Подводя итоги двух сроков путинского президентства, оппозиционные политики в числе прочего вменяют ему в вину полный провал всех без исключения затеянных им реформ. Это и пенсионная реформа, и реформа государственного медицинского страхования и льготного лекарственного обеспечения, судебная реформа, реформа местного самоуправления, военная реформа, реформа ЖКХ, а уже принятие Земельного кодекса вызвало нападки и справа, и слева.

Первое, что обращает на себя внимание, — это состав экспертных групп по проведению всех без исключения реформ: ключевые роли в этих группах исполняют отнюдь не отраслевые специалисты, а «зубры» Высшей школы экономики. Когда отдельные политические деятели находят основные причины политических и экономических неудач власти в отсутствии идеологии, то они откровенно заблуждаются. Идеология в нашем государстве есть. Есть у нас и орган, заменивший собой канувший в Лету идеологический отдел ЦК КПСС, и имя этому органу — ГУ ВШЭ. Идея создания вуза вызрела в умах его основателей в конце восьмидесятых годов прошлого века, когда реформаторам стало ясно, что существовавшая в стране система экономического образования не соответствует требованиям новой ситуации. Группа преподавателей экономического факультета МГУ под предводительством Е. Ясина и Я. Кузьминова задумали и осуществили построение новой экономической школы. Крестным отцом нового начинания стал не кто иной, как Д. Сорос, предоставивший на благое дело годичный грант. Проект поддержки школы уже в 1991 г. был предложен Комиссии Европейского союза, которая на радостях также отстегнула свой грант, и новое детище мировой экономической мысли начало творить свои первые чудеса. Нет сомнения, что музыку заказывали те, кто за нее заплатил, а кроме того, преподавательский состав регулярно стажировался в ведущих европейских университетах. Вскоре стало ясно, что для обеспечения всей полноты возложенных функций подготовки «узких» экономистов явно недостаточно, так как проводимая работа требовала солидного идеологического обеспечения. Таким образом, ВШЭ, получившая в 1995 г. статус Государственного университета, стала готовить наряду с экономистами также социологов, управленцев, политологов, юристов, журналистов. Были открыты факультеты менеджмента, бизнес-информатики, математики, психологии, философии и истории. Одним из основных принципов ВШЭ является реализация просветительской миссии в образовательном сообществе России. Согласно независимым рейтингам, ВШЭ занимает первое место в стране по уровню зарплаты выпускников. В 2008 г., когда правительство РФ перевело ВШЭ в свое непосредственное ведение, на университет официально было возложено экспертно-аналитическое обеспечение деятельности российского правительства.

На сегодняшний день ГУ ВШЭ является, без преувеличения, не только вузом мирового уровня, но и ведущим идеологическим центром страны. Есть все основания утверждать, что мировая экономика уже давно переросла себя как наука, а если быть точным до конца, она выродилась в чистую идеологию. Рыночная экономика в современном виде — это не что иное, как религия, со своим фундаменталистским порождением — неолиберализмом. Не случайно в списке почетных профессоров ВШЭ на первых местах стоят фамилии Е. Гайдара и А. Кудрина, что предельно точно характеризует идеологическую концепцию вуза. Понять сущность любой идеологии лучше всего помогает ознакомление с основополагающими принципами отцов-основателей.

 * * *

Не углубляясь в идеи Лукреция и Демокрита и не останавливаясь на философии основоположников либерализма Т. Гоббса и А. Смита, идеи которых сегодня во многом ошельмованы и извращены, мы кратко рассмотрим двух главных действующих лиц, формирующих экономическую (если бы только!) политику страны. Это ректор ГУ ВШЭ Я. Кузьминов и научный руководитель Е. Ясин. С мировоззренческой и профессиональной позицией ректора мы познакомимся чуть позже, а вот в либеральном становлении профессора Ясина прослеживаются удивительные параллели с биографическими пунктами почетного профессора Е. Гайдара. Оба были «правоверными коммунистами», и каждый на своем месте весьма успешно проводил в жизнь политику КПСС. Оба хорошо и прилежно учились, продвигаясь по научной карьерной лестнице без заминок. Оба изменили свои экономические воззрения под влиянием книг: Ясин прочитал Канторовича, а Гайдар — Стругацких. События в Чехословакии 1968 г. перевели и того и другого в «скрытую оппозицию». Если с Ясиным все более или менее понятно, то метаморфозы Гайдара вызывают, мягко говоря, недоумение. «Обитаемый остров» он прочел в детстве, что, по его словам, пробудило в нем первый интерес к экономике (?!). В 1968 г. Егору было 12 лет. Потрясение ребенка от чехословацких событий было так велико, что он засел за изучение Маркса и Плеханова. Случай весьма тяжелый, и к чему это привело — мы уже имели удовольствие испытать на своей шкуре в 1990-х. Так и хочется взмолиться перед родителями: контролируйте чтение ваших детей, вундеркинды бывают смертельно опасны для общества!

Профессор Ясин, судя по всему, рос вполне нормальным ребенком, без отклонений, да и Егору он в отцы годится, но, тем не менее, при детальном рассмотрении биографии их удивительно схожи, как будто юного Егора мучил вопрос «делать жизнь с кого». Правда, познакомились они много позже. Мы не будем здесь рассматривать профессиональные научные воззрения Евгения Григорьевича, для этого нужно быть, как минимум, профессионалом, да и это не может служить гарантией понимания, так как современная экономическая наука представляет собой некое подобие смеси шаманизма с астрологией, и явление это отнюдь не случайное. Будь иначе, несостоятельность либеральных доктрин стала бы понятна широким массам еще на стадии теории, а так общество имеет возможность лишь пожинать плоды, выслушивая post factum наукообразную демагогию.

Самое главное в мировоззренческой позиции господина Ясина — это чувство глубокого удовлетворения от собственной деятельности в 1990-х годах. В качестве примера любит приводить цифру роста текущего потребления по сравнению с 1990 г., а именно 45%, не упоминая при этом соотношение потребления 1990 г., когда потреблять принципиально было нечего, например с 1985-м или любым другим годом в глубь столетия (слава богу, не с 1913-м, что так любили делать советские идеологи). Не стесняется признавать, что лучше стали жить 40% населения, а 60% — значительно хуже. В одном из телеинтервью вопрос ведущего, какие преимущества имеет нынешняя экономика перед прежней, заставил его задуматься, после чего прозвучал чрезвычайно емкий и лаконичный ответ, а именно что его жена теперь покупает на рынке у частного фермера баранину, которая намного лучше новозеландской, а все население имеет доступную сотовую связь. К этому он ничего больше не добавил, естественно, и всем нам добавить нечего: достижения и так потрясают своей масштабностью.

Можно лишь добавить, что отечественную баранину уважаемому профессору есть осталось недолго; в ВТО Россию наконец-то приняли его же стараниями, так что лучше обратно привыкать к новозеландской, да и горячо любимая им докторская колбаса, пожалуй, доживает последние годы.

Вообще г-на Ясина отмечает удивительное, не свойственное ученому, качество — не отвечать на вопросы по существу. Это как раз то качество, которое отличает ученого от идеологического функционера, каковым он является по своей сути и, видимо, по нынешнему предназначению. Впрочем, на некоторые вопросы профессиональной направленности он все-таки дает ответы, хотя лучше бы этого не делал. Например, главным путем улучшения экономической ситуации он видит «существенное повышение зарплаты бюджетников за счет перераспределения доходов и дополнительного напечатания денег». Это, по его мнению, стимулирует предпринимателей активнее внедрять инновации и повышает конкуренцию. Мысль, воистину достойная научного руководителя ВШЭ, ничего не скажешь. А кроме этого, постоянно звучит традиционный набор штампов на тему увеличения пенсионного возраста и значительного урезания расходов на оборону и безопасность.

Вот в общем и целом основная концепция современной российской фундаментальной экономической науки. Интеллектуальная импотенция некоторых наших научных умов могла бы вызвать недоумение и досаду за державу, если бы не откровенное резюме уважаемого профессора о «неуклонном движении России по пути глобализации в направлении мирового правительства (уже без кавычек), которое и возьмет на себя управление экономикой уже в планетарном масштабе». Вот и все, круг замкнулся. Мнение о том, что никакое государство не может существовать без идеологии, «всесильно, потому что оно верно». Мы уже говорили о том, что глобализация — явление закономерное и, скорее всего, неизбежное. Вся беда лишь в том, что страну загоняют туда пинками, как в свое время загоняли в коммунизм, и в этом смысле либералы будут пострашнее большевиков. Кто сомневается, пусть перечитает Оруэлла или Бжезинского…

 * * *

Предавая (небезосновательно) анафеме адептов глобализации, упорно не хотят принимать во внимание, что хотя она и создает проблемы планетарного масштаба, но все же играет ключевую роль в формировании будущего. Кроме того, она оказывает мощное воздействие на различные сообщества высшего образования, которые, в свою очередь, способны не только воздействовать, но и формировать линию политики будущего. Иными словами, при невозможности предотвратить зло как таковое стоило бы подумать над тем, как его хотя бы оптимизировать. Так или иначе, но на тему образования замыкаются, как минимум, четыре аспекта: экономический, политический, культурный и технологический. В последнее десятилетие не смолкают проклятия в адрес отечественных реформаторов средней и высшей школы. Практически нарицательными стали имена В. Филиппова, А. Фурсенко, И. Калины, И. Реморенко, Я. Кузьминова, В. May — всех этих почти Чубайсов от образования.

В задачу данной работы не входит детальное рассмотрение злоумышления или подрывной деятельности вышепоименованных фигурантов против национальной безопасности. Во-первых, потому, что такое рассмотрение требует углубленных экспертных оценок, которых, к сожалению, на сегодняшний день практически нет, а во-вторых, потому, что понятие национальной безопасности применительно к управленческой стратегии власти потеряло актуальность давно и бесповоротно. Для нас же здесь представляют интерес два события. Первое произошло в мае 2004 г., когда в адрес президента поступило открытое письмо, подписанное четырьмястами (!) видными учеными и сотней академиков, в котором авторы обоснованно требовали проведения тщательной экспертизы внедряемых Министерством образования инноваций. В нескольких пунктах были перечислены необходимые мероприятия для всесторонней оценки последствий проводимых реформ. Весьма показательно, что на обращение, подписанное элитой отечественной науки и переданное непосредственно в администрацию президента, которой в то время руководил Д. Медведев, ответа не последовало. Никакого.

Второе событие датируется 28 апреля 2011 г., когда на заседании Общественной палаты проходило обсуждение альтернативного проекта стандарта для старшей школы, представленного президентом РАО. Здесь интерес представляет тот факт, что ведущими авторами проекта являются специалисты, так или иначе имеющие отношение к ВШЭ, а главным идеологом программы выступает сам Я. Кузьминов, который в то же время — председатель комитета развития образования в Общественной палате. Вот так, простенько и со вкусом: сам создает проект и сам же дает ему оценку.

Вообще то, что над всеми сколько-нибудь знаковыми явлениями современных преобразований витает призрак ВШЭ, вполне закономерно, а уж касательно образования — сам черт велел: вспомним один из основополагающих принципов — «реализацию просветительской миссии в образовательном сообществе России». Это неопровержимо свидетельствует, что политика, формируемая в недрах этого научного учреждения, становится государственной политикой, и не только в сфере образования. Учитывая мощнейший научный потенциал и беспрецедентно высокий уровень преподавания, трудно отделаться от опасений, что ВШЭ не уподобится некоему гибриду «министерства правды» и «министерства изобилия» в одном флаконе, не зря же будут есть свой хлеб высокооплачиваемые выпускники по специальностям «история», «политология», «журналистика».

Суммируя вышесказанное, можно с полной определенностью заключить, что все громы и молнии в адрес и Министерства образования, и разработчиков реформ — всего лишь пустое сотрясение воздуха, а обвинения и проклятья в адрес конкретных персонажей необоснованны и абсолютно бесполезны, потому что они не злодеи, не исчадия ада, не «агенты мирового империализма», а всего лишь типичные представители глобального управляющего класса, для которых понятие «национальная безопасность» — такой же анахронизм, как и понятие «за державу обидно». Они «не горячие и не холодные», не добрые и не злые — они соответствующие своему предназначению, не больше и не меньше. Они выполняют поставленную им задачу и проводят в жизнь стратегическую линию тандема; ведь все законы и поправки, подготовленные ими, подписываются и утверждаются как тем, так и другим.

Ситуация в России представляет некоторую уникальность в том смысле, что интеллектуальное состояние элит еще не приобрело характера однородности, да и сами элиты подобны войсковому соединению, поступившему на переформирование после тяжелых боев. Часть из них уже вошла в глобальный управляющий класс и прочно там закрепилась, другая же часть в силу различных причин либо в него не попала, но очень хочет, либо отвергает всеми фибрами души, нравственно опираясь на традиции, воспитание, а то и просто по причине косности мышления. А между тем Запад уже давно проявляет трепетную заботу о глобализации, полагая ее своего рода рычагом для введения новых законов, которые, в свою очередь, явятся средством контроля, в том числе высшего образования. Закономерно, что экономический аспект является приоритетным. Циркуляция торговых потоков, инвестиционные транши, транснациональные производства и рынки растут в геометрической прогрессии.

Вполне естественно, что в этом броуновском движении растет и торговый оборот услуг, в том числе образования. Еще в середине 1990-х Организация по международной торговле (ОМТ) оценила мировой рынок образования в 27 млрд. долларов. Все более прочно укрепляется в мировом бизнесе понятие «экономика знаний». Теоретические исследования свидетельствуют, что в этой сфере наличествует скорее изобилие ресурсов, в отличие от традиционных направлений, все чаще испытывающих дефицит. Ключевой формой капитала становится капитал интеллектуальный. Глобальный рынок диктует спрос на квалифицированные кадры, обеспеченные международным сертификатом соответствия. Поэтому сегодня образование — одновременно и успешно продаваемая услуга, и ценнейшая интеллектуальная собственность. В. М. Филиппов, будучи членом экспертной группы Совета Европы и ЮНЕСКО по высшему образованию в Европе, проводил активную работу по признанию российских вузовских дипломов на международном уровне. Многогранность этой задачи включает в себя и вопросы, связанные с содержательной частью отечественного образования. Адаптация российской высшей школы к общемировым стандартам требует вполне определенных шагов, поэтому все возмущения по поводу проводимых реформ направлены не по адресу: это все равно что пинать трактор, который снес пивной ларек.

 * * *

Еще более показательна в этом плане фигура Я. Кузьминова. Будучи непоколебимым адептом неолиберализма в своей сфере, он последовательно проводит в жизнь философию ОМТ, МБ, МВФ, основанную исключительно на принципах свободной торговли и рыночных механизмах, включая их применение к таким традиционно государственным областям, как энергообеспечение, здравоохранение, образование. Личность эта исключительно нужная во всех сферах внутренней государственной политики. Так, по поручению правительства он возглавил экспертную группу по разработке — как вы думаете, чего? Ни много ни мало — проекта Концепции миграционной политики России. Думается, результаты этой работы ни у кого не могут вызвать сомнений. Вот почти прямая речь.

Миграция — мощный ресурс развития экономики, имеющий ключевое значение не только для уверенного экономического роста, но и для обеспечения социальной динамики, укрепления позиций России в мире, повышения уровня и качества жизни наших граждан.

Господин Кузьминов пребывает в убеждении, что сокращение миграции неизбежно приведет к падению экономики и жизненного уровня населения и может вызвать социальные взрывы. Насчет социальных взрывов, а особенно их причин — вопрос действительно серьезный, только это не то, что подумал уважаемый эксперт, а скорее с точностью до наоборот, — а вот в остальном он абсолютно прав. Такая, вывернутая на изнанку здравого смысла, экономика действительно рухнет. К сожалению, другой он не знает, и научной работы по поиску не ведет, и от научного руководителя того же не требует, и студентов обучает по накатанной роттердамской схеме. Зачем что-то искать, когда перед глазами — передовой мировой опыт. Правда, в последние годы он рушится на глазах, но это ничего не значит, поскольку — «весь цивилизованный мир». На память приходит булгаковский генерал Чернота с его размышлениями: «Думал поначалу махнуть в Мадрид, но Париж все-таки пристойней».

Остается непонятным, для чего стране научно-исследовательское учреждение, которое не ищет путей к пресловутым инновациям в фундаментальных направлениях, а тупо копирует давно опробованные чужие модели сомнительного качества — ведь для этого вполне достаточно традиционных зарубежных стажировок. Видимо, в подтверждение доктрины г-на Фурсенко, время творцов прошло, настало время профессиональных потребителей, и в области науки тоже.

Далее: «Среди выходцев из среднеазиатских республик, которые у нас работают в сфере обслуживания, копают что-то, метут наши дворы, достаточно высока доля людей, имеющих высшее и среднетехническое образование. При благоприятных условиях, если им повезет, они могут занять места врачей в наших поликлиниках, учителей в наших школах. Следовательно, мы получим уже готовых специалистов, не затратив на их обучение никаких средств».

Ну разве не прелесть? То наши продвинутые научные руководители сокрушаются от избытка дипломированных отечественных специалистов низкого качества, а тут радуются перспективе прийти в поликлинику на прием ко вчерашнему дворнику со среднеазиатским дипломом, возможно уже и понимающему немного по-русски. Хотя оно тоже понятно: они сами лечатся в других поликлиниках, а чаще — в других странах…

Однако сарказм в сторону. Квалифицировать подобные заявления как преступные, к сожалению, не позволяют современные юридические нормы: зацепиться не за что, но здравое подсознание каждому неравнодушному гражданину подсказывает именно такую квалификацию услышанного. Впрочем, не всякое предательство и не всегда может преследоваться по закону. К сожалению.

И наконец: «Мы убеждены, что в соответствии с возрастающей долей мигрантов на нашем рынке труда должна резко измениться политика в области профессионального образования. Вместо того, чтобы жаловаться, какие неподготовленные едут к нам мигранты, мы должны скоростным методом, на кратких курсах, обучать их тем профессиям, которые нам требуются».

Он отметил, что около 80% нынешних школьников желают поступить в вуз, ставя перед собой цель всего лишь получить диплом.

«Эту психологическую установку нашей молодежи на «чистую» работу может изменить только какая-то социальная катастрофа. Но мы ведь не хотим катастроф? Тогда давайте принимать и обучать в профтехучилищах мигрантов, а то скоро в ряде жизненно важных отраслей у нас работать будет некому».

И это, хочется добавить, целиком и полностью ваша заслуга, господа либералы. Дело-то ведь не в «чистой» работе и даже, по большому счету, не в деньгах, вернее, не столько в этом. Дело в том, что усилиями вашей новой идеологии все те, кто не относится к обладателям «чистой» работы, низведены до положения быдла — бессмысленного, бессловесного и бесправного. Эти 80% просто не хотят считаться быдлом, даже если и являются им по сути.

С точки зрения защиты мы вправе заявить суду: подзащитный заслуживает снисхождения, так как у него неизлечимая неолиберальная патология, справка прилагается. Однако последние цитаты выбивают у адвоката почву из-под ног, так как от этих слов откровенно несет провокацией. Остается лишь внести предложение расстрелять эти 80%, потому как они не нужны стране ни в каком качестве: ни как элита, ни как толпа.

Собственно, эта цифра — 80% — весьма показательна. Если вспомнить доктрину М. Тэтчер о том, что оптимально население России не должно превышать тридцати миллионов, то путем несложных арифметических вычислений мы и получим те самые 80% лишних людей от нынешнего населения страны. Хочется еще раз напомнить: этот господин не узурпировал свои полномочия, он назначен властью. Это напоминание для тех, кто еще пишет открытые письма, обращения, стоит в пикетах и другими подобными способами питает собственные иллюзии.

 * * *

Взяв на себя неблагодарную функцию защиты модернизаторов, нельзя обойти вниманием позицию экспертов по вопросу высшего образования, не рискуя при этом навлечь на себя изрядную долю нелицеприятной критики в их адрес. Из поколения в поколение ответственные родители внушали своим отпрыскам насущную необходимость образования. Это всегда было своего рода «парадигмой» в советской семье. Но даже в советское время — с индустриальной гигантоманией и бесплатным высшим образованием — никогда не стояла так остро проблема квалифицированной рабочей силы. На воротах каждого предприятия висел длинный перечень вакансий рабочих специальностей, но заводы не останавливались. Обширная сеть ПТУ по всей стране худо-бедно удовлетворяла потребности и промышленности, и строительства. Нет смысла сейчас поднимать статистику и отыскивать, каков был процент выпускников, стремящихся в вузы, потому что каким бы он ни был, основная масса абитуриентов шла туда точно так же, как и сейчас, не от жажды знаний, а все с той же «психологической установкой получить «чистую» работу».

А теперь вспомним и сопоставим стоимость работы «чистой» и «грязной».

ИТР:

Инженер на производстве — 120-180 руб. Младший научный сотрудник в НИИ — 90-110 руб. Врач в больнице — 140-180 руб. Финансисты, экономисты и проч. — 90-120 руб.

Высококвалифицированные рабочие:

Станочник любого профиля — 180-300 руб.

Маляр, штукатур, каменщик, монтажник — 200-400 руб.

Водитель рейсового автобуса — 250-400 руб.

Прочие:

Уборщица и дворник (за один участок работы) — 60 руб.

Кто не помнит цену советского рубля, спросите у тех, кто тогда жил.

Самая большая катастрофа для абитуриента была провалить экзамены в вуз, пойти на производство и заработать в два раза больше, и это, с точки зрения здравой логики, абсолютно верно. Ответ на вопрос, ради чего же тогда они горбатились в вузах, очень прост: ради «чистой» работы пожизненно. В конце концов, у каждого должен быть выбор, обоснованный логикой: чистая работа или высокий заработок. Совмещение того и другого логично и оправданно лишь в том случае, когда специалист является «творцом» в широком смысле этого понятия, а это как раз то, что более всего не устраивает г-на Фурсенко в концепции старой школы.

Теперь-то совершенно понятно, откуда взялись эти 80%, которые действительно не нужны любой экономике, и здесь можно выразить полную солидарность с господином Кузьминовым.

Вообще опровергать выводы всей команды реформаторов — дело неблагодарное. Во всем, что касается оценок, они правы абсолютно и безоговорочно. Они действительно крутые профессионалы и очень умные люди (в своем роде). Их бы от неолиберальной бациллы вылечить и заставить работать на благо науки, а не идеологии — цены бы им не было, но, к сожалению, это неизлечимо. Во всем же остальном — путях и методах решения — эти господа ни на грамм не напрягаются, а идут по накатанной дорожке западной глобализации. Что поделать, не творцы.

Уже упоминавшаяся выше Концепция миграционной политики является одной из составных частей бестселлера новейшей истории под названием «Стратегия-2020». Программа впервые была озвучена В. Путиным в последние годы его президентства, состояла из общих мест и носила довольно банальный характер. В тот период толпа находилась в достаточно умиротворенном состоянии, убаюканная восемью годами относительной стабильности, поэтому никаких резонансных реакций снизу не последовало, тем более, что «стратегия» в принципе абсолютно правильная и нужная, а детальных разработок и экспертных оценок еще не было. Все изменилось через год-два, когда на этот участок были брошены лучшие интеллектуальные силы под руководством все того же вездесущего Я. Кузьминова и ректора Академии госслужбы В. May. И с этого момента жить стало значительно интереснее и веселее. Теперь уже с достаточной долей определенности можно предположить, каким станет облик России в ближайшем будущем. Опять же нет смысла оспаривать исходные посылы — в их определении нашим экспертам нет равных. То есть они с предельной точностью отвечают на первый классический вопрос русской интеллигенции, ответ же на второй вопрос списывается, по примеру двоечников, у отличников Запада. Что поделаешь, не творцы, чего и нам желают, тем более что западные отличники списывать дают с удовольствием, безвозмездно, да еще и приплачивают в виде грантов.

 * * *

Рассматривать детально отдельные позиции Концепции нет смысла. Во-первых, они и так у всех на слуху, во-вторых, до окончательного варианта еще далеко: в работе задействована 21 экспертная группа, и разработки каждой, надо полагать, удостоятся рассмотрения на самом высоком уровне. Но уже сегодня обращает на себя внимание недвусмысленная и нимало не завуалированная генеральная линия, представляющая собой вульгаризированный вариант программы Римского клуба.

Стало считаться аксиомой профессиональное мнение реформаторов, что цели образования определяются социальным заказом, точно так же, как и, например, низкопробная содержательная часть отечественного телевидения оправдывается понятием рейтинга. Позиция во всех отношениях очень удобная: она позволяет авторам не напрягаться как в том, так и в другом случае. С точки зрения современной псевдодемократии, казалось бы, верно, но что такое сегодня «социальный заказ» вообще, какой бы сферы деятельности он ни касался? В последние десятилетия он направлен лишь на неуемное, гипертрофированное развитие парадигмы потребления — материального или духовного (правильнее — бездуховного). Социальный заказ направлен на наращивание потребительских запросов. Понятия ценности, качества, уровня, да и простой целесообразности уходят на задний план. Наши ведущие умы любят порассуждать о дефиците профессионализма, но сама доктрина подготовки профессионального потребителя исключает понятие профессионализма как такового. Неолиберальные рыночные механизмы — это мутанты, часто — парадоксального действия. Выпущенные в далекие советские времена бытовые приборы, изготовленные из «пещерных» материалов при достаточно невысокой культуре производства, сохраняли функциональность десятилетиями. Нередко ломались, но вполне допускали ремонт и дальнейшую эксплуатацию. Современная же брендовая техника вся рассчитана на срок от 6 до 8 лет, причем стоимость ремонта подогнана под уровень совершенной нецелесообразности.

Уровень технической оснащенности, материалы, квалификация исполнителей — все это позволяет сегодня выпускать телевизоры, холодильники, стиральные машины практически вечными, но это категорически противоречит законам нынешнего рынка. Потребительский спрос должен быть непрерывным и закольцованным. Испокон веков ремесленник, существуя в условиях подлинного рынка, дорожил своим профессиональным клеймом, оно его кормило. Механизмы-мутанты диктуют иные правила: современный рынок и качество — две вещи несовместные. Отсюда и мутации понятия профессионализма. Надо признать, что произвести продукт, который придет в негодность строго в соответствии с заданным циклом, — задача, требующая определенной квалификации и специфического образа мышления. Подобным алгоритмом мышления должен обладать, например, специалист-подрывник: изготовленная мина должна взрываться в строго определенный временной промежуток. В этом принципиальное различие психологии созидателя (творца) и психологии разрушителя. Надо полагать, что на подготовку именно таких специалистов и направлена реформа образования, по крайней мере, весь дискурс идеологов свидетельствует об этом, да и сама концепция «социального заказа» свидетельствует о вывернутости их сознания, потому что элементарный здравый смысл должен подсказывать, что не цели образования должны формироваться социальным заказом, но социальный заказ должен быть продуктом образовательного уровня.

Опять же нет смысла вдаваться в отдельные положения реформы. Прошло уже более десяти лет с того дня, когда Горбачев-Фонд организовал общественные слушания по ее проекту. С тех пор процесс идет ни шатко ни валко, провоцируя непрерывные дискуссии с переходом на личности и потоками обвинений в обе стороны. Одно можно утверждать определенно: уровень образования — как среднего, так и высшего — упал по сравнению с дореформенным значительно. Причины этого могут быть различны, но при существующих концептуальных, а также морально-этических установках авторов результат и не может быть иным. Отсюда и выводы о переизбытке учителей в школах, отсюда и уровень оплаты их труда, отсюда и бесконечные практически узаконенные поборы с родителей.

Когда в основе чего-либо лежит порочная концепция, порочным становится и все, что на выходе. Это закон.

Нет нужды напоминать, что государство имеет все потенциальные возможности для нормального финансирования образования. Сравним доли расходов в ВВП на образование и науку (%):

Южная Корея, Тайвань — более 20;

Финляндия — 16;

Япония — 14;

США-11;

Россия — 3,5.

 * * *

До последнего момента страна бурлила, наполняемая слухами о переходе к всеобщему платному среднему образованию. Очередной тест, подкинутый обществу неолибералами, надо сказать, груб и безыскусен, как почти все, что они делают. Уровень накала достиг опасного предела, и правительство вынуждено было сделать конкретные и предельно четкие заявления по вопросу, но уже одно то, что тест был проведен, неопровержимо свидетельствует о предоставленном карт-бланш.

В любом случае, все еще впереди, как впереди неизбежная реализация программ «Стратегии-2020», где важнейшим пунктом представлен демонтаж всей социальной системы — как советской, так и постсоветской. Тесты на увеличение пенсионного возраста — лишь пробный шар, после чего следует ожидать более радикальных предложений в виде отмены пенсий как явления — по китайскому образцу. По мнению В. May, в ближайшее время у государства будут полностью исчерпаны возможности финансирования пенсионных программ. Поэтому в очередной раз не стоит напрягаться в поисках нетрадиционных решений. Спасение утопающих — исключительно их проблема.

Путем несложного анализа г-н May приходит к еще более простому выводу: Россия совершенно не вписывается в международную схему разделения труда. Мы не можем производить продукт для богатых в силу низкой культуры производства и неразвитости высоких технологий. Мы не можем производить продукт для бедных в силу дороговизны рабочей силы. Думается, что, даже не будучи знаком с воззрениями г-на May, читатель уже догадался, какое управленческое решение может быть им предложено. Правильно: ликвидация промышленности как таковой, кроме, естественно, сырьевого комплекса. Заметим: мысль о том, что мы можем и должны производить продукцию для самих себя, не рассматривается даже гипотетически. Есть подозрение, что такая мысль даже не приходит в цивилизованные мозги наших экспертов, потому что это требует немалых интеллектуальных затрат, с одной стороны, и противоречит концепции «золотого миллиарда» — с другой. Они-то считают, подобно Фукуяме, что «конец истории» уже наступил и все, что можно было изобрести, уже изобретено…

Разработали наши реформаторы новый закон, а попутно и важный документ — Федеральный государственный образовательный стандарт (ФГОС). Нашлись, как водится, грамотные юристы, которые разгромили оба документа по разным причинам. Как и следовало ожидать, одобрения документы удостоились лишь у Я. Кузьминова. Ну любит он все нестандартное. ФГОС разрабатывался в Институте стратегических исследований образования под научным руководством членкора РАО А. М. Кондакова. Основной декларированной целью реформы является адаптация российской системы образования к общемировой. Еще в конце 1990-х Московский гуманитарный университет наладил тесные контакты с ЮНЕСКО. В рамках этих контактов ректор университета доктор философских наук Игорь Михайлович Ильинский получил возможность ознакомиться с некоторыми любопытными документами, которые его как человека думающего и неравнодушного навели на серьезные размышления. В первую очередь, это доклады Всемирного банка под общим названием «Россия: образование в переходный период», подготовленные (опять же!) при поддержке Фонда Сороса, а также доклад под многозначительным номером 18 666-RU «Обновление образования в России (региональный уровень)».

Самое интересное обнаружилось на первых же страницах. Это, прежде всего, гриф: «Конфиденциально. Документ Всемирного банка. Только для служебного пользования. Настоящий документ имеет ограниченное распространение и может быть использован получателем только при исполнении специальных обязанностей. Во всех других случаях его содержание не может быть раскрыто без разрешения Всемирного банка».

Руководитель проекта Стивен П. Хайнеман. Целью реформы полагалась «реструктуризация этой, добившейся больших достижений, системы для удовлетворения новых потребностей непланового рынка и открытого общества». По ходу доклада следовали весьма примечательные выводы: «Система образования России характеризуется многими достижениями: начальное образование доступно всем детям; трудоспособное население грамотно; юноши и девушки имеют равное представительство среди студентов вузов; международное сопоставление академических достижений России в их совокупности продолжает свидетельствовать о более высоком уровне знаний в естественных науках и математике, чем во многих странах ОЭСР. В бывшем Советском Союзе существовали великолепные учебные программы».

Заметим: цитаты приведены дословно не из доклада товарища Зюганова, а из доклада Всемирного банка. Обычному российскому гражданину средних лет эти формулировки могут показаться забавными: причислять к достижениям такие элементарные вещи, как доступность начального образования и всеобщая грамотность? Но, как видим, Всемирному банку и ЮНЕСКО это забавным не кажется. Судя по этому, в масштабах западного мира это действительно достижения.

 * * *

По каким же причинам столь лестно характеризуемая система потребовала реформирования?

Не удивительно, что на этих документах стоит гриф ДСП: все их позиции в совокупности представляют собой инструкцию по диверсионно-подрывным мероприятиям, на которые ВБ выделил немалые суммы. Кстати, информация о финансировании реформы ВБ по всем признакам подпадает под утечку информации, так как и по сей день найти какие-либо подробности об ассигнованных суммах — задача весьма сложная, по крайней мере, г-н Кондаков всячески избегает этой темы.

Как водится, в первых рядах борьбы и наш «идеологический отдел ЦК» в лице Исаака Давидовича Фрумкина, научного руководителя Института развития образования ГУ ВШЭ и одновременно — координатора Международных программ МБРР. Кстати, институт непосредственно приложил руку к разработке ФГОС.

Поскольку процесс раскрытия темы упорно наталкивает нас на разного рода конспирологические изыски и прочую шпиономанию, рискнем навлечь на себя еще одну порцию уничижительных комментариев и рассмотрим очередное знаковое событие.

В мае 2010 г. в Санкт-Петербурге и Москве прошли встречи научной общественности ГУ ВШЭ и представителей Беркмановского центра при Гарвардском университете. Казалось бы, какая связь интересов может возникнуть между ВШЭ и организацией, никоим образом с экономикой не связанной? Мы уже постепенно подошли к заключению, что экономика для ВШЭ представляет интерес вторичный, поэтому нет ничего удивительного, что на встрече обсуждались вопросы, связанные с развитием блогосферы и СМИ. Пару дней эти господа посидели, пообщались, а уже в октябре в Институте изучения мира США, спонсируемом широко известной «Рэнд Корпорэйшн», состоялась презентация нового проекта, рожденного в результате проведенных встреч. Казалось бы, что тут примечательного? Ровным счетом ничего, если не учитывать, что вышеназванный институт работает непосредственно на армейские и стратегические разведслужбы США. А что же такое, собственно, «Центр Беркмана по изучению Интернета и общества»?

Созданный в 1997 г. в Гарварде Ч. Нессоном и Д. Цитрейном центр занимался проблемами Интернета, социальными сетями и когнитивными научными направлениями в прикладном варианте. В центре был создан так называемый «Корпус блоггеров», занимавшийся технической поддержкой различных диссидентских сайтов по всему миру. Самыми актуальными темами центра в последнее время были «Гражданское общество в области информации» и «Интернет и демократия» применительно к странам Ближнего Востока, Ирану, арабским странам. Результаты деятельности центра мы можем наблюдать на примере событий севера Африки, что не особенно-то и скрывается. Кстати, провал иранской темы авторы комментируют открыто, объясняя недостаточностью развития блогосферы в стране. Учитывая уже состоявшиеся контакты нашей поп-звезды блогосферы А. Навального с представителями центра, можно поразмышлять о природе возникновения декабрьских послевыборных митингов в Москве и других крупных городах страны. Не зря же внимание центра уже вплотную переключилось на Россию.

Подвести черту под совместной плодотворной работой Беркмановского центра и ВШЭ вполне может недавнее заявление Л. Панетты, ныне министра обороны США, а перед этим — главы ЦРУ, который включил Россию в список «государств-мишеней», где уже фигурирует ряд стран, включая Беларусь и Иран. Именно в отношении этих государств разрабатываются новомодные планы коммуникационных и информационных революций с применением технологий манипуляции сознанием и когнитивных методик.

Поражает не столько масштабность, сколько абсолютная открытость деятельности мирового правительства. Практически все намеченные цели озвучиваются прямым текстом, без купюр. Презрение к толпе достигло своего пика, так как толпа перестала представлять даже потенциальную опасность. Ранее мы уже установили, что образование — не только продаваемая услуга, но и ценнейшая интеллектуальная собственность. Надеяться на то, что глобальный управляющий класс допустит толпу до владения собственностью — не что иное, как один из элементов калейдоскопического идиотизма. Это надо принять за отправную точку любого анализа, после чего цели и методы проведения российского варианта реформы образования не будут вызывать никаких иллюзий в духе «они не ведают, что творят». Важно принять за аксиому, что дураков нет не только в самой власти, но и вокруг нее. Рузвельт говорил: «В политике ничего и никогда не происходит случайно. Если что-то случается, значит, это кто-то спланировал». По словам И. М. Ильинского, тот, кто хочет управлять миром при Новом порядке, должен установить железный контроль за системой образования, подчинить цели, задачи и содержание образования целям и задачам этого Порядка. Создание единого мирового образовательного пространства — быть может, главная цель глобализации.

 * * *

В ноябре 2009 г. в послании Федеральному собранию Д. Медведев применил в очередной раз традиционный манипулятивный прием: подмену терминологии. Теперь «реформа» образования стала именоваться «модернизацией».

Вообще при написании этой работы постоянно приходится сталкиваться с трудностями применения терминологии, так как современный дискурс изобилует терминами перевернутого смысла. Например, для именования общественного устройства приходится изобретать нелепое словообразование «псевдодемократия», так как то, что в современном обиходе обозначается «демократией», на деле таковой не является. Употребляемое обозначение «либерализм» к подлинному понятию имеет отношение весьма отдаленное, а изобретя что-то новое, рискуешь быть неточно понятым. Так же, как и понятие «гражданское общество», употребляемое везде к месту и не к месту, представляет собой совсем не то, что в него вкладывал Гегель.

Так вот, о модернизации. В том же 2009 посткризисном году Госдума при секвестировании бюджета сократила расходы на культуру на 22%, на образование на 3,6%, но на СМИ увеличила на 44%. Это — модернизация по современным «понятиям», так как идеологическая составляющая является первостепенной. В докладе Римского клуба «Первая глобальная революция» образца 1991 г. А. Кинг подчеркивал: «Новые достижения в технологии коммуникации значительно увеличат власть СМИ, которые превратятся в двигатель перемен, в борьбе за установление нового единого порядка, который похоронит государства-нации».

Многие видные ученые сегодня с удивительной наивностью взывают к власти и общественности, упирая на то, что проводимые реформы противоречат курсу модернизации, так как массовое оглупление молодой толпы не может способствовать формированию всесторонне развитой личности, для истинной модернизации потребной. Подобные экспертные оценки чрезвычайно важны для власти, потому что лишний раз подтверждают верное направление вектора цели. Не зря же все принимаемые решения прямо противоположны высказываемым предостережениям. Еще оставшиеся в стране ученые в здравом уме и твердой памяти, не проплаченные мондиалистскими структурами, — люди конкретные, всей своей научной практикой наученные называть вещи своими именами. Им еще никак не удается понять, что слово «модернизация» — это совсем не то, о чем они подумали. «Министерство правды» вырабатывает свой «новояз», а что касается положения России в международном разделении труда, то г-н May его уже определил, и, можно не сомневаться, обжалованию это определение подлежать не будет.

Перечислять все пункты предполагаемой модернизации образования нет смысла, думается, они и так уже снятся в кошмарных снах каждому ответственному родителю. Наша цель — лишь определение вектора управленческой стратегии власти и запрограммированный результат. Итак…

Введение ЕГЭ, а вслед за ним — и Болонской системы высшей школы, во-первых, приводит к лавинообразному снижению культурно-образовательного уровня, а во-вторых, работает на развитие того самого специфического профессионализма, о котором мы уже говорили раньше, что полностью отвечает требованиям ВБ, МБРР и Фонда Сороса. Что же ожидает нас в результате модернизации?

В 50-е годы прошлого века комиссия Конгресса США, изучавшая систему советского образования, заключила, что если Америка не овладеет русскими методиками, то ей придется овладевать русским языком. На Западе были проведены масштабные реформы, в результате которых финансирование высшей школы из государственного бюджета выросло до 20 раз! Об уровне выпускников средней советской школы упоминать нет нужды: для сравнения: согласно переписи 1968 г., 86% французов в возрасте 15 лет и старше имели лишь справку о начальном образовании. 37,5% не имели никакого свидетельства об образовании, 6% — имели уровень средней школы и выше. Среди молодежи положение несколько лучше: у призывников 18 лет лишь 66,7% имели уровень начальной школы и ниже.

Нынешние проекты среднего образования даже внутри одной отдельно взятой школы приведут к радикальному расслоению общей массы учащихся. Разделение программы на обязательные и необязательные предметы «за отдельную плату» создадут внутри школы два неравноценных в интеллектуальном отношении потока. Платежеспособный поток будет получать целостные фундаментальные знания, дающие возможность дальнейшего их совершенствования в вузе. Другой же поток, состоящий из малообеспеченных учеников, будет получать тот минимум, который, по определению, экспертов ВБ носит наименование «минимальный стандарт гражданственности», включающий «способность чтения географических карт (?), объяснение на английском языке и правильное заполнение налоговых деклараций». Надо полагать, что будет развиваться и сеть частных школ и колледжей для элиты. Все мы хорошо знаем по американским фильмам, что такое элитные школы и школы гарлемского типа для толпы: во вторых процесс обучения сведен к примитивному минимуму, в первых — тема будущих профессий полностью мифологизирована. Для учеников элитных школ работа — это быть дизайнером, журналистом, юристом, финансистом.

 * * *

Недавно в теленовостях прошел любопытный сюжет. Девочка из Нижнего Новгорода десять лет просидела в полной изоляции в комнате с заколоченным окном и без телевизора. Читала случайные книжки и иногда ловила на стареньком транзисторе единственную станцию. Сейчас ей девятнадцать лет, и когда корреспонденты вывели ее «в свет», она практически ничего не знала об окружающем мире, но вместе с тем производила удивительное впечатление абсолютно здорового в моральном отношении человека. Взгляд умный и проницательный, взгляд человека, не изуродованного телевидением и Интернетом.

Корреспондент водил ее по каким-то идиотским выставкам, катал на машине по городу и задавал вопросы о планах на будущее. Девочка говорила, что хочет учиться, а на вопрос, чем бы хотела заниматься, ответила, что хочет шить одежду. «Ты, наверное, хочешь стать дизайнером?» — услужливо подбросил вопрос журналист и встретил недоуменный взгляд: «Нет, я просто хочу шить одежду».

Любопытна разница в самоидентификации личностей. В понимании современного «продвинутого» молодого человека шить одежду — это быть дизайнером. В понимании «чистого разума» все вещи имеют свое точное подлинное значение, без терминологии перевернутых смыслов. На этом примере можно провести качественный сравнительный анализ двух типов сознания: независимого и массового, сформированного манипулятивными технологиями и, в свою очередь, формирующего подобное у аудитории.

С. Г. Кара-Мурза пишет: «В то время, как будущие пролетарии подвержены жесткому и массовому идеологическому воздействию, будущие буржуа из сети полной средней школы овладевают, невзирая на молодость, умением использовать все инструменты господства буржуазной идеологии. Для этих детей, будущих правителей, не существует вопросов или проблем слишком абстрактных или слишком неприличных для изучения (конечно, с фильтром университетского гуманизма).

Советский строй сделал огромный шаг — порвал с капиталистической школой как «фабрикой субъектов» и вернулся к доиндустриальной школе «воспитания личности», но уже не с религией как основой обучения, а с наукой. Он провозгласил принцип единой общеобразовательной школы. Конечно, от провозглашения принципа до его полного воплощения далеко. Но важно, куда идти. Школа «субъектов», даже прекрасно обеспеченная деньгами и пособиями, будет всего лишь более эффективной фабрикой, но того же продукта.

Одной из задач реформы в России стала трансформация советской единой школы в школу «двух коридоров». Конец цитаты.

Скандально известный сериал «Школа», прошедший по одному из центральных каналов, разделил зрительскую аудиторию на две половины. Одни возмущались и утверждали, что это злонамеренное очернительство, другие говорили, что фильм полностью отражает действительность, но как первые, так и вторые говорили о нем с нескрываемым отвращением. Это красноречиво свидетельствует о том, что уже сейчас в стране существуют два типа школ. Пока что кому-то может просто не повезти, и он попадет именно в такую, как показано в сериале. В этом случае он станет либо безнадежным маргиналом, либо кем-то вроде автора фильма, способным производить интеллектуальный продукт, адекватный своему восприятию действительности. Но эта лотерея будет длиться недолго. Модернизация раз и навсегда решит проблему «двух коридоров».

Что же касается присоединения России в 2003 г. к Болонскому процессу, то разумнее было бы руководствоваться массивом авторитетных мнений в отечественной науке, благо они еще наличествуют. Но даже не будучи специалистом в области высшего образования, нетрудно понять основное назначение этой системы. Уже упоминалось, что бывший министр образования В. Филиппов плотно занимался вопросом признания на Западе отечественных дипломов. Теперь мы видим плоды этой «грандиозной» работы. Все оказалось простым до примитива: попросту включиться в европейскую систему, не заморачиваясь на доказательствах преимущества собственной. Да, не творцы… Хотя, как уже упоминалось, советская система образования никогда не вызывала сомнений на Западе, а эпопея с непризнанием наших дипломов имела под собой иную подоплеку. Судить о достоинствах и недостатках Болонской системы предоставим специалистам, хотя, с точки зрения здравой логики, любой процесс должен подчиняться законам здравого смысла, в то время как в БС все перевернуто с ног на голову. В этом тоже есть своя закономерность: «перевернутая» экономика сформировала «перевернутую» идеологию, которая, в свою очередь, формирует соответствующее мировоззрение.

Деятельность модернизаторов продолжается, несмотря на истошные вопли общественности и массовые протесты ученой среды. Власть безмолвствует и выполняет поставленную задачу.

 * * *

Моделируя социокультурную и демографическую картину недалекого будущего, мы видим территорию, полностью лишенную социальной идентичности, непропорционально заселенную маргинализированнои массой людей, не занятых в подавляющем большинстве никакой общественно полезной деятельностью. Какая-то часть толпы еще будет некоторое время занята в добывающих отраслях, включая лесную, а псевдоэлиты будут осуществлять управленческую деятельность из мест, более приятных для пребывания. Учитывая в предлагаемой модели результаты затяжного реформирования системы здравоохранения, мы дополняем картину естественной ротацией населения из-за возрастания смертности, а также усиления миграционных потоков. Последняя позиция заслуживает отдельного рассмотрения, так как является основополагающей в императиве «сбережения нации».

Вообще заводить разговор о сбережении нации, здоровье нации, да и просто «нации» в контексте глобализации — это примерно то же, что лечить от простуды приговоренного к расстрелу. Продолжительность жизни индивида толпы так же противоречит глобальной теории, как и длительная эксплуатация потребительских товаров концепции неолиберального рынка. Тем не менее, естественная деградация системы здравоохранения, по всей видимости, уже не могла в полной мере отвечать управленческой стратегии, поэтому, исходя из привычной логики, следовало ожидать реформаторских гримас и в этой сфере.

Одним из первых проводников в жизнь идей новой медицины можно по праву считать Михаила Зурабова. Личность давно и всем хорошо известная, имя в ряду многих других — нарицательное, даже в превосходных степенях: кто из медиков не знает прижившегося в свое время расхожего термина «зурабовщина»! В контексте рассмотрения вопроса вполне можно было бы и не касаться конкретной персоналии, потому что у нас где ни копни, всюду целые сокровищницы удивительного профессионального компромата, и этим уже никого не удивишь. Для нас же все великие «творцы» современности представляют интерес лишь в той степени, в какой они способны оказать влияние на порученные им участки работы. И дело даже не в том, что «пироги пекут сапожники» и наоборот, а в том, каковы профессиональные целеполагания «творцов», их моральные и нравственные установки. Настоящий профессионал-сапожник вполне может испечь вкусный пирог, если будет подходить к делу так же, как и в своей основной профессии, потому что профессиональная честь не позволит ему экономить на начинке в ущерб качеству. Другое дело, если он халтурщик и преследует цель лишь дополнительно заработать. Либо ему поставлена конкретная задача.

Михаил Юрьевич Зурабов с самого детства не отличался какими-либо выдающимися талантами. В школе учился через пень-колоду, в институте также ничем не выделялся, диссертацию защищал с грехом пополам целых три года. Был тихим и незаметным, отличаясь, тем не менее, счастливой способностью ладить с нужными людьми. Судя по всему, решающую роль в успешном карьерном росте сыграло знакомство нашего героя со скандально известным в свое время Евгением Адамовым. Знакомство произошло в Чернобыле в 1986 г. Адамов как замдиректора Курчатовского института руководил ликвидацией последствий аварии, а Зурабов был представителем проектного института Минатома.

С тех пор Михаилу Юрьевичу и «поперло». Когда в 1988 г. Минатом создавал «Конверсбанк», Зурабов возглавил совет директоров, на чем и заработал свои первые немалые деньги в качестве бизнесмена. Дело в том, что официальной версией создания «Конверсбанка» было поддержание еще советских конверсионных программ, а по факту — обеспечение участия руководства в прибылях отрасли. (Заметим: в те годы воровали еще с прибылей, воровать с убытков стали позже.) Однако вскоре рамки банковской деятельности стали несколько тесны для нашего героя: ведь он уже почувствовал вкус к настоящему бизнесу, и он создал ЗАО «МАКС», основным направлением деятельности которого было обязательное медицинское страхование. В числе учредителей компании значился и Е. Адамов, а дабы не оставлять банковское поприще без присмотра, в «Конверсбанк» определили младшего братишку Зурабова Александра. Надо сказать, что тема ОМС в те годы представляла собой такой лакомый кусок, что пускали туда лишь избранных.

Рассматривать отдельные аспекты деятельности «МАКСа» и его дочерних структур мы не будем — это тема отдельного детективного романа, где главными героями могли бы стать братья Зурабовы, — а пойдем дальше вслед за главным героем. Весной 1998 г. Е. Адамов становится министром атомной энергетики и выбивает для Зурабова должность замминистра здравоохранения по направлению системы ОМС. Удивительна живучесть Михаила Юрьевича на различных постах в аппарате правительства: он сумел пересидеть и правительство Кириенко, и правительство Примакова, который инициировал масштабные чистки. Судя по всему, до Зурабова он добраться либо не успел, либо ему просто не дали.

Летом 1999 г. Михаил Юрьевич был назначен главой Пенсионного фонда с бюджетом 224,5 млрд. рублей. Интересно, что одновременно с ним Александр Зурабов становится заместителем гендиректора «Аэрофлота». Об успехах в ходе пенсионной реформы и в системе ОМС мы говорить не будем: все их перипетии еще свежи в памяти, а сроки проведения бесконечно растянуты во времени и пространстве. Оно и понятно: любой ушлый хозяйственник знает, что самый верный способ «наварить» на ремонте — это никогда его не прекращать.

В марте 2004 г. М. Зурабов стал министром здравоохранения и социального развития, что неопровержимо свидетельствует о том, что его управленческая стратегия целиком и полностью отвечает требованиям стратегии власти, а следовательно, и стратегии глобального управляющего класса. Бизнес-таланты нового министра не вызывают ни малейших сомнений: его официально задекларированный доход в 2005 г. составлял 1,2 млн. рублей, а в 2006 г. — уже 9,2 млн. рублей. Рост в 7,7 раза!

В свое время некоторые особо одаренные дельцы сколачивали немалые состояния в блокадном Ленинграде, зарабатывая на здоровье и жизни людей путем скупки за черствый сухарь произведений искусства и других ценностей. Сейчас, слава богу, не война, поэтому благообразные господа в дорогих костюмах зарабатывают лишь на лекарствах и медицинской помощи, оттого и облик их обманчиво благолепен.

 * * *

Британское издание «British Medical Journal» писало, что реформа здравоохранения в России приведет к увольнению более половины врачей, так как основной целью реформы полагается построение более эффективной и экономичной системы здравоохранения. Заметим сразу: речь идет не о качестве, а лишь об экономии. Первым был поставлен вопрос кадровый, и его решение было направлено в сторону сокращения числа медработников с высшим образованием. Количество врачей планировалось сократить примерно на 300 тысяч. Из оставшихся преимущественное число должны составлять врачи общей практики. Из 1,6 млн. больничных коек должны быть ликвидированы более 500 тысяч.

Предполагается также закрытие большого числа амбулаторий, преимущественно в сельской местности. Излишне говорить, какие эмоции вызвали эти проекты в профессиональной медицинской среде, а также среди населения. Однако первый замглавы МЭРТ (!) М. Дмитриев отозвался о реформе весьма положительно, подчеркнув, что только в первые ее годы зарплаты врачей вырастут в два-три раза. Казалось бы, с чего Министерству экономики совать свой нос туда, куда не просят? Но это только «казалось бы»: наш высший партийный орган всему обязан дать свою оценку.

На заседании правительства М. Зурабов заявил, что серьезные преобразования в здравоохранении произойдут не раньше, чем через три года, а пока министерство намерено осваивать 5 млрд. долларов в рамках национальной программы «Здоровье». В первую очередь, эти деньги пойдут на укрепление первичного звена (в основном на повышение зарплат участковым врачам и медсестрам) и масштабную закупку оборудования для поликлиник.

В начале 1990-х представители ВБРР обратились в Минздрав с предложением провести эксперимент реформы здравоохранения в России. Они говорили о врачах общей практики, новых принципах страхования. На реализацию проекта они предлагали заем под грабительские проценты. Проанализировав последствия, Минздрав во главе с Э. Нечаевым сделал все возможное для срыва проекта. Но — «гони черта в дверь, а он — в окно». В обход Минздрава ВБРР провел-таки ряд пилотных экспериментов в ряде регионов. Теперь эти регионы обременены нескончаемыми долгами на многие годы.

Примечательны здесь две вещи. Первая — это то, что ВБРР беспрепятственно проводит в жизнь собственные проекты на территории суверенного государства в обход центральных властных структур (а еще пеняем на излишнюю централизацию власти!). Вторая — что долговое бремя этих регионов — их проблема, и ничья больше. Иначе говоря, за реформаторский зуд (а то и за «откаты»!) руководителей расплачивается население, а центральная власть вроде бы и ни при чем. Юридически все в ажуре: местное самоуправление вправе принимать определенные решения, и, независимо от их практической результативности, ответственность вертикали все равно нулевая. Это своего рода правовая ловушка, так как в системе выборности ответственность целиком на электорате (сами выбирали, сами и расхлебывайте), что в полной мере отвечает принципам неолиберального рынка услуг.

Прошло время, и последующие министры уже не были настроены столь же категорично, как Э. Нечаев, а ВБРР, проводя свою достаточно настойчивую линию, все же добился желаемого: 77 млн. долларов с одобрения Т. Дмитриевой пошли на полномасштабные пилотные проекты в Тверской и Калужской областях (35 и 42 млн. долларов, соответственно). Теперь ежегодно областные бюджеты погашают эти кредиты, по факту расплачиваясь за сокращение числа врачей, повсеместное закрытие роддомов и больниц, существенное снижение доступности медицинской помощи, статистически возросшую смертность населения.

В апреле 2005 г. было принято решение о добровольной переквалификации педиатров во врачей общей практики. Надо сказать, что эти эксперименты проводились в России и до этого в течение нескольких лет. Статистические результаты свидетельствуют, что помимо нулевой эффективности от деятельности новоявленных специалистов широкого профиля в этих регионах выросла и детская смертность. Позже, кстати, выяснилось, что навязанная стране реформа изначально разрабатывалась международными фондами для южноафриканских стран. Чертовски приятно осознать, что отечественная медицина отождествляется кем-то с южноафриканской, но, тем не менее, процесс был запущен, иначе и быть не могло: нашим чиновникам отказаться от многомиллионных кредитов — испытание непосильное.

Однако, применяя непредвзятые оценки, нельзя не признать, что внедрение института врачей общей практики — идея весьма интересная и полезная. Вся беда в том, что реализуется она, как и все у нас, негодными методами и некомпетентными людьми, а чаще всего — злоумышленно и злонамеренно. Программа, разработанная изначально для слаборазвитых стран, создавалась не от хорошей жизни. В регионах с дефицитом квалифицированных специалистов ничего иного и придумать невозможно, не до жиру. В то же время методология отечественной медицины чаще всего предлагает потребителю узкоконвейерные технологии, когда лечат не больного, а больной орган, нисколько не заботясь о последствиях лечения для других органов. Пациент, поступивший на лечение с пневмонией к пульмонологу, тупо накачивается антибиотиками, после чего начинает лечить загубленный желудочно-кишечный тракт уже у гастроэнтеролога. Пульмонолога это не волнует, его задача — решить конкретную проблему в конкретный момент. Пациент, поступающий с обострением остеохондроза, обкалывается деклофенаком. То, что у него после этого отказывает печень, — проблема уже другого специалиста. Специализация по правой ноге и левой ноздре приводит к усугублению проблем общего состояния организма. Как в известной интермедии Аркадия Райкина, когда ему сшили кривой пиджак, объясняя это узкой специализацией: «Лично я пришиваю пуговицы. К пуговицам претензии есть?» — «К пуговицам претензий нет. Пришиты насмерть, не оторвешь».

 * * *

Особую остроту противостояние профессионального сообщества медиков и чиновников от медицины стало приобретать примерно с 2005 г. Административные нововведения получили наименование «зурабовщина» и широко дискутировались в профессиональных кругах. Уже тогда ни у кого не вызывали сомнения приоритеты власти в этой отрасли, так как экспертную группу по отработке реформы возглавили все те же «зубры» от ВШЭ. Оно и понятно: ведь отрасль изначально затратная. Напущенный туман в виде созданных в свое время страховых компаний привел к тому, что получить в районной поликлинике бесплатно что-либо, кроме собственно приема у врача, стало практически нереально. Декларируется одно, на практике мы сталкиваемся с совершенно другим. Изменилось и само отношение врачей к пациентам. Менталитет черного рынка полностью захватил современных эскулапов. Похоже, никому из них уже не приходит в голову мысль, что каждый рано или поздно перейдет из категории врача в категорию пациента. Проведенное в рамках реформы повышение зарплаты участковым терапевтам породило завистливое недовольство в коллективах и ничуть не улучшило качество их работы. Пациент все так же воспринимается как досадная помеха. Руководители экспертных групп не скрывали, что одной из главных целей реформы является сокращение узких специалистов в пользу врачей общей практики в поликлиниках. По их мнению, процесс должен идти естественным путем, без тотальных сокращений, причем решения по штатному перераспределению отдаются на откуп субъектам

Федерации и главврачам поликлиник. В то же время планируется переход к автономным медучреждениям, что рано или поздно приведет к их приватизации, а это уже неизбежно услуги платные, что бы там ни говорили о совершенствовании системы страхования. Контроль над процессами приватизации и регулирование платных услуг предполагается возложить на муниципалитеты.

Таким образом, несложно представить вырисовывающуюся модель: формальное перепрофилирование персонала при сокращении числа специалистов резко понизит и без того невысокое качество лечения, а процент платных услуг (как легально, так и нелегально) постепенно дойдет до ста. Всем известна повсеместная практика, когда официально бесплатные, например УЗИ или томография, доступны через запись иногда до полугода, в то же время за деньги — хоть завтра. Та же картина — с госпитализацией в специализированные клиники со срочными операциями. Можно не сомневаться, что с переходом к автономным медучреждениям они очень скоро найдут общий язык со страховыми компаниями к обоюдному удовольствию. В то же время преимущества современной коммерческой медицины сводятся лишь к милому обхождению персонала и модерновой обстановке офисов, само же лечение нередко служит темой для анекдотов, когда стоматологи лечат здоровые зубы, а венерологи находят у здоровых людей целый букет вензаболеваний.

Статистика в целом по отрасли удручающая. Ежегодная смертность по причине врачебных ошибок и халатности персонала доходит до 50 тысяч человек. Нанесение тяжкого вреда здоровью вследствие тех же причин статистически вообще не учитывается, но легко экстраполируется. Целью реформы провозглашается «повышение доступности и качества медицинской помощи», но при этом выпадает такой приоритет, как улучшение здоровья населения. Кроме того, не находят отражения такие направления, как обеспечение санитарно-эпидемиологического благополучия, защита прав потребителя, повышение качества профессиональной подготовки и переподготовки кадров, а также создание на базе фармацевтики и биотехнологии принципиально новых эффективных методов профилактики, диагностики и лечения, лекарственных средств и диагностических препаратов.

Надо признать, что передовой медицинской общественности в последние годы удалось если не переломить, то существенно изменить катастрофическую ситуацию в русле реформы. Постоянно приходится слышать о вводе каких-то новейших «навороченных» медицинских учреждений, центров, клиник. Правительство наконец-то нашло возможность для выделения 460 млрд. рублей. Деньги немалые, и можно только догадываться, какая часть из них попадет по назначению, хотя даже с учетом этой суммы доля здравоохранения в ВВП поднимется лишь до 4,4% (по Рошалю), и — по его же прикидкам — это составит недофинансирование, как минимум, в два раза. (В сравнении с развитыми странами, где доля здравоохранения в ВВП составляет от 8 до 15%.) Что же касается результатов начальной стадии реформ и стратегии Зурабова, базирующейся на тезисе о самоокупаемом принципе здравоохранения, то плоды этой деятельности мы в полной мере можем оценить сегодня, когда не только в сельской местности отмечается тридцатипроцентная нехватка кадров, но и в городах есть дефицит реаниматологов, анестезиологов, дерматологов, нейрохирургов, рентгенологов, патологоанатомов, а также узких специалистов. Подавляющее число врачей — предпенсионного возраста, число молодых специалистов местами не дотягивает до 10% (стратегия Кузьминова — May). Для лучшего понимания вопроса интересно сравнить зарплату врачей в муниципальных и коммерческих учреждениях, где разница составляет не только разы, но иногда и порядки. В июле 2011 г. на встрече с премьером губернатор Ульяновска докладывал о ходе реформы в области, где, в частности, отметил, что в ближайшее время зарплаты врачей существенно вырастут и достигнут… 20-25 тыс. рублей. Как говорится, ни убавить, ни прибавить.

Прошло более семи лет реформирования, а мы пережевываем все ту же жвачку. Отсутствие хоть сколько-нибудь внятной концепции развития здравоохранения приводит к тому, что весь ход этой нескончаемой, как путь к коммунизму, реформы напоминает движение «летучего голландца», покинутого экипажем: хаотичные маневры и бестолковое хлопанье обрывками парусов. Законы, принимаемые в рамках реформы, в лучшем случае наводят на мысль об авторах-неудачниках, а в худшем — о диверсантах.

 * * *

В марте 2011 г. состоялся научный семинар «Перспективы реформирования российского здравоохранения». Руководил процессом, как водится, уважаемый профессор Ясин, с основными докладами выступили проректор НИУ ВШЭ С. Шишкин, профессор НИУ ВШЭ И. Шейман, завкафедрой управления и экономики здравоохранения профессор А. Линденбратен. Мы не будем здесь рассматривать вопросы, поднятые докладчиками в ходе семинара, лишь заметим, что все они так или иначе крутились вокруг денег. Собственно о медицине речь практически не шла, оно и понятно: представителей от практической медицины на этом семинаре не было совсем, присутствовали лишь три чиновника, да и тема «охранения здоровья» в буквальном понимании, судя по всему, нашим идеологам представляется неуместной. Общее впечатление от семинара достаточно удручающее уже хотя бы потому, что с первых же слов начинало казаться, что все эти люди собрались для обсуждения темы едва ли не впервые, как будто и не было позади семи-восьми лет имитации бурной административной деятельности. Большинство докладов содержало констатацию общеизвестных фактов и забалтывание насущных проблем. Итог подвел Е. Ясин:

«Мне очень понравились все доклады и выступления оппонентов. Потому что они четко представляют картину того, о чем сегодня думают люди, занимающиеся реформой здравоохранения. <…> Я как экономист подхожу, а экономисты — люди циничные в пределах своих профессиональных занятий. Развивается экономика. За счет чего она будет развиваться, где будут центры спроса, кто будет драйверами? Я полагаю, что с ОМС драйвером медицина не будет никогда, потому что она финансируется из ОМС, или государство берет на себя закупку оборудования, закупку дорогих лекарств, все что угодно, но оно берет дорогое. Ведь если дешево, тогда страховая медицина не нужна. В то же время я полагаю, что самые доходные отрасли, драйверы будущей экономики, — это медицина и жилье. Если вы дадите возможность им развиваться, то появятся деньги. <…> Есть программа обязательной медицинской помощи, там нормативы и стандарты. Вы разрабатываете на их основе государственную систему бесплатной или удешевленной помощи. Когда человек покупает медицинский полис, то он знает, что приобретает. Есть статьи, которые он может выбрать. Мы должны предусмотреть нормальный минимум, ведь человек смертен, чудес не бывает, не всех можно лечить, как лечат президента или Майкла Джексона. Поэтому надо подходить трезво и заявить об этом».

Экономисты — действительно люди циничные. Им таковыми быть и полагается, потому что цифра — категория неумолимая, тем более что им поставлена государственная задача. Заметим еще раз: реформирование здравоохранения поручено экономистам. У кого еще какие иллюзии остались?

Цинизм экономистов нам на руку, иначе как бы мы смогли расшифровать хитросплетения стратегических замыслов власти? Здесь же все ясно: «самые доходные отрасли — это медицина и жилье». С цинизмом экономистов, конкретнее — неолибералов, все понятно, а вот как с политиками? Расчет понятен: толпа не внемлет и не воспринимает. Теперь даже особенно утруждаться не стоит: никто не читает протоколов семинаров, заседаний, вечерей, месс, шабашей… Толпа выключена из активного жизневосприятия двадцатилетней отупляющей процедурой выживания, где уж там возноситься к эмпиреям высших смыслов! Поэтому можно относительно откровенно заявить: реформа ни в коей мере не направлена на совершенствование системы здравоохранения. Ее единственная цель — экономическое обоснование планомерного и поступательного выкашивания нации до пределов, обоснованных Римским и Бильдербергским клубами. Цинизм экономистов вполне понятен и объясним, но рассматривать медицину наравне с жильем как наиболее доходную отрасль экономики — это уже за пределами добра и зла. Нас постепенно приучают к мысли, что наше ego, наша самость, наша индивидуальность — все это химеры и что самое занимательное — это фон: «права человека», права, высосанные из пальца и не имеющие никакого отношения к правам личности.

Показательны приоритеты в точке предпочтения экономистов. Не промышленное производство, не высокие технологии, даже не добывающие отрасли — там везде требуется изрядное интеллектуальное приложение, а поскольку за основу принят постулат «не париться», то и вектор очевиден — жизненно важные сферы, то, за что человек отдаст последнее. Спорить об экономической составляющей здравоохранения бессмысленно. Понятно, что рентабельность любой отрасли — фактор наиважнейший, но дьявол прячется в акцентах. Что приоритетно для власти: здоровье нации или «навар»? Осмелимся утверждать: здоровье нации интересует власть постольку, поскольку оно служит одной из компонент получения «навара».

«Мы должны предусмотреть, <…> что не всех можно лечить, как лечат президента или Майкла Джексона». И не более того. Здоровье президента, а тем паче — Майкла Джексона, несомненно, ценнее здоровья механизатора дяди Васи, потому что общественно полезный продукт, производимый этими тремя персонажами для «циничных экономистов», несопоставим. Они ведь не мыслят своего жизнеобеспечения без руководящей и направляющей роли первого, эстетической и вдохновляющей роли второго, в то время как вполне могут обойтись без хлеба, обеспечиваемого третьим. Они уверены, что всегда его смогут купить у дяди Джона, дяди Жана или вообще — у дяди. Сэкономив на дяде Васе, они обеспечивают себе такую возможность.

По экономическому прогнозу Минэкономразвития РФ, до 2012 г. бюджеты всех государственных социальных фондов будут глубоко дефицитными. В этих условиях называть сложившуюся систему «социальным страхованием» — это издевательство над здравым смыслом. Страна уже давно перешла в систему социального обеспечения. Но отсутствие финансового обеспечения государственных гарантий и дефицитность фондов ОМС ведет только к одному — развитию платных услуг.

Весьма интересна экспертная оценка профессора Гришина, сделанная в конце 2009 г.:

«В Казанском диагностическом центре 80% врачей на своих рабочих местах, на государственном оборудовании оказывают платные медицинские услуги (остальные 20%, наверное, еще новички). Естественно, разговор идет об услугах теневых (не через кассу). А, скажем, в 1999 г. мне довелось выявить в одном федеральном учреждении 60-кратную (!) разницу между официальной отчетностью (составлявшей около 1 млн. рублей) и реальным объемом платных услуг (опять же теневых). Другими словами, примерно 60 млн. освобожденных от учета рублей разошлись по карманам медиков».

 * * *

Таким образом, резюмируя вышесказанное, можем заключить:

- если бы власть уже не остерегалась спонтанно-взрывной реакции толпы, то тема сохранения здоровья не поднималась бы в принципе. Ее (власть) это не интересует ни в коей мере;

- необходимость демонстрации «ленивого преферанса», т. е. создание видимости какой-никакой деятельности, побуждает декларировать такое обнадеживающее явление, как «реформа», а чтобы пар не уходил в гудок, эта так называемая реформа поручается профессиональным диверсантам из ВШЭ, дабы и здесь извлечь максимальную прибыль;

- в ходе многолетнего и теперь уже, казалось бы, нескончаемого процесса мы подошли к полному и, скорее всего, необратимому разложению профессионального менталитета врача, который рассматривает свою деятельность не как служение, а исключительно как бизнес, причем в самой жестокой и циничной форме, сродни рэкету;

- чтобы врачу как бизнесмену жизнь уж совсем не казалась медом, во-первых, и оставался самый минимум времени и возможности осуществлять непосредственное предоставление услуг толпе, во-вторых, изобретен весьма хитроумный набор бюрократических процедур, не имеющий никакого отношения к осуществлению профессиональной деятельности в виде заполнения огромного количества бессмысленных форм и формуляров, а также создана почва для практики приписок и фальсификаций на манер какого-нибудь жулика-прораба;

- практически без внимания оставлена вузовская профессиональная подготовка специалистов отрасли, так как тот ничтожный уровень, который существует ныне, определенно соответствует госзаказу власти в аттракторе.

Возможно (да и наверное!), все вышеприведенное оскорбит профессиональные чувства отечественных эскулапов. С готовностью заранее хочется принести извинения тем, у кого эти чувства наличествуют. Вся беда в том, что ни автору, ни его окружению, ни окружению окружения в последние годы носителей таких чувств встретить не удавалось ни в одном лечебном учреждении. Может быть, не повезло. Тем не менее, если они все-таки существуют — самые искренние извинения. Хирург из Санкт-Петербурга Алексей Баиндурашвили делал операцию ребенку, в ходе которой выяснилось, что не хватает донорской кожи для пересадки. Тогда он, ни минуты не колеблясь, приказал ассистентам взять недостающую кожу с собственной спины. Когда его спросили, как он на это решился, он ответил со смехом, что шрамы украшают мужчину. Пример высочайшей профессиональной чести. Много ли мы знаем подобных примеров?…

Итоги и выводы прошедшего в Москве 7-го Пироговского съезда врачей оказались убийственными для нынешнего руководства Минздравсоцразвития. Согласно оглашенным на форуме результатам анкетирования 80 тысяч медиков всех субъектов РФ, 93% считают ситуацию в здравоохранении кризисной, 87% негативно оценивают проводимую реформу медицинской отрасли, 73% связывают катастрофическое состояние здравоохранения с неэффективной деятельностью ведомства Татьяны Голиковой. Почти четверть опрошенных российских врачей допускает, что в ближайшее время политика Минздравсоцразвития приведет к акциям социального протеста в регионах. И наконец, в резолюции 7-го Пироговского съезда врачей прямо говорится, что модернизация в здравоохранении в нынешнем варианте обречена на провал. Профессор А. Саркисян считает, что 70 лет в здравоохранении страны не было такого положения.

По данным анонимного источника в министерстве, Голикова наотрез отказалась присутствовать на форуме, заявив, что «не намерена идти на это сборище идиотов и неудачников». У Голиковой свой стиль руководства, который заключается в полном игнорировании профессионального сообщества, расстановке на ключевые посты некомпетентных в медицине, но преданных людей, а также выстраивании бизнес-схем, позволяющих «наваривать» на закупках лекарств и оборудования только близким и доверенным коммерсантам. Голиковой удалось провести «зачистку» министерства от оппонентов, лишить Росздравнадзор функций контроля за качеством лекарств и действиями чиновников, а также провести закон «Об обороте лекарственных средств», который вызвал целый шквал критики в медицинском сообществе. Директором министерского департамента, который ведает всеми вопросами допуска лекарств на рынок, назначен родственник Голиковой Марат Сакаев. Супруга же Сакаева в должности замдиректора ФГУ отвечает за проведение экспертизы новых лекарственных препаратов перед их регистрацией. Но к подобной семейственности, противоречащей всем аппаратным правилам и этике госуправления, в министерстве уже давно привыкли, а чтобы избежать утечек и пересудов, Голикова собрала ведущих игроков фармацевтического рынка и порекомендовала им держать язык за зубами.

Под полный контроль семьи Голиковой — Христенко и дружественных им чиновников и предпринимателей перешла практически вся фармацевтическая отрасль. История с арбидолом уже давно у всех на слуху, а сколько заработали на нем поставщики и чиновники, можно только догадываться. Очевидно, что суммы зашкаливают за десятки миллиардов рублей. А между тем, по оценке независимых экспертов, этот препарат не только обладает повышенной токсичностью, но и эффективность его не доказана. Не секрет, что все значимые тендеры по закупке лекарств выигрывают исключительно фармкомпании, аффилированные с министерской семьей. В их числе особенной удачливостью по части освоения бюджетных средств выделяются Федеральное медико-биологическое агентство, а также компания «Фармстандарт», возглавляемая давним другом Христенко-Голиковой Виктором Харитониным. О коррупционных схемах с участием компании уже открыто говорят в коридорах власти и предпринимательском сообществе. Младший сын Виктора Христенко Владимир некоторое время назад был трудоустроен в компанию «Фармстандарт», а сейчас отвечает за переговоры с крупнейшими отраслевыми компаниями о покупке фармбизнеса с наличием производственного и сбытового сегмента. Это означает, что клан Голиковой- Христенко решил окончательно монополизировать фармацевтический рынок.

При этом такие профессиональные компании-производители, как «СИА Интернешнл», «БИОТЕК», «Аптека Холдинг» и другие структуры, имеющие опыт работы и возможности снижения цен на лекарства, но не входящие в «семейный пул» Голиковой — Христенко, к аукционным играм не допускаются. Безусловно, эти «профессионалы» кожу с себя срезать не будут, они ее срежут с пациентов при первом же удобном случае.

 * * *

С 2010 г. в ВШЭ открылась новая магистерская программа «Управление и экономика здравоохранения» под руководством Ларисы Попович, Сергея Шишкина и Игоря Шеймана. Система здравоохранения рассматривается ими как модель всей социальной сферы, а закономерности, которые прослеживаются в отрасли, и решения в этой области планируется позднее перенести на культуру, образование и социальное обеспечение. Оценивается система здравоохранения исключительно с точки зрения экономистов, а абитуриенты при поступлении сдают всего два экзамена: по менеджменту и английскому языку. «Мы будем использовать все возможности и профессиональные связи ГУ ВШЭ, чтобы наши студенты занимали ключевые посты в управлении здравоохранением России. В очень большой мере лаборатория российских реформ сосредоточена сейчас в стенах нашего университета, а в здравоохранении — полностью у нас, это абсолютно точно», — с гордостью констатирует Л. Попович. Вот так, практически без участия профессионалов реформируется самая жизненно важная отрасль.

В октябре 2011 г. в комитете по здравоохранению Санкт-Петербурга состоялось выступление профессора Школы общественного здоровья Гарвардского университета Томаса Боссерта на тему «Вопросы реформирования здравоохранения: международный опыт — для России». Т. Боссерт является директором Программы изучения международных систем здравоохранения. Программа включает исследования и выработку рекомендаций по экономическим и организационным вопросам реформирования систем здравоохранения различных стран. Опыт у профессора огромный: уже 20 лет он занимается изучением темы, но главное — какие страны были объектами его исследований? Это Чили, Колумбия, Замбия, Боливия, Никарагуа, Марокко, Уганда, Гватемала, Филиппины, Пакистан, Вьетнам. Теперь вот и Россия в этой славной компании. Все его исследовательские проекты финансируются Агентством Международного развития США и Всемирным банком. Можно не сомневаться, что в скором времени передовой опыт Уганды будет принят на вооружение нашими отечественными «модернизаторами»…

21 октября 2011 г. наконец-то произошло знаковое событие. Дума приняла во втором чтении законопроект «Об основах охраны здоровья граждан РФ». Казалось бы, наконец завершился многолетний процесс, но финальному аккорду предшествовала бурная и далеко не мирная дискуссия. Целый ряд организаций воспротивился принятию закона в том виде, в каком он был предложен. Это «Общество специалистов доказательной медицины», «Пироговское движение врачей», «Национальная медицинская палата», «Лига защиты пациентов»; все они высказывали серьезные претензии по поводу множества недоработок и отсутствия конкретики по ряду позиций. Однако авторитет представителей этих организаций не мешал Т. Голиковой утверждать обратное. Президент «Национальной медицинской палаты» Л. Рошаль бился с разработчиками до последнего, после чего вышел прямиком на Путина. Благодаря этому ряд позиций закона был пересмотрен, но все же на пресс-конференции по лицу профессора было видно, что он явно недоволен, но смирился с непробиваемой позицией правительства. Характерно, что замминистра В. Стародубов признал несовершенство документа, заявив, что его все равно нужно принимать хотя бы в таком виде, так как жить по старым регламентам уже невозможно.

Против принятия активно выступает председатель правления Ассоциации медицинских сообществ по качеству Г. Улумбекова, которая прямо назвала прошедшее обсуждение профанацией. Одной из главных претензий с ее стороны является отсутствие списка платных услуг, а чем это чревато на практике, объяснений не требует.

Еще одна серьезная претензия со стороны профессионалов — упразднение с 2017 г. интернатуры. Явление чудовищное. Если сегодня существует положение, при котором молодые специалисты проходят в течение одного года интернатуру, а потом еще два года ординатуру, и после этого уровень их подготовки оставляет желать лучшего, то можно себе представить, какого качества специалистов мы получим после 2017 г., если доживем. О том же говорит и президент «Общества специалистов доказательной медицины» В. Власов: на Западе этап послевузовской подготовки составляет, как минимум, 3,5 года, и даже этого недостаточно. Он считает, что даже в СССР такая краткая послевузовская подготовка была следствием экономии, и, принимая эти меры, авторы хотели предотвратить отток людей из профессии, так как в ординатуре получают не зарплату, а всего лишь жалкую стипендию, поэтому не идут в больницы, а бросают профессию. Отодвинув решение проблемы на 2017 г., разработчики попросту сняли с себя ответственность.

По мнению Г. Улумбековой, все проблемы — в отсутствии единой концепции здравоохранения. У государства нет четкого понимания, в какую сторону должна двигаться отрасль. «Также в проекте не прописано, что органы управления здравоохранением несут ответственность за улучшение здоровья населения. А это в нашей стране, где сегодня умирают в 1,3 раза больше, чем в 80-е годы, жизненно необходимо».

По данным социологических опросов, 87% населения не доверяют врачам и недовольны медициной в целом, 75% больных предпочитают искать помощи у целителей и гомеопатов. До сих пор при приеме острых больных врач не знает, кто будет платить за пациента. Врачи полностью выключены из процесса разработки регламентов и стандартов — все это в руках чиновников. На слушаниях в Думе Т. Голикова заявила, что массовое неоказание помощи больным — это проблема не министерства, а всего общества. Как это ни прискорбно, но она права. Может быть, поменять общество, чтобы к министерству было меньше претензий?…

 * * *

Сам факт применения международного опыта реформирования весьма показателен. Ведь откуда возникает необходимость именно реформирования любой отрасли, а не ее совершенствования? Необходимость реформы — следствие полной негодности предшествующего состояния. Здравоохранение — одна из многих отраслей, умышленно и целенаправленно приведенных в состояние полной негодности. Кроме того, усилиями манипулятивных технологий СМИ в свое время до чрезвычайности был раздут миф об отсталости отечественной медицины и низкой квалификации врачей. Да, действительно, с общефилософской точки зрения медицина до крайности консервативна и догматична, да и уровень врачей оставляет желать лучшего, но так ли уж была плоха советская медицина по сравнению с западной? Почему нам сегодня никто не говорит, что в США ежегодно вследствие врачебных ошибок умирает от 100 до 150 тысяч человек, в Великобритании — 35 тысяч, в Германии — 25 тысяч? Подобный показатель для России составляет около 50 тысяч человек, так почему же мы должны равняться на США или Уганду? Почему нигде и никогда наши ведущие «зубры» от ВШЭ не рассматривали опыт Кубы, медицина которой является лучшей в мире, несмотря на тяжелейшее экономическое положение? Судя по всему, все предельно просто: если вести работу в этом направлении, то неолиберальная идеологическая составляющая летит ко всем чертям, а приоритеты власти становятся прозрачными. Утрата профессионализма — проблема не только и не столько России, мы еще только-только подошли к той черте, у которой стоит «весь цивилизованный мир».

Читаем у С. Г. Кара-Мурзы:

«Вот судебный процесс над директором Национальной службы переливания крови Франции. По дешевке скупая кровь у маргиналов и наркоманов и не подвергая ее установленному контролю, персонал этой службы заразил СПИДом несколько тысяч человек (я, будучи тогда в командировке, слышал о трех тысячах, но цифры все время уточнялись). Почему бы нашей прессе не увязать это трагическое дело (директор получил 4 года тюрьмы) с трагедией в Элисте? (Нашумевшая история перестроечного периода с заражением двадцати детей СПИДом, сфальсифицированная и раздутая СМИ. — Г. Е.)

В 1996 г. — признание министра здравоохранения Японии. Здесь тоже по дешевке импортировали кровь и не подвергали ее необходимому анализу (хотя Япония завалена нужными для этого приборами). В результате из 5 тысяч больных гемофилией, которые проживают в Японии, 1800 были заражены СПИДом. Кстати, правительство Японии отказывается выплачивать компенсации пострадавшим, предложенные судами Токио и Осаки.

В тот же год — суд над бывшим министром здравоохранения Португалии и 11 сотрудниками министерства. Они закупали кровь у австрийской фирмы и заразили СПИДом многих больных (из которых 59 к моменту суда умерли). Примечательно, что они закупали зараженную плазму даже после того, как получили сообщение о том, что она содержит антитела против СПИДа, т. е. получена от больных доноров.

Летом 1993 г. — опять суд в Париже над врачами из Института Пастера. Они изготовляли гормон роста для детей. Для этого покупали гипофизы трупов и, как полагается на рынке, искали подешевле. Поэтому покупали в экс-социалистической Венгрии. Надо же, даже маленький кусочек трупа идеологически согрешивших людей ценится в десять раз дешевле. Но качество, конечно, не то — и пятнадцать парижских детей были заражены неизлечимой и смертельной вирусной болезнью. Можно ли было проверить купленные по дешевке гипофизы? Конечно, но — накладно. А ведь это не «совки», не калмыки, а Институт Пастера, гордость Запада.

А вот случай прямо у меня на глазах — в Сарагосе. Забарахлил в центральном госпитале линейный ускоритель для радиационной терапии фирмы «Дженерал электрик». Прибывший инженер фирмы затянул маленько регулировочный винт на индикаторе мощности, чтобы стрелка зря не дрыгалась, — и дело с концом. Два года облучали пациентов мощностью в десять раз большей, чем показывал индикатор. Стали разбираться, когда пациенты начали умирать один за другим. При мне умер двадцать второй, остальные дожидаются. Суд, конечно, критика, но не системы и даже не «Дженерал электрик», а инженера». Конец цитаты.

Ну а самый последний хит «продвинутой» и цивилизованной медицины — операция на здоровой щитовидке у президента Аргентины. Вот Вам, господин Ясин, и президент, да и, кстати, Майкл Джексон — тоже.

 * * *

В задачу данной работы не входит внесение дилетантских рекомендаций по истинному реформированию какой-либо отрасли, а тем паче — медицины, но поскольку именно этим и занимаются на государственном уровне наши диверсионно-экспертные группы, позволим себе высказать ряд общих соображений, тем более что очень не хочется, чтобы данный анализ выглядел пустым злопыхательством и примитивной издевкой.

Итак, любое государство, будь оно провозглашено социальным, как наше, или любым другим, но — государством, обязано обеспечить своим гражданам рождение, учение, лечение и смерть абсолютно бесплатно. Абсолютно. Причем лечение и обучение любого уровня. В противном случае государство не имеет никакого права ни взимать налоги, ни каким-либо другим образом регламентировать жизнедеятельность своих граждан в каких бы то ни было областях. Даже если цель госаппарата — «стричь купоны», ничего не делая (как у нас), все равно люди — это тот ресурс, без которого никакое государство не имеет практического смысла. Больное и необразованное население не может приносить никаких дивидендов.

Таким образом, предоставление услуг по поддержанию здоровья (кроме, разумеется, косметических процедур и пластических операций) — это прямая моральная обязанность государства. Даже протезирование зубов, которое на всех уровнях позиционируется как предмет роскоши, должно производиться в обязательном порядке и на безвозмездной основе, так как это вопрос красоты лишь в последнюю очередь: беззубому в кратчайшие сроки понадобятся услуги, как минимум, гастроэнтеролога.

Что же касается сбора частных средств на жизненно показанные операции, в особенности для детей, то это — несмываемый позор и дикий цинизм любой власти; это — попросту фашизм. Иметь все технические возможности и не выполнять по причине отсутствия денег — уголовно наказуемое преступление по статье 124 УК РФ (неоказание помощи больному) или по статье 125 УК РФ (оставление в опасности). В данном случае речь идет не столько об ответственности врача, сколько об ответственности лиц, принимающих рассогласованные законы, которые и должны быть привлечены к суду уже на стадии принятия таких законов. Все ссылки на отсутствие в бюджете необходимых средств не имеют права на рассмотрение вообще как попросту неприличные, по крайней мере, пока у нас приглашенный тренер хоккейной команды по контракту получает в 135 (!) раз больше, чем профессор хирургии.

Далее: врач как специалист должен быть избавлен раз и навсегда от любого бумаготворчества. Даже записи о текущем состоянии больного должен производить помощник. Заметим: не медсестра, а именно помощник, не имеющий отношения к лечебному процессу. У врача в руках не должно быть ничего, кроме медицинских инструментов. Как это решить технически, обсуждения также недостойно; только навскидку можно предложить до десятка вариантов.

Следующим необходимым шагом должно быть полное исключение бизнес-составляющей как из отрасли в целом, так и из деятельности физических лиц, в ней задействованных. Зарабатывать на здоровье, а тем паче жизни человеческой грешно, а комментировать грех узаконенный — все равно что дискутировать с дьяволом. Комплекс мер здесь необходим всесторонний: от выработки механизмов заинтересованности врача до применения УК с запретом на профессию, но это дело аналитиков от психологии и социологии.

Катастрофическую роль, несомненно, во всей этой истории играет уже упоминавшийся ранее распад менталитета врача. В медицине теоретически невозможно, как, например, в вопросе с полицией, единомоментно уволить всех старых и набрать всех новых, еще не испорченных. Поэтому уже сейчас еще на стадии приема в вуз необходимо всестороннее изучение кандидата в абитуриенты, его аналитическое тестирование на предмет психологической готовности к служению, подобно космонавтам или разведчикам-нелегалам, как бы это ни показалось кому-то смешным, потому что нет ничего важнее в жизни, чем здоровье — как физическое, так и нравственное. Клятва Гиппократа должна приравниваться к воинской присяге, нарушение которой должно караться вплоть до высших мер действующего УК. Избирающий профессию врача должен отдавать себе отчет, что его выбор связан с таким же риском, как у летчика-испытателя, с той лишь разницей, что рискует он с одной стороны жизнями других, а с другой — собственной свободой. Вполне естественно, что профессия, связанная с риском, должна соответствующе оплачиваться, во-первых, и предполагать какие-то важные социальные льготы, во-вторых.

И наконец, такой наиважнейший фактор, как современная научная и теоретическая база. Излишне говорить о предельной косности, ограниченности и практической примитивизации медицинской науки. Именно это, по большей части, является причиной отсутствия у врача творческого подхода и применения конвейерного метода лечения, когда всем подряд прописывают «от головы» одну таблетку, а «от живота» — другую. Винить врачей в этом бессмысленно — их так научили. Им с институтской скамьи вбили в сознание догматизм и анафему всему новому, а уж тем более — нетрадиционному. Методики обучения, пробуждающие творческий подход к профессии, — вот что должно быть приоритетной задачей любой реформы, и тогда в случае удачи, возможно, сама собой отпала бы масса вопросов, представляющих сейчас, как кажется, неразрешимые проблемы.

Таковы вкратце основные концептуальные подходы к вопросу, измученному экспертами и, как видится, не имеющему перспектив к разрешению в рамках действующей управленческой стратегии.

 * * *

Теперь поговорим о правоохранительной системе.

Устоялось мнение, что толчком к началу реформы МВД послужило трагически известное дело сумасшедшего майора Евсюкова. Воистину, если бы такой майор не состоялся, его следовало выдумать. Удивительно, что накануне реформы ЖКХ не возник в каком-нибудь супермаркете пьяный сантехник, убивший несколько человек обрезком трубы.

Более двадцати лет обыватель живет, зажатый в своеобразные трехсторонние тиски между криминалом уголовным, криминалом чиновничьим и криминалом властным. Более двадцати лет политики всех направлений размазывают по тарелке кисель рассуждений о необходимости реформирования правоохранительной системы, не прекращая одновременно притапливать эту систему в выгребной яме антипропаганды. Более двадцати лет в сознание толпы всеми средствами психологического воздействия внедряется представление о бандитах-милиционерах, продажных и развратных прокурорах, коварных и бесчестных чекистах, трусливых и беспринципных судьях. На протяжении двух десятилетий в психоинформационном поле страны визуализируется и материализуется энергонасыщенный кластер коллективной мыслеформы, обеспечивающей накопление энтропии в системе на энергоинформационном уровне. Принцип Ле-Шателье — Брауна начал реализовываться в системе, как и полагается, в самом начале воздействия на нее, а именно — в конце 80-х — начале 90-х годов прошлого века. Начальный этап реализации выразился сначала в массовом оттоке из органов наиболее квалифицированных специалистов с последующим перетеканием их в криминальные и полукриминальные структуры, а затем — в заполнении вакансий кадрами, соответствующими по своим морально-психологическим и деловым качествам существу сформированной обществом мыслеформы. Таким образом, процесс состоялся в соответствии с законами синергетики и за два десятилетия изменил качественное состояние системы сообразно условиям равновесия. Почему именно история с Евсюковым послужила поводом для декларации давно уже анонсированного спектакля, остается только догадываться, однако «реформа», о которой так долго говорила общественность, свершилась.

С. Кара-Мурза считает, что основным объектом идеологии любого государства является символ стража порядка. Идеология, укрепляющая государство, стремится к созданию общего благоприятного образа. Достаточно вспомнить хотя бы литературных героев и кинематографические образы милиционеров, созданные в советский период. Если же идеология направлена на разрушение государства, она рисует то, что мы видим на экранах все последние годы, не забывая, однако, вкраплять в общую канву «чернухи» образы отдельных «честных ментов», которые еще ярче оттеняют и сгущают общий кошмарный фон.

На заре перестройки в моду вошли фильмы, закрепляющие в сознании представление о милиции как о самом бесчеловечном и жестоком типе полиции — в противовес полиции американской, где что ни коп, то герой. Нет смысла спорить, что в те времена не было эксцессов. Они были. И пьяных в вытрезвителях обирали, и почки могли отбить при дознании. Но это были именно эксцессы. От милиции не шарахались в темных подворотнях, в отделения шли без боязни и с любой ерундой, участковых знали в лицо и по имени-отчеству. Гаишники штрафовали водителей на один рубль только в крайних случаях, обязательно по квитанции и в основном — в Москве. Менталитет сотрудника был совершенно иным. Он не был противопоставлен обществу, не был изгоем и пугалом, он был частью целого.

Новая идеология, породив паразитическую мыслеформу, в кратчайшие сроки переместила всю систему за грань добра и зла, отделив ее, таким образом, от остального общества. А там, за этой гранью, как и положено, — епархия криминала, частью которого в общественном сознании и стала милиция. Если бы дело ограничивалось одной идеологией, это еще можно было бы списать на издержки смутного времени, но оставить людей, облеченных полномочиями и оружием, на запредельно ничтожном жалованье, которое к тому же и платили не всегда, — это уже не списывается ни на какие издержки. Это прямая и целенаправленная диверсия. Именно тогда ряды бандитских группировок стали пополняться бывшими сотрудниками, а освободившиеся вакансии заполняли те, кто рассчитывал полномочиями и оружием добрать с лихвой недоданное государством. Любопытно, что ту же политику проводил Д. Дудаев при формировании своей «шариатской» милиции. Он им зарплату вообще не платил, официально переведя на самообеспечение, и, таким образом, в точности повторил управленческую стратегию своего духовного наставника — Ельцина. Так в стране был создан принципиально новый тип преступного мира.

С. Кара-Мурза пишет: «Речь идет о преступном мире, который всегда играл важную роль в жизни России, но обрел почти «классовое» сознание и организацию в последние 30-40 лет (работа середины 1990-х. — Г. Е.). Тот преступный мир, который сегодня пришел к власти, — явление новое, XX века. Он начал складываться при разрушении традиционного уклада еврейских местечек, кавказских клановых общин, русского воровского «цеха». Сегодня хорошо описана преступность западного гражданского общества, возникшая в результате буржуазных революций. И мы видим, что нынешний преступный мир России имеет совершенно иной тип. Объяснять различия трудно, пока наш культурный слой не пожелает узнать, чем вообще Россия отличается от Запада как тип цивилизации.

Еще предстоит исследовать процесс самоорганизации особого, небывалого союза: уголовного мира, власти (номенклатуры) и либеральной части интеллигенции — той ударной силы, которая сокрушила СССР. Признаем хотя бы сам факт: такой союз состоялся, и преступный мир является в нем самой активной и сплоченной силой.

И речь идет не о личностях, а именно о крупной социальной силе, которая пришла к власти. Хотя она рядится в буржуазию (и ее даже торопятся признать таковой наши марксисты), это — особый социальный и культурный тип.

Несостоятельны надежды на то, что через одно поколение потомки воров превратятся в благопристойных буржуа, как бандиты США. Преступники гражданского общества не образуют сословия со своей культурой и этикой, они — «ассоциация индивидуумов». У нас — другое, и сословные рамки преступного мира жестки, они его устойчиво воспроизводят и тем более будут воспроизводить, когда это сословие у власти и собственности.

Конечно, преступная государственность может существовать лишь короткий исторический срок. Кланы и группировки неминуемо начинают грызться, как пауки в банке, — начало этого мы уже наблюдаем. Но пока они друг друга перегрызут, они Россию совершенно истощат».

 * * *

Для нас важным представляется тот факт, что сложившееся в 1990-х положение вещей в правоохранительной системе сохранилось в неприкосновенности и после смены руководства страны, что подтверждает сознательный выбор управленческой стратегии власти в соответствии с избранной моделью, которая демонстрирует заинтересованность режима в поддержании определенного уровня преступности путем сохранения низкого авторитета правоохранительных органов, их низкой эффективности, а также абсолютной надзаконной управляемости. Кроме того, обеспечивается воспроизводство системы в поколениях (по Кара-Мурзе). Модель предусматривает строгое соответствие уровня преступности вектору цели управления; при этом уровень не должен повышаться до чрезмерных пределов, что может привести к опасному «разгону» ситуации, но и не должен понижаться до разумного, что чревато нормализацией психоэмоционального состояния общества и ослаблением возможности манипулирования.

Такой баланс обеспечивает в полезном выходе:

- такие виды, как уличная преступность, бандитизм, рэкет, похищения людей, наркомания, проституция, и сопутствующие правонарушения позволяют поддерживать в обществе необходимый уровень психологической нестабильности, а следовательно, наилучшей управляемости;

- поддержание количественного уровня правоохранителей, необходимого для решения вопросов репрессивного характера;

- ретуширование преступной деятельности госструктур и отдельных представителей государства под общий фон уголовщины (размывание фокуса внимания общества).

Низкий же уровень преступности предполагает:

- отсутствие необходимости в большом количестве правоохранителей;

- эмоционально-психическую стабильность общества и, как следствие, больший простор для интеллектуального анализа действительности (ослабление манипулирования);

- большую прозрачность деятельности государства;

- вследствие небольшой численности правоохранителей — более высокий уровень оплаты их труда, повышение престижности деятельности, что дает возможность более качественного конкурсного отбора.

Всего лишь за каких-то 1,5-2 месяца через переаттестацию прогнали более миллиона действующих сотрудников. Если аттестационные комиссии трудились без выходных, то ежедневно с их конвейера вылетало около 20 тысяч (!) свежеперепеченных полицейских. Очевидно, что подобная «скоростная плавка» не нуждается ни в каких комментариях. Остается лишь строить гипотезы о причинах такой спешки. Одна из них — деньги. Вполне возможно, что необходимость плановой реализации в 2012 г. ассигнованных 138 млрд. рублей подстегивала руководство МВД провести процедуру в максимально короткие сроки. Рассматривать качественную составляющую мероприятия также абсолютно излишне. Заявленная цель — избавление от недостойных — так или иначе была достигнута, но есть вполне обоснованное предположение, что общепринятое понимание цели и понимание ее руководством ведомства кардинально различаются. Пропускная способность комиссий свидетельствует о том, что весь процесс был сведен к вычеркиванию из списков фамилий сотрудников, неугодных руководству по любым причинам. Иными словами, руководители подразделений сделали ровно то же самое, что каждый начальник делает ежедневно целенаправленно или подсознательно, т. е. оценивает своих подчиненных. Таким образом, содеянное можно охарактеризовать как сокращение штатов по произволу, и к реформированию это не имеет никакого отношения. В результате численность «новой» полиции составила чуть более 800 тысяч человек. Поскольку «реформа» проводилась собственными силами, без привлечения независимых экспертных групп, то очевидно, что сокращение численности коснулось (или коснется в скором времени) основных оперативных подразделений. Практика показывает, что управленческие аппараты, как правило, разрастаются, а с учетом обостряющейся криминогенной обстановки в стране общая численность ведомства в недалеком будущем вернется к прежним значениям, а то и возрастет, потому что модель, определенная властью, все-таки не предусматривает криминального беспредела.

С этой, с позволения сказать, «реформой» вообще все несколько необычно. Если при рассмотрении реформирования предыдущих отраслей мы констатировали, что руководство и основной состав экспертных групп составляли в основном непрофессионалы, то здесь мы видим совершенно другую картину. Помимо того, что экспертных групп в общепринятом понимании не было совсем, но и сам процесс шел исключительно внутри системы, без привлечения независимых научных умов. Речь, естественно, не идет о задействовании экспертов из правозащитных организаций, о чем воет «прогрессивная общественность». Речь идет об отсутствии научной методологии, что в сложившейся ситуации было жизненно необходимо, и, как следствие, об отсутствии научной концепции реформы. Ответа на вопрос, а для чего, собственно, вся эта каша заваривалась, нет ни у власти, ни у самого руководства МВД. Новый закон «О полиции» — яркое тому подтверждение, так как он представляет собой закон прежний, но разбавленный туманными и несущественными дополнениями и перепевами старых мотивов.

 * * *

Часто при обсуждении остается без внимания вопрос о переименовании, а это вопрос первостепенной важности, если не ключевой. В декларациях власти основным тезисом проходила необходимость повышения авторитета правоохранителя в глазах общества. Трудно было придумать что-то, что в большей степени вызовет отторжение большей части общества, чем новое название, и власть не понимать этого просто не могла. «Полиция», «полицейский» — все это на подсознательном уровне не может не вызывать у русского человека реакции отторжения и генетической неприязни, не говоря уже о само собой напрашивающемся производном «полицай». А уж рекомендованное (или предписанное?) обращение «господин» воспринимается не иначе как издевка, хотя и не всегда понятно, в чей адрес. Чрезвычайно емка и точна цитата, продублированная Хинштейном: «Господа все в Париже».

Причислять все это к ошибкам, недочетам, недопониманию — значит впадать в калейдоскопический идиотизм. Глобальный управляющий класс всем этим грешить не может — не тот уровень. Все, что ни делается, просчитывается многократно и с ювелирной точностью. Очевидно, что система МВД реформированию не подлежит в принципе. Вспомним слова Т. Голиковой: «Проблема всего общества».

Каждое ведомство — это срез общества, а власть — зеркало общества, и любое общество способно выделить из своей среды лишь подобное. Задача власти сводится к установлению определенных жестких рамок допустимого и недопустимого, и не более того, а если власть этого не делает, значит, это не отвечает ее интересам.

Можно было бы предположить, что «реформа» — один из очередных ходов «ленивого преферанса», но представляется, что существуют и другие, более весомые побудительные причины. Может быть, что-то в виде отмывания или перекачки средств, отпущенных на это крайне дорогостоящее и абсолютно непродуктивное действо. Так или иначе, цели данного мероприятия известны лишь авторам.

Не оставляют никаких иллюзий послереформенные хроники страны. По центральному телевидению прошел сюжет о молодежи Забайкалья. Маленький бурятский городок с заброшенным комбинатом по переработке вольфрама. Ближайшая цивилизация — Улан-Удэ — в четырехстах пятидесяти километрах. Единственная возможность приложения сил — палаточная торговля и извоз. Город находится под властью подростковых банд, рэкетирующих жалкие ростки убогого бизнеса. Сюжет назывался «Лагерная смена», так как большая часть коренного взрослого населения — судимые и сидевшие. Поводом для репортажа послужило зверское убийство группы предпринимателей, совершенное бандой молодежи в возрасте от 16 до 20 лет. На следственном эксперименте главарь с восторженной улыбкой в деталях смаковал содеянное, и было видно, что он испытывает неподдельную гордость.

Молодежные группировки до мелочей копируют опыт старших и говорят, что у них в городе только еще начинается то, что было в лихих девяностых в Москве. Власть в городе принадлежит им безраздельно, и то, что групповое убийство дошло до суда, — результат утечки информации в центральные СМИ. Правоохранительных органов в городе как будто нет совсем, по крайней мере, они себя никак не обозначают. Создаются какие-то карикатурные казачьи дружины, мало чем отличающиеся от самих банд, — и из тех же бывших уголовников. Подросток лет 15-16 говорит на камеру, что они плевать хотели на законы, законы для толпы, а они сами живут и будут жить по понятиям и других заставят. Сомневаться не приходится — заставят. А если учесть, что этот городок — практически срез всей провинциальной России, о которой мы, живущие в столицах, мало что знаем, то можно легко смоделировать бразильский вариант общества, но в российском масштабе, где полиция даже и не рискует совать нос в окрестные трущобы, значительно превосходящие по площадям и населению районы благополучные.

Приведенный выше сюжет — логический результат всего лишь начальной фазы программы, активно реализуемой группировкой под водительством Ясина — Кузьминова — May, а также наглядное свидетельство результативности правоохранительной реформы.

Подобный ход рассуждений вполне обоснованно может вызвать массу упреков в кликушестве и злопыхательстве, но речь идет всего лишь о тенденциях, комплексе тенденций и общем векторе их устремления. На примере всех вышеприведенных телодвижений власти мы, даже не будучи хоть сколько-нибудь обременены предвзятостью восприятия, можем сделать только один вывод: один вектор — случайность, два вектора — совпадение, три вектора, направленных к одной цели, — закономерность.

 * * *

Итак, рассмотрев в совокупности «три источника, три составные части» фундамента нынешней национальной безопасности — образование, здравоохранение, правоохранительные органы, мы неизбежно приходим к выводу, что ни одна из позиций не может соответствовать канонам независимого национального государства, а скорее соответствует политике оккупационного режима.