Я был уже избалован местами злачными к моменту моего вояжа. Годы, проведенные в около культурном пространстве, наложили свой циничный отпечаток на мое восприятие «кабака». Поэтому я как-то непонятно воспринял предупреждение о том, что вечером мы поедем на крутую тусовку «в наш клуб». При этом сделалось ударение на последних словах. Что заставило меня обратить на это внимание и спросить:

– Ты имеешь в виду, что мы пойдем в какое-то особенное место?

– Наше движение набирает силу, и сегодня в Москве уже есть пару гей клубов. Правда, нелегальные, поэтому они еще не имеют возможности громко рекламировать себя, все-таки законы социализма имеют статью в своем уголовном кодексе и их никто не отменял, но не за горами смена всего режима и тогда мы сможем вздохнуть полной грудью!

– Я не очень понял. – удивился я. – Что ты имеешь в виду? Какая смена и какого режима?

– Мы живем во время глобальных перемен, мой мальчик! – Эдик покачал головой с очень серьезным видом. – Цени это редкое время, выпавшее на твою долю! Только ты не должен ни кому рассказывать о том, что я тебе буду говорить, или что ты увидишь, потому что это очень секретные материалы, то, что будет происходить вокруг! В том числе и закрытые, необычные знания и ощущения! Очень скоро социализм тихо сдохнет к чертовой матери, мой мальчик, и мы получим полную свободу! Вот тогда можно будет и показывать, и рассказывать все!!! Ура!

– Как это сдохнет? А как же Горбачев? Его куда? – у меня сделались круглые, как у Чебурашки глаза! Я увидел свое отражение в зеркале за спиной у Эдика и удивился тому, как я удивился!

– А его просто уберут. Совсем. Не сегодня – завтра будет переворот, только тихий. Соберутся тихонечко несколько важных персон и развалят этот Советский Союз навсегда! Скоро сам услышишь. Сейчас у некоторых этих важных персон, которые имеют виды на эту страну, стоят новые задачи. После смерти Черненко на пленуме избрали Горбачева. Ты в курсе. А это очень далеко идущие планы моих друзей, к которым я имею непосредственное отношение. Избрание молодого, энергичного лидера опосредованно отражает стремление всего общества и правящей элиты к давно назревшим переменам. Проработанного плана реформирования у Горбачева и его единомышленников вначале не было, а у нас уже был! Мы его и предложили! Их тут же объединило желание разгрести накопившиеся «завалы», преодолеть стагнацию, придать динамизм всей построенной системе, только в нужную для нас сторону! Ускорить социально-экономическое развитие всей страны. Осуществить это предполагалось путем перегруппировки и концентрации сил и средств на главных направлениях развития. Мы даже название подсказали! Это будет ПЕРЕСТРОЙКА! – казенным голосом, как при докладе, сообщал мне Эдик.

Я сел на стул и задумался, пытаясь переварить информацию. Еще в Ялте я подспудно чувствовал перемены, но когда и какие они будут, не знал. Все давно говорило, что изменения близко. Даже певцы в ожидании этих перемен пели песни об этом! Да! Например, Цой! Эта революция ожидания должна была произойти!

– Да. Революция ожидания взорвет весь мир! – прокомментировал я свою мысль.

– Как ты сказал? Революция ожидания? Умница! А мы не могли найти названия тому, что происходит! Точно! Революция ожидания! Вот за это и будем пить сегодня вечером!

Ехали совсем ничего. От бульваров с тыла магазина «Армения», с поворотом на улицу Горького, разворотом у памятника Дзержинскому и заездом снизу на улицу Пушкинская. Я понял маршрут, но не понял, почему такими зигзагами? Потому что можно было пройтись пешком. Мимо кинотеатра «Пушкинский», потом еще пять минут по бульварам и пришли во дворы какого-то заброшенного особняка. То есть, не успели погрузить свои тела в шикарную машину, марки которой я даже не знал, обитую изнутри натуральной белой кожей, что чувствовалось по запаху, и говорило мне, что машина очень дорогая и совсем новая, как уже и приехали.

Особняк производил неприятное впечатление. Из машины выгрузились все четыре человека, кроме водителя, и пошли к старым, разломанным дверям. Машина уехала.

– А кто нас заберет отсюда? – удивился я. – Никаких машин не видать. Как будто мы одни – я вдруг чего-то испугался. Как будто меня действительно привезли сюда специально и будут убивать.

– Это для конспирации нет машин, но они стоят все в соседнем дворе. Не бойся, нас не потеряют – сказал Эдик, нежно поцеловал меня в щеку, приобнял за плечи и повел за собой, а я, как тварь бессловесная, потащился следом.

Кругом стояла гнетущая тишина, если не прислушиваться к редким, ночным машинам на Содовом кольце, и только в стороне шарахались какие-то тени. Я опять немного струсил, и все-таки решил спросить:

– А это там не грабители случайно напополам с убийцами шарахаются?

– А это там наша охрана. Точнее охрана заведения. – сказал мордоворот, который ехал в нашей машине справа от меня и сопел всю дорогу, как будто у него был гайморит. Он напоминал по своей конструкции пластикового солдата американской армии. Второй, который ехал слева, от него не отставал.

Мы двинулись к старым дверям и, как в сказке про «Сезам», они открылись прямо перед нашим носом. За дверью стоял двоюродный брат наших красавчиков, и молча указал, куда нам двигаться.

Шли по пыльным, заброшенным комнатам, с давно сломанной мебелью. Потом спускались в темный подвал, освященной одной единственной, пыльной лампочкой на шнуре, обходя ее сбоку, чтобы не тюкнуться лбом. Потом нам открывали еще пару дверей в такие же пыльные и мрачные комнаты, и вдруг за следующими дверьми на нас нахлынул дикий звук роковой музыки на всю катушку! Грохот стоял такой, что забивало уши! Там колыхалось море голов, которое качалось в такт музыке. Все они танцевали в заданном ритме и закатывали глаза от кайфа. Я понял, что все они действительно были под «кайфом».

Мы протолкались через толпу и прошли в отдельный кабинет, или не кабинет, не поймешь что, потому что без дверей. Проем был завешен бамбуковыми шторками, на которых кто-то для смеха нарисовал Кремль. Полумрак в комнате не позволял видеть, что там внутри, а изнутри было видно все, что творилось снаружи. Вся подпрыгивающая в ритме толпа.

Мы были первыми, но следом, как по мановению волшебной палочки в комнату стал прибывать разномастный народ, бренча бамбуком. Мы уселись в центре огромного, мягкого дивана полукругом, как хозяева! На этом диване могло поместиться, как минимум пятнадцать человек, а набилось к полуночи, наверное, тридцать. Часть прибывала уже или под «кайфом», или под градусом, поэтому вела себя шумно и очень возбужденно, что не помешало им тут же набрасываться на напитки и еду. Я понимал почему. Если ты курнул, то в тебе просыпается такой зверский аппетит, готовый заставить проглотить не просто много, а очень много пищи, точнее целого зажаренного быка или барана!

Эдик положил свою руку мне на ногу, показывая этим, «кто в доме хозяин». Мнебыло не очень приятно, такая открытая демонстрация моей принадлежности ему, но я никого не знал в его компании, и мне было все равно. Только в душе поскребло неприятно…

Он стал знакомить меня с этими «сливками общества», как отрекомендовал мне их Эдик. Что в них было от «сливок» я не очень понял. Ну, люди, ну, разномастно и очень крикливо одетые, ну, прически у них странные и по тем временам даже непонятные, с хвостиками и выбритыми вокруг ушей волосами. Ну, косметика такая, что если встретишь на улице – грохнешься в глубокий обморок. У девиц глаза подведены черными кругами, волосы выкрашены разноцветной краской, а у некоторых снопиками закручены концы и тоже выкрашены в три слоя, отчего похожи они были на аборигенов с Каймановых или еще каких островов.

Привыкнув к мраку, я стал рассматривать саму комнату, потому что движение народа в ней было любопытным для меня и непонятным. Часть входила снаружи, часть убегало танцевать, часть не убегала, но куда-то пропадала. Я только теперь понял куда. Во всех трех стенках были двери, и пока я не повертел головой, их бы не увидел, потому, что они были за моей спиной и по бокам. Только тогда я понял, что это отдельные комнаты с кроватями, когда из одной из них вышла пара молодых мужчин и, целуясь открыто, уселась к нам на диван, а дверь так и осталась приоткрытой, раскрывая свою тайну мятых простыней. Вот как! Это была «комната свиданий», как я назвал бы ее, на старинный манер времен А.И. Куприна!

Тут же в комнату юркнули две не размыкавшие своих объятий, лизавшиеся девицы, и дверь закрылась. Теперь я понял, чем я буду развлекаться сегодня ночью. Я буду за ними всеми подсматривать, пока Эдик гладит мою коленку, проводя рукой повыше и периодически щекоча мои яички и кое-что другое. Наверное, его не тянуло на общественные простыни, потому что квартира, которую он снял для меня, была трехкомнатной, с большой спальней в стиле «А Ля Людовик», с лепниной, позолотой и даже балдахином над головой. Эдик так соскучился по моему телу, что прямо из аэропорта затащил меня в кровать, по дороге в комнатах сдергивая с меня одежду, а я ему помогал….

При этом сказать, чтобы я был против, так нет! Меня тоже сильно тянуло в этот разврат. Так сильно, что уже по дороге из аэропорта я был весь вздрюченный и заведенный! Эта близость, которая вот-вот должна была произойти, действительно была для меня очень желанной! Я даже удивлялся сам про себя, до какой степени меня возбуждала скорая наша близость! Все мои волосики на теле встали дыбом, как на загривке у злой собаки. Я его тоже очень хотел….

Сейчас я сидел около своего покровителя, и мне опять были приятны его прикосновения. Наверное, на меня стала действовать всеобщая распущенность и флер, летающий в воздухе. Как будто весь воздух был пропитан общим развратом. Публика косила на нас глазом, и было понятно, что всех очень интересовало мое появление около Эдика. Наверное, я не первый и далеко не последний, которые появлялся в этой же роли. Мне стало очень любопытно. Хотелось у кого-нибудь спросить, но у кого? Случай подвернулся сразу и неожиданно для меня, как будто я его заказывал специально.

Эдик переговорил с соседом, сидящим с другой стороны от него, встал с дивана, следом за соседом и потащил меня в одну из комнат. Я понял. Он хотел быть втроем, как тогда, в Ялте, в бане. Но оказалось, что это были «деловые переговоры». Мы уселись на кровать, а незнакомый, молодой мужчина, придвинул кресло напротив и погрузил в него зад с вопросом на лице. Он был достаточно красив, для мужчины. Я внутренне приготовился к тому, что нужно будет отвечать симпатией на его ласки и поцелуи, но все оказалось совсем не так.

– Вот. Знакомьтесь. Вы теперь вместе будете работать, поэтому я вас сейчас оставлю, пойду для вида, потусуюсь с девочками, а ты, Вовик, введи Славу в курс дела. Давай! – выдал Эдик, встал с кровати и ушел.

– Значит так. – Вовик тоже встал из кресла и стал ходить вдоль окна у меня за спиной с выражением училки старших классов, отражаясь в стекле резного буфета. – Мы, типа, организация. Только не совсем легальная. Мы обслуживаем очень богатых и высокопоставленных клиентов. У каждого из нас свое место в общем деле. Эдик сказал мне, что ты будешь заниматься девочками, но в основном мальчиками. Будешь, если так можно назвать, поставлять «живой товар».

– Как это – поставлять и куда? – удивился я и пересел в кресло, чтобы лучше его видеть.

– Кому куда нужно будет, вот туда и будешь подвозить. Может нужно будет в баню или на виллу или в особняк на тусню. Куда закажут. Ты же этим уже занимался в Ялте?

– Но…, я же плохо знаю Москву, и никого из нужного народа вообще не знаю. Где я буду брать этих мальчиков и девочек? – удивился я.

– Мы с тобой проедемся по всем злачным местам, и я тебя познакомлю с нужными людьми. Не может же Эдик сам объезжать эти злачные места и собирать клиентов для развлекух. Для этого и нужны мы. У тебя будет машина и охрана. Бояться нечего. Радоваться должен! Тебя так приблизили и сразу в дело определили! Повезло. Я пробивался наверх несколько лет, а ты не успел приехать и сразу в дамки! Завтра я приеду к концу дня, заберу, и мы будем вводить тебя в дело. Все. Пока. Ты можешь еще посидеть рядом, потрепаться, как будто у нас чего было, потому, что я тоже посижу, но меня зады не интересуют. Я баб люблю-и завалился на кровать.

Я сидел в кресле и смотрел на Вовика. До меня с трудом доходило, что только что произошло! Это до чего это я сейчас опускался? До сутенера или до кого? Боже мой! Ужас-то какой! И что делать? Сразу улететь, пока я не погрузился в это болото? Но как это сделать? Что я скажу Эдику? Скажу, что меня это все не устраивает? Но тогда нужно будет вернуть аванс, который я оставил маме и Люське с дочкой? А на что я куплю билет? Просто уйти в никуда? В никуда – это на улицу? И что я там буду делать, на этой улице? Торговать своим телом или опять пойти в кино? Но сейчас кино все встало и там я вряд ли нужен кому-нибудь. Значит, даже на билет нужно заработать только на панели? Говорят, что гомики торгуют собой в скверике около Большого театра. Придется в этот скверик двигать, что ли? Но, даже все мои вещи в квартире у Эдика и паспорт тоже там. А вдруг менты? А я даже без документов. Да….

Я смотрел на Вовика, на его симпатичную, но очень мало охваченную интеллектом, морду. Вовик лежал на спине, на кровати, руки под головой и пялился в потолок. Мне даже показалось, что он в уме считает минуты, нужные для нормального интима, а когда будильник в его голове прозвенел, он встал и направился к двери.

– Ну, все. Давай до завтра. – и вышел.

Не успел Вовик выйти из комнаты, как в двери нарисовалась девица на здоровенных платформах и в очень смешной юбке колокольчиком, который носили раньше наши бабушки, да еще и выкрашена в чернильные кляксы. Смешно! Она была не просто накрашена, а очень сильно накрашена, особенно вокруг глаз, и только в одном ухе у нее красовалось сразу несколько колечек, и длинная серьга. Она воровато выглянула за дверь и тихо ее прикрыла, а потом закрыла на ключ, который торчал в двери с этой стороны.

– Я хочу тебе кое-что рассказать. Только ты никому. Обещай мне! – девица плюхнулась на кровать, где только что лежал Вовик. – Ты что, только приехал? Тогда лучше отсюда уезжай! Сразу! Это страшные люди! Страшные! Они мою подругу убили! Вали отсюда быстрей! Они не просто убийцы, они безжалостные изверги, они сволочи!

И сразу же бросилась к двери, как будто что-то услыхала, открыла ее и уперлась в грудь Эдику, который стоял с той стороны. Девица оглянулась на меня с мольбой в глазах и натянуто улыбнулась. Эдик взял девицу за ухо и повел обратно к кровати.

– И о чем это вы тут шептались? – спросил Эдик, очень злым глазом уставившись очень близко в лицо девицы и сделав подозрительный вид.

– Да… я его хотела, а он меня послал. – сморщившись от боли, выдавила она.

– Это правда? – спросил у меня Эдик нежным голосом и отпустил ухо девицы.

В моей голове на бешеной скорости пронеслись и вопросы и ответы. Я не знал, что делать? Я не хотел врать Эдику, но и девицу мне было жалко от всей души. Не додумав до конца ответ, мой язык сам по себе, без запроса в мозговой центр, вдруг брякнул:

– Я не люблю девушек, и ваши предложения попали не по адресу. Она действительно мне предлагала интим, но я отказался. – и сделал невинные глаза. Мой язык отреагировал правильно! Не мог же я озвучить какие-то дикие слова про убийства, и безжалостных, страшных людей.

Девица тут же быстро ретировалась вон, бросила мне благодарный взгляд через плечо и выскочила, громко хлопнув дверью. А я сидел на кровати и дурак дураком крутил головой в разные стороны, прибитый информацией и обращением Эдика с этой девицей. Что это было, я не понял? Или ревность или борьба за сохранение «страшной военной тайны»? Больше было похоже на последнее.

«Кажется, я действительно вляпался в какое-то дерьмо! – замелькали в голове дикие мысли. – И что теперь будет»?

Там начался винегрет от информации, причем разноцветный! Мне стало страшновато. А что если действительно они способны на убийство, когда я начну отказываться? Какая-то дикая организация, в которой мне уже место приготовлено! Ужас. Или лучше в самом начале сбежать отсюда при первой же возможности. Нужно вернуться на съемную квартиру и сразу же спрятать свой паспорт, пока он еще у меня.

– Чего испугался? – Эдик сел рядом со мной на кровати и обнял за плечи. – Ты не бойся. Рядом со мной тебе никогда ничего не может грозить. Никогда! Понял? А то, я смотрю, сразу весь задумчивый стал и вид зажатый и перепуганный. Это тебе девица что-то сказала или это Вовик себя вел хреново? Так я его накажу! Только скажи!

– Никто ничего мне действительно не сделал. Просто я к девушкам своеобразно отношусь, а она влетела и давай юбки задирать. Вот я и испугался.

– Что не устоишь? Да? – Эдик прищурил один глаз.

– Что мне станет так противно, и я блевону. – огрызнулся я.

– Прикинь! А я женат! И тоже приходится каждый вечер что-то придумывать, типа, устал, голова болит, потому, что противно к ней прикасаться! Хотя она у меня и молодая и красивая. Модель, между прочим! Любовника себе, что ли, завела бы! Я бы глаза закрывал на это дело. Честное слово! Я вот тебя люблю. Честно! Влюбился! Эти твои глаза с поволокой и пухлые губы сводят меня с ума… – и стал меня целовать…, а я стал тут же покрываться мурашками желания…. Может я уже тоже стал в него влюбляться…?

Когда мы через некоторое время вышли в обнимку из комнаты свиданий, народ понимающе посмотрел на нас, и каждый ухмыльнулся по-своему. Я это засек, и решил сам себя отвлечь от таких понимающих физиомордий. Я решил пройтись в скачущей толпе и сам тряхнуть своими мышцами в диком танце.

Эх! Знай, наших!!!

Зал меня поразил. Эта гремящая музыка, эти разноцветные блики и по толпе, и по потолку, мелькающие в глазах. Они выхватывали их толпы разинутые в экстазе рты, мелькаюшие длинные волосы обеих полов, дергающиеся тела так, что это напоминало картины Брейгеля или Босха и ужасало своей похожесть на «Корабль дураков». Правда, тонущие идиоты были сумасшедшими, а эти идиоты были или ширнутыми, или обкуренными, или толпа была под еще каким-нибудь «кайфом». Она была совсем отмороженная. От момента, когда мы вошли в зал, до момента, когда я вышел из комнаты, прошло всего почти час. За час все кардинально изменилось. Они все были не просто «готовые», а окончательно потерявшие человеческий облик.

Закатив глаза до белых белков и пуская слюни, молодежь дергалась в непонятных конвульсиях. Я боялся, что они начнут натурально падать на пол. И действительно, недалеко от меня одна из девиц грохнулась об пол. Охранники быстренько подхватили ее под руки и унесли с «поля боя».

Это было ужасно! Точно так же ужасно, как и у меня на душе. Там тоже все конвульсивно дергалось и подпрыгивало. Я не понимал сам себя. С одной стороны мне было противно от всего происходящего, а с другой, мне нравились нежности, которые я получал от Эдика. Ужас какой-то!

Я вписался в толпу и тоже стал дергаться, потому что танцем это назвать было невозможно. Мне хотелось через мои конвульсии выбросить из себя мерзопакостное настроение. Настроение, граничащее с психозом. Мне хотелось так затрястись всем моим телом и всеми моими нутрами, чтобы даже мои кишки затряслись, выскочили из меня и брякнулись на пол, а потом по ним вся эта толпа скакала и размешивала их с грязью, размазывая по полу и меня бы вырвало на эту мешанину от наполнявшей меня гадости….

Я трясся и дергался как заведенный клоун и хотел только одного, чтобы все, что я только что услыхал и от Вовика, и от девицы, и от Эдика, оказалось бредом и неправдой. Чтобы эти мысли и слова покинули мою голову и оказались шуткой или розыгрышем.

Какая-то девица развернулась ко мне спиной и пристроилась впереди, пытаясь тереться своим задом об мой живот, и согнувшись, для этого, буквой Г. Меня чуть действительно не вытошнило! Только что я имел совсем другие отношения. Ласковые и нежные, понимающие мое тело руки и сладко целующие губы, а тут был прямой и мерзкий телесный намек, от которого становилось противно…. Вот же умеет, гад, расшевелить меня…. Но…лучше бы он этого не делал так ласково…

«Зачем я приехал сюда? Зачем? – крутилось в голове. – Как мне теперь сбежать отсюда как можно дальше? Во-первых, уж очень приятны мне все эти сексуальные примочки, и это страшно! Во-вторых, эта девица с серьгами тоже как бы подтвердила мои подозрения, что вокруг меня все не очень чисто и просто! И это еще страшнее!!! С Эдиком все понятно. Он решил убить сразу двух зайцев. Использовать молодого мужика, то есть меня, по прямому сексуальному, голубому назначению, раз ему это нравится и заодно пускай, идиот, на меня пашет на халяву! А я-то что? Неужели мне действительно так до невозможности приятно, что я этот секс разменяю на семью и мою дочурку, которую я вырастил сам, своими собственными руками?

Нет! Если честно, то я ловил от этого секса самый настоящий кайф, которого не получал от Люськи. Хотя, с другой стороны, мы и поженились-то не по любви, а так, потому что наступило такое время, собирать камни….

А на самом деле не нужно было мне на Люське жениться. Пустое время провождение. Единственная радость – моя дочурка! «Которую ты бросил, сволочь, и помчался в Москву за чужими мудями!!! – огрызнулась моя совесть.

– Ну, да. Бросил. Все-таки нужно, наверное, возвращаться домой, в Ялту. Что мне делать в совсем чужом городе? Попытаюсь слинять по-тихому….