Свернув на стоянку рядом с баром, Марк медленно ехал вдоль длинного ряда машин, ища свободное место. Справа от него вытянулось длинное одноэтажное здание с несколькими входами. Под широким навесом около одного из входов собралась группа курильщиков, которым больше не было места для курения в закрытых залах. Весь комплекс казался больше и оживленнее, чем Марк себе представлял. Выйдя из машины, он немного поколебался и выбрал вход с большим воротами между двух зданий. Пройдя через них, он оказался во внутреннем дворе со столиками, а не внутри здания бара, не ошибившись, мысленно назвав их воротами, а не дверьми. Договариваясь здесь встретиться с Джил, он ожидал увидеть обычный бар или ресторан. Марк невольно вспомнил компанию у входа, представив шумную и многолюдную обстановку внутри, в которой невозможно спокойно разговаривать и приходиться кричать, чтобы расслышать собеседника. Выбор Джил этого места показался ему неудачным и, несмотря на название, он засомневался, правильно ли понял ее о месте встречи. Слишком необычно называть баром целый комплекс, состоящий из небольших магазинчиков, ресторанов, залов с бильярдными столами, игральными автоматами, и располагающимися в нескольких зданиях, соединенных между собой. Первое впечатление разочаровывало, и Марк решил пройтись вокруг, осмотреться.

Обойдя весь комплекс, он изменил свое мнение, приятно удивившись тщательно продуманной организации и дизайну, позволяющим каждому посетителю найти подходящий его вкусам уголок. Место выгодно отличалось разнообразием обстановки, приятной, несуетливой атмосферой, размерами и равномерным распределением людей. Марк выбрал маленький пустой зал всего с двумя низкими деревянными столами в окружении глубоких кожаных кресел теплого светло–коричневого цвета. Комната была оформлена в стиле клубной гостиной девятнадцатого века, уют которой не нарушал даже большой экран плоского телевизора. Подойдя к стойке бара, он долго разглядывал полки с рядами бутылок, но в итоге отказался от экспериментов и заказал скучный джин с тоником. Приглушенный звук телевизора еле доносился, и Марку пришлось прислушаться прежде, чем он смог разобрать слова.

— Простите, что перебиваю, но вы уклоняетесь от ответа.

— Ничего подобного! Мне, как биологу, трудно комментировать домыслы журналистов, не имеющие ничего общего с наукой. Вопросом продления жизни наука и медицина занимается давно, но есть научные факты и достижения, а есть мифы. Пытаться комментировать мифы очень сложно. Бессмертие — это утопия, о которой с научной точки зрения нет смысла даже рассуждать. Возможность продления жизни — это факт. Я могу говорить только о фактах. Скорее всего, они вас разочаруют, но уверяю, что с научной точки зрения они не менее вдохновляющие, но не надо смешивать эти два понятия. Я считаю отсюда и возникают эти смешные мифы и истории. Я не специалист в области социологии, могу только предположить, что в зависимости от уровня развития общества потребность в создании мифов не уменьшается. Меняется их содержание, которое отражает уровень научно–технического прогресса данной эпохи. Например, мы прекрасно знаем, что средняя продолжительность жизни за последние сто лет значительно выросла, а мечта о создании эликсира жизни стара, как сама жизнь. Чем не повод придумать миф, соединив факт и мечту в одну интересную историю о каком–нибудь ученом.

— Да, жаль, что вы нас разочаровываете и не можете посоветовать адрес аптеки, где наши телезрители смогли бы поискать такой эликсир, — ведущий программы с ироничной улыбкой развел руками и продолжил. — И все–таки, как вы оцениваете те факты, которые якобы косвенным путем подтверждают наличие секретного общества бессмертных людей. Подобные слухи прямо запрудили многие издания по всему миру. Когда я первый раз столкнулся с такой информацией, я не поверил, но некоторые сообщения выглядят достаточно убедительно, чтобы заставить сомневаться.

— Могу только повториться. Мы все любим мифы и, конечно, во многие из них очень хочется поверить, особенно, если не задумываться, прочитать где–то и забыть. Вы знаете, давно не возникало новых мифов, наверное, мы все соскучились. Чтобы лучше пояснить, хорошую аналогию можно провести со слухами об инопланетянах. Ведь появилась даже якобы наука уфология. Вы посмотрите насколько убедительные факты и информацию о пришельцах они предоставляют. Одни факты о секретных государственных военных программах и договорах скрывать эту информацию чего стоят. Так называемых фактов множество и многие их них даже не косвенные, а как бы прямые доказательства, но на поверку всегда что–то немного не стыкуется, не сходится, а объясняется уфологами очень просто, мол, это как раз результат секретности. Неопровержимые доказательства держат в тайне военные. Не замечаете идентичности схемы? Знаем факты косвенные, прямые доказательства скрываются неким секретным обществом. А сами факты? Вы упоминали, что одним из подтверждений признается резкое увеличение инвестиций в разработки возобновляемых источников энергии. Позвольте, но это естественный процесс. Технологии развились, данные виды производства энергии начали рассматриваться, как коммерчески выгодные, а сколько лет и усилий положено на осознание проблемы глобального потепления и необходимости принимать меры о его предотвращении? Наконец–то, в последние годы появились крупные инвестиции в подобные технологии. Это же очень хорошо.

Марк поудобнее устроился в мягком кресле и удовлетворенно улыбнулся. Заработало. Это всего–навсего один из местных каналов, но факт того, что подобная программа появилась на телевидении, подтверждал правильность его расчета. Он не имел ни малейшего отношения к появлению данной программы, а значит, информация о существовании бессмертия начала привлекать внимание и жить собственной жизнью. Это важно.

Обрывок фразы и смех, донесшийся с телеэкрана, отвлек Марка от собственных мыслей.

— Стоит ли рассуждать о бессмертии человека, вопрос интересный для философии, а вот говорить о сохранении нашей планеты надо нам всем. Если слухи о бессмертии каким–то мистическим образом заставляют задуматься о долгосрочных перспективах поддержания экологии и будет стимулировать развитие чистых технологий, то я, пожалуй, даже скажу спасибо распространителям подобных мистификаций.

Ведущий программы посмотрел в телевизионную камеру и важным тоном произнес.

— Я с вами согласен и даже запишусь в это общество бессмертных. Дорогие телезрители, если вам попадется адрес клуба бессмертных, пожалуйста, сообщите нам. Мы с профессором решили в него вступить, — ведущий подмигнул улыбающемуся профессору и стал заканчивать программу. — На этой оптимистической ноте я вынужден попрощаться с гостем нашей программы…

Марк протянул руку к стакану с джином. До сих пор они с Джил старались избегать публиковать факты, способные указывать однозначно на источник бессмертия, напрямую связать эти слухи с «HR» или конкретными людьми. Марк не хотел перегнуть палку раньше времени, вызвав слишком сильную ответную реакцию, но сейчас подумал, что пора давать более конкретные факты, которые можно независимо проверить. Необходимо воспользоваться моментом и поддерживать интерес к этой теме. Жаль, что возникли проблемы с независимой экспертизой вируса. Надо поинтересоваться именем этого профессора. Передать ему информацию о вирусе и дать возможность снова высказать свое мнение. Бывший оппонент, поменявший свою точку зрения, несомненно привлечет даже большее внимание, чем эта программа. Если, конечно, программа и профессор выступали не по заказу «HR», но эта мысль ничуть не портила настроение. Чем больше говорят, тем лучше, не важно что. Главное, перейти «барьер вакуума», то есть тот барьер, после которого никто не сможет надавить на средства массовой информации, игнорировать эту тему, оставить их в изоляции молчанием. Даже если «HR» пыталась сформировать негативное отношение к правдивости слухов о бессмертии, это ничего не меняет, даже наоборот. Это могло означать, что либо «HR» совершила ошибку, и этой программой только привлечет внимание к себе, либо барьер вакуума перейден, и они уже не могут удерживать в поле зрения и контролировать всю информацию, появляющуюся о бессмертии. В общем, Марк склонился к мысли, что пора переходить к следующему этапу их плана, и они по–прежнему могут пользоваться преимуществом атакующего.

В кармане противно зазвонил телефон. Марк специально установил резкий и громкий звонок, теперь его невозможно спутать с другими мобильными телефонами. Звонила Джил, она приехала и пыталась найти Марка. Он привстал с кресла и через открытую дверь увидел Джил, стоящую во дворе и озирающуюся по сторонам.

— Знаешь, тебе даже идет сосредоточенная растерянность, придает твоему лицу загадочность, что–то в этом роде. Жаль, я не фотограф, могла получиться хорошая фотография, — специально шумно вздохнув, сказал в трубку Марк.

Джил поняла, что он ее видит, ее лицо уже улыбалось, и она еще быстрее начала вертеть головой, пытаясь увидеть, откуда он говорит.

— Говори, где прячешься, а то я тоже начну играть в прятки, — прокричала она Марку и в тот же момент заметила его в дверном проеме.

Она захлопнула мобильник и через секунду сидела в кресле напротив. Продолжая стоять, Марк предложил взять ей что–нибудь из бара, но Джил отрицательно мотнула головой.

— Не хочу, суматошный сегодня день. Слушай, ты голоден? Я жутко хочу что–нибудь съесть.

— Здесь, по–моему, только напитки, но в этом заведении целый выбор разных ресторанчиков. Пойдем, посмотрим?

— Только села, а ты уже идти предлагаешь. Говорю, суматошный день. Ладно, пошли, а то злиться начну.

— Ты? Не может быть, даже интересно посмотреть, — ответил Марк, убирая телефон обратно в карман. — Пойдем. Если все еще любишь суши, то нам в противоположный конец. Кстати, ты почему одна? Я думал, Моррис придет.

Джил безнадежно махнула рукой.

— А–а, пыталась я вытащить и его, и Харри. Бесполезно. Они окончательно погрязли в работе. У меня такое впечатление, что они даже не спят, не то, чтобы выходить из лаборатории.

Они вошли в суши–бар, и Джил сразу, не выбирая места, забралась на высокий крутящийся стул. Выпрямив спину и вытянув шею, она с видом знатока стала разглядывать разноцветные круглые тарелочки с различными блюдами. Они медленно проплывали мимо на длинном транспортере. Небольшие порции, прикрытые прозрачными пластиковыми крышечками, казались Марку игрушечными и несъедобными. Легкий запах сырой рыбы и разнообразных специй не оставлял сомнения в назначении этого парада, из которого Джил успела выдернуть несколько звеньев. Впрочем, стройный ряд тарелок оставался разорванным очень недолго. С другой стороны транспортера, за прозрачным стеклом, ловко орудовал ножом повар, может быть, даже японец, и восстанавливал нарушенный порядок вещей.

Взяв палочки для еды, Джил начала смешивать соевый соус с васаби в такой же игрушечной, но прямоугольной тарелке. Попробовав маринованный имбирь, она одобрительно кивнула головой и доложила его на край своей тарелки. Удовлетворившись своими приготовлениями, Джил принялась за еду. В помещении тихо играла музыка, и удивительно мелодичный женский голос пел на языке, не похожим на японский. Этот голос — единственное, что здесь нравилось Марку. Он не был любителем сушими.

— Для журналиста ты слишком консервативен в еде. Не хочешь попробовать развивать свои вкусовые рецепторы? — шутя, спросила Джил.

— Неправда, я давно их развил, люблю разнообразную кухню, в том числе и японскую, но рыбу предпочитаю кушать приготовленной, а не в сыром виде, — парировал Марк.

— Возьми что–нибудь в соответствии со своими вкусовыми запросами, вон, копченый угорь.

— Хм… Нет, я не голоден. Лучше чаю выпью.

Они оба рассмеялись. Марк пошел к холодильнику и взял себе бутылку холодного чая с лимоном.

К вечеру заметно прибавилось посетителей, но свободных столиков оставалось в достаточном количестве чтобы выбрать понравившееся место. Пить кофе Джил с Марком переместились во дворик, и Марк достал из пачки долгожданную сигарету.

— Очень странно, что они ничего определенного сказать не хотят. Ты отвез им образцы для анализа месяца два назад.

— Чуть меньше.

— Все равно. Ты уверен, что этот врач на самом деле толковый специалист по инфекционным заболеваниям? Может, в самих вирусах он не очень–то разбирается, — вопросительно посмотрела Джил.

— Сам уже удивляюсь, — Марк несколько раз провел рукой по своей бороде. — Как договаривались, по телефону детали мы не обсуждаем. Я переслал тебе его е–мэйл. В нем все слишком сложно расписано, может Моррис поймет, в чем там у него проблема.

— Да, я его показала Моррису.

— И что?

— А, ты же его знаешь! Сейчас времени нет, потом посмотрит.

Джил заложила обе руки за голову, и ее внимание привлекла проходящая мимо группа людей под предводительством официанта. Он вежливо и настойчиво пытался что–то объяснить слегка подвыпившей компании посетителей. Один из них был явно раздражен и не желал ничего слушать. Он указывал на массу свободных столов и не мог понять, почему они должны идти в другое отделение бара. В свою очередь официант тыкал пальцем в таблички на столах с написанным на них временем, пытаясь доказать, что они не успеют их обслужить до прихода посетителей, заранее заказавших столы на вечер. Мужчина стучал по наручным часам и слишком эмоционально говорил, что времени еще достаточно, они имеют полное право занять столик, они не собираются ужинать и, вообще, это не его дело. Они хотят только выпить пива, а в закрытых помещениях нельзя курить. В конце концов, пришел менеджер, полностью согласился с расстроенным посетителем, но поддержал официанта. Менеджер посочувствовал курильщикам, помочь не мог, зато предложил пройти в зал со свободными бильярдными столами. Компания задумалась, кто–то был не против сыграть на бильярде, обстановка разрядилась, и компания проследовала дальше за официантом.

Джил вспомнила о начатой фразе и вернулась взглядом к Марку, опустив руки на стол.

— Он сказал, что если они все еще не смогли ничего увидеть в образцах, то у него нет времени на дураков. В двух словах, закончить вирус он считает первостепенной задачей для себя и только по возможности занимается записями с объяснениями для наших экспертов.

— Я знаю, его трудно переубедить. Посмотрел бы я, что он заговорил, если бы полиция или «HR» его нашли. Сколько ни спорили, а все бесполезно, — пробурчал Марк недовольно, но беззлобно.

— Ха, а сам?

Марк улыбнулся и согласился.

— Это правда. Потому, что я знаю, что сейчас у нас есть настоящий шанс победить и вынести всю эту историю на поверхность, закончил он вирус или не закончил…

— Все сомневаешься, что он сможет завершить работу? — удивилась Джил.

— Да нет, какие тут сомнения. Только сколько это займет времени? Факты не всегда имеют решающее значение. Найдут нашу компанию и все. Ладно, это мы по кругу в десятый раз об одном и том же говорим. Попробуй с ним еще раз поговорить, много времени это не займет, а нам чрезвычайно важно получить хотя бы одно независимое формальное подтверждение существования вируса бессмертия. Пора переходить к конкретным фактам, публикации имен экспертов для проверки их мнения о вирусе, документальные подтверждения.

— Я тоже думала об этом. Пока мы прокатились на волне интереса к сенсационным слухам и только. Пора начинать говорить правду, как она есть, с конкретными людьми и фактами. Иначе интерес пропадет, все сочтут информацию очередной уткой журналистов, и тогда второй раз широко поднять тему в прессе не удастся, даже имея любые факты на руках. Хотя есть одно большое «НО». Боюсь, нам будет трудно скрыть источник информации, пока все это рискованно и может вывести полицию на Морриса, но…

— И не только на него. В «HR» сразу поймут, что мы все вместе. Лучше, если источником фактов будем оставаться не мы. Я постараюсь найти еще врачей или просто биологов. Что бы ни говорил Моррис, а это не пустая трата времени, а почти гарантия.

— Кого еще ты хочешь найти? Я лично не против говорить хоть со всеми врачами и специалистами, но мне кажется, эти эксперты не очень–то спешат с выводами. Может, Моррис прав. Одни не могут разобраться, а другие просто боятся прослыть простачками, попавшимися на удочку аферистов, или что–то в этом роде. Даже твой друг из клиники иммунологии не хочет ничего подтверждать официально, хотя посылает восхищенные е–мэйлы и уговаривает о встрече с Моррисом, — Джил привстала со стула от неприятных покалывающих ощущений в одной из перекрещенных ног и села обратно, сменив их позицию.

Зажегшиеся огни вечернего освещения придали совершенно иной вид всему бару. Немного голубоватый свет уличных фонарей дворика позволял не натыкаться друг на друга в темноте и, в тоже время, был не ярким, сохраняя интимность обстановки. На каждом столе появились свечи, официанты зажгли их все, даже на еще пустующих столах. Таинственный полумрак, замысловатые подрагивающие тени и ярко–желтые окна освещенных внутренних залов изменили атмосферу бара настолько, что его можно было принять за совершенно другое место, не то, куда они вошли днем. Длинная ярко кричащая неоновая лампа над стойкой бара не вписывалась в окружающие тона и вызывающе слепила глаза. Джил опять привстала и сдвинулась вместе со стулом немного в сторону, укрываясь от нее за декоративным деревом, растущим из керамической кадки.

— Мой друг не он, а журналист, через которого мы общаемся, — уточнил Марк, наблюдая за телодвижениями Джил. — Честно говоря, я тоже разочарован, и не ожидал от них таких проволочек. Хотя их понять можно, мы не рискнули контрабандой везти к ним вирус через границу. Моррис передал им достаточно подробные записи, может, поэтому они настаивают на продолжении контактов и согласны сами приехать на любых условиях.

— Вот именно, значит восприняли его записи серьезно, могли бы согласиться и на формальное интервью, с тем же твоим журналистом, — Джил явно разочаровывалась в их контактах с научным миром и не скрывала этого.

Марк спокойнее реагировал на медлительность процесса, начиная узнавать прошлую неуемную энергичность и нетерпеливость Джил. Она не раздражала его своим темпераментом и даже нравилась непосредственностью резких суждений. Из лежавшей на столе пачки он достал сигарету и, улыбнувшись, продолжил свои размышления.

— Не торопись, все идет своим чередом, я надеюсь. Я размышлял, как все можно попробовать ускорить. Может, стоит все–таки подумать о более тесном сотрудничестве? Эта клиника иммунологии, наверное, наиболее подходящий вариант. Хотя, не скрою, возникли сомнения и у меня, — менее оптимистично закончил Марк, глядя, как сизый дым сигареты лениво тянулся вверх над столом, пока слабый порыв ветра не слизнул его в сторону.

Слушая его, Джил думала о Моррисе. Несмотря на споры и несогласие в приоритетах, Марк с Моррисом в чем–то очень похожи. Он сам предложил перейти к главной части их плана, но одновременно хотел сохранять инкогнито и действовать через третьи руки. Джил казалось, что они продвигаются слишком медленно, в том числе и по собственной вине. Особенно теперь, когда им удалось распространить слухи о бессмертии и вирусе. Она устала от сложных комбинаций и слишком осторожных шагов, так можно никогда ничего не добиться. В ее представлении весь смысл подготовительного этапа в том, чтобы создать основу для возможности рассказывать всю правду, все известные факты, сделать достоянием общественности все имеющиеся у них доказательства повсеместно и одновременно. С ее точки зрения такой момент настал, но ни Марк, ни Моррис не хотели открыто заявить о себе, пусть и по разным причинам. В принципе, Джил понимала обоснованность их опасений. Она отнюдь не начала переоценивать их успехи или недооценивать возможности «HR», но считала, что теперь им необходимо связать все в единое целое. На волне публикаций можно открыто связать Морриса, вирус, «HR» и известную им информацию о бессмертных, их контакты с другими учеными, придав всей истории конкретный, фактический характер и все. Даже официальный розыск Морриса полицией по такому серьезному обвинению представлялся ей положительным фактором, как бы цинично это не звучало по отношению к Моррису. Каким бы влиянием ни обладала «HR», теперь, официальное расследование означает неизбежность судебного разбирательства, то есть, в конечном итоге, то, к чему они стремятся: доказать истинное положение вещей с «HR», тайны вируса и существование элитного общества бессмертных.

Спрятать бессмертие от людей при судебном разбирательстве такого масштаба уже не удастся, а сенсационность процесса обеспечила бы им защиту даже при самом неблагоприятном развитии событий гораздо лучше, чем они пытаются делать это сами, продолжая прятаться за анонимностью. Она не могла понять, почему Марк и Моррис с ней не соглашаются и не видят, что в ее предложении нет противоречия. Изначальная анонимность постепенно становилась недостатком и начинала работать против них. Теперь их анонимность могла означать и анонимность их исчезновения, никто и не заметит. Возможно, это предложение выглядело слишком просто и авантюрно, но ее деятельный характер брал свое, и она не видела причин, удерживающих их от более решительных шагов. А может, ей не терпелось разрубить этот гордиев узел, а не бесконечно его разматывать.

Все это представлялось топтанием на месте, когда впереди уже видна блестящая и возбуждающая картина будущего, небывалые, будоражащие фантазию перемены, осуществление мечты человечества. В общем, она сама была не уверена, что именно руководит ее уверенностью, но разве это так важно?