Она открыла глаза, когда левая нога затекла настолько сильно, что неприятное ощущение прорвалось даже сквозь тяжелый сон. Таня с трудом выпрямилась и поморгала ресницами: надо же, вчера даже не выключила свет в коридоре. Из кухни тянуло: наверняка форточка опять не закрыта. И от сквозняка лампочка еле заметно покачивалась. Давно надо было купить абажур и наконец спрятать ее. Но сама она вряд ли повесит стеклянный плафон, да и вообще любой, а просить некого. Разве только Романа…

Таня отвела взгляд от неприятного яркого света и не сразу поняла, почему мебель в комнате перестала быть черной. На двери шкафа, на ручке кресла и кое-где на ковре появились цветные кусочки, словно кто-то медленно разбрасывал нарезанные лоскуты ткани. Вот и на обоях над диваном добавился такой же. Ответ на загадку дало окно: светало. Ночь пролетела в один миг, а ватная усталость как была с вечера, так и осталась.

Заставив себя залезть в душ, Таня долго стояла под теплыми струями — веки закрыты, щека у кафельной стены. После фена волосы, как всегда, распушились и превратились в непослушное светлое облако. Она убрала их в хвост, но вид тут же стал занудный, как у училки. Ладно, и у висков Таня выпустила пару прядей. О тяжелом вечере напоминали небольшие тени под глазами и сухие губы, которые Таня тронула розовой помадой: сегодня макияж был ей не по силам.

Надо бы прикрыть в кухне окно, но от одной мысли, что она увидит еду, Таню стало мутить. Пусть форточка остается открытой. Неудивительно, что цветы никак не могут прижиться в этой квартире: разве можно цвести и зеленеть на подоконнике, если постоянно что-то дует и капает сверху. Все же они комнатные растения, а не уличные.

На полу у дивана лежало вчерашнее пальто. Повесив его на плечики, Таня разгладила влажноватую ткань и вытащила из шкафа куртку.

Офис встретил Таню непривычной тишиной и пустынностью. Да, рановато она пришла, другие, наверное, еще только едут… Охранник на входе приветственно кивнул головой. Интересно, видел ли он, как вчера Головин уводил ее к своей машине? И если да, то что подумал? По лицу его ничего не поймешь, вот и не стоит голову ломать. Да и ей все равно.

Щелкнув выключателем в кабинете, она в привычном беспорядке мгновенно выделила то, чего не было вчера. На ее столе поверх всех бумаг и справочников лежал… голубой зонт. Новый, этикетка еще не сорвана. Странно. Таня отложила его в сторону. Это еще не все. Малюсенькая записка приклеена к какой-то коробочке. Спазмолитики. Зачем-то Таня потрясла лекарства, хотя по опыту знала, что внутри будут блистеры, которые не гремят. «Дверь приносит извинения». Глаза прочитали текст раза три, но продолжали бегать по написанному и цеплялись за детали. Несерьезный цвет листика, розовый. Хорошо хоть, что без цветочков. Возле первых букв слова «дверь» белесые следы: видно, ручка капризничала и писавшему пришлось повозиться. Почерк с сильным нажимом и небольшим хвостиком на конце «я». Слишком знакомый почерк.

Таня включила обогреватель и протянула к нему ладони. Удивительно, ей совсем не стыдно из-за случившегося вчера. Да и что было-то? Человеку стало плохо, все. Разве позорны болезнь и слабость? Тогда почему она сейчас сидит и размышляет о том, что не заслуживает внимания? Значит, все же переживает…

Медленно отвернувшись от зонта сначала направо, потом налево, Таня улыбнулась: слабость начала понемногу уходить, мысли прояснялись. Надо занять себя чем-то, добить вчерашний анализ, выпить чаю, в конце концов. Черт, в тумбочке остался только зеленый чай. Таня не любила его за слабый вкус, подозревая, что просто не умеет правильно заваривать. Но сейчас у нее не было настроения убеждать себя, что зеленый чай ароматный и полезный. Что ж, может, хоть в закутке, отданном под кухню, найдется что-то другое.

Коридор наполнялся приходящими людьми: кто-то зевал, поеживался, кто-то смаковал кофе. Большинство же просто здоровались и проскальзывали в кабинеты.

Черный чай, но ароматизированный. Почти стопроцентная химия. Ну и что. Сейчас это лучше, чем совсем ничего. И с парой пакетиков Таня вернулась в комнату.

У порога Света настойчиво трясла пальто, стараясь хоть как-то разгладить помятый низ.

— Привет. Ну и толкучка была сегодня в метро! Думала, оторвут рукав у пальто, но повезло: его только пожевали боками. А ты чего такая тихая? Заболела?

Таня как раз успела пробраться за стол и окунуть чайную пирамидку в кипяток. Она не любила крепкий чай, поэтому почти сразу вытащила пакетик на блюдце. Напиток получился светло-коричневого цвета, естественно, без всякого намека на запах обещанной клубники.

— Нет, вчера был ужасный день, вот и спала плохо, — выдала Таня часть правды и сделала маленький глоток. Нет, и во вкусе не найти ничего ягодного. — В следующий раз послушаю вас и уйду с работы по первому зову, а не буду сидеть до петухов.

— Это точно, себя надо беречь. Ой, а откуда у тебя такой зонт? — Света подхватила подарок и повертела во все стороны. — Это же настоящий Пазотти!

— И что значит появившееся придыхание в твоем голосе?

Снисходительный взгляд Синицкой ясно дал понять, что разница в возрасте между подругами лет двадцать, причем старшинство присуждается Свете.

— Да моей зарплаты хватит на три-четыре таких экземпляра, если не меньше!

— Не преувеличивай…

Теперь уже Таня недоверчиво рассматривала вещь: обыкновенный зонт с элегантной ручкой-петлей такого же небесного цвета.

— Точно, говорю тебе, — не унималась Света. — Вот не веришь мне, спроси у Любы с ресепшена. Ухажеры водят ее в хорошие магазины, она много чего видела. Пусть хоть и на витрине. Так откуда сие чудо у тебя?

Таня неопределенно пожала плечами и вернулась к чашке. Света продолжила стоять у ее стола и торопливо постукивала носком сапога. Она делала это так успешно и раздражающе, что желание чаевничать у Тани прошло.

— Ну хорошо, слушай. Вчера Максим Александрович Головин умудрился сломать мой зонт и, видно, не спал всю ночь из-за мучивших его угрызений совести. Та грызла его так сильно, что он решил загладить свою вину вот этой милой вещицей. Вопросы еще есть?

— Да. Ну ты и даешь! — и Света чуть не села мимо стула. — Я, конечно, многое могу представить, но не это. Думаешь, если я, к примеру, порву сумку, стоит подойти к нему с просьбой о замене? Что-то ты темнишь, подруга. — Сапог Синицкой возобновил размеренную барабанную дробь. — Может, еще покопаешься в своей памяти и дополнишь рассказ пикантными подробностями?

— Какими пикантными подробностями?! У меня вчера была такая жуткая мигрень, что я едва не умерла. А знаешь, чем чреваты мигрени? — Таня изобразила рвотный позыв. — И самое ужасное, что Максим при этом действе присутствовал. Это все детали романтического вечера.

Света притянула к себе забытую кружку с чаем, а Таня задумчиво призналась:

— Я, честно, не понимаю, зачем он принес его.

— Может, ты ему нравишься? — Синицкая одарила подругу томным взглядом. — И причина только в этом, а?

— Да, и, чтобы чаще видеть, завалил работой — твоей, между прочим, — съязвила Таня и улыбнулась: Синицкая фыркнула прямо в чай, а тот ответил ей фонтаном из брызг. — Спасибо, что отвлекла от переживаний. Знаешь, я частенько завидую твоему оптимизму и безудержной энергии. Где мои двадцать семь лет?..

— А может, дело вовсе не в возрасте? — неожиданно серьезно ответила Света, промакивая лицо бумажным платком, и с сожалением отставила пустую кружку. — Ты слишком заморачиваешься, принимаешь все близко к сердцу, а при неудачах просто казнишь себя. Но так неправильно. Нельзя зацикливаться на трудностях. Важно их отпускать, тогда они остаются в прошлом.

— А если… не остаются?

— Значит, плохо стараешься. Запомни: вперед можно идти только без гирь на ногах.

В кабинете стало тихо. Спустя пару секунд Света потянулась, словно сбрасывая усталость, и уже с привычной бодростью сказала:

— Ладно. Пора и в планы заглянуть. А в таком тепле работать одно удовольствие! Все же здорово, что Егор осчастливил нас этим обогревателем. Буду знать, кого засылать парламентером, если еще что-то нужно будет выпросить. Танюха, ты определенно полезный кадр в нашем отделе.

— Надеюсь, ты ценишь не только мои способности к добыванию тепла, — со вздохом Таня вытащила листы с незаконченным вчера анализом торговых площадей.

Несколько часов стояла умиротворенная тишина, прерываемая едкими замечаниями Синицкой в адрес компьютера. Они повторялись с завидной точностью каждые пятнадцать минут: видно, лишь столько времени Света могла оставаться спокойной, а потом ее энергия начинала искать любые лазейки вырваться наружу. Роман прислал сообщение, что заболел, и Света, безуспешно поискав какие-то документы в его столе, тут же упомянула имя коллеги в связке с крепкими выражениями.

Проголодавшись, Таня отправилась на кухню. Может, там еще есть обычный черный чай: ей хватило тонкого, неуловимого вкуса клубники в утреннем пакетике.

В конце коридора мелькнула плотная коренастая фигура, и Таня замерла. Головин. Невозможно перепутать с кем-либо того единственного человека в «Центринвесте», кто носит деловой костюм как неприятную униформу. И сейчас ей нужно догнать его, чтобы поставить точку во вчерашней истории.

— Максим Александрович, подождите! — громко позвала Таня и побежала вслед за заместителем генерального директора.

Тот придержал открывшуюся дверь лифта.

— Здравствуйте. Мне нужно с вами поговорить, — влетевшая в кабину Таня перевела сбившееся дыхание.

— Здравствуйте. Я вас слушаю, — сухо произнес Максим и нажал кнопку.

Он выглядел угрюмым и сосредоточенным, каким был всегда, и именно эта неизменность придала Тане уверенности.

— Прошлым вечером вы стали свидетелем… неприятности со мной. Я хотела извиниться за это, — она заложила прядь за ухо, а потом снова высвободила ее, — и поблагодарить за новый зонт. Спасибо, только не надо ничего. Вчерашней помощи вполне достаточно.

Брови Головина приподнялись:

— Вам он не понравился?

— Понравился, но… Спасибо, не надо.

— Таблетки вы тоже вернете? — чуть саркастично уточнил Головин и зачем-то поправил идеальный узел на галстуке.

— Нет, почему? Я уже подумала: их можно положить на кухню в общее пользование. Думаю, не одну меня мучают мигрени. А после обеда я принесу зонт.

Таня дернулась в сторону открывающихся дверей лифта, но Максим остановил ее за руку и ткнул в кнопку первого этажа, хотя они только что приехали наверх.

— Если с посторонними вопросами мы разобрались, то плавно перейдем непосредственно к работе. Вы уже что-то можете сказать, как я просил, об особенностях нашего клиента?

— Да, но пока только в общих чертах…

На раздвижных дверях лифта почти у самого пола виднелась царапина. Бугорок с завитком на конце. Таня мысленно пририсовала к царапине ножки-палочки, голову с отвисшими ушками, наметила глазки и нос — получился славный объевшийся песик. Ее взгляд скользнул ниже и споткнулся о блестящие мужские туфли. Черт, она же что-то начала говорить и умолкла прямо на середине фразы!

— Итак, наш клиент — это мужчина тридцати пяти — сорока пяти лет, чаще всего семейный, с одним ребенком. Профессии достаточно предсказуемые: финансисты, чиновники, топ-менеджеры, представители IT-сферы, шоу-бизнеса и вообще мира искусства, юристы… — Она замолчала на секунду, проверяя саму себя, и покрутила сережку. — Такой тип покупателей уже имеет собственную недвижимость и всего лишь улучшает свои жилищные условия, для чего и выбирает более престижное жилье. Платить предпочитает сам, не ввязываясь в кредиты и ипотеки. Что еще? Иностранцы сдали свои позиции: сейчас они чаще продают. Зато среди чиновников стало модным владеть именно отечественным жильем.

— Хороши же общие черты! — из голоса Максима пропал холодок. — Я рад, что не ошибся, доверив вам этот объект, а вы не просто сидите у компьютера.

Таня не знала, как отреагировать на этот сомнительный комплимент своей работе, и снова покосилась на царапину. Песик. Или поросенок.

— Тогда к концу недели, — предложил Головин стене за правым ухом Тани, — принесете все в напечатанном виде, с цифрами.

Он вышел в холл и внезапно задержал рукой дернувшиеся двери лифта.

— А зонт оставьте себе. В качестве премии, — и, скривившись, как от резкой боли, Максим шагнул в сторону начальника охраны.

Лифт снова закрылся, но не сдвинулся с места: Таня бестолково смотрела на панель с кнопками и приводила мысли в порядок. Те сейчас напоминали блох: суетливо прыгали во все стороны и совершенно не хотели успокаиваться. Почему, ну почему ей приходится общаться с Головиным, да еще каждую неделю? Вроде бы все в рамках, все вежливо, но так неприветливо и хмуро, что постоянно думаешь, в чем же ты провинилась. Наконец вспомнив, куда она шла до встречи с Максимом, Таня нажала на цифру три и упрямо поджала губы: а зонт ей все равно не нужен. Пусть это будет выглядеть по-детски, взбалмошно и где-то несерьезно, но принимать его в качестве вознаграждения она не собирается. Ну вот так воспитана, извините.

Вместо кухни Таня заглянула в триста второй кабинет, взяла непрошеный подарок и таблетки. Последние тут же передала коллеге с пояснением, куда положить, а сама побежала на этаж руководства. Зонт послушно лег на стойку секретарей, а объяснения Тани превратили Маргариту в подобие рыбки: глаза моргают, рот беззвучно открывается, одно сплошное недоумение.

— Верните, пожалуйста, это Максиму Александровичу: он случайно оставил внизу. До свидания.

На лестнице Таня облегченно вздохнула: последствия вчерашней мигрени отступили, в голове установилась ясность. Теперь можно подумать и о еде. Обеденный перерыв заканчивался, а ее живот не хотел довольствоваться единственной чашкой чая с утра и недвусмысленно намекал на это роскошным бурчанием.

Света тоже обитала на кухне, причем прописалась там давно, судя по горе пустых тарелок перед собой и нескольким чашкам со следами помады по краю.

— Лопнуть не боишься? — Таня нырнула в тумбочку и обрадовалась пакетику простого черного чая не меньше, чем старому знакомому.

— Нет, сегодня вечером от всего избавлюсь. Ты, между прочим, тоже готовься, — предупредила Синицкая с полным ртом, но тем не менее запихнула в себя очередной кусок яблока и протянула подруге пакет с пирожками.

— В смысле?

Таня беспомощно посмотрела на сидящую рядом светловолосую Оксану, экономиста лет тридцати.

— Мы отправляемся в «Парадиз», ю-ху! — Света сделала жест рукой, будто нажала на гудок паровоза. — Да-да, я в курсе, что ты не любишь сборища, все уже знают. Но… — последовала многозначительная пауза, прерванная смехом Оксаны, — …мы идем танцевать! И от этого никак не отвертеться: начинаем программу по сбрасыванию груза с ног. Тебе это жизненно необходимо, да и мне что-то последнее время тяжело бегать. А танцы… Их все любят. Вон и ты как зажигала в пансионате. Ни за что не поверю ни единому возражению, что танцы тебя не интересуют.

— Интересуют… — вздохнула Таня, а потом энергично встряхнула кудрями. — А пошли! Выспаться можно и на выходных, верно? Действительно, надо отвлечься от этого безумного «Элит-квартала».

— Не ты одна проклинаешь его. — Света пристально изучала содержимое пакета перед собой. Неужели прикидывает, влезет еще один пирожок в нее или нет? — И как там будут жить люди с той аурой, что уже сейчас окутывает этот объект!

— Так, девчонки, с вами хорошо, но я уже использовала все отмазки для своих опозданий с обеда. — Оксана поднялась и пригладила волосы. — До вечера. В восемь у входа. И не задерживайтесь.

— Не боись, — кивнула головой Света и, бросив взгляд на часы, поморщилась. — Ну что, закусили — пора и поработать.

— Это ты называешь «закусили»? — не удержалась от поддразнивания Таня, пока Синицкая выстраивала башню из тарелок. — Мыть не перемыть… Точно по шапке получим.

— Да ладно тебе, в кои-то веки оставим все в мойке. — Света с лучезарной улыбкой погладила свой плоский, несмотря на обилие съеденного, живот. — Отпрашиваться пораньше с работы не будем: лимит доверия Павловны у меня исчерпан. А сбегать и злить начальство по такому скромному поводу, как танцы, не стоит: думаю, еще найдутся более достойные мероприятия. Близится же Новый год. Пошли, сделаем вид, что все в работе. Тогда и время быстрее пройдет.

— Мне и вида делать не надо: работы просто завались.

Они вернулись в кабинет, и Таня вновь уткнулась в неприятный отчет.