Дача Трояна поражала воображение причудливостью наличников на окнах и нестандартным общим видом. Не изба и не вилла «новых хозяев жизни», а самый настоящий сказочный теремок (правда, не маленький, как в фольклоре, а довольно вместительный). Особенно Маргариту удивило, что бревна, из которых был сложен теремок, совсем не потемнели от времени и дождей. Теремок сиял такими же свежестругаными досками, будто отстроен был неделю назад.

— Проходим, проходим, — гостеприимно распоряжался Троян. — Девочки распаковывают закуску, мальчики… тьфу, я же здесь совершенно один!.. Я откупориваю бутылки.

Маргарита давно не пила, и шампанское почти сразу же ударило ей в голову. Она смотрела, как Валерия с Леонидом наперегонки поглощали алкоголь, и ей очень хотелось присоединиться. Но какая-то неведомая внутренняя сила не давала расслабиться.

— Да пей же, Ритуля, пей! — пьяно требовала Валерия, подсовывая Маргарите очередной бокал.

— Я, конечно, люблю состояние легкого опьянения, но обычно по утрам очень сильно об этом жалею! — глупо хихикала Маргарита, отпивая из бокала.

— А ты закусывай, — напомнил Троян. Он пил водку, но на внешнем виде Леонида это никак не отражалось.

— Это хорошее шампанское, — чуть заплетающимся языком заявила Валерия. — От него ничего не будет.

Аргументы новоприобретенных друзей Маргариту не сильно-то убедили, но неведомая внутренняя сила немного ослабила контроль, и она расслабилась. Сколько лет она не напивалась?! Вот именно!

Она проснулась оттого, что невыносимо болела голова… и еще из-за чего-то.

Нет, не стоило все-таки так напиваться. Ох, не стоило…

Но через мгновение головная боль, испуганная заливистой трелью непонятного происхождения, испарилась, словно ее и вовсе не было.

В кровати рядом с Маргаритой лежал и звонко похрапывал… Леонид Троян!

— Мама дорогая! — взвизгнула Маргарита. Хозяин дома даже не шевельнулся.

Она выскочила из-под одеяла как ошпаренная.

Как это могло случиться?! Где Валерия?! Как… Что здесь произошло?! Почему на ней ничего, кроме трусиков, нет? То есть это-то как раз понятно… Но как она это допустила?

— Ой мамочки! — простонала Маргарита и принялась лихорадочно одеваться, благо ее костюм кто-то заботливо повесил на спинку стула. И где же все-таки Валерия? Она что, уехала, а их с Леонидом оставила наедине?

Валерия нашлась в соседней комнате на диване. Никуда она не уехала и вряд ли сможет уехать в ближайшие несколько часов. Маргарита попыталась разбудить госпожу Стрижак, но та лишь буркнула что-то себе под нос, перевернулась на другой бок и больше не реагировала на раздражители.

— Так… — пробормотала Маргарита. Сухой и шершавый, как наждачная бумага, язык ворочался с титаническими усилиями.

Осмотрев комнату и не обнаружив никакой безалкогольной жидкости, Маргарита отправилась на кухню. На ее счастье, банка растворимого кофе и электрический чайник стояли на самом видном месте.

От первой чашки кофе ее немного замутило, но вторая сделала свое дело. В горле уже не было так сухо, во рту чувствовался приятный привкус благородного напитка, мозги практически очистились от похмельной пелены.

— И что мне теперь делать? — поинтересовалась Маргарита неизвестно у кого.

Неизвестно кто, конечно, не ответил.

«Сейчас он проснется — и что? Надо же с ним будет разговаривать. Надо будет как-то сказать, что я ничего такого не хотела и что все вышло случайно и больше никогда не повторится… А может быть, он, как и я, ничего не помнит? И что ж я тогда стану ему говорить? Не помнит, и хорошо, и просто замечательно… А вдруг помнит?..»

Решение, пришедшее в ее голову, показалось Маргарите самым разумным. Она написала записку, что, мол, торопится к родителям на дачу, и, тихонько прикрыв входную дверь, вышла из дома.

— Мама приехала! — заорал Тимофей на весь участок.

— Ну, я же обещала, что на выходные приеду, — погладила сына по голове Маргарита.

— Мы тебя еще вчера ждали, — сказал отец, целуя ее в щеку. — У-у-у, все понятно. Что отмечали?

— Да так… — не стала распространяться Маргарита.

— Есть хорошее отечественное лекарство, — ухмыльнулся отец, доставая из холодильника бутылку пива.

— Ой, нет, — мучительно сглотнула Маргарита.

— Ритуль, я столько лет именно так здоровье поправляю и могу говорить, как бо-ольшой специалист. От похмелья лучше средства нет. Сначала противно, но потом…

— Ладно, — тяжело вздохнула Маргарита, — поверим твоему опыту.

Прохладное пиво пошло просто замечательно, сначала охладив пищевод, а потом разлившись теплом по желудку.

Посидев несколько минут с закрытыми глазами, Маргарита признала полную правоту отца.

— Пиво, с утра! — ужаснулась Алевтина Дмитриевна, входя в кухню со стороны веранды.

— Мать, не вредничай, — отмахнулся Борис Игнатьевич. — Всего по стакану, за встречу.

— Можно подумать, вы год не виделись, — неодобрительно покачала головой Алевтина Дмитриевна. — Я пошла морковку прореживать.

— Угу, — кивнула Маргарита. — Сейчас переоденусь и тебе помогу.

— Ну все, я поехал, — доложился Тимка, заглядывая на кухню.

— На дороге осторожно, — в один голос предупредили мать и дед.

Маргарита встала, чтобы идти переодеваться, но отец ее задержал.

— Так по какому поводу ты такая… Друзей-подруг у тебя здесь вроде не осталось, на работе отмечать совершенно нечего, разве что поминки. Неужели в одиночку…

— Чего нет, того нет, — ухмыльнулась Маргарита. — Поминки когда будут, мы не знаем, милиция тело пока не отдает. И не в одиночку… а в весьма достойной компании.

Секретов от отца у Маргариты почти не было, поэтому она рассказала о событиях вчерашнего дня без утайки.

— Получается, что эта ваша Валерия рыдала не столько по покойному любовнику, сколько по своей загубленной жизни, — задумчиво сказал Борис Игнатьевич, выслушав дочь.

Маргарита некоторое время молчала, а потом призналась:

— Знаешь, папа, а я в таком разрезе ситуацию не рассматривала.

— Да, когда ж тебе было? — успокаивающе сказал отец. — То вынимала эту сумасшедшую из петли, то анализы вместе с ней делала, то напивалась вдрабадан.

— Но ты знаешь, по-моему, это только половина правды, — задумчиво протянула Маргарита. — Мне кажется, она его все-таки любила, и горе ее вполне искреннее.

— Только непонятно, почему она столько ждала и не делала анализ, — возразил Борис Игнатьевич. — Для здравомыслящего человека это нонсенс. А главный бухгалтер просто не может быть нездравомыслящим человеком. Чтобы свести все дебеты с кредитами, нужно обладать математическим складом ума, и это как минимум.

— А как максимум?

— Быть ходячим калькулятором, — фыркнул отец. — Просчитывать все, от суммы, потраченной на покупки, до приобретения в кредит «роллс-ройса».

— Очень смешно, — покачала головой Маргарита. — Откуда у нее деньги на этот самый «роллс-ройс»? К тому же вряд ли на такие машины дают кредиты. Полагаю, люди, которые могут себе его позволить, могут себе позволить и выложить всю сумму сразу.

— Уговорила, — не стал спорить Борис Игнатьевич. — Но все равно, ее поведение не укладывается в общепринятые рамки.

— Может быть, дело в том, что она женщина. Тем более, влюбленная женщина…

Однако закончить этот интересный разговор им не позволили. С улицы раздался навязчивый, протяжный гудок автомобиля.

— Кого это еще нелегкая принесла? — Борис Игнатьевич выглянул в окошко.

— Не знаю, — отозвалась Маргарита и поймала себя на мысли, что ей бы хотелось, чтобы приехал… Ой, нет, не надо. Ей нужно подумать, прийти в себя. Стоит морально подготовиться…

— Машина незнакомая, — проговорил отец, выходя из дома. — Рита, это к тебе!

— Доброе утро, Борис Игнатьевич. Доброе утро, Рита, — поздоровался Александр Андреевич Сироштан.

Маргарита облегченно кивнула.

— Папа, ты помнишь Сашу Сироштана?

— Фамилия знакомая, — нахмурился Борис Игнатьевич.

— Маришка лет пятнадцать назад за него замуж собиралась, — объяснила Маргарита.

— А-а-а, — протянул отец и пожал руку незваному гостю. — Какими судьбами к нам?

— К сожалению, по работе, — развел руками Сироштан.

— Саша расследует смерть Полянского. Проходи, Саша, чай пить будешь?

— Ну, не буду вам мешать, — сказал Борис Игнатьевич и ушел в сад.

— Так чай будешь? Или соорудить яишенку?

— Чай — это замечательно, а яичница еще лучше, — улыбнулся Сироштан.

Пока Маргарита готовила, господин следователь болтал о хорошей погоде, о прекрасном виде из окна, о перспективах сбора грибов в здешних местах. Все это было так натянуто и принужденно, что Маргарита не выдержала:

— Хватит, Саша. Что-то я сильно сомневаюсь, что в субботу утром ты приехал ко мне в деревню только для того, чтобы поговорить о природе и погоде. Что тебе нужно?

— Расскажи мне, пожалуйста, о своих коллегах, — с готовностью откликнулся Сироштан.

— Я, конечно, расскажу, но ты же сам с ними беседовал. Зачем тебе мое мнение? Тем более что много сказать я не смогу, потому что почти не знаю этих людей.

— Рита, мне нужно, — твердо сказал Александр Андреевич.

— Хорошо, — согласилась Маргарита. — Но я тебе предлагаю сделку. Я тебе расскажу все, что знаю, а ты расскажешь мне… хотя бы что-то.

— Тебе-то зачем? — настала очередь удивляться Сироштану. — Женское любопытство?

— Во-первых, — назидательно начала Маргарита, — любопытство в принципе не может быть женским или мужским. Оно или есть, или его нету. А во-вторых… «Если, правда, оно, ну хотя бы на треть…»

— «Остается одно, только лечь умереть»?

— Нет, не умереть. Это ты хватил. Но и каждый день общаться с убийцей тоже как-то не хочется. Страшно потому что. А вдруг я по незнанию отдавлю ему любимую мозоль, фигурально выражаясь. У меня сын, которого не стоит оставлять сиротой.

— Это аргумент, — соглашаясь, кивнул Александр. — Ладно, кое-что, что могу, я тебе расскажу. Но учти — это не должно никуда «уплыть».

— И на том спасибо… Саша, у меня есть что тебе рассказать и помимо характеристики на своих коллег. Думаю, тебя это заинтересует… У некоторых сотрудников вырисовалось что-то похожее на мотив.

— Да ты что? — совершенно по-бабьи ахнул Сироштан.

— Только ты заранее не радуйся, все очень хлипко и размыто. Мы тут вчера сидели в обеденный перерыв, кофе пили, ну и разговаривали, конечно. А о чем мы сейчас можем разговаривать?.. Вот то-то и оно. В общем, слово за слово, и выяснилось, что кое-кому очень даже выгодно было бы, если бы Сергей Иванович прекратил свое земное существование…

Сироштан аж весь подобрался, словно гончая собака, учуявшая зверя.

— Оказалось, что Елизавета Аркадьевна…

— Кокорина? Из отдела продаж?

— Угу. Так вот, она взяла у Полянского двадцать тысяч долларов взаймы. У нее женился сын, и она подарила ему квартиру. Полянский деньги дал и проценты небольшие насчитал. Только провел эту сделку через фирму, о чем Елизавета Аркадьевна даже не подозревала, а Валерия Стрижак, наоборот, знала. Выплатила Кокорина на данный момент всего семь тысяч… только я не поняла, это с процентами или без. Далее — Светлана Гришина, секретарь. Полянский грозился ее уволить. Сколько получает Гришина, я не знаю, и насколько ей это место ценно, тоже. Когда зашла речь об угрозе ее увольнения, Светлана только рукой махнула, говорит, что Сергей, мол, каждый месяц ее уволить грозился… Ну вот, собственно, и все. Если не считать того, что Валерия вчера вешаться собиралась, полагая, что у нее СПИД.

— Ты проболталась? — сердито глянул на Маргариту Александр.

— Да нет, все проще, но интересней, — усмехнулась Маргарита. — Она заходила в кабинет к Полянскому и сама увидела на мониторе эту записку. А как вы обнаружили предсмертное письмо?

— Эксперт включил компьютер, вот и обнаружили, — пожал плечами Сироштан.

— Если так… то кто-то компьютер выключил… То есть я хочу сказать, что Валерия не упоминала, что включала компьютер, однако записку прочитала. Получается, что компьютер работал… Ничего не понимаю.

— Вот и я тоже, — согласился Александр. — Кстати, твои мотивы довольно слабенькие.

— Они не мои, — обиделась Маргарита.

— Ну не твои, какая разница. Увольнение — это просто смех, с долларами посерьезнее, но… Так и выходит, что самый-самый мотив у господина Трояна.

— То, что он стал единовластным хозяином издательства?

— Ты знала?

— Знала, в том же разговоре он сам сказал. Но мне что-то не верится, — призналась Маргарита. — Все говорят, что они такими друзьями были…

— «Есть много, друг Горацио…» — пробормотал Сироштан.

— Есть, — согласилась Маргарита. — Только и двадцать тысяч баксов вполне существенный мотив, и о скольких мы еще не знаем.

— Ну например?

— Например… Например, Вероника Полякова мне однажды сказала, что Полянский к ней под юбку лезть не будет. Откуда такая уверенность? С чего бы? Ко всем лез, а к ней нет? У меня вообще сложилось впечатление, что Полянский физически не мог пропустить мимо ни одну женщину. А Вероника не уродка, не кривая, не косая, все при ней. Так почему же тогда?.. Получается, что у них были какие-то такие взаимоотношения, о которых больше никто не знал. И которые не давали Полянскому возможности распускать руки. Или та же Валерия! А что, если она узнала о СПИДЕ не в тот день, а раньше… или даже в тот, но до момента гибели Полянского. В порыве отчаянья и гнева вполне могла толкнуть, пока Сергей на подоконнике рассиживался. Делов-то. Окно нараспашку, только толкни… Или Кременецкий… Тут я, правда, ничего придумать не могу, но это совсем не значит, что у него не было мотива.

— Или ты, — спокойно подсказал Сироштан.

— Или я! — кивнула Маргарита. — И хоть я его не убивала, у меня есть алиби — полресторана меня видело, — но я тоже могла бы. Может, меня уже достали его намеки и сальные глазки! А еще… еще мог быть кто-то со стороны!

— Ну, это ты уже совсем увлеклась, — возразил Александр. — Никто из находящихся в тот момент в офисе посторонних не видел. Дверь у вас серьезная стоит, так что…

— Возможно, — пожала плечами Маргарита. — Ладно, теперь твоя очередь. Что расскажешь, Саша?

Сироштан тяжело вздохнул.

— Это только между нами…

— То, что я тебе рассказала, тоже между нами. Мне там еще работать. Они же сразу поймут, откуда ветер дует.

— Не волнуйся, если дело возбудят…

— Ничего не понимаю, — перебила его Маргарита, — неужели дело еще не возбудили? Почему же тогда ты расследуешь?

— Не возбудили, там столько всяких… нюансов. А я нутром чую, что тут что-то не так. Нутром, — признался Сироштан. — Хотя факты очень противоречивые.

— В смысле?

— В том смысле, что в крови Сергея Ивановича Полянского нашли один препарат. Легкое снотворное. Ничего экстраординарного, в любой аптеке найти можно, иногда даже без рецепта отпускают… Так вот, это снотворное немного нарушает координацию движений. Его обычно не пьют днем, там даже в противопоказаниях есть предупреждение, в том числе чтобы человек, принявший таблетку, не садился за руль, а то…

— С чего бы Полянскому пить это снотворное в середине рабочего дня? — не выдержала Маргарита.

— Вот то-то и оно, что не с чего, — согласился Александр. — Но в течение дня он пил витамины, коробочка у него в кармане была. Так вот, витамины и это снотворное очень похожи друг на друга. Одна форма, один цвет, один размер. Только содержание разное… В баночке с витаминами был некоторый, и довольно большой, процент этого снотворного.

— То есть… Это может быть заводской брак, или… или… Или, допустим, у него дома был и тот, и другой препарат, таблетки рассыпались и он сам, случайно недоглядев, собрал их в одну баночку.

— Только вот дома у него такого препарата нет.

— Вдруг кончился, — предположила Маргарита, — а новую упаковку еще не купил.

— Не знаю, не знаю, — покачал головой Александр. — И еще… на баночке с его витаминами твои отпечатки пальцев… Ну и гражданина Полянского, само собой разумеется. Больше никаких других нет.

Маргарита замерла. Так что же получается, она вполне могла подсунуть снотворное в витамины…

— Но я же только помогала Полянскому найти его баночку в ресторане…

— Правильно. Это и официант подтвердил.

— Но… но… но я могла ему подсунуть снотворное раньше, а потом специально взяться за банку при свидетелях, — задумчиво проговорила Маргарита. — Саша, я этого не делала!

— Скорей всего нет, не делала… И таких версий и предположений хоть пруд пруди, но никакой ясности. Самое главное, никаких прямых улик нет, одни косвенные, причем очень и очень косвенные. Одни догадки, умозаключения и предположения… Вот поэтому-то дело пока не возбуждено. Вполне возможно, что он по ошибке выпил снотворное и сам, потеряв равновесие, выпал из окна.

— А как же записка?

— Да никак, — раздраженно бросил Александр. — У вас в конторе компьютеры соединены в единую сеть, кто угодно мог налабать эту записку, и скинуть на компьютер шефа.

— Но зачем?

— Пошутить хотели, — вяло предположил Сироштан.

— Ничего себе шуточки! — возмутилась Маргарита. — Еще неизвестно, отчего Полянский из окна выпал. А если он прочитал эту записку а после снотворного в голове с мыслями плохо… то это же доведение до самоубийства, а не шуточки! И Валерия чуть концы не отдала! Слава богу, крепление люстры не выдержало!.. Да таких шутников!.. Да их надо!..

— Все, успокойся, — попросил Александр. — Доведение до самоубийства практически недоказуемо. В вашем офисе в каждой комнате по нескольку компьютеров, так что вычислить, кто написал записку, практически невозможно. Если он, конечно, сам ее не написал…

— Я уже ничего не понимаю, — жалобно проскулила Маргарита. — У Полянского СПИД есть или нет?

— В том-то и дело, что нет.

Поздно вечером вся семья села пить чай на веранде. Маргарите очень хотелось побыть одной, но традицию нарушать нехорошо было. Отец и так весь день очень многозначительно поглядывал на дочь, но в душу не лез. Маргарита и сама собиралась посоветоваться с Борисом Игнатьевичем, но не сейчас, попозже, когда в голове уляжется.

Но мысли никак не хотели приходить в порядок. И разговор с Сашей Сироштаном был лишь одной причиной такого разброда и шатания. Второй и едва ли не самой главной причиной являлось сегодняшнее ее пробуждение.

Перед глазами все время стоял… точнее, лежал Леонид Троян, прикрытый до пояса кремовой простыней, так ярко оттеняющей загорелый торс. Тело Леонида не могло соревноваться по формам со скульптурой гениального Микеланджело, мускулы выражены не сильно, но видно, что они есть…

Но даже не это волновало Маргариту. Она все никак не могла понять, почему оказалась в одной постели с Леонидом, да еще в более чем пикантном виде. Он же ей даже не нравился никогда! То есть не нравился как мужчина.

Как к человеку Леониду Трояну Маргарита относилась неоднозначно. Немного раздражает. Не сильно, а так, чуть-чуть. Чего он каждый день заглядывает в их кабинет, спрашивает как дела, от работы отвлекает? С другой стороны, он варит замечательный кофе и никогда никому не отказывает в чашечке. Да и манера передвигаться бегом или почти бегом Маргарите скорее импонировала…

Так почему же она проснулась в его постели?!

Напрягая память, Маргарита пыталась восстановить события вчерашнего вечера, но «до дачи» это получалось с легкостью, а вот «на даче»… никак не получалось.

Выплывали какие-то обрывки — то пьяное лицо Валерии, то Троян, провозглашающий очередной тост, — вот, собственно, и все.

О чем она думала, когда ложилась к нему в постель? Где была ее голова? Ей сейчас нужно зарабатывать деньги, карабкаться по служебной лестнице вверх, заботиться о родителях и Тимофее, но никак не спать с новым начальником. Это только у Рязанова в его знаменитой комедии служебный роман заканчивается хорошо. Но это, скорее, исключение, чем правило.

Маргарита казнила себя за то, что напилась так, что ничего не может вспомнить, за то, что забыла о своем долге, за то, что, ничего (вообще ничего, кроме имени) не зная о мужчине, так… легкомысленно себя повела. Такого она себе ни разу в жизни не позволяла, а тут вдруг…

— Ритуль, что с тобой? — заботливо спросила мать.

— Ой, мам, — неубедительно соврала Маргарита, — устала на работе.

— Ну, ничего, ничего, — Алевтина Дмитриевна погладила дочь по ладони. — Все наладится, привыкнешь.

— Привыкну, — согласно кивнула Маргарита, решив, что ни мать, ни сын не должны ничего узнать. Зачем лишний раз волновать своих близких.