У Игоря второй день нещадно болел зуб. Он и в дозор-то вызвался, только чтобы не сидеть в казарме. Болтаться без дела и маяться, уже не оставалось сил. В казарме к тому же сохранялась перманентная угроза экстренного вызова к госпоже. И не отвертишься - поползешь хоть зуб у тебя, хоть задняя нога.

Следом за Игорем на невысокой лошаденке трясся косматый темнолицый парень, которого всем корпусом учили человеческой речи. Но почти что и не преуспели. Он с трудом выговаривал, полученное уже тут, собственное имя, да несколько простых фраз, зато обоняние имел не хуже собачьего. Нарекли его, разумеется, Нюхом. Имея дремучую природную лохматость, он еще и рядился исключительно в шкуры. Прибавить, отвращение к мытью…

Госпожа Рахна, вызывая его к себе, всегда велела сначала окунать в бочку с водой. Но, - пойми женщин! - не отпускала потом дня по три. За счет Нюха некоторые, считай, живы остались…

Вызов гвардейца в опочивальню не предполагал наличия у означенного гвардейца плохого настроения, ангины, геморроя, несварения, или отсутствия желания идти и ублажать госпожу. Выкликнули, поднимай кости и ползи. Помрешь в дороге - твое счастье. Оплошать в спальне правительницы, почти наверняка означало позорную мучительную смерть.

Пренебречь вызовом было нельзя, равно как и службой. И там и тут порядки отличались величайшей строгостью. За малейшую провинность следовало наказание: от простой незамысловатой порки, до посажения на кол.

Ночь после разговора с князем Аркаса тянулась бесконечно. Игорь почти не спал. Стоило задремать, по зеленому полю бежала девочка коза. За ней неслась орда пьяных чистюков, предводительствуемая почему-то Игорем. Он не мог остановиться, скакал вместе со всеми, сжимая в руке топор. Когда до девочки оставалось несколько шагов, Игорь мучительно просыпался каждый раз, обливаясь потом. Накатывало облегчение, и одновременно память о недолгой дружбе с чистюками прожигала едкой отрыжкой.

Рысь не удостоил бывшего начальника дворцовой стражи второй аудиенции. Утром Игорю дали собрать вещи, покормили на кухне в присутствии главного повара и вывели из замка тайной калиткой. Ири, завязав в узелок пирожков, покивал, молчком, ткнулся головой Игорю в грудь и ушел. Сун не появился вовсе.

Двое молодых рысей вели незваного гостя к внутреннему рубежу с Невьей почти неделю. За это время можно было и познакомиться, и подружиться, но сопровождающие не проявили к сближению ни малейшего желания. Игоря же заколодело. Не хотите - как хотите! В душе возилась обида. Маслица в огонь подливал, въевшийся за много лет в память шепоток Его Светлости. Так что в один не самый прекрасный, как позже выяснилось, момент Игорь приказал обоим рысям, отваливать восвояси. Дескать, дальше я с вами не пойду. Парни удивленно, помолчали на дурака, пожали плечами и, развернувшись, канули в зеленке. Тоже типа: не хочешь - как хочешь.

Еще трое суток Игорь плутал по мелким гривам между болот. Продукты кончились. Он перешел на подножный корм, часто сомневаясь, съедобно ли это вообще. На четвертые сутки, перебираясь с одной гривы на другую, он провалился между кочками. Снизу не засасывало, но и не отпускало. Кочки, за которые он пытался ухватиться, уходили в черную болотную воду. Стоило отпустить, они выныривали как резиновые. Силы катастрофически таяли. Когда не оставалось уже ни малейшей надежды на вызволение, Игорь заорал.

Он клял всех и вся. Он выплескивал боль и злость. Он выл…

С недостижимой гривки, до которой было - рукой подать, ему ответили, в том смысле, что держи конец. Прямо в лицо полетел толстый, замысловато сплетенный из лыка канат.

Когда Игоря везли в цитадель хранительницы восточного порубежья Рахны, деревянную конструкцию, стоявшую слева от замковых ворот, он принял за строительные леса, только позже уразумев, что это комбинированное устройство по умершвлению человеков.

Тьфу, тьфу, тьфу! Лучше об этом не думать. Лучше вообще не думать. Живут же как-то остальные, вот и ты научись. День, ночь - сутки прочь! Главное - надежда.

Взять Нюха. Вот кто стопудово не задумывался ни о каких сложностях. Нравственных проблем для него не существовало. В дозор, так в дозор. Хозяйку ублажать? В бочку нырнул и - мелкой трусцой - выполнять обязанности, прописанные всякому гвардейцу, как неукоснительные.

Кроме замечательно обоняния Нюх, к стати, обладал массой иных достоинств. Он, например, умел споро разворачивать лагерь, но место для бивака определял всегда сам. Были, говорят, неверующие, которые пытались оспаривать его решение. Только так получилось, что они погинули на своей правоте, а Нюх вон, трясется в седле и козлом воняет.

Игорь уже изрядно набил седлом задницу. Смысла продвигаться дальше не было никакого. Разъезды, патрулирующие границу с герцогством, изредка, но приводили перебежчиков. Гонять людей вдоль рубежа с соседним приграничным наделом, было сущей глупостью. Оттуда сроду никто не перебегал. Раньше госпожа хранительница Границы этим направлением пренебрегала. А в последнее время, что-то разадорилась.

Пошли шепотки о ее тайных сношениях с соседом, с чистюками, с герцогом даже, - что было уже сущей глупостью. Вообще в гарнизоне ходило масса слухов, проверять которые никто не порывался. Шуршали между строго собой. Игорь подозревал, что те разговоры исправно доносились госпоже. Санкций, однако, пока не следовало. Гарнизон был верен правительнице по гроб. От чего же не дать некоторой воли языкам? Госопожа Рахна была достаточно хитра.

Она железной рукой держала власть на восточном участке Границы и трижды железной хваткой удерживала возле своего трончика гвардию.

Лишний раз вспомнился герцог: засел в столице, окружил себя плотным кольцом лизоблюдов и дураков, и думает, что держит страну в кулаке. На самом же деле, власть его - тонкая жердочка. Чуть качнется, и - кувырк - полетел.

Прогадил Арий власть, - думал Игорь. - Когда можно было выкосить аллари под корень, занялся обустройством нового божественного культа. Загнал в храмы армию, и силой заставил поклоняться Светоносу, которого злые языки быстро переименовали в Несусвета. В народе начались раздрай и шатания, результатом чего стал кризис, из которого герцог хрен когда вылезет.

Игорь быстро обернулся. Нюх пристально смотрел ему в спину. Но стоило командиру разъезда заметить, дикарь широко, бессмысленно заулыбался.

Бороду ему по началу брили силком, после сам приохотился, или мадам велела. Красивая такая физиономия, а на ней ничего кроме радости: посмотрели на него! У Игоря вдруг возникло подозрение, что Нюх не так прост, как кажется, но… возникло и кануло под напором разбежавшихся мыслей.

Когда-то в юности, которую он уже почти не помнил, жизнь имела смысл. Потом смыслом стало ожидание. Даже женщины он тут себе не нашел. Не такой, которая согреет постель, и утром растворится в дворцовых коридорах, а которая только для тебя. Брат Апостола ради женщины отказался от жизни в клане, бросил род, дезертировал. Интересно, если бы Игорь встретил такую? не показалась ли бы тогда неприветливая, постылая земля роднее родного?

Фу! Только и осталось, что о бабах думать. После господской постели, в которую по разнарядке водили, могло и вовсе от этого дела отвратить.

Игорь пока справлялся. Но особенного рвения за ним госпожа не заметила и по службе не двинула. Нюх - другое дело. Гигант! Кем мог быть в гарнизоне дикий инородец? Максимум - посыльным. А этот в разведку ходит наравне с нормальными людьми. Или взять Вика. Не отрабатывай он в постели за троих, фиг бы стал командиром гвардии.

***

— Клай, позови начальника гарнизона!

На троне, установленном в центре высокого подиума, развалясь, сидела плотная женщина, одетая в узкие кожаные штаны, расшитые камешками короткие сапожки и легкую, тоже расшитую, безрукавку. Шнуровка безрукавки немилосердно давила пышную грудь правительницы. Время от времени, она снимала петлю с очередного крючка. Груди становилось все больше.

Скоро совсем расшнуруется, - подумал Игорь, - и вывалит мне свое великолепие.

Не видел бабы три месяца, - девка в харчевне не в счет - опоили, - и не тянуло. Он так устал, что не на женские прелести смотреть, закрыть бы глаза и поспать. Но спать ему как раз и не давали - только начинал шататься, кололи слегка копьем под ребра. По коже на боку уже текло.

— Не спи, красивый, замерзнешь! - губы правительницы растянулись в тонкую алую нитку.

Игорь в очередной раз вынырнул из тяжелой как бетонная плита дремы. Какого еще ей надо? Он же все рассказал. Не все, разумеется…

Он чуть не повторил крамольную мысль вслух. Копье ткнулось в бок. Были бы руки свободны, он бы его перехватил, и так врезал стражнику…

Сдерживаемая дурнота накатила душным валом и скрыла очертания комнаты, подиума и царицы в сапогах.

— Лей еще!

На Игоря обрушился целый водопад. Он чуть не захлебнулся, зашелся в кашле и только тут окончательно пришел в себя. Над ним склонился стражник, который орудовал копьем в зале. Игорь запомнил заячью губу мучителя.

Стену за спиной копейщика подпирал крупный мужчина и…

Курил!!!

Стражник ухватил Игоря за ворот, но неожиданно получил от полумертвого такого пинка, что оказался в другом углу. Мужик у стены зажал папиросу зубами и мгновенно принял профессиональную стойку. Побитый стражник слезно запричетал, на что получил тычок теперь уже от своего.

А Игорь заплакал. Подтянул под себя ноги, кое-как встал на четвереньки и ткнулся лбом в пол.

— Ты припадочный? - донеслось сверху.

— Иди в жопу!

— Повтори?!

— Иди в жопу!!!

— Так, братан, голову подними. Только я тебя ласково прошу, не дергайся.

Игорь тихонько начал распрямляться. По щекам катились слезы.

— Я двадцать лет тут. Двадцать лет! - Перед глазами плясал зажатый губами окурок.

— Оп-па! Вот так встреча. - Чинарик шлепнулся на пол. - А я - пять. Ну, вставай, братишка. Будем знакомиться.

Окон тут не любили. Их заменяли узкие щели у самого потолка, одновременно осуществляющие и приток тусклого света, и вытяжку миазмов.

У стены под окном распласталась широкая жесткая лежанка. Что жесткая, Игорь прочувствовал собственными боками. Правда, когда Виктор, - Вик по-здешнему, - разрешил на ней выспаться, озвучить претензии не успел. Как рухнул на, застеленные тонким одеялом, доски, так и проспал почти сутки.

Процесс возвращения к реальности был мучительным. Игорь поднимался как марионетка в руках пьяного кукольника. На вопрос, куда тут бегают, руки помыть, Вик кивнул в сторону низенькой дверцы. Удобства оказались незатейливыми. Из кувшина в углу Игорь плеснул себе в лицо теплой, застоявшейся воды.

— Садись, - указал Вик на табуретку возле стола. - Хозяйка велела тебя отдельно опросить. У нас тут такого еще не было, чтобы со стороны герцогства инородец прибежал.

— Инородец это я?

— Ну, да. А как вас, вернее нас, еще назвать? Люди это люди, нелюди это нелюди, а мы - не пришей кобыле хвост.

— Много тут таких? - поинтересовался очумевший от новой информации перебежчик.

— Вся гвардия. Есть - как мы. Есть совсем дикие. Если испытательный срок пройдешь, тоже окажешься.

— А если нет?

— Лучше тебе его пройти. Иначе - разговор короткий. Видел возле замка колья?

— Я думал, это забор собираются строить.

— Ага. На каждый колышек по человечку, и взяться за руки. Такая загородка получится - охренеть. Если у Хозяйки настроение хорошее, может на виселицу отправить. Если совсем лучезарное - на плаху. Правда, с выдумкой. Один топор заносит, другой за волосы голову держит. Как только отделилась, он быстро ставит ее на сковородку с кипящим маслом. Голова еще минуты три глазами вращает. Не приходилось видеть?

— Бог миловал.

— Теперь запоминай: Бога ты последний раз помянул. Тут это не принято.

— За ослушание - на кол?

— Нет, на первый случай только яйца отрежут.

— Есть, которые до второго случая дожили? - Игорь незаметно для себя перешагнул барьер первого ужаса и спрашивал даже с некоторой свойской наглецой.

— В гвардии нет, - в тон ему отозвался Вик. - Мужик без яиц отправляется на полевые работы. Гвардейцы должны иметь весь набор в целости и сохранности. Хозяйка лично проверяет. Усек?

— На смотру, что ли?

— В постели. Ты как в этом плане, годный, или сразу тебя в отходы записывать?

— Если можно выбирать, я бы предпочел простой крестьянский труд. Свежий воздух, чистая вода…

— Уточняю, для новобранцев: полевыми работами называется ведение разведки в непосредственной близости от Границы, либо на самом рубеже. Потери: тысяча к одному. Я по крайней мере, только одного видел, который вернулся. Иногда находили, что от них осталось, но чаше - без следа.

— Ексель-моксель! Кто это до такого додумался?

— А у нас на все про все одна выдумщица - хозяйка. К стати, обращаться к ней можно только: госпожа Рахна.

— А к тебе - господин капитан?

— Дома можешь: товарищ майор. А на службе - да, капитаном зови.

Из ларя с откидной крышкой, что прятался под свалкой оружия, Вик извлек кувшин и два глиняных стакана; достал завернутый в тряпочку кусок крупинчатого серого как графит хлеба.

— Закуска, - сказал криво усмехнувшись. - Столовая для гвардейцев - свиней дома лучше кормили. Вообще с харчем плохо. Крестьян мало.

— Я, пока везли, вообще народа не видел. Как в пустыне.

— Пустыня и есть. Только, если жить хочешь, замечания свои знаешь куда засунь?

— Понял. Строго у вас…

— Давай для начала, по порядку мне доложи, кто ты и откуда. Нам с тобой завтра на доклад с утра идти. Думаешь, просто так хозяйка разрешила тебе выспаться?

Игорь в который уже раз изложил свою историю, но теперь ее начало отодвинулось к самым истокам, к моменту, когда пьяный акробат, возвращаясь из цирка после представления, не заметил отверстый канализационный люк и провалился, очнувшись уже здесь.

— Совсем дорогу не помнишь? - уточнил Вик.

— Смутное что-то… тропа, я по ней бегу. За мной гнались, но кто не знаю. Полностью очухался только у змей.

— У кого?!

— Земли змеиного клана у моря на юге…

— Дальше, - потребовал Виктор. Игорю его голос показался деревянным.

— Четыре года был у них рабом, сбежал. Потом еще два года с арлекинами по герцогству раскатывал.

— Кто такие арлекины?

Игорь удивился. Вик жил тут довольно давно и не в рабстве, а такое впечатление, вчера объявился… хотя, как сказать.

— Мы вчетвером бежали. Я, двое местных и один конь из вольных кланов. С ним и сообразили давать представления. Тогда как раз Клир появился. Запросто путешествовать стало невозможно. Мы и выправили себе бумаги, дескать, передвижной цирк.

— Погоди, - так же напряженно остановил его Вик. - Надо выпить.

Брага оказалась слабенькой. Но Игоря с многодневной голодухи сразу повело. Он заел пойло хлебом, оказавшимся на вкус чем-то средним между сосновой корой и папье-маше.

— Слушай, а это вообще еда?

— Давай, давай, наворачивай. Через две недели рад будешь такому куску, как маме родной.

Вик хоть и отличался крупным сложением, особенной упитанностью не страдал.

После первого захода хлеба осталось еще погрызть. Хозяин разлил по второй и поторопил:

— Дальше рассказывай. Я потом кое-что уточню.

— Дальше я на службу попал.

— Куда? - потребовал товарищ майор.

Игорь замялся. В первоначальной версии никакого герцога не было. Он представился торговцем птицами, которого ограбили, напарника убили, а самого выкинули на границе с Невьей.

— Давай, колись, акробат, - надавил Виктор. - Для полной ясности скажу, если тебя заслали посмотреть, что тут и как, - напрасный труд. Обратного хода отсюда нет никому.

— А если…

— Без если! Знаешь, почему Хозяйка гвардию из инородцев набирает?

— Почему?

— Награда за службу - оправка домой. Я за это на изнанку вывернусь. Понял? И за тобой и за любым другим смотреть в три глаза стану. Так что, никуда ты отсюда не сбежишь.

— Вот и я за отправку без малого двадцать лет отбарабанил! - повысил голос изрядно уже опьяневший Игорь. - А в результате, дали мне под зад коленкой. Разменяли как гривенник.

— Интересно, кто это такими обещаниями разбрасывается? - поддел его собеседник.

Игорь понимал, что его провоцируют, но вдруг отчетливо встало: никуда ему с этой пьяной от крови полоски приграничной земли не деться. Он окончательно и бесповоротно попал! Жаль, так и не встретил Апостола.

Посмотреть бы еще раз в его спокойные холодные глаза… боевой конь! Предатель!

— Герцог! - крикнул Игорь. - Я у него был начальником дворцовой стражи.

— Коллега, что ли? - усмехнулся Виктор.

— Вроде того. Он маг.

— Это он тебя сюда отправил?

— Хочешь верь, хочешь - нет, но я тут случайно оказался.

И выложил все как на духу. Под это дело они уговорили полный кувшин браги. К концу хозяин и тот начал заикаться.

— Слушай… слышь… я и не знал… бароны, князья. Мы тут их считаем вроде скотины. Хозяйка… всех под корень. Если, кто из нелюдей попался, велено к ней немедленно… а там - в расход. Но они сюда редко забегают. Говорят, плохо им в Невье. Слышь… есть, значит, рабочие кони, а есть боевые?

— Ни фига ты не понял. Есть просто кони. Среди них и князья и крестьяне. А есть Аллор.

— Это что?

— Страна на восток отсюда. Живут только аллари. Жизнь - одна сплошная война. Дисциплина, законы… а Шак ушел…

— Твой конь, стало быть, дезертир?

— Он с войны в рабство попал… нет, он на самом деле сбежал, пошел искать брата…

— Нашел?

— Нет. Убили его.

— Коня?

— Брата убили, а конь живой. Увидеть бы…

— Спать!

Вик поднялся, чуть не своротив стол, и рухнул на лежанку. Игорь прикорнул рядом, но быстро проснулся и до утра таращился в душную темноту.

На рассвете, не проспавшийся, злой и молчаливый Вик отвел его в зал допросов.

— Капитан вкратце изложил мне твою историю, - глядя мимо Игоря, медленно тянула госпожа Рахна. - Но ты так и не сказал, как попал в Приграничье?

— Я не знаю. Плутал по болотам. Окончательно потерял направление… где и вплавь приходилось. Хотел переправиться с одной гривы на другую, провалился… тут меня и прихватили.

— Допустим. Теперь рассказывай, каким способом герцог собирался отправить тебя домой?

— Он не говорил.

— Это он послал тебя в Невью?

— Нет, госпожа Рахна.

— Вик! Ты ему веришь?

— Да, госпожа Рахна.

— Уведи его. Пусть остается… на твою ответственность. Но если он окажется шпионом герцога, будете сидеть на соседних колах. Ты понял?

— Да, госпожа Рахна. Я лично буду за ним приглядывать.

— Отправь его в тюрьму… до завтра. Сегодня ночью ты мне будешь нужен.

— Один?

— Да.

***

На указанном Игорем месте, Нюх вставать лагерем отказался. Пришлось тащиться дальше. Слегка завечерело. Потускнели яркие краски конца лета. Трава стала темно-серой. По правую руку солнце на половину утонуло в густом порубежном лесу. По левую до горизонта разостлалась степь.

Игорь устал. Хотелось есть и пить. Настырный дикий инородец с улыбкой идиота раздражал до колик. Раздражало вообще все. Собственная жизнь казалась пустым пыльным шляхом, по которому не ездили последние двадцать лет.

Пожалуй, его пробег на пару с Суном в поисках голубей был самым ярким впечатлением за это время. Как там его бывшие товарищи? Ири - уважаемый главный повар. Сун, надо полагать, теперь тоже уважаемый. Птичник, разумеется. Останься Игорь, служил бы сейчас в гарнизоне. И что не остался? Таскайся теперь по заморочному приграничью, да ублажай толстую паучиху, по недоразумению родившуюся человеком.

Дикарь за спиной гортанно клекнул, подавая знак остановки. Игорь с облегчением полез с седла. Ноги дрожали. Противно болели колени. В гробу он видел верховые поездки. Третий в их группе, молчаливый инородец по имени Кволт, как спешился, так и прилег. Пришлось его расталкивать и гонять. Нюху же как раз ничего не надо было приказывать. Тот все делал сам.

Заполыхал костерок. В котелке булькала похлебка. Ловкий Нюх убил по дороге зайца, освежевал и теперь варил. Кволт окончательно проснулся и полез носом в варево.

Краткий покой и запах еды смягчили ход зубчатого колеса внутри, на которое наматывались воспоминания и сожаления. Напарники уже не казались такими далекими. И объединяло желание вернуться. И оно же, заставляя следить всех за всеми, разделяло. Игорю такое состояние вдруг показалось привычным, как старая одежда.

Кроме Вика в гарнизоне служили еще двое из одного с ним Мира. Китаец, который сразу прирос к кухне, и бывший интеллигентный человек - испитой, ко всему равнодушный мужик, умудрявшийся, однако, держаться до сих пор среди строевых. Игорь с ним как-то поговорил. Тот смотрел мимо и мямлил на одной ноте, типа: что воля, что неволя… но, опять же, пойми баб, из хозяйской постели не вылезал подолгу и всегда возвращался с полным кувшином браги.

Замок Рахны примыкал к отвесной, чисто стесанной ветром скале, похожей на гигантский утюг. Хаос марен и невысоких причудливых скал вокруг перемежался островками непроходимого леса. Где-то там петляла Граница.

Вик провалившись, вроде Игоря, только не в колодец, а в воронку от взрыва, очнулся по эту сторону реальности, рядом с цитаделью. Регулярно отправляемые на Границу дозоры подбирали таких невольных нарушителей и тащили на погляд к хозяйке. Некоторых ловили, поднимая весь гарнизон. Нюх в свое время немало поводил за собой облаву, но все же попался - не смог преодолеть внутренний рубеж. Его загнали в топь и там взяли.

У Игоря громко заурчало в животе. Он, оказывается, прикорнул, чуть не свалившись в костер. Нюх протянул ему миску варева. На красивом чеканном лице будто приклеилась идиотская улыбка.

— Ясь!

Означало: кушать подано.

— Интересно, - в упор спросил Игорь, - ты все понимаешь, о чем говорят?

Дикарь высоко поднял брови и закатил глаза - понимай, как хочешь. Но похлебка оказалась дивно вкусной. За такую и глупость, злой умысел простишь.

Не баловала госпожа Рахна своих гвардейцев разносолами. Горожане тоже не жировали. Провианта в приграничье почти не водилось. На земле, - а ее хоть завались, - мало кто работал. Ну, осядет какой бедолага на хозяйстве, вспашет, посеет, сожнет. Дня не пройдет, явятся к нему либо от госпожи, либо по собственной инициативе, и все отберут.

Вик рассказывал, что в былые времена тут держали рабов. Тоже метода. Но те рабы в хозяйстве распутной, падкой до кровавых зрелищ бабы, быстро кончились.

Громыхнуло так, что от неожиданности Игорь выронил пустую миску. Костер разметало по земле. Нюха в ворохе искр прокатило кубарем. Кволт исчез. Тоже, поди, унесло. Сам Игорь чудом остался на месте. Взрывная волна накрыла, но не опрокинула. В ушах под слоем ватной глухоты образовался тоненький звон.

А из-за деревьев межевого леса выплыл клубящийся огненный шар.

Мне только бомбежки тут не хватает! Какой-то козел пуляет в небо за тридевять земель, а пространство рвется в этом Мире, аккурат рядом с ними.

Игорь распластался, по всем правилам прикрыв голову руками.

Но продолжения не последовало. Огненный шар истаял в воздухе, оставив на сиреневом небосклоне дымный след, который начало размазывать ветром. Разгорелся костер, зашевелились соратники.

Кволт, в отличие от дикаря, говорил понятно, но мало. Его народ почитал речь крайней степенью близости. На вопросы Кволт отвечал мимикой, коя была у него весьма богата и понятна.

Не знай Игорь, кто перед ним, нипочем не догадался бы, так изменилось лицо молчуна. Выкатившиеся от ужаса глаза, стали похожи на теннисные мячики. Рот широко разевался и схлопывался. Игорь и сам, несколько раз щелкнув зубами, проглотил тугой комок. Слух помаленьку возвращался.

А вот Нюх, пока они с Кволтом зевали, по-пластунски обогнул костер, встал, пригнувшись к самой траве, и заскользил в сторону взрыва. Игорю, строго говоря, следовало бежать первым, но уже больно не хотелось. И так встрял. Еще больше встревать? Да пошло оно все! Он как лежал, скрутился в комок, обхватил голову руками и тихо завыл.

Под веками колыхалось зарево. Проступил лик герцога Ария. Искры сыпались с тонких пальцев и мели по земле. Мчалась девочка коза, за ней гнались люди. Игорь бежал среди них…

Он затряс головой и больно ударился виском о камень. Твердость, вещественность окружающего мира быстро привели в себя. Следовало, встать, привести в боевое положение, ополоумевшего от страха Кволта, и топать в лес за дикарем. Но пока Игорь уговаривал себя и собирался с силами, надобность отпала.

Двое ковыляли от темной стены деревьев к костру. Игорь не сразу разглядел, что между ними повис третий. Его волокли, ухватив за руки. Ноша казалась непомерно тяжелой. Нюх еще как-то справлялся, второй, - Игорь в запарке решил, что это Кволт, хотя тот сидел рядом, - несколько раз падал. Нюх на него рычал. Некволт поднимался и, ухватив ношу, тащился дальше. Из лесной темноты донеслось отрывистое ржание.

Только тут Игорь вскочил и кинулся в сторону носильщиков. Они подтянули тело высокого крупного мужчины к огню и бросили лицом вниз.

— Хай та лес, - рявкнул Нюх, что означало: пошли за остальными.

Они их нашли в той стороне, где прогремел взрыв. Лошади стояли, натягивая поводья. Одну телегу придавило рухнувшим деревом. Вторая лежала на боку. Отвалить дерево не было ни сил, ни желания. Нюх перерубив сбрую, освободил лошадей. В стоявшей повозке лежала женщина. Мужчина и еще одна женщина выпали из перевернутой телеги. Все - без сознания. Из овражка торчали ноги павшей лошади.

Тянуло гарью. Деревья вокруг частью повалило. Игорь, Нюх и Кволт поставили на колеса опрокинутую телегу, и начали стаскивать в нее…

При ближайшем рассмотрении они оказались не людьми. Кволт прикасался к ним осторожно. Не прикажи ему Игорь, тупой немтырь, пожалуй, сбежал бы. Нюх, наоборот, ощупал нелюдей с ног до головы. Идиотская улыбка превратилась в хищный оскал. Игорю стало не по себе. Почуял добычу, лохматый! Принесет хозяйке и получит награду. А что будет с нелюдями - безразлично.

Все просто. Жизнь примитивна, как каменный топор. И пока Вы, господин начальник внутренней стражи, не освоите правила игры, ничего в этом Мире вам не светит. Двадцать лет сидел просто в дерьме, еще столько же просидишь в дерьме пополам с кровью.

Упряжь удалось поправить. Лошади натянули и, где сами, где с помощью людей, выволокли телегу из лесу.

Огонь догорал. Нюх послал Кволта за хворостом. Дикарю нетерпелось рассмотреть добычу в подробностях. Игорь вспомнил, только что приснившуюся погоню. От того, что сон оказался в руку, стало тошно до воя.

Ехала семья нелюдей. Спасались, наверное, или заблудились. Случилось в порубежном лесу непредвиденное светопреставление и попали они из огня да в полымя. Не виноватые, разумеется, ни в чем, и в то же время кругом виноватые.

Кволт натаскал валежника, распалил костер и отошел в темноту. Он по-прежнему не желал касаться аллари. Нюх стащил на землю сначала мужчину, потом обеих женщин. Не церемонился, будто перед ними были уже трупы. Игорь едва успел подхватить девушку, которую дикарь чуть не кинул головой о землю. Нюх гавкнул что-то презрительное и начал раздевать мужчину. Под замотавшимся вокруг тела плащом оказалась темная куртка. Под мышку мужчине была вдета деревянная рамка, туго примотанная к телу бинтом. Лицо чистое, красивое даже. Не иначе из-за бледности, на нем лежал отпечаток благородства.

Представителя рода собаки Игорь видел только однажды, - Шак говорил, что их почти не осталось.

Нюх подергал деревянную рамку, мужчина застонал, но в себя так и не пришел. Дикарь откинул с лица, лежавшей рядом женщины, волосы. Очень смуглая, очень худая. Некрасивая. Дикарь не стал возле нее задерживаться, перешел к следующей, перевернул ее на спину и аж зацокал… но наклонился поближе, вскрикнул и отскочил.

Безразличным его Игорь видел, веселым видел, видел даже торжествующим, но никогда еще не видел испуганным. Нюх ткнул пальцем в, распростертую по траве, девушку и разразился длинно гортанной тирадой. На приказ заткнуться он не отреагировал. Дикарь умолк только, когда Игорь заорал во все горло:

— Кто это?!

— Хцах.

— Говори по человечески! Кто?

— Хца-а-а-х! Живай. Бахан!

Игорь разглядел в волосах девушки мелкие измятые цветочки, наклонился, потрогал - живые. Перед ними была всего-навсего дриада. Но, похоже, Нюх имел к этому виду особые претензии.

Девушка оказалась очень красивой. Если дикарь попытается ее убить… Игорь сам его убьет.

Если тот позволит, однако…

Все оказалось не так фатально. Призвав на помощь все свои познания в местной мове, Нюх объяснил начальнику разъезда, что дриаду следовало оставить в лесу, а коли в запарке обмишурились - унести обратно.

Кто б спорил! Доведись красивой дриаде попасть в поле зрения Рахны, от нее очень быстро останется только страшное воспоминание. Не от Рахны, от девушки, разумеется. Слово Бахан дикарь произносил с благоговением.

Нюх так и так подступал к девушке. Игорь чем дальше, тем больше дивился нерешительности ушлого дикаря, пока не допер: тот боится!

Тело дриады оказалось удивительно легким. Волосы свесились до земли. Игорь выше поднял ей голову, чтобы ненароком не наступить, и пошел к лесу. Нюх шуршал сзади травой и что-то тихо приговаривал. Ни слова не разобрать. Только странный ритм.

Совсем не прост оказался дикий лохматый инородец.

В лесу было темно как в подполе. Игорь сначала двигал ногу вперед, потом осторожно переносил на нее вес, опирался, двигал другую. Нюх его не торопил.

А, собственно, чего ее далеко тащить? Вот дерево, привалить спиной, посидит - очухается.

Игорь уже наклонился, - легкая-то она, легкая, а руки оттянула, - Нюх за спиной рыкнул по особому: не моги тут оставлять!

— Тащи тогда сам! - разозлился командир разъезда.

— Вата, вата. Ната.

— Где я тебе в такую темень воду искать буду?

— Идем.

Последнее слово вышло так чисто, что Игорь чуть не споткнулся. Нюх обогнул их с девушкой и зашуршал кустами впереди. Что ни говори, а положится на дикаря в вопросах определения на местности, можно было вполне.

Вода отыскалась метрах в пятидесяти. Игорь раз пять спотыкался и чуть не уронил дриадку, только после сообразив, перекинуть ее себе через плечо. Идти стало легче, а тут и водоем замигал, дрожащими в воде звездочками. Дикарь потребовал кинуть дриаду в прудик.

— Да пошел ты! Хочешь утопить девку?!

Нюх, не тратя больше красноречия, ткнул Игоря под коленки. Девушка, скользнув с плеча, ушла головой в воду, но тут же вынырнула и поплыла как осенний листок-лодочка. Достать ее из воды теперь уже не было никакой возможности. Бережок оказался мягким и топким до кисельности. Нюх запричитал с видимым облегчением. А Игорь вспомнил, что дриаду вообще-то утопить крайне сложно. Еще в Меце чистюки, разбирая всевозможные способы убийства растительных, определенно говорили, что вода в этом деле не годится.

И - ладно. Все! Главное, девчонка не попадет к Рахне в пыточную. А им пора возвращаться. Кто знает, как поведут себя остальные нелюди, придя в сознание? На Кволта никакой надежды. Не воин - заячья лапа.

Мужчина из рода собаки тихо застонал, когда Нюх грубо толкнул его чуть не головой в пламя, но глаз так и не открыл. Девушка, наоборот, уже пришла в себя и пыталась говорит с Кволтом. Нашла собеседника! Нюх зарычал на нее, а когда не вняла, пнул в бок. Некрасивая пленница подавилась криком. Ее тоже отволокли к костру и привязали к мужчине.

Оставался великан, которого… Игорь только сейчас сообразил, что не поинтересовался у Нюха, с кем он тащил мужика из лесу.

— Где тот, который тебе помогал?

— Я здесь, - донеслось из высокой травы. Мужик вылез из нее и, опасливо пригибаясь, остановился с другой стороны от костра.

Опаньки! Перед донельзя удивленным Игорем стоял Местырь. С неделю, как его приказали оскопить. Рахна велела.

Мужик из местных попался ей на глаза в течку. Такое и раньше бывало, но на этот раз затянулось до неприличия. Неделю она его не отпускала.

Гвардия тихо гудела. Среди самых недалеких уже зародилась сплетня, де, мол, новый князь грядет. Виктор ходил чернее тучи и срывал свою злость на всех, кто попадал под руку. Приди к власти мужчина, гвардии в том виде, в котором она существовала до сего дня, уже не будет. Новая метла, как известно, пометет по-своему и получится, что зря пять лет горбатился. Все труды - коту под хвост.

По изгнании Местыря из спальни, его под белы ручки приняли порученцы Виктора, слегка наваляли и кинули в подвал. Кастрация была назначена на завтра. Но экзекуторы, разделяя опасения Виктора, признались, что метелили лишенца чисто с перепугу. Добром бы - пожалеть мужика.

Кто-то и пожалел. На следующее утро нашли двери подвала распахнутыми, а каземат пустым. Посреди пола валялась кучкой одежонка, в которой мужика турнули с постели. Еще нашли в каземате склянку с вонючей настойкой белополянника, обмажься которой, никакая тварь след не возьмет.

Вик пошел на доклад, почесывая свои собственные мужские причиндалы, коим грозило усекновение за недосмотр. Но Рахна оказалась в сносном настроении. Оказывается, это она велела тайно освободить Местыря. Тому было предложено сгонять на соседний порубежный участок, разведать, что там и как.

— Если вернется, поставлю его капитаном, вместо тебя, - лучезарно улыбнулась паучиха Виктору.

— Это я их на красное озерко вывел, - трындел Местырь.

— Зачем? - спросил Игорь.

— Как зачем? Нелюди! Так бы просочились на нашу сторону и никто бы их не нашел бы. И до замка так бы добрались бы.

Местырь частил и захлебывался, все время вставляя в речь "бы", что сильно раздражало. Говори он правильно - то же не вызвал бы приязни. Игорю стало кисло. Скорее всего, аллари наняли мужика в проводники. Тот и завел.

— Стоп! - спохватился командир разъезда. - Что значит просочились? Ты их с той стороны вел?

— Ага. Когда замок тамошнего князя земля проглотила, эти в телеги попрыгали, и давай погонять в нашу сторону. Меня связали и тоже в телегу кинули. Но я от них сбежал. Только ихний, кот меня поймал и велел вести через кордон, иначе, говорит, задеру на месте.

— Врешь ты много, - сплюнул через губу Игорь. - Что я котов не видел. Ты кота одной левой перешибешь.

— Это ты врешь! - завизжал Местырь. - У них кот выше тебя, и в плечах сажень. Я видел как они вдвоем с конем телегу по жердочкам через речку перетаскивали.

— Для того она и телега, чтобы ее конь волок.

— Не лошадь, а конь! А собака у них вообще князь!

— Этот собака? - Игорь слегка толкнул пленника сапогом в спину. Тот дернулся.

— Этот.

Словам Местыря приходилось верить, на лицо имелись собака и женщина аллари. Кота, надо полагать, накрыло взрывом. В ночном лесу не найти. А тот, кого приволокли первым - конь и есть. Получалось, на их территорию переправилась не семья.

У Игоря вдруг похолодела спина, и зашумело в ушах. Слово, которое всплыло в памяти, надо было произнести вслух, чтобы оно приобрело смысл, оболоклось звуком, овеществилось.

Он еще немного помедлил, обкатывая его на языке.

— Арлекины!

— Их надо в замок, - потребовал Местырь. - Госпожа велела, всех нелюдей к ней везти. Я их на озерцо завел! Я!

Арлекины! А валяющийся по ту сторону костра - конь…

Надо подойти, перевернуть, глянуть в лицо. Можно приказать Местырю или Нюху, можно - Кволту…

Десять шагов вокруг огня - это очень долго. Игорь шел, попутно отмечая, что Местырь двигается синхронно с ним. Между ними, несмотря на пройденное расстояние, сохраняется прежняя дистанция; Нюх сидит на корточках, хищно следя за всеми сразу; Кволт замер в полутьме…

Коричневая, заляпанная грязью кожаная безрукавка, кожаные штаны, кроткие сапоги. Забранные в хвост, отливающие сталью светлые волосы…

Игорь уже знал, кого увидит, но медлил: а вдруг не он?

Взял за плечо и с натугой перевернул тяжелое тело.

Земля, наверное, раскрутилась вспять на двадцать лет. Чем еще объяснить, что перед командиром полевого разъезда хозяйки границы Рахны, лежал сын клана серой лошади по имени Шак, которого люди прозвали Апостолом? Невыносимо молодой!

Глаза коня открылись и безразлично посмотрели на Игоря, потом скосились в сторону. На их донышке мелькнуло понимание. Потом взгляд мимо, вверх на звезды. И конь зажмурился.

Пока Игорь и Нюх носились с дриадой, немтырь Кволт связал раненого. Конь скрипнул зубами и, превозмогая боль, сел опираясь на руки.

Сын Шака!?

Пленник заговорил.

— Кто вы?

У Игоря по спине поползли мурашки. Столько лет прошло, а он помнил этот голос, будто только вчера расстались. Сын? Но что-то внутри протестовало.

Игорь отодвинулся и сел на землю глаза в глаза с конем.

— Как тебя зовут?

— Кто вы? - в голосе коня появились упрямые нотки. Он не станет отвечать, пока не разберется.

— Гарнизонный разъезд хранительницы границы Рахны. Назови свое имя.

— Кто-нибудь кроме меня остался жив?

— Двое.

Конь обежал глазами пространство у костра, разглядел в полутьме связанных, опять закрыл глаза и помотал головой. Игорю сделалось нехорошо. Земля поплыла из под тощего зада. Он даже рукой на всякий случай уперся - так знаком ему был этот жест.

— Шак! - Он не мог больше теряться в догадках, на столько они были невероятны и одновременно вероятны.

— Ты меня знаешь? - Апостол в упор уставился на Игоря. И тут что-то в его лице дрогнуло.

— Игор?!

— Развяжите его! - потребовал начальник разъезда.

Нюх не шевельнулся. Кволт вообще пропал в темноте. Местырь уже не прятался - подошел, встал за плечом дикаря.

Игорь потянулся к веревкам. Лохматый зарычал и вытащил из-за пояса топор. Шевельнись, метнет в кого-нибудь из них.

— В чем дело?

— Нэх!

— Я приказываю!

— Нэх. Рахне! - Нюх ткнул пальцем в сторону коня и мотнул головой. Следовало понимать так: добыча принадлежит хозяйке. В руках у Местыря появился тесак. Кволт тенью качнулся за их спинами.

Если Игорь попрет на рожон, его сомнут. Нюх - штатный постельничий, лицо приближенное к трону. Местырь - практический - смертник, жизнь которого зависит от сохранности товара. Кволт - как большинство.

А он, Игорь? Ему-то зачем освобождать коня-предателя? Наоборот, можно, пока везут, допросить, а там - в руки закона. Есть люди, а есть нелюди… Нюх, например, человек. Нюх - это звучит гордо. Игорь - гораздо жиже. Коня распнут или посадят на кол. Отсечение головы для него целым праздником явится. Или еще могут всех троих нелюдей в одном котле сварить. Игорю же - продвижение по службе. Командир подразделения, с блеском выполнившего задание по патрулированию границы…

Если бы против него был кто-то один! А так…

— Тащите всех в телу. Снимаемся!

Что еще ему оставалось?

Лицо собаки белело в темноте бумажным листом. Куриц свернулась калачиком, подтянув ноги к животу. Шак сидел, глядя мимо. Ему дела не было до конвоиров. Он что-то сказал женщине. Она переползла, на сколько позволяла веревка, и уложила голову ему на колени. Конь замер над ней, прикрыл ладонями озябшие плечи. Будь такая возможность, он и собаку бы на руки взял. Игорь видел, тот очень плох. Голова моталась по доскам телеги, глухо стукая на ухабах.

Игорю было хреново, как не случалось очень давно. Даже когда девочку козу у него на глазах истязали, а он прикидывал, кем себя теперь числить, и то так не было. Пред ним тряслись в телеге практически уже покойники. А вступись он, и сам станет покойником. На нем, предателе интересов Рахны, вообще новенькое что-нибудь испытают.

Шак не смотрел в его сторону, будто, Игорь перестал для него существовать.

А с какой, собственно, стати? - начал накручивать себя человек. Не этот ли конь бросил их на растерзание егерям, практически - на смерть?

"Мы разве мертвые?" - спросил далекий добрый Сун.

Как же хотелось поговорить с Апостолом!

— Почему ты бросил нас возле университета? - пошел в атаку Игорь. Конь не ответил, даже головой не повел. - Ты нас предал!

Телегу сильно подбросило. Шак, как мог, придержал коленями женщину, и только, когда телега выровнялась, повернул голову в сторону командира разъезда.

— Нас всех тогда предали.

— Ты лжешь!

— Отстань от меня.

Апостол никогда не врал, он был другой. Для него не существовало реверса - только аверс, лицевая сторона, по которой идешь, полагаясь только на силу и ум. Не надо изворачиваться, маскируя за хитрыми пируэтами, собственную слабость. Не надо создавать видимости. Зачем видимость, если есть суть!

Жизнь с реверса предполагает массу методов и ухищрений: выдать желаемое за действительное, выдать белое за черное и наоборот. А если тебе не верят, убедить, или заставить согласиться всеми возможными способами. Но все - исключительно для маскировки слабости, несостоятельности, неправоты; жадности, похоти, властолюбия…

Конь всегда жил с аверса. Он и сейчас так живет и умрет…

— Кто нас предал? - тихо спросил Игорь. У него пересохло в глотке.

— Герцог.

— Он спас мне жизнь.

— Возможно, - безразлично откликнулся Шак.

— Расскажи! - потребовал Игорь.

Нюх теснил конем. Когда Игорь повысил голос, дикарь недовольно рыкнул, но командир обернулся и загнул такую крутую тираду, что тот перестал наезжать. Но слушал! Хуже, что слушал Местырь. Кволт - чепуха - он и половины слов не знает. А Местырь, дабы выслужиться, будет ловить каждый звук. Вывалит потом под ноженьки паучихе: смотрите, госпожа наша пресветлая, что я нарыл…

— Ты помнишь, как мы обменивались записками с братом? - спросил Шак.

— Да.

— Они, как оказалось, шли через руки герцога. Арий был прекрасно осведомлен о наших сборах. Арп был не один. Это не важно. Им дали, спустится со стены. Осталось добежать до наших телег и дать деру. Но тут…

Арп был не один. По сброшенной со стены веревке ловко спускался невысокий аллари в темной одежде. Спрыгнул на землю, сверкнул глазами и клыкастой улыбкой. Третий полз медленно и неуверенно. Его ждали. Вокруг было тихо. Шак вертел головой, прислушиваясь и принюхиваясь. Справа за углом крепостной стены дорожка уходила в заросли. Там густо разросся кустарник. За ним что-то происходило. Какая-то возня. Далеко. Если там и окажутся враги, они не успеют. Бежать до телег всего-ничего.

Неумеха мешком свалился на землю, еще и ногу подвернул. Его более ловкий товарищ тихо ругнулся. Из разговора Шак понял: парня не хотели брать с собой, он умолил, а сейчас грозил стать смертельной обузой. Противостояние, границей которого стала стена университета, уже выросло в нешуточный конфликт. Любому, кто покинул стены Сарагона, грозило разбирательство в Клире.

Подвернувший ногу щенок бежать не мог. Арп легко поднял его на плечо и развернулся, за Шаком. К другому своему спутнику он относился с… понятие почтения к чужаку отсутствовало в этике вольных кланов, разве - уважение. Но уважение Арпа имело наивысшую степень. Брат, указав глазами, молча попросил Шака, присмотреть.

Они уже двинулись в сторону телег, когда Арп вдруг вскинул свободную руку в жесте величайшей тревоги. Шак не забыл военную науку своего клана. Брат приказывал следовать за собой в отдалении. Апостол отрицательно мотнул головой. Но Арп его уже не видел. Он несся с в сторону тех самых густых кустов, которые так не нравились Шаку. Щенка он кинул в руки брату.

Теперь и сам Апостол почувствовал. В лесу происходило страшное и центром этого страшного была женщина. Чем ближе они подбегали к укромной, окруженной со всех сторон зарослями, поляне, тем яснее становилось, что эта женщина - Кара. Арп несся далеко впереди. Он уже не заботился о тишине. Какая тишина! Женщина кричала. Ей намеренно причиняли боль. Но Шак разобрал в крике сигнал. Кара велела Арпу, уходить.

Разве свернет с пути мужчина, жизнь которого стала поиском? Женщина его жизни была рядом и она страдала. Арп несся на встречу с судьбой.

Кусты оборвались внезапно. Шак с ношей на плече вывалился из густого плетения веток в темноту, наполненную криком, болью и посторонними мутными шорохами, но не сделал и трех шагов. Поляна вдруг озарилась десятком огней. То, что оно осветили, запомнилось на всю оставшуюся жизнь.

Обнаженная Кара висела на вывернутых руках. По груди и животу тянулись длинные порезы. Пальцев на ногах не было. Она висела на двух согнутых березках. Отпусти веревки, и девушку разорвет.

Шака ударили в спину. Но дротик наткнулся на металлическую бляху, пришитую к безрукавке, скользнул по ребрам и вышел под мышкой. Наконечника у дрота не было. Копейщик, легко его выдернул, добавив древком по голове. Щенок, которого Шак не успел отбросить, кубарем полетел в центр поляны. Апостол рухнул, на миг потеряв сознание.

Если бы не Арп, Шака бы добили. На брата кинулось сразу несколько человек в черной одежде. Он их разметал. Арп оказался серьезным противником. Тот, кто затеял ловушку, рассчитывал на быструю победу, но просчитался. Из кустов послышалась команда, повинуясь которой, все кто находился в этот момент на поляне, кинулись в сторону обезумевшего коня.

Шак попытался встать. Не смог. Сильно кружилась голова. Кровь заливала глаза.

Он смотрел до последнего, а потом пополз к кустам, потому что…

Веревки, которыми притянули верхушки деревьев к земле, отпустили. Но Арп успел. Обняв Кару, он ухитрился дотянуться и перерезать путы. Так их, обнявшихся, и пронзили сразу несколько копий. Потом еще и щее. Егеря убили их несколько раз. Арп не выпустил девушку из рук.

Попутно егеря прикончили, путающегося под ногами щенка со сломанной лодыжкой.

Уползая по кустам, Шак каким-то чутьем выбирал направление, на котором не оказалось егерей. Ему просто повезло. Пращуры, должно быть, пожалели несчастного жеребенка. Лес кишел военными.

А поляну, на которой свершилась великая подлость, закидали горшочками с горючей смесью. Ее придумали ученые мужи для фейерверков, а егеря скупили для собственных нужд.

Шак был человеком аверса. Он никогда не лгал. Не было нужды. Военная хитрость не в счет.

Игорь вспомнил долгие годы, проведенные в ожидании чуда, которое подарит добрый мягкий по человечески близкий герцог. Разговоры, всегда с одним и тем же рефреном: конь предатель, все аллари предатели! Смерть нелюдям!

Колобок, колобок, я тебя съем…

От герцога ушел, от чистюков ушел, от рысей тоже ушел… захочу, от паучихи убегу. Только от себя никуда не скрыться. Профукал жизнь. Просидел в теплом углу, дожидаясь подачки.

Опять тряхнуло телегу. Шак удержался, побаюкал женщину. Застонал в углу собака. Стон оборвался…

Игорь зажался, чуть не уткнувшись носом в луку седла. Надо было пермочь душевную боль. И сосредоточиться. Он успеет нанести только один удар. Нюх едет сзади. Позвать, и зарубить? Рука легла на оголовок меча…

Дикарь всегда возил с собой притороченный к седлу аркан. Кидал он его мастерски. Игорь даже взял у него несколько уроков. В следующий миг ему довелось испытать искусство Нюха на себе. Волосяная петля захлестнув плечи, прижала руки к груди. Было мучительно больно. И совсем скоро стало нечем дышать.

— Ты рехнулся?! - заорал Игорь, выворачивая голову. - Развяжи!

— Нэх! - коротко рявкнул лохматый. Сдернул Игоря с седла, спешился сам и, закрепив веревку, перевалил человека через бортик телеги в компанию аллари.

В недрах замка Игорю бывать пока не приходилось. Его знакомство с внутренними покоями ограничивалось пыточной, парадной комнатой, да спальней Рахны.

Зал, примыкал к скале. Одной из его стен являлась монолитная плита. Человеческие руки только слегка сгладили рельеф. Тем более странно выглядел врезанный в эту стену камин.

Игорь косил глазами по сторонам, опасаясь вертеть головой. Хозяйка, хоть и пребывала в хорошем настроении, могла в любую минуту сменить милость на гнев. Игорь тянулся, попутно оглядывая интерьер. Главным образом - камин.

Его давно не топили. Вместо дров в золе валялись обглоданные кости, мусор, черепки. С краю прилепилась кучка засохших экскрементов. Но больше всего приковывал взгляд задник топки. Там было черно. Разумеется, в камине должна присутствовать сажа. Но никакая сажа не даст такого сгущения мрака. Ни одного проблеска, блика, неровности. Просто чернота. Она притягивала взгляд, не давая соскочить, и маня.

Хотелось тряхнуть головой, чтобы наваждение отпустило, но Игорь боялся.

До замка они добрались на рассвете. Часть пути Игорь провел в телеге с Шаком. Нюх не озаботился его комфортом, веревок не расслабил, по тому левая рука, которую передавило, сейчас висела плетью. Апостолу рук не развязали. Собаку не связывали вообще. Он не держался на ногах, заваливаясь вбок. Его бросили у стены. Женщина-аллари стояла рядом. У нее, как и у коня были стянуты запястья.

Птица оказалась очень некрасивой. Платье изодрано. Черные прямые, испачканные глиной, волосы свисали грязными лохмами. Она время от времени встряхивала головой, стараясь убрать их с лица. Еще она хотела присесть рядом с собакой, но ей не дали. Конвоир грубо ухватил птицу за руку и вздернул на ноги.

Собака то приходил в сознание, то отключался. Он казался кучей черного тряпья. С виду ему осталось совсем немного. О том что жив, говорило частое хриплое дыхание, да беззвучный сотрясающий кашель. Милосерднее было бы добить собаку, но Рахна хотела его допросить.

Конь стоял, расставив ноги. Руки за спиной. Он смотрел прямо в зев камина, ни разу не взглянув на госпожу и повелительницу этих мест.

Игорь, Нюх и Местырь присутствовали каждый в своем качестве. Нюх за плечом повелительницы. иногда наклоняясь к уху. Рахна слушала малопонятные замечания своего постельничего, иногда даже кивала. Кволта на доклад не позвали.

Местырь стоял на коленях справа от коня. Игорь просто стоял слева. Его давно развязали. Больших претензий у Рахны к нему не имелось. Дикарь, оказывается, связал его для пущей верности. Так и объяснил хозяйке. Та слегка покривилась, что, мол, взять с дурака, и велела распутать веревки.

Игорю бы присесть. Путешествие в скрученном состоянии бодрости не добавило, но тянулся. Взгляд Рахны после речи, которой разразился Местырь, стал жестким.

Для начала правительница выгнала из залы всех охранников, решив, что лишнее знание им вредно.

Птица склонилась над беспамятным собакой. Нюх выскочил из-за плеча Рахны, и занес над головой женщины плеть. Птица тихо попросила его о чем-то. Нюх отрицательно рыкнул. Женщина встала, привалившись спиной к стене.

А из Местыря лилось, прям-таки извергалось. Он раз пять повторил, что сам завел нелюдей на красное озеро. На шестом заходе, Нюх по молчаливому знаку хозяйки хлестнул его плеткой. Местырь бухнулся лбом в пол. Рахна велела ему продолжать. Тут-то он и поведал, что соседний участок границы перестал существовать, как независимый регион, а замок хозяина границы вообще провалился в тартарары. Рахна слушала, наклонившись вперед. Блестел крупный прямой нос, с подбородка срывались капли.

Дальше Местырь начал рассказывать о побеге. Он, дескать, исхитрился и сбежал от нелюдей, но кот-людоед, - так и норовил в загривок вцепиться, - догнал и вернул в неволю.

— Врешь, - спокойно прокомментировал ситуацию Шак, все так же глядя в камин.

Рахна высоко подняла густую черную бровь. Она что не знала, что аллари умеют разговаривать?

— Говори! - потребовала хозяйка.

Конь в трех словах обрисовал ситуацию. Известие, что вслед за катастрофой раскрылась внутренняя граница, сквозь которую прорвались егеря, сильно встревожило мадам. Она перестала таращиться на Апостола. Подумала и коротко бросила Местырю:

— Дальше.

— Они договорились по дороге, - сообщил мужик хозяйке.

— Кто?

— Этот, - кивок в сторону Игоря, - и конь. Он у коня стал допытываться, как тот его предал. А конь, говорит: не я. Дескать, герцог нас обоих подловил. И еще про брата, который женщину у герцога хотел отнять, да его зарубили. А этот, смотрю, за саблю схватился. Но его Нюх связал. Великая госпожа, это я нелюдей на красное озеро завел…

— Заткнись! - коротко бросила Рахна. - Игор, ты раньше был знаком с конем?

— Да, - отвечать пришлось сквозь, вставший в горле ком.

— Что это за история с предательством?

— Недоразумение, госпожа Рахна. Никто меня не предавал.

— Как интересно! - мадам отвалилась на спинку кресла. - Стало быть, вы старые друзья… что довольно странно. Коню на вид лет двадцать. Или ты его усыновил? Если мне не изменяет память, ты поступил на службу к герцогу около двадцати лет назад?

— Да, - выдавил Игорь.

— Или мне глаза врут? - Рахна начинала злиться. Отвечать короткими фразами, уже было невозможно - кинет своему дикому псу всех.

— Я сам не понимаю, что случилось. Но перед Вами, госпожа, именно тот конь, которого я знал.

— Как тебя зовут? - потребовала Рахна у Апостола.

— Шак.

— Не объяснишь ли мне, каким образом тебе удалось помолодеть? Или твой старый друг врет? Только постарайся меня убедить. Не городи первое, что взбредет в голову. И тебе и ему светит пыточная. Но начну я с тебя.

— Начинай, - безразлично отозвался Шак.

— Ах, вот как! Тогда - с него. Или, лучше, с женщины? Я не люблю женщин. Мужчина может пригодится, женщина, тем более нелюдь - только в качестве выпотрошенного и набитого соломой пугала. Ха-ха-ха! Я так и сделаю. Поставлю чучело у въезда в крепость. К стати, где кот, который собирался съесть Местыря?

— Мы его не нашли, - четко отрапортовал Игорь, перетягивая разговор на себя.

— Где кот, Местырь?

— Когда земля дыбом встала, он был в самой середке. Должно, завалило его. Но там еще девчонка с ними ехала. Нюх и Игор ее в лес уволокли.

— Позабавиться, что ли?

— Она, вроде как, мертвая была.

— Нюх, почему ты мне не сказал?

Дикарь выдал короткий рык. Хозяйка обернулась к нему и с размаху влепила пощечину. Лицо Нюха окаменело. По щекам поползла странная, ветвистая, похожая на морозный узор, бледность. Хозяйка не удержалась и ударила еще раз. Дикарь не моргнул и не пошатнулся. По белым разводам пошли красные прожилки. Интересно, если ударит в третий, задымится? Но представление уже закончилось. Для Нюха. Для Игоря оно только начиналось.

— Подведи ко мне женщину, - приказала ему Рахна. Игорь не посмел ослушаться. Подошел, взял птицу за связанные руки, потащил за собой.

— Отвечай, уродина, кто еще с вами ехал?

Птица резко вскинула голову. Волосы взметнулись с лица. Она прямо и спокойно глянула в глаза своей смерти:

— Кот.

— Где он?

— Я не знаю.

— Отвечай, дрянь!

— Я не знаю.

— Игор, возьми хлыст. Врежь ей, как следует!

Бессмыслица! Дикая бессмыслица. Допрос ради допроса, а не ради выяснения истины. Рахне было наплевать на кота. Ей хотелось мучить. Сначала словом, потом делом. Людьми обычно занимались каты, нелюдей, думал Игрорь, она будет истязать сама. И ошибся, да так, впору кричать караул.

— Бери хлыст, размазня, - повторила паучиха.

— Я не могу бить женщину, госпожа Рахна.

— Хочешь завтра на эшафоте занять место Местыря?

— Нет, госпожа Рахна.

— Местырь, возьми кнут.

На лице мужика вспыхнуло даже некоторое подобие сияния. Обрадовался. Разом и избавление посулили, и работенку сунули, выполни которую качественно, авось награда выйдет.

Плеть с оттягом прошла по сутулой спине птицы. Женщина издала вой пополам со всхлипом. Местырь примерился и опять хлестнул. Второй удар она выдержала без звука. Местырь замахнулся в третий раз.

Так маленькие дети катаются на деревянных лошадках. Но они при этом смеются. Шак развернулся на пятке и поддел носком сапога мучителю между ног. Местырь оседлал сапог Апостола, пару раз подпрыгнул на нем и только потом заорал. Не мудрено. Похоже, кастрация ему завтра не понадобится.

Игорь прикрыл глаза. Шаку осталось жить несколько мгновений. На что стоит за плечом хозяйки верный Нюх? Но… никаких иных звуков, кроме воплей Местыря не последовало.

Хозяйка безразлично рассматривала извивающегося на полу мужчину. Налюбовалась и только потом что-то шепнула дикарю. Игорь знал, что у того в рукаве припрятан метательный нож. Шак тоже догадался. Он очень внимательно следил за Нюхом, и когда тот кинул короткий блестящий лепесток, неуловимо для постороннего глаза, увернулся.

— Ва! - сказал, пораженный Нюх и восхищенно осклабился.

— Что ты лыбишься, скотина? - накинулась на него хозяйка. - Иди добей собаку. Быстро.

— Не трогай его! - Не попросил, приказал Шак.

— Скала заговорила? О, мы польщены. Мы в полном восторге. Нюх! Тащи сюда эту падаль. Будешь резать собаку по частям. Но чтобы жил долго.

— И ты никогда не узнаешь, как я смог помолодеть на двадцать лет, - слегка поклонился Шак паучихе.

Вот тебе и дикий конь. Такого знания женщин Игорь от него не ожидал. Дернувшись, как от удара, Рахна вскинула руку, останавливая Нюха.

— Повтори! - у нее задрожал голос.

— Если кто-то из моих друзей пострадает, ты не узнаешь, как я смог помолодеть.

— Врешь!

— Нет.

Не она тут была повелительницей. Конь стоял со связанными руками. Но он был господин, а она - приживалка, которой посулили вечный пенсион.

— Говори!

— На втором порубежье есть источник с живой водой.

— Нарисуй подробную карту, - потребовала Рахна.

— Без меня не найдете.

— Найдем. Рисуй, иначе твоих друзей будут мучить у тебя на глазах.

— Тогда я вообще ничего не скажу.

Рахна заметалась. Она по прежнему восседала в кресле, но метания были налицо. Отпусти она коня, тот сбежит. Но… такие не лгут! Она судила всех людей по себе. Человеку верить нельзя. А не человеку?..

Нет! Она никогда никому не верила. Сама предавала и продавала, пока не добралась до вершины власти. И дальше не станет верить! Кругом были одни враги, либо слякоть. Она жила среди слякоти. Те мужики, которые ее еженощно ублажали, тоже были слякотью. Любой готов был ради ее милости убить ближнего.

А этот - нет! Она чувствовала это и не могла решить, что делать. Минты тянулись невыносимо медленно.

— Ты все расскажешь своему старому другу, - наконец заговорила Рахна. - Я сказала! Ты расскажешь Игору, как найти источник. Он пойдет за живой водой, а вы останетесь заложниками.

— Часть приграничья перекрыта егерями, - напомнил Шак. - Боюсь, Игор не сможет прорваться.

— Не беда. У меня есть лаз через Границу. Нюх укажет направление. Но пойдешь не ты!

Не прослужи Игорь столько лет под властью лживого до кончиков пальцев человека, он, пожалуй, поверил бы. Опыт подсказывал: она пошлет на поиски мифического источника Игоря, а аллари запытает или устроит страшную публичную казнь.

Игорь поймал себя на том, что, если его переправят через Границу, он не вернется. Простит себе потом и женщину-птицу, и умирающего собаку. И Шака простит…

Отыщет дорогу и вернется к нормальным людям… к чистым улицам. Там нет герцога, нет чистюков, нет грязной, свихнувшейся от крови бабы…

— Хорошо, - согласился Шак. - Я расскажу Игору, как найти источник.

Хозяйка превратилась в одно большое ухо. Она вытянулась в их сторону, свесив массивную грудь с подлокотника. Нюх, рыпнулся, подойти, но конь мотнул головой, и дикарь остался на месте. Местырю было не до них.

— Если выскочишь в восточной Невье, найди промежуточный рубеж. Там есть большая свежая плешь. Как-нибудь обойди ее. В лесу скажешь… слово Шак произнес одними губами. Повтори.

Игорь прошептал в ухо коню пароль. Оказалось не верно. Шак поправил. Игорь кивнул. Апостол глянул ему в глаза на самое донышко, и, кажется. что- то там увидел. Скривился твердый рот, брови сомкнулись на переносице. Шак тряхнул головой памятным жестом, и отошел.

Следовало что-то сказать. Крикнуть ему, чтобы верил. Игорь не мог унести с собой этот понимающий взгляд бывшего друга и это презрение высшего существа, к нему человеку, к мелкому ничтожеству, которое положит на алтарь собственных нужд хоть чужую жизнь, хоть целый Мир.

Не Апостолу выступать в роли судьи, пискнуло подлое нутро. Он сам в жизни убил столько, сколько миролюбивому Игорь и не снилось. Убийца, а туда же - судить! Игорю надо просто вырваться. Он тут больше не может! Не может!!!

А там сможешь? Зная, что оставил людей, - да хоть и не людей, - на страшную смерть? Просто на смерть…

Глубокий мрак камина вдруг начал оживать. Чернота заклубилась. Рахна сорвалась с места и метнулась к противоположной стене. Сосущая темнота в топке стала наливаться красным.

Перед ними открывался тот самый лаз, про который в запале крикнула хозяйка. Игорь понял, сейчас наступит момент перехода. Даже Шак отшатнулся, таким ужасом повеяло в зале.

По лицу повелительницы бродили тени. Оно все больше наливалось сомнением. Нюх остался на месте. Когда чернота полностью перетекла в пурпур, дикарь рыкул Игорю, идти за собой, и нырнул в жерло камина. Его обволокло и как бы отодвинуло от них. Он позвал еще раз. Игорь сделал три шага и, не оглядываясь, канул в топке.

Его охватилитепло и покой. Тут было ХОРОШО. Так бы и стоял. Или он уже летел? Пурпурный туман вился у пояса, постепенно спускаясь к коленям. Как только достигнет пола, их унесет.

Люди и не люди остались по ту сторону. Птица глядела с любопытством. Надо же. Ее ведь убьют, как только топка камина почернеет. Замучают. Игорь теперь в этом не сомневался. Собака пришел в сознание и тоже смотрел в след уходящим. Только Шак по прозвищу Апостол глядел мимо, кривя рот.

Рахна смотрела в глаза своему посыльному. Она, кажется, только сейчас поняла, что Игорь может смыться. Зная, что переход скоро завершится, Рахна прокричала:

— Ты еще можешь вернуться. Отпусти коня. Он пойдет вместо тебя. А тебе я обещаю жизнь! Решай!

Тут оставалось все страшное и плохое. С ним уходил Нюх, но Игорь как-нибудь справится. А эти…

На въезде в замок ждала ажурная конструкция: виселицы, вкопанные в землю, обмазанные засохшей слизью, кровью и дерьмом, колья, колеса…

Шака посадят на такой кол. Нет, он не дастся. Посадят птицу, которая с детским удивлением таращится на завитки пурпурного тумана.

За спиной образовалась тянущая пустота. Еще не было движения - только ощущение, что истекает последний миг.

Усилие чуть не вышибло дух. Даже пошевелить рукой было трудно. Тем более сделать шаг. Но Игорь двинул каменно тяжелую ногу, за ней другую. Он нес на собственных плечах тяжесть всего мира.

И вынес.

— Шак, быстрее!

— Она убьет тебя, Игор.

— И хрен с ним! Уходи!

— Иди, Шак, - тихо попросила женщина-птица. - Я знаю, так надо. Иди.

— Иди, Шак-бар, - прохрипел с полу собака.

Конь хищно оглянулся. Туман мел над самым полом. Нюх почти скрылся в его завитках. Рахна вдруг мелко затряслась в диком нечеловеческом хохоте. Ее ломало истерикой, сквозь которую донеслось:

— Уходи, конь. Даже не думай тащить с собой своих друзей. Камин пропустит только двоих. Один там уже есть. Уходи и возвращайся с живой водой. Иначе…

Шак не стал медлить. Пурпурное свечение вдруг вспыхнуло, превращаясь в многоцветную радугу. Конь успел прыгнуть в самую середку. Жерло камина потускнело, превратившись в первородный мрак.