Арина принимала прессу, участвовала в телепередачах. В «Лазурном береге» теперь только и было разговоров, что об открытии центра Арины Фёдоровой.

Вскоре в одном из петербургских кафе, носившем имя известного классика французской литературы, Франсуа Раж ужинал в отдельном кабинете со своим другом и владельцем компании, где он работал, Мишелем Растиньяком. Судя по напряжённым лицам мужчин, разговор был явно не просто дружеский.

Хозяин кафе подозвал к себе молоденькую официантку.

– Карина, ты, вроде, хотела во французском языке попрактиковаться? Вот замечательный повод – носители языка у нас в кафе, лучше любого диска с записью! Иди, расспроси, нравится ли им еда, напитки, ну и, вообще, поговори о чём-нибудь. Улыбаться только не забудь!

Но напрасно девушка улыбалась и кокетничала с гостями. При её появлении они замолкали и недвусмысленно давали понять, что у них очень серьёзный разговор и присутствие официантки им явно мешает. Однако послушать настоящих французов было крайне заманчиво. И тогда Карина решила пойти на маленькую хитрость…

– Ох и сел ты, Франсуа, в лужу с этой девчонкой! – недовольно проворчал Мишель, доедая сырный суп. Русские подружки так и не приучили его питаться по-местному, нахватавшись, наоборот, французских гастрономических привычек.

– Что я не так-то сделал? Я же тебе рассказывал, она к своему любовнику свалила на день рождения, нарушив трудовую дисциплину, – пробубнил Раж.

– Да уж, Франсуа, похоже, действительно, пребывание в России действует разлагающе на неокрепшие умы. Мы, работодатели, за квалифицированным работником бегаем так, что готовы целовать его в любое место.

– Ты не поверишь, Мишель, но я нечто похожее и собирался проделать с этой русской девчонкой, – усмехнулся собеседник, подцепив на вилку кусок рыбы.

– Если бы ты был с ней ласков и нежен, навряд ли бы она задумалась о смене работы. А сейчас она на всех каналах телевидения светится, во всех газетах пиарится, жену посла на коктейль пригласила. Мало того что она клиентов уведёт и мы без единого гроша останемся, так ещё над нами весь МИД смеяться будет, уже смеётся! – стукнул кулаком по столу Растиньяк.

– Я одного понять не могу: откуда у этой соплячки деньги на открытие собственного центра? – недоуменно пожал плечами Раж, прихлёбывая вино из широкого бокала.

– Ты знаешь, кто её любовник? Фамилию Михайлов слышал?

– Это тот русский, который самую дорогую виллу в Ницце купил? – удивлённо подняв брови, спросил Франсуа.

– Проще сказать, где и что он только не купил! Но дело, как ты понимаешь, не в самой покупке, а в том, кто этой покупкой управлять будет. В «Лазурном береге» всё держалось на русских девчонках – Арине и Русе, уж извини, Франсуа, но ты прекрасно знаешь, что это так.

– И что теперь делать? – с отчаянием спросил Раж.

– А это уже ты сам решай, – жестко сказал Мишель. – Но только если центр Фёдоровой просуществует дальше, вернёшься в Бордо и будешь грузчиком в «Мерьядеке» работать, понял? Или ты, или она! «A nous deux!», как говорил мой литературный однофамилец Эжен, чин-чин. – С этими словами Мишель вытянул вперёд свой бокал, чтобы чокнуться с заметно погрустневшим Франсуа.

После ухода гостей из вип-кабинета официантка Карина убрала грязную посуду, забрав лежащий на сервировочном столике, спрятанный под салфеткой диктофон. То, что она услышала, заставило её внимательно прокрутить запись несколько раз. После недолгих раздумий она решилась позвать хозяина кафе.

Хозяин, внимательно выслушав Карину, сам прослушал записанный разговор. Затем медленно пролистал записную книжку в телефоне и набрал номер своего родственника Эрика Фурката, владельца ресторана «Вираж» в Кран-Монтане.

Эрик звонил по личному телефону Михайлова только в самых экстренных случаях. Видимо, ситуация и впрямь была форс-мажорная, потому что его звонок пришёлся уже на достаточно поздний час.

– Эрик, у тебя какие-то проблемы? – сразу спросил Михайлов по-английски.

– Проблемы, Серж, похоже, у тебя, – усмехнулся Фуркат.

– А я могу отказаться? У меня есть выбор? – Этот вопрос Арина когда-то уже задавала Михайлову на прогулке по Москве. Но тогда всё было сведено к шутке, а сейчас ситуация была совсем нешуточная.

– Давай проверим, что нам подскажут мудрые писатели. – Сергей наклонился к полке и взял первую попавшуюся книгу.

Офис Арины ещё не был полностью оборудован, поэтому разговор проходил в кафе на Невском проспекте, где некогда находился известный на весь город книжный магазин. Сейчас в этом здании располагались кафе и ресторан, но книжная тематика была соблюдена: здесь часто проходили литературные вечера, книги являлись неотъемлемой частью интерьера, и даже счёт приносили в книге, которую можно было при желании забрать с собой.

Книжка, наугад вытащенная олигархом, оказалась «Пятой горой» Пауло Коэльо.

– «Человек должен делать выбор. В этом и состоит его сила – в могуществе его решений», – процитировал Михайлов.

– Да уж, не в бровь, а в глаз! – слегка присвистнула Арина. – А если мне попробовать?

Арина потянулась к книжному шкафу рядом с собой, взглянув на огромную плазменную панель на противоположной стене. На экране неотразимый Камбербэтч в роли Шерлока Холмса, спасая от казни «эту женщину» Ирэн Адлер, произнёс: «И, если я скажу беги, значит беги!»

Арине досталась «Алиса в стране чудес» Льиса Кэролла. Открыв книгу, Фёдорова прочитала:

– «Выбор есть, а свободы выбора нет, – думала Алиса, стоя перед входом в кроличью нору.

Она знала, что, несмотря на всё многообразие вариантов выбора, сейчас по-любому шагнёт в неизвестное, потому что привела себя сюда своими предыдущими шагами.

Мы делаем выбор задолго до того, как подходим к перекрёстку, – размышляла она, – и, подходя к точке выбора, можем выбрать лишь то, что обусловлено нашими предыдущими выборами. И именно поэтому выбора нет».

Поражённая девушка замолчала.

– Я согласна, – через силу выдавила из себя Арина.

В тот день Надя Темницкая, как обычно, торопилась побыстрее отвести ребёнка в садик. В девять сорок пять ей уже надо было быть на работе. Её должность называлась достаточно непривычно для русского уха – стандартистка. На самом деле, Надя совмещала функции секретаря, офис-менеджера и даже психолога. Все, кто приходил в лингвистический центр «Лазурный берег», неизбежно проходили через стойку стандарта, а некоторые сотрудники специально приходили к Наде поболтать, посплетничать, пожаловаться, повздыхать. Надя выслушивала всех – кому сочувствовала, с кем-то вместе возмущалась, с кем-то грустила, а с кем-то смеялась.

Рассказанного Наде хватило бы не на один десяток повестей, но Надя старалась не запоминать ничего лишнего. От информации под конец рабочего дня и так голова пухла, а тут ещё досужие разговоры. Но осунувшееся и грустное лицо директора центра Арины Фёдоровой не запомнить было невозможно.

Арина Сергеевна была в Надином представлении необыкновенной, харизматичной личностью. До прихода Фёдоровой в центре царила атмосфера недоверия, невежества, закулисных интриг и сплетен. У Арины был какой-то особый талант руководить людьми. Сама работая много, она была требовательна и к другим, но при этом справедлива. Волевым решением пьянки и дебоши, нередко встречающиеся среди творческих личностей, были искоренены. Постепенно центр, давно зарекомендовавший себя как «осиное гнездо» и «воронья слободка», превратился в одно из самых процветающих предприятий города. Учиться на языковых курсах в лингвистическом центре стало считаться очень престижным, и родители из разных городов региона направляли своих чад именно сюда. Так, помнится, когда пасынок одного из министров и по совместительству внук другого, был послан «подтянуть» языки в «Лазурный берег», перед входом в аудиторию под атлантами каждый вечер маячили люди в штатском с рациями. Одна особо впечатлительная преподавательница насмерть перепугалась и чуть было папку из рук не выронила, так один из охранников сей предмет канцелярии прямо на лету поймал…

Заплаканная уборщица Лена встретила Надю у входа: «Арина Сергеевна погибла!»

Ничего не понимающая Надя оторопела: «Как погибла? Я же вчера её видела вечером, она со студентами игру “Мафия” шла проводить».

«Так вот вчера на “Мафии” и убили!»

У опера Александра Чижикова день не задался с самого начала. По дороге в налоговую он где-то посеял свой ИНН, поэтому белобрысая девчонка в канцелярии категорически отказалась принимать у него документы, придётся отпрашиваться ещё раз, а начальство вечно недовольно, отпускают неохотно. Какой-то горе-водитель облил его при выходе из налоговой, переодеваться не было времени, пришлось такой свиньёй вваливаться в рабочий кабинет. Его напарник Серов, большой поклонник старого детского фильма об Электронике, пошутив в очередной раз, «вот пришёл не Рыжиков, а Чижиков», презрительно добавил, что сейчас, видимо, в налоговых, вместо штрафов, злостных налогонеплательщиков в дерьме купают.

И вот на тебе – ещё и явный «глухарь», убийство двадцативосьмилетней девчонки. И была бы продавщицей в ларьке или конверты на почте сортировала, а то директор лингвистического центра (и как они в таком возрасте директорами становятся), а сыночек начальника там обучается, так что необходимо очень внимательно работать и найти по возможности убийцу. Только как его найдёшь-то? Если только сам объявится. Но так в книжках и фильмах убийцы находятся, а в жизни «висяки» в основном. Чижиков в очередной раз вздохнул, взял из пухлой папки документов недавно возбуждённое дело об убийстве и направился допросить свидетелей в лингвистический центр.

В культурно-лингвистическом центре под названием «Лазурный берег», находящемся в старинном особняке в самом центре города (лакомый, однако, кусочек отхватили), дверь офиса открыла худенькая девчонка в нелепой накидке. Представившись стандартисткой, девчонка вежливо поинтересовалась, что желает визитёр. «Я по поводу убийства», – отрапортовал Чижиков, не забыв предъявить своё служебное удостоверение.

Девица повела опера в роскошный холл, спрашивая у него по пути что-то на непонятном иностранном языке. Чижиков, знавший на английском языке лишь несколько расхожих фраз, только крякнул. Хотел бы он тоже так бойко чирикать по-заграничному! Увидев удивлённое лицо служителя закона, девица стушевалась, покраснела и извинилась. Предложила Александру чай, кофе. Но говорила явно с неохотой, по всему было видно: чем-то сильно расстроена. Наконец, девушка спросила на русском: «Что вы хотите узнать про Арину Сергеевну?»

– Всё: её семейное положение, с кем дружила, с кем враждовала, когда вы видели её последний раз?

– Видела я её вчера около семи вечера. Об обстоятельствах происшествия свидетели уже рассказывали вашему дежурному следователю. Обо всём остальном вам лучше поговорить с нашей сотрудницей – Еленой Викторовной Щвецовой, она её лучше всех знала, что-то вроде дальней родственницы, крёстная, вроде. Могу дать её адрес, или приходите завтра в это же время – она должна быть у нас в центре.

Последнюю часть фразы девица произносила, уже недоброжелательно косясь на Чижикова, – мол, оно, конечно, можно и прийти, но лучше бы шёл ты сейчас прямо к Щвецовой или куда хочешь, но сюда больше бы не возвращался.

Записав адрес, опер слегка поколебался и решил зайти к Щвецовой сегодня. Уходя, он увидел на двери Аринину фотографию. Красивое улыбающееся лицо девушки абсолютно не соответствовало чёрной траурной рамке. Чижиков вздохнул ещё раз, то ли вспомнив свои передряги, то ли пожалев так рано погибшую Фёдорову, и направился к метро.

Дом, где жила Елена Викторовна, находился не в центре города, достаточно далеко от «Лазурного берега». Но при этом его вполне можно было отнести к так называемому элитному жилью – полностью закрытый двор, охраняемая парковка, консьерж в подъезде, бдительно остановивший Чижикова и долго разглядывавший его удостоверение, бесшумные лифты, на одном из которых Чижиков и поднялся на двенадцатый этаж.

«И откуда только у старушки деньги на такое жильё? Видать, дети у неё не бедные», – думал Чижиков, ютившийся с родителями жены в малогабаритной «хрущёвке». Елену Викторовну Чижиков записал в старушки, помня, что девица в лингвистическом центре упомянула о Щвецовой как о крёстной маме убитой Арины. Дверь в квартиру Чижикову открыл интеллигентного вида светловолосый мальчик лет восьми. «Внук, наверное», посчитал Александр и поинтересовался: «А бабушка дома?» Мальчик пожал плечами: «Наверное, дома, она в Москве вообще-то живёт».

– Кому понадобилась моя свекровь? – вдалеке квартиры раздался довольно молодой женский голос. – Сыночек, я же просила никому не открывать, не спросив, кто это.

Ребёнок флегматично возразил: – Мама, ну какая разница, ты же всё равно дома, а когда я один, я вообще к дверям не подхожу. И потом у нас на стандарте тётя Люба у всех документы проверяет.

Подошедшая женщина погладила ребёнка по голове и поправила: – Шунечка, сколько раз я говорила, это у меня на работе стандарт, а в подъезде – консьерж.

Мальчик ещё раз пожал плечами, проворчав: – Какая разница, всё одно и то же, – и удалился в недрах квартиры.

Появившаяся женщина с первого взгляда настолько походила на Арину, что мужчина невольно отпрянул. Но присмотревшись, Чижиков понял, что женщина постарше, волосы у неё не такие длинные, как у Арины, сходство, конечно, есть, но не такое уж сильное, как показалось вначале.

– Так зачем вам всё-таки понадобилась моя свекровь? – доброжелательно спросила женщина.

– Мне нужна Елена Викторовна, – пробормотал Чижиков.

– А это я и есть, – улыбнулась женщина.

– Извините, я вас по-другому представлял, – окончательно смутился опер. – Я по поводу Арины Фёдоровой, участвую в расследовании уголовного дела по факту её убийства.

Лицо женщины сразу померкло.

– Ну, проходите. Как вас звать-величать?

Чижиков представился. Показав в очередной раз удостоверение, он уселся на удобный стульчик, любезно предложенный ему хозяйкой.

– Расскажите, Елена Викторовна, об Арине.

– А что рассказывать? – Женщина нервно закурила. – Я не знаю, кому понадобилось убивать Арину. Она никому никогда не желала ничего плохого, наоборот, скольким людям помогла. Да только не ценят, видимо, люди доброту.

– А что за люди, Елена Викторовна?

– Да, вот, хотя бы, профессора Хохлову взять.

Чижиков удивлённо поднял бровь. Даже он, человек далёкий от науки и образования, был наслышан о скандале с профессором Хохловой. Евгения Владимировна представляла собой старую гвардию профессоров, устроивших в знак протеста против сокращения кадров голодовку, а когда она опоздала на лекцию на пять минут, её уволили в пометкой «за систематические опоздания».

– Хохлова до того дошла, что уборщицей устраиваться собиралась, никто её по возрасту никуда не брал, а на пенсию не прожить, сами понимаете. Когда Арина ещё вступительные экзамены сдавала, её как раз Хохлова «завалила», поэтому Арине первые полгода на платном отделении пришлось учиться. Ей тогда Евгения Владимировна двойку по профилирующему предмету поставила. Бежала за ней по коридору и кричала всё: «Ты в лучшем случае дворы мести будешь, а не у нас учиться!», хотя Арина прекрасно подготовилась, но разнарядка такая была – пропускать только своих, остальных отсеивать. Я всё это своими глазами видела, потому что пришла тогда за Арину «поболеть» на экзамен.

А когда она у нас в центре оказалась, подработку искала, любая другая девчонка отыгралась бы и сказала: «Ты в лучшем случае у нас будешь туалеты мыть». А Арина её почётным членом сделала, хороший оклад дала.

А Роза Грязнова! Её ни одна школа не брала к себе учителем! Все прекрасно знали, что она – педофилка, хоть и педагог хороший. Так Арина специально для неё методический отдел создала, чтобы Розу работой обеспечить.

В дверь деликатно постучали, и через несколько мгновений мальчик осторожно просунул голову в щёлочку.

– Мама, можно я отправлю смску дядю Серёжу поддержать?

– Извините, – прервала свой рассказ Щвецова, – я включу ненадолго телевизор, совсем забыла про дебаты.

На огромном экране в популярном ток-шоу известный бизнесмен Сергей Сергеевич Михайлов снисходительно слушал своего противника. Его оппонент – эксцентричный пожилой политик, словно разъярённая шавка агрессивно нападал на миллиардера.

Поскольку Михайлов больше благородно молчал, чем возражал, рейтинг у него был значительно меньше, чем у его оппонента.

– Да, сынок, отправь, с моего телефона тоже, уже надо.

– Вы лично знакомы с Михайловым?

– Ну что вы, откуда. Мы из разных галактик.

– А почему ваш сын называет его дядей Серёжей?

– Давайте, всё-таки, Александр Николаевич, про Арину закончим, – ушла от ответа Щвецова, приглушив звук телевизора.

Задав пару-тройку ничего не значащих вопросов, Чижиков понял, что дело не проясняется, а ещё больше запутывается.

Уходя, Чижиков ради любопытства бросил взгляд на экран и непроизвольно крякнул – рейтинг у олигарха зашкаливал.

Александр Николаевич, вероятно, очень бы удивился, если бы узнал, что женщина постояла немного у двери, прислушиваясь к шагам опера, и даже вышла на площадку, чтобы убедиться, что он действительно ушёл.

Затем она посмотрела на часы, вышла в Скайп и стала ждать ответа от невидимого собеседника.

– Привет, дорогой! Как дебаты? Усталый, но довольный возвращаешься с поля битвы? Конечно, смотрели! Я даже немножко поколдовала, хочешь верь, хочешь не верь. К нам в это время, правда, опер приходил. А то как же, убийцу ищут, где только могут. Слушай, Миша, может быть, всё-таки законным путём пойти, а то получается прямо какая-то «Мышеловка», как у Агаты Кристи? Ах, законным путём идти можно, но дойти тяжело? Ну, тебе, наверное, видней… Ладно, поняла, в это же время выходи завтра на связь.

Сутки спустя.

– Привет, дорогой! Ну, как вы там? А с моей крестницей можно поговорить? Ах, спит, устала. Это ты её так утомил? Как чем? Я была бы рада, если бы чем-то другим, но, видимо, ты опять занимался декламированием стихов. Помнишь, ты мне всю «Анну Снегину» как-то прочитал, пока в Архангельское на электричке ехали? Да, мне-то понравилось, но она – немножко другое поколение. Ах, «Евгения Онегина» наизусть читал? Ну и память у тебя! Как ты всё помнишь! Что? Краски на вечер приготовил? Ну, поздравляю, наконец-то лёд тронется! Неспокойного вам вечера и бурной ночи! Что ты переживаешь? Из-за чего? Боишься, что сразу засохнут? Так в краски для этих мероприятий специально глицерин добавляют! Конечно ты, что, не помнишь, наш художник по костюмам в театральной студии Татьяна Витальевна рассказывала. Краска состоит из пигмента и связующего вещества. Если связующее вещество глицерин – она долго не высыхает. Так что расслабься! Ну ладно, целую вас обоих. Пока. До связи.

Женщина, немного подумав, подошла к книжному шкафу и начала искать сборник стихов Есенина, но тут её позвал сын, и она, занявшись делами мальчика, о книжке больше не вспоминала.

В это же самое время, находясь практически на другом конце земного шара, Михайлов закрыл ноутбук и, постучавшись в соседнюю комнату, пригласил находившуюся там девушку прогуляться по острову Зюйд.

Арину переправили сюда несколько дней назад сразу же после инсценировки её убийства.

От Ража Арина, конечно, ожидала негативной реакции на открытие её центра, но то, что узнал Михайлов благодаря своей службе безопасности, заставило девушку ужаснуться. В кратчайшие сроки после памятного разговора в кафе был выбран киллер и назначен день убийства Арины. Ражу было не отказать в некоем изяществе – Фёдорову собирались убрать во время игры в «Мафию», согласно правилам которой, как известно, «мафиози» символично убивают «комиссаров» и «мирных граждан».

Франсуа намеревался решить проблему радикально, не желая вступать с Ариной ни в какие переговоры. Может быть, был слишком уязвлён её независимостью и отказом переспать с ним, и жаждал мести, а может быть, понимал, что, останься Арина жива, дела в «Лазурном береге» не поднять никакому кризисному менеджеру. Уж больно не хотелось уезжать обратно на родину, где, скорее всего, он пополнил бы ряды безработных или, как пророчил его друг Мишель, в лучшем случае, работал бы грузчиком.

По каналам Интерпола, благодаря Арининым связям, был вычислен киллер, а чтобы её не убили на самом деле, Михайлов принял абсолютно дерзкое решение – не только имитировать Ринину смерть, но и перекупить киллера. Рисковать в этом вопросе было нельзя – убийца при стрельбе мог попасть в голову.

Арина долго сомневалась, но в последний момент всё-таки решила предупредить родителей и брата о готовящейся на неё инсценировке покушения. Специально обученные люди разыграли спектакль, как по нотам, и студенты «Лазурного берега» ещё долго вздрагивали, вспоминая расплывшееся в районе сердца пятно крови на Арининой белой блузке.