Макс стоял под аркой, ведущей в угрюмый двор-колодец, и нервно курил. Утром Дэн передал, что Мамай опять разыскивает его, а встречаться с этим уголовником ему совсем не хотелось. Конечно, когда тебе хорошо платят, да еще и в баксах, это очень приятно, но последние поручения Мамая уже отдавали серьезной уголовщиной и вполне могли оказаться банальной подставой. Ну а садиться в узилище за чужой интерес Максу совсем не светило. Тем более что участковый уже давно взял его на заметку, а Давыдов не из тех людей, кто попусту треплет языком. Поэтому Макс и попросил, чтобы Дэн сказал Мамаю, что не нашел его, а сам теперь старался не светиться в тех местах, где обычно любил проводить время.

Одному бесцельно болтаться на улице было скучно и неинтересно, поэтому Макс бросил окурок и хотел уже отправиться домой лечь спать, как вдруг кто-то сзади положил ему руку на плечо. Макс вздрогнул от неожиданности и, обернувшись, увидел именно того, кого меньше всего хотел. Как Мамай сумел подкрасться так, что Максим не услышал даже легкого шороха, было непонятно, но тот стоял за его спиной и неприятно ухмылялся. Он был одет в какой-то странный темный плащ с надвинутым на глаза капюшоном, напоминающий те, что обычно носят католические монахи, но от этого выглядел еще более устрашающе, чем обычно.

– Избегаешь меня? – насмешливо спросил Мамай, глядя Максу прямо в глаза. – В чем дело, шакал ты паршивый? Или мы больше не друзья?

– Да я ничего, – заюлил Макс. – Просто настроение было поганое, никого видеть не хотел, вот и сказал Дэну, чтобы прикрыл меня.

– Опять какой-нибудь дряни нажрался? – изобразил понимание Мамай.

– Не без того, – ухватился за эту отмазку, как за последнюю соломинку, Макс. – Башка трещит так, что самому слышно.

– Неужели?

– Ага. Не веришь, что ли? Так приложи ухо, послушай, – попробовал отшутиться он.

– Не верю, – спокойно ответил Мамай. – Дряни ты, может, и нажрался, а вот прячешься от меня совсем по другой причине. Чувствуешь за собой грешок один, не так ли?

– Какой грешок? – похолодел от страха Макс, и глаза его сразу забегали по сторонам. – Ты о чем это, Мамай?

– Будто бы не знаешь! Язык у тебя без костей, вот о чем! Базар совсем не фильтруешь! Да ты в глаза мне смотри, шакал! Морду-то в сторону не вороти!

Мамай ухватил Макса за грудки и подтащил его к себе. Его перекошенное от злости лицо оказалось совсем рядом.

– Я тебя о чем просил? – сквозь зубы прошипел он. – Разузнать про парня! А ты вместо этого сразу же ему все и разболтал?! Знаешь, как это называется?

– Да я как раз и делал то, что ты просил, – быстро залепетал Макс. – Как можно что-то узнать об этом парне, не закорешившись с ним? Вот я и прикинулся, будто извиниться перед ним хочу. Мол, осознал свою ошибку.

– И много узнал? – насмешливо спросил Мамай.

– Нет. Он от конкретного базара отказался.

– Тогда зачем ты ему про меня наболтал?

– А откуда ты знаешь? – спросил Макс и тут же понял, что окончательно облажался.

«Все! – промелькнула у него паническая мысль. – Сейчас либо отделает так, что всю жизнь на аптеку работать буду, либо и вовсе перо в бок воткнет! Дэн, скотина, сдал меня с потрохами! Он один видел, как мы с парнем разговаривали! А может, и слышал чего. Надо рвать когти!»

Макс резко дернулся в сторону, оставив в руке Мамая клок от футболки, и быстро побежал к соседней арке, надеясь через нее уйти проходными дворами. Он уже почти почувствовал свободу, но в этот момент у него почему-то сами собой заплелись ноги, и он грохнулся, сильно повредив колено и ободрав руки. Макс попытался тут же вскочить на ноги, но охнул от боли и опять упал на землю.

Мамай медленно надвигался на него. Что у него было на уме, непонятно, поэтому Макс стал отползать, старательно работая руками и здоровой ногой. Так продолжалось до тех пор, пока Мамай, заходя то с одной, то с другой стороны, не загнал его за бетонное ограждение, где стоял большой мусорный бак. Прижавшись к стене, Макс, как пойманная крыса, обреченно наблюдал за тем, как к нему приближается завернутая в черный плащ фигура.

– Убежать хотел, дурачок? – усмехнулся Мамай. – Ну и как, удалось? А теперь слушай меня внимательно. Я могу простить глупость, понять трусость, даже с уважением отнестись к непреодолимым обстоятельствам, но я никогда не прощаю предательства! Сейчас ты умрешь, паршивый шакал, и смерть твоя будет мучительна.

– Нет, Мамай, не надо! – в отчаянии воскликнул Макс. – Умоляю тебя! Ну, хочешь, на колени встану?! Я все сделаю, как ты мне велел, даже без денег, только прости меня! Прости! Я жить хочу!

Но Мамай уже не слушал его. Он медленно развел руки в стороны, и тут произошло нечто такое, от чего у Макса еще больше встал дыбом зеленый ирокез на голове. Из ладоней Мамая клубами повалил густой черный дым, но он не расползался по сторонам, как было бы логично, а собирался в две пока еще неясные фигуры. Дым становился все плотнее и гуще, пока его клубы не обрели материальность, превратившись в двух омерзительного вида тварей, размером чуть больше крупной собаки. Их горящие красным светом глаза то злобными взглядами пожирали Макса, то преданно поглядывали на своего хозяина, словно ожидая от него команды растерзать жертву.

Мамай вытянул правую руку вперед и пальцем указал на Макса. Твари со злобным рыком бросились на него, и вышедший из состояния оцепенения парень издал отчаянный крик, в который вложил весь тот ужас, что охватил его от нереальности происходящего с ним.

Ужин прошел в дружелюбной домашней атмосфере. Настина мама о многом расспрашивала Виктора, и он охотно отвечал на ее вопросы, как бы невзначай развеивая то одно сомнение, то другое. В конце концов он просто влюбил Татьяну Антоновну в себя, и расставались они уже лучшими друзьями. Скольких сил ему стоило разрушить эту стену недоверия, он и сам сказать не мог. Иногда, чтобы достичь нужного результата, приходилось даже прибегать к магии, но, как говорится, игра стоила свеч. Теперь в лице этой женщины Виктор обрел надежного друга и союзника, так что покидал он Настин дом в прекрасном расположении духа.

Виктор шел по Среднему проспекту по направлению к своей Седьмой линии, когда ощутил внезапное чувство тревоги. Он сосредоточился, обратившись внутрь себя и пытаясь разобраться, с какой стороны угроза чувствуется сильнее. Его подсознание отчетливо указывало на арку, ведущую во внутренний двор. Можно было, конечно, проигнорировать полученный сигнал и постараться быстрее покинуть злополучное место, но что-то неудержимо тянуло Виктора пойти именно навстречу предполагаемой опасности. Озираясь по сторонам, он осторожно вошел во двор. Вроде бы ничего страшного на первый взгляд там не было, но чувство тревоги не проходило, а только еще больше усиливалось.

И тут раздался душераздирающий крик, который исходил из-за бетонного ограждения помойки, расположенной в дальнем углу двора. Виктор бросился туда, заглянул за забор и замер от неожиданности. Две огромные твари, чем-то похожие на собак, только гораздо отвратительнее и страшнее, со злобным рычанием трепали какого-то человека, в отчаянии прикрывшего голову руками. Человек визжал и стонал от боли, но его крики и запах свежей крови еще сильнее раззадоривали тварей.

«Гончие Нидавеллира! – промелькнуло в голове у Виктора. – Откуда они здесь?!»

Встречаться прежде с этими злобными порождениями тьмы ему не приходилось, но он знал о них по многочисленным изображениям в альвийских книгах и рассказам очевидцев. То, как их характеризовали в этих книгах, а также в устных рассказах, говорило об исключительной опасности гончих.

Но размышлять было некогда. Виктор громко свистнул, отвлекая внимание псов на себя, и вытянул правую руку в сторону. В ней тут же появилась Призванная секира. Псы оторвались от своей жертвы и с грозным рычанием развернулись к Виктору. Они бросились на него одновременно, рассчитывая на то, что хотя бы один из них достигнет цели. Но их хитрость не застала Виктора врасплох. Молниеносным ударом он снес лезвием секиры голову одному из псов, а длинной рукоятью отбросил второго в сторону. Тот перекувырнулся, быстро вскочил на лапы, но даже этого минимального времени хватило Виктору на то, чтобы совершить немыслимый акробатический прыжок и, еще находясь в полете, разрубить пса пополам. Покончив с обеими тварями, он не бросился сразу же на помощь к потерпевшему. Если уж появились псы, то где-то обязательно должен быть и их хозяин.

Дварфа Виктор заметил сразу. Он стоял в проеме арки, безучастно наблюдая за происходящим. На нем был просторный, совсем не местного покроя черный плащ с накинутым на голову капюшоном, что наводило на мысль о явном нежелании дварфа скрывать свою принадлежность к другому миру и даже о некотором бравировании этим. Перехватив секиру поудобнее, Виктор пружинистыми прыжками побежал навстречу врагу. Но дварф не стал принимать бой. Он взметнул руками, из-за чего даже показалось, что длинные полы плаща превратились в черные крылья, и тут же исчез.

«Ясно. С обладателем секиры Вёлунда ты связываться не хочешь!» – подумал Виктор и быстро вернулся к месту столкновения с псами.

Человек, которого трепали гончие Нидавеллира, лежал на спине и тяжело дышал. К большому удивлению, Виктор узнал в нем своего старого знакомого Максима Федотова. Одежда на нем была изодрана в клочья, сквозь многочисленные прорехи виднелись окровавленные раны.

– Что это было? – морщась от невыносимой боли, прохрипел Макс.

– Позже, – не допускающим возражений тоном ответил Виктор. – Сначала мне нужно заняться твоими ранами.

Выглядели раны ужасно, но это было еще не самым страшным. Укусы гончих Нидавеллира ядовиты, и если не успеть нейтрализовать их яд магией, то Макса ожидала неминуемая мучительная смерть. Именно нейтрализацией побочных последствий укусов Виктор и занялся в первую очередь. Исцеление было одной из его сильных сторон, о чем ему самому неоднократно приходилось слышать не только от тети Мивраны, которая обучала его, но и от большинства знакомых с магическим врачеванием альвов. Положив левую руку на лоб Макса, правой он медленно, сантиметр за сантиметром, начал водить над его телом.

– Что ты делаешь? – слабеющим голосом прошептал Макс. – Лучше перевяжи меня.

– Я спасаю твою жизнь, болван, – ответил Виктор. – Перевязка только помешает вывести яд наружу. И вообще, лучше помолчи. Ты отвлекаешь меня и неразумно тратишь свои собственные силы.

То ли Макс действительно поверил ему, то ли настолько ослабел, что просто больше не мог говорить, но он замолчал. Яд выходил наружу медленно и неохотно. Его черные сгустки выползали из ран, как омерзительные скользкие черви и, скатившись на землю, с шипением уходили в нее. Обработанные участки тут же, прямо на глазах, начинали затягиваться тонкой розовой кожицей, которая постепенно утолщалась и приобретала здоровый вид. Обработав наиболее пострадавшие от зубов псов руки, Виктор снял с Макса разодранную футболку и приступил к туловищу. Здесь больше всего досталось спине, особенно справа, а также правой ноге и ягодице, поскольку, прикрываясь от псов, Макс лежал на левом боку, свернувшись клубком.

Так, шаг за шагом, спускаясь от шеи к ступням, Виктор привел парня в порядок. Гримаса боли постепенно сошла с лица Макса, яд больше не жег его нестерпимым огнем изнутри. Оставалось только добавить ему сил, и можно было думать о том, что делать с ним дальше. Виктор вознес руки, подпитывая запасы потраченной на лечение энергии, а затем послал мощный магический импульс в ослабевшее тело. Макс открыл глаза и зашевелился.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Виктор.

– Вроде бы ничего, – попробовав встать, ответил тот. – Как ты это сделал? Я уж думал, что окочурюсь прямо здесь, на помойке.

– Я тебе позже все расскажу, если ты в состоянии будешь понять мои объяснения. Но для начала нам нужно поскорее убраться отсюда.

– Это уж точно, – вздохнул Макс. – Как гляну на этих ужасных тварей, так мурашки по коже! И воняют они нестерпимо.

– Насчет мурашек не беспокойся, – успокоил его Виктор. – Это заживающая кожа чешется. А твари скоро исчезнут. Они не из этого мира, и срок их пребывания здесь отмерен.

– Откуда они взялись? В жизни такой мерзости не видел!

– Ты ужастики любишь смотреть?

– Теперь, наверное, уже нет, – невесело усмехнулся Макс. – Ты хочешь сказать, что они оттуда?

– Да, из Нижнего мира, – кивнул Виктор. – Как, впрочем, и твой приятель Мамай. Он дварф из Нидавеллира. Хотя тебе, наверное, ни то ни другое ни о чем не говорит. На этот раз ты связался с действительно плохой компанией. Заигрывание с силами тьмы никого до добра не доводит.

– А ты кто? – смущенно спросил Макс. – Супермен какой-нибудь или ангел с небес? Если что, ты только намекни, я живо в храм Андрея Первозванного сбегаю и свечку в твою честь поставлю.

– Свечку в мою честь ставить необязательно, а про остальное я пока умолчу. Идем, что ли?

– А куда?

– Ко мне домой, куда же еще. Там ты пока будешь в безопасности.

– А удобно? Да еще в таком неприглядном виде. По-моему, я сейчас больше голый, чем одетый.

– Ничего, я попробую сделать так, чтобы на тебя никто не обратил внимания. А одежду какую-нибудь тебе дома подберу. Ты ведь примерно одного со мной роста.

Они вышли на улицу. Макс то и дело смущенно пытался пристроить на место то один свисающий клок одежды, то другой, но вскоре прекратил этим заниматься, поскольку на них и в самом деле никто не обращал внимания. Виктор привел его к роскошному новому дому на пешеходной Седьмой линии.

– Ничего себе, – глянув на то, куда они пришли, присвистнул Макс. – Неплохо, однако, ангелы живут!

– Помолчи пока, если не хочешь, чтобы тебя заметили, – шикнул на него Виктор. – Маскировка, конечно, вещь хорошая, но если ты будешь орать во всю глотку, то она не поможет.

Они вошли в дом, миновали стойку с консьержем и на лифте поднялись на свой этаж. Подойдя к двери, Виктор первым делом по привычке проверил обереги, после чего открыл дверь и пригласил Макса пройти внутрь.

– Раздевайся и прямиком в душ, – сказал он. – А то извини, но от тебя воняет, как от старого козла. Даже удивляюсь, как на нас никто внимания не обратил. Носы им, что ли, всем заложило?

– Извини, – густо покраснев, ответил Макс. – Я там со страху, типа, в штаны напустил.

– Вот и смой все это с себя. Сейчас дам тебе трусы и полотенце. А эти лохмотья сложи пока в пакет, чтоб не воняли. Потом выброшу.

Пока Макс мылся, Виктор подобрал ему одежду, и в это время у него зазвонил телефон. Он нажал кнопку и услышал незнакомый мужской голос.

– Привет, это Эрланд. Ты еще возишься с этим придурком или он уже отбросил концы?

– Так значит, ты для меня устроил такой спектакль? И зачем?

– Просто хотел посмотреть на тебя в деле. Мне ведь не все равно, с кем связываться.

– Ну и как? Посмотрел?

– Впечатляет, – спокойно ответил Эрланд. – Каждая из этих собачек способна порвать на кусочки с десяток альвов, а ты разделался с ними так, будто перед тобой были обыкновенные дворняги.

– И только ради этого стоило подвергать риску жизнь человека?

– Человека? – скептически хмыкнул Эрланд. – Этот слизняк не достоин так называться. Насколько я понимаю, ты его все-таки выходил? Не понимаю только, зачем тебе это понадобилось. Где он сейчас? В больнице? В реанимации?

– Моется в душе.

– Неплохо, – присвистнул Эрланд. – Я начинаю уважать тебя. Так чего же ты хотел от меня, принц Виктор?

– Эгиль сказал мне, что ты можешь многое рассказать о том, что случилось с моей матерью. Это правда?

– Могу, – подумав, ответил Эрланд. – Только зачем тебе это нужно? Иногда лучше счастливое неведение, чем жестокая правда. Такие истории никому не добавляют жизненного оптимизма. Особенно молодым людям вроде тебя.

– И все же.

– Хорошо. Если ты так настаиваешь, то сегодня в полночь встретимся на пляже в Лахте.

– Почему там? – поинтересовался Виктор.

– Я с детства предпочитаю малолюдные места, а там редко кто появляется. Кроме того, место это не только пустынное, но еще и хорошо просматривается со всех сторон. Так будет спокойнее нам обоим. Ни у тебя, ни у меня не возникнет соблазна устроить засаду.

– Хорошо, я буду там, – ответил Виктор, и на противоположном конце тут же нажали отбой.

Через пять-шесть минут из душа вышел Макс.

– Чудеса, – пробормотал он, все еще оглядывая себя со всех сторон. – Почти все зажило! Тебе бы не ангелом, а доктором работать надо!

– Подойди, я осмотрю тебя.

Макс подошел и покрутился перед Виктором.

– Неплохо. Кожа скоро выровняется, и даже шрамов не останется. Считай, что сегодня тебе просто сказочно повезло.

– А то я не понимаю, – хмыкнул Макс. – Просто хочется начать жизнь сначала.

– Похвальное намерение. Можешь начинать прямо сейчас.

– Ты проводишь меня до дома? – робко попросил Макс. – Я не такой уж трус, как ты думаешь, но сегодня мне одному как-то боязно.

– Нет. Сегодня ты останешься у меня. Здесь безопасней. А вот я сейчас ухожу. Попробую разобраться с твоим приятелем Мамаем. Если все получится, с завтрашнего дня ты сможешь жить спокойно.

– А ты крут, хотя с первого взгляда этого и не скажешь! – удивился Макс. – У вас там, на небесах, все такие лихие парни?

– Я разве говорил тебе, что я с небес?

– Нет, но это вроде как само собой подразумевается, раз ты воюешь с темными. Слушай, а я ведь так и не знаю, как тебя зовут.

– Виктор.

– Святой Виктор?

– Не очень, конечно, – рассмеялся новоявленный святой. – И если бы тебя сейчас слышала моя тетушка, то она вряд ли поверила бы, что речь идет обо мне. Ну все, Макс, мне пора. Если захочется поесть, еда в холодильнике. Одежда тут, на диване. Из квартиры никуда не выходи. За дверями я твою безопасность гарантировать уже не могу.

– А здесь? Если честно, то одному мне оставаться тоже страшно.

– Здесь абсолютно безопасно. Я поставлю на дверь сильный оберег, так что никто из дварфов сюда не сунется.

– Услышь я такое до встречи с этими тварями, наверняка решил бы, что ты просто чокнутый, – усмехнулся Макс. – Дварфы, обереги, темные силы. Все это как-то совсем не вяжется с нашей жизнью. А эти твари, кто они?

– Гончие Нидавеллира. Они очень опасны, а их укусы ядовиты и обычно приводят к мучительной смерти. Исцелять их умеют лишь очень немногие.

– И ты – в их числе? Свезло же мне, однако, что и говорить! Вот уж действительно не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Думал ли я после той злополучной драки, что на самом деле вытянул счастливый билет, а не просто получил по щам? Удачи тебе, Виктор. Я, конечно, понимаю, что ничем не могу помочь, а, как говорит мой вечно пьяный папаша, «спасибо» в стакан не нальешь, но, если тебе от меня вдруг что-то понадобится, знай: в лепешку расшибусь, но сделаю.

На пустынный лахтинский пляж Виктор приехал на своем мотоцикле. Черный «Ленд-Ровер-Дискавери» Эрланда был уже на месте и призывно помигал ему фарами. Виктор остановился в десятке метров от него, заглушил мотор, снял шлем и подошел к машине. Эрланд тоже вышел из машины, и они остановились напротив, внимательно изучая друг друга. Виктор надел на встречу короткую кожаную куртку и черные джинсы, на Эрланде было черное летнее кашемировое пальто нараспашку, черные брюки и рубашка. Руки он держал в карманах.

– Извини, что не пригласил тебя в ресторан, но детей после девяти вечера туда не пускают, – усмехнулся дварф, но Виктор никак не отреагировал на эту очевидную насмешку. – Ты пришел сюда без оружия?

– А мы разве собираемся драться?

– Нет, конечно, хотя мне это было бы весьма интересно. Я слышал, что тебя обучал Хайме. А меня – сам Нидуд. Оба считаются великими воинами, но кто из них сильнее, сказать сложно, ведь лицом к лицу они никогда еще не встречались. Забавно было бы сравнить две лучшие школы боя в наших мирах.

Виктор без особого энтузиазма кивнул в ответ.

– Давай прогуляемся вдоль залива? – предложил Эрланд. – Интересное здесь море, не правда ли? Серое, немного унылое. Как, впрочем, и сам город. В нем даже самые яркие краски кажутся слегка приглушенными.

– А у тебя несколько странное для дварфа восприятие мира, – удивился Виктор. – Никогда не слышал о предрасположенности вашего народа к поэзии.

– Наверное потому, что я наполовину альв, ты же знаешь, – ответил Эрланд. – По сути, мы ведь с тобой сводные братья, и это одна из основных причин, по которой я согласился на встречу.

– Хочу еще спросить, вчера на Выборгском шоссе в черном «БМВ» тоже был ты?

– Нет. А что там произошло?

– Кто-то пытался меня убить, инсценировав аварию.

«Похоже, я догадываюсь, кто был за рулем», – подумал Эрланд, но вслух он этого, конечно, не произнес.

– Как вижу, безуспешно, – окинув Виктора оценивающим взглядом, усмехнулся он. – Честно говоря, не знаю, кто это мог быть. Вполне возможно и то, что кто-то из наших. Сейчас многие из альвов и дварфов вьются вокруг Мидгарда. Сюда переместился центр интересов всех сторон. Но могу заверить, что это был не я. Так ты хотел узнать о своей матери? Спрашивай, я постараюсь ответить.

– Я знаю, что она попала в руки Нидуда, но никто не рассказывает мне о том, как это произошло.

– И не расскажет, – усмехнулся Эрланд. – Сознаваться в собственной трусости всегда неприятно, особенно королю. Не смотри на меня так. Я имею полное право говорить это, поскольку Вёлунд – и мой отец тоже. Если в случае со смертью моей матери он, возможно, и в самом деле ничего не мог поделать, то твою он просто предал. Нидуд искал возможность отомстить Вёлунду за позор своей дочери, а когда узнал, что у того появилась новая любовь в Петербурге, то приказал схватить ее. От твоего, прости, от нашего отца он потребовал в обмен на освобождение Регины только одно – выйти на поединок хольмганг против него и в честной битве разрешить все возникшие противоречия. Согласись, предложение весьма великодушное и в чем-то даже рыцарское.

– И что ответил король?

– Он ничего не ответил. Просто не явился на бой, и все. Это взбесило Нидуда, и он подверг Регину необычайной по своей жестокости пытке. Убить ее один раз показалось ему мало, но на Земле существует только одна смерть, а перетащить твою мать в Нидавеллир он не мог по известной тебе причине – тела смертных не могут попасть в бессмертные земли. И тогда Нидуд прибегнул к помощи черной магии. Он создал в Нидавеллире двойника Регины, точную копию тела твоей матери, а затем перетащил туда же и ее душу. Настоящее тело оставалось в Мидгарде, как бы находясь в состоянии комы, а вот с двойником он мог делать все что угодно. Но страдала-то настоящая Регина, ведь ее душа находилась в Нидавеллире, а не в Мидгарде!

– И что же он сделал с ней? – севшим голосом спросил Виктор.

– Он подвергал ее то одной пытке, то другой, и каждая последующая была чудовищнее предыдущей, но, как только начинал понимать, что Регина ускользает от него в спасительные объятия смерти, тут же восстанавливал ее тело и после этого начинал заново. Так продолжалось бесконечно долго. Заметь, в любой момент Вёлунд мог остановить эти муки, выйдя на поединок. Но он так и не сделал этого. В конце концов даже Нидуду надоела эта бессмысленная жестокость. Он ославил Вёлунда трусом и объявил нидингом, после чего потерял к Регине всякий интерес.

– Как умерла моя мать? – спросил Виктор.

– Честно говоря, я даже не уверен в том, что она умерла, – ответил Эрланд. – Когда Нидуд прекратил пытать Регину, она все еще была жива, и он бросил ее в подземелье. Что стало с ней потом, я не знаю, но Нидавеллир, как и Альвхейм, – земли бессмертных. От болезней, слабости и старости там не умирают. Только от оружия. Так что если Нидуд все же не прикончил твою мать, то не исключено, что Регина до сих пор томится в подземелье.

– Я могу вызвать Нидуда на поединок? – стиснув зубы, спросил Виктор.

– Ты? – с удивлением переспросил Эрланд. – Но ведь у тебя нет ни единого шанса на победу! Кроме того, Нидуд не согласится на это. Ему нужен Вёлунд, а не ты, а в победе над ребенком для великого воина мало чести.

– Я уже не ребенок, и если он откажется, то ославлю его точно так же, как он сам ославил Вёлунда, – горячо воскликнул Виктор.

– Нидуд только посмеется над тобой, но никакого ущерба его репутации ты этим не нанесешь. Уж слишком очевидно неравными выглядят ваши шансы на победу изначально.

– А ты можешь сделать мне одолжение и все-таки передать вызов?

– Могу, конечно, но заранее знаю ответ.

– Тогда мне ничего не остается, кроме как самому явиться в Нидавеллир и бросить вызов ему в лицо.

– Исключено. В тебе нет крови дварфов, и попасть туда ты не сможешь.

– Но моя мать же смогла?

– Постой, – изумился Эрланд. – Ты хочешь сказать, что готов повторить ее путь?! Но это безумие какое-то! Я сам ненавижу Нидуда, всю жизнь мечтаю отомстить ему, но на подобный шаг не решился бы никогда!

– И все же такой шанс есть?

– В принципе да. Нужно только узнать, какую магию он применил тогда.

– Скажи, Эрланд, ты действительно ненавидишь Нидуда?

– Больше всех на свете.

– Тогда помоги мне, а я постараюсь свершить нашу общую месть.

Эрланд посмотрел на него удивленными глазами.

– Если ты серьезно, то я постараюсь сделать все возможное, – подумав, сказал он. – Только не жди быстрых результатов. Дело очень сложное и требует долгой подготовки.

– Спасибо, брат, я буду ждать столько, сколько потребуется, – сказал Виктор и протянул ему руку.

Эрланд молча пожал ее, и они вернулись к тому месту, где встретились.

– У меня есть к тебе еще одна небольшая просьба, – на прощанье сказал Виктор. – Ты можешь оставить в покое Макса?

– Какой тебе в нем интерес? – удивился Эрланд. – Он же совсем не наделен магией. К тому же этот Макс – дрянь порядочная. Предать может в любой момент.

– Вернув Макса к жизни, я вроде как взял на себя ответственность за него. Бросить парня на произвол судьбы я теперь уже не могу.

– Ты удивляешь меня с каждым разом все больше и больше, брат, – усмехнувшись, ответил Эрланд. – Выбросить то, что само просится на помойку, на мой взгляд, вполне логично. Хорошо. Хоть это и не в моих правилах, я обещаю тебе, что больше не трону его. Но он все равно сам загнется от той отравы, которую постоянно потребляет.

– Я попробую помочь ему и с этим тоже.

– Делай как знаешь. Мне этого все равно не понять.

Эрланд проводил задумчивым взглядом удаляющийся мотоцикл. Встреча с Виктором до глубины души поразила его.

«Какой наивный и чистый ребенок, – размышлял он. – Мне даже как-то совестно его обманывать. Никогда не думал, что кто-то еще способен пробудить во мне такие трогательные и сентиментальные чувства. Ведь он же сам сует свою голову в расставленный мною капкан, да еще меня же и благодарит за то, что я его поставил! Что это? Детская глупость, подростковая самоуверенность или просто благородный порыв души? Наверное, всего понемногу, но при этом он еще наделен такой могущественной силой, которая и в самом деле способна одолеть даже самого Нидуда! Какое удивительное несоответствие формы и содержания! И, должен признаться, что этот мальчишка нравится мне гораздо больше, чем мой родной брат Эгиль. На него хотя бы действительно можно положиться и быть уверенным, что он не предаст тебя при первом же удобном случае».

Эрланд достал сигарету и закурил. Мимолетно возникшая мысль поразила его своей простотой и необычностью. Да, он мог доверять Эгилю до тех пор, пока их интересы совпадали, но тот первым же отвернется от него, как только почувствует выгоду с другой стороны. Ведь не пригласил же он его сразу перебраться в Альвхейм, хотя отлично знал, что в Нидавеллире ему живется ох как несладко. Просто он сам опасается своего родного брата и видит в нем не только временного союзника, но еще и будущего конкурента. Обещания помочь занять трон Нидавеллира, данные в последнем разговоре, ничего не стоят, так как реальных возможностей исполнить свои клятвы у Эгиля просто нет.

Другое дело Виктор. Он наделен вполне реальной силой и в то же самое время настолько открыт и честен в своих поступках, что готов вступиться даже за такую дрянь, как Макс Федотов. Он, оказывается, несет ответственность за того, кого сам же и вытащил из дерьма! Для Эрланда, прошедшего жестокую школу Нидавеллира, такая постановка вопроса казалась просто немыслимой.

Эрланд обдумывал сложившуюся ситуацию со всех сторон и все больше склонялся к совершенно невероятному решению. Да, он поможет Виктору в его планах, но не для того, чтобы погубить его, а для того, чтобы возвысить. Они вместе выйдут на бой против Нидуда, и, если удача окажется на их стороне, вместе осуществят свою месть. И не важно, что трон Альвхейма в конце концов перейдет именно Виктору, а не Эгилю. Такому королю, как он, Эрланд готов служить до скончания веков! Дело оставалось за малым – найти способ осуществить эти замыслы с наименьшими рисками для него и для себя.

Виктор мчался по ночному городу, пытаясь скоростью заглушить клокотавшую в нем ярость. Такого горького разочарования в человеке, которого он всегда любил и даже боготворил, ему еще никогда не приходилось испытывать. Как мог отец так низко поступить с его матерью?! Как мог выставить себя столь жалким трусом и подлецом? Иметь реальный шанс спасти любимую женщину, но отказаться от него, обречь ту, которую любил, на невыносимые муки и страдания, – разве это не отвратительно? Нет, Виктор не ненавидел Вёлунда, он просто презирал его!

Мысленно он пытался поставить себя на место отца. Смог бы он сам безучастно смотреть на то, как страдает Настя, и не попытаться спасти ее, пусть даже ценой своей собственной жизни? Это казалось ему просто немыслимым! И если уж король Вёлунд оказался такой тряпкой, то восстановить честь Альвхейма мог теперь только он сам, приняв вызов Нидуда, столь трусливо отвергнутый отцом. Виктор решил, что он сделает это целью всей своей жизни и рано или поздно добьется того, чтобы грязный убийца вышел с ним на бой.

Эрланд сказал, что на это понадобится время? Что же, он согласен ждать столько, сколько потребуется. Он будет целенаправленно готовиться к этому поединку, не щадя себя, и если мать все еще жива, то вырвет ее из лап палача. Ну а если нет, тогда хотя бы отомстит палачу за ее смерть.

Виктор подъехал к дому, поставил мотоцикл в подземный гараж и поднялся на пятый этаж. Возле дверей квартиры он слегка задержался, проверив обереги, и сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы успокоиться и привести свои чувства в норму, после чего вошел внутрь.

Макс дремал на диване, но чутко. Едва он услышал шум шагов, как тут же открыл глаза и вскочил на ноги. Виктор с удивлением обнаружил, что клоунский зеленый гребень ирокеза на голове парня исчез. Макс сбрил его под корень.

– Не бойся, это я, – успокоил его Виктор. – А ты решил, чтобы не бросаться в глаза, сменить имидж?

– Можешь смеяться надо мной сколько угодно, но это лишь первый шаг к тому, чтобы изменить свою жизнь, – ответил Макс. – Я о многом передумал в твое отсутствие. Когда возвращаешься с того света, начинаешь совсем по-другому смотреть на мир. Как ты считаешь, у меня может получиться?

– Если сильно захочешь, то да.

– Я буду очень стараться. А как дела у тебя?

– Неплохо. Можешь теперь не опасаться Мамая.

– Ты его того?! – проведя ладонью по шее, удивился Макс.

– Нет, зачем же? – с недоумением посмотрев на него, ответил Виктор. – Мы просто с ним поговорили, и он согласился оставить тебя в покое.

– Вероятно, ты был очень убедителен, – с усмешкой произнес Макс. – Что же, спасибо тебе за все. Так я могу уходить?

– Подожди до утра. Сейчас уже поздно, да и консьерж внизу не видел, как ты входил. Может принять за ночного грабителя. А сейчас давай спать. Я ужасно устал. Да, и запиши мой номер телефона. Если что-нибудь понадобится, сразу звони.