Партизаны пробовали свои силы в боях. Первые карательные отряды полицаев и фашистские тыловые команды недосчитывались многих своих головорезов. Смерть настигала предателей и в комендатурах, и в теплых постелях. Партизаны вершили суд правый и беспощадный, они уже стояли незримо на страже деревень, контролировали дороги, спасали народное добро.

Со всех концов лес наполнялся бойцами зеленого бастиона, в селах и деревнях формировались отряды самообороны. Организаторами партизанских формирований были подпольные райкомы партии.

Орловская партийная организация, в соответствии с указаниями ЦК ВКП(б), очень многое сделала заблаговременно для того, чтобы подготовить сильные группы организаторов борьбы с врагом на захваченной им территории. Уже к сентябрю 1941 года в области было сформировано до 75 истребительных батальонов, в которых числилось 10 тысяч человек. Они, собственно, и явились базой для формирования партизанских отрядов.

В тылу врага действовали около 32 подпольных партийных организаций, объединивших 98 коммунистов, и 33 комсомольские организации, состоявшие из 182 человек. Но это было лишь скромным началом. Райкомы партии через партийные группы партизанских отрядов начали развертывать новую сеть партийных организаций. К декабрю 1941 года число, подпольных организаций только в Навлинском районе увеличилось в шесть раз. Каждая такая организация обрастала крепким активом. К концу же партизанской войны, то есть к лету 1943 года, в оккупированных районах Орловской области работали три окружных, 29 районных и городских комитетов партии и столько же комитетов комсомола.

Партийная организация Навлинского района показала своей воспитательной, организаторской и военной работой пример беззаветной отваги, железной дисциплины, сплоченности, образец оперативности и мудрости в решении важнейших вопросов, которые возникали в трудной и героической жизни партизанской республики.

Возглавлял бюро Навлинского райкома партии, члены которого в полном составе остались для руководства партизанским движением, первый секретарь Александр Васильевич Суслин, ленинградский коммунист-двадцатипятитысячник.

Его знали и любили все, и стар и млад. Когда людям бывало невмоготу, они просили через связных: «Пришлите хоть на часок Александра Васильевича». Секретарь райкома был всегда нетороплив, доброжелателен, казалось бы, он в самой тяжелой обстановке находил возможность посоветоваться с активом, В боевой обстановке держался Александр Васильевич очень твердо. Суслин возглавил первые бои головного отряда, который и был ядром партийной организации. Райком партии нашел массу интереснейших форм для связей с рабочими, колхозниками. Уполномоченные и организаторы райкома непрерывно держали совет со старожилами, создавали по всему району группы самообороны. Бюро райкома внимательно следило за составом отрядов и их пополнением.

Здесь, на базе головного партизанского отряда, в октябре, ноябре и декабре формировались новые боевые партизанские отряды: в селе Борщеве — «Смерть немецким оккупантам», в деревне Сидоровке — имени Микояна, в окрестностях Лужи и Думче — «Народные мстители», коммунистический районный отряд имени Шаумяна и, наконец, новогодний подарок — рождение в Промыслове, Сытенке, Пашеньке отряда имени Котовского.

Такова была, как принято говорить, «динамика роста». Людей вела к партизанам и в бой ненависть к врагу и огромное чувство патриотизма. Они понимали, что за сожженными деревнями и погубленными жизнями ни в чем не повинных людей, если не преградить путь врагу и не начать его истреблять, будут все новые и новые жертвы. Уполномоченные райкома партии проводили организационные собрания и подбирали для подпольных вооруженных групп командиров и политработников. Забегая несколько вперед, скажу, что в числе 48 групп к середине 1942 года находилось свыше 3 тысяч человек. Бойцы выходили из подполья, на каждом шагу подкарауливая полицаев, предателей, фашистских лазутчиков и ставленников, уничтожали многих из них, несли постоянный дозор в своих деревнях. Таким образом, район очищался от фашистской нечисти. Эти же группы вместе с отрядами выявляли фашистских провокаторов — лжепартизанские шайки, которые насаждала гитлеровская разведка, чтобы изнутри подрывать партизанское движение.

Затем, в апреле 1942 года, по решению райкома партии из вооруженных групп были созданы кадровые отряды, которые охватили своими действиями весь район. В сущности на партизанскую борьбу с врагом поднялось, под руководством коммунистов, все население, деревня за деревней, село за селом.

Этому во многом способствовали активные и смелые боевые действия головного партизанского отряда.

Надо сказать, что в мобилизации населения Орловской области на борьбу против врага большую роль сыграло решение обкома партии от 11 сентября 1941 года.

Обком партии решил считать мобилизованными все партийные и комсомольские организации прифронтовых городов и сел. Был запрещен выезд из района коммунистов и комсомольцев без разрешения райкома партии. Райкомы обязывались организовать боевую подготовку коммунистов и комсомольцев.

Обком партии направлял деятельность и областного управления НКВД по работе в тылу врага.

Я, например, не терял личной связи с управлением, с его начальником К. Ф. Фирсановым, от которого получал советы и практическую помощь.

Но вернемся к ноябрьским дням 1941 года.

Первый радостный предоктябрьский итог: к 7 ноября 1941 года навлинские партизаны очистили от фашистов 36 населенных пунктов.

Действуя на коммуникациях врага, партизанские подрывники Осипов, Ижукин, Чушикин в октябре — ноябре 1941 года пустили под откос семь вражеских эшелонов с гитлеровцами и боеприпасами. Накануне Октябрьского праздника Брасовский отряд «За Родину» совместно с опергруппой совершили налет на село Тарасовка. Партизаны взорвали бронетранспортер, сожгли три автомашины, захватили два пулемета, шесть винтовок, пистолеты, уничтожили 27 фашистов и без потерь вернулись на базу.

Два трубчевских отряда под командованием Кузьмина выгнали фашистов из 20-ти сел. Они взорвали две переправы через Десну, у моста по шоссе Брянск — Трубчевск уничтожили несколько автомашин и истребили 40 гитлеровцев.

В эти трудные месяцы наша оперативная группа работала с огромным напряжением сил. Постоянно растущие связи с отрядами и населением делали ее своеобразным разведывательным центром отрядов. Все больше ощущалась потребность в таком центре, где бы постоянно координировались действия партизанских отрядов. Об этом все чаще говорили руководители отрядов, с которыми мы систематически обдумывали и проводили диверсии, налеты, сколачивали все новые Партизанске группы.

Самоотверженно вели себя разведчики опергруппы. Они любыми способами пробивались к врагу и приносили ценные сведения. Мы старались вовремя узнавать о намерениях врага и предупреждать отряды. Этого требовала сама обстановка: партизаны болезненно переживали неудачи Жирятинского и второго Трубчевского отрядов, почти разгромленных гитлеровцами.

Одновременно опергруппа стала работать над выявлением агентов, засылаемых фашистами под видом партизан.

Однажды мы послали разведчика Сергеева, местного жителя, разузнать о вражеских силах в Навлинском районе. Скоро Сергеев возвратился, передал собранные им сведения и как бы шутя добавил:

— А меня завербовали. Задание дали: разведывать места дислокации партизан.

Это насторожило нас еще больше.

В конце ноября 1941 года гитлеровские каратели задумали истребить сразу два отряда партизан — имени Щорса и «Смерть немецким оккупантам», которые располагались в районе урочища Гавань. Батальоны белофинов-лыжников и СС с овчарками уверенно шли на партизан.

В отрядах подготовились к бою.

— Пусть войдут в лес, — сказал командир отряда «Смерть немецким оккупантам» Понуровский своим товарищам, — а потом мы их захлопнем.

Так все и произошло. Как только каратели втянулись в лес, их со всех сторон атаковали партизаны, дерзко, стремительно. Каратели бросались из стороны в сторону, но везде их встречал огонь. В этой схватке истребили более 70 фашистов, многие были ранены. Мне запомнилось бегство оставшихся в живых гитлеровцев. Впереди карателей несутся, поджав хвосты, овчарки… Длинный эсэсовец старается не отстать от них. Его взял на мушку партизан отряда имени Щорса Семен Степин.

— Нет, не уйдешь, гадина! — Семен выстрелил, и гитлеровец ткнулся носом в снег…

Когда из Трубчевска в партизанские села Радутино, Дольск, Острая Лука выехала карательная экспедиция эсэсовцев, это не явилось неожиданностью для командира Трубчевского отряда Ивана Семеновича Сенченкова и его комиссара Павла Ивановича Кузьмина.

— Ну, как думает комиссар? — с улыбкой глядя на Кузьмина, спросил Сенченков. — Справятся наши молодцы?

— Безусловно! — уверенно ответил Кузьмин. — Недаром говорят в народе: комар лошадь свалит, коли волк поможет.

— Я думаю, комиссар, они пойдут вот здесь, по этой полевой дороге, — предположил Сенченков, указывая на карту.

— И вот здесь, у оврага, перед селом, ты хочешь их встретить — догадался Кузьмин.

Каратели не дошли до села. Из засады на них обрушились партизаны. Оставив 32 трупа на дороге, каратели бежали.

В райцентре Навля, окруженном сосновым бором, фашисты разместили роту связи и полицейский отряд. Гитлеровцы отбирали у населения продовольствие, взрослых и подростков угоняли в Германию, надругались над девушками. Особенно лютовали комендант Хайнрот, начальник полиции Покровский, полицаи Греков и Наконечный. Когда появились в Навле разбросанные партизанами листовки, Хайнрот и Покровский схватили троих, выходивших из окружения, бойцов и зверски замучили их, скрутив проволокой руки и повесив за челюсти на железных крюках.

Первая попытка партизанского похода в Навлю была предпринята 22 декабря под командованием Александра Суслина. Его отряд ночью пробрался в Навлинский парк, приготовился к бою. Но в это время Суслин получил от своих разведчиков новые сведения: фашисты подвезли артиллерию, получили подкрепление. Бросаться в бой, зная об этом, было нельзя. Партизаны оставили занятый рубеж и поспешно ушли обратно. Но оказалось, что это полицейская агентура дезинформировала Суслина.

Заместитель командира отряда по разведке Михаил Андреевич Мирошин с отрядом в 55 человек в ночь с 25-го на 26-е декабря снова двинулся к Навле. Мирошина партизаны любили, зная его с малых лет. Он был секретарем комсомольской ячейки, затем секретарем Навлинского райкома ВЛКСМ, потом активным организатором колхоза имени III Интернационала, а перед войной председателем Навлинского райисполкома. Михаил Андреевич стал храбрым разведчиком и не раз водил партизан на большие операции.

Морозный ветер захватывал дыхание, руки немели, ноги наливались свинцом. На подступах к Навле сделали привал, еще под покровом ночи успели провести разведку, связаться с верными людьми.

— Проверить оружие и боеприпасы! — приказывает руководителям боевых групп Михаил Андреевич. Он подходит к людям, вполголоса отдает последние распоряжения.

Партизаны начинают втягиваться в Навлю. Боевая группа во главе с Володей Морозовым ползком приблизилась к зданию комендатуры. Сняв двух часовых, партизаны пошли на штурм. Одновременно к управе бросились две другие группы партизан, возглавляемые самим Мирошиным. Их встретил пулеметный огонь. Партизаны прижались к земле. Тогда Мирошин с Федей Полубехиным и двумя партизанами подползли к управе и бросили в окна бутылки с горючей жидкостью. Взметнулось пламя, пулеметы замолчали. Покончив с управой, партизаны взорвали склад боеприпасов.

Потеряв более 30 человек убитыми и ранеными, гитлеровцы во главе с комендантом Хайнротом и его полицейской сворой бежали в село Ружное, где стояла крупная немецкая часть. А партизаны с трофеями вернулись на свою базу.

Вести о боевых делах партизан, об освобожденных от гитлеровцев селах облетели все оккупированные области. Глухими тропами, по глубокому снегу, полуголодные и полураздетые, обходя фашистские заставы, к нам со всех сторон пошли советские люди. Шли в одиночку и группами, целыми семьями, часто со скарбом, и находили у партизан приют и помощь.

26 декабря 1941 года отряд «За власть Советов» совершил налет на суземскую полицию. Командир отряда Алексютин и комиссар — секретарь Суземского райкома партии Паничев решили эту операцию провести с участием украинского отряда Погорелова и отряда Сабурова.

— Ударим вместе! — на этом согласились все.

25 декабря отряды заняли исходные позиции в поселке Челюскине. На разведку в Суземку вышел начальник штаба отряда «За власть Советов» Иван Белин и с ним партизан Стаканов.

В Суземке местный житель Зандорский рассказал им, что гитлеровцы пронюхали про замыслы партизан, но ждут нападения ночью, поэтому и посты усиливают только к вечеру. Днем же остается один пост возле комендатуры.

Разведчица отряда Сабурова Кенина, пришедшая из Суземки, сообщила, что наутро назначено совещание в комендатуре.

Получив такие данные, командиры отрядов решили сделать налет рано утром; войти в Суземку под видом конвоя, сопровождающего захваченных в плен партизан. Роль «захваченных» пришлось выполнять начальнику штаба Белину и партизану Попову, которых хорошо знали в Суземке, первого — как работника военкомата, второго — как народного судью.

В семь часов утра 26 декабря на опушке леса возле поселка Побужье в километре от. Суземки И. Белину и Ф. Попову связали руки, но не крепко, а так, чтобы в нужный момент они могли сами освободиться от веревок. Хотели оставить их без оружия, но они запротестовали. Пришлось вложить в карманы «пленным» пистолеты и гранаты.

— Ну, это еще ладно! — согласился Попов. — Наши автоматы все же несите позади. В случае чего — передайте сразу.

Наконец «маскарад» был готов. «Пленных» повели в село партизаны отряда «За власть Советов» — Власов, Ткаченко, Ковалев, Кочетков и другие. Позади их катилась подвода с замаскированным в сене пулеметом. Около 50 партизан тем временем скрытно подошли к промкомбинату и залегли в саду. Как мы и рассчитывали, жители приняли переодетый в полицейскую форму конвой за карателей. Женщины подняли плач, начался разговор, что пленных будут казнить. Теперь оставалось обмануть полицаев. И это удалось.

Едва «конвой» подошел к зданию комендатуры, как в окна полетели гранаты. Выбежали из сада партизаны, завязался недолгий, но жаркий бой. Минут через двадцать комендатура была разгромлена, убито 16 предателей, среди них начальник полиции Богачев.

Партизаны возвратились из Суземки с трофеями.

Не менее примечателен был и налет партизан на немецкий гарнизон в поселке Локоть. Разведка отряда «За Родину» выведала, что фашисты создали в Локте особый округ. Обербургомистром они поставили сына бывшего крупного помещика, фашистского агента Воскобойникова, именовавшего себя инженером Земля. До войны этот предатель работал преподавателем физики в лесохозяйственном техникуме. Воскобойников жестоко расправлялся с населением. Выпустил обращение с требованием явиться партизанам с повинной. Особенно возмутил партизан проект земельного закона, составленный Воскобойниковым. По этому документу советские люди превращались в рабов гитлеровской Германии.

В Локте была и довольно сильная полиция — целый батальон. Фашистские правители на Брянщине ставили Локоть в пример перед своими ставленниками как образец желаемого «орднунга».

И вот партизаны решили разгромить осиное гнездо. Но одному отряду это было не под силу. Тогда командование Брасовского отряда пригласило Трубчевский и Суземские головные отряды и два украинских — Погорелова и Сабурова.

В ночь с 7 на 8 января 1942 года сводный партизанский отряд сосредоточился в селе Игрицком. Получив дополнительные данные о состоянии полицейского гарнизона от разведчика Брасовского отряда — старосты в селе Селечня Петра Клюйкова, партизаны через Логиревку и Тростную двинулись к Локтю.

Стояла студеная ночь, светила луна, со снежных увалов сползала поземка. Мороз сковывал. Чтобы согреться, партизаны бежали за санями. В селе Городище — оно в двух километрах от Локтя — получили сведения, что утром в Локоть придет подкрепление из Брасово. Возникла мысль, — войти в Локоть под видом этого подкрепления. Нам даже удалось узнать пароль и отзыв для прохода через полицейские заставы. Но этого не потребовалось. Партизаны вошли в город без выстрела: видимо, этой ночью гитлеровцы не ждали нападения.

Оставив лошадей на аллее парка, партизаны стали расходиться по своим объектам, окружили здание лесного техникума, в котором располагались полицейские силы, и дом бургомистра. Открыли огонь, в окна полетели гранаты. На крыльце дома появился Воскобойников, он кричал:

— Не сдавайтесь! Уничтожайте лесных бандитов!

Партизан Липунов подбежал к пулеметчику Михаилу Астахову и попросил, задыхаясь:

— Миша! Поверни пулемет! Чесани по предателю!

Короткой очередью Астахов свалил подлеца.

Бой продолжался до рассвета. Партизаны Липунов и Малышев пытались поджечь дом бургомистра. Они натаскали к нему соломы, но она не загорелась — была мокрая. А тут послышалась команда к отходу: враг наседал с двух сторон. Эта операция не была доведена до конца, и полицейские силы в Локте сохранились. Заместитель Воскобойникова Каминский создал с помощью гитлеровцев бригаду РОА (Российская освободительная армия), с которой мы в течение нескольких месяцев вели непрерывные бои.

2 февраля 1942 года партизанские отряды совершили один из своих примечательных налетов — на город Трубчевск. В нем участвовали трубчевские отряды под командованием Сенченкова и Кошелева, отряды «Смерть немецким оккупантам» и молодежный под командованием Филиппа Стрельца, работники оперативной группы и три украинских отряда — Погорелова, Боровика и Сабурова. Налет на Трубчевск подробно описан А. Сабуровым в его книге. Добавить мне к нему нечего. Я только хотел бы сказать, что в этой операции особо отличились отряды под командованием Василия Кошелева, разведгруппа под командованием Алексея Дурнева и начальника Трубчевской милиции Савкики. В этом бою героем показал себя чекист Володя Морозов и многие другие товарищи, которых называет и Сабуров. Удержать город мы не смогли, так как на помощь трубчевскому вражескому гарнизону двигались танки. К вечеру мы отступили, захватив с собой трофеи, главным образом оружие и боеприпасы. Во время налета был освобожден военный госпиталь, в котором находилось около 50 наших солдат и медицинских работников. Все они ушли вместе с нами.

В разведке, предшествующей налету на Трубчевск, погибла отважная наша партизанка Чинара — дочь лесника Колбасина. После гибели своего отца — партизана, Чинара, ничего не сказав матери, пришла к нам и стала проситься в разведчицы.

Ее послали на кухню, к партизанскому котлу. Чинара, обиженно утирая кулаком слезы, сказала, что возьмет винтовку и пойдет стрелять фашистов одна, мстить за отца. Тогда ее проводили домой. Но Чинара не успокоилась.

— Ладно уж, сама пойду за тебя просить, — успокаивая дочь, сказала Пелагея Афанасьевна. — Видно, такая судьба.

Дочь Пелагеи Афанасьевны вскоре приняли в группу связников и назвали Чинарой. Слишком тоненькой была девушка, как стебелек.

Михаил Балясов дал ей первое задание:

— Отнесешь письмо. Пойдешь в обход больших сел. Знаешь дорогу в Романовну?

— Знаю, — твердо ответила Чинара.

— А брод через Десну найдешь?

— Как же, много раз с батькой хаживала.

Балясов назвал адрес и условный пароль к разведчику, которому надо было доставить письмо.

— Если встретишь немцев или полицаев, письмо уничтожь. Хоть съешь!.. Поняла?!

— Да, съем! — ответила Чинара.

Задание она выполнила и быстро вернулась, сияющая и гордая.

Много-много раз ходила Чинара в разведку. Ее обычным делом стала и разноска газет, листовок. Для маскировки она брала корзину клюквы или связку сушеных грибов.

Но вот надо было разведать, какие силы фашистов сконцентрировались в Трубчевске. В этот город было направлено несколько разведчиков, в том числе и Чинара. Она собрала нужные сведения и уже возвращалась обратно. На подходе к станции Бороденка разведчицу должны были встретить партизаны, но навстречу никто не вышел. Поселок был окутан пеленой вьюги. Вот уже и дворы. Что такое? Условная ветка с дверей калитки в дом бабушки Сони сорвана… Партизаны ушли?.. Но куда?.. Дальше, видно, произошло следующее.

Чинара перелезла через забор, вошла в избу. Ни души…. Где бабушка Соня?.. Что случилось?.. На осколках стекла — кровь, на полу — стреляные гильзы.

И вдруг: тра-та-та!.. Выстрелы в стороне лесничества, совсем близко. Раздумывать было некогда. Чинара залезла на печь, нашла приметные три кирпича в стене, вынула их. Открылся тайник. Она взяла из тайника трофейный пистолет, гранату и выбежала из дома. Со стороны железной дороги послышалась немецкая речь. Чинара подбежала к куче хвороста, выдернула из нее лыжи, встала на них и побежала к лесу. В голове шумело. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Куда идти? На Жорино или Пролетарский? Побежала на Жерино, хватая ртом морозный воздух. Вдруг: «Хальт!»

Чинара метнулась в сторону ельника, до него было недалеко, там чудилось спасение. На повороте в ложбину она налетела на поваленное дерево и сломала лыжу, пыталась уйти на одной. А позади стреляли.

Вдруг обожгло ногу. От нестерпимой боли стало темно в глазах, затошнило. Собравшись с силами, Чинара уже на руках подтянулась к пеньку, разрыла снег, вынула пистолет, вложила в «лимонку» детонатор. Два эсэсовца, офицер и полицай прямо шли на нее. За ними — солдаты.

— Это ребенок! — воскликнул офицер, подбегая. — Я думаль…

— Она партизанка! Дочь партизана-лесника! — крикнул полицейский.

Чинара выхватила пистолет и выстрелила почти в упор.

Офицер и два солдата рухнули в снег. Но вдруг офицер вскочил и спрятался за сосну.

— Окружить! Взять живой!.. — приказал он.

Сжавшись в комочек между двумя пеньками, Чинара начала неравный поединок. Ее окружили, стреляли по рукам и ногам, набрасывались сзади. На всех — только пять патронов да «лимонка». Гранату Чинара бросила, когда фашисты подошли почти вплотную. Дорого отдала свою жизнь Чинара — юная дочь лесника Колбасина.

Мы вспомнили Чинару, когда я после войны побывал в селе Смелиже. Разбитое и сожженное в 1943 году, это село поднялось из руин и пепла, стало еще лучше и краше. Наш «газик» подошел к небольшому опрятному домику.

— Вот здесь, — остановив машину, сказал шофер.

Я нетерпеливо постучал в дверь.

— Кто там? — послышалось из сеней. Голос показался мне знакомым.

— Пелагея Афанасьевна?

— Я буду. Кому понадобилась?

Дверь отворилась, и я увидел седую, с темно-бронзовым лицом женщину.

Да, это была она, тетя Поля, наша славная разведчица и стряпуха, и медсестра, и прачка, и всем — мать.

Подняв воспаленные глаза, она пристально поглядела на лица, и сухие губы ее дрогнули.

— Помню, помню вас. А вот повстречать не думала. Ну, заходите, Васильич. По старой памяти чаем партизанским с брусничкой угощу. Одна я теперь, совсем одна. — Пелагея Афанасьевна заплакала, по-старушечьи, легко и безголосо.

Прошли в горницу, разговорились о былых делах в лесу. И вся скромная семья лесника Колбасина вспоминалась мне, будто я покинул ее не много лет тому назад, а вчера. И мне казалось, — еще немного — и к нам войдет Чинара, станет рассказывать, какие сведения о гитлеровцах она добыла в разведке…

Большим событием первой партизанской зимы был, несомненно, разгром гарнизона гитлеровцев нашим славным молодежным отрядом, который в трудном бою принял имя своего командира лейтенанта Филиппа Стрельца.

С душевной болью вспоминаю я этого смелого юношу. Вижу его всегда в движении, в действии, всегда бодрым, энергичным. Ни тени усталости, никаких жалоб на тяготы походной жизни.

Боевое крещение Филипп принял в летних боях с фашистами на подступах к Киеву. Потом, находясь в окружении противника, он совершил несколько дерзких налетов на врага. Не удовлетворяясь налетами, он приложил все свои усилия, чтобы выйти на соединение с регулярными частями армии. Когда группа Сабурова, прошедшая пешком от Киева до Брянских лесов, приняла решение начать партизанские действия, Стрелец не согласился с этим.

По пути на восток в действующую армию Стрелец попал в расположение Навлинского отряда и там под влиянием работника райкома партии А. М. Суслина нашел свое место в боевом строю.

Не колеблясь, мы назначили Стрельца командиром первого молодежного партизанского отряда, сформированного из двух групп военных и комсомольцев сел Ворка и Салтановка. Комиссаром отряда стал политрук Василий Григорьевич Бойко. Отряд Стрельца выполнял самые опасные задания, и командир его всегда был во главе всех боевых операций.

Помню, в начале января, часов в восемь утра, разведка Стрельца обнаружила на большаке пять фашистских лыжников, продвигавшихся к селу Острая Лука. Командир группы и двое партизан, встав на лыжи, пошли им навстречу.

Фашисты двигались вдоль шоссейной дороги, затем свернули на Гнилево. Стрелец направился им наперерез. Он решил опередить фашистов, пошел кромкой оврага на Гнилево. Но они вдруг повернули обратно. Взяв автоматы наизготовку, партизаны бросились в погоню…

— Хальт, сволочи! — крикнул Стрелец, когда до лыжников оставалось метров 30–40. Трое гитлеровцев бросились в снег и, повернувшись лицом к партизанам, открыли огонь, но тут же были пристрелены. Два фашиста, воспользовавшись перестрелкой, успели оторваться от партизан.

Стрелец скомандовал:

— За мной! Догнать!

Не прошло и получаса, как партизаны настигли лыжников. Фашисты не выдержали, бросили автоматы и подняли руки. Когда их допросили в штабе, оказалось, что эта пятерка получила задание разведать дорогу в самое сердце партизанского края и взять «языка».

Покончив с вражеской разведкой, Стрелец с группой партизан зашел в деревню Острая Лука, чтобы узнать, много ли немцев в Гнилеве и Дольске, а заодно и перекусить. Едва партизаны успели раздеться в избе, куда они зашли, как вбежал в хату хозяйский мальчик.

— Фашисты на подводах едут! — крикнул он.

Партизаны собрались, выбежали из хаты и устроили у дороги засаду. Когда гитлеровский обоз поравнялся — дали залп. Фашисты соскочили с саней и бросились бежать, но никто из них не ушел. Среди уничтоженных гитлеровцев оказались три офицера.

В обозе были найдены ценные документы и награбленное имущество.

— Раздайте вещи нуждающимся, — сказал Стрелец жителям.

Отдых был недолгим. 17 января 1942 года Стрелец со своими партизанами вышел на разведку в задеснянские села. Возвращаясь обратно, на железнодорожном участке Выгоничи — Полужье партизаны услышали нарастающий шум поезда.

— Рванем? — спросил Стрелец. Но спрашивать было нечего — партизаны уже готовили взрывчатку, оружие. Едва успели заминировать полотно, как поезд поравнялся с засадой.

Стрелец махнул рукой. Раздался взрыв. Только под обломками этого поезда было обнаружено 204 убитых и 400 раненых гитлеровских солдат и офицеров. Партизаны потерь не имели…

В конце января 1942 года мы получили сведения от специальной группы разведки, что станция Полужье, в девяти километрах от Брянска II, превращена гитлеровцами в базу укрытия поездов. Дело в том, что Брянский узел подвергался частым налетам нашей авиации, и гитлеровцы решили его разгрузить за счет станции Полужье и некоторых других. На указанной станции были устроены склады боеприпасов и горючего, там же отстаивались поезда в часы бомбежек.

После нашей информации командование партизанским отрядом «Смерть немецким оккупантам» товарищи Понуровский и Суслин приняли решение — разгромить станцию. Созвали совет, на котором присутствовали Стрелец, Понуровский и Елистратов.

— Есть ответственное задание. Решить его можно силами нескольких отрядов, — сказал я товарищам. — Кто возглавит операцию?

Партизаны единодушно назвали командира молодежного отряда Стрельца.

Выслушав, Филипп внимательно посмотрел на карту, что-то прикинул в уме, неторопливо ответил:

— За доверие спасибо. Задачу выполним. И одним нашим отрядом. Смотрите, сколько на пути застав. Чем больше будет отряд, тем скорее обнаружат его фашисты…

Мы согласились. Стрелец взял с собой 45-миллиметровую пушку, два миномета, тол, гранаты, пулеметы и ночью отправился в путь. В ночь на 4 февраля отряд подошел к станции Полужье. Нужно сказать, что погода и на этот раз помогла партизанам. Станцию заволокло белой пеленой тумана. Командир взвода разведки Федор Смольников, политрук Косовой, который заменил комиссара отряда Василия Бойко, раненного в бою, партизаны Ермаков, Жариков, Фирсов одели белые халаты. Они обошли станцию со всех сторон, разведали. Партизанам помог сын лесника Семен (не знаю его фамилии, его так и называли всегда — «сын лесника»). Он указал подходы к станции, складам и казарме.

Косовой вместе с комсомольцем Фирсовым взялся бесшумно снять часовых. Фирсов и Косовой были отважными и ловкими. В два прыжка они настигли часового.

Командир взвода Козлов с группой партизан стал закладывать тол под склады. Не ожидая сообщения о снятии часовых, Стрелец зажег шнур.

Взрыв двух складов произошел одновременно и послужил сигналом для общей атаки на гарнизон станции.

Партизаны успели еще зажечь состав с боеприпасами, взорвать станцию, четыре здания. В разгар боя фашисты пустили на помощь гарнизону бронепоезд и батальон карателей. Восемьсот гитлеровцев вступили в борьбу против небольшого отряда. Партизаны оказались зажатыми со всех сторон. От наступления отряд перешел к обороне. Уже недалеко было утро. Мало осталось боеприпасов, положение осложнялось.

— Ищите выход через болото, — приказал Стрелец командиру взвода Федору Смольникову.

На помощь снова пришел сын лесника Семен. Он указал единственно возможный выход через заросли и болото. Но как оторваться от противника? Партизаны уже были окружены со всех сторон.

Тогда Стрелец поднял своих товарищей в атаку и начал теснить врага в стороне от болота. Гитлеровцы направили туда свежие силы, ослабив южный участок. Только этого и надо было командиру. Он изменил направление атаки и повел партизан на участок, с которого отходили немцы. Партизаны смяли карателей и стали уходить в заросли. В это время шальная вражеская пуля настигла Стрельца, — она прошила его грудь навылет.

— Принимай командование!.. Уходи зарослями… — это были последние слова Стрельца, которые он успел сказать Козлову.

В этом же бою погибли пулеметчики Ермаков и Жариков.

После этого боя молодежный партизанский отряд стал называть себя отрядом имени Стрельца. А 1 сентября 1942 года Филиппу Евдокимовичу Стрельцу было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.