Он расслабился в ожидании неминуемого столкновения, вряд ли наемник сдаться без сопротивления, но дверь открыла стройная, ухоженная женщина, только усталые «гусиные лапки» в уголках глаз и черный шелковый шарф, делали ее старше, как и любое горе.

— Тимур дома?

— Проходите, — старясь казаться спокойной, произнесла женщина, поправляя рукой шарф, знамя своей скорби.

Человек в штатском, заслоняя собой узкий коридор, прошел в зал и сел на стул. Был он высок, накачан, под широкими темными бровями, очень детские голубые глаза.

В комнату робко вошли дети: девочка лет десяти и мальчик, дошкольник. Леха глядел в пол, на вязанные шерстяные носки мальчика, мужчина боялся поднять глаза и увидеть в детских лицах, черты недавнего врага.

Он сразу и бесповоротно решил не говорить женщине правду. Пусть кто-то другой, но не он.

— Я ничего не понимаю, я думала, придут из военкомата, но вот также пришел какой-то сослуживец мужа и принес справку о смерти. А где же «похоронка», — она вспомнила, давнее, слышанное в кино слово.

— А справку, можно посмотреть?

Официальное заключение о смерти, дата, печать, в тот день его, Алексея вывезли на лечение в М.

Женщина махнула отрешенно рукой, и девочка, взяв малыша за руку, увела в детскую.

Алексей вдруг отчетливо вспомнил свое сиротское прошлое, когда ждешь что к тебе придет мама или папа, как купят шоколадные конфеты, и ты поделишься со всем друзьями, и с воспитателями. И такая тоска на него накатила, и жалость к этой красивой, теперь уже вдове, а особенно к ее детям.

— Вот, — гость привстал, и, вынув из заднего кармана брюк портмоне, положил на стол небольшую пачку денег.

— Довольствие за два месяца, — пояснил он растерянной женщине.

— Я ничего не понимаю, — устало сказала Варвара, — я думала, придут из военкомата, но вот также пришел какой-то сослуживец мужа и принес справку о смерти и тоже деньги. А где же «похоронка», — она вспомнила, давнее, слышанное в кино слово.

— А справку, можно посмотреть? — спросил Алексей.

Женщина махнула отрешенно рукой, и девочка, взяв малыша за руку, увела в детскую. Вскоре ребенок вернулся в комнату и протянул лист бумаги. Официальное заключение о смерти, дата и печать. Мужчина обратил внимание на число. В тот день его вывезли в М. на лечение.

Варя, не рыдая, смотрела на вестника беды.

— А где же тело, ведь похоронить надо, ничего кроме справки. Что детям сказать, когда вырастут?

— Там, такая рубка шла, всех в братской могиле оставили. Но мы еще вернемся, — уверенно закончил он.

— Ну как же так, где это, хоть горсть земли, чтобы в церкви отпеть.

— В следующий раз, как только попаду туда опять, — сказал он и угрюмо замолчал.

И сама собой вспомнилась яма на окраине села, где хоронили боевиков, тех за чьими телами не приехали родственники. Лежа по госпиталям, он меньше всего думал, что именно так состоится эта встреча с женой врага, самой прекрасной женщиной на земле.

— Может быть чаю, — вдруг предложила хозяйка, а потом мягко осела на пол.

Варя очнулась от холода, когда мужчина уже перенес её в кухню и омыл лицо шершавой ладонью. Увидела участливое лицо гостя и глубоко вздохнула.

— Кому позвонить? — спросил он.

— Зачем?

— Ну, пусть придут, поддержат.

— У нас никого нет. Здесь в М. нет. Тимур поссорился с родителями, но вы не беспокойтесь, мне уже лучше.