Эд

Дышать было нечем. Да и незачем. Уже. Отбегался несчастливый щенок по имени Эдвард Дайрен. Руки и ноги крепко спутаны. Пальцы онемели. Тупая игла шевелилась в плече. Сломанная ключица натянула кожу - вот-вот порвет.

Эд старался не двигаться, но его постоянно тормошили. На то, надо полагать, имелся отдельный приказ повелительницы Рахны. Конвойный то и дело склонялся над связанным пленником и трепал его по больному плечу. Эд только морщился. Стонать он себе запретил.

Его опять тряхнули. Все тело прошила боль, исходящая из плеча, как молния из тучи.

— Гляди, - заорал над ухом конвоир, - сейчас Местыря колесовать будут.

Эд не отреагировал. Его тряхнули сильнее.

— Госпожа Рахна распорядилась, если ты отворачиваться надумаешь, отрезать тебе веки. Так что - лучше гляди.

Угроза не напугала, скорее раздосадовала. Его уже так измучили, что дополнительные истязания, вместо боли должны, кажется, были принести скуку. Но если отрежут веки, будешь таращиться до последней смертной минуты, потешая толпу.

Зевак далеко не отгоняли. Эд видел серые спины. Народ был страшно нищ и оборван.

На сегодня было запланировано грандиозное зрелище: одно колесование, одно сожжение и одно посажение на кол. Осталось дождаться своей очереди. Все болело, как не болело еще никогда в жизни. Палачи и конвоиры постарались на совесть.

Но Эдвард Дайрен даже на пороге страшной казни не желал призывать смерть. Может быть, после, когда станет уже вовсе невмоготу, но не сейчас, пока боль можно было вытерпеть.

Он так задумался, что перестал видеть окружающее. А Местыря между тем выволокли на площадку перед двумя вертикально поставленными колесами. Мужик орал и упирался. Его огрели палкой. Местырь поперхнулся и обмяк. Двое крепких жилистых гвардейцев, подхватив под мышки, водворили человека на эшафот. Привязать его к столбу было делом одной минуты. Гвардейцы торопились. Начни приговоренный упираться, придется ловить, теснить, держать, и все это в узком пространстве между колесами.

Внутренняя поверхность круглых дисков была часто утыкана длинными четырехгранными шипами. Гвардейцы соскочили с площадки, каждый пошел к своему колесу. По команде Рахны они взялись за вороты наподобие колодезных. Рукоятки завертелись. Вращающиеся в разные стороны, колеса пошли на сближение.

Что такого сделал Местырь, чтобы его так казнить?

Возмутился! Ему обещали чин капитана, если вернется с той стороны, а отделались добродушной поркой. Тут-то и прорвалось. Он же нелюдей на красное озеро… он же сам! Обещали!

Ах, ты еще и требовать! На колесо!!!

У жирной суки, едва помещавшейся на высоком троне, напрочь отсутствовало чувство благодарности. Да и человеческого в ней было не больше, чем в рогатом существе с дыркой вместо живота, которое у Пелинора чуть не присосалось к Дайрену. Если бы ни Санька…

Эд заскрипел зубами. Кончики штырей как раз достигли растопыренных локтей Местыря. Человек истошно завопил, и кричал, уже не переставая, постепенно переходя на хрип.

Эд скрипел зубами не по нем. Страшно смотреть как кто-то, - любой человек, - умирает мучительной смертью. Такого быть не должно. Такого не было на земле аллари. Оно пришло вместе с властью людей, которые не ценили жизни.

Прежние властители страны столетиями удерживали людей от кровавых забав. За то, когда дети обезьяны вырвались из-под длани мерзких нелюдей, первое, что они начали - уничтожать себе подобных.

Санька, - думал Эд, обратив глаза в сторону вращающегося ужаса, - как же я тебя не уберег! Теперь - все. С гибелью Александра кончалась не только жизнь арлекинов, исчезала надежда для всех. Эд не попадет в Столицу. Герцог останется у власти. Аллари исчезнут. Останутся нищие серые толпы, которые пожрут в конце концов сами себя. Сейчас на площади приграничного княжества истекали последние моменты жизни страны под названием Аллария.

Охранник тряхнул - гляди! Местырь молчал. Оно и понятно. Орать там уже было нечему. Истыканные штырями, колеса сблизились, попутно намотав на себя человека. Отдельно правая половина, отдельно левая. Кровь и дерьмо вылились на середину эшафота. В воздухе стоял смрад. Смердели немытые люди, смердела залитая кровью и нечистотами земля лобного места, смердели свежие внутренности предателя, который, все же, не заслужил таких мук. Уж от руки хозяйки, для которой радел - и подавно.

В тележке, где еще недавно сидел Местырь, рылись люди. Им разрешили забрать его одежду. Двое нищих разодрались из-за рубахи. Третий под шумок стянул картуз. Его догнали и начали бить.

Рахна хохотала. Выстроившиеся в каре у трона, гвардейцы скучали. Игора, человека, уступившего право уйти Апостолу, среди них не было. Эд его все время высматривал, но так и не нашел. Не исключено, завтра, на дежурной казни, выставят перед народом невысокого, рябого бывшего гвардейца, который пойдет на смерть за благородство. Или за глупость? Или за что? Эд так до конца и не понял, происшедшего в каминном зале. Он то и дело впадал в беспамятство и половину пропустил. К тому же, его ошеломил сам факт существования Перехода.

Они ушли. Черный, хищно улыбающийся человек в лохматой куртке и Шак Апостол. Эд тогда испытал одновременно зависть и облегчение. Хоть один вырвался. Что там, за черным зевом камина, не знал никто, кроме, наверное, лохматого, но та неизвестность всяко было лучше, власти полоумной убийцы.

Рахна тряслась в припадке. Потом орала и плевалась. Игор куда-то исчез. Эда били. Не спрашивали, не пытали, просто, били. Цыпа со связанными руками металась вдоль стены. Эд видел ее сквозь, заливавшую лицо, кровь. Остановившись против трона, девушка вдруг крикнула Рахне:

— Ты не переживешь нас!

— Ведьма! - толстый палец Рахны ткнул в сторону курицы. - На костер! Сейчас же!

— Ночь на дворе, - невозмутимо прокомментировал, вошедший в каминную залу капитан гвардейцев. - Была охота народ собирать. Или вы, госпожа, желаете провести сожжение исключительно для себя? Если так - мигом организуем.

— Нет.

От ленивого капитанского замечания Рахна начала быстро приходить в себя. Уселась на место, поерзала, крикнула палачам, оставить собаку. Цыпу ухватили за руки и распяли по стене.

— Завтра после обеда, - скомандовала Рахна. - Сначала девку, потом мужчину.

— Что делать с Местырем? - спросил капитан.

Мужик сидел у стены, изображая чурку.

— Ты все доложил? - вкрадчиво, спросила Рахна.

— Была еще одна девка, но ее убило. Нюх с Игорем оттащили ее обратно в лес…

— Почему сразу не сказал?!

— Она была мертвой. Нюх кричал, что ее надо непременно - в лес.

— Кто еще был с вами? - спросила Рахна у Цыпы. - Говори, иначе твоего дружка разрежут на куски прямо сейчас. Хочешь посмотреть, как он будет медленно умирать?

— С нами была дриада, - прошептала Цыпа.

Рахна взвилась на троне. В Местыря полетело, подвернувшееся под руку полено из камина. Мужик увернулся.

— Падаль, ты дал унести дриаду в лес!

— Я не виноват, - закричал Местырь. - Они бы меня и слушать не стали.

— Где Игор? - крикнула Рахна капитану.

— В каземате. Прикажете привести?

— Ты его надежно запер?

— Да госпожа.

— Завтра приведешь его на казнь. Пусть посмотрит. После, пусть бегом покажет место, где нашли нелюдей. Вдруг дриада еще там? Давно хотела иметь живое дерево. А что будем делать с этим? - вялый взмах в сторону шпиона.

— Мне обещали, если вернусь… капитаном… - заблеял Местырь

— Тебя? Ха-ха-ха. На колесо! Вик, завтра его колесовать первым.

— Не-е-ет!!!

Крик предателя застрял в ушах у, теряющего сознание, Эда.

Эд не хотел смотреть. Он не мог этого видеть. Лучше бы его - первым.

Цыпу вели двое гвардейцев, придерживая за руки. Она не сопротивлялась, только все время вертела головой. Задержалась на ступеньке, ее толкнули. Цыпа покорно шагнула. До столба с цепями оставалось метра два.

Драка у тележки Местыря сама собой выдохлась. Рахна сидела вытянув вперед голову. Эду показалось, что она ловит взгляд курицы, но девушка на нее не смотрела. Глаза птицы и Эда Дайрена встретились.

Девочка, я люблю тебя. Я всегда тебя любил. Так любят самых близких, эгоистично и пожизненно. Они всегда рядом. Они просто есть. Это так просто - любить тебя. Девочка, я хочу умереть первым, чтобы не видеть твоих мучений. Прости, что не уберег. Прости меня!

Цыпа вдруг разогнула вечно сутулую спину и легко улыбнулась Дайрену. Эд не плакал. Слезы сами текли из открытых глаз. Толпа пропала. Остались двое родных по крови. По густой, алой крови, которая умеет волноваться от счастья, кипеть от ненависти, плавиться от любви. Вонючая серая масса, приготовившаяся смотреть казнь, отодвинулась, затерялась где-то внизу, стала мелкой и незначительной. Рахна утонула в этой массе.

Остались только птица и Эд.

Ее привязали к столбу, перекрестив по груди цепями. Цыпа стояла прикрыв глаза. Она уносила с собой последний взгляд мужчины, которого любила.

Охранник подался вперед. Эд на некоторое время выпал из-под его опеки. Зрелище, надо полагать, было редким. Не так часть сюда забредали аллари. Толпа качнулась к костру, наблюдая за тем, как из-под хвороста поползли вверх струйки дыма, как затанцевали на сухих ветках первые желтые язычки огня.

К повозке, в которой сидел Эд, притиснуло старуху. Она сильно хромала, охала и хваталась за людей. Ее толкали. Кто-то саданул бабку под ребра. Ее бросило на край повозки. Из-под надвинутой на глаза повязки из грязных тряпок свисали седые космы. Чтобы не свалиться под колеса, старуха взобралась повыше.

— Я тебя освобожу, - шепнул знакомый голосок. - Только не дергайся. Иначе тебя сразу схватят.

Она успела полоснуть остро отточенным ножом только по нижним веревкам. Вернувшийся к своим обязанностям охранник, схватил легкую бабку за шиворот и стряхнул с повозки. Толпа быстро замешала Сольку. Эд начал высматривать ее чалму, но мешал едкий дым. Глаза слезились. Сквозь серые клубы едва пробивалось пламя, вставшее уже стеной. Оттуда притекали волны жара. Кожа на лице стала сухой и натянулась.

Эд не видел, как горела Цыпа. И не слышал. Она не издала ни звука.

Наступала его очередь. Как только рассеется дым, Эда выдернут из повозки, поволокут истерзанное тело и насадят на кол. Смерть будет быстрой. Он, скорее всего, ее даже не заметит. Сознание заволакивало. Толпа и, выстроенные полукругом, приспособления для смерти пошли волнами, то отдаляясь, то приближаясь. Цвет начал теряться…

Мир мерк и вспыхивал, чтобы тут же провалиться в черно-белое мельтешение. Эдду показалось, что из распахнутых ворот замка вытекает человеческая масса. Пришельцы катились лавиной.

Бред подумал Дайрен и закрыл глаза.

Его почему-то до сих пор не проводили на эшафот. Правительница растягивает удовольствие, или решила сначала пообедать. Эд бы не удивился, возжелай Рахна откушать человечины.

Его передернуло. Рядом кто-то громко закричал. Но не от нетерпеливого желания увидеть новую казнь, а от боли. Закричало сразу несколько людей. Послышались глухие удары.

Истекавшая из ворот замка, черная лавина достигла лобного места и рассыпалась на отдельные составляющие. Это тоже были люди, но одетые в шкуры. Каждый нес в руке копье. У некоторых - два. Они бросали копья наугад, не метясь. Случайная смерть летела в толпу, обязательно находя цель. Черные лохматые воины молчали. Кричали исключительно, пришедшие посмотреть казнь.

Бред. Это всего лишь бред. Но помрачение не наступало, и Эдвард покорно стал смотреть дальше. Возница его тележки принялся разворачивать лошадь, давя своих и чужих. Но слепая палаческая кляча еле двигалась. В бортик телеги воткнулось копье. Рядом замелькали чалма, и седые космы. Солька попыталась забраться в тележку. Возница огрел ее плетью. Эд дернулся, от чего по настоящему потерял сознание. Когда очнулся, все шло кругом. Тележка таки развернулась и теперь пробивалась сквозь орущую толпу. Но тут возница без видимой причины пополз с облучка вниз. Его кто-то стянул и занял место, подхватив вожжи. На новом возничем косо сидела серая палаческая накидка, из-под которой торчал край вишневой бархатной куртки. На спину падали длинные светлые волосы. Он не повернул лица. И не надо было. Эд догадался, что подсознание милостиво окунулось в вихрь нового бреда.

Почему именно сейчас? Только стало хорошо и спокойно. Только примирился со смертью, обрадовавшись видению, которым стал погибший во время взрыва Санька…

Брошенное, невидимым черным воином, копье прошило куртку и вошло в Эду бок.

Боль была явственной. И Санька, который обернулся, наконец, тоже был во плоти. Попутно он выловил из толпы Сольку, подхватил и кинул себе за спину. Дриада, рыдая, схватилась за древко и потянула.

— Не трогай, - донеслось с облучка. Древко было коротким и не мешало телеге катить сквозь убиваемую и убивающую толпу.

Им надо было вырваться с площади казней. На беду Рахна предусмотрела, окружить место собственных увеселений оградой. Ворот было трое. У двух кипел бой. Третьи стояли запертыми. Санька натянул вожжи, соображая, куда податься.

Последнее, что увидел умирающий Эд, как копье проткнуло живот госпоже Рахне. Трон опрокинулся в гущу драки.

Игорь

Он уже ни на что не надеялся. Вокруг стонало, ревело и умирало. Игорь шарахался, стараясь не попасть под бой. Узкий проем в, окружающей площадь, стене приближался очень медленно. Или вовсе не приближался, а сбоило зрение. Прямо перед ним вынырнул из кучи тел окровавленный дикарь, распялил рот в жутком оскале и попер с копье наперевес.

Куда ж ты лезешь? На! Получил? Нет? Получи еще…

На смену павшему против, вертевшегося волчком бывшего гвардейца вышли сразу двое. У обоих длинные ножи. Дикари не мудрствовали - оба, разом, двинулись в атаку. Это и спасло. Игорь вывернулся из под удара правого, одновременно опрокинув левого. Но при этом потерял время и темп. К тому же, его заметили.

Шел себе шел, никого не трогал, уворачивался, как мог, а тут оказался весь на виду. Разрозненными дикари были только с виду. Стоило, образоваться эффективному очагу сопротивления, как в его сторону двинулось полтора десятка нюхов.

Игорь их так обозвал сразу, как увидел. Все на одно лицо. Одинаковые шкуры, одинаковые копья. Откуда они появились - понятно.

Мадам, получается, гоняла косноязычного дикаря с поручениями через Границу. Все знали, что он по нескольку дней отсутствует. Считали - Рахну трахает. Гарнизон гаденько хихикал. А возвращение Нюха в люди приветствовал ехидными подколками, на которые тот улыбался от уха до уха.

Дохихикались. Нюх оказался обыкновенным шпионом, прекрасно исполнившим соло на человеческой глупости. Дождавшись удобного момента, он провел через Границу армию, которая без сомнения, положит тут всех, укрепится на завоеванных позициях, а дальше - герцогство.

Игорь плашмя пал на землю. Копье метило в живот, едва увернулся. Рядом шла драка, больше похожая на кучу-малу. За неимением других возможностей, приходилось использовать и эту. Игорь ринулся в беспорядочно клубящуюся толпу, прополз в одном месте на четвереньках и метнулся под помост. Тут было темно, но глаза скоро различили в дальнем углу скрючившегося человека. Игорь полз вжимаясь в землю. Виктор сидел, припав глазом к дырке в стене. Появлению Игоря он не удивился, и не обрадовался. Поглазел еще немного в дыру и скомандовал:

— Давай за мной короткими перебежками.

— Куда? - спросил Игорь.

— На кудыкину гору. Не видишь, народ так и прет. Значит портал открыт. Самое время смотаться отсюда под шумок. Домой пора, парень.

Вик отвалился от стены. Игорь прильнул к дырке. По всей площади шел бой. Вокруг трона Рахны сгрудились гвардейцы. Толстуха орала, широко разевая рот. Вряд ли ее кто-то слышал. Но оборона пока держалась. Ближе к эшафоту застряла повозка с приговоренным собакой. Гвардеец, отряженный сторожить пленника, пытался ее развернуть.

— Хватит пялиться! - рявкнул Вик. - Зимовать тут будешь?

Они поползли по длинному деревянному коробу эшафота. Сильно воняло горелым. Но дыма тут не было, весь снесло ветром. Вик хорошо ориентировался, и вскоре они выбрались в тихий дальний уголок пыточно-казнительного комплекса. За заборчиком, отделяющим площадь от рва, на самом краю обрыва лежали двое убитых дикарей. Вик сдернул с одного шкуру и влез в нее, не смущаясь вонью и вероятными вшами. На Игоря он не глядел, полагая, что тот и сам сообразит, как быть.

Шкура оказалась легкой и жаркой. Игорь не успел перепоясаться, пришлось спешно догонять товарища. Тот уже по уступчику пробирался под мост. Хитер бес! Уцепился ногами и руками и пополз под мостом по веревке. Игорь - следом. Перебраться на ту сторону было делом одной минуты.

Они не останавливаясь проскочили, заполненные трупами комнаты. На пороге каминного зала Вик остановился и осторожно заглянул в помещение.

— Бля…

— Что там?

— Стоят у портала. Но новых нет. Печка пока светится. Сколько она работала, когда дикарь с конем уходили?

— Полчаса, - подсчитал Игорь.

— У нас есть минут десять. Держи. В руку Игоря лег круглый ребристый булыжник. Он поднес его к глазам и охнул. Вик сунул ему гранату.

— Откуда?

— Оттуда! Сберег. Бля… оружия - только тесаки. Там их четверо. Ты берешь левых, я правых. Выскакиваем одновременно. Запомни, нам надо только прорваться к порталу. Как только проскочишь, кидай гранату.

— Зачем?

— Хочешь, чтобы эта кодла нас догонять кинулась? Пусть с тутошними машутся. Рахна обрадуется… сука.

Вик снес двоих, стоявших по правую сторону портала. Другая двойка кинулась выручать товарищей. Налетел, слегка зазевавшийся Игорь, успокоил одного и погнался за последним, когда Вик, не дожидаясь, рыбкой нырнул в начавший темнеть портал. Игорь обернулся. Вика в жерле портала не было, зато оттуда, толкаясь, лезли дикари.

Что ему оставалось делать? Правильно. Граната стала скользкой. Оставаться один на один с толпой черных нюхов категорически не хотелось. Игорь, как учили в далекой, как созвездие Лебедя, армии, дернул за кольцо, сосчитал до трех и метнул РГД в жерло камина.

Вспышка. Скальная плита, служившая стеной каминной залы, потекла вниз, погребая под собой и захватчиков и портал. Но Игорь увидел это мельком, он несся к выходу, почуяв, как от основания до крыши содрогнулся и начал оседать дворец. Вся центральная часть здания завернулась вовнутрь. Оставив торчать нелепой декорацией только фасад. Мост просел, но одинокого беглеца выдержал, рухнув, когда Игорь уже был на том берегу.

Полторы сотни черных нюхов сцепились с тремя примерно сотнями горожан и крестьян. Соотношение не в пользу нападающих, но подготовка у тех и других была на столько разной, что Игорь ни минуты не сомневался, пройдет еще немного время и черные вырежут людей. Судя по всему побежденных не будет. Нюхи убивали без разбора, не щадя ни женщин, ни детей.

Игорь проскользнул в лабиринт эшафотов, виселиц и затесанных кольев. Среди них можно было незамеченным добраться до крайних ворот, которые открывались на опушку леса. Дикари, разумеется, в чаще чувствуют себя лучше нежели цивилизованный бывший начальник дворцовой стражи, но пока они заняты, можно далеко уйти. А там, как Пращуры рассудят.

Игорь на пузе полз между двумя деревянными подиумами, когда в голову пришла мысль о Пращурах. Он никогда раньше не обращался так к Высшим силам. Чисто нелюдское поклонение пришло на ум случайно. Но застряло. Полз и как дурак твердил: чур меня, чур меня, чур меня.

Ой, мама! Ой, Чуры и Пращуры всех нелюдей, спасите эту землю от еще большего зла!

Рядом над ним двое дикарей взяли на копья девочку подростка. По-деловому насадили, мельком убедились, что мертва, и побежали добивать растерявшихся селян.

У места сожжения птицы, неловкий возница из гарнизонных все еще пытался развернуть лошадь. Копья, во множестве летавшие окрест его пока миновали. Но вот он сполз с облучка, - зацепило, должно быть, - и канул в гущу боя.

Это была мысль! Игорь на четвереньках пробежал несколько шагов и забился под телегу. Он рассчитывал завладеть повозкой и на ней добраться до ворот. Сунулся было на верх, но оказалось, место уже занято. На облучке сидел незнакомый парень. Не гарнизонный, не местный, не дикарь. Откуда он взялся…

Парень подхватил с земли легкую седую старуху и кинул в кошеву. С головы бабки свалился крендель из тряпок. Из-под него хлынули золотистые волосы. На нарушение маскарада уже никто не обращал внимания. Народ штурмовал дальние и средние ворота. Неудобные задние всегда стояли закрытыми. Но Игорь знал, что запоры на них - чистая видимость. Он повис на руке парня, оседлавшего облучок.

— Давай за мной. Я знаю, как отсюда выбраться! - что есть мочи проорал Игорь.

Рука оказалась железной. Парень легко стряхнул докучливую помеху. Однако наряженная старухой девушка закричала, чтобы он слушался. Возница повернул клячу и погнал следом за Игорем.

На них обратили внимание. Но стоило, тройке дикарей повернуть следом за удирающей повозкой, девушка рванула клок волос и кинула на землю. Посреди поля казней взвилась рощица. Один из нюхов оказался зажатым между тоненьких осинок. Остальные бросили преследование и заголосили. Под нарастающий вой дикарей, Игорь рванул подвернувшейся железкой скобу ворот. Заклепки легко вышли из пазов, створка распахнулась. Но через пару шагов лошадь крикнула, сделал рывок в сторону и начала заваливаться. Из горла слепой клячи торчал короткий метательный дрот.

Парень подхватил из повозки покалеченного нелюдя, крикнув Игорю, чтобы взял девушку. Она оказалась легонькой как снопик сена. Игорь взвалил ее на плечо и кинулся к лесу. Пока бежал, все время ожидал спиной удара. Но шум и скрежет убоища отдалялся, а смерть так и не нашла блудного циркача, кем только на этой земле уже не побывавшего.

Они долго ломились сквозь чащу. Подступающий почти к самому замку лес, в этом месте не вырубили по приказу мадам. Опасалась, не иначе, кровавая сука за собственную жизнь, по тому и оставила лазейку на случай бегства. Этой догадкой поделился с Игорем Вик, а заодно показал, как открываются ворота.

Прорвался капитан сквозь заслон дикарей или нет? Мысль скользнула и канула. Судьба бывшего соратника по гарнизонной службе не волновала Игоря. Он достаточно успел присмотреться к земляку. Случись им бежать вместе, тот подставил бы товарища под бой без тени сомнения. Скормил бы дикарям, или кто там еще случится по дороге.

Накипала злость. Девушка на плече постанывала и почти ничего не весила, но стала уже раздражать. Игорь не подряжался спасать всяких бродяжек. Но бросить живого человека в лесу, когда по пятам идут дикари, не мог. Бежал, матерился, глотал горькую слюну, задыхался, а нес.

Если бы Игорь был в силах оглянуться, он бы увидел, как за беглецами встает непролазный, заплетенный колючей лианой лес.