поломанные уборщики и девочка Женя

1.

Просыпаешься утром и - вуаля. Ты в чужой постели, закутана в чужое одеяло, под головой - чужая подушка. Незнакомым голосом поскрипывает чужой диван, и в момент соприкосновения с реальностью вдруг понимаешь - это не потому, что вечером заблудилась и случайно попала не туда.

Это потому, что сама жизнь изменилась навсегда. Стала чужой, неуправляемой, незнакомой. Скрипучей и какой-то... не своей.

Эмма повернулась и с удивлением обнаружила, что ее собственное одеяло оказалось на полу, и потому она укрылась Колькиным. А тот устроился на кресле, прикрыв ноги пледом, и сопит так сладко, словно под головой у него не маленькая диванная подушечка, а ортопедический матрас, принимающий форму тела и моделирующий правильную осанку.

Они теперь одни взрослые на Станции, если не считать Маши, Кати и Нитки. И решают все только они. Времени лишнего нет, надо вставать и браться за дело...

Впервые в жизни Эмма не захотела просыпаться. Нахлынула волна безнадеги, захлестнула и утянула с собой всю энергию. Да и какой смысл что-то делать для Станции и для детей, если совсем скоро крейсеры пробьют силовое поле, и тогда в живых, видимо, не останется никого.

Тогда к чему все эти планы и приготовления к будущим праздникам? Эмма натянула пушистое одеяло - синее, в белую клетку - до самого подбородка и уткнулась носом в подушку. Она еще пару минут полежит, а после соберется с силами и попробует найти выход...

Хотя бы попробует...

Завозился Колька, выбрался в коридор, ответил что-то веселое на шуточку Лона о любителях поспать. Уточнил, встала ли Сонька и застучал тарелками на кухне. Совсем скоро запахло кофе, ванильным печеньем и банановым салатом. Интересно, на сколько хватит запаса бананов на станции? На неделю, две? Или все-таки на месяц?

Время пролетит быстро, слишком быстро. И с каждой прожитой минутой конец будет неотвратимо приближаться...

- Эм, смотри, я принес кофе с печеньем и салат. Вставай, уже почти девять часов. Завтракаем и поднимаемся наверх.

- Что там делать? - скривилась Эмма.

- Придумаем что-нибудь. Еще раз запустим катера.

- Только не это. Хватит с нас и одной потери. Ты...

Эмма рывком села и спросила, глядя в упор на Кольку:

- Ты думаешь, что случилось с Таис и Федором? Наверное, их уже нет в живых... Их убили там, в крейсере Гильдии. Роботы или люди - расстреляли, спалили или еще что-то.

- А вдруг они предложат обмен? Скажут - сдавайтесь, тогда вернем ваших друзей. Пошли, узнаем, как дела.

- Можно и так спросить у Мартина.

- Эм, тебе надо взбодриться. В жизни не видел тебя такой рохлей. Ты пила свою таблетку?

Только Колька из всех ребят знал, что Эмма принимает таблетки. Она предпочла никому не рассказывать об этом небольшом нюансе. Вовик особенно не болтал о болезни Эммы, у его в голове это событие заметно поблекло на фоне нападающих монстров и стреляющих Пятнадцатых. Потому никто на Станции не знал, что Эмма сама чуть не стала монстром. Говорить о таком казалось неудобным и неприличным. Словно бы ронялось собственное достоинство. Словно бы вдруг Эмма теряла человеческую сущность.

Как будто ее человечность ставилась под сомнение. Потому об этом не говорили, по умолчанию. Кольку и не надо было предупреждать, он и так все понимал. Но время от времени шутливо напоминал о таблетках.

Эмма и без того знала, что их надо принимать. Вирус все больше и больше менял ее изнутри, добавляя новые способности. Вот, появилась способность предчувствовать, какая-то дикая интуиция, которая временами безошибочно подсказывала - чем закончится тот или иной проект.

И сейчас эта самая интуиция просто криком кричала, сообщая, что Станция в опасности. В очень большой опасности. И если бы Эмма была сейчас зверюгой - она бы завыла от скверной, мрачной уверенности. Выплеснула бы вместе с воем переполнявшие душу чувства, поделилась бы с сородичами бедой, поискала бы у них поддержки. И когда стая ответила бы дружным воем - убедилась, что не одна. Что понята и принята.

Сейчас именно одиночество сильно сводило с ума. Хорошо, что есть рядом Колька, потому что Лон уже не казался надежным и добрым пристанищем и верным помощником. От него пахло платами, металлом и пластиком - а это значит, что от него пахло неживой материей. В Лоне не было жизни, он был ненастоящим. Его, можно сказать, и не было, по понятиям фриков.

И как раньше Эмма могла испытывать к нему что-то вроде привязанности? Глупая была, потому что.

Вот Колька - тот живой и настоящий. Хотя и непутевый, не дисциплинированный, бестолковый. Но настоящий. Почистил зубы - запах зубной пасты Эмма отлично уловила, едва он перешагнул порог комнаты. Принял душ и помыл голову - но запахи шампуня и геля для тела никак не могли полностью заглушить запах самого Кольки. Тот пах уютно, знакомо. Его запах можно было назвать родным.

И еще от него пахло... Эмма с трудом могла подобрать нужное слово. От Кольки пахло мужчиной. Он и был им - мужчиной, хотя еще не брил щек и временами казался слишком худым и угловатым.

Но где-то в глубине этого мальчишки уже угадывалась сила. Смутная, непонятная, даже странная. Эмма не могла толком понять, что это, но ее привлекала новая сторона Колючего. И она могла биться об заклад, что сам Колька об этом не подозревает.

- Ты сегодня не похожа на себя. Это потому, что переживаешь за Тайку и Федьку? Брось. Могу поклясться, что роботам и людям с Гильдии их не одолеть. Фрики же не одолели. Я при любом раскладе поставлю на наших. Вот посмотришь, Тайка так просто не сдается.

- Что они могут сделать вдвоем против целой команды крейсера? Их запрут сразу же в карцер, или в изолятор какой-нибудь.

Колька вдруг хитро улыбнулся, осторожно подул на горячий кофе с молоком в своей кружке, глянул из под короткой черной челки и тихо, но четко произнес:

- Ты забыла о вирусе.

- Что я там забыла?

- Они носят в себе вирус, они выдыхают огромное количество вирусных клеток каждую секунду. Они - ходячая вирусная бомба. Насколько точно знают об этом в Гильдии? Насколько быстро они обезопасят себя?

- Довольно быстро. Уничтожат сразу, как только те двое появятся у них в ангаре.

- Посмотрим. Я думаю, мы узнаем, рано или поздно. Думаю, что скоро все станет предельно ясно, - Колька стал серьезным и велел, - давай ешь. Где там твои таблетки, я сейчас принесу.

- Я сама. Опекаешь меня, будто я маленькая девочка.

Дверь тихо отъехала в сторону, и показалась заспанная Сонька. Схватила со столика печеньку, захрустела ей и спросила с набитым ртом:

- Можно я сегодня с вами наверх? Пожалуйста, Эм. У меня сегодня нет никаких заданий, вчера я работала в библиотеке, мы ремонтировали и восстанавливали ветхие книги.

- Да, программа "новая жизнь книг", я помню, - кивнула Эмма и слабо улыбнулась.

Она сама любила участвовать в этой программе, ей нравилось наблюдать, как с помощью Принта-Копира восстанавливали старенькие страницы, как после заправляли в машину прошивки - и оттуда выезжала новенькая бумажная книга, как две капли воды похожая на старую. Старые книги тогда отправляли в лучевую печь, а новые занимали их места на полочках и весело поблескивали яркой позолотой на тиснении, оглушительно пахли бумагой и притягивали к себе, точно магнит. Хотелось взять их и прочесть.

Эмма вспомнила, что заглядывая вчера вечером в комнату Сони, видела там стопочку новых библиотечных книг. Видимо, сестренка тоже неравнодушна к новым фолиантам и набрала себе чтения на пару недель.

- Мы сделали всю программу, уложились в два дня и вчера закончили. Потому нас до конца этой недели отпустили, - продолжала Соня, не переставая грызть печенье - и у меня теперь свободный день. Вообще вся эта неделя свободная. Я очень хочу увидеть Третий Уровень, ну, Эмма, ну пожалуйста.

Глаза умоляющие, синие. Ресницы пшеничные с золотым отливом, длинные. Брови тоненькие и изящные, точно усики у бабочки. Сонька обещала вырасти красивой девочкой, очень похожей на свою старшую сестру.

Может, действительно пусть сходит? Ей там ничего не угрожает, а к хулиганству и баловству Соня не склонна. Эмма вопросительно глянула на Кольку, а тот добродушно пожал плечами и согласился:

- Конечно, пусть идет. Она же наша, из капитанской семьи, можно сказать.

Эмма чуть не поперхнулась кофе. Это о какой семье он только что сказал? Что он имел в виду?

Но уточнить не успела, потому что Сонька сжала ладонь в кулак, махнула ей, громко выкринула:

- Ес! - и помчалась в свою комнату. Одеваться, надо думать.

- Все, не копаемся. Пошли, кофе там сможем попить. Пусть Лон тут убирает, - распорядился Колька и поднялся, осторожно держа в руках кружку с недопитым кофе.

2.

Соне понадобилось минут пять на то, чтобы умыться, почистить зубы и натянуть на себя белую футболочку и спортивные серые штаны. Она торопливо завязала шнурок на поясе и, уже просовывая ноги в туфли, затянула хвост на затылке.

- Я не копалась, - радостно сообщила она Кольке, подпрыгивая от нетерпения.

Но ей, не смотря на супер скорость одевания, все равно пришлось ждать, пока Эмма примет душ, высушит волосы, уложит легкими волнами и выберет одежду. Сегодня не хотелось ничего строгого и официального. Сегодня, глядя на свое отражение в зеркале, Эмма вдруг подумала, что сама бы отправилась в капитанскую рубку в уютных тапочках и пушистом халате. Какой смысл выглядеть строгой и ответственной, если никого твой внешний вид не интересует? Колючему - и тому все равно...

Колька был в чистой рубашке и каких-то серых просторных штанах. Голова его не успела высохнуть после душа, глаза влажно и решительно блестели.

- Вперед, девчонки, - весело распорядился он, но Эмма была уверена, что за нарочитой бодростью скрывается такая же растерянность, как и у нее.

Дети на Третьем Уровне не бывали никогда - это было негласным правилом, не записанным и не озвученным. Все на Станции знали, что проход за Второй Уровень запрещен, что дальше и выше - территория запретная и чужая, территория только для взрослых. Когда-то она была пределом мечтаний для Эммы, когда-то с ней связывались самые лучшие надежды и чаяния, которые совсем недавно разбились вдребезги.

Третий Уровень раз и навсегда утратил свою романтичность и притягательность, и теперь временами пугал своей пустотой и тишиной, вот как сейчас, когда едва открылись двери лифта - Эмма мгновенно окунулась в светлую и чистую торжественность коридоров.

Колька решительно зашагал вперед, Соня поскакала рядом, и их шаги были единственными звуками на весь уровень. Еще вчера тут звенела бодрыми нотами музыка из спальни Таис и Федора - еле уловимые звуки, которые простому уху были недоступны - двери служили надежными изоляторами - но Эмма их слышала, и они говорили о том, что здесь живут люди.

Теперь, кроме Колькины и Сонькиных шагов, тишину не нарушало ни что. Не слышно было даже роботов-уборщиков. Да и что тут убирать? Крейсеры не приходили, грузы никто не перевозил. Коридоры пустовали, погруженные в печальную отрешенность.

- Штурманы в рубке, - уверенно выдал готовую формулу Мартин, но это вызвало только лишнее раздражение. А ведь раньше, еще вчера, фраза о присутствии штурманов радовала.

- А мы уже догадались, - пробубнил сидящий за овальным столом-монитором Егор. Перед его носом красовалась огромная голограмма, изображающая Станцию и крейсеры. Теперь стреляли только три крейсера, но по-прежнему упорно.

- У них должен когда-нибудь закончиться заряд, - мрачно сообщил Егор, - не могут же они быть вечными. Уже больше суток торчат тут и палят по нам.

- А ты что здесь делаешь? - спросил его Колька, устраиваясь в кресле рядом.

- Слежу. Наблюдаю. Кто-то должен нести вахту. Вы вчера завалились спать - все такие печальные, что мама не горюй. Вот мы с Жанкой и решили всю ночь дежурить, мало ли что.

- Если бы "мало ли что" случилось, Мартин доложил бы сразу.

- А вдруг и не доложил. Я сегодня утром прошел по Третьему Уровню. Ну, мне в туалет надо было. И увидел вот что, - Егор наклонился и вытянул из-под стола пластиковую банку, в которой раньше была шоколадная паста.

Крышка с присоской надежно удерживала в чистой таре полупрозрачную каракатицу, точно такую же, какие привезли на своих катерах Егор и Тошка.

- Знаете, где она была? На роботе-уборщике. И теперь ни один уборщик не работает. Не знаю, как на Втором Уровне, но здесь я специально крошил перед уборщиком хлеб - он даже не дернулся. Ни один не загорается. Похоже, эта гадина умудрилась испортить нам всех уборщиков.

- Да это бред! - Нахмурился Колька. - Быть такого не может! Одна штука не может повредить всех уборщиков.

- Ты можешь посмотреть сам, - совершенно спокойным голосом выдал Егор.

- Выходит, мы что? Одну каракатицу пропустили? - спросила Эмма, хотя ответ и так был ясен.

- Ну, конечно, - тут же подхватил Егор, - именно так. И, вполне возможно, что не одну.

- Я займусь уборщиками, прямо сейчас. Просто перепрошью их программы. Все, - решительно сказал Колька и вышел в коридор.

- Тоже дело, - согласился Егор.

- Я помогу ему. Тут, значит, все без изменений? - Эмма кивнула на голограмму.

- Совершенно. Поврежденный крейсер они так и не починили. Но и не отвели его от Станции. Пойди, пойми, что им надо.

- На этом крейсере должны быть Таис и Федор.

Сонька осторожно приблизилась к голограмме и уточнила:

- Это наша Станция, да?

- Зачем ты привела эту мелкую сюда? - нахмурился Егор.

- Она моя сестра, она не помешает. Расскажи ей, что к чему. Пойду, помогу Кольке.

С уборщиками оказалось все гораздо сложнее. Вирус, поразивших их, полностью уничтожил все базовые настройки, сжег точечные материнские платы и превратил сложный механизм роботов в бесполезную груду металла и пластика.

- Единственное, что можно сделать - это полностью заменить всю электронику в них. Все платы. На самом деле гораздо проще закупить и запустить новые, - выдохнул Колька, разобрав очередную машину.

Эмма и сама это отлично понимала, потому, закрыв очередного куполообразного робота, проговорила:

- Это было нашей серьезной ошибкой - выпустить катера. Представь себе, что они могут сделать с Пятнадцатыми, например. Или с Мартином, если доберутся. Надо немедленно осмотреть весь Третий Уровень. И весь Второй. Мы могли пропустить еще несколько каракатиц.

- Сомневаюсь, что мы обнаружим эту гадость. Эти ходячие чипы слишком подвижные и незаметные, они же прозрачные, сквозь них видно остальное пространство. Это их особенность - сливаться с окружением, заметила? Сделаны просто отлично, я о таких технологиях не знаю. Чип малюсенький, не больше зернышка, но он управляет тем покрытием, в котором находится. Но это покрытие - не резина, и не живая плоть. И не металл. Что-то новое и странное, такого еще видеть не приходилось.

- Да, у этих штук есть все шансы наводнить нашу Станцию. Что же делать? Может, попробовать сканировать их на планшете, вычислить код и...

- И загрузить его в Пятнадцатых. Пусть они ищут по коду. Все правильно, только если удастся разобраться с ними.

За спиной Эммы появилась Соня. Наклонилась, опершись ладошкой об эмино плечо, спросила:

- Можно я пройдусь по коридору, посмотрю тут? Ладно?

- Только здесь рядом. В каюты не ходи, поняла? - уточнила Эмма, не оборачиваясь.

Рядом с каютами находился детский отсек, где в кювезах созревали новые дети. Лучше Соне туда не соваться и не мешать роботам. Тамошние Лоны не любят лишних посетителей и ревностно оберегают своих питомцев. А в общих коридорах Третьего Уровня вполне безопасно теперь, можно хоть на магнитных досках гонять - никто не появится на пути и не помешает.

Сонька радостно поскакала вперед и скрылась за поворотом. Эмма тут же перестала думать о ней, хотя в глубине души, почему-то, была рада, что младшая сестренка рядом. Создавалась такая себе видимость семьи, что ли. А, может, у них теперь действительно настоящая семья - Эмма, Соня, Коля и еще Лон в придачу. Хотя сложно определить, какое место занимает в такой семье Колька. Он ведь не был кровным родственником.

Колючий уже сгреб в охапку останки робота-уборщика, заявив, что и с этим желает как следует разобраться.

- Прихвати мой планшет, пожалуйста. И пошли в рубку. Надеюсь, что крейсеры еще не просверлили дырку в нашем силовом поле...

Эмма вдруг резко остановилась, посмотрела на заросший затылок шагавшего впереди Колючего и задумчиво проговорила:

- А им и не нужна была дырка в силовом поле. Основной и главной их задачей было запустить к нам вот этих каракатиц. Если эта мелочь способна выводить из работы сервера и платы, то больше никакой силы и не надо. Они провоцировали нас, чтобы получить доступ хотя бы к какой-нибудь нашей технике. Даже если бы мы выслали беспилотников - если бы они у нас были - для них это все равно было шансом. Понимаешь?

- Тогда зачем они втянули к себе Федьку? Он, как раз, больше всего подцепил каракатиц, судя по рассказам Егора и Тошки.

- А от Федьки они надеялись получить более полную информацию о Станции. Может, он уже раскололся и все рассказал...

- Ерунда, - отрезал Колька, но вовсе не так бодро и уверенно, как говорил об этом только что.

Эмма вздохнула. Ей, почему-то, казалось, что двигается она на ощупь, в темноте. Блуждает во мраке, пытаясь понять, как же им надо действовать. Только никаких указателей на этом пути не было. Никто не подсказывал и не помогал.

Можно было, конечно, спросить у Мартина, только его ответ будет полностью смоделирован теми программами, что стоят в его платах. Ничего нового и незапланированного. Ничего оригинального и дельного. Мартин был всего лишь обслуживающим персоналом.

- Вот то, что осталось от уборщика, - сообщил Колючий Егору, а тот, в свою очередь, ловко выругался, ни разу не покраснев. Закон теперь не очень соблюдали, и старшие дети начали позволять себе всякие вольности.

С этим тоже надо было разобраться, но чуть позже. Не до воспитания сейчас, по крайней мере, не до воспитания подростков.

На голограмме все оставалось без изменений. Егор увеличил ее, и теперь она висела над серединой овального стола-монитора.

- Как бы половчее подключится к этому чипу, - пробормотал Колька, тряся пластиковой банкой с утренним трофеем.

- Осторожнее будь. Чтобы она не передала свой вирус через твой планшет на все остальные планшеты. Представь себе, что будет, если вся Станция вдруг окажется без нужных систем, - резко сказал Егор, - лучше не горячись.

- Надо продумать этот момент. Видимо, пристав к одному уборщику, она считывает его цифровые электронные колебания, в режиме которых работают системы, а после передает через беспроводную связь. Передает вирус, который подстраивает под эти колебания. А как еще? - Колька поднял глаза на Эмму, и убедительно закивал. - Именно так. Выходит, что у них есть программа, способная подстраиваться под различные коды. Ведь эти штуки взломали и катер Федьки, а тот гораздо сложнее роботов. Просто надо больше времени, что ли. Сейчас мы вот что сделаем...

И Колька взялся открывать заднюю тонюсенькую пластинку своего планшета.

Эмма догадалась, что он собирается делать. Он вытянет чип беспроводной связи и оставит только системник, начинку, в которую можно впаять чип каракатицы. Правда, остается вопрос программ. Надо, чтобы система планшета распознала, увидела чип, иначе ничего не получится. А это, в свою очередь, зависит от языка, на котором прописаны программы чипа.

Но можно и переделать под чиповый язык систему, просто возни будет много. На пару дней - пока все перепропишешь. Придется все это делать вручную, если язык чипов незнакомый. Принцип у языков все равно общий, и в этом Эмма сама отлично разбирается.

- Эмма! - снова раздался совсем рядом голос Сони. - Ты говорила, что на Третьем Уровне нет никаких детей. А я только что видела девочку и даже говорила с ней. Правда, она отказывается приходить сюда.

- Какую девочку? - не поняла Эмма, с трудом отрываясь от раскуроченной платы уборщика.

- Пойди и посмотри сама. Она прямо в коридоре. Пошли, покажу.

Свет в рубке вдруг мигнул, и Мартин сообщил об очередной перезагрузке Энерго-Модуля.

- Временно будет погашен свет в общих коридорах. Семь минут, после электричество снова заработает, - уточнил он.

И в подтверждение его слов коридоры погрузились в темноту. Сквозь стеклянные двери Эмма с удивлением увидела, каким темными бывают повороты и закутки, как мгновенно поглощает мрак весь Третий Уровень. Только в рубке зажглось аварийное освещение - небольшие круглые лампочки в стенах.

Сонька проворно заскочила внутрь - двери тихо прошипели за ее спиной, закрываясь полностью. И Эмма вдруг поняла, что незнакомая девочка сейчас осталась в темноте Третьего Уровня. Одна в больших коридорах.

Видимо, дети внизу совсем разболтались, и кто-то из них решил проникнуть наверх, как в свое время хотел сделать Илья.

- Пойду, найду ту девочку, - пояснила Эмма, - жаль, что тут нет фонарика.

- Как нет? У меня есть, остался еще с прошлого раза, когда мы ходили вниз, к ангарам, - тут же подскочил Егор. - Правда, небольшой, но тебе сойдет. Не к фрикам же топаешь. Хотя тут коридоры безопасны, можно и не искать глупую девочку, что забрела невесть куда.

- Нет, Эмма, ты должна ее найти! - Тут же взвилась Сонька. - А если бы это я сейчас оказалась в темноте? Я бы так орала, что прибежали бы все Пятнадцатые.

- Может, действительно послать Пятнадцатых? - спросил Егор.

Колька, полностью погрузившийся в работу, не отреагировал никак.

- Пойду сама. Вдруг ребенок испугался, хотя, вроде бы, плача не слышно. Свет выключили всего на семь минут, - и Эмма решительно зашагала в темноту, светя себе под ноги фонариком.

- Она в той стороне, где большие такие двери! - Крикнула Соня вслед.

Ладно, сейчас будем разбираться - где тут большие двери.

3.

Теплая темнота обступила сразу, но Эмма не боялась. Чего тут бояться? Не Пятнадцатых же, послушных и верных, после того, как Федор перенастроил общие программы Мартина.

Эмма рассчитывала на то, что услышит ребенка - ее слух улавливал даже самые осторожные и тихие движения. Потому, поначалу прислушивалась, стараясь уловить всхлипы или крики. Но она успела пройти два поворота, выйти к широкому коридору, ведущему к главным лифтам, прежде чем темнота выдала тихий сердечный стук.

Эмма услышала его, едва ступила на мягкое покрытие, и фонарик выдал еще одного робота-уборщика, застывшего у стены в странной позе - с задранными чистящими щупальцами и возмущенно мигающим диодом на самой верхушке. Этот слабый диод отбрасывал бледный синеватый круг на пол и стену рядышком.

Эмма обошла уборщика, и прислушалась. Да, ребенок где-то рядом. Сидит тихонечко и, судя по ровному сердечному стуку, вовсе не боится. Дышит слабо и редко. Может, без сознания?

Эмма заторопилась, но вдруг нахмурилась и замедлила шаги. Она слышала, как бьется сердце - медленно и ровно. Улавливала дыхание - такое слабое и редкое, что казалось нереальным. Но не чувствовала запаха. Вообще. Если ориентироваться на запахи - а Эмма уже давно именно так и делала - то людей в этих коридорах нет.

На самом деле, если принюхиваться, что любого человека можно найти с закрытыми глазами - просто идти по его запаху. Этот неуловимый след никогда не ошибался, и Эмма даже чувствовала чужое волнение и страх - адреналин и частое сердцебиение раздражали и нервировали ее саму, словно несли в себе сигнал об опасности.

А тут, в полнейшей темноте и тишине билось чье-то сердечко, но ни малейших запахов. Быть такого не может! Вдруг это просто какая-то запись, и ее дразнят?

Только кто? О своих способностях Эмма не рассказывала ни одной живой душе. Колька знал лишь про таблетки, что Эмма их принимает. А то, что она улавливала его присутствие по запаху и еле слышным звукам - этого не знал даже он.

Эмма поняла, что нервничает, что собственное сердце забилось в ускоренном темпе, и поднялась в душе волна тревоги. Опасность - вот о чем кричала внутренняя интуиция.

Здесь опасно, здесь есть чужак, который не издает запаха!

Эмма повела плечами, вытянула руку с фонариком, стараясь захватить тонким лучом как можно больше пространства. Хотя, какой смысл? Она и так знает, что в этом коридоре совсем одна.

Широкий коридор привел к Дверям производства, по-прежнему закрытым. Здесь было пусто и спокойно, лишь где-то рядом находился ребенок - его сердце стучало совсем близко. Эмма даже слышала тихие шаги, осторожные и мягкие. Вот чего, спрашивается, шастать в темноте? Небось, удрала со Второго Уровня и теперь боится, как бы не влетело. Вот и надеется пересидеть в темноте. Только почему так уверена и спокойна? Не боится? Хотя, чего тут бояться...

Эмма пару раз вдохнула и выдохнула, стараясь скинуть напряжение. Стукнула зачем-то в двери Цеха, стараясь показать беглянке, что та в темноте не одна, и собралась уже уходить, подумав, что раз девочка не боится - значит, сама найдет дорогу обратно.

В этот момент до ее руки кто-то дотронулся. Это было так неожиданно, что Эмма подскочила и еле подавила крик ужаса. Оглянулась, рывками двигая фонариком.

Совсем рядом стояла невысокая девочка. Обычная, голубоглазая, с длинной светлой челочкой и яркими приколочками по бокам головы. Она смотрела на Эмму спокойно, невозмутимо. Ни грамма эмоций - ни удивления, ни страха. Милый, доверчивый взгляд.

- Не стучи в эту дверь. Они услышат и захотят выйти.

Эмму пробила дрожь. От этого тоненького голоска, от доверчивого ласкового взгляда, от тонких, теплых пальцев, что все еще держали ее за руку.

- Кто они? - пробормотала Эмма, отступая назад.

- Те, кто там есть, за дверью. Вдруг услышат и нападут, - голос незнакомки оставался таким же спокойным. Лишь в глазах мелькнула милая улыбка.

После этих слов спало всякое оцепенение и напряженность. Все встало на свои места. Девочка думала, что за дверью фрики, потому и старалась сидеть тихо и не шуметь, чтобы не привлечь внимание.

- Что ты тут делаешь? - Эмма постаралась придать своему голосу как можно больше строгости. - Детям запрещен вход на этот Уровень.

- А Соня? Ей же можно?

- Соня под моим присмотром. Она моя сестра. А тебе пора вниз и сейчас же. Как тебя зовут?

- Женя. Моя имя Женя.

- Вот и отлично, Женя. Сейчас включат свет, и я отправлю тебя вниз, к остальным детям. Ты поняла?

- Я поняла, - и Женя улыбнулась с самым невинным видом.

- Тогда пошли.

Эмма взяла Женю за руку и решительно зашагала в сторону капитанской рубки. Вспыхнул свет, залил все ярким сиянием, заставив слега зажмуриться.

Женя по-прежнему шла рядышком, спокойно и уверенно. Даже не вздрогнула. И тут Эмму снова пронзило странное предчувствие. Она даже замедлила шаги.

От Жени не пахло человеком, вот что! Вообще не пахло живым существом, хотя ее плоть и кровь были вполне настоящие, по крайней мере, так казалось. Ровно стучало сердце, легкие забирали воздух с одинаковыми промежутками. Вроде бы и девочка, но какая-то...

Какая-то ненастоящая, что ли.

Женя оглянулась, снова улыбнулась - глаза стали добрыми и милыми. На щеках обозначились ямочки.

- Мы пришли? Вот это капитанская рубка?

- Да, мы пришли. Все в порядке, - Эмма улыбнулась в ответ и расслабилась. Глупости все это, Женька - обычная девочка. Может слишком чистая - одежда новехонькая, носочки чистенькие, приколочки яркие. Даже волосы расчесаны с особенной старательностью и уложены за ушками мягкими локонами.

- Можно мне посмотреть? - снова спросила Женя.

Эмма уже не отвечала. Втолкнула девочку в открывшиеся двери и увидела серьезное лицо Кольки.

Тот глянул на Эмму, взъерошил и без того точащие кверху волосы, и тут же сообщил:

- Это не цифровой код. Это какая-то фигня, у которой нет названия. Ты только посмотри, Эм!

- Да, Эмка, я сроду такого не видел, - тут же поддакнул сидящий рядом с Колючим Егор.

Но Эмма лишь отмахнулась. Никуда эти схемы не убегут, сейчас надо разобраться с Женькой, спросить у нее - как она попала на Третий Уровень и есть ли еще тут дети.

- Вы знаете эту девочку? Ее зовут Женя. Егор, ты знаешь ее?

- Вообще нет. Да какая разница? Отругай и отправь на лифте вниз. И накажи Лонам получше присматривать за своими детьми.

- Где вы эту пигалицу взяли? - нахмурился Колька. - Я ее не видел раньше никогда.

- А тебе-то где ее видеть? - хмыкнул Егор. - Ты же почти не жил на Втором Уровне. Отправь ее вниз, Эм, какая разница, откуда она взялась. Она же не фрик, это ясно. Давай быстрее, и Соньку свою тоже. Надо разобраться вот с этим - и он ткнул в Колькин планшет.

- Ладно. Пошли. - Эмма взяла за руку Женю и направилась к лифтам.

- Мы на Второй Уровень, да? Туда, где все дети? - с прежней улыбкой уточнила Женя.

Ладошка у нее была мягкой и теплой. Почему-то ее прикосновения с одной стороны нравились, а с другой - вызывали неясную, мутную тревогу. Хотя, тревога может быть еще потому, что вообще все на Станции идет не так, как надо. Все наперекосяк.

Эмма посадила Женю в лифт, еще раз полюбовалась ее милой улыбкой, наказала вести себя хорошо и на Третий Уровень больше не лазить.

- Ладно. Не буду, - покорно отозвалась Женя и махнула рукой.

Лифт еще не успел попасть на Второй Уровень, как Эмма уже неслась в капитанскую рубку. Теперь ей не терпелось посмотреть на то, что обнаружил Колючий.