Рабочий день после празднования затянувшихся майских праздников, совмещённых с днём рождения, выдался у бизнесмена Михайлова особенно тяжёлым. Весь день он подписывал накопившиеся за выходные документы, встречался с партнёрами и был так занят, что даже забыл пообедать. Когда к вечеру уже стали слезиться и закрываться от усталости глаза, Михайлов попросил секретаршу Симу принести ему чашку чая.

Всё это время миллиардер не переставал думать об Арине. Сотый раз он анализировал прошедшие события, Аринин образ всё настойчивее и настойчивее возникал перед ним, вызывая дрожь в теле.

Господи, ну зачем он так необдуманно поступил с ней! Если бы не этот неожиданный сейсмический толчок на острове, одному богу известно, как повернулись бы события, и тогда бы, возможно, сожалений было бы ещё больше.

«Конечно, мной в тот момент управляла ярость, – размышлял Сергей. – Но разве можно пойти на поводу у своих чувств и разрушить связь с таким замечательным человеком? Стоп! А разве между нами уже были какие-то отношения? Если бы Арина была мужчиной… Тогда я бы с радостью дружил с ней, ездил на всякие традиционные мужские мероприятия, мы бы познакомили друг друга со своими девушками и, может быть, потом даже стали дружить семьями. Но, увы, Арина – не мужчина, а молодая интересная женщина, почти наверняка, очень скоро она захотела бы чего-то большего, чем просто дружба».

Михайлов поймал себя на мысли, что, рассуждая, он несколько раз употребил сослагательное наклонение. И это он, публично заявивший с трибуны: «Я сослагательное наклонение на дух не переношу!» Правда, контекст выступления был тогда сугубо деловой, но роли это не играет. Надо позвонить, извиниться перед Ариной, улетели они в разных самолётах, с той злополучной сцены в спальне он её не видел. И прислать ей хотя бы букет цветов для начала, ну или что там девушкам присылают, когда хотят извиниться. От самокопания олигарха отвлёк стук в дверь и Симин голос, спрашивающий, можно ли войти.

На тонком серебряном подносе помощница Михайлова внесла чашку из представительского сервиза и блюдечко с низкокалорийным овсяным печеньем.

– Сергей Сергеевич! К вам Георгий Александрович Хлопушин пришёл. Пригласить?

Михайлов кивнул в знак согласия, пододвинув к себе чашку чая.

Сима, развернувшись на каблуках, пошла в приёмную звать компаньона олигарха.

Секретарше Михайлова Серафиме Синевой не везло с того самого дня, когда восторженный папа, забирая жену с новорождённой из роддома, предложил назвать дочку Серафимой в честь одной из своих бабушек. Почему он решил назвать девочку именно в честь бабушки Симы, которую видел-то лишь однажды мельком, а не в честь воспитавшей его бабушки Вари, так и осталось для всех загадкой. Но маме Симы, уставшей от своего банального, с её точки зрения, имени Маша, к несчастью, идея понравилась, и буквально через неделю на полочке рядом с Симиной кроваткой красовалось свидетельство о рождении на имя Синевой Серафимы Николаевны. Пришедшая на обмывание детских пяточек старшая сестра Серафиминой мамы, поздравив с рождением ребёнка и узнав про имя, высказалась по-простому: «Что ж вы, ироды, делаете! Вы хоть представляете, как её дразнить будут!»

Как только не звали в садике и школе бедную Серафиму, каких только не придумывали издевательских и обидных прозвищ! И Симкой, и Фимкой, а, надсмехаясь ещё над фамилией, просто Серо-Синей!

В шестнадцать лет получая паспорт, несчастная девушка втайне от родителей поменяла имя на Симону. Бывшая Серафима уже предвкушала, как какой-нибудь кавалер заказывает в ресторане в честь неё песню «Симона – девушка моей мечты». Но радость новоиспечённой Симоны была недолговечна: узнав обо всём, Симин отец в ярости порвал паспорт, больно отшлёпал Серафиму и, схватившись за больное сердце, строго-настрого запретил изменять имя, вынеся окончательный приговор: «Только через мой труп!» В довершении всего мать, профессиональный парикмахер, пригрозила в наказание подстричь под машинку перед выпускным балом. В конце концов, Сима смирилась и аттестат зрелости получала на то же опостылевшее ей имя, что и в свидетельстве о рождении.

Вполне естественно, что с таким именем у девушки были определённые проблемы с поклонниками, а вернее, поклонников просто не было. Хоть Серафима и не обладала модельной внешностью, но была достаточно привлекательной натуральной блондинкой. Молодых людей, желающих познакомиться, было предостаточно, но, узнав, как зовут симпатичную девчушку, кто-то сразу, а кто-то после первого свидания, исчезал из Серафиминой жизни навсегда. Серафима предпринимала отчаянные попытки поменять имя, но папа всё так же картинно хватался за больное сердце, а мама потрясала машинкой для стрижки волос.

Но самый ужас начался, когда Серафима, окончив колледж, пришла работать офис-менеджером в телефонную компанию. То и дело она слышала издевательское: «Ты симку вставил? А Симке вставил?» В какой-то момент у вконец измученной Серафимы случился нервный срыв, в перспективе замаячило лечение в психушке. Но тут Симе страшно повезло: одна из дальних родственниц, вот уже два года работавшая секретаршей у самого олигарха Михайлова, решила выйти замуж за финского парня и уехать из страны. Сима, идеально изучившая секретариат и делопроизводство, была бы ей отличной заменой. Понятно, что такие вопросы Симина родственница не решала, но из сотни претенденток на роль персональной помощницы Михайлов выбрал именно Серафиму Синеву. Возможно, потому что Сима не поленилась навести об олигархе кое-какие сведения и, поняв, что он не любит блондинок, попросила маму перекрасить её в тёмный цвет, выделившись, таким образом, из массы похожих друг на друга светловолосых девиц.

Конечно, и в офисе Михайлова не обходилось без шуток и приколов над Симой. Но это был уже совсем другой уровень интеллектуального юмора, и кличка «Шестикрылый Серафим» нравилась ей гораздо больше, чем бесконечные Симки и Фимки. Во всяком случае, приходя в приёмную, никто не пел, как Аркадий Укупник: «Сим-Сим, откройся!» И на том, как говорится, спасибо.

Благодаря статусной работе Сима смогла отделиться от родителей и снять квартиру. Зарплата у девушки была более чем приличная, но Сима, к несчастью для себя, пристрастилась к азартным играм и крупную часть денег проматывала сначала в легальных, а потом и в подпольных казино. Совершив, казалось бы, безобидный поступок, лишь покрасив волосы в тёмный цвет, Сима как будто бы перешла на тёмную сторону жизни. Хотелось уже купить собственное жильё и не скитаться по съёмным квартирам, а денег всё не хватало, и долги только росли.

Как-то раз Симе позвонил бывший партнёр Михайлова и пообещал заплатить за определённую информацию. С тех пор Сима периодически шпионила за спиной миллиардера. Конкуренты просили не приносить какие-то документы, тянуть с подписью и т. д., но что были те деньги по сравнению с тем, что предложили Симе совсем недавно. На эту сумму можно было расплатиться с долгами и купить приличную квартиру. Проведя бессонную ночь в раздумьях, наутро Сима поняла, что ещё раз такого шанса может и не представиться, и решила согласиться.

В тот же самый день, когда Сергей Сергеевич принимал у себя на работе Хлопушина, Арина Фёдорова, прилетев в Петербург, даже не успела заехать домой, примчавшись с самолёта на работу. Бледная как полотно, её заместитель Руся встречала Арину в коридоре.

– Рина, слава Богу, что ты здесь! Раж уже третий день на всех орёт, как оглашенный, соответствует своей фамилии. На сотовый тебе звонил, на домашний тоже звонил. А ещё из наших кто-то ляпнул, что ты на день рождения к приятелю уехала и загуляла, так он вообще как с катушек сорвался! Сегодня уже несколько раз тебя спрашивал, сейчас, правда, уехал из офиса, как только появится, бери отчёт по работе и иди к нему на поклон, надеюсь, что всё обойдётся.

Раж появился под конец дня и снова поинтересовался Ариной. Тянуть дальше было бесполезно, она собралась с духом и отправилась на аудиенцию к французу.

– Ни пуха тебе, ни пера! – крикнула ей вдогонку Руся.

Поднявшись на лифте на последний этаж элегантного четырёхэтажного особняка, где когда-то жил знаменитый русский режиссёр французского происхождения, Арина набрала код, известный только сотрудникам центра, и оказалась в приёмной Ража. За столом, застеленным зелёным сукном, в окружении различной печатной продукции о лингвистическом центре, со скучающим видом восседала секретарша француза Лёля Иванова. При виде Арины Лёля сразу же оживилась, скучающее выражение лица сменилось на насмешливое. Втайне Лёля, приехавшая из глубокой провинции, недолюбливала интеллигентную Арину и предвкушала надвигающийся скандал.

– Ой, какие люди посетили наше убогое учреждение! Привет, Фёдорова, а что на Мальдивах-то не осталась, или где ты там с приятелем своим была? Пока ты там в раю отдыхала, нам здесь всем такой ад из-за тебя устроили! Ну, наконец-то, порадую директора, сообщу, что ты вернулась.

Не обращая внимание на Лёлины насмешки, стараясь не показать своего испуга, Рина со съёжившимся сердцем направилась к двери кабинета Ража. В огромной комнате, обшитой дубом, Франсуа Раж, с грозным видом, словно говорящим о его фамилии, стоял у большого окна, выходившего на Невский проспект. Третий день подряд из головы у него не выходило возмутительное поведение Арины. Занимая практически ту же должность, что и он, формально она, конечно, не должна была ему отчитываться, где она и с кем. Но все знали, что он – друг хозяина центра, именно поэтому его и назначили в Россию контролировать этих бестолковых русских. Впрочем, злые языки поговаривали, что самый бестолковый в центре – это как раз и есть Раж, держится всё на Арине и Русе, а Франсуа только получает кругленькую сумму в евро. Но что только не скажут люди из зависти! А эта Фёдорова, надо ж было уехать в самый разгар работы, столько проектов и различных дел, неужели неясно, что ему одному не справиться! Руся, конечно, во всём разобралась и помогла, прикрыла свою начальницу, что уж говорить! Но Ражу очень не нравилось, когда кто-то его не слушался и поступал по-своему. А всех сотрудников, вступая в должность, он предупредил, что не прийти на работу можно только с его разрешения, и Фёдорова – не исключение. Нужно показать этой своенравной русской, кто здесь хозяин, чтобы другим неповадно было своевольничать. А то они так распустятся и будут вытворять что им в голову взбредёт! Уже кто-то имел наглость обозвать его в кулуарах, пройдясь заодно и по его фамилии, «яростным завхозом», а всё потому, что Раж сам заменял лампочки в коридоре, чтобы не платить лишний раз электрику. От одной только мысли, что он потеряет авторитет перед подчинёнными, Ражу стало нехорошо. Лицо французского руководителя, и так поражавшего собеседника чем-то ужасно неприятным, исказилось до неузнаваемости. В это время в дверь постучали.

– Войдите, – резким голосом по-русски произнёс Раж и направился к столу.

– Господин Раж! Здравствуйте! Вы меня искали?

В кабинет уверенно вошла, как показалось Ражу, отдохнувшая и загоревшая Арина. Как же он ненавидел её за эту уверенность! Ничего, сейчас он быстро собьёт с неё гонор. Русский язык Раж изучал в школе восточных языков в Париже и знал его практически в совершенстве, но, когда нервничал, непроизвольно переходил на французский.

– Арина Сергеевна! Добрый вечер! Только добрый ли он? Во всяком случае, не для вас!

– А что случилось, господин Раж?

От такой наглости Ража всего перекосило. Франсуа снял очки, взгляд ярко-зелёных глаз был тяжёл и неподвижен.

– А это, Арина Сергеевна, вы мне должны сказать, что случилось, что такого произошло, что вы без всяких объяснений отсутствовали на работе, за которую вам мой близкий друг, хозяин этого заведения, платит сумасшедшие для вашей нищей страны деньги! Это… abandon du poste, – забыв русский эквивалент, прошипел Раж. – И это очень строго карается! Я, конечно, могу за вас замолвить словечко, но, как вы понимаете, и вы должны будете меня отблагодарить, съездить пару раз со мной в командировку, например, ну или хотя бы за город на выходные. И, поверьте, это очень низкая плата за ваш непростительный проступок. Ну, как, согласны? Когда поедем и куда?

– А то, что вы, Франсуа, в прошлом году перед ответственным мероприятием улетели отдыхать на две недели на Майорку, это не abandon du poste? – совершенно спокойно отреагировала Рина, проигнорировав предложение Ража. – Это не строго карается? Да, я по уважительным причинам отсутствовала три дня, но работа не стояла на месте, Руся подготовила отчёт, можете прочитать. А вот когда не было вас, мы работали ночами, чтобы успеть всё вовремя сделать. Вам даже в голову не пришло попросить владельца заплатить людям хоть чуточку больше или хотя бы отблагодарить сотрудников. А то, что я в свой законный отпуск вынуждена была приходить на работу, потому что вы решали свои семейные проблемы, это, по-вашему, нормально?

Раж возмущённо взмахнул руками и, переходя на «ты», завопил:

– Что ты себе позволяешь! Я не обязан перед кем-либо отчитываться, тем более перед тобой! Я – друг владельца предприятия. Он поручил мне всех вас контролировать, а меня контролировать никто из вас не может!

– А я наконец-то поняла, чем вы здесь занимаетесь, – Вы нас контролируете, – всё так же спокойно сказала Арина. – Ну, а мы, извините, работаем, деньги вашему другу зарабатываем.

– Incroyable! Как ты можешь так со мной говорить! Ты, ты… уволена!

– Не вы меня принимали на работу, не вам меня и увольнять, уж извините, Франсуа, вы тут ничего не решаете, – хладнокровно заметила Арина, понимая, что, к большому сожалению, он прав, и, скорее всего, её действительно уволят. – Но я уйду сама, сегодня же соберу свои вещи и уйду, потому что меня достали ваши выходки и ваше неадекватное отношение к людям.

– Нет, ma chère, мы в России, и ты отработаешь согласно законодательству две недели! И предупреждаю – я пущу в ход все свои связи и сделаю так, чтобы визу в Шенген тебе закрыли навсегда! – буквально задыхаясь от злобы, зарычал Раж.

– А я сделаю так, чтобы вам закрыли навсегда визу в Россию. Будете так ваших сотрудников использовать, бунт поднимут. «Жерминаль» Золя почитайте! – отпарировала Арина, покидая злосчастный кабинет.

Раж, сжимая кулаки, упал в кресло. Что она позволяет себе, эта вертихвостка! Ну, да, он частенько заставлял людей работать внеурочно. Но это же не рудник какойнибудь. Им же всем это нравилось. Ну, или, по крайней мере, все так говорили.

В расстроенных чувствах Арина вышла из кабинета француза. Хорошенький подарок на её день рождения! Если она не найдёт себе работу с такой же большой зарплатой, чем она будет оплачивать кредит на машину? А платить за съёмную квартиру? Но больше, чем потеря работы, Рину удручала непонятная ситуация с Михайловым. Он не звонил, не появлялся, не просил прощения. Хотя, собственно, кто она такая, чтобы перед ней извиняться? У них не было никаких серьёзных отношений. Стоп! А дружба сейчас уже не в счёт? «Он мне сказал, я верный друг, и моего коснулся платья…» Да уж, коснулся, так коснулся! Лежание на диване в доме на Котельнической набережной по сравнению с этим – просто подростковое баловство! И Раж, зараза, туда же! Попробовал бы он во Франции к кому-то подкатить, сразу бы в суде оказался. А здесь, в России, конечно, секс на работе – ему кажется, что это обычное дело!

Оторвавшись от своих невесёлых мыслей, Арина наткнулась на ехидный взгляд секретарши Лёли.

– Ну, что, Фёдорова, догулялась? Уволил тебя господин Раж? Вижу, что да, вот-вот заплачешь. Платочек дать? – издевательски спросила Лёля.

– Не дождёшься, Лёлечка, не надейся, плакать я не буду, а ещё, пожалуй, приятелю своему скажу, он Ража в жабу превратит! – процитировав вслух фразу из известного фильма, ответила Арина. – «И тебя, Лёля, заодно», – про себя подумала девушка.

– И кто это у нас приятель? – с плохо скрываемым раздражением спросила Лёля. – Неужели волшебник?

– А приятель у меня Сергей Михайлов, только боюсь, что это имя вряд ли тебе что-то скажет, ты ведь экономические новости не читаешь, только «Figaro madame», – сказала Рина.

Хорошенькое личико секретарши омрачилось завистливым выражением, но внезапно, словно что-то вспомнив, Лёля насмешливо улыбнулась.

– Посмотрим, как бы он сам теперь в жабу не превратился. Весь Интернет переполнен сообщениями, а ты даже, видимо, не в курсе. Вот смотри, что пишут.

Все ещё не веря в плохое, Арина взглянула на новостную строку в Яндексе.

Буквы запрыгали у неё перед глазами, когда она увидела фразу:

«Бизнесмен Сергей Михайлов в крайне тяжелом состоянии госпитализирован в НИИ скорой помощи им. Н. В. Склифософского».

Тремя часами ранее…

Михайлов встал из-за стола, чтобы поприветствовать своего давнего друга и однокурсника, а сейчас ещё и партнёра по бизнесу Егора Хлопушина.

Невысокого роста, имея обманчиво утончённую почти женоподобную внешность, Егор Александрович часто вводил клиентов в заблуждение. «Лопух, такого возьмём без шума и пыли», – то, что эта формула не работала по отношению к Егору, некоторые узнавали уже слишком поздно, когда Хлопушин хватал клиента стальной рукой, заставляя идти на невыгодные условия сделки. Мог даже и матюгнуться при случае, что очень сильно контрастировало с его почти ангельской внешностью.

Дружба Михайлова с Хлопушиным началась ещё в институтские годы и продолжалась по сей день. Завязалась она, кстати, при весьма малоприятных обстоятельствах, чуть не стоивших обоим карьеры: на вступительном экзамене по истории Хлопушин засомневался в какой-то дате и обратился к сидящему рядом Михайлову. Тот начал что-то подсказывать, а разгневанный экзаменатор попросил будущего олигарха выйти из аудитории. Тогда Хлопушин встал и признался, что на самом деле виноват он. Экзаменатор уже собирался выставить обоих, но, по его собственному признанию, в этот самый момент внутренний голос настойчиво попросил его этого не делать. Как вспоминали потом приятели – вернул за парту уже от двери. Оба благополучно поступили в институт, и с тех пор Михайлова и Хлопушина связывали крепкие дружеские отношения.

Поздоровавшись с Сергеем, миниатюрный Хлопушин буквально провалился в необъятных размеров кожаное кресло.

– Здравствуй, Егор, чай-кофе будешь?

– Ну какое кофе в пять часов вечера, а вот от чайку я бы не отказался.

– Егор, кофе – среднего рода, это когда растение, а когда напиток – мужского. Ты что, не помнишь, как в институте преподаватель приводил в пример анекдот, когда студентка филфака приходит в буфет. Да что я тебе рассказываю, у тебя самого жена отделение русского языка заканчивала.

– «Один кофе и один булочка», помню, помню, конечно, – с улыбкой произнёс Хлопушин. – «И, помыв голову новым шампунем, она выпила вьетнамский кофе, съела французскую булочку и отправилась в магазин за красивым тюлем – только так надо, товарищи студенты, говорить», – и это тоже помню. Старик, сейчас уже кофе-напиток тоже среднего рода, поверь. Только вчера с Наташей обсуждал.

Ещё учась в институте, Егор женился на молоденькой учительнице русского языка. Сейчас она руководила каким-то благотворительным фондом, но всё так же как и в ранней юности, методично поправляла ошибки мужа в речи.

– Ну, я на кофе и не претендую, а чай, как известно, род не менял. Пока чаёк принесут, овсяным печеньем побалуюсь. – Хлопушин потянулся за подносом с печеньем.

– Возьми эту чашку, я ещё не успел отпить, а Сима мне в персональной чашке нальёт, как раз на день рождения подарили, – сказал Михайлов, протягивая другу поднос с чаем и печеньем. Сергей включил кнопку переговорного устройства и позвал секретаршу.

– Сима, это Георгию Александровичу чай, а мне, будь любезна, налей в эту чашку, – попросил он вошедшую помощницу.

На лице Серафимы появилось выражение растерянности.

– Сима, в чём дело? У нас в офисе кончился чай? Или закончилась вода?

– Да нет, Сергей Сергеевич, всё в порядке, сейчас вам чаю принесу, не волнуйтесь. – Сима стремительно вышла из кабинета.

Пробурчав ей вдогонку: «Я и не волнуюсь», Михайлов откашлялся и обратился к Хлопушину доверительным тоном.

– Егор, я тут тебя не как компаньона, а как друга спросить хотел, а что девушке можно подарить, чтобы извиниться?

– Опять с Агнией поссорились? – спросил Егор с сочувствием. – Я сам сейчас всё время с дочкой конфликтую, у неё как раз подростковый период начался, но у твоей сестры он что-то сильно затянулся, уж прости. Пора её замуж выдавать, у меня как раз на примете один толковый парнишка имеется, инвестициями занимается…

– Да нет, когда я с Агнией ссорюсь, тут всё понятно, она живёт по принципу «бриллианты – лучшие друзья девушек». Я ей в таких случаях дарю колечко какое-нибудь или браслетик. А тут я со знакомой девушкой поссорился.

Компаньон с изумлением посмотрел на Михайлова.

– Неужели господин назначил кого-то любимой женой? В твоём женском табуне появился вожак? Это что-то новенькое.

– Да девушка эта совсем не девушка, то есть в смысле не моя девушка, а мой друг, – смущённо отмахнулся Сергей.

От удивления Егор чуть не поперхнулся печеньем.

– Постой, постой, Серёжа, как ты только что сказал, «бриллианты – лучшие друзья девушек», а выходит нет: олигархи – лучшие друзья девушек! А, может быть, мне тоже какого-нибудь друга-девушку завести? Как ты считаешь? – с лёгкой иронией спросил Хлопушин. – И чем ты со своим другом-девушкой занимаешься, позволь спросить? Пьесы Фонвизина по ролям читаешь?

– И ты, Хлопуша, туда же! – устало отмахнулся Михайлов. – Ладно, сам что-нибудь придумаю. Давай о деле поговорим. Хотя, нет, ещё тебя немножко отвлеку. Помнишь, на первом курсе, когда нашей компанией встречались, мы песню слушали на английском одной шведской группы. Она нам ещё нравилась очень, а потом никак найти не могли, чтобы послушать.

– Помню, помню, – закивал в знак согласия Хлопушин. – Да, красивая песня, но смысл, правда, какой-то ужасный, кого-то убивают или отравляют, или что-то ещё. Но девицы в нашей компании английский не очень хорошо знали, поэтому просили всё время её ставить для танцев.

– Так вот, представляешь, я её нашёл в Интернете.

Миллиардер отпил чая и включил трек в компьютере.

Егор стал с удовольствием слушать, глотнув из своей чашки. Вдруг Хлопушин озабоченно посмотрел на друга.

– Серый, а что это за чай такой?

– С боярышником, полезный для здоровья, я сам лично просил купить. А что, не нравится? – Михайлов отпил ещё чая из подаренной Ариной чашки и недоуменно пожал плечами.

Не говоря ни слова, Егор подошёл к другу и, взяв его чашку, понюхал содержимое.

– У тебя то же самое, похоже на кукольван, – предположил Егор.

– На что похоже? – не понял Михайлов.

– Ты помнишь, где я, учась в институте, летние каникулы проводил?

– Конечно, помню, на острове Буяне, на море-океане, у тебя папа там дипломатом работал, ты каждый год нам оттуда потрясающий чай привозил. Ну, этот чай, конечно, не такой по вкусу, но уж выпей, не обижай старого друга.

– Серый, ты не понял, отец мой был заядлый рыбак и ловил рыбу на кукольван, благо он там на острове рос в неограниченных количествах. Серёга, давай моего знакомого химика вызовем.

Последнюю фразу Хлопушин проговаривал, уже медленно оседая на пол.

Внезапно Михайлов стал хуже слышать друга, перед глазами появились какие-то круги. Словно в тумане он увидел в кабинет внезапно вошла Сима, неся очередные документы на подпись. Михайлов еле дотянулся до подаренной Ариной ручки и подписал, не читая. В последний момент он прошептал: «Сима, скорую, срочно», и упал без сознания.

Серафима, на обращая внимания на свалившихся в обморок начальника и его бизнес-партнёра, проворно подхватила документы и выпорхнула из кабинета.

В тишине кабинета из компьютера доносилась песня шведской группы: «Ты спокойно уходишь, а в чае совсем не чувствуется подмешанный яд».

Выйдя в приёмную, Серафима достала из сумки мобильный телефон, переданный ей два дня назад, и набрала выученный наизусть номер.

– Всё в порядке, документы у меня, встретимся, как договаривались.

Накинув на платье лёгкую джинсовую куртку, Сима бросила документы в сумку и стала дожидаться лифта. Желая уехать побыстрее, девушка нажимала на все кнопки вызова. Напряжение было настолько высоко, что Сима чуть было не закурила в приехавшем, как ей показалось, через целую вечность лифте.

Наконец, Сима оказалась на первом этаже респектабельного особняка, провела электронным ключом у поста охраны и, пулей вылетев из здания, помчалась на встречу с заказчиком.

Завернув за угол дома, Сима оглянулась по сторонам и, пройдя полквартала, оказалась на одном из московских бульваров у памятника известному писателю. Это место для встречи девушка выбрала сама: не так людно, конечно, как в выходные, но народ есть. А то мало ли что заказчику в голову взбредёт.

На одной из скамеек Симу уже ждал курьер, с которым она встречалась для получения инструкций, – мужчина средних лет плотного телосложения с немигающим взглядом. Не вставая, мужчина предложил ей присесть, не поздоровался, только спросил, как всё прошло. Сима даже слегка поёжилась, но взяла себя в руки. Ответив: «Всё в порядке» и отдав обладателю странного взгляда документы и мобильный телефон, выданный ей для связи, Сима стала ждать, когда он проверит подлинность подписи Михайлова. Через какое-то время мужчина утвердительно кивнул, что-то набрал на своём планшете и обратился к Симе, коротко сказав:

– Сумму за вашу работу перечислили, проверьте.

Сима через свой телефон вошла в виртуальный личный кабинет и убедилась, что означенная заказчиком сумма действительно лежит на её счету в одном из московских банков. Трясущимися от счастья руками Сима положила телефон обратно в сумку и собралась уже уходить, но курьер протянул ей полиэтиленовый пакет.

– Что это? – поинтересовалась Сима.

– Ваше алиби. Прочтите, запомните и сожгите.

– Моё алиби? – недоумённо спросила девушка. – Я его и так знаю. Если начнут выяснять подробности, мне необходимо…

– Ничего не рассказывайте, – прервал Симу мужчина. – Следуйте инструкциям. Давайте присядем на минутку, я уйду первым, потом через какое-то время уходите вы. Да, и папку заберите, а пакет мне отдайте, жена просила хлеба купить, положить будет некуда.

Сима внутренне усмехнулась, но, вынув папку, отдала пакет и присела на скамейку. Курьер сел вслед за ней, достав из внутреннего кармана пиджака монпасье в жестяной коробке.

– Хотите? – предложил он Симе, аккуратно отправив в рот сразу два леденца.

– Нет, спасибо, – вежливо отказалась Сима, собираясь открыть папку с инструкциями.

Вокруг коробки с конфетами закружили пчёлы.

– Проклятые насекомые! Поесть спокойно не дадут! – Мужчина энергично замахал рукой, отгоняя пчёл.

– Ай! – вскрикнула Сима. – Не махайте на них, лучше конфеты уберите! Меня уже, кажется, укусили.

Сима схватилась сзади за шею.

– Дайте я посмотрю. – Курьер нагнулся над девушкой. – Да, действительно, укус есть. Вот зараза, знает же, что погибнет, а всё равно хочет гадость перед смертью совершить.

Мужчина раскрыл кулак, демонстрируя мёртвую пчелу.

Сима брезгливо поморщилась. Мужчина бросил труп насекомого на скамейку и, посмотрев последний раз на секретаршу Михайлова немигающим взглядом, пробурчал:

– Ладно, пойду я, и так долго провозился.

И, не попрощавшись, ушёл.

Сима пожала плечами и потёрла место укуса. «Надо будет потом чем-то смазать, – подумала девушка. – Алиби они мне составили, как же, – Сима с презрением посмотрела на папку. – В каком-нибудь детективе, наверное, вычитали. При таком алиби я, даже если невиновная была, сразу бы первой подозреваемой стала! Сама о себе не позаботишься, никто не позаботится».

Сима представила, как она сейчас поедет на снятую уже по чужому паспорту небольшую квартирку у леса в Ясенево. Завтра она вылетит в Таиланд, откроет там небольшой ресторанчик для туристов и будет жить под чужим именем уже совершенно иной жизнью. Может быть, даже выйдет замуж и нарожает кучу ребятишек. Кто знает? Во всяком случае, краситься под брюнетку и слышать оскорбительное «Сим-Сим» уже не придётся. Довольно улыбнувшись, Сима открыла ради развлечения папку. Но там лежали только чистые листы. Вероятно, курьер что-то перепутал.

Сима выбросила бумагу в близлежащую урну и встала, решив, что положенное время для ожидания уже прошло. Но сразу же вновь опустилась на скамью, почувствовав резкую боль во всём теле.

Последнее, что она увидела перед тем, как окончательно закрыть глаза, было лежащее рядом поникшее тельце пчелы, не имевшей, как с опозданием поняла Сима, к укусу никакого отношения.

После просмотра информации о Михайлове на новостных сайтах у Арины хватило сил, чтобы выдавить из себя улыбку, пожать плечами и сказать: «Очередная Интернет-байка, даже читать неинтересно!» Но, понимая, что никакая это не газетная утка, а миллиардер и впрямь в опасности, она быстро спустилась на первый этаж. Выйдя на улицу и отойдя к набережной на несколько метров от здания, где находился культурный центр, подальше от лишних глаз и ушей, Рина набрала номер телефона Сергея.

«Ну же, возьми трубку, ну скажи хоть что-нибудь», – думала Арина, слушая бесконечно повторяющуюся мелодию Эннио Морриконе из своего любимого французского фильма. Некстати вспомнился его грустный финал и застреленный герой Бельмондо, так и не улетевший на вертолёте. «Надо бы Сергею какую-нибудь весёлую мелодию прислать для замены гудка, – подумала Арина. – А вот хотя бы самбу, под которую мы танцевали. Господи, о чём я думаю, может быть, единственная мелодия, которая Михайлову скоро понадобится, – это похоронный марш Шопена».

При мысли о возможной смерти олигарха Арине стало, мягко говоря, нехорошо. Облокотившись о гранитный парапет, девушка уже собиралась нажать клавишу отбоя, как услышала на другом конце провода истошное: «Арина!» Далее послышались плач, рыдания, ругань и, наконец, после фразы «Сам ей всё расскажи!» в трубке мужским голосом кто-то сказал: «Алло!»

Связь была не очень хорошая, поэтому Арина, решив, что это Михайлов, обрадовалась и в то же время испугалась. А что она скажет? Зачем она звонит? Видела информацию в Интернете? Ну, вот он жив, здоров, и что дальше?

– Алло, красавица, ты что молчишь? Язык проглотила? О Михайлове новости знаешь или рассказать? – недовольным голосом проворчал мужчина.

У Арины упало сердце.

– Петя? Ты что ли?

– Я что ли, – как обычно невозмутимо ответил Петя. – Ну так, рассказать, или когда приедешь, всё узнаешь?

– Петя, ты что, издеваешься? Говори немедленно! Серёжа жив? – Арина уже не контролировала себя, и голос срывался на крик.

– Да, живой он, не так-то просто такого человека в расход пустить, но траванули его капитально. Друг его уже в себя пришёл, со следователем разговаривает. Да перестань ты плакать, мне Агнии одной достаточно, у неё истерика вот уже больше двух часов, всё никак успокоиться не может. Пришла к Сергеичу в офис, а там картина Репина «Приплыли», настоящее поле боя после Куликовской битвы.

– Картина Репина «Не ждали», – машинально поправила Арина, потихоньку успокаиваясь. – А почему поле после Куликовской битвы?

– Ну как почему, – всё так же невозмутимо отреагировал Петя. – Сергей Сергеевич под столом валяется, Егор Александрович, его компаньон, тут же на ковре лежит. Секретарша ещё куда-то запропастилась. Короче говоря, всё не расскажешь, приезжай, хоть Агнию успокоишь, скажешь ей, что брат вне опасности. А то она мне не верит, всё ревёт, не переставая. А тут ещё журналюги всякие шастают, кто-нибудь её в таком виде щёлкнет, неровен час, она увидит своё фото в Интернете, и тогда уже точно неделю царевной Несмеяной будет. Всё, Арина, отключаюсь, следователь зовёт, со мной разговаривать будет. Звони, когда приедешь, по этому номеру, я пока за Сергеича буду звонки принимать. Как у вас там в деловом мире, когда прощаются, говорят, «приятного вам конца вечера»!

Арина нажала клавишу отбоя и тяжело вздохнула. Да уж, приятнее конца вечера давно не было! Из хорошего – Михайлов жив. И это очень-очень хорошо. Из плохого – неизвестно окончательно, что с ним, когда поправится, а если это было преднамеренное убийство? Что тогда? Первая попытка оказалась неудачной, а сколько их ещё будет? И кто заказчик? Но самое главное, что делать Арине? Ехать в Москву? Неизвестно ещё, как отреагирует Михайлов на её появление. Да и если уехать сейчас, Раж точно какую-нибудь гадость сотворит, за ним не заржавеет, а вернее, как говорили сотрудники, «не заражвеет». Арина задумалась. Машинально потянулась за сигаретами, но потом вспомнила, что вышла из здания с одним телефоном. Надо было возвращаться обратно. По набережной навстречу девушке из университета шла стайка весёлых студенток. Одна из них, отделившись от подружек, что-то энергично доказывала, жестикулируя. «Работать после учёбы не пойду, найду себе миллиардера, буду столько денег тратить, что он из миллиардера в миллионера превратится! Вот такие у меня будут хоромы! И вот такое озеро перед домом! А продукты нам будут на вертолёте доставлять!» Девчонки лишь покатывались от смеха. Рина тоже невольно улыбнулась. Как беззаботны были её студенческие годы, и как всё сложно и запутанно сейчас!

Не так-то проста жизнь олигархов, как кажется, а уж жёнам олигархов иногда точно не позавидуешь. Интересно, какая бы у Рины была жизнь, стань она женой Михайлова? Был бы он в семейной жизни жёстким тираном или заботливым отцом и мужем? А собственно, о чём она? Если бы да кабы, то во рту росли б грибы, или, как говорит ненавистный Раж: «Avec si on mettrait Paris dans une bouteille». Михайлов и не предлагал ей жениться, одно дело – самбу танцевать или даже ребёнка намереваться зачать. Агния, будь она неладна, на собственном негативном примере разубедила его в том, что могут быть некапризные и бескорыстные женщины. Зачем тогда миллиардеру жена? Чтобы, как только что Арина услышала, миллионером стать? Михайлов давно уже женат на своей работе, а сейчас ещё и на своей политической программе, так что никакой женщине из плоти и крови там уже места нет.

Да собственно и Арина, стань она женой олигарха, потеряла бы свои главные ценности – свободу и независимость, став безликим придатком при богатом муже.

Поглощённая в свои мысли, Арина не заметила, как вошла в здание и дошла до своего рабочего кабинета, где её с озабоченным видом ждала Руся. При виде начальницы Руся сразу же кинулась к ней с вопросами.

– Арина! Я и не знала, что подумать, уже хотела идти тебя выручать. Ну что там? Всё утряслось? – с надеждой спросила она.

– Нет, Маруся, не утряслось и вряд ли утрясётся. Придётся мне новую работу искать. Но это не главное. Мой очень хороший знакомый в Москве в больнице, а уехать сейчас в данной ситуации невозможно. Что делать, ума не приложу. – Арина устало опустилась на клетчатый диван для посетителей.

– Ой, Арина, я не успела тебе сказать, пока ты отсутствовала, Раж меня вознамерился отправить в мини-командировку в Москву. В Посольстве нужно кое-какие дела уладить, я как раз завтра первым самолётом вылетаю. Но думаю, до обеда со всеми документами справлюсь и могу знакомого твоего навестить. Как тебе такой вариант?

– Прекрасно! Я тебя завтра в аэропорт отвезу, мне как раз по дороге утром в гипермаркет нужно заехать. – Арина облегчённо вздохнула.

На следующий день провожая Русю на самолёт, Арина вручила ей небольшой пакетик для Сергея, на котором написала его телефон.

– Что передать Михайлову? – поинтересовалась Руся. – Ну, кроме сувениров и пожеланий скорейшего выздоровления?

«Передай ему, что я люблю его. Нет, враньё. Передай ему, что я жить без него не могу. Нет, опять враньё. Передай ему, что он мне очень дорог. Это похоже на правду, но так банально. И потом такие слова обычно с глазу на глаз говорят, а не через кого-то передают».

Арине внезапно вспомнился диалог из фильма про Мюнхгаузена:

– Скажи мне что-нибудь на прощание.

– Я… Я буду ждать тебя.

– Не то!

– Я… Я очень люблю тебя.

– Не то…

– Я буду верна тебе.

– Не надо.

– Они положили сырой порох, Карл! Они хотят помешать тебе, Карл!

– Вот! Спасибо. Спасибо… Пусть завидуют – у кого ещё есть такая женщина!

– Спроси его, как ему мой подарок – ручка с секретом, уже где-то применял? – попросила Арина.

Руся слегка удивилась, но обещала спросить.

В Москве Маруся, как и предполагала, провела в Посольстве ровно полдня, около трёх часов она уже обедала в своём любимом ресторане на Большой Полянке. Несмотря на то, что ресторан позиционировался как пивной, а пиво Руся на дух не переносила, бывая в центре столицы, она всегда приходила именно сюда. Цены для Москвы были более чем умеренные, а качество пищи превосходное.

Вместо пива девушка заказывала слабоалкогольный сидр. В ресторане очень вкусно готовили кальмары в кляре по-харбински. Это блюдо всегда было у Руси на столе в качестве закуски. На первое она брала фирменный борщ, а если оставалось время и желание съесть десерт, Руся обычно выпивала чай с вяленой клубникой и лакомилась каким-нибудь пирожным. На этот раз девушка решила побаловать себя (благо в силу возраста она пребывала ещё в том замечательном весе, когда можно себе это позволить) кусочком торта «Ивуар» с белым и чёрным шоколадом.

Пообедав со вкусом, в самом замечательном расположении духа, Руся решила зайти в магазин при парфюмерной фабрике, где отечественные духи стоили в разы дешевле, чем западные аналоги, а ароматы были ничуть не хуже. Побродив по магазину, Руся присмотрела для себя новую косметическую серию для молодёжи, расплатилась на кассе и, уже уходя, заметила запрятанные в угол сиротливо стоящие флакончики духов, которые в детстве часто видела у бабушки и мамы. Бабушка умерла несколько лет назад, а мама давно пользовалась только французской парфюмерией, но Руся, заинтересовавшись, решила подушиться из пробника.

Запах духов был нерезкий, очень приятный, а вместе с ароматом духов нахлынули и тёплые детские воспоминания. Улыбнувшись, Руся вышла из магазина и направилась в больницу навестить Михайлова.

В VIP-палате НИИ им. Н. В. Склифософского Сергей Михайлов, заснув в абсолютно неурочное для себя время, неспокойно дышал во сне. Вчера он пришёл в сознание, и поток циничных репортёров, ожидающих сенсации о смерти олигарха, схлынул. Физически миллиардер чувствовал себя сносно, несмотря на протесты Агнии и Пети, сразу же включился в работу и сделал несколько необходимых звонков.

Поздно ночью, когда олигарх уже засыпал, утомлённый драматическими событиями уходящего дня, в палате вновь заиграла мелодия Морриконе.

Номер не определялся. В трубке раздался дребезжащий старческий голос с чуть уловимым прибалтийским акцентом. Этот голос Сергей узнал бы из тысячи других. В середине 90-х Михайлов, начинающий молодой бизнесмен, столкнулся с обладателем этого неприятного голоса Леонидом Каралисом на такой узкой дорожке, что мирным путём им было уже не разойтись. Авторитет Каралис по кличке «Король», известный также как «Кара Леоне», по аналогии с героем «Крёстного отца», контролировал в своё время большинство торговых точек в центре Москвы. При разборках с братками Короля погиб лучший друг Сергея, с которым они начинали свой непростой кооперативный бизнес.

Вскоре после этого трагического происшествия Каралис уехал по личным обстоятельствам из страны, долгое время о нём ничего не было слышно. И вот недавно один общий знакомый рассказал, что Кара Леоне вернулся в Россию и занялся рейдерством.

Михайлов, поняв, что звонок этот неслучаен и связан с попыткой убийства, стал внимательно слушать, стараясь отогнать нахлынувшие печальные воспоминания.

– Здравствуй, Серёженька! Хорошую ты мелодию вместо гудка поставил, у нас у многих товарищей её на похоронах играли. И тебе, если что сыграем. Ну что, Серёженька, урыл я тебя. Даже делать особо ничего не пришлось. Как там у Кэмерона? «Энергия даётся человеку на время, и однажды надо её вернуть». Пришло твоё время вернуть энергию. Попользовался, и хватит.

– Здравствуй, Лёня! – Михайлов сделал вид, что абсолютно не удивлён звонком. – Это ты что ли меня заказал? Ты, похоже, дедушка, совсем умом тронулся. Думаешь, что у нас по-прежнему 90-е?

– Заказывать, Серёженька, рагу себе в ресторане будешь или девок в номер пьесы читать, раз ни на что другое не способен, – нимало не смутясь, ответил невидимый собеседник. – Хотя на какие деньги ты всё это будешь теперь заказывать, не очень понимаю, активы все свои ты вчера на меня перевёл. Сам документики подписал на ведение дел по продаже твоего имущества. А тебя ведь давно предупреждали – не лезь куда не надо, целее будешь.

– Я тебя не боюсь, – совершенно спокойно сказал Михайлов. – У тебя, Король, ничего не получится. Ты просто сумасбродный старикашка.

– Ты там совсем, что ли, страх потерял? На кого рыпаешься, козявка? – срываясь на крик, проговорил Каралис. При этом его прибалтийский акцент стал гораздо заметнее, что явно свидетельствовало о раздражении говорившего. – Кем ты себя возомнил? – продолжил свою речь Каралис. – Царём всея Руси? Королём банкиров? Так Король-то я, а ты – шестёрка. До сегодняшнего дня ты фарт ловил, но фортуна – женщина капризная. Попрощалась она с олигархом Михайловым. Был олигарх, да весь вышел. Как там дружок твой на праздновании дня рождения пел? У олигарха век недолог? Вот точно, кончился твой век, Серёженька.

– Дон Корлеоне ты долбаный! Твой век никогда и не начинался! – Михайлов старался отвечать всё так же спокойно, лишь слегка повысив голос. – У себя в Тарту командовать будешь. – Нажав кнопку отбоя, Сергей в ярости отшвырнул телефон.

На звук упавшего аппарата прибежал вездесущий Петя.

– Сергей Сергеевич! Что-то случилось?

– Ничего не случилось, телефон упал и всё.

Не то чтобы олигарх не доверял своему охраннику, просто Михайлов пока не хотел посвящать кого бы то ни было в подробности разговора с Каралисом.

Ночью Сергей долго не мог заснуть, ворочаясь с боку на бок. Предварительно он сделал ряд звонков своему юристу. Она заверила, что ни один из активов Михайлова не тронут. Значит, Каралис либо врал, либо чего-то ждал. Но вчера под воздействием яда Михайлов мог сделать всё что угодно, в том числе и подписать любую бумагу. Видимо, в планы Каралиса не входило непосредственно убийство олигарха. Он лишь хотел на время сделать его неуправляемым, но приготовленный Симой, с соблюдением правильной дозы чай достался Хлопушину. Потом Серафиме уже надо было спешить, и она бросила отраву на глазок, чуть не угробив своего начальника. «Эх, Серафима, разве можно было связываться с такими плохими парнями, а вернее – такими плохими дедами? Им ведь лишние свидетели не нужны, как же ты это сразу не поняла? Вот вам и “О боги, боги мои, яду мне, яду!..” Предсказание Михаила Афанасьевича сбылось! Увы! Как там друзья на день рождения мне написали в поздравлении:

Не сумел меня сберечь мой шестикрылый серафим, падшим ангелом оказался…»

Вздохнув, Сергей ненадолго уснул.

Михайлов очень редко видел сны, эти, как говорят ученые, небывалые комбинации бывалых впечатлений. Ночью ему приснилась сцена из фильма, который он как-то давно смотрел под Новый год вместе с Агнией. Герой Александра Збруева что-то увлечённо показывал на экране монитора.

– Game over – игра окончена.

– Тут «хана» написано.

– Это одно и то же.

Тело Сергея буквально сковал паралич, в мыслях и подсознании начался хаос: «Игра окончена, а как бы сказал Каралис: “Хана тебе, Серёжа”. Неужели этот престарелый рейдер прав, и уже нет никаких шансов спасти своё имущество?»

Под утро Михайлов проснулся абсолютно разбитым. Мысли путались в голове, мозг отказывался соображать, унять чувство страха было крайне нелегко.

В то же самое время Леонид Донатович Каралис в самом доброжелательном расположении духа завтракал у своей любовницы Люси. Обеденное время он договорился провести со своим старинным приятелем по Тартусскому университету, ныне депутатом Государственной Думы. Промежуток времени от завтрака до обеда Каралис планировал заняться Михайловскими активами.

«Как же всё славно с этим сучонком Михайловым вышло, – размышлял Леонид Донатович, любуясь формами своей двадцатилетней содержанки. – Даже ничего делать не пришлось, сам всё отдал. Секретарша его – молодец, отработала аванс на сто процентов. Жаль, в живых её было не оставить, уж больно много знала, а так достойный был бы экземпляр для коллекции». Каралис любил окружать себя красивыми женщинами. Ему было уже под семьдесят, но он вполне мог дать фору молодым. Женщины обожали его, ну или так, по крайней мере, ему казалось.

У Каралиса были холодные серые глаза и лишённое всякого выражения лицо. Все чувства выражал его голос. В школе у него всегда были пятёрки по русскому языку, но, тем не менее, он так и не избавился от прибалтийского акцента. Чем больше расстраивался Король, тем заметнее был у него акцент.

В далёкие 90-е не было людей, которые осмелились бы противоречить самому Кара Леоне. Все предприниматели на его территории исправно платили дань, и только эти два сопляка – Михайлов и его дружок – отказались вести дела с Королём. Михайловского дружка ребятки Каралиса тогда быстренько «замочили», а до самого Михайлова руки не дошли. Леонид Донатович менял страны, бизнес, партийную принадлежность, но всё это время вынашивал план мести. И вот, наконец-то, удача улыбнулась ему. Все активы олигарха – теперь его!

Каралис довольно зажмурился и закрыл глаза. Что сегодня Люська вытворяла в постели! Замечательная всё-таки девочка! Надо будет какой-нибудь конкурс проспонсировать, сделать ей приятное, пускай будет Королевой красоты. В конце концов, у каждого короля должна быть королева, а не табун проституток, как у этого недоноска Михайлова. Впрочем, этого табуна у него уже завтра не будет, собственно, как и всего остального. Король ухмыльнулся от удовольствия. Из сладкой полудрёмы его вывел звонок по мобильному телефону. Звонила его личная секретарша из офиса. Каралис взглянул на часы и поморщился. Ещё только десять часов, до одиннадцати он просил его не беспокоить.

– Да, я слушаю, ну что там? – недовольно проворчал он в трубку.

– Извините, Леонид Донатович, что беспокою, но тут случилось нечто непредвиденное, бухгалтер срочно просит подъехать.

– Хорошо, сейчас буду, – бросил Каралис, выругавшись про себя. – Кретины! Ничего не могут сами решить. Поувольнять всех к чёрту без выходного пособия! А вот Люську поощрить нужно не забыть, так старалась сегодня девка.

Сергею Сергеевичу опять снился тот же самый сон. Этот сон мучил его давно, хотя, к огромному счастью, видел он его крайне редко. Хорошо разыгранный спектакль повторялся всякий раз, когда в его жизни случалось что-то ужасное. И вроде бы было всё то же самое, но всегда с какими-то новыми деталями. Маленький Серёжа Михайлов один в родительской квартире, и вдруг появляется Нечто, которое давит, нападает, зловеще ухмыляется, одежда Нечто шелестит. Постановка, как говорится, достоверна и чудесна, автор сценария – опыт, режиссёр – чувство страха. И вот уже нет никакого спасения от этого Нечто, он сейчас задушит, погубит, и всему конец. Здесь обычно Михайлов просыпался в холодном поту и больше уже не мог заснуть. Но в этот раз сон, как ни странно, продолжался. Совсем рядом с собой Сергей увидел маму, такую, как он запомнил её, когда был ребёнком, – с роскошной косой, огромными чуть грустными глазами, и даже ощутил замечательный аромат её духов, который он не перепутал бы ни с каким другим. Мама наклонилась к сыну и ласково сказала: «Ничего не бойся! Все твои страхи – пустые! Никто и ничто не может испугать тебя!» На этом моменте Михайлов проснулся. В палате витал стойкий аромат так хорошо знакомых ему духов. Прямо перед ним на стуле, обтянутом тёмной кожей, сидела совсем молодая женщина, как две капли воды похожая на его мать в юности. Поверх лёгкого шифонового платья на плечи был наброшен больничный халат, который она всё время поправляла, пристально глядя на олигарха. Сергей даже зажмурился, думая, что он всё ещё спит. Снова открыв глаза, он обнаружил, что видение не исчезло. Более того, незнакомка заговорила:

– Сергей Сергеевич! – сказала она радостно. – Наконец-то вы проснулись! Вы так неспокойно во сне ворочались!

– Кто вы? – осторожно поинтересовался Михайлов. – Где Петя и Агния?

– Отлучились ненадолго, с врачом разговаривают, – начала девушка со второго вопроса. – А меня Маруся зовут. Я приехала по просьбе Арины Сергеевны.

– Ах, вы её заместитель, Руся? – догадался Сергей.

– Да, Арина Сергеевна приехать не смогла. Работы много, вы уж её простите, Сергей Сергеевич. А меня как раз в командировку в Москву направили, так что всё таким чудесным образом совпало. Арина сувениры передала, чтобы вам в больнице скучно не было.

– Спасибо! – Михайлов открыл маленький кулёчек, откуда достал коробочку с миниатюрными шахматами и маленькую пирамидку. – Хороший подарок! Таких маленьких шахмат у меня ещё нет. И этот тетраэдр тоже пригодится – пособираю. А ещё что-нибудь передавала?

– Да, – вспомнила Руся, – ну, конечно. Арина просила спросить, пользовались ли вы подаренной авторучкой, и понравилась ли она вам.

– Авторучкой? – Михайлов на миг замешкался, что-то припоминая. – Да, пользовался в тот злополучный день, когда меня на тот свет чуть не отправили. Как раз документ подписал, который Сима принесла. А почему Арина про авторучку спросила?

– Я не знаю, Сергей Сергеевич, – замялась Руся. – Ну, вроде, секрет у неё какой-то. А какой – только Арина Сергеевна знает.

– Хорошо, я понял, надо обязательно позвонить вашей начальнице. Кстати, у неё ведь скоро день рождения? – осведомился Михайлов.

– Да, – утвердительно кивнула Руся, – и, к сожалению, первый неприятный подарок ей уже сделали – скорее всего, ей придётся покинуть «Лазурный берег».

– Почему? – искренне изумился Михайлов. – Из-за чего?

Руся вкратце обрисовала ситуацию, сложившуюся у них на работе.

– Понятно, – вздохнул Сергей, – правильно Михаил Афанасьевич нам тогда ответил: «Оскорбление является обычной наградой за хорошую работу». Я могу вас, Руся, попросить мне кое в чём помочь?

Распрощавшись с девушкой и дав ей все необходимые инструкции, Михайлов решил поговорить с Ариной. Но она не отвечала на его звонки. Не желая поручать кому-либо столь деликатный разговор, Сергей решил написать Арине письмо по электронной почте и осведомиться о её делах.

В ответ пришло совсем малюсенькое письмо, извещающее олигарха о том, что у гражданки Фёдоровой всё хорошо, она желает ему скорейшего выздоровления, а по поводу авторучки просьба – не подписывать ею важные документы и какая-то странная цитата: «Возьмите авторучку. Спасибо, у меня своя. Профессор подарил на окончание института, сказал, что на счастье».

«Почту, видимо, мониторят на работе, – решил Михайлов, – поэтому Арина не хочет ничего лишнего писать». В ту же секунду у него зазвонил телефон.

Сергей обрадовался, подумав, что звонит Рина. Но номер опять не высвечивался. В трубке раздался дребезжащий голос Каралиса:

– Здравствуй, Серёженька, здравствуй, ну, как ты там на больничной койке – не сдох ещё? – зловеще спросил Леонид Донатович.

– Только после тебя, – в тон ему ответил Михайлов.

– Ну, посмотрим, Серёженька, посмотрим. Поставил я тебе шах, да ты изловчился, выпутался, гадёныш. Шпионских фильмов в детстве, видимо, насмотрелся. Каракуль твой заковыристый на глазах у меня исчез. Ну да ладно, будет тебе и шах и мат в два хода, не всё тебе сухим из воды выходить.

Каралис отсоединился, в трубке послышались гудки.

Сергей Сергеевич в сердцах сплюнул, выругавшись. Но немного погодя, мотнув подбородком, поразмыслил и понял, что эту партию он у Каралиса выиграл. И всё благодаря Арине. Только бы успеть к тридцать первому мая сделать ей долгожданный подарок…