Променять сапоги на легкие чеботы, в каких разгуливали местные крестьяне, Саня отказался.

Вся остальная одежда пришла в полную негодность. Он без сожаления расстался с рубашкой тончайшего сервезского сукна, манжеты которой хранили обрывки кружев. Штаны изодрались - стыдно на люди выйти. Зато сапогам сноса не было. Парня переодели в простую, привычную с детства одежду. На плечо лег перевязанный мешок со снедью. Больше ничего ему не нужно было. Но каждый, пришедший поглазеть на Долгожданного, норовил сунуть молодому аллари, что-нибудь сверх необходимого. Саня устал отпираться. Часть подарков он незаметно перегрузил в мешок Игоря.

Их пути расходились.

Деревня стояла на островке ровной плодородной земли, которую с одной стороны отсекало озеро, а с другой - длинная непреодолимая расщелина. На востоке полнеба загородила неприступная скальная стена. На юге же лежали непролазные болота. Поселение являлось центром пересечения невидимых рубежей. Легче всего было сообщаться с приграничьем. Но перебежчиков из надела покойной Рахны можно было пересчитать по пальцам. Мадам хорошо стерегла свои рубежи. Не случись заварухи с дикарями, по этой дороге арлекины прошли бы от силы версты две. Дальше разъезды вели патрулирование только на прямой видимости - не проскочишь.

Другое дело, коренные жители гольцов. Они изредка появлялись на берегу озера. С поселянами у них от века существовал непрочный, но весьма выгодный мир. Горняки приносили золотую руду, слитки и минералы, чтобы обменять на продукты. В последний свой приход они принесли очень мало, попросив хлеба вперед. Крестьяне дали. С тех пор от горняков не было ни слуху, ни духу.

Зачем поселянам золото, Саня спрашивать не стал. Понятно же, что у них есть своя тропинка в герцогство. Для визитов в директорию золото и копили.

Село выглядело не по реалиям последних двадцати лет, нарядно. Вокруг взрослых вертелись полчища детворы. А где дети родятся? Правильно, там, где их способны прокормить и защитить. Но дома стояли тесно, как в городе. Поля же были малы и тщательно ухожены. Человеческое селище разрасталось, оставляя все меньше свободного места.

С крохотного балкончика, больше похожего на карниз, под окном третьего этажа свешивалась длинная огуречная плеть. От нее в окошко тянулись веревочки - подтягивать по мере надобности. На другом карнизе пышно кустились маргаритки и розмарин, но такой мелкий, что Саня едва его узнал. Дома походили на поставленные на попа огороды. В основном растили овощи, но и цветочки вот попались. Хозяин или так богат, что может покупать у соседей, или беспечен.

В окошко высунулась маленькая аккуратная головка в белом чепчике. Девушка начала деловито выщипывать из грядки невидимые сорняки, набрала щепотку и бросила вниз.

— А-а-а! - заорал, прогуливавший одесную Долгожданного, Игор. - Что ты наделала!

— Ой!

Шаги были такими легкими, что даже кот услышал только, когда девушка уже выскакивала на улицу.

— Простите! Я нечаянно. Заходите, я Вам глаз промою. Цветы разрослись, улицы не видно… простите.

Зверски кривя рожу, и прикрыв один глаз ладошкой, Игор пошел за девушкой. Саня - следом. Не оставлять же товарища в беде. Провожатых Саня вежливо попросил, остаться на улице. Трое так и сделали. Четвертый, - помощник вилконта, местного головы, - потащился за котом по узкой лесенке. Но, - вот невезуха, - в комнату неосторожной зеленщицы так и не попал. Пришлось ему довольствоваться видом Санькиного зада. Тот и сам остался на пороге.

Жилище девушки только очень добрый человек назвал бы комнатой. У них музыкальный ящик был больше. Вдоль стены тянулась узенькая кушетка. Между ней и окном - стол, заставленный кувшинчикам и плошками, а все стальное пространство занимала табуретка, на которую девушка усадила пострадавшего. Игор охал и подстанывал. Он, гад, до того уже натер глаз - в пору лечить по настоящему.

Девушка налила в плошку прозрачного отвара, капнула понемногу из трех кувшинчиков и осторожно приложила чистую тряпочку с лекарством к пострадавшему месту.

— Не прижимайте, пожалуйста. Подержите так. Я потом соринку уберу.

Она стояла на одной ноге в узеньком треугольнике свободного пространства у окошка - не шелохнуться. Игор тихонечко потянул лекарку и усадил себе на колено. Ой, - сказала девушка. Ага, - подтвердил Игор. А Саня почувствовал острую необходимость выйти на свежий воздух. Душно было в комнатке, хоть и окно настежь. Выпятился с порога и задом вытолкал на улицу приставленное к ним ответственное лицо. Тот бы и рад бы досмотреть лечение, да Санька на улице ненароком перегородил вход. Так они и стояли: обмахивающийся ладошкой кот, и потный помощник вилконта.

— Тесно у вас, - посетовал Саня.

— Это у нее-то тесно?! - возмутился узкогрудый помощник. - Одна целую комнату занимает! Травы, видишь ли, хранить ей негде. Другие в таких хоромах семьями живут.

— Лечить - дело нужное, - нейтрально высказался Саня.

Быстрее бы уже Игор договаривался с приглянувшейся девчонкой. Собеседник так и так заходил, норовя оттереть Долгожданного от двери. Но вот пострадавший спустился. Глаз, как глаз, зато улыбка в щеки не влазит; подхватил Саню под руку и повлек по улицу. Остальные волей не волей потащились следом.

— У? - скосил глаз кот.

— У! - откликнулся товарищ.

Точно - арлекин.

Не зря селяне радовались приходу Долгожданного. Прон, который перевозил через озеро по очереди сначала Игоря, потом Саню, поведал, что на сходе уже не раз толковали о разрешении на ребенка. Родил одного и - все! Двоих - только за особые заслуги.

Переселяться же на вольный северный берег дураков не было. Во-первых, переправа оказалась с секретом. В одном месте под водой, под самую поверхность выходили две узкие как лезвия скалы. Проход в границе шел между ними. Тут годилась только узкая плоскодонка. Толкнись в другом месте, озеро воронкой всасывало нарушителей.

Во-вторых, селяне помнили, как несколько лет назад на северный берег пожаловал разъезд Рахны% повертелись, коней напоили и ушли восвояси.

Игорь не стал говорить, что это был единственный случай побега из гвардии. Их не нашли. Мадам строго настрого запретила пересекать границу леса. Вик следил за подчиненными, как сам выражался, в три глаза. Порыскали, не нашли, получили законных плетей от Рахны и успокоились.

Старейшины, собравшись на экстренное совещание, выслушали Санину просьбу, насчет дороги к Диону, покачали головами и перво-наперво объяснили, что туда можно только Долгожданному. Игор пусть остается в деревне или уходит вовсе. Так, мол, говорится в пророчестве.

— Сказано: придет могучий аллари, когти которого будут подобны лезвиям кос, и предстанет пред очи Диона, - торжественно провозгласил вилконт - древний старик с узким морщинистым лицом скареда и винопийцы. Мешки под глазами - каждый с Санин кошель.

Кот заспорил было, но ему непререкаемо постановили: проводят одного. Игоря же - только до кромки болот. Или может остаться. Но насчет последнего запротестовал помощник, который после памятного лечения смотрел на человека исключительно волком. Шутка ли, пришлый запросто мог увсти из-под носа у второго лица в селе и девушку, и солидную жилплощадь.

Дома походили на пчелиные соты, поля на лоскутки Люди друг у дружки только на головах не сидят. Не случись у людей столпотворения, так ли бы они отнеслись к пророчеству, так ли бы привечали бродячего кота и бродячего церемонимейстера?

Спорить с селянами не имело смысла. Саня согласился на их условия; у Игора на всякий случай1 спросил:

— Может, здесь останешься?

— Н-е-е. Они ж тут задами на улицах стукаются

— Зеленщица, поди, не откажет от крова.

— Она-то - да. Слушай… хорошая девочка.

— Я думал, у тебя после мадам к этому делу охотка пропала.

— Ни фига! Это когда из-под палки или со скуки - раз, два - и никаких свадьбов. А в охотку…

— Оставайся.

— Не уживусь я с местными. Чужой я. Ни себе, ни ей жизни не будет. Пойду с тобой до герцогства…

— А дальше?

— К рысям вернусь. Расскажу строгому господину свою историю, может, не погонит. Буду жить рядом с Ири и Суном, служить…

В голосе Игора не чувствовалось радости. Он тоже остался один. Разве два бывших раба вспоминают иногда старого товарища.

— К Арию вернуться не хочешь? - спросил Саня.

— Понимаете, господин лев, - Игорь, церемонно заложив руку за спину, отставил ногу, - с герцогом очень трудно оставаться при своих. Он владеет некими приемами, способными выведать у человека, - подчеркну, у человека! - практически все.

— Мне собака рассказывал, - чихать Саня хотел на вызывающий тон, - была во дворце горничная. Крен как раз получил власть над прислугой. Так вот, горничная… очень любила проводить время в постели младшего наследника, но сообщать о том господину Крену не желала. Не его Креново это было дело. И, представь, девчонка придумала, как обвести любопытного дознавателя. Как только он задавал вопрос, она сильно поджимала пальцы на ногах. Сидит так, пальцы скукожив, и честно смотрит в глаза Крена. Эд клялся, ни разу не попалась.

— Как ее звали?

— Я не спрашивал. Я же тогда еще не знал, что он и есть младший наследник. Эд представил все как старую дворцовую байку.

— А почему он Дайрен?

— Его мать звали Дайрой. Традиции…

— Представляешь, я прожил во дворце почти двадцать лет и ни разу не слышал имен прежних герцогов. Крен вытравил из людей память о них. В парадном зале стоят колонны из синего камня. Так Арий каждый год собирается их снести. Останавливает только вероятность, что потолок завалится. А делать подпорки и менять лазуритовые колонны на какие-либо другие - дело долгое и дорогое. У Его Светлости денег маловато.

— Да ну? - удивился Саня.

— Дворцовая обслуга, армия, егеря, служители культа, чистюки, - всех кормить надо. А подати идут только с крестьян герцогского домена и горожан. Свободные синьоры поначалу платили исправно, а в последнее время стали ссылаться на всеобщий недород, глад и мор.

— Не боятся, что герцог пошлет против них войска?

— Армия Камишер штурмует. На взимание недоимок нет ни времени, ни сил.

— Думаю, он просто боится, - сказал Саня. - Развези гражданскую войну всех против всех, самого под обломками похоронит.

— Я пока жил во дворце особенно не приглядывался, все возвращения домой ждал, а как помотало… понимаешь, дорвался он до власти, не сам, думаю, помогли… а как ей распорядиться толком не знает. Есть во дворце комнатка, в башне под самой крышей. Он в нее бегает. Я пару раз видел - не поверишь - его, будто, на веревке туда тащит. Белый весь и за живот хватается. Возвращается иногда - ничего, а иногда чернее смерти.

— А кто в том теремочке живет?

— То-то и дело, что пустая она. Ни прислуги, ни уборщиков. Воду и пищу туда не носят. Нет там никого.

— Может, кто прилетает?

— Не замечали. Слухи разные среди челяди ходят. Но много не посплетничаешь. Еженедельно Арий всех тянет на беседу. А с того свидания не всякий возвращается. Люди вообще по большей части молчат.

Игору завязали глаза. Один из провожатых пошел с повязкой к Сане, но чем ближе подходил, тем становился задумчивей. Хозяин болотной гати, засомневался вдруг, подобает ли вести Долгожданного, как телка на веревке. Саня как раз выпустил один коготок, подцепил им тоненький побег-веточку, срезал и начал отмахиваться от комаров. Мужик с повязкой сбился с ноги. Подошли остальные, началось тихое совещание.

— Господин Александр, забубнил вилконт, вышедший провожать на границу с топью, - у нас принято водить чужих с завязанными глазами.

— Нет, - категорически отказался Саня. - И либо вы меня поведете так, либо, я уйду сам. А уже дойду или не - как счастье улыбнется.

Что-то внутри вдруг повернулось отчетливым пониманием: они обязаны ему подчиниться. Раньше бы Санька заартачился, начал выяснять и обижаться. Сейчас просто приказал: ведите

— Ладно, согласился старейшина. Но человеку мы глаза развязывать не станем. Пусть лучше тогда тут остается.

Что ж, их право. Саня ведь не мог поручиться, что допрошенный герцогом Игор, - случись такое, - против воли не укажет дорогу.

— Хорошо. Но он пойдет следом за мной, - твердо сказал кот.

Оставалась в глубине нехорошая думка. Скаредные и подозрительные жители граничного перекрестка, могли с большого ума и утопить неудобного человечка в трясине. Долгожданный - одно, а попутчик в пророчестве не значился. Легче избавиться, нежели доверить тайну гати.

Селяне опять посовещались, поспорили, но согласились.

Сколько он протопал уже по болотам герцогства? Не упомнишь. Под ногами чавкало. Хороши сапоги. Спасибо Шаку…

Ветка зашевелилась перед самым носом. Саня едва успел отдернуть руку и нырнуть головой в сторону. Потянул веревку, крикнул Игору, тот, тоже пригнулся. Змея скользнула по стволу и ушла в мокрые короткие кусты. Передний провожатый затерялся в зеленой каше, задний, споткнувшись, свистнул в хитрый тихий манок. У переднего на груди висела завитая, наподобие морской раковины, коробочка, которая отзывалась на почти беззвучный свист. Проводники побурчали каждый в свою ракушку, поругали гадов, и двинулись дальше.

Иначе никак. Идти приходилось след в след. Тянувшийся на веревке, Игор пару раз соступал с тропы - обратно тащили всем народом. Но передать товарища проводникам Саня так и не решился. Доведет как-нибудь сам.

Слева мелькнул блик. Кот присмотрелся. Там слегка волновалась похожая на мыльный пузырь поверхность. Видали мы такую. Даже на зуб пробовали. Саня не стало дергаться. Ладно, если попадешь в чертоги Зеленого, а если прямиком к блохоногам? Поди, разбери, что за той мыльной пленочкой? Путь может оказаться в пять раз короче, а может… совсем не оказаться.

Добралась ли Солька? И как встретил? Должно быть, хорошо. Уж очень не хотел отпускать. Но строптивая девчонка заартачилась, за то и плакала потом всю дорогу.

Странные существа женщины. Хоть дриады, хоть человеческие, хоть аллари. Пожелай Солька тогда остаться под бананом, они бы, конечно, ее отговаривали, ругались, драться бы к Зеленому царю полезли, но запретить, никто бы не посмел. Нет, "не посмел" тут совсем не годится. Не стали бы держать силой.

Свобода - главное, что их объединяло. И любовь. Случится ли когда-нибудь еще встретить таких спутников, которые гнать будут, а ты не пойдешь? На все согласишься, лишь бы остаться. Жилы станешь рвать не за страх, а за совесть.

За спиной крикнул Игор. Веревка натянулась. Но на этот раз звать проводников не пришлось. Человек просто подвернул ногу. Стоял на здоровой, поджимая покалеченную, и виновато смотрел на кота. Задний провожатый налетев на них, заворчал. В бухтении Саня разобрал намек на необходимость избавиться от обузы. Дескать, оставьте его тут, на тропе, а мы, проводив сиятельного гостя, вернемся, да подберем.

— Ага, - сказал Саня. Примерился и взвалил Игора на закорки. Ноги провалились в разбухшую от воды тропу по щиколотки. Кот поудобнее пристроил ношу и пошел, не обращая внимания на протесты недовольного проводника.

Когда солнце ушло за редколесье, расплавив горизонт в красное текучее зарево, Саня уже едва шевелил ногами. Проводники и один и второй настойчиво советовали бросить человека. Тропу следовало пройти за день, по свету. Быстрее надо, быстрее…

Игор притих, казалось, он иногда переставал дышать. Саня представил себя на его месте. Остаться в гнилом, опасном как сон гадюки лесу, все равно, что живому лечь в гроб. Много раз преданный и обманутый, человек понимал это, как понимал и то, что из соображений целесообразности, Саня просто обязан его бросить. Тем более, коту уже сто раз пообещали, забрать калечного на обратном пути.

Волосы свисали мокрыми сосульками. По щекам катили крупные капли пота. Саня мотал головой. Капли щекотились. Одна отрывалась и летела в чавкающие и ухающие по сторонам тропы кусты, тут же накатывала другая.

— Эй, - позвал он Игора, - ты там дышишь?

— Нет.

— Дыши, давай. Прорвемся.

Он лев. Он будет делать то, что сочтет нужным. Не хотят проводники топать в темноте, пусть останавливаются и сидят в гнилой жиже до утра. Саня, вот, сядет и не поморщится. Но Игора он не бросит. Не станет в угоду чужой воле и, паче того, чужому удобству губить последнего… друга. Иных не осталось - только этот.

Саня свирепо стиснул зубы, вгляделся в стремительно темнеющую тропу, и наддал, впечатывая шаг в расползающуюся под ногами гниль.

Остановились, когда совсем стемнело. Проводники ругательски ругались, поминая и Долгожданного и Диона с его пророчеством, и тесноту, из-за которой им предстоит сложить головы в топях, и строптивых котов, которые, может, толь выдают себя…

Но Саня большой беды в темноте не видел. Вернее, как раз, видел в темноте. Тропа, по которой они пробирались, уходила вперед, загибаясь влево. Кот глухо предложил проводникам, двигаться за собой - да хоть за рубаху хватайтесь - и пошел, чуя, что конец изнуряющей дороги где-то рядом. Проводники поблажили, но как только кот миновал их, едва не соступив с тропы, кинулись следом.

Так он и вывел их на сухой пригорок, которым начиналось герцогство.

Все то же, а не то. Рубежная деревня, вроде уже не пограничье, а все равно там чутье было слабым, поверхностным. Только вышли на бугорок, из леса, что лежал впереди, потянуло жизнью.

Сновали под корнями мыши, летела в темноте, высматривая поживу, сова, - Саня поймал ее голодный интерес, - кралась по веткам большая опасная кошка. Учуяв кота, она резко прыгнула в сторону, замерла, потянула воздух чувствительными ноздрями и ушла большими прыжками с ветки на ветку.

Обрадованные избавлением, проводники сами натаскали валежника, зажгли костер и сварили похлебку. Саня лежал, бездумно глядя в ночное небо. Он уже успел позабыть, как просто и понятно в нормальном лесу. Иди, куда хочешь, делай, что нужно. Все тебе открыто. Звери не люди, они не обманут, не станут предавать, продавать, казнит на потеху.

Остаться тут, что ли? Заживу, построюсь, договорюсь с лесом. Буду за тропой присматривать, брать помаленьку с челноков. О чужих зверье загодя предупредит.

Лодыжка у Игора распухла. Саня помял ее, и дернув, поставил выскочившую из сустава кость на место. Игор даже не охнул. Только лицо заблестело испариной. Он, поди, уже помирать приготовился. Что для приговоренного простая боль? Только подтверждение, что жив пока.

Их проводили до деревни, располагавшейся на том краю леса. Отсюда Сане предстояло идти одному.

В глухомани дальнего северо-востока герцогских указов не чтили. Знали, что ходят к ним из Заболотья тамошние жители, носят камни, платят за товары золотом, и сильно чужаков не расспрашивали, полагая, что так оно себе спокойнее.

Один провожатый остался в деревне. Второй проводил Саню до перепутья, указав в какую сторону идти.

Помнится, должны были вести до места жительства Диона. Надоело им, - сообразил кот. Тем более, хабара с этого похода - ни какого. А славу на хлеб не намажешь.

Селянин отбыл. Зайдет за товарищем, и потянутся они обратно сквозь топь в деревню, похожую на муравейник, населенный шустрыми, ухватистыми, скаредными жителями. За Игора Саня не волновался, предупредив проводников, что обязательно проверит, и если узнает, что с ним поступили нехорошо, родной деревне их придется очень и очень не сладко. Люди кровно поклялись, что Игорю ничего плохого не будет.