Маргарита стояла под тугими струями воды и плакала.
Слезы смешивались с водой и утекали в слив ванной веселой струйкой. Разобрать, где слезы, а где вода, было уже невозможно.
День перевалил на вторую половину, а она только-только добралась домой. Трояна же после допроса и массы бумаг, которую они подписали, сразу же отвезли в клинику Жень Геннадича. Беспокоиться о нем уже не стоило. Маргарита звонила эскулапу и нарвалась на хвастливо-уверенную отповедь, что ни жизни, ни здоровью Ленчика ничего не угрожает. Благодарно чмокнув трубку, так чтобы собеседник слышал, естественно, Маргарита отправилась в душ.
И вот теперь стояла и плакала.
Со слезами выходил весь ужас, весь страх, боль и безысходность. И становилось легче. И можно было радоваться теплым струям, приятному аромату шампуня, забавной форме мыла и нежной губке. Можно было радоваться, что они остались живы, что она, Маргарита, была решительна в экстремальной ситуации и что паника не охватила ее своей парализующей волной. Радоваться тому, что завтра же она увидит сына, маму и папу, что можно позвонить в Америку и услышать жизнерадостный голос сестрицы. Радоваться, радоваться, радоваться… ЖИЗНИ!
Проснулась Маргарита в сумерках и в первый момент не сразу поняла, утро сейчас или вечер. Но, прислушавшись, сориентировалась. Утром царит нежная прозрачная тишина, сейчас же с улицы доносились людские голоса, шум транспорта, стук мальчишеских ног по мячу.
Ей вдруг очень захотелось есть. Захотелось так, что в желудке засосало.
Мгновенно проглотив яичницу с колбасой, Маргарита позвонила родителям и поговорила с сыном. Тимофей был бодр и весел и особо по матери не скучал.
Удостоверившись, что у них все хорошо, Маргарита повесила трубку, но телефон тут же разразился трелью.
— Алло?
— Рита! Ну слава богу! Где ты была? С тобой все в порядке? Мне звонила какая-то женщина с твоего мобильника…
Голос Тимура Ахметова, о котором Маргарита за всеми перипетиями успела забыть, звучал так тревожно, что она почувствовала себя виноватой. Могла же, могла еще ночью позвонить Ахметову и сказать, что вызов ложный, что с ней все в порядке. Почувствовав себя совершенной свиньей, Маргарита с ходу придумала невинную ложь.
— У меня мобильник украли, — лихо солгала она. — А кто звонил? Что говорил?
— Понятия не имею, кто звонил! — раздраженно отозвался Тимур. — Сказали, что ты попала в аварию, и даже где назвали, я как идиот кинулся, а там ни тебя, ни аварии, ни кафе этого дурацкого!
— Какого кафе? — удивилась Маргарита.
— «У бабушки» или «У дедушки», — буркнул Тимур. — Но на Владимирской трассе вообще такого нет!
— Боже мой, сколько тебе пришлось пережить! — лицемерно посочувствовала Маргарита. Она решила не рассказывать, сколько пришлось пережить ей.
— Ритуль, давай поужинаем вместе, — предложил Тимур.
— Давай, — легко согласилась Маргарита. — Только сегодня уже поздно, давай завтра.
— Ладно, — недовольно буркнул Ахметов.
Иногда очень хочется поговорить. Не важно с кем. Конечно, лучше, чтобы это был абсолютно незнакомый человек, которому ты можешь рассказать все-все, до донышка. В таких случаях идеальный собеседник — это сосед по купе поезда. Именно поезда, а не самолета. В самолете мы проводим всего несколько часов и не всегда хотим общения и знакомств, а вот в поезде…
Но не покупать же, в самом деле, железнодорожный билет каждый раз, когда тебе хочется выговориться?
А у Маргариты, что называется, свербело. Первой, о ком она подумала, была Маришка. Но той только заикнись, как она уже через сутки будет перед тобой собственной персоной. Маришка-то только рада лишний раз побывать дома, однако ее мужу это далеко не всегда нравится. Значит, Маришка отпадает.
О родителях не может идти и речи. Незачем расшатывать нервную систему не молодых уже людей. Отец-то выдержит и поймет все правильно, а вот мама будет плакать ночи напролет и глотать успокоительные.
Выходит, что и поговорить-то Маргарите не с кем.
— О! — вдруг вспомнила Маргарита и набрала номер телефона своей бывшей одноклассницы. — Диан, извини, что так поздно…
— Нормально! — уже почти привычно рявкнула Романова. — Чего звонишь?
— У меня тут столько всего произошло…
— …Ну, подруга, ты даешь! — завистливо глядя на Маргариту, ахала Романова. — Несколько дней не виделись, а она уже столько успела наворотить!
— Знаешь, Диана, я вполне могла бы обойтись и без всего этого, — честно призналась Маргарита, разливая шампанское.
(Кстати о шампанском. У Маргариты началось складываться твердое убеждение, что ее одноклассница предпочитает всем алкоголесодержащим напиткам именно «Советское шампанское», закупает его ящиками и из дома без пары бутылочек вовсе не выходит.)
— Так все же хорошо кончилось! — с удивлением воззрилась на подругу Романова. — Эта Полякова в тюрьме! Вы целые и почти невредимые! Чего ж теперь-то?
— И вправду почти ничего, — развела руками Маргарита, признавая правоту Дианы.
Но от ее подруги не укрылось некоторое сомнение.
— Почему «почти»? — с требовательностью следователя спросила Диана.
— М-м-м… Наверное, потому что я так и не разобралась со своими мужчинами, — нехотя призналась Маргарита. — Помнишь, как в советские времена, приходишь в магазин, и выбора никакого нет. Что продают, то и покупаешь. А когда у нас в магазинах стали полки ломиться, я поначалу растерялась… Вот так и с моими кавалерами. С Леней мы в такой ситуации побывали… и она нас, наверное, сблизила. А Тимур…
— Да кто такой этот Леня?! Ты еще думать будешь! — возмущенно рыкнула Романова. Она искренне не понимала, о чем толкует подруга. Они с ней ведь на эту тему уже говорили, и Ритка согласилась с ее доводами о том, что Ахметов гораздо предпочтительней Трояна. А тут снова — здорово! — Да плюнуть и растереть, что сблизились! Ты пойми! Экстремальные ситуации — это хорошо! То есть плохо, конечно! Но они, как курортные романы! Ничем серьезным не заканчиваются! И это не я говорю! Это психологи говорят! Против науки, ты надеюсь, не попрешь?!
— Это сугубо индивидуальная наука, — примирительно сказала Маргарита.
— Ну и дура! — вынесла свое резюме Диана Романова.
— Может быть, и дура, — не стала спорить Маргарита. — Но сейчас меня другое занимает. Честно сказать, просто в голове не укладывается, как Вероника могла до такого дойти. Ты себе не представляешь, умненькая, тонкая — не в смысле фигуры, конечно, — девушка, говорит на правильном, почти литературном, русском языке, без всех этих новомодных дурацких словечек, типа «супер», «реально»… и вот так вот поступила. Отца своего родного убила, на нас с Леонидом покушалась, причем не один раз, а трижды!
— Уродка! Моральная уродка! Ну, папаша-то ее, может, и сам виноват! Кто знает! А вот вас-то зачем?.. А при чем тут правильный русский язык?! — спохватилась Диана, прервав свою обличительную тираду.
— Мне всегда казалось, что человек, который, несмотря на среду обитания, сохраняет свой язык, имеет, если так можно выразиться, внутреннюю культуру, — краснея от своей наивности, призналась Маргарита. — И эта самая внутренняя культура базируется на моральных принципах, которые не дают человеку быть подлым, не дают предавать, совершать гадкие поступки, не позволяет…
— Убивать? — подсказала Диана.
Маргарита кивнула, пряча глаза.
— К сожалению, это не так, — печально вздохнула Романова.
— Я вижу.
На следующий день Маргарита с чистейшей совестью не пошла на работу.
Она только позвонила Трояну и справилась о его самочувствии.
— Скоро буду как новенький, — как всегда насмешливо, отрапортовал Леонид.
— Я за тебя рада, — призналась Маргарита и, попрощавшись, повесила трубку.
Что-то произошло. Она по голосу Трояна, по нескольким коротким словам поняла, что что-то произошло. Он старался говорить как обычно, но она почувствовала отчуждение и холод в его голосе.
— Ну а что ты хотела? — вслух спросила сама себя Маргарита. — Оказывается, он знал, что я работаю на два фронта. Или не знал, а сделал хорошую мину при плохой игре. Сделал вид, что для него это не откровение, хотя бы ради того, чтобы не дать Веронике порадоваться…
Настроение у нее качественно испортилось. Тем более что на час дня у нее был назначен допрос у Сироштана. И хоть Саша особо подчеркнул, что их с Трояном не допрашивают, а опрашивают, но суть вещей от названия не меняется. Если человек деловито, с совсем не дружескими намерениями задает вопросы о твоей сугубо личной, насквозь интимной жизни, это именно допрос и никак иначе. Дело лишь в терминологии.
Тяжело вздохнув, Маргарита пошла одеваться.
Ни на какой ужин ей идти не хотелось. Казалось, что милейший парень Саша Сироштан вынул из нее всю душу своими бесконечными вопросами и уточнениями.
Но уговор дороже денег.
Аккуратно подкрасившись и тщательно одевшись, Маргарита открыла дверь Тимуру.
— Привет! — обрадованно улыбнулся Ахметов и сграбастал ее в объятия. — Может, я сейчас слетаю в магазин, и не пойдем никуда?
Мысли Маргариты лихорадочно заметались. Еще вчера, соглашаясь на этот ужин, она про себя решила, что посмотрит сегодня на Тимура и решит, что ей делать дальше. Для «посмотреть» ресторан подходил больше всего. Людей полно, Тимур ничего себе не сможет позволить такого, чтобы воздействовало на ее решимость разрубить этот Гордиев узел. А тут вот такое…
— Слишком жарко стоять у плиты, что мне, что тебе, — мученически улыбнулась Маргарита.
— Боже! Что у тебя с рукой? — ахнул Тимур, не заметив выражения ее лица. — Так ты все-таки попала в аварию?!
— Нет, не попала. Ни в какую аварию я не попадала. Просто запнулась и вот… — Маргарита продемонстрировала разбитые и залитые йодом костяшки пальцев.
— Как ты неосторожна, — покачал головой Ахметов. — Тебе очень больно?
— Нет, почти нет, — отрицательно покачала головой женщина и спросила, чтобы перевести разговор в другое русло: — Так мы едем?
Ресторан «Каравелла» стоял у самой реки и имел прекрасную открытую веранду. Благодаря ветерку, дующему от воды, посетителям было прохладно даже в такой жаркий вечер.
Маргарите было легко и спокойно, словно ужасы вчерашней ночи случились не с ней, а с кем-то другим, с какой-то незнакомой, посторонней женщиной. Вот так бы сидела и сидела в легком пластиковом кресле, пила восхитительное вино, ела деликатесы и слушала занятный треп красавца собеседника.
— Ты очень устала? — спросил ее Тимур.
— Знаешь, да, — удивилась Маргарита. Пока он не спросил, она ничего такого за собой не замечала. А тут как-то вдруг навалилось… — Отвези меня, пожалуйста, домой.
Тимур тяжело вздохнул, рассчитывая совсем на другое продолжение вечера, но спорить и уговаривать не стал, по опыту зная, что такое усталость. Он расплатился и усадил Маргариту в машину.
Всю недолгую дорогу домой она думала. Думала, думала и думала. Только вот ничегошеньки в голову не приходило. Тогда Маргарита мысленно махнула рукой и решила: что будет, то будет.
— Когда мы встретимся? — спросил Тимур, останавливая машину около ее дома.
— Никогда, — облегченно и счастливо вздохнула Маргарита. Решение пришло само, и от этого ей стало весело.
Мужчина несколько удивленно посмотрел на нее.
— Ты замечательный, ты потрясающий, ты самый лучший, — проворковала Маргарита.
— Но?..
— Тебя нужно любить. Любить преданно и верно. Любить и прощать. Прощать я, пожалуй, смогла бы. Но, прости, я тебя не люблю. Не могу любить. — Мысли Маргариты путались, и она не могла донести до Тимура то, что так отчетливо понимала сама. — Ты меня замуж возьмешь? — вдруг спросила она.
— Ну-у-у, — в замешательстве протянул Тимур. Вопрос, поставленный ребром, ему совсем не понравился.
Ему вообще мысль о браке была глубоко антипатична. Сколько он себя помнил, чуть не с детского садика, все окружающие его представительницы женского пола были в него влюблены, и он мог выбирать любую. Но жениться?..
— Так как? — настаивала Маргарита, которая в этот момент показалась Тимуру и не такой уж красивой, и не такой уж желанной.
— Н-нет, — честно признался Тимур Ахметов.
— Вот видишь! — до обидного искренне рассмеялась женщина. — Сейчас я не сильно-то и стремлюсь замуж, но когда-то все может измениться. Кардинально. Я привыкла быть замужем. Это вот сейчас… безвременье какое-то… И вообще, Тимур, какой из тебя муж? Ты так любишь женщин, что с одной вряд ли уживешься. А любой женщине нужен только один-единственный и на всю жизнь.
— Чтобы стирать рубашки и готовить обеды? — саркастично хмыкнул Тимур. Нечто подобное он уже слышал, и неоднократно. И данную точку зрения не разделял. Может быть, потому, что был мужчиной?
— Ты само совершенство, — расхохоталась Маргарита. — И было бы преступно ограничить тебя рамками законного брака! Скольких баб ты еще можешь сделать счастливыми!
Ахметов поморщился. Сравнение с продавцом (или дарителем, что, впрочем, не важно) счастья ему отчего-то не понравилось, хотя и звучало как самый лучший комплимент.
— Ну, пока? Городишко небольшой, встретимся еще.
— Пока, — кивнул Тимур.
На прощанье он ее поцеловал. Но уже без пыла, а словно бы по обязанности. В душе поселилась обида.
Он бесцельно ехал по ночному городу, который знал как свои пять пальцев, и вдруг со всей откровенностью понял, что Маргарита права. Совершенно права. Хоть и не во всем.
А права она в том, что между ними не было любви. И как ни странно это звучит, ему нужна была именно любовь. Он в нее верил.