Вольдемар вышел на связь, когда Полярник с Боксером были на полпути с Троещины. Сказал, что похожий на Васильева человек минуту назад вошел в офис «КомпТрейда».

— Быстро он спохватился, — восхищенно сказал Полярник. — Я думал, что он до завтрашнего утра информацию переваривать будет. Это существенно меняет наши планы, но так даже лучше.

— Надо же! У нас, оказывается, были планы, — проворчал Боксер. — Только я почему-то о них ни ухом, ни рылом.

— Теперь уже не важно. Важно, что все составные элементы бомбы готовы. Почти все.

— Какой еще бомбы?

— После взрыва которой от Васильева и Светлова не останется и мокрого места. Вот только капсюля у нас нет, который привел бы эту бомбу в действие.

Боксер понял, что Полярник говорит в переносном смысле.

— Я думал, что капсюль — это мы.

— Мы молоток, который ударит по этому капсюлю.

Полярник объяснил, что на роль капсюля, по его мнению, больше всего подошел бы спутник Расулова Димон, которого собирались принести в жертву, взорвав вместе со лже-Светловым. Раз ему не суждено было погибнуть, значит, он по-прежнему находится где-то на орбите «КомпТрейда». Вот только где?

— Может, он сообразил, что его собирались подставить, и сделал ноги?

— Для этого он слишком туп.

Полярник понял, что должен найти способ заглянуть в рабочий компьютер Светлова. Виктор Сергеевич имел хорошую привычку хранить информацию обо всех сотрудниках, начиная от заместителя и заканчивая уборщицей. Причин, почему Димон должен стать исключением из правил, Полярник не видел.

— Мне нужно попасть в кабинет Светлова.

Услышав это, Боксер от волнения едва не врезался во впереди идущую маршрутку.

— Самоубийство — это грех. Большой. Даже не думай.

— Я ходил туда каждый день на протяжении недели. Как видишь, до сих пор жив.

— Тогда ты там был официально. А теперь Светлов тебя разыскивает.

— Рядовые работники службы охраны «КомпТрейда» ничего не знают про двойника. Вечером, когда в офисе никого не будет, я войду под видом директора, как будто что-то забыл. Может же Светлов что-то забыть? Ключи от квартиры, например.

— Ключи! Совершенно верно. Как ты туда войдешь? Разве Светлов не закрывает кабинет?

В голосе Боксера звучала надежда, которая исчезла, стоило ему услышать, что Полярник в свое время позаботился о том, чтобы сделать копию ключа от кабинета Светлова.

С ключом, однако, не все было гладко. Он хранился в арендованной Полярником ячейке-сейфе в банке вместе с заработанными на службе у Светлова сбережениями. Это был не тот банк, в котором «КомпТрейд» имел открытые счета, а ячейку Полярник снял под своим собственным именем. Другое дело, что ключ от этой ячейки, в свою очередь, остался в квартире, предоставленной фирмой. Стало быть, прежде чем появиться в офисе, Полярник побывает у себя на квартире. Боксер, узнав об этом, счел, что благоразумнее будет взять вправо и остановить машину.

— Ты чего, Боксерушка?

— Пытаюсь угадать: тебя убьют сразу, как только ты покажешься там, или подождут приезда Светлова, чтобы его гениальный ум придумал для тебя особо изощренную пытку?

— Может, все не так и страшно. Светлов знает, что я не такой идиот, чтобы сунуться по этому адресу, где на меня сто процентов устроена засада. А это значит, что в квартире вообще никого может не быть. Поехали.

— Что я могу сказать? Ты таки да, идиот.

Чтобы не светиться непосредственно перед окнами квартиры, Полярник с Боксером через первый подъезд поднялись на крышу и уже по ней перешли к пятому, где на шестом этаже находилась служебная квартира Полярника. Боксера Полярник оставил на площадке между восьмым и седьмым этажом.

— Будь здесь. Если услышишь шум и поймешь, что мне кранты, вызывай ментов, а сам сматывайся.

Боксер был в отчаянии. В который раз он попытался отговорить товарища от такого опрометчивого шага, но тот ничего не желал слышать.

— Нет там уже никаких ключей, люди Светлова все давно подчистили.

— Спорим, что есть?

— Хоть бы парик с усами надел для такого случая.

— Если я пойду в парике, тогда точно кирдык. Запомни, единственный способ выжить, — это идти туда с открытым забралом.

Полярник спустился вниз, подошел к дверям квартиры. В верхней части, чуть ниже косяка, поблескивал маленький кружочек недавно установленной камеры наблюдения.

Подняв лицо, он уверенной рукой, по-хозяйски несколько раз нажал на кнопку звонка. Секунд через двадцать за дверями послышался приглушенный шорох. Полярник позвонил еще раз и прикрикнул:

— Открывай, чего возишься! Замерз?

После короткой возни с замками дверь отворилась. На пороге стоял… Димон. Тот самый, ради которого и была затеяна вся эта возня. «Это я удачно сюда заглянул. Не придется теперь пробираться в офис, — подумал Полярник. — Интересно, сколько их тут, в этих стенах? Один, два?»

— Что стоишь, глазами хлопаешь? — сурово проговорил он, ступив через порог. — Проверка караула.

Димону ничего не оставалось, кроме как посторониться.

— Почему так долго не открывал? — Полярник не менял тон, чем полностью деморализовал противника.

— Так я это…

— Дрых, что ли?

— Зуб даю, Виктор Андреевич, не спал.

— Сергеевич, — поправил Полярник. — А где напарник твой? Где он?

На лице Димона отразилась высочайшая степень недоумения, такая, что даже конченый болван, и тот бы понял: Димон в квартире один.

— Напарник? В каком смысле? Вы, наверно, хотите сказать «сменщик»? Так он утром только появится. А Герасимчук, что внизу, так он это… внизу и есть. Вы его разве не видели?

— Я-то его видел. А вот он меня вряд ли. Зачем только его здесь поставили, ума не приложу. В носу ковырять? А ну, давай его сюда.

Но тут переговорное устройство на поясе у Димона зашипела само.

— Этаж, ответь земле. У тебя все в порядке?

Димон взял трубку. Рот его растянулся в злорадной ухмылке.

— У меня все в порядке, земля. А у тебя не очень. Ты шефа профукал. Он здесь, зовет тебя.

Пока Герасимчук поднимался, Полярник осмотрел помещение. Все было как раньше, только напротив дивана на принесенном из кухни табурете стоял монитор, экран которого был разделен на две части: на одной был виден вход в парадное, на другой — площадка перед дверью.

Обойдя квартиру, он остановился в прихожей, и, когда за поднявшимся наверх Герасимчуком закрылась дверь, Полярник выхватил из-за пояса пистолет и ручкой ударил его по голове. Герасимчук упал, опешивший Димон побледнел и застыл на месте, все еще считая Полярника настоящим хозяином, которому вдруг приспичило устроить образцово-показательную экзекуцию нерадивому подчиненному. Тем более что большую часть жизни он как раз и провел в такой среде, где подобное обращение считалось едва ли нормой. Только когда в квартире появился Боксер, Димон понял, что он перепутал хозяина с человеком, которого они с Усманом Ахмедовичем метелили в какой-то стремной хрущобе на окраине и которого он и должен был тут караулить.

— Мужики, вы кто?

— Сам-то что думаешь по этому поводу? Волыну давай… Да не бойся, по голове тебя бить не будем. Не звери. Два раза уже получал, боюсь, третьего можешь не пережить.

Полярник разобрал пистолет на несколько частей и разбросал их по комнате. Вынул из магазина и рассыпал по полу патроны.

— Знаешь, почему я это делаю? — спросил он.

— Чтобы у вас было время смыться, пока я буду собирать оружие, — догадался Димон, хмуро поглядывая на Боксера, который держал его на прицеле.

— Верно. А что это значит?

Уставший играть в загадки Димон нахмурился и опустил лицо. Он уже утомился напрягать голову, чтобы находить ответы на глупые вопросы.

— Не знаю.

— Затем, что, когда будем выходить, мы оставим тебя как есть. Живого и здорового. В полном порядке. И все потому, что ты мне глубоко симпатичен. Напоминаешь меня самого, каким я был лет десять, двенадцать назад. Таким же молодым, глупым и лоховатым, как ты.

Полярник снял с крючка в прихожей ключ на проволочном кольце. Помахал перед носом Боксера.

— Когда в следующий раз захочешь что-то заныкать, положи на самое видное место, и никто не найдет.

Боксер отвернулся.

— Чего это я лоховатый? — вдруг вклинился в разговор Димон, до которого наконец дошло, что, во-первых, его назвали лохом, во-вторых, пацаны, которые его так назвали, вовсе не отморозки и перед ними он, Димон, может и пальцы веером сделать.

— А кто ты еще? Тебя Светлов на тот свет собирается отправить, а ты ему верно служишь, жизнью для него рискуешь. Один раз едва не отправил.

— Ты чего гонишь? Когда это меня на тот свет отправляли?

Возмущение Димона было таким высококачественным, что он даже забыл на время, что он пленник. Грозно сдвинув брови, он сам сделал шаг навстречу Полярнику, но тот и глазом не моргнул.

— Гонят самогон. А я собираюсь тебе объяснить, где ты лоханулся.

Полярник рассказал, почему взорвалась машина, но Димон, до которого все доходило с третьего раза, отказывался верить.

— Сам посуди, для чего тогда Расулов велел мне переодеться в новую одежду? Чтобы все подумали, что я — это Светлов, когда меня по частям собирать будут. Зачем меня усыплять понадобилось? Это чтобы я тебе по дороге шею не свернул раньше времени, потому что Усман Ахмедович ехать с нами не собирался. Ты знаешь, что наличие у Светлова двойника — это страшная тайна?

— Ну, как… Меня предупреждали, чтоб я язык за зубами держал. Мол, если что, мне конец.

— А ты знаешь, что только особо приближенным к генеральному директору людям известна эта тайна? Тем, с кем он знаком не один год и не два. Вот ты сколько на «КомпТрейд» работаешь?

— Ну, два месяца уже.

— Всего два месяца. Видишь. Да ты его отчество толком не выучил, а тут тебя выдвинули и такой почет отказали. Страшную тайну доверили. А чего не доверить, если жить тебе оставалось всего ничего? Потому что если Светлов меня таки получит, фортель с машиной могут и повторить. Вот интересно, кого тогда посадят за руль?

Полярник для виду заглянул в ящики серванта и пошел в прихожую.

— Все, Саша, уходим. Прощай, Димон, береги себя.

Димон остановил их, когда они уже выходили в коридор.

— Погоди, мы не договорили. Зачем нужно, чтобы для всех Светлов считался жмуром?

— А ты сам попробуй у Светлова спросить.

Димон мяч принял.

— И пробовать не буду. Просто возьму и спрошу. И он ответит, за все ответит. Я ему не какой-нибудь лопушара. Да меня вся Борщаговка знает.

— Если спросишь и он ответит, значит, ты по-настоящему крут. Но я в тебе и не сомневался. Удачи.

— Погодите, я с вами. Один хрен, здесь уже не останусь.

Полярник доверительно положил ему руку на плечо.

— С нами тебе нельзя, Дмитрий. Слишком разными дорогами мы с тобой по жизни идем. В разные, понимаешь, стороны. Но если ты в самом деле хочешь, чтобы эта падла ответила, вот тебе мой добрый совет: в офис к нему не суйся. Ближе чем на пятьдесят метров все равно ты к нему не подойдешь. Но мне точно известно, что завтра ровно в три часа на углу улиц Пражская и Алма-Атинская у него назначена встреча с одним хмырем, которому он должен передать деньги. Разумеется, он будет не один, а с Расуловым, но, во-первых, все их внимание будет сосредоточено на этом хмыре и деньгах, во-вторых у Расулова повреждена нога, ну, ты знаешь… Короче, дерзай.

Полярник закрыл за собой двери, но опять открыл их, как будто что-то вспомнив. Снова сунул голову в квартиру.

— Забыл сказать. Более удобной возможности, чем завтра, у тебя может не быть. И еще: если ты их не замочишь, они это сделают с тобой. Ты знаешь о существовании двойника, а такие свидетели долго на белом свете не заживаются.

На улицу Полярник с Боксером на всякий случай вышли тем же способом, что и вошли. Спускаясь по лестнице, Полярник легонько пихнул Боксера локтем в бок.

— А ты боялся. Все же хорошо кончилось.

Боксер сморщился.

— Так-то оно так, но все равно на душе мерзко. Пацана мы этого обманули, на преступление толкаем.

— Да у него на лбу уже три раза по пятнадцать лет отпечаталось. Его на зоне ждать устали. Несколько дней назад он не задумываясь отправил бы на тот свет тебя с Вольдемаром. Думаешь, Расулов стал бы руки пачкать? Не стал бы. Это сделал бы этот самый Димон… На преступление толкаем… Достал ты со своими гаутамовскими заморочками. Кто его обманывал? Светлов действительно его уберет, разве не правда? Правда. Поэтому, что бы сейчас Димон ни решил, это будет его собственный выбор и мы обязаны отнестись к нему с уважением.

— Тьфу!

Спор прекратил сам Боксер, дернув Полярника за руку.

— Менты!

Полярник, увлекая за собой Боксера, прыгнул под молодой клен с подстриженной круглой кроной.

— Какие еще менты? Где?

— Там, у машины.

Выглянув, Полярник в самом деле увидел двух гаишников, которые, выпятив животы, прохаживались перед их машиной.

— Ты прав, это менты. Я бы даже сказал, ментозавры, особенно вон тот, который ближе к нам. Вылитый диплодок.

— Диплодоки травоядными были. А у этого на роже написано: хищник. И что теперь?

— А что теперь? Кирдык тачке. Кому-то просто очень повезло: не часто бывает так, что угнанные машины находят.

— А мы что же?

— Мы будем пользоваться муниципальным транспортом или такси. И так долго на чужой машине катаемся.

Сделав большой круг, Полярник с Боксером вышли к шоссе и через несколько минут остановили частника. Ехали недолго. Полярник попросил притормозить возле первого попавшегося торгового центра, где он купил очередной мобильник и симку.

— Соскучился по Виктору Сергеевичу? — догадался Боксер.

— Надо же заложить собранную нами мину.

— Только смотри — осколки этой мины не должны попасть в Киру Васильеву.

— Ты до сих пор любишь эту стерву? Но почему?

— Не люблю. Но я не хочу мстить этой женщине. Ты мне обещал.

Полярник не ответил, но Боксер понял: слово он сдержит.

* * *

Увидев на экране мобильника неизвестный номер, Светлов подумал именно о Полярнике. Человек случайный на этот номер не позвонил бы. Оживившись, он потянулся к телефону. Настроение почему-то улучшилось. Теперь он сможет получить ответы на вопросы, возникшие у него во время повторного просмотра записи на флэш-карте, оставленной ему Васильевым. Что-то там было не так. Пропустив запись через специальную программу, он понял, что именно. Голос не совпадал с изображением. Да и сам голос был какой-то странный, словно озвучивал Полярника и не Полярник вовсе, а какой-то другой человек. С одной стороны, это было хорошо: если запись попадет не в те руки, можно будет доказать, что это просто монтаж. С другой стороны — добавляло вопросов. А тут еще засаду на квартире, где жил Полярник, разгромили. Как ни крути, звонок Полярника, хоть и мог принести дополнительные проблемы, мог и многое объяснить.

— Привет, Полярыч, давно не разговаривали.

— Ух ты! Ты знал, что это я! Это радует. А я к тебе как раз с радостным предложением. Не зарыть ли нам в землю топор войны?

— Раз уж ты заговорил языком Фенимора Купера, скажи, скальп с Герасимчука ты снял?

— Это еще кто такой?

— Один их моих людей, которых я оставил на твоей квартире.

— Да. Хотел кое-что забрать из своих вещей. И встретился с твоими бойцами. Надеюсь, с ними все в порядке? Я же пацифист.

— У одного черепно-мозговая травма, а что с другим, не знаю. Он исчез.

— Наверное, гнева твоего убоялся, сбежал. Строгий ты с ними. Так что там насчет земли и топора?

— С чего бы это? Ведь до сих пор ты ведешь в счете. Компромат на меня вот приготовил.

Светлов хохотнул.

— Судя по твоей реакции, — сказал Полярник, — у тебя уже было время разобраться, что до компромата эта запись немного не дотягивает. Это скорее предостережение о том, что есть и настоящая запись, подлинная. И она пока у меня.

— Если это предостережение, зачем ты отдал флэшку менту? Мог бы просто позвонить мне и сказать.

— Хотел с ним посчитаться. Ты не все знаешь. Васильев — тот, кто организовал мое похищение. Тогда он был в гриме, но я все равно его узнал. Из-за него я пережил немало неприятных минут. Это его люди убили Кривицкого и остальных парней, охранявших меня. Я пришел к нему, потому что он служит в подразделении, которое ведает преступлениями в компьютерной сфере. Оставил свои признания. Я следил за ним и видел, что он отправился в «КомпТрейд» шантажировать тебя. Этого я и ждал, но не думал увидеть его выходящим из офиса не только целым и невредимым, но и как будто в приподнятом настроении. Я думал, ты поймешь, что запись — фикция, и примешь меры.

— Я что, должен был замочить его прямо у себя в офисе?

— Об этом можно было бы только мечтать. Но я ожидал, что ты задержишь его и сдашь его же коллегам как шантажиста. Это было бы очень логично. Все бы на него свалил, и к тебе бы вопросов тогда никаких не было.

— Что-то ты перемудрил, Полярник. Да и монтаж записи на флэшке можно обнаружить только при ее внимательном изучении. Хреновый из тебя мастер плести интриги.

— Не спорю. До тебя мне в этом отношении очень далеко. Но забудем о Васильеве, черт с ним. Это твои с ним дела. Речь о нас с тобой. Мое предложение — пусть каждый остается при своих. Ты прекращаешь попытки меня найти, а я не делаю гадости тебе. Я уеду. Правда, чтобы устроиться на новом месте, мне нужны будут подъемные…

— Ну конечно, как я об этом не догадался. Деньги, деньги, дребеденьги. А если я не соглашусь, ты, конечно же, разошлешь свои признания всем заинтересованным сторонам. И на этот раз они будут качественными. Ну, и сколько ты хочешь?

— Сто тысяч баксов.

— И все? — В голосе Светлова прозвучало разочарование. — Васильев, тот на миллион замахнулся.

— Если я потребую миллион, сделка, скорее всего, не состоится. А сто тысяч — сумма для тебя не обременительная. И потом, я на нее действительно имею право. Согласно нашему договору. Компенсация за неиспользованный отпуск, больничные, мне вон голову чуть не проломили, выходное пособие, зарплата за последний месяц, кое-что в плане моральной компенсации, так что не своего я не прошу. Завтра ровно в пятнадцать ноль-ноль по киевскому времени будь на углу улиц Пражской и Алма-Атинской. Один и с деньгами. Только давай без фокусов. Помни: худой мир лучше хорошей войны.

* * *

Светлов подъехал к указанному месту даже раньше, чем было условлено. В четырнадцать пятьдесят пять. Остановив джип в некотором отдалении, он внимательно рассматривал пятачок между гастрономом, трамвайной остановкой и киоском «Пресса». Трамваи забирали одних пассажиров, высаживали других, причем последних было больше, поэтому на пяточке становилось людно. Полная улыбчивая продавщица кваса шутила с людьми, стоявшими в очереди у желтой бочки. Пожилые люди торговали плодами своих садов и огородов: абрикосами, сливами, продолговатыми грушами «лесная красавица», стручками зеленого горошка и малиной, насыпанной в банки. Двое запущенного вида пьянчужек потягивали из больших пластиковых пол-литровых стаканов пиво. Молодая женщина с убранными назад рыжими волосами в темных очках-«бабочках» кормила батоном голубей и до неприличия громко обсуждала с подругой мужчин, в компании которых они тусили накануне, каждый раз называя их по-разному: то организмами, то дятлами, то унитазами в подтяжках.

Сделав разворот, Светлов пересек улицу и остановился как раз рядом с киоском. Женщина в очках сразу снизила громкость разговора почти до шепота.

— Полярник на месте. Иду к нему. Будь готов и ты.

Светлов заметил Киру, когда она вставала со скамейки. Лицо женщины показалось ему знакомым, и через секунду он вспомнил, что сталкивался с этой особой в холле больницы в тот день, когда похищали Полярника. Как все это было не вовремя…

Во вставленном в правое ухо наушнике зашипел голос Расулова.

— Полярника пока не вижу. К тебе идет какая-то баба.

— Вижу. Это журналюга, черт бы ее побрал. Нигде нет от них покоя.

Кира тем временем была уже рядом с джипом.

— Добрый день. А я боялась, что вы не придете.

— Я? А мы разве это… — опешил Светлов, но тут понял: журналистка с кем-то его перепутала. Впрочем, почему «с кем-то»? С Полярником и перепутала. На смену вопросу о том, откуда журналистка знает Полярника, пришел другой: а уж не она ли помогала ему записывать показания? Значит, Полярник сам прийти побоялся и прислал посредника. Ну уж нет, так мы не договаривались. Придется с этой барышней побеседовать в другом месте и более обстоятельно.

Светлов вышел из машины и галантно открыл перед Кирой заднюю дверку.

— Прошу вас, садитесь.

Кира села и улыбнулась. Поднесла к уху мобильный.

— Ну, где ты там?

— Что, простите? — не понял Светлов.

— Это я не вам.

Передняя пассажирская дверь отворилась, и в кабину вскочил Васильев.

— Это она мне.

Он ловко пристегнул правое запястье Светлова к рулю автомобиля, но порадоваться своей ловкости не успел: правая задняя дверь раскрылась, быстро мелькнула рука с электрошокером, Васильев ойкнул, дернулся и затих на сиденье. Место рядом с Кирой занял Расулов. Одной рукой он схватил за предплечье дернувшуюся было наружу журналистку, да так, что у нее побелела рука, другой взял за волосы голову переднего пассажира и повернул к себе лицом насколько возможно, чтобы лучше рассмотреть.

— Васильев? Не понимаю.

— А вот она нам сейчас все и объяснит, — сказал Светлов. — Только отъедем отсюда. Смотри за этой овцой, чтобы не слиняла, Усман, и ключи найди у этого клоуна — браслеты отстегнуть.

Взвизгнули тормоза, и с правой стороны джипа Светлова остановилась «девятка». Открылась задняя дверца, и из высунувшегося оттуда ствола автомата Калашникова на джип обрушился град пуль, основную долю которых приняли на себя сидевшие с правой стороны Расулов и Васильев.

Кире повезло. Ее стройное тело прикрыл крупногабаритный Расулов, которого буквально нафаршировали свинцом. Она выскочила из автомобиля и бросилась бежать, но один из алкашей с пивом прыгнул вперед и сбил ее на асфальт, закрыв собой. Вовремя. Над ними просвистело еще несколько пуль.

— Лежи смирно, дура, если жить хочешь, — зашептал сбивший ее мужчина. — И запомни: когда менты будут допрашивать, отвечай, что ничего не знаешь. Вали все на Васильева. Ему хуже все равно не будет. Запомнила?

Кира поняла, что это Полярник. Значит, в джипе был не он, а Светлов.

— Запомнила? — еще раз требовательно спросил Полярник.

— Да. Спасибо.

— Мужику своему первому спасибо скажешь, а не мне.

Пока Полярник разговаривал таким образом с журналисткой, из «девятки» выскочили два парня — Димон и еще один тип, очень на него похожий и одеждой, и выражением лица. Оба держали в руке по автомату Калашникова.

Подбежав к джипу, они открыли дверцы.

— О, блин! Одни жмуры. И где же тут твои бабки, Димон?

— Должны быть.

Димон сунул голову в салон изувеченного автомобиля. Осмотрелся. Увидел лежащий рядом с водительским местом аккуратный пакет. Схватил его.

— Вот они. Валим, быстрее.

Они кинулись обратно к «девятке». Димон плюхнулся на заднее сиденье.

— Там, в пакете, точно сто тысяч? Уверен? — переспросил его сидящий за рулем, врубая передачу.

Димон сунул руку в пакет, достал оттуда еще один бумажный, обмотанный бечевкой, и сорвал ее…

Заряд находившейся в пакете бомбы был не очень мощным, зато сама бомба оказалась направленного действия. Мозги Димона размазались по всему салону и залепили все стекла. Оглушенный взрывом, его приятель, резко крутанув руль, врезался в столб. А еще через пару секунд над углом двух улиц раздался вой сирен, захлопали дверцы, застучали по асфальту подошвы форменных ботинок.

Приятеля Димона выволокли из «девятки» и распластали на асфальте, как лягушку.

— Долго же вы ехали, — с упреком произнес Полярник, поднимаясь с асфальта.

— Так пробки, — произнес старший. — А ты кто такой вообще? Лицо знакомое.

— Знакомое лицо вон там в джипе лежит. Оно всю эту кашу и заварило. А я так, просто прохожий.

Все, кто стоял рядом, посмотрели в сторону, куда указывал Полярник. Старший группы даже открыл шире дверцу джипа. На месте водителя было пусто. Только на руле висели открытые с одной стороны наручники.

Старший тоже потянулся за наручниками. Помахал ими перед носом Полярника.

— Сам пристегнешься, просто прохожий, или помочь?