Ласгерн чуть меньше Кренсберга. С первого взгляда город, как город: невысокие дома, магазины, школа, полицейский участок, парк… Широкие дороги, чистые и ухоженные. Разница в местных жителях: то там, то там мелькают подозрительные личности, идущие по тротуарам, сидящие во встречных машинах, в кафе и павильонах. Это корежит потому, что лица у горожан приветливые. Хаоса и беспредела на улицах нет… В Ласгерне порядок! Мареши следят, нужно отдать должное. Варгр бросает изучающие взгляды по сторонам — здесь не бывал. Да и никто из оборотней… Запретная зона вот уже несколько веков!

Хм, если ламии готовы впустить на свою территорию чужака, значит, случилось что-то из ряда вон выходящее. Однажды уже сдавал кровь, но тогда Штешу глаза повязала ещё на границе Ласгерна и увезла в другой город. Интересно, что случилось на этот раз? Дориан прямо не сказал — вилял как змей, блеял, глаза прятал. Видимо, плохо дело и весьма щепетильно.

Слизняк! Что Нол в нём нашла?

Плевать! Сам не лучше — размазня. Так задумался по дороге, что кровососа увидел лишь в последнюю секунду. С поворота проехался очень неосмотрительно — байк чуть не угробил. Катя перед глазами всё время — трассы и той не видно. Запахи преследуют, а когда остановился, показалось, что на Дориане её аромат. Ещё бы чуть-чуть и порвал бы кровососа. Дьявол! Хотел протестировать байк, а вместо этого бочину оцарапал. Нужно пригнать домой, и снова отремонтировать. Когда ведьма вернётся, должен сверкать как новенький. Не хватало ещё претензии выслушивать. Правда, если она вернётся…

Варгр встряхивает головой — сантименты потом. Сейчас — главное, он здесь и не упустит возможности вызнать всё, что получится о кровососах и их обители.

Штешу останавливается в центре города перед «скромным» особняком. С лёгким гудением и поскрипыванием раскрываются автоматические железные ворота, и машина плавно трогается вглубь. Варгр с напущенным равнодушием окидывает взглядом вотчину ламий. Двухэтажный дом с четырьмя остроконечными крышами по углам, словно сторожевыми башнями, а шестигранная — посередине. Тёмно-коричневая металлочерепица. Мансарда… Фасад — искусственный камень цвета кофе с молоком. Большие зеркальные окна на первом этаже и такие же на втором. К центральному входу ведут две белоснежные лестницы полукругом. Придомовая территория выложена серо-чёрной плиткой, но это не всё! Особняк не так прост. Пускай другие видят мишуру снаружи, куда интереснее внутри. Побывать там — вот первостепенная цель. Врага нужно знать в лицо и если появляется возможность, залезть в душу и вскрыть сердце. Бъёрн глубоко вдыхает — запахов миллионы, незнакомые и до жути пугающие: ламии, цверги, маахисы… Но твари на вид все как один — человекоподобные! «Оборотни» принимают людской вид, хрен отличишь от простых смертных. Горожане «не в теме» ни чёрта не замечают — мило улыбаются друг другу. Интересно, как Мареши всем задурили голову?! Гипноз? Всеобщий дурман? Город нечисти, чтоб его… На душе тяжелеет.

Катя…

Машина останавливается и зависает гробовая тишина. Сердцебиений нет, как и волнений воздуха — ламии даже не дышат. Значит, случилось непросто из ряда вон выходящее, а нечто запредельное.

— Прости, — Штешу оборачивается уже возле входа в дом. — Нам придётся завязать тебе глаза и… оно, конечно, бессмысленно, если оставим нос. Обезопасить жилище полностью нет возможности, поэтому проще обезоружить тебя. Ты ещё можешь отказаться, но я… — её голос надламывается. Кровосос косится на Дориана, будто ища поддержки — тот утыкается носом в напольный кафель. — Прошу поверить — мы не заманиваем для убийства. Ты нужен, чтобы спасти!

Мир пошатывается, холодок бежит по спине, противно щекоча кожу. Предусмотрительные твари. Хотя, сам дурак — с чего взял, что они так просто впустят?

— Чего ждём? — цедит сквозь зубы Варгр. — Я же совестливый. Она меня потом выест, что дал кому-то умереть. Единственное, хочу спросить… тот, кого спасаем стоит этого?

— Стоит, — решимость в голосе Штешу отметает сомнения напрочь, — ещё как…

— Тогда вперёд! — нетерпеливо кивает на дверь Бъёрн.

Она распахивается, на пороге застывает глава семейства Марешей. Варгр затаивается. Никогда прежде не видел Ваика в полубезумном состоянии. Тёмные волосы растрепаны. На белоснежном лице гримаса ужаса, карие глаза навыкате, некогда алые губы сжаты в синеватую полосу. Рубашка без верхних пуговиц, рукава закатаны. Кровосос будто ждал у выхода, а главное, знал о положительном ответе — протягивает респиратор:

— Привет и спасибо!

Варгр рвано выдыхает:

— О, намордник! — ёрничая, хмыкает. Ваик дёргается, как ужаленный. Его рука обвисает плетью. Варгр вырывает маску из белых пальцев и кивает на чёрную полосу ткани, выглядывающую из кармана Мареша: — Я себе не доверю, только вам!

Ваик понуро выуживает повязку и протягивает Штешу. Бъёрн склоняет голову. Ламия быстро определяет тряпицу ему на глаза — холодные пальцы, как снежинки — оставляют лёгкие покалывания на коже. Мертвечина…

Варгр нацепляет респиратор и идёт за Марешами. Двигается будто тень, прислушиваясь ко всем звукам — иного не дано. Кровососы — беззвучные твари. Хитрые и умные. Всё продумали, просчитали. Кого скрывают? Одну из им подобных тварей? Как вариант. Тогда зачем тайны? Дьявол! Нет смысла задавать вопросы. Если сразу не сказали, не проговорятся и сейчас. То, что идиот, ясно и без слов. А вдруг, — глупейшая мысль, граничащая с абсурдом, — вдруг спасёт ценную жизнь? Например, Кати… Зная её везучесть, можно предположить — пока удирала, упала, свернула шею, напоролась на единственную палку посреди дороги и теперь истекает кровью. Неуклюжая, как пингвин! Бред, конечно, но отдавая кровь, спасая чью-то жизнь, лучше думать о той, ради которой готов её лишиться. О других не стоит…

— Тебя правда не интересует, что произошло? — тихий голос Дориана вырывает из горьких раздумий.

— Не думаю, что расскажете, но уверен: смогли бы без меня — обошлись.

— Спасибо, — с чувством шепчет кровосос.

— Не для тебя стараюсь! — сурово отрезает Варгр. Опять наступает звенящая тишина — Бъёрн интуитивно останавливается. Звучат нежные переливы нажимаемых кнопок, словно от мобильника — сигнализация или кодовые замки. Раздаётся едва слышный гул — раздвигаются двери.

— Пошли, — Дориан несильно подталкивает в плечо.

Варгр машинально ступает вперёд. Странно, сердце бьётся ритмичнее, внутри приятная дрожь. Ничем необъяснимый, необычайный подъем сил. Будто само провидение толкает идти дальше. Только на что? На убой? Возможно, скоро выяснится. Бъёрн вслушивается до рези в ушах. Эхо шагов отражается от стен едва уловимо — длинный коридор или что-то в этом роде. Трудно! Слепому и глухому, как без рук. Глаза и уши — хорошо, но только нюх создаёт целостность картины, а его-то как раз и лишили. Варгр останавливается — теперь сердце грохочет, болезненным гулом отдаваясь в черепе. Бъёрн улавливает еле слышное натяжение пружинок, щелчок замка и лёгкий скрип открываемой двери. В спину осторожно толкают, шагает без раздумий.

— Повязку можно снять, — голос Ваика звучит совсем рядом.

Варгр сдёргивает тряпку, респиратор и щурится — ослепительно-белое помещение, аж до рези в глазах. Один в один, больничная палата как показывают по телику, оборудованная для операций. Дело дрянь! Мышцы сковывает холодом, Варгр шумно выдыхает и окидывает взглядом комнату — точно операционная. Вон и «разделочный стол» со всеми инвентарём. Пробирки, капсулы, шприцы… перчатки, полотенца, вата, бинты, тампоны… белоснежные тряпки… Кресло с откидывающейся подушкой из чёрной кожи. Стойка-капельница с проводками и пакетом для крови.

Чем они тут занимаются?

— Варгр, — взволнованный голос главного Мареша выдёргивает из прострации. — Потом, если захочешь, я всё покажу. Время поджимает… Человек на грани смерти. Я пробовал влить другую кровь и заменители, но… организм их отвергает.

Варгр торопливо скидывает куртку и плюхается на кресло:

— Тогда давай быстрее, только иглы не сломай.

Ваик натянуто улыбается:

— За это не переживай. После того раза, когда пришлось тебе вену резать, всё изменилось. Теперь у нас есть… волшебные.

Откинувшись на спинку, Бъёрн протягивает ему руку.

Ламия мелькает то там, то там. Затягивает жгут, в его пальцах сверкает игла — обычная серебристая. Варгр на миг замирает — кожа, незначительно сопротивляясь, поддаётся, и острие входит на удивление легко. Ничего себе…

— Это что за металл? — озадачивается Бъёрн.

— Орихалк… — Ваик развязывает жгут, откладывает на стол и поворачивает рычажок на капельнице. По прозрачной трубочке стремительно бежит кровь. — В мифологии значится как таинственный металл. Считалось, что из орихалка был сделан щит Геракла.

— То есть, вы нашли металл, способный рассечь оборотня?

Мареш придвигает стул ближе:

— Варгр, я понимаю, у тебя к нам доверия нет и это, скорее, заложено природой, чем твоими личными убеждениями. Я верил, что ты согласишься помочь. В тебе при всей твоей грубости и ненависти к нам, есть гуманность, которую сейчас ещё нужно поискать у простого человека. Ты преступаешь через себя для семьи, а ещё способен это сделать во благо других. Мы с тобой ближе, чем думаешь. Мы похожи…

— Нет. Не смей сравнивать меня с себе подобными. Мне это омерзительно, даже несмотря на то, что ты не худший представить своей расы.

— Да, прости! — Ваик напрягается. — Тебе трудно смириться с сущностью, но во всем виновато время. У тебя его мало. Мне было дано куда больше. Я научился жить в мире с самим собой. Варгр, мы знакомы давно. И, как мне кажется, я ни разу не дал повода усомниться в своих намерениях жить с людьми в согласии, без насилия. Поэтому, прошу, не выискивай того, чего нет. Насчет металла, да. Он рассечёт любую тварь. К сожалению, об этом знаю не только я.

Варгр откидывает голову на твёрдую подушку — перед глазами плывёт дымка, тело словно наливается свинцом. Двигаться нет ни желания, ни сил. Рядом мелькает серьёзное лицо Ваика — он поочередно проверяет глаза, щупает пульс:

— Спать нельзя… — его голос льётся протяжно. — Крови нужно много. Правда, я не знаю, как поведёт себя организм того, кого спасаем, но, надеюсь, ты ему поможешь.

Варгр бросает взгляд на пакет. Полон — триста двадцать пять милиллитров. Ваик прикрепляет следующий, перекрывает клапан, сменяет, закрепляет, опять включает. По венам красная жидкость бегает с испуганным ускорением. Ощущение, будто что-то вытягивают. На затылок давит, веки смыкаются. Боли нет, но есть омерзительное чувство опустошения. Наверное, так себя ощущают люди, когда ламии из них высасывают кровь.

Скрипнув зубами, Варгр рьяно мотает головой. Очертания Мареша расплываются — ламия отворачивается. В голове грохот: «Спроси, спроси…» Поймав его за руку, разжимает пальцы и вновь откидывается на подушку. Чего рыпаться? Кровосос не скажет, но сердце кричит: «Там Катя!» Обливается кровью: «Лишь бы выжила!» Утихающий голос нашептывает: «Не сорвись, доверься Марешам».

Насыщенность трупного смрада рассеивается, раздаётся тихий скрип, и щелчок закрываемой двери. Комната вращается, словно карусель. Яркие вспышки мелькают всё чаще, ослепляют сильнее. Тошнота подкатывает волнами. Веки будто гири. Варгр борется со слабостью, чтобы их не опустить. Отяжелевшее, неподатливое тело…

Долгожданный выброс эйфории в мозг, подобно сладостной неге, разливающейся по жилам — лёгкость, пустота обволакивают, принося спасительный покой. Окутывающая темнота приятная и невесомая.

Над ухом вжикает, смачный шлепок опаляет кожу на щеке. Бъёрн распахивает глаза, в голове звон. Картинка всё ещё расплывается, к нему склоняется мужская фигура — вонь ударяет по носу… кровосос. Варгр хватает его за горло и сдавливает. Кости под пальцами трещат — мразь, нелепо отбиваясь, хрипит.

Внутри кипит, жажда убийства вырывается наружу. Бъёрн сосредотачивается на брыкающемся. Образ постепенно фокусируется — Мареш! Варгр испуганно разжимает пальцы и рвано вдыхает. Ламия падает на пол и заходится кашлем.

Шумно выпуская воздух, Варгр трясёт головой. Где он? Что случилось? Размытые воспоминания нехотя мелькают в мозгу.

…Штешу. Звонок… Спасти жизнь… Нужна кровь.

Бросает взгляд на капельницу — уже пустая. Трубочки сняты. Смотрит на руку — на месте иглы лейкопластырь. Отдирает. На вене красноватая точка, а вокруг тёмная синева. Бъёрн откидывается на сидение и закрывает глаза. Во рту, будто стекла нажрался, язык опухший.

— Надеюсь, ты не зря из меня столько выкачал? — собственный голос раздирает связки на части.

— Да, мы успели, — сипит Ваик, поднимаясь с пола и растирая горло. — Приборы показывают, что артериальное давление, пульс, степень насыщения кислородом организма, дыхание… стабилизируются. Но всё самое страшное ещё впереди. У нас есть сутки и только после можно будет со стопроцентной уверенностью сказать: «Не зря». Переливание тяжело даётся. Кровь свежая, в большом количестве и быстро… Мы ещё не знаем, как мозг отреагировал на кровопотерю, да и отторжение может произойти в любой момент. — Он садится напротив, держась за шею. — Поэтому ждём… Хотя, уже то, что мы предприняли и, что получилось — лучше, чем я надеялся.

— Отлично. Мне бы попить, а то во рту…

— Да, конечно.

Дверь открывается и входит Штешу с графином и бокалом.

— О, — насилу усмехается Варгр. — У вас телепатическая связь, что Нол?

Мареши переглянулись. Бъёрн замирает. Неужели угадал? Жена Ваика останавливается рядом, протягивает бокал. Варгр нетерпеливо припадает — прохладная вода, опускаясь по иссохшему горлу, возвращает жизнь.

— Не у всех, — Мареш чуть улыбнувшись, притягивает Штешу, — у нас она есть.

Пустой бокал Жена Ваика ставит на стол рядом с графином.

— Спасибо! — прочищает горло Варгр. — А теперь, может, всё же расскажете, кого спасали? Что было возможно, из меня уже выкачали. Даже если захотите убить, я весь ваш. У меня нет сил даже ногу поднять.

Ваик открыто хохочет:

— Я бы так не сказал. Ты мне чуть шею немощной рукой не сломал.

— Это были последние, — Варгр не сдерживает улыбки.

Штешу останавливается позади мужа и обнимает его. Мареш становится серьёзным, в глазах мелькает сожаление:

— Прости, пока не могу…

— Я понимаю, — кивает Варгр. — Но если окажется, что это была Катя… ты знаешь, что может случиться.

На непроницаемом лице Ваика не дрогнул ни один мускул. Ламия вновь овладевает эмоциями. Хладнокровная мразь!

— Штешу тебя отвезёт, — ледяной тон Мареша действует как ушат воды. Что ж, значит, больше нет только что связывающей невидимой нити.

Варгр опять понимающе кивает.