Черный, толстый, весь лоснящийся Мумба стучал в барабан. Капур дергал струны цитры. Мусса, кося левым глазом к носу, дудел в глиняную флейту.

На дощатом пятачке двое танцевали, каждый - свой танец. Один, кучерявый и носатый, подхватив себя под мышки большими пальцами, выбрасывал вверх ноги. Другой, бросив под ноги шапку, стучал по ней, уже превратившейся в блин, подошвами сапог.

Эх! Жарь, братва. Однова живем! Мелодия подбрасывала, заставляла топать, сидящих за столами в зале. В воде залива плясали отражения веселых, разноцветных огоньков. Безветренно. Веселись!

Только не сегодня. Сарко мигнул музыкантам. Те вразнобой остановились.

Танцоры по инерции сделали еще несколько па и тоже замерли. Но скандалить, требовать продолжения, никто не стал. Носатый бочком двинулся к своему столику. Тот, который топтал шапку, тупо глянул себе под ноги - что это там?

Дошло не сразу. Он поднял головной убор и, двинув кулаком в середину, превратил его в кривой колпак, однако, надевать на голову не стал; пьяно примерился, и аккуратно поставил на лавку между Капуром и Муссой.

— Иди к нам, - позвали из глубины зала. Он смутно, пусто, глянул в ту сторону, пошатнулся, но пошел, однако, пройдя несколько шагов, остановился.

Мощные узловатые руки свесились до колен, спина сгорбилась, задрожали плечи.

Человек заплакал.

Окружающие молча смотрели на черное мужское горе. На месте Ивана мог оказаться любой. А кто уже и побывал, избыл горе и забыл, или не забыл.

Единственная дочь Ивана, которую он растил один, без матери, вытащила жребий.

Каждое поселение раз в три года поставляла ко двору своего Высокого

Господина жертву. Село побольше, так до пять девушек, бывало, отправляли.

Маленькая деревушка, та, и одной откупиться могла.

В нонешние-то времена оно еще ничего. А в тотошние-то - ого-го! Каждый год в конце лета над деревнями вой поднимался. Сто лет всего как послабление вышло. А с ним и запрет: до восемнадцати лет девушек замуж не отдавать, и чтобы девственность пуще глаза блюли. Конечно, если кривая или хромая - совсем другое дело. Любись с кем хочешь, замуж хоть с пеленок ступай. Высокий

Господин на такую и не взглянет. Но если не повезло, родится красивой, изволь до восемнадцати сидеть в девках. Некоторым везло, проскакивали в чистое двухлетие. Другим, таким как Светланка - нет. Даже из пятерых одну отдать, как кусок собственной плоти отсечь и кинуть поганому псу. А если одна? Если единственная кровиночка, если берег и лелеял, если почитал смыслом всей жизни? А кровиночку вырвали из рук и отдали чудовищу.

Такое горе не заговоришь, не зальешь. Перебедуешь, жив останешься, может, и потопчешь еще землю. Только обчество в большинстве своем сильно сомневалось. Жену Ивана унес дракон, подхватил прямо на улице и утащил.

Такие-то, бывало, и возвращались. Редко, конечно. До человеческого жилья их, понятное дело, не допускали. Мало ли чего принесет в людское селище драконья подстилка. Такие селились отдельно, либо уходили в Город, промышлять по улицам поруганным телом.

Иван ждал, твердо зная, если Маша вернется, примет ее, что б там с ней ни делали. Если обчество не потерпит среди себя, опозоренную семью, они уйдут, будут жить на отшибе. Лишь бы вместе. Да вот хоть как Саркел - на берегу моря.

Маша не вернулась. Ни весточки, ни словечка. А теперь в те же поганые лапы уходила Светланка.

Никто не утешал, никто больше не окликал, не звал к себе. Иван, шатаясь, слепо, побрел между столами. Дотянул до двери. Канул.

С его исчезновением будто невидимый и неслышимый вздох облегчения прошел по комнате. Зашевелились. Беспамятный Капур потянул струну цитры.

Тренькнуло. Зашелестели разговоры.

Один Сарко, как сидел сгорбившись за стойкой, так и не пошевелился. Надо бы обойти зал, посмотреть, все ли у гостей в достатке. Хороший хозяин на месте сидеть не будет.

Не мог. Старое горе придавило неподъемной глыбой. Его дочерей жребий обошел. Не плакала Ашхен, не шила белого платья. Сарко сам своими руками отдал девочку дракону. Откупился от всего их поганого племени кровью, сохранил семью и себя, капитал умножил. И вот сидит, не может пошевелиться. Не может даже в глаза людям посмотреть. Кажется, любой глянет - поймет, проникнет в страшную тайну Саркелова благополучия.

Из вязкой черной тоски, что не давала подняться, выдернул крик. Сарко, наконец, посмотрел в зал. На дощатый помост вывалился Юрген. Реденькие седые волосенки прилипли ко лбу. Лицо серое от щетины. Светлые навыкате глаза подернуты всегдашней слезой. Рубаху то ли расстегнул, то ли рванул от ворота к подолу. В прореху блестит жирная волосатая грудь..

— Врут они! - непонятно заорал, затопал ногами в доски настила. - Врут!

Правильно люди их к себе обратно не пускают. Опоганилась - сдохни!

До Сарко не в раз дошло. Вспомнил: у Юргена жребий пал на среднюю дочь.

Давно еще. Повыли, поплакали, сшили белое платье и отдали. Однако жизнь, она жизнь и есть - стало забываться. А недавно прохожий человек донес: якобы видел

Илонку в окрестностях Города. Будто живет там в домике, никого к себе не допускает, но сама нет-нет нос за порог высунет. И еще, будто родила Илонка от

Высокого Господина зеленого безногого ублюдка с хвостом.

Юрген тогда засобирался в Город, да так и не поехал. А теперь выплескивал на головы собравшихся в "Старой каракатице" свои темные сомнения:

— Если приведет судьба, встречу свою дочь, сам своими руками порешу, а ублюдка копьем проколю. Шкуру обдеру и на стену прибью. Буду в нее ножи метать каждый день. Всех их ножами!

Рехнулся Юрген, решил Сарко. Поди, останься в уме, когда знаешь, твой внук, твоя кровь "милостью" Высокого Господина родился змеей. Змея ползает по дому твоей дочери, нашептывает, шипит, кровь, наверное, пьет. Про ублюдков и не такое рассказывали.

— Этого не может быть.

Голос раздался из самой глубины темноватого зала. Все головы повернулись в ту сторону. Высокий молодой мужчина в дорожном платье сидел за столиком у дальней стены один. Руки положил на пустую столешницу. Зашел себе вольный пешеход и сел, ждет, когда хозяин или хозяйка принесут поесть-выпить.

— Этого не может быть, - ровно повторил незнакомец. Таверна разом наполнилась шумом. Говорили в голос, по нарастающей.

— Человеческая женщина не может родить от дракона. Сказки все это.

Сарко помертвел. Перед ним был КОНЕЦ. Конец всему. Ничто не спасет.

"Человек" из глубины зала принес его на своих пыльных сапогах. Сейчас обчество, разъярившись на спорщика, кинется кулаками доказывать его неправоту. А тому только этого и надо. Пыльные сапоги превратятся в когтистые лапы, голова вытянется, а надо лбом встанет костяной гребень. Одно дуновение, и от посетителей, от "Старой каракатицы", от самого Сарко останутся угольки да легкий пепел.

Сколько лет хозяин таверны не видел этого лица, а увидел и вспомнил мгновенно.

Высокий лоб, узкий чуть крючковатый нос, тонкие, в ниточку губы над квадратным подбородком. Волосы спрятаны под шляпой. А сними шляпу под ней - черная, долгая, жесткая грива.

Ему когда-то Сарко отдал свою Астхриг. Знал же, что драконам верить нельзя.

Однако много лет спокойного существования притупили опаску. А этот просто выждал. Дождался и пришел позабавиться. Спалит осиное гнездо и довольный полетит к себе. Во как ловко обманул людей!

Сарко высигнул из-за стойки, сжимая в руке мясницкий тесак. Все одно - конец, а так - хоть зацепить напоследок, хоть каплю драконьей крови увидеть перед смертью.

Но как оказалось, слишком долго думал. Чудесный незнакомец уже покинул свое место, ушел к морской стене и сел, свесив ноги почти до самой воды. Вскинувшееся было обчество, как-то само собой успокоилось - человек, как человек, моря не боится - расселось и слушало.

А и будешь слушать. Незнакомец говорил и занятно и понятно. Видно - ученый.

Понятно, между прочим, объяснил, почему у человеческих женщин от драконов детей не бывает. И правда: повяжи кошку с собакой, какой приплод? А что дракон в человека может превратиться, так с тем же успехом - и в коня, и в голубя и в камень придорожный. А что дочь Юргена в семью не вернулась, так, во-первых: она ли то была. Во-вторых: вернись девушка к родителям, и ее и их погнали бы добрые люди с насиженного места.

Сарко подошел к краю пристани. Сапоги "незнакомца" на пядь не доставали до воды. А обчество решило: человек пошел пыльную обувку сполоснуть. Сполоснул и ноги на помост забросил. Блестят сапоги, и капельки воды с них стекают.

Сарко не знал, куда девать нож. Тесак в руке норовил предать его и людям и дракону.

— Эй, Саркел, будешь на гостей с ножом кидаться, дорогу к тебе забудут! - крикнули из зала.

— Господин, мятежник, - буркнул хозяин таверны, пряча тесак за спину, - Есть будешь?

— Буду, - улыбнулся тот и пошел к себе в угол. Сапоги посверкивали капельками влаги.

Саркела второй раз продрало ознобом вдоль спины. Если драконы научились спасаться от моря, всем добрым людям конец. Так выходит конец и этак - тоже.

Еще мятежником обозвал. Это слово само по себе страшное. Так драконы именовали людей, в чем-либо неугодивших Их Высоким Милостям. Расправу над такими чинили принародную и зело страшную. Один раз увидишь, на всю жищзнь заречешься от вольных мыслей. Вырвалось. В стенах "Старой каракатицы" это слово частенько вертелось. И другая крамола проскакивала. Люди давно заметили, что под крышу Саркеловой таверны глаза драконов не проницают. Если только кто из своих донесет. Но таких пока не встречалось.

А тот сидит себе. При нем закон попирают, а он только улыбается, даже на мятежника не огрызнулся. У Сарко тоскливо засосало под ложечкой. Произнесенное про себя слово поразило смертельной двусмысленностью.

Ашхен жалко, девочек жалко. Но кажется - все. Отбегались. Простояла свое

"Старая каракатица".

Только вот поперек дракона пошел с тесаком, но прошла секунда, и порыв угас, смелость испарилась, остался сковывающий страх.

Обчество, между тем, даже развеселилось. Юрген сидел, сидел, мусолил свою трубку, потом враз подхватился и - к двери. Никак, в путь поспешает? Точно, завтра поедет в Город Илонку искать.

А если и мне спросить, пронзила острая и жгучая как раскаленная спица мысль.

Саркел как раз нес миску гостю. Споткнулся и чуть не вывалил ее содержимое за шиворот гончару Ерику. Остановился, дернул головой и пошел дальше.

А как ответит Высокий Господин правду: мол, сам ты свою дочь на съедение страшной твари отдал, прикрылся девочкой от напасти? А, может, ему дома жаркое из человечины подают, как я сейчас баранину?

И опять споткнулся. Теперь у самого столика, за которым притулился Высокий

Господин. Глянул…

Лицо у того бледнее старой выгоревшей парусины, щеки запали, крючковатый нос заострился. Над бритой верхней губой блестела испарина. Такой вид, будто

Высокий Господин в обморок наладился.

Саркел поставил перед гостем, с таким трудом доставленную миску, и в нерешительности затоптался рядом.

— Вина неси, - глухо прорычал незнакомец. Голос совсем другой, не тот каким докладывал обчеству о драконьем обычае. - И за конем присмотри. Я его бросил.

За стеной действительно послышалось ржание и перестук копыт. Люди обратили внимание.

Сарко исполнил все единым духом. Вина принес целый жбан. Незнакомец жадно припал и выпил одним духом. Уже в дверях до Саркела донеслось:

— Ты что ж, господин проезжий, - вопил Юргенов свойственник Сарапаг. -

Коня на воздухе бросил? Гляди, налетит дракон, утащит.

— Они возле моря редко появляются, - отозвался путник.

— Что, верно, то верно. Да вдруг, какой с пьяных глаз завернет?

Коня за стеной не оказалось. Одна темнота. Сарко на всякий случай обошел таверну. В дорожной грязи поблескивали свежие отпечатки подков. Прибег, стало быть, Высокий Господин о четырех ногах и так же уберется. А обчество подумает, уехал путник. Саркел распахнув рубашку, подставил потную грудь ветру.

Осунувшееся лицо дракона в человеческом облике не шло из головы. Море!

Догадался. Оно их тянет, а этот упирается, аж побелел.

В таверне было обычно. Иваново горе стерлось. Да и, признаться, горе было общим в той части, которую каждый примерял на себя. Завеялось. Вон, музыканты уже рассаживаются. Запиликал на своей дудке, что-то волнистое Мусса. Его перебили. И пошла обычная, веселая, с притопом.

Путник вино выпил, мясо съел - не побрезговал - и собрался уходить.

Саркел посторонился, пропуская, бросил взгляд на стол. Под тарелкой блеснуло желтым. Пока никто не видел, хозяин накрыл веселый кружочек пятерней и так же невидимо, сгреб в карман передника.

Развлекаться изволят, Высокий Господин. Шутки шутют! Тот обернулся, будто услышал. А и услышал. Очень уж зло и "громко" Сарко подумал.

— Прощай, хозяин. Прощай общество.

— И тебе - хорошей дороги, - отозвались из зала.

Незнакомец ушел. Золотой жег Саркела через передник, рубаху и штаны. Чтобы дракон людям золотом платил, такого даже в сказках не удумали. Хвостатого ублюдка придумали, а дракона, который оберег дал, да по честному с тобой обошелся, да золотой за миску баранины кинул - не придумали.

Значит, что? А - ничего. Сумасшедший тебе дракон попался, Саркел. И ведь никто никогда о том не узнает. Случись какое зло, людишки его тут же и так и сяк обмусолят. И на себя примерят и на соседа. А узнай кто Саркелову историю? Во первых, не поверят. Во-вторых, его таверну, его самого с чадами и домочадцами пожгут.

Так чем мы лучше-то? Только он - большой, и всем виден. Мы - мелкие. А как соберемся в толпу - тот же зверь. Выходит, молчать тебе Сарко до гробовой доски.

Умирать будешь, передашь сыну слово про драконов оберег. А от кого получил, да чем заплачено…

Эх, надо было про Астхриг спросить.

***

— Высокая Госпожа с визитом к сыну!

Над воротами взревели трубы. Оглушительно завизжали петли, глухо бухнули створки. Баронесса Голлен-Андраг-Фар-Греви-Месмор вступила на ритуальную дорожку во владениях сына.

Со своего места, с верхней площадки мраморной лестницы Андраг заметил, как сноровисто попряталось все живое. Даже птицы перестали петь. По коже прошло предгрозовое покалывание. Надвигалась буря. Ох, надвигалась. С громами и молниями, с проклятиями и угрозами. Маменька прибыла с воспитательным визитом.

От ворот разнесся возмущенный рев - баронесса начинала свое наступление.

Управляющий Конрад затрясся так, что стал слышен зубовный стук. Мадам еще не отревела, а Андраг уже догадался в чем дело: герольд недостаточно громко произнес доверенную формулу.

Андраг недавно подправил заклинание. Вопли, от коих закладывало уши, прекратились. Когда по требованию Высокой Госпожи бедный горлодер выкрикнул формулу в полную силу, створки захлопнулись сами, слегка поддав мадам по заду.

Ну, теперь держись. Разнесет к чертовой матери и самого Высокого Господина, и всех его ближних, и дальних, и даже камни цитадели.

Мода за последние десять лет сделала несколько хаотичных скачков. Японское кимоно сменили греческие хитоны, к ним на смену пришла индейская бахромистая кожа, потом на приемах замелькали шелковые цилиндры. На сегодняшний день драконье общество парил средневековый бархат, и резала под мышками жесткая парча.

Закованная в душные доспехи, сверкающая бриллиантами Высокая Госпожа надвигалась по ритуальной дорожке как линкор в полном вооружении. Пыль за дамой стояла столбом, будто не одинокая женщина прошествовала, а конная ала на рысях.

— Конрад, вали отсюда, - проговорил Андраг, едва разжимая губы.

— Но…

— Вали, кому сказано.

Высокий Господин на всякий случай скосил глаза, удостовериться, что его приказ выполнен. Верхняя площадка мраморной лестницы опустела. Барон Андраг,

Высокий Господин и наследник Старой крови в одиночестве встречал разъяренную мать.

— Ты мне за все ответишь, - прорычала баронесса, как только соступила с ритуальной дорожки на мраморную лестницу.

— И я вас приветствую, матушка.

— Прекрати паясничать!

— Я только поздоровался.

Мать дошла уже до середины лестницы, а ритуал все еще не был завершен.

Промедление грозило серьезными неприятностями.

Дело в том, что, привнесенная древними в обиход, приветственная фраза, практически обезоруживала гостя. Вообще все визитные формулы, да и сама ритуальная дорожка призваны были, оградить хозяина замка от вероломного нападения гостя. Дом дракона являлся крепостью не только снаружи, но и внутри.

Откажись визитер произнести приветствие, на него и потолок мог рухнуть, и пол под ногами разойтись, и собачка хозяйская закусать до смерти.

Дабы не доводить до членовредительства, барон Андраг, припоклонившись, напомнил матушке:

— Вам, мадам, тоже не мешает поздороваться.

Лицо баронессы из просто красного сделалось свекольным. Как же!

Блюстительница старых ритуалов сама чуть не напоролась. Вот было бы смеху в окрестных замках. Еще один повод обозлиться на недостойного сына. Хотя, куда уж кажется, больше-то?

Но мадам таки справилась с собой и присела в легком реверансе.

Ступенька узковата, мстительно подумал Андраг, не навернулись бы, матушка.

Не приведи Небо! Случись такое, война сыну обеспечена.

Баронесса Месмор оказалась на высоте и без запинки произнесла приветствие, после чего, ее вступление под замковые своды уже не грозило неприятностями.

— Где Крэгг?

— Я его переименовал.

— Где Крэгг?!

— В моем замке такого нет.

— Где это человеческое ничтожество?

— Если вы имеете ввиду управляющего, я его отослал с поручением, - снизошел до объяснения Андраг.

— Куда?

— Я обязан отчитываться? - тон хозяина изменился. Матушке давали понять, что она в гостях. И только.

Вертикальные зрачки баронессы превратились в лезвия:

— Хочешь сказать, что стал взрослым, что имеешь право на самостоятельность?

— Вы так не считаете?

— Нет! Ты остался вздорным подростком. Твой юношеский бунт продолжается неприлично долго. Я, твоя мать, еще какое-то время могла бы это вынести.

Общество - нет. Ты эпатируешь буквально всех. Если такое положение сохранится, вопрос о тебе может встать на Совете Высочайших.

— Мадам, вы лучше меня знаете, что пока я не совершил преступления против закона, к Совету могут апеллировать только ближайшие родственники. Посторонние не имеют права, вносить запрос. Следовательно, Совет Высочайших рассмотрит только вашу жалобу.

— Об этом я и собираюсь с тобой поговорить, - тон матери смягчился, стал почти мягким, почти сострадательным. Убивается бедная по непутевому сыну. Только зрачки похожи на амбразуры, из которых проистекает нешуточная угроза.

— Говорите, мадам, - холодно разрешил барон.

— Мы будем беседовать в передней?!

— Не угодно ли Высокой Госпоже пройти в гостиную… или сразу в столовую?

Высокая Госпожа дернула головой, будто получила в лоб. Бриллиантовые искры колюче разбежались. Оскорбление вышло тонким и точным.

Высокий Господин ее сын имел в жилах Старую кровь, а баронесса Месмор -

Молодую. И эти две линии, как параллельные прямые, не могли совместиться ни во времени, ни в пространстве. Носители Старой крови женились на особах женского пола Молодой. Но плод их любви - мальчик - наследовал только Старую линию.

Драконица в этом случае несла исключительно утилитарную функцию, являлась сосудом для драгоценного семени - не более.

Физиология и анатомия двух драконьих линий несколько различалась. Самое очевидное - зрачки: у Старой крови - круглые, как у людей. У Молодой - вертикальные - кошачьи. Представители Молодой ветви боролись с этим недостатком, кто как мог: приколдовывали, меняли конфигурацию зрачков.

Человека или другого дракона из новых такой трюк еще мог провести. Но в присутствии Старых заформулированные зрачки принимали свой естественный вид. Причем, тем даже не надо было ничего делать. Все свершалось само.

Сидят, допустим, мирно беседуя, в зале Дворца Совета три Высоких Господина.

Пара-тройка отпрысков в дальнем углу тусуются. И все чинно, благородно: этикет, ритуал, наряды по последней моде. Оружие начищено, драгоценные камешки радугой поигрывают. Каждый смотрит на собеседника и мысленно себя с ним сравнивает: у кого кожа чище, у кого волосы длиннее. Зрачки, опять же. Изредка встречаются идеальные, но чаще с погрешностью. Зрачки - особая статья.

Необходимо иметь много золота и нешуточное влияние, чтобы дракон-маг Старой крови дал тебе нужные заклинания. Брали бы золотом, сволочи! Нет, подавай им какой-нибудь старинный артефакт. Тратишь тогда желтый металл. Когда у своих, а когда и у людишек разживешься. С людьми, конечно, проще. Но и такие попадаются: хоть когтями их рви, хоть мечем пошинкуй, ни за что безделушку не отдадут. Сам артефакт, та еще гадость, в руки не дается. Его нужно либо откопать, либо купить или выменять. А какой же дракон в земле ковыряться пойдет? К людишкам приходится обращаться.

Способ конечно давно известен: умыкаешь у копателя жену или дочь - можно и сына - потом торгуешься. Но и тут не все идеально. Сторговался - верни, кого утащил. А как удержаться и товар не попортить, пока владел?

Так вот: сидят высокие господа, друг на друга смотрят, себя показывают, вдруг забегает в залу мозгляк из Старых. Сапоги пыльные, кафтанишко потертый, волосенки седые, лицо, тьфу, все в морщинах. Случайно забегает. И - все! Кранты.

Зрачки у Высоких господ вытянулись. У кого не только зрачки, вся морда вперед пошла. У Высокого Господина Шуда чешуйки на щеках проступили, у барона Мора рог, оказывается, на темени торчит. Не зря он везде в шляпе ходит. У третьего собеседника уши зелеными лопухами свисли. И никакими бриллиантами те лопухи не скроешь.

Мозгляку в пыльном пиджаке что: зашел - вышел. А Высокому Господину Шуду?

То-то!

С магией то же самое. Сколько ни зубри Молодая кровь известные формулы, сколько ни комбинируй, все равно ничего путного не выйдет.

Но самое досадное - переход из одной формы в другую. Сменил форму - есть хочется, спасу нет. Тут все равно, что на зуб ляжет. Живое - так живое. Мертвое - так мертвое. У Старой крови и в этом преимущество: им от перехода хоть бы хны.

Прилетит такой на официальный прием, форму сменит и, давай, разговоры разговаривать. К столу не бежит, не чавкает, не хватает, не давится. И до человеческой плоти они, говорят, не охочи.

Так что, пока одни Высокие Господа мясо рвут и в рот запихивают, пока вино хлещут, другие Высокие Господа стоят в сторонке и брезгливо губы кривят.

А уж когда сын над матерью, готовой в данный момент сожрать хоть лошадь, хоть собаку, хоть старого слугу, потешаться вздумал…

— Подонок, дрянь, ничтожество! - мать заорала, некрасиво разевая и без того большой рот. Слюна полетела на метр. Андраг предусмотрительно отступил. Брызги могли и дырку в рубашке прожечь.

Отступил, смягчился душой и, с видимым почтением поклонился:

— Не стоит так расстраиваться, Высокая Госпожа. Прошу.

Створки высокой двери распахнулись. За ними баронесса узрела такое, от чего поток ругани мгновенно иссяк. Похоже, дама слюной захлебнулась. На столе, на золотом блюде лежал зажаренный целиком кабан. Надо бы еще чуть задержаться, проявить волю, выпустить злобу, но из столовой выползло облако ароматов, от которых все этические и воспитательные соображения пошли к черту. Тем более, сын стоит, почтительно склонив голову. Осознал! Ну, или вроде того.

Высокая Госпожа ринулась к столу.

Сын появился в поле зрения Высокой Госпожи, не ранее чем она насытилась.

Робко, по стеночке пробравшиеся в столовую слуги унесли золотой поднос, кости и огрызки. Сыну стоило бросить на стол единый взгляд, как тот засверкал не тронутой сервировкой. Мог бы с самого начала так, но не любит. Вообще не любит колдовать.

Все ж в твоих руках! Одно движение и соседи на корячках приползут, начнут руки лизать. Не хочет! Этого Высокая Госпожа понять не могла. И никогда не могла!

Сидит на "золоте", как собака на сене. Не хочет пользоваться сам, матери бы помог.

Но и тут она всякий раз встречала ожесточенное сопротивление. Сбежавший много лет назад отец этого упрямца, что-то такое ей пытался объяснять насчет магии.

Какие-то там силовые потоки, обеднение источников, катаклизмы. По ней, гори оно все синим огнем. Пусть хоть камни с неба посыплются, лишь бы желаемое оказалось в руках.

Сын устроился напротив матери. Их разделяли золотые тарелки, искрящийся хрусталь, тонкое невесомое стекло. Он и ел-то неправильно - того клюнет, того ущипнет… Баронесса испытала острое желание, разметать стол, чтобы брызнуло осколками, раскатилось, разлетелось. Вон тем блюдом - в зеркало…

— Продолжим нашу беседу, Высокая Госпожа, - голос сына подействовал как ушат холодной воды. Баронесса перестала грезить разором и вскинула глаза.

— О главном я тебе сообщила. Собственно, я могла бы и не продолжать. Ты не глуп. Выводы сделаешь сам.

— В основном - понятно. Но хотелось бы услышать подробности. Согласитесь, не каждый день тебе с порога грозят страшными карами неизвестно за что.

— Ах, подробности? Пожалуйста. Во-первых, ты нагло попираешь традиции.

Когда ты в последний раз участвовал в турнире?

— Десять лет назад.

— Всего-то! Если учесть, что турниры проводятся ежегодно, перерыв более чем длительный. Ах, я и забыла. Ты возможно до сих пор страдаешь от раны? Или позор мешает показаться на глаза Высокому Собранию?

— И то и другое.

— Можешь морочить голову людишкам, но не своей матери. Не хочется верить, но поговаривали, что ты нарочно все там подстроил: вызвал на поединок Эрка, жена которого, между прочим, благополучно разрешилась девочкой, и упал от первого удара.

— Я боялся, он и того не сделает. У него руки тряслись. С трибун не видно. Зато, в близи - сущее наказание. Согласитесь, я проявил завидную выдержку и упал, только получив удар. Хотя, желание, быстрее со всем этим покончить, мучило меня с самого начала.

— За что ты так ненавидишь наши законы?

— Это не законы, Высокая Госпожа, это замшелые ритуалы, изжившие себя сотни лет назад.

— Ты преступник, ты еретик, ты…

— Я - Старая кровь.

— Ты вырожденец. И твой отец был вырожденцем.

— Кстати, мне всегда хотелось выяснить, что с ним сталось. Ваши мужья, мадам, умирали с завидной регулярностью. Не исключено, что к исчезновению барона, моего папеньки, именно вы приложили свою когтистую лапку.

Тяжелое золотое блюдо ребром врезалось в оконный переплет. Брызнул во все стороны со стола хрусталь. Двузубая вилка, коей не удалось порхнуть следом за скатертью, трижды перевернулась в воздухе и вонзилась в оголенную столешницу.

Баронесса смогла заговорить не ранее, чем дрожание вилки прекратилось, оборвался мелодичный звон.

— Ты - ублюдок. Все вы дети Старой крови - ублюдки! Однако закон, каким бы замшелым ни был - один для всех. И ты будешь его исполнять. Иначе, я, твоя мать, вынуждена буду подтвердить слухи, которые о тебе гуляют.

— Я и просил: с подробностями.

В спину дуло из разбитого окна, но он не спешил заделать брешь. Придут слуги,

Конрад вызовет стекольщика, сами без какой-либо магии прекрасно справятся.

Никчему из-за такой чепухи тревожить пространство. Только дураки с Молодой кровью считают магию удовольствием. В каждую произвольную формулу ты вкладываешь часть себя. Ее не восполнить. Ты как сосуд, из которого отливают по капле. Общедоступные бытовые и боевые формулы, негибкие и страшно ограниченные, те, что используются всеми драконами, опираются на иные энергетические постоянные. Старая кровь определяет другое виденье. Ты всей кожей, нутром, печенкой ощущаешь, как корчится пространство.

А мать тем временем продолжала:

— Ты убил в жизни хоть одного дракона?

— Нет, и не собираюсь.

— А человека?

— Да, к сожалению. Я был молод и глуп. Для меня тогда убийство стало новой игрой. А вы, мадам, как могли, поощряли меня в этом. На сегодня я вырос из жестоких детских забав.

— Вырожденец! Одного этого достаточно…

— Для чего?

Тут маман явно зарвалась. Первая заповедь Основного Закона гласила: дракон свободен в своих поступках. Далее следовали пункты и подпункты разъяснений. Уничтожение людей дракону в обязанность отнюдь не вменялось. Другое дело, что наказание за такой поступок следовало только, если убийством человека ты наносил вред другому дракону. Но баронесса не унималась:

— Ходят слухи, что некто разъезжает по стране и смущает умы людей против драконов.

— Я-то тут при чем?

— Не знаю, не знаю. По описанию этот некто - вылитый барон Андраг. А еще есть слухи, что девушки из тех, кого тебе приводят каждые три года, объявляются потом в разных концах страны, да не уродливыми попрошайками. Они прекрасно устроены и обеспеченны.

— Высокая Госпожа, я не намерен обсуждать с вами досужие сплетни. Не имею на то ни времени, ни желания!

— Я так поняла, на очередной турнир ты не собираешься?

— Нет.

— Но тебе придется там побывать. Иначе я во всеуслышанье заявлю, что слухи небезпочвенны.

— Зачем?

— Ты - мой позор!

— Это только твое мнение, или к нему приложил лапу твой муж?

— Не твое дело!

— Исключительно мое. Ведь подавать жалобу вы собрались на меня. Вот я и спрашиваю, зачем вам, мадам, это нужно?

— Шестой пункт Основного закона гласит: дракон не обязан отчитываться в своих действиях перед другим драконом.

— Допустим. Но я спросил не кого-то постороннего, а свою мать.

— Я все сказала, - баронесса резко поднялась и глянула на сына сверху вниз. -

Мне пора.

— Надеюсь, дорогу мадам найдет сама.

— Крэгг!!!

— Не надрывайтесь, баронесса, я его отослал.

— Ты за все ответишь!

Кульбит. После кульбита необходимо сложить крылья, потом расправить. Кульбит, сложить, расправить. Мощный поток воздуха подхватил тело. Плечи заломило, но

Андраг, наконец, почувствовал опору. Позорный страх, который чуть было не заставил, выкрикнуть спасительное заклинание, отступил.

Тут все дело в тренировке. Он слишком долго ею пренебрегал. Теперь, Высокий

Господин, повертись-ка в воздухе. А с земли за тобой всенепременно наблюдают.

Можно даже без особого труда вычислить: где и кто. Зачем? Шпион, скорее всего, мелкая сошка. Поймаешь, дознаешься, кто послал, а дальше? Вызов на поединок на турнире, или дуэль? Для дуэльного убийства существует специальный кодекс: вызови и объясни комиссии причину. Придраться, конечно, можно и к дубу. Да только - мелко. К тому же, в первую голову, выдаст беспокойство Высокого Господина за собственную репутацию. По тому, что боец вы, барон, хреновый. Если в человеческом обличии еще туда-сюда, то в исконном - полный фиг. Не то, что

Молодая кровь. Те летают, не налетаются. На землю не ссадишь.

Со своей стороны Андраг был уверен, что излишнее пристрастие к базовому облику сильно отражается на интеллекте.

Однако, биться на турнире его заставят именно в шкуре летучего ящера. Огонь, дым, рывки когтей, рев - все по полной программе. Желательно после этого остаться хоть на половину целым. Ладно, если хвост оторвут - новый вырастет - а если голову?

Наблюдает. И при этом даже не очень прячется. Еще раз, что ли кувыркнуться,

Пусть видят неуклюжего выродка. А что - метода проверенная.

На общество наплюю, матушку перестану на порог пускать, жениться откажусь…

Тогда точно - Высокий Совет. А там они на меня всей кодлой попрут.

Надоело. Сделав еще пару кругов над долинкой, Высокий Господин, наследник

Старой крови, барон Андраг, пошел на приземление, находу меняя форму.

Не рассчитал - пришлось немного пробежаться. Кросс получился длинный и сумбурный до того, что в конце барон уткнулся носом в землю. В лицо прилетела трава, мелкие сучки, рыхлая лесная земля. Неприятно, конечно, что в рот набился песок, однако, мог вообще нос на сторону своротить.

Он бы и еще полежал. Кто в мире может запретить свободному дракону и

Высокому Господину валяться мордой в землю? Помешали. Хуже, заставили вскочить как ужаленного. Дело в том, что ягодицы Высокого Господина ожгло.

Удар был нанесен мечем плашмя. Перед взвившимся Андрагом предстал низкорослый, широкоплечий незнакомец в старомодном доспехе с мечем в руках.

Через мгновение точно такой же меч появился в руке Андрага. Затем - шлем, броня… Незнакомец не дал молодому дракону дочитать формулу до конца. Андраг успел пригнуться. Над головой, срубая султан из перьев, просвистел чужой клинок.

Разом накатили раздражение, злость и даже страх. Такого поединка он не ожидал. Должны ж предупредить, вызов, там, уведомление… Ритуал, говоришь?

Однако, следующий удар он смог отбить точно и даже где-то красиво. А там и доспех построил, вернул султан на шлем.

Но… как выражается управляющий.

Доспех ссыпался с молодого барона осенними листьями. Не успев как следует удивиться, Андраг ушел кувырком через голову назад, чтобы вскочить на достаточном для маневра расстоянии.

Но…

Замысливший подлое убийство незнакомец, оказался рядом, за спиной. Его меч уперся Адрагу под левую лопатку. Только тут Высокий потомок Старой крови осознал, что меч не простой.

Поздно. Хоть плачь, хоть смейся в Высокое Небо. Противнику осталось только чуть двинуть вперед свое оружие. Андраг приготовился сердцем встретить зачарованную сталь.

В следующую секунду его враг стоял напротив. Лицо в лицо. Если лицом можно назвать сплошную железную личину. Только концы рассыпанных по плечам длинных с проседью волос видны. А меч уже упирается в пятое межреберье слева.

Магия меча обездвижила Андрага. Кончик теплой стали чуть надавил, прорезал кожу. Из-под него потянулась вязкая ниточка крови. Больно. Кончик клинка дрогнул - рана увеличилась. Появилось ощущение, что под ребро вогнали раскаленный штырь.

Похоже, незнакомец решил его методично и спокойно зарезать. Как свинью.

Дождется, пока схлынет кровь - мясцо помягче выйдет.

У-у-у! Полное бессилие. Ему оставили только ощущения и… кажется, речь.

— Сними маску, - прохрипел Андраг. - Перед смертью я хочу увидеть твою поганую рожу.

— Смертью? - донеслось из-под шлема.

— Почему ты хочешь меня убить?

— Убить?

Это звучало по меньшей мере издевательством. Андраг дернулся. Раскаленный штырь между ребрами дернулся вместе с ним, вызвав чудовищную боль.

— Чего ты добиваешься? - просипел Андраг.

— Проучить слюнтяя, который забыл, что он - дракон.

Незнакомец чуть потянул меч на себя. Боль немного отпустила.

— Тебя послала моя мать?

— Нет.

— Высокий Совет?

— Нет.

— Кто?

— Никто.

— Так, чего же тебе нужно?

— Мне необходимо, чтобы ты вспомнил, что дракон создан Высоким Небом не только для того, чтобы валяться с женщинами, читать книги и купаться в роскоши.

Получай!

Удар плашмя бросил молодого дракона на колени. Меч сам собой исчез из рук, шлем свалился.

— Получай!

Удар пришелся в плечо. Левая рука повисла. Следующий - через всю спину.

Следующий - по ягодицам. Незнакомец сумел парализовать его волю. Андраг сейчас не мог выговорить самой простой формулы, и его вульгарно били.

Когда боль, а пуще боли - позор, заставили собраться с силами, Андрагу только-то и удалось, что откатиться от незнакомца на безопасное расстояние. Тот не стал преследовать.

— На сегодня достаточно, - донеслось из-под шлема.

А больше ничего Андраг не успел. Дикая сокрушающая формула уже созрела. Он был готов вложить в нее всего себя. Не успел.

Незнакомец исчез так же внезапно, как и появился. Ошеломленный барон просканировал пространство - никого.

Переполох - явление сложное, разноплановое. В вороньем гнезде переполох - обычное дело. Случись затишье, обитатели первыми запаникуют. Другое дело - тихое место, где жители отвыкли от постоянного напряга. От шума отвыкли. От страха, между прочим, тоже. Здесь переполох, вызванный явлением избитого, изрезанного и злого как три дракона хозяина, по глубине восприятия подобен пожару и потопу в одном флаконе.

Андраг уже давно завел у себя в замке тайную калиточку, через которую уходил и приходил. Парадные ворота не открывались месяцами. Глашатай растолстел и стал похож на ту жабу. Привратная стража обленилась до такой степени, что перестала прятаться, как того требовала традиция. Открыли ворота, да так и замерли, выпучив глаза на Высокого Господина. А у того от колета остались изрезанные на ленточки, пыльные ремки, волосы растрепались и висели потными змеями. Шел господин босиком.

Узрев хозяина в таком виде, Конрад чуть не брякнулся с парадной лестницы.

Управляющий как раз завтракал. На крик глашатая он выскочил с салфеткой за воротником. Крошки облепили подбородок. Но, пораженный до глубины души, он напрочь позабыл о непорядке в туалете.

Андраг загребал голыми ступнями пыль ритуальной дороги. Ругательства сами рвались из глотки. Левая рука не поднималась, правая чертила в воздухе. По сторонам тропы то с одной, то с другой стороны вспыхивали подсохшие кусты.

Конраду давно пора было позаботиться о парке, да все руки не доходили. Очень к месту вспомнились времена, когда он обретался с четырьмя верхними конечностями. Вторая пара, которую Высокий Господин приделал ему в наказание, нещадно болела на погоду. Ситуация грозила повторением прецедента.

Из, не к месту случившейся задумчивости, управляющего вырвал грохот. Рядом на постаменте с незапамятных времен пылилась ваза под Китай эпохи Мин.

Матушка барона заказывала ее известному ваятелю горшков. Уродина, конечно, страшная. Не матушка - ваза. Хотя и матушка… того.

Давно всем примелькавшаяся ваза, по мановению руки господина рванула тысячью мелких осколков. Управляющий шарахнулся, теряя крошки с подбородка.

Высокий Господин уже стоял на крыльце. Конраду показалось, следующим мановением разлетится он сам. Барон, добрый хозяин, надвигался как сама смерть.

Страх парализовал мажордома до ватной слабости в ногах.

Барон коротко двинул управляющего в челюсть. Не предательская бы слабость,

Конрад вполне мог бы удержаться на ногах. А тут не сдюжил, кубарем улетел в угол под колонну.

— Ну! - прорычал над ним добрый господин, - Во что тебя превратить?

Конрад только и сумел - стать на четвереньки, да уткнуться лбом в пол. Вполне возможно, он так с них и не поднимется. С разъяренного хозяина станется, обратить слугу в нечто лохматое о четырех ногах. Будешь жить при поварне, ловить мышей, или наоборот - кошек.

— Вставай, гад!

Конрад оторвал от пола пока что человеческую голову.

— Вставай! - неистовствовал барон, - Вставай! Обленились. Я вас научу свободу любить!

Управляющий только и отважился, что поднять голову повыше. Благо крошки уже ссыпались, а салфетку потерял.

— Парк до завтрашнего дня привести в порядок. Ворота смазать. Дорожку подмести!

— Но…

— Я тебе покажу но! Сам будешь мести, потом мыть с шампунем, как в иных местах принято.

— Я не девственница! - в отчаянии крикнул управляющий, чем, как то ни странно, отвел гнев господина.

— Найди.

— Где? - управляющий по-собачьи склонил голову набок, сейчас залает.

— Что, в замке - ни одной?

Пугаясь до синего ужаса, что очередное слово уже вырвется доподлинным лаем, управляющий оторвал руки от пола, и в немом отрицании развел их в стороны.

Смотри, мол, сам, дражайший господин.

— Ни одной? - голос у господина обманчиво успокоился, слова мягко растянулись. Такого Конрад боялся пуще открытого гнева, а по тому не сдюжил, открыл свою тайну:

— Е-е-есть.

— Кто?

— Она маленькая.

На глаза Конрада навернулись слезы.

— Кто?

— Дочь поварихи Линды.

— Ты уверен, что она девственница?

— Ей только девять лет. Я сам…

— Что сам? - угрожающе взревел барон.

— Сам ее воспитываю, - прокричал управляющий и бухнулся лбом об пол, - Не губите девочку, Высокий Господин. Пожалейте! Она мне дочь.

Андраг пнул босой ногой управляющего в бок:

— Ах ты, сволочь. Ты что про меня подумал? Что я ребенка…

Еще пинок. Конрад упал на пол. По лицу текли слезы. Больно, или за ребенка печалится? Андраг был склонен думать на второе. Бледнеть, трястись и падать в обморок от страха за собственную шкуру, управляющему доводилось неоднократно.

Плакать - никогда.

— Вставай! - взревел высокий Господин. Конрад взмыл и затрепетал.

— Через пять минут всех выгонишь в парк. Я вам тут устрою субботник с воскресником и каторжными работами. Понял? Девок туда же. Дочке Линды дашь веник, пусть подметает ритуальную тропу. Но если ты сказал неправду, и ребенок пострадает, я тебя самого туда загоню - только угольки брызнут.

Представив какой ор поднимется с его появлением на девичьей половине, барон подался кружными коридорами, в обход жилых помещений, в библиотеку.

Честно говоря, в явлении избитого господина народу, присутствовал элемент некоторой нарочитости. В первоначальные намерения барона входило, тайно проникнуть в замок. Калиточка функционировала только по его слову. Пришлось по трезвому размышлению отказаться. Ибо у барона возникло опасение, что незнакомец, который мастерски парализовал его волю и форменно надругался над телом, легко может проникнуть следом за ним в замок. И никакого спасу тут от него уже не будет. Такого противника Андраг пока не встречал, больше того, был уверен, что их в природе не существует.

Ворота же пропускали только объявленную персону. Так что, если злобный колдун сунется следом за Андрагом, будь он хоть мушкой, хоть пчелкой, так получит створкой по рогам - все колдовство в миг растеряет. Летит себе комарик, вдруг - раз! - и падает у самого порога незнакомый, несимпатичный чужак с расквашенной мордой. С древней магией ворот никто не отважится спорить.

Раны тоже можно было залечить на месте и костюмчик подправить. А вдруг негодяй все еще за ним наблюдает? Отвлекись на минутку, ладно, если только обидного пинка под зад наладят, можно и головы лишиться. Пойди, пойми, что у того на уме. Личность врага осталась для барона загадкой.

Само собой не из Молодых. Те могли напасть хоть вдвоем, хоть втроем. С тем бы и убрались. Если б смогли. Всех драконов Старой крови Андраг знал наперечет.

Оставались несколько совсем уже древних стариков, помнивших Большое

Смущение. Но они селились высоко в горах, вниз спускались крайне редко и неохотно, предпочитая полное одиночество. Поговаривали, что такой отшельник легко мог справиться со всеми имеющимися в наличии магическими силами

Платиновой долины. А уж с одиноким магом, даже очень сильным - и подавно. Но такого прецедента за всю историю драконьей страны не случилось.

Это кто сказал, спросил сам себя Андраг. И сам же себе ответил: если такие случаи неизвестны драконьему обществу, это еще не значит, что их не было вообще.

Исчез, например, дракон Старой крови, первое, что придет на ум расфуфыренным Молодым - рухнул в море. Подумают, очумевший от собственной силы маг, решил потягаться со стихией. А на самом деле, вполне возможно, в укромном месте подкрался к нему незнакомец, тихо прикончил и останки по ветру развеял. Реально? Еще как реально!

Дверь библиотеки мягко пошла к косяку. В образовавшуюся щель на мгновение ворвался женский визг. Андраг не стал полагаться на Конрада в деле организации полевых работ. Девицы, пожалуй, последние кудерышки выдерут бедному управляющему. Барон доверился старому, давным-давно опробованному заклинанию. Девиц сейчас просто срывало с места и несло в сад. А там уже грабли приготовлены.

Это я вовремя смылся. Ни к чему вставать на пути у обозленной женской толпы.

Раздерут, не посмотрят, что любят без памяти. Мысли так плавно повернули к женщинам, что пришлось самому себя одернуть - не до них. О вражеских кознях надобно думать, а не о том, как будет ублажать свой гарем.

Библиотека располагала к умным мыслям. Никакой роскоши, только полки и стеллажи от пола до потолка, да старое продавленное кресло, знававшее еще папеньку. Какое таки счастье, что баронессе сюда нет хода. Иначе и эту память вытравила бы. Доберись до него маман, гореть бы креслу на заднем дворе.

Андраг помнил, как мать увещевала его, еще малютку, снять заклятие с двери.

Прекрасно ведь понимала, что рискует не только собственной шкурой, ребенком рискует, но она так рвалась в эту недоступную комнату, что готова была буквально на все. Что она тут хотела найти? Читать маменька, в отличие от бабки, так и не выучилась. Наверное, думала, что отец хранил за запертыми от всех дверями жутко дорогие артефакты. Вот ведь темная баба, ну нашла бы она нечто, но как пользоваться, даже как в руки взять не знала. Или хотела пригласить кого-нибудь из

Старых оценить, поторговаться. Опять - чепуха. Даже сними Андраг для матушки защиту с двери - предположим, такое произошло - никто из посторонних сюда войти все равно не мог. А уж драконы Старой крови и не пытались бы. Это Молодые готовы хоть в печку, лишь бы добыча оказалась в руках. Отсюда вывод - маменька просто рехнулась от жадности. Благо в те, уже очень давние времена, Андраг ничего от библиотечных дверей не добился, а когда стал старше и мудрее, сам маменьке отказал, за чем, естественно, последовали вопли, крики, угрозы и битье посуды. И так все детство. Мать только и делала, что заказывала разным ваятелям новые вазы.

Только привыкнешь к очередному "шедевру", только прислуга перестанет шарахаться, матушка хвать и об пол.

Кресло заскрипело, принимая в свои протертые глубины тело Андрага. В этом кресле хорошо думалось. Возможно, особый комфорт старой мебелине сообщали пара-тройка заклинаний. Андраг не выпытывал. Не хотел, если угодно, расставаться с иллюзиями.

И так, жадность - движущая сила, которая всегда заставляла матушку действовать, вливала в нее немерянную энергию. Но и глупость. Чего скрывать, баронесса туповата. И это еще мягко сказано. Вообще, какого черта папенька на ней женился? Или перед ним тоже поставили условие: либо под венец, либо - суд

Высочайших. На бабку оно не похоже. Не могла его, Андрагова бабка так поступить.

Значит кто-то со стороны. Либо я тут сижу и выдумываю из головы. Существует же такое понятие как любовь.

Андраг, во всяком случае, предполагал, что существует. Не в смысле горячего плотского обладания, а в смысле чего-то другого, чему в человеческих книгах имелась чертова куча невразумительных определений. Но осознать, представить, и разбить - как того требовал его изощренный ум - на компоненты он сие понятие не мог. Как можно проанализировать картину, которую никогда не видел, а очевидцы с массой подробностей рассказывают о каком-то отдельном кусочке полотна. Сколько очевидцев, столько кусочков. В уме Андрага такая мозаика, если и складывалась, так только в монографию "Творчество душевнобольных".

А кто вам барон сказал, что папенька были нормальны? То-то! И нечего тут теориями заниматься, думайте лучше, Высокий Господин, как избавиться от напастей. Именно во множественном числе. К матушкиным угрозам, которые хоть и громки и страшны, но все же достаточно эфемерны, присоединилась неизмеримо большая опасность: реальный враг, маг и дракон, начал охоту за бароном Старой крови.

Андрагу вспомнилось, - оно правда не очень-то и забылось, - ощущение полной беспомощности. Внутренности скрутил спазм. Сейчас, в тишине и безопасности, все случившееся с ним на поляне предстало чудовищным, позорным действом. Тогда сковал страх, сейчас нестерпимый стыд. Андраг и сам не заметил, что напрягся, пальцы до боли сжали подлокотники. Все посторонние мысли вылетели из головы.

Но прошла минута, натруженное, избитое тело запротестовало. Он заставил себя расслабиться. Как все же хорошо, что в библиотеку никто не вхож. Не хватало, чтобы господина застали в минуту слабости и стыда. Сейчас он отдохнет, подлечится - что там лечить, разве душу, а тело уже в норме - потом пойдет на женскую половину. Ах, девичьи заботы всегда унимали и боль, и смуту в душе.

Далее, перед глазами барона пронеслись веселые картинки. Девочки рассержены, девочки кинутся к нему с упреками. Крик, слезы, простертые руки, которые так и норовят вырвать клок одежды. За волосы можно не опасаться, а вот одежду, ту точно разорвут. И далее - по списку. Кто там на сегодня назначен в дежурные?

Паче чаяния, отлегло от одной мысли о женском участии в судьбе бедного дракона. Андраг сладко потянулся, аж кресло заскрипело, протестуя: мне, мол, господин не по возрасту…

Нападение произошло внезапно и подло. Он только начал подниматься, еще и глаз толком не открыл, когда удар по голове заставил клацнуть зубами. Вместо женских прелестей перед внутренним взором поплыли радужные круги. В следующее мгновение он стоял в углу, между стеной и длинным тяжелым стеллажом.

В руке меч. Щелчок пальцами - на предплечье другой руки повис щит. Глаза лихорадочно обежали помещение. Столик перевернут, старое кресло хоть и не упало, уехало далеко в сторону. Это он его двинул, освобождая место для маневра…

На полу, на месте сдвинутой мебели, валялся огромный фолиант. Барон уже все понял, но открыто себе признаться, было стыдно. А по тому он еще некоторое время обводил библиотечную комнату настороженным взглядом. Обводил, обводил… пока ни выругался, с привлечением всех известных в двух мирах оборотов. То есть, долго.

Пока не кончился запас воздуха в легких. Он еще раз вдохнул. На том и замолк. Чего уже продолжать-то? Пора просто признать себя дураком. Обороняться вздумал от собственной книги! Вы, юноша, не дракон, вы - пуганая ворона. Вот ведь гадство, руки до сих пор дрожали мелкой дрожью. Андраг со злостью кинул в угол щит и меч.

Грохот эхом раскатился по помещению.

Так, кресло на место, столик - на ножки. Фолиант - на полку. Однако последнее намерение он только задумал, выполнять не стал, остановился и замер в задумчивости над пудовым томом.

Чего это книжке вздумалось летать по воздуху, аки птичке? Лежала себе сто пятьдесят лет, а тут вспорхнула. И не надо мне говорить о беспорядке на полках. На всякий случай он глянул туда, откуда спланировала ему на голову новая напасть.

Том выпал из гнезда, куда его, похоже, забивали кувалдой. Соседние даже не накренились.

Книженция, между прочим, громадных размеров. Такие рукописные фолианты были в хождении лет двести, а то и триста назад. С тех пор техническая мысль

Платиновой долины таки шагнула вперед, просвещенные драконы начали пользоваться печатным станком. Верхнюю крышку книги покрывала тисненаю зеленоватая кожа. По углам - чеканные металлические полоски. Андраг наклонился и осторожно потер металл. На пальце остался жирный, черный след. Уголок желто засветился.

Ни фига себе! Золото. При всем при том, названия не прочесть. Буквы, некогда выполненные ввиде перламутровой инкрустации, от времени рассыпались. Только крупинки переливчатого, слоистого материала еще сохранились кое-где в углублениях. Барон осторожно взялся за книгу обеими руками и с некоторой натугой водрузил ее на столик. В стороны пыхнуло мелкой пылью. Тоже, знаете ли, странно.

В библиотеке еще со времен его отца сам собой поддерживался определенный порядок - ни мышей, ни моли, ни пыли.

Положил и еще некоторое время помедлил. Не дурак, поди, сообразил: так просто столетние фолианты на голову среди бела дня не падают. Не иначе - знак свыше.

Переднюю и заднюю крышки скреплял простенький замок. Андраг поддел ногтем миниатюрный крючочек, тот щелкнул. Но верхняя крышка не отошла, лежала как приклеенная. Он осторожно потянул. Поддавалось с трудом. Следом за крышкой пошли вверх слежавшиеся или слипшиеся от времени страницы. Пришлось взять в руки книжный нож и аккуратно разобрать листы.

Название его откровенно разочаровало. Оказывается, на темечко ему прошел

"Свод законов". Но уже в следующую минуту Андраг забыл о досаде. В самом низу титульного листа меленько чернели цыфирки - год написания книги, или, скорее, окончания работы над ней. Такие книги переписывали по-многу лет. Оказалось, фолианту около шестисот.

Стоп! Это значит, перед ним свод законов, по которым Платиновая долина жила еще до Великого Смущения.

Про Великое Смущение, как то ни странно, ходило больше слухов, нежели было написано хроник. Андраг не единожды удивлялся такому невниманию хроникеров.

Казалось бы, величайшее событие современности, а про него там - три слова, здесь - пять. Ни точной даты, ни причин. Короче - одни домыслы в драконьем народе, да и тех на удивление мало. Не любили Высокие Господа обсуждать свою недавнюю историю.

Первая же строка, расположенная под витиевато выписанной буквой, подвигнула к очередному разочарованию: "Дракон - венец творения".

С какой стати вводить в закон то, что и так каждый Высокий Господин знает с пеленок. Только вылупился, ему стразу: ты - самый-самый! Ладно, решил Андраг, отнесем сие за счет несовершенства древних. Но за первой шла вторая строчка, которая гласила нечто непонятное: " Драконы - едины". Дальше мелкими буковками пояснялось, что драконы, бежавшие из страны Кровавых закатов в Платиновую долину обязались чтить Великий Свод.

Какие такие Закаты? Андраг ничего не понимал. Какие беженцы? Хоть бы слово где про них было в хрониках. Глаза побежали по строчкам, и чем дальше он читал, тем больше напрягался. Статьи старого и нового сводов формулировались, в общем то, похоже. Только комментарии к ним разительно отличались.

Что значит, например: "Дракон - мудрый господин". В старом своде - синьор обязывался оберегать своих подданных. В новом: так вести дела в собственном хозяйстве, чтобы не уронить славы Платиновой долины. А уж как он этого добивается, его личное дело. И это еще не самое главное. От кого оберегать смердов,

Андраг даже не сразу понял, а когда в третий раз перечитал мелкие пояснения, чуть не рухнул с кресла. От самих себя! То есть, оно, конечно, уму непостижимо. И не может быть постижимо никогда. По старому своду получалось: синьоры обязаны предотвращать войны между подданными. Еще нечто смущало - Андраг не сразу уразумел, в чем загвоздка - а когда понял, бросил читать, захлопнул книгу и откинулся в кресле.

В голове роилось, и даже, кажется, пощелкивало. Старый закон выдвигал гуманистические постулаты не в рекомендательной, а в императивной форме. В новом своде, который он помнил в достаточной степени, говорилось совершенно обратное. Начиная с первой строки: дракон, дескать, свободен и т. д. Далее - право объявления войны, право наказания, право на дознание - к слову, существовало пособие по ведению допроса с картинками, какими детей на ночь пугать - право собственноручной казни и много других прав.

Зуммер ворвался в мысленный хаос, как раскаленный прут в воду. Только, разве, над темечком не задымилось. Андрага требовала дальняя связь. Он уже давно перенес магическое зеркало в библиотеку. Главным образом, чтобы маменька не терроризировала Конрада. Если она решила прервать собственный бойкот и пообщаться с опальным отпрыском то выбрала не самое удачное время. Андраг собирался так ей и объявить. Не до мелочей, типа семейных скандалов, когда, мир вокруг рушится в прямом и переносном смысле.

Зеркало крепилось между стеллажами в дальнем конце библиотеки. Барон перед ним даже плохонького стульчика не поставил. Разговаривать с матерью лучше набегу, иначе вовсе не отстанет. Но, добравшись до зуммерившего артефакта и включившись в заклинание, он был приятно удивлен. Из мутноватой глубины на него смотрел Лендор.

— О! - заорал приятель вместо приветствия, - Ты один. А где женщина? Вся наша общественность уверенна, что уж Андраг-то в одиночку время не проводит. Но я не вижу за твоей спиной кровати, даже коврика не вижу. Или ты начал использовать столы вместо ложа любви?

— Ты пьян, или мне кажется?

— Так-то в твоем замке приветствуют старого друга, которого не видели сколько не помню

Точно, Лендар был - в стельку. Что само по себе и не странно, но вот общаться в таком состоянии с кем бы то ни было даже с единственным другом тот не любил.

Пил, что называется, в темную.

— У тебя что-то случилось? - поинтересовался Андраг, попирая этикет. Если свободный дракон пожелает, сам скажет. Задавать вопросы не принято. Однако,

Лендор ответил. А мог бы и послать к драконьей маме:

— Не проверишь. Женюсь.

— Не верю. Чего вдруг?

— Мать!

— И у меня.

— Тебя тоже присватали?

— Пока Небо миловало. И дальше собираюсь отбрыкиваться. Ты-то как попался?

— Долгая история. И - не по телефону, как говорят в иных землях.

— Там можно установить прослушку. У нас такое не возможно.

— Не учи ученого, - полез Лендор в бутылку, - Лучше помоги, чем можешь.

Светлая кудрявая голова приятеля свесилась. Он с самого начала разговора прилег на диванчик, установленный против зеркала. Сейчас несчастный кандидат в мужья собирался поспать. Пока такого не случилось, пока можно достучаться,

Андраг взревел, привлекая к себе внимание:

— Ты собрался спать в моем зеркале?

— Прости, - вскинулся тот. На Андрага выпялились светлые, подернутые слезой глаза, - Здоровье подорвано.

Пьяная горесть заставила Лендора надрывно выкрикнуть последнюю фразу. Из чего Андраг сделал вывод: пьет он не меньше недели. Шесть, семь дней как раз тот предел, за которым друга начинало тянуть к театральным эффектам.

Обладатель несомненного актерского дарования, барон Старой крови Лендор, не мог в обыденной жизни найти применения своему дару. Ему всегда хотелось сцены, внимания, оваций. Даже цветов, наверное. Юношей, пользуясь некоторой самостоятельностью, которую ему предоставила мать, он сбежал из дому и в человеческом облике подался в бродячую труппу. Ровно три дня актеры терпели среди себя дракона лицедея. Как потом выяснилось, его расшифровали чуть ни с порога. Пойди перепутай голодного попрошайку с владетельным бароном, который тех попрошаек хоть себе и напредствлял, но весьма смутно. Кроме того, переодевшись в рвань, Лендор позабыл снять фамильный перстень.

Является такой шпаненок в труппу, плачет, просит принять, завирает, что жить без театра не может, что помирает с голоду, с холоду, с угрей и чесотки. А на пальце, которым оголодавший подросток размазывает по лицу грязные - зуб даю - не настоящие слезы - бриллиант величиной с лесной орех.

Предводитель труппы, Патрик, надо полагать, там же, не отходя от лицедея в штаны наложил. Однако убоявшись мести свихнувшегося дракона, в трупу его принял и даже три вечера выпускал на подмостки. Справедливости ради надо сказать, что Лендор оказался прирожденным артистом. Сборы в те три вечера покрыли часть страха, что дракончик распространял вокруг. Но уже на четвертый день актеры взбунтовались. Патрик немного подумал, прикинул, что помощи ждать неоткуда, и завернул труппу к побережью. Лендор до самой поморской дороги не мог сообразить, куда они заехали. А когда сообразил, было уже не до лицедейства.

Мощный призыв моря чуть не заставил бедного, свихнувшегося от свободы дракончика, полететь в синюю даль. Он оборотился и даже несколько раз хлопнул крыльями, но тут на шею небольшому по юному возрасту ящеру кинулась Лалка.

Девушка орала и не пускала. Патрик несколько раз пнул ее, но та не давала дракончику взлететь, чем и сбила морское притяжение. Очухавшийся Лендор, быстро ретировался в родной замок. Дома ему, конечно, нагорело от матери. Еще живому в те времена отцу пришлось заступаться за сына. От того приключения

Лендору навсегда осталась привычка, все свои беды заливать вином.

— Короче, - примирительно заговорил Андраг. - Когда встречаемся?

— Вечером, - засыпая, пробормотал приятель. - Я тебя внес в манифест.

— Удружил. Это ж весь вечер париться в бархате.

Но тот уже отключился в прямом и переносном смысле слова. Ничего не поделаешь, придется напяливать колет и лететь как простые Молодые. Манифест не потерпит свободной формы одежды. Ворота могут вообще не открыться. Интересно, тут же подумал Андраг, а если, допустим, покалеченному дракону нужна срочная помощь, а его внешний вид не соответствует этикету, тогда что, подыхать под воротами? И опять же интересно, что по этому поводу прописано в Старом Кодексе?

Книга лежала там же, но на раскрытой странице не осталось ни строки, ни буковки. Андраг отлистнул назад. Строчки сохранились, но таяли на глазах.

Пролистал вперед - все нормально, письмена на месте. Он захлопнул книгу, догадавшись, что ждет текст, если неосторожно задержаться с его изучением.

И еще более интересно. Книгу такой задумали, или строки стирает более позднее колдовство? Если приять вторую гипотезу - становится понятным, куда пропали старые хроники. Только не слишком ли это сложно? Кому оно надо-то?

И все же, он был заинтригован. Утреннее приключение, точнее избиение, даже как-то поблекло в свете новых открытий. О Лендоре Андраг особо не задумывался.

Все там будем. И ему придет срок жениться. Как ни упирайся, древние законы потребуют, и пойдешь. Рука сама потянулась к тому. Он усилием воли остановил движение, но глаз с книги не сводил. А что если в древности все обстояло иначе?

Однако дальше рисковать источником драгоценных знаний нельзя. Разберется, найдет консервант, тогда сядет и почитает в свое удовольствие.

Во всем втором этаже - ни звука. Унесло теток на полевые работы. Но, спускаясь по лестнице, барон услышал рев. В нижних покоях полакал ребенок.

В столовой, уткнувшись головой в согнутую руку, припала к колонне девчушка.

Ростиком господину до пояса и рыдает как по покойнику. Над ней навис бледный больше обычного Конрад с хворостиной в руке.

— Марш на кухню!

— Не пойду-у-у.

— Марш, пока господин тебя не видел!

— Не пойду. Там мамка ругаться будет.

— Я ей скажу, чтобы тебя не трогала.

— Она не послушается-я-я.

— За что мне такая напасть! За что мне такое наказание? - запричитал Конрад. -

Хочешь, чтобы папа головы из-за тебя лишился?

— Я ничего не сделала!

— Девочка моя, если бы ты знала, сколько людей пострадали именно за это.

— Почему? - девчушка обернулась. По опухшей от слез мордочке еще катились слезы, а в глазах уже проклюнулось любопытство. Но чувства, отразившиеся в этот момент на физиономии ребенка, вмиг истаяли. Их место занял страх. Девочка замолчала и даже, кажется, стала меньше ростом.

Конраду не надо было смотреть в ту сторону, чтобы сообразить, кто остановился у него за спиной. Старый слуга рухнул на колени и на них уже повернулся к Андрагу:

— Не губите, Высокий Господин! Она маленькая. Она не понимает.

— Я тоже пока не понимаю. В чем дело?

— Ну, так как же…- заблеял мажордом. - Она дорожку подмела. Завтра мыть начнет. Дня за три управится.

Конрад частил, стараясь увести внимание высокого господина от девочки. А та, несколько оправившись от первого страха, вытаращила на хозяина заплаканные глазищи: съест, утащит, разорвет, затопчет?

— Я же тебе говорил, гад, что ребенка не трону. - Андраг не сильно пнул управляющего под ребра. Тот икнул. - Тебе голову сейчас снести или чуть позже, когда аврал в замке кончится?

— Позже, Высокий Господин.

— Договорились. А тебе, - Андраг замешкался, - как ее зовут?

— Анна.

— А тебе, Анна, на вот.

Роскошная занавеска из зеленого как трава шелка ополовинилась. Хозяин просто откромсал от нее нижнюю часть и накинул девочке на плечи.

— Матери скажи, чтобы сшила девочке платье, - обернулся барон к управляющему.

Тот молча глядел снизу вверх. В глазах Конрада наряду с облегчением плавала изрядная доля недоумения. В благородных домах не принято было одаривать слуг. К тому же, занавеска на платье… Что подобает купчишке, не подобает благородному дракону.

— Ну, ты и дурак, - подытожил душевные муки слуги Андраг, - Не сообразил?

— Нет, - честно признался тот.

— На этой занавеске колдовства больше чем у барбоски блох. Если хоть клочок от нее останется на девочке, никто не сможет причинить ей вреда.

Конрад бухнул лбом в пол. Андрагу как никогда захотелось плюнуть ему на лысину. Кроют драконов в своих тавернах: и такие они и сякие. А сами? Не его боится управляющий - дворни. Как дознаются, что под печкой цветочек процветает, на который хозяин изволил обратить внимание, проходу бедной девочке не дадут.

Бабы защиплют. Мужики могут просто подмять - не посмотрят, что малолетка - дабы дракону не досталась ее девственность. Придет же такое в голову! Надо быть последней скотиной…

Стоп, Высокий Господин, назови-ка тех из числа драконов, кто откажется позабавиться с ребенком? Назвал? Правильно, молодец. Среди них одни Старые.

Молодых только допусти, в клочья разорвут, еще потом похваляться будут друг перед другом. Следовательно, не суди по себе. Твоя дворня ведь не судит о других владетельных синьорах по собственному, наоборот, чужие грехи рады тебе приписать.

Человеческая психика тут загадочна и непредсказуема. Что сделают слуги, попадись им в руки беспомощный добрый хозяин? Конрад, пожалуй, кинется помогать. Девки не в счет. А остальные? Как пить дать, добьют. Хоть миг, да покуражиться! Не сообразят даже, что завтра на его место придет новый хозяин, и по их спинам, головам и даже внутренностям промчится карающий вихрь.

Пока Андраг занимался анализом, девчушка мелкими шагами подкралась к зеркалу. В открытую любоваться собой ребенок не решился, но огромный синий глаз косил в ту сторону. Зеленый шелк переливался. Девочка уже поди представила как покажется на людях в платье. А и тут может выйти неувязка. Не забывайте,

Высокий Господин, с людьми дело имеете.

— Поварихе скажешь, - барон заглянул Конраду на самое дно глаз, - Что шелк имеет силу, только для девочки, пожадничает, на себя напялит, на всю оставшуюся жизнь в чешую оденется. Понял?

— Понял.

— Высокий Господин Андраг с дружеским визитом.

И здесь заклинание подправлено, отметил про себя означенный визитер. Герольд не орет как резаный, просто говорит. Но все попрятались. Чувствуется, дом посещают не только потомки Старой крови, и Молодые залетают. Ритуальная тропа поражала чистотой. Андраг редко выбирался на официальные приемы, отлынивал, но когда выбирался, всегда отмечал грязь на дорожках. Лендор, стало быть, имеет штатную девственницу для уборки. Эх! Пропил благородный господин потенцию.

Хотя, он и с молодых когтей больше склонялся к вину и зрелищам.

На верхней ступеньке лестницы Андрага встречал сам хозяин. Серый камзол, буфы с прорезями в которые видна ослепительно белая рубашка, штанцы тоже с прорезями. Подштанники из красного шелка. Все как у людей. Сам Андраг предпочитал лаконичный испанский стиль. Одно неудобство - крахмальные брыжи царапают подбородок.

— Приветствую своего друга барона Лендора, в его доме.

— Приветствую своего друга барона Андрага. Войди гостем в мой дом.

Теперь можно двигаться вверх. Нижнюю ступень лестницы для того и делали такой широкой. Пришел в гости, проведи ритуал как положено - поклонись, а чтобы гостю никакого урона не случилось, чтобы не навернулся обратно на ритуальную тропу: пожалуйста - широченная как подмостки ступенька. Поприветствовал, поклонился, можешь даже, - в зависимости от требований этикета на день визита, - перьями шляпы ту ступеньку подмести.

Шляпа с пышным плюмажем из черных перьев спланировала на голову статуи, что притулилась у входа. Если мадам Андраг и т.д. непрерывно заказывала вазы, мать Лендора - скульптуру. И, кстати, колотила своих глиняных болванов с той же регулярностью.

— Неприлично колдовать в чужом доме без спросу, - попенял Лендор другу, указав на точное попадание.

— Даже не думал. Само получилось.

— У меня почему-то никогда не получается. Всегда приходится подправлять траекторию.

— Стоит ли тратить силы?

— Хотца.

— Понимаю.

— Пойдем в дом или в беседку?

— Что я в твоем доме не видел! Разве, уважаемая баронесса обзавела тебя новым скульптурным шедевром?

— Ага, голем называется. Без слез не взглянешь. В Городе недавно объявился скульптор-монументалист и сразу попал в фавор у бомонда. Лепит трехметровых болванов. Грудь колесом, в профэл - Чингачгук, на голове рог, а за спиной крылья летучей мыши. В общем - истинный ариец Платиновой долины. Молодые тащутся. И матушка - первая перед всем народом.

— Три метра?!

— В парадный зал впихивали под скрежет заклинаний. Само не проходило.

— Такого, пожалуй, за один скандал не разгрохать.

— А я о чем? Матушка ему уже одну конечность отбила, но затребовала, чтобы я присобачил обратно.

— И ты?

— Как сказала, так и сделал. В зад, так в зад.

Андраг согнулся от хохота.

— Тебе хиханьки, а мне еще объяснять Высокой Госпоже, что заклинание дает буквальный результат. Боюсь, не поймет.

— Подумаешь. Отобьет второй раз.

Беседка располагалась позади жилого комплекса на берегу узенького живописного ручейка. Барон Лендор-старший специально выстроил ее у бегучей воды. Откат от любого заклинания в таких условиях переносится легче. Речь конечно, о настоящих произвольных формулах, требующих знаний, навыка и привычки к трансформации энергий. Это вам не меч в руки колдануть или огнем на лету пыхнуть. Такую ерунду, пожалуй, и человек может сделать, если его достаточно долго учить. Другое дело, что время обучения неконгруентно продолжительности человеческой жизни. Только сподобится человек-адепт телепортировать вилку с одного конца стола на другой - обычное бытовое заклинание - а ему уже помирать пора.

Лендор-сын папенькины опыты не продолжил. То есть, сначала что-то пытался делать, да быстро забросил, надоело. Баловался, разве, иногда - строил мелкие козни маменьке. Достроился! Обратали парня.

Они вольготно расположились в прохладном павильоне, стены которого были сплетены из веревки. Гигантское макраме держало форму без какой-либо магии, исключительно посредством банального столярного клея. Три стены завивали виноградные листья, четвертая открывалась к воде кружевной аркой.

Андраг любил бывать в этой беседке. В ней присутствовала индивидуальность автора, отца Лендора. Сетчатая халабуда хранила любовь художника.

— Пиво будешь? - спросил Лендор.

— Ты что, отказался от вина?

— Поганая у тебя привычка, отвечать вопросом на вопрос.

— Извини.

— Так будешь или нет?

— Наливай.

— Ты прав, - тонкие стеклянные бокалы наполнились янтарным напитком. -

Пришлось дать маменьке слово, что к вину до свадьбы не притронусь. Водку не люблю. От коньяка, сам знаешь, прихожу в неистовство после трех рюмок, вот и пробавляюсь пивом.

— Ну, твое здоровье.

— Лучше, без тостов. Напьемся в благородной тишине.

— Не получится. Я от любопытства лопну.

— Не гони. Сам все расскажу. В назидание, так сказать, чтобы ты не попался в такой же дурацкий капкан.

Некоторое время они действительно пили молча. Лендор опрокидывал один стакан за другим, Андраг лениво прихлебывал, пробовал сухарики, орешки, рыбку - всего понемногу.

— Ты заметил, что в последнее время количество представителей Старой крови резко пошло на убыль? - язык у Лендора уже заплетался, но связно говорить он еще мог.

— Что-то такое просматривалось. Но каждый прецедент оправдан. Ардаг утонул при скоплении очевидцев, Геривер убит на турнире по всем правилам. То есть - случайная смерть. Аммагад пропал, оставив подробную записку: куда, что, почему.

Дальше продолжать?

— Не стоит. Сам все знаю. Однако такое количество случайностей навело меня на мысль, не происходит ли нечто спланированное.

— Зачем? И кому оно нужно?

— Предположительно, Молодой крови.

— Абсурд. Это все равно, что резать курицу, несущую золотые яйца.

— Не скажи. Избавиться от драконов Старой крови желают очень и очень многие. Я собственными ушами слышал, как некто Фун - имечко, с ума сойти - открытым текстом заявил, мол, без них жизнь враз наладится.

— Болтать любой дурак способен. Попробуй тот же Фун справиться с самым негодящим в магическом смысле Старым - от него только пепел останется.

— Почему же тогда барон Фун позволяет себе такие высказывания?

— Дурак. Таких во всех мирах хватало, хватает, и хватать будет.

— Это они нас будут хватать. Они накачали мышцы, запаслись золотом, учат штатные формулы как проклятые. Они стали сильнее.

— Остынь! Фун иже с ним не стоят обломка твоего когтя, в смысле Силы. Не физической, разумеется - Силы мага.

Лендор внезапно рывком сел, потом вскочил. Андраг уже было собрался колыбельную ему спеть, а он вон как разошелся. Но пока все умозаключения друга оставались для Андрага пустым теоретизированием. Жутких опасений товарища он не разделял и почвы под предполагающимся заговором не видел.

— Мы, драконы Старой крови последнего поколения, обленились. Мы погрязли в бездействии.

— Не обобщай, пожалуйста, - засмеялся Андраг.

— Если ты трахаешь, все что шевелится, а я пьяный, проявляя кипучую деятельность, устраиваю свой маленький театр, это еще не значит, что мы на самом деле чем-то заняты. Мы попросту валяем дурака. Мой отец, тот по настоящему трудился.

— Что мешает тебе?

— Не при-у-чи-ли!

Лендор раскорякой стоял перед Андрагом и пальчиком отбивал такт слогам. Не при-у-чи-ли. И еще раз: не-при…

— Ты у меня во лбу дырку решил продолбить? Так я тебе не Фун. Могу ответным ударом обломать твой любимый рог. Пошли на полянку, там мне будет удобнее, в том смысле, что не пострадает беседка. Мне ее жаль. Тебя - нет. Работу твоего отца - очень.

Андраг шутил, но в душе уже поднималось раздражение. Вчера оно, может, и прошло бы мимо, но сегодня был слишком насыщенный день. Так не пойдет! За один световой период напугаться до мокрых штанов, потом соответственно устыдиться, потом удивиться. Осталось, рассвирепеть и придушить этого жалкого алкоголика. Потом скажут - нечаянная смерть. Дескать, Старая кровь и впрямь вырождается.

Слетевшее недавно с маменькиных уст слово, внезапно зацепило некую струну, и

Андраг как-то сразу расслабился. Пыл боевой и желание отстоять свою точку зрения поединке растаяли. Осталось легкое опьянение и такая же легкая досада. Шел - трясся от любопытства. Послушал Лендора - накатила скука.

Лендор сидел, свесив тонкие белые руки. Не длинные бы с легкой прозрачинкой пальцы - вылитый мастеровой. Умаялся - отдыхает. Андрагу стало его жаль. Вновь зашевелилось любопытство:

— Извини, погорячился.

— Пустое. Теперь все - пустое. Женят. Народится мальчик, а меня - в отходы производства.

— Не дури. Все что ты мне тут наговорил - домыслы.

— Ни хрена! Драконы Старой крови, почившие только за последние пять лет, все были накануне оженены. У кого уже родился отпрыск, у кого - мадам беременна.

Популяция - ты такое слово знаешь? - сохраняется. Зато дракон, который в сомнениях утопает да доискивается истины, устраняется - не нужен. Маменьки воспитают без папенек в преданности законам Платиновой долины.

— Тебя заносит. И виной всему женитьба. Так, отказался бы.

— Обязали. Высший совет. Слыхал про такой?

— Намедни мадам Месмор пугали меня разборками.

— Меня сначала тоже пугали. Я отбивался, отбрехивался, ругался. А мать пошла и накатала жалобу, по которой, я как преступник предстал перед Советом. А там знаешь, какие артефакты? Не очень покобенишься.

— Рассказать можешь?

— Нет, естественно. Запечатали.

— Постой, в Совете только один из Старых.

— Он и старался. И знаешь, что паршиво? Старался, похоже, не за страх, а за совесть.

— Сильный маг?

— Не сказать, но артефакты в сочетании с произвольными формулами дают непробиваемый эффект.

— Погоди, я не понял, что в результате произошло?

— А ничего особенного. Совет посмотрел, как меня расплющило, головами

Высокие Господа покивали, да и приговорили к женитьбе. Дескать, женится - остепенится.

Теперь поднялся Андраг. Не такая уж фантастичная перспектива, оказаться на месте Лендора. Матушка почву подготовила, порох, так сказать, насыпала.

Достаточно одной искорки и - все! - ку-ку.

— Что, примерил на себя? - косо усмехнулся уже сильно пьяный друг.

— Есть такое опасение, что я последую за тобой. Мне родительница буквально ультиматум выставила. Что бы - как все! Чтобы на турнире дрался, а после, победителем - на смотрины. А с другой стороны, что она мне может предъявить? Да ничего. Ну, напишет, Ну прочитают…

— В том-то и штука. Моя мать тоже никакой крамолы не донесла. Обычная бытовуха, по меркам Молодых, даже смешно. И наказание смешное вышло. Закон и видимость соблюдены, а в результате, не пройдет и полгода, как я гикнусь где нибудь в прибрежных водах, или грибами отравлюсь.

— Есть другое объяснение поведению почтеных драконесс. Никакой это не заговор против Старых. Они просто договорились между собой и кое с кем из

Совета, приструнить сыновей. Собрали свой бабский совет и измыслили.

— Ты, наверное, прав, - устало и как-то по стариковски кивнул Лендор, - Время покажет.

Эх, ноченька! Самое время для расстроенных драконов.

Створки ворот захлопнулись. Барон Андраг в парадном прикиде остался один на один с пространством и временем. Захочу - похулиганю, захочу - спать полечу.

Ни того, ни другого, кстати, в действительности не хотелось. Наоборот, было бы не плохо, залечь где-нибудь в недоступном и тихом местечке и как следует все обдумать. Это он перед Лендором выступал, распушая хвост из скепсиса. Ни фига, ребята, нам не угрожает. Маменьки переполошились. И вот ведь, гадство! Трезво поглядеть - действительно, ничего страшного не происходит, а шкура аж горит.

Знать бы еще, откуда навевает на чувствительную кожу палящий ветерок. Не зря простой, по меркам Старых, Лендор закручинился. Но как же не хочется никаких сложностей. Живешь себе в собственное удовольствие. От тупых сограждан отгородился, выстроил замок из слоновой кости, окружил себя девушками, а тут нате вам - неприятности. Мне, собственно, в жизни и надо-то: хорошего собеседника за стол, да любящую женщину в постель; да еще время от времени ставить на место дураков. Не могу отказать себе в такой малости. Развлечься иногда тоже не мешает. Как в прошлый раз, например, когда завернул в таверну к Саркелу.

Андраг живо вспомнил тот случай. Можно повторить опыт тотчас, не возвращаясь домой. Однако барон здраво рассудил, что ввязываться сейчас в подобную авантюру по меньшей мере неосмотрительно. Конечно, тогда никто кроме

Саркела не догадался. Не в том дело. Сил на борьбу с притяжением моря Андраг в тот вечер потратил столько, что потом, втечение недели вынужден был, избегать общения со своими девушками. До дому и то кое-как доковылял. Попадись на его пути в ту ночь злокозненный незнакомец, лежать бы барону Андрагу в пыли хладным чешуйчатым трупом. Б-р-р-р. Не будем о грустном. Лучше подумаем, каким видом транспорта добираться до родного крова. Пешком - к завтрашнему обеду, ввиде лошади - чуть быстрее, но не намного. Можно легким зайчиком.

Однако лес ночью кишит хищниками. Прыгать, удерживая над собой охранное заклинание - делать двойную работу. Кому оно надо? Правильно - ни кому. Значит - полетели.

Ветер засвистел в ушах. Плечевые суставы болезненно, но уже привычнее чем раньше, отреагировали на нагрузку. Лапы зацепили верхушку дерева. Что-то застряло между когтями. Какая проза! Зато, сколько восторгов по этому поводу в книгах. Человек создан для полета как птица… Нет, птица - для полета, а человек для чего-то там еще. Надо будет в следующий отпуск уточнить, для чего таки его создали, еще бы узнать - кто. Неужели, как и драконов, Высокое Небо. Или какой древний дракон расстарался, сотворил себе игрушку?

Внизу плавно разматывалась серая ленточка дороги. Лес стискивал ее черными, мохнатыми ладонями. Кое-где в сплошной древесной толкотне проступали свободные пространства. Из чащи светили зеленым глаза ночных хищников.

Человек, пожалуй, ночного полета дракона и не заметит, если ему на голову не нагадишь. Хищники осторожней, умнее. Зато, человеческие женщины - самые лучшие женщины во всех мирах. Это Андраг мог утверждать с высоты собственного столетнего опыта. Приходилось, знаете ли, и с птицами, и с рыбами - вообще не понятно где кайф - и с драконессами. Ничего от извращений в его опытах близко не бывало. Произвольная трансформация доступна любому Старому дракону. Это

Молодые имеют две три фиксированные формы, и каждый переход у них сопровождается немерянной потерей энергии. Андрагу превратиться в рыбу, например, что барону Га - высморкаться. Вот и экспериментировал по молодости, пока не осознал: в человеческом облике любовь имеет ни с чем несравнимую эмоциональную глубину. В ней нет жестких ритуалов мира животных или рациональности бесчувственного родопродолжения рыб; нет жестокого противостояния драконьих случек. В ней все произвольно, зыбко, неопределенно, туманно и ясно; одновременно нежно и остро. И не важно в первый раз ты подходишь к девушке, или в сотый к знакомой, давно познанной женщине. Они все такие разные!

Оп-па! В низу что-то происходило. Мысли о женщинах в который раз пришлось задвинуть подальше. Ничего, когда-нибудь он до дома доберется. А уж там вознаградит себя за столь длительное воздержание.

Андраг лег на встречный поток воздуха, чуть наклонил корпус и пошел над лесом по широкой дуге. Голос, что вывел его из приятного размышления, удалился, потом стал приближаться. Мужчина ломился по лесу и орал. Корову что ли потерял? Черта с два. Не будет мужик за коровой ночью по лесу бегать. Жизнь дороже. Значит, что?

Значит, ищет то, что дороже жизни - или жену, или ребенка. Мечущийся по лесу крестьянин стал симпатичен Андрагу уже тем, что не бросил дорогое себе существо, полез в чащу, рискуя быть съеденным каждую минуту. А вон и едоки помаленьку собираются. За голосом следовала полоска, зеленоватых огоньков. Андраг заложил круче. Примерно на расстоянии километра, кто-то притаился в кустах. Дурачок, думает, спрятался. А к нему уже с двух сторон подбираются такие же отсверкивающие точки. Это, не считая меня, самокритично подумал дракон. Он еще не решил, вмешается или просто досмотрит. С одной стороны, какое ему дело до обезумевшего мужика? А с другой - нехрен волков человечиной поважать. Иш, нацелились.

Наверное, того внизу вело Высокое Небо. Мужик бежал точнехонько в сторону захоронника. Волки несколько приотстали, слишком много шума создавал вокруг себя мужчина. Возможно, и успеет, решил Андраг, зависая. Парить - не лететь, но тоже не сахар. Он сначала приспособился к положению в пространстве и только потом начал в деталях рассматривать, что там внизу делается.

И второй раз: оп-па! В жуткое переплетение ежевики забилась девушка. И не сама, похоже, выбрала сие поганое место. На поляне перед кустами валялся труп волка. Рядом лук - кинула или в спешке обронила. Андраг прислушался. Мужик орал не переставая. Свет… Он что, ослеп? Света ему подавай. Так ведь ночь на дворе.

Люди все же непроходимо глупы. Но в следующее мгновение барон обругал тупицей уже себя. Света - человеческое имя. Редкое, конечно, однако на слуху бывало… И даже не так давно. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сложить два и два, тем более не надо быть проницающим драконом: таверна, Иван, его дочь Светланка -

Света - вытащившая жребий.

Побег!

Возможно, и сама заблудилась. Но скорее - побег.

Внизу дочь, наконец, откликнулась на призывы отца, и тот, не разбирая дороги, попер сквозь подлесок. Приотставшие было волки, ринулись за ним. Дальше можно не смотреть. Отец найдет потерянное дитя, дитя кинется на шею, к обретенному родителю, и обоих в конечном итоге съедят. Волки заходили широким полукругом.

Андраг колебался. Своих дел, что ли нет! Тем более, лес примыкал непосредственно к владениям совсем недавно помянутого барона Фуна. Его девка сбежала, он пусть и ловит.

Он еще поругивался про себя, а в мозгу уже зародилось и крепло: Фуну, значит,

Старая кровь мешает? Что ж, не будем разочаровывать Высокого Господина. Сказал

Фун: "Мешают" - будут мешать. Дракон всегда прав!

И еще отголосочком, тоненьким зуммером - статья Старого кодекса под номером восемнадцать: "Дракон обязан оберегать…". Кого?! Взревел про себя Андраг, круто разворачиваясь, чтобы приземлиться на соседнюю полянку.

Волки с перепуга чуть ни скушали друг друга. Серые тени порскнули с поляны во все стороны. Андраг постоял привыкая к человеческому зрению. Привык и пошел на голос.

Иван нашел дочь. Но в данный момент ему было уже не до нее. Хищники подобрались совсем близко. Андраг услышал, как Иван приказал Светланке сидеть, где сидит, из густых, колючих кустов не высовываться. Дальше пошел треск. Мужик выламывал себе дубину. Силушка у ополоумевшего папаши, однако, имелась нешуточная. Все равно, одному ему не справиться. Хищников в округе наблюдалось не меньше десятка.

Андраг осторожно пробрался сквозь кусты на край полянки. Так и есть, серые окружили Ивана. Тот уже сжимал в руках здоровенную жердину. Когда волки попробовали напасть, мужик завертелся на месте. Жердина пошла кругом. Одного хищника зацепило, но только отбросило в сторону. Шмякнувшись о мягкую лесную землю, он тут же вскочил, страшно оскалился и, пригибая голову к земле, пошел на человека.

Шляпа с перьями полетела в кусты. В последний момент Андраг догадался оборвать пышный гофрированный воротник. Только что на опушке стоял испанский гранд, а уже и не он совсем - простой путник в черной одежде.

Иван успел зацепить еще одного волка, когда на него кинулись с трех сторон.

Андраг услышал звук рвущейся ткани, потом вскрик - достали таки твари человека.

В следующее мгновение на опушке вспыхнул желто-белый, плюющийся искрами, фальшфаер. Иван стоял зажимая рукой рану на бедре. Волков отнесло к краю видимости. Но Андраг подозревал, долго они там не удержатся. Добыча была совсем рядом. Уже и запах крови поплыл в чувствительные волчьи ноздри. Не хотелось прибегать к колдовству. Раскусят тебя, тогда прощай длительные пешие прогулки в человеческом облике, прощай таверны, простые разговоры и простые человеческие утехи на сеновалах. Останутся только официальные визиты. Есть, конечно, средство от болтливого языка. Как не быть. Стоит откусить беглецам головы и - ни каких сплетен. Ага. Для того и прилетел!

Андраг подбежал к Ивану, сжимая в одной руке искристый факел, в другой - меч.

— Когда кинутся, прикрой мне спину!

Мужик успел перетянуть раненую ногу тряпкой. В руках подрагивала жердина.

Волки кинулись. На барона так нападали впервые. Какой же благородный дракон позволит, чтобы на него поперла безмозглая тварь? За километр остановят и так пугнут, тварюга навсегда дорогу забудет к Высокому Господину, если не сдохнет на месте. Волна звериной ярости накатила такая, в пору экран ставить. Удержался и принял первого зверя на кончик меча. Волк завизжал, откатился в сторону, но не замер, как полагалось бы, а жутко оскалившись, пополз в сторону людей. Андраг тем временем подсек следующего. С этим получилось аккуратнее. Волчару почти перерубило пополам. Отлично!

Дальше стало не до эмоций. Успевай, поворачивайся. За спиной хекал Иван.

Жердь со свистом вспарывала воздух. Но где-то он недоглядел. Левый бок рвануло болью. Рука с той стороны сразу обвисла. Андраг чуть не упал, удержался и продолжал махать оружием. Это вам, Высокий Господин, не на турнире. Только протяни лапки к верху, тут же отгрызут. Есть! Еще одного успокоил. Кровь веером залила лицо, только глаза успел прикрыть. За спиной раздался визг, затем предсмертный хрип. Иван сумел прибить зверя своим несовершенным орудием.

Когда не меньше пяти тварей уже валялись неподвижными кучками вокруг двух запаленных людей, волки, наконец, отступили. Иван тяжело дышал, но не торопился выпускать жердину. Андраг, бросил меч в ножны и потянулся к прокушенному боку.

Кровь промочила штаны до колена. Он зажал рану рукой. Много ли надо чтобы кровь запереть? В темноте никто ничего и не заметит. Сразу отпустила боль.

Зашевелилась левая рука.

Волки ушли. Как внезапно нагрянули, так разом и сгинули в темноте. Андраг проследил, как стая неслась по подлеску. Неужели мелкое, незаметное для человека, колдовство отпугнуло? И - скатертью! И валите себе в чащобу!

Бок все же побаливал, мешал свободно двигаться. Андраг неуклюже обернулся.

Сражение не заняло много времени, даже фальшфаер не успел догореть. Пока совсем не погас, барон запалил от него сухую ветку. На поляне стало светлее.

Иван наконец бросил свою дубину. По светлой штанине расползалось пятно крови. Но не капало. Повезло мужику, волк мог вырвать такой кусок - в два бы счета дух испустил.

— Я тебе, друг, сейчас тоже тряпицу дам, - пробасил мужик, - На, держи. Одна знахарка нашептала. Кровь запирает, только приложить.

Андраг принял из рук Ивана чистую ветошку. Действительно от ткани исходило едва ощутимое невинное как аромат полевого цветка колдовство. Оно не возмутило, скорее умилило. Надо же, у людей, оказывается, есть своя магия.

Приложил ветошку к боку, отнял, показал Ивану.

— А я что говорил! Человеческая ворожба почище драконьей станет. А тебя крепко зацепило. Ты тряпочку-то оставь. На вот еще, - Иван отодрал от подола длинную полосу ткани, - Перевяжи. Иначе грязь набьется, заболеешь.

Хоть плачь, хоть смейся. Но назвался человеком, изволь соблюдать. Андраг принял и этот дар.

Иван пошел к кустам, развернул свою жердь сучковатой стороной - получился прочный крюк - и начал раздирать кромешное сплетение ежевичных плетей. Как туда пролезла Светланка, трудно было себе представить. Такое дается только в состоянии аффекта. Обратно без посторонней помощи ей вообще не выбраться.

Андраг пошел помогать. Они продрали в ежевичной кудели коридор и выволокли на волю изодранную растрепанную девушку.

Она не плакала, подвывала по-звериному. Вдох - короткий вой.

— Успокойся, - Иван сгреб дочь в охапку. - Девочка, хорошая моя, маленькая, успокойся. Волки ушли. Сейчас пойдем домой.

Вдох - вой.

— Тихо, тихо. Я тебя никому не отдам. Ни волкам, ни дракону. Пойдем домой.

Андраг почувствовал острую потребность отойти подальше. Не для него была сцена. Не для дракона, если быть точным. Она вносила в его душу некий диссонанс.

Он - венец творения - никогда в жизни не слышал от близкого существа ничего подобного. В его жизни не было таких близких. Может быть, пропавший отец…

Андраг вскинулся. Далеко, на пределе восприятия будто завозилась в болотной жиже гигантская змея. Именно такое возникло ощущение. В следующую минуту он соткал над Иваном с дочерью незримый сетчатый кокон.

Высокий Господин барон Молодой крови Фун почуял неладное.

— Па-па, па-па… - девушка пыталась и не могла говорить. Понятно - такой страх. Но если они задержатся в лесу еще чуть-чуть, страха будет много больше.

Барон Фун, это вам не безмозглый зверь. Дурак дураком, но как выслеживать, ловить и наказывать беглых людишек обучен с молодых когтей.

Быстро проанализировав ситуацию, Андраг пришел к выводу, что вся его затея со спасением этой пары уже почти что пошла прахом. Ну, спас, ну проводил до дому по лесу. А дальше? К утру уже Высокий Господин хозяин будет знать, что произошло. А барон Фун это вам не барон Андраг. Он такое с девушкой принародно сделает, на многие мили вокруг и на многие годы вперед все окрестные девственницы забудут как от жребия бегать.

Надо было решать и за людей, и, как то ни парадоксально, за себя тоже. Вот же ввязался. Но отступать оказалось некуда. То есть, во вне - пожалуйста - беги хоть на все четыре стороны. Во внутреннем пространстве у дракона Старой крови Андрага места для отступления не имелось.

— Иван!

Мужик не сразу, но оторвался от дочери. Кажется, он ее уговорил. Девочка уже не подвывала, не рвалась из рук.

— Чего, добрый человек?

— Надо уходить.

— Нам тут близехонько. Сейчас и пойдем. У меня переночуешь… А ты вообще-то как сюда попал? - в голосе Ивана не скользнуло даже тени подозрения. Да и как заподозришь человека, который только что тебе и твоему дитя спас жизнь? Просто поинтересовался человек обстоятельствами. Андраг так же просто ответил:

— Коня потерял. Теперь уже точно не найду.

— Ой, беда! Съели поди твою лошадь волки-то.

— Я и сам заблудился. Тебя услыхал, пошел на голос.

— Это ладно, что мы с тобой встретились. В одиночку с волками не совладать.

До чего лютуют в последние годы! Слышь, Светик, от волков-то мы отбились. И ты молодец, в одиночку бирюка завалила. Видал, добрый человек, она сама волка стрелила. Ай, молодчинка!

Андгар понял, до Ивана надобно еще достучаться. Бег по ночному лесу, страх за дочь, бой с волками - теперь мужик только свое ненаглядное дитятко перед собой и видит. Но из этого состояния и его и девушку придется вытряхнуть, как ежа из мешка.

— Иван, у тебя кто синьор?

— Фун, дышло ему в глотку.

— Иван, если мы сейчас отсюда не уберемся, он накроет тут и вас, и меня вместе с вами.

— Не боися, добрый человек, спрячем.

— Я не за себя боюсь. Меня твой Фун в глаза никогда не видел и искать не станет. А вот вас…

— А че нас искать? Мы - вот они. Сейчас в деревню вернемся. Никто ничего не заметит.

— Уже заметили.

— Как же это… ты что такое говоришь?!

Толкнув Светланку себе за спину, Иван развернулся к незнакомцу. Впервые за время их краткого знакомства, Андраг почувствовал в человеке подозрительность.

— Ты сначала выслушай.

— Говори.

— Мне один человек из предгорий продал вещичку. Если быть точным, не продал, так отдал. Я ему кое в чем помог…

— Как мне сегодня?

— Ага. Он мне подарил вещичку, которая начинает греться, когда драконы выходят на охоту за людьми. Индикатор. Еще и травля не начиналась, только намерение у дракона, а он уже тепленький. Возьми, потрогай.

В широченную твердую ладонь Ивана упал камешек агата, который Андраг таскал в кармане уже черте сколько времени, каждый раз забывая выкинуть. Так и валялся пестрый желвачок, ждал своего часа.

— Ух ты!

— Горячо?

— Как ты его в кармане таскаешь? - искренне удивился мужик.

— Я тебе по дороге расскажу.

— Нет, добрый человек, некуды нам бегать. Они кругом. Я сам к дракону на заклание пойду, вымолю дочку.

— Ни черта ты не вымолишь! Хочешь, расскажу, как барон Га своих беглых наказывает? А барон Хек? Я своими глазами видел…

— Папа, - позвала из-за спины девушка. - Папа, я не вернусь.

— С ума сошла?!

— Папа, прости меня, я не вернусь туда. Я не хочу как мама. Знаешь, что про

Фуна рассказывают? Знаешь, что он с девушками делает?

Иван растерянно обернулся. Тоненькая, в разорванном платье, перемазанная зеленью и кровью Светланка, бухнулась ему в ноги.

Время утекало немыслимо быстро. Еще немного и Андрагу придется бросить их в лесу. Самому пора ноги уносить. Фун, конечно дурак дураком, но если позовет кого из Старых, те быстро вычислят не только беглецов - Андрага со всей его премудростью. Его сегодняшний демарш - чистой воды нарушение закона. Тут маменькина жалоба не понадобится, так засудят. И женитьбой фиг отделаешься.

— Я ухожу, - решился Андраг подстимулировать ситуацию.

— Я с вами, добрый человек, - кинулась к нему девушка. - Папа, пойдем, спрячемся где-нибудь.

— А! - махнул рукой Иван. - Все одно - помирать. Пошли.

Какой там камешек! Андраг всей кожей чувствовал, нарастающее смущение пространства. Фун раскинул ловчую сеть. Для дракона - чепуха. Зато люди со своей просто патологической бесчувственностью, могли попасться на первом же километре.

Андраг бежал, останавливался, водил тонким носом не хуже гончей, сворачивал, петлял. И все это с оглядкой. Спутники неслись за ним след в след - с самого начала предупредил. На дорогу они не выходили. Уже к обочине ячея сети резко сгущалась.

Такие сеточки имелись у многих, у тех, конечно, кто не мог себе позволить менее громоздкое заклинание. Стоит зацепить ячею - у хозяина звоночек. Он в зеркальце посмотрит, а там лось спутанный стоит. Захочет хозяин сети - отпустит, не захочет, так и оставит. Ему и лось пригодится. Только лесные звери попадались крайне редко. Другое дело люди. Эти вообще ни черта не чуют.

Андраг резко затормозил. За спиной запаленно дышала девушка. Отставший

Иван ломился, не глядя под ноги. Треск стоял по всему лесу. Хорошо, что барон Фун предпочитает домашнюю охоту. Но, кажется, лафа кончилась. Со стороны Фунова замка блеснуло, раздался хлопок. Барон выходил на след собственной персоной.

— Что это? - охнула Светланка.

— Дракон, - лаконично пояснил Андраг.

— Не успели.

Девушка как подрубленная рухнула на землю. Вот черт! Загнал. Из чащи на прогалину наконец вывалился Иван.

— Светочка!

— Не ори, - грубо рявкнул Андраг. - Фун услышит.

Но папане, кажется, уже было все равно. Он опустился на колени перед дочерью, запричитал, заохал.

Андраг прикинул шансы. Край ловчей сети совсем рядом. Ему самому проскользнуть труда не составит. Но как быть с людьми? На себе перетащить?

Тогда вся игра получится зряшной. Его расшифруют в один момент.

Рука в кармане наткнулась на камешек, которым он недавно стращал Ивана. Что если попробовать еще раз.

— Иван, Светланка, быстрее.

Они смотрели на него, уже ни на что не надеясь. Но на окрик начали подниматься. Сначала мужик, потом до одури уставшая девочка.

— Иван, я тебе сразу не сказал, теперь уже нечего таиться. Горячий камень может еще раз послужить. Я его подниму над головой, а ты ползи у меня между ног.

Света - за тобой. Понял?

— Зачем? - тупо спросил Иван.

— Чтобы от дракона уйти! Ползи как змея, руками в стороны не загребай.

Главное, меня не касайся. Уразумел?

— Да, вроде.

Андраг легко поддел край ловчей сети неощутимым заклинанием. Если потом и случится расследование, ничего кроме мужской фигуры с поднятыми руками дознаватели не увидят. А там пусть разбираются, кто от Фуна бегал. Людей они точно не заметят.

Получилось!

Андраг пулей пересек дорогу. Люди чуть медленнее, но все равно успели. Никого погоня не обнаружила. Иван на радостях наддал, задышал Андрагу в спину. А вот девочка выдохлась окончательно. Еще бежит, но уже видно - не разбирает перед собой ничего. Не вывихнула бы ногу.

Андраг, приотстав от мужика, на бегу подхватил ее на плечо. Она охнула, но протестовать не стала. Какое там! Наоборот, хлюпнула в самое ухо:

— Спасибо.

— Лежи, не трепыхайся и не разговаривай. Иван! Эй, Иван! Давай левее. Левее, а не правее. Ага, туда. Добежишь до просеки, увидишь ручей. Обязательно переправься на ту сторону, тогда и отдыхать будешь.

Андраг пошел направо. Вырвались-то они, вырвались. Только ни к чему создавать скученности, привлекая тем спамым внимание возможного противника.

За ручей барон Фун не сунется. Там территория Лендора. Иван должен успеть.

Андрагу же с девочкой вообще ничего не грозит. Со стороны - путешествует себе дракон с ношей на плече по нейтральной территории. Что за ноша, никого не касается. Может девушка, а может мешок картошки. И летите, Высокий Господин

Фун, дальше. Согласно законам природы Платиновой долины, вы того дракона просто не увидите. Будь на вашем месте Старый, тот бы обнаружил, а вам сроду не углядеть.

Девушка зашевелилась.

— Лежи, не долго осталось.

— Я уже отдохнула, сама пойду.

— Донесу. Нам еще топать и топать.

— Куда?

— Тебя мамка не учила, что кудакать вредно для здоровья?

— Ее дракон унес.

— Прости, я забыл.

— Давно, я еще маленькая была. Но помню, как она мне креньдельки пекла.

Подует, остудит и только тогда даст. Папа такие делать не умеет.

Андраг сделал изрядный крюк, прежде чем переправиться через ручей. И уже приготовился вздохнуть свободно, когда пришло четкое понимание: они не оторвались. Их не нашли, но погоня продолжается. Пока шли разделившись, все было нормально. Когда собрались все вместе, когда Иван кинулся им на встречу и перенял дочь из рук незнакомца в свои, в воздухе отчетливо повеяло близкой опасностью.

Фун не отстал. Прав Лендор, Молодые многому научились, а чего не умеют сами, получат от покладистых Старых. Не иначе Фуну ищейку продали. Хреновое такое заклинание. Вводишь в формулу известную величину, в данном случае - девушку, и… Стоп. Когда Светлана с отцом разделились, преследователи их потеряли. А это значит, что барон Молодой крови Фун не только дурак, но еще и скряга: решил одной ищейкой накрыть их обоих. Проще говоря, погнался за двумя зайцами.

Андраг, разумеется, не в счет. Он не заяц и даже не охотник. В данной ситуации он играет роль паводка или селевого потока, который разделил охотника с верной добычей. Теперь еще и добычу делить. Опять лицедействовать. Сюда бы Лендора.

Он задумался, под каким соусом подать людям новую новость. Если просто предложить разделиться, папаша, пожалуй, за дрын схватится. Однако Иван оказался не таким тупым:

— Что-то ты, незнакомец, не веселый. Говори уже, не держи в себе. Нагоняет поди нас Фун, а ты не знаешь, как об том доложить?

Андрагу осталось только кивнуть.

— Не помог, стало быть, твой камушек.

— Выходит, не помог.

— Ты, вот что, ты только девочку мою спаси. Выведи ее отсюда. Защитником тебя заклинаю! А я тут останусь. Найдут, так найдут. Ничего у меня выпытать Фун не сможет. Я ж все равно не знаю, куда вы пойдете.

Так-то оно так. Только бедному крестьянину невдомек, что методы дознания у означенного барона не только страшные, но еще и очень хитрые. При умелой помощи, а она у барона есть, можно навести след по эмоциональной связи.

Молодец, похвалил себя Андраг, сам дотумкал, теперь доходчиво объясни сие

Ивану.

— Можешь мне не верить, только я много скитался, много видел, кое-что понимаю и поэтому прошу тебя, прислушаться к моим словам. Тебе тоже надо уходить. Никого своим геройством ты не пасешь. Твоя смерть как раз бедой для дочери обернется. У трупа порой больше можно узнать чем у живого.

Иван отшатнулся. В глазах снова полыхнуло недоверие. И снова на помощь пришла Светланка:

— Папа, уходи. Беги к морю. Да хоть к дяде Саркелу. Он тебя отправит на острова. А я с господином спасителем останусь. Иначе и мы сгинем, и невинный человек пострадает.

— Как же я тебя неизвестно на кого брошу, доченька?! - непоследовательно заголосил мужик.

— Папа, я лучше на себя руки наложу, чем достанусь дракону. Если догонят, так и знай, при тебе на нож кинусь!

Девушка не говорила - кричала отцу в лицо. Андраг ни минуты не сомневался, именно так она и поступит. Отец, кажется, тоже.

— Ладушка моя, доченька, да как же… А ты, добрый человек, принеси страшную клятву, поклянись кровью матери, что не причинишь вреда моей

Светланке.

— Клянусь, - твердо сказал Андраг, содрогаясь в душе от хохота. Бедный крестьянин! Бедные люди! Вернее будет на полевой ромашке поклясться, чем на кровушке мадам Месмор. Ну да, это наши внутренние дела. Главное - отец решил спасаться отдельно. Понял: попадись, только хуже дочери сделаешь. Надеюсь, что понял.

Промедление грозило. Андраг бесцеремонно оттащил Ивана от девушки.

— Пойдешь в ту сторону. Понял?

— Понял.

— Там еще один ручей. Переправишься. За ним будет тропинка. Чеши по ней до самого моря. Там владения барона Андрага. Он сроду на людей не охотился, а Фуна, насколько молва доносила, вообще терпеть не может. Никуда только, Небом прошу, не сворачивай. Попадешься - нам всем конец.

Иван как стоял, пал в ноги спасителя, благодарить ли, пугать ли страшными карами, нарушь незнакомец клятву. И ведь что странно: имени так и не спросил.

Однако не до мелочей. Накатывало. Время почти упущено. Оставалась крохотная возможность. Волосочек отделял от большого досадного проигрыша в этой игре.

А потому, барон не стал медлить, схватил девушку за руку и побежал в сторону

Лендорова замка. Окрестности он тут знал как свои собственные. Будем надеяться, жадный Фун ищейку не переориентировал, и как только расстояние между отцом и дочерью увеличится, поганое заклинание разорвется пополам.

Они понеслись. Девушка некоторое время успевала за стремительным продвижением длинноногого незнакомца, но вскоре начала отставать. Он притормаживал, хватал ее за руку, но тропа в этом месте была слишком узкой, вдвоем не протиснуться. Приходилось отпускать потную маленькую ладошку.

Светланка вновь отставала. Андраг с каждой задержкой чувствовал, как утекают последние минуты, секунды, мгновения…

Ткать во время такой гонки эффективное протвозаклинание, равносильно безумию. Обязательно напутаешь и только хуже сделаешь. Приходилось полагаться единственно на физическую силу. Благо, ее пока хватало. А вот девушка скоро совсем выдохнется. Пока этого не случилось, Андраг прибег к испытанному средству: подхватил легкое тоненькое тело на плечо и понесся с невероятной скоростью.

Освобождение наступило внезапное и даже болезненное. Будто натягивал, натягивал всем телом упругую сетку, пока она не порвалась, выпуская на волю добычу. Причем, выпуская, со скоростью пули.

Споткнувшись, Андраг кубарем покатился вместе с ношей. К его черной матерной тираде тут же присоединился леденящий рев, прилетевший со стороны

Фуновых владений. Заклинание разорвалось таки и по дурковатому барону отлетело.

Девушка тихо постанывала рядом. Андраг протянул руку, потрепал ее по затылку: ничего, милая, прорвались.

Прошло довольно много времени, пока Светланка смогла подняться на ноги и хоть как-то их переставлять. К запекшимся уже царапинам присоединилась широкая ссадина на колене. Кровь при каждом шаге выступала мелкой росой и сворачивалась, постепенно превращаясь в корку. Шаг - корка трескается, на розовой поверхности выступают свежие капельки. Андраг пропустил Светланку вперед. Тропинка одна, никуда не свернет, с дороги не собьется. Сам шел сзади, посматривая, как та двигается, как сокращаются мышцы под грязной кожей, как плавно перекатываются в шаге ягодицы, шевелятся лопатки. Его помаленьку забирало. Мало ли, что сутки, - и какие сутки! - на ногах. Мало ли, что перенервничал (любимое слово маменьки). Забирало! Я вам дракон, или кто?

Девушка, будто почувствовав, нарастающее за спиной напряжение, полуобернулась, но не шарахнулась, не нахмурилась; легко улыбнувшись, кинула косу за спину. Коса начала извиваться в такт движению, чем еще больше достала

Андрага.

Пора было подумать о привале. На полянке, там, расположиться, воды попить, отдохнуть, полежать…

Бац! Он наткнулся на упругую стену. Недоразумение… Но Светланка БЫЛА по ту сторону. Хуже - ее тащило. Девушке удалось зацепиться, за слоивщееся поперк тропинки, корневище. Пальцы побелели, вот-вот разожмутся.

Что за хрень! Это во владениях Лендора-то! И тут же вспомнилось: обязали. Или обвязали? Ладно, доискиваться причин будем после. Сейчас пошел открытый хоккей.

Стеночка поддалась. После некоторых усилий Андраг прорвался. Но Светланку уже тащило дальше. Ее слабеньких силенок хватило ненадолго. И стремительное движение тела по колдобистой тропинке все ускорялось. За поворотом, метрах в пятидесяти, должна уже открыться широкая поляна перед лесным домиком

Лендора. Именно там Андраг рассчитывал отдохнуть. Выходит - ловушка.

В жестоком, болезненном скольжении, Светланке удалось приподнять голову. На

Андрага ужасом полыхнули голубые, прозрачные глаза. Она не кричала. Она просто не могла.

Да, пропади оно все!

Тропинка позволяла сделать небольшой разбег. Шаг, другой, третий и уже не подошвы сапог, огромные когтистые лапы оторвались от земли, оставив в ней параллельные борозды. Хлопок крыльями - кусты легли. Даже скольжение тела по дорожке замедлилось. Еще хлопок.

Андраг подхватил девушку и круто взмыл вверх. Необходимо было одномоментно, оторваться от визуального наблюдения, поставить экран, набрать высоту и сориентироваться. Только после этого он расчухал, что Светланка обвисла в когтях как тряпочная. Когда хватал, дергалась. Он боялся посмотреть вниз.

Слишком большая скорость, завернет встречным потоком, будешь до самой земли кувыркаться. Перебирать лапами тем более опасно. Это вам не пальчиками девичьи прелести ласкать. Саданула мысль, что он ее задавил. Опыта в умыкании женщин у

Андрага пока не было. Сами шли в руки, отбиться бы.

Мать, перемать! Можно конечно приземлиться и разобрать ситуацию в спокойной обстановке. Но ему казалось, что, несмотря на все предпринятые действия, он пока недостаточно надежно оторвался. А еще гулял где-то в окрестностях вчерашний злодей. Тьфу, тьфу, тьфу! Не приведи Небо.

Куда лететь, большого выбора не случилось. Только в горы. Молодые туда не суются. И - славненько. У Андрага в предгорьях, на самой границе гольцов стоял небольшой замок. Главное, чужим туда хода не было. Траектория полета проходила над бабкиными владениями. А она, как никто другой заботилась о собственном покое. Конечно, существовала определенная опасность и для внука. Но с бабкой он не ссорился. Старя леди не должна отказать ему в такой малости. Опять же, по непонятной причине, ненавидит Молодых.

Пристарелая сварливая драконица приходилась Андрагу бабушкой по отцовской линии. С матерью самого Андрага она и пары слов в жизни не сказала. Он, во всяком случае, такого не помнил. Мадам Месмор при упоминании свекрови так просто зеленела. Как говорится: чувства их были взаимны и продолжительны на столько, на сколько может быть продолжительна женская ненависть, то есть - вечны.

В детстве Андраг побаивался бабки. С возрастом, детский страх превратился в сторожкое уважение. Бабка никогда не прислушивалась к мнению столичного бомонда, подавно не следовала прихотливым извивам моды, никогда не пыталась хоть что-то подправить в своей внешности с помощью внуковой магии. Какая есть - такая и есть!

Путь до владений почтенной родственницы предстоял не близкий. Убедившись, что погоня отвязалась, Андраг, экономя силы, сбросил скорость. Сказывалась бессонная ночь и суматошный вчерашний день. Неподвижная девушка в когтях настроения не прибавляла. Вдруг и правда задавил? Судьба человеческой дочери была ему уже не безразлична. Все же принял посильное участие. Теперь бы из всего этого благополучно выпутаться. А как вчера хорошо летел, спешил домой к своему гарему, к своим книгам.

Если быть точным спешил он только к одной книге. Той, что стояла на верхней полке и чуть не до смерти приложила по затылку. Пролетая над гнездом родной бабушки, можно будет поинтересоваться насчет литературы в ее библиотеке. Скорее всего, ничего для себя нового он там не найдет, но вдруг бабка сталкивалась со странным поведением старых фолиантов.

На горизонте растекалось и клубилось розовое сияние. Андраг летел в рассвет.

Он давно не летал утром и забыл, как это прекрасно: ветер тугими струями овевает горячее тело, роса на чешуе горит чистым сиянием - серебряный дракон в голубом небе.

Ух, какой я красивый. Жаль, свидетелей нет. И не надо. Глаза бы никого не видели втечение всего полета. С бабкой перемигнусь и в горы.

Он рассчитывал послать привет старой баронессе и получить разрешение налету.

Не тут то было. Паче чаяния, бабушка изволили в такой ранний час совершать моцион в окрестностях замка. Андраг издалека заметил характерное свечение.

Старую леди окутывала разноцветная несколько мрачноватая на его вкус аура. Он начал тормозить пока не остановился, завис над бабкой.

— Приветствую, Высокая Госпожа. Как Ваше здоровье?

— Какая холера принесла тебя в такую рань? - милостиво откликнулась та.

— Прогуливаюсь. Не позволите ли пролететь над вашей долиной в Замок-на Камнях?

— А в руках у тебя что, внучек? - ехидно поддержала разговор бабушка.

— Где? - очень натурально удивился Андраг.

— Дожили! Дракон Старой крови тырит женщин как Молодой.

— Бабушка, где вы нахватались такого сленга?

— Где, где - в Караганде. В отпуске, естественно.

— Караганда вероятно замечательный город, обязательно там побываю. Но если вы не дадите своего разрешения на транзит, учтите, могу не долететь, рухну и погибну у вашего порога. Устамши я, бабушка.

— Быстро пришлось лететь?

— Не то слово.

— А гости вслед за тобой будут?

— Не хочу вас пугать, но вполне возможен и такой вариант.

— Пропущу, если скажешь, у кого девчонку умыкнул.

— Бабуля, в ситуации задействовано не простое заклинание. По следу этой девочки пускали ищейку. - Андрагу становилось трудно говорить. Действительно, могло не хватить сил до замка.

— Имя, стало быть, произнести нельзя, - рассуждала заинтригованная бабка, -

Хоть намекни. Мне от любопытства не уснуть. Пока еще новости дойдут до моего глухого угла. Давай, выкладывай. Я сообразительная.

Глаза милой старушки злорадно полыхали. Такое развлечение!

— У него, мадам, короткое легкопроизносимое имя с неприятным запахом.

— Йес! - бабка аж подпрыгнула. - Лети, мой птенчик, лети в свое гнездышко. Я тебе даю зеленую улицу. Завтра прибудешь ко мне с докладом. Иначе, обратно не выпущу.

Андраг с натугой потянул свое, ставшее изрядно тяжелым и неповоротливым тело вверх.

Замок-на-Камнях представлял собой маленькую, практически неуязвимую цитадель. Он как будто вырастал из скалы, был ее продолжением. От подножья поднималась даже не дорога - узкая тропа. Конному не одолеть. Пешему - не всякому. Посадочная площадка всего десять на десять метров. Садиться на такую само по себе - рискованное мероприятие. А если ты устал как черт, если в лапах держишь ношу, которую не желательно размазать о камни? В прежние приземления Анрагу случалось и с краю падать и морду о стену расшибать. Сегодня ни как нельзя было ошибиться. Черт дернул, связаться с людьми! - в который раз изругал себя дракон, - от них все беды. Правы Молодые: жрать их и жрать! Мать, перемать! Как же садиться?

Сначала он заложил большой плавный круг, потом круг поменьше. Потом по спирали пошел вниз, сужая круги, и уже у самой земли, сложив крылья, рухнул вниз. Да не просто рухнул - на спину. Лапы с зажатой в них девушкой площадки даже не коснулись. Зато чувствительно коснулся весь остальной организм. Дыхание перехватило. И боль такая - хоть ори. Андраг не удержал стона. С ним из пасти вылетел язык пламени. Хорошо, что голову успел отвернуть. На девчонку не попало.

Когда переворачивался, чуть не заорал второй раз. Удержался.

Глашатай, он же привратник, он же трубач проделал ритуал быстро и не громко.

Понимающий человек. Держал бы тут Андраг другого. Этого типа он буквально сдернул с дыбы и поселил подальше от всяческих глаз. Привратник, он же, к слову и дворецкий, жил в цитадельке, почти что, сам себе господин. Андраг наведывался редко. Горы кругом нехоженные, драконов практически нет. Охота, рыбалка - курорт. Однако покидать место пребывания ему категорически не рекомендовалось. Да он и сам не рвался. В Платиновой долине Влад был объявлен вне закона.

Гадство! Барон остановился, не донеся ступни до ритуальной дорожки. На руках

— обеспамятевшая Светланка. Что она - сплошные ссадины и синяки, что сам

Высокий Господин. А дальше-то как?

Влад не понял. Он стоял на пороге, готовый принять ношу у хозяина. Ритуальная тропа в этом замке представляла из себя коридор. Узенький такой, пыльный, до полного потопления в сыпучей субстанции коридорчик, из которого Андрагу пришлось отступить. А долго так не простоишь. Ворота формулу исполнили, если гость не проходит, рассуждать безмозглая конструкция не станет. Еще чуть-чуть и припечатает створками, останешься снаружи.

Дело, собственно, было в том, что Андраг не успел поинтересоваться у Светланки, не была ли та замужем. Хоть проверяй! Если он вступит на тропу с девственницей на руках, ничего не произойдет. Если он несет женщину - кранты. Она сгорит.

Андрагу - хоть бы что, а от нее останутся мелкие, мелкие угольки.

Кажется, ему оно стало надоедать. В конце концов, что такое?! Он разве боится запаха горелого мяса? В юности не один человек расстался с жизнью, просто по тому, что барон-дракон решил поиграться. Если он промедлит хоть минуту, останется на голой скале с исковерканным заклинанием в компании. Девице, что, отлежится и даст деру. А ему, дракону, за которым, вполне возможно, идет погоня?

За ней, конечно, тоже идет, но у людей такая планида.

И все же он еще миг колебался. Выхода не было, был только вход на ритуальную тропу. Андраг приготовился. У него оставался краткий миг, наносекунда - время от соприкосновения подошвы с дорожкой, до начала уничтожающего заклинания. Если сильно постараться, в это мгновение можно забросить девушку на лестницу. Влад стоит корягой, руки растопырены. Если и не поймает, смягчит удар.

И… Шаг!

Не полыхнуло, не завоняло, девица даже не вздрогнула. Пронесло. Влад сгреб гостью в охапку.

— Куда ее?

— Запри, только культурно. Подушечка, одеяльце, горшок не забудь.

— С водой?

— И с водой тоже.

— А… - протянул Влад, обнаруживая запоздалое понимание. - Значит, она у нас на долго.

— Посмотрим. Как дела пойдут.

Андраг шагнул в легкую арку. Высокие, кованые створки дверей распахнулись.

За ними открылся небольшой каминный зал. Есть хотелось до спазмов в желудке.

Поневоле вспомнишь маменьку. Томил, злодей, почтенную даму у дверей столовой, теперь аукнулось. Не иначе маменька подсунула ему тихую фигу из чисто женского арсенала: пожелала, чтобы милое дитя точно так же проголодалось, дабы понимать, каково оно.

— Господину есть подавать? - очень к месту поинтересовался Влад.

— Не есть, а жрать!

— Я вчера охотился, убил косулю.

— Тащи девицу наверх, потом тащи сюда козу.

— Ее варить надо. Я ж не знал, что вы объявитесь.

— А вот это нам ни к чему.

— Так жрать будете?

— Тебя это смущает?

— С чего бы!

Разговорчивый! Его и колесовать-то хотели именно за длинный язык. Какому

Высокому Господину понравится, что вверенный его неусыпным заботам контингент, распевает про него скабрезные стишата? Внешность поэт имел неказистую и даже где-то зверовидную. Именно по этому длительное время никто на него не думал. Влад обнаглел и однажды устроил публичный диспут на площади.

Тут-то его и взяли. Андрагу пришлось дать солидную взятку, чтобы вызволить неосторожного сочинителя из застенка. Ему нравились веселые Владовы стишки.

Барон владетель не часто наведывался в горный замок, главным образом из-за расстояния. Зато когда наведывался, каждый раз открывал в укромной цитадельке новые для себя стороны. В этот прилет его поразил рассвет. И раньше приходилось вставать с первыми лучами солнца, но то ли он тогда торопился, то ли возраст начал сказываться, нынешнее пробуждение пошло под степенные мысли, свист прохладного ветерка в нестекленных узких окнах и розовое новорожденное свечение.

Бабушка велела быть ввечеру. День свободен. Напряга со стороны вероятного противника пока не просматривается. Утро Андраг решил посвятить восстановлению перемирия между людьми и драконами.

В Замке-на-Камнях, как и в других владениях, он предпочитал одеваться в джинсы. Нечего пугать бедную девушку пышными брыжами и сверканием бриллиантов. Да ей сейчас в сущности начхать, что там развешано на драконе, алмазы или простое стекло.

Влад запер Светланку в угловой спаленке. Там два окна, помнил Андраг, и оба открываются в пропасть. Решетки, правда, не пустят. Умный все же у него помощник. С дикой человеческой дочери станется, прыгнуть вниз с немыслимой высоты лишь бы не попасть в лапы дракону. А лапы вот они. Ничего, кстати, красивые, смеем надеяться.

Он не торопясь шел к двери, еще прикидывая как войдет, как она станет его пугаться - видел, перевидел, - как потом страх смениться интересом, как… Да куда она от него денется! В том смысле, он заранее знал, что она не сегодня так завтра окажется в его постели. И сие знание не отравляло ему предстоящее удовольствие.

Когда в отпуске едешь к морю, живое представление и доподлинное знание отнюдь не превращают долгожданную встречу в рутину. Они все такие разные.

Дверь скрипнула, Андраг, чуть пригнувшись, ступил за порог. Коморка три на три метра. Утреннее солнце бьет в окна. У дальней стены - кучей подушек и одеял - развороченная лежанка. Девушка в обозримом пространстве отсутствовала. Барон хмыкнул и сосредоточился. Так и есть, прячется за косяком. Детка, мне ж не надобно смотреть даже. Я отсюда чувствую, как ты там трясешься, шагу со страху сделать не можешь. И ножичек свой ты зря ухватила. Не сможешь. Я не дам. Однако нож это лишнее. Еще порежется. Что-то такое она грозилась сделать, если попвдет в лапы…

— Брось ты эту железку, - сказал он мирно.

Из уголка, где пряталась Светланка, послышался зубовный стук. Бедная девочка.

Тут надобно было набраться терпения. Не будет же она пугаться до бесконечности.

В прошлом, иногда приходилось и отступать. Не по настоящему, конечно, понарошку. Обживется такая пугливая птаха в хозяйских покоях, с девушками подружится, или наоборот - поссорится, разговоров наслушается, посмотрит на разборки по поводу очередности. Не пройдет и трех месяцев, как сама в списочек запросится. А девушки ей: тебе, мол, дуре, спервоначалу предлагали - сама отказалась. Однажды девушка полгода в замке прожила, прежде чем попала в господскую постель. Андраг не торопил. За то и отплатила пламенно и страстно. По сей день живет на девичьей половине. Стала кем-то вроде старшей по взводу, а на любые попытки выдать замуж, да просто отпустить, в ноги бух: умру, Высокий

Господин, но не променяю живой огонь на горбушку. Сюда бы ее, к Владу - родственные души.

Нож она не бросила. Андраг осторожно, что бы еще больше не напугать, обернулся. Светланка прижалась в уголке. Личико белое, белое. В руках злополучная железка. Влад, обормот, не удосужился обыскать.

— Так и будем стоят? - он почти шептал. Зря, между прочим. Девочка находилась в ступоре. До нее еще надобно было достучаться. А чего собственно ждать? Трех месяцев на раскачку у него нет. Есть три дня. Значит, придется форсировать события.

А та зажмурилась и изо всех сил ткнула себя ножиком в грудь. Завопила, открыла глаза, глянуть на то, что сжимала в руке. Дурак бы он был полный, если бы оставил ее забавляться с колющим предметом. Из безвольной ладони на ковер выпал нехитрый деревянный черен. Лезвие осыпалось ржавой трухой за секунду до удара.

Андраг шагнул к ней, чтобы подхватить заваливающееся тело - девушка хлопнулась в обморок. Не на долго, надо полагать. Не изнеженная городская фифа - крестьяночка.

До широкой, заваленной одеялами лежанки было и всего-то три шага. Барон их буквально пролетел. Быстрее - пока не очухалась. Остатки от платьица спланировали на ковер. А под ним практически ничего и не было. Он укрыл девушку и прилег рядом. Рука под одеялом нащупала холодное гладкое бедро.

Ну, давай, отогревайся, приходи в себя. Андраг осторожно передвинул руку на живот и начал гладить. Пальцы путаясь в густых курчавых волосах, пошли ниже, глубже. Туда, куда не добрался обморочный холод. Там горела влажная глубина.

Он откинул одеяло, оперся на свободную руку и начал целовать грудь. Слегка прижимал, прихватывал сосок губами, до тех пор, пока она ни зашевелилась.

— Ох! Что, что, что… ты что…

— Я пытаюсь привести тебя в чувство самым действенным способом, который знаю, - шепнул ей в самое ухо Андраг. Ухо заполыхало.

Теперь надо быть на чеку. Сейчас она рванется из драконьих лап. Он заглянул в лицо девушки. Оттуда на него взирал ужас. Осталось, скрутить, оплести руками, прижать к себе и терпеливо ждать, пока она выдохнется, пока потеряет силы и обмякнет.

— Все? Или еще будешь драться? - крепенькая, однако, девочка попалась. - Я тебя отпущу. Кричать и колотить меня больше не будешь?

Девушка молчала. Он чуть отпустил хватку. В ответ она рванулась с новой силой.

Пришлось дожимать, но не долго. Кажется, у нее действительно не осталось сил.

— Отпускаю.

Одной рукой он всетаки ее придерживал, другой натянул повыше одеяло, подсунул по него ладонь и едва ощутимо коснулся живота своей жертвы. Ее кожа стала горячей и влажной. И она больше не дергалась.

— Я рад, что ты успокоилась. Может, поговорим?

— Кто ты?

— Я барон Андраг, тот, который не охотится за людьми.

— Ты дракон?

— Дракон.

Из глаз Светланки сами собой потекли слезы. Она не вздрагивала, не рыдала.

Слезы просто лились извилистыми дорожками к вискам.

— Не надо плакать, - выдавил Андраг жуткую банальность.

— Ты меня убьешь?

— Никогда!

— Но ты - дракон.

— Они, детка, тоже бывают разными.

— Ты лжешь.

— Клянусь.

И, о - чудо, она всхлипнула. Андраг тут же расслабился. Он ее сломал, бери теперь голыми руками. Сейчас с перепугу и от парализующего облегчения, что сразу не убьют, она на все согласна. Андраг осторожно вытащил руку у нее из-под спины, заботливо подоткнул одеяло и не торопясь поднялся.

— У меня много дел. Отдохни. Влад принесет тебе поесть. Не обижай моего слугу.

Он ни в чем не виноват. Уж в том, что я оказался драконом - точно.

Она ему не верила. Андраг усмехнулся про себя, постоял, удостоверится, что девушка находится в ясном сознании, и пошел к двери.

Библиотеки как таковой в Замке-на-Камнях не было. Имелась крипта. Кто отвел

— замкнутое не только дверью, но и кучей заклинаний - крохотное помещеньице под хранилище книг и артефактов, он не знал. Замок переходил от одного дракона другому по мужской линии. Бабка тоже была в неведении. Книжные запасы Андраг давно исследовал - ничего особенного: пособия для начинающего мага-дракона да рекомендации по ведению хозяйства. Имелась, кроме того, парочка романов человеческого сочинения. Он перелистал их мимоходом. Вечный перепев одних и тех же тем. Писатели Платиновой долины особым полетом творческой фантазии не отличались. Стилистика - хреновая. Тематических направлений и всего-то три.

Первое - плохой человек всячески подрывает и вредит. Благородные драконы исхитряются и ловят преступника. Второе - светлое будущее Платиновой долины, которое в едином порыве строят совместными усилиями драконы и люди. Третье - сентиментальные опусы на тему любви. Тут все было очень жестко разграничено.

Люди - отдельно, драконы - отдельно. Авторы никогда не брались описывать любовь дракона к женщине или любовь драконнессы к мужчине. Оно и понятно. Если первое - при известной доли фантазии - еще можно было себе представить, второе - сущий бред. Случалось, разумеется, в обыденной жизни замков и крепостей, как не случаться. Однако любовник человеческой породы исчезал с лица земли, как только удовлетворял свою даму. Сюжет, к стати - вполне. Есть на чем разгуляться. Плохо другое: рискни кто-нибудь написать не всю правду, но хоть часть правды, от него в тот же день останутся одни мелконькие угольки. А на другой день даже память о крамольнике испарится. За что Андраг и подобрал Влада. Корявый хрипатый менестрель такое резал в своих стишках - у Молодых хари зеленели.

В углублении, завернутое в тряпочку, до времени почивало малое зеркальце.

Медная оправа от старости позеленела. Завиточки, гроздья, листики - ничего особенного, но в руки взять приятно. Андраг развернул артефакт. Хорошо умели в старину, сейчас таких не делают. На него из мутного серебра глянули темные чуть раскосые, - говорят в папеньку, - глаза. Барон, не торопясь, чтобы не сбивать с толку старинную маломощную вещицу, проговорил цифровой код. Знакомая раскосость поехала в стороны, заволновалась. Некоторое время ничего кроме серого тумана видно не было, но потом зеркальная глубина озарилась дневным светом, и перед Андрагом предстал Лендор. Предстал, сильно сказано. Опухшая физиономия друга едва поместилась в зеркальце. Да она еще все время дергалась, норовя отворотиться.

— Ты там блох ловишь?

— Андраг!

— Не ори.

— Погоди. Я - сейчас.

За сим изображение дружеского лица исчезло. На заднем плане прорисовались ряды библиотечных полок. Ни что не предвещало, но Андраг насторожился. Некие флюиды носилось в эфире. Лендор показался в зеркальце спустя довольно продолжительное время.

— Я не вовремя? - нейтрально спросил Андраг.

— Уже все в порядке. Ты где?

— В гостях у бабушки.

Если Лендор против воли включен в свору загонщиков - найдет способ намекнуть. Если по собственной воле, - чем черт не шутит, - Андраг расшифрует его в одно касание.

— Правильно сделал, что от меня прямо к ней подался. Тут такое творилось!

— Жаль, что я улетел. Скука кругом. Так, что я там пропустил? - откровенно слицемерил Андраг. Лендор посмотрел на него с некоторым сомнением, помялся, но продолжил, не уловив фальши. Эх, морда твоя, опухшая! Пропил парень не только потенцию, но и интуицию, оказывается.

— Высокого Господина Фуна кинули.

— Куда?

— Что ты прикидываешься!

— От полноты счастья. Извини. Рассказывай. Мне страшно интересно.

— А мне недавно было просто страшно.

Лендор сказал это таким тоном, что Андрага пробрало. Будет неприятно, если по его вине пострадал единственный друг.

— Часа через два, после того как ты ушел, в округе началось натуральное светопреставление. Зафонили все зеркала. Я кое-как включился в переносной вариант. А там сине-зеленый Фун в базовом варианте ревет - ни слова не понять. Я не сразу разобрал, что он собирает Дикую Охоту.

Андраг присвистнул. Получается, уцелел вообще чудом. На всякий случай он переспросил:

— Я не ослышался? И как, собрал?

— Нет.

— А что, собственно, произошло?

— У него данницу украли.

— Из замка? - продолжал с серьезным видом притворяться Андраг.

— Ты что-то знаешь? - вяло насторожился Лендор.

— Да ни хрена я не знаю!

— До замка она не дотянула. Время дани еще не пришло. Но Фун собирался поторопить…

— Это нарушение закона.

— Разумеется. Однако Высокий Господин мой сосед решил, что такая малость ему сойдет с рук. А девчонка возьми и исчезни. Вместе с папашей, к тому же.

Вот почему Фун так быстро отреагировал на побег Светланки - настроился уже на нее лапы, поди, потирал, слюнки сглатывал.

— Когда он уразумел, что отец с дочерью исчезли, выкинул ищейку. Но, либо формула была с изъяном, либо кто-то вмешался, ищейка лопнула. Фун не успел заэкранироваться или не смог. Откатом ему оторвало ухо.

Сохранять серьезность стало невмоготу, и Андраг расхохотался. Лендор только криво усмехнулся:

— Я ничего не подозревал. Ты ушел. На душе было так скверно, так паршиво. Я и подался в лесной домик к Лалке.

Осталось еще раз про себя присвистнуть. Такого Андраг не ожидал даже от

Лендора. В глухом лесном углу, в защищенном не хуже замка теремке, доживала свой век древняя старуха. Именно Лалка когда-то не пустила молодого дракончика, утопиться в пучине.

Люди тогда, как водится, ее от себя прогнали. Девушка поскиталась, помыкалась, потрудилась в Городе на улицах. Совсем бы сгинула. Но Лендор ее нашел, как только маменька, поверив в его благонадежность, оставила непрерывный и неукоснительный надзор. Тащить девушку в замок, он побоялся, отнес в сторожку.

Андрагу приходилось там бывать. Сначала перед ним предстала - измотанная, забитая девочка, позже - холеная молодая женщина, потом просто женщина без возраста. Со временем она превратилась для своего дракона в подобие няньки. Уму не постижимо, но Лендор продолжал ее навещать.

— И вот, - повесть друга еще не кончилась, - Сначала - зуммер тревоги, потом взрыв в замке Фуна, потом, представь, срабатывает моя собственная защита. Я ее совсем недавно поставил. Я же не мог разорваться. А меня обвинили.

— Кто?

— Совет Высочайших.

— Они считают, что девушку утащил ты?

— Нет. Но думают, что я мог способствовать. И алиби, как ты понимаешь, у меня нет. Мне даже пришлось спешно перевозить Лалку в другое место, чтобы предъявить им охотничий домик.

— А просто послать советников подальше было нельзя?

— Не забывай, на меня у них есть мамашина кляуза. Одно слушание уже состоялось. Я перманентно нахожусь под подозрением.

— Тебе грозит второе слушание?

— Кажется, отбрехался. Но пришлось вывернуться на изнанку.

— Ты начал с Дикой Охоты, - напомнил Андраг.

— Разъяреный Фун грянул в колокола - девка сбежала, одного уха нет, ума там не ночевало, без меня знаешь - не сообразил в пылу, что сам, первый нарушил закон.

— Теперь Совет просто обязан открыть по нему слушанье.

— А как же! Только боюсь, он отделается легким испугом: пожурят, наложат штраф и - все.

— Вестимо. С твоей подружкой все в порядке?

— Ты к бабке на долго? - вместо ответа спросил Лендор.

— Дня три просижу. Старая леди недавно вернулась из отпуска, рассказывает много интересного.

— А сам когда отдыхать?

— Уже скоро.

Они еще поговорили. О Лалке Лендор так ничего и не сказал. Андраг мимоходом удивился. Но мало ли какие прихоти могут случиться у дракона Старой крови.

Все формальности остались позади. Дворец бабки был единственным местом в

Платиновой долине, куда приглашенный мог явиться в вольном прикиде. Сама хозяйка встретила внука в таких же как у него потертых штанах и ковбойке. Лицо у бабушки сильно загорело нездешним загаром. В глазах прыгали чертики.

— Есть пойдешь, или поговорим? - хитро прищурилась баронесса Андраг старшая.

— Бабушка, в вас погибла придворная интриганка. Вы умеете одним невинным вопросом вытряхнуть из собеседника всю правду.

— Зато ты умеешь уйти от любого вопроса. Кто в ком погиб?

— Как ваше здоровье?

— Сам не видишь? Но ты не ответил. У меня накрыто. Только намекни.

— Намекаю: есть не хочу.

— Что так? Или девушка оказалась не такой красивой, как ты рассчитывал и ты решил вернуть ее хозяину, или - что было бы сущей несправедливостью - она погибла во время перелета? Если девушка хороша и жива к тому же, ты не мог отказать себе в малом. Не поверю, что ты ее еще не трахнул.

— Фу, бабушка, отпуск не пошел на пользу вашей лексике. А вот и не трахнул.

Погодим маленько. Пусть придет в себя. Мне ж не жертва нужна - просто женщина.

— Высокое Небо в помощь. Развлекайся, как знаешь. Объясни только с какого кваса ты утащил девчонку у дурака Фуна, - в стенах своей цитадели бабка могла говорить все что угодно. Охота, конечно, еще не кончилась, но отсюда не вылетит ни словечка.

— Случайно. Поверь, совершенно случайно. Был в гостях у Лендора. Бедолагу приговорили к женитьбе. Он в прострации пьет пиво и несет по кочкам наше милое общество. Считает, что на Старую кровь Объявлена охота.

— Ну-ну, - неопределенно отозвалась старая леди.

— Лендор помянул, что барон Фун непочтительно отозвался о Старых. Обсудили, посмеялись, посетовали на дураков. Он остался допивать, я, немного прогулявшись пешком, полетел к себе. Над межевым лесом и наткнулся на беглую парочку.

Спустился к ним, познакомился, подружился…

— Они тебе поверил?

— Там, знаете ли, присутствовали некоторые обстоятельства.

— Разбойники?

— Волки.

— Надеюсь, ты не посрамил славы драконов? - злоехидно поинтересовалась родственница. - Сжег пару гектаров вместе с волками и папашей, ухватил девицу и дал деру в сторону моих владений? - К концу фразы тон у бабки стал просто таки угрожающим.

— Представьте, мадам, сражался как простой человек. Железкой махал. Мне, между прочим, волк шкуру попортил. Честно. Мужик потом наговоренную тряпочку дал, кровь запереть. Тоненькое такое колдовство. Зря нас пугают человеческой магией - вполне мило и невинно. Потом мы знакомимся, девушку из кустов вытаскиваем. Чувствую, Фун зашевелился. Пришлось принимать меры. Папаша утек к морю. Я с девушкой в охапке кинулся в Лендоровы владения, хотел отсидеться в его лесном домике. И представьте, глупо попался в его же охранное заклинание.

— Следы остались?

— Я им кое-что подкинул. Меня они точно не расшифруют. Будут до скончания века искать фантом. А я улетел. Девушку, естественно, не бросил. Это - моя добыча!

— Волков-то хоть много было?

— Дюжина.

— Ты прав: это - твоя добыча. А что случилось с ищейкой?

— Ты же хорошо знакома с бароном Фуном. Могла бы и сама догадаться. Дурак ввел в линейную формулу две неизвестные. Когда папа с дочкой разделились, линейное уравнение лопнуло, попутно оторвав тупому пользователю ухо.

Бабка захохотала. Андраг и сам посмеялся. Огонь в камине, вторя, полыхнул длинным веселым языком. Между престарелой баронессой и ее внуком на столике стояли бокалы с фиолетовым на просвет вином, блюдо винограда, сыр. Их уединения ни кто не нарушал. Сиди сколько хочешь, болтай. В ее доме, Андраг не раз ловил себя на этом, он чувствовал себя особенно защищено.

— Бабушка, сколько можно заставлять меня ждать?

— Любопытство кошку сгубило.

— Так то - кошка, а то - я.

— Тебя что, собственно, интересует: ход расследования твоего хулиганства, или мои приключения в отпуске?

— Конечно отпуск. От расследования я еще успею устать.

— Да, чуть не забыла: мне пришлось честно соврать. Я сообщила комиссии, что ты прибыл в мои владения сразу после полуночи.

— Спасибо.

— Не стоит благодарности. Если еще раз припечет, смело обращайся ко мне.

— Бабушка, я иду на нарушение этикета. Где вас носило в отпуске, неужели действительно в Караганде?

— С ума сошел. Что я не видела в этой забитой угольной пылью дыре! Сначала

Москва, но не долго, всего несколько дней. Надо же было осмотреться. Потом я подалась на Юг. Море, солнце, ночевки на берегу. Неделю так прокантовалась, потом перебралась в соседний городок. Там на свою беду Газпром построил санаторий из тех что: трохи для сэбэ. Сто баксов сутки. Так, ребятки, я же со всей душой!

— От санатория, хоть что-то осталось, после вашего визита?

— Обижаешь. Стоит как в первый день творения, только пустой. Народ туда почему-то ехать отказался.

— Не преувеличивайте, мадам. Русский работяга на халяву и в пекло скатает, да еще потом будет соседям рассказывать, как бесплатную путевку в пофкоме оторвал.

— Ты сколько не был в отпуске? - серьезно спросила бабушка.

— Много. Я в прошлый раз сильно задержался, выбрал вперед весь лимит.

— Ты меня пугаешь. Неужели ТАМ нашлась женщина способная тебя так долго удерживать?

— Представьте, не в бабах дело. Мне было интересно, я остался. Не думал, что наказание окажется таким строгим: вместо оговоренных трех лет - десять без права отпуска.

— Там многое изменилось за последнее время. Но не буду тебя больше томить, расскажу по порядку.

Некогда на углу проспекта Мира и Грохольского переулка в шестиэтажном доме сталинской застройки, в квартире, обращенной окнами от шумной улицы во двор, проживала и тут же занималась своей индивидуальной трудовой деятельностью известная узкому, хорошо обеспеченному кругу клиентов, медиум, она же целительница и гадалка Прасковья Гадюкина. По документам дама носила другое имя, но то документы - сухая прозаичная бумага, а то - жизнь. Режущего слух сочетания имени и фамилии, обыватель шарахался и страшился. Хватало на Москве других, менее мрачных псевдонимов: Виктория Светлая, Сандра Горячая,

Ваольдемар Серый… Хотя последний все же несколько промахнулся. Псевдоним скорее ассоциировался с тамбовской фауной, либо с мордовскими курортами нежели с благим делом излечения людей от магической хвори. Мадам Гадюкина за быстрой славой и легкими мелкими деньгами не гналась. От покойного мужа ей кое что осталось. Это кое-что позволяло ранней пенсионерке сводить концы с концами в ожидании солидного клиента. Каковая дамочка, в конце концов, и показалась на ее пороге. Мадам Гадюкина как раз пребывала в поре наибольшего вдохновения.

Периодически, раз в год на нее находило. И так дама была не из скучных, а уж в пору "прихода", вообще отрывалась по полной. Случись визит страждущей магии и колдовства дуры в другой раз, Прасковья, быть может, и прогнулась бы, принимая, упакованную по высшему разряду, коротышку. Да и визитерша хороша! Пришла к ведьме - веди себя смирно.

Не пустив за порог, мадам Гадюкина резким каркающим голосом уточнила у дамы, чего, мол, та притащилась? Визитерша, обозленная таким обращением, не подумав, наехала на бедную женщину. То есть, объяснила, народной целительнице кто она, визитерша, есть. Тогда Прасковья, не напрягаясь и не очень заботясь о вежливости, выдала мадам свою версию: кто та такая, кем была, кем стала, кем собирается стать. Вскоре пришлось остановиться. С дамой творилась форменная прострация. Хватая ртом воздух, она заваливалась на бок, норовя отереть стенку до самого пола. Думаете, Гадюкина бросилась на помощь? Ага! С разбегу! Она смачно захлопнула дверь перед визитершей. А нечего! Ишь явилась указывать колдунье, что та ей должна, в какой последовательности и сколько оно - прорицание то есть - будет стоить. А иначе… машина с бодигардами ждет на улице.

Дама оказалась еще большей дурой, чем выглядела. На следующий день к

Гадюкиной заявилась бригада из трех качков во главе с мужем. Наставив на гадалку стволы, бригадеры потребовали тысячу долларов в качестве налога на частную деятельность и еще тысячу, как компенсацию за причиненный моральный ущерб.

Облаченная в блестящий лиловый халат из плотного шелка мадам Гадюкина, величественным жестом достала из кармана требуемую сумму и, кинув под ноги вымогателям, процедила сквозь зубы одно единственное слово: "Обосритесь!".

Трое суток!

В дверь ломились, ее пытались распилить "болгаркой", пытались вскрыть с помощью подкупленного слесаря ПРЭТа; взывали именем закона, представленного тоже купленным милицейским чином. Дверь стояла как каменный монолит.

Производить взрывные работы в густонаселенном доме в центре Москвы бригадники все же постеснялись. Ночью на веревках к балкону зловредной гадалки с крыши спустился десант. Облом случился неожиданный и крайне прискорбный: решетка, которой гадалка оградила свою собственность от посягателей, оказалась под напряжением. Альпинеры на службе мафии поболтались на веревках, поблажили и дали верхним отмашку, спускать себя на землю.

Всего этого безобразия крутой супруг обиженной дамочки не видел, но ему регулярно докладывали. Через дверь сортира до вестовых доносилось жуткое, утробное бурчание, матюги, да гнусный запах.

На четвертый день, в двенадцать по полудни в квартире Прасковьи Гадюкиной раздался телефонный звонок. Она милостиво сняла трубку. Ей звонил сам Падва.

Уважаемый мэтр в изысканных выражениях предложил мадам медиуму, встретиться и обсудить претензии сторон.

Тут-то Прасковье масть и пошла.

В начале этого лета на платформу маленькой приморской станции из поезда, следовавшего по маршруту Грозный - Сочи выскочила худая высокая женщина, которую не назвал бы старухой даже жлоб из народа. Не молода, конечно, и вид самый затасканный, но - женщина. Клетчатая "челночная" сумка не отличалась особенной чистотой и изыском. Замок на сумке сломан. Края скрепляли две огромные булавки. Милиционер на платформе покосился в ее сторону, сделал себе заметку на будущее и пошел по своим делам. А побродяжка двинулась в сторону центрального пляжа.

Погода только-только установилась. Отдыхающие в большинстве своем пребывали еще в северных регионах, так что на пляже было относительно свободно.

Женщина расположилась со своими пожитками в самом центре галечного пятачка, расшпилила сумку и принялась вытаскивать из ее недр съестное, потом неторопливо и смачно есть. Представительницы прекрасного пола, находящиеся в пределах прямой видимости, все как одна скривили ротики. Мужчины, состоящие при женах, последовали их примеру, разве вот ухмылки у них получились менее искренними. Поев, женщина расстелила на камнях видавшее виды, все в сомнительных пятнах покрывало, и начала раздеваться. Под черным платьем майкой нашлись только мелкие трусики и больше ничего. А кто сказал, что загорать топ-лесс на родном постсоветстком пространстве запрещено? Мы, господа, двигаемся вслед за Европой, а где-то и опережаем. Грудь у дамы оказалась очень даже неплохой формы, живот поджарым, ноги длинными. Кожа, конечно, кое-где пошла мелкими пергаментными морщинками. Однако такие мелочи не мешали мужчинам косить в ее сторону. Так что вскоре пляж начал стремительно пустеть.

Жены, ругаясь, кто про себя, а кто и в голос, уводили своих благоверных подальше.

Беспардонная старуха, на которую и смотреть-то - срам, обидно приковывала внимание мужской половины. А еще через малое время в сторону загорающей дамы пошли пунктиром, оставшиеся на пляже "одинокие волки".

— И что. Всю неделю так? - Андраг в восхищении уставился на бабку.

— Представь. Получила массу удовольствия и новых впечатлений. Не поверишь, впервые в жизни дорвалась. На пляже стоял маленький, пустой павильончик.

Сколько он, бедный, повидал за эту неделю! Бери я деньги, озолотилась бы.

— А милиция?

— Куда же без нее. Прицепились. Я им изобразила олегофрению в степени умеренно выраженной дебильности. Потащили меня разбираться в тот же сарай, оттрахали вдвоем и отстали.

В одно прекрасное утро раннего лета побродяжка, доводившая женскую половину пляжа до истерики, а мужскую до иступления, исчезла, а в соседнем городке сошла с поезда женщина в дорогих мятых шортах, такой же мятой рубашке, завязанной на впалом животе узлом и с кожаным потертым кофром в руках.

Рубашка с боку зияла не маленькой дыркой. В просвете виднелась загорелая кожа.

Женщина, не торгуясь, села в такси и погнала водилу за город в расположение закрытого санатория "Итака".

Охрана на входе, состоявшая из двух малобритых аборигенов, в первый момент встала стеной. Но стоило даме заговорить по-английски, подкрепив, сварливый монолог демонстрацией внушительной бумаги, стражи отступили, пропуская

"американку" в пространство газпромовского рая.

Территория Прасковье понравилась. Тихо, пусто и прохладно. Фонтаны и каскады струились; деревья шелестели не как на общедоступных улицах - деликатно и густо; попадающаяся по дороге обслуга, сплошь была молодой и нагло-безразлично вежливой. Женщина дотащила свой кофр до центрального корпуса и вошла под своды портала. Холл изумлял и покорял. Такое впечатление, одним шагом провалился из потертой, околосочинской действительности в иностранный мир.

Перепачканные белесой пылью, танкетки дамы утонули в пушистом ковре. Ей даже удалось сделать несколько шагов, прежде чем от стойки портье проорали:

— Сойдите с ковра! Кто пустил?!

Прасковья проворно скакнула в сторону и по стеночек, по стеночке двинулась к своей цели. Против ожидания, за стойкой никого не оказалось. Строгий, тупо прилизанного вида юноша разговаривал по мобильнику в сторонке, стоя, при этом, что называется, на вытяжку. Когда он положил трубку и чуть пришел в себя, по холлу пулеметом разнеслось несколько сумбурное сообщение, сводившееся к сакраментальному: "Едут!". Следом пошла такая суета, что за ней Прасковью

Гадюкину просто никто не заметил. А она и не напрашивалась. Стало интересно.

Женщина отступила в уголок у стойки и замерла.

Клерк, первым получивший известие, производил шуму гораздо больше необходимого. Прислуга вбегала и выбегала. На середину выскочила толстая тетка с пылесосом. Сомнительные следы Прасковьиных сандалий тут же затерли и всосали.

Кто-то прыскал в воздух из пульверизатора одуряющую химическую смесь, способную убить в одну дозу любого аллергика. Мадам Гадюкина стояла.

Они вошли как хозяева: вчерашние охранники при магазинах или бригадники при паханах, мановением судьбы оказавшиеся при Теле. Почему-то все толстозадые.

С такими ягодицами, считала Прасковья, что убегать, что догонять - одно неудобство.

Ей бы и сидеть в уголке, но тут за стойку прошествовала портье - девица хороших панельных статей. Прасковья двинулась к цели, однако, ближайший бодигард бесцеремонно задвинул ее обратно в угол:

— Стой тут, не отсвечивай, бабка. Не видишь, человек приехал.

Охрана в количестве шести человек - все в строгих черных костюмах, делающих их похожими на перекормленных пингвинов - выстроилась в две жидкие шеренги и, наконец, в холл вступило само Тело. Большой как дирижабль, холеный мен прошествовал к стойке. Прасковья обомлела. Не иначе по бабушке газпромовского бонзы в отпуске Фун пропахал. Сходство - потрясающее.

Ближний к Прасковье охранник, тем временем совсем притиснул ее к стенке широкой как печка задницей. Женщина потихоньку начала злиться - жарко, и смотреть мешает. Пришлось даже сесть на кофр, и уже из этой позиции наблюдать, как бонзу не пустили к стойке. Тот хотел как простой инженер, подойти, там, записаться куда надо, ключик от номера получить… Челядь вылилась бурным потоком аккурат под ноги, прибывшему высокому гостю, и устроила форменную демонстрацию народной любви. Прасковья была уверенна: кабы не охрана, они прямо в холле стащили бы с бонзы штаны и торжественно вылизали задницу.

Сцена несколько затянулась, Гадюкиной пора было подумать о себе. Неделя на городском пляже это вам не хухры-мухры. Тело зудело, требовало мытья.

— Я за все время на пляже ни разу пресной водой не умылась.

— Экстремальные у вас развлечения, бабушка.

— Люблю. - Коротко согласилась та, - слушай дальше. Сижу чухаюсь…

Охранник кое-как с натугой обернулся, глянул на шевеление за спиной и поспешно отступил на шажок. По выражению лица понятно, как только кончится торжественный внос Тела в апартаменты, он дамочку обязательно отыщет и уконтропупит до состояния пластмассовой пальмы, у которой та притулилась. И в горшок головой воткнет.

— Я дальше чешусь. Смотрю, и он под своими потными доспехами волнами пошел.

— Зудилку подсадили, бабушка?

— Естественно. И так мне сразу легко и хорошо стало. Я чесаться прекратила, сижу тихо, смотрю. А там - танцуют все!

Сначала в пляс пошла охрана, потом отельные челядинцы. Мелочь тут же слиняла

— побежали чесаться по углам. Директору хуже - деться некуда - стоит и дергается как карась на сковородке. Последним задергалось Тело. Одну руку он попытался засунуть себе за спину, что, учитывая габариты, не очень-то получилось, другой непрерывно теребил мотню штанов; и озирался в полном, между прочим, недоумении - почему никто на помощь не спешит. До него не сразу дошло, а когда, наконец, докатило, он просто таки с воем кинулся из холла, своротив по дороге стойку.

— Остались мы с портье в зале одни.

— Ее не коснулось?

— Должен же быть хоть один клерк, способный меня зарегистрировать и поселить.

Девица озиралась, ничего не понимая. Наконец ее взгляд зацепился за женскую фигуру в почти карнавальном наряде. Расхристаная дама шагнула к слегка покореженной стойке.

— У вас можно остановиться?

Несмотря на ошарашеность, девица навыков не растеряла и бросила женщине

"через губу":

— Сто долларов.

— Почему столько? - искренне удивилась соискательница места в санатории.

— Идите в частный сектор, там можно устроиться за сто рублей.

Тон шлюхи при исполнении просто-таки обязывал. Прасковья, внутренне взвинтившись, расстегнула полотняную торбу, что таскала на шее и выложила перед девицей пачку серозеленых. С верхнего листочка на портье с укором глядел президент Франклин.

— Меня удивило, - в речи дамы явственно проступил легкий, но стойкий евроакцент, - Что люкс в вашем заведении стоит так дешево.

Вот теперь на девицу напал натуральный столбняк. Взгляд заметался: на посетительницу - на дверь - на телефон. Женщина - дверь - телефон. Прасковье в какой-то момент показалось, портье кинется ее грабить, такое зверское выражение сформировалось на лице девушки. Редкие извилины пошли штопором. Рука сама потянулась к толстой пачке баксов. Но посетительница проворно сунула их обратно в торбу. Девица на мгновение замерла, как змея над местом, где вот только вот сидела добыча и ускользнула. Однако - справилась. Панель, она тоже к определенному порядку приучает: мало ли какие чувства взыграют, дело потребует, засунешь их подальше и пойдешь оказывать сервис:

— Документы, пожалуйста, - процедила портье, сквозь плохо скрываемую ненависть.

В самом начале вояжа Параскева хотела представиться русской теткой

Монакского князя Рене, но после демарша с зудилкой, поостереглась. Секьюрити могли с умной головы расценить простую шутку, как попытку теракта, тогда не миновать скрытых и явных проверок. Пришлось доставать рядовой российский паспорт. Небрежно двинув его портье, гостья затребовала люксовый номер.

— Люксов нет.

— Вообще или именно для меня?

— Все заняты. Есть обычные номера.

— Клетушка с унитазом за занавеской и зеркалом на стенке? Я не намерена платить сто долларов за камеру два на два метра, - обидела портье Прасковья.

— У нас очень хорошие номера, - уже едва сдерживаясь прорычала девица.

Далее по логике должно было следовать предложение выкатываться за пределы санатория и снимать в поселке хоть дом, хоть весь квартал, "если ты, сука, такая богатая". Что-то удержало девушку от неверного шага. Не иначе, глаза гостьи. Та смотрела на нее как сытый удав на кролика. При том что кролик догадывается: удав сыт временно, а кролику, в силу не зависящих от него обстоятельств, деваться некуда.

Двухкомнатный полулюкс, который Прасковья таки выдрала у зловредной администраторши, ее приятно удивил: просторно, светло, прохладно от тихо шуршащих кондиционеров; вид на море, опять же. Денег жалко не было. Параскева собиралась разгуляться.

Втечение двух, последовавших за вселением в "Итаку" эксцентричной дамочки, недель на побережье в этом районе обрушились все мыслимые и немыслимые катаклизмы.

Сначала санаторий жгучим потоком затопила жара под шестьдесят. Люди не ходили, собаки не лаяли, воры не воровали. Постояльцы спасались кондиционерами.

Потом на смену пеклу пришел сквозной холодный ветер, пригнавший шторм. Пара смерчей в одночасье унесла весь пляжный инвентарь, чтобы вывалить его в долине

Псе. Далее началось нашествие на прибрежные воды стай электрических скатов, которые стаями вообще-то не водятся. Эти, к тому же, имели чудовищный, не сообразный ни с какими законами природы, хвостовой заряд. Туча саранчи объела личный садик директора санатория, нагадила как стадо коров и умелась в пространство.

Лифт, спускавший к морю постояльцев двух люксовых номеров верхнего яруса - вообще, отдельный разговор. Прасковье, которая так и дефилировала в драной кофте, было холодно отказано от этого вида сервиса. Карточка полулюкса не помогла. Стоит ли говорить о том, что теперь лифт ежедневно застревал аккурат по середине прозрачного стеклянного цилиндра по которому катался вверх-вниз. При чем, случалось это в самый солнцепек и обязательно с пассажирами на борту.

Горничная, толстая, исполненная сознания собственной важности тетка, имела неосторожность сделать постоялице замечание насчет окурка в цветочном горшке, после чего навернулась на лестнице и сломала лодыжку. На смену ей прислали молодую веселую и словоохотливую. От нее-то Прасковья и узнала, что господин

Кулпанов - важное Тело - недоотдыхав положенный срок, съехал.

После его отъезда номер пустовал только сутки, по прошествии которых туда с шумом вселился газпромовский гость, зам. гендиректора какой-то нефтяной компании и, как доподлинно было известно - американскоподданный.

На следующий день, после того, как всю ночь под окнами замгендиректора -

Прасковья жила этажом ниже - пели, а потом просто непотребно орали, прикупленные им, дабы развеять американскую грусть, цыгане молдавского разлива, повторилась полдневная остановка лифта. Если, безвременно отъехавший г-н Кулпанов, по причине непомерной толщины, пользовался подъемником в одиночку, и, сновавшей вверх-вниз по лестнице охране, приходилось его оттуда регулярно выносит, г-н Калкис ездил в плотном окружении бодигардов. Последний демарш лифта, таким образом, требуемых результатов не принес. Г-н Калкис проспал всю остановку пьяным сном. Выносить пришлось, вырубившихся от теплового удара, охранников.

Ночь с цыганами повторилась, но к утру они неожиданно исчезли в неизвестном направлении, прихватив своего нанимателя, чтобы на следующий день потребовать за него выкуп в размере десяти миллионов долларов. Санаторий оцепили правительственные войска, на поимку киднеперов был выслан оперативный отряд.

Когда шайку прижали ко дну малого ущелья вертолетами, стоять на ногах в состоянии оставались только барон табора, да сам Калкис, остальные лежали вповалку пьяными. Барон тут же сделал заявление, что похищение является рекламной задумкой самого Калкиса. В результате, отпустили обоих. Барон укатил на восток, Калкис - на Запад.

Это - не считая мелочей. Все до единой девицы-портье, нанятые через одну контору в Москве - оптом, в одночасье оказались без работы. То есть, сначала слетел со своей должности директор, его зам, придя в момент крайнего напряжения всего трудового коллектива, помел как новая метла - у него имелись своя контора и свой опт. Девушки ревели и рвали на себе волосы. Попробуй, найди такую работу на побережье в разгар сезона! Приехала их мадам и увезла в вольное турне.

Или такая мелочь: половина и без того немногочисленных гостей покинула пределы "Итаки" с симптомами чесотки, псориаза и сапа. Сыпь начинала пропадать, как только гость забирался в самолет или садился в поезд.

К концу двухнедельного срока путевки Прасковья осталась в санатории одна. К тому времени она сменила рвань на вполне приличный прикид, нацепила бриллианты, крокодиловые туфли, шляпу и наняла шофера на мерседесе. В путь ее провожали всем дружным, но несколько поредевшим коллективом.

Андраг нахохотался от души. Давно его не баловали такими веселыми байками.

Вино с бабкой они благополучно допили, пощипали фрукты, еще поболтали о разных мелочах. Внук, наконец, засобирался восвояси.

— Лети, мой птенчик, и пребудет с тобой Высокое Небо.

— Вы, мадам, будто в бой меня посылаете.

— А вдруг, умыкнутая тобой девочка заронит, наконец, в бесчувственную душу дракона зерно любви?

— Это я-то бесчувственный!

— Представь.

— Не откажите в любезности, мадам, объясните недоумку, в чем его природный изъян.

— Дитя мое, какого лешего ты обращаешся к старой, выжившей из ума крокодилице? Не торопись, дружок. Жизнь все тебе объяснит и все разложит по полочкам.

— Если успеет. Забыл за волнениями вам поведать: накануне меня подкараулили и попытались убить.

— Обычные игры молодых. Такое случается сплошь и рядом. Ловят друг друга, избивают, даже пытаются надругаться.

— Вам-то откуда сие известно?

— Ты нарушаешь, как любит говорить твоя мать, ты попираешь, в конце концов.

Дракону никто не имеет права задавать вопросы.

— Кроме комиссии Высочайших.

— Не иначе, бедолага Лендор нагнал на тебя страху?

— Страх? Нет, пожалуй. Но некоторые опасения имеются.

— Не переживай раньше времени. Я - на твоей стороне. А сейчас изволь выметаться. Мне пора отдыхать. Да и погода портится. Клавдий тебя проводит.

В каминную залу вошел высокий широкоплечий мужчина, распахнул дверь и почтительно склонил голову. Знакомый с ним по прежним визитам Андраг в который раз отметил, что и поклон у того не так глубок, как надобно бы, и взгляд не выражает особого почтения. Улучив момент, внук искоса глянул на бабку и поразился: лицо дамы смягчилось, в глазах светилось ожидание и все это не ему,

Андрагу, на него она в этот момент не смотрела. Все - Клавдию. Ну да, Небо в помощь. Не наигралась, оказывается, бабушка в отпуске.

За воротами Андрага встретил шквалистый, довольно прохладный ветер.

Помнится, когда летел к бабке, давило жарой. Похоже, надвигалась гроза. Следовало или поторопиться, или возвращаться в бабкины владения. Но внук вспомнил выражение лица почтенной родственницы. Постучись он сейчас обратно, бабка и матом может обложить. Не в том даже дело. Не хотелось встревать.

Летать в грозу считалось неразумным. Посиди под навесиком, под деревцем, если тебя непогода застала в дороге. Из дому лучше носа не высовывать. Микроклимат над замком конечно ни какая гроза не тронет, а вот за воротами, первая же молния может угодить в фамильный " ирокез". Здесь существовала некая предопределенность, но не такая фатальная как с морем. Могло и пощадить, а могло

— и нет.

Андраг передернул плечами, согнул и разогнул руки. Короткий разбег и в лицо ударила волна ветра. Он, как часто случалось, не рассчитал, положился на мышечную память и вместо плавного взлета получился кульбит. Чуть об бабкины ворота не треснулся разлетевшимся организмом, но напрягся и выровнял плохо начатый подъем.

Низко лететь в круговерти нарастающего урагана - обязательно наткнешься на скалу или дерево. Высоко лучше не забираться, можешь вообще никуда не долететь.

Порыскав вверх-вниз, Андраг приспособился к взбесившейся стихии и пошел против ветра. А это вам - не фигушки воробьям показывать. Порыв - напряженное до предела тело набирает критическую высоту, порыв - кубарем летит в бездну.

Надо бы заклинаньице… Какая к черту магия! Дух перехватило от напора воздуха.

Андраг моментально растерял все компоненты. В голове осталась единственная мысль - приземлиться. А его, гадство, опять потащило в верх, там закрутило, потом распялило как лягушку. Крылья с жутким суставным хрустом вывернулись, и, лишенное опоры тело, ринулось на скалы. Сам не понял, как удержался. Мимо скользнул зубчатый гребень невысокой горы. За такой в пору руками держаться, только вот ногу поставить некуда. Андраг сообразил, что следующим порывом его саданет об этот самый край. И пойдет барон потомок Старой Крови вниз, увлекая за собой камнепад. Хрен потом откопаешь.

Он выбрался! Саданулся об скалу и, теряя высрту, ушел в каньон. До замка оставалось всего-ничего. Но в конце каньона стояли скальные ворота. В них и при ясной-то погоде страшно влетать. А уж при урагане - подавно. Андраг твердо решил спешиться, не дожидаясь нового шквала. Ни навеса, ни пещеры, ни даже деревьев в каньоне не было. Промокнет, и замерзнет, разумеется. Однако все эти тяготы - прерогатива живого организма. Долбанись один раз о скалы головой и все - полный покой и нирвана.

В ущелье завывал непроглядный мрак. Барон напряг внутреннее зрение.

Оказалось земля, точнее острые как зубы камни, совсем рядом. Близко, а не укусишь. Чтобы не зацепиться, он чуть поднялся. По спине холодной щеткой прошелся ветер. Место внизу, наконец, открылось. Андраг сосредоточился.

Необходимо было прийти именно на тот гладкий пятачок, иначе сломается весь от носа до кончика хвоста.

Молния ослепила его именно в тот момент, когда край единственной в каньоне ровной площадки уже был под брюхом. Каким-то чудом, инстинктом наверное,

Андраг успел заэкранироваться. Какое там приземление! Ему грозило, превратиться в летучий факел, если не отведет небесное электричество.

Отвел.

А вот от грома отмахнуться не успел. На голову обрушился гремящий, страшный в своей плотности и неотвратимости каскад звука. В первое мгновение Андрагу показалось, что ему расплющило череп. Второго мгновения просто не наступило.

Мозг отключился, а тело, перевоплощаясь на ходу, рухнуло вниз.

Влад заволновался где-то к середине ночи. Чего, казалось бы, спи себе.

Завывает по периметру, так до тебя-то не достает и не достанет. Хорошее место, уютное. Сам себе хозяин. Иногда разве залетит сумасшедший дракон, которого посчастливилось иметь хозяином. На этой мысли Влад споткнулся. Не рекомендовалось Высоким Господам прогуливаться в плохую погоду. Может, у бабки остался? Влад вспомнил о девушке, запертой в угловой спаленке. Еду он ей отнес.

Горшок поставил. Пытался перемолвиться словечком, молчит как каменюка. На

Влада что ли злится? Нашла объект! Он такой же заключенный. Некуда ему отсюда бежать. Да и не зачем.

Раньше как было: проблеял песенку на площади, походя зацепил Высокого

Господина за больное место, потом пол года отсиживайся по норам. Нос высунешь, перед ним тут же клацнут челюсти. А в народе уже слухи поползли: исписался, спился, продался драконам… Стихи, правда, распирают. Влад начал понимать беременных баб. Изнутри растет что-то, вытесняет душу на поверхность. Когда терпеть уже невмоготу, склоняешься над страницей и - полилось! Когда легко, как выплюнуть. Когда с болью, с кровью и криком. Родишь, глянешь - уродец. Нет, определенно, барона Андрага ему послал Защитник.

Да куда он подевался-то!

Ругая себя последним идиотом, человек полез из-под теплого пледа. По ногам дуло. Накинутая на плечи шкура, со стороны выглядела, надо полагать, куда как романтично, но тепла давала мало. Одеваться, однако, не хотелось - лень. Так пошлепал тапочками по тысячелетним плитам замковых переходов. Сунулся сначала на господскую половину, вдруг хозяин тихонько прибыл? Ничерта. Пусто. Поднялся во второй этаж, постоял перед Светланкиной дверью - тоже тишина. Будь там высокий Господин, девица или ругалась бы до визга, или охала и ахала на весь замок. Приходилось, знаете ли, наблюдать.

Через эту комнату много уже женщин прошло. Последнее свидание, как говорил барон. Влад в первый раз напридумывал себе всякой жути. Вот натешится Зверь с девушкой, а утром, например, сварить ее прикажет, и сожрет. Ни фига! Высокий

Господин их, оказывается, прямо из-под себя замуж выдавал. Уму, конечно, не постижимо. Однако новопоселенца Замка-на-Камнях еще больше поразило то, как все до единой страдали и выли при разлуке с драконом. Будто в котел, а не в нормальную жизнь собирались.

Пользоваться дальней связью Влад умел, но беспокоить старую змеюку, бабушку господина, поостерегся. Та, пожалуй, и через зеркало порчу нашлет.

Да, в конце-то концов! Может, он в гости улетел?! Трахается сейчас с какой нибудь юной драконицей, а Влад за него переживай.

И опять - ни фига. Беда случилась. Он понял это в мгновение и уже после не сомневался. Бегом вернувшись в свою комнату, он переоделся: напялил старый толстый свитер, полотняные штаны, высокие сапоги. Поверх всего натянул дождевик. Подвигался, помахал руками, скинул дождевик на пол. В такой хламиде не то что другого не найдешь, сам потеряешься. Короткая кожаная куртка, как раз в пору. И сухо и движениям не мешает.

Малая калиточка была заговорена только на него и на хозяина. Чужой застрянет.

За дверью человека встретила стихия в полном непотребстве: ни идти, ни смотреть, ни даже стоять было невозможно. Самое разумное - забиться в щель между камнями.

Жутко матерясь и поминутно оскальзываясь, Влад начал спуск. Бесполезный фонарик пришлось спрятать под куртку. От него только темнее. Он нащупывал ногой камень внизу, пробовал на устойчивость, только тогда переносил на него тяжесть всего тела; руками цеплялся за мокрые корни, ветки, землю. Жидкая грязь продавливалась между пальцев. На середине спуска он чуть было не повернул назад.

В той круговерти, что выла, стараясь его поглотить, самому бы шею не свернуть. И где он будет искать барона? Влад остановился, приник телом к тропинке, отдышался. Помянул Защитника, Высокое Небо, драконьих и человеческих заступников и полез дальше.

На дне каньона было не так ветрено, но темно. Тут пригодился волшебный огонек.

Влад начал двигаться быстрее. Коме как через скальные ворота к замку не пробраться. В своих охотничьих вылазках он в ту сторону никогда не заходил. Аркой кончалась замковая защита.

Арка осталась за спиной. За ней обрушился уже не дождь - водопад. Стало трудно дышать. Он до режущей плотности надвинул шляпу на голову и пошел. Из темноты вырастали камни, человек натыкался на них, ругался, обходил или перелазил. Ногти давно обломались. Голос осип. Случись кричать - только шипение выдавит. Он шел, стараясь отыскать единственную в ущелье узкую ровную площадку. Что-то подталкивало Влада в ту сторону. Он не сопротивлялся. Начни сомневаться, вообще остановишься, да тут же и сдохнешь. Вода сверху забьет на смерть. Вода снизу подхватит и унесет бренные останки бывшего стихоплета, ренегата и труса.

Он собрался перешагнуть через продолговатый камень, когда сообразил - на площадке их быть не может.

Пальцы сначала наткнулись на мокрую одежду, потом на холодную как у покойника кожу. Влад уже не сомневался кто перед ним, но на всякий случай ощупал лицо. Владельцем такого носа мог быть только его спаситель и нынешний хозяин барон Андраг.

От облегчения человек выдал залпом все какие знал ругательства. Имей они силу заклинания, от гольцов бы следа не осталось.

Нашел. Нашел-то - нашел, да что делать дальше? Влад попытался приподнять тело. Такое впечатление, ворочаешь мешок с камнями. Вот, мать их за ногу, драконы хреновы. Точно говорили, что они тяжелее обычных людей. Человек чуть не заплакал. Не по силам ему… Он наклонился над Андрагом и стал дышать тому в лицо. Ведь живой же. Никаких сомнений: живой. Мертвечины стихоплету пришлось повидать на своем веку достаточно.

Огонек трепетал у самого лица дракона. Слуга натянул на голову куртку и склонился над бароном. Теплое человеческое дыхание уносило ветром. Он начал греть щеки дракона руками. Ничего не помогало - будто камень трешь. Влад сам пока не околел только по тому, что двигался. А еще он не давал обреченности заползти в душу. И соблазну. Кто ему этот дракон? Да никто! Зверь, какого, любой порядочный человек должен ненавидеть с рождения и до смерти. Убивши такого - счастлив должен быть.

Влад задрал голову. По глазам, вышибая последний разум, хлестнуло струями взбесившейся небесной воды. Изо всех сил, с размаху, сначала одной потом другой ладонью он влепил по щекам Высокого Господина. И еще. И еще. Пока не ожгло ладони. Но веки дрогнули, открылись мутные глаза.

— Я где?

Влад мог поклясться, что губы дракона не шевельнулись. Значит, и нам нет надобности орать.

— У самой арки. Мне тебя не дотащить. Здесь оставаться нельзя. Скоро ущелье превратиться в сплошной поток. Нас унесет.

Дракон попытался поднять руку. Не получилось. Человек помог. Закоченевшие пальцы с трудом сложились в подобие "козы".

— Теперь донесешь, - прошептал барон и потерял сознание.

Как он тащил, ставшее легким, но страшно неповоротливое, безвольное тело вверх по тропе, как допер таки его до калитки, как, сам уже теряя сознание, внес в замок и буквально сбросил у камина, Влад потом вспоминал урывками. Целиком картинка не складывалась. Он рухнул рядом с драконом и замер, не в силах пошевелиться. Так и уснул в мокрой, с одной стороны нагретой огнем, с другой - холодной одежде.

Солнышко по утру, как ни в чем не бывало, заглянуло в узкое окно залы. Огонь в камине давно потух. На полу перед его холодным зевом лежали двое. Слава

Высокому Небу, оба дышали. Один со стоном, другой хрипло, часто прикашливая.

Влад плавал в полусне, из которого не хотел выбираться. За пределами мягкой, вполне еще комфортной пелены, обязательно ждет какая-нибудь пакость. Сегодня, например - он был уверен - болезнь. Ночные странствия по мокрой, каменистой преисподней всплывали в просыпавшемся сознании. Он бы и еще полежал, но тишину залы пронзил зуммер. Так могло завывать только магическое зеркало. В свое время Андраг строго настрого запретил менестрелю к нему подходить. На дальнем конце связи мог оказаться кто угодно: от старого друга до нового врага. Узнать

Влада труда не составит. Так что, услышишь зуммер, беги со всех ног в другую комнату.

И рванул бы от всевидящего ока драконов, да первое же движение заставило взвыть. Болело практически все. Кое-как привстав на четвереньки, он глянул в сторону старого, обшарпанного трюмо. Из тумана на него взирало озабоченное лицо

Андраговой бабки:

— Подойди! - приказала драконша. Влад попытался встать, не смог и рухнул с достигнутых высот на коврик, который делил с хозяином.

— Где Андраг? - взревела бабушка.

— Рядом, - едва ворочая распухшим языком, выговорил Влад.

— Вы там, что, напились вчера?

— Ага, - непочтительно отозвался человек, - Водицы со дна ущелья.

— Он жив?

Со своего не совсем удобного для наблюдения места Влад все же углядел, как изменилось лицо почтенной родственницы Высокого Господина. Смотри-ка, переживает.

— Бабушка, - донеслось из-за спины, - Успокойтесь. Я скорее жив, нежели мертв.

Хоть некоторые сомнения присутствуют.

— Подойди к зеркалу. Мне трудно разговаривать с камином, а больше ничего не видно.

— Не могу. Кажется, сломаны обе ноги. Во всяком случае, очень больно.

— Тебе нужна помощь, - констатировала бабка.

Дракону пришлось таки приподняться. Только одна половина лица походила на потомка Старой крови барона Андрага. Другая - на синюю оладью. Бабка охнула:

— Я лечу к тебе.

— Увы, мадам. Не получится. Влад тащил меня вчера из ущелья и, кажется, надорвался. Мне некого послать на ворота. Не волнуйтесь. Самое плохое позади. Я только немного отлежусь и начну лечиться. Думаю, к вечеру уже буду в состоянии разговаривать, глядя вам в глаза, а не в потолок.

— Мальчик мой, я не буду больше тебе надоедать, скажи только что случилось?

На тебя напали?

— Молния. От разряда я прикрылся, от звуковой волны не успел. Спикировал на камешки.

— Лечись. Вечером свяжемся.

Сначала у Влада перестала болеть спина, потом прекратился озноб, от которого клацали зубы. Последним подарком драконьей волшбы явилось возвращение способности двигаться. Человек поднялся на ноги. Ни хрена себе! Одним, можно сказать, мановением все болячки улетучились. Он с высоты роста глянул на распростертого у его ног дракона.

На том, что называется, лица не было. Глаза прикрыты, по коже катятся крупные капли пота. Значит, человека поднял, а на себя силы не хватило. Так что ли выходит? Внутри шевельнулась давняя злоба. Морочит, гад. Где это сказано, кто, когда видел, чтобы дракон человека прежде себя выручал?! А где написано, кто видел, что бы человек дракона с того света на себе волок?

Сам - дурак, сам и стой тут, теряйся в догадках.

Влад забегал, засновал, притащил теплый мягкий тюфяк, перекатил на него, вновь ставшее неподъемным, тело хозяина, затопил камин, повесил на крюк котелок, бросил туда заварки. И только потом начал раздевать дракона. Тело

Высокого Господина представляло собой один протяженный синяк. Влад поежился - человеку такое не снести - и прикрыл дракона теплым одеялом.

К обеду с лица Высокого Господина сошли отеки; к ужину, он смог достаточно приподняться, что бы коротко переговорить с бабушкой. Но Влад подозревал, что лечение не вполне заладилось. Фигня, однако. Его вылечил в один момент, а себя не может? Слуга всмотрелся в лицо хозяина. Улыбается, гад. И тут же осенило.

Не зря Андраг заплатил огромную по меркам Молодых взятку. Озабоченное лицо мажордома озарилось пониманием. Умен парень. Даже ничего не спросил, только потыкал пальцем в потолок. Вести, мол? Вести, вести, а как же.

— Как приведешь, не забудь запереть все двери в зал.

— Какие еще будут распоряжения?

— Бочку с водой в малую гостиную. Нет, пожалуй, лучше в оранжерею, там меньше дует.

— Дверь?

— Только прикрой, запирать не надо.

— Понял.

— Исполняй.

Она сначала сильно испугалась. Не мудрено. Девушкам с самого рождения внушали: не дай Заступник, попасть в лапы дракона. Дракон - зло. Попадешь - пропадешь. Смерть и то лучше, нежели драконий плен.

Когда за ней пришли, Светланка вся обмерла. Ждала этого мига, сутки маялась, сама себя пугала, сама потом придумывала разные способы избавления, зная в глубине души, деться не куда. Судьба! Не досталась страшному Фуну, достанется другому.

Низкорослый малый, подручный дракона привел ее в зал, где у дальней стены в камине полыхали дрова. За прошедшую ночь она так намерзлась, так набоялась, что сущая малость - живое тепло - вдохнуло надежду.

У огня, на тюфяке, прикрытый теплым одеялом, раскинулся предатель и негодяй, обманом заманивший ее в западню. Если бы не он…

— Помоги, - буркнул слуга.

— Я к нему не прикоснусь! - шарахнулась девушка.

Пока кричала, верила, но после…

Влад поднес к губам дракона чашу. Растрескавшиеся губы разомкнулись. Вода полилась тонкой струйкой. Дракон судорожно глотнул.

— Что с ним?

— Попал под молнию.

— Его убило?

— Вроде того. Может, оклемается, а может и нет.

— Он нас слышит? - опасливо спросила девушка.

— Куда там! На грани, можно сказать, балансирует, - со значением отозвался слуга.

— Но, если он умрет, - Светлана приостановилась, лихорадочно соображая и делая поспешный выводы: вот она надежда, вот оно избавление. - Тогда я свободна.

Ты же не будешь держать меня в замке? Отпустишь?

— На все четыре стороны. Только уйдешь ты ровно до порога. Тут каждый камень заколдован. Не выпустит замок ни тебя, ни меня. Пока есть пропитание будем жить. Продукты выйдут, останется, помереть, или съесть друг друга.

Светланка вскинулась на Влада. Как же так! Тот смотрел печально: такие вот дела, девочка. Погибаем, можно сказать.

Под ногами распростерлось тело врага. Девушка теперь глядела на него иначе. С его смертью кончится и ее жизнь и жизнь противного, корявого, страшного не меньше дракона прислужника. Пройдет день, неделя, месяц, и человек, к тому времени превратившийся в голодного зверя, съест ее. Светланка представила, как слуга начнет выслеживать ее по коридорам, по переходам замка, как она будет прятаться, сама, шатаясь от голода.

Беспомощный умирающий дракон вдруг показался не таким уж страшным. Он же спас их с отцом в лесу. Сначала волки… За всеми треволнениями Светланка позабыла животный страх, что накрыл ночью в чаще. Вспомнила, затряслась. Если бы незнакомец не пришел на помощь, их с отцом уже бы не было в живых. Побег, петляние по темным тропинкам, рев и грохот в отдаленном замке. Тогда она не боялась. Рядом бежал надежный сильный, и чего самой себе-то врать, красивый мужчина, готовый в любой момент подхватить и вынести из беды.

Вынес. В когтях. На девушку будто вылили ушат холодной воды. Заманил, утащил… Она помнила, что случилось вчера на верху. Не просто помнила, думала об этом все время. Он мог надругаться над ней и сожрать. Не стал. Почему? Самое простое - растягивает удовольствие. Она много раз возвращалась к этому вопросу и много раз так себе отвечала, пока не заметила, что не просто отвечает, заставляет себя так думать. В поведении дракона не чувствовалось угрозы. Зато сквозь вчерашний страх проступало нечто, что заставляло Светланку гнать от себя эти воспоминания, ругаться и злиться: зверь, чудовище, нелюдь, людоед! Нежные, сильные руки…

— Делай же что-нибудь! - вдруг заорала она на Влада, - Что встал! Неси горячую воду, травы какие есть, тряпки. Его же перевязать надо, не видишь, он кровью истекает.

Осторожно, едва касаясь кожи, она обмыла ссадины и раны; какие забинтовала, какие помазала единственным средством, которое нашел Влад - водкой. Этот недотепа, оказывается, поил больного господина простой водой. Девушка смешала в котелке мед, вино, чай, добавила кипятку, потомила у огня и начала с ложечки вливать снадобье в рот недужного дракона. Сама тоже хлебнула. Напиток получился сладкий, горячий и очень хмельной. То ли от него, то ли от того, что тупое заточение сменилось привычной занятостью, заботой, на нее снизошло спокойствие и даже некоторая веселость.

Узкие твердые губы дракона чуть смягчились. Он глотал, кадык двигался вверх вниз. Живой и, кажется, уже не будет умирать, решила Светланка. Выпоив с ложечки пол чашки вина, она подняла глаза на Влада:

— Мясо есть?

— Зачем?

— Иди, свари ему похлебку.

— Я не могу его с тобой оставить, - категорически воспротивился слуга. - Ты еще, чего доброго, добьешь господина.

— Не беспокойся. Сам же сказал, без него нам тут долго не протянуть.

— Откуда я знаю, вдруг ты народная мстительница, только и ждешь, как дракона укокошить? А мне он дорог.

— Ты его так любишь?

— Я этого не говорил. Только, скажу тебе откровенно, если бы не он, не сидеть бы мне тут с тобой и лясы не точить. Он меня у палача выкупил.

— Ты разбойник?

— Дура! Думаешь, к кату одни разбойники попадают?

— Не знаю, - опешила девушка. - Наверное.

— Ты песенку про черную простыню слышала? А про козла драного?

— Слышала.

— Меня за них приговорили к смерти на колу.

— Ой! - глаза Светланки округлились, - Ты - Влад! А говорили, что тебя тихо удавили, и еще, что ты сам продался…

— Меня продали. За такие деньги, что людям и не снились. Такие тыщи только у драконов водятся. Барон Андраг их за меня выложил.

— Зачем?

— Не знаю.

— Он странный, - задумалась девушка.

— Он - сумасшедший.

Светланка чуть не выронила из рук чашку. Губы задрожали. Только что вернулась к жизни, только вот опять начала на что-то надеяться, а тут как обухом по голове.

— Ты сильно-то не пугайся. Он людей не убивает, - ободрил ее Влад.

Но по лицу девушки уже бежали слезы. Она отставила чашку с вином и уткнулась в ладони.

— Он в людей играет.

— Как? - прорвалось сквозь всхлипы.

— Как в шахматы. Видишь, доска с фигурками на столике? Вот и он наберет фигурок, наиграется, а потом отпустит.

— Совсем? - она, конечно, не поверила, но слезы как-то сами прекратили течь.

— Ага.

— Не может быть. Барон Фун…

— Не сравнивай цветок с дерьмом. Фун из Молодых, барон Андраг - Старой крови. Они такие же разные как благородный олень и дикий кабан, например.

Сравнение на вкус Влада грешило откровенным китчем, но что поделать, не в салоне образованную, городскую дамочку уламываем, деревенскую простушку.

Дожил, вольный голос народа, дракону помогаю, девку охмурить! И ведь, что интересно, азарт забирает: поладят они, или таки девка будет брыкаться до последнего. А с другой стороны, если уйти в глубины собственной подлости, так что бы с верху совсем ничего, ни мораль, ни нравственность не отсвечивали: барон отсюда дней через пять смоется, девицу за собой, понятное дело, не потащит.

Значит, что? Значит, останется она на попечении Влада и в полном его распоряжении. А что под драконом побывала, так иной человек еще меньше на человека похож.

Светланка отвернувшись, вытирала мокрые щеки краем подола. Влад глянул на господина. Глаза того были открыты и очень внимательны. Барон Андраг без улыбки смотрел на слугу.

— Ладно, - буркнул Влад, поднимаясь, - пойду мясо варить. Посиди тут с господином. Если ему хуже станет, зови.

Он поспешно ретировался от внимательных драконьих глаз. Гады! Точно - насквозь людей видят.

Девушка осталась наедине с распростертым телом Врага, камином, легко гревшим и освещавшим покой, узкими полосами черного неба в окнах-бойницах и страхами. Время замедлилось. Дракон не шевелился. Язычки огня нехотя облизывали поленья. Ветер, вчера норовивший разнести замок, сегодня напоминал о себе только легкой, знобкой змейкой.

Она поднялась, сделала несколько сторожких шагов. С высоты роста барон выглядел как бы менее значительно. Если отбросить подлое знание - и вовсе недужный, может даже умирающий, очень высокий… очень красивый мужчина.

Слова Влада возымели над ней некоторое действие. Сейчас она уже не так боялась. Но признаваться себе в этом не хотела, гнала вообще любые мысли о бароне

Андраге, кроме привычных, затверженных с детства: опасность, смерть, позор. Пока слова не стали растворяться, терять смысл. Можно было сто раз повторять одно и то же, смысл не умещался в слове, растворялся в покое комнаты, в редком потрескивании дров, в тихом, прерывистом дыхании человека на полу.

— Помоги.

Светланку подбросило. Замечталась! А он, оказывается, уже пришел в себя. Она застыла, наблюдая, как он с трудом перевернулся на бок, как подтянул колени к животу и попытался встать.

Барон Андраг поднялся. Одна рука кое-как удерживает простыню, в которую его завернул Влад, вторая - висит плетью. В глаза Светланке бросились синие полосы и запекшиеся корки крови. Его лошадями что ли тащили? А на боку, на чистой белой коже - опухоль и следы зубов - волк подрал.

— Что ты так на меня смотришь? - прохрипел Андраг.

Она хотела сказать о волке, о лесе, о страхе, но язык против воли выдал, затверженное с детства:

— Отпусти, зверь.

— Уходи, - без выражения бросил барон и, едва переставляя ноги, двинулся к одной из дверей. - Влад проводит.

Первым порывом было - бежать. Она дернулась, но взгляд не отрывался от шатающейся фигуры. Девушка остановилась. Дракон тоже остановился и начал заваливаться в бок, пока не рухнул на плиты пола.

Светланку сдуло с места. Он был тяжелый, совершенно неподъемный, но она как то справилась, подлезла под здоровую руку, надрываясь потянула. И подняла.

— Пойдем, куда… Куда тебя? Я не знаю… Влад!!!

Слуга не отзывался. Мужчина не открывая глаз качнулся вперед она - за ним.

Дверь вела в небольшое помещение, где посередине, между кадками с диковинными растениями стояла приземистая деревянная бадья. От воды поднимался пар. От цветов исходил густой сладкий аромат.

— Мне надо в воду, - прохрипело у нее над ухом.

В воду, так в воду. Она помогла ему. Простыня осталась в каминной зале. Не до нее. Девушке, струдом, удалось довести больного до ванны, а там и запихать в горячую темную воду.

Когда вода прикрыла барона до подбородка, Светланка испугалась еще больше: вдруг уйдет с головой и захлебнется. Но он зацепился за край лохани затылком, погружение прекратилось. Слева по виску заструилась кровь. Светланка схватила чистую тряпочку, приложила, отняла. На месте раны светлел тонкий рубец. Вот почему он сюда полз! Людям надо после такой передряги отлеживаться да снадобья глотать, дракону - только ополоснуться.

Не понимая что делает, и не желая понимать, она начала поливать его голову водой, зачерпывая ее ладонями. Длинные черные, жесткие волосы спутались. Она разобрала, распустила волосяной пучок и начала осторожно по прядкам мыть и расчесывать. Попутно, как листья осенью, с его лица опадали кровавые корки.

Потом плечи…

У него была удивительно чистая белая кожа. Пальцы сами тянулись погладить, отереть. Она не смогла отнять рук! И глаза…

Он смотрел на нее прямо и спокойно. Не как господин, не как дракон… как мужчина.

— Хочешь ко мне?

В голове помутилось. Ей так захотелось опустится рядом с ним в воду. В тепло. В эти руки. Она их помнила.

Девушки отступила, отерла ладони о платье - того платья оставалось совсем не много. Как бы в недоумении осмотрелась, - что это на мне? - и взялась за подол.

— Снимай его.

Она уже не думала. Остатки одежды упали на пол. Она шагнула через невысокий бортик кадки. И только тут вдруг осознала, что творит.

— Не бойся, - прошептал мужчина, я тебе ничего не сделаю. Ты устала, посиди, согрейся.

Теплая вода и теплые ладони на плечах. Он придвинулся к ней, зачерпнул пригоршню, вылил. Кожу под его пальцами покалывало. Ладонь зацепила сосок. От прикосновения по телу девушки прошла короткая молния. Она замерла. Дракон осторожно приподнял ее грудь.

— Красиво. Посмотри.

Девушка послушно опустила глаза. Все происходило не с ней. С ней такого быть не могло. Она таяла, превращалась в сгусток сладкой дрожи, в непрерывный плавный полет.

Она что-то лепетала, когда Андраг вынул ее из ванны и понес к камину. Его и самого несло. Близость чистого девичьего тела опьяняла. Он осторожно положил ее у огня, лег рядом, натянул одеяло и замер, дожидаясь, когда она перестанет вздрагивать.

Влажная кожа струилась под пальцами. Под мышками и в паху она стала горячей. Руками и языком он заставил полыхать ее всю. Девушка застонала. Он не останавливался. Пальцы перебирали волоски на лобке, двигались глубже, возвращались, пока… Она сама раздвинула ноги и выгнулась.

Он держался. Он был драконом. Он держался, пока она ни закричала, ни забилась, царапая ему плечи. Только тогда он накрыл ее своим телом, и начал вгонять себя в узкое девичье влагалище.

Когда она заорала от боли, Андрагу пришлось накрыть ее рот ладонью, иначе охрипнет. И отступить. Ничего не поделаешь. Первый раз - испытание для обоих. Он это понимал. Она смотрела на него расширенными от страха глазами.

— Так всегда бывает. Боль скоро пройдет. Иди ко мне.

Она затрясла головой. Андраг не настаивал, дождался, когда она чуть успокоится, протянул под одеялом руку и положил ей на живот. Волосы на лобке слиплись от крови. Ну не скотина же он, чтобы лезть к женщине, которая только вот перенесла одно из самых больших потрясений в своей жизни - просто приласкать, не дать уйти в собственные страхи, в панику. Надо быть последней свиньей, чтобы за один короткий миг сделать женщину холодной на всю жизнь.

Утром ее разбудил солнечный луч. Девушка открыла глаза и тут же зажмурилась.

Свет вливался в широкое окно. Она не здесь засыпала. Ночью рядом полыхал камин.

К ней прижималось горячее мужское тело. Было больно и страшно.

Сейчас в мире присутствовал покой и только покой. Легкая, белая, надутая ветром занавеска раскрылатилась. Светланка увидела в окне голубое небо.

— Проснулась? - раздался рядом низкий знакомый голос.

Он лежал тут же, подперев голову согнутой рукой. Жесткие черные волосы спадали на подушку. Глаза дракона смеялись. Движимая отголосками вчерашнего страха, она постаралась отодвинуться, но он легко дотянулся до нее, обнял за плечи, притянул.

— Куда ты так торопишься? Полежи. Тебе плохо?

— Нет, - едва слышно отозвалась Светланка.

— Тогда сделай одолжение, побудь со мной немного.

Она не понимая уставилась на него. Кто она и кто он! Или события последних дней были страшным мороком и он вовсе не дракон? Он просто человек, спасший их с отцом. Или…

Он не стал ее переубеждать. Зачем тратить слова, если можно просто ласкать, так чтобы уже через небольшое время для слов не осталось места. Они стали не нужны.

Нужны только руки и губы.

Он ни куда не торопился. Пальцы едва касались ее кожи, губы шептали и убаюкивали. Но она не засыпала, наоборот, с каждым мгновением в ней нарастала волна. Если бы он остановился… Но он не останавливался, пока не добился своего.

Она потянулась к нему сама, нетерпеливо, еще толком не зная, чего хочет. Но - хочет!

Андраг был вознагражден за терпение и осторожность. Когда так долго сдерживаемое возбуждение взорвалось оргазмом, у него на миг потемнело в глазах.

Наслаждение пронзило до кончиков пальцев. Он застыл, не двигаясь, приходя в себя. Девушка под ним вздрагивала. Андраг посмотрел и удивился. В ней кажется тоже доигрывали последние аккорды сладкой разрядки. Как же повезло ему,

Андрагу, и как не повезло Фуну!

Два дня он то отпускал ее, то притягивал обратно. Они спали урывками, ели не глядя, что едят, иногда молча по долгу смотрели в небо, что бы тут же забыть об облаках и звездах и опять приникнуть друг к другу.

Ради такого стоило рисковать! Тысячу чертей в глотку Фуну иже с ним. Девушка оказалась именно такой, какие больше всего нравились Андрагу. Она не причитала, не требовала от него признаний или обещаний. Она просто отдавалась на волю своим и его желаниям.

Но все имеет конец.

Зеркало в каминной зале начало подавать признаки жизни еще с утра. Андраг игнорировал вызовы. В каминную просто никто не заходил. Хоть обзвонитесь, господа. Нас нет. К вечеру отдельные позывные превратились в непрерывный зуммер. Андраг вылез из ванны, обмотался простыней и пошел отвечать.

— Бабушка! У нас потоп или пожар?

— У нас Дикая Охота!

С него в миг слетели остатки истомы. Дело оказывается, на месте не стояло. Фун добился таки разрешения на большой гон. По правилам, к нему обязаны присоединиться все, способные держать оружие. Дружина наберется довольно значительная и совершенно дурная. Эта орда попрет по долинам и по взгорьям, сметая все на своем пути. Им, между прочим, чужая данница даром не нужна, зато какой повод покуролесить. Бароны Старой крови и умеренные немало сил положат, чтобы защитить свои владения. Под шумок молодая гвардия так напакостит, полвека потом будешь икать. Людей эта пьяная от крови толпа синьоров положит, сколько смогут. Дикая Охота объявлялась на одну ночь. А это очень долго.

— Ты вовремя меня подняла. Спасибо.

— Лети, спасай свой лен. Мне кажется, именно твои владения могут пострадать в наибольшей степени.

— Можешь порекомендовать какой-нибудь бескровный ход?

— Нет. Но есть способ отделаться малой кровью. Предъяви им тело девушки.

Якобы нашел на дороге. Если беглянка отыщется до начала Охоты, призыв будет отменен.

— Я этого не сделаю.

— Значит, готовься к большой крови.

Почувствовав чужое присутствие, Андраг обернулся. В углу, прижав кулачок ко рту, застыла Светланка.

— Уйди! - рявкнул он.

— Это из-за меня?

— С кем ты разговариваешь? - поинтересовалась бабушка.

— С вами, мадам. Еще раз спасибо за предупреждение. Я собираюсь вылететь тотчас.

— Девочку принесешь ко мне?

— Нет. Оставлю тут. Ей ни к чему выходить из-под сводов замка.

— Делай, как знаешь.

Он побежал в спальню. Его вещи кучей лежали около кровати. Не обращая внимания на причитания девушки, он кинулся одеваться. Под руки попалось зеркальце в медных виноградных завитушках, сунул его в карман анорака, туда же отправился вместительный несессер. Барон Андраг решил, что все имеющиеся в наличие артефакты, надобно иметь при себе. Предстояла схватка возможно не только за собственное имущество, но и за жизнь. В любом случае - он не отдаст им ни пяди, ни крошки.

— … слышишь?!

— Что?

— Ты меня слышишь?!

— Нет! Не до разговоров.

Оказывается, Светланка металась за спиной, дергала его, пыталась что-то сказать.

— Отдай меня им! - закричала она, так что уши заложило.

Андраг развернулся к ней, взял за плечи и грубо тряхнул.

— Будешь сидеть в замке. Если я не вернусь, будешь сидеть тут до конца дней.

Влад о тебе позаботится.

Светланка поползла вниз. Ползла пока не пала на колени ему в ноги.

— Отдай меня им. Я не стану жить, зная, что из-за меня ты погиб!

— Не дождутся. Встань! Вставай! Я им никогда ничего не отдам. Дело не в тебе.

Они не получат ничего принадлежащего мне.

Она было вскинулась, но Андраг уже несся к выходу. По дороге подвернулся

Влад. Барон кинул ему на ходу:

— Если со мной что-нибудь случится, отсидитесь тут, потом уходите через калитку. Моли своего Защитника, чтобы он дал мне победу, иначе тебе придется всю оставшуюся жизнь прожить далеко в горах с бывшей драконьей подстилкой. Так, кажется, люди называют девушек побывавших у меня в постели?

— А если вернетесь? - нагло осведомился верный слуга.

— Тоже, только тут.

— Желаю Высокому Господину полной победы.

— Мерси.

Взлет с отвесной площадки почти не требовал разбега, три шага и ты уже паришь. Андраг с места начал набирать скорость. Миг и драконьи ворота остались позади, он проскочил их со скоростью пули. Тут его достал Зов. Действительно

Дикая Охота! Такое ни с чем не спутаешь. То-то Молодые по всей долине сейчас збираются, то-то гладят шнурки и чистят оружие!

Андраг, не снижая скорости, плавно входил в поворот, - чему-то да научился за последнее время, - а в мозгу болючей занозой сидело: что делать? что делать? что делать???

Предъяви он, как советовала бабка, тело девушки, инцидент сочтут исчерпанным. Даже если потом штатный маг из Старых и докопается до истины, наказание будет минимальным. Выйди на бой с Дикой Охотой - не справится.

Магически он их, конечно, уделает… каждого по отдельности. С оравой не справиться ни кому. Да к тому же - Лендор прав - они накачали мышцы, они кое чем тоже владеют. Но отдавать им девочку, которая ему, в сущности, сейчас и не нужна… Он даже последней, паршивой овцы им не отдаст!

Пора было сбросить темп - устанет, запыхается. А ему необходимо явиться к

Охоте с холодной головой и во всеоружии Силы. Земля внизу перестала стелиться серым покрывалом, замелькали кусты и деревья. Впереди выстроились цепью каменистые холмы, граница владений бабки. Дальше ничейная полоса.

За холмами простиралась каменистая, местами зеленая долина. Здесь водилось много живности: ходили набитыми тропами небольшие оленьи семьи, бегали от рощицы к рощице кабаны. Масса мелких зверушек хоронилась под камнями. Здесь же обитали и вершили свой пир хищники. Волков Андраг встречал довольно часто, иногда на глаза попадался осторожный леопард. Бабка говорила, что видела льва.

Андраг сомневался. Скорее кто-то из драконьего племени оборотился и разгуливал по пленеру. Не те широты для львов.

На полном скаку, вернее лету, его будто приложило о твердое. Дракон круто заложил разворот.

На зеленой полянке между высоких серых камней багровело. Когда огромная тень накрыла пятачок, от растерзанного тела отскочила пятнистая кошка; оскалилась, подняла окровавленную морду к зениту, и, рыкнув, длинными прыжками ушла в лабиринт камней. Андраг опустился на площадку.

Останки: куски плоти, обрывки грязных тряпок, длинные пряди волос невозможно было идентифицировать. Он на мгновение оцепенел. В стороне от кровавого комка валялась голова. Он не видел лица и даже не сразу сообразил, что голова не оторвалась совсем, а держится на ленточке кожи. Но - волосы!

Собственно, и остолбенение-то было вызвано тем, что точно такие он гладил и целовал только сегодня утром. Светланка?!

Не нагибаясь, носком сапога он перевернул голову к себе лицом. Уф! На него глядели чужие мертвые глаза. Да и как бы девушка, полчаса назад оставленная в замке, оказалась на пустоши? Бродяжка, зашла в дикий край, заблудилась, попалась зверю…

Зверю. Зверю? Андраг почти сразу уловил присутствие магии. Пятнистая кошка оставила за собой очень четкий совершенно не свойственный животным след. Пойти за ней, дознаться? А на хрена, спрашивается? Один дракон не должен отчитываться перед другим. Я ему что, Высокая комиссия? Пошлет меня соплеменник и будет прав. Да еще попеняет, мол, и тебе, барон, пожрать оставил.

Оставить-то, оставил… Женщина. Белокурая. Волосы длинные. Молода. Живот, кишки и промежность выедены "кошкой". А в кармане куртки у барона Андрага, между прочим, лежит платьице Светланки…

Не надо быть драконом Старой крови, что бы сообразить - перед ним подарок судьбы.

Прости меня, девушка. Дракон осторожно собрал в кучку, что осталось от бродяжки, окровавленные тряпки откинул в сторону, достал из кармана изодранное старое платьице и сложил в него останки. Прости меня, девушка. Когтистая лапа провела по мертвому лицу, сдирая кожу с черепа. Теперь можно было предъявлять свою находку Дикой охоте. Андраг завязал все собранное в узелок, подхватил и понес. Уже можно не тормозить, не задерживаться. Труп - налицо. Чужая магия в нем просто-таки свербит. Другое дело, что чем больше Андраг к ней прислушивался тем больше убеждался - он с носителем этой магии знаком. Да не просто знаком…

Жаль, бабушка, что вы принадлежите к Молодой крови. Вам не дано умения так скрывать свои следы, чтобы никто никогда не догадался. Жаль, бабушка… Но я постараюсь. Вас не вычислят.

Старого мага, эксперта при Дикой Охоте, к счастью, не оказалось. Начало гона обычно наступало с восходом луны. Андраг успел задолго до того. На Ратном Поле - месте турнирных поединков - уже собралось довольно много желающих прокатиться по Долине смертельным клубком. Появление барона Старой крови с останками беглянки их просто таки возмутило.

Ох и нюхали, лапами трогали, искали и находили: вся магия на останках была - чужая, не Андрагова. На платье - его, да он и не отрицал. Скрепя буйные сердца, синьоры согласились: нашел случайно, принес, предъявил. Фун орал и брызгал огнем. От него потихоньку отворачивались. Дикая Охота разваливалась на глазах.

Несколько совсем уж юных отморозков собрались было уйти в гон самостоятельно.

Их усмирили быстро и качественно. Откуда ни возьмись, в общество влились

Старые. Барон, допоследнего находившийся в немыслимом напряжении, с облегчением отметил, что эксперт так и не прибыл. А что Старые? Походили, похмыкали, перебросились с ним парой слов и улетели.

Взошедшая луна застала на турнирном поле вполне понятное запустение. Фун, два члена Совета да Андраг еще стояли над останками бродяжки. Степенные синьоры откочевали во дворец - административный центр Долины - запить нереализованные намерения. Молодняк резвился в воздухе. Хорошо, что коровы не летают, в который раз подумал Андраг, а драконы, даже Молодые, не приучены гадить налету.

В полночь, с боем часов, призыв к Дикой Охоте был отменен, барону Фуну лишний раз указали на нарушение закона, но попутно объявили, что разбирательства по этому поводу не будет. Ни к чему отрывать занятый Совет от дел по такому мелкому поводу. Барону Андрагу сквозь зубы выразили благодарность и разрешили лететь домой.

Задержись он хоть на полчаса, не миновать подозрений. Они и так присутствовали. Но - доказательства? Улетать не хотелось. Надобно сначала спалить останки, да приложить к пеплу пару артефактов, чтобы и у Старого эксперта нюх отшибло. А с другой стороны: лучшее - враг хорошего.

Едва дослушав пространную речь члена Совета, барон-дракон поднялся в воздух и пошел на небольшой высоте в сторону своего замка. Пара молодых ринулась за ним. Они не собирались нападать - только лишний раз отметить, как Старая кровь неповоротлива и физически слаба. Андрагу пришлось попотеть, отрываясь. Они бы не отстали, но он повернул в сторону моря. Молодые сочли его маневр проявлением трусости и прохохотав нечто обидное вслед, умелись к себе.

Отчетливо ведь понимаешь, что тебя провоцируют, но справиться с собой не можешь. Иррациональный гнев прет из подкорки. Поддавшись, или дерись с отморозками по их правилам и победи - хрен ты их одолеешь без магии - или калечь пространство произвольными формулами и гни молодняк в дугу.

Не долетев до кромки прибоя, Андраг благоразумно развернулся и тут понял, что пришла пора отдохнуть. Он устал. Устал безумно. Он что не человек, в конце-то концов! Не живое, то есть, существо, что бы банально потерять силы?

Трава доходила до пояса. Идти по такой - еще больше устанешь. Андраг остановился и, раскинув руки, пал навзничь. Ночь конечно, холодновата, но надо чуть отдышаться, может даже замерзнуть слегка. Как начнет пробирать дрожь, тут и силы для последнего рывка вернутся.

Знакомые созвездия привычно ударили по глазам иголками мерцающего света:

Венец дракона, Корона дракона, Гребень, Глаз черного ворона. Или Врана? Говорят, был когда-то такой род Старой крови. Наверное, все же Врана. Откуда на небе взяться человеческим названиям? Среди людей они, конечно, имеют хождение, но в пособия по астрономии и астрологии, предназначенные исключительно для драконов, попасть не могут ни коим образом. На созвездие набежала маленькая тучка. Глаз закрылся. Черный Вран уснул. Андраг уснул мгновенно следом за ним.

Пробуждение случилось кошмарным. Поперек незащищенного ничем кроме легкой одежды тела прошелся огненный смерч. Андраг, еще толком не проснувшись, взвился и туту же получил тупой короткий удар в лицо. Из глаз брызнули в обе стороны фонтанчики разноцветных искр.

Они его достали!!!

Энергия, материя, сознание, воля - мгновенно сконцентрировались в игольной толщины луч. Осталось найти цель, а уж он не промахнется. Только нащупать ее - и все. Как в старом анекдоте. Ты кто? Я - Смерть. И что? И - все!

И - ничего. Пространство вокруг пустело. Вычерпанная энергия тяготила.

Материальная масса тянула к земле. Еще одно сканирование, и не найдя врага, он начал потихоньку распутывать заклинание. Сам же сочинял, сам зазипповал до короткой, ювелирной формулы, теперь сам ставь все на место.

Когда работа была закончена, в глазах Андрага плавали цветные круги. Но…

Да, вашу же мамашу!

Между лопаток холодно и остро кольнуло. Барон узнал меч таинственного противника, избившего его совсем недавно. Если в тот раз молодой дракон хоть как то защищался, сегодня - бери голыми руками.

— Что тебе? - устало выдавил Андраг.

— Ничего, - глухо донеслось сзади.

— Пришел убить? Убивай.

— Пришел, наказать сопляка.

— Один хрен!

— Не хочешь спросить, за что?

— Догадываюсь.

— Нет.

В какой-то момент Андраг почувствовал слабину. Противник отвлекся. Движение оказалось сокрушающим. Их разнесло в разные стороны. Ночным зрением Андраг смог ухватить стремительный, смазанный полет противника к дальним кустам.

Досматривал издалека. Его самого тоже отнесло, да еще и забросило в терновник.

Выбираться? А силы? На последнюю формулу ушли практически все. Осталось сидеть на колючках и ждать смерти. Однако с той стороны поляны вместо угрожающего рева раздался смех. Короткий и, как показалось вымотанному до полубессознательного состояния барону, одобрительный.

Через мгновение странного врага на поляне уже не было. Рассосался!

Сканировать пространство барон-дракон не стал. Проходили уже. Следа и того не найдет. И сил не найдет. Разве, проколотая задница заблажит, подвигнет, выбраться из колючек, а связываться с незнакомыми магами - дудки.

— Высокий Господин прибыл, - испуганно прошептал над головой глашатай. И еще тише:

— Дорогу, Высокому Господину.

Андраг едва переставлял ноги. Никакой рисовки или хитрости на этот раз не было и в помине. Он всю ночь пешком ковылял по проселку. Дважды пришлось прятаться под крону дубков. Молодые этот вид растительности не любили. Он не просвечивался, мог и по глазам бесстыжего наблюдателя нечаянно хлестнуть.

Старые дубраву переносили легко. Стыдно сказать: отсиживался как простой человек, пережидал ночной полет Высоких Господ и двигался дальше. Под утро тело несли уже не мышцы - одна голимая злость. Но стоило переступить порог родного дома, она отступила, навалилась смертельная тоска. Мир только что, за какую-то неделю развалился, и как жить в новом, еще зыбком, не устоявшемся, полном тайн и опасностей, не понятно.

Челядь не высовывалась. Один Конрад стоял по струнке на крыльце. Андраг молча прошел под своды портала. Конрад тенью - за ним. Там в полутьме визитного зала что-то притаилось. Дракон собрал последнее что у него оставалось - физических сил не было вовсе - ошметки воли, напрягся…

Ни чего себе! Он не верил своим глазам. На столе светился рескрипт. Он так всегда светился. Но как давно это было! Долгих десять лет он не видел этот янтарный свет свободы.

" Сим изъявлением Высшей Воли барону Андрагу разрешается очередной отпуск.

Условия: - отдых предоставляется на срок до трех недель:

— запрещается вывозить, либо ввозить любые инородные для данной местности предметы, тем более артефакты и живые организмы;

— самовольное увеличение срока отпуска идет за счет следующих лет;

— штрафные санкции - произвольны.

Желаем, хорошо отдохнуть!"

Только пробежав глазами весь документ, Высокий Господин, потомок Старой крови рухнул у стола и мгновенно заснул.