Сначала ей снился звон колокольчиков. Не Тханурских - гулких и медленных. Звучали крошечные золотые колокольчики храма Набары, весело и задорно. Перекликались друг с другом, рассыпали золото мелодии в воздухе, и казалось, что пахнет терпкими травами и морской солью.
И, совсем немного, полынью.
Жара окутывала все тело, заставляя сердце биться гораздо чаще. Где-то, совсем близко, били в барабаны жрецы, но их невозможно увидеть. Хотя Птица и так знала, что барабаны высокие, узкие. Они украшены бахромой и оранжевыми бусинами. И на одежде жрецов тоже бахрома и оранжевые бусины.
И оранжевые огни повсюду. Они скакали в такт барабанному ритму, метались, потрескивали, но не могли сдвинуться с места. Каждый огонь - на высокой медной трехногой чаше. Чаши по залу - правильными кругами, и в центре этого круга Птица. Она привязана, она не может пошевелиться. Она хотела бы закричать, но вместо звуков из горла вырывается только шипение.
Ее лодыжки крепко-накрепко привязаны суровой веревкой, ее руки разведены в стороны и на ней совсем нет одежды. Ее голое тело покрывается потом, потому что в храме очень и очень жарко. Проклятые огни пылают так сильно, так яростно, что не хватает воздуха, и все пропахло горечью и страхом. И где-то за огнями, надрываясь, рычит... Рычит Травка!
Птица вскочила, почувствовала под пальцами мягкость спального мешка, тряхнула головой и поняла, что это был всего лишь сон. Навязчивый, странный, дурацкий сон.
Саен спит совсем рядом, и он спокоен. Мальчишки растянулись недалеко от огня, укрылись одним на всех троих одеялом и сопят слажено и тихо. Над головой неровный свод пещеры, прячущий от ветра и снега. Здесь хорошо и уютно, здесь вовсе не чувствуется никакой опасности. Потому можно выкинуть из головы глупые сны и попробовать успокоиться.
Только не выходило что-то. Птица пошевелила ногами и вдруг почувствовала слишком явную боль в лодыжках. Неприятно закололо в коленях, как будто она действительно стояла связанная, и кровь не могла свободно циркулировать в ногах.
Лихорадочно дернувшись, Птица принялась вылезать из мешка. Стянула носки, осмотрела ступни. Ни следочка от веревок, ничего вообще!
Тогда откуда такое явное ощущение боли? Откуда такое странное восприятие реальности? Будто сон - это тоже реальность, и Птице в ней было очень плохо и очень страшно?
Проснулся Саен, подкинул в огонь веток и удивленно посмотрел на Птицу.
- Что-то приснилось?
- Что-то странное... - глухо буркнула Птица.
Она и сама не могла понять - что ей приснилось.
- Набара? - в голосе Саена зазвучала злость.
- Нет. Какие-то огни, колокольчики...
- Пройдет. Так бывает. Иногда снится то, что с чем приходилось встречаться в жизни. Колокольчики храмов, огни и прочие вещи. Не обращай внимание. Иди сюда, ко мне.
Птица натянула обратно носки, обошла спящих братьев и села на край спального мешка Саена. Тот притянул ее, обнял за плечи, пробормотал:
- Замерзла, что ли? Давай ко мне в спальный мешок, рядом со мной будет теплее.
Мешок у Саена был здоровенным и толстенным. Прямо не мешок - а целое вместилище. Птице было неловко, но Саен подвинулся и просто пояснил:
- Хочу чувствовать тебя даже во сне. Нас Аум-Трог подобрался слишком близко, лучше не рисковать. Надо было бы вообще убраться поскорее в Каньон, но есть еще одно дело. Последнее.
- Что за дело? - Птица натянула меховую полость до самого подбородка и блаженно расслабилась в тепле.
- Я уже говорил. Надо встретить сестру мальчиков, Лису.
- Почему ты уверен, что она непременно появится?
- Ко мне приходил тут недавно Натаниэль, Светлый. Он помогает обычно. Вот он и сказал про братьев, которых надо было выкупить. За братьев много молился Знающий в Суэме, и его молитвы были услышаны, и Создатель послал меня. А Натаниэль передал волю Создателя.
- Натаниэль... это не из наших мест имя, что оно может означать?
- Я не знаю. Это имя Хранителя, и мы не можем знать значения их имен. У них, видимо, все по-другому.
- И что тебе сказал Натаниэль?
- Что я непременно должен найти девочку Лису и понять, что задумал Игмаген.
- Ты ведь видел Игмагена совсем недавно?
- Да, я его видел и даже с ним разговаривал. Но времени было слишком мало, и я больше думал о мальчиках. Потому так и не разгадал его задумок.
Саен хмыкнул в темноту и добавил:
- Пусть, дождемся сестру и разберемся.
Пещеру эту Саен нашел глубокой ночью, той самой, в которой пришлось повоевать с магом Насом и его Невидимыми. Она находилась с внутренней стороны скалы, выходящей на Тракт, и заметить ее было довольно непросто, а уж добраться - так и вообще тяжело. Склон в этих местах был довольно крутым, земля буквально забирала вверх, осыпалась под копытами лошадей и приходилось втаскивать за собой животных, цепляясь руками за кусты в тех местах, где не держали ноги.
Но зато когда, наконец, выбрались на крохотную скалистую площадку и нырнули под низкий каменный свод - сразу оценили возможность не мокнуть под ледяным дождем и не трястись от порывов зимнего ветра.
В пещере развели огонь - благо топливо росло тут же, на склоне. Наскоро поужинали и завалились спать. Мальчишкам Саен очень быстро пояснил, в чем все дело.
- Я знаю вашу сестру, доводилось встречаться. Она должна скоро вернуться, и я с радостью передам вас ей. Рабов из вас делать я не собираюсь, храни меня от этого Создатель, - при последних словах Саен тихонько усмехнулся. - И Птица тоже не рабыня, она свободная девушка и она моя помощница. Так что, - он обвел внимательным взглядом всех троих, - если хотите встретиться с Лисой, то ведите себя прилично и держитесь рядом со мной. Понятно?
Дагур недоверчиво сморщился, но один из близнецов, которого звали Лейн (имя Птица, почему-то, угадала сама) тут же ответил:
- Понятно. Только что будет, если тот клятый маг снова нас найдет?
Дайн, сидевший чуть в стороне, длинно шмыгнул носом и буркнул:
- Он нас убьет тогда, вот что...
- Никто вас не убьет, глупые головы. Маг к нам не сунется, в ближайшее время точно не сунется. Невидимых у него сильно поубавилось, да и он понял, что так просто меня не одолеть. Потому можете не переживать, я сумею защитить вас от мага.
- А ты сам тоже маг? - Дайн поддался немного вперед и вперил в Саена настороженный взгляд.
- Я - Знающий.
- Видали мы Знающих... - пробормотал недовольно Дагур.
- Тот, кого мы видали, умер, - Дайн погрустнел и добавил, - он сказал, что Создатель о нас позаботиться, а ему, вроде как, пришло время отправиться в мир Создателя. Пару дней назад он умер.
- Что за Знающий? - не понял Саен.
- Игмаген держал в тюрьме Знающего, - начал рассказывать Дайн, - старика такого, странного. Он все про Создателя рассказывал и кормил нас. Заботился о нас, то есть. И вот, однажды разбудил и сказал, что скоро перейдет к Создателю - то есть умрет. И тогда о нас позаботиться Сам Создатель. Вот так и сказал.
- Он вообще странный был, все ерунду какую-то говорил, - вставил Дагур.
- Ничего не ерунду. Старый он был просто, вот и все. Но зато добрый, - Дайн толкнул ногой Дагура и увернулся от его ладони.
Саен не стал их больше расспрашивать - слишком все устали.
А на следующий день натаскал воды, развел огонь у большой скалы выступающей из пещерной стены - и за этой скалой устроил помывочную. Всех троих мальчишек оттер сам, поливая кружкой - а воду грел в большом казане, в том самом, в котором обычно варили кашу.
Нательную одежду мальчишек сжег на костре и заставил их надеть чистые рубашки а сверху - шерстяные кафтанчики. Отмытые братья уселись поближе к огню, и Дагур все ворчал, что мыться в такую холодину - страшная глупость, и так поступают только дураки.
Саен его не слушал. Велел помыться Птице, а после и сам себя привел в порядок.
А когда с мытьем было покончено, и грязная одежда превратилась в пепел, оставив в пещере запах горелой шерсти - принялся не спеша месить тесто на лепешки. Достал из седельных сумок мед, купленный недавно в Тхануре, понюхал его несколько раз и заметил:
- Не самый лучший медок, это да. Но сейчас все равно пойдет. Эй, мальцы, вы лепешки с медом едите?
- Кто ж их не ест? - весело сверкнул зубами один из близнецов.
- Мы не мальцы, - хмыкнул Дагур и запустил пятерню во все еще влажные волосы.
- Значит, сейчас поедим, - нараспев протянул Саен и хлопнул первую лепешку на сковородку.
Жарил он на сале, и Птица, разглядывая подрумяненные бока лепешек, чувствовала, что смогла бы свинью целую слопать.
После они ели, а Саен все жарил и жарил. Мальчишки жевали без остановок, облизывали пальцы, пихались и придвигались поближе к огню.
Птица тоже ела. Она согрелась, разомлела, и ей совсем не хотелось никуда ехать. Сейчас бы развалиться у костерка и лежать себе да лежать. Может, даже поспать чуток.
И Саен тут же распорядился:
- Сегодня никуда не поедем. И завтра тоже. Поживем в этой пещерке пока сестра ваша не вернется. Тут нам спокойно будет, тепло и удобно. Что скажете, парни?
- Так откуда ты узнаешь, что сестра приехала? Она, небось, в Тханур сразу сунется... - Дагур быстро глянул на Саена и сунул в рот очередной кусок лепешки.
- Я узнаю, - в голосе хозяина не звучало ни капли сомнения.
Вечером Саен, прихватив Птицу, съездил в ближайшую деревеньку, велев братьям сидеть тихо и не высовываться.
- Привезу молока, хлеба. Может, яблок и овощей, - пояснил он. - И Птицу свою с собой возьму. А вы сидите как мыши, если не хотите повторения вчерашнего. Сидите и молитесь Создателю. Ясно?
Братья заверили, что им совсем все ясно, и переживать не стоит.
Поездка в деревню оказалась быстрой и удачной. И молока, и сметаны раздобыли. Немного фасоли, лука, сала. Когда вернулись - обнаружили всех троих мальчишек спящими. И Саен, перешагивая через них и склоняясь над остывшими углями, заметил:
- По-крайней мере спящие дети не доставляют хлопот. Верно, Птица?
Той ночью и приснился странный сон, в котором и страшного, вроде бы, ничего не было. И в то же время от беспокойства Птица еще долго не могла уснуть.
- Что ты возишься? - тихо спросил ее Саен.
Он сидел совсем рядом и щурился, глядя на огонь. Тепло от его тела казалось таким родным и уютным, что хотелось прижаться и лежать до самого утра. Или до следующего вечера...
- Сколько мы еще будем здесь? Думаешь, сестра мальчиков не скоро появится?
- Нам надо обязательно ее дождаться. Она наверняка знает, что затеял Праведный Отец.
Саен наклонился через Птицу, подбросил в огонь еще пару поленьев, после заметил совсем тихо:
- Что ему могло понадобиться в Суэме, как думаешь?
Птица никак не думала. Вообще об этом не думала. Потому брякнула первое, что пришло в голову:
- Может, лекарство от красной лихорадки?
- Ему оно не нужно. Деревни он сжигает. А себя он может обезопасить с помощью Невидимых. Игмаген такие штуки должен уметь делать, он же маг.
- А что еще есть в Суэме?
- Технологии. Самое главное, что есть в Суэме - это еда и технологии. Продукты Игмагену не нужны, он не голодает. Да и если бы посылал за ними - то уж точно не сопливую девчонку. Технологии Лиса не сможет раздобыть, суэмцы их тщательно берегут. Да и мозгов у Игмагена не хватит разобрать суэмские надписи. Что же все-таки Праведному Отцу надо от Суэмы?
- Может, человек? Может, Лиса должна была с кем-то встретиться.
Саен посмотрел на Птицу, поднял брови и тихо выдохнул:
- Молодчина, Птица. Ты действительно молодчина. Конечно, только человек. Определенный человек нужен был Игмагену, и он послал за ним девчонку. Только остается понять - почему суэмец должен был поверить Лисе и поехать вместе с ней. Непростая задачка, да?
- Что сейчас гадать? Встретим Лису, и она сама все расскажет.
Птица завозилась, устраиваясь поудобнее, и заметила:
- А Натаниэль не знает, что задумал Игмаген? Он мог бы подсказать.
- Натаниэль и подсказывает. Но некоторые вещи мы должны понять сами...
Утро пришло туманное и холодное. Просто ледяное утро. Сырой ветер носился над склонами, как бешенный конь, заставляя ежится и отворачивать лицо. Хотелось вспомнить всех зменграхов и проклясть их как следует вместе с взбесившимся ветром и бьющим прямо в лицо дождем. В этих местах когда-нибудь вообще бывает тепло? Или всегда так - дождь, ветер, слякоть и стужа?
Вцепившись рукой в кривой ствол облетевшего кизила, Птица проворно поднялась повыше и принялась собирать сучья, что снесло ночью с деревьев. Саен, конечно, нарубил достаточно дров, но и мелочь тоже пригодиться. В такую погоду только и спасения - что у огня.
Наклонившись за очередной сухой веткой, Птица вдруг заметила что-то странное в редкой, жухлой траве. Как будто что-то блеснуло, маленькое, крошечное. Птица раздвинула стебли и увидела бубенчик. Кругленький, не больше ногтя мизинца. С тоненькой петелькой вверху. Такие бубенчики привязывали к храмовым лентам в Линне, чтобы они своим легким звоном напоминали о людских молитвах. Откуда он взялся на этом склоне?
Птица подобрала его, подержала на ладони. Золотой бубенчик. Значит, его потерял состоятельный человек. Только люди с деньгами могли заказывать на памятные ленты золотые бубенчики. Оглянувшись, Птица вдруг увидела еще один. А чуть дальше и выше - еще.
Кто же это растерял добро? Эти штуки считались священными, и просто так никогда не валялись. Что случилось?
Птица потрясла ладонью и прислушалась к тихому звону. Еще раз, еще. Звук завораживал. Чудился шум прибоя, запах дынь, людской гомон и крик чаек. Вспоминался Линн - теплый, ясный, веселый. Говорливая мама Мабуса, крупные красные бусины у нее на груди. Ее привычка распоряжаться громким, глубоким голосом.
Видения прошлого вставали перед Птицей один за одним. Вот они трясутся от страха в своей хижине - Еж, Птица и равнодушная ко всему Травка. Вот малышка падает в припадке на пол, скрипит зубами, бьется головой и рычит время от времени. Рычит так жутко, так страшно...
Точно так же рычит, как рычала когда-то в храме, когда была привязана к деревянному кругу. А на круге - особые знаки. Птица не понимает знаков, ей страшно, она умоляет отпустить ее. А у жреца на голове череп зменграха, и острые зубы находятся над самыми глазами. Он приближается, и в руках у него...
Птица закричала, затрясла ладонью, выкидывая бубенцы на землю. Замотала головой. Что-то страшное в тот день поселилось внутри, что-то жуткое, пугающее, не дающее покоя. И это что-то принес для Птицы страшный жрец с черепом зменграха на голове.