Темнота навалилась на город внезапно. Так бывает на юге. Свет и мягкое вечернее тепло вдруг, без перехода обращаются душной ночью. Баркасы жалуются друг другу, скрипя пересохшими досками, трещит назойливая цикада, орет дурным голосом павлин…

Игорь отвлекся. Здешняя темнота происходила из-за городской скученности. Солнце уже давно покинуло узкие улочки, но если в поле пока мягко и сумеречно мерцал воздух, в городе почернело. Другого слова не скажешь. Спустилась на мир чернота. И в черноте той потерялись двое бывших рабов, один из которых вообще был тут чужаком. Хоть и прожил жизнь.

Игорь опять отвлекся. Надо было под ноги смотреть, а не мозгом думать. Тем более, мозг сильно заволокло.

Горбашка и Барнак с утра объявили отстой: погостим в городе сутки… или двое, ну, может, трое.

С чем связана задержка, от него так и не добились. Не питавший ни малейшего уважения к спутникам, Горбашка послал Игоря с его вопросами подальше, соскочил с телеги, в которой правил, свесивши ноги на сторону, и похромал в сторону городской ратуши. Минуты не прошло, как его кособокая фигура затерялась в жидкой толпе. Барнак остался при телеге. За дорогу от него наслушались баек о былых похождениях, которые перемежались бесконечной похвальбой. Правды у такого, что у змеи ног, но Игорь решил попытаться:

— Для чего нужна остановка? Слышишь?

— Слышу.

— Отвечай.

— А кто ты такой, чтобы мне приказывать? Отвечай ему! Срань дворцовая.

Тут Барнак был кругом не прав. Что сразу и уразумел. Игорь сдернул его на землю, прокатив ребрами о бортик телеги, нагнул и выкрутил руку. Не иначе, от неожиданности Барнак не проявил никакого сопротивления, а заорал только, когда рука была уже завернута за ухо.

— Отпусти!!!

— Кто тут у нас срань?

— Отпусти, я тебя в клочья порву.

— На хрена ж тогда тебя отпускать? Хочешь, добавлю? Так - лучше?

— А-а-а!

— А теперь медленно и печально повторяй: я - жаба в кедах.

— Я… жаба… в… а-а-а-а!

К концу вымученного признания Барнак посинел. Игорь его уже отпустил, а тот так и сидел на мостовой, соскребая руками пыль с брусчатки. Игорь испугался, что удавил чистюка до смерти. Оказалось - падучая. На синие губы полезла пена, глаза закатились. Барнак упал навзничь и пару раз треснулся затылком о мостовую. Игорь проявил полное равнодушие, а сердобольный Сун подложил под голову припадочного свернутую куртку. В рот затолкали черенок ложки.

Отколотило. Тело перестало дергаться, зубы разжались, зазвенела о камни, выпавшая ложка. Чистюк уснул прямо, где его ломало. Игорь вдвоем с товарищем перетащили его в телегу.

Проснулся он только к приходу Горбашки. Тот вернулся веселым. Не навеселе, а прямо задыхаясь от дурковатого смеха.

— Эге, эй! Погоняй, пердрило в перьях!

Сун в отличие от Игоря, с разборками не полез. Велели править - тряхнул вожами. Горбашка растолкал Барнака. Тот, против опасений, ничего не помнил. Главарь что-то пошептал чистюку в ухо. Оба расхохотались.

— Что вылупился? - у Горбашки дергалась щека. Зрачки светло-зеленых глаз превратились в точки.

— До завтра тут остаемся? - спросил Игорь.

— Сколько надо, столько и пробудем, - отрезал кривой чистюк. - Желтый, правь вокруг рынка. Видишь большие деревья? Давай туда.

Под старыми тополями раскорячилась такая же старая харчевня. Когда телега выкатила на утоптанный квадрат перед дверью, на порог вылилось ватага пять пьяных чистюков.

— Братва! Встречай пополнение. Ганота! Братан! Почему я тебя раньше не видел?

— Я ссать ходил. А это кто с тобой?

— Ты что, Барнака не узнал?

— Стой! - заорал вдруг плюговатый чистюк в грязной конской безрукавке. Старые штаны светились многими заплатами. На голове у него, такое впечатление, росли не волосы, а длинный седые кусты, от чего их обладатель походил на непричесанного лешего. - Ты кого с собой притащил? - ткнул он пальцем в Игоря. - Знаешь, кто это?

— Знаю, не залупайся.

— Это ты не залупайся. Говори, зачем герцогскую подтирку с собой привезли?

— Для дела! - в тон скандалисту заорал Горбашка. - Абаган тебе привет передает и пожелание, оказывать нам всяческую помощь. Щас поищу.

Горбащка влез по самый локоть за пазуху, порылся и вытянул квадратный кусок дерева. Глава местной общины чистюков взял ксиву, дернул ртом, сплюнул, но сменил гнев на милость:

— Ладно, веди… кхе… новичков в дом.

От загомонивших соратников он отмахнулся, обозвав Игоря и Суна новообращенцами.

Гульбище в харчевне шло, похоже, не первый день. Или они тут жили, вернее сказать гнездились. Столы были сдвинуты на середине комнаты кривой загогулиной. В дальних углах поверх соломы валялись тюфяки. На одном храпел здоровенный полуголый детина. На другом свернулась калачиком прикрытая собственной порванной юбкой девка. Игоря без всякой ласки толкнули в спину:

— Садись.

Ганота смахнул со стола пару мисок. На образовавшийся среди объедков островок бухнули кружку с пивом. Рядом упал кусок черного хлеба.

Игорь вспомнил трапезу в доме крестопоклонников и содрогнулся. Не хватало попасть в какое-нибудь посвящение. Типа: откушай моего черного пирожка - открою тебе верную дорогу. Побрезгуешь - будешь до смерти бездорожьем маяться.

А не все ли тебе равно? - пришла спасительная мысль.

Он сам не заметил, как выглотал пиво до дна. В кружку сразу плеснули еще. Гнота наперегонки с Барнаком травили свои байки. К Игорю никто пока не приставал, но определенный интерес к собственной персоне он чувствовал. Либо пялились, либо искоса посматривали почти все. Хорошо бывшему рабу: он вообще никого не интересовал. Глава общины, Лукис, перешептывался с Горбашкой и время от времени тоже косил в сторону гостя.

За второй кружкой последовала третья. В голове уже изрядно хороводилось. Игорь решил переждать. Дворцовое существование не предполагало алкогольной тренировки. А такой дряни, как местное пиво, он вообще никогда в рот не брал. С налету, с перепугу, который, разумеется, имел место быть, первая порция пошла легко, а эта - застряла.

— Почему не пьешь? Брезгуешь? - Заорал Ганота. Игорь оторвался от изучения мокрого дерева столешницы. Ганота, столкнув кого-то с лавки, устраивался рядом.

— Не хочу.

— Обижаешь! Горбашка, дай кисет.

— На, - через весь стол полетел, набитый под самый верх, кожаный кошель. Компания недовольно заворчала. Игорь понял, что продуктом тут дорожили.

— Пробовал? - спросил Ганота, высыпая на стол горсточку блестящей черной пыли.

— Нет.

— Давай. За знакомство.

— Я спать пойду. - Язык заплетался так сильно, что Игорь произнес тираду исключительно в собственной голове. Наружу вылезло только длинное мычание.

— Да ты не бойся, братан, раз попробуешь, потом за уши не оттянуть будет.

— Нет.

— Братва! Навались! Дворцовый нами брезгует.

Тут-то и выяснилось, что пиво замутило не только голову. Все тело налилось тяжестью. Игорь хотел оттолкнуть Ганоту, но едва шевельнул рукой. Пришлось собирать волю в кулак. Однако процесс оказался долгим и малоэффективным. Пока он поднимался, чтобы ткнуть в середину красной рожи, сзади навалились, завернули руки и запрокинули голову, ухватив за волосы. Ганота бросил в пиво щепотку черной пыли, сдавив мокрой лапой щеки, раскрыл Игорю рот и вылил туда пойло. Что-то пролилось, но во внутрь попало. Игорь приготовился…

Ничего, однако, не случилось. Все было как раньше. Не лезли из-под стола глюки, соседи не превратились в чертей. Пол остался на месте, потолок тоже. Попробовал пошевелиться: руки и ноги двигались. Игорь приметился и ухватил со стола кусок хлеба. Чуть не промахнулся, но исключительно от напряжения. Положил кусок на место, легко поднял, пожевал. Хлеб не имел вкуса.

Ганота довольно улыбался. Так же улыбался Горбашка. Почему он раньше казался уродом? Нормальный мужик. Одно плечо выше другого. И что? Ганота держался рядом как приклеенный. Здоров братишка! Кулаки с голову. Да и остальные - ребята, что надо.

Как же долго Игорь жил среди мозгляков! Давно надо было вырваться из дворцовых объятий. Герцогу поверил, идиот. Тот его двадцать лет морочил. А настоящие люди - вот они - рядом.

— Наш человек! - заорал Ганота в самое ухо Игоря. Но тот не обиделся. Его принимали к себе. Он был уже не один. С чистюками оказалось легко. С ними он пройдет все герцогство и найдет коня предателя. О! Случай, так случай! Не иначе, местный божок подкинул на кремнистый путь Игоря этих ребят.

Он тут же поделился с новыми товарищами своим открытием.

— Коня найти? Ха! Мы тех коней, знаешь, сколько завалили? Тысячи. Нелюди не должны жить. Всех на ножи!

— Я думал, чего это Баган с тобой связался, а ты, оказывается, нормальный мужик. С сегодняшнего дня ты - чистюк, - Лукис подошел сзади и навалился Игорю на плечи. - Наливай, братва, новому товарищу.

Открытие, что вокруг друзья, а не враги захватило Игоря целиком. Мир стал ярким и контрастным, а потом завертелся в безумном хороводе.

Сколько он потерял времени? Жил как амеба, ползал по дворцу. Отдавал приказания. Зачем? Рядом, за стенами шла настоящая жизнь… хорошо ощущать себя частичкой чего-то большого…

Ганота ревел песню. Игорь ее не знал, но старался подпевать. Зачем слова, когда есть мотив?

Он вырубился. Точно вырубился. Пришел в себя на сене в углу. Рядом храпел незнакомый мужик. У стенки Лукис тискал девку. Она пьяно отбивалась. Но недолго. Предводитель чистюкова воинства разложил ее на соломе крестом и пошло.

Игорь вдруг почувствовал дикое возбуждение. Ему нужна была женщина. Он уже забыл, когда с ним такое приключалось в последний раз. Невнятные дворцовые девушки не вызывали особого желания, и не оставляли по себе следа. Была - пропала. Придет следующая. Кого назначат. Герцог вообще не проявлял к женщинам интереса. Игорь демократично закрывал на тот факт глаза, но со временем выяснилось, что и мужчины Ария не интересуют. Дети? Их вообще во дворце не водилось. Беременная женщина покидала цитадель, как только выяснялось, что она в положении.

Мужик даже не хрюкнул, когда через него переползали. Не разбирая, кто тут кому начальник, Игорь сдернул Лукиса с женщины. Тот заорал. На спину посыпались тумаки. В затылке отдался звонкий удар.

Да хоть камнепад! Случись катаклизм, и он не смог бы остановить. Игорь врезался в нее с воем. Девка тоже подвывала. Что она орет-то?! Он заткнул ей рот, навалился и погнал дикими толчками, втаптывая дряблое тело в пол.

Успел. Обдало мгновенным жаром, и тут же кто-то ухватил за ноги и стащил с женщины. Игорь не сопротивлялся. Полежал в сторонке, сквозь муть досматривая, как ее протащили по полу и закинули на стол. В стороны полетели миски и объедки. Девка закричала. Ганота запихал ей в рот тряпку. Она подавилась. Глаза вылезли из орбит.

Игорь отвернулся, вяло двигая руками, поправил одежду, полежал еще немного и начал подниматься. Одного раза оказалось недостаточно. Доносившиеся от стола звуки проникали в мозг, бежали оттуда по позвоночнику и оседали в, начавшем тяжелеть, паху.

Она была уже без сознания, но еще конвульсивно дергалась. Живот и ноги покрывали слизь и кровь. Игорю показалось, что ей распороли живот. Вся промежность - сплошная рана. Но он хотел именно такую…

Уйти! Властный императив заставил отвернуться и шагнуть к двери. За спиной клубились его новые друзья. Ревел Ганота. Хрустели на полу черепки. Они не пускали. Игорь качнулся к столу, увидел, изгвазданные кровью разверстые ноги…

Приказ исходил из самого глубокого глубока его личности.

Уходи!!!

На улицу он вынырнул будто из болота, и выблевал содержимое желудка прямо на ступеньки крыльца. Легкие никак не могли наполниться воздухом. Их тоже заткнули тряпкой? Он старался поглубже вдохнуть, хрипел, кашлял, извивался. Опять вырвало. Теперь дыхание пошло легче, а в голове осталось только мутное кружение.

Мимо старых тополей, мимо выгребной ямы, мимо сарая он ушел от харчевни в старые темные улочки.

Свет померк мгновенно. Или в голове выключили внутреннее освещение? Приходилось таращиться, чтобы разглядеть дорогу под ногами. Впереди шумели. Игорь пару раз споткнулся, свернул в какой-то уже совсем узкий проход, чтобы вывалиться на центральную улицу городка.

Мэрия не поскупилась на факела. Свет, можно сказать, заливал улицу, и волновался подобно воде. Факела торчали из специальных держаков, в стенах домов. Факела были врыты в землю на перекрестках, плясали в руках у людей.

К ратуше собиралась процессия. Молодеж, отметил Игорь. Они стояли по трое-четверо. Громко стояли, то есть орали во всю глотку. Распорядитель бегал от одной группы у другой, и что-то дудел в рупор. Его не слушали. В переулке напротив показалась компания девушек. Все как на подбор низенькие, коренастые, наряженные в одинаковые платья со шнуровкой, они орали не меньше парней. А встречены были отнюдь не лаской. Для начала их обругали. Девчонки не остались в долгу. Тогда в их сторону полетели мелкие камни. Прибегать к более весомым аргументам парни или не хотели, или опасались. Но и маленьких камней оказалось достаточно. Женская колонна поволновалась, бросила пару булыжников в ответ и втянулась обратно в темный переулок.

Какой-то местный праздник? Игорь прикорнул на камне у недостроенного фундамента. Стройку, давно забросили. Каменные блоки и кирпичи успели выщербиться. Сидеть было неудобно. Он поерзал, пристраивая зад, не нашел удобного места и решил уже уйти, когда выяснилось: сидеть ему придется дальше. Пока он пялился на женщин и занимался собственным комфортом, распорядитель выстроил таки парней в колонну. Начиналось шествие.

Он покорно кивнул в темноту. Все было плохо. Кругом жало, терло, болело и тошнило. Тусклый свет резал глаза. Донимала тяжесть в паху. Желание все еще требовало реализации.

Он тут подождет, когда закончится шествие и пойдет искать чисто женское заведение. Не может быть, чтобы такового не существовало. Люди - везде люди. Кто это сказал? Наверное Ганота. Он там по третьему кругу наяривает бабу. Лукис и Горбашка стоят в очереди. Если она умерла, они даже не заметят, так и будут насиловать труп.

Нет, Игорь не станет сегодня искать женщину. Желание не пропало, но… он не станет превращаться в зверя. Смешно, однако, новоиспеченный истребитель нелюдей сам перевоплотился в животное. Как еще назвать порыв, заставивший рвать самку из-под другого самца?

Когда участники процессии нацепили личины, он не заметил. Вместо одежды на них болтались пестрые ремки, вместо лиц - маски. Вдоль улицы разворачивалось шествие зверей: волчьи, кошачьи, медвежьи морды, копья с насажеными на них свиными головами. Недоросток в маске лисы лупил в, болтавшийся на перевязи барабан. На трех палках несли над головами,, растянувшегося тряпочного змея. Он извивался в такт шагам. У многих были в руках факела. Песня, наконец, определилась. Сквозь все еще мреющую дурноту Игорь разобрал слова: что-то там про гнет и насилие. Кого над кем?!

Ему захотелось досмотреть и выяснить, кто тут кому кошка с собакой.

Маски, свиные головы, тряпочный змей полетели в костер. Чучело медведя охаживали палками. Освобожденные граждане разделись почти донага и пошли осуществлять свою заветную мечту: мстить. Женщины вывалили на тот край площади, чтобы наблюдать за избиением. Они тоже хотели принять посильное участие, но их не допускали. А почему, выяснилось позже, когда куча истоптанного тряпья уже догорала. Девушки разбегались и прыгали через огонь. Ту, которой удалось благополучно преодолеть препятствие, поднимали на руки. Разбирали, в общем девушек.

Торжество человека над зверем, наконец, осуществилось. Допрыгнувшие до мужских рук, девицы громко смеялись над менее удачливыми подругами. Парни опять взялись за камни. Но до членовредительства не дошло. Неудачницы покинули площадь. Оставшиеся повалили во двор ратуши к накрытым столам.

Игорю стало тоскливо. Внутри засела холодная жаба и начала сосать кровь. Руки и ноги похолодали. Он испугался, что если посидит так еще немного, трупно окоченеет.

Он вернется к новым товарищам. Нальют - выпьет - и все станет на свои места. Что еще ему осталось? Разве, найти коня-предателя…

Черт дернул свернуть к тополям. До харчевни не хватило сил, решил посидеть на лавочке, отдохнуть. Ступил в густую черноту, слегка подсвеченную распахнутой дверью заведения, и чуть не споткнулся о босую ногу.

Женщину кинули за лавку и присыпали ветками. Она уже окоченела. Игорь попятился, запнулся, упал. В затылке полыхнуло болью. Ему показалось, что наступила слепота. Глаза ничего не различали, только вылезали из орбит от напряжения. Он пальцами прижал веки.

Со стороны харчевни заорал Ганота:

— Стражники козу ведут. Братва, стражникам - в рыло. Отберем козу!

Да что же они совсем дикие, что ли!

Непрошено и ярко перед внутренним взором предстало безвинное, истязаемое людьми животное…

Теперь уже вывернуло одной желчью, и вместо облегчения, скрючило от боли. Игорь взвыл. Кто-то дернул его за плечо.

— Вставай! Ты такой потехи еще не видел. Пошли!

— Мне плохо, - едва выговорил бывший начальник дворцовой стражи.

— Пошли, нашего пивка глотнешь, как рукой снимет.

— Нет.

— Вставай!

Его все равно подняли. Кое-как переставляя ноги, Игорь доплелся до крыльца, и - будь, что будет - качнулся к двери, но оттуда вывалили чистюки с Горбашкой во главе. Игоря подхватило и понесло. Они пробежали две или три улочки. Лукис добыл факел. Стало возможным разглядеть дорогу под ногами. Игорь туда и смотрел. Споткнешься - затопчут. Поднял глаза от земли, только когда остановились.

Двое стражников с пиками наперевес загородили собой девочку лет десяти.

— Отдадите козу, живыми отпустим, - осклабился на них Ганота.

— Нет, - коротко бросил один.

— Отдавайте! - визгнул Лукис. - Иначе мы на вас донесем, что нелюдя прячете.

— Идите своей дорогой, господа чистюки. Мы ее к начальнику гарнизона ведем. Он и разберется, откуда взялась.

Узкогрудый чистюк в грязных клетчатых штанах и жилетке мехом наружу прыгнул в сторону ближнего стражника, но получил тупым концом копья в грудь. У защитников девочки была выгодная позиция - в углу. С двух сторон заборы. Девчонку они задвинули себе за спину. Когда надвинулась, обозленная сопротивлением толпа чистюков, копья перевернулись остриями вперед, и первый же нападающий заорал, наколовшись. Ганота подобрался с боку и огрел мужика в кожаном доспехе дубиной. Но тот успел отшатнуться, удар пришелся вскользь. Сделав умелый выпад, он достал Ганоту пикой. Еще один чистюк выбыл из строя.

Толпа отхлынула. Теперь стояли на приличном расстоянии и переругивались. Лукис попытался торговаться, но стражники отказались наотрез.

И здесь Игорь оказался сторонним наблюдателем. Слобода была выстроена не так давно, вдоль улицы попадались недокорчеванные пни. На такой пенек он и влез. Сражаться с представителями местной власти на стороне не вполне законных чистюков ему не хотелось. Козу он так и не увидел. Наверное, убежала. Внутри начало отпускать. Предмет спора смылся в неизвестном направлении. Сейчас чистюки еще побузят и уметутся в свою харчевню.

Девочка за спинами стражи забилась в угол, села на корточки и прикрыла голову руками. Правильно, пока большие дурные дяди козу отспаривают, маленьким девочкам лучше посидеть в сторонке.

Инцидент исчерпался со счетом два - ноль. Стражники с навостренными копьями отстояли свой угол без потерь, Чистюки уходили при двух легкораненых. Увечить бузотеров стража все же не стала. Хоть, и могла. Игоря смутило поспешное отступление его новых товарищей. Практически - бегом.

А все по тому, что из переулка подтянулись еще четверо городской стражи, вооруженные пиками. Находившийся в заторможенном состоянии, Игорь не сообразил вовремя смыться, и его окружили.

— Чистюк?

Пришлось соврать, что нет.

— Ты с ними пришел, - уперся стражник.

— Я в харчевне… выпил. Они побежали, и я побежал.

— Приезжий?

— Да. Мы с товарищем едем в Аркас. У него там брат.

— Не похож он на чистюка, - заключил второй стражник. - Ладно, слазь с пенька. Иди себе, да смотри, с кем компанию водишь.

Пенек неожиданно оказался столь высок, что пришлось опускаться на четвереньки, потом искать ногами опору внизу. Пока он корячился, стражники отошли к девочке. Она так и сидела в уголке между заборами. Защитники обсуждали с вновь прибывшими ситуацию:

— Теперь придется ее в комендатуру вести, - сказал тот, который ткнул копьем Ганоту.

— Давай, скажем, что убежала, - предложил его напарник.

— Вы чего там договариваетесь? - потребовал начальник другой группы.

— Понимаешь, господин Маш, в нашей слободе все, почитай, пуховых коз держат…

— А…

— Нам без нелюдя не обойтись. Уйдет она, козы болеть начнут. По миру народ пойдет. И так смотри, что делается: который год то неурожай, то хворь какая к скотине привяжется… позволь, оставить девчонку в слободе? Мы ее спрячем.

— Понимаю, но помочь ни чем не могу. Сам подумай: чистюков вы погнали, завтра они проспятся и пойдут в мэрию с жалобой. Как ни крути, из-за нелюдя люди пострадали. Лукис у них такой, поганец, въедливый - до начальника гарнизона дойдет. А тому тоже деваться некуда. Падет на него подозрение в укрывательстве, в миг с должности попрут. Желающих в начальниках ходить сколько хошь. А про вас и говорить нечего. Даже если козу по всей форме сдадите коменданту, можете по выговору схлопотать. Сам понимаешь, времена…

— Да, времена.

До рассвета Игорь бродил по черным улочкам; несколько раз набредал на занятые любовью парочки, один парень за ним погнался, но Игорь убежал. Город сошел с ума. На перекрестках тлели кучи углей. Торговали лавочки и шинки. Он за версту обходил агрессивные пьяные компании. Изредка попадались стражники, их он тоже обходил. Возвращаться в харчевню к новым товарищам не хотелось. Хотя, там, наверное, уже все спали.

В сторону харчевни он двинулся, когда забрезжило, стараясь миновать высокие тополя стороной. Труп женщины, наверное, так и валялся за лавкой. Никто на утро не кинется искать бродяжку. Жила - сгинула.

Если его прибьют подозрительные чистюки, тоже, поди, никто не чухнется. Разве, герцог. Но ему в кровавой каше, которую сам и заварил, нипочем не найти занятного чужака, прослужившего во дворце без малого двадцать лет.

Только дойдя до порога, Игорь спохватился: Сун как исчез в самом начале гульбища, так до сих пор и не показывался. Его определенно не было среди загонщиков девочки козы.

Харчевня свинцово спала. Ганота раскинулся на весь угол. В другом, на куче тряпок, почивал Лукис. Остальные чистюки пристроились кто, где. Игорь не досчитался Горбашки. Но тот мог уйти к старой подруге в город, или подхватить среди угарного праздника новую.

Скудный остаток ночи Игорь перемучился, сидя на полу у двери. Тут подтягивало сквозняком и не так воняло. Спиной привалился к стене. Глаза закрылись сами. Пару раз он просыпался, начиная заваливаться. Трепыхнувшись третий раз, плюнул на грязь и свернулся клубком - единственно - пристроив голову подальше от двери, чтобы не затоптали.

Но поспать почти не удалось. Сначала его пихнули, потом и вовсе огрели. Игорь со стоном начал распрямляться.

— Быстрее! - тряхнул за плечо Барнак.

Веки отекли и разлеплялись с трудом. Харчевня продолжала почивать. Храпели. Только Барнак был бодр и полностью одет. Они же собирались задержаться в городе, - подумал Игорь, и получил пинка за нерасторопность. Он хотел, как давеча, скрутить Барнака, но тот выскочил на улицу. Игорь поплелся следом.

Посередине двора стояла запряженная бричка. На козлах сидел Сун. В телеге, на объемистом коробе примостился Горбашка. Барнак прыгнул к нему и толкнул Суна в спину - погоняй. Лошадь взяла с места рысью. Игорю пришлось догонять и запрыгивать на ходу желудок противно всхлипывал и екал. Сун торчал на облучке сутулым изваянием. Горбашка коротко лаял команды. Барнак развалился на полкошевы. Игорю остался небольшой пятачок в дальнем углу. На ухабах сильно подбрасывало.

— Это тебе не во дворце! - довольно заявил, ковыряющий в зубах щепкой, Барнак. - Побейся-ка с нами, поймешь, по чем она - народная доля.

Еще один чаятель, блин, народный, - чуть не плюнул Игорь, но сдержался. В воздухе витало что-то нехорошее. Проще всего было соотнести их поспешный отъезд с трупом бродяжки. Не хотят господа Мецкие чистюки бытии причастны к групповому надругательству и убийству, вот и сбежали. Но в многозначительном молчании Горбашки, в нервной веселости Барнака, в каменной спине Суна было еще что-то.

— Куда едем? - прямо спросил Игорь у старшего надсмотрщика.

— Куда надо, - выплюнул Горбашка.

— На границу, господин начальник, - пропел Барнак. - Не забыл? У нас задание главного чистюка герцогства, отца нашего Абагана. Умрем, но сделаем! А? - Он ткнул щепкой Игорю ногу. - Говори, сделаем?

— Отстань. Чем вы меня вчера напоили?

— Понравилось? - засмеялся Барнак.

— Нет.

— Это ты сейчас так говоришь, а когда вчера бабу с нами в очередь пежил, нравилось. Я видел, чуть весь в нее не влез.

— Наркотик? - вспомнил Игорь нужное слово.

— Что?!

— Ладно, тебе не понять…

— В рыло хочешь? Горбан, он в рыло хочет!

— Остынь, - приказал Горбашка. - Скоро граница. Надо сначала переправиться, а потом…

— Ага, потом! - взахлеб расхохотался младший надсмотрщик.

— Что? - насторожился Игорь.

— Увидишь, сладкий.

Игорь на всякий случай поискал глазами, какую-нибудь палку, камень, железяку. Иметь в руках хоть что-то! Недомолвки и обиняки Барнака делались с каждым разом все поганее.

Лошаденка еле плелась. Сун поддергивал вожжи, она наддавала и опять впадала в дрему. Когда за спиной раздался дробный стук копыт, Сун встрепенулся, но Горбашка саданул его кулаком по спине:

— Сидеть! Барнашка, сваливаем. А вы… делайте что хотите, но чтобы вас не проверяли. Покажешь бумагу из Меца. Тут никто читать не умеет - прокатит. Понял, подтирка дворцовая? Если оплошаешь, конец тебе. Кишки по веткам растяну и на них же повешу сначала желтомордого, потом тебя. Если пронесет, отъедете две версты и у горелого дуба свернете на проселок. Остановитесь на первой поляне.

Чистюки порскнули с телеги в разные стороны, зашуршали кустами и исчезли. Игорь пересев на короб, начал разминать затекшие ноги.

— Ты где был ночью, - спросил он у товарища.

— Спал, - неприветливо отозвался птичник.

Ну и черт с ним, - решил Игорь. Тут такой створ - выплыть бы. Не до сантиментов. Их уже нагоняют. Обыск и допрос с пристрастием им совершенно ни к чему. Знать бы, что в сундуке. Спер что-то Горбашка, не иначе, Он-то по кустам ушел, а отвечать Игорю. Придется выкручиваться.

Когда их нагнали, Сун без предупреждения остановил лошадь. Среди верховых один походил на вчерашнего стражника. Игорь еще гадал он это или не он, а тот уже сам его признал.

— Это ты ночью на пеньке сидел?

— Я, господин стражник.

— В харчевню возвращался?

— Нет, господин стражник. По городу ходил, пока не рассвело. Пришел, когда товарищ мой уже запряг. Сразу и выехали.

— Чистюков с вами не было?

— Спали они вповалку, господин стражник. А что случилось?

— Козочку кто-то ночью из управы выкрал. В окно влезли и утащили девчонку. Нарушение закона! Так, не видели вы чистюков?

— Нет, - решительно отказался Игорь.

— Тогда прощевайте. Да другой раз смотрите, на каком постоялом дворе останавливаться.

— Спасибо за науку, - поклонился Игорь, сомневаясь, не переигрывает ли.

Прокатило. Верховые развернули коней и ускакали в сторону города. Не произнесший ни единого слова, Сун тронул вожжи. Лошадь пошла.

Горелое дерево они чуть не пропустили. Телега уже миновала развилку, когда Игорь разглядел в переплетении зеленых веток черный остов старого, разбитого молнией дуба.

— Сворачивай.

Сун не отозвался.

— Сворачивай! Ты что оглох?

Вожжи натянулись. Возница посидел немного немым изваянием и начал сдавать на проселок. Поляна отыскалась еще через полверсты.

Игорь откинул крышку короба. В нем, едва поместившись, лежала согнутая в три погибели, связанная по рукам и ногам девочка. Игорь попытался ее вытащить - не получилось, тогда он, разрезав шнуровку короба, откинул переднюю стенку, распутал часть веревок и поставил девочку на ноги. Коза шаталась, но не падала. Рот был безобразно распялен кляпом. Игорь вытащил грязную тряпку. Девочка начала судорожно хватать ртом воздух.

Обычный ребенок. Не знай он, что перед ним коза, ни за что бы не догадался. Породу выдавали большие чуть на выкате черные глаза, да сглаженная спинка носа. И вся беленькая, беленькая. Это угадывалось даже под чудовищной грязью. Абсолютно белые волосы свешивались оборванными прядями. Слева над виском алела ссадина. Там вырвали клок вместе с кожей. Бедное, изодранное платьице - в крови.

— Дяденька, отпустите меня, пожалуйста, - губы не слушались, она облизнула их сухим как щетка языком и попросила еще раз:

— Отпустите?

— Куда ты пойдешь! - возмутился Игорь. - Лес кругом, звери.

— Вы же не чистюки, отпустите, я спрячусь…

О здешних лесах ходили жуткие байки. Тут правили волки. Крестьяне и раньше опасались в одиночку ходить в чащу, а в последние годы, говорят, носа по ночам из дому не высовывали. На одном подворье волк задрал собаку и утащил в лес вместе с цепью и будкой.

Игорь мучительно соображал, что делать. Полный раздрай внутри не давал сосредоточиться. Его удавят на собственных кишках, если отпустит козу. Если, опять же, отпустит, ее съедят звери. Если не отпустит…

— Дяденька, развяжите меня, я убегу, - по грязным щекам девочки черными дорожками текли слезы. - Лучше пусть - волки.

— Что? - не понял Игорь.

— Чистюки съели мою сестру.

— Как съели?!

До сознания не доходило. Мозг выставил защитный барьер, через который не проникал смысл. Игорь спросил по инерции. Он не хотел слышать ответ!

— Барнак сказал: какая разница - коза. Ее зарезали, сварили и съели. Дяденька, отпустите!

За спиной Игоря шевельнулись кусты, из них вылез растрепанный чистюк.

— О, достали уже! Сейчас мы с ней позабавимся. Желтый, держи ее!

Девочка дернулась бежать, но, споткнувшись, упала. Барнак прыгнул к ней и придавил ногой голову.

— У, тварь! Нелюдь!

В кого ты превратился? - пронеслось в голове у Игоря.

Женщину терзала свора ублюдков… и он - в очереди. В кого превратился?! В такого же ублюдка. Жил рядом с ублюдочным герцогом. Потом переместился к полным и окончательным ублюдкам. Стал частью ублюдочной массы. С ними проще. Что еще… жизнь осталась дома, в том мире, где ты был человеком. Яркие краски и музыка - там. Здесь: вонь, гной, кровь…

Апостол, забери меня с собой!

Барнак не успел даже вякнуть. Голова легко повернулась, натянулись жилы на шее, но не смогли перебороть чудовищного захвата. Позвонки захрустели, ломаясь. Глаза чистюка выкатились из орбит, тело обмякло. Игорь отбросил, ставшего тряпичной куклой Барнака, и поднял девочку на ноги.

— Сун, распутай ей руки.

Бывший раб разрезал веревку и девочка забилась в объятиях Игоря.

— Успокойся. Мы тебя не тронем. Только я тебя попрошу… ты меня слышишь?

Она не слышала, только тряслась и мычала.

— Успокойся, девочка. Мы не враги.

— Отпустите…

— Мы сейчас поедем через границу. В Аркасе нет чистюков. Я тебя оставлю у ваших.

— Чистюки съели мою сестру!

— Посмотри! - крикнул Игорь. - Я его убил!

— Сюда идут, - сказал Сун.

Игорь ничего не слышал, но поверил, подхватил девочку и забросил ее в телегу.

— Разворачивай!

Телега застряла между двух кочек. Пришлось толкать. Весь в мыле Игорь прыгнул обратно, и ткнул в спину возницы. Последнее, что он успел заметить: мелькнувшее в сплошной зелени рыло Горбашки.

Когда телега выехала на тракт, тот сильно отстал, но все еще пытался догнать. Сун погонял изо всей мочи. Игорь больше не оглядывался. Он держал в охапке, рыдающую девочку.

Горбашка отвязался только версты за три до пограничного кордона, бросив напоследок нож. Расстоянии было велико, но он промахнулся совсем чуть-чуть. Нож вонзился в задник телеги. Игорь вытащил клинок и спрятал под короб. Когда за дальними деревьями забрезжил просвет, Сун начал притормаживать, а там и вовсе остановился. Девочка, хоть немного и успокоилась, все равно рвалась из рук.

— Ну, что мне с тобой делать? Если ты станешь кричать и плакать, стражники тебя отберут, а нас обвинят в похищении. Ты меня слышишь?

— Отпустите меня, - заикаясь, прошептала козочка.

— Куда?! В лес? Чтобы тебя уже точно съели не те, так эти? Сиди!

Игорь растребушил свой баул, достал оттуда тонкое одеяло, накрыл им девочку, как большим платком, вылил на тряпку немного воды из фляжки и, как мог, оттер грязь и кровь с личика. Если надвинуть покрывало подальше на лоб, вообще не разберешь, человек она или нелюдь… аллари.

Они всегда назывались аллари!

— Смотри, Сун, какая у нас красавица получилась.

— Я боюсь, - тихо прошептала козочка.

— Я сам боюсь, - честно признался Игорь. - А дядя Сун боится еще больше.

— Почему? - через ужас и слезы проклюнулся нормальный детский интерес.

— Он долго был в… плену. Я тоже, но он - дольше. Потом мы месте убежали. С нами был еще один конь. С тех пор дядя Сун боится.

— Вы такие большие, и вы - люди… - она уже не плакала, только мелко тряслась.

— Трогай, - приказал Игорь. Телега, переваливаясь, пошла к границе.

Там, паче чаяния, обошлось без проблем. Игорь предъявил выправленные еще во дворце документы. Читать из стражников, понятное дело, никто не умел, но большую герцогскую печать знали все. На козу, которая поглубже закуталась в одеяло, внимания не обратили вовсе. Девчонка и девчонка.

— Ваша? - спросили.

— Племянница, - не моргнув, соврал Игорь. Благо, дети в подорожной не проставлялись. Телега, за исключением двух баулов, была пуста, досмотра не последовало, и они очень скоро оказались на той стороне границы в княжестве Аркас.

Кто его знает, в чем там было дело, только за границей и дышалось как-то иначе. Девочка, уразумев, что опасность миновала, выпросталась из одеяла и начала вертеть головой. Сунн распрямил спину. Погоняя, он тихонько напевал. Игорь не видел его таким с тех памятных времен, когда они вместе колесили на Шаковой телеге.

Вольный конь не шел из головы. Гнойной занозой сидело в душе предательство, но то, что Игорь узнал за последние две недели о герцоге, заставляло сомневаться. Шака, определенно, надо было найти. Игорь теперь наизнанку вывернется, а разыщет Апостола. Если тот жив, если самого Игоря до времени не поймают мстительные чистюки и не вывернут на изнанку.

Дело шло к вечеру. За всю дорогу путники не встретили ни одной деревни. По сторонам малоезжей дороги тянулся черный неприветливый лес. Княжество принадлежало семейству рыси. Родичам князя, надо полагать, жилось в здешнем лесу куда как вольготно.

От усталости Игорю начали мерещиться быстрые зеленые огоньки в ветвях, стоявших вдоль дороги деревьев. Он часто смаргивал, тер глаза. Вечер грозил загнать напряжение в высочайший градус.

Ко всему, отправляясь путешествовать по густонаселенному герцогскому домену, они не озаботились, прихватить с собой походный шатер. Ночь в глухом лесу под телегой пугала, отвыкшего от воли бывшего начальника дворцовой охраны. Он поделился своими опасениями с возницей.

— Помнишь, когда мы убежали от змей, сколько жили в лесу? - Засмеялся Сунн. - У нас не было телеги. Даже еды не было. Сейчас есть все. Разведем костер, сварим похлебку.

— Я умею варить, - тихо сказала девочка.

— Я тоже не забыл, как это делается, - подтвердил Сун.

— Тогда с нами был Апостол, - напомнил Игорь.

— Зато сейчас с нами нет чистюков.

Последнее обстоятельство несколько примиряло. Игорь задавил, ворочающуюся внутри тревогу, и уже начал присматривать место для ночлега, когда Сун вдруг резко натянул вожжи.

Они загородили дорогу. Пять человек в пестрых, мехом наружу безрукавках, вооруженные длинными ножами, стояли плечом к плечу. Игорь сразу сунулся искать документы. Сун без команды тронул повозку вперед и подъехал к незнакомцам почти вплотную. Игорь поднял голову.

Они были не люди. Высокие светловолосые, прямые. На близком расстоянии можно было без труда рассмотреть большие, светлые чуть раскосые глаза и одинаково маленькие рты. У того, который стоял в центре, губы стянуты в пучок. Рядом - женщина. Одежда такая же, но лицо немного мягче, нет жестких складок у рта. Остальные - мужчины.

Бумаги уже были в руках. Игорь поднял их над головой. Но нелюдь с гневной гримасой отмахнулся.

— Кто вы такие? - потребовал он.

— Мы торговцы, - послушно отрапортовал человек.

— Что вам нужно в княжестве Аркас?

— В этих краях живет человек по имени Ири. Его ищет брат.

— У нас есть такой человек. Но ни о каком брате он никогда не говорил.

— Мы не виделись много лет, - подал, наконец, голос Сун. - Позвольте нам проехать, господин.

— Вас двое?

Девочка спряталась под своим покрывалом и была почти не заметна. Игорь уже хотел соврать, но поопасился. Это вам не ленивые пограничники. Тут орудовала лесная стража рысей.

— С нами моя племянница, - один раз прокатило, может, и второй сойдет?

Высокий шагнул к повозке и откинул покрывало. Девочка дернулась, но бежать не стала. Командир лесной стражи обернулся к Игорю:

— Ты солгал! Человек…

Так произносят: "ничтожество". В душе мерзостно колыхнулось: ударить надменного стража в его красивое, нечеловеческое лицо, сломать кости переносья, разорвать рот, толкнуть в канаву. Если остальные кинуться защищать своего командира, Игорь им всем покажет…

Сколько он прожил среди чистюков? Неделю без малого. Надышался что ли? Нанюхался! Запах дерьма забил ноздри. Или это тихий герцогский шепоток: они - нелюди, предатели, людоеды…

Рысь легко снял девочку с телеги и поставил на землю. Она не боялась, доверчиво качнулась к нему, но подошла женщина, переняла у мужчины козу и прижала к себе.

— Ты забыл, человек, что безнаказанно лгать можно только себе подобным. Не аллари! Твое счастье, что ты не причинил девочке зла. Проваливай!

Рыси расступились. Сун тряхнул вожжами, и телега покатилась. Игорь видел, как отряд канул в лесу. Между мужчиной и женщиной бодро шагала козочка в разорванном грязном платьице.

За поворотом возница притормозил. Игорь сидел уткнувшись головой в колени.

— За нами гонятся? - спросил, не поднимая головы.

— Нет.

— И пошли волки с агнцем, аки братья любящие…

— Все хорошо, господин начальник дворцовой стражи. О каких волках ты говоришь?

— Сун, тебе никогда не казалось, что до прихода к власти человека здесь был Рай?

— Я не знаю, что такое Рай.

— Это место, где живет любовь.

— Я был рабом у змей. Ири раб с рождения. Меня продали мои родители, чтобы прокормить остальных детей. Людям в Аллоре живется трудно. Я все время мечтал сбежать. Шак убил надсмотрщика, нас бы всех казнили. Ири побежал из-за этого, я - по тому, что не мог иначе.

— Ты не говорил, что когда-то был свободным.

— Меня не спрашивали. А потом я стал забывать рабство. Помнишь, как мы давали первое представление? А крестопоклонников?

— Помню. Но нас предали! Шак бросил нас, оставил на смерть.

— Кого?

— Нас!

— Мы разве мертвые?

— Герцог нас просто пожалел.

— И оставил при себе. Только Ири удалось вырваться. Кем мы стали? Ты - дворцовым начальником. Я - птичьим. Ты слушал только герцога, я - птиц. И знаешь, что в конце концов получилось? Я стал сожалеть о змеином рабстве. Во дворце оказалось еще хуже. Шаг в сторону - и ты под подозрением. Мысли и те под запретом. Человек так не может. Запретить думать, тоже, что запретить дышать. Ему остается лгать не только на словах, но и в мыслях. Разве это не рабство? Змеи были хотя бы честны.

— Но я не могу закрыть глаза на очевидное. Шак нас предал.

— Значит, у него не было иного выхода. А еще… ты ведь точно не знаешь, жив ли он вообще.

— Герцог…

— Говорил, что жив? Что найдет коня и даст тебе с ним объясниться?

— Да!

— Жди.

Сун тронул повозку. Лошадь замотала головой, но двинулась, тяжело плюхая копытами. По сторонам уже скопилась густая лесная темень. Игорь больше не высматривал поляны. Остановятся где-нибудь. Какая разница!

Замок явился измотанным путникам внезапно. В очередной раз повернули, объехали каменный указатель, на котором по ночному времени ничего было не разобрать, и вдалеке увидели мелкие огоньки. Надо бы остановиться, сбегать в разведку. Какое там! Лошадь на что была измотана, и то пошла шибче. Сун не понукал, Игорь не перечил.

Замок, против ожидания, оказался большим. Рассчитывали увидеть каменный скворечник, окруженный мелким, похожим на канаву рвом, а пришлось задирать голову на факельщиков, расхаживающих за зубцами крепостной стены. Мост на ночь не подняли и ворота держали открытыми. Кого-то ждут? Игорь велел Суну править в село.

Дома стояли в две шеренги. Нормальное селище. Даже в темноте угадывались просторные крестьянские усадьбы. Заборы стояли ровнехонько, за ними светились окна домов. И никакого переполоха, шума, шороха даже. Кто катит по улице? Да хоть кто! Вон замок господина, в нем стража и крепкий отряд, случись надобность, не то что одинокую телегу, сотню остановят и завернут восвояси.

Только когда Сун подвернул к крайнему, расположенному у самого рва дому, из-за угла вышел черный человек и велел править в замок. Они не спорили. Лошадь с натугой протащила повозку по бревнам моста. Колеса дробно отгрохотали похоронный речитатив. И как только ни оказались по ту сторону, мост подняли, решетка замковых ворот опустилась, грохнув последнюю точку в путешествии.

Рысь, который в лесу забрал у них козочку, сидел в кресле с высокой спинкой. Сейчас на нем была просторная мантия, отделанная по краю пестрым мехом. Небольшой подиум не заставлял задирать голову, однако Игорь чувствовал себя именно так. Ему казалось, что он снизу вверх заглядывает в потемневшие от гнева светлые глаза князя Аркаса. Княгиня сидела тут же на прихотливо изогнутом табурете и время от времени клала руку на руку мужа. Больше в зале приемов никого не было.

Игорь уже прикинул, как будет обороняться, да что там, и нападать, когда дойдет до драки. Разговор не сулил ни чего хорошего с самого начала. За короткое время их успели уличить в шпионаже в пользу герцога и пособничестве чистюкам. Первое аллари еще как-то могли понять. Последнее - нет. Девочка коза рассказала князю свою историю, ничего не утаив. Аркас узнал об участи Игоря в ночной погоне чистюков. Что взять в перепуганной козы? Как видела, так и доложила. На попытку оправдаться рысь, мотнув головой, сквозь зубы обозвал Игоря человеком.

Резной подлокотник роскошного трона был исполосован длинными неглубокими бороздами. Игорь против воли и не к тяжести момента задумался о происхождении царапин, а когда догадка таки мелькнула в натруженном мозгу, только руками не всплеснул. Нападать он вздумал! Будто для подтверждения его мыслей ногти князя начали удлиняться, вырастая, в короткие мощные когти. Игорь смотрел на них как завороженный, пока рядом не грохнуло.

Сун пал на колени и ткнулся лбом в пол. Игорю захотелось пнуть товарища в мягкий бок. Так и так помирать. Он не раб, хотя и был им какое-то время, он - свободный человек!

Ага, свободный, - пискнуло внутри, - весь изоврался, извертелся, как муха на иголке…

У него есть цель! Вернуться домой… которая оправдывает средства. И ничего такого он не сделал. Врал? А как прожить иначе? Рысь, поди, тоже ужиком вертелся под ногами герцога, пока тот диктовал свои условия, а когда в стране настали раздрай и гражданская война, вспомнил о гордости аллари.

Когти синьора, между тем, спрятались. Князь наклонился к жене. Она что-то шептала ему, изредка поводя головой в сторону непрошенных гостей. Наконец брови господина Аркаса поползли вверх, исполняя танец задумчивости.

Игорь вынырнул из кровавых мечтаний, как раз к моменту, когда слово перешло к госпоже рыси.

— В лесу вы говорили, что ищите человека по имени Ири.

— Да, госпожа, - бухнул лбом в пол Сун.

— Зачем?

— Главный чистюк Абаган велел выкрасть его и привезти в Мец.

Игорь едва сдержался, чтобы не кинуться на дурака. Если и оставалась еще какая-то надежда разойтись с рысями мирно, Сун похоронил ее ни за грош.

— Иначе. - продолжал дрожащим голосом бывший раб, - нас казнят, путем выпускания кишок.

— Вас заставили? - уточнил князь Аракс.

— Да, господин.

— Это меняет дело, - не так ли? - обернулась к нему княгиня.

— Ты слишком добра. Люди способны врать очень правдоподобно. Хотя, рассказ козы совпадает со словами этих…

— Давай, позовем почтенного Ири?

— Придется, - нехотя согласился господин рысь, повернулся к пленникам и приговорил: - Предупреждаю, если вы попытаетесь нанести ему вред, вас убьют на месте.

— Уверяю тебя, добрый господин, Ири наш побратим, мы не виделись много лет.

— Ты говоришь за себя, или за вас обоих?

— Мы все вместе много лет назад ездили по стране в таборе арлекинов.

— Неслыханно! Чтобы люди были арлекинами… хотя, я что-то такое слышал. Вы ездили одни?

— Нет, старшим у нас был конь по имени Шак.

— Как могли оказаться в одном таборе люди и конь, судя по имени происходящий из вольных кланов?

— Мы вместе бежали от змей.

— Ты права, - усмехнулся князь жене, - придется звать почтенного Ири, иначе нам грозит, запутаться в человеческой лжи.

Игорь ни за что бы не узнал потешного толстяка- повара. В зал вошел невысокий изящный царедворец одетый едва ли не богаче своего господина. Он с достоинством поклонился княжеской чете, мельком глянув на гостей. Лицо невозмутимого царедворца дрогнуло и в следующий миг он пал на колени перед троном:

— Позвольте мне, господин, обнять своих побратимов?

Теперь пришла очередь удивляться рыси, но он не стал суетиться, просто кивнув. Ири обнял Суна, потом Игоря. Радость повара была неподдельной. Но князь не дал затянуться приветствию:

— Почему ты, почтенный Ири, не говорил, что побывал в плену у змей, да еще бежал?

— Вы не спрашивали, господин, а я с читал себя не вправе хвастаться. Тем более, если бы ни Шак и наш друг Игор, никакого побега бы не случилось.

— Этот пособник чистюков помог тебе бежать?

— О ком ты говоришь, господин?

— О человеке, которого ты назвал своим другом.

Ири отшатнулся:

— Игор, произошло недоразумение, или мой господин прав?

Можно было невозбранно соврать. Что стоило, быстро придумать новую историю? Вряд ли Сун стал бы перечить. Но врать в глаза, искренне обрадованному, другу Игорь не смог. Да, на карте стояло не только возвращение, но и сама жизнь, однако что-то сломалось внутри, или наоборот - мучительно срослось.

— Прости, Ири… твой господин и прав и не прав одновременно. Слишком много случилось за последние двадцать лет. Всего в двух словах не расскажешь.

— Я никогда не поверю, что ты по своей воле связался с чистюками.

— Не по своей, но связался. Мне было приказано тебя выкрасть. Чистюки знают, что ты как никто разбираешься в ядах. Ты им нужен. В обмен на тебя мне обещали двух летучих горностаев. Герцогу срочно понадобились эти птицы. Свои у него погибли. Сун был главным птичником… да ты и сам знаешь. Нас послали с поручением.

Ири потемнел лицом.

— И ты согласился выполнить все, что тебе приказали? - Лицо бывшего повара стало несчастным.

— Поручение герцога тебя не касалось. Ему нужны были только голуби. Но в Меце мы попали в стан чистюков. Нам предложили на выбор - либо смерть, любо выкрасть тебя и привезти им.

Игорь не стал говорить, что так и сяк прикидывал, как выйти из положения, чтобы никто не пострадал. Пусть думают, что хотят. Он и так вывернулся перед ними наизнанку. Им ли понять, что такое быть оторванным от своего Мира. Да, никогда! Объяснять бесполезно. Им не влезть в его шкуру.

В зале воцарилось напряженное молчание. Князь Аркас думал, попеременно переводя взгляд со своего повара на гостей. Княгиня легко улыбалась. Ири вытянулся в струнку, ожидая решения своего господина. На Игоря он больше не смотрел. Сун стоял, сутуля плечи. А сам Игорь уставился в стену поверх голов княжеской четы. Внутри стало пусто и тихо. Кажется, он уже все проиграл, кроме самой жизни, но без надежды на возвращение она ему была не нужна. Ах, да, он же собирался найти Апостола и выяснить, кто кого предал. Пожалуй, если князь рысь выпустит из когтей свою жертву, останется только это.

— Ты прожил у нас почти двадцать лет, почтенный Ири, ты спас нашего сына, когда его укусила змея. Знай я тебя меньше, не поверил бы. Мне нет необходимости с тобой кокетничать, мы перестали верить людям. Только избранным. Поручишься ли ты за своих побратимов? Если мы сохраним им жизнь и свободу, не используют ли они нашу доброту во вред?

— Я не знаю. - Ири приложил руку к груди. - Я признаю, что они скомпроментированы в ваших глазах, но, может быть, мой добрый господин даст им возможность оправдаться?

— Зачем? Я лучше предложу им на выбор: остаться у нас и служит, как служишь ты, или уходить в приграничье. Туда не дотянутся ни герцог, ни чистюки. Что скажете?

— Я остаюсь, - без запинки сказал Сун, даже не покосившись в сторону Игоря.

А зачем? Кто ему бывший начальник дворцовой стражи? Игорь ведь и внимания-то на него особенно не обращал, делал, что считал нужным, врал, что на ум взбредет, требуя только подтверждать свои слова. В глубине души он не считал Суна равным. И получил.

А что собственно, получил? Он просто забыл, что человек может быть свободным в выборе. Долгая жизнь в паутине герцогской лжи приучила к несвободе. Он ею дышал как воздухом, задохнувшись, как только оказался в атмосфере истины, в которой слово имеет значение и имеет вес. Тут придется заново учиться дышать.

Если останется у рысей - научится. А дальше-то что? Однажды ночью навалится черная тоска, которую глушила герцогская лож, и бывший раб, бывший арлекин, бывший начальник дворцовой стражи, вечный чужак наложит на себя руки.

— Я ухожу. Прости, Ири, - вскинул руку в останавливающем жесте Игорь. - Я не останусь. Мне тут нечего делать. И вас прошу, простить, князь. Я тут не приживусь. Если вы еще не поняли… я чужак.

— Я действительно не понял.

— Я человек из другого Мира. Как попал сюда, не помню. Ири и Сунн могут подтвердить. Я долго жил при герцоге в надежде, что он сможет отправить меня домой. Вернуться к нему я теперь по понятным причинам не могу, остается, пробиваться самому. Попробую.

— Я тебе верю, - просто сказал князь. - Отдыхай. Завтра ты покинешь нашу землю. Тебя проводят до приграничья.