Предстоявшее развлечение настолько захватило все мысли Тани, что ей стоило немалого труда сконцентрироваться на работе. Пальцы, что-то набирая, летали по клавиатуре, а Таня завороженно смотрела сквозь экран и ничего не видела перед собой. Ни-че-го. Гулкая пустота в голове потеснила воспоминания о произошедших событиях и приберегала место для будущих впечатлений. Да и какие события происходили в ее жизни! Она давно нигде не была, проводила вечера и выходные дома у телевизора или за книгой, а то и просто не вылезала из кровати и часами изучала потолок. Порой Тане казалось, что она со стороны наблюдает за своей тягучей, как карамель, жизнью и что это вовсе не жизнь, а какой-то фильм, причем из разряда второсортных.

Развлекательный комплекс «Парадиз» был одним из самых крупных в городе. Хозяева явно постарались пойти навстречу разнообразным пожеланиям посетителей и собрали под одной крышей несколько танцполов с музыкой на любой вкус; длинные столы для сторонников шумных застолий; уютные закутки, вызывающие в памяти образованных людей слово «кабинеты», причем с интимным смыслом; бильярдный зал, боулинг, небольшой кинотеатр… Поговаривали, что позже появится и мини-каток.

Одним словом, это было замечательное место для любителей отдохнуть. Света оценила предусмотрительность Оксаны: та не поленилась заранее забронировать места подальше от входа и многочисленной звуковой аппаратуры на стенах помещения. Оставленный им столик оказался чуть с краю, недалеко от круглого танцпола. Чистый цирк: танцевальное представление на арене в центре зала, зрители пьют шампанское за столами и рукоплещут.

Подруги заказали коктейли и, не дожидаясь их, решили сразу пойти танцевать. Света обтянула коротковатое синее платье, которое постоянно приподнималось вверх, и который раз посетовала, что в магазине не было размера побольше, но «не могла же я упустить такую красоту!». Оксана очень эффектно смотрелась в коротком топе и таких же коротких шортах. Таня чуть не спросила, как она шла по улице в таком наряде, потом сравнила фигуру экономиста со своей и украдкой вздохнула. Эх, зря она выбрала для вечера облегающие брюки! А в ультрафиолетовом свете дискотеки кофточка ее стала полупрозрачной, да и жарковато.

Вечер только начинался, и на танцполе было не так много человек. Девизом вечера подруги дружно избрали сакраментальную фразу «Это энергичный танец!» из классики советского кинематографа. Сначала Таня робела, боялась показаться смешной, но всеобщая атмосфера расслабленности и безбашенности в конце концов захватила и ее. Она с удовольствием принимала все предложения на медленные танцы и с еще большим наслаждением танцевала сама, чувствуя, как постепенно отогревается ее душа.

Прошло несколько часов после прихода, и отвыкшие ноги начали гудеть. Таня села отдышаться за столик и потянулась к своему молочному коктейлю. Так и есть: взбитые сливки. Уже осевшие. Как же она забыла про эту «красоту»! И куда их теперь вытащить: нет даже блюдца… Таня отстраненно потыкала в бокале трубочкой и отпила глоток. Фу!

— Добрый вечер, Татьяна… Евгеньевна. — От звуков такого знакомого голоса она едва не расплескала коктейль. — Можно присесть?

— Здравствуйте, Егор Викторович. Располагайтесь, конечно.

Хотя напротив места было более чем достаточно, Княжев опустился на край диванчика рядом с ней.

— Не ожидал встретить вас здесь.

— А уж как я не ожидала…

Как он ее увидел? Как вообще можно разглядеть кого-либо в толпе при постоянно меняющихся огнях и лучах дискотеки?!

Повторная попытка выпить коктейль с ненавистными сливками не улучшила его вкус, и Таня отодвинула стакан.

— Вы здесь одна?

— Нет, с подругами.

Княжев ослабил галстук, оставив висеть его неаккуратным узлом, и тяжело откинулся на спинку сидения. Через пару секунд он продолжил:

— Я не люблю такие заведения, по-моему, в них всегда слишком громко.

— Так зачем пришли?

Прямая спина Тани начала ныть, пришлось отодвинуться чуть в сторону и опереться на отставленную вбок руку. Теперь лицо Егора было видно очень хорошо. От скользнувшего фиолетового лазера на его скулах и под глазами залегли причудливые тени. Через секунду цвет сменился болезненным желтым оттенком, а потом бордовым.

— Приятель попросил, Олег Рыжов, — наконец ответил Княжев на вопрос Тани, про который она уже и забыла. — Мы учились вместе до девятого класса. Потом он переехал, но связь мы не потеряли и иногда общались. Хороший такой парень был. Вы, наверное, его не помните…

Егор снова замолчал, потом вдруг подвинул к себе бокал Тани и торопливо сделал несколько глотков. Она же взяла салфетку и стала медленно протирать вспотевшие ладони, палец за пальцем.

— Так вот, Олег Рыжов… — Рука Княжева наклоняла уже пустой коктейльный стакан из стороны в сторону, и по стенкам скользили снежно-молочные язычки. — Он предложил здесь встретиться, поговорить. Но, к его чести, не стал долго тянуть, что-то выдумывать, а сразу попросил денег. Всего лишь.

— И вы отказали? — она не удержалась от вопроса.

На стол упала белесая капля.

— Нет, дал. — Егор отставил бокал. — Когда увидел его глаза, сразу дал. Он ведь не для себя просил, а для жены… Знаете, странно чувствовать себя чуть ли не богом. От одного несложного движения, — он сделал жест, будто вытаскивает что-то из внутреннего кармана пиджака, — зависит жизнь человека… Не много не мало, а «кошелек или жизнь». И ведь сколько раз уже слышал подобные просьбы, а вот до сих пор не могу привыкнуть. И не у всех же настоящая беда, например, болезнь, от которой никуда не деться. Кто-то попадает в истории по собственной глупости, а разруливание почему-то сбрасывают на меня, по сути совершенно постороннего человека. Они вляпались, а мне разгребать. И никому нет дела, что, пока со всем разберешься, часть боли, грязи перейдет на тебя. Мерзко…

Привычный и уютный образ уверенного в себе шутника исчез.

— Ну, так, может, лучше не встречаться больше ни с кем?

— Пробовал. Тогда еще хуже. Осознавать, что мог помочь, а не захотел. А он умер. Или повесился. Пришел домой и повесился. На крюке от люстры из-за того, что ты не оплатил его карточный долг. Вот так просто.

Егор вздохнул и закрыл глаза, словно вместе с монологом ушли последние силы. От него расходились почти осязаемые обреченность и тоска. Срочно, надо его срочно выдернуть из этих переживаний, сказать что-то ободряющее.

Но вместо этого у Тани вырвалось:

— Моя мама умерла от онкологии. Она всегда скрывала от меня, когда что-то болело, тихо пила какие-то таблетки и молчала, чтобы не расстраивать. А потом за пару месяцев… И все… — Мятая бумажная салфетка спланировала под стол. — Больше всего я жалею, что не ходила ни к кому на поклон, не попыталась ей помочь. Да я даже ничего не замечала!.. — и Таня шумно задышала ртом.

— Давно? — Егор моментально поднял голову и накрыл своей рукой ее пальцы, безостановочно чертившие на столе круги.

Таня правильно поняла его обрубленный вопрос и облизнула пересохшие губы.

— Полгода…

«Полгода. Шесть месяцев. Сто восемьдесят три дня. А до этого несколько сотен мучительных часов, когда понимаешь, что можно только смотреть на запавшие тусклые глаза, на тонюсенькую кожу с выпирающими венками. Только смотреть и мысленно просить не оставлять тебя. Трусливо, эгоистично просить, хотя лежащий перед тобой самый дорогой человек непрерывно стонет от боли, и ты знаешь, что уход станет для него избавлением. Для него, но не для тебя».

Вдруг Таня ясно осознала, что, несмотря на попытки дистанцироваться, они с Княжевым все равно сидят, касаясь плечами и бедрами, совсем близко друг к другу. Вероятно, чтобы слова не потерялись в грохочущей назойливой музыке. И впервые при мысли о маме ее не поглотило привычное отчаяние.

Она вытянула свою руку из-под широкой теплой ладони Княжева, кашлянула и вернулась к предыдущей теме разговора:

— А то, что к вам приходят и просят денег, — всего лишь обратная сторона состоятельности. С этим ничего не поделаешь. Но, может, вас утешит то, что очень многие люди совсем не нацелены на деньги других. Правда, они не афишируют это, а молчание всегда не так заметно в общем хоре голосов. — Таня вытащила из-под стола спрятанную сумочку. — Извините, я пойду. Завтра рано вставать.

— Я вас провожу. — Егор тоже встал и застегнул пиджак на одну пуговицу. — И не возражайте. Уже поздно, вы же сами сказали. Не стоит ходить одной, мало ли что.

Таня не успела ничего возразить, как он подхватил ее под локоть и решительно увлек за собой в сторону гардероба.

На улице похолодало. Воздух стал настолько ледяным, что, казалось, взмахни молотком — и на асфальт посыплются мелкие льдистые кусочки. Хорошо еще, что не было ветра, иначе в своем нарядном, но тонком пальто она замерзла бы сразу на крыльце развлекательного центра.

Зубы Тани начали выбивать стыдливую дробь, которая усилилась, едва Егор потянул ее к припаркованной недалеко машине цвета графит. Немного дутые формы и решетка между хищноватых фар, словно приоткрытый акулий рот, вызвали в памяти красивое слово «Мазерати» и завистливые стоны многих офисных работников. Но Таня не разбиралась в машинах, ей было все равно, на чем передвигаться. Однако откуда-то появившаяся напористость Княжева смущала, и она покачала головой на приглашение сесть. Не то чтобы ее никогда не подвозили. Глупости. Конечно, подвозили, тот же Ромка, например. Но одно дело друзья и совсем другое Егор Княжев. Она боялась, что в салоне автомобиля сотрется очередная граница между некой Татьяной Вышковец и владельцем крупной компании. Боялась и одновременно желала этого.

— Татьяна… Евгеньевна, — чуть насмешливо произнес Егор и оперся на свою открытую дверь, — неужели вы думали, что мы поедем на такси или на автобусе? Поверьте, так быстрее и дешевле. Особенно в такую «душевную» погоду.

Автобусная остановка была за спиной. Интересно, сможет ли она туда добраться и не подхватить воспаление легких? Таня невольно дернулась. Заметив движение, Егор вздохнул и обошел автомобиль.

— Не знаю, что вас так пугает. — Взгляд Княжева уперся в ее сумку, и Таня ощутила, что сжимает пальцы с такой силой, что чуть потяни за ручки — и они оторвутся без малейшего усилия. — Временами мне кажется, что вы так и не вышли из подросткового возраста. Вот тогда стоило опасаться мужчин и не садиться в чужие машины. А сейчас это смешно, ей-богу, тем более со мной. Я просто отвезу вас домой. — Егор медленно перевел глаза на Таню, и лишь после этого она смогла ослабить хватку рук. — Вы выйдете и пойдете в квартиру. Одна. Надеюсь, это вас успокоило?

На порог развлекательного центра вывалилась шумная компания, и Таня обернулась. То ли студенты, то ли подростки-акселераты пустили две зажженные сигареты по кругу. Кто-то вспомнил один из последних шлягеров, и тут же все заголосили, сдабривая откровенную фальшь петушиными трелями в духе «Слышь, а я могу и третью октаву!».

Когда Таня снова посмотрела на Егора, его глаза утратили излишнюю решительность, а настойчивость перестала быть угрожающе агрессивной. Что ж, она честно попыталась отказать. Дальше упираться глупо. И Таня, кивнув, заняла место в автомобиле. Княжев тут же сел за руль и завел мотор.

— Итак, куда ехать?

— Домой, — обреченно выдохнула она и засунула руки в карманы.

— Тогда могу завезти вас только к себе домой, потому что свой адрес вы пока так и не назвали…

— А из резюме вы его не почерпнули? Там же была масса полезной информации… Что ж вы так?

— Я забыл, — Егор обезоруживающе улыбнулся.

— Сталелитейная, пять.

Что, ну что же так злит и раздражает ее в этой ситуации? Ведь вроде бы отношения с Егором сводятся к простому обмену новостями, любезностями. К работе, в конце концов. Но почему же ее подсознание нашептывает, что она была права, что каждая общая минута меняет отстраненность любой их встречи, меняет на что-то, пока не носящее названия? И от этой затянувшейся неясности ей неимоверно тяжело.

— Напишите эсэмэску подругам о том, что вы ушли. Наверняка они волнуются.

Точно. А она даже не подумала о такой мелочи. Вытащенный телефон сонно мигнул и все же согласился поработать. Останется только набрать удобочитаемый текст на аппарате с парочкой неработающих клавиш. Ну ничего, Света привычная разбирать ребусы. Мобильник бульканьем отрапортовал о выполненном задании, и Таня спрятала его в сумку.

В салоне стало тихо. Почему Егор не включит радио, чтобы заполнить хоть какими-то звуками липкое молчание? Но вместо этого Княжев заговорил:

— Хотите, расскажу одну историю? Она мне частенько приходит на ум, когда я за рулем. Одно из моих первых детских воспоминаний. — И, не дожидаясь одобрения, Княжев продолжил: — Как-то мы приехали в деревню к бабушке. Поздно приехали, вечером. Вокруг темнота, только впереди что-то светлое подрагивает, как горящий глаз. Я жутко испугался, в голову полезли всякие страшилки. Мне ведь тогда года три было…

Почему он замолчал? Забыл, что дальше, или намеренно сделал паузу, чтобы она мысленно нарисовала вихрастого мальчика на узкой тропинке, прижавшегося ко взрослым и следящего за ярким кругом?

— А оказалось, что это бабушка встречала нас с фонариком. Я потом шел за этим пятнышком, как котенок за бантиком: куда оно, туда и я. И с тех пор, когда думаю о бабушке, она почему-то всегда представляется окутанной легким светом. — Егор кашлянул. — После той поездки я долго радовался настоящим большим фонарям. Помните, дороги тогда не так освещались, как сейчас: то ли экономили, то ли просто не умели. И вот эти редкие фонари были для меня будто старыми друзьями, передающими привет от бабули. Теми, с кем и поговорить можно про что угодно, и помолчать удобно.

— А я боялась свою бабушку, просто до кишечных колик, — призналась Таня, сама от себя не ожидая подобной откровенности. — Она всегда держала себя генералом, ждала от нас беспрекословного повиновения и зычно покрикивала по любому поводу. Я вспоминаю ее очень редко и с неохотой.

Егор понимающе кивнул. Автомобиль притормозил на светофоре, и на дороге появилась хохочущая парочка. Парень обнимал подругу за плечи и одновременно что-то изображал, а потом и вовсе остановился чуть ли не посередине перехода. Девушка потянула его за рукав и кивнула на стоящую машину, но шутник опустился на одно колено и галантным жестом рыцаря предложил спутнице руку. Из невидимых ножен был извлечен призрачный меч, и воин поскакал на другую сторону дороги. Прекрасная дама держалась рядом, вероятно, оседлав второго скакуна. Разыгранная пантомима вызвала улыбку у Тани, Егор же весело мигнул фарами и выжал газ.

— Молодцы, ловят каждый момент и не боятся оказаться забавными, — спустя пару секунд добавил Княжев. — Люди вообще опасаются выглядеть смешно, словно это показатель слабости характера, мягкотелости, поэтому защищаются, кто как умеет: наглеют, хамят, громко хохочут.

— Вы тоже?

— Очень редко, и последнее время только с вами, — признался он. — Видите, рот не закрывается. Забалтываю смущение. Смешно сказать: взрослый мужик, генеральный директор, а рядом с вами как пацан.

— Школьник…

Усмешка Егора подтвердила, что он принимает определение. Машина повернула в Танин двор и ткнулась колесами в полуразвалившийся бордюр возле одного из подъездов. Щелкнул замок ремня безопасности, и Таня повернулась к Княжеву.

— Спасибо, что подвезли. В такую промозглую погоду на самом деле мало радости мерзнуть на остановке.

— И вам спасибо за вечер. С вами просто и очень уютно, к вам хочется возвращаться. — В тусклом свете салона глаза Егора неожиданно стали бездонными. — Знаете что? А давайте завтра поужинаем вместе.

Сердце Тани ухнуло куда-то вниз и, несмотря на сидение, докатилось до пяток. Неужели… неужели он в самом деле хочет?.. Возвращаясь на свое положенное место, сердце радостно толкало все подряд: колени, бедра, живот — ура, ура! Их восторженное дрожание прервала резкая мысль: «Забыла?! Ты забыла о своей ущербности?! Ну так я тебе напоминаю». И Таня тут же сникла, схватилась за ручку двери и лихорадочно дернула ее несколько раз.

— Извините, мне пора идти.

Наконец та распахнулась, и тут же ночной холод залез противными пальцами под ткань пальто.

— Хорошо, не завтра. В другой день. — Княжев тенью вырос перед торопящейся ускользнуть Таней.

— Егор Викторович, спокойной ночи.

Но, вопреки своим словам, она не ушла, а опустила голову. Под ногами на асфальте вилась, высвеченная яркими фарами, кривая трещина.

— Когда вы подниметесь в квартиру, пожалуйста, включите сразу свет. Вы ведь не захотите, чтобы я проводил вас, верно? А так буду хотя бы знать, что вы добрались без происшествий. Или у вас окна на другую сторону? Ну что вы молчите, Таня? Или, может?.. — Егор шагнул ближе.

Она неопределенно качнула головой и ринулась в подъезд.