Варгр останавливается возле мотеля «Ирже-Шпенгер», выключает зажигание и ставит байк на поддерживающую ножку. Смотрит вверх — взгляд приковывает балкон с металлическим ограждением, украшенным завитушками. Дверь в номер приоткрыта. Незнакомка там и даже спрашивать на ресепшене не надо. Её запах не спутать ни с чьим другим. Он-то и привел сюда, как ищейку. Пока ехал, точно знал, где девчонка сворачивала и останавливалась — бутик с одеждой, обувной, книжный магазин, кафе и библиотека. Последнее место, однозначно, удивило. Кто в наше время туда ходит? Ответ напрашивается сам собой, а вместе с ним появляется ещё масса вопросов… Вот, что значит, должна быть в женщине загадка. В незнакомке их уже с лихвой — пора исповедь получить. Варгр слезает с мотоцикла и оглядывается — место тихое и безлюдное. Фроде Лерстерн, хозяин этой земли, получил в наследство и приспособил под бизнес. Мило, а главное пусто. Ха-ха-ха! Много не заработаешь, проезжих мало. Выручают русские туристы — любители погулять. Сезон скидок, распродаж особенно удачен… Редко, но метко.

Бъёрн выуживает из кармана куртки телефон. Листает список звонков, выбирает «Рагнар». Гудки тянутся недолго:

— Да! — рявкает вожак.

— Я нашёл девчонку…

— Мы тоже, — хохочет Рагнар. — Оттар и Сигвар едут к мотелю Фроде…

— Отзови, — спешно обрывает Варгр. — Я уже здесь.

— Хм… — щекотливое молчание тянется как дёготь. — Уверен, что не сбежит?

— Да. Скорее сам выдам Нойли за Дориана.

— Хотелось бы посмотреть, — вновь смеется вожак, — но не такими жертвами. Окей, сейчас отзвонюсь парням. Смотри, не упусти, — веселье обрывается, голос Рагнара становится суровым: — шкуру спущу.

Варгр нажимает сброс и убирает мобильник обратно. Самое интересное, что Рагнару, незнакомка не нужна. Вожак признался: загорелся найти только, чтобы выяснить насчёт кровососов, которые её преследовали. Давненько в этих краях не появлялись «неотверженные» рода Ламии. Мареши славились гостеприимством — всех изгоев к себе в город пускали. Мирных, непроблемных. Так что, столь агрессивные кровососы — редкость. Хотелось бы узнать, чем девчонка им насолила?

Бросает взгляд на стеклянную входную дверь мотеля — в фойе никого. Если поднимется по лестнице и постучится — незнакомка может не открыть и попытается улизнуть. А если неожиданно нагрянуть — хочешь, не хочешь гость уже в номере! В прыжке с лёгкостью цепляется за перила балкона, бесшумно перелезает. В душе расползается удивительная щенячья радость. Как подросток нашкодил — проник в чужую вотчину, а что важнее, и не думает уходить. Уж больно ведьма интригует.

Тенью шагает внутрь — небольшая светлая комната встречает теплом. Простенько, но по-домашнему мило. Высокая тумба из тёмного дерева, на ней телевизор. Рядом мягкое кресло, ещё одно — напротив, возле балкона. С другой стороны — добротная, широкая постель. Кофейного цвета покрывало с рисунком в виде брызг игристого вина. Чуть смято… Хранит след — здесь сидели! Двухстворчатый шкаф, с зеркалом во весь рост, приоткрыт.

Между кресел пара дверей, одна из них точно, ванная комната. Дыхание перехватывает… Приглушенный шум воды, гулко ударяющейся о стены и пол душевой кабинки, заставляет сердце грохотать сильнее и чаще. Ведьма моется. Одна мысль приводит в неописуемое возбуждение. О-о-очень будоражит.

Да, Нойли — единственная, кого видит женой, но… Варгр рассеянно встряхивает головой, прогоняя развратные фантазии о Кате. В который раз себя ловит, что хотеть — не иметь, а обещать — не жениться! Мечты — одно, реальность — другое. Жена и секс не совсем вяжутся в одну схему. Или как умные люди, психологи, называют красиво «институт семьи, брака». Разве может супружество повлиять на тягу к другим женщинам? Вот именно — не может. Ведь институт, на то и… институт, чтобы заводить новых знакомых. Общага, вечеринки, быстрые и лёгкие расставания. Брак не значит, что кроме Нол никого не будет. Хотя обещал, что всё изменится, если она вернётся. Ну, так со временем и… изменится. Когда дети появятся. Орава… Вот тогда можно и осесть, а пока дамы хоть как-то отвлекают от безрассудных поступков. Особенно настолько соблазнительные, как ведьма…

Жаркие волны приливают, разгоняя и без того горячую кровь. Воображение рисует красочные картинки. Хрупкое, гибкое тело ласкают прозрачные струи… Крупные капли на полных губах… Срываются с упрямого подбородка, ударяясь о небольшую грудь с дерзко торчащими сосками… Потоки извиваются, скользя по коже… Стекают по мягкому изгибу бёдер… Длинным ногам…

Варгр рвано выдыхает, стискивает кулаки до хруста. С чего вдруг завёлся? Девиц, что ли не видел? Так, возбуждающие мысли прочь!

Бурная фантазия разыгрывается не на шутку, только не для того пришёл. Нужно… Дерьмо! А что-нужно-то? Разум робко пытается достучаться до распоясавшейся совести, или, по крайней мере, напомнить — истина где-то рядом…

Точно, пришёл поговорить! Узнать, кто ведьма или что…

Стыд просыпается вовремя — Варгр останавливается возле двери в ванную, крепко сжимая металлическую ручку. Стоять! Как здесь очутился? Что творит? Ой, как нехорошо поступает. Нужно подождать на улице, когда девчонка выйдет. Тем более, пока контролирует себя. На душе мерзко и тяжело, ноги не слушаются. Покинуть номер нет ни сил, ни желания. Уйти не смог — приседает в кресло у балкона, не давая незнакомке ни шанса улизнуть.

Ведьма рядом! Ещё чуть-чуть и встретятся… Это приводит в неописуемый восторг. Невероятное ощущение — дрожь по телу, помутнение в голове, будто кислородное голодание. Удивительно! Взрослый мужик, а ведёт себя как мальчишка, подсмотревший запретное. Хотя, чего там «невиданного»? Всё, как у других — женщина, что сказать?..

Возбуждение не проходит — волны жара накатывают сильнее. Ждать уже не в терпёж — вломиться к девчонке, и овладеть… Ничего личного, только пар выпустить. Не он же первым приставал. Сама начала — в лесу соблазняла…

Шум воды стихает, сердце чуть не останавливается. Раздаётся приглушённое шлепанье босых ног. Дверь ванной неспешно открывается… Незнакомка застывает на пороге, удерживая позолоченную дверную ручку. На лице неописуемый ужас…

Дьявол её подери! Она не такая красивая, как помнил, чем, когда разглядывал через призму окна кафе. Нет! Он слеп и невнимателен — был мёртв, что сказать! А стекло… в утиль или прямиком в театр кривых зеркал. Эта девушка поразительна. Зелень глаз завораживает, крылья вздёрнутого носа чуть заметно трепещут, высокие скулы от напряжения натягивают кожу. Волосы цвета зрелой пшеницы струятся по плечам влажными, лёгкими волнами.

Ведьма нервно отшатывается, прижимая к себе маленький кусочек полотенца, не скрывающий восхитительного тела молочного оттенка. Испуг усиливается…Уже и мысли её читаются, словно телепатически декларирует — удрать, но при этом что-нибудь из вещей прихватить. Взгляд мечется к шкафу, балконному проёму и обратно.

Варгр не сдерживает хищной ухмылки. Не в силах отвести глаз от обнажённой фигуры, многозначительно с оттенком угрозы качает головой: и даже не думай. Секундная борьба взоров, и благоразумие ведьмы одерживает победу над трусливыми инстинктами — перестаёт нервно дёргаться и зажиматься. Расправляет плечи, задирает подбородок. Она изумительно сложена. Кожа на вид гладкая и упругая, вот только заметны белесые шрамы… Много… Огнестрельные, ножевые: колотые, рваные… Получается, как бы не храбрилась, доставалось сильно и часто.

Девушка нерешительно переступает с ноги на ногу. Лодыжки изящные, ступни — хрупкие…

В ней вообще есть что-то не идеальное? Хоть один изъян должен быть. Так и подмывает во что бы то ни стало найти грёбанный недостаток, а потом с чувством выполненного долга уйти и заняться более важными делами. Плевать, какими…

Еле вырвавшись из плена эротических фантазии, Бъёрн непринуждённо подмигивает:

— Вот мы и встретились, — улыбка растягивает губы и застывает, как приклеенная.

Не восхититься невозможно — девчонка быстро приходит в себя, напускает холодности:

— Я не приглашала, — отзывается на английском с лёгким акцентом.

— Так пригласи…

— Ты уже здесь! — с равнодушным видом идёт к шкафу, оставляя мокрые следы на полу. Распахивает створку.

Вот это зад! Подтянутые ягодицы так и призывают: дотронься. Плавный изгиб от талии к бёдрам, конечно, не самый женственный, но, однозначно, заставляет мысли ещё глубже окунуться в «эротическую топь». Длинные стройные ноги теперь будут долго маячить перед глазами незабываемой картинкой. Едкий голос возвращает к реальности:

— Нагло рассматриваешь. Не припоминаю момента, когда позволяла…

— В лесу, — бесцеремонно обрывает Бъёрн. Девчонка уязвлённо оглядывается — на лице застывает удивление. Варгр победно смакует: — Когда целовала, гладила… — для пущего эффекта закатывает глаза и присвистывает: — И так развратно на мне сидела…

— Ты… был мёртв, — надламывается голос ведьмы. Встряхивает головой, точно прогоняет наваждение. Растеряна — краснеет, пухлые губы подрагивают, жилка на шее пульсирует сильнее. Ох, как это заводит.

— А душа нет! Я всё видел… сверху… — неопределенно пожимает плечами Бъёрн: — Сам в замешательстве, но как-то так.

Недолго помолчав, ведьма цинично улыбается:

— Тогда, должен помнить, что я сказала.

— И что же? — машинально поднимается Варгр. Девчонка как магнит. Ещё минуту назад держал себя в руках, а теперь не сидится. Тянет к ней. Чем-то незримым, но очень мощным. Арканом? Когда успела накинуть?

Глупые мысли испаряются, девчонка сухо чеканит:

— В следующий раз, о таком будешь только мечтать.

Варгр серьезнеет:

— Уж пару дней точно, — не кривит душой: — Ты как наваждение.

— Я тебя… — выделяя слова, цедит сквозь зубы ведьма, — не целовала — спасала. Просто не знала, как это делается…

— Я бы так не сказал, — угрюмо хмыкнув, шагает навстречу Варгр — ведьма нервно шарахается и, прижавшись спиной к дверце, облизывает губы. Специально? Дразнит? Бъёрн смотрит на чувственный рот. Предыдущей ночью он дал так много и одновременно так мало. — Всё прошло на удивление гладко и сладко…

— Думай, что хочешь, право твоё! — негодующе бормочет девчонка. — Ты спас! Я спасла! Мы квиты!

— Я бы так не сказал, — вторит Варгр и подступает ещё.

— То есть? — недоумевая, вспыхивает девчонка. — Нужно что-то ещё?

Голос с лёгким грубоватым акцентом. От него приятная дрожь по телу, а в голове, будто лопаются мыльные пузыри — возникают фразы с эротическим подтекстом. Чёткие и ясные — «нужна», «добиться». Ведьма! Скорее всего, наложила заклятие, когда целовала — отравила ядом губ, поэтому так тянет.

— Правды! — Вот же дерьмо! Как похотливый кобель. Кровь нестерпимо бурлит, точно раскалённая лава. Ведьма вызывает необъяснимые, низменные чувства; сводит с ума одним лишь только видом. Руки чешутся прикоснуться, ощутить нежность кожи. — Думаешь, — неестественно глухо ухмыляется Варгр, с хрипловатыми нотками, — отпущу?

Девчонка бледнеет, вновь краснеет:

— Насиловать здесь будешь? — робко выдавливает, в глазах мелькает уязвимость.

Бъёрн на миг замирает — как убедить, что на самом деле не так озабочен, как сейчас показывает? Никак… Сгрести бы в объятия и показать — бояться нечего, больно не будет… От мысли, как именно не будет больно и еле сдерживаясь от демонстрации, заходится громким смехом:

— Нет… Окей, неправда, — теперь уже оскалится, теряя контроль, — начинаю об этом задумываться! А ты? — Варгр смотрит жадно, пристально, как голодный хищник, загнавший дичь — это читается в глазах ведьмы, на лице отражается нескрываемый ужас. Она то и дело косится на открытую дверь балкона, затворенную входную. Бъёрн вновь многозначительно качает головой: и думать забудь!

— Что я? — затравленно шепчет девчонка, сильнее смяв побелевшими от напряжения пальцами край полотенца. — Тебя… — запинается и обречённо сглатывает: — насиловать?

— Да я не против, — расхохотавшись, шагает ближе Варгр. Нависает, перекрыв пути отступления. Маленькая, хрупкая, обворожительная кокетка испуганно таращится кошачьими глазами, цвета насыщенной зелени. Красота… неземная! Никогда таких не видел! Радужка искрится, зрачок то сужается, то расширяется. Милая дикая тигрица. Хотя, не-е-ет, кошечка, а ещё точнее, котёнок… Её неровное дыхание прерывается, грудь вздымается до неприличия высоко. Сорвать к чёртовой матери псевдополотенце, и убедиться, что грудь такая же идеальная, как и всё остальное. Хотя лучше — отвислая, волосатая. Чтобы отвратиться и перестать хотеть, ведь от боли в паху уже ноги сводит.

Вот же дерьмо!.. Девчонка в ужасе, будто чудовище увидела. Это задевает. Очень. Так и хочется успокоить: «Не бойся, глупая, не обижу — защищу».

Подрагивая от нежности, Бъёрн дотрагивается до пунцовой щеки ведьмы. Ласково проводит пальцем, едва касаясь кожи. Хм, она, и правда, нежная, бархатистая. Девушка тоже трепещет.

Варгр нехотя выныривает из мира сладких чувств:

— Но, к сожалению, говорю о другом. Не хочешь рассказать, что случилось? Объяснить?..

Незнакомка рьяно мотает головой:

— Мне жаль, что ты воспринял спасение как-то по-своему, — нервно прикусывает нижнюю губу.

Бъёрн с жадностью рассматривает искусительницу, не в силах оторваться от эротической картины. Интересно, если девчонку поцеловать, также дрожать будет или страстно ответит?

Голова кружится, запах ведьмы доводит до эрекционного безумия. Что делает — не понимает. Склоняется ближе, уже почти приникает к манящему рту… Ведьма в последнюю секунду шарахается, как от проказы — ударяется затылком о дверцу и сильно зажмуривается. Крохотная, сжавшаяся, трепещущая, словно воробушек на холоде. Варгр замирает, почти касаясь её губ — ещё чуть-чуть и попробует на вкус. Идиот!.. Что творит? Зачем пугает?

— Ты же понимаешь, — неровная хрипотца выдает сильное возбуждение, — не отпущу. Лучше рассказать! — едва не взвывает Бъёрн. Как же ненавистна и презираема звериная сущность, несколько минут назад затмившая человеческую — удавился бы сам. — Тебе повезло, что я добрался первым, а не братья.

Ведьма удивленно распахивает глаза:

— Не уверена, — бурчит, тяжело дыша. Секунду молчит, в суженных зрачках мелькает неверие. — К тому же ты меня уже прижимаешь, а я не хочу… — в голосе чётко слышится отчаянье.

— Чокнутая! Не собираюсь я тебя насиловать, — рычит Варгр, не ожидая от себя подобной вспышки гнева. В чём истинный страх? Что девчонка в ужасе или, что не хочет прикосновений. Думать о худшем, даже больно. От расстройства выдавливает уничижающую ухмылку: — Не мечтай! Вдруг у тебя бешенство? Ещё в порыве страсти кусаться начнешь, или спину когтями раздирать, а мне потом лечиться. Уколы делать…

— Пожалуйста, — молит с чувством ведьма. Дышит так часто и рвано, будто, правда, на грани истерики или обморока. — Дай больше пространства…

Дерьмо собачье! Девчонка не обманывает — у неё сердце колотится, как у зайца, когда загоняешь. Нехорошо… Бъёрн пересиливает желание стиснуть ведьму в неистовых объятиях и бережно успокоить — нехотя отступает на несколько шагов:

— Так лучше?

— Может, — девчонка жадно вздыхает и шумно выдыхает: — выйдешь, и я оденусь?

Варгр подозрительно щурится. Ещё чего! Точно почвы под ногами лишается, а мир расшатывают — тело бросает то в жар, то в холод:

— Убежишь!

— Если бы могла, — уже спокойно рассуждает ведьма, — сбежала бы…

Бъёрн ни секунды не медля, уверено мотает головой:

— Не выйду.

Девчонка опешивает всего на миг:

— Тогда, — на миловидном лице обустраивается смущение, — хотя бы сделай вид, что не смотришь.

Варгр напрягается, сомнение не отпускает. Лучше, быть тварью, рассматривая, чем совестливым псом, глядящим на пятки удирающей ведьмы. К тому же запретный плод сладок, глядеть — не пробовать:

— О-о-о, перестань! — криво ухмыляется. — Не делай вид, что стесняешься. — Ясное дело перегибает палку, но покажешь слабость — дикая кошка коготки выпустит. — Ты-то меня уже рассмотрела, — уличающе добавляет. — Не помню, чтобы смущалась.

Ведьма пристыжено вспыхивает как маков цвет. На лице мелькает негодование, возмущение. Справившись с чувствами, поджимает губы, хотя внутренне явно распирает от желания высказаться грубее. Попалась! Значит, не ошибся — верно истолковал взгляд в лесу, когда трупом валялся. Понравился…

Бъёрн не стерпев, самодовольно подмигивает:

— Одевайся, а я наверстаю упущенное.

— Надеюсь, — прерывает затянувшееся молчание незнакомка, заметно подрагивая, — ты не бросишься на меня?

Отличная мысль! Схватить и доказать — гад отменный и плевать, что ведьма подумает. Главное, успокоение, расслабление…

Переборов очередной приступ гормональной атаки, Варгр устраивается на кресле напротив девчонки и откидывается на спинку:

— Обещания не дам, — сурово кидает. — Ты меня возбуждаешь и даже больше. Я, непонятно с чего, завожусь только от одного твоего запаха. Что уж говорить о нашем милом общении и твоём бесстыжем, голом… теле… Так что, лучше быстрее одевайся. Не искушай, а то не выдержу и проверю, насколько тебе самой не хочется.

— Да, — изумрудные глаза сверкают с вызовом, — видела! Силы у тебя немерено. Всех, кого хочешь, берёшь против воли?

Вот же дрянь! Загнана в угол, предупреждена, что по лезвию ходит, а всё равно не преминет ужалить. Напрашивается? Проверяет? Так ведь и сорваться не долго…

— Только, — переводит дух Бъёрн, — когда взглядом умоляют это сделать, как ты.

Ведьминские глаза вмиг изменяются в кошачьи — девчонка негодующе фыркает и принимается копаться в шкафу. Бъёрн победно улыбается и тотчас замирает, проглатывая рык, чуть было не сорвавшийся с губ. Незнакомка выуживает стопку вещей, кладёт на постель. Поворачивается спиной… Заминается на секунду… Шумно выдыхает… и полотенце соскальзывает. Упасть не даёт — откидывает на постель.

Ведьма! Никто не может быть так красив! Картина достойна кисти мастера. Низменный инстинкт хищника всё сильнее бъётся в голове — заполучить, чего бы это ни стоило. Девчонка вытирается с таким рвением, что подмывает выхватить жёсткую тряпку, оставляющую на коже красные следы. А лучше по рукам хозяйке надавать, чтобы не смела так грубо обращаться с собственным телом. Ему ласка и бережное внимание нужны.

Теперь точно, ведьма будет его…

— Как тебя зовут? — еле разлепляет губы Варгр, во рту жутко пересыхает.

— Катя…

— Грубоватый акцент, Ка-тья. Ты… русская?

Она бросает настороженный взгляд через плечо и коротко кивает:

— Да.

— Я — Варгр! — растягивает дружелюбную улыбку Бъёрн, вот только она до боли натягивает кожу — даётся через силу. Мысли разбегаются будто тараканы. Катя вытаскивает из стопки трусики и надевает. Вроде ничего кружевного и эротичного — постенькие, трикотажные, но сцена пригвождает к месту, обрушив массу сомнений — зря остался, нужно уйти или бежать, как можно дальше. Ноги команду выполнять не собираются, Бъёрн сжимает подлокотники кресла до жалобного треска.

Что значит слабый писк разума против желания плоти? Ничто! Похоть затмевает рассудок. Фантазия как вечная подруга животного инстинкта подливает масла в огонь. Картинки мелькают всё красочнее и откровеннее; творят невообразимое.

С трудом удерживая гримасу безразличия, Варгр продолжает рассматривать прелестнейшее из созданий:

— Так ты ведьма или кошка? — выдавливает хрипловато. Катя, надевая тёмно-серый топик, оборачивается. Вид округлости небольшой груди с торчащими розоватыми сосками чуть не лишает самообладания.

— Кошка. Только полу…

— …ты не оборотень? — сожалея, едва не взвывает Бъёрн. Катя качает головой. Гулкое эхо пульсирующей крови заглушает ответ — Варгр цедит сквозь зубы: — Жаль…

Девушка ловко втискивается в узкие джинсы, обтянувшие соблазнительные ягодицы, спешно застёгивает.

Бъёрн выдыхает с надломом — радует, что она, наконец, одета. Дерьмо! Или это больше злит?

— Зачем приехала к нам в город?

Катя застывает. Рассматривает долго, пристально, будто раздумывает, стоит ли доверять? Сомнение и нерешительность с лица так и не уходят.

— Нужна… — медлит ведьма и, чуть сморщив нос, нехотя добавляет: — библиотека…

Расхохотаться в голос не позволяет дикое напряжение — Варгр через силу усмехается:

— То есть, приехала в Кренсберг, чтобы сходить в библиотеку? — Молчание и вскинутая бровь девчонки, заставляют вновь хмыкнуть: — Сейчас расплачусь от умиления! — незлобиво бросает Бъёрн. — В интернете есть всё, что душе угодно, зачем к нам ехать? — Повисшая тишина неприятно щекочет нервы. Терпение окончательно лопает — Варгр подаётся вперёд: — Если думала, шучу — зря! — с рыком поднимается. — Лучше говори, а не то вытрясу другими, более действенными методами!

— Везде, где была, посещала, — испуганно тараторит ведьма в явном испуге. Бъёрн опускается обратно:

— И?..

— Нужны архивы, — Катя неопределённо мотает головой, будто скидывает наваждение. Достаёт с нижней полки небольшую серую коробку с золотистым размашистым лейблом — вязь замысловатая, а желания разбираться, что за фирма, нет. Ведьма приседает на край постели и, сняв крышку, вытаскивает сапоги. Высокие, чёрные, кожаные. Ха! Одевается однообразно. Хотя, если жизнь на колёсах — самое, то.

— Зачем?

— Путешествую долго. Вот себя и занимаю…

Лживая дрянь, но такая соблазнительная.

— Уясни, — криво оскалится Варгр, — у меня нюх на вранье!

— Слушай, — убеждает вкрадчиво Катя с нотками мольбы, — я никогда не задерживаюсь надолго. Уеду, клянусь, — звучит с предельной честностью, но как раз последняя фраза больно режет по сердцу. Катя не похожа на сорвиголову. Скорее, нужда заставляет бежать, да и на уголовницу не тянет… Видимо, не врёт.

— С тобой были только четыре кровососа или в засаде ещё есть? — нарушает затянувшуюся паузу Бъёрн.

— Это охотники, — отзывается с явной неохотой девчонка. — Друг за другом не ходят. Меня спасает то, что каждый пытается выслужиться перед королевой. О пойманном следе друг другу не докладывают. Вот у меня появляется время на побег, но охотники нескончаемы, — слова явственно даются с трудом. — Скоро последуют другие.

— Охотники?.. — задумчиво протягивает Варгр. — Впервые слышу… Их дичь — ты?

— Как-то так. — Катя надевает сапог и изящным движением застёгивает молнию. — Давно бегаю. Поверь, инстинкт самосохранения ни разу не подвел — я жива и не поймана.

— А в лесу?..

— У меня чутьё, — как бы оправдываясь, объясняет ведьма. — Оно вело, говоря, что отсюда придёт помощь…

— Интуиция, что ли? — оторопев, хмурится Варгр. — Она у тебя громко говорящая?

— Слушай, — недобро шипит Катя, — я же не обсуждаю твои фриковские замашки, носиться по лесу голышом и оборачиваться чудовищем…

— Ч-ш-ш, дикая кошка, — не сдерживает улыбки Бъёрн. С восхищением глядит в изумрудные глаза с продолговатым зрачком. Они само совершенство. — Я поинтересовался, а не осудил.

Катя меняет гнев на милость, понимающе кивает:

— Если выполняю советы «громко говорящей» интуиции, всё заканчивается, как сказала, — разъясняет заметно нервничая. — Тебе бы разок пережить её «совет», так бы весело уже об этом не рассуждал.

Ну вот, обидел — зацепил за живое. Варгр щурится:

— Больно? — предполагает несмело. Катя продолжает недовольно пыхтеть, но удостаивает ещё одним лёгким кивком. Желание пожалеть и защитить вспыхивает как огонёк. — Бъёрн взъерошивает волосы: — Никогда о таком не слышал…

— А я вот над существованием оборотней как-то не задумывалась. — Надевает второй сапог и морщит нос, сражаясь с молнией. — Странно, ведь объездила добрую половину мира, а подобных тебе не встречала.

— Много путешествуешь?

Катя заминается, нервно теребя «собачку»:

— Ты задаешь много вопросов, — бегунок всё никак не поддаётся.

— Шутишь? — Бъёрн машинально вскакивает и без задней мысли приближается — дикая кошка замирает, испуганно вскинув глаза. Даже дышать перестаёт. Вот же дерьмо! Что такого страшного? Неужели так пугана? — Я, таких, как ты, тоже не встречал, — Варгр придаёт тембру нежности, чуткости. — Хочу узнать больше. А то, что ты со мной творила, вообще неприлично… — пытает пошутить, но выходит коряво. Ведьминский взгляд становится колючим, интонация голоса язвительная:

— Всё больше убеждаюсь, что стоило тебя оставить мёртвым.

— Не смогла бы, — безапелляционно заявляет Варгр и приседает на корточки. Кладёт её ногу к себе на колено и неспешно тянет бегунок. Молния послушно вжикает… Рука останавливается на уровне коленки, так и норовя продолжить путешествие. Стройные, но мускулистые… Интересно, когда обвиваются вокруг…

— Думаешь, хорошо меня знаешь? — нежный шёпот обламывает крылья чувственного полета грёз.

— Нет, глаза выдают, — смягчается Варгр, но тяга к изучению ведьмы усиливается. Прикоснуться бы к зардевшей щеке, вздёрнутому носу, чувственных губ. Сердце неистово выпрыгивает из груди. Воздуха не хватает, близость Кати творит немыслимое. — Не переживай, — хрипловато усмехается Бъёрн. — Я ведь тоже все эти дни сам не свой. Ты сидишь в голове, а выкинуть не могу. Не ем, не сплю…

— Бедный, — театрально качает головой Катя. Убирает ногу с колена. — Что, одеяло некому подоткнуть? — Вызывающе задранный подбородок открывает чудесную шею. Такую хрупкую, с нежной кожей, пульсирующей жилкой… Схватить и надавить разок. Да посильнее. Мир садофантазий меркнет — грёзы разрушает приторный голос ведьмы: — А как же альва?

Варгр рассеянно встряхивает головой:

— Какая альва? — Выглядит придурком, спору нет, но… словно кувалдой по башке проходятся, и случается переворот.

— Подкидыш! — разжёвывает как для тугодума дикая кошка. Нетерпеливо закатывает глаза: — Твоя собеседница, — Варгр замирает. Фу-ты, ведьма говорит о Нол? На лице Кати застывает гримаса поддельного сочувствия. — О, прости! — лживо извиняется сахарным тоном. Варгр недобро щурится, то и дело, поглядывая на манящее горло. Открытое, беззащитное, манящее… В воображении мелькают ещё более красочные картинки расправы над ведьмой. Руки нестерпимо чешутся придушить. Из потока возбуждающих мыслей вырывает издевательский голос: — Ой, ты, наверное, запутался в бабах. В общем та, которая с тобой в кафе сидела. Такая тощая, с большими глазищами…

— Я знаю, с кем был в кафе! — с рыком вскакивает Варгр — Катя испуганно отшатывается:

— Ну, тогда в чём дело? — надламывается фраза. Ведьма снова облизывает губы: — Она же вылитая альва…

Варгр глубоко втягивает воздух — в груди нестерпимо щемит. Глупая шутка? Хотя с чего стерве шутить? Дьявольски неприятно, когда в собственную недалёкость тыкают посторонние. Особенно такие… Вопросов уйма, но ни одного мало-мальски сформулированного. Только сегодня рассуждал на тему принадлежности Нол к расе альв. Совпадение ли?

— Нет, я видел, что она как две капли. Но…

— Не знал? — чуть наморщенный нос Кати выдаёт брезгливое не то сочувствие, не то насмешку… Пара секунд, и на лице явственно читается: ну и дурак! Обидно, досадно… Варгр с великим трудом подавляет желание свернуть хрупкую шею, хотя мысленно, уже пальцами примеряется к незащищённому участку, поддерживающем голову ведьмы. Катя деланно недоумевает: — Ты же оборотень! Или нюх потерял?

Варгр протяжно выдыхает, стискивая кулаки до хруста:

— Сказать честно, сравнивал Нойли именно с альвой, — нарушает молчание, как можно спокойнее, но голос предательски вибрирует от ярости. — Но у неё нет другой ауры! Не идёт посторонних запахов, она — женщина.

— Я разве сказала, что она — мужчина? — Катя притворно распахивает ещё шире и без того огромные глаза. — Хотя, если ты всех женщин на нюх берёшь, — опять кривится: — Осторожно, так можно и промахнуться. В наше-то время геев и лесбиянок… Запахи так перемешиваются. — О, как же хочется убить дрянь, а потом убедить присяжных, что спасал её грешную душу! Варгр сжимает челюсть до скрипа зубов — скулы ноют от напряжения. Наглость и дерзость с Катиного лица как рукой снимает: — Думаю, девица обладает способностями, притягивающими мужиков, словно мух гов… В общем, не знаю, — отмахивается, — дело-то не моё. Посчитаешь нужным, выяснишь.

— У Ингерера, — бурчит Варгр под нос, хотя не собирался в голос. Пелена затмения сползает. То, что раньше казалось неясным и размытым — обретает чёткие краски и границы. Мелькают обрывочные воспоминания. Нойли! Его смиренное желание на ней жениться! Быть рядом… Бъёрн гневно встряхивает головой, прогоняя образы. Всё потом! — Её отец, всегда говорил, что мать умерла. Ты уверена?

— Слушай, — перестаёт ёрничать Катя, — не порть о себе первое впечатление. В лесу ты не казался таким глупым. Да и прыти было поменьше…

Не признать невозможно — дикая кошка восхищает. Знает, что слабее, но всё равно переходит рамки, цепляет. Не-е-ет, он ей, однозначно, нравится. Если бы обратное, так бы не ершилась, не вспыхивала.

— Узнаю, — с хрипловатым рыком не то угрожает, не то обещает Варгр. Желание подтвердить догадку побеждает — вновь касается пылающей щеки Кати. От девчонки идёт умопомрачительное тепло. Она перестаёт дышать, в глазах мечется дикий испуг. Раньше не приходилось ощущать настолько опьяняющего аромата.

Хоть один поцелуй. Поцелуй…

Да что же это такое? Навязчивые мысли — прочь!..

Но звериная сущность сильна в низменой слабости — жаждет ярких ощущений. Интересно, поцелуй с ведьмой сладок как мёд?..

Если взять девчонку, будет сопротивляться?..

Возможно… Но долго ли?! Скорее, только для приличия.

— Мы можем ещё какое-то время отпускать колкости, — собственный голос звучит чуждым. Глухо, рвано, охрипло. — Но наши отношения упростятся, если ответишь на вопросы. Поверь, лучше довериться…

По воздуху вжикает, мелькает хрупкая ладонь — предплечье обжигает словно кипятком. Варгр, ахнув, хватается за царапину. Дикая кошка с лёгкостью располосовывает куртку и… кожу, а это не каждому металлу под силу. Перекувыркнувшись через постель, вскакивает на пол уже, с другой стороны. Упирается руками в матрац, не сводя разъярённого кошачьего взгляда. Изумрудные глаза блестят как драгоценные камни, не требующие огранки — совершены и под стать оправе.

Бъёрн замирает в восхищении — никто раньше так на него не смотрел. Дерзкая и вызывающе прекрасная. Когда у мужчины одна голова начинает работать, вторая обязательно отдыхает, это правда! Желает, не обращая внимания на разум, шепчущий — отпусти.

— Ах, ведьма! — незлобиво рычит Варгр, стягивая куртку и осматривая рану. — Наверное, ядом заразила.

— Ничего, — яростно шипит Катя, грудь бешено вздымается. — Теперь либо смерть, либо уколы.

Бъёрн берёт полотенце, оставленное ведьмой на постели:

— Мне нравится, что ты такая, — констатирует, прикладывая к царапине — светлые ворсинки моментально пропитываются кровью.

— Я тоже себе нравлюсь, — кивает с вызовом Катя, но удивление не скрывает — поглядывает на порезанную руку с неверием. Рана неспешно покрывается корочкой. — А ты держись подальше. Снасильничаешь — убью.

По телу будто ледяной град проходит. Варгр подозрительно щурится: с чего дура решила, что он на такое способен?! Больная… Хм, а ведь непустая угроза! В зелёных глазах мечется страх. Девчонка боится! Так и есть. Видимо, неспроста…

Швыряет полотенце на кресло и, не удержавшись от колкости, хмыкает:

— Зачем брать силой то, что скоро отдашь по собственной воле?

Катя заметно расслабляется — плавно, точно кошка, отступает к стене и прижимается спиной:

— Нет, ну я видела самоуверенных, но чтоб настолько? Сам-то не боишься, что будешь умолять? Предупредить хочу: живность не люблю. Ни кошек, ни хомячков, ни рыбок… Даже собаки, знаешь ли, дохли или, в лучшем случае, убегали к другим, более внимательным и склонным к доброте хозяевам. Неласковая я, понимаешь? — доходчивость, проникновенность голоса несказанно веселит. Губы против воли растягиваются в улыбке. Зрачки кошки сужаются до продолговатых вертикальных полос. В глазах, словно молнии поблескивают. Катя — зверь, как и он. Вот почему тянет, а когда говорят, что неласковы и нестрастны, в итоге наоборот, оказывается. Знает, такое подстёгивает.

— Так они же глупые были, говорить с тобой не умели, как надо. Нетерпеливые, вот и убегали. Слабенькие — сдыхали. Я — другой, научу, как люблю. Где почесать, где погладить…

— Тебе ещё не хватило? — дикую кошку вновь трясёт от гнева. — В ветлечебницу не собираешься? Если нет, тогда я сейчас, только коготки наточу, — изящно взмахивает рукой — когти сверкают, будто смертельные заточки на перчатке Фредди Крюгера. Длинные, острые, чуть загнутые. Показательно играет: — Чтоб значит, ощущения поострее были, и можем начинать.

— Ты просто прелесть, — открыто хохочет Варгр. — Не бойся, не трону. Пока… — Убедившись, что рана окончательно зажила, надевает куртку. Недолго досадует из-за дыры на рукаве и снова обращается к Кате: — Ты так и не ответила, почему кровососы тебя просто не убили? — придаёт голосу лёгкости и улыбается, как можно милее.

— Я им нужна живой, — отзывается ведьма после незначительной паузы.

— Зачем? — засовывает руки в карманы, а то и правда, распоясались — лезут, куда не следует. Катя колеблется всего пару минут, неуверенно пожимает плечами и отлепляется от стены:

— Не знаю…

— Что произошло в лесу?

— Тебя убили, — бросает просто, аккуратно берёт с кресла полотенце. Задумчиво крутит: — Байки о кошках помнишь? — робко вскидывает глаза. — Девять жизней… Это правда.

— У тебя было девять жизней? — огорошено выпаливает Варгр — риторический вопрос остаётся без ответа. Девчонка глядит с вызовом и даже злостью. Варгр несмело предполагает: — И одну отдала мне?

— Ты, не задумываясь, отдал за меня свою, — Катя скрывается в ванной. — Это одна из моих способностей, — слышится приближающийся голос — ведьма выходит из душевой и останавливается возле кресла. — В общем, думаю, дело в моих жизнях.

— Кровососам нужна… жизнь? — осторожничает Варгр и запинается на последнем слове. — Чушь какая-то, — недоумевая мотает головой. — И часто раздаешь?

— Ты первый, — замявшись, смущенно бубнит Катя — щеки вновь окрашиваются пунцовым.

— Сколько осталось?

Вновь зависает молчание. Бъёрн терпеливо ждёт. Катя с растерянным видом хлопает ресницами.

— Первый раз мужчина интересуется моим возрастом в таком разрезе…

— Сколько? — срывается рык яростней, чем хотел Варгр. Дикая кошка вздрагивает:

— Че… четыре смерти и пять жизней…

Вот дерьмо собачье! Из девяти?

— Куда успела потратить остальные?

— Что значит потратить? — возмущенно шипит Катя. — Я, между прочим, не такая как другие. У меня жизни отличаются от человеческих!

Бъёрн чуть не ревёт зверем от запутанных объяснений. То есть? Что это значит?

— Как?..

— У людей — сколько протянут, а у меня каждая длится всего пятнадцать лет. После идёт перезагрузка, если так, можно сказать. Нет, я не начинаю жить заново, с младенчества. Моё тело не молодеет, но организм восстанавливается. Ремонтирует, что было нарушено за это время. Либо перезагрузка случается, если меня убивают. После того, как вернула тебя к жизни, такого не произошло, — спешит оправдаться. — Даже не знаю, почему. Видимо, это как естественный процесс. И слава господи, а то весьма болезненно. В общем, чёрт его знает, — встряхивает головой и переводит дыхание. — Первый раз умерла в пятнадцать. Воскресла — началась вторая. Одну вернула тебе и дважды… погибала.

Глова кругом! С этим долго разбираться.

— Я… ничего… себе… — Варгр захлебывается негодованием. — Люди проживают единственную жизнь, борясь за каждую минуту, а она дважды погибала?! Это говорит… полукошка, которую чутьё не подводит! Хотя, если ты со всеми разговариваешь как со мной, удивляться нечему… — умолкает — зрачки ведьмы опять изменяются. От ледяного тона окатывает холодом. В кожу будто иглы вонзаются:

— Пёсик, а ты — гад. Не зная всего, судишь. Что тебе известно о моей судьбе? Не нравлюсь, отвали…

— Прости! — звучит искренне. Катя права. Почему случилось помутнение, непонятно. Словно ужас от потери девчонки, ослепил — затмил остальное, куда более важное — семью. Кто она ему? Какое дело до её проблем? Да и кто он такой, чтобы осуждать? Сам что в жизни сделал? — Это и, правда, прозвучало бестактно. — Шагает навстречу. Бессознательно тянется, чтобы прижать к груди, почувствовать хрупкое тело, успокоить и защитить от враждебного мира. Катя ловко уворачивается. Секунда — и оказывается у двери комнаты:

— Ты чего? — взвивается дикой кошкой. — Смотреть можно, трогать — нет.

Варгр от бессилия взмахивает руками:

— Говорю же — ведьма! Сама заманиваешь, а потом отказываешься…

— Больно нужен! — брезгливо выплёвывает ведьма. — Если вопросы исчерпаны — тебе пора!

— У меня их много… — раздосадовано бубнит Бъёрн, переминаясь с ноги на ногу. Успокоиться! Зачем вновь пороть горячку? Шумно выдыхает: — Тебя в библиотеку отвезти?

— Если бы она была открыта, мы бы не разговаривали! Там ревизия, придётся ждать до завтра.

— Понятно, — щенячья радость захлёстывает с головой. Ещё есть день! — Что с байком собираешься делать?

— Найду мастера.

— Если хочешь, могу посмотреть…

— Ну, уж нет, спасибо! — Катя так резко отступает, словно уклоняется от пощечины. — Потом с тобой не рассчитаться.

Полёт мысли опять уносит к эротике — Варгр интимно усмехается:

— Почему? У тебя есть кое-что…

— Вот я об этом и говорю — не расплатиться! — возмущенно чеканит Катя. — Как ты можешь? А альва? Вдруг ищет, а ты здесь со мной…

Вот же дрянь! Будто морозным днём в сугроб сунули, а потом ещё окатили кипятком:

— Нол должна была стать моей женой, — прерывает паузу Варгр. — Скорее всего, так и будет. Но я женщин люблю! А ты… меня возбуждаешь, как никто. Скрывать бессмысленно, да и не умею этого делать, в отличие от тебя. Мы же взрослые люди. Какая разница, у кого кто в сердце?

— Мне не всё равно. Пока она там, — ведьма опускает глаза, — я не для тебя.

Что за чушь? Причём тут сердце? Дело ведь плотское… Хотя, скорее скотское — заполучить, что требует низменное тело. Зачем искать сложности в простых отношениях? Встретились, переспали, разбежались… Настолько глубоко, как до души и сердца — не копает. Зачем? Там занято. Глупость, какая-то. Не брак ведь предлагает…

— Вытеснить Нойли — непосильная задача. Пока…

Катя чуть потерянно кивает:

— Безумно откровенно и чудовищно неприятно. Я запомню, — кивает на балконную дверь: — Счастливо…

Варгр пересиливает себя и отлепляется от стены. Ведьма демонстративно отворачивается. С отсутствующим видом рассматривает межкомнатную дверь.

Душу точно на куски терзают. Настроение поганое… Катя отвергает все предложения. Бъёрн от безысходности выходит на балкон, потерянно оглядывается — вроде никого, — и спрыгивает. Приземлившись, нервно одёргивает куртку. Злость за своё поведение свербит всё сильнее — сам виноват. Испугал дикарским поведением, хамскими предложениями, наглыми приставаниями.

— Стой! — мысленный поток прорезает голос Кати. Варгр резко вскидывает голову. Ведьма на балконе, упирается руками в перила:

— До города не подкинешь?

— Без проблем!

— Приставать не будешь?

— Ни-ни, — качает головой, еле сдерживая радость.

— Я быстро! — Катя скрывается из виду.

Согласилась?.. Ух-ты! Если бы был в звериной личине — точно бы упал и катался по земле; дёргал лапами; счастливо поскуливал. Варгр подходит к байку и садится. Значит, не всё так плохо. Есть шанс узнать девчонку поближе. Снимает защитный шлем с ручки мотоцикла. Красные языки пламени, играющие на чёрном фоне, показывают в полной мере задумку творца. Необузданный и живой — отражение звериной сущности оборотня. Варгр бросает взгляд на центральную дверь мотеля. Катя успела надеть и кожаную куртку. Облокачивается на ресепшн и лучезарно улыбается Фроде, администратору. Сердце ревниво щемит. Ведьма так не улыбалась, когда говорила в номере.

Пара секунд — и оказывается на ступеньках. Тотчас серьезнеет. Волосы заплетены в косу. Солнцезащитные очки на голове, словно обруч. Спустившись по лестнице, нерешительно заминается.

Варгр приветливо кивает:

— Садись, — протягивает шлем.

Катя мотает головой:

— У тебя спина широкая, не думаю, что понадобится, — натянуто улыбается и шагает ближе. Едва ощутимое несмелое прикосновение пальцев и, обвив торс, устраивается позади. Длинные ноги умещаются недалеко от ног Варгра.

— Смотреть — на дорогу! — вкрадчивое предупреждение вызывает ухмылку. Жар похоти вновь приливает, разгоняя и будоража кровь.

— Ага, — Бъёрн нахлобучивает шлем на голову. — А ты — не приставать!

Катя прижимает сильнее и язвительно шепчет:

— Не мечтай…

Звучит многообещающе. Точнее, воображение, в который раз искушает, добавляет во фразу интимности и эротический подтекст. Лучше отвезти, куда просит. Не сделает этого сейчас — за себя не ручается.