Вечером и ночью этого дня у Татьяны были выступления в ночных клубах, поэтому она ушла в дальнюю комнату и завалилась спасть. А когда проснулась ее посетила муза и Таня около часа сидела на кухни, бренча что-то на гитаре и пытаясь нащупать где-то в глубинах подсознания мелодию новой песни. Вышла недовольная, видимо раскопки "глубин подсознания" закончились извлечением с "чердака" ненужного хлама, а ничего ценного не нашлось. Татьяна бросила гитару на диван – шлягер всех времен и народов не получился. Она присела за компьютер, пораскладывала пасьянс, чтобы успокоить нервы. Ей это занятие быстро надоело и она предложила отцу поехать покушать в ресторан. Краб сказал, что наготовил еды на целую роту – и котлеты пожарил, и картошки отварил, пюре сделал – зачем им тратить деньги в ресторане?

Но Татьяна была упряма, сказала, что не хочет кушать дома – ей скучно дома одиноко жевать, хочется развеяться. Пообещала отцу сводить его в ресторанчик, в котором обедают и ужинают только "звезды" – просто так с улицы посетителя охрана не пустит. Краба это предложение заинтриговало – он согласился. Добираться до ресторана им пришлось снова на такси, потому что Марина из Тулы еще не вернулась. Татьяна, когда они вышли на улицу, стала заметно нервничать, оглядываться кругом, с подозрением косясь на прохожих и сказала отцу, что, вот, за Новогодние праздники денег заработает, а потом они вместе с отцом поедут в автосалон и купят ей собственную машину. Краб согласился.

В ресторане, куда они добрались без приключений, было немноголюдно и первая, кого увидел Краб была Милена Дольская. Она сидела в одиночестве за столиком на возвышении, а двое из четырех ее телохранителей находились за столиком неподалеку от нее. Остальные двое телохранителей поп-дивы после вчерашних разборок, вероятно, находились в стационаре, а этим вчера не так сильно досталось. Поп-дива увидела Татьяну и едва не поперхнулась диетическим салатом от ненависти, а телохранители поежились, вспоминая как позорно летали вчера по гримерке, словно детишки в детском саду, к которым на игровую площадку в отсутствие воспитательницы пробрался пятиклассник и стал их мутузить.

Татьяна остановилась напротив Дольской, весело крикнула ей: "Привет!", затем "заинтересованно" поинтересовалась состоянием ее носа и улыбаясь пошла дальше. Милена побледнела, злость перекосила ее лицо и она с шумом бросила вилку на стол. Если бы она могла испепелять взглядом, то наверное и Краб, и Татьяна сгорели бы, как две спички меньше чем за секунду. Но она не могла метать молнии, оттого и отец, и дочь остались целы и невредимы.

– А ты жестокая, – сказал Краб, садясь за столик напротив Татьяны.

– Станешь тут такой, – ответила она, – когда вокруг все тебя ненавидят, гадят и стараются убить!

– Еще недавно ты мне говорила, что у тебя совсем нет врагов, – напомнил отец.

– А теперь я думаю, что вокруг меня только и есть одни враги, – ответила дочь, – исключая тебя, конечно, и еще, может быть, пару человек. И то ни в ком, кроме тебя не могу быть уверена до конца.

Подошел официант – высокий молодой человек, гладко причесанный и опрятный, протянул Татьяне и Крабу меню.

– А скажите, большие улитки у вас есть? – спросила Татьяна.

– Сегодня, извините, нет, – ответил гарсон.

– Вот и хорошо, что нет, – сказала Татьяна, – а то в прошлый раз меня тут у вас одна из них обслуживала. Давайте побыстрее нам вот это, это и это. И еще пирожных с кремом штучки четыре. Хочу пирожных, – и добавила громко, – я ведь не корова Милена Дольская, мне на диете сидеть не надо!

Официант сконфуженно хихикнул. Татьяна отдала меню официанту и, оглянувшись, посмотрела на Милену Дольскую. Та тоже не сводила глаз с Татьяны и наверняка шептала какие-нибудь гадости, типа: "Чтоб тебя перевернуло и шлепнуло, или чтоб у тебя голос пропал!". Татьяна вышла из вчерашней схватки победительницей, поэтому злопыхательство Дольской ее только забавляло, а у Милены, наоборот, от переживаний случилось несварение желудка. Краб решил отвлечь Татьяну от "перестрелки" злыми взглядами с поп-дивой, тем более, что им покушать принесли очень быстро, за едой вкратце рассказал дочери то, что ему вчера удалось подслушать в студии, стоя на стуле возле вентиляционного отверстия. Татьяна была в шоке, когда узнала, что у Бальгана есть любовница и особенно ее возмутило, что она беременна.

– Ну, любовница я понимаю! – злилась она. – Тут так принято, чтобы у каждого преуспевающего мужика была длинноногая любовница, с которой он бы посещал рауты и ездил в сауну. Но ни о какой беременности и речи не должно быть! Любовница есть любовница, она не может быть беременной и обязана предохраняться! Как, ты говоришь, он ее называл? Зайка? Ушки бы ей оборвать, этой зайке, а шкурку на шапочку пустить. А Маринка-то ни о чем ни сном ни духом, носиться с Бальганом, как с куклой! Он приезжает в три ночи, теперь понятно, что от своей шалавки, а она его ждет, спать уложит, слушает его "сказки". Надо Маринке все рассказать.

Краб нахмурился и покачал головой, постучав вилкой по краю своей тарелки.

– Ладно, – кивнула Татьяна, – я поняла, что ты хочешь мне сказать. Да, я один раз проговорилась, я виновата, я буду стараться сдержаться, но я не обещаю, у меня натура такая, я не могу лицемерить! Хорошо, ладно, а зачем ты мне все это рассказал? Мог бы мне не говорить ничего, тогда бы я и не проболталась.

– Нам нужно найти эту "зайку", – ответил Краб, – узнать что она за птица и не может ли она быть причастна к покушениям на тебя.

Дочь сильно удивилась в ответ, спросила – а зачем же "зайке" Бальгана может быть нужна смерть Татьяны? И тогда Краб поведал свою версию и предположил, что, вполне возможно, зайка ревнует Бальгана к Татьяне. Допустим, она считает, что все певицы через постель продюсеров на сцену пробились, так и Татьяна и что Бальган специально оттягивает с афишированием их отношений, потому что у него роман с ней.

– Вот это обложили меня, как волка красными флажками, – задумчиво произнесла дочь, вертя на вилке маринованный грибок, – и каждый день мне прибавляет новых открытий.

В это время, видимо не выдержав находится в одном помещении с Татьяной, дышать одним воздухом, уходила из ресторана Милена Дольская. Путь ее лежал мимо их столика и ей никак было его не обойти. А возможно, она специально пошла мимо, чтобы "уколоть" Татьяну. Поп-дива не сдержалась, чтобы просто пройти и ничего колкого не сказать, притормозила, подбоченилась и прошипела, как змея:

– Ты за все мне ответишь, соплячка бездарная! Я все сделаю, чтобы тебя никуда выступать вообще не звали! Ты еще не знаешь с кем связалась, какие у меня связи!

– Ой-ой, как мне страшно, – поддразнила поп-диву Татьяна, – мама, забери меня отсюда!

– Я тебе все перекрою, тебя в колхозный клуб не позовут выступать за три рубля! – продолжала Дольская. – Тварь безголосая!

– Осторожнее, Милена Батьковна, у вас так лицо перекосила, что могут швы разойтись, которые от пластической операции остались, – ответила Татьяна, – и вы снова приобретете свой настоящий облик Бабы-Яги!

Поп-дива чуть не лопнула от злости, но быстро взяла себя в руки, подбоченилась и спросила:

– Я слышала в тебя снова вчера стреляли? – надменно усмехнулась она. – Надеюсь, что этот парень когда-нибудь не промажет и ты подохнешь, гадина!

– Ах, ты старая вешалка!!! – вскочила с места Таня. – Вот тебе!

Она схватила со столика пирожное с заварным кремом и метнула его прямо в насмешливо-злобную физиономию Дольской. Пирожное попало ей прямо в глаз, Дольская взвизгнула, отшатнулась и решила спасаться бегством. Но Татьяна еще успела метнуть ей в спину оставшиеся три бисквита, которые оставили на шикарном платье поп-дивы, купленном в Парижском бутике, три жирных пятна. Телохранители даже не пытались вмешаться, а побежали за своей хозяйкой, помня о вчерашней взбучке, которую им устроил Краб.

– Слушай! – сопя от возбуждения, как паровоз, сказала отцу Татьяна. – А ведь она тоже могла подослать этого киллера. Теперь-то я точно вижу, что я ей, как кость поперек горла – она меня ненавидит! И у нее, кстати, ее пятый муж был чеченцем. И был он каким-то криминальный авторитетом, вроде бы, мне Бальган говорил об этом. Поэтому связи со всякими киллерами и прочими уголовниками у нее наверняка остались! Она, гадина, тоже хочет моей смерти!

– А что ее пятый муж помер? – спросил Краб.

– Почему помер, живой он, наверное, – ответила Татьяна, – я сказала про него "был", потому что она с ним развелась и у нее сейчас восьмой муж – какой-то мальчик-стриптизер. Но она со всеми бывшими мужьями в хороших отношениях.

– Да, вижу, дочка, ты тут сильно в паутине запуталась, – задумчиво произнес Краб.

– Вот ты и спаси меня, вытащи из паутины, – ответила Татьяна, – помнишь как в сказке про Муху-Цокотуху? "Я злодея погубил, я тебя освободил…". Хорошо еще, что ты мой отец и не потребуешь на мне жениться.

– Кстати, насчет женитьбы, – спросил Краб, – а что это у тебя, Таня, никакого молодого человека нет? Ты популярна, симпатична и одна?

– Зачем мне молодой человек? – парировала Татьяна. – Итак проблем выше крыши, да козлы и уроды одни в основном попадаются. Им что от меня надо – только одно – в постель затащить, а потом побежать и в желтой прессе интервью давать, что, мол, я с певицей и так, и сяк. А какой нормальный мужик появится на горизонте, так либо женатый, либо "голубой". Попробуй, выбери себе пару! Так что, было уже все это у меня пройдено, не хочу снова в какую-нибудь историю вляпаться. Вот когда закончу с пением, уеду в маленький городок, найду там себе парня простого, выйду замуж, нарожаю детей. Сашку, телохранителя моего жалко. Ведь любил он меня и ни разу не прикоснулся даже, даже не намекнул. А я не замечала его, а оно, большое рядом было – только протяни руку…

Глаза Татьяны погрустнели при воспоминании об убитом телохранителе. Официант в это время подбирал с пола размазанные пирожные. Татьяна оставила на столе деньги за заказ и хорошие чаевые за то, что кидалась продуктами питания, встала и пошла к выходу. Возле официанта она остановилась, сказала ему: "Извините" и пошла дальше. Официант был ошарашен – обычно "звезды" с его братом не церемонились – некоторый могли и пинка дать. От растерянности он уронил веник и совок, и снова рассыпал на пол то, что собрал. На улице Краб и Татьяна порешили позвонить "зайке". Татьяна сама набрала номер, который вчера высветился на трубке у Бальгана и который так умело похитил Краб. Позвонив, Татьяна представилась. "Зайка" отреагировала бурно – сразу стала ругаться и угрожать. Татьяна предложила встретиться и все вопросы выяснить тет-а-тет.

* * *

"Стрелку" с "зайкой" назначили между первым и вторым выступлением Татьяны в кафе в центре Москвы на Знаменке. В этой кафешке в подвальчике был поставлен бильярдный стол и Татьяна с отцом загоняли шары в лузы, ожидая прибытия любовницы Бальгана. Краб в эту игру играть совсем не умел и дочь его обучала. Пока отец старался попасть кием по шару, Татьяна размышляла вслух и пришла к выводу, что внезапный отъезд Марины в Тулу к матери связан как раз с появлением на горизонте их жизни этой самой пресловутой "зайки". Любовница, видать, нажимала на продюсера, чтобы он побыстрее сознался Марине, что в его жизни есть другая женщина, а Бальган медлил, оттого нервничал и, может быть, из-за этого в их семье и произошла размолвка.

Любовница Бальгана сильно запаздывала и когда появилось сомнение, что она вообще придет, по лестнице послышалось цоканье каблучков и в проходе появилась высокая блондинка с полными эротичными губами. Ее грудь четвертого размера обтягивала узкая кофточка с большим декольте, а округлые бедра – облегающие джинсы. Единственная часть тела портила общее сногсшибательное впечатление о внешности "зайки" – ее ни в меру длинный нос, до которого еще, видимо, не добрался скальпель пластического хирурга.

– Погоди-ка, я же тебя знаю, – сказала Татьяна, – ты танцевала у Дольской в подтанцовках? Точно, я не ошиблась?

Любовница усмехнулась, не удостоив Татьяну ответом, а лишь сощурила презрительно свои большущие глаза. Краб понял, что Бальган не соврал ему в студии – "зайка", оказывается, правда была танцовщицей у Дольской в кордебалете.

– Ага, я не ошиблась, точно ты, – поняла Татьяна и, присев на край бильярдного стола, спросила, – ну, что, "кукла Барби", поговорим?

"Зайка" опять промолчала, только подняла правую руку и щелкнула пальцами. Тут же вниз в бильярдную спустились два типа явно бандитской наружности – здоровые бугаи, коротко стриженые, с наглыми взглядами бесстыжих глаз. Они встали с двух сторон от "зайки", глядя пустыми зрачками сквозь Татьяну и ее отца. Любовница Бальгана приосанилась с высоты своего роста презрительно посмотрела на меленькую Татьяну и произнесла грубо:

– Ты, слушай мои условия! Ясно? Я не посмотрю, что ты "звезда". Хотя какая ты "звезда", сегодня ты есть, а завтра о тебе никто не вспомнит. "Звездой" тебя Бальган сделал. А теперь он мой, так что забудь о нем, иначе мне придется с тобой поговорить по-другому!

Татьяна не сразу поняла, что сказала ей "зайка", поэтому не сразу ответила на эту тираду. Она долго прямым взглядом смотрела на новоявленную примадонну, а потом неторопливо напомнила ей, что, вообще-то, у Бальгана есть жена и на данный момент жена Бальгана Марина – ее лучшая подруга, поэтому она будет защищать ее семью, словно свою.

Напомнила она любовнице Бальгана и о том, что у Марины, видимо из-за "зайки" теперь есть сложности в жизни. "Зайка" громко рассмеялась и ответила, что сложности какой-то "мымры" Марины и самой Татьяны ее нисколько не волнуют и не колышут, она расчистит себе дорогу к славе, если это будет нужно любыми путями. И будет петь на одной сцене с Дольской.

– А-а, так ты к славе рвешься? – наконец-то поняла Татьяна. – А мы вдвоем с Мариной сильно тебе мешаем. Маринка как жена Бальгана, а я как певица с которой он работает.

– "Певица", – насмешливо передразнила ее "зайка", – с такой внешностью как у тебя вообще лучше дома сидеть, закрывшись в туалете, чтобы людей не пугать. Что он в тебе вообще нашел – Бальган, я не пойму? Как он с тобой в постель лег-то я не пойму?

– А ты полагаешь, милая, что все только через постель делается? – отменно держа себя в руках, спросила Татьяна. – А насчет таланта, банального везения и актерской манкости ты никогда не слыхала?

– Что? – переспросила "зайка".

– Да ничего, – начала уже сердиться Татьяна, – и вот что я тебе скажу! Если мне с моей внешностью в туалете надо сидеть, то тебе на Тверской стоять, за полтинник с командировочных в ближайшем подъезде развлекать!

– Ты, чушка, – вмешался в разговор один из стоящих рядом с "зайкой" типов, – пасть прикрой, а-то ты у меня сейчас бесплатно "развлечешь". Въехала?

Краб медленно положил свой кий на стол, но Татьяна жестом руки его остановила – типа, не время еще "мясорубку" затевать – надо еще разговоры говорить. "Зайка" торжествовала – она-то думала, что сила за ней и оттого распоясалась.

– Это мой брат Ромка, – с гордостью в голосе пояснила она, с чувством превосходства глядя на Татьяну, – "бригадир" в бригаде кунцевских. Скажу ему, он тебя, шлюху, подстилку продюсерскую, саму сдаст на Тверскую. Хотя там за тебя никто больше рубля не даст.

– Какие некрасивые слова, – покачала головой Татьяна, – для беременной-то женщины. Хотя, судя, по животику у тебя никакой беременности и нет. А может быть, ты Бальгана дуришь?

– Откуда ты знаешь про беременность? – расширила глаза "зайка". – Бальган сказал? Хотя, мне без разницы, знаешь ты или нет. Я тебя предупредила, отойди в сторону, если жить хочешь! Мне Бальган обещал, что меня "звездой" сделает и кто у меня на пути станет – пожалеет. Так что лучше отойди в сторону, пока не раздавила, как глисту трамвай!

– Пошла ты, знаешь куда – кал клевать, – разозлившись посоветовала Татьяна и, взглянув на ее нос добавила, – "клюв" у тебя как раз для этого дела подходящий.

– Че ты, б, нах, сказала? – выпятил вперед челюсть Рома, раскинул руки в стороны и быстро пошел на Татьяну.

Но Краб схватил со стола бильярдный шар и резко размахнувшись метнул его прямо в низкий лоб бригадира кунцевской братвы. Того сшибло словно пушечным ядром, он рухнул так, что Краб даже успел увидеть рифленые подошвы его ботинок. Второй браток – широкоплечий гамадрил сразу же выхватил нунчаки и стал ими вертеть, стараясь устрашить Краба. Но тот не устрашился, схватил кий, об колено переломил его пополам и оказался вооруженным двумя с локоть длиной дубинками.

– Ну, че, ты, фуфел тряпочный? – надвигаясь на него и крутя нунчаки, спросил бандит. – Башку раскроить?

Он попробовал ударить Краба, но тот увернулся, отбил палку нунчак своим обломком, бандит еще раз нанес удар и снова неудачно – оказался открытым и отец Тани ткнул его в глаз острым обломком кия, а толстым с размаху несколько раз ударил по голове так, что обломок треснул по длине. Бандит рухнул как подкошенный, выронив свое японское оружие на пол. В это время, потирая ушибленный лоб стал подниматься с пола Ромка-бригадир.

Краб не стал дожидаться когда он придет в себя, схватил его в полусогнутом состоянии за шиворот и за ремень джинсов и запустил, как ракету, нацелив на бильярдный стол. Тот в полете треснулся со всего маху о толстую ножку бильярда, обхватил ее руками и упал, перекувырнувшись через спину. "Зайка" испуганно попятилась, запнулась о ступеньку, ухватилась за перила и мягко села на свою округлую попу прямо на лестнице. Татьяна подскочила к ней и, нагнувшись прямо к лицу, спросила:

– Ты наняла киллера, чтобы меня убили? Признавайся!

– Это не я, не я! – залепетала "зайка". – Не я!

– Ух, не была бы ты беременной – как врезала бы тебе между глаз!!! – сказала Татьяна, погрозив ей кулачком. – За то, что ты в чужую жизнь лезешь, "звезда" не взошедшая!

"Зайка" попятилась, поползла наверх, пересаживаясь попой на ступеньках. В это время очнулся Рома и полез во внутренний карман. Он был в состоянии нокдауна, соображал плохо, координация движений и вовсе сильно хромала, поэтому Краб подошел к нему и когда Рома извлек из-за пазухи пистолет Макарова, просто отобрал его у бандита.

– Отдай… – хрипло произнес Роман и потянулся за оружием.

– Нет, не отдам, – помотал головой Краб, – убирайтесь отсюда.

Рома понял, что спорить бесполезно, можно схлопотать еще, поэтому встал, шатаясь, помог подняться своему безжизненному гамадрилу и вдвоем они направились к выходу. "Зайка", оказавшись в безопасной удаленности, пригрозила, что еще вернется, что разговор еще не закончен. Татьяна сделала устрашающий шаг в ее сторону и любовница Бальгана поспешила скрыться. Когда бандиты ушли, Краб подвел итоги минувших дней и сделал неутешительные выводы.

Первый был таким. Татьяниной смерти может желать маньяк Коваленко за то, что она не стала петь его песни. Эта версия не была убедительной, хотя и была главной на вооружении у майора Прохорова, поэтому не могла быть снята со счетов. Опять же, продюсеру Бальгану в материальном плане была очень выгодна смерть Татьяны – он мог заработать на этом большую кучу денег. Так же и Милена Дольская вполне могла нанять киллера для покушения на Татьяну – отношения их не блистали сердечностью, а в творческом плане обскакать Татьяну ей уже было невозможно.

Странным было то, что от киллера воняло тем же одеколоном, что и от Прохорова. А может майора и наняла для убийства Татьяны поп-дива Дольская? А потом посоветовала Бальгану пригласить его как сыщика, чтобы убийца был стопроцентно не найден? Или подставлен какой-нибудь Коваленко, который ни сном, ни духом и оружия толком в руках держать не умеет? А теперь вот еще появилась и взбалмошная "зайка" с компанией братцев-уголовников, любой из которых вполне мог палить в гримерке и на улице. Но кто из них был убийцей – вот в чем состоял поистине Гамлетовский вопрос. Задача была потрудней любой головоломки, но ее нужно было во чтоб это ни стало решить.

* * *

Назавтра Татьяне позвонила Марина, сообщила, что она вернулась из Тулы, поставила машину на стоянку и теперь Татьяна может брать ее снова. Таня поинтересовалась здоровьем мамы, спросила как там в Туле вообще дела, рассказала о своей стычке с Миленой Дольской в ресторане. Услышав о том, что Татьяна перешла на личности, к дочери подошел Краб и встал рядом, пристально глядя на нее и покачивая головой, готовый в любой момент отключить телефон, чтобы Татьяна не разболтала Марине об их встрече с "зайкой". Похоже, что Татьяна именно это и собиралась сделать, потому что под жестким взглядом отца закончив разговор с Мариной, надула губы и уселась в углу дивана, поджав под себя ноги. Отец сел напротив нее за журнальный столик, расстелил на нем тряпочку и стал разбирать для ревизии отобранный вчера у "бригадира" Ромы пистолет. Обойма была полной, да и пистолет новеньким – может, стреляли из него раза два всего.

– Зачем тебе он? – боязливо косясь на оружие, спросила Татьяна. – Выкинь его лучше!

Краб ответил, что в их теперешней непростой ситуации лучше быть вооруженным огнестрельным оружием, чем кидаться в киллеров пудреницами, бильярдными шарами или бросаться на них с обломками кия. Татьяна предположила, что может быть, этот Рома-бандит, брат "зайки" убил кого-нибудь из этого пистолета, а "повесят" потом это убийство на ее отца, если у него оружие найдут. Краб ответил, что пусть лучше на него убийство вешают, чем самому оказаться убитым, а еще хуже – увидеть мертвой свою дочь. Татьяна помолчала и спросила – отчего отец ей не позволил рассказать Марине про "зайку"?

– Никогда не лезь в семейные дела, дочь, – посоветовал Краб, – Марина с Бальганом все равно помирятся, а ты потом в результате виноватой окажешься. Сами они разберутся без тебя и с "зайкой", и в своих отношениях.

Татьяна стала спорить, но отец сослался ей на свой жизненный опыт и рассказал историю как он однажды тоже вмешался в семейную ссору соседей по общежитию, будучи еще молодым офицером и набил морду прапорщику, который напивался ежедневно по вечерам и избивал свою жену. Так результатом этой истории стало то, что жена прапорщика отлежалась от побоев и потащила мужа в милицию заявление писать на Краба, что тот, мол, напал на него и на нее и избил. Посадили тогда Краба на офицерскую гауптвахту за его добрые намерения.

– Пусть Бальган сам все расскажет своей жене, – сказал отец Тане, всовывая обойму в рукоять пистолета, – мы-то, ведь с тобой могли ничего и не знать о существовании этой самой Зайки.

– Но мы-то ведь знали, – возразила Татьяна, – знали и промолчали, так выходит? Она потом попрекнет меня, скажет, мол, что ж ты знала и молчала? Нет, лучше, папа, я расскажу все Маринке, пусть знает какой Бальган гад.

– Расскажи, если хочешь единственную подругу потерять, – ответил Краб, пряча пистолет за пояс.

Татьяна опять не соглашалась с отцом, сказала, что на самом деле Марина ей только благодарна будет за то, что она ей "глаза откроет" на то, какой Бальган лживый подлец. С этим отец согласился и ответил, что сначала Марина, конечно, будет очень-очень Татьяне благодарна. Будет "спасибо" говорить, что глаза ей открыла, что "сняла пелену с очей", лишила розовых очков и т.д. и т.п. Под горячую руку с ходу Бальгана выставит прочь из дому, выгонит к любовнице и велит не возвращаться.

А пройдет время, она заскучает, затоскует, поймет, что погорячилась – под сороковник, под закат молодости совсем одна осталась еще и без детей, выгнала мужа, когда нужно было его удерживать любыми способами. А кто виноват? Кто надоумил? Естественно Татьяна – зачем она ей все рассказала о любовнице? Может быть, Бальган бы до сих пор с Мариной жил, а "зайку" свою на стороне вместе с "зайчонком" морковкой подкармливал. И Татьяна окажется тогда злейшим врагом, разлучницей и стервой. Так убедительно отец живописал эту картину будущего, что Татьяна невольно прислушалась к его совету и решила Марине ничего не рассказывать.

– Ты, кажется, хотела сегодня поехать куда-то присмотреть себе что-то в магазине? – напомнил отец.

– Да, – кивнула Таня, – и Марина как раз вовремя из Тулы приехала, а-то надоело на такси ездить. Надо купить мне блузочку и штанишки какие-то симпатичные на Новый год. И тебя приодеть, а то ты у меня как с гаража вышел.

Краб посмотрел на свои форменные ботинки, стоящие в коридоре и куртку, купленную в поселковом магазине – она ему нравилась и с Татьяной мысленно не согласился, но спорить не стал – все-таки он отец "звезды", везде ее сопровождает, поэтому дочери лучше знать, что на него напяливать. Рэперские штаны с мотней у колен, конечно, он в жизни не оденет, но что-то приличное можно прикупить. Они быстро собрались и пошли на автостоянку, где Марина оставляла свою "Тойоту". Татьяна сначала забыла ключи от машины, решила уже с улицы вернуться в квартиру, но Краб не пустил ее одну – пошли вместе.

Когда подошли к автостоянке, то увидели, что из ворот как раз выезжает красная "Тойота", а в ней Марина и еще какой-то незнакомый Татьяне мужчина рядом с ней. Было видно, что жена Бальгана растерялась, заметив их, но, выехав, остановилась возле них, вышла из машины. Они с Таней поцеловались, Марина сказала, что ей срочно нужно съездить по делам, так что она даже не успела позвонить и предупредить, что автомобиль заберет. Татьяна ответила, что, мол, ничего страшного, поедем на такси, но Марина помотала головой и сказала, что довезет их куда нужно. Татьяна прохладно заметила, что жена Бальгана не одна в машине. Маринка помолчала, а потом взяла под руку Татьяну и ее отца и прояснила странную ситуацию:

– Это брат мой двоюродный из Тулы – Кирилл, маминой младшей сестры сын. Я когда давеча приехала в Тулу, мама ко мне с разговором, мол, у тебя все хорошо, ты богатая, связи есть в Москве, помоги родне. Я не пойму к чему она клонит, какой родне помочь? А она говорит – тут, мол, тети твоей сын Кирилл приехал, служил прапорщиком на складе в какой-то летной части, да часть расформировали два года назад, всех выгнали на улицу. Поселок, где он жил, вымер подчистую, оставшиеся в живых его жители спились. Кирилл тоже от них не отставал – все вещи из дома вынес и пропил. Жена его бросила, развелась и уехала к своей матери с детьми, а он к своей матери приехал в Тулу. Приехать приехал, а работы найти не может – все-таки за сорок лет мужику, специальности никакой, кроме каптерщика не приобрел. Мать и попросила меня – возьми Кирилла в Москву, пристрой его хоть куда, чтобы хоть какие-то деньги получал. А он делать ничего не умеет и не хочет. Я ему на первых порах комнату в общежитии сняла, сейчас вот попробую куда пристроить хоть грузчиком, а там видно будет. Только вы Бальгану, пожалуйста, не говорите ничего, не любит он когда я благотворительностью занимаюсь. Особенно если дело моей родни касается. Бальгану кажется, что он итак всю мою родню кормит и всех их осчастливливает.

Татьяна и Краб пообещали Марине молчать о приезде брата и залезли в машину. Кирилл оказался типом хмурым и неразговорчивым. Когда Марина представила ему Татьяну и ее отца, что-то буркнул и даже головы не повернул. Да и не больно-то и им надо было с отставным прапорщиком дружиться, поэтому они тоже к нему с объятиями не полезли. Марина завела мотор, поехала.

Через минут пятнадцать они с братом вылезли у какого-то супермаркета, в котором у Марины была в знакомых хозяйка и договоренность пристроить кузена на работу, оставив Тане с отцом "Тойоту" в полное распоряжение. Татьяна села за руль, отец пересел на сидение рядом с ней и они поехали в центр. Краб долго молчал, слушая радио, звучащее в машине, а потом предположил вслух, что этот Кирилл, может быть, никакой и не брат Марине, а банальный любовник. Татьяна была возмущена.

– Нет, ну, ты его видел? – в ответ на предположение отца воскликнула она. – Он же урод, у него на морде написано, что он дебил и алкоголик!

– Он мордой-то к нам и не поворачивался, – парировал Краб.

– Я его через лобовое стекло еще на автостоянке разглядела, – ответила Татьяна, – он урод! Скажешь, тоже глупость и рад! Что я Маринку не знаю что ли – она на своего Бальгана молится и его только любит! Да и если бы она даже себе и любовника завела, то что она бы себе получше мужика не нашла что ли? Нет, никакой это не любовник, я Марине верю. Хотя черт его знает, я теперь уже никому не верю. Хотя, а завела бы себе любовника Маринка, так и лучше бы было! А то что – одному Бальгану что ли жене рога наставлять позволено? Пусть и она ему наставляет! Марина еще женщина хоть куда – стройная, красивая! Выгнала бы Бальгана к этой дуре длинноногой, которой от него и надо только чтобы он ее "звездой" сделал, а сама Маринка нашла бы себе хорошего мужика и жила бы с ним.

– Может быть, уже нашла? – спросил отец.

– Не знаю, – ответила Татьяна и повернула к бутику.

Они остановились на стоянке, вышли из машины и в это время мобильный телефон, висящий на ее бедре зазвонил. Татьяна взяла трубку, поднесла к уху. Вероятно, она не сразу поняла что ей говорят, переспросила:

– Кто? Коваленко?

Краб резко повернул голову в сторону дочери – ее глаза были полны ужаса.