Дверь никто не открывал пять дней. В окошко подавали отварную бурду, которую Таня «потребляла», после чего оно закрывалось, и наступала тишина.

На шестой день дверь с лязгом открылась и худощавая женщина, в погонах и военном обмундировании, не глядя на нее, а куда-то в угол, крикнула:

– На выход!

– С вещами? – спросила Таня.

– Ишь! Размечталась. Просто на выход! – и пошла вперед. Таня вышла и пошла следом.

Ее привели в кабинет. Это был уже другой кабинет. В нем сидели два человека. Они тоже были уже другие. Ни родинки, ни волосатого музыканта с усами не было. За столом сидели два настоящих чиновника, которых она в последнее время видела толпами у себя в лаборатории. Только без накинутых на пиджаки белых халатов.

– Присаживайтесь. – пододвинул к ней один из пиджаков стул. Он был не прикручен к полу. Просто стул. Таня пристроилась на уголок и уставилась с вопросом во взгляде на среднюю пуговицу пиджака. Эти двое молча рассматривали ее, Таня видела это боковым зрением, а Таня – пуговицу. Она уже не пугалась их. Она твердо знала, что ни в чем не виновата, точно так же как и двое ее мужчин, Саша и Феликс. Она так решила.

– Нуу! Как вы себя чувствуете? – сделав участливое лицо, спросил второй пиджак, на которого Таня глянула исподлобья. – Вам было удобно в камере?

«Значит комната, в которой я была, называется камера. Понятно.» – удивилась Таня.

– Да, уж. Очень красивая комната. Со всеми удобствами. Кровать очень большая и мягкая. А главное, в номере так тепло! Замечательная комната. У меня даже появилось время подумать о моей работе. Потому что на работе времени никогда не хватает.

– Ну, вот и замечательно. Сегодня мы вас в другую камеру переведем, там вам будет удобнее. Там с вами будет сокамерница. Не так скучно. Согласны? А сейчас мы вам зададим пару вопросом. Вы согласны нам ответить?

– Если вы опять будете спрашивать всякую глупость, то нет. Я все поняла. Кто-то вам написал анонимку, вы в ней разберетесь и нас отпустите. Я согласна еще побыть в вашей камере, но дождаться полного расследования. Я так думаю, что в цивилизованном обществе людей просто так не держат, а предъявляют обвинение и озвучивают дело, из-за которого произошел арест. Так я понимаю? Или вы, как в тридцать седьмом году, начнете бить беременную женщину и выколачивать из меня какие-то признания.

– Татьяна Евгеньевна. Что же вы нам сразу не сообщили, что вы ждете ребенка! Мы бы сразу поместили вас в приличную камеру. Вы нас поймите. Даже в тюрьме есть свои правила. Нужно было произвести ваш медосмотр, завести на вас карточку, снять отпечатки пальцев, вы должны были пройти душевую камеру, вам должны были выдать матрац, белье, необходимые вещи, а вы упали в обморок, и пришлось вас помещать в камеру без всякой санобработки.

– Да. Я понимаю. Я все понимаю. Именно поэтому пять дней вы ремонтировали ваш душ, а врачи были заняты на уборке картофеля, ой, извините, сейчас же весна. Значит, на майском субботнике!

– Не надо так иронизировать. Вы же здесь не для отдыха сидите. Вы сидите, чтобы вспомнить все, что происходило в вашей лаборатории в последнее время. Мы будем повторяться, но нас все так же интересует и спирт, и история с Афганистаном. Вы что-нибудь вспомнили? Не может быть, чтобы ваш муж не поделился с вами своими тайнами. Ну? Что вы нам скажете.

– А скажу я вам следующее. Я ни в какие ваши инсинуации не верю. Не верю, что мой Саша и Феликс Иванович способны на какие-то закулисные игры. Я в это не верю! Я об этом ничего не знаю и я об этом говорить с вами не собираюсь! Можете расценивать мои слова, как хотите, но я с вами разговаривать не буду до тех пор, пока вы не разберетесь в этом обмане и не принесете мне извинения, отпуская домой. До свидания.

Таня выпалила всю свою речь громко и одним предложением, а сама внутри себя ее испугалась. Ей показалось, что это не она сейчас говорила, а ОН. Ангел! Она сама никогда бы на такое не решилась. Время детского садика с лидерскими замашками давно прошло, а современная жизнь утоптала Таню и усадила за микроскоп, со всеми вытекающими оттуда последствиями. И получилась сегодня из нее девочка из очень благополучной семьи, выросшая в любви и холе, никогда не повышавшая голос и не представлявшая самой себе грубость ни под каким видом.

И вдруг вот сейчас она вся ощетинилась и возразила громко и без всякой боязни! Таня поняла, что, во-первых, в ней наконец-то проснулся ее Лидер, а во вторых это еще и Голос Ее Крови заговорил в ней. Голос именно Ее Крови. Точнее, это ОН, ее Ангел Хранитель, родил в ней и бесстрашие, и способность дать отпор этим страшным людям в костюмах. Значит, он все такие есть!!!

Вот тогда она точно почувствовала свою внутреннюю силу Лидера и совсем перестала бояться, а гордо уставилась им прямо в лица, переводя взгляд с одного на другого.

Оба мужчины молча посмотрели на нее и даже, как показалось Тане, опешили. Они не знали, что ответить.

– Так. Отведите меня обратно в эту вашу камеру. Я устала и хочу отдохнуть. Еще не мешало бы принять ваш душ. – Таня встала и пошла также гордо, как и говорила, прямо к двери. – Откройте.

Камера, куда ее привели после душа, снабдив большим матрацем, подушкой, одеялом и постельным бельем, оказалась больше предыдущей, светлой и обжитой. Там стояли три железные кровати, справа унитаз, совершенно настоящий, современный, с крышкой, слева тумбочка, над ней полка, на которой оказалась Танина миска с кружкой, ложкой и ее сумка с вещами на одной из кроватей. На другой кровати сидела невысокая, худощавая женщина и болтала ногами.

Она тут же бросилась помогать. Они вместе расстелили матрац, застелили сверху простынями и одеялом, Таня уселась на него и тоже стала болтать ногами. И вдруг ей даже показалось, что она почти дома.

А потом был разговор с сокамерницей, из которого Таня выяснила, что сидит она сейчас в тюрьме Лефортово, в которой сидят только государственные преступники и шпионы. Что окошко для каши называется кормушка, а окошко под потолком решка. Оказалось, что она не имеет права сидеть в ней, потому что не подписывала никаких бумаг и ей не предъявили никакого обвинения. То есть она сидела здесь «инкогнито».

Вот тут-то Таня и испугалась ни на жизнь, а на смерть! Значит, в нашей Родной Стране можно было просто так поднять с кровати людей посреди ночи, привезти в тюрьму и держать в ней без суда и следствия сколько хочешь? Значит, можно их здесь и похоронить? То есть забыть здесь навсегда? Какой ужас!

Она сидела на кровати, которая называлось, оказывается, шконка, но была застелена мягким матрацем и даже имела одеяло и тихо паниковала. Наверное, нужно было спросить свою кровь, что же это такое? А ее соседка, которую звали Валя, как ни в чем не бывало, завалилась на шконку и стала читать книгу, потому что Таня резко прекратила разговаривать, переваривая шокирующую информацию, и с трудом понимая ее.

Тогда Таня тоже улеглась на шконку и стала расслабляться, попытавшись почувствовать внутри себя свою Кровь. Она читала в литературе, что можно войти в транс, и так расслабиться, что даже выйти из своего тела, а потом путешествовать в Космосе и получить там ответы на свои вопросы! Но как это делается, она не знала.

Сейчас ей просто необходимо было что-то сделать, заявить о себе, иначе паника была неминуема! Она четко почувствовала угрозу своей сущности. Своему человеческому Я! Что-то происходило неправильно! Какой-то тихий ужас подкрадывался к ее сердцу снизу, отчего оно сжималось, и пульсировала рывками и нервно. Может быть именно сейчас, в эту минуту, решался какой-то важный для всех них вопрос? Может быть, сегодня их отпустят домой? Или что-то более важное? Может их сегодня поведут на расстрел? Хотя в наше время просто так этого не делают? Или делают?

Волосы на ней встали дыбом, и по телу прошелся озноб. Ей по-настоящему стало очень, точнее совсем страшно. Даже жутко до состояния замерзания ее Крови! Она лежала без движений и пыталась внутри себя сама успокоиться. Она спрашивала свою Кровь, что происходит и не получала ответа, только ужас внутри себя, который подсказывал, что все вокруг очень плохо. Вот тогда она и почувствовала, где находится ее Душа, потому что ее сжал настоящий спазм. Прямо над «тещиной дорожкой» между грудью. Тогда она стала вызывать своего Ангела. Она говорила в уме:

– Ангел мой Хранитель, Эрлиан! Я хочу с тобой поговорить! Ты слышишь меня? Ангел мой Хранитель! Приди ко мне!

– Я здесь. – сказал ОН ей в голове. – Я слушаю тебя.

– Ой! Это и правда ты? – удивилась она по-настоящему. – Скажи, что происходит вокруг меня? Почему у меня в Душе поселилась паника и жуткий страх? Что-то случилось? Что! Говори! Я сильная! Я хочу знать! Меня хотят расстрелять? Или Сашу и Феликса? Что?

– Я не имею права тебе это говорить, но я тебе это скажу. Ты должна мужаться. Саша погиб. Его больше нет!

– Они расстреляли его? Да? – ахнула Таня.

– Нет. Его держали в камере с ворами. Они хотели его унизить, как мужчину, а он не позволил, и его убили сегодня ночью.

– А почему они мне этого не сказали? Почему? – ужаснулась она.

– Понимаешь. Они не знают, как тебе это сообщить. Но это еще не все. Феликс Иванович был доведен до такого состояния, что умер у себя на даче. Его тоже больше нет! Мужайся.

– Нет! Этого не может быть. – захотелось крикнуть Тане громко, громко! – Ты мне все врешь, мой Ангел! Этого не может быть!!!

Таня подскочила со шконки и бросилась к двери. Она стала колотить в нее двумя руками, а потом и ногами, и кричать:

– Откройте немедленно! Откройте! Мой муж умер! Я хочу его видеть! Откройте!

Кормушка открылась, и в нее заглянул мужчина в зеленом мундире.

– Что у вас случилось? Почему кричим? Почему стучим?

– Мой муж погиб! Я знаю. Я хочу его видеть! Немедленно! Слышите?

– Слышим, слышим. – спокойно проговорил мужчина. – Вот и хорошо, что вы уже знаете. Мы не знали, как вам это сообщить. А откуда вы это знаете?

– Мой Ангел Хранитель мне об этом сказал! – выпалила Таня.

Мужчина глянул в кормушку с вытаращенными глазами, покосился на Валентину, покрутила пальцем у виска и кормушку захлопнул.

Таня опешила. Вместо того, чтобы немедленно отвести ее к Саше, он просто захлопнула кормушку и все!!! Таня опять стала стучать в дверь уже зло и рьяно! И руками и ногами! Она кричала изо все сил:

– Немедленно откройте дверь! Изверги! Фашисты! За что вы убили моего мужа! Откройте дверь! Немедленно откройте!!!

Но дверь не реагировала никак. Валя попыталась оторвать Таню от двери, но она не слышала ее и колотила в дверь изо все сил.

Так продолжалось часа два. Таня уже охрипла, силы ее покидали, но она все еще стучала и стучала в дверь. Наконец дверь открылась и в камеру вошел пузатый мужчина при погонах. Наверное, это был большой начальник. Он остановился прямо напротив Татьяны и уставился ей в глаза. Таня, как удав перед кроликом, чего-то испугалась и тут же замолчала.

– Женщина. Не надо кричать. Вы же не хотите в карцер на хлеб и воду? А то мы можем вас туда отправить.

– Я уже пять дней была в вашем карцере. Я правильно поняла? Это же был именно карцер? Так что мне не страшно!

– Это был карцер с поблажками. Вы там лежали, ходили, ели. А если будете кричать и ругаться, мы вас отправим в карцер, где лежать нельзя, можно только с десяти вечера и до шести утра, а потом ничего нельзя. Сидеть можно только на стуле и не облокачиваясь на стену. И все. И есть можно только двести грамм хлеба в день и воду. Все. Вы так хотите?

– Я хочу только одного. Я хочу увидеть моего мужа, а потом можете меня сажать куда хотите. За что вы убили моего мужа? Что он вам сделал? Изверги! Ненавижу вас! Проклинаю вас! Вы из нормальных людей сделали каких-то шпионов и воров, а потом убили их! Как вам не стыдно!

– Послушайте, женщина. Мы не убивали вашего мужа. Мы власть исполнительная. Мы не принимаем решения. Что нам скажут ваши следователи, то мы и делаем. Нам велели посадить его в эту камеру, мы и посадили, а что он там не нашел общего языка с сокамерниками, мы не виноваты. Они повздорили, вот его и убили. Мы то тут при чем? Зачем вы нас клянете!

– А почему вы Татьяну вообще здесь держите? – вдруг вступилась за нее Валя. – У нее даже нет подписанного протокола и обвинения. Нет даже заведенного уголовного дела! Она не должна здесь сидеть! Это нарушение уголовно процессуального кодекса. Вы это понимаете? Тем более в такой тюрьме!!!

– А вам, я посмотрю, больше всех нужно? Вы, наверное, точно в карцер захотели? Да? Так я вам это устрою!

– Это я вам устрою! – закричала Таня изо всех сил. – Как вы можете такое выделывать в нашей родной Советской Стране! Вы же, наверное, коммунист? А женщин пугаете карцером! У вас что-то человеческое есть или вы биороботы бесчувственные?

Таня вдруг почувствовала внутри себя сумасшедшую боль. Ее сложило пополам, и очень сильная резь прошлась по всем внутренностям. Внизу живота стала так горячо и больно, так больно, что от этой боли все в глазах поплыло и стало двоиться….

Таня стала заваливаться набок прямо на большого начальника в погонах. Он подхватил ее под руки и потащил в шконке. Следом на полу образовалась кровавая полоса. Начальник испугался и быстро почти бросил Таню на шконку. Он выглянул в коридор и закричал:

– Врача, срочно врача….

Это все, что смутно помнила Таня, потому, что потом в глазах у нее помутилось и куда-то уплыло в черную черноту….