Солнце уже вошло в зенит, когда они тронулись в путь. Алекс взял с собой одну лишь зачехленную охотничью винтовку и большой рюкзак. На поясе болталась, звонкая, фляга.

– Ну что, готов? – он глянул на Антона оценивающе. Тот с готовностью кивнул.

– Карабин свой зачехли. Лес не любит, когда не него оружие наставляют.

Антон удивленно поднял брови, но спорить не стал. Алексу было виднее.

– И не входи в лес с нечистыми помыслами. Не держи зла ни на кого. Больше шансов будет уцелеть… Лес не любит злых людей и старается от них избавиться.

Захар выбежал из вагончика. Начал горячо трясти руку Левченко.

– Счастливого пути. Прощай, Антон. Впрочем, может и свидимся еще..

Он крепко пожал руку Антона, похлопал по плечу.

– До свидания! Спасибо за все…

– Не за что, мне было приятно с тобой побеседовать… Ну , с богом…

Выйдя за ограждение вокруг лагеря, Алекс сразу вышел на заросшую травой, приметную лишь ему тропинку и взял быстрый темп. Антон и сам любил пешие прогулки, но тут ему пришлось поднапрячься.

– Пойдем быстро. Путь неблизкий, не отставай. Ждать не люблю. До ночи нужно сделать хотя бы километров двадцать. – объяснял Алекс на ходу.

Лес шуршал листьями, шевелился, скрипел деревьями, стонал и вздыхал. Казалось, изучал попавших в него людей, как иммунная система присматривается к попавшему в организм возбудителю, определяя, каков будет ее ответ вторгшемуся чужаку. Лес был живой, вот только птиц здесь не было. Вообще.

Лес был смешанный, заболоченный – меж лиственных и хвойных деревьев то и дело мелькали подернутые ряской топи. Проводник Антона мастерски обходил неприметные болотца, буреломы, выводя путника на неприметные тропинки и просеки. Кое-где виднелись покосившиеся столбы линии электропередачи, иногда сквозь наваленные в ураган деревья виднелись проселочные грунтовые дороги и заросшая кустарником двухпутная железнодорожная колея. Дважды встретились заброшенные маленькие деревни, производившие гнетущее впечатление. Покинутые даже животными, покосившиеся дома, опасно накренившийся как Пизанская башня, колодезный журавль. Все невыразимо тоскливое, одинокое…

Раздался громкий хруст в лесной чаще. Антон испуганно схватился за карабин, вглядываясь в кустарник.

– Пока ты со мной, животные тебя не тронут. Главное, не отставай. Оружием не тряси, оно тебе не нужно…- среагировал Алекс.

Антон недоверчиво посмотрел на него.

– У вас что, договор с животными?

Тот ухмыльнулся.

– Что-то вроде этого. Я не трогаю их, они не трогают меня…

Антон, шагая позади, недоверчиво изучал широченную спину проводника, ища насмешку в словах своего гида, но тот говорил серьезно. Кто же он такой на самом деле, этот Алекс? Только ли охотник и проводник? Внезапно Антон почувствовал, как в его душу начало закрадываться сомнение, подтачивавшее его, как червь яблоко. А не лучше ли было вместе с Павлом и растаманами отправиться на Коневец? Жили бы там в общине, держась друг друга? Стоило ли идти черт знает куда по бурелому, продираясь сквозь Черный лес, навстречу Бахаревке? Однако, с Алексом заговорить он не решался. Отмахали они уже много. Повернуть сейчас значило расписаться в собственной слабости. Алекс точно посчитает его слабаком, тютей.

А впереди… Что ж, возможно, военная база как раз то, что ему нужно. Безопасное защищенное место, вот там он и останется. Чего еще? Да, солдат из него фиговый, но больше ему деваться, похоже, некуда. Военные олицетворяли собой надежную опору, на которую можно было положиться, как он мог довериться своему отцу в старое время. Все будет хорошо, когда он доберется до РЛС… Именно это заставляло Антона молча продираться за ним по лесной чаще ветки, завалы деревьев и топи…

Часа через три Алекс неожиданно остановился как вкопанный. Антон, не успевший затормозить, налетел на него сзади. От удара тот даже не шелохнулся.

– Что случилось?

– Люди. Трое человек. Где-то недалеко. Километра два с лишним на юго-восток. Заблудились. Вооружены все трое. Аура у них нехорошая, не нравится мне. Но все-таки, помочь надо.

– Вы что, все это чувствуете? -изумился Антон.

– Пошли к ним. Посмотрим, кто такие.

Через полчаса быстрой ходьбы по густому лесу Левченко с проводником вышли на большую поляну и увидели заблудившихся. Людей было действительно трое – все с большими рюкзаками, в охотничьих жилетах-безрукавках, с ножами и флягами за поясом, с охотничьими карабинами, они устало полулежали, подложив под себя вещи.

Реакция у них была отменной – едва тихо захрустели ветки под ногой Левченко (Алекс шел бесшумно), как люди встревожились. Вскочили на ноги, сразу же увидев гостей. Через мгновение они держали путников под прицелами ружей. Антону не понравились их физиономии – небритые, наглые, самоувереннее, не оставлявшие сомнений в роде их занятий.

– Вы еще кто такие? Куда идете? – спросил один из них, державшийся увереннее и нахальнее остальных.

– На Бахаревку идем. Просто путники. – ответил Алекс, спокойно рассматривавший наставленное на него ружье.

– Какого черта вам там понадобилось?

– Не ваше дело. – проявил себя Левченко.

Главный кивнул одному из спутников, коренастому блондину.

– Рома, оружие у них забери. От греха подальше.

Тот подошел, отобрал винтовки у путников.

– Как тебя зовут? – спросил вожак следопыта.

– Я проводник. Алекс.

– Леса, значит, знаешь? – заинтересованно приглядывался к нему главный.

– Конечно. – все так же спокойно отвечал богатырь.

– Слушай, проводник. Нам в Новгород надо попасть. Заплутали в лесу этом чертовом, вроде шли по компасу и карте, да заблудились вконец. Никак не можем на тропу выйти. Заплатим хорошо, если возьмешься нам довести. Бартером.

– Похоже, у меня нет выбора… – пожал плечами Алекс.

– Правильно понимаешь. Мне нравятся люди, которые ловят на лету. – оскалился вожак.

– Разве в Новгороде есть люди? – встрял Антон.

– Мало, но есть. Не твое дело.

Алекс пожал мощными плечами.

– Хорошо. Мы все равно идем на юг. Это по пути. А в качестве оплаты я беру оружие.

– Вот и договорились… – все трое расслабились, опустили вниз винтовки. Переглянулись с облегчением.

– Ну, чего ждешь? Потопали.

– Ружья свои уберите. Никто на вас не нападет. Лесу не нравятся проявления открытой агрессии.

Троица расхохоталась во все горло.

– Ты нас не уважаешь? Держишь за полных кретинов? Может, еще скажешь, тебе оружие сдать? – подал голос один из них, чернявый невысокий брюнет с открыто плескавшимся в серых глазах презрением и плохо скрываемой злобой.

– Мне ваши винтовки не нужны. Но послушайтесь совета, уберите их.

– Заканчивай трепаться, проводник! – зло прикрикнул главный, начавший терять терпение. – Время идет, а мы все еще здесь! Шагай…

– Хотя бы, как вас звать-величать?

Главный окинул его презрительным взглядом.

– Меньше знаешь, крепче спишь, охотник. Твое дело- довести на до города, и большего тебе знать необязательно. Впрочем, можешь звать меня Митяем.

Алекс равнодушно повернулся к ним спиной и заложив пальцы за лямки рюкзака, отправился в чащу леса. Троица отмороозков, не пожелавших представиться, зашагала в хвосте группы.

Антон насмотрелся на таких подонков предостаточно. Были они и на его острове. С одинаковым безразличием они убивали и животных, и людей, не делая никаких различий…

Троица явно нервничала, все время озираясь назад. У Левченко сложилось стойкое впечатление, что они удирают от кого-то. Он обернулся, разглядывая их туристические рюкзаки – похоже, набиты были под завязку и весили немало.

С их слов выходило, что плутали они по лесу уже два дня. Сначала шли по компасу, однако быстро обнаружили, что ходят кругами. На следующий день компас вообще взбесился, стрелка стала вращаться , будто сумасшедшая. Они пошли на юг, оставляя зарубки на деревьях, а когда стали натыкаться на свои отметины, поняли, что заблудились окончательно. В конце концов, они сделали привал на поляне, где их и обнаружили Алекс с Левченко и стали решать, что же делать. Все трое сошлись во мнении, что попали в какую-то странную западню, рационального объяснения которой дать были не в состоянии…

К сумеркам путники сделали километров двадцать по глухому дремучему лесу. Ночевка было одновременно и первым за весь день привалом. Антон повалился на землю, прислонившись к поросшему мхом большому бревну. Только теперь он почувствовал, как вымотался за этот день…

Плотная шевелящаяся мрачная громада ночного леса окружала поляну со всех сторон, но страха Антон в присутствии Алекса не чувствовал. С ним действительно было спокойно.

Охотник выбрал для стоянки большую поляну метров двадцать в периметре. Развел костер, достал нехитрую снедь. Антон тоже развязал рюкзак, наскоро перекусили.

Троица держалась особняком. Они развели свой собственный костер, надули палатку, сели у костра так, чтобы держать Антона с Алексом в поле зрения. Смотрели на спутников настороженно, все время поглядывали по сторонам; нервничали они здорово.

– Не нравятся они мне, Антон. – сказал Алекс, наблюдая за троицей. – И самое главное, не нравится мне то, что у них в рюкзаках. Точно не могу пока определить, что там, но думаю, и им, и нам грозят неприятности из-за того, что они несут…

– Может, попросту оторваться от них?

– И оставить на погибель? Возможно, они и не заслуживают этого, но придется позаботиться о них. Черные души в лесу не выживают. А у меня есть свой кодекс, одно из правил которого гласит – не оставляй заблудившихся без помощи. Есть шанс, что кто-то из них образумится, когда начнут происходить… странные вещи…

– О чем вы?

– Сам увидишь. Лес не любит, когда с ним непочтительно обращаются… Ты видел их реакцию, когда я предложил убрать оружие… Они сделали что-то нехорошее, спектр ауры темный… И эти рюкзаки… Там что-то очень ценное для них. И смертельно опасное… Ладно, хватит о них. Палатку сейчас надувать не будем. Отоспишься днем. Ночью в лесу спать нельзя. Будем у костра сидеть, поддерживать огонь и развлекать друг друга разговорами.

– Так все-таки, почему здесь нельзя спать ночью? – снова спросил Левченко.

– Ты вообще слышал что-нибудь о Волховском Лесе?

– Нет, я же не здешний…

– Леса здесь на Новгородщине глухие, колдовские. Опасно здесь днем, а после захода солнца опаснее вдвойне. По поверьям, именно здесь, в лесу и обитал в старину некий Волхв, волшебник. Волхвы бывают не только добрые, но и злые. Трудно сказать, чего в нем было больше – светлого или темного начала. Он изучал природу, травы, много лет жил в чаще леса одиноко, а потом внезапно вышел к людям. Здесь неподалеку был на кургане кремль…

Эту историю Антон уже слышал.

– Тот самый местный Нострадамус?

Алекс кивнул.

– Захар тебе рассказал про него? Что ж, мой рассказ будет короче. Я поведаю тебе о том, чего он не знает. Предчувствовав то, что на вече постановили его убить, старик исчез из города, прокляв его. Говорили, что именно благодаря этому проклятью город был захвачен и разорен шведами – словно бы на войско кремля напала вдруг странная напасть – стрелы и пики валились из рук, и шведы , не без труда, конечно, но захватили город и сожгли дотла, разграбив все ценное. Уж очень они осерчали на стойких защитников. А Волхва этого видели еще не раз в окрестных деревнях. И каждый раз это было дурным предзнаменованием – то заболеет кто-нибудь, то скотина падет.. В конце концов, лес этот прозвали Черным, и ходить в него без надобности не старались. Говорили, что служит Волхв непосредственно Мокоши, владевшей этим лесом… Было такое божество женского рода. А через некоторое время пропал Волхв. Люди забыли про свои страхи и стали вновь безбоязненно охотиться в лесу, собирать ягоды, грибы, колоть дрова. Но после начала мора снова началась чертовщина в этом лесу. Я сам из Новгорода, и не слышал о волхве, пока не познакомился с Захаром. Поначалу я считал старые предания вымыслом, и даже , посмеиваясь, рассказывал о Волхве туристам на Ильменьской рыбалке, пока сам не увидел…

– Этого самого волхва?

– Не думаю, что это был именно он, в конце концов, прошло несколько веков… Я видел старика в белом одеянии, с посохом… Он водил меня как раз здесь, по лесам, больше недели. С тех пор я обзавелся вот этим амулетом… – Алекс вынул из-под рубахи маленький круглый позолоченный амулетик в форме сердца, повертел в пальцах. – С ним я хожу спокойно. Эгрегор у него очень сильный, много тварей держит на расстоянии. Даже комары близко не подлетают! Ты не заметил? Кровопийц здесь полно, но ни один тебя не укусил. Это из-за моего оберега… В общем, скажу тебе так, что неспокойно стало в Черном лесу после мора. Люди стали пропадать здесь. И самое страшное – стали изменяться те, кто останавливался здесь на ночевку.

– Оборотнями что ли, становились? – протянул Антон, подвигаясь поближе к потрескивающему сучьями костру.

– Говорят, что именно здесь, в окрестностях, нечисть во главе с Волхвом до сих пор бродит по здешним лесам. Словно почувствовали, что люди для них больше угрозы не представляют, бояться некого, вот и осмелели. Так что, если заснешь, можешь уже не проснуться. Или проснешься совсем другим… Одержимым… Или память свою теряешь, или становишься бесноватым.. И это не сказки, Антон. Я сам знаю про такие случае достоверно. И обратного пути для такого человека уже нет. Так что, ночью здесь в глухом лесу спать никак нельзя. Все время нужно нести вахту, смотреть в оба и огонь поддерживать. К жилью эти духи не приближаются, в лагере нашем спокойно все, а вот в глухом лесу встречаются частенько. Идти до Новгорода или Бахаревки долго, и путь возможен лишь пеший, за день дойти невозможно, так что неминуемо остановишься на ночлег. Но это не смертельно. Главное – не спать ночью и поддерживать огонь. Если костер затухнет, осмелеют эти твари, подберутся поближе, начнут сознание высасывать из путников. А этого допустить никак нельзя. Амулет-то у меня есть, да не от всего он сможет защитить. Спать можно и днем. При свете дня вроде со спящими здесь плохого не случалось еще, если только кабан бешеный вдруг выскочит к палаткам, и только…

Есть еще поверье, что живет здесь Черный Дровосек. Злой дух, гуляющий ночью по лесу с огромным аргуном и разделывает им все, что попадется под руку – деревья, звери, люди.. Несколько раз я встречал в лесу странное. То кабан попадется, порубленный огромный ломтями, то дерево искромсанное, раз даже человека видел, которого вот так же ломтями нарезали… Жуткое зрелище… Судя по отметинам, это должны были сделать каким-то очень большим рубящим орудием. Скажем, если бы это был человек, то чтобы управляться с таким топором, в нем должно было бы быть не меньше двух с половиной метров роста… Сказка, конечно, но все-таки, что-то определенно есть в лесу нехорошее, злое…

Антону припомнились рассказы Щербака о Ховале. Вот бы его сюда, он уж всласть наговорился бы с Алексом… При воспоминании о Щербаке Антон нахмурился. Та сцена в пустом доме неподалеку от Кристалла вновь и вновь ставала в его сознании так, словно это случилось только что…

– Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу, утратив правый путь во тьме долины.. - задумчиво продекламировал Антон, вспомнив любимые строчки Данте.

– Каков он был, о, как произнесу, тот дикий лес, дремучий и грозящий, чей давний ужас в памяти несу!- Неожиданно продолжил следопыт.

– Точно. – улыбнулся Левченко. – Не думал, что вы тоже читали…

Алекс не ответил, зачарованно рассматривая завитки огня. В его зрачках плясали отблески пламени; почудилось вдруг что-то колдовское в фигуре проводника, в его осанке, и этом дьявольском танце отраженного огня…

– А на РЛС Бахаревской тоже опасно ночью? – прервал Антон затянувшееся молчание.

– Бахаревцам, брат, факелы вообще не к чему. У них же РЛС Загоризонтная стоит. Она их от всего защищает.

– Это как?

– О "Русском дятле" что-нибудь слышал?

Антон отрицательно качнул головой.

– Был такой проект, правда, уже давным-давно закрытый. Высоченная ста пятидесяти метровая махина, длиной почти в километр, видно ее издалека. Станция раннего обнаружения запускаемых баллистических ракет, как из Европы, так и из США или Азии. За день пути ее увидишь. Высоко над лесом стоит, хорошо видно. Когда-то была такая же РЛС возле Чернобыля, да закрыли ее по понятным причинам. Было построено и еще несколько по стране. Когда станция работает, в эфире слышен характерный стук, словно дятел стучит. Вот поэтому американцы и назвали станцию возле Чернобыля "Русским дятлом".

Американцы говорили, что обнаружение запусков баллистических ракет было лишь прикрытием. Якобы, "Русский дятел" это мощное психотронное оружие, испускающее волны, накладывающиеся на естественные импульсы человеческого мозга, и делающие из него зомби. Так же, ЦРУ утверждало, что испускаемый мощный сигнал РЛС способен дистанционно подрывать боеприпасы на территории Америки. "Русский дятел" это самый мощный источник электромагнитной радиации в мире. И он целенаправленно облучает мирное население Штатов… Да еще и озоновый слой РЛС разрушает, якобы. Чушь, конечно, полная. По крайней мере, касательно зомби и дистанционного подрыва боекомплекта. Но вот шатунов и прочее зверье они отпугивают, это правда. Так что, РЛС все еще работает и бахаревцы под хорошей защитой. Живут, не жалуются ни на что, вроде…

Алекс не сводил глаз с пламени.

– Люблю на огонь смотреть… – произнес он. – Всю ночь иногда смотрю. Гипнотизирует он. Мало есть вещей, на которые бесконечно можно смотреть. На воду. И на огонь. И все, пожалуй. Так вот и Лешка любил смотреть…

– Я слышал о нем. Вроде он объявил себя последователем Диогена?

– Представляю, чего тебе Захар наговорил. Дескать, сумасшедший был Лешка и все такое?

Антон неопределенно пожал плечами.

– Захар не понимал его, не мог объяснить, зачем он это все делает. Зачем в лес пошел с фонарем и потом в конуре жил….

Есть старая быль о человеке с фонарем. Может, ты ее слыхал. Была раньше психиатрическая лечебница в пражских Богницах, там содержался один странный пациент-шизофреник. Лечили его долго и безуспешно. Однако, был больной тихий, пребывал в кататоническом ступоре, так что проблем с ним не было. В одну прекрасную ночь санитар заметил через окошко бокса, что пациент исчез. Просто ушел куда-то, несмотря на медперсонал и решетки. Его не смогли найти нигде на территории лечебницы. Не объявился он и у своих родственников, проживавших в Праге. Однако, утром он появился вновь в своем изоляторе, и никто, в том числе и он сам, не мог внятно объяснить, где он был, и как смог выбраться из помещения.

История повторилась через неделю. Потом через пять дней. Затем – еще чаще. Каждую ночь он вставал с постели после полуночи, уходил в неизвестном направлении, и возвращался до рассвета. Главврач поручил одному из санитаров следить за ним. Выяснить, как он пробирается через решетки и закрытые двери. Но и это не принесло результатов. Санитар не смог подловить момент ухода пациента. Просто в какой-то момент обнаруживалось, что постель больного пуста, и его нигде нет. А утром тот внезапно вновь оказывался на месте. Невероятно, но точно подловить момент возвращения пациента никто не мог. Ни санитары, ни даже установленная в боксе камера видеонаблюдения.

Тут следует отметить, что видеокамера работала в палате странно – часто шли помехи изображения, сбои записи, хотя аппаратура была исправна. Замена камеры не помогла.

Высказалось множество версий происходящего. Были даже совсем уж экстравагантные версии.

Один заезжий писатель-философ, наведавшийся к больному, объявил, что на самом деле в часе не шестьдесят минут, равно как и в минуте не шестьдесят секунд, а на несколько больше. Только лишнее время скрыто от внимания обычного человека, и никто не знает, что же происходит в этот промежуток времени, которого никто не замечает. Точно так же следует понимать, что существуют дополнительные измерения, не ощущаемые обычным человеком. Их, по крайней мере, шесть, учитывая привычные нам. Больной исчезает именно в эти удивительные лишние минуты и уходит в дополнительные измерения, поэтому процесс его исчезновения невозможно увидеть.

Самого шизофреника допрашивать было бесполезно. Он молчал, как обычно, и на контакт с лечащим персоналом не шел. Удивительное дело, правда? Тут бы самое время объяснить происходящее происками дьявола, а возможно, и божьим промыслом, ведь мотивация больного не была ясна, но главврач был человеком сугубо практическим, и в такую чепуху не верил. Он попросту приказал запереть больного в одиночный бокс, полагая, что кто-то из больных, или тем хуже, персонала, помогает ему выбраться из камеры. Но и это не помогло. Санитар, открывавший каждый час его бокс, обнаруживал, что человека нет; мистика, да и только. Из одиночки сбежать считалось невозможным.

Разгадка этого таинственного случая выходила далеко за пределы чисто практического мировоззрения врачей, поэтому они долгое время не могли понять, в чем дело. Конечно, начались репрессии среди лечащего персонала. Нескольких не вполне благонадежных санитаров уволили. Главврач лично стал наведываться в одиночку к шизофренику; со временем у него вошло в привычку неожиданно появляться ночами в корпусе и наводить там шухер. Шила в мешке не утаишь, в других лечебницах уже прознали про странный случай в Богницах.

Любопытствующие студенты-практиканты и психиатры валом повалили в клинику. Пришлось отменить политику "открытых дверей" в лечебнице, а ведь она была знаменита своими фестивалями на открытом воздухе. Психушка стала действительно закрытым учреждением, каковым, вроде бы, ей и полагалось по статусу. Только ничего это не изменило. Словно бы насмехаясь над врачами, человек продолжал пропадать почти каждую ночь. Потом его стали привязывать к кушетке ремнями, одевали в смирительную рубашку, но без толку. После исчезновения шизофреника обнаруживали рубашку валяющейся на полу, ремни были развязаны. И так продолжалось несколько недель…

Алекс замолчал, принявшись ворошить длинной сучковатой палкой поленья в костре. В ночное небо вырвался сноп искр. Алекс подбросил два полешка в пламя, снова поправил горевшие дрова и замолчал, углубившись в свои мысли.

Антон знал, что все рассказчики грешны этим. Сначала заинтригуют слушателя, потом начнут таинственно молчать. Додумывай сам, дескать…

Алекс молчал, явно ожидая реакции Антона.

– Кем он оказался? – спросил наконец Антон, не выдержав. – Иллюзионистом? Магом навроде Копперфильда?

– Отнюдь. Никаких иллюзий и прочего мошенничества. Помощник главврача предложил провести небольшой эксперимент. Подсадить в бокс к больному своего знакомого, который должен был притворяться больным и следить за шизофреником. И в первую же ночь слежка дала свои плоды. Однако, рассказанное подсадной уткой было так странно и невероятно, что ему просто не поверили. Потом пришлось, конечно.

– Ну, и что увидел шпион? – нетерпеливо спросил Антон, видя, что Алекс опять замолчал и начинает впадать в задумчивость.

– О, его история была похожа на сон. Врачи решили, что он просто уснул и видел … да, очень правдоподобный, яркий, но все же именно сон. После двух часов ночи, как говорил этот очевидец, внезапно что-то начало происходить в том углу, где лежал, связанный ремнями и одетый в смирительную рубашку больной. Сначала он услышал странный шорох в полной темноте . Шпион решил, что у него просто начали шалить нервы, возбужденные мрачной неуютной обстановкой, в которой он очутился первый раз в жизни. Но нет, ему поневоле приходилось верить происходящему.

Итак, сначала он услышал шорох, затем скрежет, словно что-то корябало ногтями по стене. Специфический такой звук. Затем он увидел сияние, медленно разгоравшееся в самом углу бокса. Это был довольно яркий, белый свет, как от галогеновой лампы. В этом свете по стене поползли тени длинных узловатых ветвей, словно бы стена стала экраном, на который проецировалась картинка волшебного фонаря. В пятне света ползли длинные ветви, словно лоза плюща. Наблюдатель окаменел, сидя на своей кушетке. Он не знал, что делать. Просто впал в некую оцепенелость. Внезапно он услышал характерный звук лопающихся ремней. Больной сел на кровати, стряхнул рубашку и шагнул к пятну света в углу.

А там уже творилось что-то совсем непонятное. Участок стены явственно вибрировал и дрожал, на нем постепенно появлялось то-то размытое, нечеткое, бежали словно бы круги по воде, расходящиеся во все стороны. Даже по полу, как он успел заметить. Потом появилось овальное, в рост человека, отверстие на стене, и шизофреник молча шагнул туда. То ли лунатически, то ли отдавая себе отчет в своих действиях. Этого понять было невозможно. Отверстие тотчас же сомкнулось и свет мгновенно пропал.

Ранним утром повторилась та же история. По стене поползли длинные извивающиеся ветви в пятне света, появилось отверстие, и человек спокойно вышел из отверстия. Затем он лег на кушетку и спокойно лежал на ней, пока санитары не вошли в семь утра. Подсадная утка не спал всю ночь. От напряжения он чуть не поседел, поскольку не знал, что думать. Его рассказу врачи не поверили, упирая среди прочих, и на то обстоятельство, что никакого шума и тем более , света, не было никем замечено. Все решили, что человек просто уснул и видел странный сон. Тем не менее, на следующую ночь его крайне настойчиво попросили поприсутствовать в камере снова. Главврач даже заплатил деньги, поскольку тот отказывался наотрез. Человеку были нужны деньги, он согласился. Но только еще один раз.

На вторую ночь человек решил набраться смелости и подобраться к отверстию поближе. Изучить его как следует. Дождался момента, когда на стене появилось пятно света и подошел к нему вплотную. Шизофреник поднялся с кровати, подошел к отверстию и случилось неожиданное. Этот больной заговорил, чего с ним не случалось очень давно. На какую-то минуту лицо его сделалось осмысленным, нормальным, в глазах засветился разум и понимание происходящего. Пойдем со мной, предложил странный человек как ни в чем ни бывало. Шпиону не оставалось ничего иного, как молча кивнуть. Тогда пациент взял его за руку и они вошли в дрожавшее, переливавшееся отверстие на стене.

Они очутились перед высокой чугунной решеткой, преграждавшей вход в какой-то огромный сад, обнесенный высоченной кирпичной стеной гораздо выше человеческого роста. Место это не было знакомо соседу шизофреника, и он осматривался с удивлением, все время спрашивая себя, сон ли это, или необычная явь. Щипал себя за руку. Это не сон, ответил человек, словно прочитав его мысли. Иди за мной и ничего не бойся. Я покажу тебе, что внутри. И они вошли в темный сад.

Света вообще не было. Наш наблюдатель пристально всматривался в темноту, но многого он не видел. Запущенный, заросший высокими деревьями сад, погруженный во тьму. Света от Луны падало совсем немного, его хватало лишь для того, чтобы видеть очертания предметов. Больной держал его за руку, он шел небыстро, но довольно уверенно по протоптанной тропинке. Видно было, что он хорошо знал, куда идет. Какое-то время они молча шли вперед, а казачок осматривался и старался понять, куда его завел шизофреник. И в какой-то момент он ясно осознал, что в саду они далеко не одни. Сад определенно был живой. Что-то шевелилось в его густых зарослях, на расстоянии от путников. Что-то там пряталось, за широкими кронами буков, сосен, вязов, дубов…

В саду росли самые разные деревья в причудливом сочетании, словно это был Ботанический сад, собравший деревья и растения изо всех уголков Земли. Шпион всматривался в неясные, полускрытые деревьями движения, наблюдал за темными силуэтами, и в сердце его просыпалась тревога, звеневшая предчувствием все сильней и сильней. Это было что-то нехорошее, дурное. Он определенно чувствовал эманации зла, хоть и не мог явственно разглядеть ничего конкретного. Все, что он мог ощутить – то, что осторожного движения вокруг становилось все больше. Что-то возилось в кроне деревьев, звуки приближались со всех сторон. Их что-то окружало. Слышалось тихое шипение. Ничего не бойся, ты со мной, проговорил шизофреник, еще крепче сжимая руку протеже.

В тот момент, когда тот готов был сломя голову помчаться обратно, к выходу из сада, шизофреник неожиданно остановился, снял с ветки керосинку и включил ее. Свет лампы разгорался очень медленно, словно в замедленном темпе, и пока свет не стал настолько ярким и ослепительным, что человеку пришлось зажмурить глаза, он разглядел существ, окружающих путников. Это не были люди – демоны окружали людей со всех сторон. И змеи – там было множество клубившихся змей и других ползучих гадов. Но именно демоны были отвратительнее всех других. Некоторые походили на панов или сатиров, другие были с ветвистыми рогами, припадающие к земле или идущие прямо, одетые в капюшон зловещие фигуры, адские создания с крыльями, ползущие в траве, или свисающие из листвы сверху.

Однако, когда лампа вспыхнула в полную мощь, все они не выдержал ослепительного света, бросились врассыпную. Больной долго держал лампу над головой, освещая большой участок сада, в котором более никого не было. Он сказал после этого только одну фразу. Свет побеждает тьму, вера в Бога побеждает неверие. И затем они вернулись. Потрясенный, казачок не знал, что думать. До утра он лежал и дрожал в нервном возбуждении. А шизофреник снова впал в обычную кататонию.

Врачи не знали, что делать дальше с пациентом. Эксперимент прекратили за явной бесперспективностью. Но пациент сам разрешил все их сомнения и колебания. На следующую ночь он просто исчез и не вернулся; следов пациента найти так и не удалось. Официальная версия гласила, что он сбежал при помощи медперсонала, хотя все знали, что это не так. А игравший роль подсадной утки и сам пропал через какое-то время; исчез так же, как и шизофреник. Однако, он оставил в своей квартире дневник, из которого следствие узнало, что и у него были галлюцинации того же рода, что у больного из клики в Богницах. Словно сумасшествие могло быть заразно! В какой-то момент, видимо, он решил, что полностью готов, и остался навечно в том саду сторожем, зажигающим лампу и разгоняющим тьму и демонов прочь. А сад тот был, по его словам, бескрайний. Как вся наша планета. Собственно, это и был наш мир, только совсем в ином представлении.

– Но какой в этом смысл? Что все это значило?

– Всегда были люди с особо тонкой душевной организацией. Чувствующие и воспринимающие природу бытия куда чувствительнее, чем остальные. Как правило, это были божественные люди, или психически больные. Впрочем, бывали и исключения. Человек, бывший подсадной уткой, после приключившегося с ним, уверовал в Бога, стал изучать Святое Писание, разбираться что к чему. Видимо, Бог призывает людей, которых считает достойными этого, бороться со злом в мире. Если человек морально готов, он просто начинает замечать в один момент то, чего не видел раньше. Так и появляются свет, ветви в его ярком пятне, и наконец, сад. Те, у кого душевная организация стала слишком тонкой, чтобы существовать в привычном мире, пусть даже в виде больного в психиатрической клинике, остается навсегда в саду. Эти люди бродят во тьме, и зажигают лампы, когда чувствуют, что момент настал. И чем сильнее они верят в Бога, тем ярче свет. Вспыхнет такой яркий свет, разгоняющий зло и безумие мира, и глядишь, где-нибудь прекратится война. Убийца опустит руку с ружьем, или выживет тяжело больной ребенок. Все, что угодно. И не надо воспринимать эту притчу буквально.

Наверное, такой свет можно зажечь внутри себя. И идти, светясь изнутри этим светом и верой. Таким был Диоген. Еще один Agnus Dei, божий агнец. Истинно верующим и неравнодушным, а не безумным стариком, ищущим человека в толпе людей. Он пытался воззвать к лучшей стороне человеческого сознания, заставить взглянуть на себя со стороны, задуматься, изменить свою жизнь… Каждый , кто впервые увидит сад, более не может оставаться прежним человеком. С каждым днем он чувствует и ощущает все вокруг гораздо проникновеннее и тоньше, чем раньше. Увидев сад, нельзя более жить по-прежнему. Начинаешь остро чувствовать чужие страдания и боль. Наверное, пациент что-то такое почувствовал в своем соседе, раз позвал его за собой. Думаю, случайный человек не смог бы пройти по этому каналу. Лешка, думаю, тоже что-то ощущал. И пытался обратить наше внимание на нас же самих. Да только мы его не поняли…

– А вы, Алекс… Вы видели этот сад?

Алекс хотел было что-то сказать, но в этот момент хрустнула ветка у него за спиной, в лесной чаще. Алекс мгновенно напрягся, обернулся, всматриваясь в темноту между деревьями. Он сделал стойку охотничьей собаки. Потом медленно расслабился.

– Ложная тревога. Ничего там нет…

Больше к разговору о саде они не возвращались. Антона начало клонить в сон. Внимательно наблюдавший за ним Алекс не давал ему уснуть, продолжая отвлекать его разговором. Они снова начали обсуждать что-то отвлеченное, как вдруг снова в лесу хрустнула ветка. Громко, отчетливо. И еще раз.

Алекс вновь мгновенно отреагировал, подтягивая к себе снайперку.

– Нет, это мне не нравится. Антон, сиди здесь. Я пойду, посмотрю что к чему. Никуда не отходи от костра и не в коем случае не засыпай. Ходи вокруг него кругами, отжимайся, приседай, только не спи. Это очень важно.

Антон кивнул. Алекс прошел ко второй платке. Похоже, там укладывались спать. Один из троицы, которого Митяй назвал Романом, сидел у костра – похоже, они намеревались вести дежурство у огня посменно. И присматривать за проводником.

Охотник откинул полог и что-то сказал. Послышался неразборчивый голос.

Алекс вернулся к костру.

– Как я и ожидал, они послали меня куда подальше, когда я их предупредил о том, что спать здесь нельзя. Роют себе могилу собственными руками… Ладно, я быстро…

Надевая на ходу ПНВ, Алекс бесшумно растворился в темноте.

Глядя, как высокая статная фигура проводника исчезает во мраке между деревьями, Антон ощутил как кольнуло в сердце подозрение. А что, если он и есть Черный Дровосек? Топора правда у него нет, но ведь он сам сказал, что буквально легенды не стоит понимать. Возможно, это он сам и бродит по лесам, кроша в капусту все, что попадается ему под руку в припадках ярости? Пелена безумия вполне может овладевать им лишь в определенные моменты – скажем, в полнолуние, ночью. А когда приступ закончится, выходит снова к лагерю археологов как ни в чем ни бывало, и никто его не может заподозрить?

Антону стало жутко. Несмотря на куртку, он ощутил как его начинает бить дрожь. Ему показалось, что июльская ночь адски холодна… Он вскочил на ноги, не в силах более сидеть. Часовой у второго костра глянул на него сонно, облокотившись на ружье и клюя носом…

Ночной лес жил, дышал. Древесная листва колыхалась и шевелилась под дуновениями ветра. Лес был огромными легкими неведомого гигантского существа, а листья казались его альвеолами. И он, Антон. Микроскопический шарик кислорода, молекула, попавшие в эти легкие, которые его совершенно не замечают… Невозможно было отделаться от такого сравнения.

Он вспомнил сцену из детства. Антон первый раз приехал в деревню , к бабушке. Побегать по утренней холодной росе, рвал дикую малину на опушке леса, купался в речке, ловил головастиков… Обычные радости мальчишки семи лет…

И через несколько дней он заблудился в лесу. Антон слишком увлекся обрыванием кустов малины. Ягоды были крупные, сочные, налившиеся ароматным соком… он рвал с ветки бордовые плоды, и шел дальше, вглубь леса – мальчонку манили видневшиеся вдали кусты малинника. Ветки, усыпанные лакомством, провисали под тяжестью плодов. Удержаться было невозможно. Маленький Антон шел все дальше и дальше, совершенно не думая о том, как найдет дорогу назад. Наконец он наелся, вытер испачканные соком руки о футболку, огляделся, и только в этот момент понял, что не знает, в какой стороне деревня.

Он хорошо запомнил захлестнувший его ужас. Шевелящиеся лиственные стены окружали его со всех сторон, казалось, они надвигались, не оставляя ему места. И он побежал. Не разбирая дороги, ломился сквозь кусты, ломая ветки, отчаянно ревел и голосил. Наконец, мальчик выдохся, и присел отдохнуть на траву. Так бы он и провел всю ночь, как вдруг произошло странное.

Из леса на поляну вышла женщина в белом длинном платье. Он помнил, что у нее были светло-русые волосы и добрый, лучистый взгляд. Черт лица он не запомнил.

– Пойдем, Антошка. – она протянула ему руку.

И мальчик смело, без колебаний ухватился ручонкой за ее теплую ладонь. Вместе они пошли сквозь лес.

Антон помнил ощущение покоя и уюта, охватившее его. Он понял, что теперь все будет хорошо, что тетя доведет его до деревни. Еще ему показалось, что от женщины исходило слабое сияние. Конечно, это было лишь иллюзией – светлое платье на ярком солнце вполне могло ввести его в заблуждение.

Наконец, женщина довела его до опушки, указала на видневшиеся за пшеничным полем бревенчатые избы.

– Иди, Антошка. Теперь не заблудишься. И поцеловала его в лоб.

Был уже вечер, Антона начали искать. Досталось ему, конечно, по первое число. Отец сгоряча всыпал ему ремня – в первый и последний раз. Антон плакал – не от боли, а от радости, что вернулся домой. Он рассказал о женщине, но родители сочли это выдумкой. Никакой женщины в лесу быть не могло, приметы не подошли никому.

Но Антон знал, что сказал чистую правду. Многое из детских воспоминаний стерлось в его памяти со временем, но образ русой женщины с лучистыми голубями глазами, в белом платье, сохраненный в его памяти, продолжал жить в душе…

Снова послышался легкий треск. Впрочем, Антон не был до конца уверен, что треск не был плодом его воображения. Что-то там было в лесу. Рассказ о саде демонов ярко вспыхнули в воображении Антона. С какой целью Алекс рассказывал ему эту притчу? Хотел запугать еще больше?

Позади раздался чуть слышный звук. Антон обернулся на звук. Алекс, вышедший в круг света у костра, позади Антона, снимая ночник.

– Свои, парень. Все в порядке. В общем, дела неважные. Аура этого места темная, и оставаться здесь опасно. Я не смог точно разглядеть, что это было. Но силуэт у твари огромный, выше человеческого роста. Не слишком-то я верю во все эти дурацкие россказни о Дровосеке, но в любом случае, открытое столкновение с этим существом, чем бы они не было, хорошего для нас не принесет. До утра придется оставаться на этом месте и разжечь огонь как можно сильнее. Яркое пламя будет держать на расстоянии все зверье. Ночные создания не выносят яркого света, надеюсь, и это тоже. А как рассветет, уходим отсюда. Боюсь, днем тебе не суждено будет поспать. До темноты надо полюбому попасть на Ильмень. Там куча моторок, найдем, на чем отплыть. Заскочим в Новгород, затем сплавимся в южную часть озера, и снова пойдем пешком. Да там уже совсем недалече, дойдем быстро. В радиусе двадцати километров от РЛС ничего существеннее бешеной лисы нам угрожать уже не должно. Я надеюсь на это. "Русский дятел" отпугивает всю нечисть; удивительно, но факт.

До утра они не только не смыкали глаз, но сидели в напряжении, сжимая в руках оружие. Всю ночь в лесу вокруг привала слышался треск, но Антон так и не сумел никого разглядеть. Алекс хмурился и постоянно доставал свой амулет, вертел в пальцах. Говорил, что это помогает отгонять нечистую силу. Дежурные у второго костра постоянно сменялись. На рассвете у костра, поддерживая огонь, сидел главный, которого звали Митяй. Он все время крутил головой по сторонам.

– Все, подъем. Пора двигаться. Спать хочешь? Держи. – Алекс протянул ему несколько круглых крупных таблеток. – Это стимуляторы. Прими две сейчас, потом каждые четыре часа по одной. Отоспишься на озере, будем идти без привалов.

В надувной палатке послышалось шевеление – люди просыпались. Вскоре раздался недоуменный возглас. Главарь, недоуменно глянувший на палатку, полез вовнутрь. Голоса усиливались. Антон с интересом прислушивался. Что-то у них явно было не в порядке.

Через минуту Митяй вылез наружу и направился к ним.

– Слышь, охотник! – он держался вызывающе нагло, но в глазах его явно читалась тревога. – Что-то не так. Наш парень.. Вовка.. Какой-то он странный… Взглянул бы ты на него, что ли…

Алекс кинулся в палатку, следом за ним Антон.

Черноволосый, которого Митяй назвал Вовкой, лежал в спальном мешке, неподвижно уставившись на потолок, ни на что не реагируя.

Роман, бестолково суетился вокруг него, все время тормошил и тряс за плечо, но тот никак не реагировал.

– Вовка, братан! Слышь! Что с тобой?

Изо рта лежащего человека вытекла струйка слюны, побежавшая по небритой щеке вниз, на подушку.

Блондин беспомощно оглянулся на вошедших.

– Не пойму, что с ним такое…

Алекс опустился на колени возле лежащего, осмотрел его, прикасаясь быстрыми легкими движениями к векам, вискам, пульсу.

– Я кому сказал, что ночью здесь спать нельзя?

– Что с ним ? – быстро спросил Митяй, тревожно поглядывая то на Алекса, то на брюнета, пускавшего слюну.

– Сколько он проспал?

– Несколько часов. Его смена была в середине ночи… – неуверенно ответил Роман, – после моей…

– Похоже на лярву. Видел я такое пару раз…

– Что еще за лярва?

– Злой дух. Странствует по лесам ночью, насылая на людей безумие или потерю памяти..

– Слушай, мужик! Хватит чушь нести. Что с ним? – Митяй начал терять терпение.

– Я уже сказал, что. Во время сна лярва высосала из него сознание. Если он не придет в себя в ближайшие день-два, то останется таким навсегда…

– Так. вы двое, – Митяй обратился к Антону и Алексу. – смастерите носилки. Будем его нести поочередно. В Новгороде, возможно, удастся найти врача, а не шарлатана. Поставим его на ноги, никуда не денется…

Митяй и сам не верил в то, что говорил.

Нарубили толстых веток, смастерили нехитрые носилки, на которые и уложили больного. Двинулись дальше. Носилки несли то Митяй с Романом, то Антон с Алексом. Ноша была тяжелая, часто приходилось останавливаться, чтобы отдохнуть. Пот с Антона тек ручьями. Больной сильно замедлял продвижение отряда. Но еще больше тяжелой ноши изнуряла невесть откуда взявшаяся удушливая жара. Дышать сухим горячим воздухом стало трудно.

Во время обеденного привала, Антон, устало привалившийся к рюкзаку, вдруг заметил в небе громадного грифа. С удивлением он уставился на неторопливо парящего высоко в небе пернатого хищника.

– Я увидел ее еще часа три назад. – заметил Алекс. – Наблюдает за нами, не приближается, но и из виду не упускает. Терпеливая птица. Часами может следить за жертвой.

– Да она просто чудовищна огромна! – вырвалось у Антона, рассматривавшего грифа из-под ладони.

– Метра три размах крыльев. Просто гигант. Здесь такие редко, но встречаются.

– Значит, его час пробил? – Антон кивнул на носилки с больным.

– Возможно. Хотя не исключаю, что гриф охотится вовсе не за ним…

Алекс вновь подошел к спутникам.

– Вам нужно убрать оружие и избавиться от рюкзаков.

– Да пошел ты… Ты проводник, вот и веди нас дальше. С оружием мы сами разберемся! – заорал Митяй в бешенстве.

И они шли дальше. Антон часто задирал голову. Гриф по-прежнему не отставал от группы людей, держась высоко в небесах.

В начале четвертого случилось то, чего Алекс ожидал весь день- гриф наконец снизился, решив атаковать. Его громадная тень бросила тень на траву. Тут его заметили и Митяй с Романом. Они разинули рот, разглядывая гиганта. Казалось, на них нашел столбняк, как и на Антона. Алекс ждал. Наконец, птица спикировала на Романа и уцепив его громадными когтями, легко взмыла с ним ввысь.

Надо отдать должное Митяю – он быстро пришел в себя, сорвал винтовку и принялся палить в птицу.

– Успокойся, ты этим ничего добьешься. – подскочил к нему Алекс. – Тот глянул бешено и продолжил палить, пока не опустошил магазин. Ставшая крошечной на большом расстоянии, птица летела высоко в небе куда-то на восток.

– Вот сука. – пробормотал Митяй, бешено озираясь, словно бы ища ракетную установку. – Тварь поганая… Пошли, надо ее догнать!

– Мы никогда не догоним грифа. У него скорость километров пятьдесят. Его можно догнать только на машине, -веско ответил Алекс.

Митяй кинулся в лес, круша все , что попадалось под руку. В своем невменяемой безумии он был действительно страшен. Впрочем, вскоре он вернулся. Успокоившийся, угрюмый.

– Я предупреждал тебя. С оружием в лес нельзя заходить…

Митяй взглянул на носилки с больным.

– Пошли дальше. Планы не меняются… Носилки несите вы вдвоем…

Антон проглотил еще одну таблетку, придавшую бодрости и сил, и подхватил носилки. Алекс, казалось, вообще не знал, что такое усталость. Он выглядел монолитом, получеловеком-полубогом.

Митяй шел сзади, держа винтовку наперевес. Он сильно потел и нервничал всё больше. Теперь он постоянно был настороже, все время глядел на небо, но гриф больше не показывался.

Жара удушливым покрывалом обволакивала тела путников, Антон, несший с Алексом носилки, выбивался из сил. Таблетки помогали идти, но с каждым часом ходьба давалась со все большим трудом.

Наконец, он обессилено уронил носилки. Упал на колени, обливаясь потом. Раскаленный воздух дрожал и струился восходящими потоками от земли, оглушительно стрекотали кузнечики, голова кружилась, в ушах стоял какой-то легкий, словно бы стеклянный звон.

– Ты чего кореша бросил, пацан? Охренел совсем? Не картошку несешь! – завопил подбежавший Митяй. – Быстро поднял.

Левченко приподнялся; ноги были словно ватные.

– Живо взял носилки, тля! Я кому сказал!

– Полегче с парнем. Видишь, жара его достала! – Алекс и сам взмок. Он снял крутку, оставшись в одной рубахе. Под мышками и на спине были видны мокрые полосы. Атлету доставалось , но Антону было куда тяжелее. Внезапно спустившаяся жара выматывала.

Потный Митяй злобно ощерился, наставил винтовку на них.

– Парень, взял носилки и потопал, в темпе.

Солнце садилось за деревьям, когда случилось еще одно происшествие. Митяй, чуть сошедший с тропы, угодил в трясину сразу обеими ногами. С удивлением глянул вниз, на чавкающее болото, решительно обхватившее его ноги стальными клешнями. Потом окликнул идущих впереди Алекса с Антоном.

– Эй, вы! Я застрял ! Помогите мне!

Алекс развернулся к нему.

– Я кому я сказал- не сходи с тропы! Бросай винтовку, будем тебя вытягивать…

Митяй, погрузившийся в топь по колено, кинул ему винтовку прикладом вперед.

Алекс уцепился за ствол и могучим руками принялся вытягивать того из болота. Вены на его шее надулись, бицепсы ожили, надулись, как огромные шары. Антон с восхищением смотрел на руки атлета.

Наконец, он вытащил бандита на сухое место. Тот, измазанный по пояс в вонючей грязной жиже, обессилено повалился на землю, отдуваясь. Алекс выглядел так, словно вовсе не совершал никаких физических усилий.

– Я уж думал, ты меня бросишь, – проговорил наконец Митяй, отдышавшись.

– У меня правило. – усмехнулся Алекс. – Я не оставляю людей, попавших в беду…

– Спасибо…

Может, ты все таки скажешь, что вы забыли в этом лесу?

– Это не имеет значения. Просто приведи меня в Новгород, и я отблагодарю. Остальное не важно..

– Ну, как знаешь.

Поскольку уже смеркалось, решили заночевать на этом же месте. Надули палатку, осторожно уложили больного, который по-прежнему не обращал ни на что внимания, апатично уставившись в потолок. До спасительной глади Ильменя оставалось еще километров двадцать.

Сели у костра. Теперь Митяй жался к остальным, теснился к огню вплотную так, что лицо его раскраснелось от жара. Опаленное пламенем, оно было бы даже привлекательным, если бы не постоянное озлобленное выражение.

– Ладно, пойду проверю, как он там… – Митяй поднялся, прошел в палатку. И сразу же раздался злобно-удивленный крик.

– Опять двадцать пять! – воскликнул Алекс, рывком поднимаясь на ноги.

Лицо больного приняло синюшный оттенок, глаза были выпучены. Все тело было опутано ползучим плющом, невесть откуда здесь взявшимся. Тонкие зеленые нити с пятиконечными заостренными листочками устилали весь пол в палатке. Антон обратил внимание, что нити крепко обвились вокруг шеи человека, врезавшись в кожу.

– Удушье. – глухо сказал Алекс. – Его задушил обыкновенный плющ…

– Да откуда он здесь взялся, гори оно все огнем! Что это за чертовщина такая ? – орал взбешенный Митяй.

– Я же предупреждал тебя. Кто с мечом войдет в этот лес, от меча и погибнет. Лес не злой, просто справедливый…

– Да пошел ты со своим лесом! – заорал он, выбежав из палатки.

Алекс последовал за ним, опасаясь что тот сгоряча кинется в лес. Но нет, тот сел у огня , уставившись на пламя. Затем достал флягу, отвинтил, сделал несколько глотков.

– Вовка, Вовка.. как же так..

И тут снова раздался треск веток. Митяй замер.

– Что еще за дрянь? – он выставил вперед винтовку.

– Похоже, опять нас догнала эта тварь… Значит, все это время она шла по следу.. – пробормотал задумчиво Алекс, пристально уставившись в чернильную тьме между деревьями. – Главное- не отходить от огня, она боится света….

Митяй крупно задрожал. Видимо тряслись его руки, сжимавшие винтовку, которая вибрировала вместе с ним.

– Твою мать! Что ж это такое?.. За что.. – мычал он, раскачиваясь.

Снова в темноте раздался хруст веток- еще ближе. Что-то невидимое, скрытое покрывалом ночи, подкрадывалось к лагерю.

– Ну погоди у меня, сука! – истерически выкрикнул Митяй, и прежде чем Алекс успел его остановить, кинулся с оружием наперевес в кустарник.

– Стой, дурень! Куда ты! Винтовку брось, она тебе все равно не поможет! – прокричал ему вслед Алекс, но тот уже ничего слышал.

Внезапно раздался душераздирающий крик. Расстояние до него было метров двести, не больше. Затем Митяй крикнул еще раз, слабее и все смокло.

– Вот, кажется, и все, – сказал Алекс, побледневший как полотно. Напряжение все-таки достало и его.

– Оно придет за нами?

– Нет, если ты не будешь отходить от огня. Не волнуйся, слышишь! – к Алексу вновь вернулась его энергия и уверенность в себе. – Оставайся на месте и все будет в порядке.

Антон бросил взгляд на два рюкзака – все, что осталось от заблудившейся в лесу троицы. Они открыли их – оба были битком набиты мелкими вещами – цепочками, браслетами, перстнями и прочей бижутерией и ювелиркой.

– Скорее всего, воровской общак грабанули и в лес подались. – сказал Алекс. – Вор у вора всегда крал, и будет красть. Ты и сам встречал отморозков, когда ехал в наш лагерь на джипе… Ворья в лесах и посейчас полно, правда, не в Черном лесу. Грабанули они дружков, и решили пройти через лес к Новгороду. Да, преследовать их не стали, лес пользуется слишком дурной славой. Но и сами не дошли до города…

– Все, что произошло, случилось только по вине этих безделушек?

– Похоже на то…

До утра они не смыкали глаз, прильнув к костру так, что едва не тлели волосы, и напряженно всматриваясь и вслушиваясь в звуки леса. Едва начало светать, как они продолжили свой путь.

Тело в платке так и осталось там лежать. Ни времени, ни сил на похороны не оставалось…

Приближение большой воды уже явственно ощущалось: почва стала болотистая, вязкая, все чаще и чаще стали встречаться небольшие болотца, затянутые ряской. И хотя бурелома стало меньше, однако путники тратили много времени на обход топких мест. Тем не менее, с каждым часом они все ближе и ближе подходили к Ильменю. Озеро, а значит, безопасная территория, на которой можно отдохнуть, выспаться, даже порыбачить при желании. Оазис среди полного опасностей лесного безбрежья . Но до него еще нужно было дойти.

Антон, державшийся только на таблетках, шагал, втянувшись, не ощущая ни сонливости, ни бодрости. Он уже не разглядывал спину Алекса, а просто бездумно смотрел себе под ноги. Однообразный одуряющий бесконечный марш по болотистым тропинкам. Натертые ноги начали беспокоить, но Алекс объявил, что отдыха не будет. А значит, о ноющих ногах нужно забыть. И Антон шел, стиснув зубы, повторяя про себя в тысячный раз одно и то же:

"Я – капля воды, путешествующая по Вселенной. Во мне отражается всё, что меня окружает, но я ничего не принимаю в себя, оставаясь такой же прозрачной, чистой и отстраненной…"

Алекс беспокоился. Время от времени он останавливался, внимательно, чутко оглядывался вокруг, прислушиваясь к лесным звукам, теребя талисман. Постояв несколько минут, он продолжал движение. Теперь и Антон был уверен, что за ними кто-то следует. Это было ясно без слов. Все чаще и чаще оба путника слышали шум и треск сучьев позади себя, но никого видно не было.

– Идет за ними по пятам, скотина… – цедил досадливо Алекс.

Что бы это ни было, отставать оно не намеревалось.

Они почти не разговаривали. Проводник был погружен в себя и свои ощущения, что не мешало ему уверенно лавировать между топких мест , безошибочным чутьем выбирая правильный путь, хотя ни тропинки, ни каких-либо заметных вех Антон чаще всего не примечал. Впрочем, что он мог заметить, вышагивая, опустив голову и считая шаги. Доходя до тысячи, он принимался считать с нуля. Однако, сейчас даже это развлечение приелось и утомляло.

Внезапно, под ногами замелькала заросшая травой, но заметная тропинка, кое-где выложенная камнями.

– Старый Новгородский тракт , – объяснил Алекс, полуобернувшись к нему на ходу. – Сейчас заброшен, но в старые времена активно использовался. Новгород обойдем стороной. Безопаснее будет пройти мимо…

– Далеко еще до Ильменя?

– Около десяти километров.

Антон глянул на часы. Семь вечера. Ноги уже почти не сгибались. Он шагал последние часы словно автомат на коротких ходулях. Куртка и кисти были исцарапаны, в волосы набился репей и лиственная мелочь. Ноги гудели. На правой ступне созревал здоровенный волдырь. Он принял сразу две таблетки, но сознание так и не прояснилось.

– Терпи, казак. Скоро уже дойдем, на озере отдохнешь. – подбадривал Алекс.

Левченко уже не помнил, как они добрались до Ильменя. Он смутно припоминал, как они залезли в моторку и отчалили от берега. Огромное, бескрайнее озеро показалось ему морем. Как, впрочем, и Ладога. Легендарный Ильмень было озером-легендой, о нем слагали сказания, были, оно было частью знаменитого пути из варяг в греки, здесь играл на гуслях мифический Садко, однако изнуренного долгим путешествием Антона это уже не интересовало.

– К утру доплывем до юго-восточной окраины озера, а там уже и рукой подать до цели. – сказал Алекс, управляя моторным катером. Антон одурело смотрел на пенившуюся за катером воду. Внезапно, отплыв на несколько кабельтовых от берега, Алекс остановил катер, заглушил мотор. Снова прислушался. Антон дурело глянул на него.

– Вон она, тварь! До сих пор идет за нами! Смотри, Антон!

Антон присмотрелся.

Что-то высокое ходило между деревьев со стороны маленькой пристани. Слабо слышался треск. Деревья шевелились, словно их подвигали в сторону. Что-то черное мелькнуло между деревьями и снова скрылось.

– Господи… Что это?

Алекс не ответил. Все его внимание было приковано к тому, что двигалось в лесу возле озера. Достал бинокль и прильнул к окулярам.

– Уходит в лес.. Не дает себя рассмотреть как следует, падла.. Как бы за нами не увязалось на тот берег… Только бы не это… – пробормотал он.

Затем снова запустил мотор. Лодка, ревя мотором, быстро направилась на юг по спокойной глади древнего озера.

– Спи, казак. Теперь все самое страшное позади.

Антон благодарно кивнул. Усталость наваливалась непреодолимым тяжелым покрывалом. Сил не оставалось. Он кивнул на дно лодки рюкзак, повалился на него и мгновенно уснул.

Проснулся он лишь с рассветом. Алекс сидел с удилищем на краю катера и рыбачил. Они все еще стояли на озере, но впереди слева виднелся заросший камышом болотистый берег.

– Доброе утро! – приветствовал его рыбак. – Однако, спишь ты крепко! Пушкой не разбудить! Двенадцать часов проспал! Ничего удивительного…

– Доброе… мы еще на озере?

– Ага. Но берег рядом, несколько километров. Приглядись, вон РЛС стоит! – он указал на горизонт.

Антон приподнялся, присмотрелся. Действительно, вдалеке над лесом виднелось какое-то высоченное сооружение.

– Держи бинокль.

С двенадцатикратным увеличением стену РЛС было видно отчетливо. Длинное металлическое сооружение высоко возвышалась над лесом. Решетка издалека напоминала гигантские футбольные ворота, а лес был газоном на поле. Каковы должны были быть великаны, гонявшие мяч по такому полю, трудно было представить. От размеров конструкции у него захватило дух.

– Красота, правда?

– Ага! Здорово! Никогда такого не видел!

– Деньги вбухали в постройку колоссальные, а теперь только и толку от станции, что комаров да зверье бешеное отгонять… Тут уж не заблудишься. Ориентир отличный. Иди прямо на махину эту, выйдешь аккурат к их гарнизону. – К берегу пристанем, и пешком за день дойдем.

Через час они причалили. Алекс первым делом , выйдя на берег, огляделся и прислушался. Однако, вокруг озера все было тихо и спокойно. Что бы не шло вслед за путешественниками, оно явно отстало. Лишь девственная спокойная природа вокруг, и полное ощущение , что они попали в доисторическое время, когда человек еще не вышел на арену природы, громко заявив о своих правах на трон царя всего живого. Это чувство не могла развеять даже громадина Загоризонтной РЛС, возвышавшаяся подобно окаменелому скелету динозавра.

Здесь же, на берегу, изжарили на костре несколько судаков и окуней, пойманных Алексом.

В двенадцать часов они отправились в последний переход, и к ужину дошли до Бахаревского гарнизона. Антон стоял, задрав голову, рассматривая вблизи громадную конструкцию, сплошь состоявшую из металлических мачт и закрепленных на них фазированных антенн и решеток. С близкого расстояния это походило на ощетинившееся колючей проволокой гигантское окостеневшее чудовище.

В нескольких сотнях метров от стен гарнизона они остановились.

– Все, пришли. Подойдешь к воротам, тебя встретят. Думаю, ты знаешь, что им сказать. А мне пора в обратный путь.

Антон протянул ему карабин.

– Спасибо. Вам не страшно возвращаться назад в одиночестве? То существо…

Алекс похлопал его по плечу.

– Не бойся, пацан. Ко мне ни одна тварь не приближается. Боятся. Аура у меня сильная, я же сказал. Со мной все будет нормально. Ты, главное, береги себя. И ,кстати, возьми талисман. – он протянул ему свой оберег. – С ним тебе здесь будет полегче.

– Нет, я не могу. Как же вы будете без него?

– Бери, тебе говорят. Обойдусь. Чувствую, тебе он куда нужнее…

И Алекс, насильно вложивший в ладонь Антона сердечко на цепочке, круто развернувшись, скрылся в лесу.

Антон постоял, посмотрел ему вслед, и побрел к КПП.

Как он и ожидал ,утопавшая в лесной глуши воинская часть напоминала крепость на осадном положении. Высокие бетонные стены с наваленными поверх мешками, пулеметы на турелях, даже противотанковые ежи у стен и колючая проволока поверх стен. По углам квадратного периметра возвышались караульные вышки.

– Стоять! – внезапно загрохотал чей-то низкий бас, искаженный мегафоном. Левченко уловил шевеление на дозорной вышке слева от ворот. – Руки поднял, живо!

Антон повиновался, постоял несколько секунд с поднятыми руками, всей кожей ощущая, как его пристально рассматривают, возможно, и в прорезь прицела.

Вскоре засов зашевелился, ворота разъехались в стороны, показались два коротко, почти наголо, стриженных парня в камуфляже. Один остался у ворот, второй , помоложе, с сержантскими нашивками и десантным "калашом" за плечами, подбежал к Левченко.

– Руки можешь опустить. – пробасил он миролюбиво, приблизившись. – Команды выполняешь, значит, здоровый… Что нужно?

– У меня письмо от Звонарева, с Васильевской Базы. – Антон достал конверт из рюкзака.

– С Васильевки, говоришь? – коротко стриженный парень одним глазом, по-птичьи, присматривался к нему. – Документы предъяви.

Он внимательно изучил паспорт, поданный Антоном, удовлетворился, и приглашающе махнул рукой .

– Пошли на КПП, потолкуем, раз такое дело.