Прошло несколько лет, и в августе 1975 года после долгих проволочек был открыт памятник на могиле Хрущева. Его автором стал Эрнст Иосифович Неизвестный, которого беспощадно осуждал и высмеивал 13 лет назад Хрущев. Произведение Неизвестного стало самым значительным произведением скульптуры, которое было посвящено бывшему руководителю СССР. Как говорилось выше, многие решили, что сочетание в памятнике белых и черных камней показывает равновесие добрых и злых дел покойного.

Нет сомнения в том, что за свою многолетнюю и активную жизнь, Никита Сергеевич совершил немало добрых дел, за которые многие ему могут быть благодарны. Вспомнить хотя бы его участие в руководстве строительством первых линий лучшего в мире московского метрополитена! Можно вспомнить и его участие в восстановлении Донбасса после Гражданской войны и в возрождении Украины после Великой Отечественной войны. Хрущев заслуживает уважения и как всякий участник Великой Отечественной войны. Будучи человеком, открытым передовым идеям, он способствовал внедрению в производство ценных рациональных предложений, рожденных научной мыслью или смекалкой практиков. Вероятно, есть немало людей, которым Хрущев, находясь на высоких постах, лично оказал помощь и они или их потомки до сих пор ему признательны. Однако чем выше государственный уровень тех добрых дел, участником и инициатором которых был Хрущев, тем чаще несомненная их польза сочеталась с вредными последствиями, а то и перевешивалась ими. А ведь и в памятнике Хрущеву черные камни перекрывают белые, а белый цвет переходит в черный.

Нет сомнений в том, что внимание Хрущева к сельскому хозяйству оказалось своевременным и многие его действия в этой области принесли пользу. Однако его энергичная деятельность в этой сфере сопровождалась и немалыми разрушениями, последствия которых сказывались долгие годы. Без Хрущева вряд ли в стране так энергично занялись посевами кукурузы, пользу которой признают и ныне. Но «чудесница» без всякой нужды вытесняла другие культуры, а порой ее урожаи были ничтожны. Нет нужды говорить о пользе массового жилищного строительства индустриальными методами, развивавшегося по инициативе Хрущева. Но эти дома воздвигались без учета особенностей климата и национальной архитектуры от Чукотки до Кавказа, и от Эстонии до Казахстана. Одновременно тормозилось строительство более совершенных и добротных домов. Хрущевские же постройки через два-три десятилетия после их воздвижения приходилось сносить. Нельзя не вспомнить несомненные заслуги Хрущева в создании ракетной промышленности и достижении Советским Союзом успехов в космосе. Но другой стороной увлечения ракетами стало разрушение авиации и военно-морского флота страны. Благое желание Хрущева добиться разоружения во всем мире сопровождалось тем, что многих военнослужащих буквально выкидывали за борт, оставляя без средств к существованию.

Хрущев осознавал, что система управления народным хозяйством страны, ее политическая система, сохранившие черты чрезвычайщины, нуждаются в переменах. Однако его непродуманные действия лишь усугубляли путаницу в работе управленцев. Снятие Хрущевым обвинений с жертв необоснованных репрессий сопровождалось не только огульной дискредитацией Сталина и людей из его ближайшего окружения, но и очернением тридцатилетнего героического периода в жизни советских людей. Его желание выдвинуть новых, энергичных руководителей в центре и на местах вели к преувеличенным восхвалениям в их адрес, которые быстро сменялись суровыми обвинениями их же в различных слабостях, ошибках и порочных наклонностях. Попытки Хрущева мобилизовать деятелей культуры на воспитание советских людей оборачивались грубыми разносами и скандальными выходками. Стремление Хрущева постоянно разъяснять политику страны сопровождалось бесконечным потоком речей, заявлений, бесед, которые вызывали пресыщение у советских людей и сильно девальвировали ценность слова, произносимого руководителем страны.

Благое желание Хрущева быстро построить коммунистическое общество, в котором будут удовлетворены все человеческие потребности, стерты различия между городом и деревней, ликвидированы различия между физическим и умственным трудом, привело к раздаче неразумных и заведомо невыполнимых обещаний, разрушению деревенского уклада, непродуманным реформам в области образования. Вера в возможность построения развитого, процветающего и равноправного общества была подорвана необоснованными обещаниями Хрущева, его прожектерством. Нарушение Хрущевым взятых обязательств, поддержка им заведомых афер и авантюристов подорвали у многих советских людей желание самоотверженно и честно трудиться.

Нет сомнения в том, что Хрущев не раз заставил мир признать силу нашей страны и он не раз остановил агрессивные действия претендентов на роль хозяев планеты. Но обоснованное стремление Хрущева победить нашего главного геополитического противника часто порождало кризисы, последствия которых были либо сомнительными, либо отрицательными. Даже полученное от американцев обязательство не нападать на Кубу сопровождалось слишком большими утратами, в том числе и ухудшением отношений с Кубой. Щедрая помощь, которую Хрущев стал раздавать многим странам Азии, Африки и Латинской Америки, пошла на благо миллионам бедных людей. Однако нередко эта помощь разбазаривалась некомпетентными и коррумпированными правителями этих стран, а порой военные перевороты превращали бывших получателей советской помощи в злейших врагов СССР. Стремление же Хрущева «поправить» наших союзников лишь привело к разрыву с Китаем, Албанией, ухудшению отношений с Румынией, последствия которых чувствовались все годы до крушения СССР. К концу правления Хрущева главные политические опоры СССР в мире – социалистический лагерь и международное коммунистическое движение – были расколоты.

Вероятно, художественный стиль Эрнста Неизвестного оказался подходящим для изображения образа мыслей Хрущева. Памятник словно воплотил непримиримость Хрущева в его борьбе против «украшательств» и за конструктивизм, его предпочтение «практическим» делам. В памятнике чудится неукротимая мощь колоритной хрущевской натуры. Про таких говорят: «Его бы энергию, да в мирных целях!» Кажется, что громоздкие белые и черные мраморные блоки, из которых сооружен памятник Хрущеву, отражают грубую тяжеловесность и механистичность его мышления. Представляется, что ухмыляющаяся голова Хрущева олицетворяет его самомнение и уверенность в превосходстве своего здравого смысла, достаточности знания «четырех правил арифметики» для управления великой современной страной. Над головой Хрущева возвышается черный прямоугольник, словно царская шапка, которой его собираются короновать. «Шапка» явно не по размеру головы Хрущева.

В то же время вклинивающиеся друг в друга черные и белые камни разной величины и разных размеров, сочетание прямых вертикальных и горизонтальных линий с ломаными и асимметричными, создают впечатление о каком-то сложном механическом устройстве, которое вот-вот начнет двигаться сразу в нескольких направлениях и под разными углами. Кажется, будто эта конструкция способна крушить и давить все, что стоит на ее пути. Изломанные линии памятника наводят на мысль о хаотичности движения этих тяжелых блоков. Точно так же сумбурна и хаотична была и деятельность Хрущева.

Но, может быть, памятник отражает иронию скульптора над Хрущевым, который не раз издевался над ним с высоких трибун? Спрятанная в нише среди блоков на уровне человеческого роста улыбающаяся голова Хрущева и просветы между блоками ниже головы создают впечатление, что перед нами конструкция иллюзиониста, в которой полностью или частично «исчезают» люди, чтобы потом неожиданно «возникнуть» в другом месте. Казалось, что и после своей смерти Хрущев показывает очередной иллюзионистский фокус, подобный тем, что он любил демонстрировать на политической арене. Хотел этого скульптор Неизвестный, или нет, но его памятник позволяет воспринимать Хрущева как мастера политической иллюзии. Словно манипулируя зеркалами и ловко сооруженными конструкциями, Хрущев умел превращать белое в черное и наоборот. Вчерашние друзья превращались в злейших врагов, а вчерашние враги – в лучших друзей. Как иллюзионист, который, поворачивая зеркала, заставляет исчезнуть слона, Хрущев убирал из общественного сознания память о выдающихся деятелях прошлого и переворачивал представления о них. Как настоящий фокусник, вытаскивающий кролика из цилиндра и множество крупных предметов из небольшого чемодана, Хрущев на протяжении своей политической деятельности не раз убеждал окружающих в том, что он нашел много чудодейственных средств, которые станут источниками неограниченной мощи и богатства Советской страны. Подобно мастеру иллюзий, он из ничего разжигал пожары острых международных споров, а затем ловким жестом гасил пламя созданных им же конфликтов.

Отдавая должное личному фактору в событиях 11 лет правления Хрущева, нельзя не учитывать, что они во многом были обусловлены противоречиями объективной реальности. Революции, которые победили в СССР, Китае и еще десятке стран Европы, Азии и Латинской Америке, не привели к скорой победе мирового социализма, как на это надеялись коммунисты всего мира и многие, сочувствовавшие им. Несмотря на динамичное развитие социалистических стран и потрясения в капиталистическом мире, в рамках мировой капиталистической системы оставалось большинство стран мира и мирового производства. В условиях «холодной войны» Советскому Союзу приходилось нести тяжелое бремя гонки вооружений. Из-за экономической и научно-технической блокады СССР был обречен на изоляцию от рынка мировых товаров и многих достижений научно-технического прогресса. Кроме того, «холодная война» способствовала идейной и политической консолидации врагов нашей страны и ее союзников. Вместе со своими союзниками СССР оказался перед перспективой затяжного глобального противостояния в условиях, когда сил у их противников было больше.

Наконец, существовали природные факторы, которые совершенно игнорировались в то время в СССР. Суровый климат нашей страны требовал гораздо больших энергетических затрат, чем во многих странах мира. Неравномерность осадков делала неустойчивыми урожаи. Пытаться быстро догнать США по сельскохозяйственному производству, большая часть территории которой расположена в значительно более теплом климате и в зоне равномерных осадков, крайне трудно. Пытаться преодолеть эти трудности скачком было невозможно.

Хотя Хрущев высмеивал китайских руководителей, принципиальной разницы между движением «большого скачка» и инициативами Хрущева, направленными на быстрое преодоление отставания от Запада, не было. Китайская Народная Республика в конечном счете положила конец рискованным экспериментам, вроде «большого скачка» и «культурной революции». Постепенно наращивая темпы своего внутреннего развития и преодолевая барьеры внешнеторговой дискриминации, КНР добилась стабильно высоких темпов развития и стала одной из ведущих держав на мировом рынке.

Между тем в СССР существовала широкая поддержка идеи преодолеть отставание от Запада «скачком». Хотя советский народ самоотверженно и терпеливо строил коммунистическое общество, мирясь с множеством трудностей, желание быстро завершить тяжелое строительство было велико. К тому же удивительно быстрые темпы преобразования страны породили убежденность в том, что СССР может в ближайшие годы добиться рывка в развитии экономики, науки и техники. Провозглашение Хрущевым очередной панацеи, которая якобы должна была дать мощный импульс для развития советской экономики, как правило, встречалось с энтузиазмом. Мало кто осуждал Хрущева, когда он говорил о возможности быстро обогнать капиталистические страны в экономическом соревновании.

С верой и надеждой встречали и обещания Хрущева в ближайшие годы решить насущные проблемы страны (в 1953 году он вслед за Маленковым обещал в 2-3 года решить продовольственную проблему страны, в 1957 году он обещал за 12 лет решить жилищную проблему), обогнать США (в 1957 году– по производству мяса, молока и масла за 2-3 года, в 1959 году – обогнать по производству промышленности и сельского хозяйства к 1972 году, а в 1961 году добиться этой цели к 1970 году), создать материально-техническую базу коммунистического общества в 1980 году и построить коммунизм «при жизни нынешнего поколения» советских людей.

Преувеличенные представления были не только в отношении возможностей мирного труда советских людей. Победа в Гражданской войне, а затем значительно более впечатляющая Победа в Великой Отечественной породили веру в возможность добиться новых быстрых и сокрушительных побед над внешними врагами. Это способствовало распространению идей о превосходстве советской военной мощи и о том, что третья мировая война приведет капитализм к гибели. Мало кто видел в попытках Хрущева сокрушить США, овладев Западным Берлином или разместив ракеты на Кубе, нацеленные на США, лишь опасные авантюры. Никто не возражал ему, когда он говорил, что для победы над капитализмом надо помогать странам «третьего мира», в том числе и оружием.

Но популярны были и идеи Хрущева о том, что мирное сосуществование приведет нашу страну к победе над внешним врагом. Пользовалась поддержкой и программа Хрущева осуществить всеобщее и полное разоружение за 4 года. Некритически принимали и его рассуждения о том, что успехи СССР сделают притягательным пример социализма для трудящихся стран капитала и капитализм рухнет.

Хотя Хрущев, особенно к концу его правления, был нередко объектом насмешек и героем анекдотов, его утопическим программам продолжали верить. Поэтому пребывание Хрущева у власти не было волей случая, а закономерным следствием сложившихся в стране социально-психологических условий.

Новое руководство во главе с Брежневым, Косыгиным и Подгорным на первых порах решительно осудило «волевые» решения, рожденные субъективными пожеланиями, а не трезвым расчетом. Стараясь сохранить то позитивное, что было сделано за последние 11 лет, новое руководство одновременно постаралось после отставки Хрущева покончить со всеми последствиями его «фокусов». На ноябрьском (1964 г.) пленуме ЦК КПСС было отменено разделение партийных органов власти на промышленные и сельскохозяйственные. Вскоре были ликвидированы совнархозы. Страна возвращалась к организации управления, существовавшей до хрущевских экспериментов.

В результате отставки Хрущева была наконец осуществлена та перемена в руководстве страны, необходимость в которой признавал Сталин в последние дни своей жизни. Последний представитель партийных работников, выдвинувшихся к руководству в годы Гражданской войны, не имевших серьезного образования и никогда не работавших на производстве по специальности, требовавшей высшего образования, был отстранен от власти. Брежнев и Косыгин, которых Сталин в последние месяцы своей жизни рекомендовал в качестве кандидатов в члены Президиума ЦК КПСС, заняли ведущие посты в партии и правительстве. Эти люди, а также Подгорный, Кириленко, Полянский, Воронов и другие, имели высшее образование и опыт производственной работы по специальности, обретенной им в высших учебных заведениях, и выдвинулись в партийные руководители в конце 1930-х годов.

Теперь эти люди не были связаны по рукам и ногам импульсивным своеволием Хрущева. Это сразу же проявилось в разработке обоснованного пятилетнего плана на 1966—1970 год, который был успешно выполнен. Был положен конец курсу на развал советских вооруженных сил. Успехи в развитии оборонной промышленности в конечном счете привели к тому, что советский потенциал стратегического оружия на самом деле стал равен американскому и СССР смог вести на равных переговоры с США о установлении пределов в развитии вооружений. Внешняя политика страны перестала зависеть от импульсивных взрывов Хрущева. Несмотря на существование в мире целого ряда «горячих точек», международные кризисы стали случаться реже, поскольку их зарождение не провоцировалось непродуманными заявлениями советских руководителей.

Новые руководители осознали опасность дальнейшего очерненения сталинского периода советской истории. Уже в своем выступлении по случаю 20-й годовщины Победы Л.И. Брежнев упомянул И.В. Сталина среди тех, кто обеспечил разгром гитлеровских захватчиков. В ответ в зале раздались бурные аплодисменты. Вскоре стали публиковаться воспоминания советских военачальников о Великой Отечественной войне, в которых отдавалось должное роли И.В. Сталина.

Однако «возрождения сталинизма» (а под этим понимался возврат к репрессиям), чего опасались Хрущев, Микоян, их дети и академик Арзуманян, не произошло. Прежде всего следует учитывать, что в последние годы своей жизни Сталин сам готовил пересмотр общественно-политической организации страны на основе научно обоснованных решений. Историк Кожинов справедливо указывал на то, что ослабление репрессий началось еще в последние годы жизни Сталина и диктовалось объективной реальностью. Кроме того, 11 лет, которые прошли со времени смерти Сталина, существенно изменили страну. Провалы во внутренней и внешней политике страны вследствие ошибок Хрущева не смогли остановить ее неуклонного развития. Страна стала более развитой, богаче, люди стали образованнее. Эти перемены изменили и общественно-политический климат в стране. Это обстоятельство, а не деятельность Хрущева, привело к постепенному ослаблению репрессивности государства.

Однако изменения в обществе, которые произошли за 11 лет, не только укрепили его и способствовали нормализации жизни советских людей. 11 лет деятельности Хрущева, в течение которых провозглашение заведомо невыполнимых обещаний стало привычным, серьезно подорвали кредит доверия к руководству страны. Провозглашение программы построения коммунистического общества при жизни нынешнего поколения советских людей и очевидная неспособность страны справиться с этой задачей ослабили у советских людей веру в свои силы. Постоянные нарушения правительством взятых на себя обязательств, беспрестанные смены плановых заданий способствовали тому, что у многих людей усилилось формальное, а то и циничное отношение к трудовым и общественным обязанностям. «Моральный кодекс строителя коммунизма» не смог остановить растущей эрозии моральных норм. Смертная казнь, введенная Хрущевым за многие «экономические преступления», не остановила роста хищений, коррупции и других нарушений закона. В советском обществе медленно, но верно стала складываться «теневая экономика» со своей «подпольной буржуазией».

За 11 лет серьезные перемены произошли и в правящих кругах советского общества. Ряд лиц, которых выдвигал Сталин на первые посты в руководстве (как, например, П.К. Пономаренко) были постепенно отстранены от руководства. На руководящих постах Хрущев оставлял тех, кто продемонстрировал свою поддержку ему. Хотя эти люди могли заменить Хрущева и ему подобных руководителей еще в середине 1950-х годов, в течение 11 лет пребывания на различных партийных и хозяйственных постах активно поддерживали хрущевскую политику и проводимые им реорганизации. Правда, плачевные результаты хрущевских экспериментов заставили их убрать Хрущева и отказаться от рада его реформ, но 11 лет сотрудничества с Хрущевым не прошли для них даром. За эти годы коллеги Хрущева привыкли жить без глубокого теоретического осмысления политики страны, подменяя его пропагандистской трескотней. Придя к власти, они не желали пересматривать политику страны на научной основе, что признал необходимым Сталин еще в 1951—1952 годах. Они продолжали двигаться по инерции, повторяя дежурные фразы о верности ленинизму. Попытки же пересмотреть экономическую политику страны были недостаточно глубоко обоснованы, а затем остановлены.

Вряд ли наследники Хрущева задумывались и о том, что за годы хрущевского правления лозунги партии, ее программные требования оказались так дискредитированы, что были необходимы серьезные усилия для того, чтобы восстановить утерянное доверие и восстановить утраченную привлекательность коммунистических идеалов. Программа КПСС, принятая на XXII съезде и содержавшая совершенно нереальные задачи создания материально-технической базы коммунизма к 1980 году, не была изменена. В значительной степени это объяснялось тем, что новые руководители были связаны своими заявлениями в поддержку этой программы и других обещаний Хрущева. Перемена свелась к тому, что авантюристическая самонадеянность Хрущева сменилась спесивой самоуспокоенностью.

Шаблонные фразы о преодолении «волюнтаризма» и победе ленинских идей прикрывали неспособность власть имущих критически взглянуть на глубокие изъяны политической жизни СССР, позволившие Хрущеву 11 лет находиться на ведущих постах страны. Судя по всему партийные группировки, свергнувшие Хрущева, не были готовы глубоко разбираться в причинах, породивших провалы советской внутренней и внешней политики 1953—1964 годов. Руководители страны не собирались пересматривать те условия, которые позволили им прийти к власти и удерживаться у власти. Они не понимали, что отрыв партийных верхов от народа, об опасности которого предупреждал Сталин в 1937 году, существенно усилился за годы Хрущева, а внезапное объявление о его отставке без всяких разумных объяснений лишь усугубило недоверие народа к властям.

Принцип «ненаказуемости» верхов, фактически введенный Хрущевым на XX съезде под предлогом защиты от незаконных репрессий, способствовал тому, что ошибки советского руководства за 11 лет не были глубоко проанализированы. Более того, отказавшись от очернительства советской истории за 30 лет пребывания у власти Сталина, но не попытавшись глубоко проанализировать это время, руководство фактически закрыло и этот период для серьезного и объективного исследования. История СССР превратилась в собрание шаблонизированных оценок, скрывавших правду, а нередко искажавших ее.

В известной степени нежелание глубоко анализировать прошлое объяснялось катастрофичными последствиями интерпретации Хрущевым истории нашей страны. Потрясения после XX съезда напугали власть имущих, и они избегали серьезного разбора порочной политики Хрущева, чтобы обеспечить стабильность и спокойствие в стране. Власти лишь усиливали давление на тех, кто пытался дестабилизировать советское общество или подозревался в таких намерениях. Нежелание «раскачивать лодку» проявлялось и в стремлении подавить любые разногласия внутри руководства страны. Однако борьба между различными группировками в верхах не прекращалась. Группировки, временно объединившиеся для свержения Хрущева, вскоре вступили в борьбу за власть. Эта борьба стала затяжной и скрытной, так как представители разных группировок старались не доводить свои разногласия до острого конфликта. Результатом этой борьбы явилась победа Л.И. Брежнева и его союзников. Без громких обвинений постепенно были отправлены в отставку все бывшие соратники Брежнева в борьбе против Хрущева: Шелепин, Семичастный, Шелест, Подгорный, Воронов, Полянский, Мазуров. Даже Косыгин, не причастный к каким-либо группировкам, был отстранен от поста Председателя Совета Министров СССР незадолго до своей смерти. На место отправленных в отставку руководителей выдвигались лица, близкие к Л.И. Брежневу со времен его работы в Днепропетровске и Молдавии: Тихонов, Черненко и другие.

Успех Брежнева объяснялся его «бережным отношением к кадрам». В еще большей степени, чем Хрущев, он подчеркивал, что опирается на партийных руководителей всех рангов. Постоянные управленческие перестройки и кадровая чехарда времен Хрущева сменилась неизменностью систем управления и состава руководящих кадров. Портреты министров СССР, которые «Известия» публиковала после первой сессии вновь избранного Верховного Совета, помещались через 4 года на тех же местах. Лишь лица министров старели, да их волосы становились реже и седели. Люди, занявшие посты первых секретарей ЦК союзных республик, обкомов, райкомов, министров СССР и союзных республик в середине 1960-х годов, оставались, как правило, на своих местах до самой смерти. Принцип «ненаказуемости», фактически утвержденный Хрущевым на XX съезде, был дополнен принципом «несменяемости». Для многих советских руководители их должности стали пожизненными. Также пожизненными становились и те блага, которым пользовались они и их родственники.

В этих условиях неизбежно консервировались методы управления, организация и техника производства. Хотя экономические показатели страны продолжали расти, в целом ряде отраслей производства, науки и техники проявлялись черты «застоя», характерного для брежневского времени. Возникновение «застойных» явлений в политике страны вместо непоследовательных метаний хрущевского времени лишь означало изменение формы той болезни, которая поразила советское общество. Преодоление ряда негативных черт правления Хрущева не привело к ликвидации тех условий, которые породили хрущевский авантюризм, замешанный на демагогии, невежестве, непрофессионализме.

Правда, казалось, что появление руководителя, способного наделать столь много ошибок, стало невозможным по мере роста образованности, особенно среди высшего руководства страны. Казалось, что такой тип государственного руководителя ушел в прошлое вместе с наследием Гражданской войны и социальными потрясениями тех лет. С точки зрения, например, известного американского советолога Джерри Хафа появление в составе секретариата ЦК КПСС в 1978 году М.С. Горбачева, первого представителя нового поколения советских руководителей, получивших высшее образование после войны, свидетельствовало о повышении уровня управления в СССР. Однако чисто формальный учет числа лет, проведенных в высшем учебном заведении, не всегда означал реальный рост интеллектуального потенциала людей. Поскольку вместе с партбилетом диплом о высшем образовании стал обязательным условием для движения вверх, амбициозные молодые люди стремились приобрести эти два документа, даже если они не были глубоко привержены идеям марксизма-ленинизма и не очень уж стремились овладеть специализированными знаниями и высокой культурой.

Еще в сталинское время руководителем страны мог стать такой человек, как Хрущев, постоянно ощущавший свою отчужденность от идей правящей партии (а отсюда постоянное сравнение себя с Пиней), предпочитавший не учебой, а участием в партийных интригах улучшить свое положение в обществе. В брежневское же время, когда человека нельзя было проверить в острых ситуациях напряженного строительства 1930-х годов и Великой Отечественной войны, возрастала вероятность прихода к власти энергичных и небесталанных людей, но глубоко чуждых принципам господствовавшей идеологии, лишенных тяги к образованию и культуре и стремившихся достичь вершин власти с помощью овладения политиканскими навыками. Все легче к высшей государственной власти могли прийти карьеристы, озабоченные лишь мыслями о собственном благополучии и глубоко чуждые идеям патриотизма.

Можно предположить, что трудности, которые приходилось преодолевать амбициозным и энергичным молодым людям в ходе обретения необходимых документов для движения вперед, лишь усугубляли их глубокую внутреннюю неприязнь и к коммунистическим идеям, и к образованности, и к общей культуре, и к патриотизму. Ярким примером в этом отношении был сам М.С. Горбачев. Его приверженность идеям коммунизма оказалась мнимой. Об этом свидетельствуют и дневниковые записи его секретаря Черняева, и та поспешность, с которой он вышел из коммунистической партии, как только советская власть стала рушиться. Не менее сомнительной была его образованность. Как-то в разгар заседания Съезда народных депутатов он откровенно признался: «Юрист-то я, по правде, никакой» – и это не было выражением его скромности, а честным признанием. Его же умение сделать несколько ошибок в слове «Азербайджан», привычка говорить «лОжить», «нАчать» и делать многие другие ошибки в произношении заставляли усомниться и в его грамотности.

Эти ошибки не были следствием умственной ущербности Горбачева. Нет сомнения в том, что человек, сумевший так долго обманывать советских людей, обладал недюжинным интеллектом. Однако его внутреннее, возможно подсознательное, сопротивление знаниям и культуре проявлялось в его нежелании говорить грамотно. В присутствии же близких людей этот человек, который казался многим олицетворением интеллигентности, постоянно прибегал к нецензурным выражениям. Даже Хрущев, любивший вспоминать в речах «сортир» и склонный к раблезианской лексике, не позволял себе подобных выражений.

Столь же ярким примером использования партбилета и диплома о высшем образовании для прикрытия своего антикоммунизма и антикультурности стал и свергнувший Горбачева Ельцин. Если Хрущев ограничивался тем, что возил членов своей семьи с собой в составе официальных делегаций и забирал подарки иностранных правителей себе, а не отдавал государству, то при Ельцине его семья стала высшей правящей группировкой в стране. Ельцин с очевидным наслаждением сбросил ненавистную ему маску борца за социальную справедливость и постарался превратить членов своей семьи в богатейших граждан постсоветской России. Бывший борец за демократию быстро превратился в авторитарного правителя, бравируя своей неограниченной властью и презрением к общественному приличию. Повадки распоясавшегося купчины, к которым порой прибегал Хрущев, стали нормой поведения для «всенародно избранного президента» Ельцина. Если главным примером скандального поведения Хрущева стало то, что он постучал башмаком по пюпитру в стенах ООН, то список подобных деяний Ельцина огромен и это объяснялось тем, что президент России большую часть времени пребывания у власти был пьян. Можно вспомнить и попытку Ельцина исполнить «Калинку» вместе с германским военным оркестром в Берлине, и избиение стюардессы на борту правительственного лайнера, и отказ выйти из самолета в Дублине на официальную встречу, и сбрасывание своего пресс-секретаря Костикова с борта теплохода в воды Енисея, и многое другое.

Как и для Хрущева, чисто формально проучившегося на рабфаке и в Промышленной академии, для Ельцина, Горбачева и других высшие учебные заведения, в которых они побывали, стали прежде всего лестницами для быстрого подъема по ступеням партийной иерархии. Эти люди не были единичными аномальными явлениями в партийной номенклатуре.

Нежелание Брежнева и его соратников глубоко проанализировать советскую историю, и в частности уроки пребывания Хрущева у власти, привели к тому, что у советского общества не было выработано иммунитета против появления у руля правления людей, опасных для великой страны. Так были созданы условия для появление демагога, подобного Хрущеву, но в несколько ином виде, умеющего сулить златые горы, но на деле глубоко безразличного к нуждам народа и неспособного к решению государственных задач. Казалось, что Хрущев, исчезнув в иллюзионистской конструкции Эрнста Неизвестного, показал нам фокус, появившись вновь в ином времени и в иных обличиях.

Превращаясь в руководителей СССР, эти люди невольно шли по стопам Хрущева. На первых порах они, подобно Хрущеву, объявляли о своем стремлении улучшить положение большинства людей. Они подчеркивали свой демократизм, появляясь на людях, вступая с ними в доверительные беседы и произнося длинные речи. Как и хрущевские выступления, эти речи занимали много газетных полос и много часов эфирного времени. В них выдвигались захватывающие программы ускорения общественного производства и перестройки общественного устройства в кратчайшие сроки. В 1985 году Горбачев объявил о перестройке общества в два-три года. В 1990 году Ельцин поддержал программу преобразования страны за пятьсот дней. Будучи людьми яркими, способными и умеющими выступать на публике, они, как и Хрущев, умели создать впечатление искренности, простоты, демократичности, доступности.

По мере же того, как обнаруживалась неисполнимость их демагогических планов, Горбачев и Ельцин увольняли почти всех членов правительства, сваливая на них свои провалы. Как и Хрущев, они пытались найти выход из кризиса в непрерывных управленческих реорганизациях, которые лишь усугубляли развал страны. Правда, в отличие от Хрущева, они пошли значительно дальше. Если Хрущев довел до раскола «лагерь социализма», потворствовал центробежным тенденциям созданием совнархозов и благодушно взирал на начавшуюся дискриминацию русского населения в Прибалтике, то Горбачев и Ельцин довели дело до развала СССР и дестабилизации ряда бывших союзных республик. Если Хрущев довел кризис производства сельского хозяйства до кровавой расправы в Новочеркасске, то внутриполитический кризис, развязанный Горбачевым, привел к кровавым междоусобным бойням в Нагорном Карабахе, Фергане, Оше, Приднестровье, Южной Осетии, Абхазии. Углубление внутриполитического кризиса в России при Ельцине породило войны в Чечне, расправу над Верховным Советом и его защитниками в октябре 1993 года.

Как и Хрущев, Горбачев и Ельцин старались внести во внешнюю политику страны много личного, пытаясь быть в близких, дружеских отношениях с руководителями ряда стран мира, не считаясь ни с международными реалиями, ни с интересами своей страны. В числе друзей Горбачева были южнокорейский диктатор Ро Дэ У, вскоре привлеченный к уголовной ответственности, премьер Италии Андреотти, связанный с мафией, воинствующий враг нашей страны Маргарет Тэтчер. Президент США Клинтон, которого Ельцин постоянно именовал «другом Биллом», возглавил поход Сербии, сопровождавшийся варварскими бомбардировками ее мирного населения. Если авантюристическая внешняя политика Хрущева подрывала авторитет СССР, то политика Горбачева и Ельцина стала курсом капитулянтства, которая привела к сдаче внешнеполитических позиций нашей страны и укреплению наших стратегических противников на землях наших бывших союзников и бывших советских республик.

Как и Хрущев, эти бездарные и беспомощные правители, объясняя свою неспособность выполнить собственные обещания, винили в своих провалах «тяжелое наследие прошлого». Продолжая дело Хрущева, Горбачев, при поддержке Яковлева и других, возобновил антисталинскую кампанию, которая отличалась еще большей лживостью и невежественностью. Атака на советское прошлое была продолжена при Ельцине. Яковлев, Волкогонов и другие, декларировавшие свое стремление «очистить» коммунистическую идею от сталинизма, в считанные дни стали ярыми антикоммунистами. Доведя кампанию против советского прошлого до логического конца, Ельцин и его сторонники старались изобразить всю 70-летнюю историю СССР как царство тьмы.

На практике огульное отречение от прошлого не только означало насилие над человеческой памятью, осквернение деяний отцов и дедов, но и вело к разрушению основ общественной организации. Объявляя сталинский, а затем и весь советский период истории трагической ошибкой, новые правители СССР, а затем и России взяли курс на уничтожение всего, что было создано в советском прошлом. Промышленность, оборона страны, ее наука, техника, социальное обеспечение, культура и образование были принесены в жертву в ходе горбачевской перестройки, а затем ельцинских реформ. По сути они довели до логического конца то, что начал Хрущев.

Казалось бы, эти руководители должны были понести заслуженное наказание за многочисленные бедствия, обрушившиеся по их вине на страну. Однако благодаря тому, что под прикрытием осуждения «культа личности Сталина», Хрущевым был введен «принцип ненаказуемости» правителей, и он сам, и его духовные наследники Горбачев и Ельцин сумели избежать наказаний. Более того, разрушители великой страны были обеспечены всевозможными материальными благами и окружены почетом.

Разумеется, приход к власти Горбачева и Ельцина не был исторической случайностью, точно так же, как не было случайным и возвышение Хрущева. Появлению таких руководителей предшествовало завершение периода сравнительно стабильного развития, когда долго существовал сложившийся порядок вещей и господствовал определенный стиль управления. В обстановке, когда страна оказывалась на распутье, когда остро чувствовалась необходимость перемен в жизни общества, а сложившиеся методы правления не позволяли осуществить такие перемены, люди жаждали быстрого выхода из состояния неопределенности.

Люди на различных уровнях общественного положения отвергали тех, кто тормозил перемены. Но и те руководители, которые не предъявляли готовых рецептов быстрого решения затянувшихся недугов, вызывали подозрения. Зато симпатии вызывали те, кто мог предложить быстрый выход из сложившихся трудностей с помощью чудотворных действий. В такой обстановке возмутитель спокойствия, способный часами излагать далеко идущие программы исцеления общества от бед, человек, схожий с Лешим – Хрущовым из пьесы Чехова, горячий и порывистый, вроде Хрущевых из «Суходола», может рассчитывать на всеобщее внимание. В обстановке, когда многие знающие специалисты теряются перед лицом неординарных проблем, миллионы людей, отчаявшихся найти выход из казалось бы безвыходного положения, начинают прислушиваться к «Хрущевым», демонстрирующим озабоченность их бедами и предлагающим легкие и быстрые решения.

Хотя грубые манеры «Хрущевых» (нередко нарочитые) могут многих шокировать, изложение ими сложных вопросов на языке бытовых баек привлекает растерявшихся людей. Они скрывают, что их существенными качествами являются «бесхозяйственность» и «нелепость», обнаруженные у Хрущевых Буниным. Такие люди никогда не признавали публично, как это сделал герой чеховской пьесы Хрущов, сказавший, что в нем «сидит леший», что он «верил сплетням, клеветал заодно с другими», что он «мелок, бездарен, слеп», что их «считают героями» «на безлюдье», когда «нет талантов, нет людей, которые выводили бы нас из… темного леса, исправляли бы то, что мы портим, нет настоящих орлов». Нет, политические «Хрущевы» стараются представить себя в виде Данко, выводящими людей из лесных дебрей.

Может показаться, что «Хрущевы» могли появляться лишь в советское время. Но это не так. Смутьян Хрущев был лишь симптомом болезни, поразившей страну, но страна еще не погрузилась в смуту. В смутное же время «Хрущевы» стали расти как грибы. Сколько развязных и безудержных демагогов появилось за последние полтора десятка лет! Сколько мы услышали обещаний быстро решить вековые проблемы России! Сколько было объявлено проектов административных и организационных перестроек, которые якобы принесут благо нашей стране! Наигранный оптимизм и напускная решимость, неисполнимые призывы удвоить производство страны в два раза за короткий срок, преувеличенные надежды на административные реформы прикрывают неспособность добиться реальных успехов в улучшении жизни большинства людей и борьбе с внешними и внутренними врагами. Кажется, что опять слепая вера людей довериться людям, умеющим заговаривать зубы, приводит к бегству от решения трудных проблем, стоящих перед нашей страной.

Судьба Хрущева и его духовных наследников должна служить нам грозным предостережением. Когда из иллюзионистской конструкции невидимый фокусник опять извлечет очередную сверкающую золотом улыбающуюся голову, которая будет изрекать сладкие слова утешительной лжи, мы не должны слепо верить этим словам. Мы не должны верить в универсальную целительную силу перестроек. Мы должны помнить, что благие пожелания и простые решения могут скрывать некомпетентность и сулить катастрофу. Шапка Мономаха не должна вручаться тем, для кого она или слишком тяжела, или слишком велика. Мы должны сознавать, что смутьян ведет страну к смуте и хаосу.