Вечером Бъёрн останавливается возле автосервиса и выключает зажигание. Грехем уже отбуксировал «Toyota». Расплатившись, загоняет на подъемник, подключает компьютер. Диагностика подвески, двигателя, замер углов схождения колес… Массу времени убивает, но главное, как и думает, работы немного. Вот только голос Лайма постоянно в голове:

— Я никому не мог сказать про Нойли. Правила альвийцев таковы, что простые смертные не должны знать о существовании их расы. Да, ты — оборотень, но потому и радовался вашим отношениям. Вы идеально подходили друг другу. Кто бы ещё смог вынести характер Нол? Только ты…

Двадцать лет мучений, переживаний. Это ведь как быть в кандалах приколоченному к стене. Вроде цепь есть, двигаться можно, но далеко не уйти. В душе словно мертвец.

Вечное одиночество в мире, в котором не видишь просвета — Ад! Правда, последняя неделя доказала, что этот Ад не был кромешным. Катя умудрилась перевернуть представление «плохо-хорошо», уничтожила остатки самоуважения.

Дерьмо собачье! Если девчонке не нужен, зачем надрываться? Пусть идёт своей дорогой! Сердце разрывается: отпустить, смириться — равнозначно смерти!

«Только не говори Нойли кто её мать,» — прорезаются сквозь мысли слова Ингерера.

Конечно, Лайм опасается за жизнь дочери, да и самому не хотелось бы причинить боль и, уж тем более, чтобы Нол умерла. Но как решить проблему? Невозможно…

Варгр с усердием прикручивает колесо.

Несмотря ни на что — молчать будет! Нойли — нежный цветок, дорогой и ценный. Причинить ей вред? Нет, проще продолжать страдать.

— Привет, — раздаётся мелодичный голос альвы. Варгр резко поднимает голову. Нол на пороге мастерской. В коем-то веке! Одета на удивление — узкие джинсы, красная футболка, кроссовки. В памяти ни момента, что бы подруга — не в платье и на каблуках. Милое, соблазнительное создание. Ирония судьбы? Вероятно! Только появляются неотложные дела, причём не связанные с Нол, она тут как тут. К тому же с таким лицом, что отказать нельзя — посмеешь, и ожидает кара. Смертельная обида! В душе приливает томительная слабость, как прогнать чудеснейшее из существ?

Интересно, а Нойли что-то прячет за спиной. Сюрприз? Прикрутив последний болт, Варгр проверяет колесо — устойчиво. Ополаскивает руки, вытирается и, отложив полотенце, кивает с ироничной улыбкой:

— Не помню и секунды, что бы ты провела в моей мастерской. Чем обязан?

— Хотела навестить.

— Или выговориться? — кривит бровь Варгр.

— Не мечтай! — фыркает в своей манере Нол, вызвав очередную улыбку. — Принесла угощение. Сама испекла. Правда, готовить не умею, — встряхивает головой. — поэтому, уж как получилось. Если ты не боишься, то, пожалуйста. — Вытаскивает плоскую коробку, как из-под пиццы, и открывает — в ней покоится нечто бесформенное, отдалённо напоминающее печенье и весьма подгорелое.

— Хм, — Варгр на миг замирает и открыто хохочет: — Кухня — это второе место, где я тебя не видел за все годы нашего знакомства. Как я понимаю, «готовка» не самое сильное твое умение!

— Ты чего смеешься? — негодует Нойли. Обижено надувает губы, словно маленькая девочка. — Я первый раз сама приготовила! Мог бы хоть для приличия, кусочек попробовать.

— А вдруг ты меня отравить решила? — продолжает смеяться Бъёрн.

— Отравить? Ах так?!. - гневно сверкает глазами подруга — взгляд медленно прогуливается по мастерской. Ого! Нол что-то задумала. В бессилии, сжимает кулак. Хватает уголёк и яростно швыряет в Варгра — Бъёрн вовремя уворачивается. Ингерер, распылённая негодованием, кидается печеньем: — Неблагодарный, — задыхается возмущением и новая горсть углей летит в него.

— Ты чего творишь?.. — не сдерживая хохота, Варгр отскакивает — град из «обгорелышей» сыпется на машину. — Заканчивай! — звучит не сурово — насмешливо-наставительно. — У меня тут крысы заведутся. Хотя, — задумывается Бъёрн, — кто-то же должен попробовать, что ты приготовила. Я вот не решусь.

— Ах ты… — злится Нол. Горсть печенья, гулко ударяясь о кузов, покрывает крышу, багажник, капот машины и пол.

Варгр скрывается за соседним «Ford» и, двигаясь зеркально с Нойли, обходит его кругом:

— Ну, вот, ты и нашла применение этим, твоим уголькам!

— Трус, — точно разъярённая кошка Нол бросается к нему.

— Конечно, — продолжает кружить вокруг авто Бъёрн, — можно так говорить, когда в руках грозное оружие! — Очередной снаряд шмякается о грудь и отлетает на машину: — Ай, — кривится и наигранно хватается на «ушибленное место». Распахивает дверцу и быстро юркает внутрь спешно фиксируя замок.

— Что за кошки-мышки? — ударяет Нол по лобовому стеклу. — Варгр! — подруга топает ногой: — Отвечай, — нетерпеливо теребит ручку и возмущенно всплескивает руками: — Это как-то по-детски. Открой, мы же взрослые люди!

Сейчас она настоящая — такая, какая есть: капризная, забавная и обидчивая. Садится на капот, высокомерно задрав подбородок. Знакомые чувства вновь господствуют над разумом — нежность окутывает сердце, душа рвётся навстречу альве. Обнять, приласкать, успокоить. Варгр непроизвольно открывает дверцу и неспешно выходит.

Нол в смятении, это точно! Не знает, что хочет, а поделиться проблемами не желает. Весь корень её бед в том, что она не доверяет и это понятно. Сам виноват — дал усомниться. Варгр шагает навстречу. Притягательное альвийское существо. Смотрит как никогда: взгляд тёмных сверкающих глаз ласкает, чарует, манит. Вот так да! Нойли пришла его соблазнить?!. Надо бы радоваться — сбылась мечта идиота, так нет же, борьба зверя и человека в разгаре. Ингерер обольстительно улыбается. Бъёрн не в силах противиться гипнозу, подступает впритык. Альвы и намёка не делает, что жаждет объятий, но в голове чётко звучит призыв. В ту секунду, когда уже готов подчиниться, сознание резко блокирует чары Нол — точно перещёлкивает. Варгр устраивается между стройных ног Нойли и, упершись руками в машину, склонился нос к носу, едва касаясь пухлых губ:

— Милая, а что, по-твоему, взрослые игры? — мурлычет тихо, вкрадчиво, с толикой угрозы. — Манипулирование мной? Дорианом?

Нойли медленно отклоняется — в миндалевидных глазах мелькает испуг, удивление, смятение. Вновь серьезнеет:

— Прости, — надменно отрезает подруга. — Я не понимаю, что со мной!

— Вот именно, — ласково наставляет Варгр. — Думаю, ты сама не знаешь, как с этим справиться. Но для меня страшнее то, что твои желания и сомнения отражаются на других. Ты за собой тянешь и меня, и кровососа. Милая, ты сама сказала, что мы — взрослые. Пора определиться и успокоиться. Что бы не случилось, твои чувства для меня очень важны.

— А что с твоими чувствами? — чуть запинается Нол.

— Когда ты рядом, меня тянет к тебе, но на самом деле это не так.

— Что это значит? — хмурится подруга.

— Давай, пока я не сделал того, о чём будем жалеть, отвезу тебя домой, — обтекаемо отзывается Бъёрн, сражаясь с желанием поцеловать альву и наплевать на правду: Нол без зазрения совести пользуется слабостью зверя.

— Я хочу, чтобы ты это сделал, — умело провоцирует Ингерер, обвивает шею, трепетные губы дразняще приоткрываются. — Ты мне нужен…

— Нол, — настороженно протягивает Варгр. — Тебе лучше уйти или мы ещё долгое время не увидимся, — силясь с мощным наваждением, размыкает объятия и выпрямляется. На душе бушует радость. Совладал с огнём страсти! Если смог отказаться от того, что само идёт в руки, значит, просто зачарован. Ведь если бы Катя так с ним заигрывала, уже давно подался животному инстинкту. Терпение — не его добродетель!

Нойли резко отворачивается:

— Я тебя так просто не отпущу.

Холодок пробегает по позвоночнику. Варгр складывает руки на груди:

— Милая, у меня сейчас много дел, — осторожничает, внимательно следя за реакцией подруги. — Не делай глупостей! Если потребуется выговориться — я к твоим услугам. Всегда готов, но только не стоит меня как марионетку использовать.

— Ты меня опять не слышишь, — спрыгивает с капота Нол. — Не буду больше мешаться. — У самых ворот оглядывается: — Тебе ещё долго?..

— Пара часов, — огорошено выдавливает Бъёрн. Предчувствие нехорошее.

Только подруга скрывается и вида, Варгр поднимает глаза к потолку. После общения с Нойли жалеешь Дориана — нелегко кровососу приходится. Природное очарование альвы, смешанное с девичьей непосредственностью, приправленные женским умением обольщать — гремучая смесь.

* * *

Отложив ремонт машины Нол, Варгр останавливается возле дома Торы. Светлый, маленький, одноэтажный, с небольшим озеленённым газоном. Простенько и мило. Подруга все деньги тратила на бар — расширение, ремонт, зарплаты, а на обустройство собственного жилища ни времени, ни средств уже не хватало. Сколько раз предлагал помощь — всё впустую. Тора даже слышать не хотела. Всё сама! Сильная женщина. Жаль, что так с ней поступал, но с этим уже ничего не поделать. Жизнь продолжается…

* * *

Ярость бушует, нагнетая кровь в голову — то, что смогла раздобыть на Белугова Тора — чудовищно. Наркотики, оружие, проституция, финансовые махинации. Всё, незаконное на чём можно заработать большие деньги, вменялось русскому предпринимателю Константину Белугову. Разорённые фирмы, обманутые дольщики — сотни и сотни семей, оставшиеся без крова и средств к пропитанию. Белугов — не человек, а тварь! Странно, что Интерпол им не интересовался. По слухам, он сотрудничал с ними. Видимо, поэтому авторитеты Москвы и Ростова его разыскивали. Слишком много знал. Вот только он отсиживался в нескольких тысячах километров от них! Почему не обнаружили? Он ускользал от слежки, но везде, где бы не появлялся, оставались трупы и покалеченные судьбы. Интернет пестрел статьями об обвинениях и приводах в полицию, особенно по молодости. Одна статья так резанула сердце, что успокоиться получится только тогда, когда найдет Катю. Она должна объяснить, рассказать. Лишь бы вычитанное оказалось неправдой или частичной, но что-то внутри шепчет: «Всё, куда хуже…»

Картинка до сих пор стоит перед глазами. До боли знакомое лицо худенькой девочки, найденной на окраине Ростова — на городской свалке. Обнажённое тело, с вспоротым животом. Вымазанное кровью, местами иссини-белое. Руки и ноги неестественно вывернуты. Два огнестрельных ранения, одно их которых в голову, три ножевые, множество ожогов от сигарет, увечий и синяков… Ком подкатывает к горлу. Варгр гневно стискивает кулаки — впервые в жизни увидел то, что не хотел бы видеть никогда. Уж лучше самому умереть в самых жутких муках. Но не его девочка…

Ужас окатывает тело холодом. Белугов… Семь лет назад его задержали по обвинению в очередном изнасиловании. Страшно то, что подонка и троих подельников признали невиновными. Улик, доказывающих причастность этих граждан… не обнаружили. Свидетели отказались от показаний. За девочкой — Екатериной Выходцевой началась слежка папарацци. Из жертвы её сделали лакомой мишенью. Как оказалось, Екатерина со странностями. Буквально несколько недель до этого прогремела славой на всю планету: «Пятнадцатилетняя девочка из Ростова-на-Дону очнулась после клинической смерти». И вот очередная новость: «В день выхода из больницы, Выходцева снова умирает!» Тело найдено на местной свалке за городом, близ поселка Верховье.

В морге Катя снова приходит в себя.

Больница ломилась от корреспондентов. Они караулили под окнами, пробирались в отделение реанимации, но воскресшая всё же умудрилась сбежать из палаты. С тех пор Катя значилась «в розыске». Чуть позже её обвиняли в пропаже родителей. Как говорилось в статье: «В деревне Сноёвка, в доме по улице Крылова, куда поехали на выходные с пятницы тринадцатого мая две тысячи седьмого года Сергей и Светлана Выходцевы, их тел не обнаружено». Они пропали без вести. Зато место преступления — окровавленная кухня — долго не сходила с первых полос газет. На тот момент уже семнадцатилетнюю Катю Выходцеву мельком видели в тот же день — она направилась в лес. На поиски были направлены несколько бригад, но найти девушку так и не удалось…

Катя… Ну зачем скрыла?

Безмолвные рыдания разрывают на части. Варгр, вернувшись домой, стремительно пересекает зал, врывается к себе в комнату. Принять душ после ремонта машины и в Марвинг. Там найти ответы. Дед звонил, его выпустили, но рекомендовали никуда не уезжать, пока идёт расследование.

Хорошо, что Тора просмотрела всю бухгалтерию, доказать причастность деда к махинациям Белугова невозможно. Мразь только начала выедаться, выкачивая деньги. Компании, которыми он оперировал, как и предполагалось, подставные — несуществующие. Ещё несколько дней и совершилась бы крупная международная сделка — афера по покупке нового места под гостиницу в престижном районе Москвы. Белугов предоставил документы, якобы доказывающие, что он уже владел информацией о предложенных ценах конкурентов на тендер под строительство. Оставалось дело за малым — предложить больше! Дед клюнул…

Дьявол, повезло, если так, можно сказать.

Варгр скидывает одежду и идёт в ванную.

Душ как всегда творит чудеса — вода снимает напряжение, мышцы расслабляются. Вот только мысли никуда не деть. Только закрываются глаза, сразу же нарастает гул, чередующийся со звоном.

Катя… почему такая скрытная? Чем заслужил недоверие? Что сделал не так? Хотя, вероятно, она его возненавидела ещё тогда, когда на кухне сорвался — обезумел от страха, что ушла. Повёл себя точно грубое, похотливое животное. В её глазах он в то утро был не лучше Белугова. Это точно! Вот почему она сказала, что ещё никому не прощала подобного обращения. Отомстила! Как раньше другим — в интернете встретились несколько статей о трупах, тех самых троих насильников — подсобников Белугова. Двоих убили в том же году — в две тысячи пятом. Третьего — через два года, и то, смогли идентифицировать только по слепку зубов. Насильник погиб в авиакатастрофе… под Бухарестом. Тогда же обнаружили единственную выжившую, которую не опознали из-за ожогов. Доставили в больницу без сознания, в критическом состоянии. Говорить не надо, уже понятно — это была Катя. Она исчезла из реанимации на следующий день, хотя никто не видел, чтобы приходила в себя.

Неужели и ему готовилась отомстить? Она же сказала, что простила.

«Клянусь, ни один мужчина меня больше тронет. Помни, я твоя навсегда, чтобы ни случилось», — её слова в то самое злосчастное утро.

Врала? Нет, обмануть зверя в чувствах нельзя! У него нюх на ложь… Умолчать — да, но враньё — раскусывал в раз! Все ужимки понимал и считывал, но, как оказалось, они — мелочь.

«Верь мне… И прости…»

Она просила прощение за это! Знала, что бросала.

Как так можно? Варгр зло включает воду похолоднее. От приливающего жара вскипает кровь. В конце концов, ведь признал же, что девчонка ему дорога. Не изменял, как Нол…

Нол…

Её запах касается носа, ушей — шорох, раздавшийся в комнате. Варгр резко оборачивается. Дверь с лёгким скрипом приоткрывается — на пороге душевой замирает обнаженная альва, прикрывающая грудь ладонями. На лице решительность, глаза сверкают ярче обычного.

Бъёрн нервно сглатывает. Дерьмо собачье! Значит, коварный план соблазнения, у неё из головы не ушёл.

— Нол, — предостерегающе рычит Варгр.

— Я же говорю, — льётся чарующий, обволакивающий мягкостью голос Нойли. Альва неспешно приближается. Поднимается на цыпочки и обвивает за шею. — Ты меня не слышишь!

— Милая, — предательски надламывается собственный голос. Сознание ускользает, глаза заволакивает дымка звериной похоти. Податливое тело подруги трепещет в руках. Нежный цветок в его объятиях — бархатный и хрупкий. Как же давно о нём мечтал? Так давно, что уже даже забыл, насколько Нол желанна. — Ты играешь… нечестно…

— Больше не играю — иду ва-банк, — от спокойного тона душа цветёт. О, проклятие! Нойли не врёт. Выбор сделан! Мягкие и полные жизни губы несмело льнут к его. Варгр затаивается в предвкушении бури чувств, но с удивлением отмечает — он больше не горит альвой. Да, тело отвечает — природа и только. Но мозг полностью не затуманен дурманом желания, как от поцелуев Кати. Нет дикого вожделения, захватывающего с головой — заполучить во что бы то ни стало! Если бы поцеловала ведьма, уже бы случился взрыв.

Не устоял бы — смял в объятиях. А за Нол до сих пор страшно. Она — не Катя. Та порой отвечала с такой самоотдачей, что на теле оставались синяки от её пальцев и шрамы от когтей — хотя редко кому удавалось ранить зверя. Но, к сожалению, в руках, как всегда не та, о ком мечтает! Почему так получается? Недосягаемая звезда сама спускается с неба, но оказывается уже ненужной. Почему, когда жаждешь — не получаешь, а когда получаешь — уже больше не жаждешь?

* * *

Варгр нажимает на газ — байк, набирая скорость, мчится по трассе. Нойли отвёз домой, несмотря на уверения, что доберётся сама. На душе осадок, ведь опять поддался слабости, но ничего уже не поделать — что сделано, то сделано! Знал, рано или поздно это произойдёт. Единственная надежда, что Нол поумнела — не расскажет Дориану о совершенной глупости, и они вскоре помирятся.

Сам её уже простил! Теперь нужно, чтобы и кровосос не натворил бед. К тому же в голове сидело обещание, которое давал Кате: Нойли между ними не встанет.

Злость подкатывает сильнее. Слабак! Хотя с чего? Вроде, вёл себя, как… джентльмен. Даже объяснил подруге, что любит другую. Правда, не похоже, что бы альва успокоилась. Скорее, её поцелуи значили, что женский инстинкт возобладал над здравым смыслом — добиться и плевать, что не очень-то и нужен. Это плохо скажется на и без того шатких отношениях с Катей. Зная характер Нойли, можно ожидать, чего угодно. Нужно поговорить с ламией. Объяснить! Если кровосос её любит, они разберутся.

Варгр сосредоточено всматривается в дорогу. Всё! Теперь пора заняться своими делами, куда более важными — наконец, добраться до Марвинга. Возможно, след Кати удастся уловить. Полиция слаба, да и что они могут? Ничего! У них нет звериного нюха, хотя и ему-то он не слишком помог в Кренсберге — ведьма неуловима.

Бъёрн сжимает руль крепче — впереди пестрит вывеска к знакомому мотелю. Интуитивно свернув на второстепенную дорогу, едет туда. Зачем? Непонятно… Словно магнитом притягивает.

С каждым метром, приближающим к двухэтажному желтоватому зданию, радости не прибавляется. Остановившись под балконом, бросает взгляд наверх — закрыто. Запаха ведьмы нет, сердце болезненно съеживается — Катя так и не приезжала.

Тело не слушается, пальцы грубо впиваются в тормоз, нога не желает убрать поддерживающую ножку байка. Против воли слезает с мотоцикла и неспешно идёт к входу. Может, Фроде что-то новое узнал.

У дверей в мотель замирает — доносится далекое гудение подъезжающего авто. Сердце выдаёт яростный удар, в голове грохочет кровь, заглушая посторонние звуки. Варгр облокачивается на перила лестницы, всматриваясь в приближающуюся тёмную точку.

Жёлтая машина-такси плавно останавливается на парковке. Дверца пассажирского места несмело отрывается. Катя… Нет, не она… Дерьмо! Это она! Что с собой сделала?.. С тёмными волосами по плечи.

Зачем? Нет, так тоже красиво и даже очень, просто непонятно, почему решила измениться! Ох, как же теперь она похожа на ту девушку… из видений…

Осунувшаяся. На бледном лице тускло сверкают изумрудные, чуть покрасневшие глаза, под которыми затаились синяки. Выглядит чудовищно! Пожалуй, так всегда.

Интересно, что в этой женщине так притягивает? Умение при все природной красоте выглядеть отвратительно, или умение находить на свой чудесный зад побольше приключений? Скорее, нескрываемое отторжение, умение послать, как можно пренебрежительней.

Она должна извиниться, иначе гордость вновь пошатнётся. Главное, не показывать слабости — ведьма тотчас засмеёт.

Зависает мучительная, звенящая тишина. Катя будто измывается — знает, что его распирает от нетерпения, вот и тянет время. Лишь бы не сорваться — спокойствие, холодность, безразличие… Но, как?! Сердце предательски выпрыгивает, рот не раскрывается — всё разумное и неразумное застревает поперёк иссохшего горла. Ведьма как ни в чём не бывало поднимается и, засунув руки в карманы, останавливается напротив:

— Привет, — звучит весьма непринужденно. Даже больше — походит на то, что она не рада встрече. Неужели для неё произошедшее ничего не значит? Бъёрн машинально шагает навстречу. Расстройство, злость, негодование — вопреки пониманию, всё отступает. Стискивает в объятиях и утыкается носом в лоб, впитывая запах, ставший уже таким родным. Это кара за бездарно прожитые года! Женщина, холодная, как лёд и горячая, как огонь. Отталкивающая и притягивающая одновременно. Заманивающая и бросающая, когда вздумается. Катя явно рождена по его душу! Другой злодейки не нужно! Уж лучше сразу умереть…

Хрупкое тело расслабляется. Ведьма, чуть помедлив, обнимает его, прижимаясь сильнее. Сознание меркнет, мир расцветает, насыщается ароматами жизни. Будь проклята вселенная, посмевшая разлучить их на бесконечные два дня! «Крошечный комок» в дрожащих руках недовольно шевелится, девчонка упорно отстраняется. Варгр нехотя ослабляет хват. Катя вскидывает голову, на лице мелькает злоба.

— Вижу, ты меня ждал! — ледяной тон окатывает холодом, звучит хлестче пощечины. Сердце стучит ещё неистовей.

— Конечно, ждал, — вздрагивает голос Бъёрна. Обида недобро клокочет. — Могла бы поступить не так…

— Если тебя что-то не устраивает — свободен, — Катя режет словами будто ножом. Варгр замирает, подозрительно щурится. Да что опять случилось? Девчонка отступает: — Думаю, с Нойли вам будет хорошо! Она тебя осчастливит.

В два шага оказывается возле входа и, громко хлопнув дверью, стремительно пересекает фойе. Стекло искажает мгновенно вернувшуюся реальность. Ведьма! Мило улыбается Фроде, покрасневшему будто варёный рак. Он, как всегда, что-то блеет в ответ, утирая потный лоб платком. Катя забирает из толстых пальцев ключ от номера и, не удостоив прощальным взглядом, поднимается по лестнице.

У-у-у! Вот же сука! Ворваться в мотель, к чёртовой матери, и решить проблему раз и навсегда — придушить дрянь, если не объяснится!