Санька посмотрел на свою руку. От запястья до кончика большого пальца кожи как не бывало. Ссадина сочилась прозрачной росой. Он лизнул солоноватую поверхность. Стало больно. Он лизнул еще раз.

Надо было прийти в себя, собрать в кучку организм и хоть немного посоображать.

Полумрак, окруженной густыми кустами, звериной лежки, оказался, как нельзя более кстати. Хоть тут повезло. Не найдись укромного места, уже схарчили бы котейку. Вокруг рыскала стая хищников.

Блохоноги были высоки ростом и проворны. Сане приходилось сталкиваться с ними, пока жил в Камишере - тварюга, какими детишек на ночь пугать. Одно хорошо: у них напрочь отсутствовало обоняние. К тому же, они видели только движущийся предмет. Пока сидишь, блохоног может об тебя боками тереться. Стоит побежать, догонит и пожрет.

Они действительно напоминали блох. Продолговатое, горизонтально расположенное тело, несли шесть коленчатых ног. Спереди под животом болтались короткие, тоже коленчатые, хватательные ногоруки. Но самое противное - голова. Она до ужаса походила на человеческую. В Камишере убитых блохоногов стаскивали в большую, именно для этого вырытую, яму и сжигали. Брать что-то с них в употребление, считалось зазорным. От того, - думал Саня, - что уж больно на людей похожи.

Рядом, за кустами, часто тяжело забухало. Кот притаился. Стая гоняла по подлеску прямостоящую ящерицу, которая и бегать-то не умела - прыгала на задних лапах, как воробей. Ей бы, дурочке, затаиться. Нет, мечется, аж земля дрожит. А этим только и надо. Если попал в гон блохонога - не уйти.

Из укрытия открывался небольшой кусочек пространства. В него впрыгнула ящерица, завертела головой. Сзади на нее обрушилась коленчатая лапа с раздвоенным подобием костяных пальцев. Блохоног ударил ящерицу в затылок. Замелькали еще ноги. Товарищи охотника подоспели, сообразил кот. А дальше - обычная в таких случаях картина: блохоноги стали рвать живую еще тварь короткими передними лапами, запихивая кровавые куски в рот. Они жрали совершенно по-человечески. Саня закрыл глаза. От вида окровавленных ртов стало тошно.

Как сюда попал, кот и по сей момент точно не помнил. Арлекины искали проход в порубежной чаще. Местыря пустили вперед. Он клялся, что напал на свою собственную тропу. Верить ему особенно никто не верил, но перебежчик уж больно уверенно двигался, держа направление, на соседний граничный участок. Версты две прошли за ним по ровной, похожей на рукотворную, прогалине. Местырь исчез в зарослях, вынырнул обратно и заявил:

— Тут вам не пройти. Телеги застрянут.

Шак, не поверив на слово, сам пошел смотреть. Вернулся смурным и сказал, что придется делать крюк.

Все устали. За один день судьба накидала им столько каверз, что в пору было останавливаться хоть на болоте, хоть над пропастью, хоть на льдине.

По словам Местыря выходило, им осталось пройти совсем маленько и будет удобное место для ночлега. Мужчины посоветовались и решили поднапрячься еще чуть-чуть. Солька сидела безразличная ко всему. Ее сильно донимала пораненная бамбуком нога. Цыпа заартачилась. Шак подошел, погладил птицу по голове.

— Все устали, девочка. Потерпи еще немного.

— Шак, давай останемся тут? Мне не нравится этот человек.

— Как будто мне он нравится. Но без него до зимы будем плуать. Как только пройдем рубежную границу, мы от него избавимся.

— Обещаешь?

— Да, моя хорошая. Солька, ты как?

— Болит, - пожаловалась дриада.

Там, где стопу пропорол отросток бамбука, бугрилась синяя опухоль. Идти девушка не могла.

— Санька, - позвал Апостол, - присмотри за нашим проводником. Цыпка беспокоится.

Кот встал за Местырем. Тот шел пешим. Саня качался в седле. Они гуськом миновали заросли боярышника, прошли гнилой, заполненный вонючей жижей ухаб, выбрались на высокий противоположный откос.

— Туда, - Местырь указал в сторону открывшейся прогалины.

Саня пригляделся. Впереди нарядно мерцали в вечернем свете осины. Не осень еще вроде, а они рдели, трепеща на ветру листьями, будто зима на пороге.

В низине Шак последними словами объяснял, где он такие ухабы видел. Телегу перекосило. Местырь кинулся помогать, кот - следом.

Дальнейшее он помнил смутно. Телеги они вытащили и затолкали на косогор… Саня пошел по прогалине… Шак подсвистывал лошадям… сумерки сгустились до ночной темноты. Нарядные осины стали просто черным лесом. За ними открылось небольшое озерко с ровненькими берегами.

Кот обрадовался, крикнул своим, что вот он, привал, дождался, когда подойдут телеги, и…

Когда грянуло, и земля встала дыбом, Саня как раз спешивался. Дикая сила рванула его вверх под облака. Оттуда он увидел, что на берегу озера вырос столб из воды и земли. Кота крутило и несло. На какой-то момент померкло сознание, а когда глаза вновь стали видеть, а тело ощущать, он как-то сразу понял, что вынесло НАПРОЧЬ.

Ни солнца, ни луны, ни света, ни тьмы - одна зябкая сырость. Полет прекратился нечувствительно. Только вот летел, и тут же нашел себя в диком, влажном, как сочащаяся губка, лесу.

Будто с жару кинули в прорубь. Кожу, то, что под кожей, даже внутренности, а больше того - нервы обдало жгучим, почти непереносимым… Саня не мог найти определения, пока не догадался, что вернулись нормальные ощущения. То есть те, с которыми пробедовал всю жизнь. Он столько пробыл в немом пограничье, что успел подзабыть, каково чувствовать окружающий мир кожей. Нет, трава не шептала, речка песен не пела, птицы человеческими голосами не заговорили. А вот, что в лесу идет большая охота, он почувствовал всей шкурой, и с отвычки, заметался - куда бежать.

Пращур отвел, или шестое чувство подсказало: Саня юркнул в ближние кусты и плюхнулся на вонючую, утрамбованную и унавоженную зверем листву. А когда разглядел, кто тут охотится, вспомнил всех Чуров и Пращуров поименно. Победить в одиночку блохонога пока еще никому не удавалось. А уж от стаи, поди, всей деревней бы драпали, не чая спастись.

Дома на длинноногого людоеда рыли ловчие ямы. В сумеречном лесу их никто накопать не сподобился. Так что сиди, Санька, мелко трясись. Будешь дрожать крупно - заметят.

Все же ему сильно повезло. Заберись он в более мелкое укрывище, блохоноги бы его растоптали. А так доели ящера, утерли окровавленные рты передними лапами и подались восвояси. Для голодной оравы не маленькая дичина, между прочим, была на один зубок.

Земля перестала сотрясаться. Кот посидел еще немного и полез вон. Очень хотелось остаться и еще переждать. Да вдруг хозяин лежки вернется. Так ли еще удирать будешь. Кто оставил по себе непереносимый запах и когтистые следы, Санька не знал, и знать не хотел.

Двигаться приходилось осторожно, а по тому крайне медленно. В некоторых местах кот останавливался, подолгу нюхал воздух, пробовал даже языком, смотрел под ноги и, только разобравшись, кто тут кому дичь, а кто охотник, сворачивал, либо шел напролом.

В одном месте он счел за лучшее, схорониться в сухой, оставленной паводком промоине. Впереди продирался сквозь невысокий, но частый подлесок огромный зверь. Чудовище рычало и воняло совершенно уже ни на что не похожей вонью. Будто тряпок наелось, да они в утробе затлели. У Саньки заслезились глаза. Но тихо пересидел, отплевался и пошел своей дорогой.

Знать бы еще, куда та дорога выведет. Что оказался в почти родных пограничных Камишеру Дебрях, он сразу догадался. А дальше-то что? Ни севера, ни юга. Солнца нет. Где оно встает, где за горизонт спать уходит, ни хрена не понятно. На все про все два направления: верх - там небо, и низ - там жижа пополам с пиявками.

На поляну он вывалился внезапно. Шел, отводя в стороны частые, колючие ветки и вдруг схватил пятерней воздух. Хорошо еще, на поляне никто не поджидал, глотая слюни. Зато на самой середине стояло гигантское дерево. Ветки от ствола отходили на высоте Пелиноровой крепости. Но сие Саню не смутило. Когти-то на кой? Жаль, на ногах нет, так бы он в два раза быстрее взобрался. Но и своего хватило.

Нижняя ветка сама оказалась толщиной с доброе дерево. Саня улегся на нее, перевел дух и начал осматриваться. Кругом сколько хватало глаз, простирался лес. Кое-где живой зеленый ковер темнел провалами полян и целых полей. Слева наползала туча. Стоило поторопиться, иначе накроет окрестности непроницаемой пеленой. Справа - тот же лес, дальний край которого тонул в густой дымке. Можно топать наугад. Куда попадешь, одни Пращуры знают, а и они могут сплоховать.

За деревом пряталась вторая половина ойкумены. Саня опять вцепился когтями в ствол, переступая по трещинам и чещуйкам коры. Следующая ветка оказалась поуже - не разляжешься.

Оп-па! Солнца как не было, так и не высунулось. Вокруг серое прозрачное марево, а вдали замыкала горизонт памятная игольчатая радуга. Точно такую они наблюдали с Горютой в первый и последний Санькин пограничный рейд. Тогда сквозь нее проплывали разные картины. Горюта говорил, она и лица показывает.

Всполохи и разноцветное сияние рассыпались колючими лучами. В тумане переливались тонкие прозрачные иглы света. Искристая стена замыкала Дебри кольцом.

Куда ни направься, он рано или поздно выйдет к радуге. Что дальше? А что бы ни было. Другого-то пути все равно нет.

Только спустившись на первую ветку, Санька понял, как устал. У него болело практически все живое и даже, кажется, сапоги. Он не ел с утра - когда то утро было? - он не спал со вчерашнего… или с позавчерашнего. Внизу придется искать укрытие, опять мокнуть и шугаться каждого куста. На фига, спрашивается?

Пропустив ремень в рукав куртки, кот застегнул его вокруг толстого сучка, и растянулся во весь рост. Было жестко и прохладно. Хотелось пить, тащило в бок, есть хотелось - караул кричи…

Хорошо, что пристегнулся! Ноги висели над бездной. Спросонья Саня решил, что опять летит. Или его кто-то тащит? Руку выкрутило в плече. Другой рукой он нащупал жесткую кору, зацепил когтями, подтянулся и втащил себя обратно на насест.

Ночи тут не было, наверное. Глазам открылось то же сумрачное небо, очерченное по низу неправильным горизонтом. Слегка потряхивало в ознобе. И никакой летающей живности. Саня отметил про себя этот факт и порадовался - хоть что-то хорошее.

Спуск прошел мучительно медленно. У подножья встретила сырость и чувство опасности. Почто же ему пращуры крыльев не дали? Летать бы по небу… и звали бы его тогда не почтенным котом, а петухом драным.

Он долго нюхал подвернувшуюся лужу. Пить хотелось, хоть удавись, но было страшно. Дебри, однако. Попьешь водицы и обрастешь шерстью, или хуже того костяными гребешками. Выйдешь в родной Камишер: мамка не узнает. Но все же попил. Огляделся, огладил лицо ладонями - чистое - и пошел в сторону игольчатой радуги.

Запах паленых тряпок появился, когда кот уже отмахал приличное расстояние. Верст десять, наверное. Лес с этой стороны оказался не таким влажным, идти было легче, вот и поспешал. Открытые пространства между гигантскими деревьями чередовались с зарослями кустарников. Где обходил, где шел сквозь. Некоторые были усыпаны ягодами. Саня нюхал, думал и не ел. Ягодки попадались сплошь незнакомые. В таких кустах его и застало дыхание давешнего шумного и вонючего зверя.

Страховидла, надо полагать, спала - кроме запаха, никаких признаков жизни не подавала. Кот крался стараясь не шуметь. В одном месте даже лег на землю и полз, пока над головой не обозначился просвет; привстал на четвереньки, еще просеменил на них…

Человек стоял рядом с огромной неизвестной породы тварью и смотрел прямо на Саню. В руках - не то железная праща, не то арбалет.

Незнакомец наставил на кота оружие и велел подниматься. Если бы не вонь, кот непременно учуял бы человека. Но опасности в незнакомце не ощущалось. Железка в руках, к тому же, мелко подрагивала. Кот легко поднялся на ноги и развел руки в стороны: смотри, вот он я.

— Ты кто? - спросил человек.

— Кот.

— В кокам смысле?

— В прямом. А ты кто?

— Водитель.

— Кого?

— Что значит, кого?

— Кого ты водишь?

— БМП, не видишь, что ли? - мужик махнул рукой в сторону уснувшего зверя. - Поселок в какую сторону?

До Сани стало помаленьку доходить. Парень его примерно возраста, тоже не по своей воле попал в сумеречную страну, но в отличие от кота, еще не сообразил, как вляпался.

— Спит твоя бампа? - спросил кот с места. Водитель оружие не опускал. Проявлять излишнюю прыть было опасно.

— Кто спит?!

— Сам же сказал: бампа, - мирно пояснил кот.

— Это Б М П! Машина… ты что никогда машин не видел?

— Таких - нет. Водозаборную - видел. В Кленяках на сахароваренный завод воду качает из озера. Но там колесо волами крутят. Еще в Камишере у нас один умелец машину сделал, от чудищ обороняться; поставил на два деревянных круга арбалет, железными болтами стрелять…

Водитель вдруг застонал и, опустив свою железку, привалился к бампе задом. Начало доходить, сообразил Саня. Долго, однако. Вчера, - если оно тут бывает - вчера, - кот эту самую машину принял за зверя. Не час назад парень тут оказался.

Водитель обхватил голову руками.

— Погоди, горевать, - попытался утешить его кот. - Я тоже сюда случайно попал. Давай вместе выбираться?

— Сюда, это где? - путано спросил водитель.

— В Дебри. Мы с друзьями из одного приграничья в другое выбирались. Земля дыбом стала, меня и перенесло.

— Я ничего не понимаю, - простонал водитель. - Объясни.

Парня звали Ярославом. Чудное имя, но вполне человеческое. Саня похожие встречал. Сам представился по всей форме: кот, дескать, зовут Александром.

За разговором, они смастерили под боком у бампы костерок. Саня сначала опасливо косился на машину, но сообразив, что перед ним не колдовство и не живое чудище, быстро забыл бояться. Стало интересно.

Яр достал из мешка блестящую коробку, отодрал край и вытянул на свет хрустящий пакетик.

— Держи. НЗ. Самое время пожрать.

— Что это?

— Разверни. Там печенье.

Внутри оказались маленькие сухие пряники. Саня так проголодался, что половину спорол, не чувствуя вкуса. Яр тоже принялся жевать, припивая водичкой из фляжки. Саня пить его воду отказался, обозвав про себя из-за мерзкого запаха, мочой железного зверя. Сам он набрал водички в ближайшей луже.

— Не боишься? - спросил Яр.

— Чего? - удивился Саня.

— Заразу какую-нибудь подхватить?

Некоторые слова кот совершенно не понимал, некоторые слышал раньше от собаки. Он сильно зауважал Ярослава. То же, поди, в университете обучался?

— Нет, я школу закончил, потом военное училище. Я вообще-то в поселок за водкой поехал. У вас тут водка-то есть?

— ТУТ ни хрена нет, - остудил его кот. - А дома, да, приходилось пробовать. Только я ее не люблю. Вино еще, куда ни шло, а водку - нет.

— А пиво?

— Смотря, где варят. У нас в Камишере пиво хорошее варили. А в западных княжествах - тьфу! - кислятина.

Саня обрисовал Ярославу диспозицию. Известие, что Граница штука проницаемая, привели парня в лихорадочный восторг. Он полез на своего железного зверя, крикнув сверху:

— Поехали!

— На чем поехали? - опешил Саня. - Мой конь дома остался. Жаль, если прибило, когда земля вздыбилась.

— Забирайся ко мне.

Эту бы бампу, да в Камишер!

По дороге им не раз и не два встречалась местная живность, в большинстве своем разбегающаяся восвояси. Но кое-кто увязался следом. Это были, разумеется, блохоноги. Стая в пять голов неслась по пятам бампы. Саня заволновался. Пока сидишь в брюхе железной машины, никто тебе не страшен, а выберешься? Выходить-то так или иначе придется. Он поделился своими опасениями с Ярославом.

— Ща пугнем твоих блохоногов.

Парень потянул на себя какой-то рычаг, велел Сане подержать его в таком положении, а сам полез наверх. Люк в потолке откинулся, и над Саниной головой загрохотало. От неожиданности он чуть не выпустил из рук штурвал. Мгновенно заложило уши.

Яр спустился смущенным, отобрал у Сани железку, выровнял ход машины и только после этого подал голос:

— Я сразу не разглядел… у них, оказывается, лица. Понимаешь, не морды, а лица… человеческие.

— Ага, похоже.

— Страшно, - вдруг сказал парень.

Только тут Саня сообразил посмотреть, что сталось с погоней. Они разворачивались, чтобы обогнуть овраг. Блохоноги лежали кровавыми кучами, деревья в той стороне посекло.

Дебри изменились. Стало больше просветов. Чаще приходилось объезжать одинокие валуны и небольшие скальные выступы. Двигались они уже не так споро.

— Бензина может не хватить, - посетовал Яр.

— Чего?

— Того! Горючки мало. Можем заглохнуть.

— Пешком пойдем. Или ты не хочешь бампу бросать?

— Пешком мне тут сильно не нравиться. Пулемет на себе не унести, а с автоматом много в твоих Дебрях не навоюешь. Как ты без оружия вообще живой остался?

— Я возле Дебрей вырос. У нас каждый с детства знает, как на кого зверя ходить.

— Смотри! - вдруг заорал Ярослав.

Прямо перед носом машины разверзлась пропасть. Парень рванут штурвал на себя. Машина начала тихонько пятиться. Отодвинулись - пропасть исчезла. Опять перед ними был нормальный лес. Вон же деревья стоят, трава, кусты.

Выбирались из машины через люк в полу. Первым полез Саня. Принюхался, покрутил головой и только, выяснив, что опасности нет, позвал Ярослава. Но стоило отойти от бампы на три шага, земля впереди исчезла, будто не бывало. Яр спросил, что это. Саня пожал плечами. Ему-то откуда знать.

Они вернулись в машину, задраили люк и стали думать. Ни тому, ни другому не хотелось приключений.

— А давай передохнем, - предложил Ярослав.

Последовало извлечение из ящика нового пакета пряников. За ними Саня поведал свою историю. Не всю разумеется, так, в общем. Но парню и того хватило.

— Ты же человек.

— Я кот.

— Не может быть!

Саня продемонстрировал новому знакомцу когти. Не во всю длину, конечно, только кончики. Но и тем сильно впечатлил.

— А ты случайно, человечиной не питаешься? - натужно усмехнулся Ярослав, подтягивая ближе к заднице кривую железку, способную, как сообразил кот, разметать его в кровавые ошметки.

— Дурак, - обиделся Саня.

Яр вздохнул с видимым облегчением.

— Прости. Я тут у вас рехнусь. Или уже и рехнулся?

— Да, нет, нормально. Привыкнешь.

— Не хочу я привыкать! Мне домой надо. Я под трибунал хочу.

— Куда?

— Под суд хочу. Пусть в дисбат на Чукотку закатают. Пусть в тюрьму. О! В тюрьму - еще лучше. Сяду и буду мемуары писать. Только не здесь.

В брюхе бампы оказалось довольно места для обоих. Яр расстелил на полу мягкие стеганные мешки и велел укладываться спать. Предыдущую ночевку на насесте сном можно было назвать с большой натяжкой, и Саня с удовольствием растянулся на ровной безопасной поверхности. Рядом укладывался Ярослав.

— Во попал, - бормотал парень. - Называется: за водкой съездил. Коты какие-то, динозавры… мама, возьми меня отсюда. Сейчас проснусь дома в дурке. Хорошо…

Пропасти на месте не оказалось. Яр, не веря глазам, кинул камень. Тот, как и положено, запрыгал в невысокой траве. Яр раскрутил и кинул тяжелый кривой сук. Тот, пролетев над мнимой пропастью, задел нечто, содрогнувшееся наподобие мыльной пленки, и исчез.

— Понятно, - заявил Саня.

— Что тебе понятно?

— Я такое уже видел. Проходишь сквозь эту пленку и оказываешься совсем в другом месте.

— Переход!

— Погоди, - остановил кот, рванувшегося к пленке человека. - Совсем не обязательно окажешься, где тебе надо. Может еще не так занести. Но я так думаю, это и есть Граница. В иных местах она непроницаемая. А тут, гляди, камень свободно пролетел.

— Получается, мы провалимся в неизвестность?

— Ты что-нибудь еще можешь предложить? - спросил Саня.

— Нет.

— Тогда давай пробовать. В бампе не так страшно.

Преграду они миновали без хлопот. Прозрачная, похожая на мыльный пузырь, пленка взволновалась, натянулась и пропустила. Яр только крякнул. Саня напряженно смотрел в обзор. Место, куда они угодили, ни коим образом не напоминало родной Камишер. А мысль такая была. Теплая мысль. Саня ее тихо нянчил, но аккурат до момента, когда машина провалилась из Дебрей в сумрачный тоннель. Сверху, снизу, по боками - темнота, а впереди свет. Яр пустил бампу в сторону блеклого пятна. Гусеницы оглушительно загрохотали по каменном полу. Саня и Яр не разговаривали. Себя не слышно, не то что соседа.

Долина, в которую выскочила одуревшая от собственного грохота бампа, тоже напоминала тоннель. Небо тут было, и лес тоже, но они как будто закручивались. Если взять стеклянную трубу, нарисовать на стенках лес и посмотреть в нее при рассеянном свете дня, увидишь, как раз, такую картину.

Дорога стала ровнее. Прекратилось подпрыгивание и качание, грозившее растрясти пассажиров в пыль.

— Ну, и во что мы на этот раз вляпались? - спросил Яр, не отрываясь от смотровой щели.

— Ты, погоняй, погоняй… там видно будет.

— Одно хорошо, дорогой товарищ кот, в БМП нас ничем кроме фугаса не возьмешь.

— А как насчет землетрясения? Я тут недавно видел, как земля целый замок сглотнула, и не поперхнулась.

— Так ить замок-то на месте стоял, а мы двигаемся. Котимся ко всем чертям.

На Яра напала веселость. Он принялся что-то насвистывать. Саня свист в доме не одобрял, но бампу домом можно было назвать с большой натяжкой. Опять же - в гостях. Сиди и помалкивай.

Досвистелся! Торную дорогу перегородил завал: бурелом вперемешку с камнями. Яр чертыхнулся и откатил назад, высматривая объезд. Просвет обозначился слева. Парень уже тронул рычаг поворота, но Саня перехватил руку.

— Ты чего дергаешься? - тормознул Яр.

— Этот завал кто-то специально наворотил, - сказал Саня.

— С чего ты взял?

— Такую кучу только паводок мог принести.

— Ну и принес…

— Он бы в одну сторону деревья положил, и заилило бы все тут. Гляди, деревья с той и с другой стороны дороги брали. Камни тоже. А проход оставили, чтобы дураки вроде нас туда обязательно сунулись.

— Не забывай, у нас броня. Что они нам могут сделать?

— Яму ловчую выкопать и подождать, когда мы туда провалимся. А когда нам невмоготу станет за броней отсиживаться и мы подышать вылезем, либо из луков постреляют, либо камнями завалят.

Веселость с Яра ползла вместе с природным румянцем. Он растерянно оглядывался, будто ему кто второй проход специально прорыл. Не нашел и спросил кота:

— Что предлагаешь?

— Ты сиди тут, а я пойду огляжусь.

— Видишь ящик? - деловито велел Яр. - Открой. Там бронежилеты лежат. Нашел? Ага, это самое. Надевай. Так… каску… это не кастрюля, это - на голову. Ремешок застегни. Теперь…

В руку Сане легла маленькая изогнутая железка.

— Здесь оттянешь, тут нажмешь. Только держи стволом от себя. Если и не попадешь, так хоть напугаешь.

Кот сообразил, что перед ним оружие наподобие того, каким покрошили стаю блохоногов. Помньше, зато на человека - вполне годится.

Бронежилет мешал. Каска зацепилась за край люка, больно рванулв шею. Саня тихонько заругался, но снимать доспехи не стал. Не удобно, да - верно.

Воздух в долине был чистый и холодный. Между камнями хлюпало. Пахло весно, талой сыростью и опасностью. Стараясь не оступаться и глядя больше под ноги, не пропустить бы ловушки, Саня пошел по предложенной хозяевами тропе. Шагах в двадцати каменистая земля была прикрыта мелким веточками. Кот остановился. Только дурак не узнал бы ловушки. Так и есть, смастерили ловчую яму на большого зверя. Но обойти ее в одно рыло было вполне возможно. Саня вскарабкался на поваленный ствол, перебрался на другой, и так ходко ушел к дальнему краю опасного участка. Осталось, подняться на высоченный камень. Он отыскал пару зацепок, подтянулся и лег грудью на вершину.

Откуда возник тонкий, зудящий звук, кот сообразил только, когда тряхнул головой. Звенело внутри. Тряси, не вытрясешь. Саня замер и дыхание затаил. Звук прекратился. Стоило пошевелиться, опять засвербело. Голову будто зажало в тиски Превозмогая дурноту, кот вздернул тело на плоскую вершину.

И тут пришли слова. Они возникали внутри головы. По отдельности - чужие, но смысл он, - как то ни странно, - понял. Ему предлагали катиться восвояси. Вежливо, между прочим, предлагали.

Саня поднялся во весь рост. А что еще оставалось делать? Если противник тебя так обхаживает, значит подлости не замыслил. А раз так - с ним можно договориться.

Их было трое. Сердце у Сани ухнуло и покатилось вниз. Забыл! Как он мог… но присмотрелся и разом отмяк. У подходивших к нему людей, - или не людей, - только маски напоминали морду пустобрюха. В остальном же - все на месте: руки, ноги, животы. Обуты они были в, перевязанные полосками кожи, чуни - почти лапти. В руках копья и длинные ножи. От них тянуло холодной, постоянной, пожизненной, впитанной с детства, или даже с зачатия настороженностью. Саня, как учил Яр, передернул затвор маленькой железной смерти и расставил ноги, согнув слегка в коленях. Если что, и прыгнуть, и пнуть сможет.

Двое, которые шли по краям, выдвинулись вперед. Средний отстал. Берут в клещи, сообразил кот. Но тут движение людей замедлились. Средний подал остальным знак, остановиться.

— Кто вы? - прозвучал в голове у Сани чужой голос.

— Мы путники, - отозвался кот.

— Зачем вы пришли сюда?

— Мы ищем свою страну.

— Поворачивайте. Дальше вам не пройти.

— Почему?

— Вы попадете к габайнерам.

— Это кто?

— Они завлекают и пьют кровь. Ты теплокровный. Твой зверь тоже теплый, но крови у него нет. Его не тронут, тебя высосут.

— Я знаю кто такие габайнеры. Видел одного. А кто вы?

— Мы защитники. Если мы уйдем, габайна распространится на все миры. Мы стережем. Но нас мало, а габайна растет.

— Почему вы носите личины габайнеров?

— Они дают защиту от их нашептываний.

Личины защитников имели длинные, отходящие вниз из подглазий клыки или бивни. Над головами масок поднимались короткие рожки. Сане казалось, что звук, рождающийся в его голове, исходит из этих отростков.

— Вы можете разговаривать молча? - спросил он у защитников.

— Да. И ты тоже можешь говорить с нами, не разжимая губ. Мы слышим.

Саня задумался. Их было всего трое. Что-то, - чему он привык доверять больше нежели глазам и ушам, - подсказывало ему: они - последние. А дальше? Саня прикрыл глаза. За нагромождением камней стояли хилые шалаши. В них ютились женщины и дети. Дальше… полоса дороги, ловчие ямы, колья, поваленные деревья и…

Масса! Оно копошилось и переливалось как капля масла. И двигалось! Обволакивая собой препятствия. Оно было конгломератом из непрерывно поглощающих, испражняющихся, совокупляющихся и рожающих тел. На поверхности мелькали рога и костяные кольца. Копыта молотили воздух.

Людские жилища были очерчены невидимым пределом. Однако ничто не мешало габайне обкатиться вокруг и растечься на всю ойкумену.

Есть миры, есть граница, а есть ойкумена, вмещающая в себя все это. Саня не так давно узнал значение этого слова. Спасибо, брат-собака подсказал. Где он? Где Шак? Что с девочками. Кот себе путешествует в свое удовольствие, а они? Живы ли?

Засосало под ложечкой. Лучше любой голод, чем тоска по близким. Голод можно заговорить, затереть. Тоску - нет.

Сане нестерпимо захотелось туда, откуда вынесло диким катаклизмом. Где он отыщет свой Мир? И отыщет ли вообще…

— Мы знаем, в какую сторону тебе надо. Но дорога туда перекрыта., - прозвучало в голове. - Самое лучшее для тебя - повернуть назад. Не мешай нам. Нас осталось очень мало. Надо чтобы выросли дети. Пришельцы мешают. Они отвлекают нас от надзора, позволяя габайне распространяться.

— Я должен посоветоваться с другом, - заявил Саня, стараясь вообще не думать о Яре и его машине. Ни к чему было хозяевам цилиндрического мира знать, на что способна бампа.

— Иди, - последовал равнодушный ответ.

Обратно Саня несся, прыгая со ствола на ствол. Была опасность сорваться в яму, но он так торопился, что не думал об этом. Главное, он нашел способ сразу попасть в собственный мир и помочь Яру.

Бампа возвышалась посреди дороги вонючей железной горой. Оглядевшись на всякий случай, не пасется ли поблизости пустобрюх, Саня полез в надежное нутро механического зверя.

— Ты зачем так близко к завалу подкатил? - напустился он на Ярослава.

— Да мало ли… на всякий случай.

— Видишь подвявшие веточки? Вся дорога запорошена.

— Ну.

— Под ними ямина метров пять.

— Ни фига себе!

— Слушай. Тут такое дело… я там встретил защитников тропы. Они стерегут дорогу от габайны.

— Габайна - зверь такой?

— Нет, народ. Я одного видел…

Саня вкратце пересказал Яру историю с пустобрюхом.

— Впереди, за завалом поселок стражей, а за ним в туннеле куча-мала. Не знаю сколько там тварей, но никак не меньше сотни.

— А защитников?

— Мало. Но у них свои средства. Не спрашивай какие. Мне они ничего не сказали, да и никому не скажут. Они пока справляются, не пускают тварей на перекресток миров. Но думаю, если габайна еще разрастется, она их сметет. Представляешь, один паршивый ублюдок укатал своими песнями кучу народа. Если эти твари прорвутся в другие миры, они там ничего живого не оставят.

— Что ты предлагаешь?

— Помочь стражам тропы. Ты же один целую стаю блохоногов уложил. Если не всех пустобрюхов перебьем, так хоть проредим. В благодарность стражи укажут, как нам выбираться в свои миры. Мне их старший так и сказал: мы, мол, знаем, куда вам надо, но дорога перекрыта габайной.

— Ага, мы боекомплект расстреляем, а нам потом фигу. Еще и раскулачат. Прикинь, твоим стражникам БМП бы очень подошла…

Саня задумался. Как объяснить слепоглухонемому, что мир можно не только потрогать? Он многолик, но увечный этого познать не может. И не поверит. Однако объяснять придется. Иного выхода нет. Поворачивать в Дебри нельзя. Так заплутаешь, вообще никуда не попадешь. А тут, нате вам, развилка, на которой укажут где дом.

— Вот представь, - начал кот, мучительно подбирая слова, - ты стоишь на страже.

— В карауле, - поправил Яр.

— Не важно. Твоя задача: не пустить врага. Зазевался или задремал, прорвутся и всех твоих близких, родных вырежут и дом пожгут. При чем, оборонить их можешь только ты. Ни у кого больше нет броневой машины. Значит, стоишь ты и высматриваешь врага, а тут у тебя по ноге муравей ползет. Заблудился и принял тебя за дерево. Ползет, еще и спрашивает, в какую ему сторону. А ты ему: дескать, валил бы ты, мураш, по добру поздорову. Может, ты бы его и пристукнул, да руки заняты - прицел держат. Муравей знать не знает твоей силы, и задачи твои ему не понятны. А ты знаешь, в какую сторону к муравейнику двигать.

— Стой! Я понял. Мы не понимаем, что заставляет хранителей тропы сидеть тут и костяных чертей гонять. По уму, давно бы все бросили и свалили с семьями в теплые края. И что у них за оружие, знать не знаем… все равно, страшно. Наколют нас тут и чертям скормят.

— Эти не наколют, - твердо сказал Саня.

— Откуда знаешь?

— Оттуда! Я аллари, мы по другому… чувствуем.

— Мысли, что ли, читаете?

— Нет. То, что под мыслями.

Теперь надолго задумался Яр. Почесал в затылке, припал к триплексу, осматриваясь. Ерзал, ерзал, поднял на Саню серьезные, ставшие от напряжения совершенно круглыми, глаза, и выдавил:

— Толковать с хранителями вместе пойдем?

Ему было страшно. Но и любопытно. Чем-то этот совершенно чужой аллари человек напомнил Сане товарищей.

— Ты тут сиди. Те штуки, которыми ты блохоногов гонял еще остались?

— Остались, но мы лучше чертей другой фиговиной накроем. Говоришь, роятся?

— Кублом катят.

— Выйти на прямую наводку и зафигачить из миномета. Только ошметки полетят.

Хранители тропы стояли на том же месте. Саня влез на камень и уже собрался заговорить, когда главный хранитель вскинул вверх руку. В голове зазвучал голос:

— Мы все слышали. Но и нас могут слушать. Габайна очень хитра и изобретательна. Не надо лишних слов, даже мыслей лишних не надо. Мы раздвинем для вас завал. Но действовать придется очень быстро. Твари заволновались. Если они рассыплются по тропе, ваше оружие окажется бесполезным. Нам легче справиться с ними, если они разрозненны, но велик соблазн, накрыть всю стаю разом. Возвращайся к своему железному зверю, и жди знака.

— Какого?

— Ты поймешь. Возьми.

Главный хранитель положил на землю два шлема сделанных их черепов габайнеров. Саня без страха спустился с камня и, подхватив подарок, запрыгал по в сторону машины.

— Я это не надену! - категорически отказался Яр.

От шлемов воняло, хоть нос затыкай. Парень даже люк отказался задраивать. В кабине бампы слоился густой дух падали.

— Надевай! - приказал кот. - Иначе все дело провалишь. Я так понял, габайна намного сильнее, чем одинокий охотник. Без этих украшений она нас в миг раскусит.

— Типун тебе на язык. Меня сейчас вывернет. Не могу.

— Тогда, поворачивай! - рявкнул кот. - Вернемся в Дебри, будем ящериц гонять, пока горючее не кончится.

Чуть не всхлипывая, Яро натянул на голову вонючий шлем, икнул, выдал длинное многосложное ругательство и вдруг успокоился.

— Странно, будто музыка звенела, нежно так, хорошо… а надел, и нет ничего. У тебя как?

— У меня то же. Значит, габайна нас засекла. Но сделать они нам уже ничего не сделают… если мы люк задраим, - сварливо закончил кот.

Бампа отползла на главную дорогу и замерла, тихо рокоча мотором. Саня никак не мог привыкнуть к тому, что она не живая. А когда устал думать на эту тему, вдруг сообразил, что не прав. Она была живой, только жизнь эта сильно отличалась от их с Яром. Даже от жизни хранителей тропы и пустобрюхов. Машина не умела соображать, но как-то по-своему чувствовала.

Миленька, - мысленно обратился к ней кот, - только не подведи. Я тебя в речке выкупаю, песочком собственноручно до блеска надраю. Покатишь домой нарядная…

Звук, наподобие биения дальнего гонга родился не в голове, а в груди под сердцем. Рядом, хватаясь за рубашку, вскинулся Яр:

— Что это?

— Знак! - предупредил Саня.

Он ожидал, что во исполнении обещанного, хранители тропы начнут растаскивать завал. Но на дороге никто не появился. Послушная бампа, тихонько подалась вперед. Саня поймал себя на том, что напрягся, вот-вот сорвется с места или закричит. Руки у Яра едва заметно тряслись.

До ближайшего поваленного ствола оставалось метров пять, когда дорога вдруг сама собой сделал изгиб в сторону. Яр резко затормозил. Саня крикнул ему двигать дальше. Бампа покатила по узкому рукаву, уводящему вправо.

По сторонам ползли все те же, сваленные в неприступный бастион деревья. Под колесо попал камень, машину тряхнуло. Саня не отрывался от окошка обзора. Яр что-то крикнул, мотнул головой. Кот глянул в зеркало, которое показывало пройденную уже дорогу. За ними, отсекая от торной дороги, лежали все те же, пересыпанные камнями стволы.

— Ловушка? - глухо спросил Яр из-под шлема.

— Не думаю. Я уже в такое дело попадал.

— И как?

— Как видишь. Живой.

Нос бампы уперся в стену. Шелохнулось нехорошее подозрение, что Яр прав. Их заманили. Но тут прямо над завалом появился один из хранителей. Постоял, глядя сверху вниз, и единым движением оказался внизу. Саня уже собрался лезть и выяснять, что происходит, когда хранитель повернулся к ним спиной, поднял руки и пошел на стену. Он двигался очень медленно. И стена тоже двигалась, с каждым шагом истончаясь.

Кубло катилось прямо на них. Во се стороны летели камни, брызги, ветки, клочья и комки какой-то дряни. Позади габайна оставляла перепаханную, похожую на широкую канаву полосу. Хранитель тропы остановился. Габайна неслась прямо на него. Хранитель принялся чертить в воздухе какие-то пассы. Они мало помогали. В человека угодил отскочивший камень. Хранитель покачнулся.

Яр двигался как во сне, будто не воздух был в кабине, а густой кисель. Медленно приподнялся, развернулся, - да быстрее же, ты! - начал раскручивать колесо пушки. Саня хотел ему крикнуть, чтобы шевелился быстрее, уже открыл рот и только тут понял, что и не открыл вовсе. Только захотел. Напрягся, с трудом разлепил губы, еще напрягся и выдавил слабый стон. На него навалилась тяжесть, воздух и впрямь загустел и не давался вдоху. В глазах замелькали светящиеся мушки. Яр остановил вращение колеса и покачнулся.

Краем глаза Саня зацепил изображение в смотровой щели. Габайна надвинулась на них, почти сравнявшись высотой с завалом. Хранитель стоял, раскинув руки. Было видно, он уже не в силах сдерживать напор рогатой массы.

Страшно не было. Было невыносимо противно. Выйти на бой со взрослой многоножкой, с блохоногом или со звероящером, означало почти верную смерть. Но ведь выходил. Трусил, а шел. Сейчас захотелось, кинуться под завал, ужом проползти между стволами, найти лазейку и утечь отсюда. Он был ничтожной живой пылинкой, а на него надвигалось монолитный, наглый, всесильный зверь, который сейчас сожрет из всех, втянет в себя, переварит, выкинет зловонной кучей и покатится дальше пожирать ойкумену.

Саня скинул шлем. Его будто ударили по голове. В затылке отдалась острая, почти невыносимая боль. Глаза на мгновение заволокло пеленой. Он помотал головой.

Заключенный в клетку, пустобрюх… красные, вытянутые хоботком губки… шея Эдварда Дайрена. Рядом обеспамятевшие Шак и Пелинор. Повисло мгновение смерти, и только торжествующий упырь знал, когда кончится время.

— Куда нажимать?! - заорал Саня.

Яр как завороженный смотрел вперед. Но услышал! Говорить он не мог, кое-как поднял руку и ткнул в короткий рычаг.

Хранителя уже не было. Его поглотила габайна.

Залпом оглушило. Подпрыгнула машина. Кота больно приложило головой о потолок. Он рухнул на потерявшего сознание Яра. За стенами машины выло и скреблось. Дрожала земля.

Они так пролежали довольно долго. Ярослав зашевелился первым, застонал. Саня отполз. Подняться в принципе было возможно. Давление отпустило. Дышалось легко. Но он боялся. Так вот лежал и боялся выглянуть наружу. Вдруг там, как и до выстрела крутится, пиная воздух копытами, габайна?

Вой и тряска прекратились. Изредка вздрагивало. Мир икал. Если его стошнит, бампу выкинет куда-то совсем уже в неведомые края.

Яр первым начал подниматься.

— Гляди, - позвал он, едва ворочая языком.

Впереди, на расстоянии тридцати, примерно, метров дорога превратилась в дымящуюся воронку. По краям навалом лежали кости и ошметки шкур. Долина за воронкой была похожа на сужающуюся зеркальную трубу. Земля и деревья оказались сверху, небо - внизу. При чем, небо скатывалось вбок, а земля задиралась на стену сужающегося тоннеля.

Яр беззвучно, как рыба, открывал и закрывал рот. Саня оторвался от созерцания, вставшего на дыбы мира всего на мгновение, а когда опять посмотрел, все встало на место. Небо было где надо, земля - тоже.

— Пошли наружу.

Кот взял парня за руку и, как ребенка, подтолкнул к люку. Яр послушно начал дергать и поворачивать ручки. И только когда полез в образовавшееся окно, сообразил, скинуть шлем. Открылись серые от грязи щеки, мутноватые, как спросонья глаза, мокрые, торчавшие щеткой волосы и… седые виски.

Останки пустобрюхов смешались с землей и лесным сором. С краев к середине воронки медленно сползали части тел. По краю, ходили хранители, проверяя, не осталось ли живых. Иногда они останавливались, поднимали руки, и куча тлена, взметалась пыльным столбом. Один из хранителей пошел на встречу товарищам.

— Габайны больше нет. Если кто и остался, мы их изловим. Вы спасли ойкумену от гибели.

Он говорил просто, как о вчерашнем ужине. Откушали, мол, гостюшки, нашего пирога, спасибо вам.

— Вас осталось двое? - спросил Саня.

— Третий погиб. Он сам так решил. Мы никого не принуждаем. Но каждый исполняет свой долг.

По краю воронки к ним пробирался подросток. Совсем еще мальчишка. Великоватый шлем все время скособочивался. Мальчик поправлял его и шел дальше.

— Это сын погибшего. Он займет место отца.

— Ребенок…

— Других все равно нет. Но теперь племя хранителей тропы будет жить. Пойдемте в наш поселок. Вам надо отдохнуть. Завтра мы покажем вам дорогу.

Мальчик наклонился и потянул что-то из кучи падали. Старший хранитель кинулся к нему и начал помогать. То, что они извлекли, походило на небольшую деревянную куклу. Саня присмотрелся. Хранители молодой и старый легко несли крохотную мумию.

За мгновение до залпа, когда прорвавшаяся габайна накрыла хранителя, она успела высосать его досуха.

Яр поднял с земли кусок черепа с остатками серебристых рогов.

— Можно мне взять это с собой?

— Бери, - равнодушно отозвался хранитель. - Но они в твоем мире очень быстро истлеют и развалятся в пыль. Предметы при переходе из одного мира в другой, теряя свои исконные свойства, портятся.

Яр кинулся к машине, начал тереть броню, щупать, облепленные землей траки.

— Саня! Надо мотать отсюда пока не поздно. Иначе не доедем. Колымага развалится. Смотри, ржавчина!

— Пешком дотопаем.

— Меня же под трибунал… боекомплект расстрелял, машину потерял… - забормотал Ярослав.

— Мы не можем задерживаться. Укажи дорогу сейчас, - попросил кот хранителя.

— Жаль. Вы воины. Племя хранителей приняло бы вас с радостью.

Хранитель развернулся в сторону от воронки, развел руки и выкрикнул короткое слово. Искаженное, будто видимое сквозь линзу, дерево еще больше выгнулось, потянув за собой небо и твердь. От цилиндрической долины в сторону протянулась узкая пустотелая трубка.

— В конце тоннеля один из вас пройдет сквозь камень, перед другим расступится море.

— А кто… куда? - попытался уточнить Саня.

— На месте разберетесь. Ваши миры сами выберут своих детей.

Он развернулся, кивнул мальчику, и они пошли по краю воронки к последнему хранителю, испепеляя по дороге, кажущиеся им подозрительными останки.

— Хранители! - возмущенно ревел Ярослав. - Что им стоило нам такой тоннельчик сразу ответвить? Говорил я, наколют. Купили как лохов!

— Заткнись! - коротко отругался кот.

— Они же сказали, что дорогу загораживает габайна. А сами потом в другую сторону путь проложили.

— Ну и поехали бы мы по нему, а за нами в наши миры покатился бы комок упырей. В твоем мире смогли бы с ним справиться?

— Да запросто! У нас, знаешь, какая техника!

— Это, когда известно, против кого воевать. Да в любом мире, пока разберутся, кубло половину переварит. У нас только Пелинор знает, что с ними делать. Прорвись они на других участках границы - все - конец.

— У вас палками воюют. А у нас ракеты!

— И хрен с вашими ракетами! Высади меня. Я пешком пойду.

— Ты чего?

— Не хочу больше с тобой ехать.

— Ну и катись!

Ярослав вдавил педаль в пол до отказа. Саня полетел лбом в смотровую щель. Хорошо, успел руку подставить, имел бы иначе шишку. Но смолчал. Не хотелось еще больше разругаться. Яр полез отдраивать люк. Массивная круглая крышка откинулась, и в кабину хлынул чистый, морозный воздух.

У Сани перехватило дыхание. Он с налету сделал несколько глотков, поперхнулся и закашлялся. Когда спазм отпустил, и проморгались слезящиеся глаза, кот увидел, что человек точно так же таращится на него.

— Ты куда собрался? - неуверенно начал Ярослав. - На улице не май месяц. Обморозишься.

Он был совершенно прав. Уже начинало пощипывать пальцы и кончики ушей. Триплекси затянуло белыми разводами. Следовало срочно запираться в теплом брюхе бампы и во все лопатки катить вперед. Но запираться как раз и не хотелось.

За их спинами, посреди пассажирского отсека валялся шлем, сделанный из черепа пустобрюха. Они привыкли к вони и перестали ее замечать. Он и лежал себе.

Саня закрыл глаза, носом втянул воздух и расслабился. От шлема к ним тянулись тоненькие едва различимые ниточки-связи. Кончики нитей едва заметно извивались, прикасались к одежде, отдергивались, искали открытого тела, а когда находили, липли к коже. Очень слабенькие, истаивающие под напором свежего воздуха, они были прозрачны; подмигивая, играли переливы зеленого и бурого. Просверк - укол, просверк - укол. Такие же нити тянулись к Ярославу.

Череп пустобрюха жил своей жизнью. Зло никуда не делось. Оно просочилось и чуть не опутало двоих, замкнутых в тесной кабине. Еще бы немного, - сообразил кот, - и мы бы поубивали друг друга.

— Выкидывай шлем! - завопил окот что есть мочи, опасаясь, что Яр уже прочно сидит под властью зеленых токов черепа. Но мороз и чистый воздух сделали свое дело. Ярослав подхватил страшный трофей и выбросил наружу.

— Где кусок черепа, который ты взял на память? - спросил Саня.

Яр окинул сиденье. Саня ужаснулся. Кость с налипшими волосами и обломанные рога светились гнилушечной зеленью.

— Выкидывай! - потребовал кот.

— Да ты что! Чем он тебе помешал?

— Выкидывай, если хочешь живым остаться!

У Сани сами собой полезли когти. Видевший при демонстрации только одну пядь от их настоящей длинный, человек шарахнулся, подхватил сувенир из ящика, и кинул вслед за шлемом.

Еще и люк задраил.

Их мгновенно отпустило. Саня обессилено растекся в своем кресле. Яр примостился на краешек своего, поерзал и, не выдержав, спросил:

— Это от сувениров нас так колбасило?

— От них, - выдохнул кот.

— Как ты догадался?

— Не догадывался я, просто посмотрел.

— Ты же глаза закрыл.

— С закрытыми глазами иногда больше видно.

— Дальше поедем?

— Давай.

— Горючки с гулькин нос. Хватило бы до конца…

— Стой! - дернулся Санька. - Открой люк.

— Зачем?

— Посмотреть.

Шлем валялся в сугробе, на глазах превращаясь в легкий осотов пыли. Дыхание ветерка, и он рассыпался серой кучкой. В такую же превратился кусок черепа. Только рожки продержались чуть дольше, но и они исчезли, взорвавшись серебристыми фонтанчиками.

— Все, - успокоил человека кот. - Можно ехать дальше.

Рукав, по которому они катили, кончился в один момент. Сияющий зимний день померк, пыхнул напоследок ослепительной вспышкой и превратился в полную темноту. Яр ударил по тормозам. А Сане показалось, что они падают. Но приземления все не наступало и не наступало. Яр включил фонарик. Лицо сделалось напряженным.

— Что будем делать?

— Смотреть, - отозвался Саня, и полез к люку.

Бампа стояла на песке. Траки чуть не на половину ушли в сыпучий бархан. Рядом в двух шагах плескалась черная вода.

— Вылазь, - скомандовал кот товарищу. - Ух, и жарища тут.

— Африка.

— Это что?

— Место такое. Там люди черные и такое же черное от перегрева солнце.

— Солнца не вижу. А вот звезды есть. Гляди.

На волнующейся поверхности воды скользили неверные огоньки.

— Есть звезды, значит должна быть луна, - вслух подумал Яр.

— Не обязательно. Может, сегодня безлунная ночь.

— А так бывает?

— Бывает.

— Поверю на слово…

— Слушай, - обернулся Саня к невидимому Ярославу, - хранитель нам как раз про это место говорил. Одного - море пропустит, другого скала. Кто первый в воду полезет?

— Я всяко купаться не стану. Не хватало, чтобы меня в самый последний момент в нейтральных водах какая-нибудь тварь схарчила.

Саня не стал настаивать, подошел и сунул руку в набегающую волну. Хорошо, что только на пальцы попало. Кожу обожгло. Капли показались тяжелыми, как свинцовые шарики. Кот отпрыгнул.

— Кусается? - спросил Яр

— Иди ты попробуй.

Парень сначала полез в брюхо бампы, засветить фары, потом осторожно поднес к воде палец… пока не уперся в дно. Саня видел, как рука окунулась, как схватила пригоршню камешков.

— Фигня какая-то, - пробормотал Яр. - Видимость одна…

— Значит, тебе туда, - заключил Саня.

— А тебе?

— Пойду искать скалу.

Далеко ходить не пришлось. Скала клином врезалась в теплый песчаный пляж, подходя к самой воде, в которой плясали, отсутствующие на небе звезды. И самого неба тут как будто не было, было нечто, нависающее, и даже понуждающее, быстрее убраться. Сане казалось, что оно в вышине подрагивает от нетерпения. Кот попробовал крепость камня. Рука прошла камень насквозь.

— Мне сюда, - сообщил он товарищу.

— Видимость? - уточнил Ярослав.

— Да. Точно как у тебя. Не соврали хранители.

— Слушай… а почему они нас про шлем не предупредили?

— Может, сами не знали… хотя они много лет воевали с габайной… не пойму.

— Есть одно нехорошее предположение, - начал Ярослав. - Они знали, что шлем и куски падали не безопасны, и нарочно не стали нас предупреждать. Перерезали бы мы друг дружку и - конец волнениям, никто больше про эту тропу знать не будет.

— Даже если и так, Яр, они хранят тропу и, наверное, считают, что все средства для этого хороши.

— Погано это.

— Кто б спорил.

— Санька, пошли со мной, - вдруг дрогнувшим голосом попросил Ярослав. - Заберемся в кабину и проскочим хляби. Тебе у нас понравится.

— Я не могу. У меня дома остались друзья.

— Новые появятся.

— Друзья - это то, что на всю жизнь. Я только с ними понял, что не один. Таких больше не будет.

— Жаль… а если не на долго?

Саня чувствовал, что истекают последние минуты. Нечто нависшее над ними, готово было вот-вот сорваться и прекратить пустой спор.

— Нам пора. Яр, я когда-нибудь обязательно доберусь до твоего мира. Я тебя найду.

— Как?

— Унюхаю, - расхохотался Саня.

Над головой заскрипело. Кот метнулся к скале. Человек прыгнул в люк машины. Бронированная громадина дрогнула, заворчала и поползла в воду.

В несуществующем небе зародилось и стало нарастать желтое свечение. По нему пробежали радужные всполохи. Последнее, что увидел Саня перед погружением в эфемерную скалу - искристую радугу.