Вернувшись в Россию, Некрасов увидел, что за время его отсутствия, — продолжавшегося целый, год, — в стране произошли значительные изменения. Окончательно выяснилось, что правительство Александра II, под влиянием неудачного исхода Крымской кампании, вынуждено вступить на путь буржуазных реформ, что старые, «николаевские» порядки отжили свое время. Общественная жизнь волновалась и бурлила. Страстные споры велись между сторонниками реформ, прежде всего сторонниками упразднения крепостного права, и их противниками — крепостниками. Чувствовалось приближение каких-то перемен в русской жизни. «Шестидесятые годы» властно вступали в свои права. Впоследствии Некрасов характеризовал эту эпоху в стихотворении «Недавнее время».

Благодатное время надежд! Да! прошедшим и ты уже стало! К удовольствию диких невежд. Ты обетов своих не сдержало. Но шумя и куда-то спеша И как будто оковы сбивая, Русь! была ты тогда хороша! (Разуметь надо: Русь городская) Как невольник, покинув тюрьму, Разгибается, вольно вздыхает И, не веря себе самому, Богатырскую мощь ощущает, Ты казалась сильна, молода, К Правде, к Свету, к Свободе стремилась, В прегрешениях тяжких тогда, Как блудница, ты громко винилась, И казалось нам в первые дни: Повториться не могут они…

Почему же эпоха 60-х гг. «обетов своих не сдержала», как выразился поэт? Потому, что правительство и правящие классы совсем и не думали о коренном обновлении русской жизни. Это стало очевидным, как только от общих деклараций о предстоящих реформах перешли к их практическому осуществлению. Особенно показателен в этом отношения пример «крестьянской реформы».

Крепостники неохотно соглашались даже на предоставление крестьянам личной свободы и прямо-таки слышать не хотели о наделении крестьян землею, объявленной «священной собственностью» помещиков. Правительство, однако, не решалось во всем следовать требованиям крепостников понимая, что освобождение крестьян без земли вызовет массовое крестьянское восстание, и в конце концов склонилось к тому, чтобы наделить крестьян небольшим количеством земли, за которую они должны были заплатить огромный, намного превышавший действительную стоимость земли, выкуп. Этот правительственный проект вырабатывался при деятельном участии либерально настроенных представителей дворянской интеллигенции и горячо поддерживался ими.

Демократическая группа сотрудников «Современника», во главе с Некрасовым, Чернышевским и Добролюбовым (который с осени 1857 года стал постоянным сотрудником «Современника»), резко выступала против этого проекта. Выражая мнение и защищая интересы миллионных крестьянских масс, «мужицкие демократы» (выражение В. И. Ленина) из «Современника» твердо стояли на том, что крестьяне должны при освобождении получить, — и притом без выкупа или же за малый выкуп, — такое количество земли, которое упрочило бы их материальное благосостояние.

Борьба демократической группы сотрудников «Современника» против крепостников и либералов очень скоро приняла крайне напряженный характер и неизбежно должна была вызвать недовольство тех умеренно-либеральных сотрудников журнала, которые группировались вокруг Тургенева. Недовольство вскоре стало настолько острым, что Некрасову пришлось выбирать, с кем итти: с Чернышевским и Добролюбовым или же с Тургеневым и его друзьями. Выбор был нелегким, ибо с Тургеневым Некрасов был связан долгими годами приятельских отношений и дорожил им как крупным художником слова, чьи произведения уже столько лет, из года в год, служили украшением «Современника». Трудно было Некрасову примириться с отходом от «Современника» и другого писателя, перед талантом которого он преклонялся и которому предрекал громкую славу, — Л. П. Толстого, также относившегося отрицательно к Чернышевскому и Добролюбову.

Но когда решение вопроса: с кем итти? — стало неизбежным, Некрасов не поколебался стать на сторону Чернышевского и Добролюбова. Поступив так, он исходил не только из высокой оценки Чернышевского и Добролюбова как писателей, не только из сознания, насколько полезны они были «Современнику» в роли основных сотрудников журнала, но и из убеждения, что их общественная позиция и наиболее правильна по существу и наиболее близка его собственной позиции. Чернышевский и Добролюбов были дороги Некрасову, как единомышленники, как борцы, сражающиеся рука об руку с пим по одну и ту же сторону баррикады.

Кроме того, в Чернышевском и Добролюбове Некрасов нашел искренних друзей, в глазах которых частные недостатки его характера никогда не заслоняли достоинств его личности, тем более не заслоняли его общественных заслуг — как выдающегося журналиста-организатора, как наиболее яркого представителя демократических тенденций в художественной литературе. О том, насколько дружественно были расположены к Некрасову Чернышевский и Добролюбов свидетельствуют следующие факты.

Незадолго до смерти, подводя итог своим отношениям с Некрасовым, Чернышевский писал: «Некрасов — мой благодетель. Только благодаря его великому уму, высокому благородству души и бестрепетной твердости характера я имел возможность писать так, как я писал. Я хорошо служил своей родине и имею право на признательность ее, но все мои заслуги перед нею — его заслуги. Сравнительно с тем, что я ему обязан честью быть предметом любви многочисленнейшей и лучшей части образованного русского общества, маловажно то, что он делился со мною последней сотней рублей, он долго был беден, и «Современник» не имел денег. Сколько я перебрал у него, неизвестно мне. Мы не вели счет, я приходил, он вынимал бумажник и раздумывал, сколько необходимо ему оставить у себя, остальное отдавал мне».

Не менее близки были Некрасов и Добролюбов. С самого начала их знакомства — поэт обнаруживал трогательную, чисто отцовскую заботливость о молодом критике. По его настоянию были предприняты, например, поиски квартиры для Добролюбова (Некрасов пришел в ужас от сырости занимаемого им помещения). Когда поиски эти окончились неудачей, Некрасов поселил Добролюбова в двух комнатах, прилегавших к его собственной квартире. Не менее ярко проявилось доброе отношение Некрасова к Добролюбову во время болезни последнего.

Добролюбов, в свою очередь, платил Некрасову искреннею и глубокою приязнью. Вот несколько строк из письма его к Чернышевскому:

«А письмо его (Некрасова к Добролюбову) недоброе (уведомляло о болезни, о предчувствии смерти).. Не дай бог никому получать такие записочки за границей от близких людей. Успокаивает меня только то, что вы ничего не говорите об его болезни. Но пожалуйста, напишите мне в Одессу, что он и как. Ведь кроме вас да его, у меня нет теперь в Петербурге никого. В некоторых отношениях он даже ближе ко мне».

Спаянная общностью убеждений, скрепленная совместной работой, требовавшей постоянного личного контакта, дружба Некрасова с Чернышевским и Добролюбовым, в конечном результате, являлась не только моментом, характеризующим их личные отношения, но и крупным фактором общественного порядка. «Триумвират» из трех Николаев, — Николая Некрасова, Николая Чернышевского и Николая Добролюбова, руководя журналом такого значения, какое имел «Современник», честно послужил делу русского прогресса, делу политического и социального раскрепощения масс. Триумвират же этот мог создаться и создался, прежде всего, потому, что этого хотел Некрасов.

Чернышевский и Добролюбов, само собой разумеется, не были единственными «мужицкими демократами», работавшими в «Современнике». Обладая поразительным умением угадывать в начинающих писателях истинные таланты, Некрасов привлек к участию в «Современнике» и таких замечательных писателей-демократов, как Н. Г. Помяловский, В. А. Слепцов, Н. В. Успенский и др. Из писателей старшего поколения в «Современнике» 60-х гг. продолжали работать А. Н. Островский и М. Е. Салтыков-Щедрин. В 60-ые годы в «Современнике» напечатал ряд наиболее замечательных своих произведений и сам Некрасов.