Всадники в серых одеждах зажали Саню с трех сторон, постепенно оттесняя от товарищей. Кот пытался сопротивляться. Но куда было его смирному низкорослому коньку тягаться со зверями, на которых, скакал конвой. Пока еще мог видеть, Санька шею сорвал, выворачивая на Шака. Лицо помолодевшего Апостола оставалось безмятежным. Не знай его Саня, посчитал бы, что тот спокоен. Но, знал, а по тому напряженно ожидал, что он предпримет, только погодя сообразив: решись арлекины на сопротивление, их сомнут. Когда уже шея не выворачивалась, так далеко позади осталась телега, кот натянул поводья. Не тут-то было, его зажали конскими боками. Не отпусти он повод, оба и сам и конек полетели бы в траву.

Саня заглянул под надвинутый куколь правого конвоира. Хоть режь, хоть озолоти, оттуда не сдавало живым. Будто глиняный болван трясся под серой накидкой. Левый - то же самое. Саня начал искать живую нитку, связывающую болванов с кукловодом, не нашел, расслабился, и тут накатило. Из массы серых, которые одинаково прямо держались в седлах, пришло: смесь тревоги, удовольствия и тихого злорадства. Но все это тлело под гнетом воли, сковавшей послушную массу живой нежити. Пустил, значит, кукловод на арлекинов серых болванов, а сам чего-то про себя пасет.

Осталось, расслабиться и править, куда велено. Начни артачиться, не исключено, наваляют тебе всей серой толпой. Ну, тебе - ладно: сам напросился, друзьям перепадет. А они не при чем. Хоть режь, хоть, опять же, мордой об стол, Саня чувствовал не по ним серый переполох, а по нему, не совсем - как выяснилось - простому коту.

Наваляют - это во первых, а во вторых: окажи характер, нипочем не разберешься, что у хозяина серого воинства на уме.

Дикое поле сменилось прямым, как натянутая веревка трактом. Не иначе, серые торили. Нормальный человек, он смотрит, где спрямить, где обогнуть, чтобы дорога легла и полегче и повеселей. Да еще чтобы заступ с лопатой не стереть в пыль пока строишь. Тракт наводили не задумываясь. Горка - срыть! Болото - засыпать! Дубрава? Срубить без всякой жалости. От дороги веяло вовсе уже чем-то нечеловеческим.

Вот тебе фокус: есть люди, есть не люди, а тут совсем… третий сорт. И смотрит в спину. Как еще дыру в куртке, подарке любезного друга Пелинора, не прожог?

Шли уже часа два. Тракт позволял развернуться лавой. Конвой перешел в галоп. Саня натянул повод, сбивая серую орду с шага.

Обойдутся! Ему добрый конек был дороже, чужого мнения о себе. Пусть серый кукловод думает, что хочет. Да и присмотреть за телегами, что остались далеко позади, не мешало. Но сколько кот их ни выглядывал - не нашел.

Он уже решил вовсе остановиться и выяснить, что к чему, когда на дальнем краю белой нитки тракта обозначилось черное пятно. Быстро потянулись вверх тонкие шпили крыш.

Ворота открылись сами. Только передовые всадники подъехали к подъемному мосту, тяжелые черные створки, окованные железом, бесшумно разошлись и отряд по трое пошел в проем. Сварливому коту деваться оказалось некуда. Ругая себя последними словами, за то что не придумал, как присмотреть за товарищами, окруженный серыми, кот пошел через мост.

Выложенный новенькой брусчаткой, замковый двор оказался идеально чист. Серые спешивались и уводили коней. Скоро Саня остался посреди мрачного каменного пространства всего с четырьмя конвоирами. Пятый у ворот махнул рукой - запирать.

Ага! Кукловод! Самое время спросить, куда по дороге пропали телеги с арлекинами. Но Сане не то что выяснять отношения, пошевелиться не дали - зажали так, что конек застонал.

Такого кот терпеть не стал, развернулся и двинул кулаком в ухо ближнего охранника. Тот без звука канул под копыта своей лошади. Второй не замедлил свалиться с другой стороны. Саня и дальше бы раздавал тумаки, но на него бросили аркан. Волосяная петля сдавила плечи. А кукловод посмотрел из-под капюшона, развернулся и шагом поехал в сторону широкого крыльца; не оборачиваясь, спрыгнул с коня и пропал за высокими створками дверей.

Кота на веревке подтащили к низенькому притвору, сдернули из седла и затолкали в коморку без окон.

Ночь, сырая прохлада и пустой желудок не давали спать. Кот весь извертелся на голой лавке. Это же надо, как они попались. На колени, видите ли, перед ними бухнулись: пожалуйте, гости дорогие! Ладно, девочки, с них какой спрос, но собака или Шак могли бы догадаться. И догадались бы? То-то, только дернись - драка, со всеми вытекающими из нее последствиями. Что так сидеть в сырой темнице, что - эдак. Разве, случись перепалка, сидеть пришлось бы с битой физиономией.

Саня много раз уже прислушивался и принюхивался, только языком воздух не пробовал. Толку - никого. Следов товарищей не нашел. Вообще живым не пахло. Будто в склепе заперли. Пришлось ему однажды в таком побывать.

Дело давнее. Он тогда только-только ушел из Камишера. Все кругом было и новым и странным. Читать Саня не умел. На стене ратуши городишка Варок, в который он забрел подработать, загибался краем серый лист с мелкими черными букашками. Кот остановился, подивиться. Слышать про такое доводилось, видеть - ни разу.

— Любопытствуешь? - спросили за спиной.

Там кто-то топтался и сопел. Саня обернулся. Мужичок ростиком в три аршина ковырял в ухе. На лице будто курица порылась. Глазки маленькие, слезящиеся.

— Интересуешься, спрашиваю? - потыкал мужичонка пальцем в бумагу.

— Ага, - ответил Саня и для верности провел кулаком по носу, вроде, сопли утирает.

Сказывться человеком он тогда еще не привык и всячески перенимал мелкие людские привычки. Мамка бы дома за такое по затылку съездила. Мужик усмехнулся, хитро прищурил глазки и забубнил:

— "Сим оповещаем, что все входящие в город странники обязаны три дня отработать на городские нужды".

Новая новость! Монетку при входе в городские ворота заплати, так еще и работай на них! Если за даром, Саня нипочем не станет, лучше дальше пойдет.

Мелкий доброхот, как подслушал, начал возмущаться в лад с Саниными мыслями:

— Нет, ты только посмотри, что придумали! Мало им податей. Форменное издевательство. Ладно, хоть плату положили.

— Какую? - не замедлил спросить Саня.

— Мелко написано, не видать мне. Но если интересуешься, могу отвести к знающим людям.

Сане не хотелось никуда идти с этим. Не нравился он ему. Скользкий, как угорь, и глазки бегают. Но вокруг как на зло не случилось никого другого. Вечерело, город уже засыпал.

— Я на постоялый двор пойду, - ответил кот незнакомцу. - Завтра к твоим знающим отправимся.

— Не пустят тебя, переночевать. Нет документа, что отработал - нет приюта. Звиняй. Такие у нас порядки.

Делать нечего, Саня поплелся за доброхотом, сильно все же сомневаясь, что поступает правильно.

Город Варок вольно лежал в долине между двух невысоких холмов. Оба были подрыты. Испокон веку с них брали камень. Из-за дешевизны и близости строительного материала, дома в Варке строили основательно. Каждый этажа два, три. Ратуша имела все четыре. Улицы не как в других каменных городах - широкие. По дороге встретилась пара, спешащих домой горожан. Саня хотел окликнуть, но вспомнил, что не в родном Камишере путешествует, и постеснялся.

Одноэтажная домина, к которой привел его незнакомец, стояла на отшибе под самой городской стеной. Кругом канавы и всякий хлам. Саня удивился, как в таком месте могут сидеть знающие люди, но переспрашивать у мужика не стал. Внутри дурной кукушкой тукало беспокойство. Однако и любопытство проклюнулось. Если доброхот ведет его в этот дом для своей корыстной надобности, может сильно удивиться после. В обиду себя Саня всяко не даст. Даже если докопаются до его не совсем людского происхождения, не страшно. В Варке к не людям больших требований не предъявляли. Разве, подать при въезде в город была вдвое. А Саня скажет, мол, денег не было.

За толстыми каменными стенами было душно, светло и людно. Человек десять сидели за одним длинным столом. Саня разглядел стакан с костями для игры. С краю притулились четверо. В руках - затертые карты. Один как раз лупанул картинкой об стол.

Стало быть, привели его в игорный дом. Понятно, почему заведение стоит на особицу. Такие дома в большинстве городов либо были запрещены, либо вынесены за стену. Пусть всяк, кто хочет вместо дела за игрой жизнь прожигать, ножки потопчет подальше с глаз.

Вокруг костей сдвинулись головы. Народ рассматривал, выпавший куш. Когда дверь бухнула, часть голов откачнулась.

— Косик! Ай, молодец, нашел таки. Проходи, парень. Садись к нам.

— Зачем мне? - спокойно отозвался кот. Руки он на всякий случай спрятал за спину. Что привели его не о законе толковать, это уж точно.

— Зачем ему! Слыхали? Да кто тебя спрашивать станет? Раз попал к нам, делай, что велят.

— А не захочу?

— Кто тебя спрашивать станет, хочешь ты, аль нет. Тебя, парень, в карты проиграли. Вон Косик и проиграл. Он тебя перед нами на кон выставил. Теперь, если отыграется - отпустим. Не отыграется - на тебя повинность ляжет.

Вот, значит, почему те дома подальше от людей ставили. Подлый народ в них собирался. Но о том после можно будет подумать. Сейчас надо было выбираться.

Саня подвинул мешок за спину, чтобы не мешал, чуть пригнулся и растопырил локти. Кулаки перед собой. Кто полезет, сразу огребет в лоб. Когти он зажал. Никчему их показывать. Так обойдется. Но они в кулаки никогда не помещались. Если вылезут на всю длину, их так и так заметят. Саня надеялся, что успеет раскидать игроков, раньше, чем обнаружится его кошачье происхождение.

Первым на него прыгнул кто-то из-за спины. Эх люди, люди! Да Саня его почуял, пока тот еще крался, да половицей скрипел. Локтем в поддых, пригнуться, подправить немного… нападающий пришел точно между картежниками. В стороны полетели засаленные картинки. Игроки подняли крик. Теперь против кота выступила уже вся компания. Но как-то вяло. Они не нападали, а теснили. Саня уперся спиной в стену. Отступать было некуда. Одно хорошо, сзади никто не прыгнет.

В следующий миг пол под ним провалился, и полетел кот в темноту. Будь он человеком, наверное, ушибся бы, а так пришел на все четыре лапы, помянул лешего и отпрыгнул в сторону от светлого пятна в потолке, из которой вниз свесились головы и полетели плевки.

— Больно прыткий! - заорали сверху. - Посиди дня три, остынь. Ты нам все отработаешь, деревня немытая!

За сим последовала пауза, головы исчезли вместо них вниз зажурчали три струи. Игроки захохотали.

— Закрывай!

Крышка захлопнулась.

Воняло как в выгребной яме. Саня присмотрелся. Пол был сильно загажен. Кругом смердели кучи и лужи. По стеночке, чтобы не извозиться, он пробрался в дальний угол. Тут сделали небольшой уклон, и нечистоты не дотекали. Обувку и одежду спас, а вот нос девать было некуда. Знал, что понюхает еще маленько да привыкнет, а все одно - выворачивало. Над головой бухали шаги.

Наука тебе, котейка: сиди, думай, чтобы другой раз не попадаться. Ладно, если его, как обещали, через три дня выпустят, он им там покажет, кому кости правильно ложатся. А забудут? Дерьмо, что ли, жрать?

Замутило сильнее. Саня отвернулся к стене. Кладка сдавала известью. Присмотрелся, попробовал пальцем. Раствор оказался свежим, хоть и схватился, не успел еще отвердеть до каменной твердости. Достав из мешка молоток, Саня начал выстукивать стенку.

В один кирпич! Делали не так давно. Он провел когтем между камнями, на пол посыпались крошки раствора.

Не знали господа игроки, кого в подпол кидали, инда поостереглись бы. Что такое хлипенькая стенка для парня, который один на один с многоножкой выходил? Чепуха!

Процарапав глубокую борозду, он выкрошил почти весь раствор, пошатал кирпич, поддел и начал двигать, не очень, впрочем, надеясь на успех. Но каменюка подалась, выпав на ту сторону. Еще пара кирпичей ушли следом. Саня прикинул, что так он только к утру выберется, и наддал по кладке плечом. Зашаталось. Он двинул со всей дури, стенка не устояла: прогнулась и осыпалась наружу, в темный сухой коридор.

Прежде чем выбраться из западни, Саня прислушался. Шуму он наделал много, но наверху никто не обеспокоился. Видно, прежние заключенцы тоже тихо не сидели. А хозяева каземата, понадеявшись на крепость стены, лишний раз заглядывать в погреб ленились.

Тяжелый дух его еще долго преследовал. Саня шел, пролезал, сворачивал, вонь тянулась за ним как хвост. Он останавливался, чистил башмаки, о земляной пол, отряхивал штаны и шел дальше. Только на пятом или шестом повороте стало легче.

Он еще попетлял по катакомбам и остановился на перекрестке подземных дорог. Надо было осмотреться да прикинуть, куда топать дальше. Темнота не помеха. Кот он или не кот? Вон в стене кольцо для факела. На полу под ногами - заступ с истлевшей рукояткой. Саня присмотрелся. Железо проела ржа.

В дальнем углу копошилось семейство мышей.

— Сидите тихо, - сказал им кот.

Зверушки тесно сгрудились и замерли. Еще бы! Они, поди, таких котов отродясь не встречали. Будут потом внукам и правнукам рассказывать, какое чудо в их подвал пожаловало. Жаль, не спросишь, в какой стороне выход.

Над головой стояла гробовая тишина. Саня облизнул палец и выставил перед собой. Из левого коридора тянуло легким сквознячком. Туда кот и направился. Но коридор начал понижаться, пока не превратился в узкий, не протиснешься, лаз. Пришлось ползти, сворачивая наугад, в надежде отыскать струю свежего воздуха.

Зала, в которую вывалился, изрядно уже уставший кот, оказалась сводчатой пещерой. Из потолка вниз свешивались корни деревьев. По обеим стенам были выбиты неглубокие ниши. Саня присмотрелся. Там лежали покойники. Вернее, то, что от них осталось: усохшие до деревянности мумии. Кот пошел вдоль стены. Тут покоились и люди и не люди. Все вперемешку. Те, кто хоронили, разницы между ними не делали. Из чего Саня сообразил, что кладбище очень старое. Не такой он уже был темный, чтобы не знать: раньше и в жизни между ними разница была не большой.

В дальнем конце пещеры провалом зиял выход. Кот обрадовался. Он не боялся усопших. Чего их бояться? Но нарушать покой, тех, кто давно ушел, считал неприличным. Встал на пороге, поклонился мертвым и тихо двинулся, не ведая выйдет ли когда-нибудь на свет.

Накатили тяжелые мысли. Темнота обволакивала. В спину смотрели незрячие глаза потревоженных.

Жили когда-то бок о бок, - думал Саня, - лежат так же. Не сорятся, не ругаются, в нужник друг дружку не бросают. Чисто, чинно. А наверху - срам и грязь. А он туда рвется. Почему? Потому, что живому - жизнь, какая бы она ни была. Не хочешь в вонючем погребе прозябать, построй себе светлый дом, наведи в нем порядок. Посели хороших людей, или не людей, какая разница! Главное, чтобы душевно, чтобы не подличали, не дрались, не убивали друг друга, чтобы не обманывали…

Впереди мреяло. Саня остановился. Мутный свет, перегородивший и так узкий коридор, заколыхался и поплыл в его сторону. Уже совсем близко стало видно, что из мути складывается зыбкое лицо.

Призрак! Мамка про них рассказывала. Они, дескать, сторожат старые кладбища. То-то людишки, которые наверху безобразничают, до захоронения пока не добрались.

Никакого страха Саня не испытывал, скорее, уважительное любопытство. А туман покрутился, повертелся, ухнул даже едва слышно и замер, озадачившись.

Далее произошел известный диалог, в результате которого, выяснилось, что перед призраком кот.

— Так бы сразу и сказал, - обиделся призрак, на непугливого посетителя и умелся, освободив тем самым выход из подземелья.

За ближайшим поворотом явственно потянуло свежим ветром, и Саня вскоре выбрался на склон одного из Варковских холмов. Возвращаться в город, искать справедливости, он не стал. Справедливость была в подземелье, где люди и не люди лежали бок о бок. На поверхности такой не осталось.

Начинали строить люди, а заканчивали, точно, серые, прикинул Саня, озирая анфиладу одинаково скучных комнат, сквозь которую его вели. Стены выровнены, - любой штукатур обзавидуется, - а все одно, с души воротит. Завитушечку бы сюда, резной наличник, тканый коврик на порог, сундучок в угол, глядишь, заиграли бы хоромы. А так - пусто, чисто, мертво.

Он как с самого начала обозвал для себя серых болванами, так и не мог им придумать другого имени. Двигаются как заводные куклы, говорят - точно механизм внутри вертится. Даже подскрипывает. И все - как по писанному. Если спросишь - в ответ молчание.

Позади осталась еще пара комнат. Потом - крутой поворот, дверь, - единственная на всем пути, - и его ввели в широченную залу с низким потолком. Серые остались у двери. Кот протопал к табуретке и, не спросясь, плюхнулся - связанные руки за спиной.

Хозяин залы стоял возле камина. Видел Саня не раз такие открытые печки. Дров уходит втрое, а жару только пока горит. Слов нет - красиво. Сиди рядышком, вино попивай, в огонь смотри. Вон и кресло придвинуто. Только Саня в то кресло не сядет, даже если его сильно попросят. На подлокотниках приспособлены разомкнутые кольца - захваты для рук. Еще одно кольцо, побольше, - для головы. Сиди, стало быть, и не дергайся. Если хозяин насильно захочет Саню в то кресло с табуретки пересадить, получит большой скандал.

Только тут, в зале, кот окончательно уверился, его не на пикник привезли. Разговор, похоже, будет крутой.

Господин держатель границы стоял к коту спиной. Даже на самоуправство с табуреткой не дернулся. Замер, будто каменный. Зашевелился, только когда Саня кашлянул. А что еще делать, если тебя не замечают? Песню, что ли, ему петь?

Кукловод оказался щуплым невысоким и светлым как одуванчик. Голову обрамляли легкие золотистые кудри. Тонкое лицо с правильными чертами немного портил пухлогубый рот. Его было много для такого лица. Зеленые глаза смотрели пристально и печально.

Никогда Сане до конца в людях не разобраться. Ожидал увидеть злобного урода, а попал на печального мальчика.

— Здравствуйте, господин кот, - приветствовал гостя хозяин замка. - Прошу прощения за столь неординарный прием. Счел себя в праве привезти Вас к себе силой. Иначе, боюсь, нам было бы не избежать множества печальных недоразумений. Ваши спутники, например, устроили по дороге настоящую резню.

— Я ничего не видел.

— Вы ушли далеко вперед. Мне пришлось отдать приказ…

— Что с ними?!

— Успокойтесь, они живы. Их просто на время изолировали. Нам надо поговорить. Потом Вы с ними встретитесь. Думаю, мне с Вашей помощью удастся призвать их к лояльности. Зачем сразу начинать войну?

— Да мы и не начинали, вроде.

— Ах, говорите только за себя, господин кот. Ваши спутники совсем другое. В Вас чувствуется высокий ум, благородство и образованность. В них - только подлый нрав простолюдинов. Согласитесь, чернь есть как среди людей, так и среди аллари.

Ага, ага… как же!… Эд, значит, простолюдин, а но, котейка крестьянский - аристократ? Сейчас выяснится, что он и не он вовсе, а потерянный в раннем детстве наследник престола. Цыгане, дескать, Вас, господин кот, в младенчестве украли, а я нашел и готов передать родственникам, которые по Вас все слезы выплакали…

Саня низко опустил голову. Сидел так и не знал: расхохотаться в лицо ласковому кукловоду, или обругать его последними словами. Но, опять же, обсмеешь, не то обзовешь, и будешь дурак набитый, по тому, что сидишь ты, со связанными руками, а друзья вообще незнамо где, незнамо как. Хорошо было у Пелинора, по тому, что медведище, хоть и хитер, все равно - благороден. А кукловод?

Кот озадачился, уловив несоответствие. И еще какое-то время тупо разглядывал свои сапоги, пока не дошло: перед ним был не человек. Кто тогда? Что не аллари, это уж точно. Серый? Но от тех живым не пахло…

— О чем Вы хотите со мной переговорить? - высоко изогнул бровь Саня.

Гордись, брат собака, не прошли твои уроки даром. Аристократ, говорите? Что ж, поиграем в аристократа.

— Я в Вас не ошибся! - кукловод заулыбался шире прежнего. - В компании арлекинов вам приходилось надевать на себя маску простака. Ах, как мне это понятно. Но до конца искоренить в себе привычки, всосанные с молоком матери, не способен не один благородный синьор.

Саня неудержимо потянуло утереть кулаком нос. Напыщенный, глуповатый господинчик, который разыгрывал перед ним непонятный спектакль, так и сподвигал к эпатажу. Или претворяется? Подыграю, - решил кот, - глядишь, хлизда на правду выйдет.

— О чем, Вы? - спросил он не теряя тона.

— Сапоги!

— Не понял.

— Вас выдали сапоги.

Действительно, из всей компании только Саня сподобился иметь на момент захвата серым воинством эту обувку. Эд и Шак во владениях Зеленого переобулись в легкие плетеные чеботы. Жарко им, видите ли! Только Саня остался в сапогах. Как однажды в мокром лесу их натянул, так и носил, снимая, разве, на ночь. Любил он их. Спору нет, у Зеленого было тепло, только кот еще пока не находился в сапогах. Считай, всю жизнь о них мечтал.

Когда Пан раскрыл им границу, никто и не вспомнил, обувку менять - ломонулись через термитники, кто в чем стоял. К вечеру же вообще с ног валились. Так и получилось, что Саня один в сапогах остался. А кукловод, с умной головы, решил, что он от кровной привычки в них путешествует.

— Ну… допустим. - кот выставил одну ногу вперед, подогнув другую под табуретку. Именно так сидел Эд в покоях у медведей.

Коричневый глянец голенища потускнел, кое где вытершись до бархатного бежа, красный рант стал почти черным. Но подошва, - мастер тачал, - не треснула, не погнулась. И каблуки на месте.

— Что я говорил! - обрадовался кукловод. - Несомненно, один благородный господин всегда узнает другого, даже будь тот в рубище.

Саня только покивал. Наблюдать за стройным господинчиком, наделенным, однако, страшной властью над живыми куклами, было чем дальше, тем интересней. На вид - пушинка. Двигается, как летает, только крылья легкой серой мантии вспархивают. Весь исходит на улыбку. Прям - комариный царь!.

Не аллари, не человек, не живой мертвец. Непонятно кто!

Саня так и так поворачивался, следя за передвижениями хранителя границы, а сам тем временем, пробовал веревку. Когда вязали он, как мог, сжимал кулаки. Сейчас путы ослабли. Осталось, набраться терпения и, улучив момент, чиркнуть коготком по веревке.

— И так, господин кот, позвольте представиться. Я - владетель границы Кер. Я, к тому же, посвященный высшей ступени бога Светоноса. Я его верховный жрец. Моих слуг вы уже видели. Они исполнят все, что я прикажу. Самые верные воины, те, кто не рассуждает. Согласитесь, с такими можно завоевать весь материк. Они легко пойдут за мной на смерть.

Последнюю фразу Кер выкрикнул. Саня как раз натянул веревку и чиркнул по ней когтем. Не заори, хозяин замка, вполне возможно, услышал бы странный звук. А так, остался в неведении. Но рук кот решил пока не распускать. Послушаем еще.

— Я жду, - заявил Кер, отдышавшись, - представления с Вашей стороны.

Казалось бы, чего проще - имя назвать. Но Саню застопорило. Смотрел на нахального мелкого владетеля, непонятной породы и молчал. Противно стало. Окатило вдруг мерзостью. А за ней пришло нехорошее понимание: все, что он тут сейчас увидел - не спектакль. Все взаправду. Смешно и страшно. И за себя страшно, но больше за друзей.

— Вы не хотите назвать своего имени? - улыбка пока растягивала мягкие большие губы Кера, а в глазах уже мерцал нехороший огонек.

— Нет, - отозвался Саня и тонко улыбнулся краем рта.

— Но это необходимо. Наше сотрудничество невозможно без полной откровенности.

— О каком сотрудничестве речь?

— Мы должны объединиться. Мне было видение. Я часто получаю видения от своего бога. Мне было сказано, что в союзе с благородным пришельцем я покорю Алларию. Наше серое воинство вышибет с престола жалкую марионетку, которой является герцог. Я стану во главе государства. А когда восторжествует справедливость, мы вместе предстанем пред очи живого бога Светоноса. Мы припадем к его стопам. Таково его повеление. Таково главное условие.

— А Вы не ошиблись? Мало ли благородных господ шляется нынче вдоль границы? Вдруг Вам не обо мне видение случилось?

— Нет, я не ошибся. Отец наш, Светонос, ясно указал на то, что благородный кот явится в компании арлекинов. Скажу Вам больше, в течение последних двадцать лет я неоднократно получал приказы от своего патрона: отыскать и привести к нему котенка, потом подростка той же породы. Последний приказ касался молодого мужчины. Я даже не предполагаю, я попросту уверен, что это - Вы.

Только завоевания Сане не хватало. Что их всех понесло?! Пелинору - в помощники, Керу - в сотоварищи. Они рвутся к власти. А Саня-то тут при чем? Ему власть не нужна, хоть режь, хоть кол на голове теши. Еще живой бог какой-то!

Надоело! Пора было кончать игру. А по тому, кот четко выговорил, глядя Керу в глаза:

— Я отказываюсь.

— Этого не может быть, - категорически отперся комариный царь. - Вы не можете отказаться.

— Могу, - просто сказал кот.

— Не-е-ет, - пропел Кер. - Уже не можете. До нашего разговора вы могли выбирать, после того, как узнали волю живого бога - нет!

— Я так понимаю, твой Светонос требует, чтобы я к нему явился добровольно? Так, что же ты со мной можешь сделать? Связать и на веревке притащить? А к сапогу его сам прикладывать будешь, или своих болванов позовешь?

— Я поступлю лучше. Умнее - это уж точно. Вы сами пойдете. Побежите даже. Гляньте-ка сюда.

Часть дальней стены отъехала в сторону. За ней оказалась прочная частая решетка, за которой стояли Санины друзья. Шака обмотали веревкой от шеи до колен. Он покачивался. Длинные волосы свисали окровавленными сосульками. Эд в рванной рубашке привалился к дальней стене. Цыпа тоже связана. Ей заткнули кляпом рот. Сольки с ними не было.

— Если Вам мало, полюбуйтесь на это, - кукловод махнул широким серым рукавом в сторону массивной квадратной колонны.

Она начала поворачиваться вокруг своей оси. С той стороны высоко над полом на решетке была распята дриада. Из узкой грядки, упрятанной в полу, к ее ногам тянулись острые тонкие стебельки. Они очень быстро росли.

Встречал Саня такие стебельки. На юге болотный сорняк под названием бамбук за ночь вымахивал до метра. Рот у Фасольки был замотан. Повязка врезалась в щеки. Из-под спутанных рыжих волос смотрели переполненные ужасом глаза.

— Впечатляет? - вкрадчиво спросил Кер.

Саня вовремя скосил глаза в сторону. Не угляди он, как в залу вползает вереница серых воинов, кинулся бы на хозяина замка. Тот покивал:

— Приходится быть осторожным. Если Вы захотите причинить мне вред, они расправятся с Вашими друзьями. Только зеленая девка останется жива. Мне давно хотелось иметь в замке это отродье. Видите побеги, которые тянутся к ее ногам. Скоро они доберутся до плоти и… начнут прорастать насквозь. Не беспокойтесь, она не погибнет. Дриада, как никак. Она просто станет чем-то вроде комнатного растения. Говорящий бамбук, что может быть занятнее!

У Сани взмокли ладони. Он вцепился в кольца разрезанной веревки и потянул. Путы больно врезались в запястья. Расслабь руки, и веревка упадет. Не в том дело. Боль заставила отхлынуть туман бешенства.

Предметы сделалсиь контрастными, будто отороченными черной каймой. Мир стал плоским и понятным. На Сольку смотреть было нельзя, иначе Саня сорвется. Товарищей загородили серые с дротиками наперевес, готовые в случае команды переколоть гостей сквозь решетку. Клетка узкая, не повернуться, не отскочить.

В затылке больно застучало, подкатила тошнота. Саня сильно зажмурился, пережидая дурноту. Но где-то за шквалом ярости, за беспомощной злостью, очень быстро и четко, - кажется, даже вне его усилий, - созрела и мгновенно выстроилось шеренга ясных последовательных мыслей. Единственное, чем он может помочь сейчас товарищам - согласиться. Но играть придется всерьез. Это тебе не темных обывателей дурачить. Стоит чуть сфальшивить, и зритель не поверит ни одному твоему слову.

Саня поднял голову и расправил плечи. В лице ни отчаяния, ни тревоги. Еще раз обвел взглядом комнату. Охраны набежало человек двадцать. Они тихо клубились вдоль стен.

Кер стал похож на туго натянутую струну. Пухлые губы сомкнулись в кривую алую веревочку. Не человек. Точно! Глаза сделались круглыми, выступили острые скулы. Лицо заметно потемнело, но не в красноту, а в тускло-коричневый трупный оттенок.

— Что ж, - процедил сквозь зубы кот. - Вы смогли меня удивить. Не ожидал.

— Я люблю удивлять. А еще больше я люблю подчинять себе окружающих.

Губы Кера едва шевелились. Лицо начало подергиваться. На щеках и лбу играли мелкие мускулы. Сане показалось, кожа сейчас отслоится и сойдет, откывая истинное лицо.

А кот полностью расслабился и даже слегка улыбнулся, типа: давай, давай, посмотрим, на что ты еще способен. Это или что другое подействовало? Хозяин замка начал "отходить", превращаясь в прежнего изящного господина. Только крупные капли пота остались на лбу и над верхней губой. Еще руки дрожали, но он быстро спрятал их в рукава мантии.

— Поздравляю, - заявил он непослушными губами, - Вы чуть не вывели меня из себя.

— Не имел такого намерения, но, коли так, приношу свои извинения.

— О, не стоит. Хотя… может быть, прервемся? Договорим завтра?

— Я, пожалуй, не усну теперь, так вы меня заинтриговали, - отказался Саня, который по прежнему боялся смотреть в сторону Сольки, но помнил, что росткам бамбука потребуется совсем немного времени, чтобы прошить дриаду.

— Вы правы. Все важные дела следует решать быстро. И так: мы с вами заключаем союз.

— Целью его будет завоевание герцогства?

— Да. Корона стала тяжела нынешнему правителю. Я займу его место.

— А я?

Саня шел ва-банк. Играть, так играть. Не прояви он интереса к своему будущему, начавший успокаиваться Кер, опять насторожится и пойдет демонстрировать силу.

— Вас ждет великая миссия. Сам живой бог хочет видеть Вас возле себя. Как только мы уничтожим нынешнего герцога, и я сяду на престол, Вы отправитесь к Светоносу.

— Видите ли, господин Кер, это у людей существуют боги. Я - аллари - не человек. Надеюсь, Вы понимаете…

— Нет! Воля Светоноса - закон!

— Я только хотел сказать, что для меня он… явление, - вспомнил Саня нужное слово, - туманное и непонятное. Заранее прошу простить мне некоторую резкость, но для меня он - пустой звук.

— Как ты смеешь! - задохнулся Кер от возмущения.

Тонкие изящные руки со сжатыми кулачками взмыли над головой. Рукава мантии сползли к плечам, открывая острые локти и худосочные покрытые зеленоватой кожей бицепсы. Но, возмущенный Кер не обратил на это внимания. Потрясая смехотворныими кулаками, он двинулся к Сане:

— Это вы, аллари, для Светоноса пустой звук. Одно дуновение, и вас сметет с континента!

Серые мгновенно отреагировали на крик кукловода: отхлынув от клетки с арлекинами, они окружили хозяина плотным кольцом. Чуть табурет не своротили. Прямо перед Саниным носом, загораживая обзор, расфасонилась форменная накидка из грубого рядна. Гвардия Кера ответила на крик господина повышенной готовностью, но оружия против кота пока никто не повернул.

— Господин мой, Кер, - позвал Саня насмешливо, - где Вы?

— Все по местам! - заорал кукловод, прогоняя воинство на прежние позиции.

— Что я Вам говорил? - сквозь торжество проступал таки некоторое замешательство. Похоже, хозяин сам не ожидал такой реакции от своих кукол.

— Я не стану разговаривать в такой обстановке, - категорически заявил Саня. - Что если Ваши воины сочтут мою речь непочтительной и закидают меня дротиками? Способность не рассуждать может сыграть с нами злую шутку. Или богу Светоносу достаточно представить мои останки?

Саня говорил просто так, лишь бы не молчать. Ему все труднее было сохранять спокойствие. Твердые нежно зеленые побеги уже прошли половину расстояния до Солькиного тела. Смотреть в глаза дриаде он так и не решался. А напор безмозглых, серых охранников поколебал и так не великую уверенность в успехе.

— Ах, теперь я убежден, что Вы не причините мне вреда, - неожиданно заявил Кер и махнул рукой в сторону двери.

Четверка охранников осталась у входа, остальные вереницей вытекли в дверь. Створки схлопнулись.

— Надеюсь, демонстрации силы больше не понадобится?

— От чего же… - Саня едва успел спрятать облегчение под маской заинтересованности. - Вы говорили о завоевании герцогства. Мне кажется, что вашей гвардии для этого маловато. Спору нет, они отличные воины. Но у герцога целая армия. А потом, он еще и маг. Всем известно, что он умеет творить чудеса.

— Он? Чудеса?!! Смешно! Все что умеет это ничтожество - показывать фокусы. На большее его Светонос не сподобил. Он вообще держит его как марионетку. Он с детства помыкал Креном. А я всегда держался в тени. Но только я, именно я, обладаю сверхъестественными способностями.

— Никогда не встречался с таким, - скептически заметил кот. - Честно говоря, я вообще не верю в чудеса.

— Раз уж мы заговорили как будущие союзники, я открою Вам большую тайну: ни я, ни мой брат Крен, которого все знают под именем герцога Ария, не люди.

— Но вы и не аллари…

— Нет, разумеется. Мы особая раса. Раса, порожденная живым богом Светоносом. Наша мать аксолотль!

Это надо было переварить. Хорошо бы остаться одному и спокойно подумать. Еще бы совета спросить у Шака, а лучше у собаки. Вон они. Один как стоял, опутанный веревками, так и свалился. Второй сполз под стену. Только курица мечется вдоль решетки, стараясь поймать Санин взгляд.

Да помню я разговоры про этих самых аксолотлей… чудовища полукровки… а герцог, получается, наш братец. Не хило - такая семейка… и отец их Светонос.

— Прошу простить, но я не привык полагаться на слова, - решил схитрить Саня, однако, Кер попался на примитивный, в общем-то, трюк.

— Я очень легко Вам докажу. В детстве, пока мой братец учился плеваться искорками, постоянно обжигаясь, кстати, я тоже не сидел, сложа руки. Он всегда действовал явно. Я - тайно. Мне, например, ничего не стоит просочиться в самую узкую щелку. Армия! Его воины нам не помеха. Вам достаточно будет войти во дворец. Вам, одному! Вы пронесете меня в кармане.

Кер опять дошел до точки кипения. Стремительные переходы его настроения от полного покоя к истерике, заставляли подозревать душевную болезнь. Сане захотелось как можно дальше отодвинуться от этого взбесившегося бестера.

Солька закричала. Самый длинный росток достиг ее бедра и проткнул кожу. Алая струйка поползла к колену. Если Кер до сих пор как-то сдерживался, то увидев кровь, пришел в полное неистовство. Он и не подумал остановить казнь, наоборот, расхохотался:

— Смотри, она прорастает!

Веревка бесшумно свалилась на пол. Надо было подманить Кера поближе. Тогда не придется далеко прыгать, и будет шанс уложить его до того, как на подмогу прибегут серые…

Однако того, что произошло дальше, Саня просто не ожидал. Легкая шелковая мантия, в которую был облачен Кер, вдруг стала съеживаться. Тело бестера меняло форму, становясь меньше и меньше. Наконец одежда упала, а из-под нее выбрался мелкий зеленоватый, похожий одновременно на человека и лягушку, уродец, способный уместиться у Сани в ладошке. Он легко вспрыгнул на столик, стоявший слева от кота, и встал, расставив тонкие ножки с зелеными перепончатыми пальцами.

— Убедился? - запищал лягух. - Я настоящий маг. Я должен сидеть на троне, а не ублюдок, который остался жив по недоразумению. Я буду править страной. Я наведу порядок!

Солька опять закричала. Рядом с первым отростком в кожу врастал второй. Третий прошил, бессильно висевшую стопу. Она кричала, как кричит обреченный на смерть: не прося о помощи; зная, что пощады не будет; выплескивая боль.

Молниеносным движением кот смахнул преобразованного Кера со стола и зажал в кулаке. Но удержать тварь, оказалось очень трудно. Тот был как живая тяжелая ртуть: выворачивался, становясь больше и сильнее.

И тогда, не видя другого выхода и уже наблюдая, как к ним качнулись серые, кот запихал живой комок в рот и захрустел косточками.

Рот наполнился солоноватым месивом, которое, однако, продолжало шевелиться. Превозмогая рвотные позывы, кот нащупал языком шарик головы и расхрустел его в мелкие осколки.

Выплюнуть бы, но стало страшно, вдруг Кер способен ожить.

Ну, умру… - мелькнуло в голове, - отравлюсь этой гадостью… Да, авось не умру… Солечька… Только бы не сблевать. Точно, вывернет… а, была, не была!

Скользкая солоноватая масса, проскочила, чуть оцарапав острой косточкой горло. Саня почувствовал, как она канула по пищеводу и комком легла в желудок. На дальнем конце столика стоял кувшин. Кот схватил посудину и выпил содержимое единым духом. Это оказалось просто вино.

До Сольки было примерно десять человеческих шагов. Саня проскочил их одним прыжком, и, торопясь, - вдруг умрет, не успев ей помочь, - срезал когтями побеги бамбука. За ними последовали веревки, которыми Сольку примотали к решетке.

Дриада мешком салилась ему в руки. Кинув девушку себе за спину, Саня обернулся в сторону двери.

На месте, где стояла охрана, валялись четыре бесформенные темные кучи. Даже тошнота отступила. Кот осторожно подошел и потрогал ближнего носком сапога - окоченевший труп. От него даже пованивало. Опять замутило. Саня глубоко задышал, пережидая дурноту.

Солька рывком выдернула, оба ростка из бедра. Кровь залила ей ногу до самой пятки. Девушка не кричала, только тихо подстанывала, дергая за росток, который пропорол стопу насквозь. Но тот не поддавался - мешали широкие коленчатые сочленения. Саня аккуратно срезал его по самой стопе и потянул. Кожа натянулась. Стало заметно, что она приросла к зеленой шкурке бамбука.

— Дергай! - приказала дриада.

— Тебе больно будет.

— Дергай быстрее, он корни пустил!

Кот чуть не переломал ей кости. Дриада заорала как резанная, но проклятое бамбуковое колено, в конце концов, оказалось в руках у Сани. Рану он зажал.

— Потерпи, девочка. Моя хорошая…

— Иди, - простонала Солька. - Помоги нашим.

Саня метнулся к решетке. Все еще прислушиваясь, не застучат ли за дверью шаги стражи, сначала осторожно потянул, потом рванул решетку, вцепившись в частое железное плетение со всей силы. Не поддавалось. Хуже того, раздвижная стенка, сорвалась с катушек и пошла на Саню. Если захлопнется - замурует товарищей живьем.

Кот уперся в нее спиной и даже сумел отодвинуть на прежнее место. Да так и остался, рискуя окаменеть. Перед глазами мелькали перевитые железные прутья. Но усилия того стоили. Он разглядел мелкие шарниры. Верхняя часть решотки была откидной.

Как уж он изловчился… но смог! Рванул на себя сетчатую плоскость и ею же заклинил катящуюся стенку.

Курица встала с той стороны на цыпочки и потянулась, аж подбородок поставила на край. Саня развязал у нее на затылки концы кляпа и… поцеловал в лоб.

— Красавица моя, я тебя вытащу, только сначала развяжи Шака и Эда.

Сначала Цыпа кинулась к Шаку, но распутать его веревку-пеленальник не смогла. С Эдом получилось ловчее. Помогать Апостолу собака полз на четвереньках.

На Шака было страшно смотреть. Он весь оказался исчерчен глубокими синими полосами. Саня даже испугался, не передавило ли ему жилы на шее. Но тот зашевелился и открыл глаза. Говорить он не мог, только шлепал губами.

Первой Саня вытащил Цыпу: перегнулся на ту сторону, подхватил легкую курицу под мышки, да так одним рывком и вынес на свободу. Положил возле Сольки, набегу успев заметить, как девочки обнялись.

— Эд, помоги.

Дайрен кое-как перекатил неподъемного, одеревеневшего Шака к решетке. На большее его не хватило. Не видя иного выходя, Саня вскарабкался по частому плетению и прыгнул на ту сторону. Вместе они поставили Шака на трясущиеся ноги. Саня перебрался обратно. Благо Апостол был ростом выше курицы на две головы. В залу он свесился чуть не по пояс. Сане осталось, втянуть его себе на плечи.

Наконец дошла очередь и до собаки.

— Вскарабкаться можешь? - одышливо спросил запаленный кот.

— Не знаю. У меня ребра сломаны и ключица.

Эд вставлял пальцы левой руки в плетение решетки, медленно перебираясь вверх. Сандалии он скинул и помогал себе ногами. Правая рука висела плетью. Когда Саня взвали собаку на плечи, тот обозвал его сквозь зубы мучителем.

— Хочешь, добью? - предложил кот. На что Дайрен хрюкнул. Наверное, хотел засмеяться, но не смог.

Замок оказался пуст. Трупы охранников они стащили в ров, - благо, стены не было, имелся невысокий поребрик, - насчитав сей гвардии штук сорок. Трупы оказались не свежие, кожа на некоторых начала уже истлевать.

У Сани мороз гулял по спине, когда он представлял себе силу, способную поднять мертвого и заставить двигаться. Светонос отнюдь не был пустым звуком. Пришедший в себя на утро Дайрен, как дважды два доказал коту, что Кер на такое способен не был. Обладай покойный лягух хоть толикой подобной силы, он бы с ними не церемонился.

— С нами, наверное, труднее справиться. Мы не люди, - засомневался Саня.

— А что мешало ему набрать армию из мертвецов и двинуть на герцогство, не дожидаясь каких-то неведомых арлекинов?

— Считаешь, мертвяков поднимал Светонос? - все еще сомневался кот.

— Разумеется. Он же - отец любимого герцога нашего. Ну, родственнички…

— Не кипятись, - остановил Эда Апостол. - Плечо разболится.

Собаке смастерили хитрую приспособу, вдели подмышку и прибинтовали так, чтобы выровнялась сломанная ключица. В работе по очистке замка от мертвечины он был не помощник, но сидеть на месте не хотел, таскался за товарищами и всячески встревал.

— Шел бы ты к девчонкам, - предложил ему кот.

Дриада и курица остались в замке. Солька хромала сразу на обе ноги, а Цыпа, как ни боялась оставаться без мужчин, подругу не бросила.

— Я тебя, лохматого, еще не спрашивал, чем мне заниматься! - Заорал Эд, но тут же дернулся и застонал. Шак подскочил, усадил на камень, прислонив к стенке.

— Санька, у него же нюх.

— Ну и что?

— В замке чем-то таким воняет, что Эд не может вытерпеть. Он вчера больше от запаха вырубился чем от боли.

— Я ничего не чую.

— Я тоже. А но вот унюхал.

Эдвард понемногу начал розоветь.

— Слушай… а чем пахнет-то? На что похоже? - подступил к нему кот.

— Не знаю, - вяло отозвался Эд. - Химия какая-то.

Что такое химия Саня представлял себе смутно. На эту науку образованность учителя из баронства Рэх не распространялось.

— И мертвечина, - продолжал Дайрен. - Мерзкое такое сочетание. Тянет из углов. А откуда точно сказать не могу. Мене от нее крышу сносит. Вчера в клетке не отрубился исключительно, чтобы поприсутствовать на обеде до конца.

— Да, пошел, ты!

— А если честно - с дикого перепугу.

Одна половина лица у Эда была синей. Когда серые взяли Саню к кольцо и увели далеко вперед. На сидящих в повозках арлекинов просто кинули арканы, стащили на землю и начали бить. Дриаду и курицу не тронули, а мужчин отходили палками до полусмерти. Шаку повезло, ему ничего не сломали. Дайрена месили, будто собирались сделать из него отбивную. Зато его потом просто кинули в повозку, а Апостола обмотали веревками от шеи до подколенок. Синие полосы еще не сошли. От чего Шак стал похож на зебру. Эд не удержался и съехидничал по этому поводу.

— По роже не хочешь? - ласково спросил конь. - Для ровности цвета.

Чем отлаялся Дайрен, Саня не услышал, он уже бежал, чтобы присесть за ближайшим углом. Со вчерашней ночи его мучил страшный понос.

— Что-то ты в зелень сдаешь, - заметил собака, вернувшемуся коту.

— Хорошо, что Шак тебя не прибил, мне больше достанется.

Его, к тому же, еще и мутило. Но как вчера преодолел позыв, так и держался до сих пор, все еще опасаясь извергнуть останки Кера.

Через двор к ним бежала курица.

— Там… пойдемте. Быстрее!

— Что с Солькой?

— В подвале…

Сеня кинулся за ней, Шак наклонился к Дайрену:

— Посидишь тут?

— Н-е-е-т. Лучше умереть на коленях, но рядом с вами, чем стоя - на свежем воздухе. Вдруг наши серы друзья оживут и полезут из рва? В замке хоть запереться можно. Тут я даже удрать от них не смогу.

Теперь и Саня почуял. Оно проникало из-под пола. Вчера еще не было, а сегодня наполнило запахом гнили весь замок.

Бледная Солька ковыляла к ним, опираясь на костыль. Саня подхватил ее на руки.

— Давно тут так завоняло?

— Я не сразу заметила. Цыпа первой начала волноваться. Санечка, вынеси меня отсюда.

По щекам девушки цепочкой катились крупные слезинки. Кот пошел к выходу. На пороге стояли Шак и Эд.

— Санька, - крикнул Апостол. - Отводи девчонок подальше. Смотри.

Конь кивнул куда-то вверх. Саня задрал голову. Весь потолок змеился мелкими черными трещинами. Вчера точно такого не было. Он пока до визитной залы дотопал все тут обсмотрел. Еще удивлялся: чисто в доме, будто и не живут вовсе.

Долго пялиться на проседающее перекрытие Саня не стал. Оно ему надо? Так наддал - Солька заохала, крепче ухватившись за шею. Товарищи бежали рядом. Шак орал, призывая Цыпу.

Когда между ними и замком было уже шагов тридцать, закачался шпиль башни.

— Бегите! - крикнул Апостол, я поищу эту оглашенную.

Цыпа сама объявилась - выскочила из-за угла и помчалась в их сторону. Остановились они только на кромке замкового рва. Если хоромина и рухнет, до них не докатится.

Дом падал, складываясь вовнутрь. Скрипели и стонали, разрываемые перекрытия. Бухали оземь блоки. Всех запорошило мелкой известковой пылью. Минуты тянулись как густой вар. Заволновалась вода во рву, но сие, видимо было следствием сотрясения. Саня с опаской покосился в ту сторону, - никто из мутной жижи не лез, - а когда обернулся, все уже было кончено. От замка осталась только груда белесых камней, из-за которой доносились какие-то звуки. В наступившей тишине, отчетливы были слышны удары о землю, возня всхрапы. Шак кинулся туда первым. Саня - следом, только усалил зареванную дриаду. Курица помчалась за ними. Возле Сольки остался Эдвард.

Облегчение накатило такое, Шак аж всхлипнул. Их кони стояли привязанными к единственному, произраставшему на территории бывшего замка, дереву. Рядом торчали вверх оглоблями обе телеги. Скарба никто не тронул. Запорошенные пылью животные, уныло всхрапывали.

— Вот сволочи, - обругал Шак покойных хозяев цитадели, - пить лошадям не дали.

Когда он вел их в обход развалин, у скотинок подгибались ноги. Но шли. От моста сохранилась узкая перемычка. Шак по одной перевел лошадей на ту сторону и дальше - к небольшому прудику.

Саня заскреб в затылке. Телеги по перемычке не пройдут. Стенки у рва крутые, в брод не перейдешь, да и не полезет он в воду, отравленную трупами серых.

Вот ведь - натура! Вчера об эту пору еще не ведал, останется ли жив. А прошла беда, гляди вперед - другую высматривай. Тятя дома все ругал его: чего наперед далеко закидываешь, живи и радуйся, что поживаешь покамест.

Саня вчера откушал, так, что и сегодня с души вело, а у товарищей два дня во рту маковой росинки не было. Позвав Цыпу, он направился к телегам. Одна растопырилась, слетевшим с оси колесом. Кот не стал поправлять. Вернется Апостол, вместе раскидают скарб и выправят повозку. Он уже потянулся, снять с телеги мешок с припасами, когда под днищем нехорошо зашуршало. Кот наклонился глянуть, кто там.

Под телегой, скрючившись, хоронился мужик. Когда они встретились глазами, человек зажмурился и прикрыл голову руками.

— Ты кто? - спросил кот.

— Местырь.

— И чего ты, Местырь, под нашей телегой делаешь?

— Помираю.

— А на вид - не скажешь, - усомнился кот. - Вылазь, на свету разберемся.

Сам сказал, а сам подумал: вдруг у мужика ногу оторвало? Или спина перебита…

Однако тот бодро выполз из своего укрытия, да так и остался на карачках.

— Встать можешь? - спросил Саня.

— Не могу. Ноги трясутся. Как вчера под телегу забрался, так и сидел, скрючимшись. Пощади, добрый человек, я тебе отслужу. Отработаю. Я любую работу знаю…

— Погоди, - остановил его Саня. - Ты как тут вообще оказался? В замке же ни одной живой души не было.

— А вы? - затравленно уставился из-под бровей мужик.

Он был страшно худ, чумаз и оборван. Не одежда - сплошные ремки.

— Нас под стражей привезли. А тебя?

Чтобы не пугать человека еще больше, Саня отошел и присел на камень. Пыльный Местырь остался на четвереньках.

— Что не отвечаешь? - поторопил кот.

Не прост оказался Мечтырь. Стоял и трясся, а сам соображал, как лучше соврать. А и пусть его, - решил кот, - из чужого вранья, бывает, лучше чем из правды истину узнаешь.

— Я… эта, с той стороны, - наконец выдавил мужик.

— С которой? Сторон здесь четыре.

Местырь мог прийти от Пелиноров. Легко проверить. Если пришел из герцогства - будет рассказывать про егерей, да про армию. Разберемся. Если со стороны Границы… нет, пожалуй. Вид Местырь имел совершенно местный. Я зык, опять же. Изъяснялся шпион понятно. Другое дело, если скажет, что прибежал из восточной Невьи. Тогда врать может невозбранно. Арлекины там не бывали, и уличить лгуна не смогут. Но, опять же, послушаем, глядишь, что-нибудь ценное сболтнет.

— С востока я, - наконец выдавил мужик и низко опустил голову.

Краем глаза Саня заметил, что к ним подошла курица и присела в отдалении.

Местырь стоял не шевелясь. У Сани возникло нехорошее подозрение. Тот будто напрашивался: руби.

— Эй, ты чего шею выставил? - позвал кот.

— Так ведь… эта… с востока я…

— Сообщал уже!

— Так как же… любому ведомо, кто пришел от Рахны - голову долой…

— Не поверишь, - остановил его кот, - знать не знаю, кто такая Рахна. С Запада я. Уразумел?

— Путаешь ты меня, господин. Нет в мире места, где бы не слышали о госпоже Рахне.

— Есть, как выясняется.

Сане стало смешно. Тут, того и гляди, попадешь в лапы изуверского божка. Ан - нет, еще какая-то тетка. Рехнулись они все на востоке, - решил кот, - но вовремя заметил насупленные брови курицы. Цыпа в отличие от него, слушала очень внимательно.

— Ты что-нибудь понимаешь? - спросил кот.

— Я знаю несколько легенд. Слышала в разных местах. О женщине, зверски убившей своего мужа и захватившей княжеский престол. Черная вдова начала править по своим собственным законам. А княжество отгородилось от континента непроницаемой защитой. Теперь понятно… восточный участок приграничья так же мало проницаем вторжения, как и остальные. Но в легендах ее называли Огнеликой.

— Это одно из имен госпожи Рахны, - подтвердил мужик.

— Так чего ты от нее убежал? - спросил Саня, насмешливо.

— Я… эта…

— В разведку? - догадался кот. - Так и скажи. Тут все с понятием. Что ж ты опять носом в пыль уткнулся? Разведка - дело нужное.

Мужик недоверчиво уставился на кота. Потом подтянул под себя ноги и уселся на них задницей. С лица сошло дурковатое выражение.

— Все одно - помирать, - заключил он, переводя взгляд с Сани на Цыпу.

— Что ты заладил -то? Помирать, помирать… будто кроме тебя тут покойников мало. И замок вон накрылся. Голову приклонить негде.

Из-за развалин показался озабоченный Шак. За ним медленно ковылял Дайрен. Апостол остановился рядом с Цыпой, Эд подошел к Местырю:

— Абориген? - спросил, глядя сверху вниз.

— Местырь я.

— Это должность или имя?

Что значит синьор в сто-каком-то поколении! Мужик резво перекатился с задницы на колени и, глядя в глаза собаки, затараторил:

— Прибег разведать, что тут творится. Провинился я. От госпожи Рахны вышел приговор… я и оправился через кордон к соседу.

— У вас все так одеваются? Или только шпионов принято в обноски рядить?

— Меня семья во все старое одела. Новая-то одежонка детям сгодится, как подрастут.

— Интересный факт, наводящий на очччень глубокие размышления, - поднял бровь Эд. - Стало быть, переход границы априори означает смерть?

— Диковинно ты выражаешься, великий господин. Я только про смерть и понял.

— А про нее все одинаково понимают. Продолжай. Надели на тебя ремки, довезли до кордона, высадили. А дальше?

— Дальше я сам. Хлеба даже на дорогу не дали. Я - в порубежные заросли как вошел, так и проплутал дня три или четыре. Не помню. Вернее, понять невозможно. То с утра ночь навалиться, то ввечеру утренняя зорька. Хорошо, лес зверьем богат. Правда, у меня - ни копья, ни ножика. Все отобрали… я камнем зайца подбил. Ел его сырым…

— О мытарствах одинокого путника - после. Как ты проход на эту сторону нашел?

— Мне примету сказали.

— Какая примета?

Саня видел, что у Эда от длительно стояния начали дрожать колени. Пока мужик не заметил слабости грозного синьора, кот поднялся и с легким поклоном предложил свое место собаке. Тот, гад, даже не поблагодарил, уселся с надменной рожей и продолжил допрос.

В результате пространных, но путаных объяснений шпиона вышло: первое - между порубежными участками существует проход; второе - препятствий там не меньше, чем у Зеленого; третье - проход следовало искать со всем тщанием.

Примета на все про все имелась одна: круглое, как монетка озеро с ярко красной травой по берегу.

Причем, лезть в воду, даже просто на берегу поваляться категорически не рекомендовалось. Ни один с того бережка еще не поднялся.

Из сказанного, Саня сделал вывод, что к проходу правительница Рахна посылала экспедиции. Иначе, откуда стало известно, что в окрестности озерца лучше не соваться? Эду пришла похожая мысль.

— Отряду, на сколько я понимаю, в тех местах не пройти? - вкрадчиво спросил он у Местыря.

— То-то и оно. Пробовали. Не дается проход.

— А в одиночку, значит, дается? - задумчиво протянул собака.

— Я ведь, господин, пока сам на эту сторону не провалился и не знал точно, пройду, не пройду. У нас между собой тихонько говорили, что и прохода никакого нет. Ушел человек в порубежный лес - все равно, что в омут.

— Ясно. Теперь поведай, что ты на этой стороне делал?

— Помирал.

— Все помирали. Давай, с подробностями.

— Только из кустов вылез, гляжу - стража. Я - обратно. Они меня догнали, - куда пешему против конных, - аркан кинули, да так на аркане и притащили. Завели меня сюда, к телеге привязали. Я уже и с жизнью попрощался. Эти двое отвалили. Потом возвращаются: те или другие, не разберешь. Далеко еще до меня было, под стеной…

— Что замолчал? - поторопил собака.

— Хотите верьте, хотите - нет: упали оба, как подкошенные. И… будто, волна по воздуху прошла. Меня об телегу приложило. Колесо на сторону вывернулось. Ну, про колесо я потом увидел. Меня так двинуло - дух вон. А когда очухался, смотрю, нет никого. Давай я веревки дергать. Зубами дотянулся, перегрыз одну. Дальше дело легче пошло. Освободился, когда уже ночь пала. Куда по темному времени одному в чужих местах? Решил, пересижу под телегой до завтра, а там видно будет.

Во, какого страха натерпелся! Казалось бы, чего лучше: удирай по темноте. Но страх загнал под телегу и заставил сидеть, пока за руку не выволокли.

Собака поднялся с камня. Под накинутым плащом топорщилось приспособление для ключицы. Но мужик этого знать не мог, и, когда Эд, не удержавшись, схватился за рамку, решил, что грозный синьор сейчас достанет оружие и прикончит ненужного шпиона.

— Не казни, господин! Я отслужу! Я любую работу…

В рот Местырю набилась пыль и он, не договорив, закашлялся. Эд только плечами пожал. А Цыпа стронулась с места, подошла к распростертому по земле человеку, присела на корточки рядом и погладила по плечу. Тот от страха даже кашлять забыл, только давился.

— Вставай, - тихо прощебетала у него над головой курица. - Пойдем отсюда. Я знаю, где есть вода.

Мужик, уже ничего не понимая, поднялся и побрел за Цыпой в сторону замкового моста.

Апостол шумно вздохнул, собака ругнулся сквозь зубы. А Сане просто стало стыдно.

— Я там досок натаскал, - прекратил, затянувшуюся паузу Апостол. - Пошли, Санька, попробуем переправу наладить. Телеги тут бросать нельзя. Эдди, побудь с девочками. Им страшно.

— Не поверишь, мне тоже. Надвигается что-то.

— Тогда надо поторапливаться. Давай так: мы с Санькой займемся телегами, а ты веди девчонок с военнопленным на ту сторону и присматривай.

— Из меня сейчас охрана, как из Санькиного когтя дирижерская палочка.

— А вот когти мои попрошу не трогать, - строго заметил собаке кот. - Я ими тебе еще так продирижирую, ночную песню среди дня запоешь.

За собакой водилось: устроится посреди полнолунной ночи где-нибудь в отдалении, и тихонько напевает. Апостол сказал Саньке, что в такие минуты Эда лучше не беспокоить. У каждого вида, дескать, свои заморочки. Тебя же по весне от бабы ни палкой, ни арбалетным болтом не отогнать. А Эду в полнолуние надо с ночным светилом поговорить. Саня Апостолово наставление принял к сведению и никогда Эду на полуночные рулады не намекал. Случайно получилось.

— Если ты, котяра, думаешь, что я навсегда калечным останусь, сильно ошибаешься, - недобро пообещал собака.

У Сани холодным сквозняком гуляла по спине тревога. Они вдвоем с Шаком соорудили из досок настил, по которому, если исхитриться, можно было протащить телеги. Скарб с повозок пришлось выбросить - пустые бы провести.

Апостол подхватил оглобли подмышки, Саня уперся в задок, и телега медленно покатила. Хоть бы одну переправить, - думал кот, - девочкам пешком далеко не уйти. О собаке и речи нет - свалится на первой версте.

Да пропади оно! Нога провалилась в щель между досок. Сане пришлось бросить телегу, встать на четвереньки и осторожно, балансируя на шаткой опоре, вытащить ногу. Чуть сапог не потерял. Мягко переступая с доски на доску, он догнал телегу и навалился, помогая Шаку. В самом конце переправы, точно так же провалился Апостол. Саня перебрался к нему по краешку, опасаясь глядеть в мутную, подцветающую воду. Брось Шак оглобли, телега срулила бы в ров.

Когда вытащили повозку на тот берег, осталось только пасть и не шевелиться. Опять схватило живот. Ноги от слабости тряслись не хуже чем у собаки. А не заедайся на болящего, - обругал себя кот, - полежал, отдышался и побрел за Апостолом. Им предстояло тащить еще одну телегу.

Встав на четвереньки, Саня поднял спиной короб. Колесо стало на место. Шак загнал в паз сулицу.

— Давай, Санька, немного осталось.

Апостола и самого шатало. Он побледнел. Оставленные веревками темные полосы стали рельефнее. Саня фыркнул. Шак сообразил, от чего это кот так развеселился, но не попенял, сам усмехнулся, подхватил оглобли и с натугой двинул телегу к переправе.

— Где-то на юге Аллора, - между каждым словом Шак делал несколько вдохов, - говорят, сохранился клан полосатых лошадей. Если выберемся из этой передряги, не поленюсь, разыщу и возьму себе из того клана женщину. Полосатиков наплодим…

Земля под ногами поехала. Саня не разу понял, почему он валится на бок. Плиты замкового двора вдруг заходили из стороны в сторону. Шак не успел втащить телегу на переправу. Иначе - купаться бы обоим в поганом рву.

— Это что? - ошарашенно закричал кот.

— Землетрясение. Их лет сто…

Апостол подскочил как ужаленный, ухватился за оглобли и в одиночку закатил телегу на настил. Саня едва поспевал. Как они оказались на той стороне, он, считай, не понял, очухался, только когда пал на траву. Рядом точно так же рухнул Шак.

— Ты чего так понесся?

— Туда посмотри, - мотнул головой в сторону развалин конь.

Груда камней, бывшая еще утром цитаделью, мелко вздрагивала. Потом центр ее стал вспучиваться, пока не превратился в подобие пузыря. Саня испугался, что сейчас этот нарыв взорвется и их посечет камнями, но середка начала проседать и закручиваться. По краям образовалось несколько камневоротов поменьше. Все они исправно всасывали крошево из блоков и штукатурки. Даже некое чавканье мерещилось. Шак приподнялся. К ним бежали девочки. Собака ковылял следом.

Земля вздрогнула. Не вскочи кот на четвереньки, точно бы по носу приложило. В низине у заводи дико заржали лошади.

— Убираться отсюда надо! - заорал Эд. Его шатало, вот-вот падет на все четыре лапы.

Апостол встал, покачался из стороны в сторону на зыбкой земле, сунул, чуть не промахнувшись, пальцы в рот и оглушительно свистнул. Из низины послышался дробный стук копыт. Как ни перепуганы были кони, а на зов пошли. Дальнейшее складывалось из падений, столкновений, криков, ржания, воя и грохота.

Каменная пучина, завертевшаяся на месте замка, всасывала уже остатки замкового двора. Когда телеги встали на дорогу, больше походившую сейчас на взбесившуюся змею, в воронку хлынула вода из рва. Трупы на мгновение оказались на поверхности, но и их поглотило. Один вскинул руки. Саня дернулся, - живой? - но сообразил: того просто корежило в камневороте.

Когда телеги пошли с места в разгон, начала осыпаться уже эта сторона рва.

Чем дальше уходили повозки от воронки, тем меньше сотрясалась земля. Расчищенная территория вокруг цитадели кончилась. Пошли кусты, за которыми стояли отдельные деревья. На открывшейся пустоши Шак начал притормаживать.

— Стой, Санька. Надо телеги поправить.

В самом деле, барахло побросали кое-как. Девчонки ойкали и цеплялись за что попало. Собаку затерло коробом в угол, некстати придавив сломанный бок. Он тихо подвывал. Военнопленный Местырь вцепился в задник телеги обеими руками. Лицо у него было белое и плоское как блин. Глаза закрыты.

— Пронесите боги, пронесите светлые, пронесите бессмертные…

— Эй, парняга, девочкам помоги. Не видишь, придавило их, - крикнул Апостол.

Не тут-то было. Пришлось тормошить парня. Шак взял его за хлипкий ворот и вытряхнул из телеги на землю. Только тут человек открыл глаза.

— Клялся, что отработаешь? - грозно спросил Щак ополоумевшего от страха мужика. Тот мелко закивал. - Давай, помогай.

Что значит привычка и организация. Как только в руках у Местыря оказалось простое привычное дело, - да хоть и тяжелая работа, - он тут же пришел в себя.

— Слышь, парень, - окликнул он Саню, которого до сих пор принимал за человека, - а что это было?

— Не знаю, но думаю, Пращуры решили поганое место поглубже схоронить. Чтобы и следа не осталось.

— А ты… эта, давно с нелюдями?

— Давно, - отрезал Саня и пошел помогать Шаку.

Подземные толчки не прекращались, хоть и стали слабее. Лошади прядали ушами. Саню мутило. Хотелось лечь и закрыть глаза - может, отпустит. Но править лошадьми было кроме него некому. Собака - не работник, и так едва держится. Солька охала и непрерывно плакала. У нее сильно распухла нога. Цыпа - при ней. Военнопленному тоже править не доверишь, так завезет…

Они проехали от силы три версты, когда впереди замаячила развилка. Опять пришлось останавливаться. Надо было решать: сворачивать или править прямо. Направо - Пелинор. Места знакомые, но мы это уже проходили. Прямо - герцогство. Если на границе нет егерей - вполне подходяще. А если они там есть? То-то! На восток дорога уходила, круто забирая в сторону от тракта. Туда совсем не хотелось, разве в случае крайней необходимости. И Местырь, - что сильно настораживало, - домой не шибко рвался.

— Какие будут предложения? - спросил Шак, перекинув вожжи через колено. Из вороха манаток выполз помятый собака, скрипнув зубами, подсунул под бок мягкий сверток. У Сани за спиной шевельнулась Цыпа.

— Что молчите? - поторопил Шак.

— А хрен его знает, - запустил Саня любимую тятину поговорку.

— Можно попробовать - в герцогство, - предложил собака. - Найдем проход в границе и - вперед, пока Ариевы полководцы не расчухали, что на здешнем участке хранитель ласты склеил.

— Другие мнения есть? - спросил Шак.

Никто больше не отозвался. Апостол подхватил вожжи и уже тряхнул, когда охнула Цыпа.

— Что?

Курица высоко подняла над головой пораненную руку. По смуглой коже быстро стекал целый поток крови.

— Ты обо что порезалась? - удивился кот.

— Быстрее! - крикнула девушка. - Сворачивайте куда-нибудь. Впереди егеря.

Санька еще удивлялся, а Шак уже круто развернул повозку в сторону восточного порубежья. Кот собирался крикнуть, мол, давай на запад, но куда там! Шак уже был далеко впереди - не докричишься.

Брусчатка скоро кончилась. Прекратился жуткий колесный грохот, зато пошла тряска на ухабах. Солька громко вскрикнула. Саня не обратил внимания. Сколько гнал, выворачивал шею в сторону предполагаемого появления егерей. И дождался!

Его телега подкатила к густым кустам на опушке леса, когда на тракт вырвался авангард егерей. Они шли лавой. Саня визгнул, кони рванули и вскоре уже надежно отгородились он неприятеля зеленью.

Но останавливаться, да просто попридержать взмыленных коней, простаков не было. Шак погонял стоя во весь рост. Саня скрючился на облучке. Он кот, а не боевая лошадь. Ему не зазорно и поопаситься.

Сколько они так гнали? Но вот Шак начал притормаживать. Саня едва успел натянуть вожжи, иначе налетел бы на его повозку. Передовая телега выкатила на поляну. Кот стал рядом. Апостол перегнулся с облучка.

— Цыпка, покажи.

Курица подняла забинтованную руку. Повязка промокла кровью. На тряпке выступила алая роса.

— Я тебе голову оторву, - пообещал Шак курице, но тут же переспросил?

— Нас не заметили?

— Нет, - отозвалась Цыпа.

— Будем делать привал?

Сане бы тоже не мешало отлежаться. За побегом позабыл о стонущем животе. А тут вспомнилось, так что кубарем улетел с облучка в кусты.

Когда вернулся, Фасолька бродила по краю зарослей и срывала с верхушек высоких зеленых метелок желтые соцветия.

— На, - протянула она целую пригоршню лепестков коту. - Ешь прямо сейчас.

Цветочки оказались на редкость противными на вкус. Но сжевал, куда деваться. Подтянулись остальные. Только Местырь исчез.

— Где пленный-то? - вяло спросил собака.

— Тебя за ним присматривать отряжали, - сварливо отозвался кот.

Собака закашлялся и не ответил. Санька понял, что ему стало хуже, подскочил, подставил плечо, помог забраться в телегу, накрыл теплым одеялом.

— Шак, может, правда - привал? Смотри, Эд едва дышит.

— Потерпишь еще чуть-чуть, Эдди? Надо найти хоть какую-то воду. Иначе лошади падут.

— Потерплю, - прохрипел собака - не впервой.

Они шагом проплутали чуть не до вечера. Кони заметно слабели и начали спотыкаться. Собака черно ругался, Солька натужно всхлипывала. Только курица хранила молчание. Саня иногда на нее посматривал. Цыпа сильно побледнела. Иногда она задремывала, но на ухабе вскидывалась и начинала таращить глаза. Шак еще несколько раз переспрашивал, про егерей. Выходило - оторвались почти чудом.

— Слушай, я не понял, - тихонько спросил Саня у дриады, - за что Апоостол на Цыпку наорал?

— Она специально себе руку порезала. У нее тогда на миг предвиденье появляется. Только порез должен быть глубоким, чтобы много крови… Шак уже давно ей запретил так делать, вот и раскричался.

Озерко, но не обрамленное опасной красной растительностью, а самое обыкновенное явило себя, когда солнце уже начало клониться к закату. Они, может, и не наткнулись бы на него, да из частого осинника донесся человеческий крик. Как ни устал Саня, а ломанулся.

Местырь завяз по пояс на топком берегу и орал во все горло. Кот, не долго думая, согнул высокую березку. Человек дотянулся и по ней вылез на сухое.

— Тебя какая нелегкая понесла в болото? Вон же, рядом, песчаная отмель.

— Волки, - клацая зубами выговорил Местырь. - Загнали.

Не зря, стало быть, собака поминал в своей ругани дальнюю родню. Постарались серые, не дали беглому уйти.

— Ну, что? - подступил кот к человеку, - сам дальше будешь пробираться, или с нами пойдешь?

— С в-в-вами.

— Ага, давай. Шак, небось, ждет не дождется, а уж Господин Дайрен-то как рад будет.

— Он кто?

— Кто, кто?

— Дайрен ваш, который - чистый волк.

— Это ты, мил человек ошибаешься. Господин Дайрен - собака. Но подозреваю, волки у него в родне действительно ночевали.

— О! Пропажа.

Эд сидел, привалившись к дереву. Шак успел распрячь и на пару с Цыпой водил лошадей по поляне.

— Видишь ручеек, - показал он Сане. - Лошадям должно хватить, а мы уж как-нибудь…

— За кустми целое озеро.

— Кони не пройдут.

— Я прорублюсь.

Саня кинулся к телеге и выпростал из-под мешков ножны. Топором мелкий зеленый от влаги осинник пришлось бы рубить до завтра, мечом он только старался не цеплять землю. А если и попадало, стряхивал влажные комья и шел дальше.

Лошади прошли, осторожно ставя копыта между острых пеньков. Следом протащился, едва переставляя ноги Эд. Саня с Местырем замыкали шествие.

— Ты зачем сбежал? - спросил кот у человека.

— Заблудился я, - соврал Местырь.

Испугался, что нас егеря выследят, - догадался кот.

Человек только закряхтел, не решаясь врать дальше.

Конец 1 части