мама Найда

1.

Это было необыкновенно и неожиданно. Огромное небо с редкими облаками вдруг стало другим. У самого моря оно налилось золотистым с красными отсветами, а у кромки облаков все еще оставалось ясным и голубым. А дальше, над самой головой расползалась фиолетовая темень, в которой крошечными огоньками замигали робкие звезды. Облака то и дело меняли свой цвет, то растворяя в себе розовый, то набирая синий и серый. Вода в океане у края горизонта отражала и золотое, и розовое, и красное, наплывала на песок темной волной, шелестела, шептала, волновалась и нервничала. Как будто ей было жаль уходящего солнца и тех красок, что сползали с небесного свода, меняясь на ночную синь.

- Это красиво, - потрясенно проговорила Таис, задрав голову и уставившись в небо, - это страшно красиво.

- Вот именно, страшно красиво, - согласно усмехнулся Федор.

Вар оглянулся. Его лицо озарилось, словно внутри у него зажгли яркую лампочку. И без того улыбчивый рот разъехался чуть ли не до ушей, глаза заблестели. Он вытянул руку и ткнул указательным пальцем куда-то вперед, в скопление высоченных валунов, от которых на песок ложились длинные черные тени.

- Вот он, мой дом. Там, в камнях наше Поселение. Чуть дальше причалы и лодки, отсюда их не видно. Наверное, рыбаки уже вернулись, и ма печет рыбный пирог. Вы любите рыбный пирог?

Любит ли Таис рыбный пирог? Да у нее во рту целый день не было ни капли воды, ни крошки еды. Ничего съестного они не успели захватить с приземляющегося модуля. Живот подвело, штаны сваливаются, зубы стучат от холода. Сейчас бы не только рыбный пирог, сейчас бы Таис съела все, что угодно.

- Значит, вы ловите рыбу? - спокойно уточнил Федор, ловко направляя медленную и отяжелевшую доску к указанным валунам.

- Рыбаки ловят. Это когда у них нет вахты.

- А вахта как часто?

- Вам ма все расскажет, - вдруг переменился Вар, - это уже много чего надо рассказывать. Пусть она на вас посмотрит. Вы ей понравитесь, я уже давненько не притаскивал ей с Могильника таких больших и интересных штук.

- Что? - Таис уставилась на стоящего впереди Вара, на его тонкую смуглую шею, закрытую неровными прядками волос, на коричневые края торчащих из-под волос ушей.

- Она любит, когда я нахожу на Могильнике интересные штуки. Свалку у нас еще Могильником роботов называют.

- Мы вообще-то люди, а не штуки, - без улыбки произнес Федор.

- Какая разница? - Вар неопределенно дернул плечом и вдруг прыгнул вниз, подняв тучу песчинок.

Подскочил, оглянулся, махнул рукой и велел:

- Спускайтесь. Тут вам сложно будет пролететь. Поселение в камнях, там теплее по ночам.

И зашагал вперед, весело и бойко. Подпрыгивал время от времени, размахивал руками и поднимал ботинками столько песка, что, наверное, вся его лохматая голова мигом оказалась в песчинках.

- Вот дурень, - буркнула Таис, спускаясь вниз и оглядываясь.

Потемневшее небо уже не пугало. Оно стало похожим на большой шатер с крошечными точками звезд. Подняв голову, Таис всмотрелась в него и подумала, что где-то там высоко одна из звезд вполне может оказаться Станцией. Как же она далеко! Как же им теперь добраться до родного дома? Найдут ли они такую возможность?

Вернуться хотелось. Очень сильно, особенно после длительного путешествия по холоду, по сухим человеческим костям и по огромному Могильнику. Только сейчас Таис смутно начала понимать, что такое тоска по дому.

Это чувство унять не просто, оно не заглохнет само собой. Будет грызть и грызть изнутри, вызывая тоску и тревогу. Как там наши? Что сейчас делают? Не угрожают ли им снова крейсеры? Все ли живы?

- Могильник - это подходящее название для Свалки, - проговорил Федор и легонько подтолкнул Таис в плечо. - Ты чего стоишь?

- Смотрю, где там на небе наша Станция...

- Нашла, что смотреть. Пошли, не то отстанем.

Вар, между тем, уже успел скрыться за ближайшим здоровенным камнем, что поднимался над головой темной громадой. Солнце опустилось за океан, и выглядело это очень странно, будто оно просто утонуло в воде, и лишь его край все еще высовывался из-за горизонта, раскрашивая небо в горячие краски.

У камней вовсю царила ночь. Темная и холодная. Ни проблеска света, ни одного лучика от звезд. Все закрывали каменные вершины, холодные и неуютные. Они, словно стены лабиринта, обступили со всех сторон, сжали проход настолько, что продвигаться стало возможно только по одному.

- Идите прямо, на свет. Как свет увидели - значит, пришли, - долетел до них звонкий голос Вара.

- Ладно, хоть сказал, куда надо двигаться, - буркнула Таис.

- Что ты хочешь от него? Он же мальчишка, малец совсем. Сколько ему? Восемь? Девять? Ну, пусть десять лет. Шастает где хочет, делает что хочет. Сам себе хозяин. Хотел бы я посмотреть на его родителей. Взрослые всегда предоставляют детей самим себе? - проговорил Федор, пробираясь вперед.

- Да, это странно. Я бы не пустила ни одного детеныша с нашей Станции на Могильник. Даже со взрослыми не пустила бы.

- Зато мы с тобой отлично лазили по Третьему Уровню, по складам, когда добывали еду. Нам некому было запрещать. Помнишь? - улыбнулся Федор.

- Конечно. И по Второму тоже. Но там не так опасно. От Двенадцатых всегда можно было убежать. Умотать на магнитной доске. А больше там ничего опасного не было. А на Могильнике, кроме Глюченных, полно опасностей. Можно заблудиться, можно просто свалиться и разбиться... Кажется, впереди я вижу свет. Пришли, вроде как?

- Пришли.

Камни расступились, открывая широкую площадку, на которой стояли два деревянных дома на толстых высоких сваях. В них и горел тусклый слабый свет. У ближайшего топтался мальчишка - глаза Таис уже привыкли к темноте, и она хорошо рассмотрела знакомую гибкую фигурку. Вар махнул рукой и возмутился:

- Ну и ползете вы, как черепахи. А быстрее нельзя?

Он в два прыжка преодолел лестницу и застучал в дверь. Она тут же распахнулась, протяжно и лениво скрипнув, на пороге появилась женщина, коротко обняла Вара и сказала низким, ласковым голосом:

- Прискакал, чучело огородное? И где тебя столько носило? Я уж заждалась совсем. Заходи, что скачешь?

- Я тут гостей привел, мама Найда. Это люди. Настоящие люди. Которые без чипов в голове, как Нелегалы. Они говорят, что прилетели с неба.

2.

Мама Найда говорила на всеобщем языке, а не на русском. Более мягко произносила согласные, более сильно растягивала окончания - ее небольшой акцент делал слова похожими на круглые морские камешки, что попадались по пути.

Она подняла руку с фонарем - стеклянной коробочкой, в которой стояла обыкновенная толстая свеча - и посветила на Федора и Таис. После воскликнула:

- Это же дети! Вар, где ты нашел детей? Как их пропустили через блокираторы, они ведь чужие!

- Они люди, мама Найда. Они настоящие люди, без чипов управления. Блокираторы их не видят вовсе. Они как Нелегалы.

- Ну, надо же! Вар, миленький, да где же ты их нашел? - Засуетилась женщина. - Давайте в дом, замерзли, наверное, проголодались. Быстрее заходите, нечего стоять на ветру. Девочка и мальчик, настоящие! Господи, чудо какое-то... Вар, ты не ошибся?

- Как бы я ошибся? Ты сама думаешь, что говоришь? - весело ответил Вар и протиснулся боком в дверь, отпихнув женщину.

- Поднимайтесь сюда, - торопливо пригласила хозяйка, подняла повыше свой примитивный фонарь и посветила в лица Таис и Федора.

- Дети, самые настоящие! Слава Тебе, Господи! Давайте, давайте, миленькие...

Таис растерялась не на шутку. Что это за подвох? Почему женщина так радуется? Что она, обычных людей не видела, что ли? Суетится так, словно собирается слопать их за завтраком, точно как в старой сказке о Гензель и Гретель, что рассказывал как-то Валек.

Федор же не сомневался. Решительно поднялся по деревянным ступеням и шагнул на небольшую веранду, огороженную деревянным заборчиком. Таис последовала за ним. Пять длинных ступеней, деревянный настил и неожиданное тепло, доносящееся из дома. Они действительно согреются и, может, даже поедят.

Хозяйка посторонилась, пропуская их внутрь. Первое, что увидела Таис - это огонь в очаге. Настоящий огонь. Теплый, оранжевый, веселый. Он трещал, двигался и распространял вокруг живительное тепло, охватившее резко и сразу. Каменный очаг, в котором он горел, занимал противоположную от двери стену. Рядом стоял деревянный стол и скамейки. Чуть дальше - тумбы из дерева, на которых горело несколько свечей.

- У вас нет электричества, - сказал Федор, - почему?

Это была его первая фраза, произнесенная в чужом доме. Не здравствуйте, ни собственное имя. Он мгновенно обратил внимание на то, что Таис толком еще и не осознала.

- Разумная экономия, - тут же сообщила женщина, - мы же на Мусорном острове, у нас небольшой лимит энергии, и она тратится на роботов, а не на нас. Потому в Поселения электричество не проводили. Да и незачем. Меньше будут сюда соваться и контролировать нас. По-крайней мере, пока мы у себя в Поселениях - мы более-менее свободны.

Женщина поставила лампу на небольшой столик у двери и велела:

- Я вам после все непременно расскажу. Небось, голодные вы, давайте за стол. Рук помойте и садитесь. Поедите и расскажете о себе. Быстренько, рыба у меня еще на углях, горячая. Лепешки только-только поджарились. Картошечка все еще кипит в котелке. Давайте, давайте.

Женщина засуетилась, застучала мисками о стол. Подскочил Вар и сказал:

- Ванная там. И туалет, если надо. Только руки обязательно мойте с дезинфицирующим средством, тут это необходимо. Тем более после человеческого Могильника.

- Ты что, водил их на вирусный Могильник? - резко обернулась хозяйка.

- Они сами, ма, думаешь, я совсем дурак? Им самим вздумалось туда полезть. Они же ничего не знают о Земле. Их взволновал вид мертвых сородичей, они испытали шок, и теперь ты должна им все рассказать.

- Если они подхватили ту заразу, что уничтожила здешних людей, то и рассказывать уже будет некому! - сердито сказала хозяйка и с силой опустила на деревянную столешницу пузатый котелок с черными боками.

- Вирус? Это вы про вирус? - уточнил Федор. - Про ту болезнь, что превращает людей в белых зверей?

- Про заразу эту. Вы знаете, что все жители острова Саб умерли от нее? Никого не осталось, выкосило всех. Даже в зверей никто не превратился, ни одного зверя на Сабе нет. Это на материках они водятся, а тут - только роботы да мы. Нас тоже с Материка завезли сюда. Не следовало вам лазить в тех местах, кто его знает, вдруг вирус остался. Вот поедите - и сразу в душ. И как следует выкупаться с дезинфицирующим средством.

- Нам вирус не страшен. Он у нас на Станции есть. Там заражены все дети этим вирусом, и ничего, живем. И мы тоже, - быстро пояснила Таис.

- И никто не умирает? - женщина остановилась и пристально посмотрела на Таис и Федора. - Как вы выжили?

- Мы живы, потому что...

И тут Таис запнулась. Почему? Потому, что любят друг друга? Это звучит странно и неправдоподобно.

- А вы почему живы? - задал встречный вопрос Федор. - Вы ведь не превратились в белых зверей, не так ли?

- Ох, вот так сразу, - хозяйка вытерла руки о фартук, покачала головой и уточнила, - вы ничего не знаете? Действительно ничего не знаете? Тогда мойте руки, я расскажу. Надо поесть сначала, уж больно усталой выглядит малышка. Быстренько, быстренько...

Малышкой она называла Таис. Вот уж неожиданно. Давненько никто ее не причислял к малышам, аккурат после того, как Таис сбежала со Второго Уровня и укрылась внизу, с остальными Детьми Подземелья. Малышами даже на Первом Уровне не называли никого, даже мальков. Мальки имели сокращенный вариант имен: Вовик и Ромик. Кристинку называли просто "мелкой".

А тут - на тебе. Едва порог переступила, тут же стала "малышкой". Вот тебе и взрослые, вот и отличие их от роботов...

От большой главной комнаты отходило два коридора - в один, что поменьше, и завернул Вар, таща в руках свечку и аккуратно прикрывая ее ладошкой, чтобы не загасла от сквозняка. Временами он ободряюще оглядывался и растягивал губы в улыбке. Улыбчивый парнишка ...

Обогнув простую деревянную лесенку с перекладинами, которая вела куда-то вверх, в темноту, Таис прошла через открытую дверь в так называемую ванную. Под босыми ногами - она успела разуться, чтобы не насыпать песка на чистый деревянный пол - оказалась глиняная плитка, шершавая и серая. Деревянные, крытые лаком стены, чуток поблескивали, отражая огонь свечи.

- Вот раковина, тут вода. А там унитаз, если кому надо, - сообщил Вар и остановился, пристраивая свечу на белой раковине, - а душ будет после, когда вода нагреется. Ма протопит бак, и вы помоетесь. Я и холодной могу мыться, потому я первый пойду.

- А как открывать кран? - озадачилась Таис.

Федор попробовал нажать на металлический кругляшок, но короткий нос крана не выдал ни капли.

- Да не надо на него жать. Это примитивное устройство, тут же нет электричества, а, значит, и нет электроники. Температуру тут вам никто задавать не станет, - снисходительно пояснил мальчишка, - поверните влево кран. Ну, вот эту круглую головку поверните. И все. Это легко, увидите.

Федор крутанул кругляк, и вода действительно потекла скупой струйкой. Ударилась о край раковины, рассыпала груду холодных брызг.

- Вода холодная? - удивилась Таис.

- Конечно. Откуда тут теплая? Только если нагреешь на огне. А у вас на Станции вода теплая?

- Еще какая теплая. Горячая. И душ, и ароматная пена, - Таис вздохнула и нерешительно сунула ладони под ледяную струю.

Мыло было твердым - просто коричневый брусок, пахнущий терпко и неприятно.

- Это специальное мыло, оно дезинфицирует, - снова принялся пояснять Вар.

- Зачем вы все дезинфицируете? - не выдержал Федор. - Прямо озабоченность стерильностью какая-то.

- Чтобы не было эпидемий. На всякий случай. От большинства инфекций защищают чипы, но здесь, на Сабе, живут те, кто победнее, и у кого чипы попроще. Вот они и стараются не заболеть. Потому что здесь никто никого не лечит. Если заболеешь - так и умрешь. Лекарств тут взять неоткуда. Лекарства - это дефицит. Бывает, если Нелегалы доберутся до нас на своих лодках, тогда привезут что-то. Но они редко добираются, их сюда не очень-то пускают.

Таис не стала спрашивать - кто такие Нелегалы. Расскажут. Рассказов сегодня будет не на один час, видимо.

3.

Встряхнув мокрыми ладонями, она вернулась в большую комнату, к огню, и хозяйка велела ей устраиваться за столом. В тарелках уже дымилась рыба в больших коричневых листьях, возвышалась стопка плоских жаренных хлебцов и белели кругляки картошки. Пахло так, что Таис чуть в обморок не грохнулась от голода.

Есть! Прямо сейчас есть, есть и есть. И плевать, что там у них произошло на острове раньше. Таис лишь мельком глянула на серьезного Федора, пытаясь взглядом спросить разрешения. Ее друг коротко пожал плечами и сказал:

- Спасибо вам за еду. Мы проголодались с моей подругой.

- Вот и ешьте. Рыбка только с углей, а утром она еще плавниками в воде шевелила. У нас чего-чего, а рыбы много. Теперь ведь ее не ловят большими сетями, людей мало. Вот и некому ее ловить. Плодится себе и плодится. Косяками заходит во время прилива.

Хозяйка присела на край скамьи, что стояла напротив, и вздохнула.

Таис не стала ждать второго приглашения. Схватилась за рыбу одной рукой, за хлебец другой и принялась уплетать так, что только за ушами трещало. Первые несколько кусков она даже не заметила - пролетели мигом. Только получив порцию добавки и переведя дух, она смогла обратить внимание, что мякоть рыбы белая и сочная, а костей почти нет.

Хозяйка не приставала с вопросами и рассказами. Сама потихоньку жевала хлеб и пила что-то из темной глиняной кружки. И рассматривала своих гостей. Бесцеремонно, неотрывно, улыбаясь и время от времени покачивая головой. Словно бы и сама не верила тому, что видит.

Но вот, наконец, самые сильные муки голода были удовлетворены, Таис вытерла рот ладошкой, отодвинула пустую миску и вздохнула. Она наелась и согрелась. И Федор тоже. И у них есть крыша над головой. И они сейчас на Земле.

- Поверить не могу, что мы оказались на Земле, - тихо проговорила Таис.

Федор кивнул и заметил:

- Найда, вы первый взрослый человек в нашей жизни. Других нам видеть не довелось.

- Как это не довелось? - не поняла женщина. - Откуда же вы? Где ваши родители?

Пришлось коротко рассказать о Станции. Совсем коротко. Только то, что все взрослые погибли от вируса или превратились в зверей, а дети остались на попечении роботов.

- Вот, значит, что! - воскликнула хозяйка, когда Федор закончил историю. - Значит, легенды оказались правильными. Тут, знаете ли, всякие истории любят складывать по вечерам. Чтобы не сильно скучно было. И есть у нас такая история о выживших на Станциях.

- Легенды? - нахмурился Федор.

- Официальная версия такова: никто не выжил. Нам сказали, что на Станциях не выжил никто. А я ведь помню те времена, когда только вербовали туда работников. Выбирали самых умных, с высшим уровнем образования, с опытом работы на программных установках. Только лучшие туда попадали. И мой товарищ тоже оказался на одной такой. Мой друг, с которым мы частенько играли в детстве. Ох, и давно же это было...

Таис присмотрелась к хозяйке и первый раз задалась вопросом: сколько же ей лет? Таис даже приблизительно не могла определить возраст мамы Найды. Круглое лицо с открытым высоким лбом, освещенное ярким пламенем очага и дрожащими огоньками свечей, было симпатичным и добрым. Цвет глаз казался похожим на серый, но, вполне вероятно, что при свете дня он станет другим. Полные губы, круглый подбородок и ровный нос. Морщин - спутников старости - нет. Седины, вроде бы, тоже. Темные, немного широкие брови придавали лицу тревожность и строгость, но улыбчивый рот смягчал и сглаживал это.

Она была милой и симпатичной - мама Найда. И она нравилась Таис.

- Да, это давно было. Много времени прошло с той поры, как заселяли Станции. Я уж и не припомню, в каком году это было, но еще до войны. До Последней войны, дети. Вы о ней слышали, да? Сколько вам лет? И как вас зовут? Я, глупая, даже не представилась. Меня называйте Найдой, тут все так меня зовут. Это не настоящее мое имя, так, прозвище. Тут у нас не осталось настоящих имен. Да и смысла в них нет. Для роботов мы имеем номера, мы безымянные для своих хозяев. Потому настоящее имя уже не имеет смысла.

- Меня зовут Федор, фамилия Шереметьев. Мне девятнадцать лет, я родился на Станции, мой отец - Андрей Шереметьев, штурман Станции. Моя мать - Елизавета Шереметьева. Родители мои, скорее всего, мертвы. А это - моя девушка. Моя любимая девушка. Ее зовут Таис Зобова, ей семнадцать лет. Кто ее родители, мы не интересовались.

Федор положил ладонь Таис на плечо, словно подтверждая свои слова. Что ни говори, а фраза "это моя любимая девушка" на самом деле звучит здорово. Так и есть. Она - его девушка, а Федор - ее парень.

- Федор и Таис, значит. Ваши настоящие имена. Таис, наверное, это от полного имени Таисия, правильно? - уточнила женщина.

- Да, полное имя звучит так, но меня все называют просто Таис, так принято. Уже давно.

- Хорошо, пусть так. Но все равно, как вам удалось выжить? Я так поняла, что изменились единицы из вас, большинство выжило.

- Я бы не сказал, что единицы. Почти все мальчики моего возраста погибли или изменились, - ответил ей Федор, - мы нашли способ противостоять вирусу. Это не так просто, как кажется, и нет гарантии, что у всех выйдет. В любом случае, у нас с Таис получилось. Мы просто любим друг друга, и это помогает. На самом деле помогает. Мы еще после поговорим об этом. Расскажите, что случилось на Земле. Про войну расскажите.

Хозяйка торопливо закивала:

- Конечно же. Просто наглядеться на вас не могу. У нас так давно не было детей, вообще никаких. У нас же принудительная стерилизация, вы знаете. Закон был принят еще до войны. Все сдавали свои клетки в общий банк клеток, после обязательная стерилизация. Детей выводили в пробирках и кювезах, только лучших и здоровых. После отдавали родителям на воспитание. Дети считались собственностью государства. Так и говорили - будущее государства принадлежит детям, значит, дети принадлежат государству. А после началась война и банк клеток был уничтожен. Города в те времена пострадали больше всего. Можно было бы, конечно, еще брать клетки у людей, это не проблема. Вполне можно хотя бы клонировать тех, что есть, если не воспроизводить новых. Только вот технологии, позволяющие соединять и выращивать человеческие клетки, все погибли. Не осталось ничего. А роботы не желают восстанавливать. Мы пробовали обращаться к ним с такой просьбой, но все блокировалось еще на уровне подписания петиции. Мы же с чипами. Если уж роботам что-то не нравится в наших действиях - они блокируют сразу. Стирают память за несколько дней, а то и несколько лет. Самым упорным могут стереть память вообще. Такой вот и мой Георг, что живет тут со мной. Не помнит себя вообще до того момента, как его привезли на Саб. Вот уже три года он в этом доме, и ничего так и не вспомнил. Все стерто. Так что, шансов поднять восстание у нас нет никаких. А сами детей рождать мы не можем. Вот и живем без детей.

- А как же Вар? - не поняла Таис. - Он же мальчик, самый настоящий...

- Какой же он настоящий? - Найда грустно улыбнулась. - Он биоробот. Из прошлого поколения.

- Ну, вот, все выдала, - раздался ворчливый голос из коридорчика.

Только сейчас Таис заметила, что Вар не сидел за столом и ничего не ел. Она оглянулась и увидела, что мальчишка пристроился на перекладинах лестницы, обнял подтянутые к самому подбородку коленки и сердито поблескивал черными глазищами.

- А ты им не сказал, чучело ты огородное? Вот же, придумщик, любит изображать из себя человека, - Найда улыбнулась, - он робот. Таких создавали в последние годы войны, для людей, которые желали растить детей, да не могли. Банк клеток уже был уничтожен, собственные дети не рождались. А малышей хотелось, чтобы семья была полной. Вот и наладили производство роботов. Для тех, конечно, у кого денег хватало. А после, когда Синтетики все же взяли вверх, роботы-дети стали не востребованы. Людям стало не до игрушек, выжить бы. К тому же, чипы тоже не давали долго предаваться ностальгии. Управляемые люди даже мыслили по подсказке роботов, одинаково и правильно. Это у нас тут раздолье на мусорке, потому что наблюдать за нами некому. Чистильщикам не до нас, а остальные Синтетики сюда и не заглядывают, что им тут делать.

- Как получилось, что люди стали Управляемыми?

- Вирус. Во всем виноват вирус. Поначалу, в первые годы войны, Синтетики помогали Торговой Гильдии и сотрудничали с Международным Сенатом. Тут ведь вот какое дело, - мама Найда беспокойно провела ладонью по столешнице, сметая крошки, после поднялась, бросила их в огонь и вернулась.

- Пусть лучше Ворчун расскажет. Вар, иди-ка сюда. У меня в голове временами бывает путаница, начинаю вспоминать и теряюсь. Как будто стерли записи о прошлом, или перемешали их, - с виноватыми нотками в голосе пояснила она.

- Ворчун? - не поняла Таис.

- Робота-мальчика нашего мы так называем. Знаете сказку о Белоснежке и гномах?

Таис мотнула головой, оглянулась на Федьку. Тот тоже лишь пожал плечами. Все сказки прошлого знать невозможно, попробуй, запомни все.

- Жаль, хорошая была сказка. Мультик такой был когда-то, еще мои родители смотрели, когда были детьми. Вот там были такие смешные гномики, у которых были прозвища: Ворчун, Молчун, Весельчак и так далее. Мы своих роботов поначалу гномами называли, а после уже дали им имена. У нас ведь тут у всех прозвища, я уже говорила, кажется. Ведь говорила, Вар?

- Да говорила, говорила, мама Найда, - тут же поспешил с объяснениями Вар, - подвинься, я рядом сяду. И что вы без меня будете делать, а? Я Ворчун, это мое прозвище, а мама уже называет просто Варом. А есть еще девочка Молчун, или Молли, она в соседнем доме живет. Нас двое детей роботов на все Поселение, мы с Могильника. На Могильник много свезли таких, как мы, их в первую очередь уничтожили. Ничего лишнего Синтетики не любят, даже своих уничтожают, если они устарели, или программы полетели. У них все строго, порядок - это самый главный приоритет у них. А мы с Молли сбежали, у нас получилось. Жили какое-то время на Могильнике, после нашли Поселения. Блокираторы на нас не срабатывают, там другая частота, настроенная на человеческие чипы. Вот, с тех пор и живем тут, нам нравится. У нас с Молли главный приоритет - любить родителей...

Таис фыркнула, скривила губы и собралась, было, отпустить умное замечание по поводу умения роботов любить, но Федор пихнул ее слега в плечо и сказал:

- Расскажи, Вар, ты. Только по порядку. Сначала про войну, после про Синтетиков. И что там сейчас у вас творится.

- Ладно, расскажу. Только это долгий рассказ будет, на час, если не больше. Давайте сначала приведем себя в порядок - душ и дезинфекция, иначе мы нарушаем все предписания, какие у нас есть. Это плохо. Нельзя нарушать предписания. А после поговорим. Мама Найда уже протопила бойлер, вода горячая. Пошли прямо вместе.

Таис только вздохнула. Вот уж точно, мыслит, как робот.

- У нас не принято мыться девочкам вместе с мальчиками, - пояснил спокойный и ничему не удивляющийся Федор, - у нас девочки моются отдельно.

Теперь настал черед мамы Найды удивиться.

- Это почему? - не поняла она.

Таис не стала объяснять. Она вдруг поняла, что действительно самое время стать под горячий душ. Хотя она и согрелась, сидя спиной к огню, и наелась. Но привести себя в порядок не помешает. Как тут на Земле принято мыться? Вот тем самым вонючим коричневым мылом, что ли?

4.

Воду грели в большом железном баке. Подкладывали в черную топку дрова и ждали, когда нагреется. А после быстро купались, потому что остывала вода довольно быстро.

Вот такие удобства. Не нагреешь - не помоешься. Встав босыми ногами на холодный камень пола, в котором маленьким кругляшком темнел сток, Таис поежилась, поморщилась и ругнулась. Холод в ванной комнате пробирал, тянуло то ли от пола, то ли от большого окна, за которым плескалась чернота ночи.

Вар объяснил, как надо поворачивать краны, чтобы сделать воду теплой, но все равно пришлось повозиться. Потемневшие круглые головки скрипели, с них капала вода, а поток в самом кране то становился слишком горячим, то наоборот, очень холодным.

Наконец получилась нужная температура, Таис повернула рычажок и на голову полилась теплая влага. Вот тогда только она вздохнула и расслабилась. Хотя долго стоять тут нельзя было - неунывающий Вар весело пояснил, что воды мало, и нагретого бака должно хватить на маму Найду и на Федора.

- Мне все равно, какой водой мыться, я регулирую сам теплообмен в своей системе, потому я моюсь холодной водой всегда. Вот дезинфекция, намыливаешься ей, полностью, вся. И голову тоже. Она хорошо моет.

Может, моет эта штука и хорошо, но пахнет резко и неприятно. Каким-то лекарством пахнет. И этим мыть голову?

Но другого варианта в ванной не наблюдалось. Никаких баночек с масками, гелями, кремами и прочими нужными вещами. Ничего вообще. Даже полок не было в ванной комнате. Сам флакончик с дезинфекцией одиноко стоял на скамье с каменным сиденьем. Мыло серело прямо на раковине. Как хочешь - так и обходись. Не было даже крючков для одежды, чтобы повесить штаны, куртку и футболку. А стиральной машины и подавно.

Стирать, значит, придется руками. Опять. Только еще и воду придется греть. Отличная жизнь на Земле, ничего не скажешь. А на Станции, наверное, сейчас тоже вечер, и все плещутся в горячей воде, после садятся за столы, накрытые роботами. И везде горит яркий свет, и теплые коридоры сияют уютом и чистотой. Никакой тьмы, никакого холода. Тепло и защита.

Таис вздохнула.

После душа она натянула просторную светлую рубашку, шерстяную длинную жилетку с круглыми большими пуговицами, широкие штаны, завязывающиеся на веревку на талии, и носки - все это выдала заботливая хозяйка. Мама Найда сказал, что по дому удобно ходить в теплых носках, а на улице надевать ботинки.

Свои вещи Таис сложила под скамьей, постирает уже завтра. Сейчас от усталости просто валило с ног. Пожалуй, пока Вар будет рассказывать - она уснет, свалившись под стол. И будет храпеть на весь дом. И ей уже будет все равно, что там подумает мама Найда.