К районной больнице Юлий подъехал с торца здания, туда, где стояла машина «скорой помощи», а вход в корпус был оборудован пандусом. Возле входа курили двое мужчин в зеленых штанах и куртках.

– Мужики, тут человек раненый.

Медики сердито посмотрели на Юлия, но курить перестали. Юлий пояснил, что нашел человека на дороге. Раненого положили на каталку и повезли внутрь. Юлий прошел следом.

– В милицию сообщили? – спросили его. – Если нет, надо сообщить.

– Сообщил. Там сказали, что они прямо сюда к вам подъедут.

Больше вопросов не возникло. Каталка с больным поехала в сторону реанимационного отделения. Юлий остался один. Осмотрелся. Отрыл шкаф с надписью «Для прачечной». Из кучи наваленных тряпок выбрал халат, более-менее чистый. Одевшись, вынул из-за пояса пистолет и переложил его в карман. Нацепил на лицо марлевую повязку, предусмотрительно купленную в аптеке по дороге сюда. Через минуту, никем не останавливаемый, он уже осторожно заглядывал в двери отделения неврологии со стороны служебной лестницы.

Коридор отделения был почти пуст. Только две женщины в годах, по виду больные отделения, шептались о чем-то, сидя на кушетке. Возле четвертой палаты, где должен был лежать нужный ему человек, никого не было. Юлий пошел по коридору. Двери в ординаторскую были открыты. Приставленный к четвертой палате милиционер был там, сидел спиной к дверям и развлекал рассказами двух дежурных медсестер. На прошедшего мимо медика никто из троих даже не посмотрел. Оглянувшись, Юлий отворил нужные двери и незамеченный вошел внутрь.

В палате, рассчитанной на нескольких человек, содержался только один пациент, тот самый. Сергей Васильевич, должно быть, не поскупился, чтобы нужный им человек содержался в таких тепличных условиях. До поры до времени.

Пациент был в сознании, хотя и очень бледен. Правая щека была покрыта широкими, шириной с палец, корками от заживающих ссадин, на теле имелись присоски, от которых тянулись проводки датчиков, что вызвало у Юлия ассоциации с его любимой кинотрилогией «Матрица». Бритая голова была туго перемотана бинтами. Все это делало невозможным точно определить возраст лежавшего, хотя интуиция подсказывала Юлию, что человек еще относительно молод, возможно, даже его ровесник.

– Может, хоть вы мне скажете, доктор, – хрипло произнес пациент, – долго еще мне здесь валяться? Мне нужно выписаться. Чем быстрее, тем лучше.

– Разве вы уже можете вставать?

Больной сделал попытку приподняться, но снова упал на подушку.

– Голова кружится. Это от всей этой химии, которой вы меня тут пичкали. Уверен, к утру это пройдет.

Юлий подошел вплотную и взял его за правое запястье так, словно хотел пощупать пульс. На самом деле его интересовала обратная сторона ладони, на которой был еще виден круглый бледно-лиловый след размером чуть меньше копеечной монетки.

– Ожог от сигареты?

Больной выдернул руку.

– Не курю.

Юлий отступил на шаг и опустил марлевую повязку. Во взгляде больного появилось удивление, сменившееся настороженностью.

– Ты не врач.

– Верно, не врач. И времени до утра у нас тоже нет. Под стенами больницы пасутся несколько вооруженных до зубов мальчишек. Жаждут встречи с тобой. Ждут, когда ты окажешься во вменяемом состоянии. Может, конечно, они хотят пожелать тебе скорейшего выздоровления и подарить букет роз, но лично я в этом не уверен. Вот что я отобрал у одного из них.

Юлий достал из кармана пистолет.

– Пардон, не то, – сказал он, пряча оружие и снова ища в кармане. – Где же это?.. Ага.

Он показал наполненный шприц.

– Не знаю, как это точно называется в медицинских терминах, но если по-простому – сыворотка правды. Приготовлена она для тебя. Они хотят, чтобы ты отдал им деньги.

– Какие еще деньги?

– Наверное, те, которые ты взял из дома Пасечника. После того как убил его. А еще раньше ты убил полковника УБОПа Лапова. Весь фокус в том, что эта дрянь, после того как ее введут человеку, сильно действует на сердце. Но даже если ты и выживешь, есть много других способов вычеркнуть тебя из списка живых. Да что я тебе рассказываю. Ты же профессионал. Это я любитель.

Больной молчал, внимательно вглядываясь в лицо Юлия. И вдруг слабо улыбнулся.

– Так это ты. Вижу, все же решил последовать моему совету. Как тебе удалось обвести их вокруг пальца?

– Будем считать, что мне повезло, – нехотя ответил Юлий, и вдруг до него дошел в полной мере смысл сказанного. – Какому еще совету?

– Бежать на волю. Если ты, конечно, получил мое послание.

Юлий оцепенел. В его плане появилась первая, но очень заметная трещина. Только что он собирался четко и ясно обрисовать этому человеку перспективы выбора: между жизнью в тюрьме и неминуемой смертью. Первое: он тут же пишет признание в том, что убил Лапова и Пасечника, снимая тем самым с Юлия все подозрения, после чего Юлий связывается с Сычом и местной милицией, вызывает помощь. Второе: Юлий колет ему сыворотку, задает вопросы, записывая на мобильный ответы, а потом бросает беспомощного на произвол судьбы.

То, что именно этот человек попытался хоть как-то предупредить его о покушении, меняло дело.

– Зачем ты послал мне ту маляву?

– Знаешь, у меня были дела поважнее, чем ломать голову над подобными вопросами.

Это означало лишь то, что этот человек сам не знал, зачем он это делает. Подобное чувство Юлию было знакомо. Он тоже не знал, почему его так заинтересовал разговор за соседним столиком в придорожном кафе, не знал, зачем он, рискуя свободой, в первый раз пришел в эту больницу.

– Как тебя зовут?

– Для тебя я – Медведь.

Позади послышался шорох открываемых дверей. Юлий подняв до глаз марлевую повязку, повернулся. В палату зашел дежурный сержант.

– Вы здесь работаете?

– Не я, он, – Юлий показал подбородком за плечо сержанта.

– Кто?

Сержант повернулся в указанном направлении и через мгновение уже падал, оглушенный ударом рукоятки пистолета по голове. Можно было продолжать прерванный разговор.

– Вот что, Медведь. Выбор у тебя не богатый. Или ты…

За окном резко затормозил автомобиль. Захлопали дверцы. Юлий подошел к окну и посмотрел вниз. Перед центральным входом стоял БМВ, который едва не сбил его на перекрестке. Видимо, заподозрили что-то неладное и вернулись.

– Это за тобой. Поговорим в другом месте. А сейчас надо уходить. Вставай.

– Ничего не выйдет. Голова кружится, и ноги подкашиваются, – сказал Медведь, пытаясь подняться. – Уходи сам.

– Ага, так я тебя здесь и оставлю.

В палату вошел доктор Христюк и изумленно уставился на лежащего без сознания сержанта.

– Что происходит? Как я теперь все это объясню? Мы так не договаривались!

– С тобой, гнида, я вообще ни о чем не договаривался! – воскликнул Юлий, укладывая заведующего отделением рядом с охранником.

Сгибаясь под тяжестью взваленного на плечи Медведя, Юлий переступил через лежащие тела и вышел в коридор. Оглянулся в поисках каталки. Каталки в поле зрения не нашлось, зато в распахнутые двери отделения ввалился крупный человек с большим красным лицом, стриженный под ежик. Правая рука его была за пазухой. Возможно, это и был тот самый Морда, с которым Юлий разговаривал по телефону.

Юлий быстро прицелился и выстрелил на поражение. Мордатый бандит полетел спиной на двери. Посыпалось стекло. Юлий с Медведем потрусил в сторону грузового лифта. До первого этажа добрался без приключений. Только возле выхода ему повстречался медик, один из курильщиков, но тот, едва заметив пистолет, отскочил в сторону и спрятался в подсобном помещении. Держа оружие наготове, Юлий распахнул входные двери. Возле оставленный им машины уже стоял парень с выпирающим из-под куртки автоматом. К подобному повороту Юлий был готов, поэтому среагировал первым. Одна из двух выпущенных им пуль попала бандиту в шею, повредив артерию. Добежав до авто, Юлий усадил Медведя на переднее сиденье.

– Можешь называть меня Артуром, – сказал тот.

– Медведь тебе больше подходит, – быстро ответил Юлий, вытирая со лба пот. – Еле доволок.

Из-за дальнего угла больницы к ним бежали еще двое. Раздались выстрелы. Юлий запустил двигатель.

– Плетку дай, – попросил Артур.

Юлий протянул пистолет. Пока он разворачивался, Артур расстрелял остаток обоймы. Стрелять он умел, но из-за своего нынешнего состояния постоянно мазал. Только последним выстрелом ему удалось слегка ранить в руку одного из двух оставшихся преследователей.

– Еще патроны есть?

– Нет, – соврал Юлий. Ему не шибко хотелось, чтобы этот человек имел при себе заряженное оружие. Вряд ли те двое, из которых один ранен, рискнут пуститься за ними в погоню.

Так и случилось. Преследователи ограничились тем, что послали вдогонку удаляющейся машине две короткие автоматные очереди.

– А неплохой день рождения получился. Как говорится, хэппи бездей ту ю, мальчик, – пробормотал Артур, оглядываясь.

– Спасибо, – откликнулся Юлий. – Откуда знаешь? Ты чего, мое личное дело изучал?

– Вообще-то я себя имел в виду. При чем здесь ты? У меня сегодня день рождения.

– Как ни странно, у меня тоже.

– Поздравляю, если, конечно, не врешь.

По его тону было слышно, что он не очень верил Тараскину. Юлий, однако, не врал.

От городка уходили по проселочным дорогам, петляя между засеянных полей, огородов и озер. Артур хорошо знал эти места, поэтому первое время работал штурманом. Потом ему стало совсем плохо и он, приведя спинку сиденья в горизонтальное положение, замолчал, успев перед тем, как забыться, дать Тараскину указания, куда ехать. Но Юлий все равно сбился с пути и ехал до тех пор, пока не уперся в какой-то овраг. Осмотрелся. Местность была пустынной. Слева, километрах в двух, мелькала подслеповатыми огнями неизвестная деревенька. С другой стороны, совсем рядом, если судить по кваканью лягушек и запаху тины, находился водоем.

Нащупав ногой более-менее твердую кочку, Юлий сел и стал думать, что делать дальше. Он понимал, что самый главный свидетель, показания которого раз и навсегда отмели бы от Юлия все подозрения, находился сейчас в его машине. Но он понимал и то, что тот добровольно никогда не возьмет на себя вину в смерти двух таких шишек, как Лапов и Пасечник. И способов заставить его это сделать Юлий не видел. Не колоть же ему в самом деле эту дрянь. К тому же у Юлия была еще одна проблема – кто-то его заказал, и Артур был тем человеком, кто мог бы помочь Юлию разобраться с этим.

Юлий вспомнил про еще одного пассажира, который лежал связанным в багажном отделении: Сергея Васильевича Остапенко. Вот кому он не колеблясь выдавил бы все содержимое шприца, хоть бы тот после этого и загнулся. А почему бы и нет? Юлий уже застрелил двоих, и, если Остапенко суждено стать третьим жмуриком в его послужном списке, особого огорчения это не принесет. У этих людей он был за главного, а значит, и знать должен больше.

Юлий открыл багажник. Внутри было темно, как в бочке.

– Эй, ты! Не сдох еще?

– Думаю, еще нет, – ответил ему слабый голос из приоткрытого окна салона. – А раз думаю, значит, я существую.

– Да я не тебе, мыслитель. Едет с нами еще один попутчик. Если есть силы выйти, скажешь дяде «здрасте». И свет включи, не видно ничего.

Из салона высунулась забинтованная голова Артура. Теперь он походил на выбравшегося из склепа зомби. Держась за кузов, подошел к багажнику. Заглянул внутрь.

– Ему мое «здравствуй» нужно как новобрачному трусы. Он у тебя давно копыта отбросил.

Юлий и сам это уже понял. Багажник был в нескольких местах прострелен, а Остапенко, принявший на себя все предназначавшиеся им с Артуром пули, мертв.

– Знаешь его? – спросил Юлий.

– Незнаком.

– Может, видел?

– Может, и видел. Трудно сказать наверняка. Я за последнее время много сволочей перевидал.

– Не сомневаюсь. И что мне теперь с ним делать?

– Что хочешь. Можешь закопать, можешь просто оставить. Селяне из него чучело сделают, ворон пугать. Меня это не касается. Я вообще на бюллетене.

Артур стал медленно забираться в салон. Юлий сплюнул.

– Да я смотрю, ты уже ожил. Разговорился как.

– Свежий воздух всяко лучше больничной атмосферы. Только жмурика убери. Стремно.

Юлий вернулся через сорок минут.

– Что делать будем? Нельзя долго на одном месте оставаться.

– Есть тут неподалеку одно местечко, километров с пятьдесят будет. Деревня. Даже не деревня, а скорее хутор. Местные давно оттуда ушли. Случайных людей, охотников или так, кому делать нечего, тоже почти не бывает. Хутор дурной славой пользуется. Говорят, там люди пропадают. Типа, аномальная зона. Там нас точно никто искать не будет.

– Уж не ты ли руку к тем пропажам приложил?

Артур загадочно улыбнулся. Спросил, где они находятся. Этого Юлий не знал. Артур обругал его Сусаниным и попытался настроить навигатор. Навигатор не работал. Юлий, зная, что он принимает и передает сигнал через спутник, на всякий случай сломал его, чтобы никто не вычислил их месторасположение. Артур еще раз обругал его Сусаниным и предложил ждать рассвета.

– Если хочешь, можешь пару часов покемарить. Подежурю. Я в больнице отоспался, – сказал он.

– Размечтался. Я засну, а ты меня по голове тюкнешь.

– Не тюкну. Не сейчас. Не думаю, что смогу нормально вести машину. Может, завтра, а?

Звучало обнадеживающе.

– Завтра я тебя сам убью, – зло пообещал Юлий.

С первыми лучами солнца, сориентировавшись на местности, Юлий с Артуром двинулись в путь и через два часа добрались до цели. Деревенька состояла из семи домов, из которых более или менее целыми были только два. Все остальные в лучшем случае годились только на дрова. Машину закатили в подобие сарая без крыши, сверху накидали веток. И вовремя. Скоро над хутором прострекотал вертолет. Может, и по их души, кто знает.

– От тачки тебе лучше отказаться, слишком горячая, – поучал Артур Юлия, когда вертолет исчез и они вылезли из укрытия. – Тут недалеко пруд есть. Он небольшой, но глубокий. Заедешь на дамбу, смотри только сам не слети, она узкая, столкнешь в воду. Там метра два воды. Хватит. Жить лучше в этом доме. Во-первых, крыша почти не протекает и печка рабочая. Но главное, если гости нагрянут, то с задней стороны ход есть. Там все крапивой заросло, никто тебя и не увидит. Так по крапиве уйдешь к яру, дальше в лес – и поминай как звали.

Дом действительно почти со всех сторон зарос крапивой. Особенно ее много было там, где говорил Артур. Крапива была густой и высокой. Почти под рост человека. Юлий и не думал, что может быть такая крапива.

Артур продолжал:

– Печь днем не топи. Дым будет видно. И вообще ничего днем не жги. Продукты на первое время, вижу, у тебя есть. Можешь на рыбалку сходить на пруд, в котором тачку утопишь. Рыбы должно быть много. Где-то в доме удочка была. И сети. Если только не сгнили. За пять километров к югу на трассе есть магазин. Можешь изредка туда наведываться. Только осторожно. Короче, лето свободно пересидеть сможешь. А там думай сам.

– Я что-то не понял. Ты так говоришь, будто собираешься куда-то уходить.

– Ну да. Я привел тебя в это безопасное место, а дальше выкручивайся самостоятельно. Ты помог мне, я – тебе. Счета оплачены. Больше мы ничего друг другу не должны. Наши пути расходятся. Я тебе не нянька.

– Здесь я решаю, кому уходить, а кому нет. И тут не банк, чтобы счета оплачивать. Ты мне еще многое рассказать должен. От кого ты заказ получил на Лапова с Пасечником? Почему хотят убить меня?

– Ты бы головной убор какой-то надел, что ли? А то солнце совсем голову напекло, – засмеялся Артур. – Да я про Лапова с Пасечником от тебя только и услышал. И к их кончине никакого отношения не имею и никогда не имел. Ты что, родной?

Выбрав из кучи наваленных возле сарая лесоматериалов длинную жердь, Артур, опираясь на нее, как на посох, пошаркал вдоль по заросшей травой единственной улице хутора. Юлий достал пистолет. Не тот, в котором кончились патроны. Другой, заряженный.

– Медведь!

Тот обернулся.

– Что еще?

– Еще два шага – и я стреляю.

Артур пожал плечами и молча продолжил путь. Юлий прицелился. Сначала в спину, потом в ногу. Опустил пистолет. Артур прошел еще шагов десять и остановился. Посмотрел назад, на Юлия.

– Что? Не можешь? – И, помолчав, добавил: – Вот и я тоже не смог.

Ему удалось сделать еще несколько шагов. После ноги подкосились, рука разжалась и выпустила жердь. Вконец обессиленный, Артур рухнул на землю лицом вниз.

– И кто тут кому нянька? – вздохнул Юлий, подумав о том, что снова придется тащить его на себе.

* * *

Артур пришел в себя только к ночи. От печки шло приятное тепло. Трещали дрова. Примостившись за шатким старым столом, Юлий открывал банку со шпротами. Готовился поужинать. Заметив, что Артур за ним наблюдает, спросил:

– Почему ты сказал, что тоже не смог? Чего ты не смог?

– Выстрелить.

– В меня?

– В тебя. В кого ж еще? Я должен был выполнить заказ, но отказался.

– Почему?

– Не знаю. Имя у тебя редкое. Не так много вас, Юлиев, я полагаю.

– То есть ты меня как бы в свою персональную Красную книгу занес. Отстрел Юлиев запрещен?

Шутка Артура не развеселила. Напротив, он стал совсем мрачным. Сказал:

– Знал я одного Юлия. Погиб он. Сгорел синим пламенем.

Артур повернулся на бок. Спиной к Тараскину. Продолжать расспрашивать Юлий не решился, догадываясь: с этим именем у Артура связаны какие-то переживания.

Артур отлеживался еще три дня.

– Я вот что решил, – сказал Юлий, когда тот смог окончательно встать на ноги. – Задам тебе только два вопроса. Ответишь и можешь катиться на все четыре стороны. Но сначала сделай для меня кое-что. Меня недавно двое мясников, не обремененные, в отличие от тебя, избытком совести, чуть было на колбасу не порезали. Швы мне снимешь. Я сам не дотянусь. Сможешь?

Артур кивнул. Юлий протянул ему маникюрные ножницы и пинцет. Снял футболку и повернулся спиной. Подождал.

– Ну, чего ты там?

– Я думаю.

– А ты не думай, ты действуй. Зря, что ли, я у тебя сиделкой работал? Теперь твоя очередь.

– Интересные у тебя шрамы, вот что.

– Порезы как порезы. Большие только.

– Не в этом дело. Когда я в больнице лежал, мне сон снился, ну или бред это был. Не важно. Кто-то страшный бегает за мной с опасной бритвой в руке. Я уворачиваюсь от него, а он все не отстает. Наконец догнал меня и два раза по телу бритвой проехался. Как раз там, где и тебя. Представляешь, какое совпадение?

Юлий повернулся к Артуру лицом и внимательно посмотрел ему в лицо.

– Я тебе сейчас о другом совпадении расскажу. По сравнению с ним твое – ерунда на постном масле.

Позабыв о швах, Юлий подробно рассказал о том, как убивали Лапова. Когда он закончил, вид у Артура стал подавленным.

– Насчет орудия убийства, нанесенных ран. Это вы, менты, в ходе расследования установили, но как ты узнал о том, что чувствовал киллер, что думал? – удивлялся он, до сих пор избегая говорить о себе в первом лице. – А что дальше-то было?

– А дальше ничего не было. Дальше я проснулся.

– Так это был…

– Сон. Просто сон. Сейчас-то я понимаю, что не просто. Но тогда я так не думал, поэтому и рассказал его одной женщине. Потом, когда стало известно, что Лапов убит, она донесла содержание моего сна куда следует, но уже не как сон, а как правду, тем более что совпадения были поразительные. Плюс мотив – Лапов меня уволил. Тачка Лапова под моими окнами. Результат: сижу теперь в этой избушке на курьих ножках в компании одного малосимпатичного субъекта.

На выпад о субъекте Артур не отреагировал.

– Ну, про мотив я что-то такое слышал. От одного писаки. А насчет тачки полковника, так это чистой воды случайность. Никакой подставы.

– Все усугубляло еще и то, что и на твоего второго клиента у меня был зуб. Он заказал моего отца, а после его гибели отнял весь бизнес.

Артур удивленно поднял брови:

– У тебя был отец?

– Почему это тебя удивляет? У всех когда-то были отцы.

– Только не у меня. Меня даже из роддома забирать не стали. Бросили как котенка. Спасибо хоть не утопили.

– В другой ситуации я бы тебе посочувствовал. Но теперь сам не знаю, что лучше. Сразу не иметь, чем иметь, а потом потерять. А мать у меня хоть и есть, но все равно что нет. Тоже, можно считать, под соседскую дверь подкинула.

Повисло молчание. Разговор шел куда-то не туда. Не об этом хотел говорить сейчас Юлий. Да и Артур тоже.

– Ты мне какие-то вопросы хотел задать? Задавай.

– На один ты мне уже ответил. Про машину полковника. А насчет второго. Хочу, чтобы ты знал. У меня к тебе претензий нет. Моя бы воля, я бы Лапова и Пасечника сам придушил. Если бы духу хватило. И под следствие я попал не по твоей вине. Обстоятельства так сложились. Деньги, которые ты взял, мне тоже не нужны. Но прошу, сдай мне заказчиков. Я с ними сам разберусь. Особенно с моим. Если уж выпадет сидеть, то хоть буду знать за что.

Артур пожал плечами:

– Часто бывает: исполнитель получает все заказы от одного и того же лица. Посредника. В этом случае он знает только имя жертвы. Бывает так, что и посредник сам не знает, кто именно заказал убийство, потому что между ним и заказчиком тоже могут быть посредники. Такая вот цепочка. Но для исполнителя это удобно. Меньше знаешь – меньше шансов, что тебя потом сольют.

– Но тебя ведь слили… Ладно, чего уж там. Все и так уже ясно. У меня тут диктофонов нет, протокол я тоже не веду. Рассказывай дальше.

– Со мной другое дело. Тут причины иного порядка.

– Деньги? – догадался Юлий.

– Главным образом. Но и кое-что другое. Посредник не мог меня контролировать, и это его злило. Я беру заказ только в том случае, если на все сто уверен, что для моего клиента на том свете черти уже давно сковороду разогрели. Тебя вот исполнять отказался. Заказ сорвал. И потом, деньги эти так вскружили посреднику голову, что он совершил ошибку. Проговорился, что заказчик твоего шефа – его близкий друг. А это уже след.

Артур многозначительно поднял палец.

– Ну а на мне кто крест решил поставить?

– Не знаю. Могу сказать, что человек с деньгами. Тебе не должно быть стыдно. Оценили тебя хорошо.

– Спасибо, ты меня очень этим обрадовал.

– И главное, заказчик хотел, чтобы это было срочно. А это уже шанс.

– Какой еще шанс?!

– Пересидишь здесь какое-то время. А там, глядишь, твоя смерть станет уже неактуальной. Зачем швырять деньги на ветер?

– Не понимаю, кому это могло быть выгодно.

– Думай.

– Да думал уже. А что толку? Никаких идей.

– Значит, мало думал. Думай еще. Все свою жизнь вспомни. Кому дорогу перешел? Кому должен? Кто тебе должен? Перед кем слово не сдержал? У кого женщину увел? Это может быть кто угодно. Часто даже те, на кого ты и в страшном сне не подумаешь. Даже те, с кем ты под одной крышей живешь. Даже близкие родственники.

– Под моей крышей, кроме меня, никого нет. А единственному близкому родственнику по фиг, жив я или мертв. Я тебе рассказывал.

– Так уж и единственному.

Артур поднялся и сердито прошелся из угла в угол. Подгнившие доски пола едва не выскакивали из гвоздей при каждом его шаге.

– Ну да. Моей матушке, – ответил Юлий, не понимая, почему это так могло взволновать собеседника.

Артур остановился совсем рядом с Юлием. Посмотрел ему прямо в лицо. Видно было, что он еле себя сдерживает.

– Матушке, говоришь, – произнес он, сжимая кулаки. – Посмотри на меня. Хорошо посмотри. Неужели ты меня до сих пор не узнал?

Юлий оцепенело молчал.

– А помнишь, как я спички на кухне у повара стащил? А потом пожар в сарае на заднем дворе устроил. Пожарная машина приезжала. Ты потом всю вину на себя взял. Владимир Ефремович, воспитатель наш, мы его за лопоухость Чебурашкой прозвали, всю задницу тебе ремнем исполосовал, а ты так ему ничего и не сказал. Он знал, кто настоящий виновник. Но Чебурашка хотел, чтобы я сам признался, оттого и злобился. А я испугался. Духу не хватило. Ты потом еще долго на животе спал.

– Какие спички? Какая Чебурашка? Ты о чем?

– Да все о том же, сука! Папочку себе нашел, да? Богатенького, да? Сладкой жизни захотел, да? А меня бросил, сука! Бросил, да?!

Схватив Юлия за ворот куртки, Артур несколько раз энергично тряхнул его. Юлий собравшись, оттолкнул его в сторону.

– Да что такое?! Что за бред?

– Бред?! Ах ты гад ползучий!

Артур прыгнул на Юлия и, схватив за шею, повалил на пол. Сцепившись, они покатились. Юлий первым достиг стены, стукнувшись затылком. Он разжал хватку, но только затем, чтобы освободить руки. На Артура посыпался град ударов, под дых, по ребрам. Противник, задыхаясь и воя от злобы и боли, тоже отпустил Юлия и сунул ему кулаком по лицу. Потом еще раз и еще. Потом они снова сцепились в неимоверном клинче, пытаясь ударить друг друга коленом в низ живота. Силы иссякли быстро.

Отвалившись друг от друга, еще долго лежали на пахнущих плесенью досках. Приходили в себя.

– Я давно догадывался, кто ты такой, – все еще тяжело дыша, говорил Артур. – И имя Юлий, и родились в один день. А когда про сны стал рассказывать, всякие сомнения отпали. Братья мы. Только хотел, чтобы ты тоже понял и первый об этом сказал. Ты всегда был первым!

Тяжело дыша, Юлий сел на полу, потрогал зубы – все ли целы. Сплюнул кровью.

– Извини, Артур. Жаль тебя разочаровывать. Может, я чем-то и напомнил тебе пропавшего брата, но, уверяю, я единственный ребенок у своих родителей.

– Я читал, что между близнецами связь какая-то существует, – продолжил Артур, не особенно прислушиваясь к словам Юлия. – Ну, чувствуют они друг друга, что ли. Особенно когда хрень какая-то происходит. Опасность там, волнение или чего. Только в каждом случае по-разному это проявляется. Мы с тобой, правда, не близнецы, но тоже вместе родились. Двойняшки. Поэтому и сны эти видели, друг про друга. И убить я тебя не смог именно поэтому. А ты меня. Мы ведь даже похожи с тобой. Неужели ты не заметил?

Юлий еще раз сплюнул.

– Почему, заметил. Похожи. Разбитыми мордами и поломанными судьбами.

Артур тоже сел. Рукавом вытер капающую из расквашенного носа кровь, стряхнул с волос солому.

– Смеешься? А мне не до смеха было. Нам по шесть лет стукнуло, когда я тебя потерял. Скажи, что ты делал в шесть лет? Если ты мне не брат.

– Не помню. Отец говорил, что мы в аварию попали. Я головой ударился. Наверное, поэтому все и забыл.

– Вот только не говори мне об отце! Отец. В аварию попали. Как же. Может, и попали, только не так, как тебе рассказывали. Автобус, в котором детей везли, нас то есть, загорелся. Я тогда башкой тоже стукнулся. Но ничего не забыл. Воспитатели почти всех успели вывести. А ты пропал. Сгорел. Так говорили. Но я не верил. Надеялся, что ты живой и найдешь меня. Скучал, ждал. Ты ведь первым родился. И всегда старшим был. Сильнее. Я-то все доходягой был. Болел часто. Потом только перестал.

Артур еще долго о чем-то рассказывал. О жизни в детдоме, воспитателях, о детских проказах, но Юлий, до которого наконец начал доходить смысл происходящего, его почти не слушал. Все вставало на место. И кошмары его постоянные, которые оказались не совсем кошмарами, а произошли на самом деле. И сон про Лапова. Он хоть и был уникальным, но, по крайней мере, теперь поддавался хоть какому-то логическому объяснению. И амнезия его детская. Это от пережитого шока. Ольга как-то рассказывала, что сознание может само избавляться от плохого, чтобы не травмировать психику человека, особенно если речь идет о ребенке. И то, что его отец, а он всегда будет для него отцом, никогда не рассказывал ему о подробностях «аварии». И холодность матери, которая никогда не была для него матерью и которая, теперь он понимал это, имела другое, в отличие от мужа, мнение по поводу его усыновления. Все это теперь становилось объяснимым.

Но главным было то, что теперь у него есть брат. Он больше не был один.

– А про то, что ты давно стал догадываться, что мы братья, это ты врешь, – сказал он.

– Чего так? Ничего не вру.

– Почему тогда уйти собирался? Когда сюда пришли?

– Не хотел я никуда уходить. Куда бы я такой ушел? Интересно стало. Хотел посмотреть, что делать будешь.

Они сидели рядом. И говорили. На них еще оставались следы борьбы, волосы были взлохмачены, одежда в пыли, на лицах размазанные следы от вытертой крови. Им было наплевать, как они выглядят. Она просто говорили. Юлий рассказал Артуру про свой первый, часто повторявшийся в детстве, сон. Артур и теперь подтвердил, что нечто похожее вполне могло произойти на самом деле. Воспитанников детского дома, среди которых были и Артур с Юлием, повезли на экскурсию в Киев. По дороге попали в аварию. Одна легковушка, выскочив на встречную полосу, столкнулась с бензовозом, в который в свою очередь врезался едущий позади автобус. Артур с братом сидели впереди. Артур сильно ударился коленом. Юлий помог ему выйти из автобуса, но вспомнив, что оставил на сиденье заводную машинку, побежал обратно. Воспитатели, занятые эвакуацией других детей, не обратили на него внимания. Больше Артур его не видел. Он пропал без вести. То есть погиб. Так ему сказали воспитатели.

– Теперь мне все понятно, – сказал Юлий. – Я потерялся, потому что в реку упал. И утонул бы, если бы не один человек.

– Все эти годы я считал тебя мертвым. А тебя просто-напросто украли.

– Прошу тебя, не надо. Мы не знаем точно, как все было. Тот, кого ты обвиняешь, мне, похоже, жизнь спас. Мертвый он, чего уж теперь. Все, – сказал Юлий и поспешил перевести разговор на другую тему: – А я и тогда был Юлием?

– Да.

– Юлий и Артур. Не очень эти два имени друг другу подходят.

– Так двух айболитов из реанимации звали, которые нас после родов с того света вытащили. И не разбирались, подходят или не подходят. Нам, если хочешь знать, больше месяца жизни никто не пророчил. Потому, наверное, наши предки и оставили нас в больнице подыхать. А мы ничего, выжили. И довольно не слабо. Сильно жить хотели, наверное.

– Значит, я твой старший брат?

– Выходит так.

– И как старший, если что, могу влепить тебе подзатыльник?

Артур притворно вздохнул:

– В общем, можешь.

– Но я не буду этого делать.

– Спасибо, братишка.

– Если ты сейчас же назовешь мне посредника.

– Опять двадцать пять. Снова за свое.

– За мое? Или за наше? Разве не его люди твою тачку взорвали? И в больнице тебя стерегли?

– Даже если и так. Я еще не решил, что с ним делать и как конкретно достать. Когда решу, тогда и скажу тебе. А пока… Ты вроде хотел, чтобы я швы снял?

– Само собой. Но еще больше я хочу знать, что делать дальше.

– Узнаешь. Дай срок. Сведу я тебя с одним человеком. Он скажет, что делать дальше.

– Что за человек?

– Отец.

– Отец?

– Да. Мой отец. У меня тоже был отец. И до сих пор есть.