Эдуард Бауэрнфельд

Великий человек идет впереди своего времени, умный идет рядом с ним на всяком пути, хитрый старается порядком использовать его, глупый становится ему поперек дороги.

 

Йозеф Гайдн

Вся прелесть музыки – в мелодии.

Квартет – это беседа четырех неглупых людей.

 

Франц Грильпарцер

Искусство – это цветок живой природы.

Кто поспешно осужден,

Часто осужден напрасно.

Людей можно терпеть только в одиночку, толпа слишком близка к животному миру.

Молчание и доблесть – неразлучны.

 

Николлус Ленау (фон Штреленау)

О сердце человеческое, что такое счастье твое? Загадочный момент, который мы безвозвратно теряем, лишь только успели приветствовать его.

 

Иоганн Нестрой

Брачный союз – самый короткий в пространстве, самый длинный во времени.

Великодушие всегда находит почитателей, но редко подражателей, поскольку это слишком дорогостоящая добродетель.

Женатый вздыхает глубже, чем холостяк.

Мир – хорошая школа, но учиться всему приходится у себя самого.

О любом человеке, даже о себе самом, я всегда думаю самое худшее – и редко когда ошибаюсь.

Цензура – младшая из двух гадких сестер, а старшую зовут Инквизиция.

Человек прекрасен, но люди свиньи.

Чрезмерная доверчивость часто оказывается глупостью, чрезмерная недоверчивость всегда оказывается несчастьем.

Язык дипломатов неисчерпаем. Стоит им обойти какой-нибудь договор, и они сразу же находят для этого новое выражение.

 

Мориц-Готлиб Сафир

В любой женщине заключается история жизни ее соседок; она – Плутарх своего квартала.

В метрических свидетельствах пишут, где человек родился и когда, и только не пишут, для чего он родился.

В молодости мы верим всем, но никто не верит нам; в старости все верят нам, но мы – уже никому.

В раю животные говорили, значит, и думали, потому что говорить не думая – позднейшее человеческое нововведение.

Влюбленные слепы и, пока они слепы, не отводят глаз друг от друга; в браке они прозревают и уже не видят друг друга.

Высокие добродетели что высокие горы: мы удивляемся им, смотрим на них с восхищением, а затем обходим их стороной.

Говоря о талантах мужчин, обязательно прибавляют: «И какая красивая у него жена!» Когда же говорят о красоте женщины, то непременно заметят: «И какой глупый у нее муж!»

Греки были первые философы мира. Им это было легче, чем немцам: им не приходилось изучать ни греческого языка, ни немецкого.

Дети – вот причина, почему небо не разрушило еще мира.

Жена принимает в супружестве имя мужа, подобно тому как победитель принимает имя битвы, им выигранной.

Женщина прощает женщине все, кроме больших пороков; мужчина прощает мужчине все, кроме больших добродетелей.

Жены иногда бьют тревогу только затем, чтобы узнать, все ли пойдет как следует в минуту действительной опасности.

Зеркало – совесть женщины; она ничего не делает, не посоветовавшись с ним.

Люди точно газеты: о плохом рассказывают долго и со всеми подробностями, о хорошем едва упоминают.

Мужчина доказывает свою любовь не тем, как о ней говорит, а тем, как о ней молчит.

Мужчина ищет в любви поверенного для того, чтобы рассказать, как он любит, женщина – чтобы рассказать, как ее любят.

Мужчины предают из ненависти, женщины – из любви.

Наши молодые люди ведут свои дела с такой любовью, что они и любовь ведут как дело.

Не мы играем картами, а карты – нами.

Неблагодарность в наше время встречается редко, ибо реже стали поводы к ней.

Нет более благородного существа, чем женщина: она готова наряжаться даже из любви к своей злейшей подруге.

Плохо, когда теряешь присутствие духа, но еще хуже, когда теряешь присутствие денег.

По виду ей дашь не больше тридцати, по орфографии – не больше четырнадцати.

После нашей смерти злой ангел спрашивает: «Как он жил?», а милосердный Создатель спрашивает: «Как он умер?» Творец берет последнюю слезу умирающего и погашает ею все грехи, записанные на его жизненной таблице.

Разоряются не оттого, что делают долги, а оттого, что уплачивают долги.

Смысл надгробного памятника: «Прости, что при жизни мы не дали тебе хлеба, зато после смерти мы дали тебе камень».

Человек, который постоянно улыбается, столь же невыносим, как человек, который никогда не улыбается.

Чем короче платье, тем длиннее счет.

Чтобы любить людей, нужно делать им добро; но чтобы их уважать, нужно их избегать.

Чтобы любовное письмо достигло своей цели, начинать его нужно, не зная, что напишешь, и кончать, не зная, что написал.

Я питал бы безграничное доверие к ней, если бы она безгранично меня ревновала; и был бы безгранично ревнив, если бы она питала ко мне безграничное доверие.

В любви теряют рассудок, в браке замечают потерю.

Всю свою жизнь мы только и делаем, что берем в долг у будущего, чтобы заплатить настоящему.

Переводы как женщины: если верны, то некрасивы, а если красивы, то неверны.

«Время проходит!» – привыкли вы говорить вследствие установившегося неверного понятия. Время вечно: проходите вы!

Самый умный мужчина становится глупцом, когда он любит; самая пустая девушка, полюбив, становится умною.

Труд – отец голода, дед пищеварения, прадед здоровья.

Сколько времени нужно умному говорить, пока поверят, что он – умен! Глупому же стоит только молчать, и все считают его умным.

 

Эрнст Фейхтерслебен

Весь секрет продления жизни состоит в том, чтобы не укорачивать ее.

Измениться не может никто, но стать лучше может каждый.

Надменность – это карикатура на гордость.

Сила добродетели в ее скромности.

Философия неотделима от холодности. Кто не может быть достаточно жесток по отношению к собственному чувству, не должен философствовать.

 

Мария-Эбнер Эшенбах

А я то так радовался! – с упреком говоришь ты, если надежды твои не сбылись. Ты радовался разве этого мало?

Авторы, которых обкрадывают, должны бы не жаловаться, а радоваться. Чего стоит лес, в который не ходят порубщики?

Афоризм – последнее звено длинной цепи мыслей.

Бедняк не считает великодушие богача добродетелью.

Без других ты ничто. Самый ожесточенный мизантроп нуждается в людях, хотя бы для того, чтобы их презирать.

Безнадежная любовь делает мужчину жалким, а женщину заслуживающей жалости.

Благородное «Я не хочу» не имеет худшего врага, чем трусливое, лживое «Вот если бы я захотел!»…

Бойся не тех, кто спорит, а тех, кто уклоняется от спора.

Большая часть людей требует больше любви, чем заслуживает.

Больше всего детей у бездетного.

Больше всего мы благодарны за благодарность.

Больше всего мы делаем обычно тогда, когда думаем, что делаем слишком мало.

Браки совершаются на небесах, но там не заботятся, чтобы они были удачны.

Братолюбие живет тысячью душ, себялюбие только одной, и притом очень жалкой.

Бывает, что гора родит мышь; но бывает и нечто гораздо худшее: от мыши требуют родить гору.

Быть юным прекрасно; быть старым удобно.

В добро верят лишь те немногие, кто его творит.

В замысле сказывается талант, в исполнении искусство.

В молодости думаешь, что самое малое, чего ты вправе ожидать от других, это справедливость. В зрелом возрасте убеждаешься, что это самое большее.

В молодости учишься к старости понимаешь.

В несчастье нередко вновь обретаешь покой, отнятый страхом перед несчастьем.

В ревматизм и в настоящую любовь не верят до первого приступа.

В старости больше тоскуешь о мечтах своей юности, чем о ее счастье.

В хорошей книге больше истин, чем хотел вложить в нее автор.

Великие люди творят великие дела, хорошие люди долговременные дела.

Верующий, который не знает сомнений, не обратит в свою веру сомневающегося.

Власть – это долг; свобода – ответственность.

Возмездие преследует каждого, но мало кого догоняет.

Воображаемые недуги неизлечимы.

Врачей ненавидят либо из убеждения, либо из экономии.

Все долги возвращаются, хотя и не всегда теми, кому мы одалживали.

Все зависит от окружения. Солнце на небе не столь высокого мнения о себе, как свечка, зажженная в погребе.

Все исторические законы имеют свой срок давности.

Все разочарования безделица по сравнению с разочарованием в себе.

Всегда следует прощать: раскаявшегося ради него самого, нераскаявшегося ради себя.

Всегда старайся быть полезным, но никогда не старайся быть незаменимым.

Всего опаснее капелька правды с высоким содержанием лжи.

Всякое знание начинается с сомнения и кончается верой.

Высокомерие плебейский порок.

Гений указывает дорогу, талант идет по ней.

Глупцы говорят глупости, люди разумные их совершают.

Гордый требует от себя больше, чем от других; надменный ставит себя выше других.

Даже самые суровые порицания не ранят, если чувствуешь, что порицающему было бы приятней хвалить.

Даже самый необыкновенный человек должен выполнять свои обыкновенные обязанности.

Даже самый простой человек все еще остается существом необычайно сложным.

Это случается, говорят слабые родители о проступках своих детей. Нет, это не случается – это развивается.

Ясновидящему не нужна наблюдательность.

Даже самый скромный человек думает о себе лучше, чем думает о нем его лучший друг.

Даже семейные узы распались бы, если бы наши мысли были написаны у нас на лбу.

Добродушие самое обыкновенное свойство, доброта достоинство самое редкое.

Доверие признак мужества, и верность свидетельство силы.

Дух языка отчетливее всего выражается в непереводимых словах.

Если два хороших человека спорят о принципах, оба правы.

Если долго идти по проторенному пути, то в конце концов окажется, что ты идешь по нему один.

Если и существует вера, которая горами движет, то это вера в свои силы.

Если любопытство касается серьезных предметов, оно уже именуется жаждой познания.

Если мода сделалась общей, значит, она отжила.

Если приходится выбирать между неправдой и грубостью, выбери грубость; но, если приходится выбирать между неправдой и жестокостью, выбери неправду.

Если смотреть на жизнь как на задачу, ее всегда можно вынести.

Есть люди в стиле барокко: много красивых деталей, а в целом безвкусица.

Жена, которая не в состоянии влиять на своего мужа, это гусыня. Жена, которая не хочет на него влиять, святая.

За новыми впечатлениями больше всех гонятся те, кто не знает, что делать со старыми.

Знайте: апостолы ненависти вас не спасут.

Изобретение можно усовершенствовать, творению можно лишь подражать.

Иметь и не дать иной раз хуже, чем украсть.

Иные жены испытывают к своим мужьям такую же слепую, восторженную и загадочную любовь, как монашенки к своим монастырям.

Исключения не всегда подтверждают правило они могут предвещать другое, еще не известное правило.

Искренних друзей очень мало, да и спрос на них невелик.

Искусству пошло бы на пользу: меньше школ и больше школы.

Истинные пророки иногда имеют фанатичных приверженцев; лжепророки всегда.

К старости ум просветляется или окостеневает.

Как счастливы пессимисты! Какую радость они испытывают, когда оказывается, что радости нет.

Как трудно признавать достоинства тех, кто не признает наших достоинств!

Как часто людям бездарным позволяют говорить о произведениях людей одаренных: Если бы я мог это сделать, я бы сделал это лучше.

Когда вспыхивает фейерверк, никто больше не смотрит на звездное небо.

Когда первая женщина научилась читать, на свет явился женский вопрос.

Кошки не считают красноречивым любого, кто не может мяукать.

Критицизм может сделать тебя философом, но только вера может сделать тебя апостолом.

Кто видит лишь то, что хочет видеть, достиг духовной слепоты.

Кто владеет мгновением, владеет жизнью.

Кто не может отказать себе ни в одном удовольствии, никогда не узнает счастья.

Кто ничего не знает, поверит во все.

Кто понимает лишь то, что можно объяснить, понимает немногое.

Легче помочь голодному, чем объевшемуся.

Лишь самые разумные люди используют свою проницательность не только для оценки других, но и самих себя.

Льстец завоевывает наше расположение, даже если мы ничуть не верим его лести. Но по-настоящему мы благодарны тем, кто прилагает усилия, чтобы обманывать нас удобным нам образом.

Любовь мучение; безлюбие смерть.

Люди обычно легче переносят противодействие, чем противоречие.

Люди старого времени остаются людьми и в нынешнее, но не люди вчерашнего дня.

Маленькие несчастья жизни помогают справиться с ее общим убожеством.

Меньше всего заслуживает доверия ранняя зрелость; юный чертополох куда больше похож на дерево, чем юный дуб.

Мнение художников о нас обычно совпадает с нашим мнением об их произведениях.

Многие бесценные вещи можно купить.

Многие браки представляют собой состояние, в которых двое не могут долго выдержать ни друг с другом, ни друг без друга.

Многие из тех, кто считает себя Дон Жуаном, всего только фавны.

Многим словам пришлось долго брести пешком, прежде чем стать крылатыми.

Можно опровергнуть убеждение, но предубеждение никогда.

Мы ищем правду, но найти ее хотели бы там, где нам нравится.

Мы не так благодарны тем, кто нам помог, как тем, кто нам мог навредить, но воздержался.

Мы недооцениваем то, что имеем, и переоцениваем то, чем мы являемся.

Мы так суетны, что придаем значение тому, что думают о нас люди, которым мы не придаем значения.

Мысль о том, что все земное не вечно, бесконечно жестока и бесконечно утешительна.

Наибольшую власть над мужчиной имеет женщина, которая, не отдаваясь ему, способна заставить его поверить, что он любим.

Наибольшую снисходительность оказывают человеку, в котором отчаялись.

Наибольшую снисходительность проявляет тот, кто меньше всего в ней нуждается.

Наивных мужчин больше, чем наивных женщин.

Наименьшие грешники приносят наибольшее покаяние.

Нас оценивают либо слишком высоко, либо недостаточно высоко; нас никогда не принимают по нашей реальной ценности.

Нас привязывают к жизни те, кому мы служим опорой.

Насколько далеко простирается твоя способность повелевать собой, настолько далеко простирается твоя свобода.

Насмешка кончается там, где начинается понимание.

Наши величайшие мгновения, как в добре, так и в зле, когда мы делаем то, чего меньше всего от себя ожидали.

Наши знания есть сумма того, чему мы научились, и того, что мы забыли.

Не будь я обязан читать проповеди, я бы не умерщвлял свою плоть, говорил один чистосердечный священник.

Не жалуйся, что твои мечты не сбылись; заслуживает жалости лишь тот, кто никогда не мечтал.

Не противоречат обычно тем, кого больше всего любят, и тем, кого меньше всего уважают.

Не требуйте от женщин правдивости, пока вы воспитываете их в уверенности, что главная цель их жизни нравиться.

Нельзя помочь всем, говорит бессердечный, и не помогает никому.

Неразговорчивые всегда импонируют. Трудно поверить, что человеку нечего скрывать, кроме своего ничтожества.

Несбыточные желания называют благими. Как видно, считается, что осуществимы лишь неблагие желания.

Неудачи других мы находим совершенно естественными, но вот почему нам не везет этого мы не можем понять.

Никто не знает достаточно; слишком много знают слишком многие.

Ничто не делает нас такими трусливыми и бессовестными, как желание быть любимыми другими людьми.

Ничто не упускают так часто и так бесповоротно, как возможности, которые встречаются каждый день.

Нужно уже кое-что знать, чтобы скрыть, что ты ничего не знаешь.

Нынешние люди рождены для порицания. Из всего Ахилла они видят лишь пятку.

О том, правильно ли поступили двое, поженившись друг с другом, нельзя судить даже на их серебряной свадьбе.

Огонь очищает, скрытый жар разъедает.

От врачей и учителей требуют чуда, а если чудо свершится, никто не удивляется.

Падение слишком быстрое можно принять за полет.

Первым уступает тот, кто умнее. Бессмертное изречение! На нем покоится мировое господство глупости.

Плохо, если супруги заставляют друг друга скучать, но куда хуже, если лишь один из них заставляет скучать другого.

По-настоящему добрый и любезный человек может иметь столько друзей, сколько хочет, но не всегда тех, которых хочет.

Побеждай, но откажись от триумфа.

Подражателей обычно манит неподражаемое.

Подумай раз, прежде чем что-либо дать, дважды прежде чем что-либо принять, и тысячу раз прежде чем что-либо потребовать.

Порицание не мешает выслушать и от первого встречного; хвалу же от человека хорошо выслушать, только присмотревшись к нему поближе.

После каждого падения снова стремись в высоту! Либо ты разобьешься насмерть, либо у тебя вырастут крылья.

После смерти любимых людей мы как бы утешаем себя верой в то, что боль от этой потери никогда не уменьшится.

Последствия наших добрых поступков неумолимо преследуют нас, и перенести их часто труднее, чем последствия наших дурных поступков.

Поэт, который знает одного человека, может изобразить сто.

Привычка долговечнее любви и нередко переживает даже ненависть.

Проснувшаяся мысль всегда будит другую.

Пытаться очиститься от неоправданного подозрения либо излишне, либо бесполезно.

Родители всего неохотнее прощают детям изъяны, которые привили им сами.

Рукописи в ящиках гниют или дозревают.

Самое дурное и самое хорошее мнение о мужчинах имеют старые девы.

Самые суровые критики чужих произведений жены посредственностей.

Самый малый пригорок заслоняет нам самую высокую гору.

Самый худший враг права преимущественные права.

Серость не может воспламениться, но может раскалиться до фанатизма.

Сила воли слабых называется упрямством.

Скажи первым нечто само собой разумеющееся и ты обретешь бессмертие.

Сказать то, что думаешь, порою величайшая глупость, а порой – величайшее искусство.

Сколь многие думают, что у них доброе сердце, тогда как это всего лишь слабые нервы.

Сколько бы ты ни заплатил за свои прекрасные иллюзии, ты не останешься в убытке.

Сколько живешь, столько и учишься, а напоследок учишься еще и умирать.

Сколько шума и суеты проистекает из стремления к покою!

Следовало бы рассуждать не о том, как быть счастливым, а о том, как чувствовать себя счастливым.

Слишком много таланта иметь нельзя, но слишком много талантов – можно.

Сломанные часы дважды в сутки показывают верное время и по прошествии нескольких лет могут похвастаться длинным рядом успехов.

Смирение – это неуязвимость.

Спокойно ждать приучаешься лишь тогда, когда уже нечего ждать.

Стареть – значит прозревать.

Страсть – всегда страдание, даже та, что дает наибольшее удовлетворение.

Таланту только в счастливые минуты удается составить из точек линию, которую гений проводит одним росчерком пера.

Те, кто гонится за большим богатством, так и не находя времени, чтобы им насладиться, напоминают голодных, которые вечно готовят еду и никогда не садятся за стол.

То, чего хочется, всегда кажется необходимым.

То, что восхищает нас в видимой красоте, – это всегда лишь невидимое.

Тот, кто верит в свободу воли, никогда не любил и никогда не ненавидел.

Тот, кто может изящно объяснить людям то, что они и без того знают, быстрее других завоевывает репутацию умного.

Тот, кто слишком легко признается в ошибках, редко способен исправиться.

Тот, кто уже не помнит собственного детства совершенно отчетливо, – плохой воспитатель.

Трудно считать дураком человека, который восхищается нами.

Ты вправе мыслить иначе, чем твоя эпоха, но не вправе одеваться иначе.

У умной женщины миллионы природных врагов: все глупые мужчины.

Удовольствоваться немногим трудно, удовольствоваться многим – невозможно.

Хорошо воспитанные люди не беседуют в обществе ни о погоде, ни о религии.

Хочешь знать, что говорят о тебе знакомые? Послушай, что они говорят о людях, которые лучше тебя.

Художник не забудет убрать капельки пота, которого стоил ему его труд. Если старание видимо – значит, его слишком мало.

Человек все еще молод, пока может учиться, приобретать новые привычки и сносить возражения.

Человек тщеславный и слабый в каждом видит судью; гордый и сильный не знает никакого судьи, кроме себя самого.

Чем безрассуднее надежда, тем она долговечнее.

Чем дальше мы продвигаемся в познании Бога, тем дальше Бог удаляется от нас.

Что бы стало с могуществом женщин, если бы не мужское тщеславие?

Чтобы великодушие было полным, в нем должно быть чуть-чуть легкомыслия.

Чтобы войти в хорошее общество, нужно носить фрак, мундир или ливрею.

Эгоизм счастливых людей – беспечный, поверхностный и безотчетный. Эгоизм несчастных людей – ожесточенный, горький и убежденный в своей правоте.

 

Мирза Фатали Ахундов

Величайшая наша ошибка ныне состоит в том, что мы всегда смешиваем два противоположных положения одно с другим и считаем их за одно положение. Одно из них есть наука, а другое – вера…

…Всякая религия заключает в себе три предмета: веру, богослужение и нравственность. Главная цель всякой религии есть последний предмет, а два первые суть только средство для их приобретения.

Говоря о бытии, мы имеем в виду сущность и субстанцию вещей. Эта сущность в смысле индивидуальном противоположна абсолютному небытию; в смысле же всеобщем она является единым, совершенным и всеобъемлющим бытием, т. е. совокупностью материи всех множеств, которые в своих родовых и видовых изменениях и переходах находятся в зависимости друг от друга.

Таким образом, сущность вещей есть «необходимое бытие», и Вселенная, составляющая совокупность вещей, с точки зрения сущности не нуждается в другой сущности и не находится в зависимости от какой – либо причины. Вселенную в смысле сущности нельзя признать «возможным бытием», нуждающимся в причинности, так как иначе предстанут перед глазами сцепление и бесконечность; сущности вещей, представляющей собою единое и необходимое бытие, не предшествовало и не последует небытие, и эта сущность вещей не имеет ни начала, ни конца, но видоизменения и переходы ее в своем множестве в материи бесчисленны и беспрерывны и так же достоверны, как прилив и отлив моря.

…Доказано, что лишение жизни в наказание за убийство не только не прекращает подобного рода преступлений, но даже и не уменьшает таковых.

Какое благо даровал он [Бог] мне в этой жизни соразмерно с той участью, в которую повергает меня в аду? […]

Если ад действительно существует, то Бог является каким-то ненавистным, отвратительным существом и каким-то страшным тираном.

Некоторые люди с узкими взглядами полагают, что страх, внушаемый адом, служит к удержанию человечества от преступлений. […] Но кто из мусульман от страха, внушаемого адом, не решится присвоить себе чужое добро, когда к тому будет иметь возможность? […]

Все воры, разбойники и убийцы являются из невежественного слоя народа, верующего в существование ада. Видел ли кто – нибудь вора, разбойника и убийцу из мудрецов, философов и умственно развитых и просвещенных людей, вовсе не верующих в ад? […]

…Одно совершенно ясно здравомыслящим людям, что проповедь и наставления совсем бесполезны и не могут оказать никакого воздействия на природу людей.

Итак, страх, внушаемый адом, не может считаться важною причиною, заставляющею воздерживаться от преступлений. По моему мнению, более надежная причина тому есть страх полицейского преследования, судебного наказания, а также боязнь общественного мнения, чувство чести и самолюбия, здравый рассудок и более всего умственное развитие.

Что же делать? Автор чем виноват, что вера и наука – две противоположные вещи, уничтожающие одна другую и не могущие соединяться вместе в одном индивидууме? Если ты имеешь веру, то это значит, что ты науки не знаешь. Если ты знаешь науку, то это значит, что ты веры не имеешь. Если кто желает сохранить веру, то он не должен образовываться и развиваться, а кто желает образования и развития, тот поневоле должен распроститься с верою.

 

Аббас-Кули Бакиханов (Гудси)

Нужно остерегаться доведения скромности до степени унижения.

 

Эстебан Эчеверрия

Пороки народа почти всегда коренятся в его законодательстве.

Тот, кто хочет возвыситься, должен жертвовать собой для других.

 

Микаэл Лазаревич Налбандян

Времена философских систем прошли, теперь время критики. Разрушение систем уже стало большой и величественной системой, хотя оно подобно разрушенным системам и не имеет глав, параграфов и категорий. Улучшать человеческую жизнь – вот в чем философия; развивайся она каким хочет путем, лишь бы это составляло ее смысл и цель.

Философия должна отражать жизнь народа, а эта жизнь на каждом шагу, на каждой своей фазе должна порождать новую точку зрения. Созданные в прошлом системы застряли на одном месте, они уже изжили себя в тот момент, когда их последняя мысль была положена на бумагу. Жизнь идет вперед, вперед идет и ее философия. Для тех же, кто видит философию лишь в книгах с философским названием, какое значение может иметь философия в жизни какого-нибудь простого народа? Слепцы! Его философия вытекает из его же жизни. Какова жизнь, такова и ее философия.

Опорой нации и ее рычагом является простой народ. Как бы ни была богата нация замечательными людьми, тем не менее движущей силой ее остается простой народ – именно он и есть стан, ось и рычаг этой машины.

Прекрасное не есть право. В мире нет ни абсолютно прекрасного, ни абсолютной красоты, все зависит от того, как смотришь на предмет. Все зависит от мерила.

Прошли те времена, когда люди воодушевлялись отвлеченными и мистическими вещами: безжалостный реальный мир с железным посохом в руке требует справедливой дани. Человечество связано с земным шаром: опыт научил его только на земле находить источники своего счастья и своих бедствий.

Ясно, что не наше дело объяснять естественное явление басней; наоборот, для нас истинным является естественное явление, ставшее легендой, – освободить его от волшебных покровов и «во имя благоденствия народа» объяснить законами природы.

Человек подвержен влиянию природы не только физически, но и нравственно. Биение сердца природы непосредственно отдается в сердце человека. Свои идеи человек черпает у природы. Истинность его идей и понятий определяется в зависимости от того, насколько он познал и изучил природу. Вот закон, не знающий исключения. Все тончайшие – даже тоньше паутины – идеи метафизических систем имеют свои основания в природе. Природа – это книга, которую надо прочитать и правильно понять, ошибочное понимание приносит большой вред. Явления природы своим величием зачастую приводят человека в ужас; он чувствует себя ничтожным, когда перед его глазами выступает такая сила, такая мощь, такое зрелище, перед которыми бледнеет сила не только одного человека, но и всего человечества.

Природа говорит так: «Либо изучай мои законы, овладевай мной, извлекай пользу, либо я порабощу тебя и, не давая никакой пользы, буду причинять тебе еще и лишения».

В мире нет ничего, что совершалось бы против законов природы. То, что противоречит законам природы, ложно.

…Человек при рождении не носит в себе начала или элемента добродетели или безнравственности, эти качества души являются следствием влияния хорошей или дурной среды.

Человек морален, когда не из страха перед авторитетами, а вследствие высокой сознательности и солидарности в нем не может даже зародиться желание совершать преступление. После же того, как мысль о преступлении зародилась, совершит его человек или не совершит, он для нас безнравственный человек, ибо, если бы не закон, запрещающий его, он совершил бы преступление. Он не совершает преступление не из сознания, что причинит лишение, горе или смерть ему подобному, а потому что это – грех, потому что преступление наказуемо. Иначе говоря, такой человек причинил бы вред другим, если бы это не угрожало тем же ему самому. Здесь нет нравственности, это – официальная нравственность.

…Добродетельность или безнравственность человека – дело обстоятельств, и зависят от его воспитания и образования, от его общества и среды…

 

Шарль де Костер

Гнев – источник жестокости.

Никогда не лишай человека или животное свободы, величайшего блага на земле. Не мешай никому греться на солнце, когда ему холодно, и прохлаждаться в тени, когда ему жарко.

Существует два сорта бездельников: одних всякая работа приводит в бешенство, другие от нее только скулят.

Счастлив тот, кто в черные дни сохранит чистоту сердца.

 

Христо Ботев

Верую в единую общую силу рода человеческого на земном шаре творить добро и в единый коммунистический общественный порядок – спаситель всех народов от вековых страданий и мук через братский труд, свободу и равенство.

И в светлый животворящий дух разума, укрепляющий сердца и души всех людей для успеха и торжества коммунизма через революцию.

И в единое и неделимое отечество всех людей и общее владение всем имуществом.

Исповедую единый светлый коммунизм – исцелитель всех недугов общества.

Чаю пробуждения народов и будущего коммунистического строя во всем мире.

 

Мэтью Арнольд

Великое дело иметь собственные суждения, но в конечном счете важно, какие это суждения.

Власть философа над миром – не в метафизических умозаключениях, а в том высшем смысле, благодаря которому он эти умозаключения вывел…

Гениальность зависит главным образом от энергии.

Для меня критика – это беспристрастная попытка познать и передать все лучшее, что есть в мире фактов и мыслей.

Для поэзии идея – это все… Поэзия вкладывает чувство в идею…

Для создания литературного шедевра одного таланта мало. Талант должен угадать время. Талант и время нерасторжимы…

Если я во что и верю, так только в культуру. Культура, если вдуматься, основывается вовсе не на любопытстве, а на любви к совершенству; культура – это познание совершенства. Люди культуры – истинные апостолы равенства.

Истина застывает на губах умирающих.

Критик окажет пользу человеку практическому лишь в том случае, если не станет потворствовать его вкусам, его взглядам на мир.

Критические способности ниже творческих… выражение творческой мощи, свободной творческой энергии – высшая функция человека.

Культура – это стремление к благозвучию и свету, главное же – к тому, чтобы и благозвучие, и свет преобладали.

Культура – это стремление к совершенству посредством познания того, что более всего нас заботит, того, о чем думают и говорят…

Мне за тридцать, и я уже обледенел на треть.

Мы забываем по необходимости, а не по желанию.

На бескрайних просторах океана клеветы, зовущегося «историей», одна волна, даже большая, особого значения не имеет.

На умение вести себя мы тратим три четверти нашей жизни…

Наша религия – религия неравенства.

Неравенство естественным образом приводит к материализации высшего класса, опошлению среднего и озверению низшего.

По-настоящему нация велика не тогда, когда она состоит из большого числа думающих, свободных и энергичных людей, а когда мысль, свобода и энергия подчинены идеалу более высокому, чем у среднего члена общества.

Провинциальный тон всегда резок, он апеллирует не к духу и интеллекту, а к крови и чувствам… предпочитает не уговаривать, а отчитывать.

С женщинами спорят сердцем, не умом.

С идеями носиться опасно, следует держать их от себя на почтительном расстоянии.

Человека всегда будут привлекать идеи самые несоразмерные.

Человечество, в массе своей, никогда не будет стремиться увидеть вещи такими, какие они есть…

Что может быть хуже для прирожденного поэта, чем родиться в век разума!

 

Джордж Ноэл Гордон Байрон

Благодатны дни юности. Старость любит возвращаться к ним сквозь туман времени. Старец вспоминает в юности о солнечных часах утра.

В колчане дьявола нет лучшей стрелы для сердца, чем мягкий голос.

В одиночестве человек часто чувствует себя менее одиноким.

Высушить одну слезу – больше доблести, чем пролить целое море крови.

Где любят нас – лишь там очаг родимый.

Горе – учитель мудрых.

Дружба – это любовь без крыльев.

Если бы Лаура была женой Петрарки, разве он писал бы ей сонеты всю свою жизнь?

Если уж заблуждаться, пусть это будет по велению сердца.

И насекомых рой кусает, защищая свои права на жизнь.

Из всех тропинок, ведущих к сердцу женщины, жалость – самая короткая.

Искренна скорбь того, кто плачет втайне.

Кто больше знает, тот больше страдает. Не есть ли древо науки – древо жизни?

Любовь тщеславна и самолюбива от начала и до конца.

Мы живем, потому что Надежда обращается к Памяти, и обе нам лгут.

Нельзя вблизи сидящих на престоле

Стоять певцу.

Ночь придает блеск звездам и женщинам.

Поцелуй между женщинами означает только, что им в эту минуту больше нечего делать.

Правда, что в пятьдесят лет редко можно рассчитывать на взаимность в любви, но не менее верно, что в этом возрасте ее можно иметь очень много за пятьдесят золотых.

Разве бывает надежда без примеси страха?

Раны от любви если не всегда убивают, то никогда не заживают.

Слезу страданья осушить с любовью

Славнее, чем весь мир забрызгать кровью.

Слезы женские трогают, у мужчин они бывают настоящим растопленным свинцом; потому что для женщины слезы бывают облегчением, для нас же пыткою.

Тот, кто не любит свою страну, ничего любить не может.

Любовь – глубокой нежности полна,

В соблазнах, в горестях закалена.

Крепка в разлуке, вдалеке горда,

Все та же – чудо – долгие года.

Читать старые письма приятно уже потому, что на них не нужно отвечать.

 

Чарльз Бакстон

Молчание иногда означает самую строгую критику.

 

Сэмюэл Батлер

Англичане путешествуют не для того, чтобы увидеть чужие края, а чтобы увидеть солнце.

Апология дьявола: следует помнить, что в этом деле выслушана только одна сторона, Господь написал все книги обоих Заветов.

Библия, возможно, говорит правду, но нельзя сказать, что это вся правда и ничего, кроме правды.

Бог был доволен своей работой, вот что ужасно.

Бог есть любовь. Но какая же своенравная дьяволица эта любовь!

Бог и дьявол добились впечатляющих результатов благодаря специализации и разделению труда.

Бог не может изменить прошлое, но историки могут. И, должно быть, как раз потому, что иногда они оказывают эту услугу, Бог терпит их существование.

В жизни есть два основных правила, одно общее, другое частное. Первое из них гласит: рано или поздно каждый получит то, чего хочет, если только постарается. Таково общее правило. Частное правило гласит, что каждый отдельный человек в большей или меньшей степени есть исключение из общего правила.

Верой мало что сделаешь, но без веры не сделаешь ничего.

Влюбленная пара все равно что восход или заход солнца: явление повседневное, но редко наблюдаемое.

Вот уж кому не следовало бы иметь детей, так это родителям.

Все философии в конечном счете абсурдны, но некоторые абсурднее, чем другие.

Всякий прогресс основан на врожденной потребности всякого организма жить не по средствам.

Говорят, что деньги – корень всякого зла. То же самое можно сказать о безденежье.

Дефиниция – это ограждение неприрученной идеи стеной из слов.

Для себя каждый бессмертен; он, возможно, и знает, что должен умереть, но никогда не будет знать, что он мертв.

Дураки выдумывают моду, а умные вынуждены ей следовать.

Если вы сообщили кому-то, что оставляете ему наследство, то, как честный человек, вы должны немедленно умереть.

Жизнь – это соло на скрипке перед публикой, только играть учишься во время выступления.

Жизнь есть искусство извлекать утешительные следствия из неутешительных предпосылок.

Жить все равно что любить: все разумные доводы – против, и все здоровые инстинкты – за.

Идя вслед за разумом достаточно далеко, вы непременно придете к следствиям, которые противоречат разуму.

Изобретение – мать нужды.

Иисусе, я люблю тебя, несмотря на все твои ошибки!

Каждый дурак может говорить правду, но нужно кое-что иметь в голове, чтобы толково солгать.

Как кто-то сказал мне однажды, разбойники требуют кошелек или жизнь, а женщины требуют и то, и другое.

Краткость очень хороша в том случае, если нас понимают – или если нас не понимают.

Курица – всего лишь средство, при помощи которого яйцо производит на свет другое яйцо.

Лгать – значит признавать превосходство того, кому вы лжете.

Лучше любить и быть разлюбленным, чем никогда не быть разлюбленным.

Лучший оратор тот, кто способен сказать как можно меньше при помощи наибольшего количества слов.

Люди, как правило, одинаково ужасаются, слыша сомнения в истинности христианства и видя, как кто-то действительно следует его заповедям.

Наш мир словно Ноев ковчег: горстка людей и уйма скотов.

Не верую, Господи! Помоги моему неверию!

Несомненно только одно: что нет ничего несомненного, поэтому можно сомневаться и в том, что нет ничего несомненного.

Общественность покупает свои мнения так же, как покупают мясо и молоко: ведь это дешевле, чем держать собственную корову. Беда лишь в том, что это молоко состоит в основном из воды.

Он родился глупцом и удачно развил свои врожденные способности.

Питер остался в добрых отношениях с Богом, несмотря на то, что Бог исцелил его тещу.

Поразительно, сколько на свете людей, которые ничего не знают. А остальные – безумцы, которые думают, что знают все.

Прививка есть медицинское таинство – аналог крещения.

Самая старая книга – животрепещущая новинка для того, кто еще не читал ее.

Самое большое удовольствие для владельца собаки – то, что при ней можно дурачиться, и она вас не только не выбранит, но с радостью присоединится к вам.

Со стороны Господа Бога было очень разумно поженить Томаса Карлейля с миссис Карлейль: тем самым несчастными стали двое людей, а не четверо.

Совесть исключительно хорошо воспитана и вскоре перестает обращаться к тем, кто не желает ее слушать.

Человек – единственное животное, способное оставаться в дружеских отношениях со своими жертвами, которых он намеревается съесть, вплоть до того времени, как они будут съедены.

Чтобы существовать, необходимо быть в большей или меньшей степени религиозным.

Я держу свои книги в Британском музее.

Я совершенно спокойно переношу ложь. Меня раздражают только неточности.

Написать картину может последний дурак, а вот продать ее только умный сумеет.

Лучший лжец тот, кто способен растянуть минимальное количество лжи на максимально долгое время.

Перемены – это неизменность в меняющихся обстоятельствах.

Искусству можно научиться лишь у тех, кто зарабатывает им себе на жизнь.

Лишения – это неуклюжая попытка добиться того же, что гораздо проще достигается благосостоянием.

Искусство – как природа. Если вы не пустите его в дверь, оно войдет в окно.

Все народы питают тайную симпатию к своей нечистой силе.

Жить – то же, что любить: разум против, здоровый инстинкт – за.

В конечном счете, удовольствие – советчик более надежный, чем правота или чувство долга.

Наша непосредственность – лишь следствие незнания Божьего промысла.

Жизнь – это усталость, растущая с каждым шагом.

Величайший лжец – лжец бессознательный.

История искусства – это история возрождений.

Любое человеческое творение, будь то литература, музыка или живопись, – это всегда автопортрет.

Что такое вера, как не пари или чисто умозрительная гипотеза? Следовало бы сказать: «Держу пари, что Спаситель существует».

Справедливость – это когда мне позволено делать все что угодно.

Несправедливость – это то, что мешает мне жить по своему усмотрению.

Единственное по-настоящему серьезное убеждение заключается в том, что в мире нет ничего, что следовало бы принимать всерьез.

Доводы на большинство из нас действуют плохо. Притязания – куда лучше.

Иметь свое собственное мнение можно лишь в том случае, если знаешь, как его опровергнуть.

Истинная жизнь человека – та, о которой он даже не подозревает.

Наша ошибка часто заключается не в содеянном, а в сожалении о содеянном…

Все мы выкидыши… одни через три месяца после зачатия, другие – через сто лет после появления на свет.

Особое искусство – знать, на что не следует обращать внимания. Чем дольше длится беседа, тем такое искусство более необходимо.

Учиться лгать следует, как и всему остальному, с малого.

Все то, что мы делаем совершенно бессознательно, это именно то, без чего бы мы моментально умерли.

Я ненавижу тех, кто ненавидит Бога, но мне кажется, что Бог недостаточно ненавидит тех, кто ненавидит меня.

Бог не так плох, как его малюют, но и не так хорош.

Природа – как фокусник: за ней нужен глаз да глаз.

Коммерция должна быть такой же, как религия и наука: не испытывать ни любви, ни ненависти.

В основе искусства и литературы, как и в основе войны, лежат деньги.

Отвага в лучшем случае опрометчива.

Я забочусь об истине не ради истины, а ради себя.

То, что для одного комар, для другого – верблюд.

Выдумка – нередко мать необходимости.

Жизнь – это материя, в которой мы запутаемся, если будем рассуждать о ней слишком много или слишком мало.

Откровенно говоря, я не вижу особого смысла превозносить смиренных и кротких. Когда их превозносят, они перестают быть смиренными и кроткими.

Всякая коммерция – это попытка предвидеть будущее.

Вера, как и все в природе, идет по пути наименьшего сопротивления.

Один шаг не только от великого до смешного, но и от смешного до великого.

Пока есть болезнь, будет не только страх, но и надежда.

Чтобы создать великий труд, человек должен быть не только очень прилежен, но и очень ленив.

Логика и постоянство – предмет наслаждения богов и низших животных.

Все следует принимать всерьез.

Ничего не следует принимать всерьез.

Умереть – значит перестать умирать.

Так много я пишу о себе только потому, что это предмет, о котором я лучше всего осведомлен.

 

Джордж Бентам

Вопрос не в том, одарены ли животные разумом, могут ли они говорить, а в том – могут ли они страдать.

 

Иеремия Бентам

Война – это несчастье в увеличенном масштабе.

Невозможно, и никогда не может быть возможно ни для одного живого существа, последовательно придерживаться принципа аскетизма. Пусть хоть одна десятая часть обитателей Земли последовательно его выполняет, и за день они превратят ее в ад.

Природа подчинила человечество двум верховным властителям – страданию и удовольствию. Только они указывают, что мы должны делать, и определяют, что мы будем делать. Критерий справедливого и несправедливого, с одной стороны, цепь причин и следствий – с другой, прикреплены к их престолу. Они управляют нами во всем, что мы делаем, что мы говорим и что мы думаем: всякое усилие, которое мы можем сделать с тем, чтобы отвергнуть это подчинение, послужит лишь тому, чтобы доказать и подтвердить его. На словах человек может отрицать их могущество, но на деле он всегда останется подчинен им.

Сознание долга, привязывающее человека к его обязательствам, есть не что иное, как сознание высшего интереса, который одерживает в нем верх над интересами низшего порядка.

То, что хорошо в политике, не может быть дурно в морали.

Человек увеличивает свое счастье в той мере, в какой он доставляет его другим.

Правоведы – единственная категория людей, которым незнание законов ничем не грозит.

 

Джон Стюарт Блэкки

Доблесть – нравственное мужество.

 

Генри Томас Бокль

Величайший враг знания – не заблуждение, а косность. Нам нужна только свободная критика, и тогда мы можем быть уверены, что все придет в порядок, сколько бы ошибок мы ни делали. Одно заблуждение борется с другим, каждое разрушает своего противника, и из борьбы рождается истина. В этом – история развития человеческого духа, и с этой точки зрения творцы новых путей и основатели новых ересей являются благодетелями человеческого рода. Были ли они правы или нет – это самая неважная сторона вопроса. Они действуют на дух, как возбуждающее; они приводят его силы в деятельность; они побуждают нас к новым исследованиям; старые вещи они освещают с новых сторон; они нарушают всеобщую косность и, может быть, грубо, но зато с пользой, борются с любовью к рутине.

Встарь богатейшими странами были те, природа которых была наиболее обильна; ныне богатейшие страны – те, в которых человек наиболее деятелен.

Единственное лекарство против суеверия – это знание, ничто другое не может вывести этого чумного пятна из человеческого ума.

Законодатель должен стремиться не к истине, а к целесообразности.

Знание – не инертный, пассивный посетитель, приходящий к нам, хотим мы этого или нет; его нужно искать, прежде чем оно будет нашим; оно – результат большой работы и потому – большой жертвы.

Истинное знание состоит не в знакомстве с фактами, которые делают человека лишь педантом, а в использовании фактов, которое делает его философом.

Кто пресмыкается перед высшими, сам топчет тех, кто ниже его.

Мы часто встречаем людей, ученость которых служит орудием их невежеству, – людей, которые чем больше читают, тем меньше знают.

Наиболее тонкий наблюдатель и наиболее глубокий мыслитель всегда – самые снисходительные судьи; лишь одинокий мизантроп, терзаемый воображаемыми страданиями, склонен обесценивать хорошие особенности человека и преувеличивать дурные.

Никто не может уйти от впечатлений окружающего; и то, что называют новой философией или новой религией, это обыкновенно не столько создание новых идей, сколько новое направление, которое дают идеям, уже обычным среди современных мыслителей.

Философия каждой специальности основана на связи последней с другими специальностями, в точках соприкосновения которых ее и нужно искать.

 

Роберт Браунинг

Долг человека – трудиться и, по мере сил, превращать землю в небеса.

Измеряйте высоту вашего ума по величине отбрасываемой им тени.

Предел возможностей человека должен быть превзойден, иначе для чего нужны небеса?

Ты хочешь, чтобы твои песни не умерли? Пой о сердце человека.

Уничтожьте любовь – и наша земля превратится в могилу.

 

Эдвард Джордж Булвер-Литтон

В шестьдесят лет человек начинает осознавать ценность домашнего очага.

Для умного человека благодарность не является тягостным чувством.

Доброе сердце прекраснее, чем все разумы мира, вместе взятые.

Дружба – вино существования, любовь – хорошая чарка водки.

Если прекрасное лицо – это рекомендательное письмо, то прекрасное сердце – это верительная грамота.

Из научных произведений читайте предпочтительно самые новые, из литературных – наиболее старые. Классическая литература не перестает быть новой.

Кто ценит мелочи во имя их самих, тот пустой человек, кто оценивает их ради выводов, которые из них можно сделать, или ради пользы, которую можно получить, тот – философ.

Лишить сердце желаний – все равно, что лишить землю атмосферы.

Наука – океан, открытый как для ладьи, так и для фрегата. Один перевозит по нему слитки золота, другой удит в нем сельдей.

Не так трудно умереть за друга, как найти друга, который стоил бы того, чтоб умереть за него.

Но зачем меняться процессам природы? Может существовать более глубокая философия, какая нам и не снилась, – философия, которая раскрывает тайны природы, но не меняет ее хода проникновением в нее.

Угрызения совести – это эхо утраченной добродетели.

Что прошло – то прошло. Будущее же принадлежит тем, кто достаточно добродетелен, чтобы раскаиваться, и тем, у кого достаточно сил, чтобы загладить свою вину.

 

Уолтер Бэджот

В любой стране самая крайняя партия больше всего недовольна партией, которая к ней ближе всего, но не столь радикальна.

Королева обязана подписать свой собственный смертный приговор, если он будет предложен ей обеими палатами парламента.

Можно сколько угодно говорить о тирании Нерона и Тиберия, однако настоящая тирания – это тирания вашего ближнего.

Нации соприкасаются своими вершинами.

Парламент – всего лишь большое собрание более или менее ленивых людей.

Писатели, как и зубы, бывают передними и коренными.

Самая большая ошибка – пытаться быть приятнее, чем ты есть.

Хорошо не иметь пороков, но плохо не иметь искушений.

Часто говорят, что воображение правит людьми. Но вернее было бы сказать, что людьми правит недостаток воображения.

Самое высшее наслаждение – сделать то, чего, по мнению других, вы не можете сделать.

 

Уильям Вордсворт (Уордсуорт)

Добродетели, утешающие, целящие и дарующие блаженство, стелются в ногах у человека, как цветы.

Лучшая часть жизни праведного человека – это его небольшие, безымянные и всеми позабытые поступки, вызванные любовью и добротой.

Мудрость многократно ближе к нам, когда мы склоняемся в смирении, чем когда парим в облаках.

 

Томас Генри Гексли (Хаксли)

Каждое из наших самых прочных убеждений может быть опрокинуто или, во всяком случае, изменено дальнейшими успехами знания.

Я слишком большой скептик, чтобы отрицать возможность чего бы то ни было.

Всякая истина рождается как ересь и умирает как предрассудок.

Вечная трагедия науки: уродливые факты убивают красивые гипотезы.

 

Джон Фредерик Уильям Гершель

Книги открывают перед человеком неведомые миры.

 

Уильям Юарт Гладстон

Алкоголизм делает больше опустошения, чем три исторических бича вместе взятые: голод, чума и война.

Распорядиться своим имуществом достойно нужно еще при жизни.

Человек живет на земле не только ради своего собственного счастья. Он должен понять великий закон человечности.

Человек, оставляющий деньги своим наследникам, не проявляет никакого милосердия: у него просто нет другого выхода.

Главный принцип моей внешней политики – хорошее правление внутри страны.

 

Уильям Годвин

Самое важное свойство для физического здоровья представляет бодрость духа. Упадок духа сродни смерти.

 

Уильям Грове

Истинная наука не знает ни симпатий, ни антипатий: единственная цель ее – истина.

 

Уильям Гэзлитт

Без помощи предубеждений и обычаев я бы заблудился даже в собственной комнате.

Говоря правду женщинам, которые в самом деле красивы, мы учимся льстить остальным.

Даже если мир ни на что другое не годен, это все же прекрасный предмет для рассуждений.

Дефо говорит, что в его время нашлась бы сотня тысяч отважных англичан, готовых не на жизнь, а на смерть сражаться против папизма, не зная даже, что такое папизм – человек или лошадь.

Друга я больше всего люблю за его недостатки, о которых можно поговорить.

Едва ли нужно обязательно быть поэтом, чтобы быть критиком; но, чтобы быть хорошим критиком, нужно не быть плохим поэтом.

Единственный грех, который не может быть отпущен, – это лицемерие. Раскаяние лицемера само по себе лицемерие.

Если бы человек больше думал, он меньше бы действовал.

Есть люди, которые дают обещания ради удовольствия нарушить их.

Занятие критиков – следить за поэтом, но следить за критиками – не занятие для поэта.

Искусство доставлять удовольствие состоит в том, чтобы самому быть довольным.

Лишь те заслуживают памятника, кто в нем не нуждается.

Любовь к славе обычно лишь другое название для любви к превосходству; или же это стремление к высшему превосходству, утвержденному наивысшим авторитетом – авторитетом времени.

Малейшая боль в мизинце тревожит нас больше, чем убийство миллионов наших ближних.

Мы всегда готовы рассказать одну и ту же историю дважды – но не услышать ее дважды.

Мы говорили бы мало, если бы не говорили о себе.

Нам мало быть правыми; нам нужно еще доказать, что другие совершенно не правы.

Нет человека без недостатков – и слава богу, потому что такой человек не имел бы друзей.

Ни один юноша не верит в то, что когда-нибудь он умрет.

Никто не лицемер в своих снах.

Обсуждение слабостей и причуд наших общих друзей – великое удовольствие и цемент дружбы.

Общественное мнение – страшный трус: оно боится само себя.

Остроумие – соль разговора, но отнюдь не его пища.

Позволь человеку восхищаться собой, и непременно найдется множество простаков, которые будут восхищаться им.

Прозвище – наиболее трудноопровергаемый аргумент.

Разделение труда существует даже в пороке. Одни лишь размышляют о нем, другие применяют на практике.

С той высоты, с которой смотрит на мир величие, все люди кажутся равными.

Самые прочные монументы, несомненно, те, что сооружены из бумаги.

Свой новый дом на первый год отдай врагу, на второй – другу, а на третий въезжай в него сам.

То, что уже не вызывает споров, не вызывает и интереса.

Только невежество творит страшилищ и монстров; наши знакомые всегда самые обычные люди.

Тот, кто ведет войну со всеми, едва ли в мире с самим собой.

Тот, кто приходит к мысли о собственном величии, имеет очень невысокое понятие о величии.

Умные люди – это орудия, которыми делают свою работу дурные люди.

Я бы с удовольствием провел всю свою жизнь в заграничных путешествиях, если бы мог прикупить еще одну жизнь, чтобы провести ее дома.

Я люблю время от времени навещать друзей, просто чтобы взглянуть на свою библиотеку.

Благоденствие – это великий учитель, но несчастье – учитель величайший. Богатство изнеживает разум; лишения укрепляют его.

В зависти, среди прочего, заложена и любовь к справедливости.

В хороших делах мы раскаиваемся ничуть не реже, чем в дурных.

Ведущий войну с другими не заключил мира с самим собой.

Всем нам свойственно низкопоклонство.

Удочка – это палка с крючком на одном конце и дураком на другом.

Если бы человечество стремилось к справедливости, оно бы давно ее добилось.

Если хочешь доставить удовольствие, научись его получать.

Если человек в состоянии существовать без пугала, значит, он по-настоящему благовоспитан и умен.

Женщина хорошеет на глазах, глядя на себя в зеркало.

Здоровый желудок не принимает дурную пищу, здоровый ум – дурные взгляды.

Излюбленная мысль – богатство на всю жизнь.

Истинное остроумие свойственно простым людям, а не образованным.

Любовь к свободе – это любовь к людям; любовь к власти – это себялюбие.

Мир хорош хотя бы тем, что он – отличная тема для размышлений.

Мода – это аристократизм, убегающий от пошлости и боящийся, что его догонят.

Молчание – особое искусство беседы.

Мы обладаем в душе ровно столькими достоинствами, сколько можем видеть в других людях.

Наше самолюбие протиснется в любую щель.

Нельзя считать идею пошлой только потому, что она общепринята.

Нет более ничтожного, глупого, презренного, жалкого, себялюбивого, злопамятного, завистливого и неблагодарного животного, чем Толпа.

Ни один по-настоящему великий человек никогда не считал себя великим.

Перестав быть спорной, мысль перестает быть интересной.

Никогда не жалейте людей, с которыми поступили дурно. Они лишь ждут удобного случая так же дурно поступить с вами.

Откровенная неприязнь всегда подозрительна и выдает тайное родство душ.

Предрассудок – дитя невежества.

Разум! Когда же кончится столь долгое несовершеннолетие твое!

Самые лицемерные люди чаще других остаются в дураках.

Слова – это то единственное, что остается на века.

Счастье – по крайней мере однажды – стучится в каждую дверь.

Стремление к власти так же присуще человеку, как и преклонение перед властью над собой. Первое свойство делает из нас тиранов, второе – рабов.

Те, кто громче всего жалуются на несправедливое обращение, первыми же его провоцируют…

Те, кто любит бороться за правое дело, правдой, как правило, не злоупотребляет.

Толпа, ведомая вождем, его же и ненавидит.

Тот, кто боится нажить врагов, никогда не заведет истинных друзей.

Человек – единственное животное на свете, способное смеяться и рыдать, ибо из всех живых существ только человеку дано видеть разницу между тем, что есть, и тем, что могло бы быть.

Чем больше человек пишет, тем больше он может написать.

Я всегда боюсь дурака. Никогда нельзя поручиться, что он вдобавок не плут.

 

Чарльз Дарвин

Внушения совести в связи с раскаянием и чувством долга являются важнейшим различием между человеком и животным.

Высочайшая возможная стадия нравственной культуры – когда мы понимаем, что способны контролировать свои мысли.

Если вспомнить, как свирепо нападали на меня представители церкви, кажется забавным, что когда-то я и сам имел намерение стать священником.

Невежество всегда обладает большею уверенностью, чем знание, и только невежды могут с уверенностью утверждать, что науки никогда не будут в состоянии решить ту или иную проблему.

…Нет ничего более невыносимого, чем безделье.

Никогда не вступай в дружбу с человеком, которого ты не можешь уважать.

Разговоры о славе, чести, удовольствии и богатстве грязны по сравнению с любовью.

Самую сильную черту отличия человека от животных составляет нравственное чувство, или совесть. И господство его выражается в коротком, но могучем и крайне выразительном слове «должен».

Способность краснеть – самое характерное и самое человеческое из всех человеческих свойств.

Человек, решивший растратить хотя бы один час своего времени, еще не дорос до того, чтобы понимать всю ценность жизни.

 

Дуглас Уильям Джерролд

Любовь подобна кори: чем позже приходит, тем опаснее.

Море? Я люблю его до безумия, сидя на пляже.

 

Бенджамин Дизраэли (лорд Биконсфилд)

Величайшее добро, какое ты можешь сделать для другого, это не просто поделиться с ним своими богатствами, но и открыть для него его собственные богатства.

Все мы рождаемся для любви, это принцип существования и единственная цель его.

Вся жизнь – скачка. Иной истины нет.

Две нации, между которыми нет ни связи, ни сочувствия; которые так же не знают привычек, мыслей и чувств друг друга, как обитатели разных планет; которые по-разному воспитывают детей, питаются разной пищей, учат разным манерам; которые живут по разным законам… Богатые и бедные.

Действия не всегда приносят счастье; но не бывает счастья без действия.

Если бы не Церковь, никто бы не знал про евреев.

Если помнить выгодно, никто забыт не будет.

Есть три разновидности лжи: ложь, гнусная ложь и статистика.

Когда мне хочется прочесть книгу, я ее пишу.

Колонии не перестают быть колониями из-за того, что они обрели независимость.

Лесть любят все.

Мелкие дела порождают и мелких людей.

Мелочи действуют на мелких людей.

Многим кажется, что наше потомство – это вьючное животное, которое готово взвалить на себя любой груз.

Молодость – заблуждение, зрелый возраст – борьба, старость – сожаление.

Надо обладать железными нервами, чтобы быть приветливым каждый день с одним и тем же человеком.

Нет лучшего учителя, чем несчастье.

Никогда не жалуйтесь и никому ничего не объясняйте.

Ничего не делать и побольше «урвать» – таков наш идеал от мальчишки до государственного мужа.

Прецедент увековечивает принцип.

Разнообразие – мать наслаждения.

Самое большое несчастье, которое постигло человека, это изобретение печатного станка.

Свободная торговля – не принцип, а средство для достижения цели.

Справедливость – истина в действии.

Темнее всего в предрассветный час.

Тот, на чьей стороне большинство, всегда находчив и умен.

Человек по-настоящему велик лишь тогда, когда им руководят страсти.

Я никогда не отрицаю, я никогда не противоречу, я иногда забываю.

 

Чарльз Диккенс

В этом мире пользу приносит каждый, кто облегчает бремя другого человека.

…Если вы хотите вознаградить честность, если хотите поощрять добро, подталкивать нерадивых, искоренять зло или исправлять недостатки, просвещение – широкое всестороннее просвещение – вот единое на потребу, вот единственная достойная задача.

Живой человек, лишенный разума, – страшнее, чем мертвец.

Из всех изобретений и открытий в науке и искусствах, из всех великих последствий удивительного развития техники на первом месте стоит книгопечатание…

…Литература… обязана быть верной народу, обязана страстно и ревностно ратовать за его прогресс, благоденствие и счастье.

Ложь откровенная или уклончивая, высказанная или нет, всегда остается ложью.

Любовь – интереснейшая и самая простительная из всех человеческих слабостей.

Нам дана жизнь с непременным условием храбро защищать ее до последней минуты.

Не всегда высоко то, что занимает высокое положение, и не всегда низко то, что занимает положение низкое.

Нет еще на свете такого холма, вершины которого настойчивость в конце концов не достигнет.

Правда всегда отважна.

Трудолюбие – душа всякого дела и залог благосостояния.

Человек должен уважать свое призвание, каким бы оно ни было, и поддерживать достоинство этого призвания, и требовать от других уважения к нему, если оно того достойно.

Человек не может по-настоящему усовершенствоваться, если не помогает усовершенствоваться другим.

…Чересчур хорошая жизнь часто портит характер, так же как чересчур обильная еда портит желудок, и в этих случаях как тело, так и душу с успехом исцеляют лекарства не только неприятные, но даже противные на вкус.

Первое правило бизнеса – поступай с другим так, как он хотел бы поступить с тобой.

 

Джордж Каннинг

Время и случай ничего не могут сделать для тех, кто ничего не делает для себя самого.

Ненадежнее фактов разве что цифры.

 

Томас Карлейль

Благословен тот, кто нашел свое дело в жизни; большего нам не дано.

Благочестие и кислая мина – вещи разные.

Богатство света состоит именно в оригинальных людях. Благодаря им и их произведениям свет именно свет, а не пустыня. Воспоминание о людях и история их жизни – сумма его силы, его священная собственность на вечные времена, поддерживающая его и насколько возможно помогающая ему проталкиваться вперед сквозь неизведанную еще глубину.

Все обездоленные должны уяснить себе только одно: быть обездоленным глупо.

[…] Всюду, постоянно должен человек «расплачиваться ценой жизни», он должен, как солдат, исполнять свое дело за счет своей жизни. […]

Всякий труд благороден, и благороден один лишь труд.

Всякое величие бессознательно – в противном случае оно стоит малого или не стоит ничего.

Гениальность – это прежде всего выдающаяся способность быть за все в ответе.

Гении – наши настоящие люди, наши великие люди, вожди тупоумной толпы, следующей за ними, точно повинуясь велениям судьбы. […] Они обладали редкой способностью не только «догадываться» и «думать», но знать и верить. По натуре они склонны были жить, не полагаясь на слухи, а основываясь на определенных воззрениях. В то время как другие, ослепленные одной наружной стороной вещей, бесцельно носились по великой ярмарке жизни, они рассматривали сущность вещей и шли вперед как люди, имеющие перед глазами путеводную звезду и ступающие по надежным тропам.

[…] Сколько есть в народе людей, которые вообще могут видеть незримую справедливость неба и знают, что она всесильна на земле, – столько людей стоит между народом и его падением. Столько, и не больше. Всемогущая небесная сила посылает нам все новых и новых людей, имеющих сердце из плоти, не из камня, а тяжелое несчастье, и так уже довольно тяжелое, окажется учителем людей! […]

Главный орган человеческого тела, незыблемая основа, на которой держится душа, – это кошелек.

Глупость и хорошее пищеварение – незаменимые качества для борьбы с лишениями.

Двое – трое – это уже Общество. Один станет Богом, другой – дьяволом, один будет вещать с кафедры, другой – болтаться под перекладиной.

Если человек знает меру, он знает все.

Если вы желаете удержать человека от какого-нибудь поступка, заставьте его разговориться на эту тему: чем больше люди говорят, тем меньше у них склонности делать.

Если сами мы холопы, то для нас не может быть героев.

Если бы Иисус Христос явился сегодня, никто бы не стал его распинать. Его бы пригласили к обеду, выслушали и от души посмеялись.

Жизнь – короткое, очень короткое время между двумя вечностями…

Здоровый человек – самое драгоценное произведение природы.

Здоровье – великое дело как для того, кто им пользуется, так и для других.

Жизнь великого человека не веселый танец, а битва и поход, борьба с властелинами и целыми царствами.

Из всех проявлений человеческого творчества самое удивительное и достойное внимания – это книги. В книгах живут думы прошедших времен; внятно и отчетливо раздаются голоса людей, прах которых давно разлетелся, как сон. Все, что человечество совершило, передумало, все, чего оно достигло, – все это сохранилось, как бы волшебством, на страницах книг.

Я не верю в коллективную мудрость невежественных индивидов.

Искреннюю радость доставляет человеку возможность восхищаться кем-нибудь; ничто так не возвышает его – хотя бы на короткое время – над всеми мелочными условиями, как искреннее восхищение.

Золотой дождь размывает все границы.

Заблуждения мудреца положительно более поучительны, чем истины глупца, ибо мудрый парит в возвышенных областях, откуда все далеко видно, глупый же топчется по низменным проторенным дорогам.

Идеал в тебе самом. Препятствия к достижению его – в тебе же. Твое положение есть тот материал, из которого ты должен осуществить этот идеал.

Из всех прав самое неопровержимое – это право умного (силой ли, уговорами ли) вести за собой дурака.

Три главные составные части современной цивилизации: Порох, Печать и Протестантизм.

Хорошо написанная жизнь – почти такая же редкость, как хорошо прожитая.

Как бы часто нам ни внушали, что более близкое и подробное ознакомление с людьми и вещами уменьшит наше восхищение или что только темное и наполовину незнакомое может казаться возвышенным, мы все-таки не должны этому безусловно верить. И здесь, как и во многом другом, не знание, а лишь малое знание заставляет гордиться, и на место восхищения узнанным предметом ставит восхищение самим узнавшим. […]

Во Франции долго царил деспотизм, ограничиваемый эпиграммами.

Жизнь – это слабый отблеск времени между двумя вечностями.

При каждом споре, в тот момент, когда мы начинаем сердиться, мы перестаем бороться за истину и вступаем в спор уже за самих себя.

Тот, кто ничего не совершил, ничего не знает.

История мира – это биография великих людей.

История – это квинтэссенция сплетни.

Любая реформа, кроме моральной, бесполезна.

Людям следует быть скромнее.

Метафизика – это попытка ума подняться над умом.

Можно обожать нечто, хотя бы оно было весьма незначительно; но невозможно обожать чистейшее, ноющее ничтожество.

Молчание глубоко, как Вечность; разговоры мелки, как Время.

Музыка своей мелодией доводит нас до самого края вечности и дает нам возможность в течение нескольких минут постичь ее величие.

На нашем лучезарном небосклоне всегда сыщется темное пятно – и это наша собственная тень.

Наличные – не единственная связь человека с человеком.

Насколько человек побеждает страх, настолько он – человек.

Настоящее – это суммарно взятое прошлое.

Наше предназначение не в том, чтобы пытаться ясно разглядеть то, что удалено от нас и скрыто в тумане, но в том, чтобы трудиться над тем, что у нас под рукой.

Не будьте рабом слов.

Нет более печального доказательства ничтожности человека, чем неверие в великих людей.

Нет между людьми закона более нравственного, чем закон власти и подчинения.

Никто не знает, как поступит Толпа, тем более – она сама.

Ничто так не научает, как сознание своей ошибки. Это одно из главных средств самовоспитания.

Новая точка зрения всегда оказывается в меньшинстве…

Опыт – самый лучший учитель, только плата за обучение слишком велика.

Первая обязанность человека – преодолеть страх. Пока у человека трясутся поджилки, его действия останутся рабскими.

Писатель – тот же священнослужитель.

Поклонение героям должно выразиться в том, что сами мы будем героически настроены.

Правильно во всех отношениях сказано: всякого человека судят по вере его. И по неверию.

Природа не терпит лжи.

Речь – удел человека; молчание – удел Бога; но и зверя, и смерти… А потому мы должны постигнуть оба искусства.

С помощью цифр доказать можно все что угодно.

Самая большая вина – не сознавать свою вину.

Самое неприятное чувство – это чувство собственного бессилия.

Самое страшное неверие – это неверие в себя.

Самый несчастный из людей тот, для кого в мире не оказалось работы.

Сентиментальные люди – самые бессмысленные из смертных…

Слепой может объехать весь мир и ничего не заметить.

Счастлив тот народ, чьи анналы отсутствуют в исторических книгам.

Тяготы способны перенести сотни людей, благополучие – лишь единицы.

Человек не должен жаловаться на времена; из этого ничего не выходит. Время дурное: ну что ж, на то и человек, чтобы улучшить его.

Человек не может быть неисправимо плохим, если он хотя бы раз от души смеялся.

Человек только и живет надеждой; надежда, по сути, его единственная собственность.

Экономика – наука зловещая…

Я думаю, что уважение к героям, в различные эпохи проявляющееся различным способом, является душой общественных отношений между людьми и что способ выражения этого уважения служит истинным масштабом нормальности или ненормальности господствующих на свете отношений.

Я и не претендую на постижение вселенной – она во много раз больше, чем я…

Величие великого человека обнаруживается в том, как он обращается с маленькими людьми.

Книга – чистейшая сущность человеческой души.

 

Джон Китс

В свой час своя поэзия в природе.

 

Чарлз Калеб Колтон

Библиофил не только помнит то, что другие считают нужным забыть, но к тому же забывает то, что другие считают нужным помнить.

Больше всего любят секреты те, кто не способен их сохранить.

В любой области науки профессора предпочитают свои собственные теории истине, потому что их теории – их личная собственность, а истина – всеобщее достояние.

В политике, как и в делах веры, у нас меньше сострадания для тех, кто наполовину разделяет наши убеждения, чем для тех, кто совершенно отвергает их.

Вот в чем разница между счастьем и мудростью: тот, кто считает себя самым счастливым, действительно самый счастливый; но тот, кто считает себя самым мудрым, скорее всего самый большой дурак.

Гений как золото: множество людей пишут о том и другом, не имея ни того ни другого.

Говорят, что деньги может делать каждый дурак; но не слишком умен тот, кто так думает.

Дружба часто заканчивается любовью, но любовь редко заканчивается дружбой.

Если вы крадете у современников, вас обругают за плагиат, а если у древних – похвалят за эрудицию.

Если вы хотите, чтобы вас знали незнакомые, живите в деревне; а если хотите, чтобы вас не знали знакомые, живите в городе.

Если хочешь нажить врагов, превзойди других; если хочешь приобрести друзей, позволь себя превзойти.

Как заметил сэр Ричард Стил, разница между католической и англиканской церковью состоит в том, что первая считает себя непогрешимой, а вторая – что она никогда не ошибается.

Логика – это комод, в котором хранится полезная утварь и очень много ненужной.

Любовь – это спаниель, которого больше радует наказание от хозяйской руки, чем ласки руки посторонней.

Люди будут спорить из-за религии, писать о ней книги, сражаться и умирать за нее, – но только не жить по ней.

Многие из тех, для кого день тянется слишком долго, сетуют, что жизнь чересчур коротка.

Многие наши несчастья было бы легче перенести, чем утешения наших друзей.

Мученики порока превосходят мучеников добродетели как своей стойкостью, так и числом.

Мученическая смерть доказывает, что человек не был мошенником, но не доказывает, что он не был глупцом.

Мы более склонны перенимать чужие пороки, чем добродетели: болезнь гораздо более заразна, чем здоровье.

Мы едем в Италию для того, чтобы увидеть Италию, но не для того, чтобы увидеть итальянцев.

На многих книгах ум читателя отдыхает, и причина этого очень проста: точно так же отдыхал ум писателя.

На одного человека, искренне сочувствующего нашим горестям, приходится тысяча тех, кто искренне завидует нашим успехам.

Некоторые читают, чтобы думать; таких очень мало. Другие читают, чтобы писать; таких много. А третьи читают, чтобы говорить; и их огромное большинство.

Подражание – лучшая похвала.

Скука породила больше игроков, чем корыстолюбие, больше пьяниц, чем жажда, и больше самоубийств, чем отчаяние.

Слава – это могильщик, который обращает мало внимания на живых, зато обряжает мертвых, устраивает их похороны и провожает в могилу.

Современники оценивают скорее человека, чем заслуги; но будущее будет смотреть на заслуги, а не на человека.

Счастье распределено более равномерно, чем это кажется некоторым.

Турки говорят: дьявол искушает всех, но ленивый человек искушает дьявола.

Человек – парадокс во плоти, связка противоречий.

Экзамены наполняют страхом любого, даже самого подготовленного, потому что на экзамене самый глупый может спросить больше, чем самый умный – ответить.

Алкоголь превращает человека в убийцу и вора.

Излишества в юности – вексель на старость, по которому приходится платить с процентами за тридцать лет.

Размышляйте неторопливо, но действуйте решительно, уступайте великодушно, а сопротивляйтесь твердо.

 

Сэмюэл Тейлор Кольридж

В политике то, что начинается страхом, кончается обычно безумием.

Всех известных мне женщин старше семидесяти можно разделить на три категории: 1) милые старушки; 2) старухи; 3) старые ведьмы.

Всякое деяние несовершенно. Даже сотворение мира вступает в противоречие с моим представлением о величии Господа.

Для большинства из нас опыт – это кормовые огни корабля, которые освещают лишь пройденный путь.

Карлик видит дальше великана только тогда, когда заберется к нему на плечи.

Критики – это обычно люди, которые были бы поэтами, историками, биографами и т. д. – если бы могли.

Кто начинает с того, что любит христианство больше, чем истину, кончит тем, что полюбит свою собственную секту или церковь больше, чем христианство, и наконец – самого себя больше, чем все остальное.

Лебеди поют перед смертью. Было бы неплохо, если бы некоторые люди умирали прежде, чем начнут петь.

Люди, в своем большинстве, нигде не чувствуют себя такими чужими, как у себя дома.

Мужчина, женившийся по любви, все равно что лягушка, прыгнувшая в колодец. Воды вдоволь, но обратно уже не выберешься.

Недостатки великих писателей – это обычно их достоинства, доведенные до крайней степени.

Неразделенная любовь часто становится причиной женоненавистничества, подобно тому как слишком сильная жажда становится, как думают некоторые, причиной водобоязни.

Проза – это слова в наилучшем порядке, а поэзия – наилучшие слова в наилучшем порядке.

Поэт на мгновенье сознательно отрекается от неверия; в этом сущность поэтической веры.

Самой счастливой супружеской парой, какую я могу представить себе, был бы союз глухого со слепой.

Сочинители изречений отчасти напоминают циклопа: у них тоже лишь один глаз, только этот глаз у них на затылке.

Хороший человек не бывает настолько хорош, а плохой – настолько плох, какими они считаются.

Через собственную тень не перепрыгнешь.

Я больше не верю в привидения: я видел их слишком много.

Плагиатор вечно боится быть обокраденным.

Если вы хотите хорошо смотреться рядом с мудрецом, произведите на него хорошее впечатление; а если хотите хорошо выглядеть рядом с глупцом, оставьте его с благоприятным впечатлением о нем самом.

Живопись – нечто среднее между мыслью и вещью.

Ни один великий поэт не может не быть одновременно и большим философом.

Тот, кто хвастается, что приобрел множество друзей, никогда не имел ни одного друга.

Прежде чем угаснет пламя греха и увянет скорбь, к нам явится смерть с дружеским участием; открытый бутон, обращенный к небесам, дарует небу свой цвет.

 

Томас де Куинси

Всякое действие лучше всего измеряется, объясняется и предупреждается реакцией на себя.

Горе не демонстрирует своих язв; унижение не пересчитывает обид.

Книги, говорят нам, должны наставлять и развлекать. Ничего подобного! Настоящая литература демонстрирует силу, ненастоящая – осведомленность.

Первенствует та литература, что апеллирует к простейшим чувствам, а не та, что копается в сложных мыслях.

Пренебрегайте пониманием, если оно противоречит всем остальным свойствам вашего интеллекта. Понимание, как таковое, каким бы полезным и необходимым оно ни было, является не только самой ничтожной, но и самой ненадежной способностью человеческого разума.

Публика – плохая гадалка.

Тот, кто говорит о быках, и во сне видит одних быков…

У всякого несовершенства есть свой идеал, свое совершенство.

Человек не вправе считать себя философом, если на его жизнь ни разу не покушались.

 

Джордж Генри Льюис

Сыщик с его таинственным убийством и химик, ищущий структуру нового соединения, употребляют довольно мало формальных и логических способов рассуждения; путем ряда интуиций, допущений, предположений они наталкиваются на истинное объяснение и удачно схватывают его, когда оно делается недосягаемым.

 

Чарльз Лэм

Богатство идет на пользу, ибо экономит время.

Будущее, будучи всем, воспринимается ничем; прошлое, будучи ничем, воспринимается всем!

В смешанной компании человеку малообразованному бояться нечего: все так стремятся блеснуть своими познаниями, что не обратят внимания на ваши.

Великий ум проявляется в поразительном равновесии всех способностей; безумие же – это несоразмерное напряжение или переизбыток каждой способности в отдельности.

Воображение – кобылка резвая. Одно плохо: перед ней слишком много дорог.

Все новости, за исключением цены на хлеб, бессмысленны и неуместны.

Все человечество, собственно, делится на две категории: одни берут в долг, другие дают.

Газеты всегда возбуждают любопытство – и никогда его не оправдывают.

Для взрослого человека доверчивость – слабость, для ребенка – сила.

Долго всматриваться в пустоту наш внутренний взор не способен.

Достаток в старости – продление молодости.

Если глупость отсутствует на лице – значит, она присутствует в уме, причем в троекратном размере.

Живопись слишком слаба, чтобы изобразить человека.

Знание, посредством которого меня хотели оскорбить, может, по случайности, пойти мне на пользу.

Истинный поэт грезит наяву, только не предмет мечтаний владеет им, а он – предметом мечтаний.

Контрабандист – это единственный честный вор, ведь крадет он только у государства.

Молитва перед едой – кощунство: негоже возносить похвалу Господу слюнявым ртом.

Наш интеллект любит полюбоваться на себя в зеркало.

Нет большего удовольствия в жизни, чем сначала сделать тайком доброе дело, а потом, «по чистой случайности», предать его гласности.

Ничто не озадачивает меня больше, чем время и пространство, и вместе с тем ничто не волнует меньше: ни о том, ни о другом я никогда не думаю.

Самые блестящие каламбуры – это те, которые наименее подвержены глубокому осмыслению.

Стихия любого человека, я глубоко убежден в этом, не труд, а созерцание.

Холодность – следствие не только трезвой убежденности в своей правоте, но и беспринципного безразличия к истине.

Хорошее без плохого не бывает – даже школьнику на каникулы дают задание.

Человек – существо азартное. Хорошего ему мало. Ему подавай самое лучшее.

Чем тяжелей болезнь, тем явственнее внутренний голос.

Что за наслаждение находиться в хорошей библиотеке. Смотреть на книги – и то уже счастье. Перед вами пир, достойный богов; вы сознаете, что можно принять в нем участие и наполнить до краев свою чашу.

Я ко всему могу относиться равнодушно. Равнодушно – но не одинаково.

Я прожил пятьдесят лет, но если вычесть из них те часы, что я жил для других, а не для себя, то окажется, что я еще в пеленках.

Я с уважением отношусь ко всякого рода отклонениям от здравого смысла: чем смехотворнее ошибки, которые совершает человек в вашем присутствии, тем больше вероятность того, что он не предаст, не перехитрит вас.

Будь проклято наше время; я буду писать для античности.

Для меня всегда сомнительны достоинства стихов, пока они не напечатаны. Все вопросы снимает типографщик. (Ч. Лэм в передаче О. Уайльда).

У влюбленного нет соперника более грозного, чем отец.

Когда я не гуляю, я читаю; я не могу просто сидеть и думать. Книги думают за меня.

Мало какой звук так возбуждает любопытство, как стук в дверь.

Мы читаем, чтобы сказать, что мы это читали.

Настоящее домашнее уединение возможно лишь в самом центре Лондона.

Я твердо решил, что мои дети будут воспитываться в религии своего отца, если смогут установить, какая это религия.

 

Томас Бабингтон Маколей

Анализ – не дело поэта. Его призвание – воспроизводить, а не расчленять.

Большой ум, как и большая гора, первыми ловят и отражают утреннее солнце.

В любую эпоху самых злостных представителей рода человеческого следует искать среди народных вождей.

В наше время многие политики имеют обыкновение с апломбом рассуждать о том, будто народ не заслуживает свободы до тех пор, пока не научится ею пользоваться. Это умозаключение сделало бы честь дураку из старой сказки, который решил не идти в воду, пока не научится плавать.

Вежливость хорошо определили как благожелательность в мелочах.

Вероятно, ни один человек не может быть поэтом, не может даже любить поэзию, если он, хотя бы в малой степени, не душевнобольной.

Вознаграждению и наказанию подвластно все в этом мире. Все, кроме сердца.

Всякий тиран настолько заинтересован в том, чтобы свой народ мог грабить только он сам, средства, которыми достигается эта цель настолько ясны и просты, что людям, быть может, живется лучше при самой жестокой тирании, чем при анархии.

Древняя философия была мельницей, а не дорогой. Она состояла из вопросов, которые вращались в круге, и противоречий, которые всегда начинались сначала. В ней проявлялось огромное напряжение и совсем не было прогресса.

Если рабы будут ждать свободы до тех пор, пока они не поумнеют, ждать придется долго…

Закон напрасно существует дли тех, у кого нет ни мужества, ни средств защищать его.

Крошечный добрый поступок лучше, чем самые торжественные обещания сделать невозможное.

Кто, вращаясь в образованном и литературном обществе, стремится сделаться большим поэтом, должен сначала обратиться в маленького ребенка. Он должен расчленить всю ткань своей души. Он должен забыть многое из того, что, быть может, до сих пор было для него основой его превосходства. Его собственные таланты будут препятствием для него.

Любовь толпы похожа на любовь той сладострастной волшебницы из арабских сказок, которая не только бросала своих любовников, когда проходили сорок дней ее нежности, но еще заставляла их – посредством самых ужасных кар и превращений – искупать свою вину и расплачиваться за то, что когда-то они слишком нравились ей.

Насилие – суть войны.

Насильное подчинение колоний обычно обходится дороже, чем они того стоят.

Нет никакого преувеличения, когда говорят, что великие произведения Шекспира менее проиграли бы, если бы их лишили всех так называемых красот, чем теряют эти красивые места, если читать их отдельно от всего произведения. Пожалуй, это высшая похвала, которую может получить драматург.

Нет ничего более бессмысленного, чем сентенция на общую тему.

Нет ничего более благодатного для народа, чем свобода торговля – и ничего более непопулярного.

Нет силы более разрушительной, чем умение представлять людей в смешном виде.

Новая философия – никогда не отдыхающая философия, никогда не достигающая цели, совершенства. Ее закон – прогресс. Местность, вчера не видная, сегодня – место ее действия, завтра будет ее исходным пунктом.

Первые плоды, собранные плохим хозяином, часто посажены хозяином хорошим.

По мнению Платона, человек создан для философии, по мнению Бэкона – философия для человека.

Поэзия нуждается не в анализирующем, а в верующем духе.

Правители должны не обвинять людей в отсутствии патриотизма, а сделать все от себя зависящее, чтобы они стали патриотами.

Причины ссоры множатся на глазах.

Те, кто сравнивает век, в котором им выпало жить, с золотым веком, существующим лишь в нашем воображении, могут рассуждать о вырождении и крахе; но тот, кто хорошо осведомлен о прошлом, никогда не станет отчаиваться по поводу настоящего.

То, что интересует всех, не интересует никого.

Умеренность на войне – непростительная глупость.

Умные… всегда с большим подозрением взирали и на ангелов, и на демонов толпы.

Философия, которая способна научить человека быть совершенно счастливым, испытывая непереносимую боль, гораздо лучше той философии, которая боль смягчает… Философия, которая борется с алчностью, гораздо лучше философии, которая разрабатывает законы об охране собственности.

Хитрые люди презирают знание, простаки удивляются ему, мудрые люди пользуются им.

Хорошее правительство – не то, которое хочет сделать людей счастливыми, а то, которое знает, как этого добиться.

Цель ораторского искусства – не истина, но убеждение.

Я не могу представить себе философии, более пагубно отзывающейся на нравственности и независимости писателей, чем та, которая учит их кормиться на счет благоволения министров и знати. Никакая философия не может так верно превращать людей, предназначенных природою быть нашим благословением и украшением, в позор и чуму общества.

Один акр земли в Миддлсексе лучше целого княжества в Утопии.

Во всем мире не найдется и десяти человек, смерть которых могла бы испортить мне ужин, но есть один или два, смерть которых разобьет мое сердце.

Господствующая религия никогда не бывает аскетичной.

Еврей – это то, что мы сделали из него.

Людовик XIV, как никто другой, продемонстрировал два таланта, необходимых государю: хорошо выбирать сподвижников и приписывать себе львиную долю их заслуг.

Назначение зеркала не в том, чтобы на нем рисовать.

Настоящий университет наших дней – собрание книг.

Нет ничего бесполезнее универсальных правил.

Об Англии: Наша демократия с самого начала была самой аристократичной, а наша аристократия – самой демократичной в мире.

Что касается всех вообще, не касается никого.

Во флоте Карла II были джентльмены и моряки, но моряки не были джентльменами, а джентльмены – моряками.

Пуританин ненавидит медвежью охоту не потому, что она причиняет мучения медведю, а потому, что она доставляет удовольствие зрителям.

 

Джон Стюарт Милль

Если два или более случаев подлежащего исследованию явления имеют общим лишь одно обстоятельство, то это обстоятельство – в котором только и согласуются все эти случаи, – есть причина (или следствие) данного явления. […]

Если случай, в котором исследуемое явление наступает, и случай, в котором оно не наступает, сходны во всех обстоятельствах, кроме одного, встречающегося лишь в первом случае, то это обстоятельство, в котором одном только и разнятся эти два случая, есть следствие, или причина, или необходимая часть причины явления. […]

Если два или более случаев возникновения явления имеют общим лишь одно обстоятельство, и два или более случаев невозникновения того же явления имеют общим только отсутствие того же самого обстоятельства, то это обстоятельство, в котором только и разнятся оба ряда случаев, есть или следствие, или причина, или необходимая часть причины изучаемого явления. […]

Если из явления вычесть ту его часть, которая, как известно из прежних индукций, есть следствие некоторых определенных предыдущих, то остаток данного явления должен быть следствием остальных предыдущих. […]

Всякое явление, изменяющееся определенным образом всякий раз, когда некоторым особенным образом изменяется другое явление, есть либо причина, либо следствие этого явления, либо соединено с ним какой-либо причинной связью.

Выдающиеся способности и глубокое изучение бессмысленны, если время от времени они не приводят к заключениям, отличным от тех, какие можно было бы сделать с обыкновенными способностями и без изучения.

Гений может свободно дышать только в атмосфере свободы.

Достоинство государства зависит в конечном счете от достоинства образующих его личностей.

Жена, не ведущая мужа вперед, непременно толкает его назад.

[…] Логика не тождественна знанию, хотя область ее и совпадает с областью знания. Логика есть общий ценитель и судья всех частных исследований. Она не задается целью находить очевидность; она только определяет, найдена очевидность или нет. Логика не наблюдает, не изобретает, не открывает – она судит. […]

Итак, логика есть наука об отправлениях разума, служащих для оценки очевидности; она есть учение как о самом процессе перехода от известных истин к неизвестным, так и о всех других умственных действиях, поскольку они помогают этому процессу.

…Нравственность может быть определена следующим образом: такие правила для руководства человеческими поступками, через соблюдение которых всему человечеству доставляется существование, наиболее свободное от страданий и наиболее богатое наслаждениями, притом не только человечеству, но, насколько это допускает природа вещей, и всякой твари, которая только обладает чувством.

Спроси себя, счастлив ли ты, и ты перестанешь быть счастлив.

Никто не может быть великим мыслителем, если он, как мыслитель, не ставит себе прежде всего в обязанность следовать своему разуму, к каким бы выводам он его ни привел.

Люди не хотят быть богатыми; люди хотят быть богаче других.

Брак – единственная форма рабства, допускаемая законом.

 

Роберт Оуэн

Вина за преступный характер лежит не на индивиде, а на системе, среди которой он воспитался. Уничтожьте обстоятельства, содействующие созданию преступных характеров, и преступлений больше не будет; замените их обстоятельствами, рассчитанными на создание привычек к порядку, регулярности, воздержанности, труду, – и человек будет обладать этими качествами. […].

[…] Человеческая природа, за исключением мелких различий, встречающихся во всех сложных явлениях природы, везде одна и та же. Она без исключений всюду пластична, и с помощью разумного воспитания можно образовать из детей какого угодно класса людей совершенно другого класса. […]

Цель всех человеческих усилий заключается в достижении счастья. Однако счастье не может быть достигнуто, им нельзя пользоваться, и обладание им нельзя обеспечить до тех пор, пока все люди не будут наслаждаться хорошим здоровьем и не приобретут подлинных знаний и богатства.

Благодаря воспитанию в отдаленном будущем несовершенное человечество превратится в новую расу людей – таково могущество воспитания.

Для того чтобы формировать разумные характеры в индивидуумах, как создателях последовательно развивающегося, процветающего и навсегда счастливого общества, каждый с ранних лет должен быть приучаем к ежедневной полезной работе, сообразно его силам и способностям.

Человек теперь ни на йоту не ближе к счастью, чем в те времена, от которых к нам дошли первые известия о людях.

 

Джон Рескин

На сто умеющих читать приходится едва ли один умеющий думать.

 

Вальтер Скотт

Беда тех, кто пишет быстро, состоит в том, что они не могут писать кратко.

В жизни нет ничего лучше собственного опыта.

Время и прилив никогда не ждут.

Длинные языки… сеют вражду между соседями и между народами.

Дурные последствия преступлений живут дольше, чем сами преступления.

Если люди не научатся помогать друг другу, то род человеческий исчезнет с лица земли.

Из всех пороков пьянство более других несовместимо с величием духа.

Меньше скажешь слов, скорее справишь дело.

Не держи уха у скважины, а то как раз услышишь о себе недобрую молву.

Просто удивительно, какая целеустремленность, отвага и сила воли пробуждаются от уверенности в том, что мы исполняем свой долг.

Проступок, хоть и может вызвать временное благополучие, никогда не приносит подлинного счастья.

Только злые люди зла боятся.

 

Сидней Смит

Брак напоминает ножницы – половинки могут двигаться в противоположных направлениях, но проучат всякого, кто попытается встать между ними.

В конце жизни свое превосходство ощущают лишь те, кто в начале страдал от неполноценности.

Всякий закон, замешанный на невежестве и злобе и потворствующий низменным страстям, мы называем мудростью наших предков.

Выгоднее всего быть низким человеком, способным на широкий жест.

Для богов нет большего удовольствия, чем созерцать борьбу мудреца с лишениями.

Если вы не сочтете меня глупцом на том основании, что я беспечен, и я, в свою очередь, обязуюсь не считать вас умным только потому, что у вас серьезный вид.

Если мне уготовано ползти, буду ползти; если прикажут летать – полечу; но счастливым не буду ни за что.

Я должен верить в апостольское преемство, поскольку иначе нельзя объяснить происхождение епископа Эксетерского от Иуды Искариота.

Знание – сила, всезнание – слабость.

Какая жалость, что в Англии нет иных развлечений, кроме греха и религии.

Когда творишь, вычеркивай каждое второе слово, стиль от этой операции только выиграет.

Мы не знаем, что будет завтра; наше дело – быть счастливыми сегодня.

Нет более очаровательной мебели, чем книги.

Сегодня вечером помолюсь за вас, но на особый успех, признаться, не рассчитываю.

Справедливость радует, даже когда казнит.

Стоя на кафедре, я с удовольствием наблюдаю за тем, как прихожане слушают мою проповедь и одобрительно кивают головами… во сне.

Существуют три пола: мужчины, женщины и священники.

Чтобы не быть пристрастным, я никогда не читаю книгу, прежде чем ее рецензировать.

Чтобы сделать в мире что-нибудь достойное, нельзя стоять на берегу, дрожа и думая о холодной воде и опасностях, подстерегающих пловцов. Надо прыгать в воду и выплывать как получится.

Ах, не говорите мне о фактах – я совершенно не верю в факты; вы знаете, Каннинг сказал, что недостовернее фактов могут быть только цифры.

Благожелательность – врожденное свойство всякого человека; когда А видит Б в беде, его совесть велит ему обратиться к В за помощью.

В Англии считается почти дерзостью, если человек, которому нет еще двух или трех тысяч лет, высказывает какие-либо суждения о каких-либо важных предметах.

Деревня мне не особенно по душе; это нечто вроде здоровой могилы.

Едва ли не каждый скорее согласится, чтоб его ненавидели, чем чтобы над ним смеялись.

– Из того, чего вы не знаете, получилась бы грандиозная книга.

Иллюзии, как и зубы, теряются с возрастом.

– Я целиком полагаюсь на вашу неспособность хранить тайны.

Превознесение прошлого за счет настоящего – первый признак старости.

Об одном из своих современников: Знания – его сила, а всезнание – его слабость.

Он вернулся из Италии еще более скучным человеком, чем был; теперь он наводит скуку также по части архитектуры, живописи, ваяния и музыки.

Похвалы – лучшая диета для нас.

Я еще ни разу не встречал человека, способного думать две минуты подряд.

У него случаются проблески молчания, которые делают беседу с ним интересной.

Увы, у меня осталась лишь одна иллюзия, и это архиепископ Кентерберийский.

 

Роберт Луис Стивенсон

Брак – это долгий разговор, прерываемый спорами.

Быть может, судьба более благосклонна к тому, кто любит собирать ракушки, чем к тому, кто родился миллионером…

Воспоминания – это волшебные одежды, которые от употребления не изнашиваются.

Гораздо лучше дать себя разорить легкомысленному племяннику, чем дать себя прокормить брюзгливому дядюшке.

Доброта и скромность – вот два качества, которые никогда не должны утомлять человека.

Если ваши нравственные устои вгоняют вас в тоску, знайте: ваши нравственные устои никуда не годятся.

…Если какое-либо занятие человеку явно не по душе, неприятно, необязательно и, в сущности, бесполезно, то… чем скорее он его бросит, тем лучше для него самого и для всех, кого это касается.

Если называть вещи своими именами, то наиболее цельные, значительные и благородные роли в Театре Жизни исполняются актерами-любителями и вызывают у зрителя лишь ленивую зевоту.

Желание и любопытство – два глаза, магически преображающие мир.

За деньги мы вынуждены платить свободой.

Законно молить Бога, чтобы он не дал нам впасть в искушение, но незаконно избегать тех искушений, которые нас посещают.

Идя по жизни, мы вдруг обнаруживаем, что лед у нас под ногами становится все тоньше, и видим, как вокруг нас и за нами проваливаются под него наши сверстники.

Лев – царь зверей, но для домашнего животного он вряд ли годится. Точно так же и любовь слишком сильное чувство, чтобы стать основой счастливого брака.

Литература во всех ее видах – не что иное, как тень доброй беседы.

Между хорошим обедом и долгой жизнью только та разница, что за обедом сладкое подают в конце.

Мир скучен для скучных людей.

Нет у нас обязанности, которую бы мы так недооценивали, как обязанность быть счастливым.

Памятники ставятся всему тому, что наименее памятно.

Почти каждый человек, если ему поверить на слово, придерживается совершенно не тех убеждений, какими руководствуется в жизни.

Самая жестокая ложь часто говорится молча.

Самая темная эпоха – сегодняшняя…

Самые чужие – это те чужеземцы, что живут среди нас.

Суди о прожитом дне не по урожаю, который ты собрал, а по тем семенам, что ты посеял в этот день.

То не потеряно, о чем не жалеют.

Тот, кто живет в стеклянном доме, не должен бы бросаться камнями в других.

Давайте согласимся иметь разногласия.

 

Генри Тейлор

В наших суждениях о людях мы должны остерегаться придавать большое значение случайным поступкам. Случайными добрыми делами слабые люди хотят вернуть себе собственное уважение, тщеславные – возвысить себя в глазах общества.

 

Уильям Мейкпис Теккерей

Война в одинаковой мере облагает данью и мужчин, и женщин, но только с одних взимает кровь, а с других – слезы.

Из всех пороков, унижающих личность человека, себялюбие самый гнусный и презренный.

Книги просвещают душу, поднимают и укрепляют человека, пробуждают в нем лучшие стремления, острят его ум и смягчают сердце.

Мать – это имя Бога на устах и в сердцах маленьких детей.

Мир – это зеркало, и оно возвращает каждому его собственное изображение.

Падение чересчур превознесенных писателей всегда совершается с необыкновенной быстротой.

Посейте поступок – пожнете привычку, посейте привычку – пожнете характер, посейте характер – и вы пожнете судьбу.

Создатель объединил весь род человеческий цепью любви. Я часто думаю, что нет на свете такого человека, который никогда бы не испытывал к другому человеку добрые чувства и сам не пользовался чьей – то добротой; ибо все мы – единая семья, идущая от Адама.

Тайная и ужасающая мудрость, определяющая судьбы человечества, стремится унизить кроткого, доброго и мудрого и возвысить себялюбца, дурака и злодея. О, будь смиренным, брат мой, когда судьба благоволит к тебе! Будь ласков с теми, кому меньше посчастливилось, чем тебе, несмотря на то, что они заслуживают того же, что и ты.

 

Альфред Теннисон

Дороже всех титулов доброе сердце.

Каков муж, такова и жена.

Лучше любить и потерять любовь, чем вообще никогда не любить.

Чем более велик человек, тем более он учтив.

 

Джон Тиндаль

Мы ошеломлены удивлением, которому никакой микроскоп не в состоянии помочь; мы сомневаемся не только в силе инструмента, но даже в том, обладаем ли мы теми интеллектуальными элементами, которые когда-либо будут в состоянии дать нам возможность постичь изначальные строительные энергии природы.

 

Оскар Уайльд

Актер – вот критик драмы. Музыкальный критик – это певец, или скрипач, или флейтист.

Америку много раз открывали до Колумба, но никому об этом не рассказывали.

Англичане обладают волшебным даром превращать вино в воду.

Атеизм нуждается в религии ничуть не меньше, чем вера.

Большинство людей терпят банкротство потому, что вкладывают слишком крупный капитал в прозу жизни. Разориться на поэзии по крайней мере почетно.

Большинству наших современных портретистов суждено полное забвение. Они никогда не передают того, что видят. Передают они то, что видит публика, а публика не видит ровным счетом ничего.

Бывать в обществе просто скучно. А быть вне общества – уже трагедия.

Быть естественной очень трудная поза – долго не выдержишь!

В Америке молодежь всегда готова поделиться со старшими всеми запасами своей неопытности.

В Америке, в Скалистых горах, я видел единственный разумный метод художественной критики. В баре над пианино висела табличка: «Не стреляйте в пианиста – он делает все, что может».

В Англии мы имеем замечательную поэзию, потому что публика ее не читает, а следовательно, никак на нее не влияет.

В Англии, если человек не может по крайней мере два раза в неделю разглагольствовать о нравственности перед обширной и вполне безнравственной аудиторией, политическое поприще для него закрыто. В смысле профессии ему остается только ботаника или церковь.

В жизни нет ничего сложного. Это мы сложны. Жизнь – простая штука, и в ней что проще, тем правильнее.

В искусстве, как и в политике, деды всегда не правы.

В истины веры верят не потому, что они разумны, а потому, что их часто повторяют.

В книжках общедоступных серий принято излагать общедоступные взгляды, и дешевая критика извинительна в дешевых изданиях.

В Лондоне слишком много женщин, которые верят своим мужьям. Их сразу можно узнать – у них такой несчастный вид.

В наш век газеты пытаются заставить публику судить о скульпторе не по его скульптурам, а по тому, как он относится к жене; о художнике – по размеру его доходов, и о поэте – по цвету его галстука.

В наш век люди слишком много читают, чтобы быть мудрыми, и слишком много думают, чтобы быть красивыми.

В наш век миром правят личности, а не идеи.

В наше время быть понятым значит попасть впросак.

В наше время ничто не производит такого благоприятного впечатления на слушателей, как хорошее, совершенно затертое общее место. Все вдруг ощущают некое родство душ.

В нашей жизни возможны только две трагедии. Одна – это когда не получаешь того, что хочешь, другая – когда получаешь. Вторая хуже, это поистине трагедия!

В нашем обществе единственный класс помышляет о деньгах более, чем богатые: это бедняки. Бедные ни о чем, кроме денег, думать не могут.

В наши дни мужу опасно оказывать жене какое-либо внимание на людях. Это заставляет всех думать, что он бьет ее наедине. Так подозрительны нынче ко всему, что похоже на счастливый брак.

В основе каждой сплетни лежит хорошо проверенная безнравственность.

В прежнее время книги писали писатели, а читали читатели. Теперь книги пишут читатели и не читает никто.

В разговоре следует касаться всего, не сосредоточиваясь ни на чем.

В России нет ничего невозможного, кроме реформ.

В свое оправдание журналистика может сослаться на великий дарвиновский закон выживания зауряднейшего.

В храме все должны быть серьезны, кроме того, кому поклоняются.

В чем разница между журналистикой и литературой? Журналистику не стоит читать, а литературу не читают.

Великая страсть – единственное, на что способны нетрудящиеся классы.

Великодушие не заразно.

Величайшие события в мире – это те, которые происходят в мозгу у человека.

Вера не становится истиной только потому, что кто-то за нее умирает.

Верить можно только тем портретам, на которых почти не видно модели, зато очень хорошо виден художник.

Верность! Когда-нибудь я займусь анализом этого чувства. В нем – жадность собственника. Многое мы охотно бросили бы, если бы не боязнь, что кто-нибудь другой это подберет.

Весь мир – театр, но труппа никуда не годится.

Вещь, существующая в природе, становится гораздо красивее, если она напоминает предмет искусства, но предмет искусства не становится по-настоящему прекрасным от сходства с вещью, существующей в природе.

Влюбленность начинается с того, что человек обманывает себя, а кончается тем, что он обманывает другого.

Во всем Лондоне есть только пять женщин, с которыми стоит поговорить, да и то двум из этих пяти не место в приличном обществе.

Во всех пустяковых делах важен стиль, а не искренность. Во всех серьезных делах – тоже.

Во фраке и белом галстуке каждый, даже биржевой маклер, может сойти за культурного человека.

Возможно более точное описание того, что никогда не случилось, – неотъемлемая привилегия и специальность историка.

Воображение дано человеку, чтобы утешить его в том, чего у него нет, а чувство юмора – чтобы утешить тем, что у него есть.

Врагов у него нет – не такой уж он выдающийся человек.

Время – потеря денег.

Все американские девушки обладают исключительным шармом, секрет которого в их неспособности говорить серьезно с кем-либо, кроме своего парикмахера, и думать серьезно о чем-либо, кроме развлечений.

Все великие личности рано или поздно обречены оказаться на уровне их биографов.

Все женщины со временем становятся похожи на своих матерей. В этом их трагедия. Ни один мужчина не бывает похож на свою мать. В этом его трагедия.

Все можно пережить, кроме смерти; все можно перенести, кроме хорошей репутации.

Все мужчины – чудовища. Женщинам остается одно – кормить их получше.

Все мы барахтаемся в грязи, но иные из нас глядят на звезды.

Все мы готовы верить в других по той простой причине, что боимся за себя. В основе оптимизма лежит чистейший страх.

Все называют опытом собственные ошибки.

Все обаятельные люди испорчены. В этом и кроется секрет их привлекательности.

Все хорошие шляпы создаются из ничего – как и все хорошие репутации.

Всегда надо играть честно, если все козыри у тебя на руках.

Всегда приятно не прийти туда, где тебя ждут.

Вся прелесть прошлого в том, что оно – прошлое. А женщины никогда не замечают, что занавес опустился. Им непременно подавай шестой акт!

Вся скверная поэзия порождена искренним чувством. Быть естественным – значит быть очевидным, а быть очевидным – значит быть нехудожественным.

Всякие правила насчет того, что следует и чего не следует читать, просто нелепы. Современная культура более чем наполовину зиждется на том, чего не следует читать.

Всякий портрет, написанный с любовью, – это, в сущности, портрет самого художника, а не того, кто ему позировал. Не его, а самого себя раскрывает на полотне художник.

Всякий, кому довелось пожить среди бедных, подтвердит, что братство людское не пустая выдумка поэтов, а самая гнетущая и гнусная реальность; и ежели писатель обязательно стремится познать нравы высшего общества, он мог бы с тем же успехом постичь их, изобразив торговок спичками или разносчиков фруктов.

Всякое влияние вредно, но благотворное влияние хуже всего на свете.

Всякое преступление вульгарно, точно так же как всякая вульгарность – преступление.

Вульгарность – это просто-напросто поведение других людей. Другие – вообще кошмарная публика. Единственное хорошее общество – это ты сам.

Вчера на ней румян было очень много, а платья очень мало. В женщине это всегда признак отчаяния.

Вы в самом деле думаете, что только слабые люди поддаются соблазну? Уверяю вас, есть такие страшные соблазны, что для того, чтобы им поддаться, нужна сила, сила и мужество.

«Вы всегда понимаете то, что говорите?» – «Да, если внимательно слушаю».

Вы его знаете? Я знаю его так хорошо, что не разговариваю с ним уже десять лет.

Главное назначение природы, видимо, в том, чтобы иллюстрировать строки поэтов.

Главный вред брака в том, что он вытравливает из человека эгоизм. А люди неэгоистичные бесцветны, они утрачивают свою индивидуальность.

Главный недостаток американских девушек – их матери.

Говорят, в Америке экспорт свинины самое прибыльное дело. Выгоднее его только политика.

Господь, создавая человека, несколько переоценил свои силы.

Давать советы – всегда ошибка, но хорошего совета тебе не простят никогда.

Даже с самыми дурными привычками трудно бывает расстаться. Пожалуй, труднее всего именно с дурными. Они – такая существенная часть нашего "я".

Даже самые благородные мужчины до чрезвычайности подвержены женским чарам. Новая история, как и древняя, дает тому множество плачевных примеров. Если бы это было иначе, то историю было бы невозможно читать.

Двадцать лет любви делают из женщины развалину; двадцать лет брака придают ей сходство с общественным зданием.

Девятнадцатый век, каким мы его знаем, изобретен Бальзаком. Мы просто выполняем, с примечаниями и ненужными добавлениями, каприз или фантазию творческого ума великого романиста.

Действительно беспристрастное мнение мы высказываем лишь о том, что не представляет для нас никакого интереса, и именно поэтому беспристрастное мнение в свою очередь не представляет решительно никакой ценности.

Действуя, человек уподобляется марионетке. Описывая, он становится поэтом.

Демократия – не что иное, как припугивание толпой толпы в интересах толпы.

Дети начинают с того, что любят родителей. Потом они судят их. И почти никогда не прощают им.

Дешевые издания великих книг всегда кстати, но дешевые версии великих людей достойны презрения.

Деяния – последнее прибежище людей, которые не умеют мечтать.

Джентльмен – это человек, который никогда не оскорбит ближнего без намерения. (Приписывается Уайльду.)

Для философа женщины являют собой триумф материи над духом, а мужчины – триумф духа над моралью.

До тех пор, пока в войне видят ню, она всегда будет обладать известной привлекательностью. Когда в ней научатся видеть вульгарность, она не привлечет никого.

Дорога к истине вымощена парадоксами. Чтобы постигнуть Действительность, надо видеть, как она балансирует на канате.

Думать о себе не есть эгоизм. Тот, кто не думает о себе, вообще не способен мыслить. Но крайне эгоистично требовать от ближнего мыслей и суждений, подобных своим. Зачем? Если тот способен мыслить, скорее всего он мыслит иначе. Если не способен, недопустимо требовать от него проблеска мысли.

Душа есть только у искусства, а у человека ее нет.

Единственная форма вымысла, в которой реальные характеры не кажутся неуместными, это история. В романе они отвратительны.

Единственные люди, с которыми должен водить знакомство художник, это люди красивые и глупые, люди, смотреть на которых – художественное наслаждение, и говорить с которыми – отдых для ума.

Единственный апостол, который не заслуживал, чтобы ему представили доказательства существования божьего, был святой Фома, но получил их он один.

Единственный способ отделаться от искушения – уступить ему.

Ей все еще тридцать пять лет с тех самых пор, как ей исполнилось сорок.

Епископ в восемьдесят продолжает твердить то, что ему внушали, когда он был восемнадцатилетним юнцом, – естественно, что лицо его сохраняет красоту и благообразие.

Если бы в наши дни воскрес древний грек, то его чаще можно было бы встретить в цирке, чем в театре.

Если бы мы, мужчины, женились на женщинах, которых стоим, плохо бы нам пришлось!

Если бы он меньше знал, он, возможно, стал бы поэтом.

Если вы отлучаетесь ненадолго, я готова ждать вас всю жизнь.

Если вы хотите узнать, что на самом деле думает женщина, смотрите на нее, но не слушайте.

Если женщина добилась того, что выглядит на десять лет моложе своей дочери, она этим вполне удовлетворена.

Если мужчина когда-то любил женщину, он все сделает для нее. Кроме только одного: продолжать любить ее.

Если низшие сословия не будут подавать нам пример, какая от них польза?

Если природа – это материя, стремящаяся стать душой, то искусство – это душа, выражающая себя в материальном.

Если пьеса – произведение искусства, ее постановка в театре является экзаменом не для пьесы, а для театра; если же она не произведение искусства, ее постановка в театре является экзаменом не для пьесы, а для публики.

Если скажешь правду, все равно рано или поздно попадешься.

Есть нечто трагическое в том, что в настоящее время в Англии имеется такое огромное количество молодых людей, начинающих жизнь с прекрасным профилем и кончающих занятием какой-либо полезной профессией.

«Есть поговорка, что хорошие американцы после смерти отправляются в Париж». – «А дурные?» – «В Америку».

Жажда знаний есть плод долгих лет учения.

Женитьба действует на человека так же губительно, как сигареты, но стоит много дороже.

Женственность – это качество, которым я больше всего восхищаюсь в женщинах.

Женщин нельзя обезоружить комплиментом. Мужчин – да. В этом разница.

Женщина – Сфинкс без загадок.

Женщина будет кокетничать с кем угодно, лишь бы на нее в это время смотрели.

Женщина может сделать мужчину праведником только одним способом: надоесть ему так, что он утратит всякий интерес к жизни.

Женщина начинает с отражения наступления мужчины, а кончает тем, что отрезает ему путь к отступлению.

Женщина не думает ни о чем или думает о чем-нибудь другом.

Женщина никогда не должна быть слишком точной в определении своего возраста. Это отзывает педантством.

Женщине всегда можно довериться, потому что она не помнит ничего важного.

Женщины – декоративный пол. Им не о чем говорить, но все, что они скажут, очаровательно.

Женщины ищут в браке счастья, мужчины ставят свое на карту.

Женщины любят нас за наши недостатки. Если этих недостатков изрядное количество, они готовы все нам простить, даже ум.

Женщины находятся в гораздо более выгодном положении, чем мужчины: для них существует больше запретов.

Женщины обычно держат в руках все козыри, но всегда проигрывают последнюю ставку.

Женщины отдают мужчинам самое драгоценное в жизни. Но они неизменно требуют его обратно – и все самой мелкой монетой.

Женщины относятся к нам, мужчинам, так же, как человечество – к своим богам: они нам поклоняются – и надоедают, постоянно требуя чего-то.

Женщины стали так образованны, что их уже ничто не удивляет – кроме счастливого брака.

Жизнь – всего лишь дурная четверть часа, состоящая из чудесных секунд.

Жизнь – самое редкое, что есть на свете. Большинству людей знакомо только существование.

Жизнь – самый лучший театр, да жаль, репертуар из рук вон плох.

Жизнь – слишком важная вещь, чтобы говорить о ней серьезно.

Жизнь дарит человеку в лучшем случае одно-единственное неповторимое мгновение, и секрет счастья в том, чтобы это мгновение повторялось как можно чаще.

Жизнь никогда не бывает справедливой. Для большинства из нас так оно, пожалуй, и лучше.

Жизнь подражает Искусству в гораздо большей степени, чем Искусство подражает Жизни.

Жизнь удручающе бесформенна. Она подстраивает свои катастрофы не тем людям и не теми способами. Ее комедиям присущ гротескный ужас, а ее трагедии разрешаются фарсом.

Журналистика – это организованное злословие.

Законодательным путем нельзя привести людей к добродетели – и это уже хорошо.

Зеркала отражают одни лишь маски.

Злословие – это сплетня со скучным оттенком морали.

Знаете ли вы, как велико женское любопытство? Оно почти не уступает мужскому.

Идеальный мужчина должен говорить с женщинами как с богинями, а обращаться с ними – как с детьми.

Из всех художников, которых я знал, только бездарные были обаятельными людьми. Талантливые живут своим творчеством и поэтому сами по себе совсем неинтересны. Великий поэт – подлинно великий – всегда оказывается самым прозаическим человеком. А второстепенные – обворожительны.

Именно те страсти, природу которых мы неверно понимаем, сильнее всего властвуют над нами. А слабее всего бывают чувства, происхождение которых нам понятно.

Иметь тайны от чужих жен – это в наше время необходимая роскошь. Но пытаться что-нибудь скрыть от своей жены – это непростительное легкомыслие. Она же все равно узнает.

Иногда говорят, что актеры нам показывают своих Гамлетов вместо шекспировского. А на самом деле нет никакого шекспировского Гамлета. Если в Гамлете есть определенность как в творении искусства, в нем также есть и невнятица, как в любом явлении жизни. Гамлетов столько же, сколько видов меланхолии.

Интеллектуальные абстракции всегда интересны, но моральные абстракции не значат абсолютно ничего.

Искренность в небольших дозах опасна, а в больших – смертоносна.

Искусство – единственная серьезная вещь в мире, но художник – единственный человек в мире, никогда не бывающий серьезным.

Искусство ни в коем случае не должно быть общедоступным. Публике надо стремиться воспитывать в себе артистизм.

Искусство скорее покрывало, чем зеркало.

Искусство создает великие архетипы, по отношению к которым все сущее есть лишь незавершенная копия.

Искусство создает свой несравненный единственный эффект, а достигнув его, переходит к другому. А природа все повторяет да повторяет этот эффект, пока он всем не надоест до предела. В наши дни, скажем, никто, наделенный хоть зачатками культуры, не поведет речь о красоте закатов. Закаты стали совсем старомодными. Они были хороши во времена, когда последним словом живописи оставался Тернер.

Испорченного человека из меня не вышло. Многие даже утверждают, что я за всю жизнь не совершил ни одного по-настоящему дурного проступка. Разумеется, они говорят это только за моей спиной.

Истина никогда не зависит от фактов, отбирая и создавая их по своему усмотрению.

Истина перестает быть истиной, как только в нее уверует больше чем один человек.

Истина полностью и абсолютно создается стилем.

Истинная личность не должна быть созвучной бунтарству, она созвучна покою.

Истинная любовь прощает все преступления, кроме преступления против любви.

Истинно реальны только персонажи, в реальности никогда не существовавшие; а если романист настолько беспомощен, что ищет своих героев в гуще жизни, пусть он хотя бы сделает вид, будто выдумал их сам, а не похваляется схожестью с доподлинными образцами.

История женщин – это история самого худшего вида тирании, какую знал мир. Тирания слабого над сильным. Это единственная форма тирании, которая еще держится.

Каждый должен быть произведением искусства – или носить на себе произведение искусства.

Каждый должен ходить к хироманту хотя бы раз в месяц, чтобы знать, что ему можно, а чего нельзя. Потом мы, конечно, делаем все наоборот, но как приятно знать о последствиях заранее!

Каждый может написать трехтомный роман. Все, что для этого нужно, – совершенно не знать ни жизни, ни литературы.

Каждый может творить историю, но лишь великие люди способны ее писать.

Как большинство американок, она изображает из себя красавицу. В этом секрет ее успеха.

Как все ораторы, которые ставят себе целью исчерпать тему, он исчерпал терпение слушателей.

Как легко обратить в свою веру других, и как трудно обратить самого себя.

Как теория, так и практика церкви первых веков христианства высказывалась против брака. Поэтому церковь первых веков христианства и не дожила до нашего времени.

Как только человек доживет до таких лет, когда надо понимать, он перестает понимать что бы то ни было.

Карикатура – это дань, которую посредственность платит гению.

Когда искусство станет разнообразнее, природа, без сомнения, тоже сделается не столь докучливо однородной.

Когда оглядываешься на жизнь, столь трепетную, столь насыщенную переживаниями, заполненную мгновениями столь жарких исступлений и радостей, все это кажется каким-то сном или грезой. Что такое нереальное, если не те страсти, которые когда-то жгли точно огнем? Что такое невероятное, если не то, во что когда-то пламенно верил? Что такое невозможное? То, что когда-то совершал сам.

Когда человек приходит в гости, он тратит время хозяев, а не свое.

Красота – один из видов Гения, она еще выше Гения, ибо не требует понимания.

Красота – подарок на несколько лет.

Красота есть высшее откровение потому, что она ничего не выражает.

Критик призван просвещать читателя; художник призван просвещать критика.

Критика требует куда больше культуры, чем творчество.

Кто-то сказал про женщин, что они любят ушами. А мужчины любят глазами.

Кто к жизни подходит как художник, тому мозг заменяет душу.

Культ героев в Америке развит необычайно, а герои всегда выбираются среди уголовников.

Лишь по той причине, что человек сам ничего не может создать, он может сделаться достойным судьей созданного другим.

Лишь современному суждено стать старомодным.

Ложь – это правда других людей.

Лондонские туманы не существовали, пока их не изобрело искусство.

Лучше быть красивым, чем добродетельным. Но, с другой стороны, лучше уж быть добродетельным, чем безобразным.

Лучше обожать, чем быть предметом обожания. Терпеть чье-то обожание – это скучно и тягостно.

Лучше уж сотня противоестественных грехов, чем одна противоестественная добродетель.

Лучшей школой для изучения искусства является само искусство, а не жизнь.

Лучший способ сделать детей хорошими – это сделать их счастливыми.

Любая крайне напряженная эмоция стремится к разрядке при помощи какой-нибудь эмоции противоположного свойства. Истерический смех и слезы радости – примеры драматического эффекта, которые дает сама природа.

Любить всех – значит не любить никого.

Любовь всегда обещает несбыточное и заставляет верить в невозможное.

Любовь вышла из моды, ее убили поэты. Они так много писали о ней, что все перестали им верить.

Любовь замужней женщины – это великая вещь. Женатым мужчинам такое и не снилось.

Любовь к себе – это начало романа, который длится всю жизнь.

Любовь питается повторениями, и только повторение превращает простое вожделение в искусство.

Любой суд есть суд над чьей-либо жизнью, и любой приговор – это смертный приговор.

Любопытно, что некрасивые женщины всегда ревнуют своих мужей, а красивые – никогда. Красивым женщинам не до того – они ревнуют чужих мужей.

Люди в своем большинстве живо интересуются всем на свете, за исключением того, что действительно стоит знать.

Люди всегда смеются над своими трагедиями – это единственный способ переносить их.

Люди интересуют меня больше, чем их принципы, а интереснее всего – люди без принципов.

Люди искусства имеют пол, но само искусство пола не имеет.

Люди стали столь трудолюбивы, что сделались безмерно глупы.

Люди учат, чтобы скрыть свое невежество, так же как улыбаются, чтобы скрыть свои слезы.

Маска говорит нам больше, чем лицо.

Между капризом и вечной любовью разница только та, что каприз длится несколько дольше.

Милосердие порождает множество грехов.

Мир создают певцы, и создают его для мечтателей.

Мода – настолько невыносимая разновидность безобразия, что приходится менять ее каждые полгода.

Можно восхищаться чужим языком, даже если не можешь свободно говорить на нем, как можно любить женщину, почти не зная ее.

Можно много сказать в защиту современной журналистики. Предоставляя голос необразованным людям, она знакомит нас с общественным невежеством.

Мои дурные качества просто чудовищны. Когда я ночью вспоминаю о них, я сейчас же опять засыпаю.

Мой долг – это то, чего я не делаю из принципа.

Молитва должна оставаться без ответа, иначе это уже не молитва, а переписка.

Молодость Америки – самая старая из ее традиций. Ей насчитывается уже триста лет.

Мужчина всегда хочет быть первой любовью женщины. Женщины более чутки в таких вопросах. Им хотелось бы стать последней любовью мужчины.

Мужчина может быть счастлив с любой женщиной, если только он не влюблен в нее.

Мужчина, который упорно не желает жениться, превращается в постоянное публичное искушение.

Мужчины женятся от усталости, женщины выходят замуж из любопытства. И те и другие разочаровываются.

Мужчины мыслят. Женщинам только мыслится, что они мыслят.

Музыка будет по-немецки, вы не поймете.

Музыканты такой неразумный народ. Хотят, чтоб мы были немы, как раз когда больше всего хочется быть глухим.

Мы живем в эпоху, когда необходимы только бесполезные вещи.

Мы пишем так много, что у нас не остается времени думать.

Мы приписываем нашим ближним те добродетели, из которых можем извлечь выгоду для себя, и воображаем, что делаем это из великодушия.

Мысль, которую нельзя назвать опасной, вообще не заслуживает названия мысли.

На предложение внести поправки в одну из своих пьес Уайльд ответил: «Кто я такой, чтобы осмелиться править шедевр?»

На самом деле искусство отражает не жизнь, а зрителя.

На экзаменах глупцы задают вопросы, на которые мудрые не могут ответить.

Надо всегда быть влюбленным. Вот почему никогда не следует жениться.

Найди слова для своей печали, и ты полюбишь ее.

Настоящая большая страсть встречается ныне довольно редко. Это привилегия людей, которым больше нечего делать.

Не говорите мне о страданиях бедняков. Они неизбежны. Говорите о страданиях гениев, и я буду плакать кровавыми слезами.

Не грешник, а глупец – вот наибольшее из наших зол. Нет греха, кроме глупости.

Не дай совратить себя с пути неправедного! Добродетельный ты будешь невыносимо скучен. Это-то и злит меня в женщинах. Обязательно им подавай хорошего мужчину. Причем, если он хорош с самого начала, они его ни за что не полюбят. Им нужно полюбить его дурным, а бросить – до противности хорошим.

Негоже уподобляться Нарциссу, склонившись над фотографией; даже воде нельзя доверять; глаза любящего – вот единственно надежное зеркало.

Некрасивость – одна из семи смертных добродетелей.

Нельзя доверять женщине, которая не скрывает свой возраст. Такая женщина может рассказать все, что угодно.

Ненавижу, когда несерьезно относятся к еде. Это неосновательные люди, и притом пошлые.

Необходимое условие совершенства – леность; цель совершенства – юность.

Нескромным поведением легче всего симулировать невинность.

Нет книг нравственных или безнравственных. Есть книги, хорошо написанные или написанные плохо. Вот и все.

Нет нетактичных вопросов, есть только нетактичные ответы.

Нет ничего огорчительнее, чем обнаружить добродетель у человека, которого ты никогда бы в этом не заподозрил. Это все равно, что наткнуться на иголку в стогу сена. Это колет. Если у вас есть добродетель, следует предупреждать о ней заранее.

Нет ничего опаснее, чем быть модным. Все модное быстро выходит из моды. (Видоизмененный Уайльд.)

Ни одна из ошибок не обходится нам так дешево, как пророчество.

Ниагарский водопад – второе разочарование новобрачной.

Никогда не надо дарить женщине то, чего она не может носить по вечерам.

Никто из нас не потерпел бы у других таких ошибок, как наши.

Никто не богат настолько, чтобы выкупить собственное прошлое.

Ничегонеделанье – самое трудное в мире занятие, самое трудное и самое духовное.

Ничто так не вредит роману, как чувство юмора в женщине или недостаток его в мужчине.

Ничто так не льстит нашему самолюбию, как репутация грешника.

Нравственность всегда была последним прибежищем людей, равнодушных к искусству.

Нынешние молодые люди воображают, что деньги – это все. А с годами они в этом убеждаются.

Нынешние романы так похожи на жизнь, что нет возможности поверить в их правдоподобие.

О Бернарде Шоу: Прекрасный человек. Он не имеет врагов и не любим никем из друзей.

О музыке: Какое счастье, что у нас есть хоть одно не-подражательное искусство!

О футболе я самого лучшего мнения. Отличная игра для грубых девчонок, но не для деликатных мальчиков.

Об ирландском писателе Джордже Муре: Он писал на блестящем английском языке, пока не открыл для себя грамматику.

Об одном из английских романистов: Он пишет на верхнем пределе своего голоса. Он так громок, что никто не слышит его.

Обожаю простые удовольствия. Это последнее прибежище сложных натур.

Образование – замечательное дело, надо лишь хоть иногда вспоминать о том, что ничему, что стоит знать, научить невозможно.

Общество несравненно более дичает от систематического применения карательных мер, нежели от эпизодически совершаемых преступлений.

Общество производит плутов, а образование делает одних плутов умнее, чем другие.

Одни лишь боги вкусили смерть. Аполлон умер, но Гиацинт, которого, по уверению людей, он убил, – до сих пор еще жив. Нерон и Нарцисс – всегда с нами.

Он из тех крайне слабовольных натур, которые не поддаются никакому влиянию.

Он умер. По-видимому, он придавал слишком большое значение диагнозу своих врачей.

Он, должно быть, весьма почтенный человек. Я ни разу в жизни не слышал его имени, а это в наши дни много значит.

Она и в старости сохранила следы своего изумительного безобразия.

«Она мне очень нравится, но я не влюблен в нее». – «А она влюблена в вас, хотя нравитесь вы ей не очень».

Она может с блеском говорить о любом предмете при условии, если ничего о нем не знает.

Она не раз меняла мужей, но сохранила одного любовника, и потому пересуды на ее счет давно прекратились.

Она создана быть женою посланника. У нее удивительная способность запоминать фамилии людей и забывать их лица.

Они ведут простую, здоровую деревенскую жизнь: встают рано, потому что им много чего нужно сделать, и рано ложатся, потому что им не о чем думать.

Орхидея, прекрасная, как семь смертных грехов.

Отвратительная, нездоровая привычка говорить правду, проверять на истинность все, что слышишь, без колебаний возражать людям, которые намного моложе.

Очень опасно встретить женщину, которая полностью тебя понимает. Это обычно кончается женитьбой.

Очень трудно не быть несправедливым к тому, кого любишь.

Папиросы – это совершеннейший вид высшего наслаждения, тонкого и острого, но оставляющего нас неудовлетворенными. Чего еще желать?

Первая обязанность человека в жизни – быть как можно более искусственным. Вторая же обязанность человека – до сих пор еще никем не открыта.

Первый долг женщины – угождать своей портнихе. В чем состоит ее второй долг, до сих пор не выяснено.

Персонажи нужны в романе не для того, чтобы увидели людей, каковы они есть, а для того, чтобы познакомиться с автором, не похожим ни на кого другого.

Пессимист, оказавшись перед выбором между двумя видами зла, выбирает оба.

Питать симпатии к обездоленным куда как просто. Питать симпатии к мысли намного труднее.

По-видимому, существует какая-то странная связь между благочестием и плохими рифмами.

По внешности не судят только самые непроницательные люди.

Подлинная тайна жизни заключена в зримом, а не в сокровенном.

Полигамия? Насколько поэтичнее иметь одного супруга или супругу и любить многих.

Порой наименьшее удовольствие в театре получаешь от пьесы. Я не раз видел публику, которая была интереснее актеров, и слышал в фойе диалог, превосходивший то, что я слышал со сцены.

Порочность – это миф, придуманный добродетельными людьми для того, чтобы объяснить странную привлекательность некоторых людей.

После хорошего обеда всякому простишь, даже родному брату.

Последовательность – последнее прибежище людей, лишенных воображения.

Похоронив третьего мужа, она с отчаяния стала блондинкой.

Почитайте-ка Бальзака как следует, и наши живущие ныне друзья окажутся просто тенями, наши знакомые – тенями теней. Одна из величайших драм моей жизни – это смерть Люсьена дю Рюбампре.

Поэт может вынести все, кроме опечатки.

Правда редко бывает чистой и никогда не бывает простой.

Предзнаменований не существует. Природа не посылает нам вестников – для этого она слишком мудра или слишком безжалостна.

Предмет страсти меняется, а страсть всегда остается единственной и неповторимой.

Прекрасно лишь то, что не имеет к нам касательства. Гекуба нам ничто, и как раз поэтому ее горести составляют столь благодарный материал для трагедии.

При крупных неприятностях я отказываю себе во всем, кроме еды и питья.

Признаюсь, я действительно не терплю свою родню. Это потому, должно быть, что мы не выносим людей с теми же недостатками, что у нас.

Приобщиться к цивилизации – дело весьма нелегкое. Для этого есть два пути: культура или так называемый разврат. А деревенским жителям то и другое недоступно. Вот они и закоснели в добродетели.

Природа – отнюдь не выпестовавшая нас мать. Она есть наша творение.

Природа ненавидит разум.

Природа подражает искусству. Она способна продемонстрировать лишь те эффекты, которые нам уже знакомы благодаря поэзии или живописи. Вот в чем секрет очарования природы, равно как тайна ее изъянов.

Прирожденных лжецов и поэтов не бывает.

Притязающие на власть над народом способны ее завоевать, лишь рабски следуя за толпой. А пути богам проторяет лишь тот, чьи суждения звучат гласом вопиющего в пустыне.

Прогресс есть претворение Утопий в жизнь.

Простите, что я вас не узнал, но я так изменился!

Просто безобразие, сколько женщин в Лондоне флиртует с собственными мужьями. Это очень противно. Все равно что на людях стирать чистое белье.

Прошлое, настоящее и будущее – всего одно мгновение в глазах Бога, и мы должны стараться жить у него на глазах.

Прощайте врагов ваших – это лучший способ вывести их из себя.

Публика на удивление терпима. Она простит вам все, кроме гения.

Публика смотрит на трагика, но комик смотрит на публику.

Пунктуальность – воровка времени.

Пьеса имела большой успех, но публика провалилась с треском.

Работа – последнее прибежище тех, кто больше ничего не умеет.

Разводы совершаются на небесах.

Религии умирают тогда, когда бывает доказана заключенная в них истина. Наука – это летопись умерших религий.

Религия – распространенный суррогат веры.

Родственники – скучнейший народ, они не имеют ни малейшего понятия о том, как надо жить, и никак не могут догадаться, когда им следует умереть.

…Романы, настолько схожие с жизнью, что решительно никто не поверит в вероятность того, о чем повествуется.

С дурными женщинами не знаешь покоя, а с хорошими изнываешь от скуки. Вот и вся разница.

С нынешней молодежью просто сладу нет. Никакого уважения к крашеным волосам.

Самая прочная основа для брака – взаимное непонимание.

Самое верное утешение – отбить поклонника у другой, когда теряешь своего. В высшем свете это всегда реабилитирует женщину.

Самое непростительное в фанатике – это его искренность.

Самопожертвование следовало бы запретить законом. Оно развращает тех, кому приносят жертву. Они всегда сбиваются с пути.

Самые нелепые поступки человек совершает всегда из благороднейших побуждений.

Святость создается любовью. Святые – это люди, которые сильнее всего любили.

Сделать человека социалистом – пустяк, но сделать социализм человечным – великое дело.

Сегодня у каждого великого человека есть ученики, а его биографию обычно пишет Иуда.

Секрет сохранения молодости в том, чтобы избегать некрасивых эмоций.

Семья распадается гораздо чаще от здравомыслия мужа, чем от чего-нибудь другого. Как может женщина быть счастливой с человеком, который упорно желает видеть в ней вполне разумное существо?

Серьезность – последнее прибежище заурядности.

Сказать человеку в глаза всю правду порою больше чем долг – это удовольствие.

Скептицизм – начало веры.

«Сколько времени ты мог бы любить женщину, которая тебя не любит?» – «Которая не любит? Всю жизнь».

Слезы – убежище для дурнушек, но гибель для хорошеньких женщин.

Слушать – это очень опасно: тебя могут убедить. А человек, которой уступает доводам разума, очень неразумное существо.

Совесть делает нас всех эгоистами.

Советовать людям, что им читать, как правило, бесполезно либо вредно. Но вот сообщить людям, чего читать не следует, – совсем другое дело, и я охотно предложил бы включить эту тему в факультативный университетский курс.

Современные женщины все понимают, кроме своих мужей.

Современные мемуары обыкновенно пишутся людьми, совершенно утратившими память и не совершившими ничего, достойного быть записанным.

Споры – крайне вульгарная вещь. В хорошем обществе все имеют в точности одно и то же мнение.

Старики всему верят, люди зрелого возраста во всем сомневаются, молодые все знают.

Старинные историки преподносят нам восхитительный вымысел в форме фактов; современный романист преподносит нам скучные факты под видом вымысла.

Столетия живут в истории благодаря своим анахронизмам.

Судя по их виду, большинство критиков продаются за недорогую цену.

Существуют два способа не любить искусство. Один из них заключается в том, чтобы его просто не любить. Другой в том, чтобы любить его рационально.

Счастье женатого человека зависит от тех, на ком он не женат.

Твердое правительство – пустая надежда тех, кто не понимает, насколько сложно искусство управления.

Тем, кто верен в любви, доступна лишь ее банальная сущность. Трагедию же любви познают лишь те, кто изменяет.

Теперешние журналисты всегда с глазу на глаз просят у человека прощения за то, что сказали о нем во всеуслышание.

Теперь все женатые мужчины живут как холостяки, а все холостые – как женатые.

Теперь хорошее воспитание – только помеха. Оно закрывает перед вами множество дверей.

Тех, кто притворяется хорошим, свет принимает всерьез. Тех, кто притворяется плохим, – нет. Такова безграничная глупость оптимистов.

Только ведущий аукциона способен одинаково и беспристрастно восхищаться всеми школами искусства.

Только великим мастерам стиля удается быть неудобочитаемыми.

Только два сорта людей по-настоящему интересны – те, кто знает о жизни все решительно, и те, кто ничего о ней не знает.

Только неглубокие люди знают самих себя.

Только по-настоящему хорошая женщина может совершить по-настоящему глупый поступок.

Только у людей действия больше иллюзий, чем у мечтателей. Они не представляют себе, ни почему они что-то делают, ни что из этого выйдет.

Тот, кто видит какое-либо различие между душой и телом, не имеет ни того ни другого.

Тот, кто смотрит на дело с обеих сторон, обычно не видит ни одной из них.

Тот, кто так озабочен просвещением других, никак не выберет времени для собственного просвещения.

Трагедия бедняков – в том, что только самоотречение им по средствам. Красивые грехи, как и красивые вещи, – привилегия богатых.

Трагедия старости не в том, что человек стареет, а в том, что он душой остается молодым.

Три письма, которые вы мне написали после нашего разрыва, так хороши и в них так много орфографических ошибок, что я до сих пор не могу удержаться от слез, когда перечитываю их.

Труд – проклятие пьющего класса.

Трудно избежать будущего.

Тщательнее всего следует выбирать врагов.

У всякого святого есть прошлое, у всякого грешника – будущее.

У женщин просто удивительное чутье. Они замечают все, кроме самого очевидного.

У женщины с прошлым нет будущего.

У красоты смыслов столько же, сколько у человека настроений. Красота – это символ символов. Красота открывает нам все, поскольку не выражает ничего.

У меня непритязательный вкус: мне вполне достаточно самого лучшего.

У нас, англичан, с американцами теперь и вправду все общее, кроме, разумеется, языка.

У него было типично британское лицо. Такое лицо, стоит его однажды увидеть, уже не запомнишь.

У юности целое царство впереди. Каждый из нас родится царем, и многие, подобно царям, умирают в изгнании.

Уайльду предложили составить список ста лучших книг. «Это едва ли возможно, – ответил он. – Я написал только пять».

Убийство – всегда ошибка. Никогда не следует делать того, о чем нельзя поболтать с людьми после обеда.

Уверяю вас, что пишущая машинка, если на ней играют с чувством, надоедает ничуть не более, чем пианино, за которым сидит сестра или кто-то другой из родни.

Увы, половина человечества не верит в Бога, а другая половина не верит в меня.

Умеренность – роковое свойство. Только крайность ведет к успеху.

Унизительно сознавать, что все мы вылеплены из одного теста, но куда же от этого деться? В Фальстафе есть нечто от Гамлета, а в Гамлете немало от Фальстафа.

Ученый разговор – занятие умственно безработных.

Филантропы, увлекаясь благотво– рительностью, теряют всякое человеколюбие.

Философия учит нас стойко переносить несчастья других людей.

Франка Норриса приглашали в каждый приличный английский дом – по одному разу.

Фундаментом литературной дружбы служит обмен отравленными бокалами.

Хорошие мужья невыносимо скучны, плохие – ужасно самонадеянны.

Хорошо завязанный галстук – это первый важный шаг в жизни.

Хорошо образованный человек противоречит другим, мудрый – противоречит себе.

Хорошо подобранная бутоньерка – единственное связующее звено между искусством и природой.

Хотите понять других – пристальнее смотрите в самого себя.

Храни вас боже оказаться рядом с человеком, всю жизнь стремившимся образовывать других. До чего узок горизонт этих людей! До чего утомляют они и нас, и, должно быть, самих себя, до бесконечности повторяя и пережевывая одни и те же мысли!

Христос умер не для того, чтобы спасти людей, а для того, чтобы научить их спасать друг друга.

Художник не стремится что-либо доказывать. Доказать можно что угодно, даже несомненные истины.

Художники, как и боги, никогда не должны покидать свои пьедесталы.

Хуже брака без любви может быть только брак, в котором любовь существует лишь с одной стороны.

Цель жизни – самовыражение. Высший долг – это долг перед самим собой.

Цель искусства – раскрыть красоту и скрыть художника.

Ценность идеи не имеет ничего общего с искренностью ее глашатая.

Человек менее всего оказывается самим собой, говоря о собственной персоне. Позвольте ему надеть маску, и вы услышите от него истину.

Человек может поверить в невозможное, но никогда не поверит в неправдоподобное.

Человек, который может овладеть разговором за лондонским обедом, может овладеть всем миром. Будущее принадлежит денди.

Чем более искусство подражает эпохе, тем менее передает ее дух.

Чем меньше наказаний, тем меньше и преступлений.

Чем объективнее кажется нам произведение, тем оно на деле субъективнее. Быть может, Шекспир и вправду встречал на лондонских улицах Розенкранца и Гильденстерна или видел, как бранятся на площади слуги из враждующих семейств, однако Гамлет вышел из его души и Ромео был рожден его страстью.

Честолюбие – последнее прибежище неудачника.

Членам палаты общин сказать нечего, о чем они и говорят.

Что есть Истина? Если дело идет о религии, это не более чем известное мнение, которое сумело продолжаться веками.

Что такое циник? Человек, знающий всему цену, но не знающий ценности.

Чтобы быть естественным, необходимо уметь притворяться.

Чтобы вернуть свою молодость, я готов делать все – только не вставать рано, не заниматься гимнастикой и не быть полезным членом общества.

Чтобы завоевать мужчину, женщине достаточно разбудить самое дурное, что в нем есть.

Чтобы приобрести репутацию блестяще воспитанного человека, нужно с каждой женщиной говорить так, будто влюблен в нее, а с каждым мужчиной так, будто рядом с ним изнываешь от скуки.

Чтобы хоть отчасти понять самого себя, надо понять все о других.

Чувства людей гораздо интереснее их мыслей.

Чувствительная особа – это тот, кто непременно будет отдавливать другим мозоли, если сам от них страдает.

Чувство долга – это как раз то, что мы хотим видеть в других.

Чужие драмы всегда невыносимо банальны.

Эгоизм не в том, что человек живет как хочет, а в том, что он заставляет других жить по своим принципам.

Экзамены ровно ничего не значат. Если вы джентльмен, то знаете столько, сколько нужно, а если не джентльмен – то всякое знание вам только вредит.

Эстетика выше этики. Она принадлежит сфере более высокой духовности. В становлении личности даже обретенное ею чувство цвета важнее обретенного понимания добра и зла.

Эти папиросы с золотым ободком ужасно дороги. Я курю их только тогда, когда я по уши в долгу.

Этика искусства – в совершенном применении несовершенных средств.

Это не мое дело. Поэтому оно меня и интересует. Мои дела всегда нагоняют на меня тоску. Я предпочитаю чужие.

Это прямо чудовищно, как люди себя нынче ведут: за вашей спиной говорят о вас чистую правду.

Это ужасно тяжелая работа – ничего не делать.

Эхо часто прекраснее голоса, которое оно повторяет.

Юноша хочет хранить верность, да не хранит; старик и хотел бы изменить, да не может.

Я – единственный на свете человек, которого мне бы хотелось узнать получше.

Я всегда очень дружески отношусь к тем, до кого мне нет дела.

Я всегда считал и теперь считаю, что эгоизм – это альфа и омега современного искусства, но, чтобы быть эгоистом, надобно иметь эго. Отнюдь не всякому, кто громко кричит: «Я! Я!», позволено войти в Царство Искусства.

Я всегда так поступаю с добрыми советами, передаю их другим. Больше с ними нечего делать.

Я всегда удивляю сам себя. Это единственное, ради чего стоит жить.

Я глубоко сочувствую английским демократам, которые возмущаются так называемыми пороками высших классов. Люди низшего класса инстинктивно понимают, что пьянство, глупость и безнравственность должны быть их привилегиями, и если кто-нибудь из нас страдает этими пороками, – он тем самым как бы узурпирует их права.

Я живу в постоянном страхе, что меня поймут правильно.

Я знал одного молодого человека, которого разорила пагубная привычка отвечать на все письма.

Я люблю говорить ни о чем. Это единственное, о чем я что-нибудь знаю.

Я люблю знать все о своих новых знакомых и ничего о старых.

Я люблю мужчин с будущим и женщин – с прошлым.

Я люблю послушать, как злословят о других, но не обо мне, – последнее не имеет прелести новизны.

Я люблю сцену, на ней все гораздо правдивее, чем в жизни.

Я могу устоять против всего, кроме соблазна.

Я не верю ни единому слову из того, что вы мне говорите… или я вам.

Я не желаю знать, что говорят обо мне за моей спиной. Это слишком мне льстит.

Я не люблю принципов. Мне больше нравятся предрассудки.

Я не одобряю длительных помолвок. Это дает возможность узнать характер другой стороны, что, по-моему, не рекомендуется.

Я ненавижу драки, независимо от повода. Они всегда вульгарны и нередко доказательны.

Я никогда бы не стал его другом, будь я знаком с ним. Это очень опасно – хорошо знать своих собственных друзей.

Я никуда не выезжаю без дневника. В поезде всегда надо иметь для чтения что-нибудь захватывающее.

Я ничего не желал бы менять в Англии, кроме погоды.

Я обычно говорю то, что у меня на уме. В наши дни это большая ошибка: тебя слишком часто понимают неправильно.

Я правил свое стихотворение полдня и вычеркнул одну запятую. Вечером я поставил ее опять.

Я согласен отнюдь не со всем, что я изложил в данном эссе. Со многим я решительно не согласен. Эссе просто развивает определенную художественную точку зрения, а в художественной критике позиция – все. Потому что в искусстве не существует универсальной правды. Правда в искусстве – это Правда, противоположность которой тоже истинна.

Я хотел бы напомнить тем, кто насмехается над красотой как над чем-то непрактичным, что безобразная вещь – это просто плохо выполненная вещь. В красоте – божественная экономность, она дает нам только то, что нужно; уродство расточительно, оно изводит материал впустую, уродство как в костюме, так и во всем остальном – это всегда знак того, что кто-то был непрактичен.

Я уложил все системы в одну фразу, и всю жизнь – в один афоризм.

Я умираю, как жил, – не по средствам.

Я человек женатый, а в том и состоит прелесть брака, что обеим сторонам неизбежно приходится изощряться во лжи.

Язык – не сын, а отец мысли.

Когда мы счастливы, мы всегда добры, но когда мы добры, мы не всегда счастливы.

Англия и Америка – две нации, разделенные общим языком.

По внешнему виду не судят только самые непроницательные люди.

Сегодня немодно флиртовать до сорока лет или быть романтичным до сорока пяти.

Нет красивых женщин – есть некрасивые и хорошо накрашенные.

Надеюсь, вы не ведете двойной жизни, прикидываясь беспутным, когда вы на самом деле добродетельны. Это было бы лицемерием.

Естественность – всего лишь поза, и к тому же самая раздражающая из всех, которые мне известны.

Многое можно сказать в защиту современной журналистики. Предоставляя голос необразованным людям, она знакомит нас с общественным невежеством.

Если Англия ко всем своим заключенным относится так же, как ко мне, она не заслуживает иметь их вовсе.

Тот, кто желает вести народ за собой, вынужден следовать за толпой.

Какая прекрасная сегодня луна! Да, но если бы вы видели ее до войны.

Отцов не должно быть ни видно, ни слышно. Только на этой основе можно построить прочную семью.

Все сочувствуют несчастьям своих друзей, и лишь немногие радуются их успехам.

Кроме самого себя, словом перемолвиться решительно не с кем.

 

Джеймс Уатт

Ничего не может быть позорнее для человека, как браться не за свое дело.

 

Майкл Фарадей

Наука выигрывает, когда ее крылья раскованы фантазией.

Чем больше у меня дела, тем больше я учусь.

 

Перси Биши Шелли

Высочайшее назидание – это научить человеческое сердце самопознанию через сострадание и гнев; и чем глубже это самопознание, тем человек мудрее, справедливее, искреннее, терпимее и добрее.

Добродетель в том и состоит, чтобы поступать правильно, пренебрегая ближайшей выгодой.

Дружба и общность рождаются у людей, когда есть общий враг.

Избыток зла порождает добро.

Истинная любовь тем отличается от золота и глины, что она не становится меньше, будучи разделенной.

Любовь – вот суть всякой нравственности; любовь как выход за пределы своего "я" и слияние с тем прекрасным, что заключено в другом человеке.

Никогда так не нужна поэзия, как в те времена, когда вследствие господства себялюбия и расчета количество материальных благ растет быстрее, чем способность освоить их согласно закону души.

Никто не может быть опозорен деянием другого.

Поэзия – памятник, где запечатлены лучшие и счастливейшие мгновения самых лучших и счастливейших умов.

Поэт смотрит на пороки современников как на временное облачение для своих созданий, прикрывающее, но не скрывающее их извечную гармонию.

Поэты – непризнанные законодатели мира.

Привычные поступки становятся прекрасными благодаря любви.

Разум представляет собой сумму лучших наших чувств.

Самая губительная ошибка, которая когда-либо была сделана в мире, – это отделение политической науки от нравственной.

Слава последует за теми, кого она недостойна вести за собой.

Те, кто не любит своих ближних, живут бесплодной жизнью и готовят себе к старости жалкое пристанище.

Чтобы быть истинно добрым, человек должен обладать живым воображением; он должен уметь представить себя на месте другого. Воображение – лучшее орудие нравственного совершенствования.

 

Ричард Бринсли Шеридан

Болтливы те, кто не умеет думать.

Жизнь, прожитую достойно, следует измерять деяниями, а не годами.

Когда старый холостяк берет молодую жену, он заслуживает… да что там! Преступление в самом себе уже содержит кару.

Кто ищет почета при жизни, стоит только жалким зазывалой в дверях ее храма и, не брезгуя, ловит в грязном дыхании каждого проходимца слово хвалы.

Народ, зависящий от воли одного человека, не может сохраниться, да и не заслуживает этого.

Победа над самим собою – единственное торжество, в котором удача не имеет доли.

Самая могущественная страсть – тщеславие. Спаси меня от этой страсти, и я сам избавлюсь от остальных.

Срежь Сплетне голову – язык живет.

Ум теряет свое очарование, если он проникнут злостью.

Я не очень люблю видеть благоразумие, прикрепленное к зеленой почке молодости, это словно плющ, обвивающий куст и мешающий его развитию.

 

Джордж Бернард Шоу

А почему женщинам всегда нужны мужья других женщин? А почему конокрады всегда предпочитают объезженную лошадь дикой?

Алкоголь – это анестезия, позволяющая перенести операцию под названием жизнь.

Алкоголь очень полезен. Он всегда помогает если не больным, то врачу.

Алкоголь помогает парламенту решать в одиннадцать часов вечера такие дела, каких ни один человек в здравом уме не смог бы разрешить и в одиннадцать утра.

Американцы потому самый нравственный народ на свете, что они, когда не работают, бывают до того пьяны, что не слышат голоса искусителя.

Английский прихожанин отдает предпочтение суровому проповеднику, так как полагает, что его соседу невредно будет услышать несколько горьких истин.

Армия школа скверная, так как война бывает не каждый день, а военные делают вид, будто их работа постоянная.

Берегись человека, не ответившего на твой удар: он никогда не простит тебе и не позволит простить себя.

Больше всего люди интересуются тем, что их совершенно не касается.

Брак – это лавина, которую юноша и девушка обрушивают себе на голову, потянувшись за цветком.

Брак – это союз между мужчиной, который не может спать при закрытом окне, и женщиной, которая не может спать при открытом окне.

Британский солдат устоит против кого угодно, только не против Британского министерства обороны.

Бывает, что иной роман слишком хорош, чтобы печатать его.

Бык, сильнейший из зверей, вегетарианец.

Бьется человек, выбивается в люди и давай другими помыкать.

Бюрократия состоит из чиновников; аристократия из идолов; демократия из идолопоклонников.

В каждой грезе заключено пророчество; каждая шутка оборачивается истиной в лоне вечности.

В конечном счете актеры получают авторов, а авторы актеров, которых они заслужили.

В литературе так: новичок стремится любой ценой овладеть литературным языком, а кто поопытнее – освободиться от этих пут.

В любви всегда один целует, а другой лишь подставляет щеку.

В настоящее время те, кто выполняет самую тяжелую работу, оплачиваются ниже всего; у тех, чья работа полегче, и вознаграждение побольше. Однако больше всего получают те, кто ничего не делает.

В пьесе мистера Барри Великолепный Криктон дворецкий выведен достойным человеком, а его хозяин, граф, титулованным мошенником, и это не фантазия, а реальность, причем реальность в каком-то смысле объяснимая, ведь англичане очень тщательно отбирают дворецких, а баронов чтут всех подряд, лишь бы кровь была голубой.

В царстве глухих и одноухий король.

Вечные каникулы хорошее определение ада.

Власть не развращает людей; но дураки, забравшиеся на вершины власти, развращают власть.

Вольнодумцы зачитываются Библией: кажется, это единственные ее читатели, помимо неохотно всходящих на аналой священников.

Враги великого художника обретаются среди художников, а не среди рядовой публики.

Врачи ужасающе бедны. Любая категория людей, оказавшись в таком положении, тяготеет к категории разбойников, и врачи не составляют исключения.

Все великие истины начинались как кощунства.

Все другие пороки – рыцарские доблести в сравнении с нищетой.

Все опытные путешественники заметили, что, как бы щедро ни давать на чай, они надоедают прислуге, если останавливаются в отеле надолго, вместо того чтобы завернуть на денек и уехать, подобно всем туристам. Такова психология отельной прислуги, многих актеров и оперных певцов.

Все профессии – это заговор специалистов против профанов.

Все религиозные организации существуют тем, что продают себя богачам.

Всякий пьяный шкипер уповает на провидение. Но провидение иногда швыряет суда пьяных шкиперов о скалы.

Вы хотите узнать мое мнение о пьесе, когда я не знаю даже имени автора?

Главная опасность, от которой необходимо оберегать детей, их родители.

Глупость, не подкрепленная честолюбием, не дает никаких результатов.

Господь всегда в творении.

Даже очень богатые люди стараются заплатить поменьше за то, что они покупают постоянно.

Дайте суеверному человеку науку, и он превратит ее в суеверие.

Два умирающих с голода человека не могут быть голоднее одного; но два негодяя могут быть в десять раз порочнее одного.

Демократия – это воздушный шар, который висит у вас над головами и заставляет глазеть вверх, пока другие люди шарят у вас по карманам.

Демократия – это когда власти уже не назначаются безнравственным меньшинством, а выбираются безграмотным большинством.

Демократия есть механизм, гарантирующий, что нами управляют не лучше, чем мы того заслуживаем.

Демократия не может стать выше уровня того человеческого материала, из которого составлены ее избиратели.

Добродетель не в том, чтобы воздержаться от греха, а в том, чтобы не желать греха.

Дольше всего хранятся в секрете тайны полишинеля.

Дом – тюрьма для мужчины и работный дом для женщины.

Дорога к невежеству вымощена роскошными изданиями.

Думающие женщины – это те, о которых не думают.

Дурак, сделав глупость, потом оправдывается, что это было его долгом.

Единственно разумный человек был мой портной: он каждый раз снимал заново с меня мерку, тогда как все остальные подходили ко мне со старой и воображали, что она все еще отражает мои действительные размеры.

Единственный способ что-то узнать – это что-то делать.

Если бы в моральном или физическом отношении женщины были так же разборчивы, как мужчины, человеческой расе пришел бы конец.

Если бы в один мешок положили бумажки с мужскими именами, а в другой с женскими и потом ребенок с завязанными глазами вытаскивал по одной бумажке из каждого мешка, как номера в лотерее, процент счастливых браков в Англии нисколько бы не уменьшился.

Если бы мы могли понять великого человека, мы бы повесили его.

Если бы только родители могли себе представить, как они надоедают своим детям!

Если вам непременно хочется использовать свое детство в назидательных целях, то пусть оно послужит скорее предостережением, чем примером.

Если влюбишься в мужчину, нельзя выходить за него замуж – он может сделать тебя несчастной.

Если вы бьете ребенка, постарайтесь бить его в гневе, даже если это угрожает его жизни. Хладнокровный удар не может и не должен быть прощен.

Сначала вы жертвуете собой ради тех, кого любите, а потом их же за эту жертву ненавидите. Самопожертвование – это самоубийство.

Если вы однажды скажете правду, вам уже никогда не поверят, сколько бы вы потом ни лгали.

Если государственный деятель не говорит чушь, он попадает в очень неприятное положение.

Если к прислуге относиться по-людски, не стоит ее и держать.

Если уж вы решили оскорбить ближнего, то лучше не делать этого наполовину.

Если умыть кошку, она, многие говорят, никогда больше не станет умываться сама. Человек никогда не научится тому, чему его учат.

Если человек здоров и у него есть цель, он не задумывается над тем, счастлив он или нет. Иногда он не задумывается даже над тем, счастливы или нет другие.

Когда человек хочет убить тигра, это называется спортом; когда тигр хочет убить человека, это называется жестокостью. В этом, собственно, и состоит разница между преступлением и правосудием.

Есть пятьдесят способов сказать да и пятьсот способов сказать нет, и только один способ это написать.

Жизнь не перестает быть забавной оттого, что люди умирают, и не перестает быть серьезной оттого, что они смеются.

Жизнь равняет людей; смерть выдвигает выдающихся.

Журналисты в нашей стране слишком плохо оплачиваются, чтобы знать хоть что-нибудь, что заслуживает публикации.

Зависимость женщины от мужчины сводит разницу между браком и проституцией к различию между профсоюзами и неорганизованным наемным трудом; огромная разница, без сомнения, во всем, что касается порядка и удобства, но никакой разницы по существу.

Заводите себе сколько угодно врагов спереди, но не оставляйте их сзади.

Звания и титулы придуманы для тех, чьи заслуги перед страной бесспорны, но народу этой страны неизвестны.

Здоровая нация не ощущает своей национальности, как здоровый человек не ощущает, что у него есть кости.

Знатоки женщин редко склонны к оптимизму.

Золотое правило гласит, что нет золотых правил.

И в дружбе, и в любви рано или поздно наступает срок сведения счетов.

И хозяева, и слуги тираны; но хозяева находятся в большей зависимости.

Не возлюби ближнего своего, как себя самого, ибо если ты ладишь с собой, получится неприлично; если нет – обидно.

Идеалисты встречаются даже в нашем мире. Спасти их можно только одним способом – женя на девушках с чувствительным сердцем и достаточно крупным приданым.

Идея судебного процесса заключается в том, что, если заставить двух лжецов разоблачать друг друга, правда выплывет наружу.

Иегова, сотворив мир, сказал, что это хорошо. Что бы он сказал теперь?

Иерархия в степенях бесчестия так же многоступенчата и так же строго соблюдается, как и иерархия титулов: представление моралиста, что есть глубины, на которых перестают существовать нравственные категории, так же ложно, как и представление богача, что в среде бедности отсутствуют снобизм и честолюбие.

Из двух доль: женской доли постоянного материнства и мужской вечного детства, я, мне кажется, предпочитаю мужскую.

Иногда надо рассмешить людей, чтобы отвлечь их от намерения вас повесить.

Интеллект, в сущности, страсть, и это стремление к познанию намного интереснее и устойчивее, чем, скажем, эротическое стремление мужчины к женщине.

Иные считают, что чем выше стоите вы на социальной лестнице, тем меньше вам разрешается быть искренним, а вполне искренни только бродяги и подонки общества. Это ошибка. Бродяги часто бывают бесстыдны, но искренни никогда.

Искусство управления есть организация идолопоклонства.

Каждая церковь должна быть Церковью Всех Святых.

Каждый век, и в каждой сфере, имеет своих героев. Наименее способный генерал в стране считается ее Цезарем, наименее глупый государственный человек ее Солоном, наименее запутанный мыслитель ее Сократом и наименее заурядный поэт ее Шекспиром.

Как всякий ирландец, я не люблю ирландцев.

Как заметил один мудрец, молодости, которая ничего себе не прощает, прощается все; а старости, которая все себе прощает, ничего не прощается.

Как и все люди на свете, я одновременно исполняю несколько ролей, и все они для меня характерны.

Как правило, я не отваживаюсь составить мнение о художнике, пока не удостоверюсь сам, что мое мнение верно.

Как утверждает Г. Дж. Уэллс, одну книгу может написать каждый – книгу своей жизни. И каждый может написать одну пьесу – пьесу, где он сводит счеты со своей женой.

Картина, которую хвалят больше чем десять процентов публики, подлежит сожжению.

Книги много выигрывают, если их не читают. Поглядите хотя бы на наших классиков.

Когда мне приходится выручать людей из затруднительного финансового положения, ненависть, которую я к ним испытываю, может сравниться лишь с ненавистью, которую они питают ко мне.

Когда на троне женщина, страной правят мужчины, и тогда правление бывает неудачным; но когда на троне мужчина, страной правят женщины, и тогда правление оказывается удачным.

Когда приближается военный, люди прячут серебряные ложки и спроваживают подальше жен и детей.

Когда человек нам не нравится, мы найдем любые поводы отказать ему в помощи, а если он нам нравится, мы всегда убедим себя, что ему необходимо помочь.

Когда человеку в этом мире не терпится что-нибудь сказать, трудность не в том, чтобы заставить его говорить, а в том, чтобы помешать ему повторять это чаще, чем нужно.

Красота через три дня становится столь же скучна, как и добродетель.

Критик смотрит и слушает с таким же напряжением, с каким играет актер.

Критики, как вообще все люди, находят то, что ищут, а не то, что действительно есть перед ними.

Критику не обойтись без грубоватости; в цирке выступление клоуна нередко бывает лучшим номером программы.

Кто умеет, делает; кто не умеет, учит других.

Курящие и некурящие не могут быть одинаково свободны в одном купе.

Легче жить со страстной женщиной, чем со скучной. Правда, их иногда душат, но редко бросают.

Лицемерие не составляет первой обязанности родителя.

Лучше никогда, чем поздно.

Лучше пусть женщина возмущается, чем скучает.

Любви с первого взгляда можно доверять примерно так же, как диагнозу с первого прикосновения руки.

Любой человек старше сорока негодяй.

Люди старого уклада думают, что у человека может существовать душа без денег. Они думают, что чем меньше у тебя денег, тем больше души. А молодежь в наше время иного мнения. Душа, видите ли, очень дорого обходится. Содержать ее стоит гораздо дороже, чем, скажем, автомобиль.

Люди только тогда сообщают нам интересные сведения, когда мы им противоречим.

Люди устают от всего на свете, и особенно быстро от того, что им больше всего нравится.

Неинтересно вешать человека, если тот ничего не имеет против.

Люди, жертвующие всем ради любви, на сцене так же безнадежно негероичны, как сумасшедшие и наркоманы. Герои, живущие в веках, это Гектор и Гамлет, а не Парис и Антоний.

Людям льстит уже то, что их считают достойными лести.

Людям приходится делать ужасные вещи, чтобы сохранять респектабельность.

Мало кто мыслит больше чем два или три раза в год; я стал всемирно известен благодаря тому, что мыслю раз или два раза в неделю.

Мир любит чудеса и героев.

Мир не был бы сотворен, если б его творец думал, как бы не причинить какого-либо беспокойства. Творить жизнь и значит творить беспокойства. Есть только один способ избежать беспокойства: убивать.

Мир популярных романов – рай для дураков.

Мир состоит из бездельников, которые хотят иметь деньги, не работая, и придурков, которые готовы работать, не богатея.

Миром правят молодые – когда состарятся.

Многие поклонники Моцарта не выносят, когда им говорят, что их герой отнюдь не был основателем династии. Но вершин искусства достигают последние в роде, а не первые. Почти каждый может что-то начать; трудно закончить начатое создать нечто такое, что уже нельзя превзойти.

Моду впору уподобить искусственно вызванной эпидемии, и это доказывает, что эпидемию могут возбудить торговцы.

Мой способ шутить – это говорить правду.

Молодость чудесная вещь. Сущее преступление отдавать ее детям, чтобы те тратили ее попусту.

Моя слава росла с каждой моей неудачей.

Моя тетка наставляла меня: Помни, что наименее уродливая сестра считается фамильной красавицей.

Мудрость людей измеряется не их опытом, а их способностью к опыту.

Мужества не существует, есть только гордость.

Мужество – это уже религия; без религии все мы трусы.

Мужчины всегда думают, что будут безжалостны к своим врагам, но, когда доходит до дела, оказывается, что истинно дурные люди так же редки, как истинно хорошие.

Музыкальные критики сторожевые псы музыки.

Мученичество – это единственный способ прославиться, не обладая никакими талантами.

Мы любим не те города, где родились, а те, что завоевали. Наполеон не отвернулся от Парижа, чтобы предаваться воспоминаниям об Аяччо, а Екатерина не перенесла столицу своей империи из Санкт-Петербурга в Штеттин.

Мы не имеем права потреблять счастье, не производя его.

Мыслители, которые не были воинствующими атеистами в подростковом возрасте, к сорока годам наверняка станут безбожниками.

На небесах ангел не представляет собой ничего особенного.

Навязывание легенд в качестве буквальных истин мгновенно превращает их из иносказания в неправду.

Наполеоновские солдаты дерутся с утра до вечера и шагают с вечера до утра, совершая немыслимые переходы, появляясь в самых немыслимых местах, не потому, что каждый из них несет в своем ранце маршальский жезл, а потому, что он надеется завтра унести в нем хотя бы полдюжины серебряных вилок.

Настоящий джентльмен тем и отличается, что всегда платит с улыбкой.

Наука всегда оказывается не права. Она не в состоянии решить ни одного вопроса, не поставив при этом десятка новых.

Не делай другим то, что ты хотел бы, чтобы они делали для тебя. У вас могут быть разные вкусы.

Не дурными, а благими намерениями вымощен ад. Намерения всех людей благие.

Не знаю, почему те, кто верит в результаты выборов, считают себе менее легковерными, чем те, кто верит в ангелов?

Не люби ближнего, как самого себя. Это наглость, если ты собой доволен, и оскорбление, если недоволен.

Не пытайтесь жить вечно. Все равно ничего не выйдет.

Не удовольствия заставляют ценить жизнь; жизнь заставляет ценить удовольствия.

Недоверчивость мудрость дурака.

Неизменный девиз англичанина долг; и он всегда помнит, что нация, допустившая, чтобы ее долг разошелся с ее интересами, погибла.

Нельзя стать узким специалистом, не став, в строгом смысле, болваном.

Немецкий и испанский языки вполне доступны иностранцам, но английский недоступен даже англичанам.

Непостоянство женщин, в которых я был влюблен, искупалось разве что адским постоянством женщин, влюбленных в меня.

Непристойность можно отыскать в любой книге, за исключением телефонной.

Ни один мужчина, который должен сделать что-то важное в этом мире, не имеет времени и денег на такую долгую и дорогую охоту, как охота за женщиной.

Ни один человек не обладает точным знанием своей собственной жизни, и при расхождении автобиографии с биографией скорее всего биография верна, а автобиография нет.

О Шекспире: Ни одно имя не стоит в Англии на такой высоте; и все потому, что средний англичанин никогда не читает его произведений.

Низшие не возвышаются до морали, низшие до нее не снисходят.

Никогда не забывайте, что если вы предоставите ваши законы судьям, а вашу религию епископам, то вскоре обнаружится, что у вас нет ни законов, ни религии.

Никогда не указывайте на ошибки, если не знаете, как их исправить.

Никто, в совершенстве владеющий родным языком, не может овладеть чужим.

Нобелевская премия – это спасательный круг, который бросают пловцу, когда тот уже благополучно достиг берега.

Ночь несет покой старикам и надежду молодым.

О калифорнийском дворце Уильяма Рэндолфа Херста, американского газетного магната: Должно быть, так устроил бы свою резиденцию Господь Бог, если б у него были деньги.

О преисподней я не могу судить объективно – у меня там слишком много друзей.

Обращение дикаря в христианство есть обращение христианства в дикое учение.

Одиночество великая вещь, но не тогда, когда ты один.

Одолжив пять фунтов у знакомого и не имея возможности расплатиться, я тем самым продаю его за пять фунтов, а это невыгодно.

Он не сделает ни одного ложного шага, не приведя ложное обоснование этого шага.

Он не упустил ни одной возможности упустить возможность.

Он ничего не знает, а думает, что знает все. Ему на роду написано быть политиком.

Опасность всегда существует для тех, кто ее боится.

От рождения до смерти мужчина остается дитятей женщины, которому постоянно от нее что-то нужно и который никогда ей ничего не дает, разве только подержать и сохранить что-нибудь, что может пригодиться ему самому.

Отношения между хозяевами и прислугой выгодны только тем хозяевам, которые не стесняются злоупотреблять своей властью, и той прислуге, которая не стесняется злоупотреблять доверием хозяев.

Патриотизм: убеждение, что твоя страна лучше других потому, что именно ты в ней родился.

Первая любовь требует лишь немного глупости и много любопытства.

Пессимист – это человек, который живет с оптимисткой.

Помните француза, который спросил, в каком возрасте мы становимся равнодушны к соблазнам любви? Старушка ответила, что пока еще не знает.

Постарайся получить то, что любишь, иначе придется полюбить то, что получил.

Правительство, которое обирает Петра, чтобы заплатить Павлу, всегда может рассчитывать на поддержку со стороны Павла.

Пристойность нередко есть заговор непристойности с молчанием.

Разбитое сердце очень приятная болезнь для лондонца, если он имеет приличный годовой доход.

Разумный человек приспособляется к миру; неразумный пытается приспособить мир к себе. Поэтому прогресс всегда зависит от неразумных.

Революции никогда еще не облегчали бремя тирании, а лишь перекладывали его на другие плечи.

Религия только одна, но в сотне обличий.

Репутацию врачу создают знаменитости, умершие под его наблюдением.

Реформатор, для которого мир недостаточно хорош, в конце концов оказывается рядом с человеком, который недостаточно хорош для этого мира.

Рождество – это время года, когда мы должны покупать веши, которые никому не нужны, и дарить их людям, которые нам не нравятся.

Самопожертвование дает нам возможность жертвовать другими без угрызений совести.

Самые невыносимые мучения причиняет продление самых сильных наслаждений.

Самый трусливый человек в тюрьме – ее директор.

Сара Бернар превосходно играет роль великой актрисы.

Сведения, полученные мной в школе, сводились к тому немногому, чему узник может научиться у своих товарищей.

Свобода означает ответственность. Вот почему большинство людей боится свободы.

Своей популярностью брак обязан тому, что он сочетает наибольшее искушение с наибольшим удобством его удовлетворения.

Секрет героизма: никогда не позволяйте страху смерти руководить вашей жизнью.

Серьезность – это потуги маленького человека на величие.

Скажи ему, что на небе 978 301 246 569 987 звезд, и он поверит. Но скажи ему, что эта скамейка только что выкрашена, и он непременно потрогает пальцем.

Стареть скучно, но это единственный способ жить долго.

Старости свойственна своя робость, как свойственна робость и юности.

Стопроцентный американец – это 99-процентный идиот.

Счастье и Красота побочные продукты.

Те, кто знает Шекспира, познакомились с ним еще до того, как им исполнилось двадцать пять лет: после двадцати пяти человеку приходится больше жить, чем читать.

То обстоятельство, что верующий счастливее скептика, имеет не большее значение, чем то, что пьяный счастливее трезвого.

Только дурак может праздновать годы приближения смерти.

Тот, кто убивает короля, и тот, кто умирает за него, оба идолопоклонники.

Ты не научишься кататься на коньках, если боишься быть смешным. Лед жизни скользок.

Убийство – крайняя форма цензуры.

Успех – это смерть. Что такое вершина? Последний шаг перед спуском.

Устраивать чужую судьбу опасная игра. Обычно она приводит к столь же неожиданным последствиям, как и крупная европейская война.

Ухаживание на бумаге самое приятное из всех видов ухаживаний, потому что оно может длиться без конца.

Ухо критика гораздо более чувствительный орган, чем гортань певца.

Учебник можно определить как книгу, непригодную для чтения.

Ученый – это лентяй, который убивает время работой.

Хорошие солдаты часто плохие граждане, а плохие граждане хорошие заключенные.

Хороший хирург знает, когда его нож затрагивает нерв; и хороший критик так же чувствует движение своего пера.

Худший грех по отношению к ближнему не ненависть, а равнодушие; вот истинно вершина бесчеловечности.

Цензура в конце концов приходит к тому, что запрещены все книги, кроме тех, которых никто не читает.

Человек без адреса подозрителен, человек с двумя адресами тем более.

Человек может взобраться на самую высокую вершину; но долго там оставаться он не может.

Человек, который держит при себе все не стоящее запоминания, достигает иногда самой высокой из университетских степеней. И единственное, что можно сделать с таким человеком, это похоронить его.

Человек, страдающий зубной болью, считает счастливыми всех, у кого не болят зубы. Бедняк делает ту же ошибку относительно богатых.

Человек, утверждающий, что он знает женщин, не джентльмен.

Человеком можно завладеть только с помощью его религии, а не вашей.

Чем больше есть вещей, которых человек стыдится, тем он почтеннее.

Читая биографию, помните, что правда никогда не годится к опубликованию.

Чтение сделало Дон Кихота рыцарем, а вера в прочитанное сделала его сумасшедшим.

Что нам делать с этим офицером? Что он ни скажет все не так. Произведите его в генералы, ваше превосходительство, тогда все, что он ни скажет, все будет так.

Что скажет история? История, сэр, солжет, как всегда.

Чувства заставляют человека думать, но мысли вовсе не заставляют его чувствовать.

Чудо – это событие, которое рождает веру. В этом самая сущность и назначение чудес. Тем, кто их видит, они могут казаться весьма удивительными, а тем, кто их творит, весьма простыми. Но это неважно. Если они укрепляют или порождают веру – это истинные чудеса.

Чудовищно питаться опаленными трупами животных, ведь это каннибализм без самого лакомого блюда.

Шекспир давно уже отметил, что женщине нужен один муж на воскресный день, а другой на прочие дни недели.

Школьник, употребляющий своего Гомера на то, чтобы запустить им в товарища, делает из него, быть может, наиболее разумное и безопасное употребление.

Экзамен хорошего воспитания мужчины и женщины – их поведение во время ссоры.

Это слишком правдиво, чтобы быть хорошим.

Я бандит: я живу грабежом богатых. А я джентльмен: я живу грабежом бедных.

Я буду любить ее вечно. Нельзя ли мне узнать, как ее отцу, на какие средства вы собираетесь вечно любить ее?

Я видел лишь одного скрипача, действительно похожего на скрипача, Альберта Эйнштейна.

Я встречался с разными женщинами и узнал все, что можно от них узнать. И это было по любви, потому что лишних денег у меня не было.

Я заметил: едва какой-нибудь тип лица, появившись в живописи, начинает вызывать восхищение как образец прекрасного, он сейчас же распространяется и в жизни. Сегодняшние Беатриче и Франчески картинных галерей, которым поэты посвящают стихи, озаглавленные Моей возлюбленной, завтра оживают в типе лица горничных и официанток.

Я не люблю чувствовать себя как дома, когда я за границей.

Я никогда не был особенно высокого мнения о храбрости укротителя тигров внутри клетки – он, во всяком случае, может не опасаться других людей.

Я никогда не сопротивляюсь искушению, поскольку я обнаружил, что то, что мне вредно, не искушает меня.

Я полностью доступен для соображений самых ничтожных финансовых выгод, если только могу их добиться, не утратив позы совершенной неподкупности.

Я прихожу в бешенство от одной мысли о том, сколько бы я всего узнал, если бы не ходил в школу.

Я стал вольнодумцем прежде, чем научился думать.

Я уверен, что если бы пришлось выбирать: жить там, где детский гам не прекращается ни на минуту, или же там, где он никогда не слышен, то все нормальные и здоровые люди предпочли бы непрекращающийся шум непрекращающейся тишине.

Я часто цитирую себя. Это придает остроту моему разговору.

Веры как таковой мы не утратили; мы лишь перенесли ее с Бога на профессию медика.

Независимо от того, был Христос Богом или нет, нельзя не признать, что политэкономом Он был первоклассным.

Тот, кто ни во что не верит, всего боится.

Гений делает то, что должен; талант – то, что может.

Если бы великому человеку удалось донести до нас свою мысль, мы бы его повесили.

Американцы обожают меня и будут обожать до тех пор, пока я не скажу о них что-нибудь хорошее.

Когда недалекий человек делает что-то постыдное, он всегда заявляет, что это его долг.

Англичанин задумывается о морали, только когда ему становится не по себе.

Жизнь слишком коротка, чтобы восприниматься всерьез.

Мои пророчества забываются из-за суеты, которую они вызывают… Я – как часы, которые сильно спешат. Еще только одиннадцать утра, а я уже бью полдень.

Газета – это печатный орган, не видящий разницы между падением с велосипеда и крушением цивилизации.

Я против издателей; они сами же научили меня обходиться без них, за что я им очень благодарен.

Я часто сам себя цитирую – для пущего блеска.

Секрет успеха состоит в том, чтобы обидеть как можно большее число людей.

Я слишком стар, чтобы интересоваться кем бы то ни было – даже самим собой.

Боюсь ехать в Америку… Верно, ирония – моя стихия, однако при виде статуи Свободы даже я теряю чувство юмора.

Я глубоко убежден, что только высокое мастерство может служить оправданием для тех мужчин и женщин, которые посвятили себя искусству.

Читатель никогда не извлекает из книги тот смысл, какой вложил в нее автор.

Рецензенты имеют одно преимущество над самоубийцами: совершая самоубийство, вы отнимаете жизнь у себя; сочиняя рецензию – у других.

Богатые люди, у которых отсутствуют убеждения, более опасны в современном обществе, чем бедные женщины, у которых отсутствует мораль.

Точка зрения, будто верующий более счастлив, чем атеист, столь же абсурдна, как распространенное убеждение, будто пьяный счастливее трезвого.

Благодаря материнскому инстинкту женщина предпочитает владеть одной акцией из ста на первоклассного мужчину, а не всем пакетом акций на второсортного.

Основания для развода, принятые в нашем обществе, смехотворны, ведь дурной нрав – куда более веская причина для того, чтобы развестись, чем супружеская измена.

Если не можете избавиться от скелета в шкафу, заставьте его станцевать.

Когда англичанин настроен на сентиментальный лад, он ведет себя, как подвыпивший ирландец.

Англичане – нация любителей, а не профессионалов; их генералы, равно как и их писатели, – любители. Именно поэтому мы всегда выигрывали войны и создали величайшую на свете литературу.

Самый непростительный грех по отношению к ближнему своему – это не ненависть, а равнодушие. Равнодушие – сущность бесчеловечности.

На свете нет и не может быть ничего более страшного, чем вечное счастье.

В результате демократических выборов из большого числа несведущих получается малое число подкупленных.

В жизни бывает только две трагедии. Одна – лишиться любимой, другая – обрести ее.

Семейная жизнь (в нашем понимании) не более естественна для человека, чем клетка для попугая.

Человека, который всю жизнь любит одну женщину, следует отправить к врачу, а может, и на виселицу.

Нет более тревожного литературного симптома, чем желание писать о смешном, – это свидетельствует о том, что чувство юмора у вас утрачено безвозвратно.

Талант в наше время – не редкость, поэтому гораздо важнее быть умным, чем талантливым. Здравый смысл и трудолюбие компенсируют вам нехватку таланта, тогда как вы можете быть гениальным из гениальных, однако по глупости загубите свою жизнь.

Дайте женщинам право голоса, и через пять лет холостяки будут облагаться кабальным налогом.

Дайте человеку шанс – и он сделает все, чтобы погубить себя и посмеяться над собственной глупостью.

Нации подобны пчелам – они могут ужалить только ценой собственной жизни.

То, что принято называть пороком, – вечно; то же, что называют добродетелью, – лишь мода.

Идеальный старик – ребенок; идеальный ребенок – человек лет сорока; идеальная женщина – мужчина (о последнем, впрочем, женщины стараются особенно не распространяться).

Главное препятствие для женской эмансипации? – Вожделение.

Вам никогда не сочинить хорошей книги, не написав прежде несколько плохих.

Величие – это лишь одно из проявлений ничтожности.

Глупость суть стремление к Счастью и Красоте.

Когда наши родственники дома, нам приходится думать об их положительных качествах – в противном случае их было бы невозможно переносить; когда же их нет, мы утешаем себя, размышляя об их недостатках.

Женщине следует выходить замуж как можно раньше, мужчине – оставаться холостяком как можно дольше.

Считается, что женщина должна терпеливо ждать, пока ей сделают предложение. Не так ли поджидает муху паук?

За вычетом курева и азартных игр, все развлечения англичанина почти полностью совпадают с развлечениями его собаки.

У дурака всегда все хорошо кончается.

Искренним быть не опасно, тем более если вы вдобавок глупы.

Никогда не слушайтесь советов. Делайте все то, против чего вас предостерегали, – чтобы свергнуть тиранию прошлого.

Агностик – это самый обыкновенный атеист, у которого не хватает смелости признаться в своих взглядах.

С человеком можно спорить лишь в том случае, если проигранный спор будет стоить ему жизни.

Вера – это исключительно вопрос вкуса.

Простейшая формула благотворительности: не давать людям того, что они хотят; давать им то, что они обязаны хотеть, но не хотят.

Книга – как ребенок: легче произвести ее на свет, чем потом за ней уследить.

Сострадание сродни душевной болезни.

Трусость универсальна. Патриотизм, общественное мнение, родительский долг, дисциплина, религия, мораль – все это лишь красивые слова для обозначения страха; а жестокость, обжорство и легковерие оказывают трусости моральную поддержку.

Приличие – это заговор молчания неприличия.

В смешном скрывается истина.

Научиться вести себя в обществе – так же мучительно, как научиться кататься на коньках. Единственный способ пережить позор – смеяться над собой вместе со всеми.

Наш стиль поведения определяется не жизненным опытом, а надеждами на будущее.

Человек, который ни во что не верит, всего боится.

Великое произведение искусства – это мучительная победа гениального ума над гениальным воображением.

В стране дураков гений становится богом; все перед ним преклоняются, и никто его не слушается.

По-настоящему хороший человек лишь тот, кому нравится быть хорошим.

Самый эффективный способ заткнуть гению рот – это принять его идеи на веру, признать, что он великий человек, – и забыть о нем.

Необходимое условие для возникновения иллюзии: ее жертва должна принимать иллюзию за реальность.

Лояльность – это свобода от необходимости думать.

Берегитесь человека, бог которого – на небесах.

То, что мы называем успехом, в действительности является компенсацией всякого человека, который обделен талантом.

Вор – не тот, кто крадет, а тот, кого поймали.

Самоотречение – не достоинство; это всего-навсего воздействие благоразумия на подлость.

Для блага общества необходимо, чтобы гений имел право подстрекать к бунту, богохульствовать, оскорблять общественное мнение, развращать юные умы – иными словами, шокировать наших тетушек и дядюшек.

Чем дольше я живу, тем больше склоняюсь к мысли о том, что в солнечной системе Земля играет роль сумасшедшего дома.

Самопожертвование позволяет жертвовать другими не краснея.

Постарайтесь получить то, что хотите, или же вы будете вынуждены захотеть то, что получили.

Победитель нередко приобретает некоторые черты побежденного.

Королями не рождаются. Ими становятся – вследствие всеобщего заблуждения.

Если уж причинять вред соседу, то, по возможности, – непоправимый.

Интерес человека к миру возникает из-за переизбытка интереса к самому себе.

Недавно я сделал невероятное открытие: любить наших врагов нам велят потому, что любовь эта сведет их в могилу.

Почему так устроен мир, что у людей, которые умеют жить в свое удовольствие, никогда нет денег, а те, у кого деньги водятся, понятия не имеют, что значит «прожигать жизнь»?

Нравственность нации сравнима с зубной болью: чем она хуже, тем больнее ее касаться.

Оригинальная точка зрения сначала представляется шуткой и причудой, затем – кощунством и предательством, затем – спорным вопросом и наконец – истиной в последней инстанции.

Человека можно держать в рабстве только до тех пор, пока он настолько духовно слаб, что прислушивается к голосу разума.

Государственный деятель, который ограничивается популярными мерами (равно как и драматург, что ограничивается созданием популярных пьес), подобен собаке слепца, которая следует за своим хозяином, куда б он ни пошел, на том основании, что ей с ним по пути.

Дураками следует управлять в соответствии с их глупостью, а не в соответствии с той мудростью, которой они не обладают.

Репутация – это маска, которую человеку приходится носить точно так же, как брюки или пиджак.

Женщина хочет жить своей жизнью, а мужчина своей; и каждый старается свести другого с правильного пути. Один тянет на север, другой на юг; а в результате обоим приходится сворачивать на восток, хотя оба не переносят восточного ветра.

 

Трайон Эдвардс

Убеждение – необходимое основание деятельности; если теория неправильна, практика не может быть верной.

 

Джордж Элиот (Мэри Энн Эванс)

Для чего мы живем, если не стараемся облегчить жизнь друг другу?

Если бы каждая душа, прикоснувшаяся к моей душе даже легчайшим касанием, обрела для себя что-нибудь доброе: хотя бы крошечную радость; хотя бы одну добрую мысль; неведомое дотоле вдохновение; хотя бы частицу отваги перед темнеющим небосклоном; хотя бы проблеск веры, чтобы противостоять сгущающимся теням зла; один – единственный солнечный луч, способный разогнать туман и сделать жизнь прекрасной.

Есть время жить и время умирать… Хорошая смерть (намного) лучше и предпочтительнее, чем дурная жизнь. Мудрый человек живет лишь до тех пор, пока его жизнь имеет большую ценность, чем его смерть. Долгая жизнь не всегда есть лучшая жизнь.

Мы слишком часто препоручаем людей милости Господа и слишком редко сами проявляем милосердие.

Награда за исполненный долг – возможность исполнить следующий.

Нас посещают ангелы, но мы узнаем их лишь после того, как они отлетают прочь.

Невежество не так отвратительно, как глупость, но когда оно берется прописывать лекарства, то может причинить больше вреда.

Подобно тому как мы определяем свои поступки, так и наши поступки определяют нас.

Что до тех пустых слов, которые говорят о нас люди, то мы должны обращать на них внимание не больше, чем купол старой церкви обращает внимание на кружащееся вокруг него воронье.

Чтобы понять роскошь щедрости, нужно быть бедняком.

 

Янош Больяй

Невозможно жить спокойно и быть счастливым, пока на земле еще живет хотя бы один несчастный. Цель жизни – благоденствие и счастье всего человечества.

 

Ференц Лист

Без фантазий нет искусства, как нет и науки.

 

Шандор Пётёфи

В счастье и трус становится отважным, но только тот герой, кто даже в поражении носит свою голову гордо…

Ежели какая-нибудь идея становится всемирной, то скорее можно уничтожить мир, нежели выкорчевать из него эту идею.

Кучер не для того бьет кнутом лошадей, чтобы они пали, а для того, чтобы быстрее шли.

Лицемерие – нетрудное ремесло, всякий негодяй горазд в нем, но говорить откровенно, искренне, от всей души могут и смеют только благородные сердца.

Нация, которая боролась за человечество, погибнуть не может!

Поэзия не аристократический салон, куда являются только напомаженным и в блестящих сапогах, а храм, в который можно войти в лаптях и даже босиком.

Что бы там ни говорили, а истинная поэзия – поэзия народная. Согласимся на том, что ее надо сделать господствующей.

 

Йожеф Этвес (Этвеш)

Всякое знание лишь тогда имеет ценность, когда оно делает нас энергичнее.

 

Бертольд Ауэрбах

Идея, которая не может быть претворена в жизнь, подобна мыльному пузырю.

Музыка вымывает прочь из души пыль повседневной жизни.

Музыка – единственный всемирный язык, его не надо переводить, на нем душа говорит с душою.

Неудовлетворенность – источник не только страданий, но и прогресса в жизни отдельных людей и целых народов.

Только тот свободен, кто самостоятельно мыслит и не повторяет чужих слов, смысла которых он не понимает.

Кто не доволен тем, что имеет, тот не был бы доволен и тем, что хотел бы иметь.

 

Бруно Бауэр

Все равно, как отвечать на вопрос, единственно важный, если мы хотим узнать, как возникла евангельская история и ее изображение в Евангелиях, – записана ли данная история по вдохновению Святого Духа, или же евангельская история сложилась в традиции. То и другое тождественно в принципе, одинаково трансцендентно, то и другое одинаково нарушает свободу и бесконечность самосознания.

 

Карл Людвиг Бёрне

Быть свободным – это ничто; стать свободным – это все.

Всякий человек любит свободу, с той лишь разницей, что справедливый желает ее для всех, а несправедливый только для себя.

Горе тем народам, которые повинуются времени, вместо того чтобы повелевать им!

Для любящего человека вся вселенная слилась в любимом существе.

Единственный совет, который можно дать честным людям, как сохранить себя: будьте горды!

Иной ученый похож на кассира какого-нибудь банка: у него ключи от больших богатств, но богатства эти ему не принадлежат.

Истинное мужество есть не только воздушный шар подъема, но и парашют падения.

Краткость – достоинство, которое ограждает плохое произведение от строгих упреков, а читателя скучной книги – от скуки.

Легко скрывать ненависть, трудно – любовь, а всего труднее – равнодушие.

Между разумом и рассудком такая же разница, как между книгой кулинарных рецептов и пирогом.

Можно помешать народам учиться, но заставить их разучиться нельзя.

Мораль – грамматика религии. Легче поступать справедливо, чем прекрасно.

На сцене человек должен быть на ступеньку выше, чем в жизни.

Не благодаря терпению, а благодаря нетерпению народы добиваются свободы.

Прекрасные изречения, полные силы и остроумия, никогда не забываются, они сохраняются в памяти целыми столетиями, переходя из поколения в поколение.

Рабство делает человека только несчастным, но не лишает его достоинства, лакейство же унижает.

Справедливость – такой же необходимый для жизни продукт, как хлеб.

Существуют тысячи болезней, но здоровье бывает только одно.

Трус опаснее всякого другого человека, его надо бояться более всего.

Умный человек не только никогда не скажет ничего глупого, но даже никогда и не услышит ничего глупого.

Философы не более, как кузнецы, приготовляющие плуг. Сколько вещей должно произойти, пока хлеб можно подносить ко рту.

Чего общественному мнению не удается достигнуть – того оно и не заслуживает.

Чем менее человек думает о себе, тем менее он несчастен.

Байрон ненавидел людей, потому что любил человечество.

Без многого может обходиться человек, но только не без человека.

Государственные архитекторы полагают, что достаточно заложить каминные трубы, чтобы они перестали дымить.

Да, Лютер хорошо понимал, в чем дело, когда пустил в голову черта чернильницей! Только чернил и боится черт, только ими и можно прогнать его.

Еврейская национальность погибла прекрасной и завидной смертью: она превратилась в универсальность.

Если бы природа имела столько законов, как государство, сам Господь не в состоянии был бы управлять ею.

Женщины одновременно желают самого великого и самого ничтожного. Они требуют любви и учтивости – миллион на булавки.

И в числе браков по любви попадаются счастливые браки, хотя редко; но кто женился на свободе, после того как любил ее девушкой, всегда несчастен.

Иные жадничают своим умом, как другие своими деньгами.

Испуганная женщина – самая опасная. Поэтому женщины так легко пугаются.

Чтобы власть стала сильнее, следует ее ограничить.

Львы и деспоты в темноте видят зорче, чем при свете.

Министры падают как бутерброды – обычно лучшей стороной кверху.

Можно отказаться от первой рюмки, но не от второй.

Народ, подобно ребенку, может только плакать или смеяться. Хорошо различаешь, радуется он или страдает. Но чему он рад и что у него болит – часто трудно узнать.

Не всем революциям предшествуют признаки и предостережения. Бывает и политическая апоплексия.

Не доверяйте в страсти голосу разума. Разум достаточно разумен, чтобы перекинуться на сторону сильнейшего – на сторону страсти.

Опасно только запрещенное слово.

Нельзя доподлинно утверждать, что немецкий народ изобрел порох. Немецкий народ состоит из тридцати миллионов человек. Только один из них изобрел порох. Остальные 29 999 999 немцев пороха не изобрели.

Нельзя утверждать, что в странах с представительным правлением царствует вечная весна. Но их преимущество в том, что снег там ежегодно тает.

Нет ничего более постоянного, чем перемены.

Нет ничего легче, как восстановить старое время; для этого стоит только подавить общественное мнение. Ведь детей уверяют, что ласточку поймать очень легко: надо только посыпать ей соли на хвост.

Чтобы слабое правительство стало сильнее, нужно уменьшить его власть.

Отцом стоит быть хотя бы для того, чтобы смотреть на детей без зависти.

По мере того как растет тело, все больше съеживается душа. Я сам это чувствую по себе… Ах, я был великий человек, когда я был маленьким мальчиком!

Правительства чаще совершают зло из трусости, чем из своеволия.

Правительства, которые сами содействуют устройству заговоров, чтобы потом трубить о них и этим оправдать свою подозрительность, подражают знаменитому итальянскому врачу Кардано. Зараженный суеверием, он составил собственный гороскоп и на семьдесят пятом году жизни уморил себя голодом, чтобы не пережить назначенного себе срока.

Страсти исцеляются не разумом, а другими страстями.

Тайна власти состоит в том, чтобы знать: другие еще трусливее нас.

Только счастливые будут в раю. Несчастные прокляты как в той, так и в этой жизни.

Трудно решить, что более неприятно – снимать нагар со свечи или убеждать женщину с помощью доводов. Каждые две минуты нужно начинать работу снова. А если потеряешь терпение, то совсем потушишь маленькое пламя.

У женщин любовь одинаково часто и дочь, и мать ревности.

У них нет свободы печати, поскольку они полагают, что ветер управляется флюгерами.

Удивление выражается громкой хвалой, любовь нема.

Честолюбие разгорается скорее от борьбы, чем от добычи.

Что такое разум? Безумие всех. Что такое безумие? Разум одного.

Чтобы дойти до дна мудрости, надо исчерпать всю людскую глупость.

Чтобы погубить добродетель, достаточно усомниться в ней.

 

Людвиг ван Бетховен

Высшим отличием человека является упорство в преодолении самых жестоких препятствий.

Для человека с талантом и любовью к труду не существует преград.

Музыка должна высекать огонь из людских сердец.

Музыка – народная потребность.

Музыка – посредница между жизнью ума и жизнью чувств.

Музыка – это откровение более высокое, чем мудрость и философия.

Подлинный художник лишен тщеславия, он слишком хорошо понимает, что искусство неисчерпаемо.

Развитие искусства и науки всегда было и останется лучшей связью между самыми отдаленными народами.

Растите детей ваших в добродетели: только она одна и может дать счастье.

Сердце – вот истинный рычаг всего великого.

Я не знаю иных признаков превосходства, кроме доброты.

Ваша опера мне понравилась. Пожалуй, я напишу к ней музыку.

 

Отто фон Шёнхаузен Бисмарк

Абсолютизм требует от правителя в первую очередь беспристрастия, честности, верности своему долгу, работоспособности и скромности.

Горе тому государственному деятелю, который не позаботится найти такое основание для войны, которое и после войны еще сохранит свое значение.

Даже победоносная война – это зло, которое должно быть предотвращено мудростью народов.

Дружба между мужчиной и женщиной очень слабеет при наступлении ночи.

Жизнь научила меня много прощать, но еще больше искать прощения.

Никогда столько не лгут, как во время войны, после охоты и до выборов.

Все мы – народ, и правительство – тоже.

Политика – не точная наука.

Политика есть искусство возможного.

Русские долго запрягают, но быстро едут.

Свобода – это роскошь, которую не каждый может себе позволить.

 

Фридрих Мартин фон Боденштедт

Краткие изречения врезываются в умы людей, пускают корни, дают цветы, приносят плоды и не перестают оказывать действие.

 

Людвиг Бюхнер

Законы природы неизменны, т. е. недоступны никакому произволу или внешнему вмешательству, и их надо считать такими же вечными, как и саму материю и природу. Законы природы не знают ни исключений, ни ограничений; никакая мыслимая власть не в состоянии стать выше этой необходимости.

[…] Природа является в некотором роде своим собственным врачом, и в ее закономерной деятельности заключается тот естественный метод лечения, благодаря которому нецелесообразное устраняется, а целесообразное остается.

Философские рассуждения, которые не могут быть поняты каждым образованным человеком, не стоят потраченных на них типографских чернил.

 

Рихард Вагнер

Мелодия – единственная форма музыки; без мелодии музыка немыслима, а музыка и мелодия неразрывны.

Музыка не может мыслить, но она может воплощать мысль.

Творец художественного произведения будущего есть не кто иной, как художник настоящего времени.

 

Карл Мария Вебер

Остроумие далеко не то, что ум. Ум отличается изобретательностью, остроумие же только находчивостью.

Цивилизованная дикость – самая худшая из всех дикостей.

То, что не стоит прочтения более одного раза, совершенно не заслуживает прочтения.

 

Карл Юлиус Вебер

Книга, которая не стоит того, чтобы ее читать дважды, не стоит и того, чтобы читать ее и один раз.

Любил ли когда-нибудь хоть один деспот науку? Разве может вор любить ночные фонари?

Музыка – истинная всеобщая человеческая речь.

Некогда редкость книг вредила успехам знания; ныне обилие их сбивает с толку, тормозит собственное мышление.

Слишком тонкая чувствительность есть истинное несчастье.

 

Карл Теодор Вильгельм Вейерштрасс

Нельзя быть настоящим математиком, не будучи немного поэтом.

 

Вильгельм Вейтлинг

Средства, служащие к удовлетворению страстей, называют способностями, а применение способностей – это механическая и духовная работа человека.

Таким образом, способности являются естественными границами страстей, потому что они доставляют средства для удовлетворения страстей. Чтобы побудить организм к деятельности, природа вложила все свои чары во вкушение наслаждений и ими воздействует на чувства человека. Чувства возбуждают страсти, страсти – способности, а способности вызывают деятельность человека, плоды этой деятельности снова претворяются в наслаждения, к которым быстро примешивается раздражение чувств, а чувства возбуждают страсти.

Таким образом, страсти являются пружинами, приводящими в действие весь организм, а для того, чтобы они не ослабевали, природа устроила так, что чем больше развиваются и совершенствуются способности человека, тем сильнее становятся его страсти. […]

[…] Тот, кто верит в прогресс, не должен считать совершенным ни одно учение. Если он и не знает более совершенного, это не должно служить основанием тому, чтобы сомневаться в возможности существования такого учения. Но, указывая недостатки, нужно уметь доказать их наличие и понимать, как их устранить, иначе ты будешь только хулителем, а не улучшателем.

Человечество никогда не достигнет высшего идеала совершенства, иначе пришлось бы предположить наступление застоя в его духовном развитии.

Все формы организации общества, как хорошие, так и дурные, имеют одну и ту же первоначальную основу, которую следует иметь в виду при каком бы то ни было изменении этой организации. Эта основа – человеческие страсти. Под страстью не следует понимать просто порочное влечение к чему – нибудь, а вообще всякое страстное желание, жажду, помыслы, стремления, надежды и потребности человека.

Общая сумма всех человеческих страстей всегда равна общему числу существующих наслаждений, которые возбуждают страсти, а суммы способностей всех членов общества всегда хватает для того, чтобы создать сумму наслаждений, которую требуют для своего удовлетворения страсти всех членов общества.

 

Кристоф Мартин Виланд

Великие люди ничего не делают наполовину.

Минутное удовольствие часто бывает причиной долгих страданий.

Неучу все представляется возможным.

Правда, дети должны – пока они остаются детьми – быть руководимы родительскою властью, но в то же время должны быть подготовляемы к тому, чтобы не всегда оставаться детьми.

 

Роберт Гамерлинг

Если у тебя широкие плечи, крепкие жилы и здоровый бас, если ты – весельчак, хвастун, а иногда и негодяй, – ты можешь рассчитывать на расположение людей, они будут называть тебя титаном, гением и Бог знает чем.

 

Иоганн Гауг

Ничего не начинай во гневе! Глуп, кто во время бури садится на корабль.

 

Карл Фридрих Гаусс

…Мы должны признаться честно и откровенно, что в существенном мы нисколько не ушли в две тысячи лет дальше Эвклида. Такое откровенное и лишенное всяких обиняков признание кажется нам более соответствующим достоинству науки, чем тщетные старания скрыть пробел, который мы не можем наполнить под не выдерживающею критики сетью видимых доказательств.

 

Фридрих Геббель

Библия не может быть делом Всевышнего уже потому, что Он слишком лестно отзывается там о себе и слишком плохо о человеке. Но, может быть, это как раз и доказывает, что Он ее Автор?

Боги дарят, как дети: когда им захочется, они все отбирают вновь.

Большинство людей, издающих свои сочинения, уподобляются Карлу Пятому, устроившему при жизни церемонию собственного погребения.

В благодетеле всегда есть что-то от кредитора.

В Германии актеры могут и не иметь памяти, ибо публика ее тоже начисто лишена.

В конечном случае самое лучше в религии то, что она рождает еретиков.

В литературе каждый норовит что-нибудь открыть или изобрести, и кто не может изобрести стихи, тот изобретает поэтов.

Вертер застрелился не потому, что потерял Лотту, а потому, что утратил самого себя.

Во всяком случае лучше быть угловатым нечто, чем круглым ничто.

Все правители требуют слепой веры – даже небесный.

Вся поэзия лорда Байрона представляется мне намеренно растянутым самоубийством на почве сплина. Благородный лорд только и делает, что водит ножом по горлу, но не лезвием, а тупой стороной.

Всякий пишущий пишет автобиографию – и чем менее он это осознает, тем более автобиографичен.

Для школьного учителя тот учебник истории, которым он сам пользуется, и есть Священное писание.

Друзья не могут быть беспристрастными и часто даже бывают несправедливы, стараясь сохранить беспристрастность.

Если бы скульптор, вместо того чтобы взять резец и высечь из мрамора статую, которую он себе представляет, начал восклицать: «О, как прекрасно, как великолепно!» – его бы высмеяли. Бездарным поэтам это еще дозволяется.

Если бы язык был продуктом не поэтического, а логического духа, существовал бы один-единственный язык.

Есть люди, способные примириться даже с концом света, если только они его заранее предсказали.

И в глубочайшем страдании есть еще блаженство – сознание того, что ты способен страдать.

Каждый в отдельности не может противопоставить себя миру, не превращая своего маленького права в большую неправоту.

Кажется, в сердцах некоторых лирических поэтов вместо соловьев угнездились кукушки.

Как только любовь отдает все, она кончает банкротством.

Когда из Италии возвращаешься в Германию, то кажется, будто ты вдруг состарился.

Кто верит в свою удачу, удачлив.

Кто начинает с того, что всем верит, кончает тем, что каждого считает плутом.

Кто хочет иметь больше, чем одного друга, не заслуживает и одного.

Культура началась с фигового листка и кончается, когда фиговый листок отброшен.

Легче повторить чудо, чем объяснить его.

Многие с утра садятся за стихотворство как за бритье.

Мотивы, предшествующие действию, по большей части изменяются во время действия, а после него выглядят уже совсем по-другому. Это важное обстоятельство, которого многие драматурги не замечают.

Мы должны действовать; не для того, чтобы противостоять судьбе, – это не в наших силах, – а для того, чтобы идти ей навстречу.

Мы живем за счет будущего. Не удивительно, что оно оказывается банкротом.

На солнце есть пятна, но тени они не отбрасывают.

Не все золото, что блестит. Но верно и другое: не все, что золото, блестит.

Невелика радость подниматься все выше, если по-прежнему остаешься на лестнице.

Невинность – это пробуждающаяся чувственность, которая еще не понимает себя.

Некоторые люди только потому верят в Бога и в бессмертие, что не осмеливаются возражать против столь великих идей.

Немецкая нация раздает свои лавры, как Офелия – цветы.

Поэзия есть образ, это так; но не ярмарка образов! Зеркало не составляют из отдельных зеркал.

Публика всегда готова аплодировать фейерверку, но не заходу солнца.

Своенравие есть наиболее дешевый заменитель характера.

Согласно учению о переселении душ, возможно, что Платон опять сидит за партой и терпит побои за то, что не понимает Платона.

Строжайшая экономность у Шекспира, несмотря на непревзойденное богатство. Это всегда признак высшей гениальности.

Трудно поверить, сколько ума используется для доказательства глупостей.

У королей меньше прав быть личностью, чем у всех остальных людей.

Форма есть высшее содержание.

Часто молодость упрекают за то, что она думает, будто мир начался только с нее. Заслуженный упрек! Но старость еще чаще полагает, что мир кончается вместе с нею.

Человек никак не может поклониться одной истине, не наступив на ногу другой.

Человек обладает свободой воли – то есть может добровольно согласиться с необходимостью!

Человек, который ведет дневник, многое делает лишь для того, чтобы было что записать.

Чем хуже владеешь языком, тем меньше можешь на нем соврать.

Шекспир обязан своим предшественникам не в большей степени, чем Христос – колодцу, из которого была взята вода, превращенная им в вино.

Шутка – пробный камень серьезности; что не выдерживает шуток, то непрочно стоит на ногах. Это относится и к жизни и к искусству.

Все мы живем за счет будущего. Не удивительно, что его ожидает банкротство.

Тот, кто лечится по медицинскому справочнику, рискует умереть от опечатки.

 

Георг Вильгельм Фридрих Гегель

Благоразумие предполагает, что собственная польза не рассматривается как цель морального поведения, хотя она и может быть его следствием.

…Благоразумие состоит в том, чтобы не разрушать расположения других и сохранять его ради его самого.

Брак есть правовая любовь; при таком определении из последней исключается все, что в ней преходяще, капризно и субъективно.

Быть своим собственным господином и рабом кажется преимуществом по сравнению с тем состоянием, в котором человек есть раб другого.

В первое время важнее всего материнское воспитание, ибо нравственность должна быть насаждена в ребенке как чувство.

…Вдохновение… есть не что иное, как то, что находящийся в состоянии вдохновения весь поглощен предметом, всецело уходит в него и не успокаивается, пока не найдет вполне соответствующую художественную форму и не даст ей последнего чекана, не доведет ее до совершенства.

Вежливость есть знак благосклонности и готовности к услугам, особенно по отношению к тем, с кем мы еще не состоим в близких отношениях знакомства или дружбы.

Внешний поступок не отличается от внутреннего. В злом деле и намерение, по существу, тоже бывает злым, а не добрым.

Воля, которая ничего не решает, не есть действительная воля: бесхарактерный никогда не доходит до решения.

Воспитание имеет целью сделать человека самостоятельным существом, т. е. существом со свободной волей.

Для того, кто сам не свободен, не свободны и другие.

…Добродетель есть нечто всеобщее, требуемое от всех людей, и не что – либо прирожденное, но нечто производимое в индивидууме его собственной деятельностью.

Добродетель стала искусством, которому должно и можно выучиться, но судьба которого при этом оказалась странной: в то время как остальные искусства были усовершенствованы и одно поколение училось у другого, одна только нравственность заметным образом не умножилась, и получается так, что здесь каждый вынужден учиться заново и не может использовать опыт предшествующих поколений.

Дружба основывается на сходстве характеров и интересов в общем совместном деле, а не на удовольствии, которое получаешь от личности другого.

Дурной человек следует своим склонностям и из-за них забывает свои обязанности.

Дурной человек считал бы нужным выполнить свои обязанности, но у него нет води, чтобы управлять своими склонностями и привычками.

…Если воля цепляется только за мелочи, только за нечто бессодержательное, то она превращается в упрямство. Это последнее имеет только форму характера, но не его содержание.

Зло есть не что иное, как несоответствие между бытием и долженствованием.

Если правду говорят только для того, чтобы настоять на своем, без дальнейшего успеха, то это является по меньшей мере излишним, ибо правда нужна не для того, чтобы о деле только высказались, но и для того, чтобы оно был о совершено.

Если человек делает своей целью что-либо суетное, т. е. несущественное, ничтожное, то здесь заложен не интерес к делу, а интерес к себе… Таково, например, моральное тщеславие, когда человек в своих поступках полагает свое превосходство и вообще проявляет больше интереса к самому себе, чем к делу.

Из всех вообще безнравственных отношений – отношение к детям, как к рабам, есть самое безнравственное.

Из всех… обязанностей по отношению к другим первейшей является правдивость в словах и делах.

Искусству предназначена необычайно действенная роль в осуществлении цели разума, ибо оно готовит почву для моральности, так что, когда она приходит, то уже находит сделанной половину работы, а именно освобождение от уз чувственности.

…Истина средства заключается в его адекватности цели…

Истинная собственная польза достигается лишь нравственным поведением.

Истинную вежливость необходимо рассматривать именно как долг, ибо мы вообще должны питать благосклонность к другим.

К каждому человеку нужно… предъявлять требование, чтобы он обнаружил характер. Человек с характером импонирует другим, потому что они знают, с кем они имеют дело в его лице.

К морали: высшее в ней добиться того, чтобы вина и страдания этого сердца были похоронены в нем самом и сердце стало могилой сердца.

К характеру относится прежде всего та формальная сторона энергии, с которой человек, не давая сбить себя с раз принятого пути, преследует свои цели и интересы, сохраняя во всех своих действиях согласие с самим собой.

Каждое художественное произведение принадлежит своему времени, своему народу, своей среде.

Каждый хочет быть лучше окружающего мира и считает себя лучше его. Тот, кто на самом деле лучше, лишь выражает этот мир лучше других.

Когда человек совершает тот или иной нравственный поступок, то он этим еще не добродетелен; он добродетелен лишь в том случае, если этот способ поведения является постоянной чертой его характера.

Моральный принцип преимущественно относится к умонастроению или намерению. Но здесь существенно также и то, чтобы не только намерение, но и поступок был хорошим.

…Мы должны хотеть чего-то великого, но нужно также уметь совершать великое; в противном случае это – ничтожное хотение. Лавры одного лишь хотения суть сухие листья, которые никогда не зеленели.

Насколько необходимо, чтобы силой воли обладал тот, кто упорен в достижении разумной цели, настолько же отвратительно упрямство…

Не то, что есть, вызывает в нас чувство нетерпения и страдания, а то, что оно не таково, каким должно быть.

Неблагородно не говорить правды, когда уместно ее сказать, ибо это унижает и самого себя, и других. Однако следует также не говорить правду, если к этому не имеют призвания или права.

Неимущий, как таковой, не равен имущему. От его воли зависит, следовательно, хочет ли он явиться в качестве неимущего. Он захочет этого только в той случае, если будет убежден, что я буду считать его равным.

…Нечистая совесть как осознание себя наперекор самому себе всегда предполагает наличие идеала…

…Нечистая совесть со все большей силой укоряет человека в том, что собственность, вещи превращены им в абсолютное…

Ничто великое в мире не совершается без страсти.

Нравственное – это повиновение в свободе…

Нравственность должна выступать в форме красоты…

Нравственность – это разум воли.

Нравственный человек сознает содержание своей деятельности чем-то необходимым… и этим так мало наносится ущерб его свободе, что последняя даже, наоборот, лишь благодаря этому сознанию становится действительной и содержательной свободой в отличие от произвола, который есть еще бессодержательная и лишь возможная свобода.

Обязанности человека делятся… на четыре рода: 1) на обязанности перед самим собой; 2) перед семьей; 3) перед государством и 4) перед другими людьми вообще.

Одним из основных определений принципа чести является то, что никто не должен своими поступками давать кому бы то ни было преимущества над собой.

Ответ на вопросы, которые оставляет без ответа философия, заключается в том, что они должны быть иначе поставлены.

Педантичному моралисту можно сказать, что совесть – это моральный светильник, озаряющий хороший путь; но когда сворачивают на плохой, то его разбивают.

Первые необходимые отношения, в которые индивид вступает с другими, это семейные отношения. Эти отношения, правда, имеют и правовую сторону, но она подчинена стороне моральной, принципу любви и доверия.

По отношению к своим друзьям необходимо быть как можно менее тягостным. Деликатнее всего – не требовать от своих друзей никаких услуг.

Поведения, соответствующего праву, и притом с моральным умонастроением, нужно добиваться в первую очередь, и только тогда может прийти моральное поведение, как таковое, в котором нет никакого правового предписания.

Подлинное сострадание есть сопереживание нравственной оправданности страдающего.

Подлинные бессмертные произведения искусства остаются доступными и доставляют наслаждение всем временам и народам.

Помощь должна совершаться не против воли того, кому помогают.

Правда бывает сказана к месту и ко времени, когда она служит осуществлению дела.

Право оставляет умонастроению полную свободу. Мораль же касается умонастроения и требует, чтобы поступок совершался из уважения к долгу. Следовательно, и соответствующий праву образ действий морален, если он определяется уважением к праву.

Применительно к нравственности единственно истинны только следующие слова мудрецов древности: быть нравственным – означает жить согласно нравам своей страны…

Пусть каждый человек… прежде чем предъявлять требования другим, искать причину зла вовне, начнет с того, что взвесит свое положение, свои права и, обнаружив в своем владении несправедливость, направит свои усилия на то, чтобы уравнять себя в правах с другими.

Рассудок может образоваться без сердца, а сердце – без рассудка; существуют односторонние безрассудные сердца и бессердечные умы.

Речь – удивительно сильное средство, но нужно иметь много ума, чтобы пользоваться им.

Самая серьезная потребность есть потребность познания истины.

…Свободный человек не бывает завистливым, а охотно признает великое и возвышенное и радуется, что оно есть.

Связь двух лиц различного пола, называемая браком, это не просто естественный, животный союз и не просто гражданский договор, а прежде всего моральный союз, возникающий на основе взаимной любви и доверия и превращающий супругов в одно лицо.

Совесть в отличие от законов бесправна в государстве; ведь если человек взывает к своей совести, то у одного может быть одна совесть, а у другого – другая. Чтобы совесть была правой, необходимо, чтобы то, что она признает правым, было таковым объективно…

Стыд… есть начало гнева против того, что не должно быть.

…Стыд… представляет собой зачаточный, не резко выраженный гнев человека на самого себя, ибо он содержит в себе реакцию на противоречие моего собственного явления с тем, чем я должен и хочу быть…

Счастлив тот, кто устроил свое существование так, что оно соответствует особенностям его характера…

Тайна счастья заключается в способности выходить из круга своего "я".

Так как брак заключает в себе момент чувства, то он не абсолютен, а неустойчив и содержит в себе возможность расторжения. Но законодательства должны в высшей степени затруднять осуществление этой возможности и охранять право нравственности против каприза.

…Такой пустоте, как добро ради добра, вообще нет места в живой деятельности.

Только через осуществление великих целей человек обнаруживает в себе великий характер, делающий его маяком для других…

Упрямый настаивает на своей воле только потому, что это его воля, он настаивает на ней без разумного основания, т. е. без того, чтобы его воля представляла собой нечто имеющее всеобщую ценность.

Характер – это определенная форма воли и интереса, делающая себя значимой.

…Чего человеку поистине надлежит страшиться, так это не внешней подавляющей его мощи, а нравственной силы, которая есть определение его собственного свободного разума и вместе с тем нечто вечное и нерушимое, так что, обращаясь против нее, человек восстанавливает ее против себя.

Человек бессмертен благодаря познанию. Познание, мышление – это корень его жизни, его бессмертия.

Талант без гения не намного возвышается над уровнем голой виртуозности.

Человек воспитывается для свободы.

Человек… вынужден бороться с необходимостью, установленной природой. Его нравственный долг – завоевать самостоятельность посредством своей деятельности и рассудка.

Человек должен уважать самого себя и считать себя достойным наивысшего. Он не может преувеличить в своих помыслах величие и мужество духа.

Человек есть не что иное, как ряд его поступков.

Человек не станет господином природы, пока он не стал господином самого себя.

…Человек с характером – это рассудительный человек, который, как таковой, имеет перед собою определенную цель и твердо ее преследует.

Человеком с настоящим характером является тот, который, с одной стороны, ставит себе существенно содержательные цели и, с другой стороны, твердо придерживается этих целей, так как его индивидуальность потеряла бы все свое существование, если бы он вынужден был отказаться от них.

Человечество было освобождено не столько от порабощения, сколько посредством порабощения. Ведь грубость, жадность, несправедливость суть зло; человек, не освободившийся от него, не способен к нравственности, и дисциплина освободила его именно от этого хотения.

Честь человека заключается в том, чтобы в отношении удовлетворения своих потребностей он зависел только от своего трудолюбия, от своего поведения и от своего ума.

…Что есть долг? Пока что у нас нет другого ответа, кроме следующего: совершать правое дело и заботиться о собственном благе и о благе… других.

Что касается определенного призвания, которое кажется какой-то судьбой, то нужно всего лишь снять с него форму внешней необходимости. Свою судьбу нужно выбирать свободно и так же переносить и осуществлять.

Чтобы мой поступок имел моральную ценность, с ним должно быть связано мое убеждение. Аморальным является делать что-то из страха перед наказанием или для того, чтобы приобрести у других хорошее мнение о себе.

Чтобы поступок имел моральную ценность, необходимо понимание того, справедлив он или же несправедлив, является ли он хорошим или дурным.

Если факты противоречат моей теории, тем хуже для фактов.

Сова Минервы вылетает только с наступлением сумерек.

Только один человек меня понял; да и тот меня, по правде сказать, не понял.

Идеалом является всякая действительность в своей наивысшей истине.

 

Генрих Гейне

В бутылках я вижу ужасы, которые будут порождены их содержимым; мне представляется, что передо мною склянки с уродцами, змеями и эмбрионами в естественнонаучном музее.

В сущности, все равно, за что умираешь; но если умираешь за что-нибудь любимое, то такая теплая, преданная смерть лучше, чем холодная, неверная жизнь.

Все здоровые люди любят жизнь.

Глупец тот, кто пытается прикрыть собственное ничтожество заслугами своих предков.

Для любви не существует вчера, любовь не думает о завтра. Она жадно тянется к нынешнему дню, но этот день нужен ей весь, неограниченный, неомраченный.

…Доброта всегда одержит верх над красотой.

Доброта лучше красоты.

Единственная красота, которую я знаю, – это здоровье.

…Если великая страсть овладевает нами во второй раз в жизни, у нас, к сожалению, нет уже прежней веры в ее бессмертие…

Есть вещи между землей и небом, которые не в состоянии понять не только наши философы, но и самые обыкновенные дураки.

Как ни ужасна война, все же она обнаруживает духовное величие человека, бросающего вызов своему сильнейшему врагу наследственному – смерти.

Когда порок грандиозен, он меньше возмущает.

Красивые рифмы нередко служат костылями хромым мыслям.

Любовь! Это самая возвышенная и победоносная из всех страстей! Но ее всепокоряющая сила заключается в безграничном великодушии, в почти сверхчувственном бескорыстии.

Мудрецы придумывают новые мысли, а глупцы распространяют их.

Мудрые люди обдумывают свои мысли, глупые – провозглашают их.

Не быть подчиненным никакому закону – значит быть лишенным самой спасительной защиты, ибо законы должны нас защищать не только от других, но и от себя самих.

Не занятый делом человек никогда не может насладиться полным счастьем, на лице бездельника вы всегда найдете отпечаток недовольства и апатии.

Нравственность – это разум сердца.

Совершенство мира всегда адекватно совершенству созерцающего его духа. Добрый находит на земле рай для себя, злой уже здесь вкушает свой ад.

Странное дело! Во все времена негодяи старались маскировать свои гнусные поступки преданностью интересам религии, нравственности и любви к отечеству.

Талант мы угадываем по одному– единственному проявлению, но чтобы угадать характер, требуется продолжительное время и постоянное общение.

У всякой эпохи свои задачи, и их решение обеспечивает прогресс человечества.

Что такое музыка? Она занимает место между мыслью и явлением; как предрассветная посредница стоит она между духом и материей; родственная обоим, она отлична от них: это дух, нуждающийся в размеренном времени; это материя, но материя, которая обходится без пространства.

Чтобы писать совершенную прозу, надо быть также большим мастером метрических форм.

Юность бескорыстна в помыслах и чувствах, поэтому она наиболее глубоко понимает и чувствует правду.

Автор привыкает в конце концов к своей публике, точно она разумное существо.

Ауффенберга я не читал. Полагаю, что он напоминает Арленкура, которого я тоже не читал.

Ах! Это было так давно! Я был тогда молод и глуп. Теперь я стар и глуп.

Бог есть; но сказать «я верю в Бога» – это уже богохульство.

Бог простит мне глупости, которые я наговорил про него, как я моим противникам прощаю глупости, которые они писали против меня, хотя духовно они стояли настолько же ниже меня, насколько я стою ниже тебя, о Господи!

Была ли она добродетельна, я не знаю; однако она была всегда безобразна, а безобразие у женщины – добрая половина пути к добродетели.

Быть может, поэзия есть болезнь человека, как жемчуг есть, собственно, болезненный нарост, которым страдает бедный слизняк?

В искусстве форма все, материал ничего не стоит. Штауб берет за фрак, сшитый из собственного сукна, столько же, сколько за фрак, сшитый из сукна заказчика. Он говорит, что требует плату за фасон, материю же дарит.

В литературе, как в диких лесах Северной Америки, сыновья убивают отцов, когда те становятся стары и слабы.

В литературе, как и в жизни, каждый сын имеет своего отца, которого он, однако, не всегда знает или от которого он даже хотел бы отречься.

В любви, как и в римско-католической религии, существует предварительное чистилище, в котором, прежде чем попасть в подлинный вечный ад, привыкаешь к тому, что тебя поджаривают.

В письме другу: «Если ты срочно не вышлешь мне сорок талеров, я буду голодать за твой счет».

В произведениях некоторых модных писателей мы находим сыскные приметы природы, но никак не ее описание.

В созданиях всех великих поэтов, в сущности, нет второстепенных персонажей, каждое действующее лицо есть на своем месте главный герой.

В темные времена народами лучше всего руководили с помощью религии – ведь в полной темноте слепой является лучшим проводником: он различает дорогу и тропы лучше зрячего.

В теории современная религия разбита наголову, в идее она убита, но она еще продолжает жить механической жизнью, как муха, у которой отрезали голову и которая, как бы не замечая этого, все еще продолжает бойко кружиться и летать.

Великий гений образуется с помощью другого гения не столько ассимиляцией, сколько посредством трения.

Весь мир надорван по самой середине. А так как сердце поэта – центр мира, то в наше время оно тоже должно самым жалостным образом надорваться. В моем сердце прошла великая мировая трещина.

Во Франции нет атеистов, к Господу Богу не осталось уважения даже настолько, чтобы кто-нибудь утруждал себя его отрицанием.

Волшебная формула, которой наши красные и синие мундиры чаще покоряют женские сердца, чем своей усатой галантностью: «Завтра я уеду и, вероятно, никогда не вернусь».

Вольтер, услужливо носивший светильник впереди великих мира, этим же светильником освещал и их наготу.

Вступив в храм, я почувствовал телесную и душевную свежесть от приятно веявшей внутри прохлады. Что бы ни говорили, а католицизм – хорошая религия в летнее время.

Всякий, кто женится, подобен дожу, сочетающемуся браком с Адриатическим морем: он не знает, что скрывается в той, кого он берет в жены, – сокровища, жемчуга, чудовища, неизведанные бури?

Где кончается женщина, там начинается дурной мужчина.

Главная задача постановщика оперы – устроить так, чтобы музыка никому не мешала. (Видоизмененный Гейне).

Глубочайшая истина расцветает лишь из глубочайшей любви.

Глупцы полагают, будто для того, чтобы завладеть Капитолием, необходимо сначала напасть на гусей.

Гомеопатический принцип, согласно которому от женщины нас излечивает женщина, пожалуй, более всего подтверждается опытом.

Гренландцы, когда датские миссионеры попытались обратить их в христианство, задали им вопрос: водятся ли в христианском раю тюлени? Получив отрицательный ответ, они с огорчением заявили: в таком случае христианский рай не годится для гренландцев, которые, мол, не могут существовать без тюленей.

Грубая память народов хранит только имена их притеснителей да свирепых героев войны. Дерево человечества забывает о тихом садовнике, который пестовал его в стужу, поил в засуху и оберегал от вредителей; но оно верно хранит имена, безжалостно врезанные в его кору острой сталью.

Да, женщины опасны; но красивые не так опасны, как те, которые обладают умственными преимуществами более, чем физическими. Ибо первые привыкли к тому, чтобы мужчины ухаживали за ними, между тем как последние идут навстречу самолюбию мужчин и, приманивая их лестью, добывают больше поклонников.

Дагерротипия свидетельствует против ложного взгляда, будто искусство подражает природе. Природа здесь сама доставила доказательство того, как мало она понимает в искусстве, каким жалким получается все у нее, когда она начинает заниматься искусством.

Дама, уже начавшая быть немолодой.

Дети моложе нас, они еще помнят, как тоже были деревьями и птицами, и поэтому еще способны их понимать; мы же слишком стары, у нас слишком много забот, а голова забита юриспруденцией и плохими стихами.

Добродетельным всякий может быть в одиночку; для порока же всегда нужны двое.

Долги заменяют древний рок в национальных трагедиях нашего времени.

Достаточно мне увидеть, что кто-нибудь оспаривает бытие Божье, как меня охватывает такое странное беспокойство, такая тоскливая жуть, какие я испытывал когда-то в лондонском Нью-Бедламе, когда, будучи окружен толпой безумцев, я потерял из виду моего провожатого. «Бог есть все, что существует», и всякое сомнение в нем есть сомнение в жизни, есть смерть.

Достойно удивления, что супруг Ксантиппы мог стать таким великим философом. Среди этаких дрязг – да еще думать! Но писать он не мог, это было невозможно: после Сократа не осталось ни одной книги.

Евреи несли Библию сквозь века как свое переносное отечество.

Если бы и вся Европа превратилась в сплошную тюрьму, то осталась бы лазейка для бегства: это – Америка, и, слава богу, лазейка больше, чем вся тюрьма.

Если Господь по праву претендует на первое место в деле Творения, то Шекспиру по праву принадлежит второе.

Если твой глаз соблазняет тебя – вырви его. Если рука твоя соблазняет тебя – отруби ее. Если язык твой соблазняет тебя – откуси его. А если тебя соблазняет твой разум, то стань католиком.

Если человек хочет застрелиться, он всегда имеет на то достаточные причины. Но знает ли он сам эти причины – это другой вопрос. До последней минуты мы разыгрываем с собою комедию. Умирая от зубной боли в сердце, мы жалуемся на зубную боль.

Есть юмор идей, совмещение мыслей, которые никогда не встречались еще друг с другом в человеческой голове, гражданский брак между шуткой и мудростью.

Железные дороги убивают пространство.

Женская ненависть, собственно, та же любовь, только переменившая направление.

Женщина – одновременно яблоко и змея.

Женщины знают только один способ нас осчастливить и тридцать тысяч способов сделать нас несчастными.

Женщины творят историю, хотя история запоминает лишь имена мужчин.

За тучными коровами следуют тощие, за тощими – полное отсутствие говядины.

Замечено, что священники всего мира – раввины, муфтии, доминиканцы, консисторские советники, попы, бонзы, – короче, весь дипломатический корпус божий, – отличаются фамильным сходством лиц, характерным для людей одного промысла.

Затем Лист сыграл «Шествие на казнь» Берлиоза, великолепный опус, который, если не ошибаюсь, был сочинен молодым музыкантом в утро своей свадьбы.

Из ненависти к националистам я почти готов полюбить коммунистов.

Изображение на монете – предмет не безразличный для политики. Так как люди столь искренне любят деньги и, несомненно, любовно созерцают их, дети часто воспринимают черты того государя, который вычеканен на монете, и на бедного государя падает подозрение в том, что он – отец своих подданных.

Илиада, Платон, Марафонская битва, Моисей, Венера Медицейская, Страсбургский собор, французская революция, Гегель, пароходы и т. д. – все это отдельные удачные мысли в творческом сне Бога. Но настанет час и Бог проснется, протрет заспанные глаза, усмехнется – и наш мир растает без следа, да он, пожалуй, и не существовал вовсе.

Иногда мне кажется, что головы французов, совершенно как их кафе, сплошь увешаны внутри зеркалами, так что всякая идея, попадающая в их голову, отражается там бесчисленное множество раз: оптическое устройство, посредством которого самые ограниченные и бедненькие головы представляются обширными и блестящими. Эти лучезарные головы, так же как сверкающие кафе, обычно совершенно ослепляют бедных немцев, когда они впервые попадают в Париж.

Иногда мне кажется, что дьявол, дворянство и иезуиты существуют лишь постольку, поскольку мы верим в них. Относительно дьявола мы можем утверждать это безусловно, так как до сих пор его видели только верующие.

Иные воображают, будто совершенно точно знают птицу, если видели яйцо, из которого она вылупилась.

Иных надо бить палками при жизни. После смерти их нельзя наказать, нельзя опозорить: они не оставляют имени.

Ирония всегда является главным элементом трагедии. Все самое чудовищное, самое ужасное, самое страшное можно, дабы не сделать его непоэтическим, изобразить только под пестрой одеждой смешного, как бы смягчая и примиряя смехом. Поэтому в «Лире» Шекспир самое жуткое говорит устами шута, поэтому и Гёте выбрал для самого страшного материала – для «Фауста» – форму кукольного представления, поэтому еще более великий поэт, именно наш Господь Бог, всыпал во все страшные сцены этой жизни добрую порцию смешного.

История еврейства прекрасна, однако современные евреи вредят древним, которых можно было бы поставить гораздо выше греков и римлян. Мне думается, что если бы евреев не стало и если бы кто-нибудь узнал, что где-то находится экземпляр представителей этого народа, он бы пропутешествовал хоть сотню часов, чтобы увидеть его и пожать ему руку, – а теперь нас избегают!

Истинный демократ пишет, как народ, – искренне, просто и скверно.

Историки, которые сами хотят делать историю, похожи на немецких актеров, одержимых страстью самим сочинять пьесы.

История литературы – это большой морг, где всякий отыскивает покойников, которых любит или с которыми состоит в родстве.

К сожалению, никогда нельзя точно установить, когда именно любовь приобретает наибольшее сходство с адом, и когда – с раем, подобно тому как не знаешь, переряженные ли чертями ангелы встречают тебя там или, пожалуй, черти могут иной раз оказаться переряженными ангелами.

Каждый отдельный человек – целый мир, рождающийся и умирающий вместе с ним, под каждым надгробным камнем – история целого мира.

Каждая эпоха, приобретая новые идеи, приобретает и новые глаза.

Каждый автор, как бы он ни был велик, желает, чтобы его творенье хвалили. И в Библии, этих мемуарах божьих, сказано совершенно ясно, что создал он человека ради славы своей и хвалы.

Как в маленькой рюмке воды заключается целый мир необычайных маленьких зверюшек, которые так же свидетельствуют о могуществе божьем, как и величайшие бестии, так самый маленький альманах муз подчас содержит в себе громадное множество мелких стихоплетов, которые представляются внимательному исследователю не менее интересными, чем величайшие слоны литературы. Воистину велик Господь!

Как Магомет был всего-навсего погонщиком верблюдов, пока ангел не посвятил его в пророки, так и ** был, правда, не погонщиком верблюдов, но просто верблюдом, пока не загорелся перед ним новый свет.

Смех заразителен, так же как и зевота.

Как разумные люди бывают часто очень глупы, так глупцы подчас отличаются сообразительностью.

Как театры сгорают по нескольку раз прежде чем, точно феникс из пепла, вознестись в роскошной постройке, так же бывает и с некоторыми банкирами: нынче дом ** после трех или четырех банкротств блистает наиболее блистательно. После каждого пожара он поднимался еще в большем великолепии – кредиторы не были застрахованы.

Католический поп шествует так, словно небо – его полная собственность; протестантский же, напротив, ходит так, будто небо он взял в аренду.

Книге необходимы сроки, как ребенку. Все наскоро, в несколько недель написанные книги возбуждают во мне известное предубеждение против автора. Порядочная женщина не производит ребенка на свет до истечения девятого месяца.

Когда-то я думал, что всего ужаснее женская неверность, и, чтобы выразиться как можно ужаснее, я называл женщин змеями. Но, увы! Теперь я знаю: самое ужасное – то, что они не совсем змеи; змеи ведь могут каждый год сбрасывать кожу и в новой коже молодеть.

Когда Богу на небе скучно, он открывает окно и смотрит на парижские бульвары.

Когда глаза критика отуманены слезами, его мнение немногого стоит.

Когда порок столь грандиозен, он меньше возмущает. Англичанка, стыдившаяся голых статуй, была менее шокирована при виде огромного Геркулеса: «При таких размерах вещи не кажутся мне такими уж неприличными».

Когда сходятся кухарки, они говорят о своих господах, а когда сходятся немецкие авторы, они говорят о своих издателях.

Когда уходят герои, на арену выступают клоуны.

Кого Юпитер хочет наказать, того он делает поэтом.

Александр Дюма крадет у прошлого, обогащая настоящее. В искусстве нет шестой заповеди.

Критики подобны привратникам перед входом на придворный бал: они могут пропустить достойных и задержать дурно одетых и не имеющих входного билета, но войти внутрь они не могут.

Лессинг говорит: «Если Рафаэлю отрезать руки, он все же останется живописцем». Точно так же мы могли бы сказать: «Если господину ** отрезать голову, он все же остался бы живописцем», – он продолжал бы писать и без головы, и никто бы не заметил, что головы у него и вовсе нет.

Лесть является настоятельной потребностью красивых мужчин, специальность которых в том и заключается, что они красивые мужчины.

Любовь к свободе – цветок темницы, и только в тюрьме чувствуешь цену свободы.

Легко прощать врагов, когда не имеешь достаточно ума, чтобы вредить им, и легко быть целомудренному человеку с прыщеватым носом.

Люди, ничем не примечательные, конечно, правы, проповедуя скромность. Им так легко осуществлять эту добродетель.

Мейербер бессмертен, то есть он будет таковым, пока жив.

Миссия немцев в Париже – уберечь меня от тоски по родине.

Моим девизом остается: искусство есть цель искусства, как любовь есть цель любви и даже как самая жизнь есть цель жизни.

Монотеизм – это минимум религии. Это столь малая доза, что ее уже невозможно уменьшить.

Мораль есть религия, перешедшая в нравы.

Мосье Колумб, откройте нам еще один Новый Свет!

Мадемуазель Таис, сожгите нам еще один Персеполь!

Мосье Иисус Христос, устройте так, чтобы вас еще раз распяли!

Музыка свадебного шествия всегда напоминает мне военный марш перед битвой.

Мы боремся не за человеческие права народа, но за божественные права человека.

Мы не властители, а слуги слова.

Мы понимаем развалины не ранее, чем сами становимся развалинами.

Наибольшего он достиг в невежестве.

Нам был предписан патриотизм, и мы стати патриотами, ибо мы делаем все, что нам приказывают наши государи.

Наше лето только выкрашенная в зеленый цвет зима.

Не будучи допущены ко всем остальным ремеслам, евреи поневоле стали самыми сметливыми купцами и банкирами. Их заставляли быть богатыми, а потом ненавидели за богатство.

Не будь у меня жены и попугая, я бы давно покончил с собой.

Не мы хватаем идею, идея хватает и гонит нас на арену, чтобы мы, как невольники-гладиаторы, сражались за нее. Так бывает со всяким истинным трибуном или апостолом.

Некая девушка решила: «Это, должно быть, очень богатый господин, раз он так безобразен». Публика рассуждает так же: «Это, должно быть, очень ученый человек, раз он такой скучный». Отсюда успех многих немцев в Париже.

Ни у одного народа вера в бессмертие не была так сильна, как у кельтов; у них можно было занимать деньги, с тем что возвратишь их в ином мире.

Никогда не говорить об отношении к евреям! Испанец, который каждую ночь во сне беседует с Божьей Матерью, из деликатности ни за что не коснется ее отношений к Богу-Отцу: самое беспорочное зачатие все-таки остается зачатием.

Ничто не уязвляет мужчину сильнее мелких женских булавочных уколов. Мы готовы к могучим ударам меча, а нас щекочут в самых чувствительных местах!

О врагах Наполеона: Они поносят его, но всегда с известной почтительностью: когда правой рукой они кидают в него дерьмо, левая тянется к шляпе.

О журналистах, сообщавших о Гейне заведомые небылицы, – например, что он помещен в сумасшедший дом: – Чем эта пакость мельче, тем труднее к ней подступиться. Вот ведь что: блоху не заклеймишь!

О Марии Магдалине на картине Паоло Веронезе «Христос»: Она так прекрасна, что боишься, как бы ее, чего доброго, не совратили еще раз.

О мертвых следует говорить только хорошее, но о живых следует говорить только дурное.

О писателях «Молодой Германии»: Я посеял зубы дракона, а пожал – блох.

О, этот рай! Удивительное дело: едва женщина поднялась до мышления и самосознания, как первой ее мыслью было: новое платье!

Об одном из своих современников: Клаурен стал нынче так знаменит в Германии, что вас не впустят ни в один публичный дом, если вы его не читали.

Один поэт сказал: «Первый король был счастливый воин!» Насчет основателей нынешних наших финансовых династий мы можем, пожалуй, прозаически сказать, что первый банкир был счастливый мошенник.

Он критик не для больших, а для мелких писателей – под его лупой не помещаются киты, но зато помещаются интересные блохи.

Он разглядывает мелких писателей в увеличительное стекло, а великих – в уменьшительное.

Она выглядит как Венера Милосская: очень старая, без зубов и с белыми пятнышками на желтой коже.

Опиум – тоже религия. Между опиумом и религией существует большее родство, нежели большинство людей может себе представить.

Оскорбивший никогда не простит. Простить может лишь оскорбленный.

Остерегайтесь поощрять крещение среди евреев. Это всего-навсего вода, и она легко высыхает. Наоборот, поощряйте обрезание – это вера, врезанная в плоть; в дух ее уже невозможно врезать.

Острить и занимать деньги нужно внезапно. (Видоизмененный Гейне).

От высокомерия богатства ничто не защитит вас – кроме смерти и сатиры.

Первая добродетель германцев – известная верность, несколько неуклюжая, но трогательно великодушная верность. Немец бьется даже за самое неправое дело, раз он получил задаток или хоть спьяну обещал свое содействие.

Первый, кто сравнил женщину с цветком, был великим поэтом, но уже второй был олухом.

Переводчик по отношению к автору – то же, что обезьяна по отношению к человеку.

Перед смертью: Бог меня простит, это его ремесло.

Позднейшие произведения истинного поэта отнюдь не значительнее ранних; нет, первый ребенок не хуже второго, только роды потом бывают легче.

Пока мы читаем о революциях в книгах, все это очень красиво на вид, подобно пейзажам, искусно выгравированным на белой веленевой бумаге: они так чисты, так приветливы; однако потом, когда рассматриваешь их в натуре, они, быть может, и выигрывают в смысле своей грандиозности, но в деталях представляют очень грязное, мерзкое зрелище; навозные кучи, выгравированные на меди, не имеют запаха, и через выгравированное на меди болото легко пройти при помощи глаз.

Полек я именую ангелами земли, потому что самих ангелов называю польками неба.

Полемика способствует выработке догмата.

Польша лежит между Россией и – Францией.

Портрет автора, предшествующий его сочинениям, невольно вызывает в моей памяти Геную, где перед больницей для душевнобольных стоит статуя ее основателя.

После громадных успехов естествознания чудеса прекращаются. Потому ли, что Господу Богу докучает подозрительность, с какой физики следят за его пальцами, или его не привлекает конкуренция с Боско, – но даже в последнее время, когда религии грозит столько опасностей, он не соблаговолил поддержать ее каким-нибудь потрясающим чудом.

Поэзия создала больше мучеников, чем религия. История литературы любого народа и любой эпохи – настоящий мартиролог.

Поэт, этот творец в малом, подобен Господу Богу и в том, что своих героев он творит по образу своему и подобию.

Превозносят драматурга, исторгающего слезы у зрителя; этот талант он делит с луковицей.

Прелесть весны познается только зимою, и, сидя у печки, сочиняешь самые лучшие майские песни.

Пристать к Христу – задача для еврея слишком трудная: сможет ли он когда-нибудь уверовать в божественность другого еврея?

Прозаический перевод стихов – это чучело лунного света.

Просто удивительно, как в такой маленькой головке умещается такая масса невежества.

Прошлое – родина души человека. Иногда нами овладевает тоска по чувствам, которые мы некогда испытывали. Даже тоска по былой скорби.

Редко можно разглядеть трещину в колоколе, и узнается она лишь по звуку.

Религиозности во мне довольно. Я и теперь уже верю в самое главное, о чем написано в Библии, я верю, что Авраам родил Исаака, Исаак – Иакова и Иаков – Иуду, а также в то, что этот последний познал на большой дороге свою сноху Фамарь. Верю также, что Лот слишком много пил со своими дочерьми. Верю, что жена Потифара удержала в своих руках одежду благонравного Иосифа. Верю, что оба старца, застигнувшие Сусанну во время купания, были очень стары. Кроме того, я верю, что праотец Иаков обманул сначала своего брата, а потом тестя, что царь Давид дал Урии хорошую должность в армии, что Соломон завел себе тысячу жен, а потом стал ныть, что все суета.

Русские уже благодаря размерам своей страны свободны от узкосердечия языческого национализма, они космополиты или, по крайней мере, на одну шестую космополиты, поскольку Россия занимает почти шестую часть всего населенного мира.

Руссо – звезда, смотрящая с высоты; он любит людей сверху.

С тех пор как вышло из обычая носить на боку шпагу, совершенно необходимо иметь в голове остроумие.

С того момента как религия начинает искать помощи у философии, ее гибель становится неотвратимой. Религия, как всякий абсолютизм, не должна оправдываться.

Самое действенное противоядие против женщин – это женщины; правда, это означает изгонять Сатану Вельзевулом, и к тому же такое лекарство часто пагубнее самой болезни.

Свидетельство о крещении служит входным билетом к европейской культуре.

Серьезность проявляется с тем большей силой, если ей предшествует шутка.

Сколь многие начинали с намерения опорочить церковь, восстать против нее – и внезапно изменяли свои взгляды, и падали на колени, и поклонялись. Со многими случилось то же, что с Валаамом, сыном Боеровым, который пустился в путь, чтобы проклясть Израиль, и вопреки своим намерениям благословил его. Отчего? Ведь услышал он всего-навсего ослиный глас.

Слепой шарлатан на рынке продает воду, предохраняющую от слепоты. Он не верил в нее и ослеп.

Слуги, не имеющие господина, не становятся от этого свободными людьми – лакейство у них в душе.

Случайный визит в дом умалишенных показывает, что вера ничего не доказывает.

Собака в наморднике лает задом.

Страдание нравственное легче вынести, чем физическое, и, если бы, например, мне дали на выбор больную совесть или больной зуб, я избрал бы первое.

Странная вещь – патриотизм, настоящая любовь к родине! Можно любить свою родину, любить ее целых восемьдесят лет и не догадываться об этом; но для этого надо оставаться дома. Любовь к немецкой отчизне начинается только на немецкой границе.

Сущность музыки – откровение, о ней нельзя дать никакого отчета, и подлинная музыкальная критика есть наука, основанная на откровении.

Такую роль играет в искусстве имя мастера. Если принц надевает перстень с богемской стекляшкой, ее будут принимать за бриллиант, а если бы нищий стал носить перстень с бриллиантом, все-таки решили бы, что это – просто стекло.

Там, где кончается здоровье, там, где кончаются деньги, там, где кончается здравый человеческий рассудок, – там повсюду начинается христианство.

Те, кто здесь, на земле, пил чашу радости, расплатятся там, наверху, похмельем.

Теперь не строят готических соборов. В былое время у людей были убеждения; у нас, современников, есть лишь мнения; а мнения мало для того, чтобы создать готический храм.

То хорошо у нас, немцев, что никто еще не безумен настолько, чтобы не найти еще более сумасшедшего, который понимал бы его.

Только великий поэт может понять поэзию своего времени. Поэзию прошлого легче понять.

Только решетка отделяет юмор от дома умалишенных.

Только родственная скорбь исторгает слезы, и каждый, в сущности, плачет о себе самом.

Только у гения есть для новой мысли и новое слово.

Тот, кто видит своего бога страдающим, легче переносит собственные страдания.

Тот, кто находится высоко, должен так же подчиняться обстоятельствам, как флюгер на башне.

Тот, кто хочет влиять на толпу, нуждается в шарлатанской приправе. Даже сам Господь Бог, издавая свои заповеди на горе Синай, не упустил случая основательно посверкать молниями и погромыхать, Господь знал свою публику.

…У меня же была зубная боль в сердце. Это тяжелый недуг, от него превосходно помогает свинцовая пломба и тот зубной порошок, что изобрел Бертольд Шварц.

У народов время есть, они вечны; смертны лишь короли.

У него отваги хватит на сотню львов, а ума – на пару ослов.

У римлян ни за что не хватило бы времени на завоевание мира, если бы им пришлось сперва изучать латынь.

Ученый казуист и духовный пастырь Шупп говорит даже: «На свете больше дураков, чем людей».

Французский народ – это кошка, которая, даже если ей случается свалиться с опаснейшей высоты, все же никогда не ломает себе шею, а, наоборот, каждый раз сразу же становится на ноги.

Христианство без божественности Христа – нечто вроде черепашьего супа без черепахи.

Христианство и вправду является лучшей религией после проигранной битвы.

Цель и средство – условные понятия, их выдумал человек. Творец их не знал. Созданное само себе цель. Жизнь не цель и не средство. Жизнь – право.

Чем крупнее человек, тем легче попадают в него стрелы насмешек. В карликов попадать гораздо труднее.

Чтобы довершить малодушный характер Гамлета, Шекспир в беседе его с комедиантами изображает его хорошим театральным критиком.

Чтобы победить самые тяжелые страдания, есть два средства: это опиум – и работа.

Кто любит народ, должен сводить его в баню.

Чтобы тебя любили как следует, всем сердцем, нужно самому страдать. Сострадание – высшее освящение любви, может быть – сама любовь. Из всех богов, когда-либо живших, Христос поэтому и любим больше всех других. Особенно женщинами…

Юмор, как плющ, вьется вкруг дерева. Без ствола он никуда не годен.

Я человек самого мирного склада. Вот чего я хотел бы: скромная хижина, соломенная кровля, но хорошая постель, хорошая пища, очень свежее молоко и масло, перед окном цветы, перед дверью несколько прекрасных деревьев, и, если Господь захочет вполне осчастливить меня, он пошлет мне радость – на этих деревьях будут повешены этак шесть или семь моих врагов. Сердечно растроганный, я прощу им перед их смертью все обиды, которые они мне нанесли при жизни. Да, надо прощать врагам своим, но только после того, как их повесят.

Я бы не сказал, что женщины не имеют характера, – просто у них каждый день другой характер.

Я ненавижу всякое отступничество и не мог бы отречься ни от одной немецкой кошки, ни от одной немецкой собаки, как бы невыносимы ни были для меня ее блохи и ее верность.

Англичане берут в рот дюжину односложных слов, жуют их, глотают их, и выплевывают, – и это называется английским языком.

Молчание – английский способ беседовать.

Фридрих Великий имеет большие заслуги перед немецкой литературой; между прочим, ту, что свои стихи он издал по-французски.

Французское безумие далеко не так безумно, как немецкое, ибо в последнем, как сказал бы Полоний, есть система.

У англичан больше мнений, чем мыслей. У нас, немцев, наоборот, так много мыслей, что мы не успеваем даже составить себе мнение.

Еврей Фульд избран в парламент. Я очень рад этому; значит, равноправие евреев вполне осуществилось.

Прежде только гениальный еврей мог пробиться в парламент; но если уж такая посредственность, как Фульд, пробивается, – значит, нет больше различий между евреями и неевреями.

В Италии музыка стала нацией. У нас на севере дело обстоит совсем иначе; там музыка стала человеком и зовется Моцартом или Мейербером.

Англичане рядом с итальянцами все, как один, напоминают статуи с отбитыми кончиками носов.

Талмуд есть еврейский католицизм.

Каждый человек – это мир, который с ним рождается и с ним умирает; под всякой могильной плитой лежит всемирная история.

Любовь – это зубная боль в сердце.

Все свое состояние я завещаю жене, при условии, что она опять выйдет замуж. Я хочу быть уверен, что хотя бы один мужчина будет оплакивать мою смерть.

Главная цель постановщика оперы – устроить так, чтобы музыка никому не мешала.

Если мы отдаем некоторое предпочтение Гёте перед Шиллером, то лишь благодаря тому незначительному обстоятельству, что Гёте, ежели бы ему в его творениях потребовалось подробно изобразить такого поэта, был способен сочинить всего Фридриха Шиллера, со всеми его Разбойниками, Пикколомини, Луизами, Мариями и Девами.

У каждой эпохи свои изъяны, которые прибавляются к изъянам более ранних эпох; именно это мы называем наследием человечества.

Мы, немцы, поклоняемся только девушке, и только ее воспевают наши поэты; у французов, наоборот, лишь замужняя женщина является предметом любви как в жизни, так и в искусстве.

Немецкий язык в сущности богат, но в немецкой разговорной речи мы пользуемся только десятой долей этого богатства; таким образом, фактически мы бедны словом.

Французский язык в сущности беден, но французы умеют использовать все, что в нем имеется, в интересах разговорной речи, и поэтому они на деле богаты словом.

 

Иоганн Фридрих Гербарт

[…] Должно быть позволено обосновывать теологическим рассмотрением природы религиозную веру, которая, впрочем, гораздо старше и имеет гораздо более глубокие корня в человеческом духе, чем все философии.

Нравственное воспитание должно выработать волю.

Предположение, что целесообразное не просто стремится к цели, а исходит из цели, которая до того мыслилась, желалась и разрабатывалась неким действующим духом, можно все-таки назвать в совокупности строгих спекуляций гипотезой в отличие от демонстрация. Но насколько эта гипотеза может поддержать веру, неоспоримо доказывает другое ее применение. Откуда мы знаем, что нас окружают люди, а не просто человеческие образы? Мы объясняем себе их целесообразные действия из предполагаемого мышления, веления и действия. Никто не может сказать, воспринимал ли он это предполагаемое, никто не может отрицать, что он это мысленно добавляет, привносит в восприятие.

Мы по характеру узнаём человека, но должны бы узнавать по его нравственному характеру. Однако менее нравственный человек узнается не по нравственности, а, напротив, по многим другим индивидуальным чертам, что и представляет, по-видимому, его характер.

[…] Философия – это обработка понятий. […]

 

Иоганн Готфрид Гердер

В одиночестве человек – слабое существо, в единении с другими – сильное. Глубокий, проникающий в сердце взгляд друга, слово его совета, его утешения раздвигают и поднимают низко насевшее над ним.

В ошибке любой женщины есть вина мужчины.

В чем может состоять человеческое образование? На чем должно оно основываться? На мере. На ней покоятся все законы природы, точно так же, как и все наши ясные и правильные понятия, наши ощущения прекрасного и благородного, применение наших сил на пользу добра, наше счастье, наше наслаждение: только мера питает, и воспитывает нас, мера образует и сохраняет творения.

Два величайших тирана на земле: случай и время.

Если язык человека вял, тяжел, сбивчив, бессилен, неопределен, необразован, то таков, наверное, и ум этого человека, ибо мыслит он только при посредстве языка.

Знакомство с мыслями светлых умов составляет превосходное упражнение – оно оплодотворяет ум и изощряет мысль.

Из истории мы черпаем опыт, на основе опыта образуется самая живая часть нашего практического ума.

Истинное величие зиждется на осознании своей силы, ложное же – на знании слабости других.

Красивое не нуждается в дополнительных украшениях – больше всего его красит отсутствие украшений.

Никакое чтение не требует столь строгой нормы, как чтение отрывочных, разбросанных мыслей.

Позорно не наказание, а преступление.

Труд – целительный бальзам, он – добродетели источник.

 

Моисей Гесс

Первое (и последнее), что я познаю, это как раз мое духовное действие, мое познание. Дух, пробудившаяся к самосознанию жизнь, констатирует свое равенство самому себе, или тождество, через мышление мышления. – Всякое дальнейшее познание есть только уточнение этой идеи… Я знаю, что я думаю, что я духовно действую или – потому что никакой другой деятельности нет, – что я есть тот, кто действует, но не [просто] есть. Не бытие, а действие – вот первое и последнее. […]

Я, следовательно, не есть нечто покоящееся или пребывающее, как полагают те, кто рассуждает о Я, но есть находящееся в изменении, в постоянном движении подобно жизни, которая, прежде чем она пробудится к самосознанию, также находится в постоянном изменении. Как «мировые тела» и все то, что мы видим растущим и движущимся, так и человек, а именно не только лишь чувственная, но также и его духовная часть, его самосознание, находится в постоянном изменении, в состоянии постоянно изменяющейся деятельности. Непреходяща только сама эта деятельность, или жизнь.

Деньги – это продукт взаимно отчужденных людей, отрешенный вовне человек.

Деньги – это средство обращения, застывшее в мертвую букву и умерщвляющее жизнь, подобно тому как буква есть средство сношения, застывшее в мертвые деньги и умерщвляющее дух.

[…] Необходимостью человеческого развития, истории развития или естественной истории, необходимостью творческой истории людей является их взаимное разрушение, происходящее из противоречий их общения внутри их обособления в единичность. История возникновения человеческой сущности или человечества является прежде всего саморазрушением этой сущности.

 

Эрнст Теодор Амадей Гофман

Тайна музыки в том, что она находит неиссякаемый источник там, где речь умолкает.

 

Александр Гумбольдт

Для разумного созерцания природа есть единство во множестве, соединение разнообразного – по форме и составу, совокупность естественных явлений и естественных сил, есть живое целое. Важнейшая цель разумного изучения природы состоит в том, чтобы в разнообразии познать единство, обобщить все то, что нам известно благодаря открытиям прежних времен; поверяя подробности, надо уметь выбирать между ними, не капитулируя перед их массой, помня возвышенное назначение человека – завладеть духом природы, скрытым под покровом явлений.

Мы еще далеки от того времени, когда станет возможным объединить все наши чувственные созерцания в одно понятие о природе. Сомнительно, придет ли когда-нибудь подобное время вообще. Сложность проблемы и неизмеримость Космоса делают надежду на это почти напрасной. Но как ни недостижимо для нас полное решение проблемы, остается все же возможным частичное разрешение ее, стремление к уразумению мира явлений – эта высшая и вечная цель всякого исследования природы. […]

Каждый должен обладать мужеством отстаивать свои убеждения.

Объять многообразие явлений Космоса в единстве мысли, в форме чисто рациональной, умозрительной связи, по моему мнению, невозможно при настоящем состоянии наших эмпирических знаний. Опытные науки никогда не бывают оконченными, обилие чувственных наблюдений неисчерпаемо; ни одно поколение не сможет поставить себе в заслугу то, что оно обозрело всю совокупность явлений. […]

Сушь всюду возвещает смерть.

[…] Только там начинается наука, где дух овладевает материалом, где делается попытка подчинить массу опытов разумному познанию; наука есть дух в приложении его к природе. […] Работа духа начинается в ту минуту, когда мышление, влекомое внутренней необходимостью, впитывает в себя материал чувственных наблюдений. […]

Человек должен желать хорошего и великого.

Человек не может воздействовать на природу, не может завладеть никакой из ее сил, если не знает законов природы, не умеет измерять и вычислять их. […] Знание и изучение суть радость и право человечества; они суть части народного богатства и нередко замена благ, слишком скудно распределенных природой. […]

Я все больше и больше утверждаюсь в мысли о том, что наше счастье зависит куда более от того, как мы встречаем события нашей жизни, чем от природы самих событий.

 

Вильгельм Гумбольдт

Для человека нет ничего более интересного в мире, чем люди.

Женщины, в сущности, ближе к идеалу человека, чем мужчины.

Знанию всегда предшествует предположение.

Идея – единственное, что никогда не умирает.

Много умеет тот, кто много на себя рассчитывает.

Мужество солдата хорошо только в соединении с лучшими мирными добродетелями, дисциплина хороша только в соединении с высшим чувством свободы. Когда они существуют отдельно – а это так часто бывает благодаря тому, что и в мирное время солдат вооружен, – первое вырождается в рабство, вторая – в дикость и разнузданность.

Несомненно, важнее, как принимает человек судьбу, нежели какова она на самом деле.

Нравственность возникла вместе с пороком.

Нравственность народов зависит от уважения к женщине.

Поистине серьезное стремление к какой-либо цели – половина успеха в ее достижении.

Природа нравится, влечет к себе и воодушевляет только потому, что она естественна.

Самое первое и самое главное в жизни – это стараться владеть самим собою.

Среди всех искусств поэзия больше других подвергается искушению заменить свою собственную своеобразную красоту украденными блестками.

Умственные занятия оказывают на человека такое благотворное влияние, какое солнце оказывает на природу; они рассеивают мрачное настроение, постепенно облегчают, согревают, поднимают дух.

Либерал может сделаться министром, но из этого еще не следует, что он будет либеральным министром.

 

Христоф Вильгельм Гуфеланд

Среди влияний, укорачивающих жизнь, преимущественное место занимают страх, печаль, уныние, тоска, малодушие, зависть, ненависть.

 

Карл Гуцков

Гений прокладывает след, а талант идет по нему, но идет по-своему.

Иллюзии – магнит, они влекут неудержимо.

 

Адольф Фридрих Дистервег

Воспитателем и учителем надо родиться; им руководит прирожденный такт.

Задачей воспитателя и учителя остается приобщить всякого ребенка к общечеловеческому развитию и сделать из него человека раньше, чем им овладеют гражданские отношения.

Идея, которой служит учитель, состоит в насаждении нравственности в роде человеческом.

Конечная цель всякого воспитания – воспитание самостоятельности посредством самодеятельности.

Мужество необходимо не только для отважных поступков, но и для продуктивных занятий и мышления.

Неправильное знание хуже, чем незнание.

Плохой учитель преподносит истину, хороший учит ее находить.

Развитие и образование ни одному человеку не могут быть даны или сообщены. Всякий, кто желает к ним приобщиться, должен достигнуть этого собственной деятельностью, собственными силами, собственным напряжением.

Самым важным явлением в школе, самым поучительным предметом, самым живым примером для ученика является сам учитель. Он – олицетворенный метод обучения, само воплощение принципа воспитания.

Слабость ума и (обратите внимание) характера многих учеников и взрослых людей зависит от того, что они знают все кое-как и ничего как следует.

 

Иосиф Дицген

Историческое развитие религии состоит в ее постепенном исчезновении.

 

Жан Поль (Иоганн Пауль Фридрих Рихтер)

Бранью достигается лишь одна треть, любовью и уступками – все.

Бывают люди – растения, люди – звери, люди – боги.

Веселье – это небо, под которым цветет все, кроме злобы.

Вечность – это время, когда существуют идеалы.

Вкус – это эстетическая совесть.

Воображаемой ненависти гораздо легче обернуться действительностью, чем воображаемой любви, и человеку, который считает себя дурным, гораздо проще обернуться дурным, чем стать добрым тому, кто считает себя добрым.

Все достойное уважения совершено в уединении, то есть вдали от общества.

Глупость слишком безвинна и нерассудительна, чтобы бичевать ее сатирой, а порок слишком презренен, чтобы щекотать его смехом, хотя аморальная сторона первой заслуживает сатирический издевки, а безрассудная сторона второго – комического осмеяния.

Говорят, что лучшее правило политики – не слишком управлять. Это правило столь же верно и в воспитании.

Добропорядочные люди приобретают больше врагов своими речами, нежели дурные своими делами.

Достойна презрения женщина, которая, имея детей, способна испытывать скуку.

Из всех искусств музыка – самое человечное и распространенное.

Книгу, где все слова пишутся с заглавной буквы, трудно читать; так и с жизнью, в которой все дни воскресенья.

Кто в старости может обходиться без любви, тот не любил и в юности, ибо для любви годы не помеха.

Кто хвастает знанием тайны, тот одну половину ее уже открыл, а другую открыть не замедлит.

Легче всего люди выдают свои намерения, когда последние не удаются им.

Любовь – история в жизни женщины и эпизод в жизни мужчины.

Малые страдания выводят нас из себя, великие же – возвращают нас самим себе. Треснувший колокол издает глухой звук: разбейте его на две части – он снова издаст чистый звук.

Мудрый Аполлон знал, что лучше всего охотятся голодные собаки, лучше всего бегают легкие бегуны, что тощий Пегас выносливее тяжелой верховой лошади, что из кремня нужно высекать огонь. – Поэтому он награждал своих любимцев бедностью, облагораживал их душу ценой их тела и давал им мало жить, чтобы они вечно жили.

Мужество состоит не в том, чтобы смело преодолеть опасность, но в том, чтобы встречать ее с открытыми глазами.

Музыка – поэзия воздуха.

Нам недостает шутки, потому что недостает серьезности, которую замещает теперь все уравнивающее остроумие, что смеется равно над добродетелью и пороком и упраздняет их.

Ничего не откладывай на после, ибо после тебе легче не будет.

О музыка! Отзвук далекого гармоничного мира! Вздох ангела в нашей душе! Когда замирает слово и объятие и наполненный слезами глаз, когда наши немые сердца в одиночестве томятся за решеткой нашей груди – о, тогда только благодаря тебе могут они послать друг другу отклик из своих тюрем, соединить в одной пустыне свои далекие стоны.

Осмеяние, то есть нравственное негодование, должно совмещаться с постоянством возвышенного чувства.

Подлинная нравственность непосредственно поэтична, а поэзия, в свою очередь, – опосредованно нравственна.

Проницательность ума – это совесть остроумия.

Сейчас у нас больше учености, чем ученых, и точно также добродетели больше, чем людей добродетельных.

Скромен не тот, кто равнодушен к похвалам, а тот, кто внимателен к порицаниям.

Совесть человека может заблуждаться, но сам человек может и не быть бессовестным, точно так же как можно обладать ложным вкусом, не впадая в безвкусицу.

Суеверие – чудовищное, почти неодолимое чувство, благодаря которому мирный человек стоит как бы среди исполинской мельницы Вселенной, оглушенный и одинокий.

Только в минуты свидания и разлуки люди знают, сколько любви таило их сердце.

Тоска по любви есть сама любовь.

Тот, кто никогда не искал ни дружбы, ни любви, в тысячу раз беднее того, кто их обеих утратил.

У женщин – все сердце, даже голова.

Характер человека никогда не раскрывается так ярко, как тогда, когда он пытается описать характер другого человека.

Человек должен быть доступен для страстей, но и властен располагать ими.

Чем дальше от нравственного идеала, тем больше характерного оказывается в распоряжении художника. Вот почему полулюди – получерти всегда удаются лучше, чем полубоги.

Большое счастье – испытание огнем, большое несчастье – всего лишь испытание водой.

В этом мире гораздо легче услышать эхо, чем ответ.

Величайшее неопровержимое чудо – это вера людей в чудеса.

Всего прекраснее человек бывает тогда, когда просит прощения или прощает сам.

Жену или возлюбленную лучше узнаешь за час, проведенный в обществе кого-то третьего, чем за двадцать часов, проведенных с нею вдвоем.

Женщины любую идею переводят на личность.

Женщины стойко переносят худшие горести, нежели те, из-за которых они проливают слезы.

Здоровье, сон и богатство может по-настоящему оценить только тот, кто их потерял и обрел снова.

Каждый готов скорее взяться за исправление целой части света, чем за исправление себя самого.

Каждый из нас уверен, что он важнее и лучше других, но только дураки и тупицы имеют смелость признаться в этом.

Каждый считает свою жизнь началом Новой эры.

Когда женщины ведут разговор о женщинах, они особенно хвалят ум красивых и красоту умных, голос павлина и оперение соловья.

Легче забыть десять поцелуев, чем один.

Люди охотнее простят клевету, чем поучение.

Нагота – национальный костюм человечества.

Не потому грустна старость, что кладет конец радостям, а потому, что кладет конец надеждам.

Нет ничего опаснее, чем мирить двух людей. Поссорить их куда безопасней и легче.

Хороший врач спасет если не от болезни, то хотя бы от плохого врача.

Память – единственный рай, из которого нас не могут изгнать.

Робкий боится заранее, трусливый – в момент опасности, а смелый – после.

Самая сильная ненависть – самая молчаливая, подобно самым высоким добродетелям и самым свирепым псам.

Самый большой недостаток человека заключается в том, что у него так много маленьких недостатков.

Свобода есть благо, обладание которым приносит меньше удовольствия, чем его потеря – страданий.

То, что истинно при свете лампы, не обязательно истинно при свете солнца.

Только женщины умеют любить – и Бога, и человека.

Тот, кто несет фонарь, спотыкается чаще, чем тот, кто идет следом.

 

Карл Лебрехт Иммерман

Мораль лучше излагается в кратких изречениях, нежели в длинных речах и проповедях.

 

Карл Теодор Кёрнер

Месть – это слабых душ наследство.

В груди достойного ему не место.

Нет негодяя, который был бы настолько глуп, что не нашел бы ни одного довода для оправдания своей подлости.

 

Карл Клаузевиц

Война есть продолжение политики иными средствами.

На войне всякая идея человеколюбия – пагубное заблуждение, нелепость.

Часто представляется чрезвычайно отважным такой поступок, который в конечном счете является единственным путем к спасению и, следовательно, поступком наиболее осмотрительным.

 

Фридрих Максимилиан Клингер

Часто даже самые необходимые истины засыпают, когда они забыты; от напоминания они пробуждаются.

 

Карл Людвиг Кнебель

Ничуть тебя не любит тот, кого порок твой не волнует.

 

Фердинанд Лассаль

Философия может быть не чем иным, как только сознанием, которое эмпирические науки сами о себе добывают.

Цель только тогда может быть достигнута, когда уже заранее само средство насквозь проникнуто собственной природой цели.

Что вы можете доказать себе и своему времени силою разума, логики, науки, – того хочет время.

 

Генрих Лаубе

Не шум, не изобилие, да – я открыто говорю – не счастье создает стих, его рождает слеза, лишение, одиночество. У счастья тоже есть своя поэзия, но создает поэзию только недостаток: тоска – ее мать, страдание – ее природный гнев.

 

Юстус Либих

Разум и фантазия одинаково необходимы для наших знаний и равноправны в науке.

 

Рудольф Герман Лотце

…Всякое благо и красота, не только нравственная свобода личности, но и всякое содержательное счастье, которым может наслаждаться дух, выдвигаются в качестве последней цели мира, «идеи», из содержания которой должны быть выведены как необходимые предпосылки всеобщие законы, которые мы находим в мире, и определенные конкретные установления, на которых основываются их проявления.

Этой общей перспективой и следует завершить метафизику. Человеческое знание, которому известна только очень малая часть всей действительности, не в состоянии подлинно научно, путем, ведущим к прочным результатам, изложить этот «мировой план». Ему остается для исследований эта вера в высшее благо, образующая основу бытия всякой определенной действительности, но только в качестве регулятивного принципа целостного мировоззрения, не допускающего действительно убедительного его применения в частных исследованиях.

[…] Между изменениями объективных отношений вещей и изменениями наших представлений о таковых существует устойчивая пропорциональность, подобная имеющейся при переводе на чужой язык, в котором воспроизводятся не слова оригинала и не способ образования предложений, а только взаимосвязь мыслей средствами нового языка. – Истина состоит тогда только в совпадении представления с тем представлением, которое должно возникнуть во всех других душах, имеющих ту же организацию, в связи с тем же самым объектом.

Если же существование внешней действительности было бы уничтожено, то уничтожен был бы и тот пункт отнесения, в связи с которым только и может идти речь об «истине» или «неистине», и тем самым было бы утрачено понятие собственно познания, которое немыслимо без такого объекта.

…То, что составляет специфику всякого бытия и действия, не исчерпывается мышлением, но остается ему совершенно недоступным.

…Не может быть речи о «тождестве мышления и бытия»; и все мировоззрение извращается, если все, что есть и происходит, представляют по аналогии с движением мысли и даже природу и историю в их устойчивых структурах или процессах сравнивают с различными членами заключения или различными ступенями какого-либо иного логического способа развития. Действительное всегда намного больше, чем этот логический скелет, и это «большее» нельзя рассматривать «как простое логическое замутнение или загрязнение чистой логической идеи, к выражению которой конечные вещи не способны» (Гегель). Наоборот, следует считать простое мышление неспособным к постижению истинного содержания действительности, тогда как это содержание, впрочем (посредством ощущений, чувств и проистекающих от них или сопровождающих их догадок), действительно переживается согласно его ценности.

…Вещи в себе не суть то, чем они должны быть, но становятся таковыми только в духе.

[…] Не следует рассматривать жизнь представлений таким образом, будто духу предопределена священная обязанность отражать «вещи», которые не суть дух, так как они существуют; жизнь представлений духа имеет свои собственные цели, которым она соответствует. И если «вещи» не так воспроизводятся, как они существуют, то сами вещи следует рассматривать как простое средство, определенное к тому, чтобы вызывать в духе и соответственно его природе явления, которые мы несправедливо рассматриваем как неудачные отражения действительного и которые, напротив, суть нечто более высокое, чем могли бы быть сами вещи без духа.

 

Отто Людвиг

Время рисует нечто другое, чем воспоминание. Воспоминание сглаживает старые морщины, время прибавляет их.

 

Карл Маркс

…Без ограничения сферы деятельности нельзя ни в одной области совершить ничего замечательного.

…Безусловный долг законодателя – не превращать в преступление то, что имеет характер проступка, и то лишь в силу обстоятельств. С величайшей гуманностью должен он исправлять все это, как социальную неурядицу, и было бы величайшей несправедливостью карать за эти проступки как за антисоциальные преступления.

Богатство, если рассматривать его вещественно, заключается только в многообразии потребностей.

Богатый человек – это в то же время человек, нуждающийся во всей полноте человеческих проявлений жизни, человек, в котором его собственное осуществление выступает как внутренняя необходимость, как нужда.

Быть рабом или быть гражданином – это общественные определения, отношения человека А к человеку В. Человек А как таковой – не раб. Он – раб в обществе и посредством общества.

Быть чувственным значит быть страдающим.

В действительности… истинная «общественно-воспитательная роль» государства заключается в его разумном и общественном бытии.

В науке нет широкой столбовой дороги, и только тот может достигнуть ее сияющих вершин, кто, не страшась усталости, карабкается по ее каменистым тропам.

В отношении к женщине, как к добыче и служанке общественного сладострастия, выражена та бесконечная деградация, в которой человек оказывается по отношению к самому себе…

В политике ради известной цели можно заключить союз даже с самим чертом – нужно только быть уверенным, что ты проведешь черта, а не черт тебя.

В процессе борьбы с истиной заблуждение само себя разоблачает…

В прямом соответствии с ростом стоимости мира вещей растет обесценение человеческого мира.

…В суете этого мира дружба – единственное, что имеет важное значение в личной жизни…

Взрослый человек не может снова стать ребенком, не впадая в детство. Но разве его не радует наивность ребенка и разве сам он не должен стремиться к тому, чтобы на более высокой ступени воспроизвести присущую ребенку правду?

Воображение – это великий дар, так много содействовавший развитию человечества.

Воспитатель сам должен быть воспитан.

Впоследствии естествознание включит в себя науку о человеке в такой же мере, в какой наука о человеке включит в себя естествознание: это будет одна наука.

Временная разлука полезна, ибо постоянное общение порождает видимость однообразия…

…Все действительно сильные натуры… раз вступив на революционный путь, даже из поражений всегда черпали новые силы…

Всеобщая скромность духа – это разум, та универсальная независимость мысли, которая относится ко всякой вещи так, как того требует сущность самой вещи.

Всестороннее проявление индивида лишь тогда перестанет представляться как идеал, как призвание и т. д., когда воздействие внешнего мира, вызывающее у индивида действительное развитие его задатков, будет взято под контроль самих индивидов…

Всякая нация может и должна учиться у других.

Всякая экономия в конечном счете сводится к экономии времени.

Всякая эмансипация состоит в том, что она возвращает человеческий мир, человеческие отношения к самому человеку.

…Всякой общественной форме собственности соответствует своя мораль…

Время – это простор для развития способностей.

…Время послужило моей любви лишь для того, для чего солнце и дождь служат растению – для роста… В ней сосредоточиваются вся моя духовная энергия и вся сила моих чувств. Я вновь ощущаю себя человеком в полном смысле слова, ибо испытываю огромную страсть.

Говорить… об «естественной справедливости» – бессмыслица.

…Государство воспитывает своих членов тем путем, что делает их членами государства, что оно превращает частные цели во всеобщие, грубый инстинкт – в нравственные склонности, природную независимость – в духовную свободу…

…Грубый, невоспитанный человек готов считать того или иного прохожего самой скверной и самой низкой тварью на земле только потому, что тот наступил ему на мозоль. Свои мозоли он делает мерилом оценки человеческих действий.

…Для социалистического человека вся так называемая всемирная история есть не что иное, как порождение человека человеческим трудом…

…Для того, чтобы пользоваться множеством вещей, человек должен быть… в высокой степени культурным человеком…

Достоинство есть именно то, что больше всего возвышает человека, что придает его деятельности, всем его стремлениям высшее благородство…

Древние… говорили: надо стремиться добывать себе мирские блага, чтобы помогать друзьям в нужде. Какая глубокая человеческая мудрость заключена в этих словах!

Если бы брак не был основой семьи, то он так же не являлся бы предметом законодательства, как, например, дружба.

…Если бы целая нация действительно испытала чувство стыда, она была бы подобна льву, который весь сжимается, готовясь к прыжку.

Если законодательство не может декретировать нравственность, то оно еще в меньшей степени может провозгласить правом безнравственность.

…Если конструирование… грядущих времен не есть наше дело, то тем определеннее мы знаем, что нам нужно совершить в настоящем…

Если обстоятельства, в которых живет… индивид, делают для него возможным лишь одностороннее развитие одного какого-либо свойства за счет всех остальных… то этот индивид и не может пойти дальше одностороннего, уродливого развития. Никакая моральная проповедь тут не поможет.

Если правильно понятый интерес составляет принцип всей морали, то надо, стало быть, стремиться к тому, чтобы частный интерес отдельного человека совпадал с общечеловеческими интересами.

Если скромность составляет характерную особенность исследования, то это скорее признак боязни истины, чем боязни лжи.

Если ты любишь, не вызывая взаимности, т. е. если твоя любовь как любовь не порождает ответной любви, если ты своим жизненным проявлением в качестве любящего человека не делаешь себя человеком любимым, то твоя любовь бессильна, и она – несчастье.

Если ты хочешь наслаждаться искусством, то ты должен быть художественно образованным человеком.

Если ты хочешь оказывать влияние на других людей, то ты должен быть человеком, действительно стимулирующим и двигающим вперед других людей.

Если характер человека создается обстоятельствами, то надо, стало быть, сделать обстоятельства человечными.

Если человек трудится только для себя, он может, пожалуй, стать знаменитым ученым, великим мудрецом, превосходным поэтом, но никогда не сможет стать истинно совершенным и великим человеком.

Жестокость характерна для законов, продиктованных трусостью, ибо трусость может быть энергична, только будучи жестокой.

Законы, преследующие за принципы, имеют своей основой беспринципность, безнравственный, грубо-вещественный взгляд на государство. Они – невольный крик нечистой совести.

Идеи вообще ничего не могут осуществить. Для осуществления идей требуются люди, которые должны употребить практическую силу.

…Идеи… к которым разум приковывает нашу совесть, – это узы, из которых нельзя вырваться, не разорвав своего сердца, это демоны, которых человек может победить, лишь подчинившись им.

…Именно лицемерие прикрывается Богом, не веря ни в его действительность, ни во всемогущество добра; именно себялюбие ставит личное спасение выше спасения общественного целого.

Исследование истины само должно быть истинно, истинное исследование – это развернутая истина…

…Истина всеобща, она не принадлежит мне одному, она принадлежит всем, она владеет мною, а не я ею.

Истина так же мало скромна, как свет.

…Истинная любовь выражается в сдержанности, скромности и даже в робости влюбленного в отношении к своему кумиру, но отнюдь не в непринужденном проявлении страсти и выказывании преждевременной фамильярности.

…Истинно нравственное поведение состоит как раз в том, чтобы избегать всякого повода к безнравственному поведению…

Истину следует искать не в призрачных потусторонних областях, не вне времени и пространства, не в каком-то «Боге», якобы пребывающем внутри мира или противопоставленном ему, а гораздо ближе, в собственной груди человека.

…К смешному я отношусь серьезно, когда представляю его в смешном виде…

…Каждый, в ком сидит Рафаэль, должен иметь возможность беспрепятственно развиваться.

…Каждый из нас действительно делает себя тем, чем он является в глазах другого…

Каждый шаг действительного движения важнее дюжины программ.

Кажется, что, по мере того как человечество подчиняет себе природу, человек становится рабом других людей, либо же рабом своей собственной подлости.

…Какое счастье – дружба, подобная той, какая существует между нами. Ты-то знаешь, что никакие отношения я не ценю столь высоко.

…Когда раб превращается в господина на один день, то в этот день неограниченно властвуют грубые инстинкты.

…Коммунизм, в качестве снятия частной собственности, означает требование действительно человеческой жизни, как неотъемлемой собственности человека, означает становление практического гуманизма…

Коммунисты вообще не проповедуют никакой морали… Они не предъявляют людям морального требования: любите друг друга, не будьте эгоистами и т. д.; они, наоборот, отлично знают, что как эгоизм, так и самоотверженность есть при определенных обстоятельствах необходимая форма самоутверждения индивидов.

…Коммунисты не выдвигают ни эгоизма против самоотверженности, ни самоотверженности против эгоизма и не воспринимают теоретически эту противоположность ни в ее сентиментальной, ни в ее выспренной идеологической форме; они, наоборот, раскрывают ее материальные корни, с исчезновением которых она исчезнет сама собой.

…Коммунисты отнюдь не хотят… уничтожить «частного человека» в угоду «всеобщему», жертвующему собой человеку…

Критика религии освобождает человека от иллюзий, чтобы он мыслил, действовал, строил свою действительность как освободившийся от иллюзий, как ставший разумным человек.

…Легко быть святым, когда не хочешь быть человечным.

Лишь благодаря предметно развернутому богатству человеческого существа развивается, а частью и впервые порождается, богатство субъективной человеческой чувственности: музыкальное ухо, чувствующий красоту формы глаз, – короче говоря, такие чувства, которые способны к человеческим наслаждениям…

Любовь родителей наиболее бескорыстна.

…Люди завоевывали себе свободу всякий раз постольку, поскольку это диктовалось им и допускалось не их идеалом человека, а существующими производительными силами.

…Мир никогда не удавалось ни исправить, ни устрашить наказанием.

…Мораль зиждется на автономии человеческого духа…

Мораль – это «бессилие в действии». Всякий раз, как только она вступает в борьбу с каким-нибудь пороком, она терпит поражение.

…Моральную силу невозможно создать параграфами закона…

Мы должны открыто предостеречь от такого рода лицемерных друзей, которые, правда, заявляют о своем согласии с принципами, но сомневаются в их осуществимости, потому что мир-де еще не созрел для них…

…На место экономического богатства и экономической нищеты становятся богатый человек и богатая человеческая потребность.

На плоской равнине всякая кочка кажется холмом.

Надо заставить народ ужаснуться себя самого, чтобы вдохнуть в него отвагу.

…Наказание есть не что иное, как средство самозащиты общества против нарушений условий его существования… Но хорошо же то общество, которое не знает лучшего средства самозащиты, чем палач, и которое… провозглашает свою собственную жестокость вечным законом.

Наказание не должно внушать больше отвращения, чем проступок…

Народ, порабощающий другой народ, кует свои собственные цепи.

…Наслаждающийся богатством в одно и то же время и раб и господин своего богатства, в одно и то же время великодушен и низок, капризен, надменен, предан диким фантазиям, тонок, образован, умен. – Он еще не ощутил богатство как некую совершенно чуждую силу, стоящую над ним самим.

Не только богатство человека, но и бедность его получает при социализме в равной мере человеческое и потому общественное значение. Она есть пассивная связь, заставляющая человека ощущать потребность в том величайшем богатстве, каким является другой человек.

Невежество – это демоническая сила, и мы опасаемся, что оно послужит причиной еще многих трагедий.

…Необходимо… очеловечить чувства человека… создать человеческое чувство, соответствующее всему богатству человеческой и природной сущности.

Непосредственным, естественным, необходимым отношением человека к человеку является отношение мужчины к женщине… На основании этого отношения можно, следовательно, судить о ступени общей культуры человека.

Нет ничего более легкого, как наслаждаться по всякому поводу своим моральным совершенством; всего легче делать это по отношению к мертвым.

Независимая мораль оскорбляет всеобщие принципы религии, а особые понятия религии противоречат морали.

…Нет ничего более ужасного, более унизительного, чем быть рабом раба.

Нет прав без обязанностей, нет обязанностей без прав.

Ни один человек не борется против свободы, – борется человек, самое большее, против свободы других.

Никто не принуждается к заключению брака, но всякий должен быть принужден подчиняться законам брака, раз он вступил в брак.

Никуда не годится «народное воспитание через посредство государства»… Наоборот, государство нуждается в очень суровом воспитании со стороны народа.

Нравственное государство предполагает в своих членах государственный образ мыслей, если даже они вступают в оппозицию против органа государства, против правительства.

…Обстоятельства в такой же мере творят людей, в какой люди творят обстоятельства.

…Общество есть законченное сущностное единство человека с природой, подлинное воскресение природы, осуществленный натурализм человека и осуществленный гуманизм природы.

Один акт насилия может быть искоренен только другим таким же актом.

…Опыт превозносит, как самого счастливого, того, кто принес счастье наибольшему количеству людей…

…Оставаться… скромным по отношению к нескромности – это и есть самая серьезная нескромность духа.

…Отчаяние в собственном спасении превращает личные слабости в слабости человечества, чтобы сбросить это бремя с собственной совести…

Первая предпосылка всякой человеческой истории – это, конечно, существование живых человеческих индивидов.

Писатель, конечно, должен зарабатывать, чтобы иметь возможность существовать и писать, но он ни в коем случае не должен существовать и писать для того, чтобы зарабатывать.

Писатель отнюдь не смотрит на свою работу как на средство. Она – самоцель; она в такой мере не является средством ни для него, ни для других, что писатель приносит в жертву ее существованию, когда это нужно, свое личное существование.

…Почти всякое расторжение брака есть расторжение семьи и… даже с чисто юридической точки зрения положение детей и их имущества не может быть поставлено в зависимость от произвольного усмотрения родителей… Таким образом, принимается во внимание только индивидуальная воля, или, вернее, произвол супругов, но не принимается во внимание воля брака, нравственная субстанция этого отношения.

Предположи теперь человека как человека и его отношение к миру как человеческое отношение: в таком случае ты сможешь любовь обменивать только на любовь, доверие только на доверие и т. д.

Предположим, что мы производили бы как люди. В таком случае… я наслаждался бы индивидуальным проявлением жизни…

Мой труд был бы свободным проявлением жизни и поэтому наслаждением жизнью.

Прежде всего следует избегать того, чтобы снова противопоставлять «общество», как абстракцию, индивиду. Индивид есть общественное существо. Поэтому всякое проявление его жизни – даже если оно и не выступает в непосредственной форме коллективного… является проявлением и утверждением общественной жизни.

Презрение к самому себе – это змея, которая вечно растравляет и гложет сердце, высасывает его животворящую кровь, вливает в нее яд человеконенавистничества и отчаяния.

…Принимать одну основу для жизни, другую для науки – это значит с самого начала допускать ложь.

…Присвоение богатства… обусловливает отречение от богатства в его вещественной реальности.

Противно быть под ярмом – даже во имя свободы…

…Процесс жизни человека состоит в прохождении им различных возрастов. Но вместе с тем все возрасты человека существуют бок о бок…

Пусть жизнь и умирает, но смерть не должна жить.

Разве я не уничтожаю свободу характера, когда я требую, чтобы он был свободен на чужой лад?

Религия есть лишь иллюзорное солнце, движущееся вокруг человека до тех пор, пока он не начинает двигаться вокруг себя самого.

Религия есть самосознание и самочувствование человека, который или еще не обрел себя, или уже снова себя потерял.

Религия – это вздох угнетенной твари, сердце бессердечного мира, подобно тому как она – дух бездушных порядков. Религия есть опиум народа.

…Речь идет не о том, чтобы мысленно провести большую разграничительную черту между прошедшим и будущим, а о том, чтобы осуществить мысли прошедшего.

Роскошь представляет собой противоположность по отношению к природной необходимости.

Самые трусливые, неспособные к сопротивлению люди становятся неумолимыми там, где они могут проявить абсолютный родительский авторитет.

Свобода настолько присуща человеку, что даже ее противники осуществляют ее, борясь против ее осуществления…

Свободная от всяких сомнений вера в неподдельность любви, которую выражает возлюбленный, есть для возлюбленной высшее наслаждение собой, есть ее вера в самое себя.

…Свободное развитие каждого является условием свободного развития всех.

…Сердце человека – удивительная вещь, особенно, если человек носит сердце в своем кошельке…

Смерть героев подобна закату солнца.

…Совесть зависит от знаний и от всего образа жизни человека. У республиканца иная совесть, чем у роялиста, у имущего – иная, чем у неимущего, у мыслящего – иная, чем у того, кто неспособен мыслить.

«Совесть» привилегированных – это ведь и есть привилегированная совесть.

Способ производства материальной жизни обуславливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще.

…Страдание, понимаемое в человеческом смысле, есть самопотребление человека.

Страсть – это есть энергично стремящаяся к своему предмету существенная сила человека.

Стыд – это своего рода гнев, только обращенный вовнутрь.

…Стыд – это уже своего рода революция…

Существенная форма духа – это радостность, свет…

Существование того, что я действительно люблю, я ощущаю как необходимое, я чувствую в нем потребность, без него мое существование не может быть полным, удовлетворенным, совершенным.

Существует двоякого рода смелость: смелость превосходства и смелость умственного убожества, черпающая силу из своего официального положения, из сознания, что она пользуется в борьбе привилегированным оружием…

Творить мировую историю было бы, конечно, очень удобно, если бы борьба предпринималась только под условием непогрешимо благоприятных шансов.

То, что можно сказать об отношении человека к своему труду… то же можно сказать и об отношении человека к другому человеку…

…Того, кого увлек демон честолюбия, разум уже не в силах сдержать, и он бросается туда, куда его влечет непреодолимая сила: он уже больше не выбирает сам своего места в обществе, а это решают случай и иллюзия.

Того, чего хочет обыватель, – жить и размножаться… хочет и животное? Чувство своего человеческого достоинства, свободу, нужно еще только пробудить в сердцах этих людей. Только это чувство, которое вместе с греками покинуло мир, а при христианстве растворилось в обманчивом мареве царства небесного, может снова сделать общество союзом людей, объединенных во имя своих высших целей…

Только в коллективе существуют для каждого индивида средства, дающие ему возможность всестороннего развития своих задатков, и, следовательно, только в коллективе возможна личная свобода.

Традиции всех мертвых поколений тяготеют, как кошмар, над умами живых.

…У входа в науку, как у входа в ад, должно быть выставлено требование:

«Здесь нужно, чтоб душа была тверда;

здесь страх не должен подавать совета».

…Уважающие себя люди вовсе не должны слепо доверять друг другу.

Удрученный заботами, нуждающийся человек нечувствителен даже по отношению к самому прекрасному зрелищу…

Упразднение религии, как иллюзорного счастья народа, есть требование его действительного счастья. Требование отказа от иллюзий о своем положении есть требование отказа от такого положения, которое нуждается в иллюзиях.

Царство свободы начинается в действительности лишь там, где прекращается работа, диктуемая нуждой и внешней целесообразностью, следовательно, по природе вещей оно лежит по ту сторону сферы собственно материального производства.

Цель, для которой требуются неправые средства, не есть правая цель.

Человек есть в самом буквальном смысле… не только животное, которому свойственно общение, но животное, которое только в обществе и может обособляться.

Человек живет природой.

…Человек… свободен не вследствие отрицательной силы избегать того или другого, а вследствие положительной силы проявлять свою истинную индивидуальность…

…Человека унижает не атеизм, а суеверие и идолопоклонство.

…Человеческая природа устроена так, что человек может достичь своего усовершенствования, только работая для усовершенствования своих современников, во имя их блага.

Чем иным является богатство, как не абсолютным выявлением творческих дарований человека, без каких-либо других предпосылок, кроме предшествовавшего исторического развития, делающего самоцелью эту целостность развития, т. е. развития всех человеческих сил как таковых, безотносительно к какому бы то ни было заранее установленному масштабу. Человек здесь не воспроизводит себя в какой-либо одной только определенности, а производит себя во всей своей целостности, он не стремится оставаться чем-то окончательно установившимся, а находится в абсолютном движении становления.

Религия – опиум народа.

Человеческая сущность природы существует только для общественного человека: ибо только в обществе природа является для человека звеном, связывающим человека с человеком…

Чем больше человек вкладывает в Бога, тем меньше остается в нем самом.

– Чрезмерная серьезность – это самое комичное, а чрезмерная скромность – это самая горькая ирония.

Что такое болезнь, как не стесненная в своей свободе жизнь?

Чувство, находящееся в плену у грубой практической потребности, обладает лишь ограниченным смыслом.

Я вступаю в дружбу лишь с очень немногими, но зато дорожу ею.

Я вообще не думаю, что личности должны служить гарантиями против законов; я, наоборот, думаю, что законы должны служить гарантиями против личностей.

…Я принес все свое состояние в жертву революционной борьбе. Я не сожалею об этом. Наоборот. Если бы мне нужно было снова начать свой жизненный путь, я сделал бы то же самое.

История повторяется дважды – сначала в виде трагедии, потом в виде фарса.

Я знаю только одно: что я не марксист.

Революции – локомотивы истории.

Призрак бродит по Европе, призрак коммунизма.

 

Карл Мати

Свобода – это цена победы, которую мы одержали сами над собой.

 

Якоб Людвиг Феликс Мендельсон

Время летит стрелой, хотя минуты ползут.

 

Вольфганг Менцель

Одно зеркало важнее целой галереи предков.

Философия в поэзии все равно что серебро в колокольном сплаве.

Переводы – это цветы под стеклом.

 

Фридрих Ницше

Кто учитель до мозга костей, тот относится серьезно ко всем вещам, лишь принимая во внимание своих учеников, – даже к самому себе.

«Самодовлеющее познание» – это последние силки, расставляемые моралью: при помощи их в ней можно еще раз вполне запутаться.

Привлекательность познания была бы ничтожна, если бы на пути к нему не приходилось преодолевать столько стыда.

Бесчестнее всего люди относятся к своему Богу: он не смеет грешить.

Быть может, в склонности позволять унижать себя, обкрадывать, обманывать, эксплуатировать проявляется стыдливость некоего Бога среди людей.

Мы плохо всматриваемся в жизнь, если не замечаем в ней той руки, которая щадя – убивает.

Любовь к одному есть варварство: ибо она осуществляется в ущерб всем остальным. Также и любовь к Богу.

«Я это сделал», – говорит моя память. «Я не мог этого сделать», – говорит моя гордость и остается непреклонной. В конце концов память уступает.

Если имеешь характер, то имеешь и свои типичные пережитки, которые постоянно повторяются.

Мудрец в роли астронома. – Пока ты еще чувствуешь звезды как нечто «над тобою», ты еще не обладаешь взором познающего.

Гениальный человек невыносим, если не обладает при этом, по крайней мере, еще двумя качествами: чувством благодарности и чистоплотностью.

Не сила, а продолжительность высших ощущений создает высших людей.

Кто достигает своего идеала, тот этим самым перерастает его.

Иной павлин прячет от всех свой павлиний хвост – и называет это своей гордостью.

Степень и характер родовитости человека проникает его существо до последней вершины его духа.

Своими принципами мы хотим либо тиранизировать наши привычки, либо оправдать их, либо заплатить им дань уважения, либо выразить порицание, либо скрыть их; очень вероятно, что двое людей с одинаковыми принципами желают при этом совершенно различного в основе.

В мирной обстановке воинственный человек нападает на самого себя.

Душа, чувствующая, что ее любят, но сама не любящая, обнаруживает свои подонки: самое низкое в ней всплывает наверх.

Разъяснившаяся вещь перестает интересовать нас. – Что имел в виду тот бог, который давал совет: «познай самого себя»! Может быть, это значило: «перестань интересоваться собою, стань объективным»! – А Сократ? – А «человек науки»?

Ужасно умереть в море от жажды. Уж не хотите ли вы так засолить вашу истину, чтобы она никогда более не утоляла жажды?

«Сострадание ко всем» было бы суровостью и тиранией по отношению к тебе, сударь мой, сосед!

Инстинкт. – Когда горит дом, то забывают даже об обеде. Да – но его наверстывают на пепелище.

Женщина научается ненавидеть в той мере, в какой она разучивается очаровывать.

Одинаковые аффекты у мужчины и женщины все-таки различны в темпе – поэтому-то мужчина и женщина не перестают не понимать друг друга.

У самих женщин в глубине их личного тщеславия всегда лежит безличное презрение – презрение «к женщине».

Сковано сердце, свободен ум. Если крепко заковать свое сердце и держать его в плену, то можно дать много свободы своему уму, – я говорил это уже однажды. Но мне не верят в этом, если предположить, что сами уже не знают этого.

Презирающий самого себя все же чтит себя при этом как человека, который презирает.

Очень умным людям начинают не доверять, если видят их смущенными.

Ужасные переживания жизни дают возможность разгадать, не представляет ли собою нечто ужасное тот, кто их переживает.

Тяжелые, угрюмые люди становятся легче именно от того, что отягчает других, от любви и ненависти, и на время поднимаются к своей поверхности.

Кому не приходилось хотя бы однажды жертвовать самим собою за свою добрую репутацию?

В снисходительности нет и следа человеконенавистничества, но именно потому-то слишком много презрения к людям.

Такой холодный, такой ледяной, что об него обжигают пальцы! Всякая рука содрогается, прикоснувшись к нему! – Именно поэтому его считают раскаленным.

Стать зрелым мужем – это значит снова обрести ту серьезность, которою обладал в детстве, во время игр.

Стыдиться своей безнравственности – это одна из ступеней той лестницы, на вершине которой стыдятся также своей нравственности.

Нужно расставаться с жизнью, как Одиссей с Навсикаей, – более благословляющим, нежели влюбленным.

Как? Великий человек? – Я все еще вижу только актера своего собственного идеала.

Если дрессировать свою совесть, то и кусая она будет целовать нас.

Разочарованный говорит: «Я слушал эхо и слышал только похвалу».

Наедине с собою мы представляем себе всех простодушнее себя: таким образом мы даем себе отдых от наших ближних.

В наше время познающий легко может почувствовать себя животным превращением божества.

Открытие взаимности собственно должно бы было отрезвлять любящего относительно любимого им существа. «Как? даже любить тебя – это довольно скромно? Или довольно глупо? Или – или»

Свободомыслящему, «благочестивцу познания», еще более противна pia fraus (противна его «благочестию»), чем impia fraus. Отсюда его глубокое непонимание церкви, свойственное типу «свободомыслящих», – как его несвобода.

Не человеколюбие, а бессилие их человеколюбия мешает нынешним христианам предавать нас сожжению.

Музыка является средством для самоуслаждения страстей.

Опасность счастья. – «Все служит на благо мне; теперь мила мне всякая судьба – кому охота быть судьбой моей?»

Раз принятое решение закрывать уши даже перед основательнейшим противным доводом – признак сильного характера. Стало быть, случайная воля к глупости.

Нет вовсе моральных феноменов, есть только моральное истолкование феноменов…

Бывает довольно часто, что преступнику не по плечу его деяние – он умаляет его и клевещет на него.

Адвокаты преступника редко бывают настолько артистами, чтобы всю прелесть ужаса деяния обратить в пользу его виновника.

Труднее всего уязвить наше тщеславие как раз тогда, когда уязвлена наша гордость.

Кто чувствует себя предназначенным для созерцания, а не для веры, для того все верующие слишком шумливы и назойливы, – он обороняется от них.

«Ты хочешь расположить его к себе? Так делай вид, что теряешься перед ним».

Огромные ожидания от половой любви и стыд этих ожиданий заранее портят женщинам все перспективы.

Там, где не подыгрывает любовь или ненависть, женщина играет посредственно.

Великие эпохи нашей жизни наступают тогда, когда у нас является мужество переименовать наше злое в наше лучшее.

Воля к победе над одним аффектом в конце концов, однако, есть только воля другого или множества других аффектов.

Есть невинность восхищения: ею обладает тот, кому еще не приходило в голову, что и им могут когда-нибудь восхищаться.

Отвращение к грязи может быть так велико, что будет препятствовать нам очищаться – «оправдываться».

Часто чувственность перегоняет росток любви, так что корень остается слабым и легко вырывается.

Даже конкубинат развращен – браком.

Что Бог научился греческому, когда захотел стать писателем, в этом заключается большая утонченность – как и в том, что он не научился ему лучше.

Иной человек, радующийся похвале, обнаруживает этим только учтивость сердца – и как раз нечто противоположное тщеславию ума.

Кто ликует даже на костре, тот торжествует не над болью, а над тем, что не чувствует боли там, где ожидал ее. Притча.

Если нам приходится переучиваться по отношению к какому-нибудь человеку, то мы сурово вымещаем на нем то неудобство, которое он нам этим причинил.

Народ есть окольный путь природы, чтобы прийти к шести-семи великим людям. – Да, – и чтобы потом обойти их.

Наука уязвляет стыдливость всех настоящих женщин. При этом они чувствуют себя так, точно им заглянули под кожу или, что еще хуже, под платье и убор.

Чем абстрактнее истина, которую ты хочешь преподать, тем сильнее ты должен обольстить ею еще и чувства.

У черта открываются на Бога самые широкие перспективы; оттого он и держится подальше от него – черт ведь и есть закадычный друг познания.

Оба пола обманываются друг в друге – от этого происходит то, что, в сущности, они чтут и любят только самих себя (или, если угодно, свой собственный идеал). Таким образом, мужчина хочет от женщины миролюбия, – а между тем женщина по существу своему как раз неуживчива, подобно кошке, как бы хорошо она ни выучилась выглядеть миролюбивой.

Что человек собою представляет, это начинает открываться тогда, когда ослабевает его талант, – когда он перестает показывать то, что он может. Талант – тоже наряд: наряд – тоже способ скрываться.

Люди наказываются сильнее всего за свои добродетели.

Кто не умеет найти дороги к своему идеалу, тот живет легкомысленнее и бесстыднее, нежели человек без идеала.

Только из области чувств и истекает всякая достоверность, всякая чистая совесть, всякая очевидность истины.

Вращаясь среди ученых и художников, очень легко ошибиться в обратном направлении: нередко в замечательном ученом мы находим посредственного человека, а в посредственном художнике очень часто – чрезвычайно замечательного человека.

Один ищет акушера для своих мыслей, другой – человека, которому он может помочь разрешиться ими: так возникает добрая беседа.

Фарисейство не есть вырождение доброго человека: напротив, изрядное количество его является скорее условием всякого благоденствия.

Мы поступаем наяву так же, как и во сне: мы сначала выдумываем и сочиняем себе человека, с которым вступаем в общение, – и сейчас же забываем об этом.

В мщении и любви женщина более варвар, чем мужчина.

Совет в форме загадки. – «Если узы не рвутся сами, – попробуй раскусить их зубами».

Брюхо служит причиной того, что человеку не так-то легко возомнить себя Богом.

Нашему тщеславию хочется, чтобы то, что мы делаем лучше всего, считалось самым трудным для нас. К происхождению многих видов морали.

Если женщина обнаруживает научные склонности, то обыкновенно в ее половой системе что-нибудь да не в порядке. Уже бесплодие располагает к известной мужественности вкуса; мужчина же, с позволения сказать, как раз «бесплодное животное».

Сравнивая в целом мужчину и женщину, можно сказать следующее: женщина не была бы так гениальна в искусстве наряжаться, если бы не чувствовала инстинктивно, что ее удел – вторые роли.

«Где древо познания, там всегда рай» – так вещают и старейшие и новейшие змеи.

Все, что делается из любви, совершается всегда по ту сторону добра и зла.

Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя.

Соблазнить ближнего на хорошее о ней мнение и затем всей душой поверить этому мнению ближнего, – кто сравнится в этом фокусе с женщинами!

То, что в данное время считается злом, обыкновенно есть несвоевременный отзвук того, что некогда считалось добром, – атавизм старейшего идеала.

Вокруг героя все становится трагедией, вокруг полубога все становится драмой сатиров, а вокруг Бога все становится – как? быть может, «миром»?

Иметь талант недостаточно: нужно также иметь на это ваше позволение, – не так ли? друзья мои?

Возражение, глупая выходка, веселое недоверие, насмешливость суть признаки здоровья: все безусловное принадлежит к области патологии.

Понимание трагического ослабевает и усиливается вместе с чувственностью.

Безумие единиц – исключение, а безумие целых групп, партий, народов, времен – правило.

Мысль о самоубийстве – сильное утешительное средство: с ней благополучно переживаются иные мрачные ночи.

Нашему сильнейшему инстинкту, тирану в нас, подчиняется не только наш разум, но и наша совесть.

Должно отплачивать за добро и за зло, но почему именно тому лицу, которое нам сделало добро или зло?

Мы охладеваем к тому, что познали, как только делимся этим с другими.

Поэты бесстыдны по отношению к своим переживаниям: они эксплуатируют их.

«Наш ближний – это не наш сосед, а сосед нашего соседа» – так думает каждый народ.

Любовь обнаруживает высокие и скрытые качества любящего – то, что у него есть редкостного, исключительного: постольку она легко обманывает насчет того, что служит у него правилом.

По отношению ко всякой партии. – Пастуху нужен всегда баран-передовик, чтобы самому при случае не становиться бараном.

Люди свободно лгут ртом, но рожа, которую они при этом корчат, все-таки говорит правду.

У суровых людей задушевность является предметом стыда – и есть нечто ценное.

Христианство дало Эроту вылить яду: он, положим, не умер от этого, но выродился в порок.

Много говорить о себе – может также служить средством для того, чтобы скрывать себя.

В хвале больше назойливости, чем в порицании.

Сострадание в человеке познания почти так же смешно, как нежные руки у циклопа.

Насчет того, что такое «достоверность», может быть, еще никто не удостоверился в достаточной степени.

Мы не верим в глупости умных людей – какое нарушение человеческих прав!

Из человеколюбия мы иногда обнимаем первого встречного (потому что нельзя обнять всех): но именно этого и не следует открывать первому встречному…

Мы не ненавидим еще человека, коль скоро считаем его ниже себя; мы ненавидим лишь тогда, когда считаем его равным себе или выше себя.

И вы, утилитаристы, вы тоже любите все utile как экипаж ваших склонностей – и вы находите в сущности невыносимым стук его колес?

В конце концов мы любим наше собственное вожделение, а не предмет его.

Чужое тщеславие приходится нам не по вкусу только тогда, когда оно задевает наше тщеславие.

Бывает невинность во лжи, и она служит признаком сильной веры в какую-нибудь вещь.

Следствия наших поступков хватают нас за волосы, совершенно не принимая во внимание того, что мы тем временем «исправились».

Бесчеловечно благословлять там, где тебя проклинают.

Фамильярность человека сильнейшего раздражает, потому что за нее нельзя отплатить тою же монетой.

«Не то, что ты оболгал меня, потрясло меня, а то, что я больше не верю тебе».

Бывает заносчивость доброты, имеющая вид злобы.

«Это не нравится мне». – Почему? – «Я не дорос до этого». – Ответил ли так когда-нибудь хоть один человек?

Праздность есть мать всей психологии. Как? разве психология – порок?

И самый мужественный из нас лишь редко обладает мужеством на то, что он собственно знает…

Чтобы жить в одиночестве, надо быть животным или богом, говорит Аристотель. Не хватает третьего случая: надо быть и тем и другим – философом.

Я хочу раз навсегда не знать многого. – Мудрость полагает границы также и познанию.

В своем диком естестве отдыхаешь лучше всего от своей неестественности, от своей духовности…

Как? разве человек только промах Бога? Или Бог только промах человека?

Из военной школы жизни. – Что не убивает меня, то делает меня сильнее.

Помогай себе сам: тогда поможет тебе и каждый. Принцип любви к ближнему.

Не надо проявлять трусости по отношению к своим поступкам! не надо вслед за тем бежать от них! – Угрызения совести неприличны.

Может ли осел быть трагичным? – Что гибнешь под тяжестью, которой не можешь ни нести, ни сбросить?.. Случай философа.

Если имеешь свое почему? жизни, то миришься почти со всяким как! – Человек стремится не к счастью; только англичанин делает это.

Мужчина создал женщину – но из чего? Из ребра ее бога – ее «идеала»…

Что? ты ищешь? ты хотел бы удесятерить себя, увеличить во сто раз? ты ищешь приверженцев? – Ищи нулей!

Посмертных людей – меня, например, – хуже понимают, чем современных, но лучше слушают. Говоря точнее: нас никогда не поймут – и отсюда наш авторитет…

Вот художник, каких я люблю, скромный в своих потребностях: он хочет собственно только двух вещей, своего хлеба и своего искусства, – panem et circen…

Кто не умеет влагать в вещи своей воли, тот по крайней мере все же влагает в них смысл: т. е. он полагает, что в них уже есть воля (Принцип «веры»).

Довольство предохраняет даже от простуды. Разве когда-нибудь простудилась женщина, умевшая хорошо одеться? – Предполагаю случай, что она была едва одета.

Как? вы выбрали добродетель и возвышенные чувства, а вместе с тем коситесь на барыши людей бесцеремонных? – Но, выбрав добродетель, отказываются этим от «барышей»… (на входную дверь антисемиту).

Совершенная женщина занимается литературой так же, как совершает маленький грех: для опыта, мимоходом, оглядываясь, замечает ли это кто-нибудь, и чтобы это кто-нибудь заметил…

Становиться исключительно в такие положения, когда нельзя иметь кажущихся добродетелей, когда, напротив, как канатный плясун на своем канате, либо падаешь, либо стоишь – либо благополучно отделываешься…

«У злых людей нет песен». – Отчего же у русских есть песни?

Я не доверяю всем систематикам и сторонюсь их. Воля к системе есть недостаток честности.

Ища начал, делаешься раком. Историк смотрит вспять; в конце концов он и верит тоже вспять.

Женщину считают глубокой – почему? потому что у нее никогда не достанешь дна. Женщина даже и не мелка.

Если женщина имеет мужские добродетели, то от нее нужно бежать; если же она не имеет мужских добродетелей, то бежит сама.

«Как много приходилось некогда кусать совести! Какие хорошие зубы были у нее! – А нынче? чего не хватает?» – Вопрос зубного врача.

Люди редко совершают одну неосмотрительность. В первой неосмотрительности всегда делают слишком много. Именно поэтому совершают обыкновенно еще вторую – и на этот раз делают слишком мало…

Червяк, на которого наступили, начинает извиваться. Это благоразумно. Он уменьшает этим вероятность, что на него наступят снова. На языке морали: смирение.

Есть ненависть ко лжи и притворству, вытекающая из чувствительности в вопросах чести; есть такая же ненависть, вытекающая из трусости, поскольку ложь запрещена божественной заповедью. Слишком труслив, чтобы лгать…

On ne peut penser et ecrire qu'passis (Г. Флобер). – Вот я и поймал тебя, нигилист! Усидчивость есть как раз грех против духа святого. Только выхоженные мысли имеют ценность.

Бывают случаи, когда мы уподобляемся лошадям, мы, психологи, и впадаем в беспокойство: мы видим перед собой нашу собственную колеблющуюся тень. Психолог должен не обращать на себя внимания, чтобы вообще видеть.

Как мало нужно для счастья! Звук волынки. – Без музыки жизнь была бы заблуждением. Немец представляет себе даже Бога распевающим песни.

Наносим ли мы, имморалисты, вред добродетели? – Так же мало, как анархисты царям. Только с тех пор, как их начали подстреливать, они вновь прочно сидят на своем троне. Мораль: нужно подстреливать мораль.

Ты бежишь впереди? – Делаешь ты это как пастух? или как исключение? Третьим случаем был бы беглец… Первый вопрос совести.

Настоящий ли ты? или только актер? Заместитель или само замещенное? – В конце концов ты, может быть, просто поддельный актер… Второй вопрос совести.

Разочарованный говорит. – Я искал великих людей, а находил всегда лишь обезьян их идеала.

Из тех ли ты, кто смотрит как зритель? или кто участвует? – или кто не обращает внимания, идет стороной?.. Третий вопрос совести.

Хочешь ты сопутствовать? или предшествовать? или идти сам по себе?.. Надо знать, чего хочешь и хочешь ли. Четвертый вопрос совести.

Это были ступени для меня, я поднялся выше их, – для этого я должен был пройти по ним. Они же думали, что я хотел сесть на них для отдыха…

Что в том, что я остаюсь правым! Я слишком прав. – А кто нынче смеется лучше всего, тот будет также смеяться и последним.

Формула моего счастья: Да, Нет, прямая линия, цель…

 

Новалис (Фридрих фон Хартенберг)

Безумие и колдовство очень схожи. Кудесник – это художник безумия.

В основе, каждый человек живет в своей воле. Твердое намерение есть общеуспокаивающее средство.

Все случаи нашей жизни – это материалы, из которых мы можем делать, что хотим. Кто богат духом, тот делает много из своей жизни. Всякое знакомство, всякое происшествие было бы для всецело вдохновенного человека первым звеном бесконечной вереницы, началом бесконечного романа.

Вся жизнь наша – богослужение.

Всякое благо в мире есть непосредственная деятельность Бога. В каждом человеке мне может явиться Бог.

Всякая философия, или наука науки, есть критика. Идея о философии – это схема Будущего.

Гений есть как бы душа души; это есть соотношение между душой и духом. Субстрат или схему гения уместно будет назвать идолом; идол есть подобие человека.

Грядущей жизнью можно спасти и возвысить жизнь прошедшую.

Есть только Единый храм в мире и это – человеческое тело. Нет ничего священней, чем этот высокий образ. Низкий поклон пред человеком есть присяга на верность этому откровению во плоти. (Божеское почитание Лингама, грудей, изваяний). Касаются неба, если прикасаются к человеческому телу.

Жизнь есть болезнь духа, – деятельность, возбуждаемая страстями. Духу свойственно быть в покое.

Играть – это производить опыты со случаем.

Инстинкт есть искусство без намерения.

Истина есть совершенная ошибка, точно так же, как здоровье – совершенная болезнь.

Кривая линия – победа свободной природы над правилом.

Нет ничего отрадней, как говорить о наших желаниях, если они уже исполняются.

Пространство переходит во время, как тело в душу.

Прочное счастье – удел честного человека.

Ребенок – это любовь, ставшая зримой. – Мы сами – сделавшийся зримым росток любви между природой и духом или искусством.

Смерть есть прекращение обмена между внутренним и внешним возбуждением, между душой и миром.

Смерть – это романтизирующее начало нашей жизни.

Судьба и характер – это разные названия одного и того же понятия.

Философия – тоска по родине, желание везде быть дома.

Характер есть вполне сложившаяся воля.

Человеком стать – это искусство.

Не только Англия, но и каждый англичанин – остров.

Гражданин должен платить налоги с тем же чувством, с каким влюбленный дарит своей возлюбленной подарки.

Поэзия – это проза среди искусств.

 

Август Платен

Понимать, что справедливо, чувствовать, что прекрасно, желать, что хорошо, – вот цепь разумной жизни.

 

Леопольд фон Ранке

Победы можно быстро добиться, трудно ее закрепить.

 

Вильгельм Рошер

Чем выше культура, тем выше ценится труд.

 

Арнольд Руге

Дух современной нам истории – дух сознательный…

Исторический путь – это связь теории с историческими формами существования духа, это критика, причем историческое движение само есть объективная критика […].

Ощущение, созерцание, знание истины есть самоцель, это верно; но сама истина есть историческая определенность, мир противостоит ее новым формам. Самоцели нельзя достигнуть абстрактно, а можно только в связи с уже достигнутой внешней действительностью, т. е. как определенную конечную цель и как продукт конечной действительности. И свобода в стихии теоретического духа есть не абсолютная, ни с чем не связанная и полная свобода, но только освобождение духа из определенной связанности внешним или формы существования. Против таковой, хотя бы это и была его собственная форма мысли и образованности, дух всегда должен обращаться. Это – критика и практика.

Развитие перестало быть абстрактным, время стало политическим, хотя многого еще не хватает, чтобы оно было достаточно политическим […].

Уже потому нельзя государство рассматривать как абсолютное, изымая его из истории, что всякое понятие государства и вообще всякая определенная философия – исторический продукт; но еще и потому невозможно понимать как вечную форму государственное устройство, т. е. определенное государство, что определенное государство – это не что иное, как существование духа, в чем исторически осуществляет себя дух. […]

 

Фридрих Рюккерт

Два раза не живут, а много и таких, которые и одного жить не умеют.

Кто раз соврал, тот неизбежно будет врать.

Одну ведь ложь семью другими нужно поддержать.

 

Людвиг Андреас Фейербах

В быстро вянущих лепестках цветка больше жизни, чем в грузных тысячелетних глыбах гранита.

В восторженном состоянии человек в силах сделать то, что иначе прямо невозможно. Страсти творят чудеса, то есть действия, которые превышают силы органа в обычном, бесстрастном состоянии.

…Вера в бессмертие выражает не что иное, как истину и факт, что человек, утрачивая свое телесное существование, не теряет своего существования в духе, в воспоминаниях, в сердцах живых людей.

Воля – это стремление к счастью.

Всякий бог есть существо, созданное воображением, образ, и притом человека, но образ, который человек полагает вне себя и представляет себе в виде самостоятельного существа.

Где мораль утверждается на теологии, а право – на божьих постановлениях, там можно оправдать и обосновать самые безнравственные, несправедливые и позорные вещи.

Где начинаются глаза и руки, там кончаются боги.

Где нет простора для проявления способности, там нет и способности.

Где нет стремления к счастью, там нет и стремления вообще. Стремление к счастью – это стремление стремлений.

Желание есть потребность, чтобы что-нибудь было, чего нет.

…Имеется не только одиночный или индивидуальный эгоизм, но также и эгоизм социальный, эгоизм семейный, корпоративный, общинный, патриотический.

Именно самые простые истины человек постигает позже всего.

Каковы отличительные признаки истинно человеческого в человеке? Разум, воля и сердце. Совершенный человек обладает силой мышления, силой воли и силой чувства. Сила мышления есть свет познания, сила воли – энергия характера, сила чувства – любовь.

Лишенное потребностей существование есть ненужное существование.

Лишь тот что-то значит, кто что-то любит. Не быть ничем и ничего не любить – одно и то же.

Любовь к науке – это любовь к правде, поэтому честность является основной добродетелью ученого.

Мир жалок лишь для жалкого человека, мир пуст лишь для пустого человека.

Моя совесть есть не что иное, как мое Я, ставящее себя на место оскорбленного Ты…

На практике все люди – атеисты: своими делами, своим поведением они опровергают свою веру.

Настоящие писатели – совесть человечества.

Настоящие свойства человека обнаруживаются лишь тогда, когда наступает время проявить, доказать их на деле.

Наш идеал – не кастрированное, лишенное телесности, отвлеченное существо, наш идеал – это цельный, действительный, всесторонний, совершенный, образованный человек.

Ничем не может человек распорядиться в большей степени, чем временем.

Общение облагораживает и возвышает, в обществе человек невольно, без всякого притворства держит себя иначе, чем в одиночестве.

Обязанности в отношении к себе только тогда имеют моральный смысл и ценность, когда они признаются косвенными обязанностями в отношении к другим… к моей семье, к моей общине, к моему народу, к моей родине.

Основа жизни – это основа и для морали. Там, где от голода, от нищеты ты не имеешь никакого материала в теле, там нет основы и материала для морали и в твоей голове, в твоем сердце и в твоем чувстве.

Первая твоя обязанность заключается в том, чтобы сделать счастливым самого себя. Если ты сам счастлив, то ты сделаешь счастливыми и других. Счастливый может видеть только счастливых кругом себя.

Потусторонний мир есть лишь эхо посюстороннего мира.

…Представление о нравственно совершенной сущности есть… практическое представление, требующее действия, подражания и служащее источником моего разлада с самим собой, потому что оно предписывает мне, чем я должен быть, и в то же время без всякого лицеприятия указывает мне, что я не таков.

Принцип морали есть счастье, но не такое счастье, которое сосредоточено на одном и том же лице, а счастье, распределенное между различными лицами…

…Различайте между злым, бесчеловечным и бессердечным эгоизмом и эгоизмом добрым, участливым, человечным; различайте между незлобивым, невольным себялюбием, находящим удовлетворение в любви к другим, и себялюбием произвольным, намеренным, находящим удовлетворение в равнодушии или даже в прямой злости по отношению к другим.

Религия нуждается в вечном мраке невежества, нужды, технической беспомощности, некультурности.

Религия противоречит нравственности тем самым, что она противоречит разуму. Чувство добра тесно связано с чувством истины. Испорченность рассудка влечет за собой испорченность сердца. Кто обманывает свой рассудок, не может обладать искренним, честным сердцем…

С книгами у нас обстоит дело так же, как и с людьми. Хотя мы со многими знакомимся, но лишь некоторых избираем себе в друзья, в сердечные спутники жизни.

Со всякой религией связано суеверие: суеверие же способно ко всякой жестокости и бесчеловечности.

Совесть ведет свое происхождение от знания или связана со знанием, но она обозначает не знание вообще, а особый отдел или род знания – то знание, которое относится к нашему моральному поведению и нашим добрым или злым настроениям и поступкам.

Совесть представляет вещи иначе, чем они кажутся; она микроскоп, который увеличивает их для того, чтобы сделать отчетливыми и заметными для наших притупившихся чувств. Она – метафизика сердца.

Сознание есть отличительный признак совершенного существа.

…Там, где нет различия между счастьем и несчастьем, между радостью и горем, там нет различия и между добром и злом. Добро – это утверждение; зло – отрицание стремления к счастью.

Там, где прекращается желание, прекращается и человек.

Только муж и жена вместе образуют действительность человека; муж и жена вместе есть бытие рода, ибо их союз есть источник множества, источник других людей.

Тот, кто любит Бога, не может более любить человека, он потерял понимание человеческого; но и наоборот: если кто любит человека, поистине от всего сердца любит, тот не может более любить Бога…

Тщеславен только тот, кто восхищается своей личной красотой, а не человеческой красотой вообще.

Хорошо и нравственно – это одно и то же. Но хорош только тот, кто хорош для других.

Человек в религии имеет глаза, чтобы не видеть, чтобы оставаться слепым; он имеет разум, чтобы не мыслить, чтобы оставаться глупым.

Человек есть начало, человек есть середина, человек есть конец религии.

Человек лишь там чего-то добивается, где он верит в свои силы.

Человеческая сущность налицо только в общении, в единстве человека с человеком, в единстве, опирающемся лишь на реальность различия между Я и Ты.

Чем ограниченнее кругозор человека, чем меньше он знаком с историей, природой и философией, тем искреннее его привязанность к своей религии.

…Чистая совесть есть не что иное, как радость по поводу радости, причиненной другому человеку, нечистая совесть есть не что иное, как страдание и боль по поводу боли, причиненной другому человеку…

Чтобы познать человека, нужно его полюбить.

Юмор переносит душу через пропасть и учит ее играть со своим горем.

Догма есть не что иное, как прямой запрет мыслить.

 

Иоганн Готлиб Фихте

В понятии человека заложено, что его последняя цель должна быть недостижимой, а его путь к ней – бесконечным.

[…] В том, что мы называем познанием и рассмотрением вещей, мы познаем и рассматриваем всегда только самих себя; во всем нашем сознании мы не знаем ничего, кроме нас самих и наших собственных определений.

В человеке есть разные стремления и задатки, и назначение каждого из нас – развить свои задатки по мере возможностей.

[…] Все, что действительно существует, существует с безусловной необходимостью и с безусловной необходимостью существует именно так, как существует; оно не могло бы не существовать или быть иным, чем оно есть.

Женщина не видит дальше любви, и ее природа не идет дальше любви.

Крепнет чувство нашего достоинства и нашей силы, когда мы говорим себе: мое существование не тщетно и не бесцельно, я – необходимое звено великой цепи, которая тянется от развития у первого человека сознания его бытия – в вечность.

[…] Личность должна быть приносима в жертву идее; та жизнь, которая осуществляет это, есть единственно истинная и справедливая жизнь, и, следовательно, с точки зрения истины и подлинной действительности индивидуум вовсе не существует, ибо не должен иметь никакого значения и должен погибнуть, и, напротив, существует единственно род, ибо последний должен быть рассматриваем как единственно существующий.

[…] Личная жизнь должна быть посвящаема идее, личное существование само по себе и по истине есть ничто, ибо от него должно отречься, напротив, жизнь только в идее, ибо только такую жизнь должно утверждать и осуществлять.

Не для праздного самосозерцания и размышления над самим собой и не для самоуслаждения своими благочестивыми чувствами, нет – для деятельности существуешь ты; твое действование, и только оно одно, определяет твою ценность.

Ничто так не умерщвляет неукоснительно любовь женщины, как подлость и бесчестность мужчины.

Общее совершенствование, совершенство– вание самого себя посредством свободно использованного влияния на нас других и совершенствование других путем обратного воздействия на них как на свободных существ – вот наше назначение в обществе.

Последняя высшая цель общества – полное согласие и единодушие со всеми возможными его членами. Но так как достижение этой цели, достижение назначения человека вообще предполагает достижение абсолютного совершенства, то и первое и второе равно недостижимо, пока человек не перестанет быть человеком и не станет Богом.

Пусть покинет меня все остальное, только б не покинуло мужество.

Пусть ученый забудет, что он сделал, как только это уже сделано, и пусть думает о том, что он еще должен сделать.

[…] Сам разум не может быть теоретическим, не будучи практическим: в человеке невозможна никакая интеллигенция, если в нем нет некоторой практической способности…

Свобода […] мыслима только в разумных существах, но в них она, несомненно, мыслима.

Стоять и жаловаться на человеческое падение, не двинув рукой для его уменьшения, значит поступать по-женски. Карать и злобно издеваться, не сказав людям, как им стать лучше, – не по-дружески. Действовать! Действовать! – вот для чего мы существуем.

Трусость есть косность, мешающая нам утверждать нашу свободу и самостоятельность в отношениях с другими.

У каждого есть обязанность не только вообще желать быть полезным обществу, но и направлять по мере сил своих и разумения все свои старания к последней цели общества, именно все более облагораживать род человеческий, т. е. все более освобождать его от гнета природы, делать его все более самостоятельным и самодеятельным, и таким-то образом благодаря этому новому неравенству возникает новое равенство – именно однообразное развитие культуры во всех индивидуумах […]

Ученый по преимуществу предназначен для общества: он, поскольку он ученый, больше, чем представитель какого-либо другого сословия, существует только благодаря обществу и для общества.

[…] Ученый, поскольку мы до сих пор развили понятие о нем, по своему назначению учитель человеческого рода.

Но он обязан познакомить людей не только в общем с их потребностями и средствами для удовлетворения последних, – он должен в особенности указывать им во всякое время и на всяком месте потребности, появившиеся именно сейчас, при этих определенных условиях, и определенные средства для достижения сейчас поставленных целей. Он видит не только настоящее, он видит также и будущее, он видит не только теперешнюю точку зрения, он видит также, куда человеческий род теперь должен двинуться, если он хочет остаться на пути к своей последней цели и не отклоняться от него и не идти по нему назад. Он не может требовать, чтобы род человеческий сразу очутился у той цели, которая только привлечет его взор, и не может перепрыгнуть через свой путь, а ученый должен только позаботиться о том, чтобы он не стоял на месте и не шел назад. В этом смысле ученый – воспитатель человечества.

[…] Человеческий род в своих древнейших поколениях должен был без всякого усилия или свободы быть совершенно разумным по крайней мере в одном пункте своего существования. По крайней мере в одном пункте последнего, говорю я; ибо истинная цель его существования все же не разумное бытие, а разумное становление через свободу.

Я подчинен неумолимой силе строгой необходимости; если она определяет меня к тому, чтобы быть глупым и порочным, я, без сомнения, стану глупым и порочным; если она определяет меня к тому, чтобы быть мудрым и добрым, я, несомненно, стану мудрым и добрым. В этом нет вины или заслуги ни с ее стороны, ни с моей. Она подчинена своим собственным законам, я же – ее законам; раз я это понял, раз мое бытие уже вполне подчинено ей, я достигну наибольшего спокойствия, если подчиню ей также и свои желания.

Человек предназначен для жизни в обществе; он должен жить в обществе; он не полный, законченный человек и противоречит самому себе, если он живет изолированно.

 

Теодор Фонтане

Простота – это не только самое лучшее, но и самое благородное.

 

Густав Фрейтаг

В душе каждого человека находится миниатюрный портрет его народа.

 

Карл Фрелих

В основе любой деятельности лежит чувство силы. Если с юности это чувство воспитывается и направляется работой, то тем самым возникает необходимость применения своих сил, но способ этого применения отчасти определяется сознательно выработанным направлением, отчасти же народным вкусом. Должно ли, следовательно, господствовать трудолюбие, и какой вид труда должен преобладать, – все это зависит от целенаправленного формирования сил, всегда склонных к тому, чтобы перерастать продукты собственной деятельности. За эти силы борются различные страсти, и в зависимости от того, высокое или низкое представление о своей жизни сложилось у человека – я говорю здесь о рядовом человеке, – побеждает честолюбие или корыстолюбие. Любовь к собственности подобно горняку с волшебным жезлом в руках показывает, где лежит золото, и человек вгрызается в землю, пока не выроет себе могилу. Следовательно, как частная собственность, так и честолюбие, не создав деятельность, направляют ее на свои цели. Если же силы человека так и остались несформированными – а это почти никогда не зависит от воли самого человека, – то даже и сильнейшее стремление к приобретательству не в состоянии внушить ему трудолюбия. Без плана и без цели кружится он тогда, не в силах выйти из-под воздействия обстоятельств. Его действия, диктуемые чувственностью, представляют собой отдельные, изолированные движения, причины которых он сам зачастую не понимает.

Тот несчастный, которому обычный путь к прибыли кажется слишком долгим и слишком трудным, ворует или просит милостыню.

Равнодушие, с которым жизнерадостная молодость воспринимает предписания педагогики, противоречащие духу времени, в известной мере объясняется тем, каковы сами служители педагогики, этот класс людей, отделенный от остального мира особыми склонностями, собственными слабостями и убожеством. Тот идеал совершенства, который воплощают в себе учителя, слишком малопривлекателен, чтобы к нему стремиться. Молодежь, с утра до вечера предающаяся фривольным удовольствиям, предпочитает отказу от развлечений и радостей общения разрыв со школьной мудростью.

Поскольку значительное число людей видит свое счастье в вещах, подверженных случаю, то не удивительно, что лишь немногие довольны своей участью. Природа не может уделять равного внимания всем, и возникающая отсюда конкуренция, приводящая к недовольству, подводит нас к предположению, что мир в том виде, в каком он существует, мало приспособлен для всеобщего счастья. Каждый из этих почтенных заимодавцев снабжен действительнейшей распиской, и те требования, которые подчас способствуют сбору счастья, так увеличиваются из-за жадности, что вся его масса оказывается исчерпанной еще задолго до того, как большинство успеет предъявить свои претензии. Всеобщее недовольство достаточно обоснованно, ибо многим отказано даже в том, на что они имеют право в силу своих потребностей. С другой стороны, с увеличением нашего имущества мы все более стараемся расширить наши потребности. Слишком уж привлекательная внешность у изобилия, чтобы можно было ожидать добровольного отказа от него.

Человеческая природа составлена таким образом и допускает такие бесконечно многочисленные модификации, что ее формирование от дьявола до ангела – и именно здесь заложена основа ее величия – позволяет ожидать появления всех ступеней совершенства; и мы, несомненно, ошибаемся, если хотим найти природу человека в нашей природе, сформированной временем и обстоятельствами.

 

Каспар Давид Фридрих

Человек судит ближнего своего по делам и поступкам, но высшее существо судит по тому, от каких поступков человек отказался и как боролся с самим собою.

 

Кристиан Фридрих Хеббель (Геббель)

Благодарность – одна из самых больших добродетелей. Но еще большая добродетель – чувство меры в претензии на благодарность.

В жизни ничего наверстать невозможно – эту истину каждый должен усвоить как можно раньше.

Жизнь – это бесконечное совершенствование. Считать себя совершенным – значит убить себя.

Когда человек краснеет, начинается его более благородное "я".

Настоящее горе стыдливо.

Повторное чтение уже прочитанных книг – самый надежный пробный камень образованности.

Смерть страшнее, чем думают. Она помрачает свет, она задувает один за другим все светильники, так пестро и весело сверкающие вокруг нас; везде становится темно, но в сердце загорается свет, так делается светло, и многое, очень многое становится видно, чего раньше нельзя было видеть.

 

Фридрих Вильгельм Йозеф Шеллинг

Истинная свобода состоит в согласии с некоторой святой необходимостью, воспринимаемой нами в постигающем сущность действительности познании, ибо дух и сердце, связанные лишь своим собственным законом, добровольно утверждают необходимое. Если зло состоит в разладе обоих начал, добро может состоять только в совершенном их единении, и связь, соединяющая их, должна быть божественной, ибо они – едины не условно, но совершенно и безусловно.

[…] Как ни свободны и безусловны действия умопостигаемого существа, оно не может действовать иначе, нежели сообразно своей внутренней природе, или, что то же, поступок может вытекать из его внутренней природы лишь сообразно закону тождества и с абсолютной необходимостью, которая одна есть также и абсолютная свобода; ибо свободно то, что действует только сообразно с законами своей собственной сущности и не определяется ничем другим, ни находящимся в нем, ни вне его.

[…] Именно сама внутренняя необходимость умопостигаемой сущности и есть свобода; сущность человека есть его собственное деяние; необходимость и свобода существуют одна в другой, как одна сущность, лишь рассматриваемая с различных сторон и потому являющаяся то одним, то другим; в себе она – свобода, с формальной стороны она – необходимость. Я, говорит Фихте, есть свое собственное деяние; сознание есть самопоставление, и Я не есть что-либо отличное от последнего, но тождественно с ним. Но это сознание, поскольку оно мыслится только как самопостижение или самопознание Я, не есть изначальное, первое и, как все, что есть только познание, предполагает бытие в собственном смысле.

Счастье есть состояние пассивности. Чем мы счастливее, тем мы пассивнее по отношению к объективному миру. Чем свободнее мы становимся, чем более приближаемся к разумности, тем меньше мы нуждаемся в счастье.

Свобода является единственным принципом, к которому… все возводится, и в объективном мире мы не усматриваем ничего вне нас существующего, но лишь внутреннюю ограниченность нашей собственной свободной деятельности. Бытие вообще является лишь выражением заторможенной свободы.

Архитектура – это застывшая музыка.

Всякое знание зиждется на соответствии между объективным и субъективным. – Ибо знать можно только истинное; истину же, вообще говоря, нужно полагать в соответствии представлений их предметам.

 

Леопольд Шефер

У человека не может быть иной цели как быть настоящим человеком.

 

Иоганн Фридрих Шиллер

Благодарность забывчивей всего.

В игре детей есть часто смысл глубокий.

В лице своих богов человек рисует свой собственный портрет.

В том и состоит пагубность дурного поступка, что он таит в себе зародыш новых мерзостей.

Великие души переносят страдания молча.

Верная любовь помогает переносить все тяготы.

Воля есть отличительный признак человеческого рода, а сам разум – только вечное правило для руководства волею.

Все то, что чувствует наша душа в виде смутных, неясных ощущений, театр преподносит нам в громких словах и ярких образах, сила которых поражает нас.

Всемирная история – это всемирный суд.

Всякая безнравственность проистекает из коллизии доброго с приятным, страстей с разумом – и имеет источником силу чувственных побуждений и слабость моральной воли.

Глупец тот, кто бросает дело на полдороге и смотрит, разинув рот, со стороны, что из всего этого выйдет.

Горе мне, если мои убеждения будут колебаться в зависимости от биения моего сердца.

Дилетант принимает темное за глубокое, дикое – за мощное, неопределенное – за бесконечное, бессмысленное – за сверхчувственное.

Для хороших актеров нет дурных ролей.

Достоинство выражает сопротивление духа инстинкту.

Достойные мысли закаляют сердце мужа и не страшатся дневного света.

Дружба не такой жалкий огонек, чтобы потухнуть в разлуке.

Едва ли даже принципы могут сохранить в большей чистоте целомудренность души, чем сохраняется любовью благородство сердца. Часто, когда принципы еще ведут борьбу, любовь уже одержала за них победу.

Если хочешь познать самого себя, то посмотри, как это делают другие; если же хочешь других понять, то посмотри в свое собственное сердце.

Если я ненавижу, я отнимаю у себя нечто; если я люблю, я обогащаю себя тем, что я люблю. Человеконенавистничество – медленное самоубийство; себялюбие – величайшая нищета живого создания.

Живопись жизнью пусть дышит; ума я ищу у поэта:

Но полигиния пусть выскажет тайны души.

Именно потому, что подлинное искусство стремится к чему-то реальному и объективному, оно не может удовлетвориться только видимостью правды.

Искусство оказывает нравственное действие не только потому, что доставляет наслаждение путем нравственных средств, но и потому, что наслаждение, доставляемое искусством, служит само путем к нравственности.

Истина – зеркало, отражение которого невыносимо для притворства и лицемерия.

Истина ничуть не страдает от того, что кто-либо ее не признает.

Истинная нравственность вырабатывается лишь в школе несчастий; постоянное счастье легко может стать роковой пучиной для добродетели.

Как для одних наука кажется небесною богиней,

Так для других – коровой жирною, что масло им дает.

Как ненавистна мудрость мне,

Которая зовет вас к крови!

Когда, восхищаясь картиной, мы забываем о художнике, то для него это самая изощренная похвала.

Когда мы страстно любим кого-либо, кто заслуживает нашего презрения, мы болезненно ощущаем оковы природы.

Когда шутник смеется своей остроте, она теряет цену.

Коль дело есть – скорей его кончай.

Красота – тоже добродетель, красивая женщина не может иметь недостатков.

Крутой правитель властвует недолго.

Кто жизнью не рискует, тот никогда ее не обретет.

Кто кается не краснея, тот кается постоянно.

Кто не доверится страсти, которая с такой мощью берет под защиту лучшее в человеческой природе и так победоносно борется с природным врагом всякой нравственности – эгоизмом!

Кто чист душой, тот разума победу над собой признает.

Лишь беда души великой благородство испытывает.

Лучше страшный конец, чем бесконечный страх.

Любовь быть хочет жертвою свободной.

Любовь возвышает великие души.

…Любовь единственное в природе, где даже сила воображения не находит дна и не видит предела!

Любовь и голод правят миром.

Май жизни только раз цветет.

Малодушие возбуждает в нас одно только презрение.

Мерилом справедливости не может быть большинство голосов.

Мнимое бескорыстие некоторых добродетелей сообщает им поверхностную чистоту, дающую им смелость потешаться над долгом; нередко воображение играет странную игру с человеком, которому кажется, что он и выше нравственности и разумнее разума.

Мужество растет с опасностью: чем туже приходится, тем больше сил.

Насколько живое воспроизведение действует сильнее, чем мертвая буква и холодный пересказ, настолько сцена производит более глубокое и длительное впечатление, чем мораль и законы.

Настоящая дружба правдива и отважна.

Нашей совести претит безнравственное средство, которое может принести пользу.

Не в годах – в полноте жизни, вот в чем ценность бытия!

Нередко под страхом ложного стыда люди предаются постыдному.

Ничего так не делает жизнь легко переносимой, как деятельность, направленная к одной цели.

Одного вдохновения для поэта недостаточно – требуется вдохновение развитого ума.

Поэтическое произведение должно само себя оправдывать, ибо там, где не говорит само действие, вряд ли поможет слово.

Просвещенный разум облагораживает нравственные чувства; голова должна воспитывать сердце.

Разве солнце светит мне сегодня для того, чтобы я раздумывал о вчерашнем дне?

Родители меньше всего прощают своим детям те пороки, которые они сами им привили.

Родные – все, кто силой духа схож.

Свободен лишь тот, кто владеет собой.

Свободным от страданий еще никто не рождался.

Сильнее всех побед – прощение.

Слова пустые сердца не облегчат.

Слово всегда отважнее дела.

Средь скверного скверней всего язык колючий.

Театр наказует тысячи пороков, оставляемых судом без наказания, и рекомендует тысячи добродетелей, о которых умалчивает закон. Театр вытаскивает обман и ложь из их кривых лабиринтов и показывает дневному свету их ужасную наружность. Театр развертывает перед нами панораму человеческих страданий. Театр искусственно вводит в сферу чужих бедствий и за мгновенное страдание награждает нас сладостными слезами и роскошным приростом мужества и опыта.

Только тот может горячо любить добро, кто способен от всей души, непримиримо ненавидеть зло.

У человека с открытой душой и лицо открытое.

Убежденному убеждать других не трудно.

Человек вырастает по мере того, как растут его цели.

Человек не только может, но и должен связать удовольствие с долгом: он должен радостно повиноваться своему разуму.

Человек отражается в своих поступках.

Чем сильнее заблуждение, тем более торжествует истина.

Чем случайнее наша нравственность, тем необходимее позаботиться о законности.

Честность красит звание любое.

Честь дороже жизни.

Чтобы все спасти – нужно на все решиться. Тяжелая болезнь нуждается в решительном средстве.

 

Август Вильгельм Шлегель

Господствующий принцип древней музыки – ритм и мелодия, новой – гармония.

Лирическое стихотворение – это музыкальное выражение душевных переживаний с помощью языка.

 

Фридрих фон Шлегель

Историк – это пророк, обращенный в прошлое.

Несправедливо, когда приводят только неудачные попытки и тем пытаются подорвать доверие к лучшему человеческому стремлению – стремлению к знанию и к исследованию истины.

 

Фридрих Кристоф Шлоссер

Сохранять в себе равновесие, распределять по своим местам сильное и мягкое, кроткое и суровое, – задача, которую должен ставить себе каждый человек в своем самовоспитании.

 

Артур Шопенгауэр

Абсолютная заповедь (категорический императив) есть противоречие. Ибо всякая заповедь условна. Безусловно же необходимое обязательно как закон. Моральный закон совершенно условный. Есть мир и воззрение на жизнь, которых он вовсе не касается и в которых не имеет никакого значения. Мир, в котором мы живем, как индивидуумы, есть собственно реальный, и всякое моральное отношение к нему равносильно отрицанию его и собственной нашей индивидуальности. Такое воззрение на жизнь следует закону основания, в противоположность другому воззрению – с помощью идей.

Болезнь есть целебное средство самой природы с целью устранить расстройство в организме; следовательно, лекарство приходит лишь на помощь целительной силе природы.

Большинство людей вместо того, чтобы стремиться к добру, жаждет счастья, блеска и долговечности; они подобны тем глупым актерам, которые желают всегда играть большие, блестящие и благородные роли, не понимая, что важно не то, что и сколько играть, а как играть.

Бытие мира, по моему учению, объясняется всемогуществом воли. Также и факты животного магнетизма и сродных с ним явлений свидетельствуют, что магические действия, которые прежде считались делом дьявола, совершаются силой воли. Благодаря тому, что эти действия имеют эмпирическую достоверность, мое учение не будет отныне казаться столь парадоксальным и станет более понятным. В самом деле, если воля человека может иногда сделать то, что считалось только во власти дьявола, то в ее власти совершить и то, что до сих пор приписывается только всемогуществу богов.

В математике ум исключительно занят собственными формами познавания – временем и пространством, следовательно, подобен кошке, играющей собственным хвостом.

В минуту смерти эгоизм претерпевает полное крушение. Отсюда страх смерти. Смерть поэтому есть некое поучение эгоизму, произносимое природой вещей.

В некоторых частях света водятся обезьяны, в Европе же водятся французы, – что почти одно и тоже.

Вместе с законом основания (в виде основания причинности) дана и материя; ибо, если хорошо вникнуть, то она тождественна с ним. Действительно, материя – не что иное, как причинность; бытие ее заключается в воздействии одной материи на другую (т. е. в действии на само себя во всех частях пространства). Что одна часть материи (именно органическая) есть непосредственный объект субъекта, это объясняется тем, что объект, т. е. мир, материя, существует только с субъектом и для субъекта. Но настоящая сущность материи заключается исключительно лишь в ее действительности (материя без действия, т. е. без силы, немыслима как внутреннее противоречие), – и все, на что она действует, есть опять-таки только материя, т. е. она сама. Сущность ее, таким образом, есть с одной стороны связь ее с самой собой, а с другой – отношение ее к субъекту.

В старости нет лучшего утешения, чем сознание того, что все силы в молодости отданы делу, которое не стареет.

В одиночестве каждый видит в себе то, что он есть на самом деле.

Воля человеческая направлена к той же цели, как у животных, – к питанию и размножению. Но посмотрите, какой сложный и искусный аппарат дан человеку для достижения этой цели, – сколько ума, размышления и тонких отвлеченностей употребляет человек даже в делах обыденной жизни! Тем не менее и человеком, и животными преследуется и достигается одна и та же цель. Для большей ясности приведу два сравнения: вино, налитое в глиняный сосуд и в искусно сделанный кубок, остается одним и тем же; или два совершенно одинаковых клинка из одного и того же металла и в одной и той же мастерской сработанные могут иметь разные рукояти: один золотую, другой – из латуни.

Вопрос о реальности морали сводится к тому, есть ли действительно обоснованный принцип, противоположный принципу эгоизма? Так как эгоизм требует благополучия только для отдельной личности, то противоположный принцип должен был бы распространить это требование на всех.

Все естественные науки имеют тот неизбежный недостаток, что они рассматривают природу исключительно с объективной стороны, забывая о субъективной стороне ее. Между тем, все дело, вся суть в этой последней, и она по необходимости достается на долю философии.

Все интеллектуальное (творческие произведения, способности и заслуги) относится к моральному, как образ к действительности.

Все общие правила поведения потому недостаточны, что они основаны на ложном предположении о равенстве людей, – предположении, установленном в системе Гельвеция; между тем, коренное различие людей в умственном и нравственном отношении беспредельно.

Всякое ограничение осчастливливает. Чем уже наш кругозор, сфера действия и соприкосновения, тем мы счастливее; чем шире, тем чаще чувствуем мы мучения и тревогу. Ибо с расширением их умножаются и увеличиваются наши желания, заботы и опасения.

Всякое человеческое совершенство родственно какому-нибудь недостатку, в который оно может перейти; но точно так же и, наоборот, каждому недостатку соответствует известное совершенство. Поэтому заблуждение, в которое мы впадаем иногда относительно какого-либо человека, часто основывается на том, что мы в начале знакомства смешиваем его недостатки с родственными им совершенствами или же наоборот. Оттого нам тогда осторожный кажется трусом, бережливый – скупым, или же расточитель – щедрым, грубость – прямотою и откровенностью, наглость – благородною самоуверенностью и т. д.

Гениальный человек, живя и творя, жертвует своими личными интересами ради блага всего человечества. Поэтому он не обязан жертвовать собою в частности – для интересов отдельных лиц, а следовательно – вправе отказаться от некоторых требований, которые обязательны для других. Ведь он страдает, а между тем дает гораздо больше других.

Гений не может быть извергом, потому что злоба есть выражение неукротимого хотения, требующего всего интеллекта для удовлетворения нужд ее, следовательно, исключающего возможность чистого созерцания. Изверг может обладать большим умом, но он может употреблять его только на то, что имеет отношение к воле. Злой человек может поэтому быть великим завоевателем, государственным деятелем и т. п. У него, наконец, может быть даже талант. Это слово, как известно, в древности значило деньги, а теперь им обозначают такие способности, которыми приобретается одобрение толпы, а следовательно – и деньги.

Глупец гоняется за наслаждениями и находит разочарование; мудрец же только избегает горя.

Главная черта национального характера итальянцев – полное бесстыдство. Бесстыдный человек ведет себя или слишком дурно, и тогда он бывает дерзок и заносчив, или же слишком скромно, и тогда он бывает низок. Напротив, человек стыдливый бывает то слишком застенчив, то слишком горд. Итальянец же ни застенчив, ни горд, но всегда или труслив или заносчив.

Глупые люди большей частью бывают злы по той же причине, почему бывают злы уроды и вообще безобразные люди. С другой стороны, гениальность и святость тоже имеют между собой нечто общее. Как бы ни был прост святой человек, все-таки в нем заметны некоторые черты гениальности, и, наоборот, как бы ни был испорчен характер гениального человека, все-таки он отличается возвышенным настроением, близким к святости.

Гениальный человек не есть только моральное существо, каким бывают обыкновенные люди; напротив, он носитель интеллекта многих веков и целого мира. Он поэтому живет больше ради других, чем ради себя.

Гордость есть внутреннее убеждение человека в своей высокой ценности, тогда как тщеславие есть желание вызвать это убеждение в других, с тайной надеждой усвоить его впоследствии самому.

Действие по инстинкту отличается от всех других действий тем, что понятие о цели вытекает из него как следствие, а другим действиям это понятие предшествует. Инстинкт, следовательно, есть a priori данное правило какого-либо действия, цель которого, поэтому, может быть еще неизвестной, так как для достижения этой цели нет надобности в понятии о ней. Напротив, разумное или благоразумное действие совершается по правилу, составленному согласно понятию о цели, и потому оно может оказаться ошибочным, тогда как инстинкт никогда не ошибается.

Делаемся ли мы высокомерными или, напротив, смиренными при виде убожества других? На одного оно действует так, на другого иначе – и в этом сказывается различие характеров.

Для того, чтобы быть художником, а также философом, необходимы два качества: 1) гениальность, т. е. способность познания вне закона основания, или способность познания идей, и 2) способность путем изучения и упражнения воспроизводить идеи в каком-нибудь материале, каковым для философа служат понятия. Первым качеством, и притом так, как это необходимо для философа, Спиноза обладал в высшей степени; второго же качества у него не было, – не было, так сказать, философской техники, не было умения воспроизводить in abstracto сущность мира, которую познал он интуитивно. Он был опутан картезианскими и схоластическими понятиями, от которых никогда не мог освободиться.

До меня философы заняты были учением о свободе воли; я же учу о всемогуществе воли.

Дружба основывается на взаимном благе, на общности интересов; но как только интересы столкнулись – дружба расторгается: ищи ее в облаках.

Думаете ли вы, что философия не будет, подобно истинному произведению искусства, несравненным мерилом, с помощью которого всякий может измерить собственную высоту? Или, может быть, вы допускаете, что она будет простой задачей на вычисление, которая по силам даже самой ограниченной и тупоумной голове?

Единственный свидетель сокровеннейших побуждений и мыслей человека есть сознание; но в конце концов мы должны лишиться его, – и мы это знаем. Тем не менее, может быть, именно это обстоятельство более всего и заставляет нас верить, что есть еще другой свидетель наших сокровенных мыслей и побуждений.

Ежели не желаете нажить себе врагов, то старайтесь не выказывать над людьми своего превосходства.

Если б возможно было прозревать будущее так, как мы знаем прошедшее, тогда день смерти казался бы нам столь же близким, как прошлое, например, детство.

Если ближайшая и непосредственная цель нашей жизни не есть страдание, то наше существование представляет самое бестолковое и нецелесообразное явление. Ибо нелепо допустить, чтобы бесконечное, истекающее из существенных нужд жизни страдание, которым переполнен мир, было бесцельно и чисто случайно. Хотя каждое отдельное несчастие и представляется исключением, но несчастие вообще – есть правило.

Если бы воля обнаруживалась только в одном каком-либо деянии, то последнее было бы свободным. Но так как она обнаруживается во всем ходе жизни, т. е. в целом ряде деяний, то каждое отдельное, как часть целого, предопределено и не может быть иным, чем оно есть. Напротив, весь ряд в совокупности, будучи обнаружением индивидуализированной воли, свободен.

Есть два способа познавать жизнь: один – по закону основания, по разуму, другой – через познание идей. Первый способ идет от следствия к причине и наоборот – в бесконечность. Следуя этому способу, люди живут, надеются, чего-то ожидают, изучают, сочиняют науки, выводы которых совершенно относительны, т. е. состоят из цепи причин и следствий. И этим же путем люди надеются даже создать философию! Следуя закону основания (который в своих четырех видах, как домовой, вечно дразнит и морочит их), они мечтают найти в знании удовлетворение и счастье в жизни, продолжая бодро идти вперед. Они не замечают при этом, что это все равно, что гоняться за горизонтом с целью поймать облака или ощупывать и поворачивать шар со всех сторон с целью достать центр его. По истине, они напоминают мне белку в колесе! Этим путем можно сделаться, в теоретическом отношении, умнее, опытнее, а в практическом отношении, при благоприятных обстоятельствах, достигнуть счастья; другими словами – при этом способе познавания за каждым желанием следует удовлетворение, которое в свою очередь вызывает новое желание – и так до бесконечности.

Если бы природа свой последний шаг творения – от обезьяны к человеку – сделала иначе, например, от слона или собаки, то род человеческий наверно был бы иным, чем теперь; он был бы тогда разумным слоном или разумной собакой, а не разумной обезьяной. Природа сделала этот шаг от обезьяны потому, что он был кратчайший; но если бы в первоначальном развитии природы произошло небольшое изменение, тогда и кратчайший шаг к человеку был бы ею сделан другой.

Если подозреваешь кого-либо во лжи – притворись, что веришь ему, тогда он лжет грубее и попадается. Если же в его словах проскользнула истина, которую он хотел бы скрыть, – притворись неверящим; он выскажет и остальную часть истины.

Есть одна только врожденная ошибка – это убеждение, будто мы рождены для счастья.

Есть особого рода мужество, которое происходит из того же источника, как и добросердечие, именно – из способности познавать себя в других почти также отчетливо, как в самом себе. Каким образом происходит отсюда добросердечие – я уже указывал раньше. Мужество же вытекает отсюда оттого, что человек, одаренный способностью познавать себя в других, мало привязан к своему личному бытию, живет большей частью жизнью общей и потому мало заботится о собственном благополучии. Конечно, это не единственный источник мужества, ибо оно есть следствие многих причин; но этот род мужества самый благородный, так как он свидетельствует о великой кротости характера. На женщин такие характеры влияют неотразимо.

Жениться – это значит наполовину уменьшить свои права и вдвое увеличить свои обязанности.

Здоровье до того перевешивает все остальные блага жизни, что поистине здоровый нищий счастливее больного короля.

Из личных свойств непосредственнее всего способствует нашему счастью веселый нрав.

Индивидуум ничего не мог бы узнать о сущности мира, данного ему лишь как представление, если бы ему не было свойственно познавание, с помощью которого он узнает, что вселенная, бесконечно малую часть коей он сам составляет, одинакова по качеству с этой малой частью, близко известной ему как его внутренний мир. Таким образом, его собственное я дает ему ключ к разгадке мира.

Иной зоолог бывает в сущности не чем иным, как регистратором обезьян.

Институт пажей я объясняю тем, что владетельные князья охотно держали при своих дворах сыновей своих вассалов в качестве заложников.

Интеллект можно рассматривать как преграду или тормоз, препятствующий взаимному сообщению разъединенных индивидуумов, закрывающий будущее или отсутствующее от сознания. Ибо знание всего этого было бы нам так же бесполезно и мучительно, как растению были бы мучительны чувствительность и восприимчивость при отсутствии раздражимости и двигательности.

Интеллектуальность, или представляемость – слишком слабый, вторичный, поверхностный феномен, чтобы на нем могла покоиться сущность всего остального; мир хотя и представляется в интеллекте, но он из него не вытекает, как учил Фихте.

Истинная дружба – одна из тех вещей, о которых, как о гигантских морских змеях, неизвестно, являются ли они вымышленными или где-то существуют.

Истинный характер северных американцев есть пошлость. Она обнаруживается у них во всех формах, в области нравственной, интеллектуальной, эстетической и не только в частной, но и в общественной жизни. Пошлость никогда не оставляет янки, где бы он ни был. Он может сказать о ней то же, что сказал Цицерон о науке: nobiscum peregrinator etc. Благодаря этой особенности, американец составляет крайнюю противоположность англичанина, который стремится проявить благородство во всех отношениях, и оттого янки в его глазах представляется то смешным, то низким. Американцы – настоящие плебеи. Причина этому отчасти республиканское устройство, отчасти то, что население Северной Америки образовалось из колонии ссыльных, эмигрантов и всякого сброда, – отчасти, наконец, тому виной – климат.

Истинный характер человека сказывается именно в мелочах, когда он перестает следить за собою.

Источником лжи всегда бывает желание распространить господство своей воли или отрицание чужой воли ради утверждения собственной; следовательно, ложь, как таковая, вытекает из несправедливости, недоброжелательства и злобы. Этим объясняется, почему правдивость, искренность, откровенность, прямота признаются непосредственно и ценятся как благороднейшие качества, так как предполагается, что человек, обнаруживающий их, не сделает несправедливости и жестокости и именно поэтому не нуждается в притворстве. Кто откровенен, тот не замышляет ничего худого.

К какому выводу в конце концов пришли Вольтер, Юм и Кант? – К тому, что мир есть госпиталь для неизлечимых.

К преимуществам полигамии относится, между прочим, и то, что она исключает необходимые при моногамии столкновения с родителями жены, страх перед чем удерживает многих от брака. Но, с другой стороны, иметь дело с 10 тещами вместо одной – тоже не особенно приятная перспектива.

Каждого писателя следует толковать так, как он сам того пожелал бы. Такого отношения требует, с одной стороны, справедливость, с другой – польза самого изучения.

Каждое общество прежде всего требует взаимного приспособления и принижения, а потому, чем оно больше, тем пошлее. Каждый человек может быть вполне самим собою только пока он одинок. Стало быть, кто не любит одиночества – не любит также и свободы, ибо человек бывает свободен лишь тогда, когда он один. Принуждение есть нераздельный спутник каждого общества; каждое общество требует жертв, которые оказываются тем тяжелее, чем значительнее собственная личность.

Каждому из нас доступно следующее утешение: смерть так же естественна, как и жизнь, а там, что будет, – это мы увидим.

Как животные лучше исполняют некоторые службы, чем люди, напр. отыскивание дороги или утерянной вещи и т. п., так и обыкновенный человек бывает способнее и полезнее в обыденных случаях жизни, чем величайший гений. И далее, как животные никогда собственно не делают глупостей, так и средний человек гораздо меньше делает их, нежели гений.

Как лекарство не достигает своей цели, если доза слишком велика, так и порицание и критика – когда они переходят меру справедливости.

Как тяжесть собственного тела носишь, не замечая ее веса, и чувствуешь каждую постороннюю ль, как точно не замечаешь и собственных пороков и недостатков, а видишь только чужие. Для этого каждый человек имеет в другом зеркало, в котором он может ясно разглядеть свои собственные пороки, недостатки и всякого рода дурные и противные стороны. Однако он большею частью поступает при этом как собака, которая лает на зеркало в том предположении, что видит там не себя, а другую собаку.

Карточная игра – явное обнаружение умственного банкротства. Не будучи в состоянии обмениваться мыслями, люди перебрасываются картами.

Когда вы находитесь во власти эгоистического чувства – будь то радость, торжество, сладострастие, надежда или лютая скорбь, досада, гнев, страх, подозрительность, ревность, – то знайте, что вы очутились в когтях дьявола. Как очутились вы – это безразлично. Вырваться из них необходимо, но как – это опять-таки безразлично.

Когда заботы и страдания беспокоят нас, тогда вдохновение невозможно. Только с прекращением забот и желаний наступает освобождение; тогда гений сбрасывает с себя вещественные оковы и превращается в субъект чистого созерцания. Поэтому тот, кого посещает вдохновение, пусть избегает страданий, забот и вожделений, а те желания, которых нельзя подавить, пусть удовлетворяет вполне. Только при таком условии гений может употребить свое редкое бытие на радость себе и для общего блага.

Когда я слушаю музыку, мне часто представляется, что жизнь всех людей и моя собственная суть сновидения некоего вечного духа и что смерть есть пробуждение.

Кому люди и вещи не кажутся иногда фантомами или призраками, тот неспособен к философии; ибо это происходит вследствие контраста отдельной вещи с идеей ее, которой эта вещь есть явление. А идея доступна лишь высшему сознанию.

Конечная цель всякого знания заключается в том, что интеллект должен воспринимать все проявления воли не только путем наглядного созерцания (ибо так они воспринимаются сами собой), но и с помощью абстрактного познания, т. е. чтобы все, что есть в воле, было и в понятии. К этому стремится всякая рассудочная деятельность, а также и наука.

Королей и слуг называют лишь по имени, а не по фамилии. Это две крайние ступени общественной лестницы.

Красота – это открытое рекомендательное письмо, заранее завоевывающее сердце.

Кто в силу таинственной власти и необходимости, орудием которой служат все вещи, допускает, что все события жизни, хотя и совершаются по внешним, независящим от нас причинам, все же могут быть рассматриваемы как осуществленные лишь ради нас и по отношению к нам (подобно собственным нашим сновидениям), – тому уже нетрудно отнести это и к тому, что, не касаясь нас на деле, совершается вне нас, т. е. к приметам.

Кто много рассуждает, тому трудно, конечно, оставить рассуждения и выйти из быстрого потока понятий к тихому источнику созерцания. Но это необходимо; ибо свет понятий, как свет луны, не самобытен, а заимствован от другого.

Лучше обнаруживать свой ум в молчании, нежели в разговорах.

Магия потому считалась сродной злому началу и враждебной идее святости и добра, что будучи, подобно добру и любви, основана на метафизическом единстве воли, она, вместо того чтобы познать себя в других, воспользовалась этим единством для распространения влияния индивидуальной воли далеко за естественные пределы ее.

Между гением и безумным то сходство, что оба живут совершенно в другом мире, чем все остальные люди.

Мир не сотворен, но был искони, ибо время обусловлено познающими существами, следовательно – миром же, а мир обусловлен временем. Мир невозможен без времени, но и время невозможно без мира. Оба, таким образом, нераздельны, и потому как не мыслимо время, в котором не было бы мира, так немыслим и мир, который не был бы во времени.

Мудрец в продолжение всей жизни познает то, что другие познают лишь при смерти, т. е. он знает, что вся жизнь есть смерть. Media vita sumus in morte (в середине жизни мы уже близки к смерти).

Глупец подобен сонливому, грезящему каторжнику, мудрец, напротив, подобен каторжнику, бодрствующему, видящему свои оковы и слышащему лязг их. Воспользуется ли он бодрствованием для совершения побега?

Мучительности нашего существования немало способствует и то обстоятельство, что нас постоянно гнетет время, не дает нам перевести дух и стоит за каждым, как истязатель с бичом. Оно только того оставляет в покое, кого передало скуке.

Мы жили и снова будем жить. Жизнь есть ночь, проводимая в глубоком сне, часто переходящем в кошмар.

Настоящее достоинство человека гениального – то, что возвышает его над другими и делает его почтенным, – заключается в преобладании интеллекта – этой светлой, чистой стороны человеческого существа. Люди же обыкновенные обладают лишь греховной волей с такой примесью интеллекта, какая необходима только для руководства в жизни, иногда больше, а чаще – меньше. Что пользы в этом?

Науку может всякий изучить – один с большим, другой с меньшим трудом. Но от искусства получает каждый лишь столько, сколько он сам в состоянии дать. Что дадут, например, оперы Моцарта человеку, не понимающему музыки? Что видит большинство в мадонне Рафаэля? И многие ли ценят, не с чужого голоса, Гётевского «Фауста»? – Искусство не имеет дела, подобно науке, только с разумом; оно занимается глубочайшей сущностью человека, и потому в искусстве каждый понимает лишь столько, сколько в нем самом есть что-нибудь ценное. То же самое относится к моей философии, которая есть философия как искусство. Каждый поймет в ней как раз столько, сколько сам того стоит. Вообще она будет по плечу только немногим и будет философией paucorum hominum (для немногих). Мне кажется, что из неудачи, испытанной в течение 3000 лет философией как наукой, т. е. построенной по закону основания, уже исторически следует, что это ненадлежащий путь ее. Кто ничего больше не умеет, как отыскивать связь представлений, т. е. соединять основания со следствиями, тот может быть великим ученым, но так же мало философом, как живописцем, поэтом и музыкантом. Ибо художник и философ познают вещи в себе, платонические идеи; ученый же познает только явление, т. е собственно закон основания, потому что явление есть не что иное, как сам закон основания. Так что вполне оправдывается выражение Платона: толпа не способна к философии.

Находить противоречия в мире значит не владеть истинным критицизмом и принимать два за одно.

Начало теологии есть страх (Primus in orbe Deos fecit timor. Petron. Fragm. 22, р. 219). Начало же философии – не что иное, как чистое и бескорыстное мышление. Если бы люди были счастливы, тогда бы не было и надобности в теологии. Напротив, философия и тогда была бы потребностью гениальных умов, если бы в мире вовсе не было страданий и смерти. Отсюда не следует, однако, что чистое мышление есть необходимое свойство интеллекта вообще; напротив, это нечто такое, что встречается только в виде monstrum per excessum, т. е. у гения.

Не говори своему другу того, что не должен знать твой враг.

Не зависит ли гениальность от совершенства живого воспоминания? Ибо благодаря лишь воспоминанию, связывающему отдельные события жизни в стройное целое, возможно более широкое и глубокое разумение жизни, чем то, которым обладают обыкновенные люди.

Не оспаривайте ничьих мнений; сообразите только, что если бы вам захотелось опровергнуть все нелепости, в которые люди верят, то вы могли бы достигнуть Мафусаилова возраста и все-таки не покончили бы с ними.

Не теряет ли человечество в качественном отношения по мере того, как оно возрастает количественно? Иллюстрацией к этому предположению может служить тот факт (см. «Историю моровых язв» Шнурера), что в XIV ст. после чумы женщины стали чрезвычайно плодовиты, так что случаи рождения близнецов были обычным явлением, но зато у всех родившихся замечалось впоследствии отсутствие двух зубов. Далее, если сравнить древних греков и римлян с современными нам народами, если сравнить эпоху Вед с убожеством современной эпохи, а также примем во внимание, что, несмотря на количественное увеличение человечества, число великих умов сравнительно не увеличилось, – то вышеприведенная гипотеза не будет казаться неосновательной.

Невинность в сущности граничит с глупостью, потому что цель жизни (употребляю это

выражение только фигурально вместо сущности жизни или мира) состоит в том, чтобы познать собственную злую волю, чтобы она стала для нас объектом и чтобы мы, вследствие этого, стали лучшими в глубине сознания. Наше тело есть воля, ставшая объектом (1-го класса), и деяния, которые мы ради нее совершаем, показывают нам зло этой воли. В состоянии же невинности, в котором зло не имеет места по отсутствию искушений, человек есть лишь жизненный аппарат, а то, для чего этот аппарат предназначен, еще не наступило. Такая пустая форма жизни, такая пустая арена, сама по себе, как и вся так называемая реальность (мир) – ничтожна, и так как она получает значение лишь через поступки, заблуждения, познания, так сказать – через конвульсии воли, – то по характеру своему она представляется трезвой, глупой. Вот почему золотой век невинности, а также всякая утопия есть нелепость и глупость. Первый преступник, первый убийца – Каин, который узнал грех и через него, путем раскаяния, познал добро, а следовательно – и значение жизни, – есть лицо трагическое, во всяком случае более значительное и даже более почтенное, чем невинный простофиля.

Немцев упрекают в том, что они всегда подражали во всем французам и англичанам; но забывают, что это самое умное, что они, как нация, могли сделать, потому что собственными силами они бы не произвели ничего дельного и хорошего.

Несмотря на огромное различие между людьми выдающимися и обыкновенными, все-таки оно было слишком недостаточно для образования двух разновидностей человека. Это обстоятельство, на иной взгляд, может показаться странным и даже обидным.

Нет лучшего средства для освежения ума, как чтение древних классиков; стоит взять какого-нибудь из них в руки, хотя на полчаса, – сейчас же чувствуешь себя освеженным, облегченным и очищенным, поднятым и укрепленным, – как будто бы освежился купаньем в чистом источнике.

Нет лучшего утешения в старости, чем сознание того, что удалось всю силу молодости воплотить в творения, которые не стареют.

Ничто так не уясняет непреложное единство основной сущности нашего я и сущности внешнего мира, как сновидение. Ибо и в сновидении предметы отличны от нас самих, отличаются совершенной объективностью и своей загадочной особенностью, чуждой собственным нашим свойствам, вызывают в нас удивление, смущение, беспокойство и т. п. Тем не менее все это – мы сами. Такова именно также и воля, носящая в себе весь внешний мир, оживляющая его и заключенная внутри нас, где мы сознаем непосредственно присутствие ее. Всеми этими чудесами, однако, мы обязаны интеллекту, этой фантастической и чудесной мастерской, этому несравненному волшебнику, который разлагает собственное существо свое на познающее и познаваемое.

Образование относится к естественным преимуществам интеллекта, как планеты и спутники к солнцу. Ибо обыкновенный, образованный человек говорит не то, что сам думает, а что другие думали, и делает не то, что мог бы сам сделать, а то, чему научился от других.

Объективно – честь есть мнение других о нашей ценности, а субъективно – наша боязнь перед этим мнением.

Обыватель – это человек, постоянно и с большой серьезностью занятый реальностью, которая в самом деле нереальна.

Обыкновенные люди всецело преданы бытию, гений же пребывает преимущественно в состоянии познавательности. Отсюда проистекает двоякого рода различие между гением и обыкновенным человеком. Во-первых, быть можно только чем-нибудь одним, познавать же можно бесчисленное множество вещей, отождествляясь с ними в известной степени благодаря соучастию в объективном бытии. Во-вторых, видеть, знать – приятно, быть же – ужасно, ибо жить, чтобы быть, мучительно. – Из первого различия следует, что жизнь обыкновенных людей, в сущности, скучна в высшей степени. Мы видим, например, что богатые люди ведут такую же тяжелую, неустанную борьбу со скукой, какую бедняки ведут с нуждой. Вторым же различием

объясняется, почему жизнь обыкновенных людей носит на себе печать тупой, мрачной, однообразной серьезности, между тем как на челе гения заметна какая-то особенная ясность, которая, несмотря на то, что страдания его сильнее страданий обыкновенных людей, всегда просвечивает сквозь страдания подобно солнцу, сияющему из-за грозовой тучи. Это особенно бросается в глаза, когда наблюдаем человека гениального и обыкновенного во время постигшего их несчастья. Тогда оказывается, что между ними такое же различие, как между человеком, которому одному свойствен смех, и животными, коим смех не свойствен.

Одиночество есть жребий всех выдающихся умов.

Одним из существенных препятствий для преуспеяния рода человеческого следует считать то, что люди слушаются не того, кто умнее других, а того, кто громче всех говорит.

Оптимизм представляется мне не только нелепым, но и поистине бессовестным воззрением, горькой насмешкой над невыразимыми страданиями человечества.

По образу жизни, стремлениям и нравам насекомых и низших животных можно рассматривать как первые шаги природы; наши собственные свойства, качества и стремления находятся у них в зачаточном состоянии.

По отмирании воли смерть тела уже не может быть тягостной. В этом мы должны видеть проявление вечного правосудия. То, чего больше всего страшится злой человек, это ему известно, именно смерти. Она, конечно, известна и доброму человеку, но ему она не страшна. Так как вся злоба заключается в неукротимом хотении жить, то каждому человеку, по мере его злобы или добросердечия, смерть или тяжка или легка и желанна. Прекращение индивидуальной жизни есть зло или благо, смотря по тому, добр ли человек или зол.

Под вещью в себе, или внутренней сущностью мира, я подразумеваю то, что ближе всего нам знакомо, – волю. Хотя выражение это субъективно именно по отношению к субъекту познания, но так как познание сообщаемо другим, то отношение это существенно. Таким образом, несравненно лучше называть сущность мира волей, чем Брамой, мировой душой или еще как-нибудь иначе.

Подобно тому как даже прекраснейшее тело не свободно от грязи и затхлых испарений, так даже и благороднейший характер не свободен от дурных качеств, и иногда величайший гений не чужд ограниченности.

Подобно тому как утопающий падает на дно и снова поднимается вверх, так и лучшие люди приводятся грехом к покаянию. Такова, например, Гретхен в «Фаусте». Грех в данном случае действует подобно страшному сну, вследствие чего мы просыпаемся.

Понятность явления относится к области представления и обуславливается связью одного представления с другим. Непонятность же начинается всякий раз, когда явление соприкасается с областью воли, т. е. когда воля непосредственно входит в представление. Например, прикосновение рукой к собственному телу, несмотря на несложность этого явления, в сущности своей вовсе непонятно. Непонятны вообще все явления органической жизни, растительности, кристаллизации и силы природы, потому что во всех этих случаях воля проявляется непосредственно.

Философия, собственно говоря, есть стремление познавать в представлении то, что не принадлежит представлению и что тем не менее в нас самих сокрыто, потому что иначе мы были бы только представлением.

Поскольку философия не есть познание по закону основания, а есть познание идей, она должна быть отнесена к искусству, поскольку же она излагает идею абстрактно, а не интуитивно, – она может считаться знанием, наукой. Но, строго говоря, философия есть среднее между наукой и искусством или нечто соединяющее их.

Принцип чести имеет связь с человеческой свободой, – он есть как бы злоупотребление этой свободы. Вместо того, чтобы пользоваться ей для осуществления нравственного закона, человек употребляет свою способность добровольно переносить физические страдания, пересиливать впечатления действительности – для утверждения во что бы то ни стало капризов своего эгоизма. Так как при этом обнаруживается разница между действиями человека и животных, которые стремятся лишь к телесному благосостоянию, то отсюда вытекает смешение и даже отождествление принципа чести с добродетелью. Такое отождествление очевидно ошибочно. Ибо принцип чести хотя и есть нечто отличающее человека от животных, но сам по себе он не заключает в себе ничего такого, что могло бы поставить человека выше животных. Как цель, этот принцип, как и все, что проистекает из эгоизма, есть обман и иллюзия; как средство же для достижения посторонней цели, он может быть выгодным, но эта польза опять-таки имеет лишь призрачное значение. Но что человека делает бесконечно страшнее животного, так это – возможность злоупотреблять свободой как орудием для преодоления чувственного мира, ибо животное делает лишь то, что требуется его инстинктом в данное время, а человек действует по мотивам, которые могут привести к уничтожению мира.

Природа аристократичнее человека. Различия званий и состояний в европейских обществах, а также кастовые различия в Индии ничтожны в сравнении с различиями в умственных и нравственных качествах людей, полагаемыми самой природой. Подобно аристократии общественной, и в аристократии природной приходится десять тысяч плебеев на одного дворянина и миллионы на одного князя. И здесь большинство есть сброд, plebs, mob, rabble, la canaile. Поэтому патриции природы, так сказать – дворянство природы, как и дворянство государственное, не должны сливаться со сбродом, а напротив, чем выше способности и дарования, тем более они должны быть отличены от остальных.

Все различия общественные можно даже рассматривать как пародию на естественную аристократию. Ибо внешние знаки почтения и благоговения, с одной стороны, и сознание превосходства, с другой, – бывают искренни и правдивы лишь в аристократии природной. Можно поэтому сказать, что общественная аристократия относится к природной, как мишура к настоящему золоту, или как театральный король к действительному. Хорошей темой для картины была бы идея контраста между аристократией природы и аристократией общественной. С этой целью живописец должен был бы изобразить, с одной стороны, человека со всеми атрибутами княжеского звания, но с лицом неизменным и пошлым, а с другой – человека, одетого в лохмотья, но с лицом, выражающим великую силу ума и чувства. Впрочем, различия званий и состояний охотно признаются всеми, естественные же различия признаются очень редко. Всякий готов считать другого знатнее и богаче себя и соответственно этому выражать свое почтение к нему; но никто не желает признавать огромное различие между людьми, полагаемое самой природой, и всякий считает себя не глупее и не хуже других. Оттого-то избранники природы не по плечу большинству и не терпимы в обществе.

Радикального улучшения человеческого рода и вообще состояния человеческого общества можно было бы достигнуть в том случае, если бы условная табель о рангах совпадала с теми отличиями, которые установлены самой природой так, чтобы парии природы исполняли все низкие работы, судра – все механические производства, ваисии – занимались бы промышленностью и торговлей, кшатрии – были бы правителями, полководцами, царями, а брамины занимались бы искусствами и наукой. Теперь же условная табель о рангах редко совпадает с природными отличиями и часто даже находится в вопиющем противоречии с ними.

Произведения всех действительно даровитых голов отличаются от остальных характером решительности и определенности и вытекающими из них отчетливостью и ясностью, ибо такие головы всегда определенно и ясно сознают, что они хотят выразить, – все равно, будет ли это проза, стихи или звуки. Этой решительности и ясности недостает прочим, и они тотчас же распознаются по этому недостатку.

Проклятие гения состоит в том, что в то время, как он другим кажется великим, они кажутся ему ничтожными и жалкими. И это представление гений вынужден подавлять в себе в продолжение всей жизни, равно как и обыкновенные люди хранят про себя свое представление о нем. В то же время гений, не находя равных себе, живет как бы в пустыне или на необитаемом острове, населенном лишь обезьянами и попугаями. При этом ему всегда грозит иллюзия – принять обезьяну за человека. – В то время как слабости великого человека вызывают у толпы чувство злорадства, он, напротив, скорбит о том, что эти слабости роднят его с толпой.

Простой опыт так же мало может заменить мышление, как и чтение. Чистая эмпирика относится к мышлению, как принятие пищи к ее перевариванию и ассимилированию. Если же она и кичится, что только она одна благодаря своим открытиям способствовала прогрессу человеческого знания, то это похоже на то, как если бы похвалялся рот, что тело единственно ему обязано своим существованием.

Проповедовать мораль легко, обосновать ее трудно.

Пространство, в противоположность телу, которое наполняет его, очевидно, бестелесно, следовательно – духовно, нечто существующее только в духе, т. е. в интеллекте.

Радость, доставляемая постижением общего и существенного начала мира с какой-либо стороны его, и именно непосредственным, наглядным, правильным, отчетливым постижением, – так велика, что тот, кто испытывает ее, забывает все другие цели личной жизни, все дела свои, чтобы иметь возможность выразить результат познания в абстрактных понятиях, или оставить по крайней мере сухой, бесцветный, подобный мумии, снимок этого результата прежде всего для самого себя, а затем и для других, если эти другие сумеют оценить его.

Разложение внутреннего Я, считавшегося доселе неразложимым, – на волю и познавание было столь же неожиданно, как разложение воды на водород и кислород; это поворотный пункт моей философии и вместе с тем начало строгого различения наглядного от абстрактного познания.

Разница в степени духовных сил, образующая глубокую пропасть между гением и обыкновенным смертным, зависит не от чего другого, как от большего или меньшего развития и совершенства мозговой системы; но эта разница так велика потому, что весь этот реальный мир, в котором мы живем, имеет бытие лишь по отношению к системе мозга, и потому какова эта последняя, таков и самый мир.

Разница между догматизмом и критицизмом заключается в том, что второй пытается разбудить нас, а первый еще больше усыпляет. Многие весьма ученые люди являются противниками философии единственно потому, что замечают только упомянутое свойство догматизма, а критицизм отвергают из-за трудности его.

Разум по природе своей отличается женственностью: он никогда не творит, а всегда лишь воспринимает; деятельность его направлена к полезным целям – то в области гражданской жизни, то в сфере науки и философии и даже поэзии. Гуманность поэтому относится собственно к сфере разума. Но в этой сфере не может возникнуть ничего гениального, ибо гений есть сила объективного созерцания, не свойственного вовсе большинству людей. Оно является у них только случайно, и даже обыкновенный человек способен, например, написать сносные стихи. Но, явившись, оно скоро исчезает, ибо обыкновенный человек ищет во всем для себя опору в отвлеченном понятии, как уставший ищет стула, чтобы сесть. Это объясняется тем, что мир интересует большинство людей только как объект хотения, для удовлетворения которого достаточно одних понятий. Вот почему толпу так мало интересуют произведения искусства и красота природы.

С точки зрения молодости жизнь есть бесконечно долгое будущее; с точки зрения старости – очень короткое прошлое.

Самое действительное утешение в каждом несчастии и во всяком страдании заключается в созерцании людей, которые еще несчастнее, чем мы, – а это доступно всякому.

Самоубийца именно потому и перестает жить, что не может перестать хотеть.

Символ есть центр, из которого расходятся бесчисленные радиусы, – образ, в котором каждый, со своей точки зрения, усматривает нечто другое, но в то же время все уверены, что видят одно и то же.

Скажите, когда возникло пространство и его мимолетная невеста – время, когда родилось их дитя – материя, вместе с которыми наступили и страдания мира? Ибо вместе с пространством началось страдание, вместе с временем – смерть.

Сколько бы раз ни погибала, вследствие космических переворотов, земная поверхность со всеми живыми существами и сколько бы ни появилось новых, – все это будет не что иное, как лишь перемена декорации на всемирной сцене.

Смерть Сократа и распятие Христа принадлежат к характернейшим признакам человечества.

Со смертью каждого человека исчезает и некий мир, который он носил в голове своей. Чем интеллигентнее была голова, тем отчетливее, яснее, значительнее был и мир, и тем ужаснее исчезновение его. Со смертью животного исчезает только убогая рапсодия или эскиз какого-то мира.

Собираясь в житейский путь, полезно захватить с собой огромный запас осторожности и снисходительности; первая предохранит от вреда и потерь, вторая – от споров и ссор.

Сообразовать философию с видами властей и делать ее орудием для добывания денег и должностей, по моему, все равно, что причащаться с целью утолить голод и жажду.

Сродство гениальности и добродетели основано на следующем.

Всякий порок есть сильное хотение, доходящее до того, что угождение собственной плоти становится отрицанием чужой. Воле служит только то познание, которое руководствуется законом основания. Гениальность же есть тот род познания, который не следует закону основания, именно – познание идей. Человек, преданный этому роду познания, уже не действует во имя воли. Даже каждый из нас, когда предается чисто объективному наблюдению мира (а это и есть познание идей), забывает собственную волю, объекты ее и всю свою личность, не заботится больше о своих личных делах я становится чистым, безвольным субъектом познания. Преобладание такого состояния над интересами воли свидетельствует, что воля – не главная сторона такого человека, а более слабая в сравнении с познавательной стороной. Напротив, сильное вожделение – источник порочности – исключает возможность чистого, бескорыстного, свободного от воли наблюдения мира (что именно и составляет характер гения), так как познание бывает в этом случае рабом воли.

Сострадание к животным так тесно связано с добротою характера, что можно с уверенностью утверждать, что не может быть добрым тот, кто жесток с животными.

Сущность гения измеряется излишком познавательных сил над той мерой их, которая необходима для потребностей воли. Но это определение только относительное. Есть люди, у которых познавательные стремления сильнее воли, но они вовсе не гениальны; познавательных сил у них больше, чем у людей обыкновенных, но воля у них слишком слаба, т. е. у них нет сильных желаний. Познание само по себе больше занимает их, чем цель его; они обладают умом, талантом, веселым и довольным характером, но не гениальностью.

Ставить цель своим желаниям, держать в поводу свои страсти, укрощать свой гнев, постоянно памятуя, что для отдельного человека достижима только бесконечно малая частица всего желательного, а множество зол и бедствий должны постигнуть каждого, – вот правило, без соблюдения которого ни богатство, ни власть не помешают нам чувствовать себя злополучными и жалкими.

Стремление к волшебству имеет свое основание в сознании, что мы, а также весь мир, с его временным бытием, имеем еще вневременное бытие, от которого проложен одинаково короткий путь к каждой точке пространства и времени, а следовательно, и к любому материальному предмету. Но вследствие суеверного смешения понятий мы не замечаем, что ведь всякое событие происходит во времени, а следовательно, исключает возможность волшебства, и что хотя сама воля имеет магические свойства (на что я часто указывал), но явления воли не имеют их. Таким образом, указанный путь от нашей вневременной сущности к любой точке пространства и времени доступен лишь воле, но не явлениям ее – индивидуумам; другими словами, он находится по ту сторону жизни. Тем не менее, я думаю, что этот путь может быть найден в состоянии магнетического усыпления и что понятию о волшебстве соответствуют явления ясновидения.

Средний человек озабочен тем, как бы ему убить время, человек же талантливый стремится его использовать.

Так как внутренняя сторона человека неизменна, а следовательно, и моральный характер его в течение всей жизни остается неизменным, и каждый из нас должен играть принятую роль без малейшего изменения характера ее, то отсюда следует, что ни жизненный опыт, ни философия, ни религия не могут сделать нас лучшими. Но в таком случае является вопрос: для чего жить? для чего разыгрывать этот фарс, в котором все существенное не подлежит изменению? – Для того, – отвечу вам, – чтобы человек познал себя, узнал, чем он хочет быть, чем хотел быть и что он есть. Познание это должно быть дано ему извне. Жизнь для человека, т. е. для воли, есть как раз то же самое, что для какого-нибудь вещества – химические реагенты: только ими обнаруживаются свойства данного вещества, и поскольку они обнаруживаются, постольку и оно само существует. Жизнь есть проявление умопостигаемого характера; характер изменяется не в жизни, а вне ее, вне времени, вследствие приобретаемого жизнью самопознания. Жизнь есть как бы зеркало, в которое мы смотрим для того, чтобы узнать себя, – то, что в нем отражается. Жизнь подобна также корректурному листу, в котором исправляются сделанные во

время набора опечатки. Каким образом опечатки исправляются, крупным ли или мелким шрифтом они набраны, – это не существенно. Отсюда очевидна вся незначительность внешних явлений жизни, истории. И как безразлично то – набрана опечатка крупным или мелким шрифтом, гак же безразлично и то, выражается ли злое сердце в жажде всемирных завоеваний, или в мелком плутовстве и эгоизме. Всемирного завоевателя видят и знают все, а мелкий эгоист, может быть, виден только самому себе. Важно лишь то, чтобы каждый знал самого себя.

Так как характер врожден нам от природы, – поступки – суть лишь проявления его, – а поводы к великим преступлениям встречаются очень редко, к тому же нас удерживают от них страх и угроза; так как, далее, собственное настроение для нас самих обнаруживается в желаниях, мыслях и аффектах, оставаясь незаметным для посторонних, – то можно допустить, что бывают люди с врожденной злой совестью, которые, однако, не совершают преступлений.

Так как воля не подчинена времени, то угрызения совести не проходят со временем, как проходят другие страдания. Злодейство угнетает совесть даже по прошествии многих лет так же мучительно, как непосредственно после совершения его.

…То, что есть в человеке, бессомненно, важнее того, что есть у человека.

Сострадание – основа всей морали.

То, что людьми принято называть судьбою, является, в сущности, лишь совокупностью учиненных ими глупостей.

Только веселость является наличной монетой счастья; все другое – кредитные билеты.

Тщеславие делает человека болтливым.

Устройство человеческого общества, подобно маятнику, колеблется постоянно между двумя крайностями или двумя противоположными бедствиями; а именно – деспотизмом и анархией. По мере удаления от одного из сих зол, общественное устройство приближается к другому. Может казаться поэтому, что благосостояние общества находится посередине этих крайностей. Ничуть! Дело в том, что деспотизм и анархия не одинаково опасны. Деспотизм менее опасен, потому что удары его направлены лишь на возможности и обрушиваются лишь на отдельные личности; напротив, при анархии возможность и действительность не разделены друг от друга, и удары ее падают на всех без разбора. Государственное устройство должно поэтому приближаться скорее к деспотии, чем к анархии; скажу даже более: в нем должна быть допущена некоторая возможность деспотизма.

Ученые – это те, которые начитались книг; но мыслители, гении, просветители мира и двигатели человечества – это те, которые читали непосредственно в книге вселенной.

Философия подобна высокой альпийской дороге, к которой ведет крутая, узкая тропинка, усеянная острыми камнями и терниями. Чем выше тропинка поднимается в гору, тем пустыннее она становится. Часто путник останавливается над страшной бездной, внизу расстилаются зеленые долины, его тянет туда с неодолимой силой, но он должен крепиться и продолжать свой путь, оставляя на нем следы окровавленных ног. Зато добравшись до самой вершины, он видит перед собой весь мир, перед взором его исчезают песчаные пустыни и болота, сглаживаются все неровности, до слуха его не доносятся больше раздражающие звуки, он вдыхает свежий альпийский воздух и видит лучезарное светило, в то время как внизу еще царствует глубокий мрак.

Христианство учит «Люби ближнего как самого себя». Я же говорю: «Познай на деле и в действительности самого себя не только в ближнем, но и в далеком».

Час ребенка длиннее, чем день старика.

Характеристический признак первостепенных умов есть непосредственность всех их суждений и приговоров. Все, что они производят, есть результат их самособственного мышления, который повсюду обнаруживается как таковой уже в самом изложении. Следовательно, они, подобно монархам, имеют в царстве умов верховную непосредственность; все остальные медиатизированы, что уже видно по их слогу, не имеющему собственной, самостоятельной чеканки.

Характеры бывают добрыми или злыми лишь относительно, абсолютно же добрых или злых не бывает. Различие между ними заключается в том, насколько собственная выгода предпочитается или не предпочитается чужой. Если эта пограничная линия находится посередине между тем и другим, тогда получается характер справедливый. Но у многих людей она так непропорциональна, что на один дюйм человеколюбия приходится десять саженей эгоизма.

Человек избегает, выносит или любит одиночество сообразно с тем, какова ценность его "Я".

Человек подобен монете, на одной стороне которой вычеканено: «Менее чем ничто», а на другой: «Все во всем». Поэтому все есть и материя и дух (воля и представление). Поэтому я всегда был и всегда буду, в то же время я так же недолговечен, как былинка. Поэтому подлинно существующее есть только материя, и в то же время только форма. Схоластическое выражение: forma dat esse rei! (форма дает вещи бытие) следует так изменить: rei dat forma essentiam, material existentiam, material existentiam (форма дает вещи бытие, а материя существование). Поэтому, строго говоря, есть только идеи, и в то же время только индивидуумы (реализм и номинализм). Поэтому, наконец, и бог смерти lama имеет два лица – одно грозное и свирепое, а другое кроткое и доброе.

Впрочем, есть еще много других подобных противоречий, примирение которых может дать лишь истинная философия.

Человеку, стоящему высоко в умственном отношении, одиночество доставляет двоякую выгоду: во-первых, быть с самим собою и, во-вторых, не быть с другими. Эту последнюю выгоду оценишь высоко, когда сообразишь, сколько принуждения, тягости и даже опасности влечет за собою каждое знакомство.

«Через грех смерть вошла в мир», – говорит христианское учение. Но смерть есть лишь преувеличенное, резкое, кричащее, тяжеловесное выражение того, что есть сам мир. Следовательно, вернее будет сказать: мир есть сплошной грех.

Честь – это внешняя совесть, а совесть – это внутренняя честь.

Что для спящего его сновидения, то для умершего, может быть, появление его живущим, если только привидения имеют реальность и в объективном смысле.

Чтобы жить среди мужчин и женщин, мы должны позволить каждому человеку быть самим собой. Если мы абсолютно осудим какого-либо человека, то ему не останется ничего другого, кроме как относиться к нам как к смертельным врагам: ведь мы готовы предоставить ему право существовать лишь при условии, что он перестанет быть самим собой.

Эгоизм, вооруженный разумом, старается избегнуть своих же собственных дурных последствий, направляющихся против него самого.

Эмпирические науки, когда ими занимаются только ради них самих, без всякой философской цели, подобны лицу без глаз.

Я не думаю, чтобы у гениального человека мог быть большой рот: эта черта слишком напоминает животное. Кроме того, я придерживаюсь того мнения, что лоб и глаза служат выражением интеллекта, а рот – выражением воли.

В национальном характере мало хороших черт: ведь субъектом его является толпа.

В практической жизни от гения проку не больше, чем от телескопа в театре.

Все негодяи, к сожалению, общительны.

Газеты – секундные стрелки истории.

Девять десятых нашего счастья основано на здоровье. Отсюда вывод тот, что величайшей глупостью было бы жертвовать своим здоровьем ради чего бы то ни было: ради богатства, карьеры, образования, славы, не говоря уже о чувственных и мимолетных наслаждениях; вернее, всем этим стоит пожертвовать ради здоровья.

Если шутка прячется за серьезное – это ирония; если серьезное за шутку – юмор.

Жизнь и сновидения – страницы одной и той же книги.

Каждая нация насмехается над другой, и все они в одинаковой мере правы.

Никто не жил в прошлом, никому не придется жить в будущем; настоящее и есть форма жизни.

Нужно долго прожить состариться, чтобы понять, как коротка жизнь.

Объективно честь есть мнение других о нашем достоинстве, а субъективно наш страх перед этим мнением.

Первая заповедь женской чести заключается в том, чтобы не вступать во внебрачное сожительство с мужчинами, дабы каждый мужчина вынуждался к браку, как к капитуляции.

Первые сорок лет нашей жизни составляют текст, а дальнейшие тридцать лет комментарии к этому тексту, дающие нам понять его истинный смысл.

Самая дешевая гордость – это гордость национальная.

Сигара может послужить хорошим суррогатом мысли.

Следует воздерживаться в беседе от всяких критических, хотя бы и доброжелательных замечаний: обидеть человека легко, исправить же его трудно, если не невозможно.

Ставить кому-нибудь памятник при жизни значит объявить, что нет надежды на то, что потомство его не забудет.

То, что люди зовут судьбой, это по большей части глупости, совершенные ими самими.

Убогий человечек, не имеющий ничего, чем бы он мог гордиться, хватается за единственно возможное и гордится нацией, к которой он принадлежит.

Человеческую жизнь нельзя, в сущности, назвать ни длинной, ни короткой, так как в сущности она именно и служит масштабом, которым мы измеряем все остальные сроки.

Читать значит думать чужой головой, вместо своей собственной.

Отдельный человек слаб, как покинутый Робинзон: лишь в сообществе с другими он может сделать многое.

Ставить кому-либо памятник при жизни значит объявить, что нет надежды на то, что потомство его не забудет.

У людей вообще замечается слабость доверять скорее другим, ссылающимся на сверхчеловеческие источники, чем собственным головам.

Умственное превосходство дается неустанной и беспрерывной деятельностью ума. На что эта деятельность направлена, это само по себе не существенно и важно только для личности, – следовательно, имеет второстепенное значение. Образованием обуславливается только направление насущной деятельности ума, – следовательно, и оно нечто второстепенное. Гораздо больше значения имеют природные способности.

У толпы есть глаза и уши и немногое сверх этого.

 

Эрнст Генрих Шпитцнер

День дорог для того, кто умеет жить.

 

Макс Штирнер (Каспар Шмидт)

Возможность и действительность всегда совпадают. Нельзя делать того, чего мы не делаем, и мы не делаем ничего такого, чего не могли бы делать.

Все истины, подвластные мне, я признаю, а таких истин, которые росли бы выше меня и с которыми я должен был бы сообразоваться, я не знаю. Для меня не существует истины, ибо я выше всего ценю самого себя. Даже мое существо, или существо человека, я не ставлю выше себя, – себя, хотя я только «капля в море» и «ничтожный человек». […]

Говорят, что во всемирной истории реализуется идея свободы. Наоборот, эта идея уже реализована, коль скоро ее мыслит человек, и она реальна в той самой мере, в какой она идея, т. е. поскольку я ее мыслю или имею. […]

Если религия установила тезис, что мы все грешники, то я ему противополагаю другой тезис, что мы все совершенны, ибо мы во всякий момент бываем всем, чем мы быть можем, и не должны быть чем-то большим. В нас нет никаких недостатков, а потому и грех является нелепостью.

Вы уверяете, что Бог, человечество достаточно содержательны и мощны, чтобы быть всем во всем, но я чувствую, что и во мне имеется немало мощи и содержания, что мне не придется жаловаться на собственную «пустоту»; Я – ничто, но не в смысле пустоты, а в смысле творческого ничто; Я – ничто, из которого я сам почерпаю все, как творец-создатель.

Божественное есть дело Бога, а человеческое – дело «человека». Мое же дело не есть ни божественное, ни человеческое дело; оно не есть ни истина, ни благо, ни право, ни свобода; оно есть лишь мое дело, и это дело не есть общее дело; оно есть дело единственное, как и я сам – Единственный.

Мое Я для меня всего дороже!

 

Давид Фридрих Штраус

[…] Пора заменить новым подходом к истории Иисуса устаревший супранатуральный и естественный способ рассмотрения […].

Что повествование не может быть историческим, а нечто рассказанное не могло совершаться так, как рассказано, можно будет распознать прежде всего потому, что:

 

Роберт Шуман

Да вьется всегда вокруг цепи правил серебряная нить фантазии!

Играй всегда так, будто тебя слушает артист.

Кто не играет вместе с фортепьяно, не играет и на нем.

Мелким было бы искусство, которое давало бы только звучания, не имея средств для выражения душевных состояний.

Музыка подобна драме. Королева (мелодия) пользуется большею властью, но решение остается всегда за королем.

Неустанно совершенствуй свое искусство, остальное придет само собой.

Пальцы должны создавать на рояле то, чего хочет голова, – а не наоборот.

Прощайте юности ее заблуждения. Есть блуждающие огни, которые показывают путнику настоящую дорогу, ту именно, на которой нет блуждающих огней.

Сластями, печеньями и конфетами нельзя вырастить из детей хороших людей. Подобно телесной пище, духовная тоже должна быть простой и питательной.

Талант работает, гений творит.

 

Август Эйнзидель

Большая часть людей, которых мы называем культурными, – это люди, обладающие воображением, но начисто лишенные понимания естественной правды, в чем, собственно, и состоит настоящая культура. Нынешнее время лишь сумерки культуры…

В отношении сравнительной ценности различных форм правления дело обстоит, по-видимому, так же, как с религиями, где на вопрос о том, какая из них лучшая, самым разумным ответом является: никакая. Лучшая форма правления та, где меньше управляют; она приближается к совершеннейшей, где не управляют вовсе.

…Война – это самое неразумное, что можно себе представить. Каждый, кто содействует ей советом иди делом, должен рассматриваться как преступник по отношению к человечеству.

[…] Неверный взгляд, будто воля народа творит закон, был, возможно, причиной того, что французская революция запятнала себя господством демагогов. Истинные законы покоятся в человеческой природе; кто действует вопреки им, тот испытывает на себе последствия этого, как это происходит и с теми, кто идет против законов природы, хотя природа никого о последствиях и не предупреждает. Почему в отношениях между одними и другими людьми дело должно обстоять иначе, чем в отношениях между людьми и остальными явлениями природы; в последнем случае наказание за невежество ни у кого не вызывает воплей о тирании. Поскольку не все люди еще столь культурны, чтобы это понимать, законы должны поначалу исходить от культурного меньшинства.

Убить человека ради того, чтобы его съесть, даже естественнее и разумнее, чем убить его на войне.

Поистине законодатель, заботящийся о благе человека, должен понизить ценность труда, ныне стоящую слишком высоко, и внушить людям, что размышление о наслаждении должно, если они хотят себя облагородить, быть их высшим стремлением. Труд подобно сну есть средство наслаждения и сохранения здоровья. Там же, где он делается целью жизни, человек еще не способен ни на какое возвышенное чувство собственной ценности.

Солдат отличают от бандитов, как будто это противоположности; на самом же деле различие между ними невелико. Да, бандит полезнее. Оба убивают ради денег, но у бандита то преимущество, что он не обязан убивать, если какие-то личные отношения связывают его с тем, кому его предназначают в убийцы, солдат же часто делается братоубийцей. Солдат помогает деспотам и исполнен рабского духа, в то время как бандиты являются одним из мощнейших препятствий для деспотической власти, ибо сам деспотизм дрожит перед ними. Бандит чувствует себя в государстве высшим судьей, тогда как солдат должен чувствовать себя самым низким рабом.

Причина того, почему мораль всех теорий так далеко отходит от поведения человека, заключается в том, что в морали все люди рассматриваются как равные, в то время как на практике это не так.

У большей части людей, за исключением редких индивидуумов, наблюдается стремление одновременно к деспотизму и к рабству. Люди, деспотически и тиранически обращающиеся с подчиненными, рабы по отношению к своему начальству. У военных часто подчинение непонятным приказам в то же время представляет собой раболепие по отношению к деспотическим людям. Если народ позволяет себя тиранить закону, то это ничем не лучше положения, при котором он позволяет поставить себя в зависимость от воли одного человека. Закон большей частью представляет собой не что иное, как голос мертвых людей, который, следовательно, еще более смехотворен, чем воля живых. Воля ныне живущего народа ценнее, ибо это закон сильнейших, но он связывает меня лишь постольку, поскольку я слабейший. Он теряет для меня всякую обязательную силу, если я сумею противопоставить себя воле сильнейших при помощи хитрости, более высоких познаний и т. д.

Люди думают, что путь всеобщей культуры – это путь морали; но никакое философствование не принесет плодов до тех пор, пока не будут применены физические познания и не будет распространено все, что относится к практической жизни.

Наделена ли природа разумом? Правильный ответ в споре между Асклепиадом и сторонниками Гиппократа состоит как будто в том, что, хотя природа является источником разума и разум из нее исходит, сама она разума лишена; ибо разум является отпечатком происходящих в мире явлений на мозговой ткани, под природой же понимают силы, вызывающие эти явления.

 

Эрнст Экштейн

Тщетно ищет человек источник счастья вне себя; внутри его, в груди, – небо и ад и его судья.

 

Иоганн Якоб Энгель

Все льстецы, как правило, лгуны.

Нескромный вопрос вызывает стыдливый ответ.

Обороты речи – это своего рода одежда, в которую облачены мысли.

Самый лучший ответ на клевету – молчаливое презрение к ней.

 

Фридрих Энгельс

Абсолютно безнравственного нет ничего на свете…

…Апелляция к морали и праву в научном отношении нисколько не подвигает нас вперед; в нравственном негодовании, как бы оно ни было справедливо, экономическая наука может усматривать не доказательство, а только симптом.

Брак по расчету довольно часто обращается в самую грубую проституцию – иногда обеих сторон, а гораздо чаще жены, которая отличается от обычной куртизанки только тем, что отдает в наем свое тело не сдельно, как наемная работница, а раз и навсегда продает его в рабство.

В действительности каждый класс и даже каждая профессия имеют свою собственную мораль, которую они притом же нарушают всякий раз, когда могут сделать это безнаказанно.

…В истории… ничто не делается без сознательного намерения, без желаемой цели.

В обществе, в котором мы вынуждены жить теперь… возможность проявления чисто человеческих чувств в отношениях к другим людям и без того достаточно жалка; у нас нет «ни малейшего основания делать ее еще более жалкой, возводя эти чувства в сан религии.

Воля определяется страстью или размышлением.

Воспитание освободит… от той односторонности, которую современное разделение труда навязывает каждому отдельному человеку.

Все идеи извлечены из опыта, они – отражения действительности, верные или искаженные.

…Все люди в равной мере имеют право на образование и должны пользоваться плодами науки.

Всякая религия является не чем иным, как фантастическим отражением в головах людей тех внешних сил, которые господствуют над ними в их повседневной жизни, – отражением, в котором земные силы принимают форму неземных.

…Всякая теория морали являлась до сих пор в конечном счете продуктом данного экономического положения общества.

Где нет общности интересов, там не может быть единства целей, не говоря уже о единстве действий.

Господство мужчины в браке есть простое следствие его экономического господства и само собой исчезает вместе с последним.

…Если мы не уважаем в других того же стремления к счастью, они оказывают сопротивление и мешают нашему стремлению к счастью.

…Если мы хотим чем-то помочь какому-нибудь делу, оно должно сперва стать нашим собственным, эгоистическим делом…

Если нравственное сознание массы объявляет какой-либо экономический факт несправедливым… то это есть доказательство того, что этот факт сам пережил себя…

Если нравственным является только брак, основанный на любви, то он и остается таковым только пока любовь продолжает существовать. Но длительность чувства индивидуальной половой любви весьма различна у разных индивидов, в особенности у мужчин, и раз оно совершенно иссякло или вытеснено новой страстной любовью, то развод становится благодеянием как для обеих сторон, так и для общества. Надо только избавить людей от необходимости брести через ненужную грязь бракоразводного процесса.

Занимаясь самим собой, человек только в очень редких случаях, и отнюдь не с пользой для себя и для других, удовлетворяет свое стремление к счастью.

Идеи воспламеняют друг друга, подобно электрическим искрам.

История так же, как и познание, не может получить окончательного завершения в каком-то совершенном, идеальном состоянии человечества…

Каждая общественная группа имеет… свой собственный кодекс чести…

Как красив русский язык! Все преимущества немецкого без его ужасной грубости.

Как можно вообще порицать что-нибудь, не имея намерения убедить других… в несовершенстве порицаемого, а значит, не намереваясь вызвать этим у них неудовлетворенность?

Лишь только в вашей душе начинает чувствоваться потребность знания, лишь только мы ощущаем в себе стремление разрешить те из бесчисленных проблем, каждую минуту предлагаемых нам природой, которые нам ближе всего, – как беспокойство нашего духа напрягает все душевные силы, чтобы пробиться через трудности исследования, в надежде найти по ту сторону этих неясностей полный свет и нерушимое спокойствие. – Тщетная надежда! Новые сомнения охватывают нас, новые задачи разжигает наше стремление к знанию. И так нас зовет одна цель за другой; всегда возобновляется в нас тоска, которая никогда всецело не обманывается и никогда всецело не удовлетворяется, пока мы незаметно не очутимся в конце жизни, но не исследования. Это – судьба, общая всем искателям истины.

Кто борется за какое-либо дело, тот не может не нажить себе врагов.

Личность характеризуется не только тем, что она делает, но и тем, как она это делает.

Люди, сознательно или бессознательно, черпают свои нравственные воззрения в последнем счете из практических отношений, на которых основано их классовое положение, т. е. из экономических отношений, в которых совершаются производство и обмен.

Люди, ставшие, наконец, господами своего собственного общественного бытия, становятся вследствие этого господами природы, господами самих себя – свободными.

…Мне ненавистно всякое аскетическое уродство, никогда не стану я осуждать грешную любовь, но мне больно, что строгая нравственность грозит исчезнуть, а чувственность пытается возвести себя на пьедестал.

Мораль, стоящая выше классовых противоположностей и всяких воспоминаний о них, действительно человеческая мораль, станет возможной лишь на такой ступени развития общества, когда противоположность классов будет не только преодолена, но и забыта в жизненной практике.

…Мужество, которое необходимо для того, чтобы в критическую минуту собраться с духом и принять смелое решение, совершенно не похоже на то мужество, которое позволяет человеку блестяще командовать дивизией под огнем.

Мы… отвергаем всякую попытку навязать нам какую бы то ни было моральную догматику в качестве вечного, окончательного, отныне неизменного нравственного закона, под тем предлогом, что и мир морали тоже имеет свои непреходящие принципы, стоящие выше истории и национальных различий.

…Надо иметь мужество пожертвовать немедленным успехом ради более важных вещей.

…Наибольшим количеством элементов, обещающих ей долговечное существование, обладает та мораль, которая в настоящем выступает за его ниспровержение, которая в настоящем представляет интересы будущего…

Не будем… слишком обольщаться нашими победами над природой. За каждую такую победу она нам мстит.

Не может быть свободен народ, угнетающий другие народы. Сила, нужная ему для подавления другого народа, в конце концов всегда обращается против него самого.

Не подлежит сомнению, что… в морали… в общем и целом наблюдается прогресс.

Невозможно рассуждать о морали и праве, не касаясь вопроса о так называемой свободе воли, о вменяемости человека, об отношении между необходимостью и свободой.

Нельзя уйти от своей судьбы, – другими словами, нельзя уйти от неизбежных последствий своих собственных действий.

…Никакое совместное действие невозможно без навязывания некоторому числу людей чужой воли, то есть без авторитета.

…Нравственным долгом является сопротивление всякому принуждению к безнравственному поступку.

…Общество не может освободить себя, не освободив каждого отдельного человека.

…Общество, организованное на коммунистических началах, дает возможность своим членам всесторонне применять свои всесторонне развитые способности.

Представление о вечной справедливости изменяется… не только в зависимости от времени и места: оно неодинаково даже у разных лиц и принадлежит к числу тех вещей, под которыми… «каждый разумеет нечто другое».

Представления о добре и зле так сильно менялись от народа к народу, от века к веку, что часто прямо противоречили одно другому.

Равенство существует лишь в рамках противоположности к неравенству, справедливость – лишь в рамках противоположности к несправедливости…

…Решения, принятые сгоряча, всегда представляются нам необычайно благородными и героическими, но, как правило, приводят к глупостям…

С того момента, как развилась частная собственность… для всех обществ… должна была стать общей моральная заповедь: «Не кради». Становится ли от этого приведенная заповедь вечной моральной заповедью? Отнюдь нет. В обществе, в котором устранены мотивы к краже… какому осмеянию подвергся бы там тот проповедник морали, который вздумал бы торжественно провозгласить вечную истину: Не кради!

Свобода воли означает… не что иное, как способность принимать решения со знанием дела.

Свобода… состоит в основанном на познании необходимостей природы господстве над нами самими и над внешней природой…

Собственная сущность человека много величественнее и возвышеннее, чем воображаемая сущность всех всевозможных «богов».

…Справедливость всегда представляет собой лишь идеологизированное, вознесенное на небеса выражение существующих экономических отношений либо с их консервативной, либо с их революционной стороны.

«Справедливость», «человечность», «свобода» и т. п. могут тысячу раз требовать того или другого; но если что-нибудь невозможно, оно в действительности не происходит и, несмотря ни на что, остается «пустой мечтой».

Стремление к счастью прирожденно человеку, поэтому оно должно быть основой всякой морали.

…Стремлению к счастью… нуждается больше всего в материальных средствах…

Так как половая любовь по природе своей исключительна, то брак, основанный на половой любви, по природе своей является единобрачием.

Труд – источник всякого богатства… Но он еще и нечто бесконечно большее, чем это. Он – первое основное условие всей человеческой жизни, и притом в такой степени, что мы в известном смысле должны сказать: труд создал самого человека.

…Трусость отнимает разум…

У Гегеля зло есть форма, в которой проявляется движущая сила исторического развития. И в этом заключается двоякий смысл. С одной стороны, каждый новый шаг вперед необходимо является оскорблением какой-нибудь святыни, бунтом против старого, отживающего, но освященного привычкой порядка. С другой стороны, с тех пор как возникла противоположность классов, рычагами исторического развития сделались дурные страсти людей: жадность и властолюбие.

…Уже самый факт происхождения человека из животного царства обуславливает собой то, что человек никогда не освободится полностью от свойств, присущих животному, и, следовательно, речь может идти только… о различной степени животности или человечности.

…Фальшивому другу мы предпочитаем открытого врага…

…Филистеры несчастны, но в то же время сверхсчастливы в своей глупости, которую они принимают за высшую мудрость.

Человек должен лишь познать самого себя, сделать себя самого мерилом всех жизненных отношений, дать им оценку сообразно своей сущности, устроить мир истинно по-человечески, согласно требованиям своей природы, – и тогда загадка нашего времени будет им разрешена.

Человек перестал быть рабом человека и стал рабом вещи…

…Чем «божественнее», т. е. нечеловечнее, является что-либо, тем меньше мы в состоянии им восхищаться. Только человеческое происхождение содержания всех религий дает им еще кое-где хоть какое-то право на уважение…

Что может быть трагичнее человека, который из чистой любви к человечеству, оставаясь непонятым своими современниками, совершает самые комические сумасбродства?

…Эгоизм сердца… должен быть также исходным пунктом для нашей любви к людям, иначе последняя повисла бы в воздухе.

Я вообще не понимаю, как можно завидовать гению. Это настолько своеобразное явление, что мы, не обладающие этим даром, заранее знаем, что для нас это недостижимо; но чтобы завидовать этому, надо уж быть полным ничтожеством.

 

Фридрих Генрих Якоби

Корнем философии должно оставаться положение: человеческое познание исходит из откровения; именно разум открывает свободу, благодаря тому что он открывает провидение; и все ветви [философского] учения вырастают из этого корня. […]

Человеческий разум есть признак высшей жизни, какую мы знаем. Но он не содержит свою жизнь в себе самом, а должен получать ее каждый момент. Не жизнь содержится в нем, а он в жизни. Но что такое сама жизнь, ее источник и природа, это для нас глубочайшая тайна.

Мы называем разумом все, что нас в нас самих определяет, что в нас с наибольшей силой подтверждает или отрицает. Без определенности нет разума, без разума нет определенности. Только тот, кто, осознав это, признает за всеми другими людьми, как и за самим собой, право на нетерпимость, тот только и есть истинно терпим. А с другой стороны, никто не должен быть таковым; ибо действительное равнодушие в отношении (in Absicht) всех мнений, так как оно может возникать только из всеобщего неверия, является ужаснейшим вырождением человеческой природы. Только в полной и твердой уверенности

процветает благородное стремление возвыситься сердцем и духом. Кто это полностью утратил, тому ничто больше не может казаться важным и достойным уважения; его душа утратила благородную закалку, силу серьезности. Ничтожный призрак…

[…] Мы созданы по образу Божьему; Бог – в нас и выше нас; он – прообраз и образ, он отделен от нас и вместе с тем неразрывно связан с нами; в этом состоит свидетельство, которое мы имеем о нем, единственно возможное свидетельство, посредством которого Бог открывается человеку как живой, открывается постоянно, во все времена.

Я обращаюсь к неопровержимому, непреодолимому чувству… как первой и непосредственной основе всякой философии и религии, к чувству, которое позволяет человеку наблюдать и постигать: у него есть чувство… для сверхчувственного. Это чувство я называю разумом? в отличие от [органов] чувств, воспринимающих видимый мир. Только там, где имеется самобытность… и личность – оба качества, составляющих, по мнению Канта, нечто единое, – может иметь место такое обращение и вместе с ним разум.

 

Соломон Иванович Додашвили (Дадаев-Магарский)

Предмет разума есть мир как явление, бесчисленное, разнообразное множество предметов с их отношениями, коих разнородность непременно должна произвести и разнородность правил мышления.

Предмет чувств есть мир вещественный.

Мир […] является системой взаимных отношений, в которой все измерено, взвешено и исчислено; все взаимосвязано неразрывными связями причины и следствия, средств и целей; все подчинено неизменным правилам, вечным законам. […]

Познание есть тоже сознание, но определяющее один предмет посредством другого. […]

…Философствовать означает: отвлечение и размышление, познание и разумение самих себя и удовлетворение процессом познания. Вот три предмета философского исследования! Первый из них есть орудие второго и третьего; второй составляет ближайшую цель нашей науки, а третий – отдаленную, но высочайшую. […]

Из всего сказанного следует, что в философии познающее лицо и преимущественный предмет познания есть человек: философия есть наука о последних основаниях всей деятельности нашей; в оной должно искать и найти такие причины нашего познания и действия, кои могут более или менее удовлетворять уму человеческому. […]

 

Александр Казбеги

Беззаконие никому не может быть зачтено в заслугу, не может вызвать к себе уважения.

 

Ханс Кристиан Андерсен

Да ведь король-то голый!

Не беда появиться на свет в утином гнезде, если ты вылупился из лебединого яйца!

Нет более опасного оружия против черта, чем чернила и книгопечатание: они когда-нибудь окончательно сживут его со света.

Ради красоты и потерпеть не грех.

Слезы – вот драгоценнейшая награда для сердца певца.

Я желаю тебе добра, потому и браню тебя – так всегда узнаются истинные друзья!

 

Сёрен Киркегор

Вера есть чудо, и все же ни один человек не отлучен от нее, ибо то, в чем едина жизнь всех людей, есть страсть, а вера есть страсть.

[?] Главная задача человека не в обогащении своего ума различными познаниями, но в воспитании и совершенствовании своей личности, своего Я.

Добро есть свобода. Лишь для свободы или в свободе состоит различие между добром и злом.

Издевающийся над ближним издевается, однако, и над самим собой…

Лучшим доказательством ничтожества жизни являются примеры, приводимые в доказательство ее величия.

Люди никогда не пользуются свободой, которая у них есть, но требуют той, которой у них нет: у них есть свобода мысли, они же требуют свободы выражения.

Нам была дана заповедь: «Люби ближнего, как самого себя», – но если правильно понять эту заповедь, то можно прочесть в ней и обратное утверждение: «Ты обязан любить себя должным образом».

Наслаждение не в том, что я вкушаю, а в том, чтобы получить желанное.

Наша жизнь всегда представляет собой результат преобладающих в нас мыслей.

Несчастный – тот, кто отторгнут от самого себя.

Страх есть отношение свободы к вине.

Так много говорят о том, что христианство не предполагает ничего человеческого; нечто оно все же предполагает, а именно самолюбие.

Человек всегда надеется на то, что ему следовало бы вспоминать, и вечно вспоминает то, на что ему следовало бы надеяться.

Что такое поэт? Несчастный человек, носящий в душе тяжкие муки, с устами, так созданными, что крики и стоны, прорываясь через них, звучат как прекрасная музыка […]. И люди толпятся вокруг поэта и говорят ему: «Пой скорее снова», иначе говоря – пусть новые страдания (Lidelser) мучают твою душу, лишь бы уста оставались прежними, потому что вопль пугал бы нас, а музыка приятна. К ним присоединяются и критики: это верно, так и должно быть по правилам эстетики.

Самая прекрасная пора жизни – пора первой любви: каждое свидание, каждый взгляд приносят какую-нибудь новую радость.

Двери счастья отворяются, к сожалению, не внутрь – тогда их можно было бы растворить бурным напором, – а изнутри, и потому ничего не поделаешь!

Старость, как известно, осуществляет мечты юности; пример – Свифт: в молодости он построил дом для умалишенных, а на старости лет и сам поселился в нем.

Жизнь превратилась для меня в горький напиток, а мне еще приходится принимать его медленно, по счету, как капли…

Следует отдать справедливость так называемым невинным радостям жизни; в них лишь один недостаток: они слишком уж невинны. К тому же и пользоваться-то ими приходится донельзя умеренно… Я еще понимаю, если мне предписывает диету доктор, – можно некоторое время воздерживаться от известных блюд… но соблюдать диету в диете – это уж чересчур!

Говорят: время летит, жизнь идет вперед и т. п. Не замечаю. И время стоит, и я стою. Все планы, которые выбрасывает мой ум, не идут в ход, а возвращаются ко мне; хочу плюнуть – плюю себе в лицо.

На что я гожусь? – Ни на что, или на все что угодно. Редкая способность! – сумеют ли оценить ее? Кто знает, находят ли себе место служанки, которые публикуются в качестве «одной прислуги» или, в случае надобности, в качестве «чего угодно»?

Я делю свое время так: одну половину сплю, другую – грежу. Во сне я не вижу никаких сновидений, и это хорошо, потому что уметь спать – высшая гениальность.

Ничего не хочется… Ехать не хочется – слишком сильное движение; пешком идти не хочется – устанешь; лечь? – придется валяться попусту или снова вставать, а ни того, ни другого не хочется… Словом, ничего не хочется.

Что ни говорите, а человеческое достоинство признается еще в природе. Желая отогнать птиц от плодовых деревьев, ставят чучело, и даже отдаленного сходства этого пугала с человеком достаточно для того, чтобы внушить уважение.

Какие люди странные! Никогда не пользуясь присвоенной им свободой в одной области, они во что бы то ни стало требуют ее в другой: им дана свобода мысли, так нет, подавай им свободу слова!

Быть вполне человеком – все-таки выше всего… У меня на ногах появились мозоли – значит шаг вперед.

Лучший мой друг – эхо, а почему? – Потому, что я люблю свою грусть, а оно не отнимает ее у меня. У меня лишь один поверенный – ночная тишина…

Почему? – Потому что она

нема…

 

Хайдари (Сайид Хадйар Бахш Хайдари)

Все дела требуют уменья, способности нужны и пороку.

…Делать добро злым все равно, что делать зло добрым.

 

Мария Эджуорт (Эджворт)

Если мы хотим изучить историю собственной души, то нужно смириться с тем, что придется начать с самого начала; мы должны уподобиться малым детям, чтобы открыть, вспомнить и заново собрать все те крошечные причины, что повлияли на развитие нашего воображения и превратились впоследствии в устойчивые привычки, предрассудки и страсти.

Тот, кто воодушевлен надеждой, может совершить поступки, показавшиеся бы невозможными человеку, который подавлен или устрашен.

 

Франсиско Хосе Гойя

Фантазия, лишенная разума, производит чудовище; соединенная с ним, она – мать искусства и источник его чудес.

 

Эмилио Кастелар

Для того, чтобы народы могли развиваться, расти, покрываться славой и успешно мыслить и работать, – в основе их жизни должна лежать идея прогресса.

 

Витторио Альфьери

Не смерть, а жизнь есть испытание мужества.

 

Карло Бини

Несчастье – великий учитель каждого.

 

Карло Гоцци

Мы никогда не должны забывать, что театральные подмостки служат всенародной школой.

 

Винченцо Джоберти

Отец должен быть для своих детей другом и наперсником, а не тираном.

 

Джузеппе Джусти

Душевные страдания возвышают, телесные – принижают.

 

Чезаре Канту

Расточительность времени – худшая из всех.

 

Пьетро Коллетта

Справедливость необходима народу более, нежели цивилизация.

 

Джакомо Леопарди

Даже самые старые люди питают надежды и составляют планы как-нибудь улучшить свое положение.

Нерешительные люди бывают особенно упорны в исполнении своих намерений, и таковы они по причине самой своей нерешительности: ведь отказавшись от того, что они уже рассудили сделать, они должны будут еще раз принять решение.

Нет лучшего доказательства того, что человек – не философ и не мудрец, как то обстоятельство, что он хочет всю свою жизнь сделать мудрой и философской.

Нынче у людей постыдным считается только одно – чего-нибудь стыдиться; и сами эти люди стыдятся только своего стыда, если им когда-нибудь случится его испытать.

Приемы человека смелого и порядочного просты и всем известны, а выдумки негодяя таинственны и бесконечно разнообразны.

Природа – чудовище, недостойное воспевания, зарождающее и вскармливающее для того, чтобы убить: если преждевременная смерть – несчастье, то почему обрекаешь ты на него невинные головы? Если же она – добро, то почему так тяжела разлука с жизнью и для умирающего, и для остающихся? Почему нет горя более неутешного?..

Среди живущего нет ничего, что было бы достойно твоего сочувствия, и земля не стоит твоего вздоха. Наше существование есть страдание и скука, а мир – не что иное, как грязь. Успокойся.

У кого нет цели, тот не находят радости ни в каком занятии.

Хорошим лекарством против злословия, как и против душевной скорби, является время.

 

Джузеппе Мадзини

Воспитание значит питание способностей ребенка, а не создание тех новых способностей, которых в нем нет.

Жизнь имеет смысл лишь как задача или долг.

Мужчина и женщина – это две ноты, без которых струны человеческой души не дают правильного и полного аккорда.

Нет и не может быть никакого компромисса между добром и злом, правдой и ложью, прогрессом и регрессом.

 

Алессандро Мандзони

Дружба – одна из самых больших радостей жизни; одна из самых больших радостей дружбы – иметь того, кому можно поверить тайну.

Смерть – великий миротворец.

 

Ипполито Ньево

Истина, даже самая нищая и нагая, прекраснее и возвышеннее разряженной и блистательной лжи.

 

Никколо Паганини

Надо сильно чувствовать, чтобы другие чувствовали.

 

Филиппо Пананти

Есть ревность грубая – когда не доверяешь тому, кого любишь; есть ревность утонченная – когда не доверяешь самому себе.

 

Сильвио Пеллико

Только любовь к истине способна придать душе энергию; тот, кто любит копаться в сомнениях, лишает ее сил.

 

Луиджи Сеттембрини

Мы пожинаем в жизни то, что посеяли: кто посеял слезы, пожинает слезы; кто предал, того самого предадут.

 

Джузеппе Феррари

Велико лишь то, что долговечно; долговечно лишь то, что справедливо.

 

Уго Фосколо (Никколо)

Истина, даже будучи в немилости, остается божественной и вечной: голос ее исходит из лона земли.

Кто никогда не страдал, тот недостоин благополучия.

Природа, создав людей такими, каковы они есть, даровала им великое утешение от многих зол, наделив их семьей и родиной.

 

Цзи Юнь

Совершить ошибку и осознать ее – в этом заключается мудрость. Осознать ошибку и не скрыть ее – это и есть честность.

 

Чэнь Синь

Изучающий ушу движется от того, что имеет форму, к тому, что не имеет и следа, постигая в этом Небесном искусстве сокровенно-утонченное начало.

 

Хосе Хулиан Марти

Если свобода тирании ужасна, то тирания свободы внушает отвращение, потрясает, страшит.

Самая трудная профессия – быть человеком.

Страдание есть результат несоответствия между желаемым и достигнутым.

Тот, кто не желает учиться, – никогда не станет настоящим человеком.

Чтобы верить в небо, в котором нуждается наша душа, нет необходимости верить в ад, который наш разум отвергает.

 

Винсент Ван Гог

Жизнь без любви я считаю греховным и безнравственным состоянием.

 

Каани

 

Станислав Ворцель

При движении возможно только одно из трех состояний: либо приближение к цели, либо отдаление от нее, либо круговое движение вокруг цели, которое лишь истощает жизненные силы.

 

Эдвард Дембовский

Народ, девизом которого будет творчество, не заморозит своей жизни, погрузившись в созерцание мертвых абстракций. С другой стороны, он не употребит своих сил на то, чтобы отдаться бессознательному вихрю исторических событий. Этот народ будет воплощать в дело свою миссию и творить свое будущее; его мысль будет делом, а дело его – мыслью. В этом народе прекратится борьба тех противоречий, которые раздирают сердце современного общества, ибо он будет развиваться согласно своей науке; этот народ, заключая в себе будущность человечества, заключает в себе и будущность исторических событий, будущее развитие общества, религии, искусства, философии. Миссия этого народа будет вместе с тем его сущностью. Именно он выступит в полноте своих сил, ибо именно он внесет новые элементы в жизнь человечества.

[…] Никто не сможет приказать человечеству: только до сих пор, но не дальше! Как только мы достигнем наивысшей ступени, какую только мы можем сейчас определить, в общественной форме, мы увидим новое поле воплощения заново осмысленной идеи свободы.

Любовь к народу – наша первооснова.

[…] Согласно нашим воззрениям, только общество, только народ является полным осуществлением мессианической идеи, живой идеей, полным проявлением творчества, мессией. Движение народа вперед рождает великих мужей и возвышает гениальных индивидуумов, которые составляют только частицы совокупности. Вот почему священны исследования об обществе, священно движение общества вперед: это порождается не отдельными великими людьми, но народными массами. Народы предназначены не для того, чтобы ими руководили несколько гениев, но для того, чтобы иметь собственную волю, перед которой склонялись бы и гении. Народы предназначены к тому, чтобы осуществить свою волю, стать творцами собственного общественного бытия, собственной будущности.

[…] По самому общему определению, прогресс является столкновением противоречащих друг другу элементов, которые в результате взаимной борьбы и соответственно в итоге победы одной силы над другой ведут к созданию [нового] организма и составляют прогресс, жизнь именно потому, что вновь ведут непрерывную борьбу с новыми элементами.

 

Гуго Коллонтай

Человек чувствует свои собственные потребности, но не находит в себе того, что бы их удовлетворяло. Способности, которые он имеет, являются только инструментом для познавания, добывания и использования вещей; его собственные силы надо рассматривать как средство к достижению человеком через вещи своего предназначения. Состоит же предназначение человека в сохранении и поддержании собственного существования.

 

Юзеф Игнацы Крашевский

Стихи еще не делают автора поэтом, – можно быть (как это часто и бывает) стихотворцем без искры поэзии, и можно быть поэтом, ничего не написав…

 

Адам Мицкевич

Брак – дело важное, когда даешь ты слово – Лишь сердца слушайся, и никого другого.

Литература рождается из глубины народной души.

Нет мира у огня с водою.

Подлинной лирической поэзии без музыки не существует.

Проникновение в то, что совершается в порыве озарения, составляет основу искусства.

 

Ян Снядецкий

Без материальных предметов нет чувственных восприятий, а без них нет понятий и мышления: это первое и несомненное начало нашего познания.

Общие понятия являются продуктом мышления; в природе нет существа [предмета] без единичных свойств, и человек, абстрагируясь от них, создает свой новый мир: мысленный.

Человек, благодаря способности абстрагировать, на основе материального мира создал свой мир – идеальный.

Язык – орудие мышления.

В языке содержится все то, что есть в понятиях […]. Слово – выражение понятия.

Ощущения помогают разуму познать вещи, каковы они по отношению к нам и по отношению к другим вещам […].

Целью всего нашего познания является постичь, каково отношение вещей к нам, а не каковы вещи в себе, не какова недоступная человеку природа.

Чувственные восприятия предметов материального мира в первую очередь пробуждают спящие в человеке силы души и заставляют их действовать; будучи началом всей деятельности мышления, ощущения являются также началом всех ваших понятий и мыслей. Без чувственных восприятии невозможно мышление и познание материального мира.

 

Станислав Сташиц

Если мы собрали самые многочисленные сведения, то единственным путем к отысканию истины будет путь уменьшения числа разрозненных данных и наибольшего обобщения наших идей. Наш разум должен как можно теснее связать воедино свои мысли, обобщить их и свести только к нескольким очевидным истинам. Стеклянная призма различает бесчисленную массу лучей солнца, разделяет их и разграничивает на семь первичных цветов. Так и человек, который бы сумел единым взором окинуть весь свет, узрел бы в нем единую линию причин и следствий.

Мир является единою, непонятною, бесконечною цепью явлений, причины которых нельзя постичь. Все в нем изумляет человека, но ничто не обнаруживает сущности видимых вещей. Все в нем всегда находится в действии и ничего не происходит случайно. Могучие стихии, гигантские творения и все мелкие вещи наравне с мирами и солнцами связаны в определенном порядке со всем тем, что существует, и даже с тем, что когда-то существовало.

На одном конце этой цепи находятся бесконечно малые вещи, которые нельзя усмотреть глазами и которые теряются в этой бесконечности. Отовсюду грозит им гибель, все напоминает об их бренности. На другом же конце находятся огромные миры. Эти последние, движимые в бесконечности неведомой силой, распространяют повсюду чувство и жизнь, обнаруживая через бесконечность существующих вещей разнообразие форм движения и жизни.

Среди этих двух крайностей заключены все виды существ и определены все ступени чувства, измерены начало, конец, возможности всякой вещи. Ничто не может погибнуть, и ничто не длится вечно. Все непрерывно начинается, преходит и кончается. Имеет начало все – как мертвое, так и живое. Но вся упорядоченная совокупность не превращается, не изменяется, не кончается, не начинается.

Мы не имеем совершенного труда о моральной науке, зато имеем больше всего сведений о морали.

 

Август Цешковский

Предназначение человечества в том, чтобы реализовать свое понятие, и именно осуществлением этого процесса реализации является история. Но плоды этого развития могут быть получены только в конце, а все ранние стадии представляют собой, следовательно, лишь подготовку и предпосылки, из совокупности которых слагается великий силлогизм мирового духа.

 

Константин Сергеевич Аксаков

Вне народа, вне общественной жизни может быть только лицо (individo). Одно только лицо может быть неограниченным правительством, только лицо освобождает народ от всякого вмешательства в правительство. Поэтому здесь необходим государь, монарх. Только власть монарха есть власть неограниченная. Только при неограниченной власти монархический народ может отделить от себя государство и избавить себя от всякого участия в правительстве, от всякого политического значения, предоставив себе жизнь нравственно-общественную и стремление к духовной свободе. Такое монархическое правительство и поставил себе народ русский.

Сей взгляд русского человека есть взгляд человека свободного. Признавая государственную неограниченную власть, он удерживает за собою свою совершенную независимость духа, совести, мысли.

Давая свободу жизни и свободу духа стране, правительство дает свободу общественному мнению. Как же может выразиться общественная мысль? Словом устным и письменным. […]

Избавиться от мысли люди не могут: они могут загромоздить ее материальными внешними силами, могут поставить на поприще насилия; но, обремененная недостойною себя громадою, она тем не менее движет ее, и тогда страшно столкновение грубых масс, прильнувших к этой духовной силе: страшно разбиваются и разрушаются они друг об друга.

Какое внешнее непрочное величие и внешняя ненадежная сила могут сравниться с внутренним прочным величием, с внутреннею надежною силою? Внешняя сила может существовать, пока еще внутренняя, хотя и подрываемая, не исчезла. Если внутренность дерева вся истлела, то наружная кора, как бы ни была крепка и толста, не устоит, и при первом ветре дерево рухнет, ко всеобщему изумлению. […] Итак, внутреннее величие – вот что должно быть первою главною целью народа и, конечно, правительства. […]

Нравственный подвиг жизни принадлежит не только каждому человеку, но и народам, и каждый человек и каждый народ решает его по-своему, выбирая для совершения его тот или иной путь. […]

[…] Первое отношение между правительством и народом есть отношение взаимного невмешательства. Но такое отношение (отрицательное) еще не полно… Положительная обязанность государства относительно народа есть защита и охранение жизни народа, есть внешнее его обеспечение, доставление ему всех способов и средств, да процветает его благосостояние, да выразит оно все свое значение и исполнит свое нравственное призвание на земле. […] Общественное мнение – вот чем самостоятельно может и должен служить народ своему правительству, и вот та живая, нравственная и нисколько не политическая связь, которая может и должна быть между народом и правительством.

[…] Первый явственный до очевидности вывод из истории и свойства русского народа есть тот, что это народ негосударственный, не ищущий участия в правлении, не желающий условиями ограничивать правительственную власть, не имеющий, одним словом, в себе никакого политического элемента, следовательно, не содержащий в себе даже зерна революции или устройства конституционного. […]

[…] Отделив от себя правление государственное, народ русский оставил себе общественную жизнь и поручил государству давать ему (народу) возможность жить этою общественною жизнию. Не желая править, народ наш желает жить, разумеется, не в одном животном смысле, а в смысле человеческом. Не ища свободы политической, он ищет свободы нравственной, свободы духа, свободы общественной – народной жизни внутри себя. […]

Человек создан от Бога существом разумным и говорящим. Деятельность разумной мысли, духовная свобода есть призвание человека. Свобода духа более всего и достойнее всего выражается в свободе слова. Поэтому свобода слова – вот неотъемлемое право человека. […]

 

Сергей Тимофеевич Аксаков

Кто заставляет этого молодого человека, отлагая только на время неизбежную работу или пользуясь полудневным отдыхом, в палящий зной, искусанного в кровь летним оводом, таскающего на себе застреленных уток и все охотничьи припасы, бродить по топкому болоту, уставая до обморока?

Охота, без сомнения, одна охота. Вы произносите это волшебное слово, и все становится понятно.

На зеленом, цветущем берегу, над темной глубью реки или озера… улягутся мнимые страсти, утихнут мнимые бури, рассыплются самолюбивые мечты, разлетятся несбыточные надежды! Природа вступит в вечные права свои, вы услышите ее голос, заглушенный на время суетней, хлопотней, смехом, криком и всей пошлостью человеческой речи!

Старые мехи не выдерживают молодого вина, а старое сердце не выносит молодых чувств.

 

Петр Иванович Багратион

Счастье всегда на стороне отважного.

 

Михаил Александрович Бакунин

Идея Бога влечет за собою отречение от человеческого разума и справедливости, она есть самое решительное отрицание человеческой свободы и приводит неизбежно к рабству людей в теории и на практике.

Нужно ли напоминать, насколько и как религии отупляют и развращают народы? Они убивают у них разум, это главное орудие человеческого освобождения, и приводят их к идиотству, главному условию их рабства. Они обесчещивают человеческий труд и делают его признаком и источником подчинения. Они убивают понимание и чувство человеческой справедливости, всегда склоняя весы на сторону торжествующих негодяев, привилегированных объектов божественной милости. Они убивают гордость и достоинство человека, покровительствуя лишь ползучим и смиренным. Они душат в сердцах народов всякое чувство человеческого братства, наполняя его божественной жестокостью.

Отрицание свободы воли отнюдь не есть отрицание свободы. Свобода является, напротив, неизбежным следствием и результатом естественной и социальной необходимости.

Мы отрицаем существование души, существование духовной субстанции, независимой и отделимой от тела. Напротив того, мы утверждаем, что подобно тому как тело индивида, со всеми своими способностями и инстинктивными предрасположениями, является не чем иным, как производной всех общих и частных причин, определивших его индивидуальную организацию, – что неправильно называется душой; интеллектуальные и моральные качества человека являются прямым продуктом или, лучше сказать, естественным, непосредственным выражением этой самой организации, и именно степени органического развития, которой достиг мозг благодаря стечению независимых от воли причин.

Социальная солидарность является первым человеческим законом, свобода составляет второй закон общества. Оба эти закона взаимно дополняют друг друга и, будучи неотделимы один от другого, составляют сущность человечности.

Общая идея всегда есть отвлечение и поэтому самому в некотором роде отрицание реальной жизни. Я устанавливаю… то свойство человеческой мысли, а, следовательно, также и науки, что она в состоянии схватить и назвать в реальных фактах лишь их общий смысл, их общие отношения, их общие законы; одним словом, мысль и наука могут схватить то, что постоянно в их непрерывных превращениях вещей, но никогда не их материальную, индивидуальную сторону, трепещущую, так сказать, жизнью и реальностью, но именно в силу этого быстротечную и неуловимую. Наука понимает мысль о действительности, но не самую действительность, мысль о жизни, но не самую жизнь. Вот граница, единственная граница, действительно не проходимая для нее, ибо она обусловлена самой природой человеческой мысли, которая есть единственный орган науки.

Отчаяние в своей любви и в своем достоинстве служит наилучшим доказательством их присутствия в человеке.

Свобода не есть независимость человека по отношению к непреложным законам природы и общества. Свобода – это прежде всего способность человека к постепенному освобождению от гнета внешнего физического мира при помощи науки и рационального труда; свобода, наконец, это право человека располагать самим собою и действовать сообразно своим собственным взглядам и убеждениям – право, противополагаемое деспотическим и властническим притязаниям со стороны другого человека или группы, или класса людей, или общества в его целом.

Человек не создает общества путем свободного договора: он рождается в недрах общества, и вне общества он не мог бы жить, как человек, ни даже стать человеком, ни мыслить, ни говорить, ни хотеть, ни действовать разумно. Ввиду того что общество формирует и определяет его человеческую сущность, человек находится в такой же абсолютной зависимости от общества, как от самой физической природы, и нет такого великого гения, который всецело был бы свободен от влияния общества.

Все, что существует, все существа, составляющие бесконечный мир Вселенной, все существовавшие в мире предметы, какова бы ни была их природа в отношении качества или количества, большие, средние или бесконечно малые, близкие или бесконечно далекие, – взаимно оказывают друг на друга, помимо желания и даже сознания, непосредственным или косвенным путем, действие и противодействие. Эти-то непрестанные действия и противодействия, комбинируясь в единое движение, составляют то, что мы называем всеобщей солидарностью, жизнью и причинностью.

Христианство является самой настоящей типичной религией, ибо оно представляет собою и проявляет во всей ее полноте природу, истинную сущность всякой религиозной системы, представляющей собою принижение, порабощение и уничтожение человечества в пользу божественности.

То, что мы называем человеческим миром, не имеет другого непосредственного творца, кроме человека, который создает его, отвоевывая шаг за шагом от внешнего мира и от своей собственной животности свою свободу и человеческое достоинство. […]

 

Евгений Абрамович Баратынский

Прилежный, мирный плуг, взрывающий бразды,

Почетнее меча?

 

Александр Петрович Барятинский

В лоне смерти бесконечно рождается жизнь.

При виде зла, покрывающего весь мир, если бы даже Бог существовал, – нужно было бы Его отвергнуть.

 

Константин Николаевич Батюшков

Философия господствует над протекшим и будущим; настоящее убивает ее.

 

Виссарион Григорьевич Белинский

Апатия и лень – истинное замерзание души и тела.

Без глубокого нравственного чувства человек не может иметь ни любви, ни чести, – ничего, чем человек есть человек.

Без здоровья невозможно и счастье.

…Без страстей и противоречий нет жизни, нет поэзии. Лишь бы только в этих страстях и противоречиях была бы разумность и человечность, и их результаты вели бы человека к его цели.

Без стремления к бесконечному нет жизни, нет развития, нет прогресса.

Без цели нет деятельности, без интересов нет цели, а без деятельности нет жизни. Источник интересов, целей и деятельности – субстанция общественной жизни.

Благо тому, кто, не довольствуясь настоящею действительностью, носил в душе своей идеал лучшего существования, жил и дышал одною мыслию – споспешествовать, по мере данных ему природою средств, осуществлению на земле идеала…

Борьба есть условие жизни: жизнь умирает, когда оканчивается борьба.

Брак есть действительность любви. Любить истинно может только вполне созревшая душа, и в таком случае любовь видит в браке свою высочайшую награду и при блеске венца не блекнет, а пышнее распускает свой ароматный цвет, как при лучах солнца…

В важных делах жизни всегда надо спешить так, как будто бы от потери одной минуты должно было все погибнуть.

В искусстве все неверное в действительности есть ложь и обличает не талант, а бездарность.

В непосредственной жизни человечества мы видим стремление к разумному сознанию, стремление – непосредственное сделать в то же время и сознательным, ибо полное торжество разумности состоит в гармоническом слиянии непосредственного существования с сознательным.

В словах «бог» и «религия» вижу тьму, мрак, цепи и кнут.

Вдохновение не есть исключительная принадлежность художника: без него недалеко уйдет и ученый, без него немного сделает даже и ремесленник, потому что оно везде, во всяком деле, во всяком труде.

Величайшее сокровище – хорошая библиотека.

Верить и не знать – это еще значит что-нибудь для человека; но знать и не верить – это ровно ничего не значит.

Видеть и уважать в женщине человека – не только необходимое, но и главное условие возможности любви для порядочного человека нашего времени.

Видеть прекрасно изданную пустую книгу так же неприятно, как видеть пустого человека, пользующегося всеми материальными благами жизни.

Воспитание – великое дело: им решается участь человека.

Воспитывать не значит только выкармливать и вынянчивать, но и дать направление сердцу и уму, – а для этого разве не нужно со стороны матери характера, науки, развития, доступности ко всем человеческим интересам?

Все хорошо и прекрасно в гармонии, в соответствии с самим собой. Неестественно и преждевременно развившиеся дети – нравственные уроды. Всякая преждевременная зрелость похожа на растление в детстве.

Всякая благородная личность глубоко сознает свое кровное родство, свои кровные связи с отечеством.

Всякая крайность есть родная сестра ограниченности.

Всякая любовь истинна и прекрасна по-своему, лишь бы только она была в сердце, а не в голове.

Всякие бывают люди и всякие страсти. У иного, например, всю страсть, весь пафос его натуры составляет холодная злость, и он только тогда и бывает умен, талантлив и даже здоров, когда кусается.

Всякое достоинство, всякая сила спокойны – именно потому, что уверены в самих себе.

Высочайший и священнейший интерес общества есть его собственное благосостояние, равно простертое на каждого из его членов.

Гадок наглый самохвал; но не менее гадок и человек без всякого сознания какой-нибудь силы, какого-нибудь достоинства.

Где нет полной откровенности, полной доверенности, где скрывается хотя малость какая-нибудь, там нет и не может быть дружбы.

…Гибнет в потоке времени только то, что лишено крепкого зерна жизни и что, следовательно, не стоит жизни.

Глупо для переезда через лужу на челноке раскладывать перед собою морскую карту.

Гуманность есть человеколюбие, но развитое сознанием и образованием.

Дело не в слове, а в тоне, в каком это слово произносится.

Для любви нужно разумное содержание, как масло для поддержки огня.

Для низких натур ничего нет приятнее, как мстить за свое ничтожество, бросая грязью своих воззрений и мнений в святое и великое.

Драматические поэты творят актеров.

Друг мне тот, кому все могу говорить.

Дружба, подобно любви, есть роза с роскошным цветом, упоительным ароматом, но и с колючими шипами.

Если б выбор в любви решался только волею и разумом, тогда любовь не была бы чувством и страстью. Присутствие элемента непосредственности видно и в самой разумной любви, потому что из нескольких равно достойных лиц выбирается только одно, и выбор этот основывается на невольном влечении сердца.

Если бы вся цель нашей жизни состояла только в нашем личном счастии, а наше личное счастие заключалось бы только в одной любви, тогда жизнь была бы действительно мрачною пустынею… Но хвала вечному разуму, хвала попечительному промыслу! Есть для человека и еще великий мир жизни, кроме внутреннего мира сердца, – мир исторического созерцания и общественной деятельности.

Если до сих пор человечество достигло многого, это значит, что оно еще большего должно достигнуть в скорейшее время. Оно уже начало понимать, что оно – человечество: скоро захочет оно в самом деле сделаться человечеством.

…Есть для человека и еще великий мир жизни, кроме внутреннего мира сердца, – мир исторического созерцания и общественной деятельности, – тот великий мир, где мысль становится делом, а высокое чувствование – подвигом… И благо тому, кто не праздным зрителем смотрел на этот океан шумно несущейся жизни…

Есть много родов образования и развития, и каждое из них важно само по себе, но всех их выше должно стоять образование нравственное.

Желание смерти показывает самое ложное и призрачное состояние духа.

Жена – не любовница, но друг и спутник нашей жизни, и мы заранее должны приучиться к мысли любить ее и тогда, когда она будет пожилою женщиною, и тогда, когда она будет старушкою.

Жить – значит чувствовать и мыслить, страдать и блаженствовать, всякая другая жизнь – смерть.

Из всех дурных привычек, обличающих недостаток прочного образования и излишества добродушного невежества, самая дурная – называть вещи не настоящими их именами.

Из всех критиков самый великий, самый гениальный, самый непогрешимый – время.

Из всех родов славы самая лестная, самая великая, самая неподкупная – слава народная.

Из всех страстей человеческих, после самолюбия, самая сильная, самая свирепая – властолюбие.

Индивидуальность человеческая, по своей природе, не терпит отчуждения и одиночества, жаждет сочувствия и доверенности себе подобных.

Искусство без мысли, что человек без души – труп.

Истина выше людей и не должна бояться их.

Истинная нравственность растет из сердца при плодотворном содействии светлых лучей разума. Ее мерило – не слова, а практическая деятельность.

Истинно человеческая любовь может быть основана только на взаимном уважении друг в друге человеческого достоинства, а не на одном капризе чувств и не на одной прихоти сердца.

Истинного и сильного таланта не убьет суровость критики, так же как незначительного не подымет ее привет.

Исходный пункт нравственного совершенства есть прежде всего материальная потребность.

Как бы ни была богата и роскошна внутренняя жизнь человека, каким бы горячим ключом ни била она вовне, – она не полна, если не усвоит в свое содержание интересов внешнего ей мира, общества и человечества.

Какова бы ни была деятельность, но привычка и приобретаемое через нее умение действовать – великое дело. Кто не сидел сложа руки и тогда, как нечего было делать, тот сумеет действовать, когда настанет для этого время.

Клевета не всегда бывает действием злобы: чаще всего она бывает плодом невинного желания рассеяться занимательным разговором, а иногда и плодом доброжелательства и участия столь же искреннего, сколько и неловкого.

Книга есть жизнь нашего времени, в ней все нуждаются – и старые, и малые.

Кому нечего сказать своего, тому лучше молчать.

Кто боится знания, тот пропал, тот консерватор.

Кто мне скажет правду обо мне, если не друг.

Кто не идет вперед, тот идет назад: стоячего положения нет.

Кто не принадлежит своему отечеству, тот не принадлежит и человечеству.

Кто не сделался прежде всего человеком, тот плохой гражданин.

Кто резко высказывает свои мнения о чужих действиях, тот обязывает этим и самого себя действовать лучше других.

Люби добро, и тогда ты будешь необходимо полезен своему отечеству, не думая и не стараясь быть ему полезным.

Любовь дается только любви.

Любовь и уважение к родителям без всякого сомнения есть чувство святое.

Любовь имеет свои законы развития, свои возрасты, как жизнь человеческая. У нее есть своя роскошная весна, свое жаркое лето, наконец, осень, которая для одних бывает теплою, светлою и плодородною, для других – холодною, гнилою и бесплодною.

Любовь к отечеству должна исходить из любви к человечеству, как частное из общего. Любить свою родину значит – пламенно желать видеть в ней осуществление идеала человечества и по мере сил своих споспешествовать этому.

Любовь, как одна из сильнейших страстей, увлекающих человека во все крайности больше, чем всякая другая страсть, может служить пробным камнем нравственности.

Любовь столь сильна, что творит непостижимое, торжествует над вечно неизменными условиями пространства и времени, над бессилием плоти, младенцу дает львиную силу.

Любовь часто ошибается, видя в любимом предмете то, чего нет, но иногда только любовь же и открывает в нем прекрасное или великое, которое недоступно наблюдению и уму.

Люди обыкновенно не столько наслаждаются тем, что им дано, сколько горюют о том, чего им не дано.

Люди умирают для того, чтобы жило человечество.

Меркою достоинства женщины может быть мужчина, которого она любит.

Мещане-собственники – люди прозаически-положительные. Их любимое правило: всякий у себя и для себя. Они хотят быть правы по закону гражданскому и не хотят слышать о законах человечества и нравственности.

Много людей живет не живя, но только собираясь жить.

Можно не любить и родного брата, если он дурной человек, но нельзя не любить отечества, какое бы оно ни было: только надобно, чтобы эта любовь была не мертвым довольством тем, что есть, но живым желанием усовершенствования.

Мужчина с женоподобным характером есть самый ядовитый пасквиль на человека.

Мы вопрошаем и допрашиваем прошедшее, чтобы оно объяснило нам наше настоящее и намекнуло о нашем будущем.

Над обществом имеют прочную власть только идеи, а не слова.

Найти свою дорогу, узнать свое место – в этом все для человека, это для него значит сделаться самим собой.

…Нападки… на недостатки и пороки народности есть не преступление, а заслуга, есть истинный патриотизм.

Не надо и в шутку лгать и льстить. Пусть думает о тебе всякий, что ему угодно, а ты будь тем, что ты есть.

Не хорошо болеть, еще хуже умирать, а болеть и умирать с мыслью, что ничего не останется после тебя на свете, – хуже всего.

Нет ничего опаснее, чем связывать свою участь с участью женщины за то только, что она прекрасна и молода.

Нет ничего святее и бескорыстнее любви матери; всякая привязанность, всякая любовь, всякая страсть или слаба, или своекорыстна в сравнении с нею.

Нет преступления любить несколько раз в жизни, и нет заслуги любить только один раз: упрекать себя за первое и хвастаться вторым – равно нелепо.

Нет столь дурного человека, которого бы хорошее воспитание не сделало лучшим.

Никакой человек в мире не родится готовым, то есть вполне сформировавшимся, но всякая жизнь его есть не что иное, как беспрерывно движущееся развитие, беспрестанное формирование.

Нравственное воспитание детей должно быть отрицательное, т. е. состоять в удалении от них всяких дурных примеров и в развитии в них чувства любви, справедливости и человечности не правилами морали, а влиянием привычки.

Общество находит в литературе свою действительную жизнь, возведенную в идеал, приведенную в сознание.

…Ограничен разум человека, но зато безграничен разум человеческий, то есть разум человечества.

Один из высочайших принципов истинной нравственности заключается в уважении к человеческому достоинству во всяком человеке, без различия лица, прежде всего за то, что он – человек, а потом уже за его личные достоинства.

Орудием и посредником воспитания должна быть любовь, а целью – человечность.

Отец любит свое дитя, потому что оно его рождение; но он должен любить его еще как будущего человека. Только такая любовь к детям истинна и достойна называться любовью; всякая же другая есть эгоизм, холодное самолюбие.

Патриотизм, чей бы то ни был, доказывается не словом, а делом.

По моему кровному убеждению, союз брачный должен быть чужд всякой публичности, это дело касается только двоих – больше никого.

Подлецы потому и успевают в своих делах, что поступают с честными людьми, как с подлецами, а честные люди поступают с подлецами, как с честными людьми.

Понятие о прогрессе как источнике и цели исторического движения… должно быть прямым и непосредственным выводом из воззрения на народ и человечество как на идеальные личности.

Поприще женщины – возбуждать в мужчине энергию души, пыл благородных страстей, поддерживать чувство долга и стремление к высокому и великому – вот ее назначение, и оно велико и священно.

Поэзия есть высший род искусства. Всякое другое искусство более или менее стеснено и ограничено в своей творческой деятельности тем материалом, посредством которого оно проявляется. Поэзия же выражается в свободном творческом слове, которое есть и звук, и картина, и определенное ясно выговоренное представление. Поэтому поэзия заключает в себе все элементы других искусств.

Пусть дитя шалит и проказит, лишь бы его шалости и проказы не были вредны и не носили бы на себе отпечатка физического и нравственного цинизма.

Пьют и едят все люди, но пьянствуют и обжираются только дикари.

Разум дан человеку для того, чтобы он разумно жил, а не для того только, чтобы он видел, что неразумно живет.

…Разум и чувство – две силы, равно нуждающиеся друг в друге, мертвые и ничтожные одна без другой.

Разумное воспитание и злого по натуре делает или менее злым, или даже и добрым, развивает до известной степени самые тупые способности и по возможности очеловечивает самую ограниченную и мелкую натуру.

Сердце имеет свои законы – правда, не такие, из которых легко было бы составить полный систематический кодекс.

Слово отражает мысль: непонятна мысль – непонятно и слово.

Смех часто бывает великим посредником в деле отличения истины от лжи.

Создает человека природа, но развивает и образует его общество.

Создать язык невозможно, ибо его творит народ; филологи только открывают его законы и приводят в систему, а писатели только творят на нем сообразно с сими законами.

Социальность, социальность, – или смерть! Вот девиз мой. Что мне в том, что живет общее, когда страдает личность? Что мне в том, что гений на земле живет в небе, когда толпа валяется в грязи?

Способность творчества есть великий дар природы; акт творчества, в душе творящей, есть великое таинство; минута творчества есть минута великого священнодействия.

Страдание, болезнь при виде непризнанного человеческого достоинства, оскорбленного с умыслом и еще больше без умысла, – это то, что называют гуманностию.

…Страсть есть источник всякой живой плодотворной деятельности…

Страсть есть поэзия и цвет жизни, но что же в страстях, если у сердца не будет воли.

Суеверие проходит с успехом цивилизации.

Теоретическая нравственность, открываю– щаяся в одних системах и словах, но не говорящая о себе как дело, как факт, выходящая только из созерцаний ума, но не имеющая глубоких корней в сердце, – такая нравственность стоит безнравственности.

Только в силе воли заключается условие наших успехов на избранном поприще.

…Только золотая посредственность пользуется завидною привилегией – никого не раздражать и не иметь врагов и противников.

…Только счастье есть мерка и поверка любви.

Тот недобросовестен, кто не дорожит своими мнениями как человек.

Труд облагораживает человека.

У души, как и у тела, есть своя гимнастика, без которой душа чахнет, впадает в апатию бездействия.

У истинного таланта каждое лицо – тип, и каждый тип для читателя есть знакомый незнакомец.

Убеждение должно быть дорого потому только, что оно истинно, а совсем не потому, что оно наше.

Ум – это духовное оружие человека.

Употреблять иностранное слово, когда есть равносильное ему русское слово, – значит оскорблять и здравый смысл, и здравый вкус.

Ученик никогда не превзойдет учителя, если видит в нем образец, а не соперника.

Хорошо быть ученым, поэтом, воином, законодателем и проч., но худо не быть при этом человеком.

Человек всегда был и будет самым любопытнейшим явлением для человека.

Человек не зверь и не ангел; он должен любить не животно и не платонически, а человечески.

Человек страшится только того, чего не знает, знанием побеждается всякий страх.

Человек ясно выражается, когда им владеет мысль, но еще яснее, когда он владеет мыслию.

Человеческое знание состоит не из одной математики и технологии. Напротив, это только одна сторона знания, это еще только низшее знание; высшее объемлет собой мир нравственный, заключает в области своего ведения все, чем высоко и свято бытие человеческое.

Чем выше гений поэта, тем глубже и обширнее понимает он природу и тем с большим успехом представляет нам ее во взаимосвязи с жизнью.

Чем дарование поэта сильнее, тем оно оригинальнее.

Чем моложе ребенок, тем непосредственнее должно быть его нравственное воспитание, тем больше должно его не учить, а приучать к хорошим чувствам, наклонностям и манерам, основывая все преимущественно на привычке.

Честные люди всегда имеют дурную привычку со стыдом опускать глаза перед наглостью и нахальною подлостью.

Чувство гуманности оскорбляется, когда люди не уважают в других человеческого достоинства, и еще более оскорбляется и страдает, когда человек сам в себе не уважает собственного достоинства.

Чувство – огонь, мысль – масло.

Чувство само по себе еще не составляет поэзии; надо чтобы чувство было рождено идеею и выражало идею. Бессмысленные чувства – удел животных; они унижают человека.

Школа несчастья есть самая лучшая школа.

Эгоизм изворотлив, как хамелеон…

Юность сама по себе есть уже поэзия жизни, и в юности каждый бывает лучше, нежели в остальное время жизни.

Юноши, переходящие в старость мимо возмужалости, – отвратительны, как старички, которые хотят казаться юношами.

 

Александр Александрович Бестужев (Марлинский)

В беду падают, как в пропастъ, вдруг, но в преступление сходят по ступеням.

Великодушное сердце – лучший вдохновитель разума.

Гораздо легче строить вновь, чем перестраивать старое.

Истинное мужество немногоречиво: ему так мало стоит показать себя, что самое геройство оно считает за долг, не за подвиг.

Не тот победитель, за кем поле; тот, за кем слава, а слава тому, кто ценит смерть выше плена.

Покуда сам жив, счастье не умерло.

Признаваться в своих ошибках есть высшее мужество.

Тот, кто оставил после себя хоть одну светлую, новую мысль, хоть один полезный для человечества подвиг, не умер бездетен.

Трус умирает сто раз, храбрый однажды, и то не скоро.

Храбрость для защиты отечества – добродетель, но храбрость в разбойнике – злодейство.

Что такое воля, как не мысль, преходящая в дело?

 

Елена Петровна Блаватская

Величайшие учителя богословия соглашаются, что почти все древние книги написаны символическим языком, понятным только посвященным.

Магии столько же лет, сколько и человечеству.

 

Петр Иванович Борисов

…На каждую гипотезу можно иметь два воззрения. Можно говорить против нее, можно говорить и в ее пользу, но вообще все софисты, если они добросовестны, то, наверное, знания их поверхностны, ибо нельзя защищать гипотезу, когда мы знаем, что есть другие, вероятнейшие. Еще более нельзя отвергать ее, видя превосходство ее над другим.

 

Дмитрий Владимирович Веневитинов

Трудно жить, когда ничего не сделал, чтобы заслужить свое место в жизни.

 

Алексей Гаврилович Венецианов

Искусство рисования и самая живопись суть не что иное, как орудия, содействующие литературе и, следовательно, просвещению народа.

 

Петр Андреевич Вяземский

Великан умрет, когда перестанет расти.

Вся государственная процедура заключается у нас в двух приемах: в рукоположении и в рукоприкладстве.

И доброго ответа на страшном судище Христове просим. Зачем страшном? Царь мог бы назвать судище страшным, когда бы намеревался он судить одних преступников, но избравши день для общего суда народа своего, где всякому должно будет воздать по делам, доброму награду, а злому казнь, назвал ли бы он такой суд страшным? Разве если бы он царствовал над одними разбойниками.

Иные люди хороши на одно время, как календарь на такой-то год: переживши свой срок, переживают они и свое назначение. К ним можно после заглядывать для справок; но если вы будете руководствоваться ими, то вам придется праздновать Пасху в Страстную пятницу.

Исступление свободы смежно с деспотизмом; но употребление далеко от него отстоит.

Кажется, Полетика сказал: В России от дурных мер, принимаемых правительством, есть спасение: дурное исполнение.

Мы видим много книг: нового издания, исправленного и дополненного. Увидим ли когда-нибудь издание исправленное и убавленное.

Мы все изгнанники и на родине.

При известии о гибели Лермонтова: В нашу поэзию стреляют удачнее, чем в Лудвига Филиппа: вот второй раз, что не дают промаха.

Сравнил я страх со щукою. Кто любит ее, тот заводи в пруду, но знай, что она поглотит всю другую рыбу. Кто хочет страха, заводи его в сердце подвластного, но помни, что он поглотит все другие чувства.

У нас от мысли до мысли пять тысяч верст.

У нас самодержавие значит, что в России все само собою держится.

Умная женщина говаривала: «люблю старшего своего племянника за то, что он умен, меньшого люблю за то, что глуп».

Хитрость – ум мелких умов.

Цари не злее других людей. Доказательство тому, что обыкновенно обижают они тех, которых не видят, чтобы угодить тем, которых видят.

Честному человеку не следует входить ни в какое тайное общество, хотя бы для того, чтобы не очутиться в дурном обществе.

Что за жалкое творение человек и за жалкое создание человеческий род. Сам себя и жмет, и бьет, и рубит, и жарит. И добро еще если могли бы прожить мы годов тысячу, то уж так и быть, можно бы похлопотать и потеснить себя: но теперь каждый из чего хлопочет? Из нескольких минут и то неверных. Правду говорил проповедник, увещевая прихожан своих воздержаться от любовных удовольствий. Добро, говорил он, если это наслаждение продолжалось бы день, ну хоть несколько часов, ну хоть час, хоть полчаса, и того нет, минуты две, три, так, так (и объясняя слова свои пантомимою рук) et vous voila dannй. Так и с жизнью.

Я хотел бы славы, но для того, чтобы осветить ею могилу отца и колыбель моего сына.

Беда иной литературы заключается в том, что мыслящие люди не пишут, а пишущие не мыслят.

О некоторых сердцах можно сказать, что они свойства непромокаемого: слезы ближних не пробивают их, а только скользят по ним.

Похвала недостойному лицу не возвышает хваленого, а унижает хвалителя.

Язык – инструмент, едва ли не труднее он самой скрипки. Можно бы еще заметить, что посредственность как на одном, так и на другом инструменте нетерпима.

Люблю народность как чувство, но не признаю ее как систему.

 

Николай Николаевич Ге

Произведение искусства есть самое высшее произведение человеческого духа; оно дает жизнь, оно совершенствует человека.

 

Александр Иванович Герцен

Без равенства нет брака. Жена, исключенная из всех интересов, занимающих ее мужа, чуждая им, не делящая их, – наложница, экономка, нянька, но не жена в полном, в благородном значении слова.

Быть человеком в человеческом обществе вовсе не тяжкая обязанность, а простое развитие внутренней потребности; никто не говорит, что на пчеле лежит священный долг делать мед, она его делает, потому что она пчела.

В мещанине личность прячется или не выступает, потому что она не главное: главное – товар, дело, вещь, главное – собственность.

В мире нет ничего разрушительнее, невыносимее, как бездействие и ожидание.

В науке нет другого способа приобретения, как в поте лица; ни порывы, ни фантазии, ни стремления всем сердцем не заменяют труда.

В природе ничто не возникает мгновенно и ничто не появляется в свет в совершенно готовом виде.

Вечно угрюмые постники мне всегда подозрительны; если они не притворяются, у них или ум, или желудок расстроены.

Вопрос «Может ли существовать душа без тела?» заключает в себе целое нелепое рассуждение, предшествовавшее ему и основанное на том, что душа и тело – две разные вещи. Что сказали бы вы человеку, который бы вас спросил: «Может ли черная кошка выйти из комнаты, а черный цвет остаться?» Вы его сочли бы за сумасшедшего, – а оба вопроса совершенно одинаковые.

Враги наши никогда не отделяли слова и дела и казнили за слова не только одинаковым образом, но часто свирепее, чем за дело.

Все государственные и политические вопросы, все фантастические и героические интересы по мере совершенствования народа стремятся перейти в вопросы народного благосостояния.

Все религии основывали нравственность на покорности, то есть на добровольном рабстве.

Все стремления и усилия природы завершаются человеком; к нему они стремятся, в него впадают, как в океан.

Всего меньше эгоизма у раба.

Вся жизнь человечества последовательно оседала в книге: племена, люди, государства исчезали, а книга оставалась.

Всякий безнравственный поступок, сделанный сознательно, оскорбляет разум; угрызения совести напоминают человеку, что он поступил как раб, как животное.

Где не погибло слово, там и дело еще не погибло.

Грандиозные вещи делаются грандиозными средствами. Одна природа делает великое даром.

Даже простой материальный труд нельзя делать с любовью, зная, что он делается напрасно…

Действительный интерес совсем не в том, чтобы убивать на словах эгоизм и подхваливать братство, а в том, чтобы сочетать гармонически свободно два неотъемлемые начала жизни человеческой.

Дружба должна быть прочною штукою, способною пережить все перемены температуры и все толчки той ухабистой дороги, по которой совершают свое жизненное путешествие дельные и порядочные люди.

Если долг мною сознан, то он столько же силлогизм, вывод, мысль, которая меня не теснит, как всякая истина, и исполнение которого мне не жертва, не самоотвержение, а мой естественный образ действия.

Есть эгоизм узкий, животный, грязный, так, как есть любовь грязная, животная, узкая.

Жизнь, которая не оставляет прочных следов, стирается при всяком шаге вперед.

Искусство легче сживается с нищетой и роскошью, чем с довольством. Весь характер мещанства, со своим добром и злом, противен, тесен для искусства.

Какое счастье вовремя умереть для человека, не умеющего в свой час ни сойти со сцены, ни идти вперед.

Личности мало прав, ей надобно обеспечение и воспитание, чтобы воспользоваться ими.

Личности надо отречься от себе для того, чтобы сделаться сосудом истины, забыть себя, чтобы не стеснять ее собою.

…Любит, потому что любит, не любит, потому что не любит, – логика чувств и страстей коротка.

Любовь – высокое слово, гармония создания требует ее, без нее нет жизни и быть не может.

Любовь и дружба – взаимное эхо: они дают столько, сколько берут.

…Любовь раздвигает пределы индивидуального существования и приводит в сознание все блаженство бытия; любовью жизнь восхищается собой; любовь – апофеоз жизни.

Люди боятся умственной неволи, но они вдвое больше боятся отсутствия авторитета. Внешний авторитет несравненно удобнее: человек сделал скверный поступок – его пожурили, наказали, и он квит, будто и не делал своего поступка.

Мещанство – демократизация аристократии и аристократизация демократии.

Моралисты говорят об эгоизме, как о дурной привычке, не спрашивая, может ли человек быть человеком, утратив живое чувство личности.

Мучительная любовь не есть истинная…

Мы обыкновенно думаем о завтрашнем дне, о будущем годе, в то время как надобно обеими руками уцепиться за чашу, налитую через край, которую протягивает сама жизнь… Природа долго потчевать и предлагать не любит.

Надобно иметь силу характера говорить и делать одно и то же.

Наука – сила, она раскрывает отношения вещей, их законы и взаимодействия.

Наука требует всего человека, задних мыслей, с готовностью все отдать и в награду получить тяжелый крест трезвого знания.

Наша сила – в силе мысли, в силе правды, в силе слова.

Не от того ли люди истязают детей, а иногда и больших, что их так трудно воспитывать, а сечь так легко? Не мстим ли мы наказанием за нашу неспособность?

Не отвергнуться влечений сердца, но раскрыть свою душу всему человеческому, страдать и наслаждаться страданиями и наслаждениями современности, – словом, развить эгоистическое сердце во всех скорбящее, обобщить его разумом и в свою очередь оживить им разум!

Нельзя людей освобождать к наружной жизни больше, чем они освобождены внутри. Как ни странно, но опыт показывает, что народам легче выносить насильственное бремя рабства, чем дар излишней свободы.

Несколько испуганная и встревоженная любовь становится нежнее, заботливее ухаживает, из эгоизма двоих она делается не только эгоизмом троих, но самоотвержением двоих для третьего; семья начинается с детей.

Нет мысли, которую нельзя было бы высказать просто и ясно.

Нет народа, вошедшего в историю, который можно было бы считать стадом животных, как нет народа, заслуживающего именоваться сонмом избранных.

Ничего не делается само собой, без усилий и воли, без жертв и труда. Воля людская, воля одного твердого человека – страшно велика.

Первая любовь потому так благоуханна, что она забывает различие полов, что она – страстная дружба.

Под влиянием мещанства все переменилось. Рыцарская честь заменилась бухгалтерской честностью, изящные нравы – нравами чинными, вежливость – чопорностью, гордость – обидчивостью.

Полного счастья нет с тревогой; полное счастье покойно, как море во время летней тишины.

Прогресс – неотъемлемое свойство сознательного развития, которое не прерывалось; это деятельная память и усовершенавование людей общественной жизнью.

Проповедовать с амвона, увлекать с трибуны, учить с кафедры – гораздо легче, чем воспитывать одного ребенка.

Прощение врагов – прекрасный подвиг; но есть подвиг еще более прекрасный, еще больше человеческий – это понимание врагов, потому что понимание – разом прощение, оправдание, примирение.

Пустые ответы убивают справедливые вопросы и отводят ум от дела.

Разумеется, люди – эгоисты, потому что они лица; как же быть самим собою, не имея резкого сознания своей личности? Мы – эгоисты, и потому добиваемся независимости, благосостояния, признания наших прав, потому жаждем любви, ищем деятельности и не можем отказывать без явного противоречия в тех же правах другим.

Расточительность носит сама в себе предел. Она оканчивается с последним рублем и с последним кредитом. Скупость бесконечна и всегда при начале своего поприща; после десяти миллионов она с тем же оханьем начинает откладывать одиннадцатый.

Религия – это главная узда для масс, великое запугивание простаков, это какие-то колоссальных размеров ширмы, которые препятствуют народу ясно видеть, что творится на земле, заставляя поднимать взоры к небесам.

Самые жестокие, неумолимые из всех людей, склонные к ненависти, преследованию, – это ультрарелигиозники.

Слово эгоизм, как и слово любовь, слишком общи: может быть гнусная любовь, может быть высокий эгоизм. Эгоизм развитого, мыслящего человека благороден, он-то и есть его любовь к науке, к искусству, к ближнему, к широкой жизни, к независимости; любовь ограниченного дикаря, даже любовь Отелло – высший эгоизм.

Сожитие под одной крышей само по себе вещь страшная, на которой рушилась половина браков. Живя тесно вместе, люди слишком близко подходят друг к другу, видят друг друга слишком подробно, слишком нараспашку и незаметно срывают по лепестку все цветы венка, окружающего поэзией и грацией личность.

Справедливость в человеке, не увлеченном страстью, ничего не значит, довольно безразличное свойство лица.

Старость имеет свою красоту, разливающую не страсти, не порывы, но умиряющую, успокаивающую…

Страдание, боль – это вызов на борьбу, это сторожевой крик жизни, обращающий внимание на опасность.

Страшные преступления влекут за собой страшные последствия.

Талант воспитания, талант терпеливой любви, реже встречается, чем все другие. Его не может заменить ни одна страстная любовь матери, ни одна сильная доводами диалектика.

Театр – высшая инстанция для решения жизненных вопросов.

Только любовь создает прочное и живое, а гордость бесплодна, потому что ей ничего не нужно вне себя.

Требуйте вместо любви к человечеству ненависти ко всему, что валяется на дороге и мешает идти вперед.

Трудных предметов нет, но есть бездна вещей, которых мы просто не знаем, и еще больше таких, которые знаем дурно, бессвязно, отрывочно, даже ложно. И эти-то ложные сведения еще больше нас останавливают и сбивают, чем те, которых мы совсем не знаем.

Уважение к истине – начало премудрости.

Хронического счастья так же нет, как нетающего льда.

Частная жизнь, не знающая ничего за порогом своего дома, как бы она ни устроилась, бедна.

Человек без сердца – бесстрастная машина мышления, не имеющая ни семьи, ни друга, ни родины; сердце составляет прекрасную и неотъемлемую основу духовного развития.

Человек не может отказаться от участия в человеческом деянии, совершающемся около него; он должен действовать в своем месте, в своем времени – в этом его всемирное призвание.

Человек, объятый сильной страстью, – страшный эгоист.

Человек призван в мир социально-исторический, нравственно свободный и положительно-деятельный; у него не одна способность отрешающегося понимания, но и воля, которую можно назвать разумом положительным, разумом творящим.

Человек, строящий свой дом на одном сердце, строит его на огнедышащей горе. Люди, основывающие все благо своей жизни на семейной жизни, строят дом на песке.

Юность всегда самоотверженна.

Юность, где только она не иссякла от нравственного растления мещанством, всегда непрактична. Быть непрактичным – далеко не значит быть во лжи; все, обращенное к будущему, имеет непременно долю идеализма. Иная восторженность лучше всяких нравоучений хранит от падений.

…Я прожил собственным опытом и до дна все фазы семейной жизни и увидел всю непрочность связей крови; они крепки, когда их поддерживает духовная связь…

Я считаю большим несчастьем положение народа, которого молодое поколение не имеет юности; мы, уже заметили, что одной юности на это недостаточно.

Мы вовсе не врачи – мы боль.

Русское правительство, как обратное провидение, устроивает к лучшему не будущее, а прошлое.

 

Михаил Иванович Глинка

Вне родной стихии не может творить талант.

Чтобы красоту создать, надо самому быть чистым душой.

 

Федор Николаевич Глинка

Военное время всякого военным делает.

Жизнь и деятельность столь же тесно соединены между собою, как пламя и свет. Что пылает, то, верно, светит, что живет, то, конечно, действует.

Истина не знает тайного подручного шепота; она любит говорить откровенно и смело.

Истина не имеет нужды скрываться.

Истинный герой отличается простотою нравов и нежностию чувств в мирное время, мужеством и храбростью на брани и пламенной любовью к Отечеству.

Люди приходят и отходят, но содеянное ими остается!

Многие, входя в вельможи, выходят из людей.

Праздность усыпляет мужество.

…Прилежание, соединенное с терпением, может всему научить.

Простота есть ближайшая родственница ума и дарований.

Скупые богачи, замыкающие доходы свои в сундуках, похищают у общества часть его состояния.

Чем больше опасности, тем больше славы!

 

Николай Васильевич Гоголь

Архитектура – тоже летопись мира: она говорит тогда, когда уже молчат и песни, и предания.

Быть в мире и ничем не обозначить своего существования – это кажется мне ужасным.

В каждом слове бездна пространства, каждое слово необъятно…

В литературном мире нет смерти, и мертвецы так же вмешиваются в дела наши и действуют вместе с нами, как живые.

Дивишься драгоценности нашего языка: что ни звук, то и подарок: все зернисто, крупно, как сам жемчуг, и, право, иное названье еще драгоценней самой вещи.

…Едва есть ли высшее из наслаждений, как наслаждение творить.

Если даже тебе случится рассердиться на кого бы то ни было, рассердись в то же время и на себя самого хотя бы за то, что сумел рассердиться на другого.

Женщине легче поцеловаться с чертом, чем назвать кого красавицей.

Искусство стремится непременно к добру, положительно или отрицательно: выставляет ли нам красоту всего лучшего, что ни есть в человеке, или же смеется над безобразием всего худшего в человеке. Если выставишь всю дрянь, какая ни есть в человеке, и выставишь ее таким образом, что всякий из зрителей получит к ней полное отвращение, спрашиваю: разве это уже не похвала всему хорошему? Спрашиваю: разве это не похвала добру?

Как ни глупы слова дурака, а иногда бывают они достаточны, чтобы смутить умного человека.

Какого горя не уносит время? Какая страсть уцелеет в неравной борьбе с ним?

Когда человек влюбится, то он все равно что подошва, которую, коли размочишь в воде, возьми согни – она и согнется.

Кто уж кулак, тому не разогнуться в ладонь.

Молодость счастлива тем, что у нее есть будущее.

Несчастье умягчает человека; природа его тогда становится более чуткой и доступной к пониманию предметов, превосходящих понятие человека, находящегося в обыкновенном и вседневном положении.

…Нет слова, которое было бы так замашисто, бойко, так вырывалось бы из-под самого сердца, так бы кипело и животрепетало, как метко сказанное русское слово.

Ничего более не боится человек так, как смеха… Боясь смеха, человек удержится от того, от чего бы не удержала его никакая сила.

Обращаться со словами нужно честно.

Позаботься прежде о себе, а потом о других: стань прежде сам чище душою, а потом уже старайся, чтобы другие были чище.

Поэты берутся не откуда же нибудь из-за моря, но исходят из своего народа. Это – огни, из него же излетевшие, передовые вестники сил его.

Произнесенное метко, все равно что писанное, не вырубливается топором.

Разум есть несравненно высшая способность, но она приобретается не иначе, как победой над страстями.

Родник поэзии есть красота.

Сила влияния нравственного выше всяких сил.

Смотрите на то, любите ли вы других, а не на то – любят ли вас другие.

Страданиями и горем определено нам добывать крупицы мудрости, не приобретаемой в книгах.

Театр – это такая кафедра, с которой можно много сказать миру добра.

Чем истины выше, тем нужно быть осторожнее с ними: иначе они вдруг обратятся в общие места, а общим местам уже не верят.

Я не распространяюсь о важности народных песен. Это народная история, живая, яркая, исполненная красок, истины, обнажающая всю жизнь народа.

 

Сильвестр Сильвестрович Гогоцкий

[…] Внутреннейшая глубина нашей жизни, в которой утверждается религия как сознание и чувство в нас бесконечного, как союза человека с богом, полагается не мышлением нашим и получается не от мышления. Мышление не может ее дать нам; оно само в ней утверждается, животворится ею и может только уяснять ее и очищать либо иногда и помрачать (под исключительным влиянием рассудка). А потому, как мышление не может ни дать, ни заменить нам этой жизни, так философия не может сменить и заменить религии.

[…] Истина бытия Божия составляет, можно сказать, жизнь и душу философского ведения: устранять первую – значит уничтожать самую возможность человеческого знания, и, наоборот, отрицать возможность философского ведения – значит колебать ту первую, высокую и святую истину, на которой единственно утверждается здравое размышление о мире и человеке.

[…] Необходимо различать и два вида законов: законы мира нравственного и законы мира физического. Каждый вид законов заключает в себе условия только одного разряда существ; а потому законы физического мира не применимы к нравственным существам, и наоборот […] Наша мысль необходимо предполагает выше обоих видов законов как начало их законы всеобщие, законы бытия вообще, и в идее верховного, безусловного существа усиливается найти основание их гармонии. Без идеи верховного закона и верховной причины его нельзя даже объяснить, откуда происходит в нас эта потребность к отысканию закона и порядка в постоянной смене явлений.

 

Иван Александрович Гончаров

Без жертв, без усилий и лишений нельзя жить на свете: жизнь – не сад, в котором растут только одни цветы.

Великая любовь неразлучна с глубоким умом; широта ума равняется глубине сердца. Оттого крайних вершин гуманности достигают великие сердца, они же великие умы.

Глупая красота – не красота. Вглядись в тупую красавицу, всмотрись глубоко в каждую черту лица, в улыбку ее, взгляд – красота ее превратится мало-помалу в поразительное безобразие.

Если ты не можешь прямо, откровенно, даже резко сказать другу все, что ты думаешь о нем, о его поступках, или выслушать от него такую же правду о себе, значит вы не верите по-настоящему друг другу, не понимаете и не уважаете друг друга.

Жизнь – борьба, в борьбе – счастье.

Жизнь «для себя и про себя» – не жизнь, а пассивное состояние: нужно слово и дело, борьба.

Источник знания неистощим: какие успехи ни приобретай человечество на этом пути, все людям будет оставаться искать, открывать и познавать.

Мудрость – это совокупность истин, добытых умом, наблюдением к опытом и приложимых к жизни, это гармония идей с жизнью.

Не полюбивши долга, нельзя его исполнить.

Ни раба, ни повелителя дружбе не надо. Дружба любит равенство.

Приемам творчества не научишься. У всякого творца есть свои приемы? Можно только подражать высшим приемам, но это ни к чему не ведет, а в работу творческого духа проникнуть нельзя.

Трудно быть умным и искренним в одно время, особенно в чувстве…

Ум везде одинаков: у умных людей есть одни общие признаки, как и у всех дураков, несмотря на различие наций, одежд, языка, религий, даже взгляда на жизнь.

Фантазия – это своего рода такой паровик, что дай бог только, чтобы котел не лопнул.

 

Александр Сергеевич Грибоедов

А судьи кто?

Ах! злые языки страшнее пистолета.

Блажен, кто верует, – тепло ему на свете!

Всё врут календари!

Грех не беда, молва не хороша.

Дома новы, а предрассудки стары.

Подписано, так с плеч долой.

Свежо предание, а верится с трудом.

Служить бы рад, прислуживаться – тошно.

Счастливые часов не наблюдают.

 

Денис Васильевич Давыдов

…Во многоглаголании несть спасения.

Врагов мечом карают, друзей душой пленяют.

Нет поэзии в безмятежной и блаженной жизни! Надо, чтобы что-нибудь ворочало душу и жгло воображение.

 

Владимир Иванович Даль

Воспитатель сам должен быть тем, чем он хочет сделать воспитанника.

Как из копеек составляются рубли, так и из крупинок прочитанного составляется знание.

Мало славы служить из одной корысти; нет… послужи-ка ты… под оговором, под клеветою, верою и правдою, как служат на Руси, из одной ревности да из чести.

Не может же русский человек быть счастлив в одиночку, ему нужно участие окружающих, а без этого он не будет счастлив.

Только добрый и талантливый народ может сохранить величавое спокойствие духа и юмор в любых, и самых трудных, обстоятельствах. Пословицы, поговорки, прибаутки, рождаясь в недрах народных масс, говорят о здоровом, могучем организме.

Язык есть вековой труд целого поколения.

Язык не пойдет в ногу с образованием, не будет отвечать современным потребностям, если не дадут ему выработаться из своего сока и корня, перебродить на своих дрожжах.

 

Гаврила Романович Державин

Дружба не услуга, за нее не благодарят.

Живи и жить давай другим.

Известно, что пламенное чувство изъясняется кратко, но сильно.

Славяно-российский язык, по свидетельству самих иностранных эстетиков, не уступает ни в мужестве латинскому, ни в плавности греческому, превосходя все европейские итальянский, французский и испанский, кольми паче немецкий.

Умеренность есть лучший пир.

Чрезмерная похвала – насмешка.

 

Николай Александрович Добролюбов

В недавнее время патриотизм состоял в восхвалении всего хорошего, что есть, в отечестве, ныне уже этого недостаточно, чтобы быть патриотом. Ныне к восхвалению всего хорошего прибавилось неумолимое порицание и преследование всего дурного, что есть еще у нас.

…В человеке порядочном патриотизм есть не что иное, как желание трудиться на пользу своей страны, и происходит не от чего другого, как от желания делать добро, – сколько возможно больше и сколько возможна лучше.

Если в детях нельзя видеть идеала нравственного совершенства, то, по крайней мере, нельзя не согласиться, что они несравненно нравственнее взрослых.

Если мы хотим обратить внимание на воспитание, то надо начать с того, чтобы перестать презирать природу детей и считать их неспособными к восприятию убеждений разума.

Если ты отвергаешь в людях возможность искреннего, глубокого, бескорыстного убеждения, то я вполне основательно могу вывести, что тебе самому незнакомы никакие убеждения.

Естественные стремления человечества, приведенные к самому простому знаменателю, могут быть выражены в двух словах: «Чтоб всем было хорошо».

Искусство говорить слова для слов всегда возбуждало великое восхищение в людях, которым нечего делать.

Мы требуем, чтобы воспитание стремилось сделать человека нравственным не по привычке, а по сознанию и убеждению.

Народная мудрость высказывается обыкновенно афористически.

Настоящий патриотизм, как частное проявление любви к человечеству, не уживается с неприязнью к отдельным народностям.

Не того можно назвать человеком истинно нравственным, кто терпит над собой веления долга как какое-то тяжелое иго, как «нравственные вериги», а именно того, кто заботится слить требования долга с потребностями внутреннего существа своего, так, чтобы они не только сделались инстинктивно необходимыми, но и доставляли внутреннее наслаждение.

Никто так грубо не ведет себя с подчиненными, как те, которые подличают перед начальством.

Оправдывают свое невежество неискусством учителей только те, которые сами из себя ничего не умеют сделать и все ждут, чтобы их тащили за уши туда, куда они сами должны идти.

Отдается приказание – ребенок исполняет его; за это его хвалят и награждают. Но в самом поступке нет ничего достойного награды, – ребенок потому и исполнил приказ тотчас, что приказанное дело казалось ему совершенно естественным, что оно согласно было с его собственным желанием; за что же его хвалят?

Патриотизм живой, деятельный именно и отличается тем, что он исключает всякую международную вражду, и человек, одушевленный таким патриотизмом, готов трудиться для всего человечества, селя только может быть ему полезен.

По степени большего или меньшего уважения к труду и по уменью оценивать труд… соответственно его истинной ценности – можно узнать степень цивилизации народа.

Под здоровьем нельзя разуметь одно только наружное благосостояние тела, а нужно понимать вообще естественное гармоническое развитие организма и правильное совершение всех его отправлений.

Привыкая делать все без рассуждений, без убеждения в истине и добре, а только по приказу, человек становится безразличным к добру и злу и без зазрения совести совершает поступки, противные нравственному чувству, оправдываясь тем, что «так приказано».

Теряя любовь женщины, можно обвинить только самого себя за неумение сохранить эту любовь.

Только те семейные и общественные отношения могут быть крепки, которые вытекают из внутреннего убеждения и оправдываются добровольным, разумным согласием всех, в них участвующих.

Человека, меняющего свои воззрения из угождения первому встречному, мы признаем дрянным, подлым, не имеющим никаких убеждений.

 

Федор Михайлович Достоевский

Без великодушных идей человечество жить не может.

Без детей нельзя было бы так любить человечество.

Без идеалов, то есть без определенных хоть сколько-нибудь желаний лучшего, никогда не может получиться никакой хорошей действительности.

Безмерное самолюбие и самомнение не есть признак чувства собственного достоинства.

Богатство, грубость наслаждений порождают лень, а лень порождает рабов.

В идеале общественная совесть должна сказать: пусть погибнем мы все, если спасение наше зависит лишь от замученного ребенка, – и не принять этого спасения.

В том-то и признак настоящего искусства, что оно всегда современно, насущно-полезно.

Веселость человека – это выдающаяся черта человека.

Вино скотинит и зверит человека, ожесточает его и отвлекает от светлых мыслей, тупит его.

Высшая и самая характерная черта нашего народа – это чувство справедливости и жажда ее.

Высшее счастье обязывает душу.

Главное в человеке – это не ум, а то, что им управляет: характер, сердце, добрые чувства, передовые идеи.

Гуманность есть только привычка, плод цивилизации. Она может совершенно исчезнуть.

…Да будут прокляты эти интересы цивилизации, и даже самая цивилизация, если для сохранения ее необходимо сдирать с людей кожу.

Дурак, сознавшийся, что он дурак, есть уже не дурак.

Дурной признак, когда перестают понимать иронию, аллегорию, шутку.

Если ты направился к цели и станешь дорогою останавливаться, чтобы швырять камни во всякую лающую на тебя собаку, то никогда не дойдешь до цели.

…Если хотите рассмотреть человека и узнать его душу, то вникайте не в то, как он молчит, или как он говорит, или как он плачет, или как он волнуется благороднейшими идеями, а смотрите на него лучше, когда он смеется. Хорошо смеется человек – значит, хороший человек.

Если хотите, человек должен быть глубоко несчастен, ибо тогда он будет счастлив. Если же он будет постоянно счастлив, то он тотчас же сделается глубоко несчастлив.

Есть минуты, когда люди любят преступление.

Есть три рода подлецов на свете: подлецы наивные, то есть убежденные, что их подлость есть высочайшее благородство, подлецы, стыдящиеся собственной подлости при непременном намерении все-таки ее докончить, и, наконец, просто подлецы, чистокровные подлецы.

Жизнь скучна без нравственной цели, не стоит жить, чтобы только питаться, это знает и работник – стало быть, надо для жизни нравственное занятие.

Идея о бессмертии – это сама жизнь, живая жизнь, ее окончательная формула и главный источник истины и правильного сознания для человечества.

Иного выгоднее иметь в числе врагов, чем в числе друзей.

Искусство есть такая потребность для человеку как есть и пить. Потребность красоты и творчества, воплощающего ее, – неразлучна с человеком, и без нее человек, может быть, не захотел бы жить на свете.

Искусство никогда не оставляло человека, всегда отвечало его потребностям и его идеалу, всегда помогало ему в отыскивании этого идеала, – рождалось с человеком, развивалось рядом с его исторической жизнью.

Исчезает честь – остается формула чести, что равносильно смерти чести.

Какая разница между демоном и человеком? Мефистофель у Гёте говорит: «Я часть той части целого, которая хочет зла, а творит добро». Увы! Человек мог бы сказать о себе совершенно обратное.

Кто легко склонен терять уважение к другим, тот прежде всего не уважает себя.

Кто не любит природы, тот не любит человека, тот не гражданин.

Кто хочет приносить пользу, тот и с буквально связанными руками может сделать бездну добра.

Лгут только одни негодяи.

Лгущий самому себе и собственную ложь свою слушающий до того доходит, что уж никакой правды ни в себе, ни кругом не различает, а стало быть, входит в неуважение и к себе и к другим.

Лишь трудом и борьбой достигается самобытность и чувство собственного достоинства.

Лишь усвоив в возможном совершенстве первоначальный материал, то есть родной язык, мы в состоянии будем в возможном же совершенстве усвоить и язык иностранный, но не прежде.

Лучшие люди познаются высшим нравственным развитием и высшим нравственным влиянием.

Любовь столь всесильна, что перерождает и нас самих.

Мерило народа не то, каков он есть, а то, что считает прекрасным и истинным, по чем воздыхает.

Милостыня развращает и подающего и берущего, и сверх того не достигает цели, потому что только усиливает нищенство.

Можно ли любить всех, всех людей… Конечно, нет, и даже неестественно. В отвлеченной любви к человечеству любишь почти всегда одного себя.

Мы не должны превозноситься над детьми, мы их хуже. И если мы их учим чему-нибудь, чтоб сделать их лучше, то и они нас делают лучше нашим соприкосновением с ними.

На то и ум, чтобы достичь того, чего хочешь.

Надо любить жизнь больше, чем смысл жизни.

Не сильные лучшие, а честные. Честь и собственное достоинство – сильнее всего.

Не требуй прав человечества, не то первый позовешь на помощь закон.

Недостаточно определять нравственность верностью своим убеждениям. Надо еще беспрерывно возбуждать в себе вопрос верны ли мои убеждения?

…Нелепости слишком нужны на земле. На нелепостях мир стоит, и без них, может быть, в нем совсем ничего бы не произошло.

Нельзя любить то, чего не знаешь!

Неправдой свет пройдешь, да назад не воротишься.

Нет выше идеи, как пожертвовать собственной жизнью, отстаивая своих братьев и свое отечество…

Нет ничего в мире труднее прямодушия и нет ничего легче лести.

Нет счастья в бездействии.

Никакой наукой не составите общества, если нет благородного материала, живой и доброй воли, чтоб жить честно и любовно. Наука укажет выгоды и докажет только, что выгоднее всего быть честным.

Ничему не удивляться есть, разумеется, признак глупости, а не ума.

…Но что же мне делать, если я наверное знаю, что в основании всех человеческих добродетелей лежит глубочайший эгоизм. И чем добродетельнее дело – тем более тут эгоизма. Люби самого себя – вот одно правило, которое я признаю. Жизнь – коммерческая сделка…

Каждый человек несет ответственность перед всеми людьми за всех людей и за все.

Нравственно только то, что совпадает с вашим чувством красоты и с идеалом, в котором вы ее воплощаете.

Общественных гражданских идеалов, не связанных органически с идеалами нравственными, не существовало никогда, да и не может существовать!

Он был ласков с теми, которым делал добро, и особенно с теми, кому делал добрее.

Описание цветка с любовью к природе гораздо более заключает в себе гражданского чувства, чем обличение взяточников, ибо тут соприкосновение с природой, с любовью к природе.

Оправдайте, не карайте, но назовите зло злом.

Осмыслить и прочувствовать можно и верно и разом, но сделаться человеком нельзя разом, а надо выделяться в человека.

Основная идея всегда должна быть недосягаемо выше, чем возможность ее исполнения.

…Полезною оказывается лишь та война, которая предпринята для идеи, для высшего и великого принципа, а не для материального интереса, не для жадного захвата…

Порядочный тон заключается в искренности и честности.

Похвала всегда целомудренна.

Пробить сердце. Вот глубокое рассуждение ибо что такое «пробить сердце»? – Привить нравственность, жажду нравственности.

Пусть присяжные прощают преступников, но беда, если преступники сами начнут прощать себя.

Религия есть только формула нравственности.

Самые серьезные проблемы современного человека происходят от того, что он утратил чувство осмысленного сотрудничества с Богом в Его намерении относительно человечества.

Свобода не в том, чтоб не сдерживать себя, а в том, чтоб владеть собой.

Свободные установления тогда хороши, когда они у людей, себя уважающих, а стало быть, уважающих и долг свой, долг гражданина.

Сила не нуждается в ругательствах.

Сластолюбие вызывает сладострастие, сладострастие – жестокость.

Созидается общество началами нравственными.

Сознание своего совершенного бессилия принести хоть какую-нибудь пользу человечеству, при убеждении в страдании человечества, может даже обратить в сердце вашем любовь к человечеству в ненависть к нему.

…Соприкосновение с природой есть самое последнее слово всякого прогресса, науки, рассудка, здравого смысла, вкуса и отличной манеры.

Сострадание есть высочайшая форма человеческого существования.

Счастье не в счастье, а лишь в его достижении.

Таланту нужно сочувствие, ему нужно, чтоб его понимали.

Тогда только очищается чувство, когда соприкасается с красотою высшей, с красотою идеала.

Только бы жить, жить и жить! Как бы ни жить – только жить! Экая правда! Господи, какая правда! Подлец человек!… И подлец тот, кто его за это подлецом называет.

Тот, кто желает увидеть живого Бога, пусть ищет его не на пустом небосводе собственного разума, но в человеческой любви.

Тот, кто не понимает своего назначения, всего чаще лишен чувства собственного достоинства.

У честных врагов бывает всегда больше, чем у бесчестных.

Удаление от общества необходимо для правды общественной.

Удивительно, что может сделать один луч солнца с душой человека!

Учитесь и читайте. Читайте книги серьезные. Жизнь сделает остальное.

…Фантазия есть природная сила в человеке… Не давая ей утоления, или умертвишь ее, или, обратно, – дашь ей развиться, именно чрезмерно (что и вредно)…

Хорошие мысли предпочитаются блестящему слогу. Слог – это, так сказать, внешняя одежда; мысль – это тело, скрывающееся под одеждой.

Хорошо смеется человек – значит, хороший человек.

Человек есть существо, ко всему привыкающее, и, я думаю, это самое лучшее определение человека.

Человек, который не был ребенком, будет плохим гражданином.

Человек – целый мир, было бы только основное побуждение в нем благородно.

Чем более мы будем национальны, тем более мы будем европейцами (всечеловеками).

Чем соедините вы людей для достижения ваших гражданских целей, если нету вас основы в первоначальной великой идее нравственной?

Честный человек с тем и живет, чтоб иметь врагов.

Что такое талант? Талант есть… способность сказать или выразить хорошо там, где бездарность скажет и выразит дурно.

Что уму представляется позором, то сердцу сплошь красотой.

Чтобы любить в простоте, надо знать, как проявить любовь.

Чтобы любить друг друга, нужно бороться с собой.

Чтобы умно поступать, одного ума – мало.

Эгоисты капризны и трусливы перед долгом: в них вечное трусливое отвращение связать себя каким-нибудь долгом.

Юмор есть остроумие глубокого чувства.

Я не хочу и не могу верить, чтобы зло было нормальным состоянием людей.

Я перед ним виноват, следовательно, я должен ему отомстить.

Я представить не могу положения, чтоб когда-нибудь было нечего делать.

Я решительно не знаю, для чего жизнь так коротка. Чтоб не наскучить, конечно, ибо жизнь есть тоже художественное произведение самого творца в окончательной и безукоризненной форме пушкинского стихотворения. Краткость есть первое условие художественности. Но если кому не скучно, тем бы и дать пожить подольше.

Я странно читаю, и чтение странно действует на меня. Что-нибудь, давно перечитанное, почитаю вновь и как будто напрягусь новыми силами, вникаю во все, отчетливо понимаю и сам извлекаю умение создавать.

Я хочу не такого общества, где бы я не мог делать зла, а такого именно, чтоб я мог делать всякое зло, но не хотел его делать сам.

 

Василий Андреевич Жуковский

Скупость воровство рождает.

Твердость есть сила, основанная на союзе разума с волей.

Упрямство есть слабость, имеющая вид силы; она происходит от нарушения равновесия в союзе воли с разумом.

Переводчик в прозе – раб, переводчик в стихах соперник.

Кто смеется, тот все прощает.

 

Александр Андреевич Иванов

Каково бы ни было достоинство моей кисти, я все-таки не могу согласиться, чтобы она служила такому делу, истины которого я не признаю.

Между всеми искусствами, кои природа определила в удел роду человеческому, живопись есть самое приятное и служит для полезного увеселения очам и разуму.

Художник должен стоять в уровень с понятиями своего времени.

 

Николай Михайлович Карамзин

Всего несноснее жить на свете бесполезно.

Давно называют свет бурным океаном, но счастлив, кто плывет с компасом.

Для привязанности нет срока: всегда можно любить, пока сердце живо.

Как плод дерева, так и жизнь бывает всего сладостнее перед началом увядания.

Любовь к собственному благу производит в нас любовь к отечеству, а личное самолюбие – гордость народную, которая служит опорою патриотизма.

Мужество есть великое свойство души; народ, им отмеченный, должен гордиться собою.

Патриотизм не должен ослеплять нас; любовь к отечеству есть действие ясного рассудка, а не слепая страсть.

Слова принадлежат веку, а мысли векам.

Счастье есть дело судьбы, ума и характера.

Талант великих душ есть узнавать великое в других людях.

 

Иван Николаевич Крамской

Без идеи нет искусства, но в то же время и еще больше того, – без живописи живой и разительной нет картин, а есть благие намерения и только…

Внешность в картине не имеет сама по себе никакой цены и должна всецело зависеть от идеи.

Если картина возбуждает толки, и даже оживленные, значит, в ней есть же что-нибудь; стало быть, искусство может исполнять роль несколько более высшего порядка, чем украшение и забава жизни.

Живопись! Я готов это слово повторять до изнеможения, оно на меня имеет сильное влияние, это слово – моя электрическая искра, при произнесении его я весь превращаюсь в какое-то внутреннее трясение. В разговоре о ней я воспламеняюсь до последней степени.

Мне кажется справедливым, чтобы художник был более из наиболее образованных людей своего времени; он обязан не только знать, на какой точке стоит теперь развитие, но и иметь мнения по всем вопросам, волнующим лучших представителей общества, мнения, идущие дальше и глубже тех, что господствуют в данный момент.

Русская живопись так же существенно отличается от европейской, как и литература. Точка зрения наших художников – все равно, литераторов или живописцев – на мир тенденциозная по преимуществу.

Только чувство ответственности дает силу художнику и удесятеряет его силы; только умственная атмосфера, родная ему, здоровая для него, может поднять личность до пафоса и высокого настроения, и только уверенность, что труд художника и нужен и дорог обществу, помогает созревать экзотическим растениям, называемым картинами. И только такие картины будут составлять гордость племени, и современников, и потомков.

Человечество всегда дорожило теми художественными произведениями, где с возможной полнотой выражена драма человеческого сердца или просто внутренний характер человека. Часто изображения одного только характера бывает достаточно, чтобы имя художника осталось в истории искусства.

 

Иван Андреевич Крылов

 

Вильгельм Карлович Кюхельбекер

Точное изложение мыслей есть… ряд правильных умозаключений, подчиненных одному высшему.

 

Иван Иванович Лажечников

В минуты истинной любви всех любишь.

Клеветники и низкие люди всегда худые сыны отечества.

Мудрый не покоряется безрассудной воле толпы, а сам дает ей направление.

Признательность народная скоро сообщается и любит выражаться в громких восклицаниях; одна ненависть скрытна и молчалива.

 

Михаил Юрьевич Лермонтов

В природе противоположные причины часто производят одинаковые действия: лошадь равно падает на ноги от застоя и от излишней езды.

Из двух друзей один всегда раб другого, хотя часто ни один из них в этом себе не признается.

Многие спокойные реки начинаются шумными водопадами, а ни одна не скачет и не пенится до самого моря. Но это спокойствие часто признак великой, хотя скрытой силы: полнота и глубина чувств и мыслей не допускает бешеных порывов; душа, страдая и наслаждаясь, дает во всем себе строгий отчет и убеждается в том, что так должно; она знает, что без гроз постоянный зной солнца ее иссушит.

Приятели – не всегда друзья.

Радости забываются, а печали – никогда.

Тот самый пустой человек, кто наполнен собою.

Уважение имеет границы, а любовь – никаких.

Удаляясь от условий общества и приближаясь к природе, мы невольно становимся детьми: все приобретенное отпадает от души, и она делается вновь такою, какою была некогда и, верно, будет когда-нибудь опять.

…Хуже смерти ничего не случается – а смерти не минуешь.

Язык и золото – вот наш кинжал и яд.

 

Николай Семенович Лесков

Горе одного только рака красит.

…Едва ли в чем-нибудь другом человеческое легкомыслие чаще проглядывает в такой ужасающей мере, как в устройстве супружеских союзов.

И лучшая из змей все-таки змея.

Истинная любовь скромна и стыдлива.

Любовь не может быть без уважения.

Людям ложь вредна, а себе еще вреднее.

Не надо забывать старого правила: кто хочет, чтобы с ним уважительно обходились другие, тот прежде всего должен уважать себя сам.

Новые слова иностранного происхождения вводятся в русскую печати беспрестанно и часто совсем без надобности, и – что всего обиднее – эти вредные упражнения практикуются в тех самых органах, где всего горячее стоят за русскую национальность и ее особенности.

Снисхождение к злу очень тесно граничит с равнодушием к добру.

Труд – дело святое, всякому подобает.

 

Николай Иванович Лобачевский

Для дружбы любое бремя легко. Вселенная вечна, встречи с друзьями кратки.

Жить – значит чувствовать, наслаждаться жизнью, чувствовать непрестанно новое, которое бы напоминало, что мы живем.

Ученый должен идти по непроторенным путям, несмотря на препятствия.

 

Александр Степанович Лубкин

…Иное можем мы знать прямо, иное познавать, иному по необходимости должны верить, иное по такой же необходимости предполагать, об ином только правильно догадываться, а об ином напрасно и голову не ломать.

Философия от богословии откровенной различествует не содержанием, или матернею, которая в обеих есть почти та же, то есть чтоб показать человеку путь к достижению благополучия (выключая то, что в богословии более говорится о вечном, нежели о временном благополучии), но основанием удостоверения. Ибо откровение утверждается на слове Божием, людям проповеданном, а философия – на одном только человеческом разуме и опытности и на основывающихся на них умозаключениях. И потому чтоб философия соответствовать могла своему наименованию, то отнюдь не должны в философских рассуждениях помещаемы быть вместо резонов какие-либо убеждения, взятые со стороны уважения чьего-либо, а наипаче человеческого, но паче все в оных долженствует сколько возможно быть доказываемо доводами, из рассматривания естества вещей заимствуемыми.

 

Дмитрий Иванович Менделеев

Законную степень народной мудрости, составляющую принадлежность любви к отечеству, должно глубоко отличать от кичливого самообожания; одно есть добродетель, а другое порок или зло, задерживающее движение прогресса, требующего, по моему крайнему разумению, прежде всего принципиального равенства народов.

Все дается только труду. Все – труду людскому, таков лозунг истории.

Нет без явно усиленного трудолюбия ни талантов, ни гениев.

Вся гордость учителя в учениках, в росте посеянных им семян.

Суеверие есть уверенность, на знании не основанная.

Наука борется с суевериями, как свет с потемками.

Роль наук служебная, они составляют средство для достижения блага.

Границ научному познанию и предсказанию предвидеть невозможно.

Спокойной скромности утверждений обыкновенно сопутствует истинно научное, а там, где хлестко и с судейскими приемами стараются зажать рот всякому противоречию, – истинной науки нет.

 

Илья Ильич Мечников

Человек при помощи науки в состоянии исправить несовершенство своей природы.

Характерную черту науки составляет именно то, что она требует сильной деятельности.

Старость наша есть болезнь, которую нужно лечить, как всякую другую.

 

Лев Ильич Мечников

Жизнь общества управляется законами, не зависящими ни от чьего произвола.

…Свобода есть единственная характерная черта цивилизации…

…Социальный прогресс находится в обратном отношении к степени принуждения, насилия или власти, проявляющихся в общественной жизни, и, наоборот, в прямом отношении к степени развития свободы и самосознания, или безвластия, анархии.

Человеческая история, лишенная идеи прогресса, представляет лишь бессмысленную смену событий, вечный прилив и отлив случайных явлений, которые не укладываются в рамки общего мировоззрения. […]

 

Николай Николаевич Миклухо-Маклай

Ценить людей надо по тем целям, которые они перед собой ставят.

 

Матвей Яковлевич Мудров

Для сохранения здравия, а иначе, для предупреждения нормальных болезней, нет ничего лучше упражнений телесных или движений.

 

Николай Алексеевич Некрасов

Где розы – там и тернии – Таков закон судьбы.

…Как гонение на стихи не может убить поэзии, точно так же никакая благосклонность к стихам не создает даровитых поэтов.

Литература не должна наклоняться в уровень с обществом в его темных или сомнительных явлениях. Во что бы то ни стало, при каких бы обстоятельствах ни было, она не должна ни на шаг отступать от своей цели – возвысить общество до своего идеала – идеала добра, света и истины.

Литература служит представительницей умственной жизни народа.

Наши собственные несчастия всегда кажутся нам исключительными, не подлежащими сравнению.

Правилу следуй упорно: чтобы словам было тесно, мыслям – просторно.

Ревность легковерна, как дитя, и бешена, как дикое животное.

Правдивое признание заслуг, честь и благодарность ожидают всякого совестливого труженика мысли. Но горе и стыд тем, кто приносит истину в жертву корысти и самолюбию.

 

Иван Саввич Никитин

Пойми живой язык природы – И скажешь ты: прекрасен мир!

 

Николай Иванович Новиков

Воспитание имеет три главные части: воспитание физическое; нравственное, имеющее предметом образование сердца, и разумное воспитание, занимающееся просвещением или образованием разума.

Воспитывай детей своих счастливыми людьми и полезными гражданами.

Иной русский разум гораздо превосходнее бывает заморского; но поелику оный не имеет еще столько уважения и одобрения, как иностранный разум, то он часто от того тупеет.

Когда просишь милости, тогда правды говорить не надлежит.

Кто привык лгать, тому всегда надобно за собою носить большой короб памяти, чтоб одну и ту же ложь не переиначить.

Ничто не действует в младых душах детских сильнее всеобщей власти примера, а между всеми другими примерами ничей другой в них не впечатлевается глубже и тверже примера родителей.

Процветание государства, благополучие народа зависят неотменно от доброты нравов, а доброта нравов неотменно от воспитания.

Трудясь с важностью и размышлением над образованием духа и сердца учеников своих, будете купно и своему духу доставлять новые преимущества. Стараясь других сделать мудрыми, сами будете становиться мудрее, стараясь их исправить, всегда благополучнее будете успевать в собственном исправлении.

Улыбка всегда хороша, ибо она приоткрывает простой внутренний мир человека.

Худой человек всегда бывает и худой гражданин.

Человек не может быть счастливым, если сердце его волнуется беспорядочными пожеланиями; если благополучие ближнего возбуждает в нем зависть; корыстолюбие заставляет его домогаться чужого, а честолюбие и ненависть лишают душевного покоя. Из сего следует часть воспитания, имеющая предметом образование сердца и называемая учеными нравственным воспитанием.

Человек, себя за ничто почитающий, не может к другим иметь никакого почтения и в обоих случаях являет низкость мыслей.

 

Николай Платонович Огарев

Мистицизм приводит к бездействию; упование на силы небесные мешает приводить в порядок дела земные.

Подчинение правде, независимой от личных интересов и желаний, – в этом вся честность, вся нравственность.

Прятать истину есть подлость. Лгать из боязни есть трусость.

Счастье, которое меня никогда не обманывало, – это твоя дружба. Из всех моих страстей единственная, которая осталась неизменной, это моя дружба к тебе, ибо моя дружба – страсть.

Уверенность в себе и энергия – вот что нужно, а отчаяние ведет к тому, чтобы ничего не делать.

Я всегда ненавидел ревность; она слишком похожа на зависть.

 

Владимир Федорович Одоевский

Будьте сами и человеком, и младенцем, для того, чтобы учить ребенка.

Говоря о чести, о правде, действительно ли вы честны и правдивы? Если нет, то вы вашими словами обманете взрослого человека, но не обманете ребенка; не слова ваши будет он слушать, но ваш взор, ваш дух, который обладает вами.

Кому недоступно убеждение (дело труднейшее), на того можно подействовать нравственным влиянием.

Музыка в большей связи с нравственными поступками человека, нежели обыкновенно думают.

Не верьте тому, что человек может понять музыку сразу. Это невозможно. К ней надо сначала привыкнуть.

Поэзия есть предвестник того состояния человечества, когда оно перестанет достигать и начнет пользоваться достигнутым.

 

Александр Николаевич Островский

Публика ходит в театр смотреть хорошее исполнение хороших пьес, а не самую пьесу, пьесу можно и прочесть.

Только два сорта и есть, податься некуда: либо патриот своего отечества, либо мерзавец своей жизни.

 

Павел Иванович Пестель

…Обязанности в государстве истекают из цели государства. Цель же государственного устройства должна быть – возможное благоденствие всех и каждого. А посему все, ведущее к благоденствию, есть обязанность. […]

Нравственность утверждается в народе совокупностью духовных, естественных и политических законов. Все на нее влияние имеет, и поэтому составляется она совокупностью правильного действия граждан по всем сим разнообразным соотношениям.

 

Михаил Васильевич Петрашевский (Буташевич)

Но мысль по существу своему не может оставаться в покое. Она, наконец, отказывается от невозможного, спускается на землю и принимается за строгий разбор того, что ей доступно, что у ней, так сказать, под руками. Это – период разумно-положительный, период анализа. Перед силой анализа рушатся прежде установленные начала; авторитет, общие места, догматика исчезают. Вера остается за тем, что разобрал и одобрил разум; восторг возбуждается тем, чем сознательно поражен разум. Недоступного уже нет для мысли: для нее осталось одно чудо – «начало всех начал», но она от исследования его отказалась однажды навсегда; все же прочее ей доступно, доступно ее разбору. Как бы ни было материально громадно явление, разум отыщет его исходный пункт, разложит на составные начала, – и громада распадется. События, деяния человеческие тогда только поразят мысль и пробудят восторг, если в них лежит глубоко разумное начало.

В человеке или для человека полнота и степень совершенства знания и самосознания есть основа и залог его действительного могущества.

Нормально развитым, или благоустроенным, обществом – обществом, находящемся в нормальном состоянии, – будет то, которое доставляет всякому из членов своих средства для удовлетворения их нужд пропорционально потребностям и поставляет всякого человека в такое положение или отношение к целому обществу, что он, предаваясь вполне влечению естественных своих побуждений, нисколько не может нарушать гармонии общественных отношений, но будет деятелем, не только полезным самому себе, но и целому обществу без самозаклания личности.

Истинная мораль, или нравоучение, – одна; ею может быть названа только та, которая выводит свои положения не из многих предположений априорических, по-видимому, необходимых для успокоения духа человеческого, но из опытного исследования природы человеческой и строгого анализа всех ее потребностей, – та, которая, не отвергая ни одного из ее, по-видимому, противоположных, но тем не менее нормальных требований, ставит в священную обязанность всякому человеку всестороннее их развитие.

Человечество тогда только можно почесть достигшим нормального развития или состояния, когда дух единства и единения проникнет всех людей. […] Когда физические и нравственные силы отдельного человека достигнут апогея их возможного развития и для человека вообще настанет пора самосознания, самозакония, общности и общительности; когда человек войдет в непосредственное общение с природою и все люди в совокупности явятся полными властелинами живых и действующих сил ее [земли], и они будут покорными орудиями человеческого произвола; когда все, что считается трудом удручающим, отвратительным […] обратится в источник непосредственного наслаждения жизнью.

Нормально развитым человеком обыкновенно называют того, в котором все силы его природы, все страсти, гармонически развитые, являясь вполне свободно-деятельными, пробуждая его к деятельности, непосредственно ведут его к исполнению его высокого назначения.

[…] Человеку, взятому в отдельности, почти ничего невозможно совершить, но все возможно совершить в обществе и обществом. […]

Человек как индивидуум, поставленный лицом к лицу с природою, ничтожен. Человек же как род могуч, и одна только неизменяемость законов природы может быть гранью для его самозаконного развития. Для него, как для существа разумного, как обладающего сознанием законов природы, в мироздании нет ничего неподчинимого, нет ничего [сверхъестественного], такого, чего бы не заключалось в его природе и из нее не развивалось: он сам для себя и микрокосм и макрокосм.

 

Николай Иванович Пирогов

Без здравого смысла все правила нравственности ненадежны.

Будущее принадлежит медицине предохранительной. Эта наука, идя рука об руку с лечебной, принесет несомненную пользу человечеству.

Быть, а не казаться – девиз, который должен носить в своем сердце каждый гражданин, любящий свою родину. Служить правде – как в научном, так и в нравственном смысле этого слова. Быть человеком.

Где господствует дух науки, там творится великое и малыми средствами.

Жить на белом свете – значит постоянно бороться и постоянно побеждать.

Кто хочет телесным наказанием пристыдить виновного, не значит ли – хочет стыдом действовать на человека, потерявшего стыд?

Не обязано ли общество и государство, – предполагая, что оно богаче и средствами, и мыслями, – помогать достижению всестороннего развития способностей и добрых склонностей ребенка? И эти обязанности общества и государства не делаются ли еще священнее там, где они признают воспитание своей монополией?

Одностороннее искусственное воспитание, с его временными и прикладными целями, получаемое в школе, рано или поздно вступает в разлад с жизнью, которая беспрерывно требует полноты и всестороннего развития человеческих способностей.

Односторонний специалист есть либо грубый эмпирик, либо ученый шарлатан.

Религия везде, для всех народов, была только уздою.

Розга исправляет только слабодушного, которого исправили бы и другие средства, менее опасные.

Самый высокий талант легко опозорится, если слишком самоуверенный захочет с первого раза изменить свои силы в таком деле, которое требует огромных предварительных сведений, зрелости ума в суждении и опыта в жизни.

Сделайте так, чтобы наказание за проступок было не вне, а внутри виновного – и вы дойдете до идеала нравственного воспитания.

Убеждением и примером можно довести самых легкомысленных до того, что они беспрекословно покорятся всем законам вечной правды.

 

Дмитрий Иванович Писарев

Великие истины понятны и доступны каждому.

…Величайшее счастье, доступное человеку, состоит в том, чтобы влюбиться в такую идею, которой можно посвятить безраздельно все свои силы и всю свою жизнь.

Во всей человеческой жизни нет ни одной минуты, в которую было бы позволительно относиться к человеку легкомысленно и беспечно.

Воспитание ставит воспитателя между ребенком и природой, а образование ставит ребенка в непосредственное отношение к природе. Воспитание заставляет только повиноваться, а образование учит будущего человека жить и распоряжаться своими силами.

Всякая умственная деятельность велика и плодотворна только до тех пор, пока она остается неразлучною с искренностью и твердостью глубокого убеждения.

Выйти замуж за нелюбимого человека – возмутительно.

Вынужденная добродетель теряет всю свою цену.

Где нет желчи и смеха, там нет надежды на обновление. Где нет сарказмов, там нет и настоящей любви к человечеству.

Готовых убеждений нельзя ни выпросить у добрых знакомых, ни купить в книжной лавке. Их надо выработать процессом собственного мышления, которое непременно должно совершаться самостоятельно в нашей собственной голове.

Грамотность драгоценна для нас только как дорога к развитию.

Для того чтобы один человек открыл плодотворную истину, надо, чтобы сто человек испепелили свою жизнь в неудачных поисках и печальных ошибках.

Если бы человек не мог представить себе в ярких и законченных картинах будущее, если бы человек не умел мечтать, то ничто бы не заставило его предпринимать ради этого будущего утомительные сооружения, вести упорную борьбу, даже жертвовать жизнью.

Желание высказаться почти всегда бывает сильнее, чем желание чему-нибудь научиться.

Жизнь – дело в высшей степени прогрессивное, и главные двигательные пружины ее прогресса сосредоточиваются в мыслях и стремлениях лучших, то есть самых здоровых и нормально организованных представителей нашей породы.

Жизнь есть постоянный труд, и только тот понимает ее вполне по-человечески, кто смотрит на нее с этой точки зрения.

Истина имеет неодолимую силу живучести.

Карьеры, пробитые собственною головою, всегда прочнее и шире карьер, проложенных низкими поклонами или заступничеством важного дядюшки.

Когда жизненная борьба уже превратилась в сознательное стремление к определенной цели, тогда человек может уже считать себя счастливым, хотя бы ему пришлось упасть и умереть на дороге.

Когда ребенка пугают, порют и всячески огорчают, тогда он с самых малых лет начинает чувствовать себя одиноким.

Когда у человека есть действительно какие-нибудь убеждения, тогда ни сострадание, ни уважение, ни дружба, ни любовь – ничто, кроме осязательных доказательств, не может поколебать или изменить в этих убеждениях ни одной мельчайшей подробности.

Когда человек не трудится совершенно серьезно, то есть когда он не зарабатывает себе собственным трудом кусок хлеба, которым он питается, – тогда он не может быть счастлив.

Кому жаль расставаться с прошедшим, тому нечего и пытаться заглядывать в лучшее, светлое будущее.

Кто дорожит жизнью мысли, тот знает очень хорошо, что настоящее образование есть только самообразование и что оно начинается только с той минуты, когда человек, распростившись навсегда со всеми школами, делается полным хозяином своего времени и своих занятий.

Кто не идет в университет как в храм науки, тот идет в него как в преддверие карьеры.

Кто раз любил науку, тот любит ее всю жизнь и никогда не расстанется с ней добровольно.

Любящая мать, старающаяся устроить счастье своих детей, часто связывает их по рукам и ногам узостью своих взглядов, близорукостью расчетов и непрошеной нежностью своих забот.

Много есть на свете хороших книг, но эти книги хороши только для тех людей, которые умеют их читать.

Мы были бы очень умными и очень счастливыми людьми, если бы многие истины, обратившиеся уже в пословицы или украшающие собою азбуки и прописи, перестали быть для нас мертвыми и избитыми фразами.

Надо, может быть, пройти целый курс нравственной гигиены, который кончится не тем, что человек приблизится к идеалу, а тем, что он сделается личностью.

…Неправильное употребление слов ведет за собою ошибки в области мысли и потом в практической жизни.

О такой дружбе, которая не выдерживает прикосновения голой правды, не стоит и жалеть. Туда ей и дорога.

Облагораживают не знания, а любовь и стремление к истине, пробуждающиеся в человеке, когда он начинает приобретать знания. В ком не пробудились эти чувства, того не облагородят ни университет, ни обширные сведения, ни дипломы.

Обругать человека недолго, но и пользы из этого выходит немного.

От праздности происходит умственная и физическая дряблость.

Очень немногие люди, и притом только самые замечательные, способны просто и откровенно сказать: «не знаю».

Повторять слова учителя – не значит быть его продолжателем.

Пока я сознаю, что вызванные мною образы принадлежат только моему воображению, до тех пор я тешусь ими, я властвую над ними и волен избавиться от них, когда захочу. Но как только яркость вызванных образов ослепила меня, как только я забыл свою власть над ними, так эта власть и пропала.

Пьянство вредно, в этом спору нет, но народное суеверие, исключающее всякую возможность разумного и здорового миросозерцания, составляет не меньшее зло.

Самый крепкий организм надламывается или по крайней мере истаскивается и утомляется, когда он чересчур роскошно пользуется дарами природы.

Сильна наша глупость, и бесчисленны ее убежища; и у самых умных людей еще отведены для нее уютные уголки.

Смотреть в глаза смерти, предвидеть ее приближение, не стараясь себя обмануть, оставаться верным себе до последней минуты, не ослабеть и не струсить – это дело сильного характера.

Сознательное уважение всегда прочнее увлечения.

Счастье завоевывается и вырабатывается, а не получается в готовом виде из рук благодетеля.

…Только одна фантазия может дать человеческому уму тот первый необходимый толчок, без которого летаргический сон человеческой мысли навсегда остался бы ненарушенным.

Требовать правды, оставляя нетронутыми все те условия, которые порождают ложь, – значит требовать, чтобы на немощеной улице не было грязи, когда идет дождь.

Ум не терпит неволи.

Уменьшить массу человеческих страданий и увеличить массу человеческих наслаждений. К этой цели клонились всегда сознательно и бессознательно, прямо и косвенно все усилия всех умных и честных людей.

…Умственная апатия гораздо хуже самого мрачного суеверия и гораздо вреднее самого кровожадного фанатизма.

Человек, действительно уважающий человеческую личность, должен уважать ее в своем ребенке, начиная с той минуты, когда ребенок почувствовал свое "я" и отделил себя от окружающего мира.

Человек – не пустая бутылка, в которую можно влить какую угодно жидкость.

Шутить с мечтой опасно; разбитая мечта может составить несчастие жизни; гоняясь за мечтою, можно прозевать жизнь или в порыве безумного воодушевления принести ее в жертву.

Чем легче и вольнее живется на свете какому-нибудь народу, тем сильнее он любит свою родину.

 

Алексей Феофилактович Писемский

В литературе, как и в жизни, нужно помнить одно правило, что человек будет тысячу раз раскаиваться в том, что говорил много, но никогда, что мало.

Время… великий мастер разрубить все гордиевы узлы человеческих отношений.

Зрячего слепые не собьют, а он их за собою поведет.

 

Иван Петрович Пнин

Всякий человек может сделаться гражданином, но гражданин не может уже сделаться человеком.

[…] Истинный гражданин есть тот, который, общим избранием возведен будучи на почтительную степень достоинств, свято исполняет все должности, на него возлагаемые. Пользуясь доверенностью своих сограждан, он не щадит ничего, жертвует всем, что ни есть для него драгоценнейшего, своему отечеству, трудится и живет единственно только для доставления благополучия великому семейству, коего он есть поверенный. Столь же беспристрастный судия, как закон, которого он есть орудие и которого справедливые решения никогда не причиняли слез угнетенной невинности, – он есть тот человек, который, завсегда следуя по стезе добродетели, посвящает себя совершенно всем полезным должностям: то налагая узду закона на беспорядки, общество возмущающие, то возбуждая трудолюбие, поощряя торговлю, ободряя все художества, отдаляя, предупреждая бдительностью своею несчастия, которые непредвидение или заблуждение могли бы некогда навлечь на

соотечественников его. Он есть хранитель государственного сокровища, который, зная, что залог, попечениям его вверенный, часто бывает плод трудолюбия, предпочитает богатству, на грабительстве и злодействе основанному, славу честного и бескорыстного человека. Он есть тот воин, который, подобно Курцию, ввергается в бездну, у ног его разверстую. Наконец, он есть тот, который, будучи добрым отцом, нежным супругом, почтительным сыном, искренним и верным другом, являет всем почтением своим к законам и нравам живой пример гражданских добродетелей.

Вот, вот каких граждан отечество признает за истинных своих детей.

…Истинный гражданин во всякое мгновение готов пожертвовать собою и не столько печется о своем сохранении, сколько о сохранении своего отечества.

 

Александр Иванович Полежаев

Где высоко стоит наука, стоит высоко человек.

 

Козьма Прутков

Барометр в земледельческом хозяйстве может быть с большою выгодою заменен усердною прислугою, страдающею нарочитыми ревматизмами.

Бди!

Без надобности носимый набрюшник – вреден.

Бердыш в руках воина то же, что меткое слово в руках писателя.

Благополучие, несчастие, бедность, богатство, радость, печаль, убожество, довольство суть различные явления одной гисторической драмы, в которой человеки репетируют роли свои в назидание миру.

Благочестие, ханжество, суеверие – три разницы.

Болтун подобен маятнику: того и другого надо остановить.

Бросая в воду камешки, смотри на круги, ими образуемые; иначе такое бросание будет пустою забавою.

Бывает, что усердие превозмогает и рассудок.

В глубине всякой груди есть своя змея.

В доме без жильцов – известных насекомых не обрящешь.

В здании человеческого счастья дружба возводит стены, а любовь образует купол.

В сепаратном договоре не ищи спасения.

В спертом воздухе при всем старании не отдышишься.

Вакса чернит с пользою, а злой человек – с удовольствием.

Век живи – век учись! И ты, наконец, достигнешь того, что, подобно мудрецу, будешь иметь право сказать, что ничего не знаешь.

Верующий не боится напастей, но при невзгоде судьбы не отчаивается.

Вестовщик решету подобен.

Весьма остроумно замечает Фейербах, что взоры беспутного сапожника следят за штопором, а не за шилом, отчего и происходят мозоли.

Ветер есть дыхание природы.

Вещи бывают великими и малыми не токмо по воле судьбы и обстоятельств, но также по понятиям каждого.

Взирая на высоких людей и на высокие предметы, придерживай картуз свой за козырек.

Взирая на солнце, прищурь глаза свои, и ты смело разглядишь в нем пятна.

Влюбленный в одну особу страстно – терпит другую токмо по расчету.

Во всех частях земного шара имеются свои, даже иногда очень любопытные, другие части.

Военные люди защищают отечество.

Возобновленная рана много хуже противу новой.

Воображение поэта, удрученного горем, подобно ноге, заключенной в новый сапог.

Вред или польза действия обуславливается совокупностью обстоятельств.

Время подобно искусному управителю, непрестанно производящему новые таланты взамен исчезнувших.

Все говорят, что здоровье дороже всего; но никто этого не соблюдает.

Всегда держись начеку!

Всякая вещь есть форма проявления беспредельного разнообразия.

Всякая человеческая голова подобна желудку: одна переваривает входящую в оную пищу, а другая от нее засоряется.

Всякий необходимо причиняет пользу, употребленный на своем месте. Напротив того: упражнения лучшего танцмейстера в химии неуместны; советы опытного астронома в танцах глупы.

Вытапливай воск, но сохраняй мед.

Где начало того конца, которым оканчивается начало?

Гений подобен холму, возвышающемуся на равнине.

Глупейший человек был тот, который изобрел кисточки для украшения и золотые гвоздики на мебели.

Глупец гадает, напротив того, мудрец проходит жизнь как огород, наперед зная, что кой-где выдернется ему репа, а кое-где и редька.

Глядя на мир, нельзя не удивляться!

Говоря с хитрецом, взвешивай ответ свой.

Говорят, что труд убивает время; но сие последнее, нисколько от этого не уменьшался, продолжает служить человечеству и всей вселенной постоянно в одинаковой полноте и непрерывности.

Гони любовь хоть в дверь, она влетит в окно.

Даже летом, отправляясь в вояж, бери с собой что-либо теплое, ибо можешь ли ты знать, что случится в атмосфере?

Два человека одинаковой комплекции дрались бы недолго, если бы сила одного превозмогла силу другого.

Двое несчастных, находящихся в дружбе, подобны двум слабым деревцам, которые, одно на другое опершись, легче могут противиться бурям и всяким неистовым ветрам.

Девицы вообще подобны шашкам: не всякой удается, но всякой желается попасть в дамки.

Детям, у коих прорезываются зубы, смело присоветую фиалковый корень!

Доблестный муж подобен мавзолею.

Добрая сигара подобна земному шару: она вертится для удовольствия человека.

Добродетель служит сама себе наградой; человек превосходит добродетель, когда служит и не получает награды.

Дознано, что земля, своим разнообразием и великостью нас поражающая, показалась бы в солнце находящемуся смотрителю только как гладкий и ничтожный шарик.

Достаток распутного равняется короткому одеялу: натянешь его к носу – обнажатся ноги.

Дружба согревает душу, платье – тело, а солнце и печка – воздух.

Друзья мои! идите твердыми шагами по стезе, ведущей в храм согласия, а встречаемые на пути препоны преодолевайте с мужественною кротостью льва.

Душа индейца, верящего в метемпсихозию, похожа на червячка в коконе.

Единожды солгавши, кто тебе поверит?

Если бы все прошедшее было настоящим, а настоящее продолжало существовать с будущим, кто был бы в силах разобрать: где причины и где последствия?

Если бы вся вселенная обратилась в одно государство, то как не установить повсюду одинаковых законов?

Если бы тени предметов зависели не от величины сих последних, а имели бы свой произвольный рост, то, может быть, вскоре не осталось бы на всем земном шаре ни одного светлого места.

Если бы хоть одна настоящая звезда упала на заслуженную грудь, то не осталось бы ни того человека, ни даже самых отдаленных его единомышленников!

Если на клетке слона прочтешь надпись «буйвол», не верь глазам своим.

Если у тебя есть фонтан, заткни его; дай отдохнуть и фонтану.

Если у тебя спрошено будет, что полезнее, солнце или месяц? – ответствуй: месяц. Ибо солнце светит днем, когда и без того светло; а месяц – ночью.

Но, с другой стороны: солнце лучше тем, что светит и греет; а месяц только светит, и то лишь в лунную ночь!

Если хочешь быть красивым, поступи в гусары.

Если хочешь быть покоен, не принимай горя и неприятностей на свой счет, но всегда относи их на казенный.

Если хочешь быть счастливым, будь им.

Женатый повеса воробью подобен.

Жизнь – альбом. Человек – карандаш. Дела – ландшафт. Время – гумиэластик: и отскакивает и стирает.

Жизнь нашу можно удобно сравнивать со своенравною рекою, на поверхности которой плавает челн, иногда укачиваемый тихоструйною волною, нередко же задержанный в своем движении мелью и разбиваемый о подводный камень. – Нужно ли упоминать, что сей утлый челн на рынке скоропреходящего времени есть не кто иной, как сам человек?

«Зачем, – говорит эгоист, – стану я работать для потомства, когда оно ровно ничего для меня не сделало?» – Несправедлив ты, безумец! Потомство сделало для тебя уже то, что ты, сближая прошедшее с настоящим и будущим, можешь по произволу считать себя: младенцем, юношей и старцем.

Здоровье без силы – то же, что твердость без упругости.

Земной шар, обращающийся в беспредельном пространстве, служит пьедесталом для всего, на нем обретающегося.

Знай, читатель, что мудрость уменьшает жалобы, а не страдания!

И в самых пустых головах любовь нередко преострые выдумки рождает.

И египтяне были в свое время справедливы и человеколюбивы!

И мудрый Вольтер сомневался в ядовитости кофе!

И при железных дорогах лучше сохранять двуколку.

И саго, употребленное не в меру, может причинить вред.

И самый последний нищий, при других условиях, способен быть первым богачом.

И терпентин на что-нибудь полезен!

И устрица имеет врагов!

Из всех плодов наилучшие приносят хорошее воспитание.

Издание некоторых газет, журналов и даже книг может приносить выгоду.

Имея в виду какое-либо предприятие, помысли, точно ли оно тебе удастся.

Иногда достаточно обругать человека, чтобы не быть им обманутым!

Иногда слова, напечатанные курсивом, много несправедливее тех, которые напечатаны прямым шрифтом.

Иного прогуливающегося старца смело уподоблю песочным часам.

Иной певец подчас хрипнет.

Иные настойчиво утверждают, что жизнь каждого записана в книге Бытия.

Исполнение предприятия приятно щекочет самолюбие.

Камергер редко наслаждается природою.

Когда народы между собою дерутся, это называется войною.

Козыряй!

Коэффициент счастия в обратном содержании к достоинству.

Кто мешает тебе выдумать порох непромокаемый?

Купи прежде картину, а после – рамку!

Легче держать вожжи, чем бразды правления.

Лжет непростительно, кто уверяет, будто все на свете справедливо! Так, изобретший употребление сандарака может быть вполне убежден, что имя его останется неизвестно потомству!

Лучше скажи мало, но хорошо.

Лучшим каждому кажется то, к чему он имеет охоту.

Люби ближнего, но не давайся ему в обман!

Любовь, поддерживаясь, подобно огню, непрестанным движением, исчезает купно с надеждою и страхом.

Любой фат подобен трясогузке.

Люди не перестали бы жить вместе, хотя бы разошлись в разные стороны.

Магнит показывает на север и на юг; от человека зависит избрать хороший или дурной путь жизни.

Магнитная стрелка, непреодолимо влекомая к северу, подобна мужу, который блюдет законы.

Многие вещи нам непонятны не потому, что наши понятия слабы; но потому, что сии вещи не входят в круг наших понятий.

Многие люди подобны колбасам: чем их начинят, то и носят в себе.

Многие чиновники стальному перу подобны.

Моменты свидания и разлуки суть для многих самые великие моменты в жизни.

Мудрость, подобно черепаховому супу, не всякому доступна.

Муравьиные яйца более породившей их твари; так и слава даровитого человека далеко продолжительнее собственной его жизни.

На беспристрастном безмене истории кисть Рафаэля имеет одинаковый вес с мечом Александра Македонского.

На дне каждого сердца есть осадок.

На чужие ноги лосины не натягивай.

Настоящее есть следствие прошедшего, а потому непрестанно обращай взор свой на зады, чем сбережешь себя от знатных ошибок.

Наука изощряет ум; ученье вострит память.

Начало ясного дня смело уподоблю рождению невинного младенца: быть может, первый не обойдется без дождя, а жизнь второго без слез.

Начинай от низшего степени, чтобы дойти до высшего; другими словами: не чеши затылок, а чеши пятки.

Начиная свое поприще, не теряй, о юноша! драгоценного времени!

Не будь портных, – скажи: как различил бы ты служебные ведомства?

Не будь цветов, все ходили бы в одноцветных одеяниях!

Не в совокупности ищи единства, но более в единообразии разделения.

Не во всякой игре тузы выигрывают!

Не все стриги, что растет.

Не всякая щекотка доставляет удовольствие!

Не всякий генерал от природы полный.

Не всякий капитан – исправник!

Не всякому человеку даже гусарский мундир клицу.

Не завидуй богатству: французский мудрец однажды остроумно заметил, что сетующий господин в позлащенном портшезе нередко носим веселыми носильщиками.

Не печалуйся в скорбях, – уныние само наводит скорби.

Не покупай каштанов, но бери их на пробу.

Не поступай в монахи, если не надеешься выполнить обязанности свои добросовестно.

Не прибегай к щекотке, желая развеселить знакомую, – иная назовет тебя за это невежей.

Не растравляй раны ближнего; страждущему предлагай бальзам… Копая другому яму, сам в нее попадешь.

Не робей перед врагом: лютейший враг человека-он сам.

Не совсем понимаю: почему многие называют судьбу индейкою, а не какою-либо другою, более на судьбу похожею птицею?

Не уступай малодушно всеобщим желаниям, если они противны твоим собственным; но лучше, хваля оные притворно и нарочно оттягивая время, норови надуть своих противников.

Не ходи по косогору, сапоги стопчешь!

Не шути с женщинами: эти шутки глупы и неприличны.

Небо, усеянное звездами, всегда уподоблю груди заслуженного генерала.

Незрелый ананас, для человека справедливого, всегда хуже зрелой смородины.

Неискусного вождя, желающего уподобиться Атилле, смело назову «нагайкой» провидения.

Некоторые образцом непостоянства выставляют мужчину, другие женщину; но всякий умный и наблюдательный петербуржец никогда не согласится ни с теми, ни с другими; ибо всего переменчивее петербургская атмосфера!

Неправое богатство подобно кресс-салату, – оно растет на каждом войлоке.

Нет столь великой вещи, которую не превзошла бы величиною еще большая. Нет вещи столь малой, в которую не вместилась бы еще меньшая.

Никогда не теряй из виду, что гораздо легче многих не удовлетворить, чем удовольствовать.

Никто не обнимет необъятного.

Никто, по Сенекину сказанию, не может оказать добродетели в другом случае, как в несчастии.

Ничего не доводи до крайности: человек, желающий трапезовать слишком поздно, рискует трапезовать на другой день поутру.

Ничто существующее исчезнуть не может – так учит философия; и потому несовместно с Вечною Правдой доносить о пропавших без вести!

Новые сапоги всегда жмут.

Ногти и волосы даны человеку для того, чтобы доставить ему постоянное, но легкое занятие.

Обручальное кольцо есть первое звено в цепи супружеской жизни.

Огорошенный судьбою, ты все ж не отчаивайся!

Одна природа неизменна, но и та имеет свои: весну, лето, зиму и осень; как же хочешь ты придать неизменность формам тела человеческого?!

Одного яйца два раза не высидишь!

От малых причин бывают весьма важные последствия; так, отгрызение заусенца причинило моему знакомому рак.

Отнюдь не принимай почетных гостей в разорванном халате!

Отыщи всему начало, и ты многое поймешь.

Память человека есть лист белой бумаги: иногда напишется хорошо, а иногда дурно.

Первый шаг младенца есть первый шаг к его смерти.

Перо, пишущее для денег, смело уподоблю шарманке в руках скитающегося иностранца.

Перочинный ножичек в руках искусного хирурга далеко лучше иного преострого ланцета.

Петух пробуждается рано; но злодей еще раньше.

Питомец рангов нередко портится.

Пища столь же необходима для здоровья, сколь необходимо приличное обращение человеку образованному.

Под сладкими выражениями таятся мысли коварные: так, от курящего табак нередко пахнет духами.

Поздравляя радующегося о полученном ранге, разумный человек поздравляет его не столько с рангом, сколько с тем, что получивший ранг толико оному радуется.

Покорность охлаждает гнев и дает размер взаимным чувствам.

Полезнее пройти путь жизни, чем всю вселенную.

Полиция в жизни каждого государства есть.

Поощрение столь же необходимо гениальному писателю, сколь необходима канифоль смычку виртуоза.

Пороки входят в состав добродетели, как ядовитые снадобья в состав целебных средств.

Почти всякий человек подобен сосуду с кранами, наполненному живительною влагою производящих сил.

Почти всякое морщинистое лицо смело уподоблю груше, вынутой из компота.

Пояснительные выражения объясняют темные мысли.

Правда не вышла бы из колодезя, если бы сырость не испортила ее зеркала.

Прежде чем познакомишься с человеком, узнай: приятно ли его знакомство другим?

Принимаясь за дело, соберись с духом.

Прихоти производят разнородные действия во нраве, как лекарства в теле.

Приятно поласкать дитя или собаку, но всего необходимее полоскать рот.

Пробка шампанского, с шумом взлетевшая и столь же мгновенно ниспадающая, – вот изрядная картина любви.

Продолжать смеяться легче, чем окончить смех.

Прусак есть один из наиболее назойливых насекомых.

Пруссия должна быть королевством.

Пустая бочка Диогена имеет также свой вес в истории человеческой.

Разум показывает человеку не токмо внешний вид, красоту и доброту каждого предмета, но и снабдевает его действительным оного употреблением.

Рассуждай токмо о том, о чем понятия твои тебе сие дозволяют. Так: не зная законов языка ирокезского, можешь ли ты делать такое суждение по сему предмету, которое не было бы неосновательно и глупо?

Рассчитано, что петербуржец, проживающий на солнопеке, выигрывает двадцать процентов здоровья.

Ревнивый муж подобен турку.

Самолюбие и славолюбие суть лучшие удостоверения бессмертия души человеческой.

Самопожертвование есть цель для пули каждого стрелка.

Самый отдаленный пункт земного шара к чему-нибудь да близок, а самый близкий от чего-нибудь да отдален.

Светский человек бьет на остроумие и, забывая ум, умерщвляет чувства.

Скрывая истину от друзей, кому ты откроешься?

Слабеющая память подобна потухающему светильнику.

Слабеющую память можно также сравнивать с увядающею незабудкою.

Слабеющие глаза всегда уподоблю старому потускневшему зеркалу, даже надтреснутому.

Смерть для того поставлена в конце жизни, чтобы удобнее к ней приготовиться.

Смерть и солнце не могут пристально взирать друг на друга.

Смотри в корень!

Смотри вдаль – увидишь даль; смотри в небо – увидишь небо; взглянув в маленькое зеркальце, увидишь только себя.

Снег считают саваном омертвевшей природы; но он же служит первопутьем для жизненных припасов. Так разгадайте же природу!

Собака, сидящая на сене, вредна. Курица, сидящая на яйцах, полезна. От сидячей жизни тучнеют: так, всякий меняло жирен.

Советую каждому: даже не в особенно сырую и ветреную погоду закладывать уши хлопчатою бумагою или морским канатом.

Сократ справедливо называет бегущего воина трусом.

Соразмеряй добро, ибо как тебе ведать, куда оно проникнет? Лучи весеннего солнца, предназначенные токмо для согревания земляной поверхности, нежданно проникают и к месту, где лежат сапфиры!

Специалист подобен флюсу: полнота его одностороння.

Спокойствие многих было бы надежнее, если бы дозволено было относить все неприятности на казенный счет.

Сребролюбцы! сколь ничтожны ваши стяжания, коли все ваши сокровища не стоят одного листка из лаврового венка поэта!

Степенность есть надежная пружина в механизме общежития.

Степенность равно прилична юноше и убеленному сединами старцу.

Стоящие часы не всегда испорчены, а иногда они только остановлены; и добрый прохожий не преминет в стенных покачнуть маятник, а карманные завести.

Стрельба в цель упражняет руку и причиняет верность глазу.

Стремись уплатить свой долг, и ты достигнешь двоякой цели, ибо тем самым его исполнишь.

Счастье подобно шару, который подкатывается: сегодня под одного, завтра под другого, послезавтра под третьего, потом под четвертого, пятого и т. д., соответственно числу и очереди счастливых людей.

Талантами измеряются успехи цивилизации, и они же представляют верстовые столбы истории, служа телеграммами от предков и современников к потомству.

Только в государственной службе познаёшь истину.

Три дела, однажды начавши, трудно кончить: а) вкушать хорошую пищу, б) беседовать с возвратившимся из похода другом и в) чесать, где чешется.

Трудись, как муравей, если хочешь быть уподоблен пчеле.

У всякого портного свой взгляд на искусство!

У многих катанье на коньках производит одышку и трясение.

У человека для того поставлена голова вверху, чтобы он не ходил вверх ногами.

Укрываться от дождя под дырявым зонтиком столь же безрассудно и глупо, как чистить зубы наждаком или сандараком.

Умная женщина подобна Семирамиде.

Умные речи подобны строкам, напечатанным курсивом.

Усердие все превозмогает!

Усердный в службе не должен бояться своего незнанья; ибо каждое новое дело он прочтет.

Усердный врач подобен пеликану.

Философ легко торжествует над будущею и минувшею скорбями, но он же легко побеждается настоящею.

Хорошего правителя справедливо уподобляют кучеру.

Ценность всего условна: зубочистка в бисерном чехле, подаренная тебе в сувенир, несравненно дороже двух рублей с полтиной.

Часами измеряется время, а временем жизнь человеческая; но чем, скажи, измеришь ты глубину Восточного океана?

Человек ведет переписку со всем земным шаром, а через печать сносится даже с отдаленным потомством.

Человек! возведи взор свой от земли к небу, – какой, удивления достойный, является там порядок!

Человек довольствует вожделения свои на обоих краях земного круга!

Человек, не будучи одеян благодетельною природою, получил свыше дар портного искусства.

Человек раздвоен снизу, а не сверху, – для того, что две опоры надежнее одной.

Человеку даны две руки на тот конец, дабы он, принимая левою, раздавал правою.

Чем скорее проедешь, тем скорее приедешь.

Чиновник умирает, и ордена его остаются на лице земли.

Чрезмерный богач, не помогающий бедным, подобен здоровенной кормилице, сосущей с аппетитом собственную грудь у колыбели голодающего дитяти.

Что есть лучшего? – Сравнив прошедшее, свести его с настоящим.

Что есть хитрость? – Хитрость есть оружие слабого и ум слепого.

Что имеем – не храним; потерявши – плачем.

Что скажут о тебе другие, коли ты сам о себе ничего сказать не можешь?

Чувствительный человек подобен сосульке: пригрей его, он растает.

Чужой нос другим соблазн.

Щелкни кобылу в нос – она махнет хвостом.

Эгоист подобен давно сидящему в колодце.

Да разве может быть собственное мнение у людей, не удостоенных доверием начальства?!

Как же подданному знать мнение правительства, пока не наступила история?

Многие признаны злонамеренными единственно потому, что им не было известно: какое мнение угодно высшему начальству?

Не по частям водочерпательницы, но по совокупности ее частей суди об ее достоинствах.

Нет на свете государства свободнее нашего, которое, наслаждаясь либеральными политическими учреждениями, повинуется вместе с тем малейшему указанию власти.

 

Александр Сергеевич Пушкин

Вдохновение есть расположение души к живому приятию впечатлений, следовательно, к быстрому соображению понятий, что и способствует объяснению оных.

Гордиться славою своих предков не только можно, но и должно; не уважать оной есть постыдное малодушие.

Зависимость жизни семейной делает человека более нравственным.

Зависть – сестра соревнования, следственно из хорошего роду.

Злословие даже без доказательств оставляет почти вечные следы.

К беде неопытность ведет.

Как материал словесности, язык славяно-русский имеет неоспоримое превосходство перед всеми европейскими.

Критики смешивают вдохновение с восторгом.

…Люди никогда не довольны настоящим и, по опыту имея мало надежды на будущее, украшают невозвратимое минувшее всеми цветами своего воображения.

Мысль! Великое слово! Что же и составляет величие человека, как не мысль?

Неуважение к предкам есть первый признак безнравственности.

Одна из причин жадности, с которой читаем записки великих людей, – наше самолюбие: мы рады, ежели сходствуем с замечательным человеком чем бы то ни было, мнениями, чувствами, привычками – даже слабостями и пороками. Вероятно, больше сходства нашли бы мы с мнениями, привычками и слабостями людей вовсе ничтожных, если б они оставляли нам свои произведения.

Односторонность в писателе доказывает односторонность ума, хотя, может быть, и глубокомысленного.

Переводчики – почтовые лошади просвещения.

Презирать суд людей нетрудно, презирать суд собственный – невозможно.

Следовать за мыслями великого человека есть наука самая занимательная.

Совесть – когтистый зверь, скребущий сердце.

Точность и краткость – вот первые достоинства прозы. Она требует мыслей и мыслей – без них блестящие выражения ни к чему не служат.

Ученый без дарования подобен тому бедному мулле, который изрезал и съел коран, думая исполниться духа Магометова.

Кс. находит какое-то сочинение глупым. – Чем вы это докажете? – Помилуйте, – простодушно уверяет он, – да я мог бы так написать.

Чем более мы холодны, расчетливы, осмотрительны, тем менее подвергаемся нападениям насмешки. Эгоизм может быть отвратительным, но он не смешон, ибо отменно благоразумен. Однако есть люди, которые любят себя с такой нежностью, удивляются своему гению с таким восторгом, думают о своем благосостоянии с таким умилением, о своих неудовольствиях с таким состраданием, что в них и эгоизм имеет смешную сторону энтузиазма и чувствительности.

Чтение – вот лучшее учение!

Чувство выздоровления – одно из самых сладостных.

Зачем кусать нам груди кормилицы нашей; потому что зубки прорезались?

Брак холостит душу.

Желудок просвещенного человека имеет лучшие качества доброго сердца: чувствительность и благодарность.

Не откладывай до ужина того, что можешь съесть за обедом.

Разберись, кто прав, кто виноват, да обоих и накажи.

Я, конечно, презираю отечество мое с головы до ног – но мне досадно, если иностранец разделяет со мной это чувство.

Говорят, что несчастие хорошая школа; может быть. Но счастие есть лучший университет.

 

Антон Григорьевич Рубинштейн

Клевета – столь же опасное оружие, как и огнестрельное.

Не забывай делать невозможное, чтобы достигнуть возможного.

Развод при несчастном браке, кажется мне, нравственнее, чем неразрывность брачных уз, потому что разводом устраняется обман.

 

Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин

В болтливости скрывается ложь, а ложь, как известно, есть мать всех пороков.

Везде литература ценится не на основании гнуснейших ее образцов, а на основании тех ее деятелей, которые воистину ведут общество вперед.

Есть легионы сорванцов, у которых на языке «государство», а в мыслях – пирог с казенной начинкою.

Есть множество средств сделать человеческое существование постылым, но едва ли не самое верное из всех – это заставить человека посвятить себя культу самосохранения, победить в себе всякое буйство духа и признать свою жизнь низведенною на степень бесцельного мелькания на все то время, покуда будет длиться искус животолюбия.

Литература изъята из законов тления. Она одна не признает смерти.

Многие склонны путать два понятия: «Отечество» и «Ваше превосходительство».

Нет опаснее человека, которому чуждо человеческое, который равнодушен к судьбам родной страны, к судьбам ближнего.

Ничем не ограниченное воображение создает мнимую действительность.

Ничто в такой степени не возбуждает умственную деятельность, не заставляет открывать новые стороны предметов и явлений, как сознательные симпатии или антипатии.

Ничто так не обескураживает порока, как сознание, что он угадан и что по поводу его уже раздался смех.

Старинная мудрость завещала такое множество афоризмов, что из них камень по камню сложилась целая несокрушимая стена.

Стыд есть драгоценнейшая способность человека ставить свои поступки в соответствие с требованиями той высшей совести, которая завещана историей человечества.

Талант сам по себе бесцветен и приобретает окраску только в применении.

У нас нет середины: либо в рыло, либо ручку пожалуйте!

Чего-то хотелось: не то конституции, не то севрюжины с хреном, не то кого-нибудь ободрать.

Во всех странах железные дороги для передвижения служат, а у нас сверх того и для воровства.

То не беда, если за рубль дают полрубля; а то будет беда, когда за рубль станут давать в морду.

Нет задачи более достойной истинного либерала, как с доверием ожидать дальнейших разъяснений.

Что лучше – снисходительность без послабления, или же строгость, сопряженная с невзиранием?

Не к тому будь готов, чтобы исполнить то или другое, а к тому, чтобы претерпеть.

Система очень проста: никогда ничего прямо не дозволять и никогда ничего прямо не запрещать.

Нет, видно, есть в божьем мире уголки, где все времена – переходные.

 

Николай Александрович Серно-Соловьёвич

…Знать истины для себя недостаточно. Недостаточно и просто высказать их. Надо их доказать. Надо высказать их с такой массой доказательств, чтоб нельзя было отвергнуть их.

[…] Истинная двигающая сила, устремленная к обновлению человеческой жизни, заключается не в одном знании, а в той совокупности деятельности всех прогрессивных элементов, которые составляют современную цивилизацию. Знание, в самом лучшем смысле этого слова, указывает только на более верные и ближайшие средства для достижения известных реформ, подвигающих человечество вперед. Знанием можно пользоваться различно, и, смотря по тому, кто им пользуется, оно может быть действительным благодеянием или действительным злом. […]

…Историческою жизнью народов и всего человечества управляют постоянные, неизменные законы,…неправильность и произвольность, которые люди привыкли видеть в исторических событиях, только кажущиеся. Мы считаем события случайными только потому, что не знаем законов, в силу которых они совершаются. В действительности же всякое событие зависит от целого ряда предшествовавших причин и само непременно вызовет целый ряд последствий. И эти причины и следствия не случайны и не произвольны, а необходимы вследствие тех или других условий… Счастие или несчастие народов, успех или неуспех предприятий, процветание или упадок государств зависят от неизменных законов. Есть круг причин, содействующих правильному развитию, и круг других причин, препятствующих ему. Взаимное действие их управляет ходом и исходом событий. Трудно, почти невозможно, заметить и понять правильность общего движения истории, судя по тому или другому отдельному событию. Сознать ее можно, только изучая жизнь человечества в тысячелетия и века. Если принять в соображение всю громадность этой жизни, отдельные события окажутся в ней микроскопическими точками, изучить которые можно только при значительном усовершенствовании знаний. Но раз дойдя до знания законов, уже нетрудно проверять их при отдельных явлениях.

 

Александр Николаевич Серов

Музыка – это язык души; это область чувств и настроений; это – в звуках выраженная жизнь души.

 

Федор Федорович Сидонский

В постепенном ходу философии видим как бы три пружины, кои попеременно давали движение умам, настроенным к высшей изыскательности. Это три главных вопроса: о жизни природы, о законах нашей деятельности, о природе и предметном значении наших познаний. […]

От рассмотрения других существ склоняя взор свой на самого себя, человек находит новый мир, и для него рождается новая задача – определить собственное значение в ряду прочих существ.

Таким образом, мало-помалу разоблачается пред взором человеческим мир сил невидимых и существ мыслимых, и возникают в душе один за другим вопросы об отношении видимого к невидимому, о влиянии невидимого на ощутимое, о последнем начале всего сущего, о его дивной природе и отношении, в каком находится оно к миру.

Важность изысканий о законах нашей деятельности еще менее может быть подвергнута сомнению. Человек не может оставаться без участия в событиях мира, без действий. Особенно души доблестные чувствуют непреодолимое призвание давать ходу дел мира человеческого известные направления. Но то же побуждение, которое вызывает человека на действия,

заставляет его искать и твердых начал для своей деятельности. Души возвышенные не могут действовать наобум.

Племя философов и каждый философ в частности суть как бы невольные мученики человеческой жажды истинного. […]

Человек находится в состоянии движения; его способности – в состоянии развития; зависимо от сего развития и вместе с ним возрастает и стремление к большей точности в мыслях, к большей ясности ведения. Поднимаясь и одною ступенью выше в своем умственном развитии, человек делает уже новые вопросы, видит открытым пред собою новое и всегда обширнейшее поле исследования.

Будем в бесконечность восходить в разумении истины, хотя бы уразуметь ее в почастном ее составе не удалось нам никогда! Полное созерцание истины есть состояние покоя; им может наслаждаться одно божество; тварь вся призвана к движению, ей дано только приближаться к тому покою; ее еще ждет священная суббота!

Не истреблять же истины – цель философов, но отыскивать, очищать оные…

Философ ищет убеждения в истине уясненного, основательного. Для него слишком дорога истина, чтоб он стал отвергать ее без соображения. […]

 

Николай Александрович Спешнев

Для положительного человека всякая метафизическая система есть не более, чем поэма, гипотеза, возможность. Для метафизической головы всякая система, которая не объясняет всего происхождения всех вещей, ничего не стоит. […]

Исторический закон соединения людей – это такой закон, который можно постигнуть только апостериори, путем изучения истории…

 

Николай Владимирович Станкевич

[…] Бедный, больной, несчастный век! Но в его ранах столько прекрасного, столько человеческого, что невольно верится в скорое исцеление мира. […]

[…] Жизнь есть любовь, любовью поддерживается жизнь в неделимых (она у них средство размножения); в таком случае любовь ость средобежная сила природы; ею примыкает последнее звено творения к началу, в нем повторившемуся, следовательно, любовь есть самовозвратная сила природы – безначальный и бесконечный радиус в круге мироздания.

[…] Жизнь природы есть непрерывное творчество, и, хотя все в ней рождающееся умирает, ничто не гибнет в ней, не уничтожается, ибо смерть есть рождение. […]

…Жизнь рода человеческого есть его воспитание.

 

Лев Николаевич Толстой

…в народной речи живут и всегда действуют законы рождения языка.

…нет величия там, где нет простоты, добра и правды.

…самое могущественное внушение добра есть пример доброй жизни.

Большая часть мужчин требует от своих жен достоинств, которых сами они не стоят.

Больше всего говорит тот, кому нечего сказать.

В деле хитрости глупый человек проводит более умных.

В минуту нерешительности действуй быстро и старайся сделать первый шаг, хотя бы и лишний.

В человека вложена потребность счастья; стало быть оно законно.

Власть одного человека над другим губит прежде всего властвующего.

Власть одного человека над другим губит прежде всего властвующего.

Возненавидеть жизнь можно только вуследствии апатии и лени.

Все люди мира имеют одинаковые права на пользование естественными благами мира и одинаковые права на уважение.

Все мысли, которые имеют огромные последствия всегда просты.

Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему.

Всегда кажется, что нас любят за то, что мы хороши. А не догадываемся, что любят нас оттого, что хороши те, кто нас любит.

Всякая откровенно выраженная мысль, как бы она ни была ложна, всякая ясно переданная фантазия, как бы она ни была нелепа, не могут не найти сочувствия в какой-нибудь душе.

Главное препятствие познания истины есть не ложь, а подобие истины.

Главное свойство во всяком искусстве – чувство меры.

Движение к добру человечества совершается не мучителями, а мучениками.

Двумя вещами человек никогда не должен огорчаться: тем, чему он может помочь, и тем, чему не может помочь.

Для того чтобы воспринимать чужие мысли, надо не иметь своих.

Для того, чтобы было легко жить с каждым человеком, думай о том, что тебя соединяет, а не о том, что тебя разъединяет с ним.

Добро, которое ты делаешь от сердца, ты делаешь всегда себе.

Если дикарь перестал верить в своего деревянного бога, то это не значит того, что Бога нет, а только то, что Бог не деревянный.

Если тебе мешают люди, то тебе жить незачем. Уходить от людей – это самоубийство.

Жениться надо всегда так же, как мы умираем, то есть только тогда, когда невозможно иначе.

Женщины, особенно прошедшие мужскую школу, очень хорошо знают, что разговоры о высоких предметах – разговорами, а что нужно мужчине – тело и все то, что выставляет его в самом обманчивом, но привлекательном свете; и это самое и делается.

Знание без нравственной основы – ничего не значит.

Знание только тогда знание, когда оно приобретено усилиями своей мысли, а не памятью.

Из страстей самая сильная, злая и упорная – половая, плотская любовь, и потому если уничтожатся страсти, и последняя, самая сильная из их – плотская любовь, то исполнится пророчество: люди соединятся воедино, цель человечества будет достигнута и ему незачем будет жить.

Имей цель для всей жизни, цель для известного времени, цель для года, для месяца, для недели, для дня и для часа, и для минуты, жертвуя низшие цели высшим.

Как ни говори, а родной язык всегда останется родным. Когда хочешь говорить по душе, ни одного французского слова в голову нейдет, а ежели хочешь блеснуть, тогда другое дело.

Как ни странно самые твердые, непоколебимые убеждения – самые поверхностные. Глубокие убеждения всегда подвижны.

Корень злых дел в дурных мыслях.

Короткие мысли тем хороши, что они заставляют серьезного читателя самого думать.

Любить – значит жить жизнью того, кого любишь.

Люди наказываются не за грехи, а наказываются самими грехами. И это самое тяжелое и самое верное наказание.

Люди учатся, как говорить, а главная наука – как и когда молчать.

Мудрость – знать, в чем дело жизни и как исполнять его.

Музыка – это стенография чувств.

Мы не любим людей не потому, что они злы, но мы считаем их злыми потому, что не любим их.

Настоящая жизнь совершается там, где она незаметна.

Наши добрые качества больше вредят нам в жизни, чем дурные.

Не верьте словам ни своим, ни чужим, верьте только делам и своим, и чужим.

Не столько вреда бывает от того, что мы делаем не то, что должно, сколько от того, что мы не удерживаемся от того, чего не должно делать.

Нет в мире виноватых.

Нет таких положений и нет таких незначительных дел, в которых не могла бы проявиться мудрость.

Никакая деятельность не может быть прочна, если она не имеет основы в личном интересе.

Никогда не беспокой другого тем, что ты можешь сделать сам.

Ничто так не поощряет праздность, как пустые разговоры.

Обращаться с языком кое-как – значит и мыслить кое-как.

Одно из самых удивительных заблуждений – заблуждение о том, что счастье человека в том, чтобы ничего не делать.

Остерегайтесь мысли, что у вас есть такие добродетели, каких нет у других.

От пятилетнего ребенка до меня только шаг. От новорожденного до меня страшное расстояние.

Ошибочно думать, что много-знание есть достоинство. Важно не количество, а качество знания.

Первая и несомненная обязанность человека есть участие в борьбе с природой за свою жизнь и жизнь других людей.

Прежде чем говорить о благе удовлетворения потребностей, надо решить, какие потребности составляют благо.

Призвание можно распознать и доказать только жертвой, которую приносит ученый или художник своему покою и благосостоянию.

Пусть одобрение людей будет последствием твоего поступка, а не целью.

Чтобы поверить в добро, надо начать делать его.

Различие между ядами вещественными и умственными в том, что большинство ядов вещественных противны на вкус, яды же умственные в виде… дурных книг, к несчастью, часто привлекательны.

Самые выдающиеся дарования губятся праздностью.

Самый верный признак истины – это простота и ясность. Ложь всегда бывает сложна, вычурна и многословна.

Самый лучший человек тот, который живет преимущественно своими мыслями и чужими чувствами, и самый худший сорт человека – который живет чужими мыслями и своими чувствами. Из различных сочетаний этих четырех основ, мотивов деятельности – все различие людей.

Люди, живущие только своими чувствами, – это звери.

Сила войска зависит от его духа.

Сильные люди всегда просты.

Слово есть поступок.

Совесть – это память общества, усвоенная отдельным лицом.

Сражение выигрывает тот, кто твердо решил его выиграть.

Сущность всякой веры состоит в том, что она придает жизни такой смысл, который не уничтожается смертью.

Счастье есть удовольствие без раскаяния.

Счастье не в том, чтобы делать всегда, что хочешь, а в том, чтобы всегда хотеть того, что делаешь.

Только бы люди знали, что цель человечества не есть материальный прогресс, что прогресс этот есть неизбежный рост, а цель одна – благо всех людей…

Только с сильными, идеальными стремлениями люди могут низко падать нравственно.

У одной девушки спросили, какой самый главный человек, какое самое главное время и какое самое нужное дело? И она ответила, подумав, что самый главный человек тот, с которым ты в данную минуту общаешься, самое главное время то, в котором ты сейчас живешь, и самое нужное дело сделать добро тому человеку, с которым в каждую данную минуту имеешь дело.

Тщеславие… Должно быть, оно есть характерная черта и особенная болезнь нашего века.

У того кто ничего не делает, всегда много помощников.

Церковь. Все это слово есть название обмана, посредством которого одни люди хотят властвовать над другими.

Человек должен быть рабом. Выбор для него только в том, чьим: своих страстей, а значит, и людей, или же своего духовного начала.

Человек может служить улучшению общественной жизни только в той мере, в какой он в своей жизни исполняет требования своей совести.

Человек немыслим вне общества.

Человек подобен дроби, числитель есть то, что он есть, а знаменатель – то, что он о себе думает. Чем больше знаменатель, тем меньше дробь.

Человек, отделяющий себя от других людей, лишает себя счастья, потому что чем больше он отделяет себя, тем хуже его жизнь.

Человек, переставший пить и курить, приобретает ту умственную ясность и спокойствие взгляда, который с новой верной стороны освещает для него все явления жизни.

Чем больше мы любим, тем обширнее, полнее и радостнее становится наша жизнь.

Чем лучше человек, тем меньше он боится смерти.

Язык есть орудие мышления.

Эгоизм семейный жесточе эгоизма личного. Человек, который устыдится пожертвовать благами другого для себя одного, считает своей обязанностью пользоваться несчастьем, нуждою людей для блага семьи.

Эстетическое и этическое – два плеча одного рычага: насколько удлиняется и облегчается одна сторона, настолько укорачивается и тяжелеет другая. Как только человек теряет нравственный смысл, так он делается особенно чувствителен к эстетическому.

 

Иван Сергеевич Тургенев

Брак, основанный на взаимной склонности и на рассудке, есть одно из величайших благ человеческой жизни.

Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины – ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык!.. нельзя верить, чтобы такой язык не был дан великому народу!

…Всякая любовь счастливая, равно как и несчастная, настоящее бедствие, когда ей отдаешься весь.

…Вы еще не знаете, есть ли у вас талант? Дайте ему время вызреть; а если его даже не окажется, разве человеку необходим именно поэтический талант, чтобы жить и действовать?

Да, справедливо сказал кто-то про самоубийц: пока они не исполнят своего намерения – никто им не верит; а исполнят – никто о них не пожалеет.

Добро по указу – не добро.

…Древние греки недаром говорили, что последний и высший дар богов человеку – чувство меры.

Если бы с молодостью уходило одно хорошее – то остальные возрасты человеческой жизни показались бы до того невыносимы, что всякий индивидуум перерезывал бы себе горло на 32-м году. Много дрязг плавает в шумных волнах молодости и уплывает с ними; а все-таки лучше этих волн нет ничего.

…Если ждать минуты, когда все, решительно все будет готово, – никогда не придется начинать.

Если стремление происходит из источника чистого, оно все-таки, и не удавшись вполне, не достигнув цели, может принести пользу великую.

Есть три разряда эгоистов: эгоисты, которые сами живут и жить дают другим; эгоисты, которые сами живут и не дают жить другим; наконец, эгоисты, которые и сами не живут и другим не дают.

Жалок тот, кто живет без идеала!

Женщина не только способна понять самопожертвование: она сама умеет пожертвовать собой.

Когда переведутся донкихоты, пускай закроется книга Истории. В ней нечего будет читать.

Кто пожил, да не сделался снисходительным к другим, тот сам не заслуживает снисхождения.

Кто стремится к высокой цели, уже не должен думать о себе.

Любовь и Голод – цель их одна: нужно, чтобы жизнь не прекращалась, собственная и чужая – все та же, всеобщая жизнь.

Любовь сильнее смерти и страха смерти. Только ею, только любовью держится и движется жизнь.

Музыка – это разум, воплощенный в прекрасных звуках.

…Не в одних стихах поэзия: она разлита везде, она вокруг нас. Взгляните на эти деревья, на это небо – отовсюду веет красотой и жизнью, а где красота и жизнь, там и поэзия.

Нет ничего тягостнее сознания только что сделанной глупости.

О безобразие самодовольной, непреклонной, дешево доставшейся добродетели – ты едва ли не противней откровенного безобразия порока!

О молодость! Молодость!… Может быть, вся тайна твоей прелести состоит не в возможности все сделать, а в возможности думать, что все сделаешь.

Охота… сближает нас с природой, приучает нас к терпению, а иногда и к хладнокровию перед опасностью.

Порицать, бранить имеет право только тот, кто любит.

…Природа… будит в нас потребность любви…

Скептицизм всегда отличался бесплодностью и бессилием.

Слово «завтра» придумано для людей нерешительных и для детей.

Смешного бояться – правды не любить.

– Спорь с человеком умнее тебя: он тебя победит… Но из самого твоего поражения ты можешь извлечь пользу для себя.

– Спорь с человеком ума равного: за кем бы ни оставалась победа – ты по крайней мере испытаешь удовольствие борьбы.

– Спорь с человеком ума слабейшего; спорь не из желания победы – но ты можешь быть ему полезным.

– Спорь даже с глупцом! Ни славы, ни выгоды ты не добудешь… Но отчего иногда не позабавиться!

– Не спорь только с Владимиром Стасовым!

Старая штука смерть, а каждому внове.

Счастье – как здоровье: когда его не замечаешь, значит, оно есть.

Только ею, только любовью держится и движется жизнь.

У нас у всех есть один якорь, с которого, если сам не захочешь, никогда не сорвешься: чувство долга.

У счастья нет завтрашнего дня, у него нет и вчерашнего, оно не помнит прошедшего, не думает о будущем, у него есть настоящее, – и то не день, а мгновение.

Учение – только свет, по народной пословице, – оно также и свобода. Ничто так не освобождает человека, как знание…

Хочешь быть счастливым? Выучись сперва страдать.

Хочешь ты ее узнать, эту тяжкую вину, которую ты не в силах понять, которую я растолковать тебе не в силах?

Вот она: ты – молодость; я – старость.

Человек без самолюбия ничтожен. Самолюбие – архимедов рычаг, которым землю с места можно сдвинуть.

Человек все в состоянии понять – и как трепещет эфир, и что на солнце происходит, а как другой человек может иначе сморкаться, чем он сам сморкается, это он понять не в состоянии.

Человеку всегда как-то совестно и неловко становится, когда он много наговорит сам.

Чрезмерная гордость – вывеска ничтожной души.

Всякая молитва сводится на следующее: «Великий Боже, сделай, чтобы дважды два – не было четыре».

Россия без каждого из нас обойтись может, но никто из нас без нее не может обойтись. Горе тому, кто это думает, вдвойне горе тому, кто действительно без нее обходится.

Не ревнует тот, у кого нет хоть бы капли надежды.

 

Федор Иванович Тютчев

Когда в наших сердцах бледнеют воспоминания, смерть заставляет их вновь расцвести в своих руках.

Мысль изреченная есть ложь.

Письменная беседа утомляет почти так же, как партия в шахматы по переписке.

У меня не тоска по родине, а тоска по чужбине.

Надо сознаться, что должность русского бога не синекура.

Русская история до Петра Великого сплошная панихида, а после Петра Великого – одно уголовное дело.

В прошлом столетии тулузский парламент единогласно приговорил к колесованию протестанта Каласа, позднее признанного невиновным. – Кто-то, чтобы оправдать эту ошибку, привел поговорку: «Конь и о четырех копытах да спотыкается…» – «Добро бы еще один конь», – ответили ему, – «но весь конный двор».

 

Константин Дмитриевич Ушинский

Важнейшим условием, повышающим работу памяти, является здоровое состояние нервов, для чего необходимы физические упражнения.

Вечно не стареющее детство души есть глубочайшая основа истинного самовоспитания.

Воля наша, как и наши мускулы, крепнет от постоянно усиливающейся деятельности… не давая им упражнения, вы непременно будете иметь слабые мускулы и слабую волю.

Воспитатель не чиновник; а если он чиновник, то он не воспитатель.

Голова, наполненная отрывочными, бессвязными знаниями, похожа на кладовую, в которой все в беспорядке и где сам хозяин ничего не отыщет; голова, где только система без знания, похожа на лавку, в которой на всех ящиках есть надписи, а в ящиках пусто.

Детским чувством, точно так же, как и детской мыслью, должно руководить, не насилуя его.

Для того чтобы воспитание могло создать для человека вторую природу, необходимо, чтобы идеи этого воспитания переходили в убеждения воспитанников, убеждения в привычки. Когда убеждение так укоренилось в человеке, что он повинуется ему прежде, чем думает, что должен повиноваться, тогда только оно делается элементом его природы.

Если педагогика хочет воспитывать человека во всех отношениях, то она должна прежде узнать его тоже во всех отношениях.

Жизнь человеческая замерла бы на одной точке, если бы юность не мечтала, и зерна многих великих идей созрели незримо в радужной оболочке юношеских утопий.

Не в умственных способностях женщины, но в характере ее природы скрыты богатые средства для воспитания детей. Сосредоточенность внимания, точность, терпение, настойчивость, любовь к порядку, нежность, манеры, вкус и, наконец, врожденная любовь к детям – все это такие качества, которые встречаются скорее в женщине, нежели в мужчине.

Не тот мужествен, кто лезет на опасность, не чувствуя страха, а тот, кто может подавить самый сильный страх и думать об опасности, не подчиняясь страху.

Не уметь хорошо выражать своих мыслей – недостаток; но не иметь самостоятельных мыслей – еще гораздо больший; самостоятельные же мысли вытекают только из самостоятельно же приобретаемых знаний.

Ни один наставник не должен забывать, что его главнейшая обязанность состоит в приучении воспитанников к умственному труду и что эта обязанность более важна, нежели передача самого предмета.

Никогда не обещайте ребенку, чего нельзя выполнить, и никогда не обманывайте его.

Ничто – ни слова, ни мысли, ни даже поступки наши не выражают так ясно и верно нас самих и наше отношение к миру, как наши чувствования: в них слышен характер не отдельной мысли, не отдельного решения, а всего содержания души нашей и ее строя.

Отдых после умственного труда нисколько не состоит в том, чтобы ничего не делать, а в том, чтобы переменить дело: труд физический является не только приятным, но и полезным отдыхом после труда умственного.

Право на счастье составляет самое неотъемлемое право человека.

Природные воспитательные таланты, сами по себе прокладывающие дорогу в деле воспитания, встречаются реже, чем какие-либо другие таланты, а потому и нельзя рассчитывать на них там, где требуются многие тысячи учителей.

Пьяному и на светлой улице темно.

Расширять свои знания можно только тогда, когда смотришь прямо в глаза своему незнанию.

Само воспитание, если оно желает счастья человеку, должно воспитывать его не для счастья, а приготовлять к труду жизни.

Самостоятельность головы учащегося – единственное прочное основание всякого плодотворного учения.

Свободный труд нужен человеку сам по себе, для развития и поддержания в нем чувства человеческого достоинства.

Состояние бестолкового необузданного гнева так же гибельно, как и состояние бестолковой доброты и нежности.

Страх, не умеряемый смелостью, делает человека трусом; смелость же, не умеряемая страхом, производит гибельную дерзость и буйство.

Страх телесного наказания не сделает злого сердца добрым, а смешение страха со злостью – самое отвратительное явление в человеке.

Только внутренняя, духовная, животворная сила труда служит источником человеческого достоинства, а вместе с тем и нравственности и счастья.

Самая важная часть воспитания – образование характера.

Только тот, кто сохранил в себе возможность во всякую минуту стать лицом к лицу с своей собственной душой, не отделяясь от нее никакими предубеждениями, никакою привычкою, – только тот способен идти по дороге самоусовершенствования и вести по ней других.

Убеждение только тогда делается элементом характера, когда переходит в привычку. Привычка именно и есть тот процесс, посредством которого убеждение делается наклонностью и мысль переходит в дело.

Удовлетворите всем желаниям человека, но отымите у него цель в жизни, и посмотрите, каким несчастным и ничтожным существом явится он.

Ученье само по себе становится воспитанием только тогда, когда достигает высшей области науки, входит в мир идеи и вносит эту идею через разум в сердце человека. Только на этой ученой, а не учебной ступени наука приобретает нравственную силу.

Цель в жизни является сердцевиной человеческого достоинства и человеческого счастья.

Человек рожден для труда; труд составляет его земное счастье, труд – лучший хранитель человеческой нравственности, и труд же должен быть воспитателем человека.

Язык народа – лучший, никогда не увядающий и вечно вновь распускающийся цвет всей его духовной жизни.

Главнейшая дорога человеческого воспитания есть убеждение.

Если вы удачно выберете труд и вложите в него всю свою душу, то счастье само отыщет вас.

Только личность может действовать на развитие и определение личности, только характером можно образовать характер.

 

Афанасий Афанасьевич Фет (Шеншин)

Поэзия непременно требует новизны, и ничего для нее нет убийственней повторения.

Только пчела узнает в цветке затаенную сладость,

Только художник на всем чует прекрасного след.

 

Филарет (Василий Михайлович Дроздов)

Лучше сидя думать о Боге, чем стоя – о больных ногах.

 

Михаил Матвеевич Херасков

 

Алексей Степанович Хомяков

Всякое общество находится в постоянном движении; иногда это движение быстро и поражает глаза даже не слишком опытного наблюдателя, иногда крайне медленно и едва уловимо самым внимательным наблюдением. Полный застой невозможен, движение необходимо; но, когда оно не есть успех, оно есть падение. Таков всеобщий закон.

Частное мышление может быть сильно и плодотворно только при сильном развитии мышления общего; мышление общее возможно только тогда, когда высшее знание и люди, выражающие его, связаны со всем остальным организмом общества узами свободной и разумной любви и когда умственные силы каждого отдельного лица оживляются круговращением умственных и нравственных соков в его народе. […]

Наука должна расширять область человеческого знания, обогащать его данными и выводами, но она должна помнить, что ей самой приходится многому и многому учиться у жизни. Без жизни она так же скудна, как жизнь без нее, может быть, еще скуднее.

Общество восстает не против формы своей, а против всей сущности, против своих внутренних законов. […] Отжили не формы, но начала духовные, не условия общества, но вера, в которой жили общества и люди, составляющие общество. Внутреннее омертвление людей высказывается судорожными движениями общественных организмов; ибо человек – создание благородное: он не может и не должен жить без веры.

Самый закон общественного развития есть уже закон явления несовершенного. Улучшение есть признание недостатка в прошедшем, а допущение улучшения в будущем есть признание неполноты в современном.

 

Петр Яковлевич Чаадаев

Без слепой веры в отвлеченное совершенство невозможно шагу ступить по пути к совершенству, осуществляемому на деле. Только поверив в недостижимое благо, мы можем приблизиться к благу достижимому.

Бессильный враг – наш лучший друг; завистливый друг – злейший из наших врагов.

В области нравственности движение не основано на одном удовольствии двигаться, должна быть и цель: отрицать возможность достичь совершенства, то есть дойти до цели, значило бы – просто сделать движение невозможным.

Есть люди, которые умом создают себе сердце, другие – сердцем создают себе ум: последние успевают больше первых, потому что в чувстве гораздо больше разума, чем в разуме чувств.

Нет ничего легче, как полюбить тех, кого любишь; но надо немножечко любить и тех, кого не любишь.

Ничто так не истощает, ничто так не способствует малодушию, как безумная надежда.

Прежде всего ты обязан своей родине, как и своим друзьям, – правдой.

Я предпочитаю бичевать свою родину, предпочитаю огорчать ее, предпочитаю унижать ее, – только бы ее не обманывать.

 

Петр Ильич Чайковский

Большой талант требует большого трудолюбия.

В художнике безусловная правда не в банальном, протокольном смысле, а в высшем, открывающем нам какие-то неведомые горизонты, какие-то недосягаемые сферы, куда только музыка способна проникнуть.

Вдохновение рождается только от труда.

Вдохновение – это такой гость, который не всегда является на первый зов. Между тем работать нужно всегда… и настоящий честный артист не может сидеть сложа руки под предлогом, что он не расположен. Если ждать расположения и не пытаться идти навстречу к нему, то легко впасть в лень и апатию. Нужно терпеть и верить, и вдохновение неминуемо явится тому, кто сумел победить свое нерасположение.

Диссонанс есть величайшая сила музыки.

Единственное спасение в душевном горе – это работа.

Если б то состояние души артиста, которое называется вдохновением, продолжалось бы беспрерывно, нельзя было бы и одного дня прожить.

Красота в музыке состоит не в нагромождении эффектов и гармонических курьезов, а в простоте и естественности.

Музыка есть сокровищница, в которую всякая национальность вносит свое, на общую пользу.

Музыкальный материал, то есть мелодия, гармония и ритм, безусловно, неисчерпаем. Пройдут миллионы лет, и если музыка в нашем смысле будет еще существовать, то те же семь основных тонов нашей гаммы, в их мелодических и гармонических комбинациях, оживляемые ритмом, будут все еще служить источником новых музыкальных мыслей.

Сценичность я понимаю совсем не в нагромождении эффектов, а в том, чтобы происходящее на сцене трогало и вызывало сердечное участие зрителей.

Тщеславный человек всегда бывает низок.

 

Николай Гаврилович Чернышевский

…Без войны никакой народ ни от какого чужого ига не освобождается…

Без приобретения чувств гражданина ребенок мужского пола, вырастая, делается существом мужского пола средних, а потом пожилых лет, но мужчиной он не становится, или, по крайней мере, не становится мужчиной благородного характера.

Благосостояние общества уменьшается существованием невежественных, безнравственных или ленивых людей в обществе; эти вредные качества в людях могут быть устранены только двумя способами: заботою о том, чтобы каждый человек получал надлежащее воспитание, и обеспечением человека от нужды.

Богатство – вещь, без которой можно жить счастливо. Но благосостояние – вещь, необходимая для счастья.

В жизни есть только одно несомненное счастье – жить для другого.

В правде сила таланта; ошибочное направление губит самый сильный талант.

В чем разумность уважения к ученым? – В том, что уважение к ним – лишь видоизменение уважения к науке, любви к знанию, любви к истине; лишь перенесение этих чувств на наши чувства к отдельным людям.

Вот, говорят, путешествие – лучшее средство образовать себя во всем: правда, точно правда! Как многому тут научишься.

Впрочем, бывают случаи, в которых вред воспрещаемого более велик, чем вред воспрещения. В таких делах принудительные меры оправдываются разумом и предписываются совестью, конечно, с оговоркой, что они не будут более суровы или стеснительны, чем необходимо для пользы.

Все настоящее, хорошее приобретено борьбой и лишениями людей, готовивших его; и лучшее будущее должно готовиться точно так же.

Где нет жизни – нет идеи; где нет бесконечного разнообразия – нет жизни.

Деятельность человека пуста и ничтожна, когда не одушевлена идеею.

Для измены родине нужна чрезвычайная низость души.

Добр тот, кто делает хорошее для других; зол – кто делает дурное для других. Соединим теперь эти простые истины и в выводе получим: «добрым человек бывает тогда, когда для получения приятного себе он должен делать приятное другим; злым бывает он тогда, когда принужден извлекать приятное себе из нанесения неприятности другим».

Добро и разумность – два термина, в сущности, равнозначащие, что с теоретической точки разумность, то с практической точки зрения – добро; и наоборот: что добро, то непременно и разумно.

Добро – это как будто превосходная степень пользы, это как будто очень полезная польза.

Если из круга моих наблюдений, из сферы действия исключены гражданские мотивы, что остается наблюдать мне? В чем остается участвовать мне? Остается хлопотливая сумятица отдельных личностей с личными узенькими заботами о своем кармане, о своем брюшке или о своих забавах.

Жизнь так широка и многостороння, что в ней человек почти всегда найдет досыта всего, искать чего чувствует сильную и истинную потребность.

Здоровье… никогда не может потерять своей цены в глазах человека, потому что и в довольстве, и в роскоши плохо жить без здоровья…

…Знание возбуждает любовь: чем больше знакомишься с наукою, тем больше любишь ее.

Историческое значение каждого русского великого человека измеряется его заслугами родине, его человеческое достоинство – силою его патриотизма.

…Каждому известно, что если муж и жена живут согласно и счастливо, то взаимная привязанность их усиливается с каждым годом и, наконец, достигает такого развития, что они буквально «не могут жить друг без друга».

Кем довольны все, тот не делает ничего доброго, потому что добро невозможно без оскорбления зла.

Когда речь идет о принудительных мерах для предотвращения вреда, то ясно само собою, что не годится предотвращать менее значительный вред нанесением более значительного.

Кто не изучил человека в самом себе, никогда не достигнет глубокого знания людей.

Кто не испытывал, как возбуждает любовь все силы человека, тот не знает настоящей любви.

Личное счастье невозможно без счастья других.

Лучше не развиваться человеку, нежели развиваться без влияния мысли об общественных делах, без влияния чувств, пробуждаемых участием в них.

Льстят затем, чтобы господствовать под видом покорности.

Молодость – время свежести благородных чувств.

Нас очаровывает все, в чем проявляется наш идеал, цель и предмет наших желаний и нашей любви.

Наша цивилизация еще только начинается, и мы не в силах представить себе, даже при самом пылком воображении, до какой власти над природой доведет она нас.

Не довольно того, что просвещение приносит народу и благосостояние, и могущество: оно доставляет человеку такое душевное наслаждение, с которым ничто не может сравниться. Каждый образованный человек чувствует это и всегда скажет, что без образования жизнь его была бы очень скучна и жалка.

Не нужно доказывать, что образование – самое великое благо для человека. Без образования люди и грубы, и бедны, и несчастны.

Нелепо приниматься за дело, когда нет сил на него… Испортишь дело – выйдет мерзость.

Нельзя не проникнуться мелочностью воли тому, кто живет в обществе, не имеющем никаких стремлений, кроме мелких житейских расчетов.

Никакое внешнее принуждение не может поддержать человека ни на умственной, ни на нравственной высоте, когда он сам не желает держаться на ней.

Никакое положение не оправдывает бездействия; всегда можно делать что-нибудь не совершенно бесполезное; всегда надобно делать все, что можно.

Никогда еще не совершал ничего великого человек, не одушевленный страстной преданностью.

Одной честности мало для того, чтобы быть правым и полезным; нужна также последовательность в идеях.

Опера – полнейшая форма музыки как искусства.

Отвергать прогресс – такая же нелепость, как и отвергать силу падения.

Патриот – это человек, служащий родине, а родина – это прежде всего народ.

Подобно силам природы, сила страсти выказывается тем, как велики сокрушаемые ею препятствия, на которые гневно обращается она.

Право жить и быть счастливым – пустой призрак для человека, не имеющего средств к тому.

Прекрасное и красивое в человеке немыслимо без представления о гармоническом развитии организма и здоровья.

Принуждение по самой сущности своей вредно: оно приносит огорчение стесняемому и наказываемому, оно портит его характер, возбуждает в нем досаду на запрещающих и наказывающих, вводя его во враждебные столкновения с ними.

Прогресс – стремление к возведению человека в человеческий сан…

Пуста и бесцветна бывает жизнь только у бесцветных людей, которые толкуют о чувствах и потребностях, на самом деле не будучи способны иметь никаких особенных чувств и потребностей, кроме потребности рисоваться.

Рассудителен только тот, кто добр, и ровно настолько, насколько добр.

Ребенок, который переносит меньше оскорблений, вырастает человеком, более сознающим свое достоинство.

Смотри на жену, как смотрел на невесту, знай, что она каждую минуту имеет право сказать: «Я недовольна тобой, прочь от меня»; смотри на нее так, и она будет внушать тебе такое же поэтическое чувство, как невеста.

Справедливость требует вступаться за людей страдающих. Хороши ли они? – Речь не должна идти о том, пока они страдают.

Талант… дает всякому двойную цену.

Труд должен быть сообразен силам человека. Он дурен, то есть неприятен тогда, когда превышает их.

У кого не уяснены принципы, у того не только в голове сумбур, но и в делах чепуха.

…У нравственных наук готов теоретический ответ почти на все вопросы, важные для жизни, но во многих случаях у людей недостает еще средств для практического исполнения того, что указывает теория.

Ученая литература спасает людей от невежества, а изящная – от грубости и пошлости.

Фантазия, когда ее картины ярки, действует на чувства с большой энергиею.

Характер средств должен быть таков, как характер цели, только тогда средства могут вести к цели. Дурные средства годятся только для дурной цели.

Характер человека больше всего высказывается в том, какого рода отдых легче и приятнее для него.

Человеку трудящемуся разорительна всякая война; полезна для него только та война, которая ведется для отражения врагов от пределов отечества.

Честь – одна и та же у женщин и мужчин, девушек, замужних женщин, стариков и старух: «не обманывай», «не воруй», «не пьянствуй»; только из таких правил, относящихся ко всем людям, слагается кодекс «чести» в правдивом смысле слова.

Что же милее всего для человека?

Жизнь: потому что с нею связаны все наши радости, все наше счастье, все наши надежды.

Чувство собственного достоинства развивается только положением самостоятельного хозяина…

Я говорю, конечно, лишь о хороших матерях, говоря, что для сыновей полезно иметь матерей своими интимными друзьями.

 

Антон Павлович Чехов

…Равнодушие – это паралич души, преждевременная смерть.

…Сделать из мрамора лицо – это значит удалить из этого куска то, что не есть лицо.

…что непонятно, то и чудо.

Бди, копти и не траться на суету!

Без труда не может быть чистой и радостной жизни.

Берегись изысканного языка. Язык должен быть прост и изящен.

В человеке должно быть все прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли.

Во все времена богатство языка и ораторское искусство шли рядом.

Водка белая, но красит нос и чернит репутацию.

Все знают и все понимают только дураки и шарлатаны.

Говорят: в конце концов правда восторжествует; но это неправда.

Грязная муха может опачкать всю стену, а маленький грязненький поступочек может испортить все дело.

Давая волю фантазии, придержи руку.

Если боитесь одиночества, то не женитесь.

Если в первом акте на сцене висит ружье, то в последнем оно должно выстрелить.

Если вы будете работать для настоящего, то Ваша работа выйдет ничтожной; надо работать имея в виду только будущее.

Если жена тебе изменила, то радуйся, что она изменила тебе, а не отечеству.

Если против какой-нибудь болезни предлагается очень много средств, то значит болезнь неизлечима.

Если хочешь, чтобы у тебя было мало времени, ничего не делай.

Ехать с женой в Париж все равно, что ехать в Тулу со своим самоваром.

Женщины без мужского общества блекнут, а мужчины без женского глупеют.

Когда у актера есть деньги, то он шлет не письма, а телеграммы.

Когда я перестал пить чай с калачом, то говорю: аппетита нет! Когда же перестал читать стихи или романы, то говорю: не то, не то!

Краткость – сестра таланта.

Кто выше всего ставит покой своих близких, тот должен совершенно отказаться от идейной жизни.

Кто не может взять лаской, тот не сможет взять строгостью.

Ложь – тот же алкоголизм. Лгуны лгут и умирая.

Льстят тем, кого боятся.

Надо быть ясным умственно, чистым нравственно и опрятным физически.

Нам нужно только то, что нам нужно.

Настоящий мужчина состоит из мужа и чина.

 

Николай Васильевич Шелгунов

В самом раннем детстве должны быть уже заложены геройские чувства, настраивающие душу на подвига любви и благородства. И разве история представляет мало примеров героев?

Гений вызывает удивление, но характер возбуждает уважение. Гениальные люди действуют на разум, люди с характером – на совесть. И если перед первыми благоговеют, то за вторыми идут.

Детство есть та великая пора жизни, когда кладется основание всему будущему нравственному человеку.

Долг основан на чувстве справедливости.

Долг тесно связан с правдивостью. Человек долга прежде всего правдив в своих словах и действиях. Он говорит и делает только то, что должно, как должно и когда должно.

Если в человеке сформировался цельный характер, то его слово никогда не разойдется с его поведением.

Жизнь есть счастье только тогда, когда человек может вполне и свободно пользоваться своими силами в расширяющемся направлении, и самая полная и всесторонняя жизнь есть самая счастливая жизнь. А всесторонняя жизнь – только общественная.

Жить – значит действовать с энергией; жизнь – борьба, в которой надо драться храбро и честно.

Истинная вежливость неразлучна с уважением к личности другого и без нее невозможна.

Истинно цельный и надежный человек, чье чувство находится в полной гармонии с его умом; про кого можно сказать, что со светлым умом он соединяет правдивое сердце…

Лживость заключается и в умалчивании или в преувеличивании, и в утаивании или искажении истины, в притворном согласии с чужим мнением, в обещаниях или в намеках на обещания, которые мы не имеем намерения выполнить, в нерешимости сказать правду, когда сказать ее требует долг.

Люди выказывают свое неуважение к другим разными способами, например, небрежностью в одежде, неопрятностью, дурными привычками, и все это будет невежливостью.

Манеры до некоторой степени указывают на характер человека и служат внешней оболочкой его внутренней природы. Они выказываются в вежливом и приветливом обхождении, но настоящая и лучшая вежливость та, которая основана на искренности. Она должна быть внушена сердцем, должна быть полна добродушия и проявляться в готовности способствовать счастью ближнего.

Многие невежливы не потому, что они хотят быть такими, а потому, что не умеют лучше поступать; многие кажутся жесткими, сосредоточенными и гордыми, тогда как, в сущности, они только застенчивы.

Молодость с ее благородным энтузиазмом, с ее смутными стремлениями к чистому, справедливому, к общественной правде есть одна из величайших сил прогресса.

Мужество идет обыкновенно рядом с мягкостью характера, и мужественный человек более других способен на великодушие.

Наш героизм спотыкается не в подвигах военной доблести, а только в подвигах мужества гражданского.

Правдивость вовсе не мужество, и, чтобы быть правдивым, не нужно быть проем. Выработайте себе убеждение, и вы не станете говорить «нет», когда «да», и «да», когда «нет».

Сама добродетель может оскорблять, если она соединяется с отталкивающими манерами.

Создайте человеку гармоническое соединение твердо выработанной мысли с твердо выработанной практикой чувств, и перед вами будет человек, какого искал Диоген.

Счастье создается из отдельных удовлетворений наших стремлений и желаний; оно, как цветы, которые мы встречаем в собираем рассеянно по пути жизни. Но как каждый идет своей дорогой, то и цветы он собирает только те, которые растут на его дороге. Поэтому у каждого свое счастье.

Твердое сознание долга есть венец характера.

Только честное воодушевление, только честная страсть создает человеческое величие. Где эта страсть подавлена, не ищите ни человека, ни гражданина.

Характер формируется борьбой, и человек создается препятствиями.

Человек, не способный понимать всего социально-экономического значения взаимной солидарности, никогда не будет истинно свободным, истинно честным и истинно благородным человеком.

Чтобы быть нравственно свободным, человек должен привыкнуть управлять собою.

 

Михаил Семенович Щепкин

Играй так, чтобы я не видел, что заучено.

Театр для актера – храм. Это его святилище! Твоя жизнь, твоя честь – все принадлежит бесповоротно сцене, которой ты отдал себя. Твоя судьба зависит от этих подмостков. Относись с уважением к этому храму и заставь уважать его других, священнодействуй или убирайся вон.

 

Памфил Данилович Юркевич

Каждая наука имеет цену только как пособие к какому-нибудь ремеслу, пока она не дает замечать или чувствовать, что за внешним, являющимся миром есть мир высший, духовный, мир света и истины. Каждая наука теряет этот низший, ремесленный характер, когда она развивает в воспитаннике способность к усвоению идеальной стороны жизни, изощряет его взор к красоте и гармонии и пробуждает в нем бескорыстную любовь к истине, познание которой есть первый нравственный долг а основа всех других нравственных требований. Таким образом, не всегда требуется обучение религиозности, но всегда требуется религиозность обучения. Ко всему образцовому, истинному и доброму должно относиться религиозно, как к священному.

[…] Художник, воздвигающий здание науки, всегда налицо, всегда пред нами. Это – дух человеческий, и мы можем спросить его, какими основными убеждениями он руководствовался при построении той или другой науки.

Два, и только два, основных убеждения возможны для духа, насколько он открывает свою деятельность в познании и изучении явлений. Одно из них состоит в том, что ему, как духу вообще, присущи начала, делающие возможным познание самой истины; другое – в том, что ему, как духу человеческому, связанному с общим типом человеческой телесной организации, присущи начала, делающие возможным только приобретение общегодных сведений. Вне этих убеждений остается поле для скептицизма, который, разрушая науку, должен, чтобы быть в согласии с собою, сомневаться и в том, что он разрушает науки, и, таким образом, безвыходно вращаться в недомыслимом круге, отрицая свои собственные положения.

Церковь, насколько она есть видимое учреждение, есть также форма общего духа, который действует на частный дух, как высшее законодательство и высшее требование. Эта форма общего духа происходит, когда семейства и общины, побуждаемые единством веры, соединяются, так сказать, в общую волю, которая обнаруживается в определенной организации их религиозной жизни. […] Для всех вообще церковь есть хранительница высшего нрава – именно нрава, возвышающегося над местными навыками и предрассудками чрез идею человечества, образ жизни которого проистекает из союза его с Богом.

 

Алексей Семенович Яковлев

Именно в мечтах рождаются новые идеи… Добиться исполнения мечты – в этом величайший смысл жизни человека…

 

Иван Дмитриевич Якушкин

Человек – это слабое животное существо при своем рождении и по своей природе, тем самым поставленный в необходимость сближения с себе подобными, в совокупности с ними приобретает огромные силы, беспрестанно возрастающие, вследствие чего народы сближаются с народами, люди все более и более толпятся и все человечество стремится к соединению в одно целое, – и этим самым человек решительно разнится от всех животных вообще и от петуха в особенности.

 

Генри Брукс Адамс

Друг у власти – потерянный друг.

Не проглатывай веры больше, чем можешь переварить.

Один друг за всю жизнь – это много; два – это множество; три – едва ли возможно.

Политика, каким бы ни было ее кредо, на практике есть систематическая организация ненависти.

Реальная политика состоит в том, чтобы не замечать фактов.

Средний интеллект недооценить невозможно.

Тот знает достаточно, кто знает, как научиться.

Философия: неразборчивые ответы на неразрешимые вопросы.

Хаос рождает жизнь, а порядок рождает привычку.

Мозг старика подобен старой лошади: для сохранения работоспособности ему нужно постоянно упражняться.