляд его был отрешенным, движения вялыми и замедленными. Я стал дергать его за плечо, и вот, наконец, он очнулся.

- Что я говорил?

- Препирался с Ныряльщиком.

- Ладно, пойдем, нет времени.

Пошли дальше. Зендер что-то говорил по-немецки, что-то доказывал, с кем-то спорил. Потом вдруг стал размахивать руками. И при этом он не переставал идти. Вдруг, оборвав какую-то длинную немецкую фразу, произнес по-русски с чудовищным акцентом:

- Мнье… трудно… Нье могу… сопротивльяться… Помогьите мнье, пожальста… Я нье могу… Мьенья… утягвает…

И дальше вновь понес немецкие фразы, со злостью чеканя каждое слово. Я медленно, будто в дурном сне, протянул руку и толкнул его, но это не принесло никакого результата. Сталкер все говорил и говорил, все больше и больше утопая в пучине прошлого, его лицо все больше менялось, так что я его уже едва узнавал. Наконец, мне удалось столкнуть его на землю. Он упал, продолжая трепаться по-немецки. Я рухнул на него и стал раздавать пощечины: слева-справа, слева-справа. Наконец, он очухался, произнес: «Ворон» и потерял сознание. Ухватив его за руки, я потащил его, но после нескольких метров такого пути он очнулся и смог идти сам. Черный шел, не теряя сознания, молча, стиснув зубы. Мне же с каждой минутой было все труднее держаться. Воспоминание о злосчастном походе зимой прошлого года все глубже просачивалось в мое сознание. Я отбивался от него как мог, вспоминал другие события, однако как назло лезло все не то – Сфера переливается всеми цветами радуги, заманивая к себе. Сфера сменилась фабричным корпусом из красного кирпича в Темной долине. Вот из верхнего окна потянулся дымный след, и возле молочной цистерны вырос купол огня от взорвавшегося снаряда. Мне вдруг представилась воронка, в которой копошились бюреры. А за воронкой последовало другое воспоминание, то самое, самое тяжелое. Закрываю глаза и вижу перед собой…

***

… как стены воронки обрушиваются, погребая под собой общину бюреров. Малек смотрит на меня широко открытыми глазами и радостно кричит:

- Получилось, получилось! – чуть не прыгает от счастья. Еще бы, такая удача – три последних РГД и последний снаряд подствольника истрачены на обстрел воронки – и их всех засыпало землей. Бюреры мертвы – часть разнесло взрывами, остальных засыпало. Кое-где попадали бесформенные куски мяса, а внизу вроде кто-то еще шевелится. Странно, и откуда на Свалке появились бюреры?

С неба посыпался мокрый снег – в Зоне такое явление в это время бывает часто, так что ничего в этом особенного не было. Хотя приятно – снег, все же хоть что-то родное, утащенное в Зону с Большой Земли. Погода тут всегда не очень, но зима по крайней мере похожа на позднюю осень, хотя бывало и по-другому. Бывало, что снега в Зоне падало по колено, а бывало, что вообще ничего не падало с неба. Кто ж ее, Зону, рассудит?

По обоюдному согласию рейд был признан успешным. Две недели ползанья по грязи Болот и Агропрома принесли результат – три под завязку забитых контейнера того стоили. Жизнь новичка сохранена, а по возвращении ему, быть может, достанется настоящая кличка – не вечно же в Мальках ходить? Во время рейда Малек подучился, и я уже доверял ему обнаруживать легкие аномалии и подбирать некоторые артефакты – из тех, что часто встречаются и не требуют больших усилий по погрузке в контейнер. С Мальком мы поладили быстро, и скоро он уже не был глупым новичком, а стал почти настоящим сталкером. Почти, потому что опыта у него все же маловато. Впрочем, опыта он еще наверстает. А так, глядишь, может быть, будем вместе Зону топтать – благо Малек тут совсем недавно появился, и опасных знакомств завести не успел.

Впрочем, я быстро сообразил, что мои мысли приняли не тот оборот – размышлять об успешном возвращении в Зоне можно только после самого возвращения. Поэтому я быстро пресек все мысли о возвращении и сосредоточился на маршруте. Малек шел впереди, шел, уверенно обходя «электры», которых тут было достаточно много. Эту ложбину так и прозвали – Электрическая ложбина. Мы поднялись на пригорок и впереди, совсем недалеко увидели деревеньку в несколько дворов. Почерневшие дома вросли в землю и тихо гнили под радиоактивными дождями, а сам вид деревни внушал доверие и безмятежность.

Пройдя луг, разделявший деревню и ложбину, мы подошли к первому дому. Тут детектор Малька затренькал, и он ворвался в дом в поисках артефактов. Артефакты новичок нашел – за печкой был устроен небольшой бандитский схрон – две «медузы» и пять MP-5 с запасными магазинами. Грабить тайники сталкеров – последнее дело, а вот если схрон бандитский, грабить его не только можно, но и нужно. Известно, что один бандитский тайник с оружием – это несколько погибших сталкеров. Поэтому и существовало соглашение между одиночками – мстить бандитам посредством грабежа их тайников.

Выйдя из дома, мы направились вперед вдоль главной улочки. Покосившиеся дома слепо глядели на нас глазницами окон. Из одного из таких домов на нас вылетела плоть. Малек пугнул мутанта из своего потрепанного «Калаша» (сам я тратить патроны своего «Абакана» не хотел – да и новичку упражнение), и плоть, жалобно хрюкнув, бросилась в кусты. Преследовать ее мы не стали – зачем? Тварь эта пугливая, и если видит, что противник сильнее, тогда на рожон не лезет.

Вот уже был и край деревни. Два последних дома по обе стороны дороги как будто провожали нас. Вот мы миновали и их. И тут…

Нестерпимый свист в ушах. Тело перестает слушать приказы мозга и начинает подчиняться неведомому разуму. Руки сами собой бросают автомат на землю. Что-то разворачивает тело, и видишь – сгорбленная фигура в темном плаще с капюшоном выходит из-за угла. Сейчас твоя жизнь – в руках, а точнее, в голове этой твари. Что он захочет – то ты и сделаешь, и никуда не денешься.

Я видел, как Малек плетется нога за ногу в сторону контролера. Его автомат валялся на земле, а сам сталкер выглядел абсолютно безучастным. Он шел, как ходят зомби на Янтаре. А контролер уже ведет его куда-то, неизвестно куда, неизвестно зачем.

Контролер почему-то не взял меня под контроль полностью, я мог еще хоть как-то двигаться по собственной инициативе. Мои руки подняли автомат безо всякого моего участия и направили его на фигуру Малька. Однако я пересилил себя и направил ствол правее, туда, где из-за угла высовывалась фигура в темном плаще с капюшоном, надвинутом на голову. Я выстрелил и увидел, как из груди и головы контролера взметаются фонтанчики крови и мяса. Свист в ушах стих, контролер смылся. Малек лежал на земле лицом вниз. Из его ушей и носа хлестала кровь, волосы на голове стали седыми – а до этого ведь были черные как смоль. Я вытащил аптечку из рюкзака и заткнул ему уши и нос ватой. Ватки быстро покраснели, и мне пришлось их тут же сменить. Кровь не останавливалась, Малек терял сознание.

- Только не уплывай! – крикнул я. – Держись!

Наконец, кровь остановилась. Я спрятал аптечку обратно в рюкзак. Рюкзак Малька закинул себе за плечи, его автомат бросил в кусты. Я взял новичка на руки и понес. До первого блокпоста «Долга» отсюда было полтора километра по прямой, не считая аномалий. Хорошо хоть, их было мало, а благодаря тонкому слою снега их очертания были хорошо видны. Вскоре я дотащил Малька до блокпоста «Долга», положил на землю. Старший на посту сейчас был Гвоздь. Он подбежал ко мне и спросил:

- Что случилось?

- Контролер, - ответил я. – В деревне. Уже почти вышли… А он сзади ударил.

- Ладно, мы его отнесем в лазарет. Ты сейчас, главное, не падай духом. Все образуется. Эй, Ворон! Ворон! – заорал он вдруг, и я обнаружил…

***

… что нахожусь совсем в другом месте. А кричал Черный. Я лежал на чем-то холодном, шершавом. Приподнявшись, я понял, что мы находимся на станции. Центральная платформа, а по бокам рельсы, и все это находится на вираже. Посередине платформы стоял низкий желтый дом – билетная касса, определил я, а надпись на проржавевшей вывеске гласила: «СОЛОДУХИНО».

- Прошли, - выдохнул я.

- Да, прошли, - ответил Черный. – Ты, Ворон, чуть не скопытился. Мы уж думали, все, готов, новенький псих.

- А хрен вам, - сказал я на это. – Ворон и не такое переживал. Сами-то как?

- Зендера крепко зацепило, но ничего, все нормально. Жить будет. Что до меня… – он усмехнулся. – Я не оказался готов к непредвиденным последствиям. И пережил чуть ли не всю свою Зону. От прелюдии до гибели в ДОТе. И все так ярко, красочно. Но не зацепило. Просто, определенный кусок жизни пролетел, как поезд мимо станции. Даже не пойму, как это так случилось. Вообще бред какой-то.

- Может, все дело в том, что ты Носитель. И только что Вспомнил. Зона просто провела тебя по твоей жизни. Просто не могу найти другого объяснения.

- Да, я тоже об этом подумал. Может, и так. Пока же предлагаю устроить привал.

Мы сели в билетной кассе, и Зендеру выпало дежурить первым. Он после «пси-рельсов» стал неразговорчив, был мрачнее тучи. Видимо, пережил все-таки казнь своего дезертира. Собственно, и мне было не до разговоров.

Утром мы обнаружили, что Зендер продежурил всю ночь. Так и просидел с «Винторезом» на руках на шершавом асфальте платформы. Черный еще спал, но уже начинал просыпаться – ворочался и ворчал что-то бессвязно. Я подошел к Зендеру, тронул его за плечо:

- Что было?

Немец помолчал. Наконец, повернувшись ко мне, сказал:

- Ничего. Просто прошлое, которое уже закончилось. Мне плевать. Оно было, и оно прошло. Я не буду ничего говорить: я же не лезу к тебе с расспросами.

Я отошел от него. Проснувшийся Черный отвел меня в сторону и зашептал:

- Ну, как?

- Не жилец, - констатировал я. – Не отошел, и уже не отойдет. Попадет в первую же аномалию. Он все время блокировал свои воспоминания, а теперь они прорвались наружу. Он уже не сможет с этим жить. Думаю, стоит оставить его здесь. Либо он сам с нами не пойдет.

Черный подумал. Затем кивнул, соглашаясь.

Мы быстро собрали вещи. Немец за все это время даже не пошевелился. Черный подошел к нему:

- Идешь с нами, Зендер?

- Нет, - ответил он. – На, забирай, - и он протянул Черному «Винторез» и патроны к нему. – Мне уже не нужно. Для меня хватит и пистолета.

Черный взял патроны, винтовку осмотрел критически, положил на асфальт. Сказал:

- Может, пойдешь с нами?

- Нет, - ответил Зендер.

- Ну, тогда прощай, - Черный протянул руку, но она так и осталась повисшей в воздухе. – Раз не хочешь идти с нами, оставайся один.

- Даже если я пойду с вами дальше, мне это не поможет, - сказал немец. – Идите. Идите же!

И мы пошли. А что еще делать? Он в нас уже не нуждается.

А когда мы уже спустились на маленькую площадь перед станцией, в тишине оглушительно прогремел один-единственный выстрел…”

 

Глава 7. ЧУЖОЙ ЧЕЛОВЕК

“…выстрел тут же потонул в окружающем площадь белом мареве тумана. Мы развернулись и не сговариваясь побежали на платформу. Перепрыгивая через рельсы, мы вбежали по ступенькам на платформу и увидели, что немец лежит навзничь. В руке у него все еще был пистолет, сам сталкер лежал на боку, будто пристроившись поспать. Под ним натекла большая лужа крови и еще чего-то бурого, вероятно костей черепа и частиц мозга. В правом виске зияло входное отверстие. Тут я заметил, что пальцы немца немного запачканы мелом.

Мелок оказался в кармане комбинезона Зендера. А то, ради чего он брал мел, обнаружилось в нескольких шагах от тела, на небольшой металлической полоске вдоль края платформы. На ржавом металле белела надпись:

“Verzeihen Sie mich [1] ”

- Простим, не сомневайся, - пробормотал я.

Я обернулся к Черному, который стоял, склонив голову, над телом, и сказал:

- Нужно похоронить его.

- Зачем? – удивился он. – Уверен, он бы не захотел, чтобы его хоронили здесь.

- И все же надо. Это свинство, бросить товарища валяться как падаль на земле, чтобы любой проходящий мимо мутант обглодал его, - пояснил я.

- Нет времени, - ответил Черный. – Мы должны идти.

- Куда идти?! Ради чего?! – взорвался я. – Я не подписывался участвовать в твоих авантюрах! Надо было тогда не соглашаться идти с тобой, посмотрел бы я, как бы ты выбрался!

- Так чего же пошел? – спросил Черный тихим голосом.

Я осекся. Действительно, что меня понесло тогда, весной, идти за ним? И сейчас, за каким, спрашивается, хреном я поперся за ним в Пустошь? Ответа я не находил. Мы молчали, и каждый размышлял о своем. Наконец, я заговорил:

- Зендера жалко. Надо похоронить. Я потом не прощу себе.

- Брось разводить сопли! Жалко ему Зендера, понимаешь ли! Мне тоже жалко, однако я не развожу тут мелодраму! Не надо пафосных слов. Мы не будем…

Он вдруг замолк на полуслове. Откуда-то сверху послышался шорох. Мы машинально повернули головы и увидели, что на козырьке платформы, прямо над нами, сидело что-то. Что-то было огромным. В сумраке было видно, что у чего-то есть туловище, голова, какие-то подобия клешней. Потом существо стало разворачивать клешни, и мы увидели, что они соединялись с телом тонкой перепонкой.

Существо вдруг издало резкое верещание и прыгнуло. Прямо на меня. Оно оказалось таким тяжелым, что мои колени подломились, и я рухнул на асфальтовое покрытие платформы. Я разглядел, что на голове твари было подобие клюва, и это подобие очень уж целеустремленно тянулось к моему горлу.

Надо было что-то делать. Винтовка моя, естественно, валялась у тела Зендера, а Черный вряд ли станет стрелять, боясь зацепить меня. Поэтому действовать нужно было самому. Я отчаянно бил тварь кулаком по клюву, разбивая пальцы в кровь, а второй рукой пытался добраться до ножен на бедре, в которых был вложен тот самый натовский кинжал. Тварь верещала не переставая, и вскоре я чуть не оглох на оба уха от этого отвратительного визга. Наконец, я кое-как вытащил кинжал из ножен, ухватился, насколько это было возможно в моем положении, поудобней за рукоятку, и стал бить, бить и бить тварь лезвием по голове. Удары попадали в клюв, в роговые пластины на шее существа, однажды получилось попасть прямо в перепонку. К моему удивлению и сильному неудовольствию перепонка и не думала рваться, а лезвие просто отталкивалось упругой волной назад, так, что я несколько раз довольно чувствительно приложился локтем по асфальту.

Краем глаза я заметил, что Черный держит «Винторез» наизготовку, целясь в голову существа. Патроны у него наверняка бронебойные, так что твари не поздоровится. Ну, или мне не поздоровится, это уж как посмотреть.

Острый клюв твари вонзился в асфальт в то же самое место, где за мгновение до этого находилось мое плечо. Я решил ловить момент, и, пока тварь вытаскивала клюв из асфальта (а вошел в асфальт он достаточно глубоко), ударил кинжалом между двумя пластинами на шее сверху. Я ожидал, что кинжал глубоко войдет в кожу между пластинами, но не тут-то было. Лезвие с жалобным звоном наткнулось на пластину и сломалось. В руке у меня осталась одна лишь рукоятка. Я отшвырнул ее в сторону, и в этот момент Черный выстрелил.

Пуля пробила пластину на черепе твари и прошла через голову навылет, остановившись лишь в моем левом плече. Тварь заверещала от боли и на миг ослабила хватку. Мне этого хватило, чтобы выбраться из-под нее. Я отполз подальше, а Черный опустошил магазин в череп и шею существа. Тварь затихла и обмякла на платформе.

Я длинно и смачно с облегчением выругался. Черный подошел ко мне:

- Цел?

- Да, вроде цел, - ответил я, прижав руку к кровоточащей ране. Она оказалась неглубокой, да и пуля, как оказалось, прошла по касательной. Я промыл рану и забинтовал ее. Теперь можно было идти дальше.

- Что это, интересно, за птеродактиль такой? – задумчиво спросил Черный, подтолкнув тело существа ногой.

- Оно не похоже на костяков с железки.

- Ясное дело, - ответил Черный. – Они живут в разных районах Пустоши и вряд ли пересекаются. Хотя не знаю. Откуда нам знать, что мы не встретим костяков в поселке?

- Лучше не думать об этом раньше времени. Пойдем-ка, а то скоро, по-видимому, опять стемнеет. Черт знает что происходит тут с временем.

***

Тело Зендера положили под платформу и положили в небольшое углубление в земле. На углубление сверху положили бетонную плиту, валявшуюся неподалеку. На платформе над тем местом, где был похоронен немец, написали маркером (Черный сказал, что маркер водоустойчивый, поэтому надпись продержится долго): «Здесь, под платформой, лежит Зендер, наш немецкий друг. Спи спокойно, Зендер. Черный и Ворон».

Мы снова вышли на площадь, и я спросил:

- Куда теперь?

Черный показал налево:

- Вон туда. Видишь вон тот ржавый гараж? Вот туда нам и нужно. Тайник как раз в этом гараже. А за гаражом начинается дорога к озеру.

Площадь была маленькая и вплотную примыкала к станции. На площади валялись остовы ржавых машин, какие-то обломки, сломанные деревья. А еще тут было очень много аномалий. «Студень», «холодец», «карусели» всех видов, «комариные плеши» и другие аномалии. Но было тут еще что-то странное. В каком-то месте вдруг возникал непонятно откуда небольшой вихрь, закручивал сухие листья против часовой стрелки, а потом стихал. Я показал Черному на один из таких маленьких вихрей:

- Что это такое?

- Это «волчок», - ответил Черный, вдруг нахмурившись. – «Волчок» это очень плохо. Сама по себе аномалия не вредит живым организмам, попавшим в нее, разве что кое-какие неприятные ощущения, но есть у этой аномалии другое свойство. Очень неприятное, между прочим.

- Какое?

- «Волчок» считается предвестником «смерча».

Я присвистнул. «Смерч» считался одной из самых опасных аномалий Зоны. Можно, в принципе, провести параллели между ним и «каруселью», однако все же эти две аномалии абсолютно разные. «Смерч» действует постоянно, просто бывают периоды затишья, когда аномалия неподвижно висит на одном месте и почти не вращается, а есть периоды пробуждения, когда аномалия двигается по абсолютно хаотичной траектории, вращаясь с такой силой, что стирает все, что встречается ей, в порошок. После Выбросов «смерч» практически не меняет место своего обитания. Ну а в Пустоши Выбросы практически не ощущаются, а это значит, что местный «смерч» висит на одном месте уже много лет.

- Хорошо, если аномалия находится на одной из улиц, на которые нам сворачивать не надо, - сказал Черный. – А вот если она прямо на нашем пути…

- Неужели Ныряльщик в своей инструкции не рассказал тебе про «смерч»?

- Нет. Я уверен в этом. Видимо, когда он исследовал Пустошь, он не видел здесь «смерча». Иначе точно бы рассказал.

- Понятно, - протянул я. – Может, все же пойдем к тайнику?

- Да, пойдем, - согласился Черный.

На преодоление сорока метров площади нам потребовалось примерно полчаса. Уже почти совсем стемнело, когда мы вышли к ржавому гаражу из металлических листов. Двери были наглухо закрыты.

- Ну и что дальше?

- Тайник внутри. Сейчас мы попадем туда.

Черный ловко запрыгнул на крышу гаража. Она загрохотала под его ногами, и этот звук разорвал тишину Пустоши, как артиллерийская канонада на рассвете. Черный прошелся по крыше, затем опустился на одно колено и приподнял один квадрат металлической обшивки. Со скрежетом квадрат отдернулся и открыл достаточно вместительно отверстие в крыше, сквозь которое можно было попасть вовнутрь. Мы забрались туда, и Черный зажег небольшую керосиновую лампу, что висела на крючке на стене. Я увидел в дрожащем свете ряды полок по всем четырем стенам гаража. Тут были и винтовки, и пистолеты, и коробки с патронами, и консервы, и даже гитара. Мы набрали патронов для моего «Винтореза» и «Абакана» Черного, взяли несколько консервных банок и гитару, а потом вылезли наружу. Черный закрыл вход в тайник, мы спустились вниз, после чего решили устроить привал.

Разожгли небольшой костерок, поели консервов, потом Черный попросил:

- Сыграй что-нибудь. Только не сталкерские песни про хабар, а что-нибудь медленное и тягучее.

- Медленное и тягучее? – переспросил я. – Что ж, я знаю одну такую песню.

Я ловко настроил гитару, а потом начал играть:

Человек в пальто за моим окном

Смотрит как будто вдаль.

Человек за углом в темном пальто

Будет везде и всегда.

Человек в пальто за моим окном -

Это, видимо, новый мой враг,

Ведь любой другой чужой человек

Не пришел бы сюда просто так.

И если он поднимет глаза,

То в окно сквозь тюлевый дым

Он увидит портрет с лицом на стекле,

Где я только что был молодым.

Он увидит меня, он запомнит лицо,

Он узнает мой нервный взгляд,

И чужой человек в темном пальто

Не оставит меня просто так.

Я никогда не боялся людей,

Но этот чужой человек…

Чужой человек приходит ко мне,

Внимательно смотрит в глаза.

Он желает увидеть в них ужас и страх,

Но видит усталость и боль

Чужой человек влетает в окно,

Открывает мою постель

В надежде найти хоть малейший изъян

В чистых складках белья.

Но я не убийца и я не дурак,

Чтобы пачкать кровью свой след.

Чужой человек приходит ко мне,

Зажимает мне руки в тиски,

И я вижу, как жадно он пьет из меня

Остатки вина и тоски.

Чужой человек уходит назад,

За собой не оставив следа,

И я знаю, что этот чужой человек

Не вернется сюда никогда.

Я закончил песню и отложил гитару. Черный подумал и сказал:

- Хорошая песня. Неплохо поешь. А кто поет ее? Почему я ее ни разу не слышал?

- Потому не слышал, что этой песне уже тридцать лет. А пела ее очень старая советская рок-группа, «Наутилус Помпилиус».

- Не слышал о такой.

- Это и понятно. Когда они были на пике популярности, тебя и на свете не было.

И тут я увидел какое-то движение на площади, совсем недалеко от нас. Схватил винтовку и проговорил, прицеливаясь:

- А вот и наш «чужой в черном пальто».

Чужой человек носил черный плащ и зеленый противогаз-полумаску. Это был он – Седой, тот самый, что преследовал нас во время Катаклизма, тот самый, что попал вместе со мной почти год назад под воздействие контролера, и в котором я приобрел после этого злейшего врага. Это он – изгой Зоны, не нашедший в ней места. И теперь он шел, чтобы выполнить-таки свое задание, убить нас.

Седой, не говоря ни слова, поднял пистолет и выстрелил. Черный упал с криком. Седой развернулся и бросился в кусты, думая выманить меня на открытую местность. Не выйдет. Я выстрелил и попал. Седой как будто переломился пополам. И упал как подкошенный. Перебит позвоночник, понял я. Он жив, но парализован, так что никуда не денется. А пока надо проверить, как там Черный.

Я повернулся к напарнику. А он и не думал умирать! Посмотрел на меня достаточно бодро, поднялся, подобрал свой «Абакан» и спросил:

- Ты убил его?

- Он парализован, - ответил я. – Позвоночник перебит. Пойдем-ка.

Мы подошли к Седому. Пистолет валялся неподалеку, рука Седого беспомощно скребла по земле. Я подобрал пистолет и бросил далеко в аномалию.

- Зачем?.. – прошептал Седой еле слышно. – Дай застрелиться, Ворон, пожалуйста.

- Нет. Будешь валяться здесь и ждать своей участи.

- Не доверяешь мне? Не хочешь дать пистолет? Так застрели сам! Облегчи мои страдания! Я всегда боялся именно такой смерти, беспомощной, парализованной. Ты спасешь меня от боли, если добьешь!

- Ворон, добей, а? – предложил Черный. Пуля, казалось, не доставляла ему вообще никаких ощущений.

- Нет, - ответил я ему. – Однажды я уже спас твою жизнь, - это уже Седому. – Тогда, с контролером. Я нес тебя на себе, чуть ли не по всей Свалке. За такие спасения в Зоне обычно благодарны по гроб жизни. А ты создал себе образ врага – меня. А потом собирался убить, и сейчас тоже. Это твоя благодарность?

- Я ошибся, - прохрипел Седой. – Я тогда потерял память. А когда очнулся, меня долговцы убедили, что ты меня бросил, а они спасли. Добей, пожалуйста!

- Нет! – отрезал я и развернулся. Черный последовал за мной.

- Ну и уходи! Сдохни как собака! Чтоб ты гнил в течение двадцати лет! – донеслось до нас.

Черный вдруг учудил: развернулся и сказал лежащему:

- «Пусть твой первый день в аду длится десять тысяч лет и будет самым коротким».

(Это я уже потом узнал, что он, оказывается, цитировал, а тогда подумал - как это он до такого додумался?)

Мы снялись с лагеря и пошли дальше.

***

Вопли Седого преследовали нас еще долго. Скоро он замолк, и мы его больше не слышали. Может, решил не терять силы на бессмысленные крики, а может, умер… Мне было плевать. Меня интересовал другой вопрос:

- Что с твоей пулей? – спросил я у Черного.

- Она мне не мешает, - ответил он. – Я ее даже не чувствую.

- Совсем?

- Совсем. Как будто в меня и не стреляли. Между тем есть и рана и много крови. А пуля не чувствуется…

- Наверно, из-за того, что ты Носитель.

- Возможно.

Мы шли по дороге. Асфальт растрескался, кое-где проступали корни деревьев. Небо вновь было светлым, хотя совсем недавно оно было темным, как ночью. По обеим сторонам дороги стояли такие же гаражи, как и тот, в котором был устроен тайник. Вскоре гаражи закончились, пошли фабричные корпуса. Красные дома без окон по обе стороны дороги приводили в уныние. А вскоре и ландшафт стал меняться: стобы по обе стороны дороги были в основном повалены, большая часть заросла «ржавыми волосами». На дороге стали попадаться лужи «студня», а на фабричных корпусах появились разрушения – трещины, проломы в стенах. Казалось, огромный великан прошелся здесь. И Черный, похоже, знал причину разрушений. Он схватил меня за руку и скомандовал:

- Стоп!

Я послушно остановился. Черный стал осматривать улицу в бинокль. Он явно искал что-то, и, похоже, нашел.

- Ага, вот она.

Я не выдержал:

- Кто – «она»?

- Аномалия. «Смерч».

Точно! Я и забыл про «волчков» на площади, все из-за Седого, которого я только что оставил умирать…

- Она активная или дремлет?

- Кажется, спит. Все равно, надо аккуратно, а то еще проснется.

Мы медленно пошли по улице. Я уже явственно различал аномалию: серая трубка, протянувшаяся вверх на высоту трех этажей, лениво подрагивающая, чуть-чуть вращающаяся вокруг своей оси. По асфальту можно было проследить бывшие траектории аномалии: асфальт там был взрезан, стены вокруг корпусов напоминали зубы, вырванные через один.

Черный сказал очень тихо:

- Аномалия реагирует на звук. Надо быть очень тихим. Никаких резких движений и звуков. Иначе, - он провел рукой по горлу.

Мы подошли к аномалии почти вплотную. Она возвышалась над нами и казалась такой близкой, что до нее можно было бы дотронуться рукой. Однако делать этого ни в коем случае нельзя.

Я уже поверил, что мы смогли пройти мимо «смерча» успешно, да не тут-то было: Из слепой глазницы окна главного корпуса, возле которого и располагалась аномалия, с диким верещанием вылетел на нас такой же «птеродактиль», как и на станции. Он бросился на нас, но мы сместились в сторону в последний момент, и «птеродактиль» пролетел мимо. А самое плохое в том, что аномалия начала активизироваться. Скорость вращения постепенно увеличивалась, а труба становилась толще.

- Быстрее, бежим! – подтолкнул меня в спину Черный, и мы бросились к главному корпусу. Мы прыгнули в окно и оказались в каком-то цеху. А на улице творилось следующее:

«Птеродактиль» ничего не понял, и поэтому стал первой жертвой аномалии. «Смерч» раскрутился достаточно быстро и теперь двигался к тому, что двигалось быстрее всего: к «птеродактилю». Аномалия добралась до существа, и после касания «смерча» «птеродактиль» превратился в облако красно-бурой пыли. А аномалия уже направилась к нам. Асфальт под ней взрывался, стена вокруг фабрики разрушалась. Мы не стали дожидаться, когда аномалия доберется до стены цеха, а побежали, лавируя между станками. Аномалия преследовала нас, и само здание уже начало разрушаться по инерции, потому что аномалия уничтожала несущую стену. Станки разлетались за нами во все стороны, сверху падала красно-белая труха штукатурки. Аномалия выросла до крыши. С нее сносило шифер и уносило в чрево аномалии.

Мы добежали до выхода и выбежали на улицу. Главный корпус фабрики представлял сейчас из себя странное зрелище: фасад был полностью разрушен, на нем бушует «смерч», а под аномалией гора мелкой пыли – всего, что осталось от фасада.

Мы не остановились. Мы побежали вдоль по улице, даже не заботясь о возможных аномалиях. Для нас сейчас существовала только одна аномалия – «смерч», а на остальное было плевать, остальное – ничто, по сравнению со «смерчем».

Впрочем, «смерч» успокаивался. Мы отбежали на достаточное расстояние.

***

Вскоре мы подбежали к перекрестку, и только там остановились перевести дух.

- Да уж, - проворчал Черный, - «никаких резких движений».

Я ничего не сказал. Я разглядывал перекресток. Черный заметил мой интерес и пояснил:

- Это – Потерянная дорога. Она двигается в сторону Болот, а там где-то теряется посередине болота. Неподалеку от места пропажи и находился тот схрон с «цепью», ради которого мы с Зендером пришли в Пустошь. Отсюда рукой подать до озера. Всего лишь пройти по просеке через болото.

- Да, всего лишь пройти по просеке. Мы проведем вас, - раздался насмешливый голос с перекрестка. Мы подняли взгляды. Перед нами стоял отряд людей в темных плащах. А слова проговорил глава отряда – рослый светловолосый человек.

- Кто вы? – спросил я.

- Я Гапон, - сказал он. – Мы – слуги Хозяина…”

 

Глава 8. ХОЗЯИН

- Слуги, значит, Хозяина, - повторил я.

- Именно так, - ответил Гапон. – Вы пойдете с нами.

- С чего это вдруг? – спросил я. Роль главного вдруг перешла ко мне. Почему-то всегда так и получается. Если ситуация безвыходная – значит, Ворон все решит.

Сейчас Ворон не знал, что делать.

- Потому что вы туда и направлялись, - ответил Гапон. Я вдруг ощутил жгучее желание убить его. Просто взять и вцепиться зубами в глотку, выпустить кровь.

- В «доме на острове» живет Хозяин? – подал голос Черный.

- Именно, - сказал Гапон. – Он ждет тебя, Черный, еще с тех пор, когда ты только-только пришел в Зону. Поэтому и прислал к тебе своего соглядатая, чтобы он подготовил тебя.

Из того, что я знал о Черном, я понял, кто был тем соглядатаем. Черный, похоже, еще не понял.

- Кто? – спросил он.

- Ты узнаешь об этом там. Хозяин все объяснит. Пойдем. Ворон, можешь возвращаться. Твое присутствие более не требуется.

- Совсем сдурел? – возмутился я. – Я, между прочим, тоже хочу получить кое-какие ответы. Я иду с вами.

- Как хочешь, - пожал плечами Гапон. Он развернулся, махнул рукой своим спутникам, и вся наша странная группа пошла по еле видной просеке среди болота.

***

Аномалий на просеке не было. Те немногие, что встречались, как будто расступались перед нашей группой. По болотам скакали мутанты, но близко не приближались. Тумана как будто и не было, а с неба светило даже какое-то подобие Солнца.

Мы шли сразу за Гапоном, а его спутники, до сих пор не проронившие ни слова, окружили нас троих, шагая прямо по болоту. Странные они какие-то, слуги Хозяина. Подобие солнца здорово припекало, а им в их темных плащах было хоть бы что. Лиц под капюшонами не было видно. В руках каждый держал странное оружие, какую-то дикую помесь «калаша» и «винтореза».

Я ткнул Гапона в спину прикладом винтовки, а когда он недовольно обернулся, спросил:

- Кто такие эти люди вокруг нас? Они не очень-то разговорчивы, а жара на них не действует. Расскажи, а?

- Тебе правда интересно? – спросил Гапон.

- Конечно, - ответил я, позволив себе нагло ухмыльнуться. Я ненавидел его всей душой.

- Ну хорошо, - сказал Гапон после некоторых раздумий. Он шел не оборачиваясь, поэтому я старался поймать каждое слово. – Я скажу, кто они такие. Взамен ты перестанешь думать о любых способах моего убийства. Знаешь ли, когда сзади тебя идет человек, а ты в своей голове чувствуешь, что этот человек подумывает о том, как бы тебя прирезать, это не очень-то приятно.

- Ну хорошо, - повторил я его слова, не показав виду, что удивлен. – Давай, рассказывай.

- Это не люди, - сказал Гапон, по-прежнему не оборачиваясь. – Это оболочки. Хозяин редко отпускает идиотов, решивших забраться в Пустошь, обратно. Из Пустоши возвращаются либо жертвы «пси-рельсов», которые ни на что больше не годны, кроме как бормотать непонятный бред, либо шпионы. Либо кто-то, кому ну очень повезло. А тех, кто забрел в глубь Пустоши, Хозяин забирает. Это пустышки, люди без сознания, памяти и внешности. Они ничего не помнят, они знают только одно – они должны защищать Хозяина, во что бы то ни стало.

- Вот как? И Хозяин может сделать такое с любым человеком?

- Нет, в Зоне есть люди, которые могут с ним потягаться. Это Сильные, их очень мало в Зоне.

- И кто относится к Сильным?

- Ну, например, Тростник – ты его знаешь. Он добрался до Монолита, и даже смог разговорить его. Монолит рассказал ему правду о Зоне, и теперь Тростник знает все. Нам после этого пришлось много поработать, чтобы до Монолита больше никто не мог добраться.

- И что, до Тростника теперь совсем не добраться?

- Нет, его может переманить на сторону Хозяина другой Сильный, если он есть у Хозяина в распоряжении.

- А у него они есть?

- Да, большинство шпионов Хозяина во внешней Зоне – Сильные. Поэтому-то еще никто не вышел на него.

Вдруг он замолчал и спросил:

- С какой стати я вообще перед тобой тут распинаюсь? Я ничего не обязан тебе говорить, ты вообще посторонний! У тебя была отличная возможность сохранить свою жизнь, там, на перекрестке, но ты ей не воспользовался. Поэтому я убью тебя, как и велел Хозяин.

Его прервал лишь ствол «Абакана», приставленный ко лбу.

- Заткнись и веди нас дальше, - процедил Черный.

***

Дальше мы шли, не говоря ни слова. Гапон шел первым, за ним Черный, а я замыкающим. Так решил Черный, сказав, что «иначе мы перебьем друг друга».

Просека вдруг расширилась, и по ней теперь можно было идти бок о бок. Я нагнал Черного и спросил:

- Зачем ты идешь? Что ты там ожидаешь узнать?

- Правду, - ответил он. – Только правду.

- О чем?

- О том, зачем я попал в Зону, - он вытащил из кармана белый квадратик бумаги, и я узнал ту самую фотографию. Черный перевернул ее, и я увидел, что кровь с нее была счищена, и надпись приняла другой вид: «Приезжай сюда, я буду ждать». – Она прислала эту фотографию в конверте на мой домашний адрес. После ее пропажи мой адрес сменился, но она откуда-то узнала его. На конверте было написано «Припять-2». Не знаю, что со мной стряслось. Я вдруг потерял голову и понесся сюда. И вот, искал ее тут все это время. Ныряльщик помогал мне. А потом выяснилось, что мои поиски кое-кому мешают. И Ныряльщику пришлось залечь на дно, - тут он засмеялся, довольный каламбуром, - А в Пустошь идти я боялся. Все-таки не зря же про эти места рассказывают всякие ужасы.

Он замолчал. Сложил фотографию, бросил ее на землю и втоптал ботинком в вязкую грязь.

- Мне больше не нужна эта фотография. Пусть валяется.

Мы вновь пошли цепочкой. Прошло еще полчаса пути. Заросли вокруг вдруг пропали, и мы вышли на берег небольшого озера. Вдалеке виднелся остров, до него было метров триста по воде. Перед нами была небольшая пристань, а у причала нас уже дожидалась небольшая моторка.

- Мы пришли, - сказал Гапон. – Забирайтесь в лодку.

Охранникам он приказал рассредоточиться вокруг озера. После чего мы втроем сели в лодку. Гапон завел мотор, и лодка, резво набрав ход, направилась к острову.

***

На острове тоже был маленький причал, и Гапон остановил лодку рядом с ним. Потом повернулся и сказал:

- Оставьте свое оружие здесь. Хозяин не одобряет, если кто-нибудь приходит в его дом с оружием.

Нам пришлось оставить все свое снаряжение в маленькой будке у причала. Затем Гапон повел нас по склону холма наверх, к дому, который стоял на его вершине. Дом был двухэтажным, а окна были маленькие и узкие. На плоской крыше виднелась фигура еще одного охранника в темном плаще. Он бродил взад-вперед по крыше, а рядом с ним на станке стоял ПК – видимо, предполагалось, что дом в случае чего станет неприступной крепостью. На втором этаже у окон тоже были установлены пулеметы, а рядом сидели «плащи».

Мы подошли к крыльцу, и наш проводник постучал в дверь. Дверь открыл охранник в черном плаще. Когда он показался на пороге, луч солнца случайно попал ему под капюшон. Я успел рассмотреть серую маску лица, в которой не угадывалось никаких эмоций. Охранник отшатнулся как ошпаренный. Гапон сказал:

- Ну-ну, не суетись. Подумаешь, солнце.

Слуга Хозяина что-то прошипел в ответ и удалился. Мы же вошли на крыльцо. Я огляделся. Крыльцо как крыльцо, в деревнях такие имеются чуть ли не в каждом доме. Мы миновали крыльцо и оказались на просторной веранде. За столиком у окна сидело несколько «плащей». Завидев нас, они поднялись со своих мест и ушли в какую-то малоприметную дверь сбоку.

- Чужаков они не любят, - объяснил Гапон.

Сам он снял свой плащ, и под ним оказался обыкновенный сталкерский комбез. Слуга Хозяина открыл другую дверь и сказал:

- Я пойду, скажу ему, что вы уже здесь.

После этого он вышел, закрыв за собой дверь. Мы остались одни на веранде. Я собрался было присесть, но дверь тут же открылась, и слуга поманил нас пальцем:

- Он ждет вас.

Мы пошли за ним и оказались в темной комнате. Окон в ней не наблюдалось, а в углу стояло массивное кресло. В кресле сидел Хозяин…

Выглядел он, прямо скажем, не важно. На его голове была установлена какая-то массивная конструкция, от нее вниз уходили какие-то провода. Лица его в темноте видно не было, одет он был во все темное. Он молчал, внимательно разглядывая нас. По-видимому, свет ему был не нужен, и он нас прекрасно видел.

Наконец, он заговорил:

- Что ж, вот вы и здесь.

И вновь замолчал. Молчал он долго, так что я уже хотел как-нибудь едко пройтись в его адрес, но тут же он снова начал говорить:

- Я вижу, у вас много вопросов. Задавайте.

- Расскажи о Зоне, - попросил Черный.

- О Зоне… – пробормотал Хозяин. – Боюсь, это невозможно.

- Почему?

- Потому что вы мало что поймете.

- Да не, говори уж, мы понятливые, - сказал я.

- Молчи, Ворон, тебя здесь вообще не должно быть. Твое острословие только мешает.

- Да нет, господин Хозяин, я тут должен быть. У меня есть пара вопросов, но для начала ответь на вопрос Черного.

- Ну ладно, - Хозяин усмехнулся. – Известно ли вам, когда образовалась Зона?

- Ну конечно, - ответил я. – 12 апреля 2006 года…

- Это вторая. А первая? – спросил Хозяин.

- 26 апреля 1986 года, - ответил Черный.

- Верно. И я приложил свою руку к обеим катастрофам. Не буду распространяться о своем участии в аварии на ЧАЭС, оно было не таким большим. Важно то, что после первой аварии я остался здесь, в Зоне Отчуждения. Я сидел тихо, не высовывался, занимался экспериментами. И вот однажды… я создал Устройство. Оно получилось достаточно массивным, и получило в народе название «Монолит». Поместив Монолит под Саркофагом, я хотел, чтобы он просто стоял там, и его никто не нашел. Я тогда еще не знал, как можно применить Устройство. Монолит стоял под Саркофагом в течение двух месяцев. И вот, 12 апреля 2006 года, мои датчики показали необычайное напряжение. Я бросился к ЧАЭС, но было уже поздно. Устройство начало работу. Так образовалась Зона. Сначала я был встревожен. Но потом я все обдумал и решил, что Зона дает мне огромные перспективы. Ведь на этой территории можно было устроить столько всего! Но… не получилось… В Зоне появились сталкеры. В Зоне появились военные. В Зоне появились ученые, бандиты, ну, и много кого еще появилось здесь.

Зона стала терять стабильность. Монолит уже просто не мог правильно генерировать Зону. Поэтому появилось О-сознание – они работали с Монолитом, пытаясь его усовершенствовать. Для этого они даже объединяли свои разумы. Чтобы Монолит остался в безопасности, я окружил его группировкой фанатиков, чтобы они никого не пропускали в Центр. А сам стал работать над увеличением мощности Устройства.

Расчеты помогли мне понять, чего не хватает для жизни Зоны. Нужно было еще одно Устройство, соединенное с органической материей. И так появились Носители…

Первым Носителем стал в июне десятого года бандит Кривой. Его убили в перестрелке со сталкерами, а в том отряде, где Кривой был одним из лидеров, находился и один из моих слуг. Он принес его тело в мое тогдашнее убежище. Я вживил в его тело опытный образец Устройства, и Зона стала наливаться силой! Появлялись новые аномалии, артефакты, мутанты. Кривой, теперь под именем Шрам, стал наемником. И вскоре его убил тот самый Стрелок…

Эх, Стрелок… Многое он мне испортил. Он был слишком пронырливым, многое хотел узнать. Лишь благодаря тому, что люди из «О-сознания» поймали его, мне удалось избежать уничтожения Зоны. Однако все равно, тогда многое изменилось, многие территории пропали, а Выбросы случались чуть ли не каждый день. Тогда Монолит принял очень серьезную нагрузку.

А Стрелок оказался тем, кто был мне нужен – Высшим Носителем. Все сначала пошло нормально, но Стрелок нарушил правила – сразу же, как только он очнулся, он захотел Вспомнить, узнать о себе прошлом. И он узнал. Пришлось срочно искать другого Носителя, чтобы не произошло непоправимое. Поэтому, Ворон, ничего и не произошло, когда ты его убил на поединке.

Хозяин замолчал, а я размышлял над этой его последней фразой – именно тем, что я и хотел здесь узнать. Я спросил:

- То есть он уже не был Носителем, когда я убил его?

- Нет, не был. Ты же знаешь, Большой Штурм, и все такое… Тоже мой большой просчет – я не ожидал, что Высший Носитель так испортит систему. Стрелок решил, что пора ему узнать, что же с ним произошло, и он ринулся на ЧАЭС. Там его взяли в плен монолитовцы, и он был доставлен ко мне. Из него извлекли Устройство. Он очнулся потом на краю Радара с очень большим беспорядком в голове – мы сильно подкорректировали его память.

Ну а теперь, собственно, перейдем к нашему главному гостю – Черному. Почему он оказался здесь? Что привело его в Зону? И, наконец, какую роль во всем этом играют некий сталкер по имени Ныряльщик и некая девушка с фотографии?

Отвечаю по порядку. Черный попал в Зону в тринадцатом году, уже после того, как в Зоне произошли большие изменения. Как он попал в Зону? Увидев письмо из города Припять-2, пришедшее ему как-то раз на новый адрес. Здесь Черный быстро сошелся со сталкером по имени Ныряльщик – тот стал его единственным другом и учителем. Ныряльщик плавал по реке Припять на другой берег, сражался с подводными мутантами и носил с Левобережья очень редкие артефакты. На самом деле Ныряльщик был моим шпионом в Зоне, он успешно перевел сталкера Черного на ложный путь, ведший к тому, что о цели Черного что-то знал Болотный доктор, а еще были какие-то документы в «доме на острове». Все было сделано для того, чтобы Черный пришел в Пустошь и попал ко мне.

- Зачем я вам понадобился? – спросил Черный.

- Затем, - заговорил Хозяин, - что ты – отличный кандидат на роль Высшего Носителя. Твоя бывшая девушка и не думала уезжать сюда. Все сделали мои рекруты, нашли тебя на Большой земле, заманили в Зону, а затем нужно было подготовить тебя к роли Высшего Носителя. Когда мы с Ныряльщиком решили, что ты готов, осталось сделать вид, что Ныряльщик бросил сталкерство, а затем подставить тебе Носителя. Носители могут быть разные. Некоторые, например, могут вызывать очень сильное желание их убить. Таким был Рельс. В сочетании с раздражительным характером Черного его аура дала имеющийся результат. Однако и здесь все пошло не так. Изначальный план не предусматривал ни Катаклизма, ни погони. Кто же знал, что долговцы будут так нерасторопны? Изначально Черного должны были убить еще в Баре. Долговцы не любят стрельбу на своей базе. Поэтому пришлось собирать сход воротил Зоны. В итоге все получилось, как получилось. Ну что, Черный, что скажешь?

- Впечатляет, - ответил Черный.

- И?

- Я не хочу быть Высшим. Мне достаточно и того, что я стал Носителем. Зона ведь живет себе и дальше…

- А разве кто-то давал тебе выбор? Ты станешь Высшим в любом случае.

- Но мне этого не нужно!

- Увы, нужно. Подумай, какие перспективы открываются перед тобой! Если обычного Носителя преследует некоторое количество удачи, то Высший просто купается в ней! Там, где он идет, аномалии сами собой расступаются. Артефакты будто сами прыгают к нему в контейнер! У человека, захотевшего его убить, внезапно взорвутся патроны в автомате, либо сам собой скосится прицел, либо его самого вдруг свалит сердечный приступ! Высшего Носителя практически невозможно убить, ты понимаешь это? Вечная жизнь, не об этом ли мечтает человечество?

- Может быть, человечество и мечтает об этом, но я нет, - ответил Черный.

- Но почему? – изумился Хозяин.

- А потому, что я устал от всего этого. Я не собираюсь становиться Вечным Сталкером, не хочу, чтобы про меня придумывали глупые легенды, которыми можно попугать новичков у костра! Зачем мне вечная жизнь? Когда ты что-то хочешь, но не можешь, есть к чему стремиться. А когда ты можешь, но не хочешь, к чему жить?

- Красиво излагаешь, Черный, - подколол я его. Я был всецело на его стороне. Он все говорил правильно.

- Ищешь смысла, Черный? – прошипел Хозяин. – Тебе в жизни нужен смысл, цель, достигнув которой, можно спокойно умереть. Так вот, смысла в этой жизни нет. Именно поэтому она достойна быть вечной.

- Важно не то, достойна ли жизнь быть вечной, а то, достоин ли человек этого, - ответил Черный.

- Вовсе нет, - сказал Хозяин. – Возьмем пример: Болотный Доктор. Ты не знаешь его так, как знаю я. По-твоему, он достоин лечить любую тварь, которую увидит? Монолит дал ему способность, а заодно и вечную жизнь. Да, Доктор проживет очень много. Он умрет, только если Зона исчезнет. А Зона никогда не исчезнет, как бы все этого не хотели. Но ты знаешь, какой ценой он этого добился? Нет. А я знаю. После того, что он сделал, он явно недостоин вечной жизни…

- Но что он такое сделал? – перебил я его.

- Это совсем другая история, к которой вы оба отношения не имели и иметь никогда не будете. Но вернемся к нашему Черному. Он – идеальный кандидат. Он – достойный человек. Но он не желает получить то, чего он достоин. И все из-за каких-то принципов. Притом, что он ни во что не верит. Ни капельки. Наш Черный – материалист. Ему нужно все объяснить, абсолютно любому явлению найти объяснение! С такими взглядами надо было идти в ученые. Так вот, Черный не желает стать Высшим Носителем, потому что это выходит за рамки его разумения! Он не может объяснить этого, и понять тоже, если кто-нибудь ему объяснит. И думает, что все время будет мучаться, придумывая объяснение тому, что с ним произошло. Ведь так, Черный?

- Так, - кивнул Черный. – Действительно, так, - он сложил руки на груди, и вид его стал говорить о том, что ему надоело все, что вокруг происходит.

- Так вот, я могу сделать так, чтобы ты, Черный, перестал искать объяснение. Я могу сделать так, что ты обретешь веру. Я, черт возьми, могу сделать тебя самым истовым фанатиком Монолита! Я могу сделать с тобой все, что пожелаю! Однако мне не хочется принуждать тебя. Согласись добровольно, стань Высшим. Идет?

Черный колебался. Хозяин протянул вперед руку. Она висела в воздухе. Наконец, после долгого молчания, Черный крепко пожал руку Хозяина.

- Идет, - сказал он. – Я принимаю предложение. Уверен, что я найду себе цель по душе, не мучаясь поисками объяснения.

- Вот и славно, - улыбнулся Хозяин, и эта улыбка была видна даже в темноте. – Мы заключили контракт.

Я был поражен. Зачем он это сделал? Я до последней минуты был уверен, что он будет стоять на своем. Зачем ему это понадобилось? Неужели он серьезно?

Я стоял, потеряв дар речи. А рукопожатие продолжалось. Он перестал быть сталкером. Он стал одним из порождений Зоны, договорившимся с ее создателем.

- З… зачем? – выдавил я.

- Так и должно быть, Ворон, - сказал Хозяин. – Уходи. Зона отпустит тебя. А Гапон поможет пробраться через Пустошь до Периметра.

Чьи-то руки обхватили меня сзади за плечи и вытолкнули из комнаты. Я пришел в себя только на крыльце. Вокруг стояли «черные плащи», а рядом был Гапон.

- Идем, - сказал он. – У нас мало времени.