- Так ты скажешь ей, этой Палкиной, чтоб она мне позвонила? – снова нарисовался Митрофан.

- Обязательно, - пообещал я.

- Да не отчаивайся ты, - выказал свою осведомленность бывший депутат. – Ты не пропадешь. Я же не пропал, хоть меня и кинули все. Не сдавайся. Я вот не сдался. Запускаю «Детектор лжи». Прайм-тайм.

- Что-то слышал об этом.

- Еще бы. У меня соведущей сама Инесса Заречная будет…

- Все хотел узнать – у нее свои зубы?

- Это первое, что меня ослепило. И язычок острый как у змеи.

- Думаю, Палкина все же составит ей конкуренцию, – мимоходом вставил я.

-Лорд от нее без ума… - не услышав панегирик в адрес моей неутомимой саунд-продюсерши, Митрофан воспевал Заречную.

- Лорд? – удивился я. – Англичанин какой-то? Я то думал англосаксы все за Дэдли прицепом из России поедут.

- Да причем тут англосаксы и Дэдли! Плевать мне на «Бритиш Петролеум» - они меня не кормят. Скажу тебе по секрету – под Фридманом скоро кресло закачается.—полушепотом поведал Митрофан, - Попомнишь мое слово. Лорд все к рукам приберет.

- Я совсем выпал из обоймы. Не имею ни малейшего представления об этом Лорде. А насчет Фридмана очень сомневаюсь. Слишком обтекаем. Выскользнет.

- Деньги все решат…

- Да, деньги… - я вдруг вспомнил своего испарившегося агента, - Как же я ошибся насчет Миши Зеленгольца.

- Ошибка только тогда ошибка, когда ее не исправляют. Читай Конфуция. – порекомендовал несгибаемый Митрофан, - В противном случае это урок и жизненная необходимость. Без ошибок нет опыта.

- Ты еще Пушкина вспомни: И опыт – сын ошибок трудных, и гений – парадоксов друг…

А если ошибку нельзя исправить?

- Тогда ее просто надо признать и больше не повторять. Ладно, не парься, ай-да лучше к нам в студию. Пилот снимаем. Я только на минуту в кафешку вырвался. Пойдем…

Больше всего мне хотелось выпить. Митрофан гарантировал банкет после съемок, и я поплелся за ним.

«Бетакамы» были направлены на Инессу. Снимали на «хромокей». В зеленом цвете все смотрелось скромно, я поинтересовался, какой наложат интерьер. Митрофан ответил, что все будет на фоне 540-метровой останкинской башни, а потом на фоне руин осетинских сел и Цхинвали и следом – в интерьере гаагского трибунала, где в судейской мантии выступит национал-патриот Александр Порханов.

- Сними галстук – посоветовал я, - Он у тебя зеленый. Дырка при монтаже получится.

- Я сегодня вряд ли попаду в кадр. – скромно поведал Алексеев, и тут я догадался, что и в этой передаче он хоть и старший, но все-таки статист. Однако, галстук он снял, небрежно засунув его во внутренний карман, после чего кивнул Инессе. Я тоже поздоровался. Инесса не отреагировала ни на одно из приветствий. Занята. Высока. Надменна. Ее собеседником был шахматный король Каспаров, начинавший свою политическую карьеру с заявления о необходимости немедленной передачи Монголии Китаю, а Курил Японии. Сегодня он призывал Россию сдаться Грузии.

- Ты его позвал? Смело.

- Оттепель. Пусть болтает. Чем больше он говорит, тем глупее выглядит.

- Надо переснять последнюю реплику, Гарри Кимович, не возражаете? – попросил режиссер.

- Да, конечно. – приготовился Каспаров.

- Там, где вы утверждаете, что мир необходимо расчертить на квадраты. Или на клетки, вернее на зоны ответственности.

- Да-да, именно так, на клетки.

- Мотор. Начали…

- Великие державы должны решать свои геополитические проблемы в буквальном смысле разделив мир на сектора. – перефразировал свою фундаментальную мысль лидер черных и белых, которых было ни много-ни мало тридцать две фигуры…

- По аналогии с шахматной доской? – потребовала уточнения ведущая.

- Если хотите.

- Спасибо за откровенный ответ, - поблагодарила гостя Заречная. - А у нас в студии, в судейской мантии – господин Порханов, которого многие помнят как недавнего оппозиционера. Сегодня державник Порханов разделяет позицию официальной власти, и некоторые аналитики склонны видеть в Александре Евстигнеевиче даже рупор Кремля. Что Вы думаете о таком радикальном изменении политического ландшафта, как перекраивание планеты на сектора влияния, образно говоря – на клетки.

- Все эти клетки и зоны… В устах либералов – космополитов все это может показаться детским лепетом, если бы мы совсем недавно не видели, до чего доводит бряцание оружием в руках неуравновешенных олигофренов и психов. Чушь полная. Сталкивание лбами маленьких этносов и разжигание религиозной вражды – вот к чему привели парады суверенитетов. Спокойствие гарантируют только империи. Цементирующей платформой в любой империи является доминирующий этнос. В Риме это были римляне, там иудей апостол Павел не забывал на судилище во всеуслышание и гордо заявить «Я гражданин Рима». Я горд, что дожил до времен, когда чеченец завоевывает золото на Олимпиаде для России и искренне верит в то, что приносит пользу и своему народу. Батальон чеченского спецназа «Восток» отстаивает геополитические интересы России, а русские парни гибнут за осетин и абхазов. Все они граждане России, сильной и победоносной, несокрушимой и милосердной. На подобное милосердие к побежденному врагу способна лишь империя, и я подчеркиваю, только империя дает гарантию порядка и безопасности всем, русским и нерусским, всем гражданам великой страны.

Какие клетки? Свободы… Горбачев попробовал, и что? Развал, хаос, смерть. Хаос породили за океаном, там посеяли этот ветер. Но пожали бурю. Они давно поняли, что их сила в консолидации там и разобщении здесь. А мы поняли, что единственный способ выжить - поступать так же, как они и строить, а вернее, восстанавливать свою Российскую империю.

- Господин Порханов, Ваша позиция мало стыкуется с Вашим недавним заявлением на радио «Эхо Москвы» о том, что олигарха Хиросимского, следует немедленно выпустить из мест лишения свободы.

- Ничуть. Я уже упомянул о милосердии, присущем великодушным самодержцам великих империй. Это еще одно проявление силы. А вовсе не предтеча Оттепели, как мои слова прокомментировала либеральная пресса. Сидящий Хиросимский, или, не приведи Господь, мертвый Хиросимский для власти куда опаснее амнистированного. Это как Березовский на свободе – он быстро превратится в паяца. У папы и мамы Хиросимского скоро золотая свадьба. Власть может проявить гуманность хотя бы по отношению к старикам, народ это оценит. Но, конечно, при условии безусловного отказа помилованного от любых форм политической борьбы.

- А как насчет публичного признания вины и раскаяния?

- Необязательно. Кто в России не воровал? Не всех за это сажали – это тоже факт. Но в данном случае – достаточно будет сепаратной сделки, пожертвования – я вас уверяю, Хиросимскому еще есть, что вернуть государству.

- Не сомневаюсь, но удивляет другое – то, как активно именно Вы проталкиваете эту идею с амнистией. Учитывая Вашу теперешнюю близость к верхам и неоспоримое влияние на Администрацию Президента, этот казалось бы обособленный взгляд выглядит весомым лобби. А тот факт, что когда-то Вы дружили с Березовским заставляет призадуматься – а не дружите ли Вы с Хиросимским? В том смысле, не дружите ли Вы с ним за деньги?

- Милочка, за деньги можно купить дружбу, но не Порханова!

- Спасибо за афоризм, я запишу его в свой блокнот.

- Какая молодец! – восхитился я, и позавидовал проекту, где выступал статистом экс-депутат, а ведущей была самая умная, и возможно, одна из самых красивых женщин российского телевидения. – Как она смотрится! Спокойно и грациозно. Шендерович в сравнении с ней - заурядный невротик. И ты погляди, как она интервьюирует. Я в восторге! Я влюбился… Теперь она точно зазнается. Надо было кадрить ее раньше, когда у нее не было такой возможности раскрыться. Она станет звездой после первого же эфира. Это не то, что эти вынырнувшие из прошлого военные эксперты и философы с акцентом на показное русофильство, суть которого в закрученных под Николая усах и отпущенных под Столыпина бородах. В ее глазах – огонь и любовь.

- К Родине? – не понял Митрофан.

- Конечно, к Родине, не ко мне же, неудачнику и банкроту…

- Тут ты прав, красивые женщины не любят красивых мужчин. Но они любят мужчин, обладающих красивыми женщинами…

Под впечатлением от красотки я отказался от приглашения на банкет. Перед девушками высшей пробы надо появляться принцем…. От попойки с тележурналистами отказался и «державник» Порханов. Он вышел из студийного павильона следом за мной. Мне даже показалось, что он меня догонял…

- Влад! Давно хотел сделать Вам комплимент, - сразу обезоружил меня человек, к чьему мнению по слухам прислушивались в Кремле, хоть я в этом и сомневался.

Единственным неоспоримым фактом было то, что националисты носили его на руках. Я относился к этому персонажу из прошлого настороженно именно потому, что свой собственный характер он выдавал за национальную ментальность. Однако, ничто так не льстит, как уважение уважаемого человека. Хотя лично я большее предпочтение отдал бы признанию зрителей. Возможно, это было ошибкой. Часто толпа возносит настолько высоко, что человек становится невесомым. Взлетишь до небес – потеряешь вес. Каламбур в моей голове прервал тот самый комплимент, который меня обезоружил:

- Мне очень нравилась Ваша передача. Та авторская программа, с которой началась Ваша карьера независимого журналиста, беспристрастного социолога и народного любимца. «Холодный расчет», кажется. Так она называлась?

- Это было до нашей эры, - посетовал я.

- Прошлое делает нас теми, кем мы должны стать в будущем.

- Похоже, мое прошлое явилось для меня не слишком прочным фундаментом. – ответил я, тут же поймав себя на мысли: «Кому это я жалуюсь?»

- Я старался не пропускать Ваши эфиры, – продолжил хвалебную оду в мой адрес Порханов, - Зря Фридман так обошелся с единственной оставшейся на его канале реальной звездой.

- Я что-то пропустил. Неужели то, как со мной обошелся Фридман, уже показали в новостях? А за звезду спасибо. В моем случае самое реальное – это «спасибо».

- Я могу Вам помочь, - неожиданно заинтриговал Порханов и протянул мне визитку. – Здесь не мой телефон. Мой телефон Вам сейчас не нужен. А вернее – вообще не нужен. Я в фаворе, пока Россия воюет. Пока идет холодная война. Мир и соглашательство делают из меня изгоя. Именно это состояние – для меня органика. Мне не нужны друзья, как не нужны друзья России.

- Дискуссия не входит в мои планы. – признался я. – Аргументировано у меня получается спорить только в эфире.

- Так вот, - понимающе резюмировал Порханов, - позвоните этому человеку. Он не отказывает талантливым людям.

Я лишь улыбнулся в ответ, подумав, что державники тоже не чужды дружбе с предпринимателями. На возведение империи, сторонником которой осознанно являлся и я, тоже требовались деньги. Но по-моему она уже вовсю строилась. Наверное, господин Порханов обижался, что у него забыли спросить.

Тут я вспомнил, как лидер духовной оппозиции ездил за интервью к олигарху Хиросимскому и заметил «левую эволюцию» в либеральных взглядах «мученика». Я не стал размышлять на тему, кто оплатил Порханову перелет и переплет изданной после полета книги о еврейском олигархе и русском офицере. И у Хиросимского, и у бывшего полковника спецназа ГРУ был один единственный враг, тот самый, которого врагом считал весь российский люд – получивший пожизненную индульгенцию от электрического стула в виде приватизации электрического тумблера Чубайс. Таков был образ врага для провоцирующих бунт и идущих за ними строителей баррикад. Одного я не мог понять – как можно строить империи, раздувая революции, которые камня на камне не оставляют от империй…

Я не удивился изменчивости мировоззренческих постулатов строителей «пятой империи» и даже тому, что под свои знамена они пытались поставить непримиримых людей, одинаковых лишь в недовольстве властью. Шок на лице отразился только тогда, когда я разглядел на визитной карточке вычурную монограмму с литерой английского фунта и отчетливым словом «Лорд». Надо же. Этот Лорд к вечеру мог собрать все лавры графа Монте-Кристо, явившегося в свет прямо из заключения. Моя невольная аналогия была не так далека от истины. Но это мне только предстояло выяснить…

Улицу затопил августовский ливень. Садясь в машину, я уронил визитку, и она плюхнулась в лужу. Я брезгливо достал ее из мутной воды и скомандовал водителю: «Поехали!», одновременно набирая номер.

На том конце ответили:

- Да, слушаю.

- Добрый день, Вас беспокоит Влад Максимов, телеведущий Влад Максимов. Ваш телефон мне дал Александр Порханов. Может я обращаюсь не по адресу, но Вы, как утверждает господин Порханов – моя последняя надежда… - эти слова меня почему-то рассмешили, последнюю фразу я изрек с непроизвольной ехидцей, - Могу я претендовать на встречу с могущественным инкогнито?

- Да, с Вами свяжутся, - спокойно ответил голос, и в трубке раздались короткие гудки.

Машина уже неслась по проспекту Мира в сторону центра. Водитель сообщил, что топлива в баке – с гулькин нос. В своем портмоне я обнаружил лишь совместное фото с Мишей Зеленгольцем. Снимок вызвал у меня отвращение и полетел из салона наружу. Заляпанный грязью, он приводнился в лужу. Потом я так же молчаливо вышвырнул визитку самозваного Лорда. Но ветер не пожелал уносить ее далеко, лишь прилепив к заднему стеклу моего автомобиля, который собирался заглохнуть километров эдак через двадцать.

- До офиса доедем, - оценил я обстановку на дисплее и врубил радио на полную громкость. Там на «R&B волне» громыхал последний хит «Фронтмена»: