- Внешняя свобода ничего не значит без внутренней. Сам Создатель предпочитает иметь дело со свободными людьми и никогда и никого не порабощает. Только Темные так действуют, это их метод. Это они предпочитают владеть, а не общаться. Ты понимаешь меня, Птица?

Саен стоял у самого края обрыва. Он не переставал обрывать шиповник, и руки его проворно и ловко кидали ягоды в корзину, которую держала Птица. Внизу, за шиповником, за бело-желтыми скалами и редкими кустами ежевики шумела неугомонная Ануса-Им. А чуть выше вилась тропка, уходящая к самому дому.

- Понимаю, - кивнула Птица, хотя мало что разобрала из слов Саена.

Слова о свободе казались нереальными и чужими, и проскальзывали мимо, как те ветки деревьев, что плыли в бурном потоке.

- Я вижу, как понимаешь, - улыбнулся Саен, - давай тогда попроще. Тот дух, который владел тобой и которого я прогнал - он был твоим проводником. Спутником по жизни. Он обязан был вести тебя и направлять, и он контролировал твои действия и мысли. И ты делала не то, что хотелось и нужно было именно тебе, а то, что заставлял делать он. И мысли о привороте вполне могли быть от него. Вот так понятно?

- Ты говорил, что он мелкий дух Днагао...

- Да, говорил. Так и есть. Все духи Днагао действуют одинаково, у них один принцип - забирай и властвуй. Деньгами и золотом их не заинтересуешь, это у них и так в избытке, только им самим это не нужно. Для них этот как мусор. А вот территории, которыми они владеют, дают им больше власти. Чем больше территория - тем сильнее власть. Они воюют между собой на право обладать землями и людьми, которые на них живут. Потому для них каждый человек важен, Птица. Ты еще многое узнаешь об этом племени.

- А в Каньоне нет их территорий?

- Да, сюда им доступ запрещен. Почти запрещен. С тобой вот проник один, и он мог натворить много бед, поверь, Птица. И обвиняли бы тебя. Потому Енн и был против того, чтобы я приводил в Каньон посвященных девушек, которых готовили в жрицы Набары.

- Енн мне не доверяет, - тихо сказала Птица.

- Енн просто еще один старейшина Каньона, он отвечает за здешних людей, переживает за них. Потому и беспокоился. Его можно понять. А доверяет или нет - это уже не так важно. Ну, что? Весь шиповник на этом кусте я обобрал, пойдем, спустимся чуть ниже, там должны быть еще кусты.

- Кажется, к нам Еж бежит и хочет что-то сказать, - Птица махнула рукой вверх, где по узкой тропке торопливо спускался длинноволосый мальчик в зеленой теплой куртке.

- Ага, вижу. Что-то случилось у них там, что ли?

- Не можешь угадать сейчас? - вдруг спросила Птица и глянула на Саена с улыбкой.

- Нет, он слишком далеко. Как только смогу - сразу скажу, идет?

- Давай. Я тоже не могу его понять пока что...

Еж приближался, и Птица сосредоточилась. Хотя уже сама знала, что особого напряжения не надо для того, чтобы уловить простые и милые мысли Ежика.

- Енн пришел, - уверенно сказал Саен.

- А я еще не успела, - разочарованно выдохнула Птица.

- Ну, давай, пробуй еще раз. Как почувствуешь - так сразу скажешь.

- Вот сейчас...

- Эгей, Саен! - закричал вдруг Еж. - Пришел Енн к тебе, хочет поговорить!

Саен широко улыбнулся и хлопнул Птицу по плечу:

- В другой раз точно угадаешь раньше меня, не расстраивайся. И что там Енну нужно? Случилось у них что-то? Давай-ка вернемся...

У Енна были карие глаза, но не теплые и мягкие, а строгие, темно-коричневые и непроницаемые. Он все делал быстро и резко, даже говор у него был торопливым, будто Енн все боялся потерять время за лишними разговорами. Потому едва переступили порог дома, он тут же приступил к сути своего визита:

- Людей из Королевства стало еще больше, Саен. Сегодня пришло еще человек десять, и все они жгут костры рядом с мостом и не собираются никуда уходить. Взывают к нашей милости.

- Лекарства им раздали? - невозмутимо поинтересовался Саен и застучал дверками шкафа, как будто не ел целую вечность и страшно голоден. Отщипнул кусок от краюхи хлеба, взялся мыть яблоко.

- Дали. Лекарства дали всем, среди них есть заболевшие, и не мало. Им нужна вода, еда и крыша над головой. И они не собираются возвращаться обратно в Королевство.

- Я бы тоже не собирался, - хмыкнул Саен и сочно хрустнул яблоком.

Птица быстро стянула с себя плащ, легонько хлопнула по затылку Ежа и велела убираться в свою комнату. Нечего слушать разговоры старших, его это точно касается.

- А ты, Наилена, не уходи, - велел Саен, - тебе полезно это знать. Тем более, Енн, что она и так все наши разговоры слышит, стены дома для нее не преграда.

- Значит, Наилена умеет слышать через стены? - без улыбки повернулся к ней Енн.

Птица растерялась и молча кивнула.

- Она много чего еще умеет, - Саен стукнул печной дверцей, потянулся за дровами, - она такая же, как и я. Маги создали еще одного Моуг-Дгана, только не ясно, зачем.

- Теперь ты в этом уверен? - уточнил Енн.

- Абсолютно. Наилена будет помогать мне, и я обучу ее некоторым премудростям.

- Ученица, значит? Ладно. Нам надо решить, что мы будем делать с теми, кто сбежал от красной лихорадки из Нижнего Королевства. Они слезно просят дать им возможность поселиться в Каньоне Дождей.

- Не пускать никого. Лично я не пущу никого, Енн. Лекарства им дали, едой снабдили - и пусть возвращаются к себе. От них точно будут одни проблемы, это я вполне могу предвидеть. Тут вон - за одной Наиленой не уследил, и вот тебе, она уже вызвала духа Набары, влипла в приключения и навлекла забот на мою голову. А представь, сколько забот и проблем у нас появиться с новыми жителями? Нет, храни нас всех Создатель от этого. Дадим им все, что они хотят - одежды, еды, денег. И пусть топают обратно в свое Королевство, к своим Праведным Отцам. Это мое последнее решение.

- Значит, никого не пустим? Даже детей?

- Детей тем более. Кто у нас будет приглядывать за ними?

- Может, сделать что-то вроде дома для сирот, и кто-то бы кормил их и учил... - Енн прошелся по кухне и сердито бросил: - да хватит уже есть! Саен, это серьезный вопрос, а ты чавкаешь яблоками, как будто первый раз еду увидел... Посмотрел бы ты на них, они грязные, худые, больные... Их просто жалко на самом деле.

- А, тебе их стало жалко? Ты хочешь помочь им? Енн, вот точно так же я хотел помочь Птице и остальным. Только ты на меня за это ворчал и обещал кучу неприятностей.

- Потому что есть разница меду простыми крестьянами и жрецами храмов, Саен. Ты это знаешь не хуже меня. Хорошо еще, что удалось тебе освободить Птицу от духа. А если бы не удалось? А если бы он занял тут территорию и пригласил бы других, более сильных духов? Ты сам знаешь, как они действуют. Война с духами будет похлеще войны с людьми.

Птицу их спор не удивлял и не расстраивал. Она понимала и беспокойство Енна, который думал о жителях Каньона и хотел их защитить. И своеволие Саена, хранящего мысли в тайне и не желающего никому объяснять свои поступки. Сама она понятия не имела, как лучше поступить. Но ей однозначно повезло, что Саен купил ее, освободил, дал кров, пищу и защиту. А тем жителям Королевства, которые пытаются найти приют в Каньоне, значит, не повезло. Значит, нет для них благоволения богини Судьбы... Значит, не придет к ним милость и благость, и такова их доля. Надо смириться и не роптать...

- Птица, когда ты уже перестанешь мыслить, как жрица Набары? - вдруг довольно резко спросил Саен, рывком поднялся с табурета и бросил в мусорную корзину огрызки яблок. - Нет милости от судьбы... Ничего себе мысль. Да если каждый раз ждать, когда судьба смилостивиться - сдохнуть можно. Я сам поеду к людям, поговорю с ними, попробую помочь. Может, кого-то и пустим. Мне надо самому взглянуть на этих людей, Енн.

- Значит, ты поможешь им? - уточнил Енн.

- Значит, попробую помочь. И ничего не обещаю. После полудня мы подъедем к ним с Наиленой. Хочу, чтобы она посмотрела, как я работаю. Хочу обучить ее, понимаешь, Енн?

- Да делай, как знаешь. Я тоже там буду, отправлюсь прямо сейчас. Мы привезли им продукты, и наши воины ставят палатки для них, чтобы люди не оказались под дождем в это время.

- Ничего не обещай им, Енн, иначе люди будут зря надеяться. Пока ничего не обещай.

Енн сразу же и уехал. А Саен погрузился в молчание. Нахмурился посерьезнел, потемнел. Он сам занялся чисткой картошки на обед и даже не глядел на Птицу. Ну, значит, и не стоило его трогать. Лучше заняться вытиранием пыли на шкафчиках и приведением в порядок собственной одежды. Если хозяин не в настроении - ему на глаза лучше не попадаться.

Обед прошел в тягучем молчании. Травка, как обычно, медленно крошила хлеб и медленно жевала картошку. Еж слопал все в момент и умчался в конюшню, на ходу толкнув стул и громко хлопнув дверью. Птица проворно протирая стол, вдруг решилась спросить:

- Ты думаешь, что Енн слишком мягок и зря жалеет людей?

Саен поднял на нее глаза, которые в этот момент казались серыми и теплыми, всмотрелся в Птицу, словно оценивая, сможет ли она понять то, что он собирается сказать. После заговорил:

- Эти люди слишком долго жили на территориях духов Днагао. Они слишком долго зависели от духов, повиновались им, искали помощи и защиты. Внутри у этих людей - пустота, духи выжрали все. Думаешь, у них что в голове? Думаешь, они захотят что-то создавать, строить, творить? Думаешь, станут сажать деревья, строить дома, растить детей и любить людей? Вижу, что не думаешь. У тебя у самой таких мыслей в голове не бывает, Птица. Они будут делать то, что делали всегда, будут ждать, что кто-то станет давать им указания, кто-то будет управлять ими. Они могут только разрушать, воровать, красть, обманывать. Хапать и обижать. Мужья начнут лупить своих детей и жен, жены начнут вызывать духов, совершать привороты. Дети станут мусорить, ругаться и обижать своих ровесников. И чем жителей королевства будет больше - тем больше будет хаоса в Каньоне. Ты понимаешь, Птица?

Птица рассеяно кивнула. Она пыталась понять.

- У них пусто в душе. Пустота, Птица, черная и абсолютная. И эту пустоту может заполнить только Создатель своей энергией. Своей жизнью, своей силой. Но Создатель всегда действует только добровольно, Он не станет врываться силой, Он желает равных отношений, а не рабства. Рабы Создателю не нужны, Птица. Добровольное желание отношений с Создателем - только так. И еще надо попытаться понять Создателя, хотя бы попытаться.

Саен грустно улыбнулся, отодвинул от себя пустую миску и продолжил:

- Посмотри на Нижнее Королевство. Они тоже говорят, что поклоняются Создателю, только что выходит на деле? На деле они продолжают выполнять правила, и все. Выполнять правила - это не значит измениться. Это не значит что пустота внутри заполнена. Правила всегда остаются правилами. Нельзя по указке стать счастливым. Нельзя любить по указке, жалеть по правилу. Если внутри нет милости и жалости - правила их не добавят. Понимаешь, Птица? Вижу, что не понимаешь. Тогда я скажу проще. Мы не пускаем жителей Королевства в Каньон Дождей, потому что не желаем, чтобы они принесли с собой хаос и беспорядки. Вот так, думаю, тебе будет ясно. Да?

Птица еще раз кивнула.

- Вот и славно. Собирайся, хватит стол тереть. Отправляемся прямо сейчас, а Еж присмотри за Травкой.

Одевалась Птица не долго. Длинные штаны с бусинами на поясе и вышивкой по низу. Шерстяная клетчатая рубашка, вязанная жилетка. Высокие ботинки на ноги, яркие бусины в косы. И удобный плащ.

Саен, окинув ее взглядом, подобрел и вскользь заметил:

- Идут тебе и рубашки в клетку и длинные косы. Пусть жители Королевств посмотрят, какая у меня красивая девочка есть... Да, Птица, не спрашивай, я горжусь твой красотой. Уж если я столько времени на тебя трачу, то хотя бы покажусь рядом с тобой за воротами Каньона. Пусть посмотрят, какая красивая девушка есть у старейшины Каньона. Скажу, что ты - моя воспитанница, это вполне подходит.

Птица удивленно хлопнула ресницами и осторожно уточнила:

- Воспитанница?

- Ну, а кто ты для меня? Не жена, ведь, правильно? И не невеста. Надо представить тебя так, чтобы у людей не возникало вопросов. Кое-чему я научу тебя сегодня, Птица. Давай, подсажу в седло. И когда ты уже научишься хорошо ездить верхом?

Мокрая после ночного дождя земля осталась внизу, Птица ойкнула, оказавшись в седле. В глазах Саена мелькнули веселые искры, он хмыкнул и заметил:

- Ты ведь не свалишься, да? Надеюсь, что ты не свалишься. Держись крепче, мы поедем медленно. Но лучше всего верхом, не хочу убить полдня на дорогу.

Сам Саен легко взлетел на спину своего вороного, велел Ежу, топтавшемуся на пороге, хорошенько присматривать за Травкой и тронул поводья.

- Поехали, - коротко бросил он.

Туннель встретил прохладой и тишиной. А широкая белая лестница - еле заметными солнечными бликами, пробивающимися через низкий ряд облаков. Саен держался чуть впереди, уверенный и немного сердитый. Эту его сердитость Птица чувствовала очень хорошо. И даже знала - на что. На самом деле хозяин предпочел бы провозиться весь этот день в своем садике, а после почитать книгу сидя около печи. Может, поиграть во что-то с Травкой, поболтать с Ежом. Другими словами, Саен хотел покоя и чтобы никто его не трогал.

А пришлось двигаться к мосту-переходу, ведущему в Каньон Дождей и неизвестно, что ждет их там. Сжав посильнее коленями бока лошади, Птица вдруг улыбнулась. Интересно все же, сколько Саену лет? Не пятьдесят, вовсе нет. Он совсем не старый, и ему даже сорока точно нет. Но он и не юнец двадцатилетний, это Птица тоже очень хорошо понимала. Он старше ее, может, лет на десять. А может чуть больше. Годиться ли она ему в воспитанницы по возрасту?

- Тридцать, - не оборачиваясь, вдруг сказал Саен.

- Что? - не поняла Птица и на всякий случай придержала лошадь.

- Мне тридцать лет. Я старше тебя на четырнадцать лет, кажется, да? Тебе шестнадцать, да?

- Да. Шестнадцать лет.

- А мне тридцать. Ты это хотела узнать, да?

Птица вздохнула. Да, она именно это хотела узнать. Перекинула за спину косу, подняла подбородок и решительно сказала:

- Я тоже скоро научусь слушать твои мысли.

- Непременно, - хмыкнул куда-то в сторону Саен.

Миновали несколько лестниц и парочку коротких и горбатых мостов, спустились вниз, к самой реке, которая в этом месте делала крутой поворот, огибая гору. И вот, совсем близко показался мост перевала. Даже днем горели его фонари, придавая торжественность и важность. А за мостом показались грязно-серые шестиугольные крыши палаток, запахло дымом, послышался людской говор и ржание лошадей.

Сразу за мостом, чуть ниже, перед склоном горы расположился лагерь беженцев из Нижнего Королевства, которые пытались найти помощь и убежище в Каньоне Дождей.

- Вот теперь, Птица, ты будешь смотреть и учиться. Нам надо узнать, кого из этих людей можно впустить в Каньон. Наблюдай за мной, присматривайся. Ты умеешь улавливать и чувства и обрывки мыслей. В первую очередь мы будем отсеивать лжецов. Если человек станет говорить о себе неправду, значит, ему есть что скрывать. Таким в Каньоне точно не место. Вот для этого и позвал меня Енн - поговорить с людьми и понять их.

Понятно. Это вполне понятно и это даже интересно. И Птица очень рада, что пригодилась Саену, и он попросил ее о помощи.

В первом же шатре их встретили две семьи. Заросшие бородой мужчины, закутанные в платки некрасивые женщины и трое грязных, чумазых детей. Саен принялся говорить с одним из мужчин, расспрашивать его о том, чем он занимался в Королевствах и как зовут его жену и детей. Мужчина отвечал бойко, стрелял глазами в сторону Птицы и постоянно скреб лохматую голову. Вшивый, что ли?

Он нагло врал, это Птица уловила сразу. Кем он был на самом деле она не могла догадаться, это пока ей было не под силу. Но вранье - вот оно, как черная смола. Каждое слово, каждая мысль - как темный скользкий поток. Не был он крестьянином, и вот та женщина с недобрым резким взглядом - вовсе не его жена. И дети, видимо, тоже не его. Мальчик лет десяти и совсем еще маленькая девочка, ровесница Травки.

Мальчишка стоял рядом с женщиной, которая изображала из себя мать, но не дотрагивался до нее. Не брал за руку, не тянул за юбку. Как-то совсем отчужденно и равнодушно держался, и девочка прижималась к его боку, зыркала из-под спутанной челки черными быстрыми глазками да терла сопливый нос. Щеки у девочки были в грязных разводах, видимо, от слез. Неухоженные, заброшенные дети.

Саен спрашивал осторожно и отстраненно. Как зовут, где жили, сколько лет сыну и дочери и чего хотят. Хотят поселиться в Каньоне, хотят иметь работу на рудниках. Мужчина уверял, что неплохо знает кузнечное дело. Врал, Птица голову могла бы дать на отсечение, что кузнец из мужчины никудышный.

- Да, я понял... - поморщившись, буркнул Саен и громко распорядился, повернувшись к стоящему недалеко воину Каньона, - этих двоих не пускать. Дать им денег, еды и одежды - и пусть возвращаются к себе. А детей - мальчишку отправить к Эгнаю, он как раз набирает учеников к себе в цех. А девочку пусть забирает Енн, он что-то там мечтал сделать для бесприютных детей.

И, предупреждая возмущение людей, сказал:

- Вы не женаты, и это не ваши дети. Если вы хотели попасть к Каньон, надо было бы узнать, что старейшине Каньона Дождей не следует врать. Я все равно узнаю правду. Вы не знали этого? Нет? Теперь будете знать.

Следующая семья уже не была такой храброй и уверенной. Оказалось, что это - брат и сестра, и мальчик - ребенок сестры.

- Муж у меня остался в деревне, а нам помог сбежать, благословенный Саен. И пусть Знающие укоротят мой язык, если я вру, - торопливой скороговоркой говорила женщина.

Мужчина, брат ее, все больше молчал, и Птица догадывалась, почему. Был он глуповат и недалек, соображал с трудом а говорил - так вообще только в случае крайней нужды. И сестра всю жизнь о нем заботилась, а брат брал на себя всю тяжкую и сложную работу, оттого жилы на его руках вздулись и посинели, а плечи налились небывалой силой.

- Ладно, вас пропустят. Выделят вам домик и найдут работу для тебя и для твоего брата. Голодать вам не придется. Лекарства вы уже принимали, правильно?

Женщина закивала и тут же подтвердила:

- Принимали, благословенный, принимали. Да продлит Создатель твою жизнь и жизнь всех твоих людей в Каньоне. Мы живы и здоровы, и дал бы Бог жизни моему мужу, - голос женщины осекся, но она тут же овладела собой.

- Мужу твоему я помочь не могу, - довольно резко ответил Саен, - но вас в Каньоне укроем, и мальчика вашего тоже.

Это был длинный день, и к вечеру Птица устала от грязных людей, от множества вранья и хитрости, от больных, упавших духом, разочарованных. От ложных надежд и пустых стремлений.

Саен пропускал в Каньон совсем немного людей. Давал добро семьям с детьми, одиноким женщинам. Всех, кого уличал во вранье - разворачивал и обещал снабдить в дорогу деньгами и едой. Он был неумолим и строг.

Но Птица чувствовала, что и он устал, что людское горе волнует его и лишает покоя и уравновешенности. Злит и раздражает. Только не могла понять - почему. Как будто чужая беда не просто вызывает сопереживание в душе Саена, а зажигает огонь гнева и брезгливости.

Саен злится и брезгует чужим горем. Слезами его просто так не возьмешь - вот что поняла Птица.

Когда, наконец, последние распоряжения были отданы и последний шатер пройден, Саен стянул с рук перчатки и озабоченно глянул на Птицу.

- Не замерзла? - спросил с неожиданной теплотой в голосе.

И Птица облегченно вздохнула, потому что начинала думать, что Саен злиться и на нее тоже, ведь он и ее выручил из беды, приютил и пожалел.

- Все хорошо, - быстро сказала она, хотя холодный ветер порядком успел надуть ей в голову.

- Капюшон надень, уши красные, - велел Саен, - и давай домой. Есть хочу ужасно. Здесь уже развели костры, варят супы в котлах. Я велел воинам лично позаботиться о кормежке здешнего народа. Поехали домой, Птица, мы с тобой заслужили отдых и хорошую еду. Имафа наверняка наготовила чего-то вкусного.

- Думаешь, она приходила?

- Я просил Ежа сбегать за ней. Еж еще ни разу меня не подводил.

Птица слабо улыбнулась и забралась на свою лошадку.

Солнце закатилось за склон горы и принялся накрапывать мелкий дождик. Ветер немного утих, но зато еще на мосту Птица услышала тихий гул бегущей Ануса-Им. А совсем скоро показалась и потемневшая вода, гонящая вперед сухие листья, ветки и бурлящая у высоких валунов.

- Саен, я знаешь что... Я хотела спросить вот что... Можно?

- Уже бы спросила... Что ты хотела?

- Почему ты разрешил мне остаться при этом вашем разговоре с Енном?

Саен оглянулся, поднял брови и пояснил с короткой улыбкой:

- Думаю, что меня немного мучит совесть за то, что постоянно влезаю в твои мысли. А вообще тебе следует все это знать, ты ведь ученица Моуг-Дгана. Так?

Птица не нашлась, что ответить. Хлопнула ресницами и дернула поводья лошади.