Минут через двадцать Вовка с начальницей подъезжал к воротам шикарного особняка на окраине города. Это был самый престижный район, новый коттеджный поселок «Пруды». Название свое он получил за несколько расположенных на его территории естественных маленьких и очень живописных водоемов с кувшинками на воде, на берегу которых располагались особняки, в том числе Жоржеты. Машина въехала на территорию владения Жабы. Здесь было довольно красиво. Из всех особняков только границы ее домовладения заканчивались на береговой линии небольшого пруда. Таким образом, что прямо из дома можно было выйти к озерцу. Оно стало частью ландшафтного дизайна – причем, доминирующей частью, определившей стиль оформления сада. Камыши и кувшинки росли в строгом соответствии с замыслом дизайнера, образуя причудливые цветочные композиции в сочетании с другими влаголюбивыми растениями: аиром, папоротником. С наступлением тепла это зеленое однообразие разбавляли петуния разных оттенков и форм, ромашки, тюльпаны, лилейники… Но и сейчас сад производил впечатление. На берегу располагалась обычная деревянная беседка, крытая камышом, с круглым столом посередине и встроенными лавочками по периметру. Ее резные боковины четко выделялись на фоне поблескивающей в лунных лучах воды. А в глубине сада на небольшом возвышении Вовка заметил круглую ротонду с подсветкой, сложенную из белого камня, контрастирующую с царившей вокруг темнотой ночи. Этот же белый камень – только необработанный, разной формы с неровными краями, обрамлял дорожки в саду, засыпанные гравием. По такой дорожке, немного скользкой после недавнего дождя, он вместе с Жабой проследовал в ее покои. После ночной прохлады и свежести показалось, что в доме жарко и душно. А, может быть, Вовку просто одолело волнение. Его уши и щеки пылали, сердце отбивало неровную дробь, ноги стали ватными, а руки нервно подрагивали. Хозяйка коттеджа заметила смятение гостя и поспешила его успокоить.

– Чувствуй себя как дома. Если хочешь, можешь сейчас принять ванну. Пижаму и полотенце я принесу. – Гостеприимно проворковала Жоржета и жестом указала, куда ему следует пройти.

Вовка последовал совету и с большим удовольствием окунулся в теплую ванну с пышной пеной, которую ему через несколько минут приготовила хозяйка. Это было как раз то, что нужно, чтобы успокоиться, прийти в себя, поразмышлять о том, что с ним происходит и что ему делать. Но уставшая от переживаний голова отказывалась выдавать какое-либо определенное решение, и Вовка решил пока не предпринимать никаких действий, доверившись течению жизни. А там будет видно. Казалось, смыв грязь и насытив воздух озоном, сама гроза очистила его жизнь от прежних ошибок, обид, разочарований. Вовка натирал себя намыленной мочалкой до появления красноты на коже и легкого покалывания и долго-долго стоял под душем, смывая вместе с пеной частички старой кожи. С этого дня он начал новую жизнь и, словно змей, менял чешую.

Ощущение новизны закрепила шелковая пижама и махровый халат. Их Вовка нашел на вешалке в ванной комнате. Он никогда не носил таких красивых, дорогих вещей, сшитых из натуральных, мягких, приятных телу материй.

– С легким паром! – приветствовала его Жаба, которая, оказывается, тоже успела принять душ – в своей ванной комнате.

В таком виде Вовка лицезрел начальницу впервые. Закинув нога на ногу, она сидела на софе в гостиной. На ней был только полупрозрачный пеньюар светло-салатового цвета, вышитый узорами из темно-зеленого шелка. Сквозь легкую ткань просвечивало крепко сложенное тело, что окончательно вскружило голову юноше, еще не знавшему женщины.

– Вина? – поинтересовалась Жоржета, и, не дожидаясь ответа, наполнила напитком хрустальный фужер и протянула его гостю.

Вовке стало жарко в халате, под которым была к тому же еще пижама. И он его скинул. Хозяйка дома рассмеялась, заметив это.

– Ты словно рыцарь, облачился в доспехи, – шутила она, – Достаточно было надеть либо халат, либо пижаму.

Вовка залился густой краской смущения. Жаба поспешила сгладить неловкость.

– Ничего страшного. Зато как эротично ты скинул халат! – похвалила она его. – А ты наверняка горячий мужчина! Предлагаю за это выпить! На брудершафт!

Они чокнулись фужерами и, образовав из рук кольцо, осушили их до дна. Затем Жаба жадно прильнула к нему, словно ей не хватило напитка, и она пыталась слизнуть капли с его губ. Сознание покинуло Вовку. К жизни его вернуло ощущение полета и необычной, неизведанной ранее легкости. Он не помнил, как оказался здесь, на широкой двуспальной кровати, без одежды… Опытная женщина ласкала его тело, покрывая неистовыми поцелуями, наполняя негой, легкостью, истомой, неведомыми до этого ощущениями, невероятно приятными. Партнерша умело руководила его действиями, подсказывая, что делать, чтобы и она стонала и плакала от наслаждения и восторга.

Рассвет застал любовников в постели, усталых от ласк, но довольных и счастливых. Вовка оценивая произошедшее, подумал, что жизнь налаживается. Жоржета рассматривала дремлющего любовника и находила его невероятно привлекательным. Он не блистал красотой, не отличался крепким телосложением, был по-юношески худ и нескладен. Но было в нем нечто, что завораживало. Чистота, наивность, неопытность и в то же время невероятная страстность и открытость понравились ей больше, чем уверенность в своей неотразимости более опытных его предшественников. Те знали, что ей было нужно, и не стеснялись торговаться, выставляя свои требования за допуск к телу. Кому-то были нужны дорогие машины, кто-то добивался более высокооплачиваемой должности. Получив свое, такие обычно бросали ее, либо она сама теряла к ним всякий интерес. Этот был другим. Как ей показалось, настоящим. Она не раз наблюдала, как он работает – словно танцует: красивые, отточенные движения, что бы он ни делал: рубил дрова или нарезал мясо на порционные куски, он был невероятно грациозен. Опытным взглядом зрелой женщины она угадала в нем невероятно страстную натуру. И не ошиблась, в чем ее убедила сегодняшняя ночь. Может быть – вот оно, ее выстраданное счастье. Лови, пока в руки само плывет, лепи из этого неотесанного юнца тот образ мужчины, о котором всю жизнь мечтала.

Она встала первой. Все вещи любовника выкинула в мусорное ведро: ничего не должно напоминать ему о прежней жизни, чтобы не было соблазна к ней вернуться. В шкафах было немало одежды, купленной ею для других фаворитов. И это не годится: новый возлюбленный не должен напоминать прежних пассий. Жоржета вспомнила, что с год назад покупала джинсы и водолазку одному из своих возлюбленных, но не угадала с размером, тому вещи оказались малы. Зато Вовке они должны быть впору.

Она не ошиблась. Обновки сидели на нем, словно были специально на него сшиты, а Жаба поймала себя на мысли, что это само предвидение, что этот юноша предназначен ей судьбой.

– Спасибо большое, Жоржета… – Вовка запнулся, не зная, как теперь называть свою начальницу – по имени отчеству или просто по имени.

– Для тебя Жоржета, Жеточка, – уточнила она.

– Жет… же… Жеточка, может, не стоило тратиться? Вещи-то дорогие… – подарок его явно смущал, хотя было заметно, что они ему невероятно понравились, и ему не хотелось их снимать.

– Что ты! – засмеялась она, – Я не специально для тебя их покупала. А тот, кому они предназначались, уже давно тут не живет. К тому же, и джинсы, и свитерок оказались ему малы. Словно тебя ждали. Так что даже не сомневайся – вещи твои. Однозначно!

Речь любовницы Вовку успокоила. Обновки действительно пришлись ему по вкусу. Он давно мечтал о такой дорогой и качественной одежде, но не мог себе позволить покупать подобное.

– Хватит собой любоваться. Пусть другие смотрят и завидуют. А мы уже на работу опаздываем – кафе давно открылось, и тебя на кухне ждут, не дождутся. – Последняя реплика Жабы была еще одним испытанием любовника. Обычно ее фавориты начинали слезно молить или даже требовать более выгодного местечка.

Вовка не проронил ни слова. Напротив, быстро накинул опять-таки подаренную утром Жоржетой куртку-ветровку и направился к выходу. Хозяйка кафе оценила это. Как она раньше не разглядела это сокровище?

Вовка попросил его высадить, не доезжая до кафе.

– Что-то случилось? – забеспокоилась Жаба.

– Что люди о нас подумают, если мы вместе приедем? – он объяснил, что его беспокоит.

– Не переживай – подумали уже, – просветила его начальница, – даже если ничего не было бы, все равно бы припишут любовную связь. Поэтому я давно живу по правилу «Лучше быть, чем слыть». И тебе советую. Расслабься и получай от жизни все удовольствия, которые она может тебе дать.

Вовка зарделся, понимая теперь, что Жаба права. Ему впервые было стыдно появляться на работе. События минувшей ночи он воспринял, как приятное, но все-таки недоразумение, не собирался продолжать связь с Жоржетой и, конечно же, даже не догадывался об ее далекоидущих планах.

На кухне его действительно встретили сначала непривычно отчужденно, провожая долгими недоуменными взглядами. Но, не увидев в нем какой-либо перемены, оттаяли. Вовка вел себя так, словно ничего этой ночью не случилось, и он не стал из рядового работника особенным. Этим он завоевал еще большее уважение окружающих.

Жоржета знала, что ее новый фаворит не догадывается о том, какие виды на него она имеет. Слишком молод и неопытен. Сегодня ночью его точно так же может увести другая. Этого Жаба не могла допустить. Она вызвала его к себе ближе к концу рабочего дня.

– Скажи мне, как ты думаешь строить свою жизнь дальше? Для меня это важно по нескольким причинам сразу. Во-первых, как работодатель, я заинтересована в том, чтобы мои люди были устроены в жизни, потому что это сказывается на их работоспособности…

– Жеточка, Жоржета Константиновна…

– Просто Жеточка. Мы же договорились. – Поправила его собеседница.

– Жеточка, за меня не волнуйтесь, я не пропаду, у меня много друзей, они мне помогут…

– Нельзя же вечно жить у друзей, – перебила его обольстительница, – в один не очень прекрасный день может не оказаться друга, готового помочь с ночлегом. И что тогда?

Вовка молчал, лихорадочно соображая, что бы ответить, но ответа не находил и вынужден был молча с ней согласиться. «Что же теперь? – думал он, – Погонит прочь как ненадежного работника? И зачем я к ней вчера поехал? Может, ей теперь стыдно, что я тут работаю?..» Ответ любовницы его приятно удивил и успокоил:

– Я вижу, ты понимаешь, что такой образ жизни ни к чему хорошему не приведет, – продолжила она после короткой паузы. – Поэтому предлагаю тебе поселиться пока у меня. А что? Дом у меня большой. Места всем хватит. Да и мы бы с тобой прекрасно время проводили, а? Ты меня вчера покорил – столько в тебе страсти, кто бы мог подумать!

Последний комплимент Жабы смутил новоиспеченного сластолюбца, но в целом предложение Жоржеты ему показалось привлекательным. Какое-то время там действительно можно остановиться. К тому же, кому какое дело, с кем и где он живет. Он человек самостоятельный и свободный.

– Я об этом даже мечтать не мог… – Вовка согласился переехать к своей начальнице.

– Если хочешь, я переведу тебя на более высокооплачиваемую работу… – предложила та.

– А вот этого не надо, – отказался он, – Мне моя работа нравится, с девчатами на кухне я сработался, да и Анна Петровна без меня никак не справится.

– Как хочешь… – выдохнула соблазнительница, еще раз убедившись в искренности избранника.

С этой минуты Вовка стал значить для нее больше, чем партнер по сексуальным играм. Она подумала, что стоит познакомить его с сыном, который был уже взрослым мальчиком – Тиме, или Тимуру, недавно исполнилось тринадцать лет. Учился он в закрытом пансионе для одаренных детей и бывал дома только по выходным, на праздниках и каникулах. Признаться, Жаба отдала его туда, чтобы не маячил перед глазами, не мешал жить так, как ей хотелось, не видел меняющуюся череду любовников, которых она меняла словно перчатки. К тому же, школа была элитной, и обучение там давало ему больше, чем могла бы дать малообразованная, пусть и обеспеченная мать. Так, отстраняясь от сына, она в то же время проявляла о нем заботу. Правда, сегодня забрать его не получится – в будний день не отпустят.

Вовка вернулся на кухню веселый, как никогда. Это не осталось незамеченным. Иннокентий, еще вчера выступавший добрым советчиком, сегодня был настроен иначе.

– Ты никак из грязи да в князи метишь? – подзадоривал он нового фаворита начальницы.

– А сам-то как в дамки выбился? Забыл? Так я напомню! – заступилась за любимца Анна Петровна.

– Вовчик, да ты всех наших баб очаровал. Не иначе, как сексуальный гигант. Анна Петровна и та не устояла. – Продолжал скалиться задира.

– Вовка, не обращай внимания, Кеша завидует, а еще остерегается, что его теперь с работы попрут. Тот-то еще работничек, в постелях даме и то не угодил. – Поддержала шеф-повара старшая официантка Ирина Борисовна.

Подвыпивший Иннокентий замахнулся было на нее, готовый ударить обидчицу, но Вовка перехватил занесенный над нею кулак, ловким движением вывернул ему эту руку за спину и повалил на стойку с посудой. Несколько чашек и фужеров упали и разбились. На шум и крики Иннокентия сбежались все работники кафе, в том числе Жоржета. Увиденное ее потрясло: она не предполагала, что ее избранник, оказывается, настоящий мужчина, может и за себя постоять, и обидчику дать отпор. Лишний раз уверившись в правильности своего выбора, она вернулась в свой кабинет, чтобы написать приказ об увольнении Иннокентия. Посетители жаловались на слишком громкую музыку, которая к тому же не отличалась разнообразием. Она уже давно хотела это сделать, но тот не давал повода.

А Вовка приобрел первого в своей жизни врага. И то против своей воли.