– Ну, моя дорогая! И ты, Андрей! Поздравляю от чистого сердца! Ваши защиты прошли с триумфом! Нужно по этому поводу хотя бы речь вам сказать!
– Да за такие деньги они нас должны были еще и в задницу поцеловать! – обиженно выдал Андрей, а Таня промолчала. – Спасибо Танюшке, а то бы не видать нам наших диссертаций, как своих ушей.
– Это не мне спасибо, а моему папе. Вовремя напечатался за границей! Извините, что Андрей вас перебил. Ну и что теперь будет с нами дальше?
– Не надо было меня перебивать, я и сам собьюсь. – Генрих хохотнул. – Извините, что не остался на банкет и вообще, что присутствовал на защите всего ничего. Номинально. Дела. Да и теперь поздравляю только почти через три недели. Не обижайтесь. Это время я все равно посвятил вам. Вашим судьбам.
– То есть? – спросили хором ребята, переглянулись и все трое рассмеялись.
– Да! Да! Я решал ваши судьбы, потому что дальше у НИХ, – Генрих Степанович поднял палец вверх и они все трое туда посмотрели. – на вас уже были свои планы. Нужно было их скоординировать и дать правильное направление. Мало ли чего…
– А что могло случиться? – удивилась Таня.
– Глупыши! Неужели вы могли подумать, что вас, как бельмо на глазу, могут оставить в Москве? А вдруг вы громко, да даже и тихо, говорящие? Так что вас, мои дорогие, мало того, что разделили пополам, но еще и кинули в разные провинциальные города. Но уже при моей помощи! А хотели аж в Сибирь загнать! Да! Ты, Танюшка, поедешь в город Клин, блин…, а ты, Андрей, в город Нижний Новгород. Вот. – и опять заулыбался своей шутке.
– То есть мы теперь каждый сам по себе? – удивился Андрей.
– Именно сам и именно за себя. Каждый по своему направлению, которое защищали. Я тебе, Таня, отвоевал хороший родильный дом, почти новый, только пять лет, как успели построить, в самом начале перестроечных веяний, с новым оборудованием и подписал новое положение по нему. Ты сможешь при нем открыть научную лабораторию. Тебе разрешили клинические испытания на больных.
– То есть я смогу дальше заниматься научными изысканиями? И даже с роженицами? – Таня, как девочка, захлопала в ладоши. – Уррра! Андрюха! Неужели закончились черные полоски на нашем шлагбауме в светлое будущее? Ну. А Андрей?
– Андрей примет филиал нашего научного центра. Лабораторию, и будет заниматься дальше кровью в «энергоинформационном поле». Совершенствуй свои приборы, и не забывай Танюшке помогать. Это я так решил и сделал вам такой подарок. Пробил все у чиновников от науки. Между прочим, без взяток, только своим авторитетом.
– Вам хорошо! Вы свое имя, авторитет, то есть, при совке заработали, вот сейчас оно и отвечает вам положительными решениями. А мы, пока, только на пути…. Спасибо вам огромное. Главное стартонуть правильно, а дальше будем посмотреть! Да, Андрюха?
– Конечно! – подхватил Генрих Степанович ее настроение. – Вы, между прочим, последних шесть лет с гаком в научной теме, то есть только под моим крылом, а три года вообще просто только на свои диссертации положили, пора вам и на народ поработать.
– Боже, неужели мы с вами почти семь лет проработали? То есть, а теперь пойдем в народ?
– Да! Именно! Танюшке сам Бог велел заняться роженицами. Проводить свои планы в действие. Нарабатывать материал на докторскую диссертацию. Но имей ввиду, мы к тебе будем направлять сложных женщин с отрицательным резус фактором. Будешь их держать на сохранении и помогать с переделкой крови. Поняла?
– Конечно, поняла. И про докторскую все поняла.
– И еще. Подумай-ка, как перспективу. Что можно будет сделать с иммунодефицитом. Может, откроем отделение в твоей больнице и будем изучать? Или, для начала, изолированную палату? Все-таки про СПИД мало кто что-то толком знает и понимает. Мне сдается, что твои разработки должны быть очень даже в строчку! Число заболевших катастрофически растет! Подумай.
– Да! Это точно! – Андрей засветился лицом. – Если к твоим данным по крови добавить все, что мы имеем в плане энергообмена и вибрационного облучения, плюс я буду усовершенствовать и дальше мои приборы, то шанс может появиться. Во всяком случае перфоран уже помогает нам, как консервант.
– Может, в этом направлении попробовать как бы «консервировать» наши кровяные носители иммунодефицита, помещать в камеры и облучать? Может, они будут нести в себе новое знание, и передавать его всей остальной крови? – Таня даже покраснела.
– Именно! – подхватил Андрей. – Если одна капля несет информацию и передает ее всей крови, может и срастись! А вдруг можно будет и ее менять, то есть всю кровь в организме заряжать твоим желанием здоровья? Как ты сегодня это делаешь с минус-фактором? Точно! И я тоже буду думать. А ты, Танюшка, поговори с кровью. Хорошо?
– Так! Минуточку. Я что-то не понял, о чем вы вот сейчас говорите? Как это «заряжать желанием здоровья»? И что это за «поговори с кровью»? Вы что, двое, так до сих пор с этой бредовой идеи не слезли? И что у вас получается? Давайте, колитесь! Вы уже защитились, направление на работу получили, самое время рассказать мне все честно. Я вам руководитель или где? А?
– Ну, хорошо. Тогда давай сядем. Андрей. Садись. А у вас, Генрих Степанович, время есть все выслушать? А потом и понять!?
– Если это так серьезно, то я кое-какие встречи отменю и готов, ради такого дела, сидеть с вами хоть до утра!
Таня и Андрей уселись за большим переговорным столом напротив друг друга, как бы уступив место с торца для шефа. Тот тоже сел. Все трое стали рассматривать друг друга, как будто сто лет не видели. Все трое молчали.
Таня несколько минут собиралась с мыслями, потом вздохнула и…, заговорила. Говорила долго.
Рассказала все о своих общениях с Эрлианом, который появился в ее сознании именно в тюрьме. Рассказала о погружении ее в знания высшего порядка, о космосе в ней и ее в космосе, о помощь в получении знаний из «ХРОНИК АКАШИ». О космических вибрациях, с помощью которых она и получает свои знания и о том, что эти вибрации начинают изменяться, в связи с тем, что земля переходит в новую эпоху, эпоху Водолея и Ночь Сварога, изменившая живущие на Земле организмы и окружающую Космическую Среду, подходит к концу…
Генрих Степанович слушал, не перебивая, только лицом участвуя в Таниной речи. Оно у него оказалось очень подвижное, и на нем, как на лакмусовой бумажке, отражались все неожиданности Таниного повествования. Особенно лицо Генриха Степановича реагировало на рассказ об Ангеле. Он делал горку бровями, жевал губами, закатывал к небу глаза и даже морщился, как от зубной боли, но слушая молча.
Когда она замолчала, Генрих долго молчал тоже, потом делал глазами по периметру, подбирая слова, вздыхал, а потом стал тихо размышлять вслух:
– Да! Если бы мне кто-то подобное рассказал, я бы решил, что это бредни больного ума или бред сивой кобылы. Но, вы же у меня ученые! Значит, просто бреднями не будете заниматься. Значит, может и правда, это есть правда? То есть, вы хотите сказать, что мало того, что ты разговариваешь с кровью непосредственно, так еще мы живем в мире, где полно всяких сущностей? Так, что ли? И Ангелов?
– Генрих Степанович. Я сегодня владею знаниями, которые приходят в мой ум сами. Мне об этом еще Феликс говорил. Говорил, что люди со второй группой крови минус отрицательные чаще остальных становятся экстрасенсами или занимаются оккультными науками или, как говорили в средние века, прочей алхимией. То есть в нас просыпается голос нашей космической, инопланетной крови!
– Это тебе Феликс говорил? Да! Он у нас продвинутый «чувак» был!
– Я тоже, когда от него первый раз услыхала, подумала, что он бредит!
– Оказалось, что не бредил!
– Ну, да! Именно! Когда ко мне в карцер пришел мой Ангел и стал мне рассказывать всю Космическую Истину, я вначале подумала, что схожу с ума, но потом поняла – нет! Не схожу. Это все правда. Особенно в ту минуту, когда убили Сашу. Мне еще ничего не сообщало об этом начальство тюрьмы, а Ангел сообщил мне эту страшную новость в моей голове! И про Феликса Ивановича тоже.
– Прямо так и сказал?
– Телепатически! Это как можно назвать? А потом, те данные, которые никогда и нигде не публиковались и которые я никак не могла от кого-то услышать или прочитать, и которые объясняют очень многое на нашей планете Земля? Не забывайте, на минуточку, что это все происходило в восемьдесят третьем-четвертом году! Это что? Это есть истина и нужно ее принять и в свою Душу, и в свой мозг, и в свое сознание! Или что?
– И ты приняла?
– Я в самом начале для себя поняла, что это есть самая настоящая истина. Истина, которую мне нужно просто принять! И приняла.
– Таня. У меня в связи с этим будет огромная масса вопросов. Ты готова провести маленький ликбез?
– Дорогой мой человек, любимый Генрих Степанович! Да я для вас хоть до утра, хоть несколько дней подряд готова все рассказывать!
– Вот! А я готов задавать вопросы и слушать буду до утра, так что не сочти за труд. Просвети старика! – и улыбнулся от души своей великолепной голливудской улыбкой.
– А за такую улыбку тем более! – ответила ему Таня.