Концепция вторичности женщины.

Широко известно, что женщина в мусульманском обществе поставлена в неравноправное, приниженное, можно сказать унизительное, положение по сравнению с мужчиной. «К женщине Коран не проявляет нежности», — такой вывод делает французский востоковед Анри Масса, ссылаясь на высказывание Мухаммада о женщинах: «Разве ж тот, кто выращен в украшениях и кто в препирательстве, не ясен?» (43: 17). Этот аят характеризует женщин пребывающими лишь в думах о нарядах и бестолковых спорах — такое толкование дают ему мусульманские богословы.

По канонам ислама, женщина — человеческое существо «второго сорта». Многие мусульманские теологи полагают, что женщины не имеют души. Чем обосновывает ислам подобное отношение к слабому полу? Прежде всего — идеей его вторичности. Аллах «создал для вас (для мужчин. — Д. Е.) из вас самих жен, чтобы вы жили с ними» (30:20). Это изречение Корана не оригинально. Оно перекликается с библейским мифом о сотворении женщины: «И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену» (Быт. 2:22).

О том, обладает ли женщина душой, велись споры и среди христианских богословов. На вселенском соборе 585 года все же победило мнение, что она является человеком и душу имеет. Но права ее были по-прежнему ограничены постулатом Блаженного Августина (354 — 430): «Женщина не может ни учить, ни свидетельствовать, ни судить, ни тем более повелевать». Это положение сохранялось во многих христианских странах на протяжении раннего средневековья. Оспорить его было практически невозможно, ибо оно опиралось на догматический постулат Нового завета: «А учить жене не позволяю, ни властвовать над мужем, но быть в безмолвии, ибо прежде создан Адам, а потом Ева» (1 Тим. 2: 12 — 13).

Мухаммад, видимо, тоже колебался — есть или нет душа у женщины? В ранних проповедях, посвященных описанию рая, он ничего не говорит о ее возможности попасть в «сады вечности». Но какой рай для мужчин без женщин? И вот коранические картины райских кущей населяются вечно юными девами — гуриями, которые будут ублажать праведников. Само слово «гурия» (арабское «хурийа») происходит от «хур» — «черноглазость».

«И Мы сочетаем их с черноглазыми, большеокими» (52:20), «которых не коснулся до них ни человек, ни джинн» (55:56). Однако позже он допустил вхождение в рай и жен праведников. «Войдите в рай, вы и ваши жены, будете ублажены» (43:70).

Аятолла Хомейни также объявил, что женщины имеют души. Возможно, это было вызвано прагматическими соображениями. В Иране во время войны с Ираком были созданы, наряду с батальонами смертников, отряды смертниц — «женщин-камикадзе». По Корану, душа павшего на поле брани за веру — иранские муллы объявили эту войну священной, направленной против отступников от ислама — попадает в рай. А если у женщины нет души?.. В таком случае важный стимул самопожертвования не был бы эффективным.

В коранических и библейских представлениях о вторичности женщины, колебаниях мусульманских и христианских богословов относительно существования женской души преломились воззрения, характерные для сугубо патриархального общества древности.

Кроме мифологического оправдания зависимости женщины от мужчины Коран дает и более реалистическое его объяснение: «Мужья стоят над женами за то, что Аллах дал одним преимущество перед другими, и за то, что они (то есть мужья. — Д. Е.) расходуют из своего имущества» (4:38). В этом аяте отразилась ведущая роль мужчины в кочевом скотоводческом обществе, каким преимущественно и были аравийские племена VI — VII веков, времени возникновения ислама. Кстати, и ветхозаветные суждения о женщине вытекают из патриархальной психологии древних евреев — они ведь тоже были кочевниками. В кочевых племенах именно представитель сильного пола является основным добытчиком материальных благ — пастухом-скотоводом, а также защитником не только племени, но и главного его достояния — стада от врага. Женщина же в кочевом хозяйстве играет подчиненную роль, материально зависит от мужчины. Эти базисные отношения и породили ее приниженное положение в обществе и семье. Коран лишь запечатлел его в своих установлениях тринадцать веков тому назад.

В семейной жизни долг мусульманки состоит в полном подчинении мужу, послушании и удовлетворении его желаний. «Ваши жены — нива для вас, ходите на вашу ниву, когда пожелаете...» (2:223). Когда жена плохо исполняет свой долг, Коран так советует наставлять ее на путь истинный: «А тех, непокорности которых вы боитесь, увещайте и покидайте их на ложах и ударяйте их. И если они повинятся вам, то не ищите пути против них» (4 : 38). Согласно преданию, Мухаммад призывал мусульман к хорошему обращению с женами. Но при этом исходил, как из само собой разумеющегося, из неравного положения женщины: «Обращайтесь с женами вашими хорошо, так как они у вас как бы пленницы; сами они не имеют никакой воли ни в чем, что их касается».

Если «мусульманин» значит «покорный (Аллаху)», то мусульманка, по исламским канонам, должна быть покорна и своему мужу, своему земному богу и властелину. Чувство собственного превосходства по отношению к женщине, которое веками культивировалось у мужской половины общества, внушалось с младых ногтей мальчику и подростку, и, наоборот, сознание своей неполноценности, «второразрядности», насаждавшееся среди слабого пола, — все это закрепило мусульманскую традицию: «мужчина — бог и царь в семье». И в обществе даже тех мусульманских стран, где женская эмансипация сделала большие успехи, например в Турции, мужчина занимает всегда более высокое положение при равных прочих условиях — одной и той же профессии, одинаковом образовании, чем женщина. В семье младший брат — какой-нибудь карапуз лет семи-восьми может приказать старшей сестре, взрослой девушке, подать что-либо, принести или сделать. И это — норма. Ведь он мужчина. Рождение девочки, а не мальчика воспринимается во многих семьях, как несчастье. Правда, пожилая и многодетная мать окружена уважением и любовью всех членов семьи, включая и мужа, особенно если она родила ему нескольких сыновей.

В повседневной жизни мусульманка скована бесчисленными правилами поведения: обязана уступать дорогу мужчине, не имеет права обгонять его. Не принято в мусульманских странах и уступать женщине место в общественном транспорте. Особенно строго эти традиции соблюдаются в тех странах, где ислам государственная религия, где нормы шариата, мусульманского юридического и морального кодекса, — основа гражданского к уголовного права, где новые веяния пока что мало коснулись семейных отношений. Это, в первую очередь, Саудовская Аравия, княжества Персидского залива, Иран, Пакистан, Ливия... Женщину ислам ущемляет во многих правовых вопросах. Так, при наследовании имущества дочь получает вдвое меньше, чем сын. «Завещает вам Аллах относительно ваших детей: сыну долю, подобную доле двух дочерей» (4: 12). И в других случаях раздела имущества Коран отдает мужчине «столько же, сколько доля двух женщин» (4 : 175). Свидетельские показания двух женщин приравнены к показаниям одного мужчины (2 : 282). Женщина не имеет права давать присягу, брать на себя какое-либо обязательство без разрешения мужа или отца и т. д. и т. п.

 

Полигиния.

Известно также, что ислам поощряет многоженство или, по этнографической терминологии, полигинию. (Полигиния — разновидность полигамии, «многобрачия»; другая ее разновидность — полиандрия, многомужество.) Коран провозглашает: «...женитесь на тех, что приятны вам, женщинах — и двух, и трех, и четырех» (4:3). Помимо законных жен разрешается иметь наложниц (раньше это были рабыни).

Есть несколько версий происхождения полигинии в исламе. Так, Е. А. Беляев полагал, что арабские купцы, переезжавшие из города в город по торговым делам, заводили по жене в каждом городе, и в совокупности получался гарем. Некоторые историки, в частности египетский автор Мухаммад Кутб, объясняли возникновение много-женства нехваткой мужчин, которые гибли в боях с неверными во время арабских завоеваний: «нельзя же было лишать женщин права на семейную жизнь, хотя бы и разделенную с другими женами». Поэтому, отмечает он, поощрял пророк и браки вдов, оставшихся без средств после потери мужа-кормильца.

Однако и в отношении многоженства ислам не изобрел чего-либо нового. Полигиния существовала у арабов до распространения ислама: вожди аравийских племен, родовые старейшины имели каждый до десяти жен. Коран даже несколько сократил масштаб полигинии, ограничив число законных супруг четырьмя. Да и история других народов свидетельствует, что полигинные браки — еще одна характерная черта патриархального общества. Они бытовали в древности у тюрков задолго до их исламизации, у монголов, а также у славян до принятия христианства. И в Ветхом завете постоянно встречаешься с фактами многоженства: у многих его персонажей по крайней мере не менее двух жен одновременно, а израильско-иудейские государи численностью своих гаремов могут поспорить с халифами, султанами и шахами — у царя Соломона, например, было 700 жен и 300 наложниц.

Ради исторической объективности следует отметить, что установления Мухаммада в чем-то улучшили положение женщины, были прогрессивным явлением по сравнению с прошлыми, доисламскими обычаями арабов. Действительно, Коран ограничил число законных супруг четырьмя вместо десяти, как это было у язычников; осудил недовольство отца, вызванное рождением девочки, а не мальчика; выступил против обычая заживо хоронить новорожденных девочек, к чему иногда прибегали арабы, стремясь избавиться и от лишнего рта, и от нежеланной дочери (в арабском языке есть даже особые слова, означающие «похороненная заживо» — ва‘ида, мау‘вуда, от глагола ва‘ада — «закапывать живьем»). Варварский обычай умерщвления младенцев женского пола существовал у многих первобытных народов; например, у славян до принятия ими христианства мать имела право убить новорожденную, если семейство было слишком многочисленным. Наконец, Мухаммад отменил левират — обычай, по которому вдова могла вступить в брак только с деверем — братом покойного мужа. (Латинское слово «левир», от которого происходит этнографический термин «левират», и означает «деверь».)

Однако в отношении числа своих собственных жен пророк сделал исключение. Он не ограничился четырьмя супругами, всего их у него было пятнадцать. Правда, пока была жива первая — Хадиджа, Мухаммад не брал второй жены. Но после ее смерти он вступил в несколько браков. Часть этих брачных союзов вызывалась политическими мотивами, стремлением скрепить свои связи с влиятельными людьми. Так, в частности, женами пророка были: Айша — дочь Абу Бакра, одного из сподвижников пророка, будущего первого халифа, Хафса — дочь ‘Умара (Омара), будущего второго халифа, Умм-Хаби-ба — дочь Абу Суфйана, главы торговцев в Мекке, сначала врага, затем влиятельного сторонника Мухаммада. Но были браки и лишенные этих мотивов. Так, одна из жен, Сафийа, еврейка, попавшая в плен, была выкуплена им за красоту. Христианку-наложницу Марйам он возвел в ранг жены. Больше того, однажды он увидел Зайнаб, жену своего приемного сына Зайда, без чадры, и так она ему приглянулась, что Зайд развелся с Зайнаб, чтобы пророк мог и ее взять в жены. После этого случая в Коране появился аят, разрешающий женитьбу на бывших женах приемных сыновей: «Когда же Зайд удовлетворил свое желание по отношению к ней, Мы (то есть Аллах. — Д. Е.) женили тебя на ней, чтобы для верующих не было стеснения с женами их приемышей, когда они удовлетворят свои желания» (33:37).

Оправдывая свою суперполигинию, Мухаммад произнес несколько аятов: «О пророк. Мы разрешили тебе твоими женами тех, которым ты дал их награду, и тех, которыми овладела твоя десница из того, что даровал Аллах тебе в добычу (то есть пленниц-рабынь. — Д. E.), и дочерей твоего дяди со стороны отца, и дочерей твоих теток со стороны отца, и дочерей твоего дяди со стороны матери, и дочерей твоих теток со стороны матери... и верующую женщину, если она отдала самое себя пророку, если пророк пожелает жениться на ней... После этого тебе не дозволяется больше женщины и заменять их другими женами, хотя бы тебя и поражала их красота, если не теми, которыми овладела десница твоя» (33:49, 52).

Этим допущением иметь более четырех законных жен, а наложниц-рабынь («которыми овладела десница твоя») — без числа пользовались преемники — Мухаммада — халифы, а также султаны, шахи, ханы и все «сильные мира сего» в мусульманских странах. Численность их гаремов достигала невероятной величины, особенно за счет наложниц — одалисок. У аббасидского халифа Ма-муна (813 — 833) гарем насчитывал шесть тысяч триста женщин. И другие, более поздние, мусульманские владыки не ограничивали себя в этом отношении. Так, у персидского шаха Фатх-Али (1797 — 1834) в гареме было 158 жен знатного происхождения и более чем 900 наложниц. Этот Бабахан (Папаша) — так прозвали его в народе — оставил после себя около двух с половиной тысяч детей и внуков... Гарем из 1200 жен и наложниц был и у другого шаха — Насер-од-Дина (1848 — 1896). Даже в XX веке турецкий султан Абдул Хамид II (1876 — 1909) имел около 1000 женщин в гареме.

Итак, для мужчин — многоженство, для женщин — один муж, делимый с соженами. (Кума — сожена, такой термин существует в тюркских языках; возможно, он попал и в славянские языки, только с переосмысленным значением — крестная.)

Ислам ограничивает для женщины круг потенциальных женихов. Если мусульманин может жениться на представительницах не только мусульманской религии, но и на иноверках — христианках, иудейках и т. д., то мусульманка вправе выйти замуж исключительно за мусульманина. В этом установлении ислама можно видеть продолжение в несколько измененном виде патриархальных обычаев племенной эндогамии и гипергамии. Племя никогда не отдает своих девушек на сторону — женами в другое племя; они обязаны выходить замуж только за соплеменников (эндогамия). Однако мужчина может — и это даже поощряется — брать в жены иноплеменниц (гипергамия). В патриархальном обществе эндогамия способствовала сохранению языковых и этнических особенностей данного племени, а гипергамия — расширяла его биологическую основу. В исламе племенные эндогамия и гипергамия превратились в конфессиональные, что вело к притоку в мусульманскую общину женщин из других религиозных общин, их дальнейшей исламизации и в конечном счете росту числа мусульман.

 

Брак и развод по-мусульмански.

Ислам узаконил положение, характерное для родо-племенной идеологии, когда брак был священной обязанностью каждого члена племени, безбрачие — преступлением перед обществом и сородичами. Коран призывает: «И выдавайте в брак безбрачных среди вас и праведных рабов и рабынь ваших. Если они бедны, — обогатит их Аллах Своей щедростью» (24:32). А шариат даже требует от родителей, чтобы их дочери как можно раньше становились женами, имея в виду хадис — изречение Мухаммада: «Счастлив тот отец, который выдал свою дочь замуж до того, как у нее появилась первая менструация». Основываясь на другом хадисе, гласящем: «Худший из мертвых — тот, кто умер холостым», крупнейший мусульманский теолог и правовед, имам Медины Малик ибн Анас (708 — 795) писал: «Человек, сочетавшийся браком, имеет перед Аллахом больше заслуги, чем самый набожный мусульманин, оставшийся холостым».

Мусульманский брак заключается как договор, по которому женщина перестает быть «запретной» (харам) для мужчины, вступающего с ней в брачный союз. До заключения договора жениху запрещается общаться с невестой. Формулу бракосочетания произносят в присутствии муллы сначала невеста, затем жених. Желательно прочесть ее на арабском языке, но можно и на другом. Шариат допускает произнесение этой формулы и родителями брачующихся или их доверенными лицами. Это облегчает задачу тем родителям, которые выдают — а это нередко — своих дочерей замуж насильно.

В Коране ничего не сказано о брачном возрасте. Но тот факт, что Айше, одной из жен пророка, было девять лет, когда он на ней женился, дал основание мусульманским правоведам считать возможным выдавать девушку замуж по достижении этого возраста. Для юношей брачный возраст наступает, по шариату, в 15 лет Современное законодательство большинства мусульманских стран устанавливает возраст полной брачной правоспособности для обоих супругов в 15 — 18 лет.

В формуле бракосочетания, которую произносит невеста: «Считаю себя твоей женой...» — содержится упоминание и о махре — выкупе за нее. Хотя ислам смотрит на женщину как на неполноценное человеческое существо, ценится она в мусульманском обществе весьма высоко, но ценится как товар. И при женитьбе мусульманин должен платить за невесту выкуп. «И давайте женам их вено в дар» (4:3). Вено — так называлась плата за невесту у славян, и так перевел И. Ю. Крачковский арабское слово «махр», или калым.

Некоторые мусульманские правоведы различают понятия «калым» и «махр». Опираясь на положение Корана («И давайте женам их вено в дар»), они толкуют махр как подарок невесте, а калым — как собственно выкуп за нее, уплачиваемый семье девушки. При этом считается, что махр становится личной собственностью жены. Но это теоретически. На практике же махр поступает в распоряжение, как правило, родителям, другим родственникам или опекунам девушки и не отличается в сущности от калыма. Женитьба с калымом — одна из патриархальных форм брака, покупной брак, или брак-покупка, по терминологии этнографов. Семья жениха девушку покупает, семья невесты — продает. Обычай калыма описан и в Ветхом завете: «Если обольстит кто девицу необрученную и переспит с нею, пусть даст ей вено [и возьмет ее] себе в жену. А если отец не согласится выдать ее за него, пусть заплатит столько серебра, сколько полагается на вено девицам» (Исх. 22:16).

Цена невесты зависит не только от внешних данных девушки, но и от ее нравственных добродетелей. «Женитесь же на них с дозволения их семей и давайте их плату с достоинством, — целомудренным, не распутничающим» (4:29). Особенно ценится в невесте девственность. Так, за рабыню-недевственницу Коран предписывал платить только половину махра, положенного за девственную невольницу: «им половина того, что целомудренным, из наказания» (4:30).

В мусульманских странах плата за невесту достигает порой очень больших сумм: например, в Турции — стоимости автомобиля, дома, земельного участка. Особенно велика она в Омане, Объединенных Арабских Эмиратах, составляя подчас десятки тысяч долларов. Это обстоятельство вынуждает все большее число молодых людей уезжать в поисках невест за границу или жениться на иностранках немусульманского вероисповедания. Острота проблемы побудила оманского султана Кабуса бен Саида призвать соотечественников отказаться от практики высоких выкупов за невест и ограничиться символическим махром. Рост числа браков с иностранками породил и новую проблему — многие местные девушки могут остаться без женихов. Стремясь разрешить ее, власти ОАЭ ввели пошлину на «ввоз» иностранных невест в страну, своего рода меру торгового протекционизма...

Но есть способы и обойти выплату калыма. В Турции, особенно в восточных ее провинциях, в Иране у кочевых групп населения, а также у афганских, курдских и других племен для этого существует обычай умыкания. При невозможности уплаты калыма парень просто-напросто крадет девушку и скрывается с ней в горы, лес или ближайший город. Делает это обычно с помощью своих родственников и друзей. Умыкание — предприятие опасное: родственники девушки бросаются в погоню, прихватив оружие. Но чаще всего оно завершается благополучно — примирением сторон и уплатой незначительного, чисто символического калыма. Умыкание — один из древнейших видов брака: можно вспомнить хотя бы похищение сабинянок из истории Рима.

Обычай махра породил и такой способ женитьбы, как обменный брак. Например, если у юноши есть сестра на выданье, а в соседней семье у девушки — брат, то две семьи просто обмениваются невестами, не прибегая к калыму. Обменный брак существовал у арабов и до ислама, он назывался никях уль-бадаль.

Бывает, что молодой человек из бедной семьи как бы запродает себя семье невесты в счет калыма — входит в нее зятем-примаком. Брак в этом случае оформляется порой не сразу: жених должен сначала отработать какое-то время в хозяйстве будущего тестя. По этнографической терминологии, это — брак-отработка. В Коране такой способ женитьбы изложен в рассказе о Мусе (Моисее), Отец невесты говорит ему: «Я хочу тебя женить на одной из этих моих дочерей с тем, что ты наймешься у меня на восемь лет» (28:27). Муса согласился.

Брак-отработка описан и в Ветхом завете: «Иаков полюбил Рахиль и сказал (ее отцу Лавану. — Д. Е.): я буду служить тебе семь лет за Рахиль... И служил Иаков за Рахиль семь лет; и они показались ему за несколько дней, потому что он любил ее» (Быт. 29: 18, 20).

В доисламской Аравии практиковался и временный брак, что также вызывалось невозможностью выплатить махр. В этом случае женщину брали в жены на определенное время, хотя и за определенную плату, но меньшую, чем при обычном браке. Срок такого брака мог быть от одного дня до нескольких лет. Коран признает его законным и предписывает мужчинам платить за такое сожительство: «А за то, чем вы пользуетесь от них, давайте им их награду по установлению» (4:28). Покупка «жены» на один или даже больше дней была, как можно догадаться, легализованной исламской проституцией. Обычай временного брака никях уль-мут‘а, или просто — мут‘а (персы называют его сигэ), сохранился до наших дней у шиитов. Однако сейчас он приобрел некоторые специфические черты. Так, в Иране и Ираке (в этих странах большинство населения — шииты) временный брачный союз заключают чаще всего пожилые одинокие люди, с тем чтобы помогать друг другу по хозяйству. Без оформления такого брака это невозможно, ибо шариат запрещает пребывание женщины в доме постороннего мужчины. Шариат предусматривает также, что в договор о временном браке может быть внесено условие, которое ограничивает обязанности жены лишь уходом за мужем, приготовлением пищи и т. п., без физической близости.

Итак, многие формы брака, узаконенные исламом, это не что иное, как видоизменения брака-покупки, вызванные невозможностью или нежеланием платить калым. Такой вывод подтверждается и другими этнографическими наблюдениями. Например, у арабов до сих пор наиболее предпочтительно жениться на дочери дяди со стороны отца. Причем именно по отцовской линии должна приходиться она жениху двоюродной сестрой, то есть кузиной. Такие браки этнографы называют ортокузенными (прямокузенными) в отличие от кросскузенных (перекрестно-кузенных), когда женятся на кузинах со стороны матери. При ортокузенном браке махр не уходит в чужой род, а остается в своем, отцовском, в семье дяди по отцу. У арабов эти браки настолько распространены, что даже термины родства «амм» — «дядя по отцу» и «бинт уль-амм» — «дочь (такого) дяди» имеют второе значение, соответственно: «тесть» и «жена». А в собрании арабского фольклора, преданий и песен, составленным в X веке Абу- ль-Фараджем аль-Исфахани, жена называется только словом «бинт уль-амм» и тесть — «амм». Материальная заинтересованность рода в таких браках откровенно пояснена в Ветхом завете: «чтобы не переходил удел из колена в другое колено» (Чис. 36 : 9).

Наконец, у доисламских арабов существовал обычай жениться на одной из жен умершего отца (конечно, если она не была родной матерью). Здесь опять-таки проявляется отношение к женщине как к товару, имуществу, приобретенному родом, семьей за махр, и стремление сохранить это имущество при себе.

Некоторые исследователи, в частности Е. А. Беляев, Л. И. Шайдуллина, пытались найти в доисламской Аравии пережитки матриархата, видели их, например, в такой форме брачного союза, при котором несколько мужчин состояли в браке с одной женщиной, то есть в многомужестве, полиандрии. Однако этнографические исследования полиандрических браков, сохранившихся поныне у народов Гималаев и Тибета, а в XIX веке бытовавших у алеутов и эскимосов, показали, что их причиной является опять-таки выкуп за невесту, а именно — невозможность для мужчины оплатить в одиночку всю стоимость невесты. И как правило, при таком браке одну жену на всех покупают «вскладчину» несколько братьев. Бывает, что братьев много — человек пять и больше, тогда они берут в совместный союз не одну, а двух-трех женщин. Для этого вида брака этнографы придумали даже особый термин — полигинандрия, что можно перевести, как «много-женомужество» или «многомужеженство». Таким образом, нет необходимости связывать полиандрию с матриархатом, все объясняется гораздо проще. Вообще вряд ли может быть успешной попытка отыскать у доисламских арабов остатки материнского родового строя. В кочевом скотоводческом обществе нет места для отношений матриархата, хотя бы в их пережиточной форме. Такой социум, как, впрочем, и общины бродячих или оседлых охотников, сугубо патриархален в своей изначальной основе. Ведущая роль мужчины определена здесь типом хозяйства и вытекающих из него семейных и иных общественных отношений.

Несовместим с матриархатом и калым. Как показали этнографические исследования, в тех обществах, где имеются явные пережитки материнского родового строя, существует не обычай платы за невесту, а обычай приданого, то есть «приплаты» за нее, которую дает семья невесты семье жениха, обычай прямо противоположный. И бывают случаи, когда девушка не может выйти замуж, если не имеет богатого приданого. В Индии, например, это нередко приводит к трагедиям для девушек из бедных семей: отчаявшись выйти замуж, некоторые из них кончают жизнь самоубийством.

Этнографы до сих пор не пришли к убедительному выводу о том, какие причины лежат в основе этих двух противоречащих друг другу обычаев. Установлено, однако, что калым характерен для общества скотоводов или охотников, а приданое — для земледельческих, как правило, прочно оседлых обществ. Исходя из этого, некоторые исследователи полагают, что калым в своей первооснове — это плата за работника, каким и является женщина в охотничьем или скотоводческом хозяйстве. На ней лежат обязанности по обработке добычи (в первом случае) или продуктов скотоводства (во втором). Мужчина же в таком хозяйстве, хоть и основной добытчик, но все же как бы «вольный стрелок», охотник или пастух. В земледельческом же хозяйстве основные и самые тяжелые работы выполняет мужчина — пашет и сеет, строит жилье. Женщина же рассматривается здесь как вспомогательная рабочая сила, она участвует в более легких работах (например, жатва), ведет домашнее хозяйство. Поэтому общество видит в ней полуиждивенку, которая и должна приданым, принесенным в семью мужа, как бы компенсировать свое неполноценное участие в труде. Но представляется, что эта гипотеза малоубедительна.

Кстати, покупной брак существовал в Индии у арийских скотоводческих племен до перехода их к оседлому земледелию, в период создания Ригведы, священной книги индуизма, то есть во II — I тысячелетии до н. э. Он назывался асура. В патриархальном обществе ариев все дети считались семейной собственностью и девушки могли быть выданы замуж за деньги. Существовал также брак арша, при котором отец невесты получал за нее выкуп в виде пары коров. По мере перехода индоариев к земледелию эти обычаи исчезли. Традиция калыма была вытеснена традицией приданого.

Можно также предположить, что обычай приданого возник в земледельческом обществе еще во времена материнского родового строя, когда женщина играла ведущую роль в хозяйстве (считается, что именно женщина изобрела ручное, или мотыжное, земледелие, перейдя к нему от собирательства плодов и растений), была главой семьи, рода и распоряжалась родовой и семейной собственностью. При браке своих дочерей она могла выделять им часть этой собственности (как в патриархальном обществе это делает отец при отделении сына) в приданое, закладывая материальную основу новой семьи, нового рода. Впоследствии, когда патриархальные отношения одержали победу и у земледельцев, что произошло уже при пашенном, или плужном, земледелии, сочетающемся со скотоводством, приданое из добровольного даяния превратилось в обязательный обычай.

Под влиянием соседних народов, практикующих женитьбу с приданым, этот обычай распространился и у арабов, турок, других мусульман. Но он имеет свои особенности: фактически это небольшая часть калыма, которая идет на самое необходимое для первоначального обустройства новой семьи, — постельные принадлежности, кухонную утварь. Собственно, арабское наименование приданого «джихаз» и производные от него турецкие слова «джехиз», «чеиз» и значат «оснащение», «снаряжение». У христиан-арабов приданое называется «дота» («дута»), Это — заимствование из европейских языков (итальянское «дота», французское «дот», латинское «дотация») ...

В последнее время, правда, свадьбы с приданым становятся распространенным явлением среди мусульманской буржуазии, других зажиточных слоев населения. Это связано с дальнейшим развитием капиталистических отношений во многих мусульманских странах: заключение брачных уз служит нередко удовлетворению денежного интереса, голого чистогана.

Такие браки-сделки подвергаются критике со стороны духовенства, объявляющего их несовместимыми с нормами шариата, который признает лишь выкуп за невесту. Свадьба с приданым рассматривается мусульманскими правоведами как влияние Запада. Однако вернее считать ее порождением буржуазных отношений, разрушающих даже исламские патриархальные традиции.

Мужские привилегии в мусульманском браке не ограничены правом на многоженство. Мужчина может легко отказаться от жены, жениться бесчисленное множество раз, если, конечно, позволяет его имущественное положение. Так, например, развод по-мусульмански — весьма простая процедура: мужу достаточно трижды сказать жене в присутствии двух свидетелей «ты свободна» («ан- ти талик» у арабов, «бошсун» у турок) или три раза произнести слово «таляк» — «развод», «освобождение» (у всех мусульманских народов), после чего жена должна собрать свои вещи и покинуть дом мужа. По сути, это даже не развод, а отказ от жены, ее «отставка». Взрослые дети остаются с отцом, а малолетних может взять мать. Коран определяет возраст остающихся у матери детей и средства на их содержание следующим образом: «А родительницы кормят своих детей два полных года; это — для того, кто захочет завершить кормление. А на том, у кого родился — пропитание их и одежда согласно обычаю» (2:233). Получив развод, женщина может выйти замуж только после определенного срока — по истечении трех лунных месяцев.

У арабов-язычников право расторжения брака принадлежало исключительно мужчине. Шариат мало что изменил в этом отношении, сохранив инициативу при разводе за мужем. Женщина может развестись только с неизлечимо больным, страдающим половым бессилием или потерявшим рассудок супругом.

Легкость расторжения брака для мужчины приводила еще при жизни Мухаммада к непредвиденным казусам. Бывало, что при ссоре с женой муж в гневе и при свидетелях трижды кричал «таляк», давая ей развод. По Корану, после этого женщина становилась для него «запретной» (харам) и он уже не мог вернуть ее в свою семью, даже если одумался и раскаялся в содеянном. Для восстановления прежнего положения шариат предписывает разведенной выйти замуж за другого, затем развестись с ним: только после этого она может заключить с первым мужем новый брачный договор. Так повелел Мухаммад: «Если же он дал развод ей... то не разрешается она ему после, пока не выйдет она за другого мужа, а если тот дал ей развод, то нет греха над ними, что они вернутся» в прежнее состояние (2:230), Это правило сдерживало, в какой-то степени рассерженных мужей от скоропалительных разводов.

Есть еще одна особенность в практике мусульманского развода. Муж может при свидетелях сказать своей жене «таляк» один раз и даже два раза. Это как бы «первое серьезное предупреждение» для жены. Первый и второй таляк, являются отменимыми и неокончательными: они не прекращают брачных отношений между супругами, если до окончания определенного срока, называемого идда (он равен трем менструальным циклам, то есть примерно девяноста дням), муж возвращает жену. Для этого не требуется ее согласия, заключения нового брачного договора и уплаты нового махра. Во время такого «полуразвода» жена должна жить в доме мужа, во всем ему подчиняясь, даже следовать за ним, если он меняет местожительство. Естественно, что этот обычай предоставляет мужу неограниченную возможность оказывать на жену, чем-либо ему не угодившую, мощное психологическое давление... Если же срок идда истекает и муж не возвращает жену на супружеское ложе, то брак прекращается. Однако это не мешает бывшим супругам заключить между собой новый брачный союз без соблюдения каких-либо других условий.

 

Половая сегрегация.

Ислам устанавливает строгие правила отделения женщин в быту, в общественных местах от посторонних мужчин. Это конкретное воплощение концепции «харама» — запретности, хранимости, заповедности женщины от общения с мужчинами, не состоящими с ней в близкородственных отношениях, и привело в мусульманских странах к так называемому женскому затворничеству. Шариат детально разработал, а исламская юстиция настойчиво осуществляла предписания изоляции прекрасного пола от «чужих» мужчин.

В женской одежде этому служат особые покрывала — чадра, чаршаф, хауля, хиджаб, парда, паранджа, чачван. Их названия, как и покрой, варьируют в разных странах, но предназначение одинаково — укрыть голову так, чтобы не видно было ни волоска, закрыть большую часть лица, оставив женщине лишь возможность видеть окружающее, иногда только одним глазом, скрыть очертания фигуры.

Шариат основывает предписания в отношении женской одежды на заветах Мухаммада: «О пророк, скажи твоим женам, дочерям и женщинам верующих, пусть они сближают на себе свои покрывала. Это лучше, чем их узнают; и не испытают они оскорбления» (33:59), «пусть они потупляют свои взоры, и охраняют свои члены, и пусть не показывают своих украшений... пусть набрасывают свои покрывала на разрезы на груди» (24:31). Далее в этом аяте перечислены мужчины, на которых не распространяется запрет лицезрения женщины: муж, отец, свекор, сыновья (в том числе сыновья мужа от других жен), рабы («кем овладели десницы») и евнухи («слуги из мужчин, которые не обладают желанием»).

Ноги женщины, по правилам шариата, должны быть полностью закрыты, подол платья должен прикрывать обувь. Современные мусульманские богословы и правоведы резко осуждают в связи с этим мини-юбки, шорты, заявляя, что «голые женские колени — все равно что горящие поленья в аду».

Предписания ислама требуют также, чтобы дом мусульманина был разделен на две части — мужскую и женскую. На женской половине (у арабов и турок она называется харам или харемлик; у иранцев — эндерун, у узбеков — ичкари) обитают все женщины семьи с детьми, так сказать, «домочадцы женского пола с чадами своими». Сюда заказан вход посторонним мужчинам. Как уже отмечалось выше, слово «харам» и значит «запретный». От него происходит и наше «гарем». «Эндерун», «ичкари» означают «внутренний (покой)». Мужская же половина жилища (арабо-турецкое «селямлык», иранское «бирун», узбекское «дышгари») открыта для «чужих» мужчин. Это своего рода гостиная, где при гостях женщины хозяйского дома появляются лишь для того, чтобы обслужить гостя — подать еду или питье.

Пророк подал пример сегрегации женщин и в общественных местах. Так, когда он в 630 году вступил в Мекку, признавшую его власть, то принял присягу жителей на верность исламу в народном собрании по отдельности — сначала у мужчин, потом у женщин.

Ислам предусмотрел отделение женщин от мужчин даже в мечети, где для молящихся мусульманок отведена небольшая задняя часть молитвенного зала, отгороженная перегородкой, нечто вроде галерки, только внизу, в «партере».

Некоторые исследователи полагают, что затворничество женщин возникло в раннем исламе потому, что в этот период нарастания арабских завоеваний многие селения и города превращались в стоянки вооруженных отрядов; обстановка военного лагеря, в котором собиралась масса молодых мужчин, требовала сокрытия от их взгляда «луноликих красавиц», дабы не произошло нежелательных эксцессов. Возможно, этот фактор имел место. Однако основные причины женского затворничества, как и других установлений ислама касательно женщин, лежат глубже.

В самом деле, не ислам изобрел отделение женщин от посторонних мужчин и предписал скрывать семейно- брачную жизнь от постороннего ока. Да и вряд ли такой обычай мог родиться среди аравийцев, кочевников-бедуинов по преимуществу. Бедуинки до сих пор не носят хаули, а кочевое жилище — шатер, палатку трудно разделить на мужской и женский покои. Затворничество женщин — обычай, возникший среди горожан. Ислам лишь канонизировал и довел до крайности этот патри-архальный обычай, существовавший во многих городских цивилизациях древности. В Вавилонии и Ассирии женщины носили покрывала, закрывавшие лицо. В хеттской иероглифике есть специальный знак, символизирующий отдельное помещение для женщин. Особая женская половина дома — гинекей — была в античной Греции. В знатных индийских семьях женщин «затворяли» в первом веке нашей эры, когда ислама не было и в помине. Самостоятельно развился у индийцев и обычай парды (парда — покрывало, занавес, перегородка) — традиционное избегание женщинами не только посторонних мужчин, но даже и мужской родни мужа. И в допетровской Руси жизнь боярынь и дворянок, хоть и не так строго, но все же была ограничена стенами терема, а голова женщины должна была быть покрытой платком: появиться на людях без платка — значило уронить свою женскую честь, «опростоволоситься»...

Мусульманские традиции многоженства соблюдались, а в некоторых странах соблюдаются и сейчас в основном среди богатых слоев населения. Ведь для того, чтобы прокормить, одеть, обуть и разместить под кровом четырех жен, нужны немалые средства. Поэтому у простого люда всегда было и есть не больше одной жены. Да и «гарем» состоятельного мусульманина чаще всего ограничивается двумя женами. И выполнению предписаний женского затворничества мешают многие житейские причины: жилище бедняка не настолько просторно, чтобы выделять в нем женскую половину; крестьянки, трудясь в поле, не надевают чадры, которая была бы лишь помехой при работе, кочевницы тоже ее не носят. «Чадра — убор белоручки» — говорится в турецкой поговорке. Крестьянки облачаются в эту форму одежды лишь тогда, когда едут в город. На деревенской же улице они только прикрывают рот и нос концом головного платка, если мимо проходит мужчина.

 

«Запретная» и хранимая.

Ценимая, как товар, женщина имеет, если развивать дальше этот взгляд ислама на нее, и другую ипостась имущества — она кому-то принадлежит. Сначала это отец, затем муж. Для всех остальных она табу, харам, запретна. Право владения ею, как и вообще право частной собственности, священно. Поэтому девушка, женщина — особо хранимое семейное «имущество», все члены семьи бдительно стоят на страже ее чести.

Среди мусульман бытует мнение, что мужчина может чувствовать к женщине только половое влечение. В уме мусульманина, воспитанного в духе этой традиции, просто не укладывается мысль о том, что между мужчиной и женщиной могут существовать какие-либо иные взаимоотношения, кроме половых, отношения, например, коллег по работе или учебе. Нравственное поведение как мужчины, так и женщины регламентируется строгим кодексом приличий. Мужчина, не соблюдающий этих норм, пытающийся вне рамок этого кодекса установить какие бы то ни было связи с женщиной, преследует, по мнению блюстителей исламской морали, лишь низменные цели. А женщина становится объектом сплетен и пересудов, если увидят, как она перекинулась хотя бы двумя-тремя словами даже со случайным прохожим. Сватовство происходит только через родственников. При этом инициаторами выступают родители будущего жениха. Знакомства на улице, в парке, кино и т. п. сурово осуждаются. Да и вряд ли юноша заговорит с незнакомой девушкой: он хорошо знает патриархальные нравы, знает, что может встретить резкий отпор мужчин из ее семьи. Правда, в тех странах, где ислам сильно потеснен секуляристскими реформами, например в Турции, парень и девушка, особенно в городах, в рабочей, интеллигентской и студенческой среде довольно свободно знакомятся друг с другом. И если дело идет к свадьбе, между ними устраивают на западный манер нечто вроде помолвки. Такая помолвленпая пара уже свободно может появляться на людях, не вызывая нареканий ревнителей нравственности.

Сексуальная мораль в исламе предельно строга. Добрачные связи — пятно бесчестия, которое бросает тень не только на семью «грешницы», но и на всю деревню, на весь квартал в городе. Нарушение норм половой морали — действительное или мнимое — часто влечет за собой самосуд толпы. Особенно жестоко наказывается супружеская неверность. В Саудовской Аравии женщину за измену мужу побивают камнями, что обычно заканчивается ее смертью. В Ливии принят закон о наказании за прелюбодеяние, разработанный в соответствии с шариатом. Согласно этому закону, лица, совершившие такой проступок, наказываются публичной поркой. Ведь в Коране сказано: «Прелюбодея и прелюбодейку побивайте каждого из них сотней ударов» (24:2). Если же обвиняемые докажут свою невиновность, то порке подвергается клеветник, оговоривший их. «А те, которые бросают обвинение в целомудренных... побейте их восемьюдесятью ударами и не принимайте от них свидетельства никогда» (24:4). Если муж публично отказывается признать себя отцом ребенка своей жены, а ей удастся доказать обратное, то удары плетью получит муж. Жену, которая не может оправдаться, но и не признает себя виновной, заключают в тюрьму, где она содержится до тех пор, пока не сознается в грехе, или не представит факты, оправдывающие ее. Истоки этого положения опять-таки в Коране: «А те из ваших женщин, которые совершат мерзость... держите их в домах, пока не упокоит их смерть или Аллах устроит для них путь» (4:19). Если женщина, совершившая прелюбодеяние, беременна, то наказание откладывается — она подвергается ему спустя два месяца после рождения ребенка.

В мусульманских странах существует особая полиция — полиция нравов, стоящая на страже половой морали. Поэтому на улицах не увидишь целующуюся или обнявшуюся парочку — полиция нравов пресекает эти прегрешения. Шофер такси обычно не выключает свет в машине, если вечером к нему садится парочка. Ведь он не знает, кто его пассажиры — законные супруги, брат с сестрой или просто влюбленные. И лучше — блюсти нравственность.

Даже любовь между супругами, если она есть, всегда тщательно скрывается от стороннего взгляда. Считается неприличным проявлять публично нежные чувства к своей жене. Супруги очень редко появляются вместе. Муж даже избегает говорить о своей жене, упоминать ее имя. Предосудительно у мусульман справляться о здоровье жены, тем более делать ей подарок по случаю праздника, дня рождения и т. п. Традиционная вежливость требует спрашивать о здоровье семьи — аиле, передавать привет, если вы раньше бывали в этом доме и знакомы с женой (или женами), опять-таки семье. Да и само слово «аиле» значит не только «семья», оно имеет и более узкое значение — «жена», «жены» или «женская половина семьи», куда входят и дочери, и другие родственницы, и малолетние сыновья, иными словами, все, кто обитает в женской части дома.

В кинотеатрах, особенно провинциальных городов, имеются отдельные «семейные места», отгороженные от остальной части зрительного зала. Здесь располагаются женщины, девушки, дети. Мужчинам вход сюда запрещен. Когда в какой-либо город приезжает популярный певец, певица или труппа артистов, кроме обычных концертов и представлений «для всех» днем устраивают и «семейные концерты», на которые вход разрешен только прекрасному полу. Мужчинам на них билетов не продают. Единственные представители мужского пола, которых пускают в зал, — дети до 15 лет, пришедшие с матерями или сестрами. В праздничной толпе на улицах, площадях, особенно вечером, мало женщин и девушек — почти одни мужчины, юноши, подростки. А если и есть представительницы женского пола, то обычно — в сопровождении родственников. Жена, взрослые дочери и сестры находятся под постоянной опекой своих близких. Девушку до замужества опекает отец или брат, замужнюю женщину — муж. Многие мусульмане не позволяют своим женам отлучаться из дома в одиночку даже днем. И часто женщины ходят по своим делам группами, компаниями — несколько родственниц, соседок или знакомых.

Ограничения, связанные с затворничеством женщины, препоны, налагаемые на ее поведение концепцией харама, отрицательно сказываются на развитии многих общественно важных сфер деятельности в мусульманских странах. Так, во многих из них не хватает врачей, но еще более острый недостаток испытывают они в среднем медицинском персонале: одна медсестра приходится на трех-четырех врачей. Родители, как правило, не одобряют выбора дочери, если та захочет стать медиком. «Женщина не должна приближаться к чужому мужчине, будь она врач или медсестра, а он — ее пациент: такое общение безнравственно», — утверждают приверженцы мусульманских традиций. Предосудительно, в их представлении, и работать медсестре вместе с врачом-мужчиной: она должна работать в паре только с врачом-женщиной и обслуживать только женщин. Вот почему в мужских отделениях поликлиник и больниц мусульманских стран чаще встречаешь медбратьев, а не медсестер.

Женщин-врачей — единицы, а мужской медперсонал сталкивается с большими трудностями, когда пациент — женщина. Так, шариатом предписано, что врач-мужчина при осмотре больной может трогать ее тело руками, но если можно обойтись лишь визуальным осмотром, то не должен его касаться. Если же необходимо ощупать руками тело, то он не должен смотреть на него. Интимные части тела шариат рекомендует осматривать через зеркало.

Мусульманские ригористы выдвигают разные доводы и против того, чтобы женщина работала на фабрике или в учреждении: ведь там она может общаться с чужими мужчинами. Единственное допущение, которое они при этом делают, — возможность трудиться там, где персонал почти исключительно женский, например ткацкие, швейные и тому подобные предприятия. ‘Закрыта для женщин и сфера производства пищевых продуктов; как и торговля ими, работа, связанная с приготовлением пищи. Но здесь причина иная: шариат полагает, что женщина периодически, во время регул, становится «нечистой».

 

Ислам и демография.

Ислам всячески поощряет деторождение, многодетность. Бесплодие женщины считается наказанием Аллаха, огромным несчастьем. Намеренная бездетность, как и безбрачие, — тяжкий грех. Происхождение этих мусульманских предписаний некоторые исламоведы связывали с тем, что якобы Мухаммаду, а позже — халифам высокая рождаемость в среде приверженцев его вероучения была нужна для того, чтобы успешней пополнять ряды воинов ислама. Однако заповедь «плодитесь и размножайтесь» стара как мир. Все это опять-таки традиции патриархального общества.

Основываясь на этих постулатах ислама, мусульманские богословы выступают против искусственного прекращения беременности, контрацептивных средств. Неудивительно, что рождаемость в мусульманских странах находится на.уровне мировых рекордов.

Но этим влияние ислама на демографические процессы не исчерпано. Его специфическое отношение к женщине препятствует не только эмансипации, но вносит дисгармонию в демографическое соотношение полов. Исследователи, изучающие это соотношение в населении различных стран, давно обратили внимание на то, что в мусульманских странах численность мужчин превышает численность женщин, хотя во всем остальном мире статистика регистрирует, как правило, противоположную ситуацию.

Это явление частично объясняется высокой женской смертностью в мусульманских странах, что вызвано, безусловно, очень низким возрастным цензом невест. Многие из таких жен-девочек умирают во время родов. Избыток мужчин, нехватка женщин ведет к тому, что на рынке брачных отношений в мусульманских странах спрос на невест всегда превышает предложение. Нет в этих странах и такого понятия, как «старая дева», ибо само явление почти полностью отсутствует.

Дефицит невест объясняется и более глубокими причинами. Существует биологический закон, согласно которому в популяциях рождается всегда больше самцов, чем самок. Человек не составляет в этом законе исключения: мальчиков всегда во всех странах появляется на свет больше, чем девочек. Но в силу большей генетической изменчивости мужских особей по сравнению с женскими мальчики больше подвержены патологическим деформациям организма, в ряде случаев хуже переносят воздействие внешней среды, инфекцию. Смертность у них выше, чем у девочек, и в итоге, численность тех и других по достижении зрелого возраста выравнивается. Это нормальный процесс.

Однако известно также, что если в какой-то популяции образуется острый недостаток особей одного определенного пола, то популяция тотчас реагирует резким увеличением рождаемости именно этих особей, как бы выправляя создавшееся положение. Например, после войн, когда гибнут в основном мужчины, численность новорожденных мальчиков сильно превышает обычную статистическую величину.

В мусульманских странах не хватает женщин. Казалось бы, здесь биологический закон регулирования соотношения полов в популяции должен сработать и ликвидировать диспропорцию. Но тут-то он и натыкается на главную особенность брачных отношений в исламе — на полигинию, а также на половую сегрегацию. Каждый гарем, в котором хотя бы две жены, это минипопуляция, замкнутая, изолированная внутри всей популяции мусульманского общества. И в этой минипопуляции как раз женщин избыток, а мужчин — недостаток. И чем многочисленней гарем, тем сильней, эффективней действует биологический закон, восполняя недостающих особей мужского пола.

Из истории известно, что в гаремах султанов, шахов, ханов и т. п. рождались в подавляющем большинстве мальчики. Это было настоящим бедствием для исламских монархов: чем больше принцев крови, тем больше претендентов на престол, которые могут оспаривать право на него не только законного наследника, определенного царствующим правителем, но и самого этого правителя еще при его жизни. Поэтому при дворах мусульманских монархов родилась традиция убиения нежелательных султанских, шахских, ханских сыновей. Ибо практика, например, Османской империи показала, что даже выделение таким принцам удельных владений ведет к их попыткам захватить власть, междоусобной борьбе, отпадению от державы той или иной провинции, полученной в удел, превращению принцев в самостоятельных властителей. В связи с этим даже возникла османская поговорка: «Лучше потерять принца, чем провинцию»... Борьба между потенциальными наследниками престола принимала в гаремах жестокие, кровавые формы. Например, турецкий султан Мехмед III (1595 — 1603) уничтожил 19 своих братьев и приказал утопить беременных жен отца. В дальнейшем в турецком серале ввели такое правило: чтобы не умножать число претендентов на трон, османскому принцу разрешали иметь интимные связи только с бесплодными женщинами.

 

Ислам и эротика.

По типу сексуальной морали этнографы делят общества на закрытые (строгие) и открытые (терпимые). Наиболее яркие примеры эротически закрытых обществ можно найти в христианских странах периода Средневековья.

Общественная нравственная норма, господствовавшая в средневековом христианстве, всецело осуждала любое проявление эротизма, сексуальности. Чувственность рассматривалась как порок, дьявольское наваждение. Собственно, именно за это, так называемый первородный грех, по библейской легенде, и были изгнаны из рая Адам и Ева. Страх перед плотью — вот краткая характеристика такого отношения к эротике. В христианском обществе доминировали два стереотипа женщины: положительный, наделенный целомудрием, понимаемым как равнодушие, даже отвращение к половой кизни, и отрицательный, в котором персонифицировались необузданная похоть и соблазн. Лишь в эпоху Возрождения христианские запреты на все виды эротизма отступили под напором общей гуманизации нравственных норм, под натиском жизнелюбивых принципов гедонизма на аскетизм средневекбвых моралистов.

Строга, как уже говорилось выше, половая мораль и в исламе. Однако это больше касается лишь внешней, экзотерической стороны жизни общества. В общественных микроячейках — семьях допускается любое проявление беспредельной чувственности, но все это остается упрятанным от стороннего глаза за дверями женской половины дома, за покровом тайн гарема, эзотеричным. Причем существует культ мужской сексуальности, часто гиперболизированной. Это отразилось, например, в сказках «Тысячи и одной ночи», где герои славятся своей мужской потенцией. Так, один из персонажей этой книги овладел за ночь сорока женщинами, по тридцать раз каждой. В силу эзотеричности мусульманского эротизма, а также в связи с общим исламским запретом на изображение человека никаких проявлений эротики в искусстве стран распространения ислама не было до самого последнего времени. Лишь с проникновением в некоторые из них западных художественных течений появились эротические мотивы в творчестве живописцев и ваятелей, например в Турции, где особенно сильно влияние Запада во всех областях жизни общества, начиная от политики и экономики и кончая культурой и искусством.

Половая сегрегация в мусульманском обществе породила своеобразное отношение поэтов-лириков к возлюбленной женщине. Недоступность объекта любви и полное отсутствие надежды на взаимность привели к воспеванию любовного чувства как некоего болезненного состояния. В средние века любовная страсть считалась многими мусульманами даже душевным заболеванием. Бедуины называли безумно влюбленных маджнунами — «одержимыми бесом (джинном)». Такое прозвище получил и знаменитый арабский поэт-лирик VII века Кайа ибн аль-Муляувах за свою всепоглощающую страсть к Лейле.

Тема, начатая Маджнуном, надолго стала основной в арабской, а позже — в персидской и турецкой любовной лирике. Эротизм здесь проявлялся в нездоровой форме, граничил с настоящим мазохизмом. Роковая, возникшая по воле самого Аллаха, почти мистическая любовь к идеальной женщине приносит герою одни страдания, избавление от которых дает лишь смерть. Согласно преданию, сам Маджнун, его современник Кайс ибн Зарих и некоторые другие поэты-влюбленные умерли от неразделенной любви.

В арабском литературоведении этот вид поэзии получил название узритской по имени бедуинского племени узра (азра), кочевавшего севернее Медины. Средневековый арабский филолог Ибн Кутайба (IX век) рассказывает, что среди узритов широко распространилось не только стихотворчество такого рода, но и сама идея смертельной гибельности любви. Когда одного бедуина спросили о его племенной принадлежности, он ответил: «Я из тех, что, полюбив, умирают». Все поняли, что он из племени узра. Этот мотив использовал в своем стихотворении «Азр» Генрих Гейне:

На узритскую любовную лирику оказала сильнейшее влияние идеология ислама. Если арабские языческие поэты были откровенными искателями любовных утех, чувственных наслаждений, воспевавшими прелести своих возлюбленных, узритские лирики, творившие уже в исламский период, придавали своему чувству окраску мистического обожания, в стихах о любви часто пользовались мусульманской религиозной терминологией. Поэт Джамиль ибн Абдуллах ибн Ма‘мар (660 — 701) ставит Бусайну, свою возлюбленную, на второе место после Аллаха. Когда ему предлагают принять участие в священной войне за веру, он заявляет, что сама его любовь — джихад. Маджнун, совершая молитву, обращает лицо не в сторону Каабы, как это положено мусульманину, а в сторону Лейлы...

«Тема Маджнуна» продолжалась в персидской любовной лирике. Например, Амир Хосров Дехлеви (1253 — 1325) так описывает свои эротические переживания:

Но было и другое направление в мусульманской эротической поэтике — жизнелюбивое, гедонистское. Оно шло из доисламской бедуинской лирики. Так, поэт Имруулькайс (500 — 540) восхищался прежде всего земной красотой, телесными прелестями возлюбленной, восторженно живописал ее облик, воспевал свои любовные подвиги. Умар ибн Аби Раби’а (644 — 712), творивший уже во времена халифата Омейядов, в своих стихах говорит о плотских, осязаемых и ярких наслаждениях, которые дарит человеку разделенная любовь. Он и сам был веселым красавцем, сердцеедом, покорявшим знатных молодых паломниц, прибывавших в Мекку на поклонение Каабе. Европейские востоковеды называют его «Дон Жуаном Мекки», «Овидием Аравии».

Близок этому направлению и персидский поэт Хакани (1120 — 1199). В его любовных газелях воспета гармония между всей Вселенной и прекрасной женщиной. Весь мир в его стихах воскресает и обновляется от воздействия женских чар. Турецкие лирики Ахмед-паша (1420 — 1497) и Махмуд Абдул Бакы (1526 — 1600) принимают и передают дальше, вплоть до современного нам Назыма Хикмета, эту эстафету песен торжествующей любви. Например, у Бакы земная красавица — объект откровенных и страстных желаний, источник реальных радостей и наслаждений.

В мусульманской литературе сложились свои каноны женской красоты, восходящие к ближневосточному идеалу красавицы. А привлекательность женщины воспевается на Востоке с древнейших времен. В Ветхом завете образ возлюбленной царя Соломона весьма реалистично запечатлен в Песне песней: волосы твои, как стадо коз, сходящих с горы; зубы твои, как стадо выстриженных овец, выходящих из купальни; как половинки граната, ланиты твои; шея твоя, как столп из слоновой кости; стан твой похож на пальму, груди твои — на виноградные грозди; сотовый мед каплет из уст твоих, мед и молоко под языком твоим…

А вот как описывает свою любимую Имруулькайс: ее талия тонка, как скрученный ремень поводьев, а ножка — словно напоенный влагой, клонящийся к земле стебелек. На спину ей ниспадают черные, как смоль, волосы, густотой напоминающие грозди плодов на отягощенной финиками пальме. Шея ее подобна шее белой газели, кожа — пуху страусенка, к белому цвету которого примешался желтоватый оттенок; губы, что алые ягоды, зубы — белее млечного сока степных трав...

Не отошли от этого реалистического, но наивно-чувственного канона и более поздние арабские лирики средневековья. Ибн Исмаиль аль-Иемени Ваддах (рубеж VII — VIII веков) следует все той же традиции натуралистических метафор: черные глаза любимой полны очарованья, она пьянит, как выдержанное вино; у нее стройный стан, а когда она приближается к тебе — она прекрасна, как восходящее солнце; ее гладкие шелковистые бедра подобны чистому, плотно слежавшемуся снегу.

Узритские портреты возлюбленных также не лишены ярких красок: глаза Бусайны, по словам поэта, так велики и черны, что кажется, будто ее отец — джейран, а мать антилопа...

К концу средних веков окончательно складывается стереотип мусульманской красавицы — луноликая, стрелобровая, волоокая. Последнее навеяно и Кораном, ведь «черноокие, большеглазые» — коранические эпитеты гурий, идеальных райских дев-красавиц. Впервые лицо возлюбленной сравнил с луной Джамиль ибн Абдуллах ибн Ма‘мар: «Бусайна прекрасна, как луна, в то время как другие женщины — звезды. Но какая разница между луной и звездами!»

Восточные красавицы в изображении поэтов не отличаются худобой, телосложение их вовсе не похоже на современные образцы женских фигур, представленные, скажем, прогонистыми и тощими манекенщицами. Напротив, воспевается полнота, хотя и при тонком стане. Не случайно само имя возлюбленной бедуинского поэта-воина Антары — Абля — значит «полная». Идеал и в поэзии, и в сказках «Тысячи и одной ночи» — полногрудая, широкобедрая красавица, у которой бедра, как мраморные столбы, стройная дева, но с полными ногами, с животом, пупок которого может вместить несколько унций оливкового масла... Живот — наиболее эротичная часть женского тела в представлении восточных мужчин. Недаром самый сексапильный танец на Востоке — это танец живота. По-турецки он называется «гёбек атма», что значит «вибрирование пупком», и довольно точно определяет основное движение в этом танце.

Однако полнота, широкие бедра должны обязательно сочетаться с узкой талией. Таково условие канона женской красоты. «...Мне милее нет, — восклицает Умар ибн Аби Раби’а, — красавицы роскошной с тонким станом, что, покрывалом шелковым одет, встает тростинкой над холмом песчаным» (перевод С. Шервинского). «Холм песчаный» — метафора крутых бедер. Персидская поэзия добавит к этому образу еще и сравнение женского стана с кипарисом.

Особенно ценилась женская полнота в среде простого люда. В Тунисе, Турции, например, правда, преимущественно в провинции, до самого последнего времени красоту невесты оценивали по ее весу — чем она была тяжелее, тем дороже был калым за нее.

 

Государыня-мусульманка — миф или реальность?

Женщина во главе исламского государства... Возможно ли это? В Арабском халифате, Османской империи, других крупных мусульманских державах престол никогда не занимала представительница прекрасного пола. Хотя до ислама Восток славился женщинами-правительницами. Начиная от легендарной царицы Савской, правившей в Сабе (Южная Аравия), страны Азии и Африки дали целую плеяду женщин-монархов: Гофолия (Аталия) в Иудее, Клеопатра в Египте, Зенобия в Пальмире, Пурандохт и Азермидохт в Иране, Томирис у саков, Туракина и Эргэнэ-хатун у монголов... Эфиопией в 1916 — 1930 годах правила императрица Заудиту.

Если взять Европу, то здесь женщины царствовали неоднократно, причем в наиболее могущественных империях. Так, в России XVIII век недаром называют веком цариц: Екатерина I (1725 — 1727), Анна (1730 — 1740), Елизавета (1741 — 1762), Екатерина II (1762 — 1796). Не меньше монархинь правили Англией — Мария I, Елизавета I, Мария II, Анна, Виктория... Царствование Виктории (1837 — 1901) дало название более чем полувековому периоду в истории Великобритании — «Викторианская эпоха», выдающимся деятелям культуры — «викторианцы»... Женское правление характерно не только для христианских, но и других немусульманских стран. Например, Мадагаскаром до захвата его колонизаторами управляли королевы. В XIX веке их сменилось четыре: Ранавалона I, Розохерина, Ранавалона II, Ранавалона III.

Негативное отношение ислама к возможности занятия женщиной высшей государственной должности основывается на одном хадисе — предании о том, что посланник Аллаха Мухаммад, узнав о вступлении на персидский трон Пурандохт, дочери Хосрова II Парвиза, сказал: «Народ, отдавший государственные дела в руки женщины, обречен на гибель». Развив это положение, знаменитый мусульманский теолог и правовед Абу Хамид аль-Газали (1058 — 1111) в своем главном труде «Оживление религиозных наук» (Ихйа‘улюм ид-дин) вынес юридическое определение о том, что имамом, управляющим государством, может быть только мужчина.

Негативное отношение к возможной власти женщины уходит корнями опять-таки в патриархально-родовой строй. Мухаммад, осуждая поклонение языческим богиням Лат, Уззе, Манат, которых арабы считали дочерьми бога, прибег к такому аргументу из арсенала патриархальной психологии: «Неужели у вас — мужчины, а у Него (то есть Аллаха. — Д. Е.) — женщины. Это тогда — 1 разделение обидное!» (53:19 — 23). А вот как описано в Коране состояние отца, у которого родилась дочь: «И когда одного из них рбрадуют девочкой, лицо его делается черным, и он удручен» (16:60). Знаменательно также, что арабы долго не могли представить себе, что глава пчелиного улья — самка, матка. Они считали ее самцом. Слово для ее обозначения — йа’суб (пчелиный вождь) — мужского рода.

Справедливости ради надо все же отметить, что история знает несколько случаев, когда мусульманка всходила на престол. Их описала в своей монографии турецкая исследовательница ислама Бахрие Учок: «Женщины-правительницы в мусульманских государствах» (русский перевод опубликован в 1982 г.). Так в Делийском султанате в XIII веке почти четыре года правительницей была Разийя, дочь султана Илтутмуша, сыновья которого, оставшиеся в живых после братоубийственной смуты, были малолетними. В этом же столетии три месяца занимала египетский престол Шаджарат уд-Дурр. Но этот казус вызвал такое негодование у исламских законников, что багдадский халиф, являвшийся номинальным правителем и Египта, направил в Каир следующее послание: «Если среди вас не нашлось ни одного мужчины, который мог бы стать султаном Египта, мы сами пошлем вам султана. Разве вы не знаете священного предания о том, что народ, передавший государственные дела в руки женщины, спасения не обретет?» Шаджарат уд-Дурр сложила с себя султанские полномочия.

В государстве Хулагуидов в XIV веке около года престол занимала монголка Сатибек. Были еще случаи женского правления в мусульманских странах, но все это действительно лишь случаи, не сводимые к общему правилу, — либо непродолжительные по времени, либо ограниченные размерами небольших государств. Например, в карликовых вассальных княжествах Ирана в XIII — XIV веках короткое время престол занимали мусульманки тюрко-монгольского происхождения — Тур-кан-хатун и Падишах-хатун в Кермане, Абиш-хатун в Фарсе, Даулят-хатун в Луристане.

Изгза мусульманской сегрегации полов женщины-правительницы испытывали большие неудобства при исполнении государственных обязанностей: во время совещаний со своими везирами они сидели за занавеской, послов принимали с закрытым лицом, на людях появлялись в мужской одежде.

Мусульманские правительницы известны также в истории Мальдивских островов и княжества Аче на индонезийском острове Суматра. Все эти факты подводят к такому заключению. Кроме Шаджарат уд-Дурр, правительницы-мусульманки занимали трон либо на периферии мусульманского мира, где сильны были еще доисламские матриархальные традиции, — в Индии, Индонезии, либо у монголов, еще не полностью исламизированных в государстве Хулагуидов. Например, на Мальдивах долго не приживался не только мусульманский обычай закрывания лица женщинами, но даже сохранялась традиция ходить с обнаженной грудью. Арабский путешественник XIV века ибн Баттута пишет, что мальдивская султанша Хадиджа, носившая также и доисламское имя Рахандики-бадикиладжа, принимала посетителей с открытым лицом, а жительницы островов прикрывали одеждой только нижнюю половину тела. Лишь с XVII века мусульманские предписания укоренились и островитянки стали закрывать при посторонних мужчинах лицо и грудь.

Наконец, в наше время, когда Восток освободился от колонизаторов, он выдвинул целую плеяду женщин — руководителей государства: Индира Ганди, Сиримаво Бандаранаике, Корасон Акино. Но этот процесс в гораздо меньшей степени затронул мусульманские страны. Хотя в Турции, Ираке, Бангладеш, Пакистане появились женщины — депутаты парламента, политические и общественные деятельницы, послы и даже министры, нигде мусульманка не достигла высших государственных ступеней...

В последнее время, правда, в Пакистане возникла ситуация, когда партия, возглавляемая женщиной, победила на парламентских выборах. Произошло это 16 ноября 1988 года. Лидер этой партии — Беназир Бхутто — назначена главой правительства. Таким образом, спустя семь веков, если считать со времени султанства Разийи, в мусульманском мире вновь появилась женщина-правительница. Однако следует заметить, что Беназир Бхутто получила поддержку избирателей прежде всего как продолжательница дела своего отца Зульфикара Али Бхутто, основателя победившей на выборах Пакистанской народной партии и бывшего премьер-министра, казненного по ложному обвинению диктатором Пакистана Зия-уль-Хаком. Кроме того, по воспитанию и образованию Беназир Бхутто скорее женщина западного типа: она окончила христианскую миссионерскую школу, затем училась в Гарвардском (США) и Оксфордском (Великобритания) университетах. Но уже в августе 1990 года ее сместили.

 

Новые веяния.

Все же в связи с общей тенденцией развития человечества в сторону прогресса новые веяния в отношении к женщине наблюдаются и в мусульманских странах. Вовлечение женщин в общественное производство, все более активное и широкое участие их в сфере образования, культуры, искусства и науки, естественно, делает невозможным женское затворничество. В 1965 году на исламской конференции в Бандунге впервые в истории мусульманского мира публично обсуждался вопрос о положении и роли женщины в обществе. В рекомендациях, принятых конференцией, было обращено внимание на желательность участия женщин во всех видах общественной и экономической жизни, предоставления им избирательных прав, права на образование, включая высшее, права возбуждать дело о разводе.

В некоторых странах эмансипация мусульманки началась еще раньше. Так, в Турции после кемалистской революции 1918 — 1924 годов в ходе реформ по отделению ислама от государства, политики и просвещения женщина получила равные права с мужчиной. Избирательных прав турчанки добились даже ранее, чем женщины многих стран Запада. Предоставлены в Турции и равные возможности девочкам и мальчикам в вопросах образования. Единственные учебные заведения с раздельным обучением в этой стране — французские лицеи. Отменены в Турции брак и развод «по-мусульмански», то есть многоженство, «отказ» от жены, а также установки половой сегрегации (чадра, затворничество женщин), неравноправие в вопросах наследства, несколько повышен, до 15 лет, минимальный брачный возраст невесты. Сходный процесс имеет место и в ряде других стран. Так, высший орган власти Ирака — Совет революционного командования принял поправки к закону о гражданском состоянии, которые установили минимальный брачный возраст для обоих полов в 18 лет, а также ввели равные права женщин и мужчин в вопросах брака, развода, воспитания детей.

Закон о семье, принятый в НДРИ в 1974 году, запретил брак несовершеннолетних (то есть не достигших 15 лет), ограничил махр чисто символическими размерами, дал право разведенной жене на получение алиментов.

В Иране до исламской революции 1979 года также был принят ряд законов об уравнивании прав женщин и мужчин. В 1963 году иранские женщины получили избирательные права. Были отменены полигиния, институт временного брака, «отказ» от жены. Женщине предоставили возможность возбуждать дело о расторжении брака, суду — право решать, с кем из родителей остаются дети в случае развода супругов. Правда, была сделана оговорка о том, что мужчина имеет право взять вторую жену в случае согласия первой, ее болезни или бесплодия. Но после революции 1979 года, когда власть перешла в руки мусульманского духовенства, основой законодательства вновь стал шариат со всеми вытекающими отсюда последствиями для правового положения женщины.

Иранки живут теперь строго «по Корану». Вновь поощряется многоженство: разрешено иметь до четырех жен. Семейно-брачные отношения полностью отданы во власть шариата: только мужчина официально считается главой семьи, только он имеет право возбуждать дело о разводе, только с разрешения старшего мужчины в семье — отца, деда, брата — девушка, независимо от ее возраста, может выйти замуж. Мусульманке запрещен брак с иноверцем, но мусульманин может жениться на представительнице любой веры. Минимальный брачный возраст для невесты снижен с 15 до 13 лет. Действует и положение шариата о временном браке — сигэ... Неукоснительно соблюдаются правила женского затворничества. Обязательно ношение чадры и платья, скрывающего очертания фигуры и закрывающего ноги до обуви. В 1983 году в связи с исламизацией системы образования из университетов уволены все преподавательницы, а студенты и студентки стали обучаться раздельно. Женщинам запрещено работать по многим специальностям, в частности быть судьями, геологами, археологами, исполнять ряд инженерно-технических должностей. Введены ограничения для женщин в занятиях спортом и некоторыми видами искусства, даже такими, например, как музыка, пение, танцы. Женщинам возбраняется употреблять западную косметику, мужчинам-парикмахерам — делать женщинам прически. «Стражи исламской морали» — иранская полиция нравов — разъезжают по улицам и предупреждают через мегафоны, чтобы женщины не появлялись на людях без чадры. Нарушительниц наказывают поркой.

Для обвинения женщины в нарушении того или иного запрета шариата достаточно показаний двух свидетелей. Только обвинение в супружеской измене, за которую грозит побитие камнями, требует четырех свидетелей. Приговор шариатского суда обжалованию не подлежит и приводится в исполнение немедленно. Лишь смертная казнь беременной откладывается до рождения ребенка.

Сходно положение женщин и в таких странах, как Саудовская Аравия (там, например, до сих пор женщине запрещено водить машину), в государствах Персидского залива, Пакистане и др., где законы государства основаны на шариате. Здесь вопрос о женском равноправии даже не ставится и всякий интерес к нему объявляется противоречащим исламу, который «раз и навсегда решил его». В этих странах отсутствует законодательство о правах женщин, почти не изменились установления шариата о браке и разводе, женщина остается предметом купли и продажи.

Больше того, даже в таких «секуляризованных и европеизированных» странах, как Турция, мусульманские традиции в отношении женщин, семьи очень живучи. Так, многоженство, вопреки кемалистскому запрету, сохраняется среди имущих слоев населения, особенно в деревне и провинциальных городах. Турок может иметь до четырех жен, вступив с ними в брак, совершаемый имамом. Но только с одной из них можно зарегистрироваться официально в бюро регистрации актов гражданского состояния. И хотя местная общественность придает больше значения мусульманскому бракосочетанию, чем гражданскому, — только первое, по убеждению ревнителей шариатских обычаев, освящает создание семьи, — дети от «брака у имама» не признаются турецким государством законными. А это влечет за собой осложнения в вопросах наследования имущества, дележа наследства между детьми от разных жен. И вот, чтобы разрешить это противоречие между светским законодательством и мусульманской традицией, государство идет на уступки последней: регулярно, раз в пять лет, турецкий парламент принимает закон, объявляющий всех «незаконнорожденных» детей законнорожденными... В настоящее время, однако, многоженство в Турции чаще всего сводится к двум женам, а общее число полигинных браков не превышает десяти процентов.

Итак, несмотря на новые веяния, несмотря даже на реформы в некоторых странах, направленные на устранение женского неравноправия, вопрос об эмансипации мусульманки все еще не снят с повестки дня.