Все совпадения персонажей и событий случайны.

Саша спустилась по лестнице в вестибюль гостиницы и зажмурилась – со всех сторон к ней кинулись журналисты, ослепляя вспышками фотокамер.

– Как вы считаете, чем закончится ваш процесс?

– У вас есть, что сказать?

– Вы будете делать заявление для прессы?

Неожиданно ее окатила волна неприятных запахов. Прямо перед Сашей оказался молодой человек с засаленными волосами в давно не стираном свитере. Он тыкал диктофоном в лицо девушке и злобно кричал:

– Вы хотите отнять ребенка у матери? Так и скажите, скажите под запись, вы хотите увезти его за рубеж! Мы не позволим, мы все знаем, мы общественники!

Саша отшатнулась и чуть не потеряла равновесие, запнувшись о краешек ковра, но ее подхватил под локоть хозяин гостиницы, а охрана по его знаку уже теснила журналистов к выходу, требуя немедленно покинуть помещение.

Эту частную гостиницу в небольшом российском городе Саша выбирала всегда, когда приходилось приезжать сюда по делам.

Старинный дворянский особняк выкупил итальянец, превратил его в очаровательную частную гостиницу и здесь же открыл маленькое кафе – тратторию, где сам лично проверял каждое приготовленное блюдо, а иногда и вставал к плите. Его каннеллони со шпинатом славились по всему городу, даже среди тех, кто и помыслить не мог о блюде без мяса.

– Ну, ты нас взбодрила, прямо голливудский сериал! – пожилой итальянец привел девушку в гостиничное кафе, где официант уже нес две чашечки ароматного кофе. Когда только успели приготовить, подумала Саша.

– Они как с цепи сорвались, – пожаловалась девушка, – проходу не дают, создали сенсацию на пустом месте! Вчера согласилась ответить на вопросы местной газеты, вроде хорошо поговорили, а напечатали полную чушь, да еще и с оскорблениями.

Сегодня в суде, во время своего выступления она подняла вверх и показала присутствующим два пакета с детскими игрушками и книжками, которые передала служба соцзащиты с просьбой вернуть ее доверителю. Его бывшая жена выбросила все подарки за порог, отказываясь отдать их ребенку.

Журналисты оживились, защелкали камерами, а молодого человека в грязном свитере пришлось вывести из зала суда вместе со странной теткой, представлявшейся всем поэтессой, в длинном платье непонятного цвета, с заплетенной косой из редких седеющих волос. Тетка кричала, что общественность костьми ляжет, но не позволит отобрать ребенка.

Бесполезно было объяснять, что несчастный отец просит лишь возможности изредка прилетать и встречаться со своим сыном, дарить ему подарки, оплачивать уроки итальянского и позволить малышу разговаривать по скайпу со своими итальянскими бабушкой и дедушкой. Но бывшая жена и слышать про это не хотела.

А все так хорошо начиналось!

Несмотря на обещание никогда больше не пускать Александру в Италию, Лука, комиссар полиции из тосканского городка Эмполи, все же сменил гнев на милость, и они договорились провести несколько дней вместе в Венеции.

– По крайней мере в Венеции ты точно не найдешь себе какой-нибудь труп, – сказал Лука по телефону, когда они договаривались об отпуске, – здесь такого не случается, а упавшие в канал перепившие туристы не твой профиль.

Саша собиралась обидеться, но передумала, и не зря. Весенняя Венеция была прекрасна!

Даже толкаясь в нескончаемых толпах туристов, среди которых были, на сей раз, и Лука с Сашей, всегда можно было найти пустые улочки, маленькие канальчики, аутентичные ресторанчики.

Лука встретил девушку на вокзале Санта Лучия. Саша прилетела в Верону, села на поезд и уже через полтора часа – билетов на скорый поезд не было – она вышла на самую прекрасную привокзальную площадь в мире.

Суета, многоголосье, толпы людей с чемоданами оглушили ее в первый момент, шум моторов катеров-такси, трамвайчиков-вапоретто и прочего всевозможного водного транспорта, заполнившего канал, сливался с гомоном и криками толпы, но Саша быстренько сориентировалась, и отправилась на запланированное место встречи у моста Дельи Скальци, в двух шагах от вокзала.

Лука разглядел ее издали в толпе, замахал руками, пошел навстречу, троекратно расцеловал и отобрал чемодан.

Они решили не толкаться на заполненном народом вапоретто, а взять такси, тем более, что платил за такси Лука, что очень порадовало Сашу: венецианские такси могли сильно проредить ее бюджет.

Буквально через десять минут катер такси, свернув с Большого Канала на маленький и узкий, пришвартовался у лесенки, ведущей на небольшую пустынную площадь.

Шум и хаос вокзала и Большого Канала оказались позади, здесь была спокойная аутентичная Венеция, где вряд ли встретишь много приезжих.

Под пристальным взглядом львиной головы на старинной двери Лука повернул ключ и, ругаясь, что в последний момент пришлось снимать квартиру именно здесь, ничего более подходящего не нашлось, потащил Сашин чемодан на мансардный этаж узкого четырехэтажного дома.

Естественно лифта не было и в помине, зато крохотная квартирка выходила прямо на террасу, такую огромную, что здесь можно было устраивать настоящие балы, с невероятными видами на венецианские крыши и колокольни и полоску моря вдали.

Каждый раз, возвращаясь с прогулок, Саша и Лука ругались, из последних сил вползая по крутой лестнице. Но рынок Риальто был в двух шагах, и Саша с удовольствием готовила на небольшой кухне, окна которой открывались на маленький канал.

Это было воплощением давней мечты, это было очень по-венециански, а значит, и неудобство крутой лестницы в квартирку под крышей можно было потерпеть.

Весь дом занимала одна семья, старая бабушка в квартире на первом этаже и две сестры – тетки хозяйки дома на втором, дальняя родственница и теток и бабушек – во внучатых племянницах и троюродных внучках по-итальянски Саша запуталась – на третьем.

Бабушка изредка выходила, совсем по-деревенски, посидеть на солнышке около дома на раскладном стульчике. Она как-то окликнула Сашу, и, показав на старинный, накрытый тяжелой гранитной плитой колодец, и еще один, чуть подальше, рассказала, откуда пошло название площади – due pozzi, два колодца.

– Это очень известная венецианская легенда, – сказала старушка, – приезжие ее не знают, а у нас, венецианцев она передается из поколения в поколение.

Здесь неподалеку, – она указала в сторону канала, – жила девушка по имени Аннетта.

Ее возлюбленный, Пьеро, пекарь из соседней булочной, однажды вечером сделал своей любимой предложение и, счастливый, возвращался домой. Неожиданно он наткнулся на труп заколотого ножом венецианского аристократа, графа Альвизе Гуоро. Пока растерянный юноша стоял над телом графа, прибежали стражники, и, обвинив его в убийстве, утащили в тюрьму. В те времена об отпечатках пальцев слыхом не слыхивали, и Пьеро грозила смертная казнь.

Аннетта умоляла важного венецианского вельможу, графа Барбо, помочь ей встретиться с женихом, в конце концов, граф согласился, и, видя отчаяние влюбленных, заплатил стражникам и вывел юношу из тюрьмы, спрятав под своим плащом.

А вскоре Пьеро поймали, объявили шпионом, а чтобы он не убежал еще раз, охранники держали его до казни в одном из этих колодцев, – кивнула старая синьора на площадь. – Теперь уже без колебаний парню отрубили голову на площади Сан Марко.

Но довольно скоро случайно обнаружился настоящий убийца, им был сам граф Барбо, который специально помог юноше сбежать из тюрьмы, чтобы доказать его виновность, ведь только виновный решится бежать!

С тех пор магистраты Венеции очень осторожно относились к назначению смертной казни.

А в городе долго говорили о проклятье форнаретто – молодого пекаря, ведь после его казни вскоре умер, подавившись за обедом, граф Барбо, затем дож Лоредан, отдавший приказ о смертной казни, не разобравшись толком в этом деле. И более того, вся семья графа Барбо умерла один за другим, Аннетту тоже преследовали несчастья, умерла она в старости, но так и не вышла замуж и всю жизнь провела в бедности.

Саша так и не поняла, за что проклятье форнаретто настигло бедную девушку, и тут же придумала историю, что Аннетта польстилась на деньги графа и стала его любовницей.

– Скучно тебе без расследований, – засмеялся на это Лука, и поднял бокал Соаве, в котором отражался венецианский закат и красная черепица крыш. – За твое здоровье!

Они гуляли по городу, выходя на Сан Марко поздно вечером, когда на площади было совсем мало народа, и лишь звенели бокалы в старинных ресторанчиках Квадри и Флориан и по очереди, следуя давнему договору, играли их оркестры.

Саша и Лука пару раз выпили кофе во Флориане, ради традиции, потому что за эти деньги можно было выпить ни одну чашку в соседнем от их дома кафе, а вот поужинать там даже Лука не решился предложить.

Как-то девушка спустилась в небольшой бар на углу улицы. В ожидании горячих корнетто – круассанов, которые собиралась купить к завтраку, она смеялась над шутками бармена, активно строившего глазки и даже распевавшего что-то из оперы, развлекая красивую незнакомку. В это время в бар зашла компания испанцев, один из которых, ткнув пальцем в витрину, заказал на всех бутербродов, естественно, назвав их по-испански.

– Бокадильо, бокадильо, – передразнил их бармен на ломаном испанском и повернувшись к Саше, подмигнул: – Понаехали тут всякие!

Получив свои бутерброды, Саша поднималась по крутой лестнице, лопаясь от важности и от смеха: действительно, понаехали, не то, что она, коренная венецианка!

Так, в мелких приятностях, проходили дни.

Они ужинали дома на своей крыше с видами, или сидели на террасах маленьких венецианских тратторий у самой воды, да и что там этих ужинов, за шесть то дней.

Однажды скрипач, развлекающий публику, заиграл что-то из Леонарда Коэна, а Лука, как истинный итальянец, подпел, правда, по-английски, и дал музыканту щедрые чаевые.

– Синьор американо? – спросил скрипач светловолосого комиссара

– Синьор фьорентино. – надменно оглядел венецианскую публику Лука.

Ох, уж эти итальянцы, с их приверженностью к корням, – подумала Саша.

Горела свеча на столе, вспыхивал отблеск пламени в хрустале бокала, Лука молчал, о чем-то сосредоточенно думая под звуки скрипки.

И Саша вдруг испугалась, почувствовав, что возможно настал тот самый миг, когда прозвучит вопрос, на который она до сих пор не знала, как ответить даже самой себе, и она преувеличенно оживленно стала о чем-то рассказывать, разрушив торжественную романтичность момента.

За соседним столиком сидел в одиночестве пожилой синьор с белым воротничком католического священника.

В какой-то момент они обменялись с Лукой парой фраз, и комиссар пригласил его за свой столик, было заметно, что компании у пожилого человека не ожидалось.

Священник отнекивался, извинялся, что не хочет мешать ужинать такой прекрасной паре, но Лука и Саша настояли, как подозревала девушка, по одной и той же причине – оба боялись, что романтичность момента вернется, и отступать будет некуда, но оба до конца так и не могли решиться на серьезный шаг.

За ужином они разговорились, старый падре, услышав, что Саша – адвокат из России, заинтересованно взглянул на нее:

– А в какой сфере права вы работаете, синьора?

Саша рассказала, а священник вдруг спросил:

– А вы взялись бы за дело из области семейного права?

Саша кивнула, добавив, что может работать только в России, у нее нет права работать в Италии и святой отец, конечно, найдет в своей стране множество квалифицированных адвокатов, если ему действительно это необходимо.

– Ох, вы меня не так поняли, – смутился пожилой синьор, – я как раз хотел предложить вам защиту моего хорошего знакомого в России.

Тут заинтересовалась Саша, а Лука театрально поднял глаза к небу:

– Надеюсь, обойдется без трупов?

– Труп вполне мог оказаться мой, – вздохнул падре, – Нет, конечно, никто меня убивать не собирался, во всяком случае, физически. А морально… дорого обошлась мне эта история. Меня зовут Этторе. Этторе Дельмильо, – спохватился он.

Несколько лет назад девушка из России, учившаяся в Германии, познакомилась с молодым итальянским ученым, работавшим в том же немецком городе. Молодые люди начали встречаться, и довольно быстро решили пожениться.

– Боюсь, что ее интересовало лишь гражданство, которое в Германии она не получила бы, – грустно сказал священник. – Во всяком случае, через год после свадьбы родился сын, Серджио, и она уговорила Микеле, так зовут моего знакомого, уехать на его родину. Парень терял многое, он занимался серьезными исследованиями, и по его специальности работы в Италии не было.

Единственное, что он смог найти, это место в лаборатории на юге, не имеющее ничего общего с прекрасной карьерой в Германии. Но под давлением любимой жены он решился на переезд.

Оказалось, что жизнь в маленьком городке на юге Италии несравнима с жизнью в Германии, и через короткое время в семье начались скандалы.

В доме не было отопления, но это не принято, это же юг, там не бывает настолько холодно, – сказал старик. – Денег на жизнь не хватало, зарплата лаборанта несравнима с зарплатой научного сотрудника.

В общем, кончилось все тем, что Микеле купил небольшую квартирку на севере страны, в городке, откуда он родом, и жена, ее зовут Татьяна, переехала туда с сыном.

Микеле был вынужден оставаться на юге в съемной квартире, потому что там он мог заниматься хоть какой то наукой.

А потом…. Татьяна стала вести себя странно. Она вызывала врачей из-за каждого всхлипа сына, она забрала его из яслей, начала требовать каждую неделю обследовать его здоровье и брать анализы.

– А что было с мальчиком? – спросил Лука

– В том то и дело, что ничего. Здоровый веселый малыш, который с удовольствием играл с другими детьми.

Так прошло больше года, и однажды, приехав к семье, Микеле наткнулся на запертую дверь, к которой не подходил его ключ. Из-за закрытой двери Татьяна сказала, что он плохо влияет на ребенка, и она не собирается больше пускать его в дом.

Я хорошо знал Микеле, его родители живут в том же городке, он вырос на моих глазах, какое плохое влияние мог оказать порядочный молодой человек? Общение сына с бабушкой и дедушкой Татьяна тоже запретила.

Что я мог сделать? Я устраивал встречи отца с сыном, как только мог.

Пока Серджио был в яслях, мы с Микеле приходили туда и он играл с сыном, потом я все же смог договориться с Татьяной, чтобы эти встречи проходили в нашей церкви, в моем присутствии.

Но однажды вместо Татьяны с Серджио пришли карабинеры и обвинили меня,– голос старого священника задрожал, – мне даже стыдно об этом говорить! Обвинили меня в растлении двухлетнего ребенка… Вы полицейский, – он взглянул на Луку, – вы представляете, через что я прошел. Слава Богу, – он перекрестился и поднес ладони к губами, – разобрались, и все обвинения с меня были сняты. И с Микеле тоже, вы можете себе представить, что она обвинила мужа и старого священника в растлении двухлетнего ребенка?

– Кошмар какой-то, – сказала Саша, – и что дальше?

– У меня есть все документы, – заторопился падре, – я все покажу, чтобы вы не подумали, что я придумываю, у меня есть и заключение после расследования карабинеров, и все судебные документы.

– Судебные? – переспросила Саша

– Да, Микеле был вынужден подать в суд. Суд определил, что ребенок будет жить с матерью, но отец имеет право с ним видеться. А в связи со странным поведением Татьяны, о чем говорили даже врачи, обследовавшие ребенка по ее требованию по три раза на неделе, была назначена медицинская экспертиза самой женщины.

Но за два дня до ее проведения Татьяна исчезла. Потом мы узнали, что она уехала в Австрию на автобусе, а оттуда уже улетела в Москву.

Мы долго ее искали, больше двух лет. Сейчас маленькому Серджио уже четыре года.

В ее родном городе мать сказала, что ее там нет, и она не знает где дочь, хотя все это время она была дома. В общем, – вздохнул старый священник, – мы ее нашли, с помощью нашего и вашего министерств иностранных дел. За это время она через суд лишила Микеле отцовства, сообщив, что его местонахождение неизвестно и он не принимает участия в воспитании сына.

Он с надеждой взглянул на Сашу:

– Вы возьметесь? Микеле очень переживает, вот так лишить его сына, это бесчеловечно! А его родители, представляете, что они чувствуют? Синьора Анна все время плачет. Мы бы хотели подать в суд в России, вернуть Микеле право отцовства и разрешить ему видеть своего сына.

– У нас сложная с этим ситуация, – вздохнула Саша, – в газетах и в интернете много негатива о том, как отцы-иностранцы лишают мать-россиянку ребенка. Боюсь, чисто психологически это будет трудно.

– Микеле не просит отдать ему сына, – сказал дон Этторе. – Он хочет иметь право с ним видеться, быть его отцом, хочет принимать участие в его воспитании. Его сын наполовину итальянец он должен учить язык, чтобы разговаривать с бабушкой и дедушкой, пусть даже по интернету!

Так Александра и вляпалась в этот процесс.

Ей понравился старый священник, и она готова была поверить и попробовать помочь, хотя особо обнадеживать не хотелось.

Дон Этторе так воодушевился и обрадовался, уверяя, что это сам Господь услышал его молитвы и послал помощь! Разве мог он себе представить, что, навещая кузину в Венеции, случайно познакомится с адвокатом из России, говорящей по-итальянски, да еще и понимающей их образ жизни. Наличие друга – полицейского его еще больше убедило в том, что случайностей не бывает и чудо послано ему по горячим просьбам к Небесам.

На следующий день девушка улетала домой, поэтому с Микеле пришлось знакомиться по скайпу, причем молодой ученый в беседах произвел очень хорошее впечатление.

Через пару недель она получила по почте пухлый конверт с доверенностью на множестве листов, какие пишут обычно итальянские нотариусы, со всеми необходимыми печатями и апостилями, кипу необходимых документов и приступила к работе.

Восстановить отцовство Микеле удалось довольно быстро, заочное решение, лишившее его родительских прав, было отменено.

Микеле готов был танцевать на другом конце телефонной линии, передавал пламенные приветы и благословения дона Этторе, хотя Саша была далека от празднований. Она прекрасно понимала, что, несмотря на права отца, встретиться с Серджио ее итальянскому клиенту удастся не скоро.

Полгода она как на работу ездила в соседний город, чувствуя себе абсолютно разбитой после каждого процесса.

Ей удалось убедить суд в невиновности и Микеле, и старого священника, причем оба категорически отказывались от предъявления каких-либо претензий к Татьяне, одному не позволяло христианское смирение: – Я переживу, а ведь её душе не спастись, – печально вздыхал дон Этторе, второму чувство порядочности : – Она мать моего ребенка, и, что бы она не делала, я не могу ее обвинять, Серджио не поймет меня, когда вырастет,– горячился Микеле.

Увы, совсем не так вела себя Татьяна.

Каждый раз, возвращаясь в свой номер в гостинице после процесса, Саша долго стояла под душем, словно пытаясь смыть обрушившуюся на нее грязь.

Дело было не в прессе, в поисках сенсации сделавшей из старого священника и отца ребенка настоящих монстров, а её превратив в пособницу преступников, большими взятками купившую благосклонность социальных служб, и даже не в оскорблениях, которыми поливала ее Татьяна со своими «защитниками от общественности», а в самой женщине и в том, что она делала со своим ребенком.

– Я очень хотел еще детей, – признался однажды Микеле, – Но Татьяна уговаривала меня взять ребенка из детского дома. Хорошо, мы могли бы это сделать, но почему это мешает родить собственных детей?

Знаешь, что она сказала мне однажды? Что нельзя брать породистых кошек, потому что слишком много кошек в приютах, и нельзя покупать животных с родословной, когда столько страдающих душ. То же самое с детьми, это преступление, заводить собственного ребенка, когда в детских домах столько сирот.

Она сравнила детей с бездомными животными, она отказывается от того, что нормально, что определено природой, ради усыновления, причем я же был не против усыновления!

Татьяна не зря лишила Микеле отцовства, пользуясь решением суда, год назад она удочерила девочку.

Интересно, как ей это удалось, подумала Саша, ни работы нормальной, ни семьи!

Этой девочке Татьяна уделяла все свое время. А Серджио… Саша не могла думать без слез о несчастном маленьком «русском итальянце».

В доказательство того, что Серджио не может встречаться с отцом, Татьяна предъявила кипу врачебных заключений о том, что у ребенка нервный срыв при слове отец, у него психическая нестабильность и «со слов матери» он просыпается в кошмарах и ходит в туалет в кровать. К сожалению, суд отказал в обследовании ребенка во избежание психических травм, ведь любящая мать уже дважды укладывала мальчика в психиатрическое отделение, что не улучшило его состояние.

Лежа в психбольнице, он не мешал Татьяне уделять все свое внимание новообретенной дочери, – подумала горько Саша.

Девушка могла понять судью, которая приняла решение о возможности встреч малыша с отцом лишь после того, как его психика и нервная система придут в норму.

Всем, включая службу соцзащиты, было ясно, что отец здесь не при чем, но так же было ясно, что состояние ребенка действительно ненормально.

Пока Татьяна, упиваясь, рассказывала журналистам о психических проблемах своего сына, Саша не знала, что сказать его отцу.

Формально они победили. В реальности встречи могло не произойти никогда, ведь Татьяна явно не была заинтересована в выздоровлении Серджио.

Саша никак не могла понять, как можно так обращаться со своим ребенком, как можно так ненавидеть бывшего мужа, чтобы довести сына до психического расстройства и в деталях, упиваясь, рассказывать об этом журналистам.

Единственное, что она могла сказать Микеле – сын вырастет и сам во всем разберется, но это было слабым утешением для отца, обретшего сына без возможности его увидеть, для бабушки и дедушки в далекой итальянской деревне, которые вообще не могли понять, что происходит.

Так прошло лето.

Лука переживал вместе с Александрой, понимая сомнения девушки, он даже получил всю информацию о Микеле по своим каналам и заверил Сашу, что с той стороны все в абсолютном порядке.

А еще Лука собрался в отпуск на Сейшелы, не пригласив Сашу с собой

– Мы понырять, с коллегами, – объяснил он, – На недельку всего.

У Саши как раз и выдалась свободная неделя, и она все чаще вздыхала, вспоминая древний город на тосканском холме, которому обещала вернуться. Может, оно и лучше, что Лука будет на Сейшелах?

Тем более, что комиссар был категорически против ее приездов в Италию после историй в Тоскане и Умбрии, в которые умудрилась попасть девушка. А раз он будет на Сейшелах, то и о поездке в Тоскану ему можно не говорить.

На первый взгляд все складывалось очень удобно, хотя и слегка обидно.

Невысокая, румяная, очень моложавая женщина металась по холлу замка.

– Ну как же это? Уже давно самолет сел, а синьоры все нет! Ну что ты сидишь, она же написала, во сколько приедет, уже все сроки прошли! – женщина случайно задела плечом маленький керамический горшок, стоявший у лестницы, горшок с грохотом упал на пол, заставив вздрогнуть, того, к кому она обращалась.

Хозяин замка, выйдя на минуту из меланхоличной дремоты у экрана ноутбука, лишь пожал плечами и еще глубже окунулся в огромный шерстяной шарф, которым обмотался поверх такого же толстого теплого свитера.

– Фиона, ну что ты кудахчешь, что могло случиться? Приедет твоя синьора, не мельтеши.

Фиона собрала маленьким веником осколки горшка в совок и, повернувшись спиной к своему нанимателю, сказала:

– Мои нервы этого не вынесут! Я ухожу домой, и если через час я вернусь, а синьора так и не приедет, я звоню в полицию!

Она вышла их холодного холла, демонстративно громко хлопнув дверью.

Синьора, о которой так волновалась домоправительница замка, прилетела вовремя и даже довольно быстро добралась до вокзала.

А потом, что уже входило в привычку, перепутала поезд и удобно устроилась на сиденье электрички, пристроив рядом чемодан.

Было еще светло, но картины за окном проносились весьма унылые.

Куда-то делся бархатный изумруд тосканских полей, переливы цвета бесконечных холмов, за окном виднелись лишь голые серые и коричневые поля, моросил противный ноябрьский дождик.

Прогноз, обещавший солнце и ноябрьские плюс 20 по Цельсию, как всегда обманул. Выйдя из самолета во флорентийском аэропорту, вместо ожидаемого тосканского солнца Саша окунулась в промозглую осень, ничем не лучше родной, российской.

Поезд притормозил на вокзале Эмполи, и сердце ее дрогнуло, так хотелось выйти из вагона, сесть у фонтана со старыми дремлющими львами в ожидании Луки, который скоро закончит работу, и они отправятся.. да хоть куда отправятся, так хотелось, чтобы вернулось то летнее время, несколько лет назад, когда они познакомились с комиссаром, розовый туман, падающий на долину, танго на площади. Всех Святых…

Но Лука нырял на своих Сейшелах в компании коллег (коллег ли?– загрустила Саша) и она решила быть счастливой, несмотря на мокрую промозглость за окном, и невозможность вернуть прошлое.

Пока девушка рефлексировала, поезд давно уже отъехал от станции Эмполи и вместо пятнадцати минут до искомого места уже полчаса ехал по унылому полю, еле различимому в каплях дождя на стекле.

Надпись «Понте.. что – то там» заставила ее выбежать в последний момент из вагона, волоча за собой чемодан.

Поезд тронулся, а Саша огляделась и забеспокоилась. Вместо станции перед ней стоял лишь небольшой павильончик, напоминающий автобусную остановку с той самой надписью, которая и заставила ее выбежать из вагона.

Что такое Понтедера – Сан Кашьяно, где кроме стеклянного павильона остановки никаких признаков жилья не наблюдалось, судя по всему, на несколько километров, и куда завез Сашу поезд, конечно же, не тот, на который она собиралась сесть, она не представляла.

Вокруг, насколько в пелене дождя можно было разглядеть, не было видно ни дорог, ни населенных пунктов, хорошо, хоть на павильончике висело расписание, и обратный поезд на Эмполи должен был подойти через десять минут.

Надеясь, что он не опоздает, потому что ожидание на ветру в окружении мокрого камыша не радовало, Саша рассчитывала еще и на то, что в такую погоду в местных поездах контролеров точно не будет, и она сможет безбилетным пассажиром вернуться в Эмполи, который проехала полчаса назад.

Ей повезло. И поезд пришел вовремя, и контролеры за все время обратного пути не появились, и она наконец-то выдохнула, выбравшись из поезда на знакомой станции Эмполи.

Пересчитав не радовавшую наличность в кошельке, девушка все же отправилась на стоянку такси, ей хотелось поскорее доехать до места, которое всегда считала вторым домом, ведь нигде на свете ей не было так хорошо как там.

Виды за окном такси энтузиазма не добавляли, все те же унылые голые холмы с темными мокрыми кипарисами, но вот уже показались знакомые дома, и улочки потянулись вверх, и у ворот в старой крепостной стене машина остановилась.

Саша на мгновение замерла у ворот.

Еще шаг – и она окажется в городе своей мечты, в самом любимом месте на земле, которое лечит все печали и разочарования, теплом и добром, несмотря на холодный осенний дождь.

– Здравствуй, я вернулась, – сказала она Кастельмонте, Замку на Горе, и вошла в ворота.

Чемодан подпрыгивал на старинных булыжниках и плюхался в собравшиеся вокруг камней лужицах. Улицы были пусты, закрыты ресторанчики, у мокрых стен не сидели вечные старички на своих стульчиках, город казался покинутым и пустым.

Саша даже впервые в жизни допустила крамольную мысль, а может, это было ошибкой? Может быть, нельзя повторить все, что было так прекрасно, хотя чуть не кончилось для девушки ее гибелью.

Совсем рядом, там, за крепостной стеной, было поле, по которому она бежала от убийцы, вот здесь, у стены закрытой сейчас энотеки, они сидели с подругами, слушая музыку, в ожидании своего подозреваемого.

Вон там – розовый домик Симоны, уехавшей вместе с мужем – карабинером в Рим, куда перевели его по работе, а вон там – закрытые двери кулинарной школы Джованны, отправившейся в отпуск в теплые края.

Этот город никогда ее не подводил, но слишком пустынным, покинутым, выглядел он сейчас.

А впереди виднелись двери замка, чей фасад уже не был увит зеленым плющом, сейчас, в конце осени, он словно проводами был опутан голыми ветками с редкими одинокими бордовыми листьями. Не журчал фонтан в саду, не суетился народ.

Саша осторожно потянула на себя тяжелые двери, уже ожидая, что они не отворятся, но двери открылись, и она втянула чемодан в холодный пустой холл, где так же не наблюдалось признаков жизни.

Саша остановилась, огляделась, и крикнула в гулкую пустоту темного холла и не менее темных пустых залов, угадывающихся дальше за дверями:

– Есть кто-нибудь? C’e qualcuno?

Ей ответила тишина, и девушку уже начала охватывать паника, но тут в тишине послышались неторопливые шаги и в холл вышел хозяин замка.

Саша радостно бросилась к нему навстречу, обняла, но сразу почувствовала неловкость, от отстраненности Роберто.

Граф смущенно попятился. И тут Саша заметила и толстый свитер, и намотанный в несколько слоев шарф, и холод, гуляющий по холлу замка.

Роберто правильно понял ее взгляд.

– Мы же закрыты в ноябре, персонал отпущен на каникулы, теперь ресторан откроется только на рождественский вечер и новогоднюю ночь, а потом в конце марта. Да и то с праздниками я не уверен. Знаешь, что они придумали? В Рождество и новогоднюю ночь наш фуникулер из нижнего города будет работать до семи вечера. Как тебе это нравится?– он пожал плечами, – какой то идиот в мэрии придумал. Люди же пешком придут в ресторан на праздник, и как прикажете выбираться?

Он спохватился и отнял у Саши чемодан.

– Пошли, я натопил в твоей комнате.

Хозяин легко поднял чемодан по лестнице на второй этаж замка, толкнул дверь, и Саша наконец-то оказалась среди тепла и уюта хорошо натопленной комнаты с огромной кроватью с традиционной Мадонной у изголовья.

Ставни были открыты, но окно плотно затворено, все равно в пелене дождя нижний город отсюда, с горы, не было видно.

– Все нормально? – спросил граф. – Ты устала с дороги, отдыхай. Кстати, мы тебя потеряли, Фиона собиралась уже звонить в полицию.

– Я опять села не на тот поезд… Уехала на какую то незнакомую станцию. Ее и станцией не назовешь, еле выбралась обратно в Эмполи, а оттуда на такси.

– А позвонить не догадалась, – без упрека, просто констатируя факт, сказал граф.

Саша вспомнила лето, прогулку по холмам с Антонио, подозреваемым их дамской компанией в убийстве. Вспомнила, как машина Роберто догнала их в тот вечер, волнуясь за нее, граф бросился на помощь. А сейчас даже не позвонил, когда она так сильно задержалась, действительно, все изменилось всего за несколько лет…

То, что Саша из двоих мужчин сама вроде как выбрала Луку, она не вспомнила, почему-то было очень обидно остаться одной в теплой уютной комнате, когда за окном непогода, а за дверью – холодный пустой замок.

Тут раздался стук в дверь, и Роберто, извинившись, заглянул в комнату:

– Permesso? Если ты не сильно устала, и у тебя нет других планов, можно через полчаса пообедать. Все закрыто, не сезон, но я договорился в траттории по соседству.

Только тут девушка почувствовала, как голодна, последний раз, не считая самолетной пищи, она ела утром в Москве перед вылетом.

– Конечно, я с удовольствием.

В траттории было пусто, когда Роберто с Александрой, пробежав буквально сто метров по старинной улочке, нырнули в тепло уютного небольшого зала.

Саша никогда не бывала здесь раньше и сейчас с интересом рассматривала массивные дубовые столы, деревянные балки на потолке и множество запыленных бутылок вина и тосканской керамики на полках по стенам.

С не меньшим интересом рассматривала Сашу молодая хозяйка заведения. В прошлые приезды Александра не преминула обсудить с подругами хозяина замка, ее удивляло, что молодой мужчина не женат и большую часть времени проводит в одиночестве, лишь изредка появляясь в компаниях друзей.

Не удивительно, что его теплые отношения с Сашей приводили к веселому подтруниванию подруг, и сейчас ее компания молодому графу вызвала не скрываемое любопытство темноволосой кругленькой барменши – или трактирщицы, что лучше подходило к хозяйке траттории по имени Энца.

Роберто выбрал одно из самых дорогих вин, а Саша, почувствовавшая дикий голод, одолела огромную тарелку спагетти caccio e pepe (с сицилийским сыром и черным перцем) после чего, не моргнув глазом, слопала горшочек флорентийской требухи – триппы, запив все крохотной чашечкой эспрессо.

Те же сто метров до дверей замка она еле доползла, кряхтя, и не в силах даже глубоко вздохнуть. Дальше она была способна лишь с трудом подняться по широкой лестнице к своей комнате и упасть на кровать.

– Ужин в девять! – крикнул снизу граф, который чувствовал себя бодро после небольшой тарелочки ризотто, съеденной им за обедом.

Когда Саша проснулась, в комнате и за окном было темно. Вокруг стояла тишина, которая всегда радовала ее в летние приезды, но сейчас тишину нарушал какой-то монотонный и громкий звук. Девушка включила лампу, посмотрела на часы – было уже 8 вечера – и подошла к окну.

Монотонный звук издавал ливень, который, по всей видимости, прекращаться в ближайшее время не собирался.

Ее снова накрыло чувство тоски и сожаления о приезде, бессмысленно было бы просидеть неделю в пустом замке, когда все друзья разъехались, а погода не позволяла съездить даже в соседний городок.

Саша заставила себя, встать, сходить в душ, потом она немного почитала под шум дождя и без пяти девять при полном параде спустилась вниз.

В холле замка горела лишь небольшая лампа, двери в другие помещения были по-прежнему закрыты и хозяина не наблюдалось. Девушка вздохнула и уже собиралась вернуться к себе в комнату, как вдруг входные двери широко распахнулись.

В шуме ливня в холл ворвался невысокий мужчина в элегантном пальто, светлом шарфе вокруг шеи, с лучезарной улыбкой. Казалось, что с его появлением разом включились все люстры в холле и даже дождь решил стихнуть. Завороженная энергетикой незнакомца и его обаянием, Саша машинально спустилась еще на несколько ступеней, а он, стряхивая капли дождя с пальто и седеющих темных волос, по-прежнему широко улыбаясь, громко заявил по-английски:

– Я все знаю, ты Алессандра, меня зовут Гильермо, это по-испански, если хочешь, можешь звать меня по-английски, Уильямом. Это хорошо, что ты готова, мы сейчас поедем ужинать!

Саша почувствовала укол обиды, она все же рассчитывала на ужин вдвоем с графом, но разочарование тут же исчезло, потому что сопротивляться шумному обаянию Гильермо-Уильяма было невозможно, и она тоже заулыбалась и протянула руку.

В этот момент двери еще раз распахнулись, в проеме за спиной появившегося там Роберто она увидела силуэт его длинной темной машины, каким-то чудом протиснувшейся по узкой улочке к самым дверям замка.

– Познакомились уже? Пронто синьори, пронто! Нам еще ехать далеко, – и граф показал жестом на дверь.

Саша скользнула на заднее сиденье, а Гильермо устроился рядом с Роберто, не умолкая всю дорогу, и постоянно вертясь на сиденье, то рассказывая что-то графу, жестикулируя не хуже итальянца, то поворачиваясь к девушке.

Гильермо действительно оказался испанцем, правда, давно переехавшим в Америку, и даже профессором философии, в Тоскану он приехал, как руководитель летнего американского университета, но обычной жизни преподавателя и ученого для его темперамента было мало.

Гильермо был антикваром и ювелиром, он разыскивал по всей Тоскане предметы антиквариата для своей лавки в Сан Франциско или вдохновения для дизайна своих ювелирных украшений.

Он был еще и кулинаром, убеждавшим собеседников, что никто лучше него не готовит дикого зайца. Живущий полной жизнью, радостный оптимист, он зажигал своим обаянием и неуемной энергией всех, кто попадал в его орбиту, не стали исключением и Саша с Роберто.

Выяснилось, что мужчины познакомились прошлым летом, и сейчас граф подыскивал испанцу дом в Тоскане, а Гильермо интенсивно знакомил друга с молодыми американскими студентками, уверенный, что именно юной американской жены Роберто и не хватает для полного счастья.

Видимо это был тот случай, когда притягиваются противоположности, потому что придумать более не похожих людей было невозможно. Невысокий, энергичный и веселый живчик профессор, и меланхоличный, держащий всех на расстоянии, высокий и аристократичный граф находились на абсолютно разных полюсах.

Но в присутствии Гильермо даже Роберто начинал неуверенно улыбаться и – о чудо! – пытался шутить.

Прошло минут сорок с момента их отъезда из дома, расстояние приличное для Тосканы. Но спросить, куда они едут, было невозможно, ибо профессор ни на мгновение не умолкал.

Машина поднялась на холм, где в свете фонарей убегали вверх улочки совсем крохотного борго. Роберто остановился у первого же дома, сказав, что дальше ехать бессмысленно, все равно припарковаться негде, поэтому уважаемым синьорам придется немного пройтись.

Дождь как раз стих, и взяв обоих мужчин под руки, от чего Роберто, как всегда, напрягся, Саша с удовольствием прошлась немного вверх до маленькой площади.

– Это тайное место, – подмигнул Роберто девушке, – о нем даже Гильермо еще не знает, я не показывал.

Тайное место оказалось очень старой деревенской тратторией, где к балкам на потолке прилагались камин, огромная люстра – деревянное колесо, связки трав по стенам, и большие столы, на которых могла разместиться целая компания.

Почти все столы были заняты, и мужчина за барной стойкой, как знакомому, кивнул Роберто в сторону одного из двух пустых столов:

– Твой вон там, добро пожаловать, приятель.

После сытного обеда Саша сподобилась лишь на пиццу, в то время как мужчины заказывали все новые и новые блюда, периодически заставляя девушку попробовать то одно, то другое блюдо из их тарелок. А в конце ужина, естественно, не позволили ей даже вынуть кошелек.

– Тут все невероятно дешево, не обеднеем.

Пока они рассчитывались и обнимались с хозяином, Саша вышла из дверей траттории на площадь, пытаясь поймать сеть мобильной связи. Рядом стоял один из посетителей, вышедший покурить на свежем воздухе. Увидев Сашины безуспешные попытки, он улыбнулся:

– Мы поэтому сюда и приезжаем, синьора, здесь нет мобильной связи, и можно хотя бы ненадолго забыть о суете современного мира.

Дождя не было, и Саша со спутниками медленно пошли вниз, к машине, наслаждаясь тихой ночью. Даже Гильермо, на удивление, молчал, но, как оказалось, не долго.

– А почему они в церкви окна забили? – вдруг спросил Гильермо, указывая на небольшую старую церквушку, чьи окна и двери действительно были забиты крест– накрест деревянными балками, а некоторые даже замурованы кирпичами.

– Первый раз вижу, – удивился Роберто.

– Вампииииры! – с диким воплем, чуть не перебудившим всю округу, Гильермо бросился бежать вниз с холма. Выглядел элегантный невысокий профессор настолько комично, что Саша, смеясь, припустила за ним.

– Дети малые! Идиоты! С кем я связался! – но и Роберто побежал вдогонку, еле удерживаясь от смеха.

Они остановились у заброшенного на вид старинного здания, под увитым облетевшим плющом каменным балконом. Тучи совсем разошлись, и на темном небе засияла луна.

– Но что за блеск я вижу на балконе?

Там брезжит свет. Джульетта, ты как день!

Стань у окна, убей луну соседством;

Она и так от зависти больна,

Что ты ее затмила белизною, – неожиданно, не глядя на Сашу, продекламировал Роберто.

Саша тут же встала под балконом в романтическую позу, закатила глаза вверх, и напрягла всю свою память, ответив:

– Кто это проникает в темноте

В мои мечты заветные?

Неизвестно, что ответил бы граф, но между ними уже появился невысокий силуэт, сжимающий в руке подобранную на земле палку на манер шпаги:

– Почти светает, шел бы ты подальше!

– Ээээ это слова Джульетты! – хором воскликнули Роберто и Саша, и, подхватив Гильермо под руки с обеих сторон, отправились к машине.

Тучи снова закрыли луну, и начал накрапывать дождик, пока темная машина медленно, словно нехотя, пробиралась по темным аллеями среди тосканских холмов.

Роберто включил радио и в машине зазвучал хрипловатый голос:

– Есть в той небесной книге,

Что пишут звездами Боги,

Цена разлук и боли –

Расплата за любовь,

Соединило небо

Джульетту и Ромео.

Как сладок плод запретный

– Ромео и Джульетты.

Они ехали молча, слушая музыку, в мягкой пелене дождя, пока впереди не появились темные силуэты дворцов, башен и крепостных стен Кастельмонте.

Город спал, нигде не горели огни. Выйдя из машины, они остановились у дверей замка, и Гильермо распахнул объятия, традиционно троекратно расцеловав Сашу:

– Все было здорово. Я рад знакомству, увидимся! Мне туда, – он махнул в сторону одного из дворцов в конце улицы, где снимал апартаменты.

Саша с такими же объятиями повернулась к Роберто, но граф тут же отступил в сторону:

– Разве мы прощаемся? Ты же не уезжаешь. Иди спать, я поставлю машину, заберу свои вещи, и вернусь в эту часть замка. Не хотелось бы оставлять тебя одну.

– Ой, да, пожалуйста! – мысль о том, что она останется совершенно одна в старой части замка, пусть даже запертая на ключ, вызвала у Саши настоящую панику, и она чуть снова не кинулась на Роберто с объятиями.

– Я вернусь. Если что, кричи, я услышу, главное не бегай по коридорам в простыне, и не завывай как привидение.

– А что, это было бы даже интересно, – тут же включился Гильермо

– Да я скончаюсь от сердечного приступа, я привидений боюсь, – заявил граф, – иди, кивнул он Саше на дверь, я запру входные двери, пока ставлю машину, спокойной ночи.

Саша впервые в своей жизни поднималась по лестнице в пустом замке в полном одиночестве, да еще и в полночь. Но как только она открыла дверь своей комнаты и вошла, и разделась, и устроилась под одеялом, никаких мыслей в голове уже не осталось.

Засыпая, она подумала, постучится ли к ней граф по возвращению в замок, но это была ее последняя мысль перед тем, как крепко уснуть.

Проснулась она на удивление рано, не было даже восьми, умылась, и спустилась вниз, в пустую и холодную кухню и огляделась с мыслью, где бы найти еду. Открыв один из шкафчиков, девушка задела какую-то кастрюльку и целая груда кастрюлей и сковородок с ужасающим грохотом покатилась по каменному полу.

Через пару минут на кухне оказался заспанный и растрепанный граф.

– Нет, ну ты что вскочила в такую рань, а? Ну постучала бы, зачем же такой грохот устраивать, я чуть не поседел, думал, землетрясение началось! – он протер глаза. – Иди уж, сядь. Я кофе сварю сейчас, и омлет сделаю, будешь омлет?

– Я все буду, – виновато согласилась Саша.

– А хлеба нет, – торжественно заявил на это граф и отправил Сашу в столовую, загремев сковородками на кухне.

Саша вздохнула, вспомнив запах горячего хлеба, который пекла каждое утро Фиона, но пожилая женщина наслаждалась официальной пенсией, периодически навещая замок, она была уверена, что после смерти старой графини молодой хозяин без нее ни за что не справится с делами. Похоже, что Роберто это устраивало, или из уважения к старой экономке и кухарке, он позволял ей до сих пор чувствовать востребованность.

Тут Саша, наконец, вспомнила, что вчера за ужином выключила телефон, положив его в сумочку за бесполезностью, да так и забыла включить.

Она достала телефон, включила, и увидела несколько пропущенных звонков с незнакомого российского номера и несколько сообщений, оказавшихся от того же адресата.

Когда Саша прочла первое, то глаза ее округлились.

«Александра, это Татьяна Маркони. Вы меня помните? Мне сказали, что вы в Италии, мне очень нужно с вами поговорить.»

«Александра, я не знаю, что мне делать, я в Лагундо, мне нужна ваша помощь»

«Александра, умоляю, приезжайте, мне не к кому обратиться, не бросайте меня»

«Мне страшно, помогите!»

Саша набрала номер, но абонент оказался недоступен. Она еще и еще раз набирала номер, но результат был тем же.

– Что случилось? – спросил Роберто, появившийся с кухни с дымящимся омлетом, соком и маленькими чашечками кофе на подносе.

Саша отложила телефон и рассказала Роберто всю историю с судебным делом, не упоминая, правда, откуда это дело взялось, обычно в разговоре они старательно обходили само существование комиссара Луки Дини на белом свете, и признаваться в маленьком путешествии с Лукой в Венецию Саша не собиралась.

– Она нормальная? – удивился Роберто. – Такое творить. А теперь еще тебе звонит? Пусть своему адвокату звонит.

– Адвокат в России. А я здесь. Видимо, что-то серьезное случилось.

– А с чего она взяла, что ты здесь? Искала тебя в России и ей сказали, что ты в Италии? Тогда это может потерпеть. Проспится – перезвонит, не волнуйся.

– Знаешь, она, конечно, чокнутая, и может у нее крыша поехала, но ведь могло действительно что-то серьезное случиться. Я могу не волноваться, и не пытаться перезвонить, но если ей нужна моя помощь, и если там что-то серьезное.. а иначе зачем бы она звонила своему врагу?

– А затем, что на тебе написано, что ты готова бежать на помощь. Опять какая-нибудь проблема с бывшим мужем, и она рассчитывает переманить тебя на свою сторону.

– Вот, кстати, о бывшем муже. – Саша набрала номер Микеле, но тот тоже оказался недоступным.

– Там что-то происходит. Я чувствую, – сказала девушка, набирая номер дона Этторе, пока Роберто пожимал плечами и напоминал, что только Саша может гулять с маньяками по полям и попадать во всяческие истории.

Телефон старого священника отозвался сразу, и Саша рассказала ему о взволновавших и удививших ее сообщениях.

– Да, Татьяна приезжала в Лагундо, чтобы продать квартиру, которая, кстати, принадлежит Микеле, куплена на его деньги и лишь оформлена на Татьяну. Но Микеле не против, – он вздохнул. – Вы знаете, он смог вернуться на прежнее место в Германию и забыть все, как страшный сон. Если хотите, я найду вам его немецкий номер.

– Так вот почему его телефон не отвечает… Так она продала квартиру? Может, она решила нанять меня на продажу своей недвижимости, но ведь она написала, что ей страшно и она в опасности!

– Насколько я знаю, пока не продала. Я уточню, где Татьяна, и перезвоню, раз вы так беспокоитесь, – сказал падре.

Он перезвонил, когда Саша и Роберто заканчивали завтрак. Саша допивала кофе, а Роберто что-то читал, уткнувшись в свой телефон.

– Алессандра, квартира пока не продана, а Татьяну никто не видел дня два, она остановилась в одном маленьком гастхаусе, ну, это же Тироль, – извиняясь пояснил он, -тут в основном немецкий язык. В пансионе, в общем. Но уже два дня не появлялась. Перезвоню, если что-то узнаю.

Роберто появился из дверей кухни, где он с кем-то разговаривал по телефону.

Подошел и сел напротив Саши, в это время ей на телефон снова пришло сообщение.

– Это от меня, – сказал граф. – Я же тебя знаю, ты не успокоишься. Я билет тебе купил до Мерано, вот отправил на телефон. Во Флоренцию я тебя отвезу, а то слишком много пересадок делать придется, сначала в Вероне до Больцано, потом местный поезд до Мерано, а там, – он смущенно улыбнулся, – тебя встретят, я договорился. Петер будет ждать тебя на станции.

Обалдевшая Саша во все глаза смотрела на Роберто.

– Я что-то не так сделал, и ты не собиралась ехать? Так все можно отменить.

– Я собиралась. – тут Саша бросилась графу на шею ,и он не успел увернуться – Ты не представляешь, какой ты хороший. Ты просто супер!

Покрасневший Роберто высвободился из ее объятий.

– В общем, твое дело добраться до Мерано, билеты в телефоне, а там Петер все решит. Мы знакомы с ним сто лет, вместе учились. И жить ты будешь у него в Сан Пьетро, это такое милое местечко… В общем, что я рассказываю, сама увидишь!

Когда Саша собрала вещи, и спустилась вниз, Роберто уже подогнал машину к дверям замка.

– А где ты учился? Я же ничего о тебе не знаю!

По дороге во Флоренцию она услышала романтическую историю о трех сестрах, дочерях графа, владельца тосканского замка.

Однажды в замке остановился путешествующий по Тоскане судья из Швейцарии, влюбился в среднюю дочь и забрал ее с собой.

У пары подрастал сын, старшая сестра тоже вышла замуж, уехала в Рим, и, после смерти отца, замок и половина города на холме достались младшей дочери, которая так замуж и не вышла и всю свою жизнь посвятила замку, его саду, устроила ресторан во дворе замка и стала принимать постояльцев, как до нее отец.

Когда сын судьи подрос, он пошел по стопам отца и закончил юридический факультет университета, но работать по специальности так и не начал.

Он всегда увлекался музыкой, и стал неплохим музыкантом, играя на саксофоне в известной джазовой группе, гастролировал по всему миру, а благодаря швейцарскому происхождению, говорил на четырех языках.

А потом случилась автокатастрофа, унесшая жизнь родителей, и молодой человек уже не возвращался в Швейцарию, путешествуя с группой по Америке и Канаде.

Но в один прекрасный день пришло письмо.

Тетка, которую он никогда в жизни не видел, писала ему о Тоскане, о старом замке, которому более семисот лет, о городе на горе, откуда открывается прекрасный вид на окружающие холмы, туманы и города.

О том, что кроме племянника ей некому оставить замок, а он не заслуживает быть заброшенным, с прекрасным садом, утопающим в цветах, ленивыми черепахами и серьезными котами, фонтаном посреди старинного двора.

Это письмо изменило всю жизнь молодого человека, что-то тронуло незнакомые доныне тосканские струны его души.

Конечно, он мог нанять управляющего и продолжать гастроли, и заниматься любимой музыкой, но он вернулся, вошел в двери замка, увидел туманы и холмы и остался навсегда.

– Жалеешь?

– Не знаю… иногда жалею, иногда думаю, что это судьба, которая была мне уготована всегда, и я просто вернулся на положенное мне место.

– Так что, я не граф, я внук графа, и зовут меня вообще-то Роберт, – грустно улыбнулся он. А Петер Хоффман мой однокурсник по университету в Берне.

– Приятно познакомиться, Роберт, – серьезно взглянула на него Саша. – А группа как же, без тебя?

– А группа приезжает сюда, в Кастельмонте, и мы устраиваем джазовые вечера, и собирается много народу, а летом, во время музыкального фестиваля, мы даем мастер классы. И, кстати, мы записываем музыку, это она с дисков играет фоном в столовой. И саксофон – это я.

– И замок теперь твой?

– Не совсем. Мои две трети, а еще треть у тетки в Риме, но детей у нее нет, и однажды эта часть тоже будет моей. А все остальное, – он улыбнулся Саше, – мое.

– Что остальное?

– Да вся улица. И соседние дома. И тот, напротив, где живет Фиона.

– Да ты магнат!– засмеялась Саша

– А налоги! – всплеснул руками Роберто, – а реконструкция, а реставрация! – Он задохнулся от возмущения, но, засмеявшись, махнул рукой.

– И ты все это один? Но… можно я задам тебе личный вопрос…

– Я понял, – не дал ей договорить Роберто. – Все нормально, и со мной все нормально, – он улыбнулся, но тут же стал серьезным. – Может, я идиот, но этому замку нужна графиня. Я не про титул. Титул приложится, я ж наследник.

Я о другом, если ты сможешь понять. Я о женщине, которая станет хозяйкой замка. Такая женщина в его жизни пока не появилась. А с моей все понятно с того дня, как я вошел в эти двери, чтобы остаться навсегда…

Роберто махнул уходящему Сашиному поезду на Верону, и остался на перроне, а скорый поезд помчался в Верону, где девушке предстояла первая пересадка.

В Вероне Александра почти сразу же пересела на поезд до Больцано, и снова Роберто купил билеты в первый класс и еще в замке замахал руками, когда Саша попыталась вернуть деньги.

Это было здорово, потому что денег у нее как раз было не много, собираясь на неделю в Италию, она даже не думала ехать куда-то кроме Тосканы, тем более спасать своего недавнего врага, ведь Татьяна вела себя именно как враг, а не оппонент в судебном процессе.

Час пути до Больцано Саша раздумывала, не совершила ли она глупость, обеспокоившись судьбой неприятной ей женщины, и дала себе слово, что если найдет Татьяну живой и здоровой, то немедленно вернется в Тоскану.

В другое время она наслаждалась бы видами за окном, в этой части Италии она никогда не была, но сейчас ее мысли были заняты совсем другим.

На станции в городе Больцано, словно чаша, окруженном горами, Саша купила билет на ближайший местный поезд внутренних линий региона Трентино, идущий до известного еще с австрийских времен фешенебельного курорта Мерано.

Час в поезде она уже не вспоминала о Татьяне, а лишь вертела головой во все стороны.

Поезд шел по долине, словно по бальной зале, окруженной стенами высоких гор, на которых уже лежал снег, на небольших уступах пристроились замки, а внизу, в самой долине, встречались россыпи ферм или маленькие городки.

Саша читала о необычном воздухе в конце апреля, когда зацветают тысячи яблочных деревьев, и все вокруг наполняется их медовым ароматом. Но сейчас, осенью, яблони облетели и лишь тяжелые темные деревья на горах еще не сбросили свои листья.

На станции Мерано – именно так должен выглядеть вокзал Баден-Бадена, каких-нибудь Мариенбадов и прочих вод со старинными традициями, по мнению Саши – к ней сразу направился высокий русоволосый мужчина лет сорока.

– Вы, конечно, Александра, – он протянул руку, – а я Петер. Давайте ваш чемодан, я припарковался справа от выхода.

В машине он сказал, что сначала они заедут в большой супермаркет, чтобы Саша купила себе все необходимые продукты.

– У Вас же будет кухня, будете готовить, – ответил он на удивленный взгляд девушки.

Она постаралась выбрать то, что можно было просто разогреть, положила в корзину несколько бутылок минеральной воды и бутылку знаменитого местного белого вина.

Машина оставила позади тихий и сонный Мерано и начала подниматься вверх, кружа по извилистым горным дорожкам.

Позади осталась деревня Дорф Тироль, необычайно привлекательно выглядевшая сверху, и вот, наконец, машина остановилась на парковке у старого, явно австрийского по архитектуре замка и Саша замерла в восхищении.

Под ногами и вправо и влево и вперед лежала огромная долина, окруженная высокими горами со снежными шапками. Вокруг зеленели деревья, некоторые даже усыпанные цветами, чего Саша никак не ожидала увидеть в горах в ноябре.

Замок, довольно внушительный, казался теплым и очень комфортным с белыми ставенками на квадратных окнах, бежевым фасадом и коричневой черепичной крышей, зубчатой стеной и коричневым фахверком на беленых стенах.

– Пойдем дальше? – позвал ее Петер.

– А-а???? – девушка вопросительно показала на замок.

– Нет, нам не сюда, засмеялся он. – Это Шлосс Турнштайн, ну, то есть, по-вашему, по-итальянски, Кастельторре. Он частный, но здесь один из лучших ресторанов в долине, и комнаты сдают. А название такое из-за башни. Сначала здесь башни ставили, а потом вокруг них вырастали замки. Этот – 12 век, есть и старше.

Петер с чемоданом храбро шел вверх, по крутой заасфальтированной дороге, на следующем повороте оказалось, что Кастельторре уже остался внизу, ниже на ярус горы.

– Здесь повсюду яблоневые сады и виноградники, здешний яблочный сок и вино славятся по всему миру, поэтому передвижение на автомобиле запрещено, так и ходим пешком, но мы привыкли. – Петер показал Саше на доску с картой на парапете над обрывом. – Это дорога замков, здесь их четыре, включая самый главный замок всего Тироля, Шлосс Тироль. Вон он, впереди.

Саша взглянула и замерла.

Никогда в жизни ей не приходилось видеть такого классического и прекрасного замка из старинных рыцарских романов. Его башни высились на утесе, высоко над долиной и сейчас, в надвигающихся ноябрьских сумерках, уже светились огнями подсветки на фоне синих и голубых там, где при свете дня лежал снег, гор.

– А мы пришли, – Петер показал Саше на комплекс из белых зданий с такими же черепичными коричневыми крышами, как и у недавно виденного замка Турнштайн, или Кастельторре. Над строениями возвышалась колоколенка старинной церкви.

–Добро пожаловать в Санкт Петер, или Сан Пьетро.

Петер толкнул дверь, и они вошли во двор, полный деревьев и цветов.

– Не ожидала такого в ноябре. – сказала Саша.

– О-о, это Больцано и его горы, хоть и в двух шагах, а все в снегу, там и горнолыжные курорты. А здесь снега практически не бывает, и зимой почти все отели закрыты. Знакомьтесь, моя жена, Анна.

Приятная женщина средних лет обняла Сашу, и пригласила в дом, дала ключ от двери, справа от входа в общем коридоре.

Саша вошла и онемела. В простой, по-деревенски обставленной деревянной добротной мебелью комнате на двух стенах были широкие окна в таких же деревянных коричневых рамах.

Вид из окон открывался и на долину, казавшуюся бесконечной в огнях городков и деревень, и на Шлосс Тироль, освященной громадой высящийся на утесе.

Слева из коридора была дверь в небольшую кухню и ванную комнату, а справа – в спальню, где две стены так же были полностью заняты окнами, и стояла широкая кровать с мягкими не по-итальянски огромными подушками, пуховым одеялом и пледами.

– Мы затопили, холодно не будет, это на всякий случай, – вошедшая следом за Сашей Анна кивнула на кровать. – Вам нравится? А телевизора у нас нет, зачем он тут.

– Мне очень нравится, – сказала Саша, – это потрясающе. А зачем тут телевизор, с такими видами?

Анна поставила на стол небольшой поднос с горячим тирольским черным хлебом, нарезкой местного копченого окорока – шпека, солеными огурчиками и несколькими ломтями местного сыра.

– Отдыхайте, уже поздно, а завтра с утра Петер все объяснит, что и как найти.

Саша быстро поела, выключила свет и забралась под пуховое одеяло, подставив под спину подушки. Виды в окнах были нереальными, и нереальным казалось то, что всего несколько часов назад она завтракала в тосканском замке под осенними дождями.

В комнате было очень тепло, и девушка осторожно приоткрыла одно из окон, запустив в комнату свежий горный воздух

Она ждала тосканской деревенской тишины, но здесь было столько звуков!

Уже умолкли птицы, осенняя ночь ранняя, лишь несколько запоздалых птичек еще о чем-то переговаривались.

Потом и они умолкли, оставив лишь звенящий фон особо громогласного сверчка-солиста, который свиристел во всю мощь своих сверчковых легких, судя по звуку, размером он был с хорошую корову!

– Сверчок в ноябре? – изумилась девушка – и ладно бы он лирическое что-то насвистывал, нет, он явно был поклонником группы «Металлика»!

У Саши, которая как раз собиралась заснуть в сельской идиллии, возникло желание поймать сверчка и открутить ему голову, но потом она подумала: – Кто я здесь, понаехавшая. А он тут живет и имеет право орать по ночам!

Все ближе слышались далекие звуки колокольчиков, это запоздалые козы возвращались домой, звуки приближались, все быстрее становился ритм, видимо, почуяв дом, козы бежали все резвее.

Потом заухала сова, одна, другая, и вдруг, слегка испугав Сашу, откуда-то издалека послышался протяжный волчий вой.

Тут уж она закрыла окно, хорошенько задвинув шпингалеты, завернулась в одеяло, для верности водрузив сверху один из пледов, и уснула, утонув в мягкой перине и пуховых подушках.

Проснулась девушка от колокольного звона – далекого и мелодичного, видимо здесь, на горе, были слышны колокола церквей всех ближайших деревушек.

Из коридора доносился восхитительный запах кофе и горячего хлеба, и Саша, как герой одного мультика при слове «сыр», теряя силу воли, потянулась на ароматы.

В столовой Анна уже накрыла стол, кроме горячего хлеба, кофе, теплого молока в кувшине она поставила на льняную скатерть тарелочки с нарезкой домашних сыров и колбас, графинчик знаменитого местного яблочного сока.

Анна рассказала, что они сдают несколько апартаментов с завтраками или без, по желанию гостей, причем за очень небольшие деньги.

Маленький монастырь с колоколенкой и церквушкой до сих пор принадлежит бенедиктинцам, откуда то из Австрии. Но он не используется уже более ста лет, и семья Петера давно арендует его у монахов.

А чтобы и самим жить, и аренду выплачивать, часть апартаментов сдается. Этим занимались еще родители Петера, так что маленький монастырь и несколько примыкающих к нему зданий, носящие имя Святого Петра – Санкт Петер или Сан Пьетро по-итальянски, не первый десяток лет дом семьи Хоффман.

На вопрос Саши, сколько она должна, женщина махнула рукой: – Так все уже заплачено!

И все же Саша попросила счет, намереваясь вернуть Роберто все до копейки, вернее до евроцента, тем более, что сумма оказалась действительно небольшой.

Пока они завтракали, появился Петер, который объяснил Саше, как добраться до Альгунда, исправившись в ответ на ее удивленный взгляд: – По-итальянски это Лагундо!

Еще только проснувшись, она пыталась снова дозвониться до Татьяны, но телефон был по-прежнему недоступен.

В сопровождении Петера Саша вышла из дома, порадовавшись, что вчера не заметила маленького монастырского старинного кладбища прямо у стен церкви с колокольней, в сочетании с волчьим воем это не способствовало спокойному сну!

Петер показал, как ей идти по дорожке, по горному склону, все время прямо, а через два километра вниз.

– Да это совсем недалеко, приятная прогулка!

И засмеялся в ответ на Сашин ужас при мысли о возвращении назад:

– Все проще, чем вы думаете, от Альгунда – ну Лагундо по-вашему – всего пять минут до Мерано, а там вы пересядете на автобус до замка Турнштайн – еще десять минут, и окажетесь дома.

И девушка отправилась в путь.

Дорога вела ее над обрывом, над пожелтевшими виноградниками, по пути встречались старинные каменные часовенки и киоты с фигурами святых, а виды действительно ошеломляли.

Под ногами лежала вся долина Веноста, уходящая в сторону Швейцарии, с разбросанными по ней дорогами, виноградниками и садами, деревеньками и городками.

Внизу бежали машины, казавшиеся с высоты не больше муравьев, вокруг все выше и выше поднимались горы, все толще казались их снежные шапки, а игра света и теней под осенним солнцем придавала видам еще большее очарование.

На одном из поворотов Саша оглянулась. И Сан Пьетро и Турнштайн пропали из виду, но Тирольский замок казался еще монументальнее, доминируя над всей долиной, грозно возвышаясь над отвесным утесом.

А еще внизу, на склонах горы, среди небольшого леса, который, тем не менее, казался темным и непроходимым, возвышался еще один замок, который девушка не ожидала увидеть в этих местах.

Это был шотландский или ирландский на вид замок, по крайней мере, такими они выглядели на фотографиях, виденных Сашей, внушительный, с зубцами и множеством этажей, с высокой башней, увитой плющом.

Такие замки она видела только в фильмах, его окна – бойницы рядами выстроились на фасаде, ярусами выстроенном на склоне горы.

Замок казался заброшенным, ни одна тропинка не вела к нему через густой лес.

Это был замок Спящей красавицы, но трудно будет прекрасному принцу на белом коне пробраться через чащу, чтобы разбудить прекрасную принцессу. И кто знает, не на беду ли принцу она проснется, почему-то ничего хорошего замок не обещал.

Но вот и этот замок скрылся из виду. Примерно через полчаса все той же живописной дороги, тропинка повела вниз и вскоре Саша нырнула в покрытые виноградными лозами улочки – аллеи Лагундо с белеными домиками, утопающими в цветах, окруженными всевозможными гномиками, горшочками и скамеечками. Улочки вскоре привели ее в центр городка, откуда рукой было подать до церкви, где девушку должен был ждать предупрежденный дон Этторе.

Лагундо был мил настолько, что трудно было поверить в его реальность. Около домиков стояли деревянные столы, покрытые белоснежными льняными скатертями, с неизменной керамической вазочкой, полной осенних цветов, сами домики, расписанные уже знакомыми по Австрии и Баварии картинами, под черепичными крышами, были окружены садами и множеством старомодных фонариков.

Окончательно покорила Сашу автобусная остановка – «бук кроссинг», где над скамейкой уже заранее были спроектированы полки, заставленные сейчас книгами, правда, все на немецком языке, на котором Саша не знала ни слова.

А вот церковь испортила все впечатление. Саша ожидала увидеть небольшую кирху, или старинное здание в стиле церквушки Сан Пьетро, но перед ней тянулась к небесам стальная футуристическая стела-шпиль над небольшим современным зданием.

Девушка с трудом представляла здесь старомодного падре Этторе, который, тем не менее, уже спешил ей на встречу.

– Я так рад видеть вас, Александра, – как и все в Тироле он назвал ее так, вместо привычного в Италии имени Алессандра.

– Но я не могу понять, что вас так обеспокоило и зачем вам это надо, меня очень удивило, что вы откликнулись на сообщения Татьяны. Эта женщина не пропадет, и все выяснится очень скоро, но до этого она создаст всем море неудобств. Вот как вам сейчас, зачем вы приехали с другого конца страны?

– Я не смогла бы это объяснить, но вы не замечали, дон Этторе, что даже в интернете, по тону сообщения, по расположению слов можно почувствовать эмоции человека. Вот и в этот раз мне показалось, что Татьяна действительно в беде. И раз она попросила о помощи именно меня – как я могу отказать, вдруг от этого действительно зависит ее жизнь.

– Все в руках Господа, девочка моя, не в ваших, и не в моих. Но раз уж вы приехали, то я помогу вам всем, чем смогу. Мы сейчас сходим в пансион фрау Мартины, где остановилась Татьяна, а потом к родителям Микеле, синьорам Маркони, я еще вчера с ними созвонился, как только вы со мной связались.

– А почему она остановилась в пансионе?

– Трудно сказать, может быть, не хотела лишний раз мелькать на глазах соседей, да и родители Микеле вряд ли пришли бы выяснять отношения в пансионе, на глазах других людей.

Здесь, как вы видите, не совсем Италия, у людей другой характер, больше австрийский. Ни шума, ни эмоций на уровне гротеска вы здесь не встретите. А может, так удобнее было показывать квартиру покупателям, без следов чужой жизни. Квартирка-то совсем маленькая, студия.

Разговаривая, они подошли к двухэтажному современному пансиону, не похожему на симпатичные беленые домики в центре городка. Это был скорее хостел с многоместными номерами, но были и маленькие одно и двухместные комнатки, в одной из которых и остановилась Татьяна.

– Удивительно, что она решилась приехать, несмотря на предписание суда об экспертизе, из-за которого она отсюда сбежала, – сказала Саша, – ведь у нее могут быть проблемы с полицией.

– Микеле отозвал все претензии, сейчас они бессмысленны, ведь ребенок живет в России и что бы ни решил здешний суд, это бесполезно, так что Татьяна свободна от каких-либо проблем. Кроме моральных, – вздохнул старый священник.

Фрау Мартина, хозяйка пансиона, рассказала, что Татьяны нет уже три дня, вещи ее на месте, и за пребывание не заплачено, но и срок, на который она сняла номер, не истек, поэтому у нее нет оснований для беспокойства. Постоялица вполне могла куда-то уехать на несколько дней.

Она категорически отказалась показать Саше номер, и дон Этторе был вынужден согласиться. Ведь никаких прав копаться в чужих вещах они не имели.

Еще в коридоре пансиона они услышали приближающиеся сирены, и вскоре полицейская машина промчалась по улице. За ней следовала пожарная машина.

– Что-то случилось – встревожилась фрау Мартина, которую Саша, тем не менее, упорно называла синьорой, в Италии же они в конце то концов!

Распрощавшись с хозяйкой пансиона, девушка и священник пошли по улице в направлении дома, где жили родители Микеле. И чем ближе подходили, тем тревожнее становился дон Этторе.

Пожарная машина проехала мимо них в обратном направлении, но у нужного им небольшого дома стояло две полицейских машины, и как раз отъезжала неотложка.

Соседи собрались неподалеку, на некотором расстоянии, и взволнованно переговаривались.

Саша и дон Этторе подошли поближе и услышали, что вся улица чудом не взлетела на воздух, потому что синьоры Маркони не закрыли газ, и отравились сами, и чуть не забрали с собой соседей.

Дон Этторе не мог поверить услышанному.

– Я же говорил с ними сегодня утром, они прекрасно себя чувствовали, как это могло случиться, они что, не почувствовали запаха газа?

– Сейчас уже прохладно, и все окна были закрыты. Они уже не молоды, и здоровье не очень, тем более после истории с сыном и внуком. Легли отдохнуть, а газ закрыть забыли. Все просто, хотя и очень печально, – к ним подошла только что вышедшая из дома невысокая молодая женщина в кожаной куртке и джинсах, заправленных в высокие сапоги, как предпочитают носить их итальянки. Бежево-коричневый шарф, изящно обмотанный вокруг шеи, гармонировал с яркими карими глазами и темными волосами до плеч.

– Ох, Элена, дорогая, познакомься, это Александра, адвокат из России, представлявший интересы Микеле.

– Александра, это Элена, инспектор полиции из Мерано, – оставив женщин вдвоем, падре отошел в сторону, шепча молитвы и осеняя себя крестом, печально глядя на дом синьоров Маркони.

– Приятно познакомиться, как это вы решились нас навестить? – спросила Элена

– Именно об этом я хочу с вами поговорить, у вас есть время? Все эти события мне кажутся странными.

Элена взглянула на часы.

– У меня есть немного времени, идемте, выпьем кофе. – Она кивнула на небольшое кафе по соседству. – Там и поговорим.

– Выслушав Сашу, инспектор развела руками.

– Я не думаю, что здесь есть какая то связь. С гибелью синьоров Маркони все просто и понятно, как я уже сказала, они сильно болели последнее время и быстро уставали, ничего удивительного, что после звонка дона Этторе они заволновались и забыли про газ, когда ложились спать.

А что касается Татьяны… Эта женщина мне, признаюсь честно, неприятна. Мы тут долго отмывались от того дерьма, (она так и сказала «merda») что вылила эта женщина на уважаемых людей. Но дело не в этом. Есть правила, которым мы обязаны следовать.

У Татьяны еще есть время вернуться и заплатить за пансион, плюс, как бы вы не волновались, вы же не слишком знакомы с ней, и у вас нет причин обращаться в полицию и писать заявление об исчезновении. Мало ли что имела в виду Татьяна, когда писала вам сообщения!

– Я пробуду тут еще пару дней, сказала Саша. – будем на связи!

– Конечно, – девушки обменялись телефонами.

За соседним столиком несколько женщин вели какую-то оживленную дискуссию на немецком, изредка оглядываясь на столик, где пили кофе Элена и Саша. Одна из них встала, подошла, и что– то горячо стала объяснять инспектору. Несколько раз повторялось слово «риттер» и «шварц».

Элена резко ответила женщине и та, возмущенно всплеснув руками, ушла.

– О чем это она? По-немецки я не понимаю, но одно слово разобрала, а может, мне показалось. Риттер – это же рыцарь?

– А говоришь, не понимаешь, – засмеялась Элена. – Дуры старые, – сказала она уже тише, – Все им черные всадники мерещатся. Cavalieri neri.

– А кто это? – заинтересовалась Саша.

– О, – сделала большие глаза Элена, – это местная легенда.

Во времена Майнарда Второго Тирольского, у одного из местных правителей был тайный отряд всадников. Они одевались в черные доспехи, и появлялись ночью на вороных конях. Стоило кому-то поссориться с их господином, и вместо честного поединка, или споров в суде герцогства, среди ночи появлялись черные всадники, всегда внезапно, и убивали обидчика.

Их никому не удалось поймать, потому что у местного князя и войска то не было.

Кто были эти черные всадники, так и осталось неизвестным. Кто-то говорит, что это специально тренированные местные жители за большие деньги расправлялись с обидчиками князя, а доспехи и кони были спрятаны в тайных пещерах, благо вокруг горы и пещер в густых лесах множество.

Кто-то уверял, что князь знался с темными силами и призывал их на помощь.

Ты была в Тирольском замке? Сходи, там интересно, а в музее увидишь «Молот ведьм», знаменитое пособие для следователей инквизиции. Не зря эта книга тут хранится, в этих местах она очень востребована была в те века. Ну, я побежала, созвонимся.

– Погоди, а причем тут сейчас черные всадники?

– А, – махнула рукой инспектор, – померещилось одной соседке, что ночью мотоциклист в черном на черном мотоцикле приезжал к синьорам Маркони. Ну, в темноте все черным кажется, может и проезжал кто-то и остановился тут на улице, а потом дальше поехал.

И вообще, какое отношение имеет черный мотоциклист к черным всадникам? Силы тьмы идут в ногу со временем? Все, убежала я, – и она быстро вышла из кафе, оставив на столике деньги за кофе.

Саша обернулась к женщинам, с любопытством смотрящим на нее.

– Вы говорите по-итальянски?

– Немного, – женщины оживились, – а вы из полиции?

Саша объяснила, кто она, и женщины закивали, жалея бедного Микеле, и его маленького сына, угораздило же жениться на этой стерве!

– А стерва приходила к синьорам?

– Мы не видели, говорили, что она в городе, но здесь не видели. Это какой же надо быть сволочью, чтобы забрать еще и квартиру, купленную на деньги Микеле!

Саша не стала объяснять, что квартира куплена супругами в браке, значит, Татьяна имеет равные права с бывшим мужем, кому бы жилье ни принадлежало по документам.

А то, что Микеле свои права предъявлять не стал, это его дело, видимо, он посчитал, что от продажи что-то и сыну достанется. А может, несмотря на все случившееся, он все еще любил Татьяну, кто знает, что творится у него в голове.

– А с чего вы вдруг про черных всадников инспектору говорили?

Женщины переглянулись.

– Здесь в горах, в маленьких городках, свой уклад жизни,– сказала одна из них. – То, что вам кажется легендами, на самом деле образ жизни. У нас давно говорят о черном мотоциклисте, который появляется перед смертью кого-то из жителей этой долины.

– И кого же эти жители обижали?

– Отдыхайте, синьора, места у нас очень красивые, есть, что посмотреть, и не забивайте себе голову этими легендами. Вам все равно не понять! – женщины расплатились за свой кофе, и ушли из кафе.

Домой Саша добралась так, как посоветовал Петер, на автобусе из Лагундо в Мерано, откуда на другом автобусе она поднялась до замка Турнштайн – или Кастель Торре, где решила пообедать. Чашечки эспрессо в кафе с Эленой явно было недостаточно для полноценного обеда.

Веселая розовощекая девушка приняла заказ, и очень быстро на Сашином столике оказалась деревянная подставочка с местными сырами, колбасками и шпеком, острым маринованным перчиком и парой маринованных огурчиков, небольшой керамический горшочек с бульоном и огромной, на весь горшочек, фрикаделищей.

В какой-то момент, объясняя, что лучше выбрать из меню, официантка запнулась, перешла на немецкий и, краснея, извинилась «Ой, я не помню, как это говорится у вас по-итальянски» чем привела Сашу в полный восторг. Она почувствовала себя настоящей итальянкой – конечно, флорентийкой! – на фоне простых тирольских девушек.

Как и Лука в Венеции год назад она готова была окинуть гордым взглядом присутствующих:

–Синьора не итальяна, синьора фьорентина!

На удивление цены в ресторане замка оказались невысокими, а антураж – толстые каменные стены, деревянные своды, неширокие старинные окна и положенные в таких случаях алебарды на стенах, казался очень домашним, по-деревенски органичным, словно строился замок не как крепость для защиты территории от врагов, а как загородный, почти фермерский дом.

И блеяние коз, и мягкий свет, сгладивший очертания окрестных гор и долин, и блестящая на солнце черепица и коричневые и бежевые тона стен и окон только усилили впечатления домашнего уюта, очень простого деревенского дома.

В завершение трапезы, под которую Саша взяла кварту домашнего белого вина в глиняном кувшинчике, девушка-официантка принесла запотевшую рюмку местной водки – шнапса – от заведения.

В Сан Пьетро Саша возвращалась в умиротворенном состоянии духа, слушая птиц и вдыхая аромат цветов в теплом осеннем воздухе, разглядывая горы и долины во все три стороны от дороги вдоль горного склона. И даже, решив, что полчаса погоды не сделают, улеглась спать под пуховое одеяло, распахнув все окна в спальне.

Когда девушка проснулась, уже стемнело. Она вышла во двор, услышав голоса, и увидела Анну с незнакомой женщиной, которая приветственно помахала рукой с зажатой в пальцах тонкой сигаретой.

– Я Лиза, сестра Петера, – элегантная леди с серебристыми волосами смотрелась на фоне простой и домашней Анны как минимум правящей герцогиней этой долины.

– Ну, я вас оставлю, дела, – Анна убежала в дом, а Лиза, извиняясь, развела руками:

– Плохая привычка, так и не могу бросить. А в доме курить не разрешают, вот и дышу вроде как свежим воздухом.

– Вы здесь живете?

– Нет, я живу в Больцано, но здесь мы все выросли и я часто приезжаю на пару дней.

Саша рассказала, что привело ее в эти края. Лиза пожала плечами:

–Не помню такую семью в Альгундо… Но как жаль, что старики так и не дождались встречи с внуком.

– Лиза, раз Вы здесь выросли, то знаете легенду о черных всадниках?

– Кто же ее не знает, – засмеялась женщина, – мы на этих историях выросли.

Барон фон Бруннен не участвовал в рыцарских турнирах, он был невысокого роста и худенький, и как не тренировался – и на коне сидел плохо, и силы в руках не было. И когда возникали споры с соседями, барон оставался в убытке, то деревню сосед отберет, то земельные угодья.

Понравилась ему одна местная красавица, но не успел барон за ней приударить, как увез девушку хозяин соседнего замка. Тут, видимо, терпение барона и лопнуло.

Говорят, что под замком у него вход в горные пещеры, где спрятан подземный источник. И если произнести у источника заклинание, то выйдут из горы черные рыцари с черными конями на поводу, и можно им приказывать все, что угодно.

Во всяком случае, через пару ночей постучались в ворота соседа-обидчика незнакомые рыцари, не хотели им открывать, но выбили рыцари ворота, ворвались во двор замка и убили и его хозяина и всех домочадцев и всех слуг.

А потом случилась такая же история с тем соседом, который деревеньку отжал, – Лиза засмеялась.– Ну, тут-то все, что у барона раньше отнимали, вернули, да еще и с извинениями и денег присыпали. И с тех пор пугались местные жители цокота копыт на ночных дорогах и силуэтов темных всадников.

– И что потом?

– А ничего, барон женился на самой красивой девушке этих краев – кто бы посмел ему отказать, и потомки их до сих пор живут в замке. Кстати, искали любители паранормальных явлений вход в пещеры к источнику – так и не нашли. Даже наследник, который в замке живет, с ними искал.

– И все?

– Ну, так история эта случилась лет 800 назад, – улыбнулась Лиза. – Кто ж помнит, что там потом было, но рассказывали, что и впоследствии появлялись всадники, защищали интересы этой семьи. Хотя я думаю, что все проще. Барон был человек не бедный, нанял отряд наемных рыцарей, а прятались они в тех самых пещерах. Может и сейчас они там, высохшие скелеты – ууууу – пошутила женщина, округлив глаза.

– А потом стали рассказывать о мотоциклистах

– Это еще в моем детстве было, городские легенды, история-то интересная, вот и осовременили.

– А замок барона до сих пор существует, раз там живет наследник?

– Идите сюда, – поманила девушку за собой Лиза.

Они вышли из ворот и остановились на променаде прямо под окнами того номера, который достался Саше. Под ногами раскинулась долина вся в огнях, верхушки гор совсем потемнели и исчезли из виду, и только темным золотом горел неподалеку силуэт тирольского замка.

– Смотрите,– вон туда, вниз, – Лиза перевесилась через парапет, показывая вдаль.

Там внизу неожиданно прерывались огни деревенских домов, а следующие появлялись уже на приличном расстоянии.

– Вон там, среди леса, где темно. Видите, несколько огоньков?

Саша увидела еле различимый далекий свет над темным пятном леса там, где гора еще не спустилась в долину.

– Это Брунненбург, – замок Бруннена, – сказала женщина. – При свете дня вы его лучше рассмотрите, но туда лучше не ходить, дороги крутые и неудобные. Есть лишь одна более или менее широкая дорога, но и она без асфальта, по ней нынешний барон и ездит.

Саша поняла, что речь идет о том самом сказочном замке среди леса, чьи очертания ей показались зловещими даже при свете дня. Неудивительно, что именно это место стало источником легенд.

– Барон приглашает иногда на аперитив, – продолжала Лиза мы с Петером часто посещали замок, но должна признаться, все равно какое-то неприятное чувство присутствует.

– Брунненбург?– уточнила Саша

– По-итальянски мягче, – улыбнулась Лиза, – Кастель Фонтана, в честь того самого таинственного источника. Ну, пойдемте в дом, а то становится холодно.

Этой ночью Саша, перед тем, как лечь спать, тщательно закрыла и даже занавесила окна, но ей все равно казалось, что бледный свет из далекого замка посреди леса заползает через занавески и заглядывает в комнату.

На следующий день в окно привычно светило теплое солнышко, и вчерашние страхи казались нелепыми. Позавтракав с семьей хозяев и подышав воздухом во дворе вместе с Лизой, старательно выпускающей дым в противоположную сторону, Саша обула кроссовки и отправилась, наконец, к самому знаменитому замку этих мест.

Он был виден отовсюду, но кажущаяся близкой, дорога сворачивала то вправо, то влево, то к обрыву, то к маленькому водопадику, стекающему с горы, вокруг которого весело звенели колокольчиками козы, объедающие осеннюю травку, и к замку девушка добралась лишь через полчаса.

Даже вблизи Тирольский замок казался внушительным. Не гламурный замок, построенный для балов и трубадуров, не легкомысленное французское шато, а грозная крепость, на которую мало кто решился бы напасть.

Билет в кассе стоил 8 евро, отметив его при входе, служитель объяснил, что с этой отметкой Саша может вернуться сюда бесплатно в любое время в течение 10 дней – таков порядок.

Легкий ветерок качал ветви деревьев, пригревало солнышко, и девушка присела на каменный бортик вокруг старинного колодца. Было странно остаться одной во дворе замка, семья с маленьким ребенком, вошедшая в ворота перед ней, уже поднималась по лестнице на башню.

Неожиданно закружилась голова, замутило, чувство тревоги комом встало в груди, и Саша испуганно вскочила, стараясь сбросить с себя дурноту, и торопливо зашагала в замок за остальными туристами.

Как только двор остался за спиной, и она вошла в широкие двери замка, дурнота отступила, словно это колодец окутал ее колдовским маревом.

Саша обходила рыцарские залы, коридоры со стершимися фресками на стенах, открывала тяжелые дубовые двери со старинными засовами, любовалась из бойниц видами, открывавшимися на все четыре стороны.

Маленький Санкт Петер казался игрушечным, словно прицепившимся к горе, и расстояние виделось отсюда совсем другим, словно добиралась Саша не полчаса, а несколько часов.

– Я там живу! – гордо сообщила она очередному служителю, показав на белеющие домики Санкт Петера с красными крышами и колоколенкой.

– А Вы знаете, что по преданию во времена Майнарда Второго, из Тирольского замка в монастырь вел подземный ход? Потом его засыпали и сейчас трудно найти, где он мог быть.

– Вот это да! – поразилась девушка, почему-то хозяева Санкт Петера ей об этом не рассказывали. – Я вообще слышала, что здесь много подземных ходов и пещер.

– Конечно, как везде в таких местностях, где среди гор стоят замки, это же удобно, в случае нападения неприятеля всегда можно уйти тайным ходом за подмогой и напасть на врага сзади.

– Или спрятать черных всадников!

– Ах, Вы уже слышали нашу легенду? Ну, это не к Майнарду, наш храбрый правитель в тайных помощниках не нуждался. Это вам туда,– служитель показал в решетчатое окно на другой стене.

В окне был хорошо виден увитый плющом замок с башней, окна плотно закрыты, и даже балкон на башне, где самое место прекрасной принцессе, ждущей своего принца, был так увит темным плющом, что, казалось, и балкон пытается скрыться от посторонних взглядов.

– А туда можно пройти?

– Пройти можно, но большая часть дороги идет через лес, если не страшно одной будет там, на лесной тропинке. Да и зачем? Видите, вон там железные ворота – они закрыты и в сам замок вы не пройдете.

– А может, тайный ход начинается в колодце? – поинтересовалась Саша.

– Вряд ли, там какая-то аномальная зона, около этого колодца всем становится нехорошо. Хотя не мудрено, сколько ведьм в старые времена туда сбросили! Был бы подземный ход, казнили бы ведьм в другом месте.

Саша спустилась в нижнюю часть замка, в зал инквизиции, и вот она, знаменитая Malleus Maleficarum – главная книга охотников на ведьм, с готическим шрифтом и цветной картинкой на той странице, где она была раскрыта – женщина со свитком, рыцарь подбрасывающий дрова в костер, в котором корчатся в пламени какие-то монстры.

Саша снова вспомнила колодец, вздрогнула и мимо огромной фигуры распятого Христа и печальной девы Марии справа от него отправилась в императорский зал, без императора Максимилиана в австрийском замке не обошлось.

Неприятные впечатления быстро рассеялись у подножия замка, где расположился орнитологический центр.

В ожидании представления девушка прошла вдоль вольеров, где проходили реабилитацию хищные птицы, подстреленные или получившие естественные травмы в горах. Здесь были и орлы, и соколы, и множество сов.

У одной клетки девушка замерла. Пушистое создание, один в один с вислоухим котом, развернуло голову на 180 градусов и внимательно посмотрело на Сашу огромными круглыми глазами. Девушка никак не могла оторваться от вольера, а огромная птица вздыхала, и хлопала глазами, и наклоняла голову.

– Я в тебя влюбилась, – шепнула Саша плюшевой громадине. Сова кокетливо хлопнула веками, зажмурилась и смущенно преступила лапами на жердочке. А потом снова взглянула на Сашу и ухнула глубоким низким голосом.

Представление было великолепным.

Орел, казавшийся одинокой точкой на фоне снежных шапок гор, стремительно падал вниз, уже у земли выпустив лапы-шасси и аккуратно приземлившись на жердочку. Выписывали воздушные пируэты соколы и ястребы.

Но вот толпа ахнула, низко над головами полетел стремительно меховой снаряд, раскинув огромные крылья, и присел на деревянную стойку, и снова встретила Саша взгляд невероятного создания природы, мудрый и ироничный.

– Вот так мы и зарабатываем на жизнь, на содержание и выхаживание этих птиц, в природе они жить уже не смогут, – рассказал девушке молодой красавец, представившись Конрадом. Зрители, а особенно зрительницы, не знали, на кого смотреть, на прекрасных умных птиц, или не менее прекрасного дрессировщика.

– Ух, – сказал новый Сашин друг со своей жердочки. Повернул голову к хозяину и снова взглянул на Сашу.

– Понравилась ты ему, – засмеялся Конрад. – На, надень перчатку.

Не успела Саша опомниться, как на руку ее была надета тяжелая перчатка из грубой кожи, когтистые лапы обхватили руку, и совсем близко оказались карие глаза с темным как ночь зрачком.

– Это стрикс небулоза, туманная сова, или неясыть, – объяснял тем временем мужчина, – от этого слова латинского, стрикс-стригис, и произошло слово стрега, ведьма.

Саша его почти не слушала, она смотрела в глаза птицы, и ей казалось, что все-все про девушку та поняла, и незримая связь, возникшая в вольере, стала еще крепче.

Но услышав последние слова Конрада, она удивленно подняла глаза.

– Говорят, что сова обманывает других птиц, заманивая их в ловушку охотника, а словом стрикс в древнем Риме называли оборотней – птиц, которые пили кровь маленьких детей, и поймать такого оборотня было невозможно, пожалуй, это единственное существо, похожее на вампиров, которых не победить.

Да и вообще, сова часто ассоциировалась с силами тьмы. В некоторых религиях сова провожает души мертвых.

– Посмотрите ему в глаза, – возмущенно сказала Саша, – и все станет понятно, ну какие тут силы тьмы с такой мудростью и пониманием?

– Вот так мудрые совы и заманивают в свои сети. Ты уже готова его защищать! – пошутил Конрад. – На самом деле ты абсолютно права, все эти предрассудки возникли всего лишь от непонимания и страха, ну как поверить в особый интеллект птицы? Только приписать ее к потусторонним силам.

Подобные страшилки затмевают другую сторону, все же сова в первую очередь это символ мудрости. Не зря ее часто изображают сидящей на книгах.

Сова – это страж, бодрствующий ночью и не дающий силам тьмы разгуляться по земле в темное время суток. Ты слышала о древнегреческой богине Афине?

– Конечно, слышала, – возмутилась Саша, что ее спрашивают о таких всем известных вещах.

– Так вот, одним из образов Афины была Афина Пронойя, провидящая. Именно она изображалась с совой на плече, и поэтому совам часто приписывают свойства провидения.

То же и с нашей Минервой, аналогом греческой Афины, сова ее вечная спутница.

Иногда, когда неожиданная тень скользит в ясный день, на мгновение закрывая солнце, мы говорим, что это тень Минервы, это крылья огромной совы на миг закрывают свет.

–Наверное, с таким спутником мне было бы нигде не страшно, – неожиданно сказала Саша, а Конрад удивленно посмотрел на девушку и улыбнулся: – У вас точно любовь с первого взгляда. Вы нашли друг друга.

Саша с сожалением снимала перчатку, смотрела, как уносят ее нового друга в вольер, а птица, снова повернув голову так, как умеют только совы, отвечала ей понимающим и мудрым взглядом.

Перекусив в кафе здесь же у стен замка, Саша отправилась туда, куда ее тянуло с утра. Узенькая тропинка сбегала с горы в сторону леса, вниз идти было не сложно, и Саша вскоре уже углубилась в густой лес, сомкнувшийся вокруг нее.

Она вспомнила другой лес, на умбрийской горе Суббазио, заброшенный монастырь, и снова вздохнула о Луке. Комиссара здесь не было, и оказаться в этих краях он не смог бы даже случайно, он нырял на Мальдивах или Сейшелах, и если девушка снова грохнется в обморок, при виде очередного призрачного монаха, помочь ей будет некому.

Неожиданно сбоку на тропинке Саша увидела небольшой пенек, уставленный маленькими баночками с медом. Рядом лежала дощечка с написанной ручкой ценой. Удивившись, что кто-то продает, а главное кто-то покупает мед посреди темного леса, Саша бросила монетки в коробку и положила две банки в сумку. Словно медведь принес из темной чащи, подумала девушка.

Тропинка временами казалась совсем заросшей, и ветки приходилось разводить руками, но девушка упорно шла вперед и вскоре деревья расступились.

Саша уже готова была увидеть знакомое заброшенное умбрийское аббатство, но небольшая поляна заканчивалась высоким каменным забором, за которым ничего нельзя было разглядеть. Пройдя немного вдоль забора направо, она дошла до огромных решетчатых ворот и увидела то, к чему стремилась.

Вблизи замок Брунненбург выглядел еще более заброшенным.

Казалось, что плющ на его стенах, высокая трава вокруг и кусты с неожиданно яркими цветами, специально разрослись так сильно, чтобы скрыть замок от любопытных прохожих.

Разбитая телега в углу двора словно лежала тут пару веков, и ворота во двор, и все видимые отсюда двери замка были наглухо закрыты огромными висячими замками.

Такое ощущение, словно здесь давно никто не живет, подумала девушка, для порядка подергала створку ворот, даже не решив, что скажет хозяину, да и какой хозяин может выйти из этого заросшего жилища спящей красавицы, лучше было не представлять.

Ворота конечно не подались, а дальше снова начиналась глухая каменная стена, и Саша, вздохнув, вышла на более широкую, хотя тоже заросшую дорогу, ведущую в деревню. Возвращаться снова через лес, да еще в гору, не было ни малейшего желания.

Когда деревня уже показалась за поворотом, зазвонил телефон. И Саша почувствовала, что она не одинока в этом мире густых лесов и заброшенных замков, когда услышала голос Роберто.

Граф поинтересовался, как ее дела, и не намерена ли возвращаться, девушка рассказала обо всем, что случилось за эти дни, и обещала, что скоро вернется, вот только попытается выяснить, где же позвавшая ее Татьяна.

Рассказала о солнце, о теплом воздухе, о цветущих кустах и прекрасной сове, на что Роберто вздохнул:

– А у нас все еще дождь, Гильермо передает тебе привет, и Фиона, в общем, мы ждем тебя, посмотрела Тироль – пора домой. Ну, то есть в Кастельмонте, – поправился он.

– Я скоро, – засмеялась Саша, подумав, что Лука, тосканский комиссар полиции, передал свои обязанности по отговариванию ее от приключений тосканскому графу, – я уверена, что Татьяна появится со дня на день, не могла же она исчезнуть бесследно.

Идти то вверх то вниз по горам до дома у девушки не было сил, и она решила уехать на автобусе вниз, в Мерано, а оттуда уже на другом автобусе подняться почти до Сан Пьетро.

Но ей повезло. Пока она пристраивалась на большом валуне у автобусной остановки, сил стоять после таких интенсивных прогулок по горам уже не было, рядом притормозила машина.

– Привет, подвезти? – и Саша тут же, даже не успев сказать «чао», запрыгнула на пассажирское сиденье рядом с полицейской инспекторшей.

Элена извинилась, что сначала ей надо заехать в Альгунд, – Лагундо, – уже привычно поправилась она, как делали это все здесь для италоговорящей Саши, – и потом она с удовольствием довезет девушку до замка Турнштайн.

– Хотя, – подмигнула Элена, – воспользуемся служебным положением, я смотрю ты совсем замученная. Довезу я тебя до Сан Пьетро, мне можно и по виноградникам.

Новостей о пропавшей Татьяне не было, но ее, собственно, никто и не разыскивал, так как и в полицию никто об исчезновении не заявлял.

– Я сейчас, быстро, – сказала Элена. Притормозив у небольшого дома, она достала из багажника пакет с продуктами и, увидела Саша в окно машины, положила его у порога, позвонила в железный колокольчик на двери и вернулась в машину.

На вопросительный взгляд Саши инспектор объяснила, что в деревне живет одна старая женщина, которая уже несколько лет не выходит из дома, да и общаться с односельчанами не хочет. Раньше она хотя бы на воскресные мессы ходила, а года два не только не выходит, но и домой к себе никого не пускает.

– Ей уже за 80, вот такие старческие причуды. Но раз врача не вызывает, то со здоровьем все нормально.

– А как же она живет, ты привозишь ей продукты?

– Не только я, даже не помню, почему так сложилось, но если в двери торчит белый конверт, значит там записка, что надо купить, и деньги. Кто едет мимо – берет конверт, покупает продукты, это не сложно, тем более, что покупаем-то самое необходимое, – и привозит продукты.

Почтальон, который приносит пенсию, жаловался, что и расписывается за пенсию синьора Ариана в полутьме, и в дом не пускает, а от получения карты отказалась, да еще и такой скандал устроила пару лет назад, что до сих пор пенсию привозят ей домой. Вот такие у нас оригиналки есть, – засмеялась Элена, – в городе такое бы не прошло, а здесь все друг друга знают и деревня маленькая.

– Вдруг в доме что-то сломается?

– Пока не ломалось, – ответила Элена, хотя не удивлюсь, если никакими благами цивилизации старуха не пользуется. Ну вот, приехали в твой Сан Пьетро.

– Ты позвони, если все же будут какие-то новости, – попросила Саша, – думаю, через пару дней уже уеду, но вдруг что-то прояснится.

Она выбралась из машины, еле доковыляла до своих апартаментов и упала на кровать без сил. Подобные прогулки по горам и лесам требуют тренировки, страшно представить, сколько километров она отбегала сегодня то вверх то вниз, и вообще от чистого горного воздуха ее здесь все время клонило в сон.

– Алессандра, у меня новости, – голос Элены в телефонной трубке сразу согнал весь сон.

А ведь девушка собиралась проваляться до обеда, так устала от вчерашних походов, спросонья она даже не сразу разобрала, что давно проспала завтрак и стрелки часов приближаются к одиннадцати часам утра.

– По-видимому, нашли вещи Татьяны. У озера, хочешь поехать со мной? Но это очень высоко в горах.

Конечно, Саша поехала, на ходу выпила кофе, одеваясь, запихнула в рот булочку, и быстрым шагом отправилась в деревню Дорф Тироль. Элена сказала, что заезжать за Сашей, делать круги по горам, ей некогда, и у Саши есть 20 минут, чтобы добраться до той остановки, где инспектор встретила ее в прошлый раз.

Саша не представляла, как она добежит по крутым дорожкам до нужного места за 20 минут, она торопилась, стараясь смотреть под ноги, не до красот по сторонам было. И даже на появившийся за поворотом внушительный тирольский замок внимания не обратила, лишь на минуту остановилась, вбегая на очередной крутой холм, чтобы восстановить дыхание.

Наконец– то выдохнув на остановке, Саша даже не успела присесть на камень – из-за угла вывернула полицейская машина.

– Мы только до фуникулера на машине, силы есть? Идти придется долго.

– Какого фуникулера? – удивилась Саша.

– На Хохмут – вон та, самая большая гора. А потом ножками. Если объезжать всю долину, и подниматься с другой стороны, уйдет несколько часов, а так мы за час доберемся.

В этот момент девушка пожалела, что согласилась присоединиться к Элене. До сих пор ее приключения в других частях Италии таких физических нагрузок не требовали, даже по горе Суббазио в Умбрии она прогуливалась без особого труда, но здесь, в Доломитах, все было по-другому.

Ко всему прочему Саша, всегда боявшаяся высоты, еле перетерпела 15 минут, показавшиеся часом, пока вагончик поднимался вверх.

О том, что вниз придется возвращаться тем же путем, она старалась не думать.

Все время, пока вагончик подъемника находился в воздухе, она стояла, крепко держась за поручни и зажмурив глаза, и так и не увидела захватывающих панорам под ногами.

Но наверху ее ждало новое испытание. По узкой дорожке, с одной стороны идущей вплотную к горе, а с другой обрывавшейся в настоящую пропасть на огромной высоте, бодро шли старички с рюкзаками за спиной, помогая себе палками для скандинавской ходьбы. Не менее энергично отправились по тропинке и Элена с двумя полицейскими, но для Саши это было настоящей мукой.

В итоге получасовая дорога по склону превратилась в час, потому что в некоторых местах Саша просто застывала, не в силах от страха идти дальше, судя по всему, инспектор десять раз пожалела о своем приглашении.

Но вот узкая тропинка привела на поляну и дальше дорога через лес пошла бодрее. Когда деревья расступились, Саша ахнула при виде открывшейся перед ней картины: обрамленное высокими деревьями и вершинами гор, перед ней лежало синее озеро, не испорченное ни туристами, ни пляжами и кемпингами.

Нетронутая первозданная красота…

Казалось, что темные деревья подходят вплотную с трех сторон прозрачного озера, за деревьями острым треугольником высилась гора, а редкие белые облака на осеннем ярком небе смотрелись в неподвижную гладь озера, словно в зеркало.

У озера их встретили двое полицейских рассказавших, что туристы нашли одежду и рюкзак прямо здесь, на берегу, одежда была аккуратно сложена, рядом стояли кроссовки. Такое ощущение, что хозяйке вещей захотелось искупаться, но она не рассчитала своих сил, холодная вода и глубина сделали свое дело, и девушка, по всей видимости, утонула.

Впереди были поиски тела, но озеро, как объяснила Элена, очень глубокое, с подводными течениями, которые уходят в пещеры, и если тело случайно не всплывет, то, скорее всего, его не найдут.

В оставленном на берегу рюкзаке обнаружилась бутылка воды, аккуратно вложенные в файл копии документов о продаже квартиры, где продавцом вступала Татьяна, и мобильный телефон, зарядка которого сохранилась наполовину. Паспорта не было, по-видимому, он остался среди вещей в пансионе, который снимала молодая женщина, это еще предстояло выяснить. Рядом были аккуратно сложены джинсы и футболка, а чуть в стороне так же аккуратно, ровненько, стояли женские кроссовки, довольно поношенные.

Саша еще раз набрала номер Татьяны и телефон зазвонил. Судя по копиям договора и телефону, хозяйкой вещей была Татьяна Маркони. Хозяйке пансиона, фрау Мартине, еще предстояло опознать вещи.

–Ты думаешь, она утонула? – спросила Саша инспектора.

–А ты думаешь, она бродит по горам босиком и в купальнике? – ответила Элена. – Надо быть полной идиоткой, чтобы одной поехать к озеру и полезть купаться, но ты сама знаешь, что от этой особы и не такого можно ожидать.

И как ей вообще могло в голову прийти здесь искупаться, тем более, осенью, тут и летом вода холодная, смотри, тут в воду нормально не зайдешь, сплошные валуны и мелкие камешки. Хотя есть любители и в таких озерах поплавать.

Ты с ней в судах общалась, – повернулась она к Саше, – она вообще нормальная, с головой все в порядке?

– Вот даже не рискну сказать, что у нее с головой, – Саша вспомнила, что вытворяла Татьяна с собственным сыном. – Думаешь самоубийство?

– Записки нет, а там кто знает, тем более что тело не нашли, что тут гадать.

– Какой бы сумасшедшей ни была Татьяна, она не могла бросить детей и утопиться, это просто невозможно!

– Нормальный человек и купаться в ледниковое озеро не полезет, – проворчала Элена.

На обратном пути Саша уже увереннее шла по узкой тропинке, тем более, что с двумя полицейскими впереди и сзади можно было так сильно не бояться.

Когда тропинка закончилась, и они оказались на более ровной местности, Элена кивнула в сторону деревянных домиков в стороне от дороги:

– По моему пора пообедать, мы с утра сегодня по горам ползаем.

Саша читала о баварских и прочих альпийских «штубе» маленьких горных ресторанчиках, где подавались продукты, выращенные, пойманные и произведенные здесь же около крохотной фермы.

И сейчас они зашли в один такой штубе, с оленьими рогами и чучелами зверей на бревенчатых стенах, деревянными столами и скамьями и ошеломительными видами на долины внизу и горные вершины по сторонам.

Горы покоряли своим величием, красотой, панорамами. Не хуже была и еда, чему порадовалась Саша, не успевшая толком позавтракать.

К гуляшу из оленины подали огромную тарелку квашеной капусты и шарики хлебных кнедликов с кусочками ветчины, местное вино, а в завершении трапезы хозяйка вынесла на подносе запотевшие рюмки виноградного самогона – граппы, который здесь, конечно же, назывался шнапсом.

– Да-да, мы в Италии, – засмеялась Элена, – но, как видишь, только административно. По духу здесь, в Доломитах, все так и осталось австрийским.

После домашнего вина и рюмки шнапса Саша уже не закрывала глаза в вагончике фуникулера и сполна насладилась видами зеленых лугов и темных лесов, орлов, парящих у снежных вершин, крохотных деревянных домиков, рассыпавшихся по лугам, пасущихся на изумрудной траве коров и коз, монастырей и церквушек.

Слева, на окраине деревни Дорф Тироль, высилось строгое здание монастыря, возле стен которого на лугу паслись лошади.

И вот уже внизу показался тирольский замок, словно детская игрушка из песка, чуть в стороне – беленая колокольня Санкт Петера, основательная терракотовая крыша Турнштайна и заросшая плющом башня Брунненбурга.

Элена довезла Сашу до Мерано, откуда девушка собиралась вернуться в Сан Пьетро на автобусе, вернее до замка Турнштайн, откуда до дома уже рукой подать.

Она поднималась по привычной уже дорожке, когда неподалеку раздался грохот мотоциклетного мотора и сразу же из-за деревьев вынырнул черный мотоцикл.

Он притормозил, и у Саши по спине поползли мурашки.

Мотоциклист казался неживым существом, полностью затянутый в черное, в закрытом черном шлеме, он мгновение постоял, разглядывая Сашу, и снова нажал на педаль газа. Мотоцикл зарычал и скрылся вдалеке, за считанные секунды превратившись в черную точку.

Девушка только тут выдохнула, чувствуя, что подкашиваются ноги.

– Вот глупости, – сказала она сама себе, – наслушалась всяких местных страшилок, теперь от каждого мотоциклиста буду в обморок падать. И все же она не могла отделаться от мысли, что в этот раз нечто зловещее ей не почудилось, весь облик черного мотоциклиста вызывал страх, его отстраненность, невозможность разглядеть лицо, пугали.

Дома, не успела она устроиться на диване с видом на Тирольский замок в окошке, раздался стук в дверь.

Саша нехотя поднялась и открыла: в коридоре стояла улыбающаяся Лиза.

– Мы подумали, что Вам будет интересно пойти с нами, – сказала она, передавая Саше маленький конверт. – Вы же интересовались замком Бруннен?

В конверте лежала карточка-приглашение на коктейль – форма одежды свободная по желанию приглашенного – по поводу открытия сельскохозяйственного музея в замке Бруннен. В конце приглашения витиеватая подпись с расшифровкой: барон фон Бруннен.

– Спасибо большое – Саша обняла довольную женщину, – конечно, я с удовольствием пойду!

До вечера оставалось всего ничего и девушка, забыв усталость, бросилась приводить себя в порядок, радуясь, что захватила туфли на небольшом устойчивом каблуке, о шпильках на этих тропах стоило забыть навсегда, правда, вечернего платья у нее не было.

Последний раз она укладывала в чемодан вечерние наряды несколько лет назад, собираясь в Умбрию, но тогда она готовилась к светским раутам у местной графини.

Отправляясь в осеннюю Тоскану и зная о весьма простом образе жизни графа Роберто, она никак не могла предположить, что судьба занесет ее в итальянский Тироль, а тем более, на коктейль в заколдованный замок таинственного барона.

Но форма одежды разрешалась свободная, а приличные брюки, джемпер и подходящая бижутерия в чемодане нашлись, и, сбрызнувшись любимыми «Амариж», Саша была полностью готова к восьми вечера.

Вместе с Анной и Лизой, кстати, обе женщины также оказались в брюках, девушка загрузилась в машину к Петеру, выглядевшему элегантным в сером костюме, белой рубашке с расстегнутым воротом и шейным платком в красных и серых тонах.

Лиза смотрелась под стать брату, в них обоих чувствовалась порода, и было совсем не удивительно, что они регулярно посещали светские мероприятия в замке барона.

Анна выглядела по-прежнему просто, но вела себя настолько комфортно и свободно, что никому и в голову бы не пришло, что в этой троице она лишняя.

Машина сначала спустилась с горы вниз, в Мерано, потом снова поднялась уже со стороны деревни Дорф Тироль и после уже знакомого Саше поворота затряслась по заросшей травой проселочной, как сказали бы у нас, дороге к замку.

В вечерней темноте, освещенный огнями многочисленных фонариков и свечей в стеклянных колбах, замок казался по-настоящему сказочным.

Наглухо закрытые несколько дней назад, ворота были распахнуты, и по уставленной свечами дорожке вслед за Питером женщины прошли через двор к ступеням, ведущим ко входу в замок. И здесь на каждой ступени горели свечи.

Холл, куда они поднялись, оказался совсем не таким, каким представляла его Саша, осматривая заброшенный с виду и заросший плющом замок снаружи.

Здесь не было ни шикарности иных замков, ни ожидаемого средневековья.

Беленые стены и потолок, коричневые рамы высоких окон, оказавшихся изнутри нормальными окнами, а не бойницами, какими они выглядели с внешней стороны. Вдоль стен стояли многочисленные дубовые шкафы, подвесные и напольные, с книгами, посудой, разнообразными кубками.

Вместо ожидаемых картин на стенах, правда в деревянных рамах, висели многочисленные фотографии Тироля и хищных птиц в полете.

Получив по бокалу просекко от официанта, Петер с женщинами, снова спустились во двор, здороваясь по дороге с остальными гостями и представляя Сашу, как гостью из России.

Судя по всему, присутствующие было давно между собой знакомы, но и присутствие гостьи никого не удивляло. Правда, в отличие от знакомых Саше приемов в итальянском обществе, здесь в Тироле звуки разговоров были тише, эмоции спокойнее.

Они прошли чуть в сторону от входа в замок, к нескольким строениям, напоминающим подсобные помещения, но достаточно большим, чтобы быть полноценными отдельными зданием.

Там уже горели прожектора, и под старыми деревянными балками, поддерживающими потолок, в первом из строений расположилось самое настоящее средневековье.

И домашние, и сельскохозяйственные инструменты были расположены вдоль стен в стеклянных витринах или на стеллажах, а в углу стояла самая настоящая старинная печь.

И даже, к удивлению девушки, старый деревянный колодец с такими же деревянными кадками по сторонам, устроился в соседнем зале.

Еще одни распахнутые двери вели в зал с различными орудиями производства на стенах, старинными сундуками на полу.

Помещение с высокими стеллажами со старыми книгами и множеством цветов в кадках было увенчано деревянной балюстрадой второго этажа, откуда под аплодисменты собравшихся спустились официальные лица.

Среди них был мэр Дорф Тироля, произнесший проникновенную по интонациям, но совершенно не понятную Саше речь на немецком языке. На немецком говорили и остальные, но по восторженным возгласам и аплодисментам можно было понять удивление и одобрение присутствующих.

Лиза вполголоса объяснила Саше, что барон держал организацию музея в секрете, и все удивляются, как ему удалось всего за несколько лет собрать такую замечательную коллекцию.

Лицо человека, державшего речь в этот момент, показалось Саше знакомым. Она с удивлением узнала в говорящем человеке Конрада, одного из энтузиастов-орнитологов, работающих с хищными птицами в питомнике тирольского замка, сейчас он был одет в элегантный строгий костюм вместо потертых джинсов и фланелевой рубашки.

Тут публику пригласили в крытое помещение со старинной сельскохозяйственной техникой во дворе, где были накрыты столы для фуршета со всевозможными тирольскими закусками и винами. Саша набрала себе уже привычную тарелочку вяленого шпека, маринованных огурчиков, сыров и местных колбас, и уже запихнула в рот доброе количество закусок, когда Лиза тронула ее за плечо.

– Позвольте вас познакомить, – Саша с набитым ртом оказалась лицом к лицу с красавцем Конрадом и закашлялась, подавившись, при словах Лизы: – барон Конрад фон Бруннен, наш любезный хозяин.

Вылив в себя целый бокал знаменитого тирольского вина Гевюрцтраминера, девушка обрела способность говорить.

– Осторожно, – весело предупредил Конрад, – это опасное вино, с агрессивным шармом. А еще чувственное и соблазнительное, и соблазняет вот так, с ходу, сразу и наверняка.

– Вы так пытаетесь о чем-то меня предупредить? – улыбнулась в ответ пришедшая в себя девушка.

– Только о вине, – довольно засмеялся барон.

– Как поживает мой пернатый друг? Передавайте ему привет.

– А вы навестите его как-нибудь, да хоть завтра утром, – пригласил барон.

– С удовольствием

Еще с полчаса гости обменивались впечатлениями о новом музее, потом опустел стол с закусками и официанты уже не выставляли новые бутылки, и публика потянулась к выходу.

Эти полчаса Саша откровенно скучала, по-немецки она не понимала, итальянского языка не было слышно, Конрад, как любезный хозяин, переходил от одной группы гостей к другой, а Петер с женой и сестрой активно обсуждал что-то то с одним, то с другим из соседей, и, конечно, тоже по-немецки.

Наконец скучающую девушку позвали домой, и она уже усаживалась в машину рядом с Лизой, как появился Конрад, провожающий последних гостей.

– Петер, позволь украсть у тебя эту милую фройляйн, обещаю, что через час верну ее в целости и сохранности.

Петер засмеялся, обернувшись к Саше:

– Ну, если фройляйн не возражает.

Фройляйн не возражала, и машина с семейством Петера скрылась за воротами.

После отъезда гостей все изменилось, в замке стало неожиданно тихо, официанты гасили свечи и фонарики, и очарование сказки тоже гасло, на смену волшебному замку возвращался пугающий, заросший, заброшенный замок среди темного леса.

И лес действительно был темным, казалось, он подступал все ближе, давно уже смолкли птицы, а облака, с вечера собиравшиеся на небе, плотно его закрыли, не пропуская свет луны.

Конрад распахнул дверцу стоявшей рядом машины:

– Прошу

Саша помедлила, но что с ней могло случиться, после того, как барон обещал Петеру вернуть ее живой и невредимой и семейство Хоффман прекрасно знает, где она и с кем, и опустилась на сиденье рядом с водителем.

Машина немного потряслась на заросшей дороге, и, выехав на нормальный асфальт, сначала спустилась вниз, потом за окном мелькнули знакомые улицы Мерано в желтых ночных огнях, и снова серпантин пошел вверх.

И вот уже машина притормозила у громады тирольского замка, сияющего холодным огнем подсветки среди темных гор.

Конрад и Саша вышли из автомобиля, прошли мимо закрытых на ночь ворот замка и спустились чуть ниже, к орнитологическому питомнику.

Молодой человек отворил дверь, и они пошли между рядов клеток, где одни птицы недовольно что-то вскрикивали, другие спали, не обращая внимания на идущих по аллее людей.

Наконец они остановились у большого вольера, барон снял с гвоздя две тяжелые перчатки, надел одну на свою руку, другую на руку Саши, замершей в волнении, и отворил дверь вольера.

Огромная ночная птица мягко слетела с балки и села на руку Конрада.

– Пойдем. – Кивнул барон Саше.

Они снова вышли на дорогу, Конрад достал ключ и распахнул двери в воротах Тирольского замка. Птица спокойно сидела на его руке, лишь изредка поворачивая голову к Саше, и медленно закрывала глаза, словно говоря: – Не бойся, все будет в порядке.

Поднявшись по мощеной булыжником дорожке, они оказались во дворе замка, у колодца, где Саша прошлый раз почувствовала себя плохо.

Сейчас такого ощущения не было, хотя атмосфера казалась жутковатой. Облака разошлись, и на черном небе над сияющим холодным светом громадным строением, появилась серебристая луна.

– Зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня, тем более, что сейчас никто не мешает, – Конрад отстегнул карабин, поднял руку и скомандовал: – Avanti!

Огромная птица бесшумно поднялась с его перчатки в воздух и вот уже крылья ее закрыли луну.

– Пусть полетает, поохотится.

Какое то время они прогуливались по двору замка, говоря о совершенно обычных вещах, барон рассказывал о центре реабилитации птиц, о своей идее открыть сельскохозяйственный музей, о том, что надо придумать, как привлечь туристов, но сам замок Брунненбург открывать для публики он не собирался.

– А ты знаешь, что здесь, в этом дворе, самое сердце Тироля, и австрийской и итальянской части? – спросил Конрад, – Именно от названия замка, Кастель Тироло или Шлосс Тироль, произошло название региона.

Это потом власть перешла к Инсбруку, еще позже Тироль распался на австрийскую и итальянскую часть. А несколько веков именно здесь был центр Вселенной для этих земель.

Совершенно бесшумно появился в небе темный силуэт, вспыхнули глаза в отражении подсветки замка.

– Вытяни руку, – скомандовал барон. – Да, вот так вперед.

Круги птицы становились все ниже.

– Vai, Bubbo, vai! – Конрад голосом направлял сову, и вот уже она неожиданно мягко опустилась на руку Саше, словно была невесомой.

Конрад показал Саше на перекладину у колодца: – Давай, командуй

– Аванти! Вперед! – как только что Конрад, Саша указала направление птице.

Буббо поднялся и торпедой, низко летящей над землей, сделал круг по двору и уселся на перекладине, внимательно следя за девушкой.

Саша снова вытянула руку:

– Иди ко мне Буббо! – и исправившись, уже по-итальянски – Vieni, Bubbo, vai!

Птица снова описала круг и опустилась на перчатку, крепко обхватив острыми когтями толстую кожу. И наклонив голову, посмотрела на Сашу:

– Ух,– сказал Буббо.

Конрад протянул руку, и птица перелетела на его перчатку, и они отправились в обратный путь.

У вольера Саша не выдержала:

– А можно его погладить?

– Конечно можно, засмеялся Конрад, – он мирный, тем более уже поохотился. Слышала шорох и писк в траве во дворе замка?

– Нет, – испуганно ответила девушка и опасливо покосилась на птицу. Но Буббо снова успокаивающе зажмурился.

– Тем более вы с ним сразу нашли общий язык. Видишь, как он тебя слушается? Мне интересно было проверить. Он обычно только команды хозяина выполняет.

Саша протянула руку и погладила мягкие до невесомости перья, и даже почесала птицу где-то за ухом, и Буббо издал нечто напоминающее кошачье мурлыканье, после чего умиротворенно ухнул.

Домой, вернее, в ее тирольское пристанище, Саша попала очень быстро. Пользуясь темнотой, барон, в нарушение правил, проехал по дороге через виноградники, и буквально через пять минут Саша уже была в Сан Пьетро, или, по-немецки, Санкт Петере.

Конрад пригласил ее заходить в питомник, распрощался, не спросив телефон, и не поинтересовавшись, сколько еще девушка будет в Тироле.

Засыпая, она услышала далекое уханье, которое теперь казалось ей знакомым, и она мысленно пожелала Буббо спокойной ночи.

Где-то в середине ночи она проснулась от звука мотоцикла, но потом подумала, что ей померещилось, и снова уснула.

После всех приключений прошедшего дня спала бы Саша долго, но ее снова разбудил телефонный звонок.

Звонила Элена, пригласившая девушку зайти к ней в отделение в Мерано, и потом вместе пообедать.

Мерано все время оставался где-то за окном машины или автобуса, и Саша решила сначала погулять по городу. Поэтому она быстренько приняла душ, позавтракала, и отправилась в путь самой долгой дорогой.

Сначала она от замка Турнштайн на автобусе спустилась до променада Таппейнер. Считается, что по променаду, длиной в 6 километров, надо идти около двух часов. Саша пробежала его за полчаса, никаких особых видов она не заметила, это была просто приятная прогулка среди цветов и деревьев, и пары встретившихся по пути кафешек, но зато спуск вниз по длинной крутой каменной лестнице, привел ее в самый центр Мерано, к собору Святого Николая.

Чуть-чуть Баден Баден, чуть-чуть Карлсбад, город императрицы Сисси сохранил старомодное очарование имперского курорта. Он выглядел тихим, провинциальным, милым, красивым, настраивающий на размеренный курортный лад.

Когда-то Мерано, или¸ по-немецки, Меран, имел важное административное значение для этих краев, но в 14 веке ослабленное тирольское графство подчинилось Габсбургам, впоследствии столицей Тироля стал Инсбрук, а Мерано постепенно пришел в упадок.

В те времена никакого отношения к Италии эти места не имели, оставаясь столетиями австрийскими землями.

Очаровательный золотой фонарщик встретил Сашу у ворот городской башни, а над собором понесся колокольный звон.

Девушка прошлась по улочкам с чисто австрийскими домами. Отметилась у совсем игрушечного и милого замка князей Мерано и прогулялась по любимому променаду императрицы Сисси к средневековому мосту, где быстрая горная речка убегала в долину с невероятным названием, Валь Ультима – последняя долина.

В Мерано приезжают ради знаменитых терм, здесь расположен один из самых фешенебельных детокс центров, а неподалеку от города расположился дворец императрицы Сисси – Траумансдорф с огромным ботаническим садом.

Но туда Саша уже не добралась, ее путь лежал в управление полиции, где ее ждала Элена.

Девушка представилась дежурному у входа, который созвонился с инспектором и объяснил, где найти кабинет Элены.

И в который раз защемило сердце, так захотелось оказаться в комиссариате Эмполи, поговорить с Лукой, дождаться его на площади у каменных львов и отправиться вместе с ним на ужин.

А Лука так до сих пор и не позвонил… Лишь в этот момент, почувствовав укол ностальгии в сердце, Саша поняла, что последнее время даже не вспоминала тосканского комиссара полиции, а сейчас, в похожей ситуации, в очередной раз ощутила, как его не хватает. Хотя бы его голоса в телефоне… Интересно, что мешает ему позвонить хотя бы по ватсапу, трудно поверить, что на Сейшелах – или это были Мальдивы – в отеле нет интернета.

– Значит, не до меня, – с грустью подумала девушка, открывая дверь в кабинет Элены.

Инспектор приветливо поздоровалась и сразу приступила к делу. Она рассказала, что водолазы так и не нашли тела утонувшей Татьяны, скорее всего, как и предположили сразу, его унесло подводными течениями в одну из пещер и теперь его можно найти лишь случайно.

Пока связываться с семьей Татьяны в России никто не собирается, так как о пропаже ее не заявляли, а с достоверностью сообщить родным о ее гибели пока невозможно, тем более, что документы не обнаружены, а копии договора и прочие бумаги все же не позволяют с уверенностью сказать, что утонувшая была именно Татьяной.

Но в скором времени все необходимые действия будут произведены и придется сообщить печальную новость.

– Лично я не сомневаюсь, – сказала Элена,– но таков порядок, пока преждевременно объявлять официально.

– Кстати, про твоего черного мотоциклиста тут сообщили, – сказала Элена. – несколько человек видели его в разных местах. Глупые, мало ли кто ездит на черном мотоцикле, но в этих краях легенды и суеверия перемешались, и нашим кумушкам бесполезно доказывать, что это просто смешно.

– А я познакомилась с хозяином Брунненбурга, – важно заявила Саша, – вернее познакомилась я с ним раньше, только не знала, что он барон фон Бруннен.

– Вот уж кому на руку эти суеверия, – засмеялась инспектор, – теперь его сельскохозяйственный музей точно будет популярен, многие готовы его посетить из любопытства, такая возможность попасть в таинственный замок, связанный с легендой!

Девушки собрались на обед, но тут зазвонил телефон в кабинете Элены. Инспектор поморщилась и хотела уже не брать трубку, но, вздохнув, передумала.

– Пронто? – и тут же изменилась в лице. – Я сейчас буду. – Положив трубку, она повернулась к Саше.

– Извини, но обед отменяется.

– Что-то серьезное?

– ДТП и есть погибший… Похоже, совершивший наезд скрылся..

– А это тоже входит в твои обязанности?

– Алессандра… погибший – падре Этторе.

Саша похолодела.

– Я с тобой!

– Нечего тебе там делать. Я позвоню тебе вечером, расскажу, что произошло. Даже не заикайся, – выставила она вперед обе ладони в традиционном итальянском жесте, – со мной ты не поедешь.

Саша вышла из управления полиции и остановилась, не зная, куда ей теперь идти.

В голове не укладывалось, что старого священника больше нет в живых.

Она вспомнила его одинокую фигуру в недорогом венецианском ресторанчике, как обрадовался дон Этторе, когда обманутому итальянцу вернули отцовство, как по– отечески обнимал он за плечи Элену и сокрушался такой глупой гибелью родителей Микеле. – Я сам чуть не умер,– рассказывал он Луке и Саше про обвинения Татьяны и расследования карабинеров, и вот теперь его больше не будет.

Саша, погруженная в раздумья, даже не заметила, как села в автобус и очнулась, только увидев знакомые улочки Лагундо.

Видимо она на автомате отправилась в сторону модерново-современной церкви, где служил падре Этторе. Саша вышла из автобуса, церковь была совсем рядом, за углом, и увидела, что люди уже собираются у здания с космическим шпилем – стелой.

Она подошла поближе и немного постояла, словно отдавая дань уважения старому священнику.

– Говорят, это он, черный мотоциклист, – вдруг услышала она итальянскую речь среди перешептываний по-немецки.

– Извините, а уже известно, кто это сделал? – спросила девушка у двух женщин справа, которые и обменивались впечатлениями по-итальянски.

– Да уж кто сделал, нетрудно догадаться, – ответила одна из них, – только вот арестовать его не смогут

– Почему?– удивлено спросила Александра

– Да потому, – женщина понизила голос, – что это он, призрак, черный всадник нашел новую жертву.

– Брось глупости говорить, – прервала ее вторая женщина, – всадники с врагами барона расправлялись, а этот что, случайных жертв ищет?

– Знаешь, дорогая, а к барону еще надо присмотреться, может и его это всадники, говорят, видели мотоциклиста у замка.

– Ну, все, хватит, – вторая женщина взмахнула руками,– вот и девушку испугаешь. Хватит свои сказки рассказывать!

Женщины отошли от Саши и раскланялись с пожилой парой, только что подошедшей к церкви.

Саша побрела в сторону остановки, а потом решила прогуляться пешком до Мерано и уже оттуда вернуться домой.

По дороге ей попался домик одинокой старушки с причудами, в двери белел белый конверт.

Неожиданно для себя Саша поднялась по ступенькам, взяла конверт и раскрыла его – там по-немецки были написаны четыре слова, видимо, список продуктов, и приложено несколько купюр.

Саше все равно нечем было заняться, и она отправилась в небольшой супермаркет, замеченный ранее по дороге.

Показав список и объяснив, что не понимает по-немецки, Саша получила пакет с нужными продуктами и сдачу и отправилась обратно.

Она положила пакет около двери и вложила конверт со сдачей между створками. Выпрямилась. Все было тихо.

Девушка вздохнула и пошла обратно, но неожиданно появилось неприятное чувство, словно кто-то смотрел ей в спину. Она обернулась – все было так же тихо, но ей показалась, что одна из занавесок на окне справа от двери колыхнулась.

– Странная старуха, еще подглядывает, – Саша пожала плечами и отправилась к автобусной остановке, после прогулки в супермаркет ей расхотелось идти в Мерано пешком.

Какая-то мысль возникла и тут же исчезла, осталось лишь чувство, что Саша упустила что-то важное, но вот что и где – она так и смогла вспомнить.

Элена на связь так и не выходила, поэтому после ужина Саша, устроившись на подушках с видом на огни долины, набрала ее номер сама. После долгих гудков она уже собиралась нажать отбой, но тут усталый голос Элены ответил:

– Пронто?

– Элена это я, Алессандра, ты обещала позвонить, я волнуюсь

– Да чего уж тут волноваться, – вздохнула Элена. – за дона Этторе теперь волноваться не надо, он на Небесах, со своими любимыми ангелами.

– Что все-таки случилось?

– Видимо дон Этторе шел по обочине и задумался, не заметил транспортное средство, которое вывернулось из-за угла. Это за городом, дорога там узкая, и сразу склон, он бы все равно не отпрыгнул, некуда. А вот почему водитель не остановился, а скрылся, бросив дона Этторе на обочине дороги – это вопрос. Возможно, ему еще можно было помочь.

Во всяком случае, заключение экспертов будет завтра, пока все на глаз. Так что, нечего мне тебе рассказывать.

– А эксперты уже определили, каким автомобилем был сбит дон Этторе?

– Автомобилем? Это был мотоцикл. Только не начинай опять, без тебя хватает причитаний от местных теток, и сразу хочу сказать, я еще не знаю, какого он был цвета, эксперты определят.

Девушки распрощались, Саша укрылась одеялом, выключила свет, и неожиданно разрыдалась – старый священник не шел из головы. Он был настолько трогательным, верящим в правосудие и справедливость, что было в высшей мере неправильно закончить свои дни вот так.

Саша не рискнула бы упрекать Небеса, у них своя, неподвластная человеку логика, поэтому она просто вытерла слезы, и устроилась удобнее на подушке.

Вдали раздалось знакомое уханье и на душе стало тепло, казалось, что Буббо почувствовал ее грусть и хотел успокоить.

Девушка пообещала себе, что завтра обязательно его навестит. А еще купит билет и послезавтра утром отправится в Тоскану. Никакого смысла в ее пребывании в Тироле не было.

Утром неожиданно посвежело, все же осень не может быть все время настолько теплой. Пришлось доставать из чемодана куртку.

Сразу после завтрака Саша отправилась в Мерано, вышла на конечной остановке автобуса у маленькой железнодорожной станции и купила билет до Флоренции.

Она здесь почти не тратилась, но денег все равно становилось все меньше и меньше, и девушка понадеялась, что во Флоренции ее встретит Роберто, ведь оттуда до Кастельмонте рукой подать.

На обратном пути она села на автобус до Дорф Тироля и вышла на окраине деревни, чтобы пройтись по променаду, откуда открывались прекрасные виды на долину.

Вокруг желтели виноградники, а яблони уже сбросили свои листья, но в холодном воздухе стоял запах яблочного сока. Девушка еще раз представила себе, как прекрасно здесь в апреле, когда цветут яблони, если аромат их сохранился в воздухе до поздней осени.

Тирольский замок она обошла стороной и зачем то свернула вниз, на тропинку, через несколько минут превратившуюся в заросшую травой подъездную дорогу.

И вот уже увитый плющом замок, совсем недавно казавшийся зловещим, вырос в конце дороги. Ворота неожиданно оказались открытыми, и Саша вошла во двор.

Двери здания, отведенного под музей, были заперты. Вокруг никого не наблюдалось, и девушка нахально обошла вокруг замка. Толкнула небольшую калитку, и оказалась во втором дворе, который заканчивался горным склоном. Трава впереди была примята, словно по ней проехал небольшой автомобиль.

Саша пошла по колее, за широко раскинувшимися деревьями был небольшой поворот, за которым уже и замка позади не было видно.

Казалось, что здесь давно никого не было, если бы не след от автомобиля.

Пора было поворачивать назад, если здесь оступишься, то точно никто не найдет, – подумала девушка, и тут увидела невысокий проем в склоне. Он был достаточно широким, чтобы прошло два человека, но приходилось наклоняться.

Саша заглянула в проем и увидела небольшой грот, уходивший вглубь горы, на первый взгляд грот здесь и заканчивался, никаких коридоров или пещер за ним не было видно. Справа от входа, прислоненный к стене стоял какой-то большой предмет, покрытый брезентом.

Саша приподняла ткань – брезент покрывал черный мотоцикл.

Девушка не знала, нужен ли Элене ордер, чтобы осмотреть мотоцикл в частных владениях, или эта территория уже не относилась к замку. Она вытащила из сумки телефон и дрожащими руками набрала номер, однако гудков не последовало, она взглянула на дисплей – так и есть, здесь, в гроте, сети не было.

Саша заторопилась к выходу, и в первый момент ее ослепило солнце, но тут же она услышала удивленный вскрик. Заслонив ладонью глаза от солнца, она увидела, что на тропе стоял Конрад, по-видимому, направлявшийся в грот.

– Александра? Что ты тут делаешь?

Но Саша, не отвечая, бросилась бежать, не обращая внимания на высоту и на узкую тропинку, мелкие камешки сыпались из-под ног, на очередном повороте она чуть не сорвалась вниз, но в последний момент удержалась. Сердце колотилось, руки вспотели, вот ты и допрыгалась, вот и дорасследовалась, – девушка задыхалась, оказывается, она совершенно не умела бегать.

Конрад что-то кричал сзади, он был уже совсем близко.

Саша еще успела подумать, что однажды она бежала по полю, спасаясь от убийцы, но сейчас, на этой узкой тропинке, шансов было мало, в лучшем случае она сорвется вниз.

И нога действительно соскользнула, сумка упала с плеча и покатилась вниз, в кусты, росшие на нижнем ярусе, Саша попыталась ухватиться за ветку, оказавшуюся под рукой, но ветка обломилась.

То, что происходило за доли секунды, казалось ей замедленной сьемкой, вот падает, переворачиваясь, сумка, вот рука хватается за ветку, вот ветка обламывается и вторая нога соскальзывает за первой. В этот момент сильные руки обхватили девушку и подняли, и она вновь оказалась на тропинке лицом к лицу с Конрадом.

Она попыталась вырваться, но барон держал ее крепко.

– Ты с ума сошла? Это же я, Конрад. Куда ты понеслась? Чуть не разбилась!

– Отпусти меня! Отпусти!

– Да отпущу я тебя, подожди, выберемся на ровное место.

Барон почему-то не собирался сталкивать ее в пропасть, и Саша шаг за шагом дала увести себя к входу в грот, где обессиленно опустилась на траву.

Барон сел на траву рядом с ней.

– Я ничего не понимаю, – Конрад вопросительно смотрел на девушку, – что ты здесь делала и почему ты от меня убегала?

Саша лихорадочно думала: – Признаться, что видела мотоцикл? Тогда он точно сбросит меня в пропасть.

– Я… я гуляла. Случайно свернула к замку…

– А почему не позвонила в дверь?

– Мне показалось… я хотела обойти вокруг… посмотреть..

– В этих местах нельзя ходить одной, видишь, ты чуть не свалилась с тропы. А почему ты от меня убегала? Ты не узнала меня? Я же кричал, что это я.

– Там… в пещере…

– А, ты раскрыла мой маленький секрет? – Конрад неожиданно рассмеялся. – Придется признаться. – Саша испуганно смотрела на барона.

– Это действительно я.

– Ты… убил его?

– Кого?– непонимающе взглянул на девушку Конрад

– Падре Этторе

– Александра, ты плохо себя чувствуешь? Что ты такое говоришь, кого убили?

– Священника. Дона Этторе

– Ты с ума сошла? Когда?

– Вчера, – и Саша рассказала барону о смерти старого падре.

– Кошмар какой-то, – он встрянул головой, – Мне его ужасно жалко. Но подожди, а я тут причем?

– Его сбил мотоциклист, – Саша еще не представляла, какое заключение дадут эксперты, но не сомневалась, что мотоцикл найден и не знала, почему Конрад притворяется.

– А причем тут мой мотоцикл?

– Я думаю…– девушка закусила губу,– что этим мотоциклом… в общем…

– Понятно. – Конрад поднялся с травы. – И ты решила, что раз мотоцикл спрятан в гроте, значит это я убийца. – Он вздохнул. – Спасибо за доверие, Александра. – Пойдем, тебе надо сесть и успокоиться, а потом я позвоню в полицию, пусть пришлют экспертов. Чего уж тут.

Он пошел в сторону замка, а девушка виновато поплелась за ним.

– Извини… Ну, тут все эти легенды… и мотоцикл спрятан.

– А с чего ты решила, что он спрятан? Может, мне удобно держать его здесь? Тем более, что это моя земля, – он неожиданно улыбнулся. – Ты не поймала убийцу, но раскрыла мой секрет.

Саша недоумевающе взглянула на барона.

– Дело в том, – он махнул рукой, – даже неудобно об этом рассказывать, – я хотел, чтобы у людей возник интерес к замку – мне же надо раскручивать свой музей. А потом услышал разговор двух работниц в замке, они рассказывали о таинственном черном мотоциклисте. Коня я вряд ли сумел бы спрятать, так что со старой легендой не получилось бы. А мотоцикл пришелся очень даже к месту.

Вот я и раскатывал на мотоцикле, и люди действительно начали об этом говорить, даже мои работницы из замка стали на меня подозрительно поглядывать. Как ни как потомок барона из легенды! Таинственные истории всегда вызывают интерес, а мне надо отбивать затраченные средства, а популярный туристический объект вполне может претендовать на муниципальные дотации. Пока все получалось, у меня уже много заявок на посещение музея. Многим интересно посмотреть на замок, где прячутся черные всадники.

Я, конечно, подозревал, что кто-нибудь любопытный сунется и во двор замка, не успел огородить, но уж никак не представлял, что это будешь ты.

Саша виновато потупилась.

Конрад между тем позвонил в полицию, попросил прислать экспертов для осмотра мотоцикла, потом отправил кого-то из помощников за Сашиной сумкой, зацепившейся за куст на нижнем ярусе горы, и усадил девушку в холле замка.

Незнакомая женщина принесла ей бокал вина, и Саша сидела, сжавшись в уголке кресла, сжимая бокал в руках. Она видела, как появилась Элена, а потом приехали эксперты, и прошло уже довольно много времени, когда к ней подошла инспектор.

– Ну что, сыщица, барон фон Бруннен мне все рассказал. Зачем ты вообще сюда полезла?

Саша лишь грустно молчала, пожимая плечами.

– Обидела хорошего человека. Барон два дня был в столице региона, в Тренто, и никак не мог сбить дона Этторе. Это во-первых. А во-вторых эксперты сделали заключение – падре был сбит не мотоциклом, а скутером, и, по-видимому, после этого был еще жив. Но его ударили несколько раз по голове тяжелым предметом, скорее всего молотком. Так что это действительно убийство.

– А зачем же приехали эксперты?

– Барон настоял. Чтобы не было никаких подозрений и недомолвок. Пошли, я отвезу тебя в Сан Пьетро, мисс Марпл.

Саша огляделась.

– Идем, не думаю, что барону будет приятно сейчас с тобой разговаривать.

– О чем ты думала, – спросила Элена уже в машине, – влезла в частное владение, обвинила человека…

– Я дура, – честно сказала Саша, – и больше никуда не влезу. Я билет во Флоренцию купила и завтра уезжаю.

– Ну, вот и хорошо, – улыбнулась инспектор, – а мы будем заниматься своей работой. И поверь, что мы найдем того, кто убил дона Этторе.

Всю ночь девушка ворочалась, никак не могла уснуть из-за собственной глупости. Зачем ее понесло в частный замок, да еще и барона практически обвинила в убийстве…

С самого начала все было неправильно, не надо было приезжать. Татьяна чужой человек, доставивший ей и ее доверителю достаточно неприятностей, в конце концов, в случае реальной опасности она с большим успехом могла обратиться в местную полицию, чем звонить адвокату бывшего мужа на другом конце страны.

Странные сообщения на телефоне все еще смущали девушку, если Татьяна чувствовала, что ее жизнь в опасности, может быть, она действительно утонула не случайно? Какой нормальный человек сам полезет осенью в холодную воду!

Так до утра Саша и придумывала разные версии случившегося, и даже умиротворяющее уханье Буббо в ночи не принесло ей обычного спокойствия.

Поезд из Мерано в Больцано, который удобно стыковался с поездом в Верону и потом во Флоренцию, уходил в обед, и Саша поднялась рано, позавтракала и собрала, наконец, чемодан, и отправилась прогуляться и попрощаться с долиной и замками.

Понятно, что после случившегося в музее не было смысла идти ни к Тирольскому замку, ни тем более к Брунненбургу, поэтому девушка обошла Шлосс Тироль по боковой дороге, стараясь держаться как можно дальше от центра изучения диких птиц. Саша чувствовала себя виноватой перед Конрадом и была уверена, что он не захочет ее видеть.

Она прошлась по центру Дорф Тироля, снова получила свою порцию тирольского шпека от хозяина деревенской лавки. Это уже превращалось в игру: когда Саша проходила по этой улице, хозяин всегда выходил из дверей и радушно предлагал ей порезанный тонкими пластинами шпек.

Сколько не отнекивалась девушка, говоря, что пробует его каждый раз, ей снова приходилось набивать рот вкусным, но так долго жующимся вяленым окороком, ведь лавочник искренне обижался, что она отказывается от знаменитого тирольского продукта.

На обратном пути Саша дошла до того места, откуда начинался спуск к Тирольскому замку.

Но в этот раз вместо привычной дороги она поднялась чуть выше, на холм, откуда по вечерам возвращались домой козы со своими колокольчиками. И сейчас звон раздавался со всех сторон, это был настолько мирный и успокаивающий звук, что девушка порадовалась, что поднялась именно сюда.

Ей хотелось еще раз увидеть и замки, и долину, и маленький Сан Пьетро, попрощаться сразу со всем, что тронуло здесь ее сердце.

Девушка поднялась еще немного, и по тропе вышла на крутой обрыв.

Она стояла среди деревьев на небольшой поляне и смотрела вниз, на деревню Дорф Тироль, на огромный замок, оказавшийся сейчас ниже по склону, отсюда уже ни Сан Пьетро, ни остальные замки не было видно, но зато в небе, на фоне снежных шапок высоких гор, парили орлы.

Неожиданно совсем рядом раздался шорох, девушка повернулась и оступилась, нога, которая слегка побаливала после вчерашнего падения на горной тропе, подвернулась, что-то хрустнуло, и она упала на траву, вскрикнув от боли.

Сумка выпала из рук, и ее содержимое разлетелось по поляне, телефон отлетел довольно далеко, и просто дотянуться до него не получилось бы.

Морщась от боли, Саша приподнялась, вглядываясь в человека, вышедшего из-за деревьев на поляну. Солнце слепило глаза и мешало разглядеть, кто это, но девушка обрадовалась, что помощь совсем близко, и она не останется лежать здесь на траве с подвернутой ногой в ожидании, когда кому-то еще захочется прогуляться по лесу.

Она только надеялась, что с телефоном ничего не случилось, и она сама в крайнем случае дозвонится до Сан Пьетро, но для этого пришлось бы ползти к телефону, а при малейшем движении ногу пронзала сильная боль.

Тут солнце закрыло облачко, и Саша в первый момент не поверила своим глазам.

К ней приближалась Татьяна.

– Татьяна? О Господи, мы уже тебя похоронили, наверное, уже родителям сообщили!– воскликнула Саша.

– Вот и хорошо, – засмеялась Татьяна. – Конечно, меня нет. И ты сейчас случайно упадешь с горы, я тут не причем.

Саша попыталась встать, но ногу опять пронзила сильная боль.

– Как мне повезло, – в притворном сожалении покачала головой Татьяна. – Бедненькая, как ты вовремя упала! Никак не подворачивался момент, а тут, наконец, я тебя застала одну, да ты еще и ногу сломала. – Она достала из сумки молоток, – Одним ударом больше, одним меньше, когда ты будешь катиться с горы, так разобьешься, что никто и не подумает, что это удары молотка.

– Эксперты определят, – зло ответила Саша.

– С такой-то высоты? – не думаю, – снова засмеялась Татьяна.

Саша еще надеялась, что кто-то пройдет мимо, и она сможет позвать на помощь. Главное было отвлечь Татьяну. Может быть, она так глупо шутит, и сейчас все выяснится?

– Ты с ума сошла? Зачем тебе молоток и что я тебе сделала?

– Это я сошла с ума? Это вы все сошли с ума, хотели разлучить меня с моими детьми. Вы все и получили по заслугам. И этот негодяй падре в первую очередь.

– Ты убила дона Этторе?

– Конечно, – эта сволочь вышел сухим из воды. Они с мужем измывались над моим маленьким мальчиком, и думали, что все сойдет с рук?

– Это же глупость, его же оправдали

– Мне лучше знать, – Татьяна взмахнула молотком, и он с силой рассек воздух, а Саша отползла подальше, морщась от боли в ноге. – Это он заставил Микеле идти в суд. Если бы не он, Микеле бы так и сидел и сопли жевал, слюнтяй.

Ничего, он еще свое получит, но не сейчас. Пусть приедет в Россию, к сыну. – Татьяна довольно улыбнулась – он же приедет, как узнает, что я умерла, сразу и бросится к сыночку.

Ты знаешь, что он даже не приехал на похороны родителей? Сволочь бессердечная, с работы не отпустили, видите ли. Идиот, чуть весь план мне не спутал. Я-то ждала его здесь.

– Погоди… так это ты…

– Стариков то? – сразу отреагировала Татьяна – Да их и убивать не надо было. Зашла фото внука показать, они обрадовались. Кофе их напоила. Со снотворным. А потом газ включила, и все.

– Ты больная, – Саша с ужасом смотрела на Татьяну.

– Я не собиралась их убивать, – словно оправдываясь, сказала Татьяна. – Я зашла просто поговорить, узнать, что Микеле собирается делать дальше. А потом увидела их снотворные таблетки, и дальше все стало так просто и ясно, я же говорю, что все у меня получается само собой, просто идет в руки.

– Какой ужас… и тебе их совсем не жалко?

Татьяна неопределенно пожала плечами.

– И с тобой мне повезло. Ищи тебя в России. А тут моя адвокат сказала, что ты в Италии. Я так и знала, что примчишься, стоит позвать на помощь. Только вот тебя не поймать было никак, то с полицейской инспекторшей разъезжаешь, то еще с кем. А сегодня такая удача. Я только боялась, что мои сообщения заставят полицию всерьез заняться моим исчезновением, но тут мне опять повезло, вечная итальянская лень и желание спустить все на тормозах в этот раз меня не подвели.

– Где ж ты все это время была?

– Ой,– Татьяна засмеялась, – да ты мне еще продукты купила! – Я чуть не прокололась, так колы захотелось. А тут ты мой списочек схватила. Я сразу поняла, что Небеса меня хранят, местные бы удивились, что бабка колу просит, а может, тоже и не обратили бы внимание, но риск был.

В этот момент Саша поняла, что за мысль промелькнула тогда в ее голове.

Сложно представить себе старую итальянку, которая захочет выпить колы, скорее в списке значилась бы бутылка вина. Но мысль тогда сразу исчезла, видимо, экстравагантность синьоры по рассказам Элены позволила предположить даже бутылку колы на ужин.

– Ты жила у Арианы? И она…– девушка замялась.

– Старая дура жива, – снова засмеялась Татьяна. – Она ж от любопытства умирала, – что там у нас происходит с Микеле, а спросить некого, сама не захотела с людьми общаться. И когда я пришла с продуктами, традиция же, вот и я сподобилась бабке еды купить, – позвала меня зайти. Я сразу сообразила, как классно можно жить в ее доме. А выходила по ночам, когда все спали, тут же рано ложатся.

– А Ариана?

– Я ее по голове тюкнула, не сильно, и связала. Сидит в ванной. Я заглядывала – живая. Бабка-то мне плохого не делала. Я ей памперс одела и воды давала, и поесть немного. Так что, не волнуйся. За себя лучше волнуйся.

– Тебя же поймают, все равно тебя найдут.

– Да ладно! Тут до Австрии рукой подать, мы с сыночком уже так отсюда сваливали. На итальянский паспорт мне наплевать, а российский… ну, кто понесет свидетельство о смерти выписывать или паспорт сдавать – родители что ли, да они от счастья, что я жива, даже не спросят ничего.

– Зачем тебе меня убивать?

– Как зачем? Ну, ты и дура. Не догадываешься? Вы все, все, кто хотел отнять моих детей, не должны жить.

Саша помнила, что злодеи в голливудских фильмах очень любят поговорить, поэтому в последний момент кто-то успевает прийти герою на помощь. И она все спрашивала и спрашивала, и тянула время, надеясь, что спасение придет.

– Как тебе это пришло в голову?

– Ты о чем?

– Обо всем.. об этом твоем плане.

– О-о, я много ночей не спала, думая, как защитить себя и детей от вашей компании.

Ну почему Микеле не сиделось спокойно, женился бы на итальянке, нарожала бы она ему кучу детей, а нас с Серджио оставили в покое. Чего я только не передумала, и фамилию сменить хотела, и вообще глупые идеи о жизни по чужому паспорту в голову лезли. Но это же такой бред.

– А убить столько народу, и даже помыслить об этом – не бред? – Саша с опозданием подумала, что может разозлить Татьяну.

Но женщина была спокойна:

– Милая моя, а что мне оставалось? Сначала я мечтала, что с Микеле что-то случится, несчастный случай, или болезнь, но это было бы слишком хорошо и таких подарков судьба не преподносит.

А потом я приехала сюда продавать квартиру, и вдруг меня осенило, здесь столько пещер и обрывов. Ничего не стоит толкнуть Микеле, только что был здесь – и вот его уже нет, и нет угрозы. Но как вызвать его сюда, чтобы поговорить? Но и я должна быть не причем.

А потом я зашла в гости с его родителям, увидела их таблетки, и все стало так ясно и просто! Расстроенный сын приехал на похороны родителей, задумался и оступился.

Все произошло само собой. Я ничего не подгадывала специально, и скутер взяла, чтобы съездить в соседнюю деревню за продуктами, не могла же я питаться старушечьими йогуртами! А тут и дон Этторе впереди показался. Разве можно в его возрасте ходить по таким дорогам, – она снова рассмеялась, – это же опасно!

А когда моя адвокатша позвонила в твою контору и узнала, что ты в Италии, я сразу поняла, что на правильном пути, и все получается как надо. Звонила из-за ерунды, всего-то хотела пару вопросов задать. И тут такой подарок судьбы! Все же Небеса меня хранят!

– Я бы на твоем месте на это не рассчитывала. Ничто не может оправдать убийства. Никакая любовь к детям. И думаю что убийство священника – не лучший способ отблагодарить Небеса.

– Ты ничего не понимаешь, я на правильном пути, у меня все получилось идеально. Оставалось лишь обезопасить себя, чтобы никому и в голову не пришло, что это я.

– И ты решила инсценировать гибель в озере?

– Ох¸ да тут каждый год столько идиотов туристов тонет, случайно в пансионе прочла об этом статью. И дальше все стало просто и легко, особенно, когда старуха сама подала мне идею, где можно спрятаться, кто б меня искал в ее доме!

Саша отползла уже к самому краю холма, дальше шел крутой спуск и после небольшого уступа начинался обрыв. Лететь ей отсюда к самому тирольскому замку.

– И кто меня особо искать то будет? Я утонула. Ты с горы свалилась, старики сами газ не закрыли. А убийцу на скутере пусть ищут, скутер я на место вернула той же ночью, бросают, где не попадя. И отпечатков моих там нет.

Вы тогда в суде, я слышала, говорили про меня – горе от ума? Так вот не горе, а счастье. И все у меня получилось!

Татьяна снова засмеялась и подняла молоток и шагнула к Саше, которой уже некуда было ползти.

В этот момент раздался звук, словно тяжелый снаряд пролетел по воздуху. Татьяна удивленно обернулась: огромная птица, неслась из леса, раскинув крылья.

Женщина не успела ничего сделать, всей своей тяжестью птица опустилась ей на голову.

Она уронила молоток и закричала, когда острые когти вцепились ей в лицо, пыталась закрыть лицо руками, убежать, заметалась по поляне и, споткнувшись, полетела со скалы.

Птица поднялась в воздух, сделала круг, грозно огладывая окрестности и медленно спланировала, приземлившись в двух шагах от Саши.

– Уууух? – вопросительно сказал Буббо

Саша, еще не пришедшая в себя после случившегося, тихо сказала:

– Спасибо тебе, Буббо. Теперь лети, зови на помощь, сама я отсюда не выберусь, – ни минуты не сомневаясь, что птица все понимает.

Когда девочку привели в первый класс, то ей казалось, что впереди так много интересного!

Она рано начала читать и к школе родители – преподаватели университета подготовили ее прекрасно, но в этом был и просчет: первые три года начальной школы она умирала от скуки и на всю жизнь уверилась, что она гениальна.

В садик девочка не ходила, и, не имея никакого опыта дружбы со сверстниками, представляла себе школу только по рассказам родителей. С первых же дней она была уверена, что одноклассники будут ей завидовать и все без исключения захотят с ней дружить. Они казались такими глупыми и неинтересными, девочка лучше всех читала и писала и уже в первом классе решала примеры по математике из средней школы.

Она чувствовала себя маленькой принцессой, самой умной, и, наверное, самой красивой, учителя хвалили ее на каждом уроке.

Но неожиданно никто не захотел дружить с некрасивой и высокомерной девочкой, какой она была на самом деле. Другие девочки обсуждали кукол, потом наряды и косметику, мальчишки заигрывали с первой красавицей класса, зеленоглазой русалкой с русыми волосами, и ничем не примечательная отличница интересовала их только тогда, когда надо было списать домашнюю работу или контрольную.

Шли годы, дети взрослели, а Таня так и не обзавелась близкими подругами.

Когда ей исполнилось 14 лет, родители развелись и мир изменился.

Таня надеялась, что вот-вот раздастся звук поворачиваемого ключа в двери и папа скажет, что он передумал, и они снова будут жить все вместе. Но отец даже не заходил в свой бывший дом, он оставил квартиру жене с дочерью, женился на своей аспирантке и вскоре переехал в Москву. С дочерью он общался только по телефону, с каждым разом разговоры становились все короче и формальнее, а промежутки между звонками все дольше.

Таня не могла даже поговорить по душам с матерью, которая тяжело переживала уход отца, мать стала раздражительной, срывалась по малейшему поводу и даже некогда вкусные семейные обеды сменились перекусами на скорую руку.

Единственное, что до сих пор интересовало мать – дочь должна расти девочкой из приличной семьи, никаких каблуков, никакой косметики, никаких пейджеров, а потом и мобильных телефонов. И в дневнике должны быть только пятерки.

Как ни странно проблем с этим не было, ни косметика, ни модная одежда подрастающую девушку не интересовали, а учиться она привыкла всегда на пять, потому что кроме цели поступить в университет других целей в жизни у Тани не было.

Таня подумала тогда, после ухода отца, что однажды у нее обязательно будет дочка, и никаких мужчин в их жизни не будет. Они всегда будут жить вместе, и никто другой им не будет нужен.

Но эти мысли быстро забылись – она влюбилась.

Не в одноклассника, которые до сих пор казались ей тупыми и не интересными, а в молодого учителя математики. Прочие девочки кокетничали с молодым человеком, только пришедшим в школу после окончания института, вгоняли его в краску, но исключительно ради развлечения, молодой «ботаник» их всерьез не интересовал.

У Тани все было серьезно. Она не знала, как выразить свои чувства и как привлечь внимание молодого учителя. Она старалась быть самой умной, поражать эрудицией, совершенно не умея кокетничать. Приходила пораньше и ждала его около школы, оставалась после уроков, дожидаясь, когда он выйдет из школы.

На ее счастье машины у молодого человека не было, еще один повод считать его лохом у Таниных одноклассниц, и девушка шла за ним на остановку автобуса, несколько раз даже решившись проводить до дома, хотя старалась незаметно идти сзади и не попадаться ему на глаза.

Конечно, одноклассники это заметили, и решили подшутить.

Однажды после перемены Таня нашла под тетрадкой записку. Предмет ее мечтаний пригласил девушку на свидание в парке в восемь вечера.

Впервые в жизни девушка долго стояла у зеркала. Она спрятала в пакет туфли матери и ее новую кружевную блузку, туфли были ей малы, но она готова была терпеть боль ради высокого каблука, блузка наоборот великовата, но ее можно было заправить, с юбкой было хуже, размер юбок матери ей совершенно не подходил, пришлось оставить свою.

Теперь надо было как-то выбраться вечером из дома. По счастью мать равнодушно отнеслась к заявлению дочери, что ей надо срочно позаниматься с одноклассницей, лишь потребовала вернуться домой не позднее десяти вечера и снова уселась смотреть любимый сериал.

Таня дрожащими руками впервые в жизни намазала губы помадой, взятой у матери в косметичке, прислушиваясь к шагам в подъезде, прямо на лестничной площадке у окна вынула из пакета и надела туфли и блузку и отправилась в парк. Сердце стучало так, что, казалось, сейчас выскочит из груди.

Она стояла на аллее в назначенном месте, не веря своему счастью, сердце так и не успокаивалось, билось как сумасшедшее, и в глазах стоял туман, Таня с трудом различала силуэты людей, который проходили по аллеям, но его она узнала бы даже с закрытыми глазами.

Она не замечала тихие смешки и перешептывания за кустами сирени за спиной.

И тут из-за кустов выскочили хохочущие одноклассники, которые больше не в силах были прятаться и сдерживать смех. Девушка, неумело накрашенная «по взрослому», в туфлях на каблуках, которые были ей явно малы, была ужасно смешной и нелепой, и вообще на каблуках она стояла первый раз в жизни, тонкие ножки подгибались, как у кузнечика, даже тогда, когда она просто пыталась стоять на месте.

Они ржали, показывая на девушку пальцами, хлопали ее по плечам, войдя в раж, кто-то дернул за рукав и за воротник и рукав затрещал, кружевная блузка разорвалась, посыпались пуговицы.

Одноклассницы издевались над ее помадой, мальчишки изображали молодого учителя, хватая девушку за грудь, и противным голосом объяснялись ей в любви.

Таня еле вырвалась и убежала. Долго ходила по городу, даже не замечая, как устали и болят ноги на высоких каблуках в маленьких не по размеру туфлях, ведь ее нога давно уже переросла размер матери, но не плакала, а лихорадочно думала, что ей делать дальше.

Первой мыслью было перерезать вены – пусть они все ответят! Но дома была мать, значит, надо было ждать до утра, когда мать уйдет на работу, а это было невыносимо, или тянуть время, пока мать уснет, потому что она не знала, как вернуться домой в порванной блузке, с размазанной помадой и с разбитым вдребезги сердцем.

Но постепенно, круг за кругом обходя центральные улицы, Таня снова вспомнила о своей исключительности. Если из-за тупых идиотов-одноклассников она простится с жизнью, то хуже будет только ей, они забудут о ее существовании через неделю.

Значит, задача была другой – поступить в институт и родить дочь. И никакой больше любви. Никто ее больше не обидит и никто не обидит ее дочь, с которой они будут вдвоем навсегда.

На следующий день она пришла в класс, как ни в чем не бывало, не обращая внимания на издевательства одноклассников. Постепенно ее оставили в покое.

Окончив школу с лучшими результатами, девушка легко поступила в институт и даже на удивление подружилась с однокурсниками, во всяком случае, изгоем она больше не была, и даже приобрела несколько подруг, пусть даже не близких, а так, пошептаться о девичьем.

История с учителем приобрела новый сюжет, Таня рассказывала, как отбивалась от его внимания, как, в конце концов, он попытался порезать вены, ведь они с подругами жестоко над ним подшутили, пригласив на свидание, и высмеяв там перед всеми друзьями, но все обошлось, и он уехал в другой город.

Она научилась пользоваться косметикой, стала одеваться как все, насколько позволяли изредка присылаемые отцом деньги и небольшая помощь от матери плюс повышенная стипендия, жила и питалась она дома, поэтому одну часть денег откладывала на всякий случай, а другая шла на обычные женские мелочи. Таня прекрасно общалась и с молодыми людьми, но никаких чувств к ним не испытывала, правда не испытывали и они к ней, что девушку вполне устраивало в тот момент.

Окончив институт лучшей студенткой на курсе, она довольно удачно попала в программу магистерского обучения в Германии, куда уехала с большим удовольствием.

Теперь девушка четко видела свое будущее: она будет жить в Европе, где сможет материально обеспечить свою дочь.

С Микеле Маркони они познакомились случайно, в университетской кофейне.

Молодой итальянец неожиданно понравился Тане, а он обратил внимание на серьезную вполне симпатичную русскую девушку. Еще в институте она научилась быть своей в студенческих компаниях, и молодые люди весело проводили время, встречаясь после ее лекций и его работы.

Тут неожиданно для себя девушка влюбилась. С детства убедив себя, что мужчинам нельзя доверять, она неожиданно привязалась к серьезному привлекательному итальянцу, и быстро вспыхнуло до сих пор незнакомое ей чувство, несравнимое с глупой детской влюбленностью в учителя, давно уже забытой.

Сейчас Таня лишь смеялась над собой и ужасалась, как она могла быть такой нелепой и попасть в такую глупую историю.

Никто до сих пор не говорил ей столько нежных слов, не звал ее любовью и сокровищем, и дорогой, и любимой, как это делал молодой итальянец, и когда Микеле предложил пожениться, она быстро согласилась. Полгода ушло на сбор необходимых документов, прежде чем они смогли расписаться в мэрии маленького итальянского городка в горах, откуда Микеле был родом.

Задерживаться там и общаться с его родителями Татьяна не собиралась, она уговорила Микеле сразу после свадьбы вернуться в Германию, и даже свадебное путешествие у них отложилось, теперь все мысли девушки были лишь о деньгах, она должна была обеспечить будущее своей дочери.

Забеременела Татьяна быстро, и по мере того, как рос ребенок у нее внутри, куда-то исчезала любовь к Микеле. К моменту родов он начал ее даже раздражать.

Он суетился, радовался, строил планы, чем он будет заниматься с будущим сыном, а девушка раздражалась и никак не могла понять, какое отношение Микеле будет иметь к ее будущей дочери, ведь она с детства знала, что будет растить ее одна. Микеле казался досадной помехой, без которой нельзя было обойтись, но теперь, когда желанный ребенок скоро должен был родиться, совершенно не нужной в ее жизни.

Роды оказались тяжелыми. Еще тяжелее было то, что вместо ожидаемой дочери родился сын.

Врачи говорили, что это послеродовая депрессия, Микеле не мог нарадоваться маленькому пищащему комочку, а Татьяна не проявляла никакой любви к малышу, исполняя лишь свой долг по кормлению его грудью.

Молоко быстро пропало, и даже кормление из бутылочек можно было теперь переложить на Микеле, который каждую свободную минуту рвался к сыну.

Татьяна же искала выход, ей обязательно нужна была дочь, но снова проходить через муки беременности и тяжелых родов, да еще и без гарантии рождения девочки, она не хотела.

Почему-то мысль об удочерении ребенка из детского дома ей в голову не приходила. Пока случайно в интернете не попался сайт, один из многих, предлагающих стать приемными родителями.

Оказалось, что все так просто! Никаких мук, без гарантии, что родится девочка, а главное, что никакого отношения к мужу этот ребенок не будет иметь, это будет ее собственная, только ее дочь, и тогда сбудутся все мечты.

Сначала особого плана у Татьяны не было.

Она исподволь прощупывала отношение Микеле к удочерению, но довольно быстро поняла, что муж будет ей только мешать. Поэтому главное теперь было остаться одной, без мужа, и она начала реализовывать свою мечту.

К этому времени Германия осталась в прошлом, Татьяна уговорила Микеле переехать в Италию. Ее совершенно не интересовала карьера мужа, а тот и сам понимал, что перспектив гражданства у его жены нет, пока они живут в Германии. И Татьяна, что называется, дожала, объясняя, как несправедливо, что она остается иностранкой при итальянцах муже и сыне.

Работы в Италии по его специальности не было, но Микеле, рассматривая этот период как временный шаг, готов был к трудностям, что редко случается с итальянцами. А жизнь на экономически менее развитом юге, постоянные жалобы на невозможные условия для воспитания ребенка, дали Татьяне возможность получить свою квартиру на итальянском севере.

Хотя Микеле и потратил почти все свои сбережения на покупку небольшой студии, записал он ее, во избежание больших налоговых выплат, на свою жену.

Так меньше, чем за год, мечты начали реализовываться. Татьяна лишь просчиталась, так грубо лишив Микеле возможности видеть сына, она слишком поторопилась, но время шло, и надо было что-то делать.

Еще одну ошибку она совершила, написав карабинерам жалобы на разврат, который творили муж со старым священником с ее сыном, конечно идею ей подали многочисленные статьи в прессе о скандалах со священниками, но была и другая причина – активность падре Этторе по воссоединению ее семьи женщину начала раздражать.

Но увы, все разрешилось неожиданно быстро для итальянской бюрократии, да и речь шла о двухлетнем ребенке, чего не учла женщина, и Татьяна попала в сложную ситуацию, когда сама чуть не лишилась права опеки над сыном.

Признаться честно, Серджо ее особенно не волновал, но и оставлять его с отцом она не могла – это закрыло бы возможность удочерения.

Решение созрело быстро, тем более, что миланское российское консульство давно уже открыто подсказывало россиянкам пути побега с детьми от итальянских мужей в случае семейных проблем.

Она взяла билет на автобус до австрийского Инсбрука, благо он было недалеко, где пересела на другой поезд и через час была в Мюнхене, откуда вылетела в Москву, никаких документов о запрете на выезд малыша из зоны Евросоюза суд не издавал, и все прошло гладко, весь побег занял всего один день.

На родине, проконсультировавшись с адвокатами, Татьяна подала в суд иск о разводе и лишении бывшего мужа отцовства в связи с тем, что он не принимает длительное время участие в воспитании ребенка и его местонахождение ей не известно.

Оставшихся на общем счете денег, которые она сняла до последнего цента перед побегом, хватило на подарки и небольшие взятки, и вот уже через год мечта всей ее жизни сбылась.

У Татьяны появилась приемная дочь.

Проинструктированная мать на звонки Микеле отвечала, что она не понимает по– итальянски, что было правдой, и не знает о местонахождении дочери и внука, что было ложью.

Но того, что случится дальше, Татьяна не ожидала.

Ей в голову не приходило, что Микеле будет бороться, сумеет ее найти, дойдет до министерства иностранных дел в поиске беглой жены.

И что в середине процесса в дело вступит самоуверенная адвокатша, которая устоит перед нападками многочисленных Татьяниных защитников, юридических и общественных, а к тому времени несчастная брошенная мужем жена, у которой хотят отнять ребенка извращенцы из Европы, обрела настоящий фан-клуб.

Но суд восстановил Микеле в правах отцовства.

Нужно было думать, что делать дальше, а еще продавать квартиру на севере Италии, денег на жизнь и на адвокатов катастрофически не хватало.

И Татьяна полетела в Италию, зная одно – от бывшего мужа нужно избавляться любым способом.

Когда Буббо стремительно поднялся в воздух и исчез из виду, Саша пробовала кричать и звать на помощь, понятно было, что на одной ноге отсюда, с горы не спустишься, вторая нога по-прежнему сильно болела, и наступить на нее было невозможно.

В результате девушка лишь осипла. Она старалась не поворачиваться к обрыву, куда сорвалась Татьяна, хотя сейчас все происшедшее казалось сном, и устав от попыток докричаться до людей, Саша уснула.

Видимо, от боли и шока глаза вдруг стали слипаться, и все куда-то поплыло, девушка положила голову на руки, свернулась калачиком и закрыла глаза.

Проснулась она от звука человеческих голосов – к ней уже бежали Конрад с помощниками, а над поляной кружил Буббо, с шумом рассекая воздух.

Дальше все завертелось как в калейдоскопе, одно событие и одна картина сменялись другими.

Приехала полиция, и Саша, кратко рассказала, что случилось, не упоминая о ее спасителе, она объяснила, что Татьяна сама не удержалась на обрыве.

Девушка боялась, что узнав о нападении птицы на человека, сову могут изолировать, а то и убить, посчитав опасной.

После того, как все пояснения были записаны, она была отправлена в местный госпиталь, где оказалось, что перелома нет, всего лишь растяжение связок, и девушку отправили домой, плотно зафиксировав лодыжку эластичным бинтом и взяв слово, что она немедленно приобретет специальный ортопедический фиксатор.

Билет во Флоренцию пропал, так как врач запретил Саше двигаться следующие несколько дней, и потом делать это с осторожностью, а полиции необходимо было допросить девушку по всей форме.

Саша уже несколько раз объясняла Элене и нескольким ее коллегам и даже дежурному прокурору все, что случилось на горном склоне. Они переспрашивали, пожимали плечами, и говорили об отсутствии улик, списывая все на богатую фантазию Саши и на эмоциональный шок.

Конрад все время был рядом и зорко следил, чтобы допросы не утомляли Сашу, он предложил провести оставшиеся в Тироле дни в Брунненбурге, но девушка решила остаться в Санкт Петере.

Барон каждое утро приезжал в Санкт Петер, как на работу, и даже свозил Сашу в тирольский замок в орнитологический центр, и снова, как и с горной поляны в машину и потом в госпиталь, нес девушку на руках, не обращая внимания на ее протесты.

Встреча с Буббо была эмоциональной, Саша не знала, как отблагодарить сову за спасение и слезы наворачивались на глаза при мысли, что они с птицей больше не увидятся. Буббо ласково ухал и переступал лапами на жердочке, словно стесняясь, опять превратившись в огромного пушистого кота, и совсем не напоминал грозную птицу, спасшую Сашу от смерти.

В конце недели она уже начала ходить, даже не прихрамывая, купила через интернет билет во Флоренцию и уложила вещи.

После обеда приехала Элена с помощником прокурора.

– Все забываю тебе сказать, что старая Ариана прекрасно себя чувствует, и отказалась от больницы. Она начала выходить из дома и общаться с соседями, хотя мы по-прежнему помогаем ей купить необходимые продукты. Но жить затворницей она больше не хочет, и теперь наверстывает общение изо всех сил.

Знаешь, если бы Татьяна не держала ее связанной и не пользовалась ее домом, вся эта история казалась бы абсолютно неправдоподобной. В нее трудно поверить!

И то мы вынуждены причесать все эти события, прежде чем давать комментарии прессе.

Алессандра… мы все же вынуждены сказать о том, что у Татьяны был нервный срыв, который привел к немотивированным поступкам и психическим проблемам, именно потому она пряталась у старой Арианы и напала на бедную женщину.

К сожалению, кроме твоих слов у нас нет никаких улик, свидетельствующих, что Татьяна убила синьоров Маркони. И мы все еще ищем убийцу дона Этторе. – Элена вздохнула, и выставила ладони перед собой, останавливая Сашиной возмущение. – Мы и так решили замять все случившееся на поляне – мы ведь до сих пор думаем, что вы там подрались, отсюда и твои проблемы с ногой, и падение Татьяны.

– Ты хочешь сказать, что это я ее столкнула?

– Ну… Я этого не говорила. Но согласись, что такая версия логична? Молчу-молчу, даже не буду спорить, но радуйся, что твой друг барон имеет большое влияние на местные власти, уж не знаю почему, и все вопросы к тебе сразу сняли.

Поблагодари его, если бы меня обвинили в убийстве, я бы вряд ли захотела тебе помогать.

Кстати, теперь у тебя появилась работа в суде, Микеле намерен забрать оставшегося без матери сына, но, как ты понимаешь, родителям Татьяны это не нравится. Между прочим, он готов удочерить и девочку, ставшую приемной дочерью Татьяны.

Саша еще раз подписала все необходимые документы, и они с инспектором распрощались, обе понимали, что вряд ли когда-нибудь увидятся, но пообещали друг другу как минимум поддерживать контакт в соцсетях.

После теплого прощания с семьей Петера, на вокзал ее отвез Конрад. На прощание он подарил девушке фото в рамке: на заднем, слегка размытом, фоне угадывался красивый темноволосый мужчина с вытянутой вперед рукой, а на переднем, раскинув широко крылья, поднимается в воздух огромная сова.

Они сказали друг другу все полагающиеся слова о том, как приятно было познакомиться, Саша еще раз попыталась извиниться за историю с мотоциклом и пожелала успеха музею, поблагодарив барона за все, что он сделал для нее за последние дни.

Конрад в свою очередь пригласил ее приезжать в Тироль, после чего они расцеловались в обе щеки, и Саша уселась у окна недлинного поезда тирольских железных дорог.

Мерано сразу исчез из виду, и снова поезд пересекал вдоль узкую долину, полную яблоневых садов, с высокими горами и замками на острых выступах по обеим сторонам.

Девушка смотрела в окно, но видела не открывающиеся прекрасные панорамы, а заросший плющом старый замок, казавшийся заброшенным.

На столе в комнате с высокими потолками с деревянными балками горели свечи, отражаясь в бокалах Гевюрцтраминера, самого знаменитого вина региона Альто Адидже.

– Когда-то давным-давно, – рассказывал Конрад, – барон Готфрид фон Бруннен в отчаянии заперся в своем замке. У него не было денег, чтобы нанять пусть даже небольшое войско для защиты свои интересов, и похоже, что скоро у него останется лишь замок, земли потихоньку отрезают себе соседи.

Последнее время они вообще уже не церемонились.

Просить о помощи герцога Майнарда было бессмысленно, у того были свои задачи, да и отплатить за покровительство сюзерену Готфрид не мог.

Скоро уже крестьяне начнут над ним потешаться, и нет гарантии, что немногочисленные слуги в замке не откроют однажды дверь кому-то из соседних рыцарей и его не выбросят его как собаку из собственного дома.

Барон поднялся в каминный зал и остановился у портретов своих предков.

Жаль, что у его родителей был лишь один сын и такой никчемный, даже фамильный замок уберечь не может. Ему показалось, что в свете факелов на стенах его предок, Готфрид Первый, ухмыляется издевательски, глядя с портрета на своего тщедушного потомка.

Готфрид со злостью ударил по портрету, еще и еще, он бил, не глядя, словно расправлялся не с картиной, со всеми своими врагами.

Сильная боль пронзила руку, он разбил костяшки пальцев до крови, войдя в раж и попав по тяжелой золоченой раме.

Неожиданно картина покачнулась, и какой– то предмет упал из-за рамы и, звеня, покатился по полу.

Готфрид наклонился и поднял старинный запыленный медальон темного серебра.

Он стер пыль с медальона и увидел изображение хищной птицы, напоминающей сову, разобрал буквы по краю изображения – «Noli me tangere», не тронь меня, гласила надпись, отправляя к сценам из Евангелия.

Кровь с разбитых пальцев капнула на изображение, и барону показалось, что крылья птицы на медальоне вздрогнули.

В этот момент раздался стук в двери замка. Так, с медальоном в окровавленных пальцах, Готфрид и пошел к дверям, бессмысленно было оттягивать свою гибель.

Казалось, что замок вымер, слуг не было видно, и барон распахнул тяжелые двери, готовясь к неизбежному.

За дверями замка в ночной темноте гарцевали пять всадников в темных одеждах на темных конях. Кони нетерпеливо били копытами, с шумом выдыхая воздух из ноздрей.

На миг воцарилась тишина. Один из всадников спрыгнул из седла и поклонился барону, который не видел его лица за темным забралом:

– Вы звали нас, господин?

Орден совы существует уже тысячу лет, и по наследству переходит медальон, дающий власть над орденом, его нельзя продать, его нельзя украсть, его можно только унаследовать или подарить, но искренне и от всего сердца.

Когда хозяину медальона нужна помощь, капля крови его должна упасть на изображение птицы. – Конрад вынул что-то из-за пазухи и раскрыл ладонь.

На ней лежал медальон темного серебра – в свете свечей казалось, что крылья большой птицы слегка трепещут.

Саша в изумлении, не отрываясь, смотрела на медальон, она моргнула и словно огромные крылья прошелестели по комнате, и дрогнуло пламя свечей.

Конрад убрал медальон.

– А ты…. – Саша не знала, хочет ли она услышать ответ, но все же задала вопрос, – а ты когда-нибудь… – и она вдруг замолчала на полуслове.

– Использовал ли я силу медальона? – Конрад улыбнулся. – Да. Но погоди пугаться. Зачем призывать на помощь неведомые силы, когда все гораздо проще.

Раз у ордена есть магистр, значит, существуют и члены ордена, служащие его главе. Иногда достаточно попросить об услуге, об информации, или посоветовать, чтобы не развивали тему драки двух девушек на обрыве. – Он подмигнул Саше. -

В те времена Черные рыцари были абсолютно органичны. В каком виде явятся силы медальона сейчас – кто ж знает. Может быть, это просто красивая сказка.

Но связь нашей семьи с совами и хищными птицами существовала всегда, а вот почему Буббо выбрал тебя, я не знаю.

Видимо, между вами тоже установилась какая то особая связь.

Я как раз вынес его на арену, шло представление, и вдруг птица занервничала, перестала слушать мои команды, а потом резко поднялась в воздух и улетела в сторону горы. А когда он вернулся и начал кричать и звать меня в ту же сторону, я понял, что произошло что-то серьезное.

– Я всегда думала, что ордена связаны с католичеством. А тут сплошная мистика – темные силы, языческие богини.

– Не все так просто, как кажется. Не забывай, что сова часто сопровождала отшельников на различных гравюрах и фресках. Сова – постоянный спутник Святого Иеронима. Помнишь, я говорил, что это страж, охраняющий в ночи? Ночь – лучший советчик, есть даже поговорка, что прежде чем выносить свои мысли на дневной свет, хорошо обдумай их ночью.

Вспомни Евангелие от Луки: «Просветить сидящих во тьме и сени смертной». Поэтому сова часто присутствует в сценах распятия Христа.

– Я этого не знала и никогда не замечала, – сказала Саша. – Совы необыкновенные птицы, и теперь я понимаю, откуда в их глазах мудрость веков.

– Когда мы познакомились, ты сказала, что хотела бы иметь за спиной такого стража. Я очень удивился, ведь это практически девиз нашего ордена. Видимо, и Буббо почувствовал что-то и защитил тебя в минуту опасности.

– Если бы не Буббо, я бы не сидела сейчас за столом, – вздохнула Саша, – я никогда его не забуду. Он спас мне жизнь. Я даже боюсь подумать, что со мной могло случиться, если бы он был не на арене в клетке в этот момент.

– А случайностей не бывает, – сказал Конрад. – Все происходит тогда и так, как должно быть. Но я должен попросить тебя об одной вещи, которую тебе трудно будет исполнить, но это важно и ты должна мне пообещать.

– Что я должна исполнить? – Саша уже догадалась, о чем хочет попросить ее барон и ей стало очень грустно.

– Забудь об этой истории, и забудь о медальоне, который я тебе показал.

Ничего не было, это просто сон. – Конрад поднял бокал – За твое возвращение домой и за здоровье. Прозит!

И снова дрогнуло пламя свечей, словно крылья большой птицы прошелестели где-то совсем рядом, и тень скользнула по комнате.…тень Минервы.

В Больцано Саша пересела на поезд до Вероны, где ее ждала очередная пересадка, чтобы добраться до Флоренции.

Как всегда, лишь только поезд пересек границу Тосканы, Саша ощутила особое теплое чувство, которое всегда возникало в душе в этих местах, словно она после долгого отсутствия опять оказалась дома.

Одни только слова по радио «поезд прибывает на станцию Санта Мария Новелла» наполнили ее предвкушением встречи с любимыми местами.

Она подумала, что не видела в своей жизни ничего красивее Южного Тироля, заснеженных вершин и невероятных замков, да еще и сразу четырех в окне ее тирольского дома, но только здесь в Тоскане она была на своем месте и этого чувства она бы ни на что не променяла.

И вот уже местный поезд, четвертый с сегодняшнего утра, вез ее к маленькой станции, откуда осталось пройти всего метров двести до фуникулера, поднимающегося на высокий холм, где горели под осенним солнцем терракотовым огнем крепостные стены древнего города.

Дверь замка распахнулась и не успела Саша что-то сказать, как пожилая невысокая женщина кинулась ее обнимать и расцеловывать в обе щеки, да не два раза, как здесь принято, а все двадцать:

– Синьора, беллина, да что ж так долго где-то ездила, когда тут тебя ждут. Ох, дождалась я, синьора моя приехала! Наконец то!

– Фиона,– смеялась Саша, – да отпусти ты меня, все, я здесь, я приехала.

Она отдохнула, перекусив огромным количеством всяческой снеди, которую принесла на подносе в ее комнату Фиона.

Здесь были и тосканские колбасы аж пяти видов, и несколько нарезок сыра, и даже сало– знаменитое лардо де колонната, и горячий хлеб, и оливки, и луковый джем, и конечно, бутылка кьянти ди Кастельмонте.

Наевшись с дороги, девушка задремала, это уже становилось привычкой.

Проснулась она от стука в дверь.

– Отдохнула? Поехали ужинать,– в дверях стоял Роберто.

Саша собралась, и спустилась вниз, где, в компании графа, уже подпрыгивал от нетерпения невысокий пожилой испанец.

Они с Гильермо расцеловались и загрузились в машину.

Осеннее солнце скрылось, пока Саша спала, и в вечерней темноте начинал накрапывать дождик, он стучал по стеклу машины все сильнее.

– Тоскана плачет, зная, что мне пора домой, – пошутила Саша, хотя при мысли о том, что завтра ей придется ехать в аэропорт, она готова была плакать вместе с дождем.

Тироль сломал весь ее запланированный тосканский отпуск, она ничего не успела увидеть и ни с кем встретиться. Она до сих пор не привела в порядок свои мысли и ощущения, до сих пор не осознала, что произошло за десять дней в горах, а уже пришла пора прощаться и с Тосканой.

– А когда ты приехала, она от чего плакала, – ехидно поинтересовался Роберто,– от счастья?

Девушка не спрашивала, куда они едут в этот раз, но неожиданно впереди засияли огни довольно большого города, и вскоре такая узнаваемая башня выросла над крышами.

Невероятно, прощальный ужин предполагался в Сиене!

Они оставили машину на одной из боковых улочек у главной сиенской площади – Кампо, пустынной дождливым осенним вечером. Золотая в огнях башня отражалась на мокрой мостовой, и зрелище было просто нереальное, пустая Кампо, умытые дома и темное осеннее небо над Сиеной.

Роберто свернул в переулочек сразу при выходе с площади, и они нырнули в невысокую дверцу, оказавшись в небольшом и уютном помещении.

Графа здесь знали, пожилой синьор в белом фартуке, сразу и хозяин и повар и официант, кивнул им на столик в углу и почти сразу же подошел и озвучил меню, судя по всему, напечатанного списка блюд здесь не предполагалось.

Саша была согласна на любое из озвученных блюд, потому что все, что предлагал синьор, входило в список ее любимой тосканской еды.

После тяжких мук гурмана, она решилась на тосканские тортелли с соусом из дикого кабана и томленую в печи баранину. Оба блюда были настолько вкусными, что девушка уже готова была попросить гастрономического убежища в маленькой таверне.

– Пожелаем мне счастливого пути?– она подняла бокал, улыбнувшись спутникам.

– А что, ты уже уходишь, и даже не доешь?– Тут же испортил торжественность момента граф.

Они смеялись, слушая рассказы Гильермо, ужасались, выслушав историю Сашиной поездки в Тироль, вспоминали какие-то события из ее прошлых приездов, и девушка думала, как это прекрасно, что здесь, в маленькой траттории в осенней промокшей Сиене, у них были общие воспоминания!

Но ужин закончился, как заканчивается однажды все хорошее. Как бы ни хотелось Саше продлить его – ведь сейчас они выйдут на улицу, и поедут в Кастельмонте, и, проснувшись утром, Саша уже должна будет ехать в аэропорт – пора было расплачиваться и пускаться в обратный путь.

Здесь, в маленькой траттории, в доброй компании, весь остальной мир казался таким далеким, так хотелось, чтобы этот вечер не заканчивался так быстро.

Машина, пробиравшаяся к выезду из города через узкие сиенские улочки, вдруг остановилась.

– Пойдем,– повернулся Роберто к Саше, я хочу показать тебе одно место.

Они вышли на небольшую площадь и тут же нырнули под своды старого здания, где в свете ночных фонарей переливалась вода.

– Это особое место,– сказал граф,– Среди всех сиенских источников и фонтанов Фонтебранда – самый известный и любимый сиенцами. И самый обильный. Кроме утоления жажды горожан вода отсюда заставляла работать мельницы и давала работу дубильщикам и красильщикам шерсти.

Красивое старинное сооружение с готическими арками и зубцами привлекает сюда влюбленных лунными ночами. Но в Фонтебранде ещё и прозрачная чистая вода, которую можно пить.

Издревле у трех струй, украшенных головами львов, были три различные функции: резервуар первой содержал питьевую воду, вторая использовалась, чтобы поить животных, а третья, в которую поступала вода из первых двух резервуаров, служила прачечной.

Сейчас мешает дождь, но в ночной тишине можно услышать шум реки…

Это Диана – подземная река под Сиеной, неизвестно, куда она течет и откуда берет свое начало. На протяжении многих веков рассказывали легенды и истории о таинственной Диане.

Около двух столетий проводили различные раскопки, но Диану никто не смог найти. Тем не менее, для сиенцев это вполне доказанный факт…

О Диане вспоминал Данте, о ней сложены предания и стихи, но Диана до сих пор остается тайной Сиены, секретом, охраняемым этой землей. – Тут граф сделал приглашающий жест рукой,– воду в Фонтебранде можно пить.

– Это традиция?– спросила Саша.

– Не совсем. Это опасно! Но не в смысле гигиены. Здесь говорят. что выпив воды из древнего фонтана, можно прикоснуться к душе Сиены, к мистической древней реке Диане и.. стать немножечко паццо – сумасшедшим, правда, в хорошем смысле.

– Это как?

– Кто-то становился Святым, кто-то поэтом, кто-то терял голову от любви и совершал невероятные поступки или делал глупости…

– Пошли-ка отсюда, стар я для глупостей, – зашумел Гильермо, и Саша не успела даже романтично вздохнуть.

Дождь не переставал и вместе с дождем поля и холмы снова, как и в первые дни ее приезда, накрыл туман.

У Саши возник эффект дежавю – оперные арии по радио, темная машина, скользящая по мокрым тосканским аллеям в тумане, неожиданно примолкший Гильермо.

Машина уже понималась вверх по дороге на холм в Кастельмонте, когда навстречу пронесся белый внедорожник, тут же скрывшийся в тумане.

– В Кастельмонте все уже закрыто,– сказал Роберто, – вот и Алессандро из энотеки домой уехал, кто ночью в такую погоду в ресторан пойдет.

Машина остановилась у замка, испанский профессор первым выкатился со своего сиденья, потуже затянул шарф, наброшенный поверх как всегда элегантного пальто, и вдруг заявил:

– Нет, так просто мы не расстанемся, я приглашаю всех выпить!

– Интересно где? – поднял брови граф. – Даже энотека уже закрыта.

– Так в замке,– на голубом глазу испанец кивнул графу на двери.

Они устроились на мягких креслах в холле, не включая свет, только свечи горели на стенах и журнальных столиках, отбрасывая трепещущие тени на старые стены. Роберто налил виски себе и испанцу и легкое белое вино для Саши.

В колонках негромко шептал Луиджи Тенко:

…Se potessi amore mio..

vorrei essere

un grand'uomo,

saperti amare

come una regina,

ma purtroppo

son quel che sono

Если бы я мог, любовь моя,

Быть великим человеком

И любить тебя так, как любят королеву,

Но, к сожалению, я просто тот, кто я есть…

Неожиданно в мелодию из колонок ворвался нежный звук саксофона, Саша и Гильермо обернулись – в дверях зала стоял Роберто.

А потом музыка в колонках закончилась, но саксофон все играл, его трепетные ноты купались в пламени свечей, и Саше показалось, что ничего прекраснее она в своей жизни не слышала.

Дождь по-прежнему накрапывал и утром.

Роберто отвез Сашу на станцию, откуда она отправлялась во Флоренцию, чтобы сесть на поезд до Болоньи, ехать было всего полчаса, и Саша успевала на свой рейс из Болонского аэропорта, как и положено, загодя.

Граф не пошел на перрон, он немного виновато развел руками:

– Ну, счастливого пути, надеюсь, что ты долетишь без задержек.

– Спасибо,– Саша замялась, не зная, что сказать, но граф вдруг тронул ее руку и быстро заговорил.

– Я хотел тебе сказать.. помнишь Марианну, археолога с Сицилии, которая часто приезжает в Кастельмонте, ты с ней встречалась у Джованны?

– Помню,– удивилась Саша, при чем здесь Марианна, вспомнив невысокую и черноволосую, очень симпатичную молодую женщину, которая всегда была в хорошем настроении и просто искрилась весельем и энергией. Трудно было представить себе более разных людей, чем вечная оптимистка Марианна и Роберто, часто напоминающий Саше ослика из мультфильма про Винни Пуха.

– Я все хотел тебе сказать… я сделал Марианне предложение…

Саша изумленно замерла.

– Она не согласилась, – Роберто вдруг засмеялся, – Ну скажи, что еще женщинам нужно? Да и сложно урегулировать мою жизнь здесь с ее работой. Но я не теряю надежды!

Саша испуганно взглянула наверх, на стены города на холме.

Граф сразу понял ее взгляд:

– Это не имеет к тебе никакого отношения, двери замка всегда открыты для тебя, в любое время, когда только захочешь. Ничего не изменилось!

Я просто хотел, чтобы ты знала. – Он на минуту умолк, словно подбирая слова, – Я же понимаю, что графини Алессандры в этом замке не появится, это абсолютно нереально, так что… – он махнул рукой, и еще раз пожелал счастливого пути и заторопился за руль.

А Саша все стояла, и смотрела вслед автомобилю, свернувшему на дорогу к крепостным стенам самого лучшего города на свете.